«Черное танго»

Моим детям Франку, Камилле и Леа посвящается

Доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?

В первую минуту Леа не поверила своим глазам и замерла на дорожке. Навстречу ей шли двое — высокий красивый мужчина и маленький мальчик. Франсуа?! Шарль?! Да это были они — здесь, в Монтийяке, в том самом Монтийяке, который она считала полностью разрушенным, и где теперь раздавался звон плотницких пил, стук молотков и песня рабочих:

Ее дом восстанавливался…

У нее радостно защемило сердце от мысли, что именно Франсуа Тавернье позаботился о восстановлении дома. Не в силах сдвинуться с места, она смотрела на своего вновь обретенного возлюбленного. Он жив, жив и жадно глядит на нее, ошарашенный, потрясенный… Франсуа шагнул было ей навстречу, но Шарль опередил его. В волнении Леа крепко обняла ребенка, бормоча что-то ласковое и бессвязное. Потом, слегка отстранившись, опустилась на колени, чтобы лучше его рассмотреть. Как же он вырос! И как похож на свою мать! При воспоминании о Камилле у нее вырвался стон.

— Тебе плохо? — с тревогой спросил осиротевший мальчик.

— Нет, мой милый, я так рада снова увидеть тебя…

— Тогда почему же ты плачешь?

Как объяснить пятилетнему ребенку, что плакать можно не только от горя, но и от радости?!

Еще один белокурый малыш цеплялся за ее юбку, а рядом с ним стояла молодая женщина в платье в цветочек. Оно напомнило Леа платье, которое носила ее мать в предвоенное лето.

— Франсуаза?..

Сестра бросилась к Леа на шею, осыпая ее поцелуями. Потом Леа по очереди расцеловалась с модницей Лаурой, с тетушками Лизой и Альбертиной, чьи лица так и светились от счастья, и наконец, с Руфью, милой Руфью, неизменным воспоминанием детства, теперь постаревшей, сгорбленной, с трясущимися руками… Леа переходила от одной женщины к другой, почти не осознавая себя, как будто и поцелуи, и объятия, и ласковые слова предназначались не ей. После того, что она увидела в разрушенном Берлине, в поверженной Германии, ей казалось невероятным, что можно вновь очутиться на этой земле, в этом имении, куда она еще недавно и не надеялась когда-либо вернуться.