«Сад Эпикура»

Царь Антиго́н въезжал в Афины через Дипило́нские ворота, и пестрая толпа горожан вышла встречать его. Это была поистине царская встреча: Афины, научившиеся раболепствовать, не пожалели для торжеств ни денег, ни сил, хотя еще полвека назад никому бы и в голову не пришло, что гордые и свободолюбивые афиняне станут когда-либо приветствовать царя. Одна эта мысль для афинян показалась бы оскорбительной. Теперь же они без тени смущения радостными возгласами приветствовали Антигона, царя Македонии и своего царя, сына Деме́трия Полиорке́та, который едва не уморил Афины голодом, когда они восстали против него.

О том, что Антигон навестит Афины, было известно давно: начальник македонского гарнизона в Мунихий[1] Гиеро́кл оповестил об этом афинян заблаговременно, чтобы они успели приготовить приветственные речи и праздничные наряды, организовать состязания гимнастов и театральные представления в честь царя.

Но царь въехал в город больным, в лихорадке, которая настигла его еще в пути, в Эгейском море.

Поэтому приветственные речи были отменены, а гимнастические и театральные празднества отложены до выздоровления Антигона.

О том, что Антигон болен, Эпику́р узнал от своего ученика Коло́та, так как сам встречать царя не ходил.

— Жаль, — вздохнул Эпикур. — Очень жаль… — Он сидел у ручья в своем саду, опустив руки в прохладную воду.

— Ты жалеешь Антигона? — удивился Колот.

— Нет. Я жалею, что откладываются театральные зрелища. Ведь должны были поставить «Брюзгу» моего покойного друга Менандра[2]. Менандр когда-то сам читал мне эту комедию, и мы славно смеялись. Да-а, уже двенадцать лет прошло с той поры, как Менандр утонул, купаясь в Пирейской бухте, — проговорил Эпикур со вздохом. — Его жизнь, как жизнь огня, погасила вода.

— Жизнь огня, учитель? — переспросил Колот. — Такое сравнение мог бы сделать и Зено́н.

Эпикур поднялся, покачал укоризненно головой.

— Ты опять о Зеноне, — недовольно заметил он. — Мне иногда кажется, что ты, Колот, более ученик Зенона, чем мой. Ты чаще бываешь в Стое