Моя принципиальная мать отодрала бы меня за это ремнем, а мама Цуцика, между прочим, поздравила сына с наступлением половой зрелости.
Другой мой одноклассник, Салик, уже в шестом классе делился с отцом тревогами по поводу малых размеров своего полового органа.
— Не беда, — сказал ему отец, и рассказал сыну следующую весьма поучительную историю:
«Однажды замечательный американский писатель Скотт Фитцджеральд, будучи в подавленном настроении, пожаловался другому замечательному американскому писателю Эрнесту Хемингуэю на малые размеры своего детородного органа.
— Старина Хэм, — сказал он другу, — это отравляет мне жизнь и мешает моей семейной жизни.
Хэм деликатно предложил коллеге раздеться и, посмотрев на предмет его глубоких разочарований, сказал ему буквально следующее:
«Дорогой Скотт, Он кажется тебе малым, потому что ты смотришь на него сверху вниз…»
— И вообще, сынок, — прибавил уже от себя начитанный отец Салика, — люди с большим творческим потенциалом, как правило, не могут похвастать размерами: Наполеон, например, имел всего лишь девять сантиметров нетто, а Гитлер семь, но это отнюдь не мешало им быть любовниками самых красивых женщин в Европе»
— А у тебя есть такой потенциал? — спросил я Салика.
— Да, — тяжело вздохнул он, — я хочу стать великим полководцем.
Судя по вздоху, я понял, что талант полководца стоил ему нескольких совсем не лишних сантиметров живой плоти, из-за которой так страдал американский классик.
О том, что я могу подойти к своему отцу и дружески поведать ему, какого цвета у меня там растительность, не могло быть и речи.
Однажды я произнес при нем слово «Член» и был поражен его неадекватной реакцией. Он побледнел, покраснел и в глазах его я увидел страх и растерянность. А ведь и спросил-то я его о том, чем отделяется второстепенный член предложения от главного?
Сначала я не понял причину его дикого смятения, но потом сообразил, что отца напугала двусмысленность, заложенная в данном слове. Увы, ничего, кроме поразившего его слух слова «Член», значение которого отец боялся мне пояснить, он в моем вопросе не услышал.
Салик жил в соседнем от меня доме и окна наших квартир глядели друг на друга. Он наблюдал за передвижениями моих родителей в мощный армейский бинокль и с удивлением признался мне, что ни разу не видел мою мать в нижнем белье.
— Может быть, бинокль не в порядке? — сказал я, стыдясь за свою целомудренную маму.
Комментарии к книге «Особенности еврейской эротики», Шмиэл Сандлер
Всего 0 комментариев