В зале, несмотря на воскресенье и ранний час, упражнялся небольшой гимназический оркестр: готовился бал в женской гимназии. Пока звучали польки, венгерки, даже вальсы, все шло благополучно. Но вот потребовался солист: в программе стояла песня Леля из «Снегурочки». Несколько храбрецов, в том числе Володя Шокарев, пытались было взять мелодию с маху, но хотя Володя был сыном миллионера, играл он с фальшивинкой.
Сима Гринбах, пришедший сюда только для того, чтобы послушать репетицию, сказал:
— Мальчики! Эту песню может сыграть только Леська Бредихин.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— А корнет я ему дам свой собственный, — обрадовался Шокарев. — У моего совершенно серебряный звук.
— А почему Бредихина сегодня нет на репетиции? — раздражено спросил инспектор.
— Он не хочет сидеть на балу с музыкантами. Предпочитает сам танцевать.
— Но хотя бы для концерта может он исполнить песню Леля? — уже гневно воскликнул инспектор.
— Уговорим!
— Я вас очень прошу. Иначе он получит четверку по поведению.
— Уговорим. Правда, Сима?
— Авелла!
— И чтоб я этого «авелла» больше не слышал! — загремел инспектор. — Что за жаргон?
Шокарев и Гринбах вышли на улицу и снова побрели вдоль моря. Их обдавало водяной пылью и мокрым песком.
Море — самое основное, ежеминутное, непреходящее событие города. Если говорить о градостроительстве, то море — главная площадь Евпатории, как Плас де ля Конкорд в Париже или Трафальгарская в Лондоне. Огромная, как бы асфальтированная голубо-сизо-синим блеском, начиналась она небольшим сравнительно собором, но завершалась на горизонте колоссальным зданием Чатыр-Дага, который вписывался в Евпаторию, как небоскреб «Эмпайр» в Нью-Йорк.
Море кормило всех: и хозяев маленьких шхун, и полуголых боцманов, пропившихся до креста, и «разовых» матросов, нанимавшихся на один рейс, — классических одесских босяков. Кормило море и владельцев отелей, гостиниц, меблирашек, водолечебниц, санаториев с их собственными пляжами и целой армией врачей, сестер, санитаров, швейцаров, комиссионеров. Хуже всех море кормило рыбаков.
И все же хорошо едят на крымском побережье! Сегодня, например, у Бредихиных на обед будет суп из крабов с кореньями, а на второе — плов из мидий с лавровым листом и перцем. Изысканность этого меню объяснялась тем, что мясо на базаре стоило два рубля николаевскими деньгами, а крабы и мидии Леська добывал сам.
Комментарии к книге «О, юность моя!», Илья Львович Сельвинский
Всего 0 комментариев