«Проигравший»

Вадик Сено Проигравший

Маша медленно закрыла глаза и сняла с себя блузку.

Мой мозг, справившись с огромной дозой адреналина, пустился в теоретические рассуждения на тему увиденного. Говорят, что Бог, с готовностью отдав нам запретный плод знаний, все же успел включить в сделку страх и смущение. Я лично всегда смущаюсь, когда снимаю с себя майку, даже если на меня никто не смотрит. Более того, даже если никого и в комнате нет. Почему-то сразу вспоминаются приемы у школьного врача, когда всех заставляли раздеваться и самые худые всегда застывали в нерешительности, боясь стать объектом насмешек всего класса. Я был как раз одним из тех худых, прижатых к стене парней. Когда нас выставляли в шеренгу на уроке физкультуры, я стоял вторым с конца по росту, последним был парень, у которого было не все в порядке с организмом и он перестал расти когда ему было двенадцать. В те времена, стоя у стены, медленно расстегивая пуговицы на толстой школьной рубашке, я неизменно чувствовал себя самым низким существом на свете. Для меня физическая слабость была синонимом слабости душевной. Эти рослые, спортивные, сильные, загорелые ребята казалось никогда не испытывали сомнений, им никогда не было плохо, они никогда не сожалели, они просто подходили и брали, ничуть не задумываясь о природе своего дара. А я в это время вдавливался в стену, боясь упасть и этим привлечь к себе внимание.

Поэтому я всегда поражаюсь как это большинство девушек могут раздеваться, причем не только не испытывая никакого смущения, но делают это так грациозно, как будто находятся на приеме у английской королевы. Хотя, не буду лукавить, мое внутреннее "я" благосклонно отнеслось к Машиному действию. Признаюсь, даже больше — мое внутреннее "я" последние полчаса неустанно представляло как мое внешнее "я" делает разные "вещи" с Машей. И вот, мои руки уже тянутся к Машиному бюстгальтеру, чтобы одновременно освободить из тесного заключения парочку самых прекрасных созданий в мире. И как только моим рукам удается это сделать (тут правда небольшая заминка, почему это каждая фирма по производству бюстгальтеров пытается придумать новый способ их открывания?) в комнату врывается Машин брат — Витя.

Маша вполне спокойно подняла голову и тихо сказала:

— Витя, ты не видишь, мы заняты?

Витя взволнованно качнул головой несколько раз в неопределенную сторону, но не сдвинулся ни на шаг. Он раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом лишь опять покачал головой и виновато посмотрел на сестру.

— Ну, что случилось?

Витя резко вскинул голову, как будто удивляясь вопросу, хлопнул два раза в ладоши и переминулся с ноги на ногу. В это время я, да будет вам известно, застыл в очень неудобной и чуточку комичной позе. Я сидел на Маше, в руке у меня был ее бюстгальтер, и к тому же мне нужно было очень сильно выгинать шею, чтобы уследить за действиями и недомолвками Вити. Через несколько секунд мне стало уж слишком неудобно, посему я решил встать с кровати, а заодно и с Маши. Витя внимательно наблюдал за моими действиями, глаза его смотрели на меня с легкой опаской. Сев на край кровати я разумеется стал ждать объяснений от Вити. Витя пристально молчал. Маша тяжело вздохнула и вышла из комнаты, уводя Витю с собой.

Я так и остался сидеть на кончике кровати, вначале думая о том, как брошусь на Машу и доставлю своему внутреннему "я" настоящее наслаждение сбывшейся мечты. И даже разработал план, по которому буду действовать, когда придет Маша. Я чувствовал себя режиссером дешевого порнофильма и от этого желание моего внутреннего "я" лишь неуклонно возрастало. Но Маша все не шла. Моя энергия начала утихать и принялась за более интеллектуальные занятия — чтение бирки на Машином лифчике. На нем было большими буквами написано "Кристьян Диор" и пониже, уже совсем маленькими — "сделано в Корее". Досконально изучив бирку, и узнав, что бюстгальтер этот ни в коем случае нельзя стирать с цветным бельем, мой мозг захотел еще информации. Тут я внезапно подумал, что Маша совсем не смутилась, когда Витя зашел в комнату. А затем еще и вышла полуголой с ним в коридор. Мозг, как хорошо слаженный механизм, развил теорию дальше — я представил, как отреагирует мой старший брат, если однажды, возвратившись с работы, он застанет меня разгуливающим голым по его комнате. Не думаю, что он очень обрадуется. В худшем случае — изобьет.

А вот почему, интересно? И вообще, почему мужчины так смущаются вида мужского голого тела? Девчонки спят в одной кровати, целуются, ходят в душ вместе и им все ни по чем. Попробуй я сходить с другим парнем вместе в душ! (Сразу приходит в голову спасительная мысль — не то, чтобы очень хочется). Причина, как мне кажется, кроется в том, что мужчины больше боятся своей возможной гомосексуальности, чем девушки. Где-то недавно прочитал, что все мужчины — гомики, только многие настолько боятся этого, что не дают выходу своему гомосексуализму. А девчонки? Как вообще можно ходить вместе в душ и при этом быть только друзьями? Я конечно судить могу только по себе, но если иду с девушкой в душ, я знаю что у меня на уме. Там все понятно. В особенности, если девушка попросит меня потереть ей спинку. (Мысли опять вернулись к порнофильму, но ненадолго. Мозг неуклонно продолжал развивать тему).

Может все это происходит лишь из-за того, что Бог не дал девушкам смущения от вида своего тела? Они полжизни тратят на поддержку своих красот, они умеют уважать свое тело. Меня всегда восхищало как девушки могут одним мазком кисточки превратиться из заспанной девицы в красавицу-принцессу.

Думал, думал, а Маша все не шла. Тут мой пыл вконец разозлился и я направился прямиком в коридор, надеясь найти Машу там. В коридоре конечно же никого не было, но в Витиной комнате горел свет, так что я ринулся прямиком туда. Тихонько приоткрыл дверь, борясь со злостью и желанием, и первое, что предстало моему взору были Машины прекрасные груди. Маша стояла лицом к двери, в противоположном конце комнаты и разговаривала с Витей, который стоял около кровати. На кровати лежала Зоя, Витина подруга. Зоя была полностью голая, и ничуть не смутилась при моем появлении. Ну вот, подумал я — еще одна гордая обладательница женского тела.

Витя бросил быстрый взгляд на меня, вначале замер, не иначе как обдумывая свои возможные действия, потом решил продолжить говорить:

— …я же говорю тебе, я не знаю. Бля, мы с ней выпили вина, разделись и стали заниматься (он немножко запнулся, пытаясь найти подходящее слово для "этого занятия", потом вдруг понял, что нам обоим кристально ясно, о чем идет речь, продолжил) Потом, уже почти к концу, она вдруг отрубилась. Я ничего не делал. Думал, может она шутит, что ли… Типа как в анекдоте, помнишь, про то, как муж трахается, пока жена спит.

Мой мозг, сегодня как никогда в анализаторском ключе, стал усиленно развивать услышанное. Странно, почему все же люди могут без угрызений совести сказать "трахаться" когда это слово является частью анекдота, но как только дело доходит до их собственной половой жизни, они чувствуют себя неуютно, словно оголяя себя перед собеседником? Ба! Опять оголяя. Что-то темы моих мыслей сегодня сбиваются на одно и то же. Если подумать, мне кажется, девушки гораздо больше смущаются если оголить их душевно. Любовь или обещание ее — верная отмычка к сердцу любой спящей красавицы. Витя вернул меня обратно к реальности. Его речь стала заметно более нервозной и пикантной.

— Ну вот, значит. Я ей говорю, чтобы мол не придурялась. Хватит херней страдать. Так же можно и импотентом стать драным. А она, бля, молчит. Я ее трясу, говорю чтобы вставала нахер, а то, бля, не буду с ней вообще ничего общего иметь никогда. А она молчит. Тут-то я и подумал: ебать, влип я. Умерла девка, у меня на глазах.

Тут я еле-еле удержался от комментария. "На глазах". Более правдоподобно было бы сказать "на поле боя". Можно и уточнить, но это уже зависит от уровня вашей опошленности.

— Я, бля, что делать. Она ведь дура, несовершеннолетняя, привяжут мне срок и все, гудбай Америка. Бля, бля, бля! Сука! Ну что делать, а?

Маша подошла к Зое и потрясла ее за плечо. Реакция — ноль. Она задумалась на секунду, потом подошла ко мне и спросила:

— Ну а ты, Вадик? Что ты думаешь?

Я не ожидал такого разворота событий и от удивления чуть было не упал назад в коридор. Но оказалось, что когда я вошел, я закрыл за собой дверь, так что получилось, что моя прилежность чудом спасла меня от сотрясения мозга. Уперевшись о дверь я опять почувствовал себя очень, очень маленьким. Мне стало отчетливо казаться, что если бы у меня была возможность незаметно развернуться, я бы с легкостью сумел пролезть сквозь щель под дверью и тихонечко уползти. Мой голос, по природе своей заковыркий и по приятности схожий с кваканьем лягушки в этот раз уж совсем отказался мне подчиняться:

— Я… не знаю. Что она… э-э-э, надо Скорую, а?

Витя посмотрел на меня, как на ошалелого:

— Ты че, бля, говоришь, а? Ты, бля, сдурел, что ли? Тут ебаный-в-рот на виселицу загреметь можно, а он говорит Скорую. Ты, бля, че, перетрахался в конец? Ну как я могу Скорую вызвать? Она же несовершеннолетняя! Скажут, ты, пацан, с хуя малую девчонку ебал? Теперь бля, посадим тебя к зэкам, они тебе, бля, покажут как ебаться надо.

Витя внезапно остановил свой монолог на полуслове. В его голове созрела прелестная теория:

— Маш, а может она это самое, от того что у меня, ну это, большой? Ну знаешь, я ее до смерти… заколол? А?

Маша с легкой долей презрения посмотрела на своего брата:

— Видала я твой "большой". У Вадика и то больше.

Ба-бах! Мысли опять захватили мою голову. Ах, комплимент. Уму не постижимо, как некоторые люди умеют делать дерьмовые комплименты. "И то больше". Интересно, она это специально? Чтобы знал себе цену? Чтобы не возникал? Вообще-то, тут следует признаться, что у нас с Машей отношения чисто деловые. Ну знаете, обычные такие устные контракты, в наши времена такие встречаются где попало. "Временно, до лучших вариантов мы будем друг с другом тусоваться". У вас, уверен, такое тоже раньше было: трахаться нам всем хочется, найти кого любишь — сложно, в результате поэтому пока не встретишь кого получше приходится довольствоваться малым. Как подытоживает одна народная мысль: "Лучше хуй в руке…".

Ну и конечно каждая сторона такого контракта начинает жутко ревновать к другой, как только эта сторона находит кого-то на заслуженный пост "любви всей моей жизни". Но это и понятно. Вот ты нашла, а я не нашел. Теперь у тебя все, у меня ничего. Ты уже точно в выигрыше, а я точно проиграл. Поэтому такие отношения — хуже семейных. Они менее прочны, но ревности и склоки в них больше, чем капусты в борще.

Так вот, и у меня и у Маши были партнеры получше. Я конечно не полный урод, но особенной красотой тоже не отличаюсь. У нее хорошее тело, даже почти симпатичное личико, но она все же как-то внутренне раздражает. Поэтому обычно у нее парни на один, два раза, а потом она ищет нового. Ну там, ходит по дискотекам, сидит в злачных местах, тусуется с бывшими хахалями, стандартный набор. Как говаривал один мой знакомый: "Мне всегда нравилось, когда она открывала свой милый ротик. Я бросил ее, когда она наконец заговорила".

Но, вернемся к нашим козам. Так что же Маша хотела своей этой репликой сказануть? Я так посужу — длина нашего "достоинства" одна из самых важных тем в жизни мужика. В особенности "относительная" длина. Вот например, выражение "имел я вас всех". Оно есть практически в каждом языке и ясно показывает мужской "мачизм" на практике. Позвольте, а как же иметь всех, если длина того не позволяет? Вот вы думаете, сколько раз я мерил свой орган линейкой? А сколько раз, зайдя в публичный сортир украдкой пытался углядеть анатомические подробности других? Какой у них — больше, меньше, такой же? А школьная душевая вообще была излюбленным местом молодых шовинистов — молокососы с огромными шлангами пользовались почтением всего класса и огромной популярностью у быстро-созревающих девушек.

Кто-то, когда-то правильно подметил — ничто не является большим источником боли, чем мужской половой член. Посудите сами, как по нему не бей, всему телу нестерпимо больно. Вот и докатились — теперь я потерял способность думать ни о чем другом, кроме своего члена. Но ведь раньше мне девушки никогда не говорили, что он маленький. Почему? Боялись обидеть? А может боялись рассмеяться? Или все же я доставлял им удовольствие? Неровен час, так легко и с ума сойти.

В этот момент я очень ясно понял почему Витя решил в такой слегка неудобный момент поделиться этой своей замысловатой теорией с нами. Ведь такая теория делала его большим мужчиной, жеребцом с большой буквы ("Ж", конечно). Подумайте — он убил кого-то своим собственным членом! А ведь не многие из нас могут похвастать таким достижением. Возможно Маша, думая что это еще одна глупая идея братца, своим тоненьким каблучком раздавила Витино мужское самолюбие на корню, скорее всего и не отдавая себе отчета в том, что над мужским достоинством ни в коем случае нельзя иронизировать.

Витя уселся в угол. Он посмотрел на Зою и с досадой произнес:

— Ну а нахрен тогда она? С чего? Все было как обычно, я даже медленнее ее, потому что я сегодня весь день работал. А?

Я подошел к кровати и начал смотреть на Зою. Я знал, что ей было шестнадцать лет. Хотя грудь ее еще не целиком сформировалась, но длинные ноги, красивое лицо и шелковые волосы делали ее очень даже привлекательным объектом. Мое внутреннее "я" безошибочно записало ее (точнее обеих — Зою и грудь) в колонку "можно трахнуть". Не знаю, наверное это не очень правильно, испытывать чувства к неживой (можно сказать умершей) девушке. И все же мозг без осечки, сразу записал ее как трахабельную. Без моего желания, разрешения и письменного согласия.

Голова опять пошла анализировать этот факт (мне оставалось лишь ждать конца этого экскурса в практическую некрофилию). Ведь по сути дела ничего и не изменилось. Тело осталось телом, и та часть мозга, которая распознает объекты желаний сработала как и должна была. Есть тут другая часть мозга, которая отчетливо говорила, что секс с трупом есть что-то невыносимо больное и мерзкое. Никто не знает откуда такая реакция на мертвое тело взялась и почему секс с трупом считается страннее секса с развернутым посередине апрельским номером "Плейбоя", но эта идея не успела развиться окончательно, мое внимание неустанно возвращалось к юной красотке Зое.

Ее мертвая грудь то взмывала вверх, то опускалась. Я наблюдал за этой картиной в течении пяти минут, затем громогласно заявил:

— А как ты Витя узнал… что она умерла?

Витя посмотрел на меня как на огромного разговаривающего таракана, потом с интонацией, которую выбирают при разговоре с грудными детьми и маленькими собачками, ответил:

— Вначале шевелится, покрикивает, а через секунду внезапно замирает? Что еще? Заснула?

Я подошел еще ближе к Зое и еще раз внимательно посмотрел на ее грудь (как будто знал, что такую шикарную, пусть в зиготном состоянии, вещь я увижу еще не скоро), и окончательно убедившись в своей правоте, триумфально произнес:

— Тогда почему она дышит?

С обоих концов комнаты на меня уставились немигающие, внимательные глаза.

— Она дышит. У нее грудная клетка ходит туда-сюда. Я не знаю, что с ней, но она точно не мертва. Так что, Витек, звони скорее в Скорую и проси, чтобы приезжали скорее, а иначе точно в тюрьму загремишь.

Вот так в общем все и закончилось. Ну, Зоя, оказалось, всего лишь приняла чего-то нехорошего и быстродействующего, для расширения спектра чувств и тому подобное, и значит потеряла сознание. Ее доктора из Скорой даже в больницу брать не стали, сунули чего-то там под нос и уехали, обсуждая ее анатомические признаки. Витя после этого случая понял, что его "не прикалывают" несовершеннолетние и нашел себе подругу в лице молоденькой и очень симпатичной секретарши у себя на работе. Зоя сейчас ходит на рэйвы и разбивает сердца моложавых парней в черных, облегающих майках. Маша наконец нашла свою настоящую половину и собирается выходить замуж этим летом.

Ну а я? Я, после Машиных комментариев, не смог исполнять свои мужские обязанности, потому что осознал, что если Маша считает, что мой член лишь "и то", значит он у меня меньше чем у большинства моих друзей, потому как все мои друзья в то или иное время занимались с Машей плодотворной (жестокий каламбур конечно, но все же) деятельностью. А если так, то чем же я могу понравиться девушке? Так что хожу сейчас в глубокой депрессии и уже целый год как живу один, не общаюсь ни с кем вообще. Обижен на друзей за их физическое превосходство с одной стороны, а с другой — боюсь что новая девушка в один прекрасный момент заявит мне, что мой дротик есть позор человечества.

Так что же это получается? Неожиданно во всей этой истории я оказался проигравшим.

(с)1997

Оглавление