«Крепостной шпион»

Они захотят попрекнуть меня в недостоверности

фактов, но я гордо отвечу гонителям, что превыше

всего ставлю достоверность помыслов и чувств.

Первейшее из чувств есть любовь, которая

в неравных долях смешивает высокое и низменное,

божественные вершины и пропасти ада.

сего за две недели до гибели на плахе короля Франции Людовика XVI, когда после падения Бастилии прошло уже три с половиной года, а до восшествия на престол артиллерийского генерала Бонапарта оставалось ещё одиннадцать лет, в северной части Парижа в маленькой таверне под яркой круглой вывеской «Чёрный петух», сидя на высоких табуретках пили красное вино три человека.

   — Ещё бутылочку «Amontillado»! — крикнул один из гостей.

Хозяйка подошла к столику. Коричневое длинное платье, красный пояс по моде 1789 года за пояс заложен кинжал, а на голове маленькая шапочка с трёхцветной кокардой.

   — «Amontillado»?

   — Именно «Amontillado»! Две бутылки!

Рассмотрев как следует своих посетителей хозяйка не сдержала улыбки. Двое сидящих за столом в одежде более всего походили на провинциальных буржуа, но холёные руки и немного растрёпанные, но ухоженные волосы выдавая в них аристократов. Первый — голубоглазый блондин с тоненькими только пробивающимися усиками. Второй — огненно-рыжий широкоплечий красавец. Третий посетитель оказался женщиной. С нескольких шагов не различишь. Обычное дорожное чёрное платье, громкий певучий голос могли принадлежать и подростку, но, приблизившись, хозяйка ясно увидела нежный овал лица, алые губы, тёмные огромные глаза, каштановые локоны на щеках.

   — А что будет пить мадемуазель? — спросила хозяйка, не без иронии.

   — Тоже, что и господа.

Девушка усмехнулась и заговорила с голубоглазым блондином на незнакомом кабатчице русском языке.

   — Мне кажется, никогда не научусь выдавать себя за мужчину.

   — По-моему, глупо было и пробовать, — отозвался тот, так же по-русски.

   — То, что ты, Аглая, шпагой и пистолетом владеешь получше гвардейца, ещё не даёт тебе возможность отрастить гвардейские усы.