«Сердце - одинокий охотник»

В городе было двое немых, они всегда ходили вместе. По утрам они рано появлялись на улице и под руку шли на работу. Приятели были люди совсем разные. Тот, что вел другого, был тучный, мечтательный грек. Летом он носил желтую или зеленую тенниску, небрежно заправленную в брюки спереди и вылезавшую сзади. Когда становилось прохладно, он надевал мешковатый серый свитер. На его круглом, лоснящемся лице с полуприкрытыми веками всегда сияла добродушная глупая улыбка. Другой немой – высокий, с живым и умным выражением глаз – был одет скромно и безукоризненно чисто.

Каждое утро приятели медленно шагали рядом, пока не выходили на главную улицу города. Дойдя до фруктово-кондитерской лавки, они приостанавливались на тротуаре. Грек Спирос Антонапулос работал у своего двоюродного брата, владельца этого магазина. В его обязанности входило изготовление конфет и сладостей, распаковка ящиков с фруктами и уборка помещения. Высокий немой, Джон Сингер, прощаясь, клал руку на плечо товарищу и заглядывал ему в лицо. Потом он переходил на другую сторону улицы и продолжал свой путь до ювелирного магазина, где гравировал столовое серебро.

В сумерки друзья встречались опять. Сингер подходил к фруктовому магазину и дожидался, когда Антонапулос сможет пойти домой. А грек в это время либо лениво вскрывал ящик с персиками или дынями, либо просто разглядывал комиксы за перегородкой, где он готовил сладости. Перед уходом Антонапулос брал бумажный кулек, который днем прятал на одной из полок. Туда он исподволь складывал всякую снедь: какой-нибудь фрукт или хвостик ливерной колбасы. Перед уходом Антонапулос, переваливаясь, подплывал к стеклянной витрине, где были выставлены колбасные изделия и сыры. Он отодвигал заднюю стенку, и его толстая рука любовно нашаривала там какой-нибудь особенно лакомый кусочек. Иногда двоюродный брат, которому принадлежала лавка, этого не замечал. Но, заметив, в упор смотрел на родича, и на его костлявом бледном лице появлялась угроза. Тогда Антонапулос уныло перекладывал заветный кусочек с одного края витрины на другой. Сингер при этом стоял очень прямо, засунув руки в карманы и отвернувшись в сторону. Он не любил присутствовать при этой маленькой сцене между двумя греками. Ведь, не считая выпивки и довольно невинного порока, которому он предавался в одиночестве, Антонапулос больше всего на свете любил покушать.