Груженный берестяными коробами и корзинами обоз, подпрыгивая на засохших кочках, еще не разровненных под скатерть специальными катушками, медленно тянулся по Великому Сибирскому тракту. До вечера еще было далеко, но лошади и люди шагали так притомленно, что казалось: они вот-вот остановятся, упадут от усталости в пыльную придорожную траву и уж более не поднимутся.
Но это лишь только казалось. Все тринадцать подвод, повторяя колесами дорожные нырки, продолжали двигаться ниткой, одна за другой, все вперед и вперед, и возчики, бородатые мужики в потрепанных суконных армяках, терпеливо шли рядом. Так было и вчера, и позавчера, и десять дней назад. Так будет и завтра, до тех пор, пока не придет обоз на место, к положенному сроку, и подрядившаяся в извоз артель не выполнит всех кондиций по уговору.
Крылов ехал с головной подводой. На ней помещались его личные вещи — сундучок, обитый по углам кожей, палатка, чемодан с бельем и книгами, — а также кое-какая необходимая походная утварь и узелки с провизией, принадлежавшие артели. С этой же телегой следовал обычно передовик, старшой ямщик, которому и подчинялись остальные обозные.
Впереди показались избы.
— Успенка, — поворотил широкое, изрытое оспинами лицо Семен Данилович, старшой, и ожидающе посмотрел на Крылова. — Хорошее место, Никитич, все наголе. Люд смирный, мужичошки неудачливые. Одно слово, кислороты.
— Это как понять?
Крылов соскочил наземь — размять ноги. Он еще не решил, поддаваться ли на скрытое предложение об остановке, прозвучавшее в голосе передовика, или требовать двигаться вперед, до вечера. С одной стороны, мысль об отдыхе и ему была приятна, с другой — надо было спешить…
— А так и понимай. Кислорот — трава такая. Злючая. Скулу воротит, слюну прет. Ан здешние наловчились стряпать из нее напитки-наедки, жить как-то надо… За то и прозвали их кислоротами. Да вот глянь-ка, травка эта самая лопушится. Хорошая травка. Чесотку отводит, ожог снимает, кровь из кишков отсасывает.
Крылов нагнулся, отхватил пальцами у корня пучок остреньких стебельков.
— Rumex acetosa, — сказал радостно.
— Чаво? — удивился Семен Данилович.
— Латинское название кислого щавеля.
— Ого, — с уважением глянул вниз возчик. — Я-т думал, кислорот и кислорот, а он, глянь-кось… ацетоза… Не наш, поди?
Комментарии к книге «Университетская роща», Тамара Александровна Калёнова
Всего 0 комментариев