«Шестьсот шестьдесят шесть»

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое. Число его – шестьсот шестьдесят шесть – зверь и человек. Человек – от зверя и от Бога – шестьсот и еще сколько-то. Вот он я, собственной персоной, выхожу на великую равнину пустыни, цветок, луговая собачка, суслик, заяц, рогатая жаба. Шестьсот – число человеческое. Я улыбаюсь лику утреннего солнца. Какая благодать и блаженство существовать сразу в стольких обличиях и – в одном-единственном, в том, в котором существую я! Как славно, что есть этот несмолкаемый смех живущих, денно и нощно! Как здорово приветствовать жизнь и смерть, тех, кто населяет Землю, и любить Бога!

Вчера спросили меня:

– Веришь ли ты в Слово?

И я ответствовал:

– Да, верю, в Слово неписаное, что принадлежит неязыку, первое, а значит, последнее, одно-единственное, и умноженное, шестьсот шестьдесят шесть: заяц, землепашец с лошадью, я, собственной персоной. Верю.

И сказали они:

– Веруешь?

И я ответил:

– Да, верую. В одно верую – в общность, цельность, целостность всего на свете, во все живое и мертвое, все забытое и незабвенное, во всех, кто есть. И еще будет, кто был и кто не был, во все это – верую. И вопросили они:

– В Бога веруешь?

И я отвечал:

– Да. Было шестьсот шестьдесят шесть, стал – один, это я и есть. Верую.

– В жизнь, – спросили они, – веруешь?

И я ответил:

– Да. Верую в улицу, что пролегла там, где некогда была пустыня, в дерево, выросшее там, где когда-то не было ни листика, ни тени, в реку, что проносит свои воды там, где не было ни красоты, ни прохлады, в жилище, построенное там, где не было и намека ни на что одушевленное, в смех и в плач верую.

– А в душу, – спросили они, – веруешь?

И я сказал:

– Да. В тень, отброшенную плотью. В мириады отражений моего лица – верую.

Те, кто спрашивал меня, был я сам, и самому же себе я отвечал. И происходило это на улице, в городе моей жизни, и нас было множество, шестьсот шестьдесят шесть. Я стоял в одиночестве среди сонма своих подобий, и вдруг все они, числом шестьсот шестьдесят пять, возопили:

– Любишь ли ты, любишь ли ты жизнь?

И я сказал:

– Да. Каждый миг ее, и тот, что причиняет боль, и тот, что приносит радость, каждое ее мгновение, будь оно прекрасно или отвратно, легко или тягостно. Люблю во всей ее полноте.