«Тамагочи»

Указательный палец пронзила боль, Рома зашатался на табуретке, цепляясь за коробку, и та вдруг резко поехала на него. Рома пошатнулся, табуретка выскользнула из-под ног, он изогнул спину, замахал руками и шлепнулся на пол. Перед глазами взорвались звезды, а в следующий момент коробка полетела на него.

Что-то затрещало, загрохотало, перекатываясь по полу. Под потолок взвилось облако пыли, и Рома закашлялся, растирая поясницу.

Потом он чихнул и громко выругался. Он, кряхтя, встал на четвереньки и застонал. В соседней комнате радостно орал попугай:

- Р-раз, р-ра-аз! Начинаем зз-зар-рядку!

Тишка вновь заглянул в комнату и мяукнул с укоризной, несколько раз дернул хвостом.

- Да пошли вы оба, - пробормотал Рома. Это Лена учила попугая говорить, а про зарядку он услышал по телевизору, и сразу подхватил. Рома его никогда не любил, и попугай платил взаимностью, понося руганью, подхваченной из ссор.

Иногда Рома хотел придушить его голыми руками. Раздавить между ладоней, выжать из тушки кровь.

Ожила батарея, и звук степлерными скобами прошивал мозг. Запрещенная барабанщица проснулась - так они с Леной прозвали старуху с нижнего этажа. Из-за неё приходилось заниматься сексом едва шевелясь.

Чепуха из коробки раскатилась по всей комнате. Тут и тетрадки старые, еще школьные, тут и дневник в твердой обложке, с отломанным кодовым замочком, здесь и старые ручки - неизвестно почему не выброшенные, - игрушки и другая мелочёвка. Вот кисточка, которую он так долго искал. Правда, теперь она уже без надобности. Вряд ли он теперь встанет за холст. Слишком много времени потерял, равно как и желание, ту самую страсть и одержимость, присущую всем творческим натурам.

Если год назад он все еще лелеял мечты, что когда-нибудь за его картины станут платить НАСТОЯЩИЕ деньги, то теперь иллюзии растаяли. За всю карьеру художника он продал лишь один холст - тот самый. По словам жены «пугающий, и как будто вообще кто-то другой рисовал».

Это если не брать в расчет интернет-халтурки, вроде обоев и обложек.