«Печальная весна»

Старик Тофоль и его девчурка влачили жизнь рабов; они были рабами своего сада, истощенного беспрерывным плодоношением. И сами они были точно два дерева, что вросли корнями в этот клочок земли – чуть побольше носового платка, как говорили соседи.

Словно земляные черви, весь день копошились они между грядок, и малорослая, слабенькая девочка работала, как батрак.

Ее прозвали "Бордой", потому что покойная жена дядюшки Тофоля, тщетно мечтавшая о детях, которые внесли бы радость в ее жизнь, взяла девочку на воспитание из сиротского приюта. Борда выросла в этом саду. Ей было уже семнадцать лет, но на вид казалось не больше одиннадцати: так мало женственного было в этом хилом ребенке с торчащими вперед худенькими плечами, впалой грудью и сутулой спиной.

Борда была дурнушкой; своим беспрерывным надсадным кашлем она пугала соседок, когда ей случалось торговать вместе с ними на рынке в Валенсии. Но все ее любили. Такая старательная девчушка! Задолго до рассвета, дрожа от утреннего холода, она уже собирала на грядках клубнику или срезала цветы в саду и первая входила в ворота Валенсии, торопясь занять место на городском рынке. В те ночи, когда приходила очередь дядюшки Тофоля поливать огород, она бестрепетно бралась за тяжелую мотыгу и, подоткнув юбку, помогала старику прорывать канальцы в насыпи оросительной канавы; ржавая вода разливалась по иссохшей земле, которая всасывала влагу с жадным бульканьем. А когда собирались обозы для отправки в Мадрид, Борда вихрем носилась по всему участку, опустошая гряды и принося целые охапки гвоздики и роз, в то время как упаковщики укладывали их в большие корзины.

Кто хочет прокормиться с такого маленького участка, должен работать не разгибая спины; ни на минуту нельзя забывать о земле. Они бились с ней, как с упрямой скотиной, которая без кнута ни за что не тронется с места. Огород дядюшки Тофоля был частицей обширного монастырского сада, конфискованного во время революции и разбитого на арендные участки. Город, разраставшийся с каждым днем, грозил поглотить всю округу, и, как ни бранил старый Тофоль свой огородишко, он дрожал при мысли, что хозяин может не устоять перед соблазном и распродать землю под застройку.

Старик вложил сюда всю свою жизнь: шестьдесят лет труда. Ни одна пядь земли не пустовала у дядюшки Тофоля.