«Провинциал»

Видите, он вылезает из дилижанса с той самоуверенностью, которую дает сознание собственного достоинства.

Ну, конечно, это провинциал.

Он первый остряк в своем городе, подписчик газеты «Конститюсьонель», он и сам пописывает в местной газете, задает тон, выдумывает восхитительные шарады, а в любовных делах он так неотразим, что вскружил голову всем местным дамам и частенько бывает принужден притворяться жестоким.

Его родной город, заметьте, — родина одного академика, одного генерал-майора, одного художника, посланного в Рим на казенный счет, одного помощника столоначальника в министерстве культов; кроме того, город знаменит высотою готических башен своего собора, несчастным случаем, происшедшим в 1371 году с сыном короля, сломавшим здесь себе ногу, и смертью архиепископа, приехавшего сюда доживать свой век.

Вы чувствуете, что, имея за собой такое прошлое, новоприезжий отнюдь не маловажная особа, что он может являться куда угодно с высоко поднятой головой. И вот, едва приехав, он уже держится развязно.

— Боже ты мой! — восклицает он, спускаясь с подножки. — До чего дрянные в Париже дилижансы!

Он зовет носильщика и очень удивлен, что его вопросы выслушивают ухмыляясь и что прохожие с лукавой улыбкой оглядывают его с ног до головы. Прогуливаясь, он замечает, что отстал от моды, это он-то, «первый модник в своем городе». Ему попадаются «иностранцы, смеху достойные по причине ихнего акцента». Он глумится над эльзасцем и бретонцем и даже объявляет, что «у парижан дрррянное пррроизношение».

— Мне бояться нечего, — говорит он, — разве только сам черт меня вокруг пальца обведет! Я столько читал, столько себя образовывал перед отъездом, со столькими советовался, да и сам я малый не промах!..

И вот он хочет высморкаться, а платок у него уже «позаимствовали»; он покупает цепочку для часов, а часы у него уже стибрили; он платит десять франков за золотые очки, а когда хочет их обменять, то с него требуют восемьдесят франков доплаты.