«Эволюционер»

Эволюционер (fb2) - Эволюционер (Богу Божье - 2) 2028K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эли Эшер

Эли Эшер ЭВОЛЮЦИОНЕР

От автора

Прежде чем громогласно заявлять «Бога нет!», подумайте, а вдруг это как раз вы? По крайней мере, тогда вас не поймает неожиданное развитие событий, свалившееся на героя цикла «Богу — божье». И ведь не отвертитесь. Есть бог, нету бога, а работу-то кому-то делать надо! Тем более, если его нет.

Введение

А в кабинке номер тринадцать сияло солнце и я вышел погулять по пляжу. Погода была отличная, так что я соорудил себе под настроение легкие шорты камуфляжной расцветки, серое поло, и пошел бродить босиком по зоне прибоя.

Да, а мы знакомы? Зовут Алексель, или просто Лёха, а вообще-то каждый называет меня как попало. Аля, Миха, Гита, профессор, даже наш кот Мартик — все по-разному. Как говорится, как бог на душу положит. Я, впрочем, уже привык. Иногда даже удобно, в прошлые времена, когда пользовался телефоном, можно было угадать кто звонит, по тому как они меня называют.

Подробнее о себе? Ну, что-то вроде научного сотрудника. А вообще, если интересно, почитайте первую книгу, скромно названную «Гений». Нет, это не то, что вы подумали. Лучше просто прочитайте. Там в самом деле написано. В самом начале.

Часть 1 Потеряный мир

Глава 1. Потеряный мир: Пороги и пустоши

* Мир забытый Афрой в комоде, 20 тысяч лет назад по локальному времени

В мире появился мем. Вообще-то в этом не было ничего необычного, в любом мире населенном разумными существами каждое мгновение рождается и умирает множество мемов, часто причудливых, хаотичных и бессмысленных, как в плохом сне. Этот мем, правда, был рожден не во сне.

Слабенький маг Морт, по сути еще ученик мага, бился над изучением целительских заклинаний, которые пытался вдолбить в его голову учитель. Нет, узоры Морт запоминал неплохо, но их мало запомнить, надо еще наполнить энергией. А вот с энергией у Морта было не сказать что плохо, а просто очень плохо. Настолько плохо, что старшие ученики иногда измывались над ним, подвешивая на силовой линии и завязывая ее бантиком перед носом слабака. Вот и виси так, пока не дотянешься мысленно до торчащего перед носом кончика линии и не потянешь его с достаточной силой на себя. А учитель еще и поощрял хулиганов, считая, что это упражнение может развить способности Морта. Увы, не развивало, и только питало ненависть к другим ученикам и к учителю.

Слабый он маг был. Пока что его энергии хватало чтобы оживить раздавленного таракана, а вот на крысу уже не хватало. А ведь завтра учитель спросит… — пришло в голову Морту, от чего захотелось начать стучаться головой об стол, на котором лежала та самая дохнущая крыса, энергии на которую Морту категорически не хватало.

«Энергия — жизнь», — пришла в голову Морту цитата учителя, — «А жизнь — энергия», — заключил непутевый ученик, просто переставив слова, поскольку не видел большого смысла ни в той фразе, ни в другой. Так, из дурацкой мутации у неумейки-ученика и родился этот мем. «Жизнь — > Энергия». Уже не первый раз в этом мире, кстати, но в других головах он не имел хороших шансов выжить. Даже как каламбур он был, увы, весьма средненький. Таким и перед девушкой не похвастаешь, не поймет, да и приятели-собратья по магическому ученичеству вряд ли оценят.

Тем не менее на этот раз мему повезло. Очень повезло. Плавая и тихо угасая в мозгах Морта, мем «жизнь — энергия» ненароком зацепился за мем «энергия — брать». А вот этот мем был очень силен у Морта, поскольку всю свою ученическую жизнь тот боролся с недостаком энергии, и мем «энергия — брать» был у него завязан на мечты о будущей славе, деньгах, женщинах, могуществе, да что там могуществе, просто на выживание. Так мем получил якорь — то, ради чего человек будет держать его в своем сознании. Сцепившись, мемы образовали простенький линейный мемокомлекс «жизнь — энергия — брать». А потом сложившись углом, края комплекса сцепились, создав третий мем «жизнь — брать», по-прежнему зацепленный за выживание и мечты о светлом будущем.

Медленно вращающийся в мозгах Морта и теперь уже устойчивый треугольник из трех мемов, наконец, зацепил сознание, и тот по-новому взглянул на крысу. «Брать», — мысленно повторил он про себя. А ведь и правда, если нельзя дать, поскольку нет, может можно взять? Хотя, глупость какая! Берут энергию из силовых линий, а тут какие тебе силовые линии? Крыса и крыса. Отбросив, показавшуюся бредовой мысль, Морт опять сконцентрировался на задании учителя, но мгновенно уделенное внимание усилило треугольник, который завращался быстрее в подсознании задевая все больше смежных областей знания, пока случайно не задел занудные уроки о других расах. Точнее, об эльфах. В залежах бесполезных знаний о перворожденных, вбитых в него зачем-то учителем, лежал другой мем-треугольник — «деревья — энергия — брать».

Сцепившись, мемы опять выскользнули на поверхность сознания, и Морт снова взглянул на крысу. А ведь и правда, если эльфы могут брать у растений, то почему бы не брать у животных? И потянувшись, стал не вливать, а тянуть энергию из твари. Сначала шло слабо, крысе было больно и страшно, ее аура дрожала, но Морт сконцентрировался на этих вибрациях и забрал эту боль и страх, почувствовав вливающуюся в него энергию. Боль и страх давали удивительно много, а главное текли в него легко и непринужденно. Животное охотно расставалось с болью и страхом, и даже, казалось, помогало магу, перекачивать их в себя. Не то, что эти нити в воздухе.

А ведь таким можно даже учителю похвастаться, подумал Морт. Это ж как здорово, забрал у раненого боль и страх, и оперируй ни о чем не беспокоясь. А потом обратно влил и заживил. Хотя, если так много энергии взять, то скорее всего пациент операции может и не выдержать, — сообразил Морт глядя на гаснущие глазки крысы, — так что скорее от учителя по шее получу за такие эксперименты. Нет, не стоит с ним делиться, решил он, и крыса испустила дух, залив его дармовой энергией. Треугольник мемов оброс «бородой» из «тянуть — боль — страх», вливаясь обратно в «жизнь», и становясь основой практичного и осознанного знания Морта. Завтра перед экзаменом по излечению, надо будет наведаться в подвал, поймать парочку крыс и выпить их, решил он, раз и навсегда разобравшись со своей проблемой нехватки силы.

Через полгода Морт выпил первого человека — другого ученика, ухаживавшего за понравившейся Морту девушкой. И скоро Морт уяснил, умирая люди дают значительно больше энергии чем животные, а маги — больше чем люди. Особенно могущественные маги. Как учитель. Правда, в одиночку с учителем не справиться, но если подговорить других учеников… Морт покровительствовал нескольким откровенно слабым ученикам, который как и он сам еще недавно страдали от недостатка энергии, и которые теперь смотрели ему в рот и были готовы идти за ним в огонь и воду. А если еще научить их брать энергию жизни, то может и удастся справится с учителем, а это столько энергии, что Морт сразу же станет одним из сильнейших магов королевства. Так мем обзавелся транспортом — тем, что заставляет уже зараженных им людей, делиться мемом с другими и распространять его дальше. Сам мем этого не знал, он был лишь тупой пассивной информационной структурой, но именно в этот момент он стал полноценным мемовирусом, способным заражать умы людей и распространяться от одного человека к другому.

Удалось. Остатки учеников и пара-тройка лейтенантов Морта, которые почти крысиным нюхом учуяли, что их тоже скоро выпьют, сбежала в соседнее королевство, а для Морта начался подьем наверх. И вскорее, в королевстве появлися новый король, Морт Первый. Только придя к власти, новый король публично отрекся от колдовства, обьявив его происками Проклятого, и на главной площади столицы каждые выходные под ликование толпы запылали костры, на которых жгли ведьм и колдунов. Казненные сначала дико выли и извивались от боли, но потом король, в рясе монаха, протягивал к ним руку с балкона дворца и громогласно обьявлял: «Дарую тебе прощение грехов, слуга Проклятого, да будет мир твоей душе, да примет ее Единый!», и на глазах толпы на умирающего спускалась благодать Единого. Черты лица разглаживались, боль и страх отступали, и с миром в глазах их души прощались с телом, которое мгновенно усыхало в жаре костра, преващаясь в иссохшую мумию, вспыхивающую как свечка.

А потом, лишенное магической поддержки королевство завоевали соседи. Те самые, куда сбежали уцелевшие ученики и собратья Морта. И теперь уже Морт завывал привязанный к столбу на костре, а потом с умиротворенным лицом иссох и превратился к горящую свечу, отпущенный другим жрецом Единого, и по странной случайности, давним соучеником Морта. Впрочем, мему, а точнее уже мемовирусу, это было уже все равно. Он давно укоренился в умах других людей и начал свое шествие по планете.

* Алексель

А в кабинке номер тринадцать сияло солнце и я вышел погулять по пляжу. Погода была отличная, так что я соорудил себе под настроение легкие шорты камуфляжной расцветки, серое поло, и пошел бродить босиком по зоне прибоя. Отлив открыл широкую полосу песка, несколько пологих метров которого размереннно заливали и освобождали океанские волны с гребешками на вершинах. Вода надвигалась нахлынув на песок, растекалась кружевными полукругами, и потом отступала, оставляя пузырящийся оставшимся внутри воздухом песок. По влажному, освобожденному от воды песку между пустых скорлупок мелких крабов и мидий, деловито бегали мелкие рачки и белесые насекомые, а чуть подальше, расположилась стая чаек, чуть-чуть отодвигаясь, когда волны подбирались слишком близко, но в остальном совершенно равнодушные к морской стихии.

— Лёх, ты хайкинг любишь? — раздался вдруг голос Михи.

— Люблю погулять по свежему воздуху, прям сейчас чем-то вроде и занимаюсь. А что, есть идеи?

— Есть, — подтвердил Миха материализуясь передо мной, — А как насчет с рюкзачком, да поохотиться.

— С рюкзачком тоже можно, а охотиться смотря на кого.

— На демонов.

— На полигоне у Йогиты, что ли?

— Не, не учебных, реальных. Тут в одном из миров дырка из сети образовалась, так демоны из сеточки просачиваются и все портят.

— А чего не почистить их прямо в сеточке? — озабоченно спросил я, — Это ж безобразие, демоны в сети.

— Так почистили бы, да мы мир найти не можем. Афра его куда-то засунула и забыла!

— А как же мы туда попадем?

— Просто, Лех. У нас есть дырка в него из S60, еще до того как этот мир потеряли, демиург зачем-то сделал. Так что отправляемся в S60, поближе к месту перехода, ныряем в дырку и на месте! Ты, главное, навыки поединков на мечах активируй, лучше с двумя мечами, пригодится. Одежда на жарко-умеренный климат и обязательно высокие непромокаемые сапоги. Стиль средневековые. И пошли!

— Так ведь подгрузить еще навыки надо, нет?

— Зачем, Лех? — удивился Миха, — Они у тебя и так все на месте, просто неактивированы. Впрочем, делай как хочешь, но чтоб были. Очень полезное умение там. Готов?

— Погоди минутку… — я сконцентрировался, и действительно нашел навыки боя на мечах где-то на задворках подсознания, причем и правда неактивированные. Надо ж, как он хорошо меня знает… Кстати, насчет тела, не буду я, наверное, от своего обычного вида сильно отклоняться, а возраст, скажем лет двадцать пять, чтобы мышцы и мозг полностью сформировались. Моложе не стоит, а так и силы есть и кое-где еще свербит, чтобы приключения не утомляли. Активировав навыки, я подобрал соответствующую одежду, сапоги с кожей скрывающей непромокаемую резину, подтянулся мысленно, и сказал, — Вот теперь готов!

— Лови координаты! Пошли!

Приняв координаты, я материализовал тело в S60 и запустил там поток сознания.

— Ну, я пошел, Лёх, — сообщил Миха, — У меня тут еще дела есть.

— Бывай, — согласился я, и Миха испарился. А я продолжил прогулку по пляжу.

* * *

F 60 Алексель

Материализовавшись в F60 я тут же оказался по щиколотку в рыжей липкой вонючей болотной грязи.

— Миха, ёклмн! Ты, что, предупредить не мог? — возмутился я, вытягивая ноги в сапогах на ближайшую кочку. Хорошо еще сапоги были сделаны предусмотрительно до колен, да еще и наплевав на аутентичность — с резиновым нутром, чтоб не промокали. Я огляделся вокруг. Очевидно, был день. По крайней мере, я думаю, был день, но свет солнца был скрыт… рыжим липким вонючим болотным туманом, — Куда ты меня затащил???

— Да, брось ты, Лех, придираться! — откликнулся Миха, также вытягивая ноги из болота, — Не сахарный, не растаешь. Зря я что ли предупреждал — высокие непромокаемые сапоги! Или ты рассчитывал средневековое приключение как какой-нибудь генерал, на вымытом мылом бетонном плацу получить? Ну, ошибся на пару метров, бывает. Вон, рядом относительно сухое место. То есть, тоже мокрое, но не по колено.

— Ну, все-таки, мог и предупредить, — проворчал я, выбираясь на поросшую рыжеватым болотным мхом кочку, и прыгая с нее на находящийся рядом, покрытый чахлой болотной растительностью островок. Меч за спиной больно стукнул по мягкому месту, а потом по лопатке. Напрягшись, я нашел в только что закачанных навыках умение правильно подвешивать меч в ножнах за спиной. Сделав несколько пробных шагов, я с удовольствием оценил результат. А что, жить можно. Повернувшись, спросил, — Ладно, куда идем?

— Да, вон, туда, — махнул Миха рукой, в стиле Ленина на броневике, куда-то вперед от островка опять же по кочкам, — Я ж тебе говорил, этот мир только ворота в тот, потерянный. Как пройдем порог сразу станет сухо, очень сухо. По сути пустыня там, ну, или, полупустыня.

— А чего это вдруг такой контраст? — поинтересовался я.

— Дык, врата как насос для воды работают, — пояснил Миха, также выбираясь на островок, и направившись в направлении самого густого, липкого и вонючего тумана, — Из того мира качают и в этот выбрасывают. Вот и получается, тут болото, а там пустоши. Давление воздуха тут немного разное, в том мире чуть выше. Чтобы воздух оттуда не утек, врата газы не пускают в больших количествах, а вот на капельки воды в воздухе не реагируют, вот и получается…

Тут непонятно откуда на него вывалился какой-то краб, а может паук-переросток с кучей острых шипов, лезвий и прочей хитиновой фигни, к которой, судя по капающей с острых концов фосфорицирующей зеленой жидкости, простым смертным явно лучше было не приближаться. Миха с каким-то душераздирающим восточным мявом перепрыгнул через него, выхватывая в воздухе меч, и рубанул членистоногое сзади, аккуратно развалив его на две половинки.

— Круто, — заметил я после паузы, подобрав отвалившуюся до земли челюсть, и глядя на еще судорожно шевелящийся пикантный салат из морепродуктов. Зеленая жидкость с лезвий и шипов теперь стекала внутрь панциря и шипела на обугливающемся под ее воздействием органическом материале внутри, — А они тут все членистоногие?

— Не-а, — откликнулся Миха, вытирая меч мхом от прозрачной жидкости, вытекавшей из краба, — Но через врата пробираются в основном именно они. Тут целая система, где какие. В потерянном мире, рядом с пробоем, так вообще какие угодно могут быть. Пробой ведь, это что? Место, где код визуализации оказался незащищенным, поэтом сетевые демоны могут до него добраться и визуализироваться в мире, по сути материализовываться. Но поскольку сетевые демоны не имеют кода для нормальных тел, а касаются визуализатора тем, что есть, на выходе может что угодно выйти, и скорее всего не что-то привычное. Там, мерцающая дышащая склизкая губка, размытое пятно в воздухе неправильной формы, вроде призрака, дымка какая причудливая разноцветная, какая-нибудь задница с ручкой на одной ноге, как на картинах Босха. Но все это жизнеспособно только в небольшой окрестности от пробоя, где код визуализации это поддерживает. Стоит такому псевдосуществу отдалиться от этой окрестности, и происходят две вещи. Во-первых, это, так сказать, «тело» теряет связь с породившим его демоном, поскольку вдали от пробоя алгоритмы визуализации уже управление от незаконного сетевого образования не позволяют. А во-вторых, если такое «тело» нежизнеспособно, оно тут же умирает. А жизнеспособное становится автономным, но с остатками демона в своей нервной ткани.

Поэтому по пустошам бегают исключительно «демоны» в достаточно жизнеспособных формах, напоминающих членистоногих, землеводных, ящеров, а то и млекопитающих. Хотя последние редко, очень уж сложная форма, так что и шансы случайно в ней воплотиться у демона невелики. Теперь, чем сложнее форма, тем больше у нее нервной ткани, на которой можно нести копию исходного демона. Вот и получается, что большая часть «демонов» в пустошах, это просто агрессивные, но тупые животные. Причем и те с причудами. Скажем, есть попрыгунчики-скарты. На самом деле они не прыгают, у демона, порождающего их, просто проблемы с фокусировкой пространственных координат. Так что они как солнечный зайчик возникают то тут, то там. А уж когда они из зоны пробоя выходят, такая ежесекундная телепортация на пару метров исчезает и превращается в способность постоянно прыгать в непредсказуемом направлении, как какому-то кролику-переростку.

Ну, а поскольку врата в этот мир находятся там неблизко от пробоя, то в этот мир проваливаются только уже жизнеспособные твари, которые уже и не демоны по сути, а так, монстры. Причем, ворота с той стороны выглядят не очень привлекательно, так что проваливаются совсем уж безмозглые, вот и получается, что здесь в основном членистоногие бродят, у которых нервной ткани совсем мало и которые лезут куда попало. Хотя иной раз может и провалиться что-нибудь, с остаточными приказами от первоначального сетевого демона. Бывает, но редко. Самое смешное, Лех, в том что тут демонов куда больше чем в пустошах на той стороне. Они ведь во врата случайно проваливаются. А здесь болото, тут шансы напороться на портал меньше чем там, вот эти членистоногие и концентрируются здесь, как мухи в ловушке с уксусом. Знаешь, как если в бутылку налить уксуса с растительным маслом на дно, а горлышко закрыть пленкой и сделать в ней маленькую дырку. Мошки на запах уксуса летят к дырке и продираются через нее по запаху, а обратно выход найти не могут. Вот и тут так…

Тем временем островок закончился, и я запрыгал за Михой по кочкам.

— Слушай, ты точно знаешь куда нам надо, — задал я беспокоящий меня вопрос.

— Не дрейфь, Лех, я по этой дороге как на автобус одно время ходил, особенно пока опыта не набрался. Каждую кочку тут знаю.

— Опыта?

— Ну, да. У нас же там материальные тела, с которыми всякое случиться может. Это сейчас оно проецируется из Гайи под твоим контролем, а как переберемся через портал, его перехватывают локальные узлы. Так что тело получается более-менее обычное. То есть, влиять ты на него еще можешь, но и всем внешним воздействиям оно подверженно. А заново тело там не создашь, координат нету. Бывало, укантропупит меня какое чудище, ну, создаешь тело заново и опять по кочкам, по кочкам прыгаешь…

— Больно, небось, тело терять?

— А что поделать? Мир-то надо чистить. Впрочем, теперь наловчился, редко случается. Уже недолго осталось. Сейчас главное — на рыцарей Порога не натолкнуться, или там, Братство Стены, как они сами себя иногда называют.

— А это кто?

— Хорошие парни, всю эту мерзость в мир не пускают, всю жизнь на это кладут, — обьяснил Миха, приближаясь потихоньку к выплывающему из тумана относительно сухому куску земли с конструкцией вроде Стоунхеджа недалеко от берега, — Вот только одна проблема в нашем случае. Мы — не они, и увидев «гражданских» так близко от Порога, они тут же бросятся нас спасать, а эвакуироваться в безопасную область этого задрипанного мирка в мои планы никак не входит. И драться с ними тоже не хочется — парни-то хорошие и дело правильное делают. Впрочем, кажись пронесло.

С этими словами Миха выскочил, наконец, на сухой участок и подошел к паре камней на границе Стоунхеджа, сверху прикрытых другим камнем и образующих своего рода дверь или ворота.

— …!!! - сказал я, проваливаясь опять по щиколотку, ровно на одну кочку не допрыгнув до сухого места, и вытягивая сапоги из болотной грязи, — Мих, а зачем со всем этим возиться? Не проще ли замуровать эти врата на фиг и забыть?

Миха, уже с сухого места, молча посмотрел как я вылезаю на островок, а затем сообщил:

— Так, я ж обьяснял — тут люди. Как же их бросить? Кроме того, если врата замуровать, такой гнойник образуется, что потом только танец Шивы поможет. Опять же прорвать может. А так, все более-менее под контролем. Да, смертным в этом мире иногда несладко, зато в том мире за вратами у смертных шанс есть. Ладно, дошли уже. Вот они — врата. В эти войдем, а в те, с другой стороны, выйдем, и будем в пустошах. Давай поторопимся, пока опять какая дрянь на нас не выскочила.

И мы шагнули внутрь каменного кольца. Внешний мир за границами камней исчез, скрытый теперь уже белым и плотным туманом.

— Междумирье? — спросил я.

— Оно самое, — кивнул Миха и шагнул вперед под противоположную арку.

Я сделал шаг за ним…

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Я сделал шаг за ним и оказался на сухой холмистой равнине, покрытой пожухлой, торчащей одинокими пучками летней травой и редкими колючими кустиками не выше колена высотой. Желто-бурые холмы справа медленно поднимались волнами к далеким заснеженным горам. Солнце шпарило с голубого, без единого облачка неба, и над землей поднималось жаркое марево как в какой-нибудь пустыне Мохаве. Ну, может не Мохаве, может долина реки Колумбии где-нибудь в штате Вашингтон за горами. Прямо перед нами была старая заброшенная дорога, уходившая петлями между холмов вдаль, а сзади возвышался такой же «стоунхедж», как и в предыдущем мире.

— Ну, все, теперь проще, — сообщил Миха, топая ногами и пытаясь чуть стряхнуть рыжую грязь из F60 с сапогов, — По дороге и идти веселее.

— Да и дорога посуше, — добавил я, задумчиво глядя на свои сапоги и размышляя не стоит ли попытаться их оттереть чем.

— Это тут, рядом с вратами, а дальше климат становится получше, а дорога — обычной грунтовой, местами с грязью и лужами, если погода позволяет. Но все равно, идти будет не в пример легче. А сапоги лучше оставь пока в покое, скоро грязь высохнет и сама отвалится, а так только глубже ее вотрешь. Ну, что, пошли?

— Пошли. А чего не телепортироваться?

— Смеешься? Вообще-то это возможно. Тела у нас полностью местные теперь, только назначение телепортации не абсолютное, а направление плюс расстояние. То есть, в деревню Большие Васюки не телепортироваться, поскольку координаты неизвестны — весь мир такой, потеряный. Зато можно телепортироваться по направлению руки на двадцать километров. Проблемы видишь?

— Увы, — согласился я, хотя и свербило что-то от таких ограничений, — Телепортироваться можно, но как оказаться не под землей, или не в воздухе, шваркнувшись потом на землю, сказать трудно.

— Во-во, — откликнулся Миха, — А даже если и рискнуть, и хорошо постаравшись, можно на некоторое расстояние вперед рассмотреть, то все равно, есть риск связь с телом потерять. После чего придется опять по кочкам. В общем, давай ножками, как гужевые ослы…

— А почему как ослы?

— Потому что, не умничая, — пояснил Миха, — Пошли?

И мы зашагали по дороге.

* Алексель

Нагуляшись по пляжу, я вернулся в кабинку номер тринадцать, размышляя о том, чтобы поваляться кверху пузом, лежа на диване и размышляя о вечном. Увы, диван был занят, ибо мою мечту уже осуществил нахальный котяра. Занимая полдивана, Мартик лежал на нем светлым пузом вверх, раскинув лапы и чуть жмурясь в сне. Похоже, ему снилось, что он спит, и этот сон ему очень нравился.

Я вздохнул, и пошел ставить чайник. Привык я уже здесь чай пить, и к традиции этой нелепой, хотя можно было готовую чашку с чаем в любой момент из воздуха достать. А еще я привык, что первую чашку наливаю Але, заметил я, и чисто из вредности так и сделал. Вот появится дома, а чай ждет и уже остыл! Вредность впрочем не удалась, стоило мне развернуться с полной чашкой, как вошла Аля, взглянула на меня сияющими глазами, одарила улыбкой грузоподьемностью в несколько тонн, и приняв чашку уселась в кресло.

— Спасибо, Алёша, — сказала она, сопроводив слова благодарным взглядом еще на тонны полторы. Хорошо, я в свободных шортах, не очень заметно.

Помянув недобрым словом свою резонансную природу, а подошел ближе и положил руку на ее открытое плечо, скидывая избыточные узлы Гайи, который я захватил ненароком, как человек от неожиданности наглотавщийся воздуха. Стало легче.

Я налил себе чая и уселся в соседнее кресло.

— Вот скажи ты мне, богиня любви, какого черта ты это со мной вытворяешь?

— Но это ж не я, Алёша, это ты сам такой резонансный, — почти жалобно ответила она, — Никто другой на меня так не реагирует, ни Миша, ни профессор…

— Ни Андрей… — добавил я ей в тон.

— Ни он тоже! — с нажимом подтвердила она, — Андрей Яковлевич ничего подобного не испытывает, его просто плохо воспитали, вот и лезет ко всем, на ком юбка. Дурное влияние супруги. Кстати, ты не мог бы не звать его домой? Если надо говорить по работе, есть лаборатория. Осадить я его, конечно, могу, но неприятно.

— Могу, — кивнул я, — А кто у него супруга?

— Тоже в некотором смысле любовью занимается, только очень специальной формой — супружескими изменами.

— А от них-то какая польза, чтобы ими заниматься?

— Для богов никакой, да и смертным в стабильных процветающих обществах тоже. Моногамные общества имеют очень много преимуществ — сохранение большего разнообразия генофонда, снижение риска вырождения, отсутствие маргинальных групп молодых мужчин, дестабилизирующих общество. Но в крайних случаях и правда может работать как компенсаторный механизм. Брак ведь для чего нужен? Чтобы каждая женщина могла завести и вырастить детей. Все, точка. Именно для этого.

А теперь представь, война, мужчин подходящего возраста осталось в два раза меньше чем женщин. Такое общество тут же смещается в сторону полигамии. Как раз для этого, чтобы по возможности каждая женщина могла завести и вырастить детей. Но если общество традиционно моногамно, то сначала смещение происходит в форме измен со стабильными любовницами. Если половой состав общества не изменится, как бывает в мелких, вечно воюющих странах, то рано или поздно это отразится в общественной морали и закончится классическим полигамным браком как в странах Востока, если нет, пройдет как историчекий эпизод трудного времени.

Или скажем, Средние Века, мужчины состоятельных классов купцов, банкиров, многих феодалов женятся поздно, на молоденьких само собой. Сделать детей уже не могут. Здоровых детей тем более. А ведь цель брака в чем? Чтобы каждая женщина могла родить и вырастить детей. Вот и приходят на помощь здоровые конюхи и поручики, чтобы выправить ситуацию, вызванную убогостью общественного устройства.

Но ведь с такими теориями очень важно вовремя остановиться, а все эти теоретики как правило этого не умеют. Вот и возникают теории, что, мол, небольшой уровень измен снижает распространение венерических болезней, включая смертельные. Чушь какая!

Алю было не узнать, всегда сдержанная и аккуратная в словах, она теперь размахивала руками, её роскошные длинные волосы взлетали то вправо, то влево, и даже чашка, за которую она обычно держалась в разговорах, осталась забытой на столике.

— Да, я слыхал что-то такое, — кивнул я, — Дескать, пока измены на умеренном, но не очень низком уровне, они происходят локально — с коллегами, соседями, так что граф измен имеет низкую связность, и болезням трудно охватить все общество. Просто трудно перескочить от одной небольшой взаимнозараженной группы к другой. А если уровень измен низкий, то те, кто изменяют, изменяют со всеми, и становятся разносчиками заболеваний покрывающими все общество.

— Вот имено что не все! — воскликнула Аля, — Врут и не краснеют! Да, измены становятся неизмеримо более опасными, но ни одна пара, не участвующая в изменах не затрагивается. И если их большинство, то о каком «всем обществе» разговор? Они что, тех, кто не изменяет, за людей не считают? А что измены более опасны, так это только крепче цементирует в культуре идею сохранения верности в браке.

— Да, — хмыкнул я, — Тоже верно. А что с добрачными связями?

— А что с ними? — удивилась Аля, — Во-первых, в добрачных связях речь об измене не идет. Во-вторых, даже парни традиционно брезгуют девушками, которые слишком охотно кому попало дают. Тоже защита от того самого распространения болезней. А если собрать статистику по странам, то оказывается, что большинство девушек имевших секс до брака, имели его с собственным будущим мужем. Это просто тех вертихвосток, которые сменили несколько парней лучше видно, но их меньшинство. Конечно, в низших классах благополучных обществ, а в особо жирные времена и в остальных, картина меняется в худшую сторону. И в смысле бездумного секса, и идей, что семья не нужна, и всякие выверты вроде однополых браков, хотя какое отношение два мужика могут иметь к возможности женщины иметь детей — непонятно. Некоторые считают, что это такое приспособление группового выживания, когда в хорошие времена популяция чистится от слишком глупых или произошедших от неперспективных линий, а потому не получивших хорошего воспитания. Жестоко, конечно, но может в этом что-то и есть. Извини, Алёша, что-то я расходилась.

— Да, нет, все по делу, — успокоил я ее, — Слушай, а можно тему переменить? Я тут с Михой в потеряный мир отправился, а его вроде бы как раз твоя научная руководительница потеряла. Не просветишь, что насчет него известно?

— Конечно, Алёша, известно как раз многое, — ответила Аля. Она уже опять сидела на краешке кресла с прямой спиной и держала в руках чашку с блюдцем, — Это бывший F66, то есть был таковым, пока Арфа его из соотвествующего гнезда матрицы миров не вынула.

— Погоди, они ж огромные… да еще стальными полосами окантованные.

— Это ведь только визуализация, Алёша, — пояснила Аля, — В любой момент можно ужать до размера яблока или там ореха, потом развернуть обратно, сам мир от этого не меняется.

Мартик тем временем проснулся, сменил позу, и сладко зевая и жмурясь, начал к нам прислушиваться.

— Ну, хорошо, — согласился я, — А чем этот бывший F66 характерен?

— Просто один из миров 60-ой серии. Постапокалиптическое феодальное общество с магией и минимумом науки, типа колеса или мельницы на реке. Немного отличающийся состав рас, богов, стран, видать демиург немного развлекался, опять же чтобы отличить друг от друга было легче. У них ведь, у демиургов, как? Скопируешь мир и все, тут же пишут, что «выдохся, не внес нового слова в науку созидания миров». Миры вполне обычные. Практически все только с одним настоящим материком, остальные если и есть — в основном бутафория. Типа «здесь живут драконы-фиолетовые орки-люди с собачьими головами». В центре основного материка зона поражения, обычно в результате древней войны магов, и несколькими странами по ее периметру. Иногда с какими мелкими княжествами или там степями с кочевниками. Сам 60-ый соединен как раз с 66-м, а поскольку вода вытягивается из 66-го в 60-ый, то в первом зона поражения — полупустыня, а во втором — болота. Правда, 60-ый самый старый, так что там еще несколько врат в другие миры той же серии, а не только в болотах.

— Понятно, а что в остальных?

— Да все то же самое, молодой человек, — неожиданно вмешался с ленцой Мартик, начиная одну из своих лекций, — Все то же самое.

В 61-м зона огромная, на весь материк, с одним анклавом в центре наподобие священного леса в 66-м, только поддержанная людьми и вырождающимися потомками древних магов. Плюс еще с остатками государств у берегов и на островах. Там, видите ли-с, своего рода самоподдерживающаяся эколого-магическая катастрофа имеет место быть. Боевые роботы-демоны своим магическим «выхлопом» трявят все вокруг настолько, что она продолжает разрастаться, а у них приказ, выжимать живых с зараженной территории, вот и выросла такой большой.

В 62-м зеленая долина, окруженная горами. Просто окружена полосой с большим количеством демонов и магических ловушек. Там в центре один из героев устроился, строит свое княжество с двумя женами. Еще на пару поглядывает, но жены не дают. Развлекается тем, что местным богам морды бьет. Так что имейте в виду, молодой человек, лучше туда не суйтесь. Вам-то он ничего не сделает-с, но ведь прибьете ненароком, а кадр перспективный.

В 63-м, непроходимый скальный массив, а в остальном тоже самое. В центре этих гор тоже один из геровев баронство строит, тоже с двумя женами, только вместо того, чтобы местным богам морды бить, решил сам таковым заделаться.

В 64-м пустыня большая, скорее степь, но ловушки уже в основном все размагнитились, а пустыня заселена кочевниками, и если бы не они, была бы пригодна к заселению и озеленению.

65-ый полупустыня с животными-мутантами, как и в том, в который вы идете, только без священного леса, и рас-народов чуть поменьше.

Гнездо 66-го так и осталось пустым. Ваши коллеги, молодой человек, все надеются его найти и на место вернуть. Хотя, вряд ли-с, — добавил кот задумчиво, — Если его сама Арфа куда-то засунула, то очень маловероятно. Вы в курсе, что один из таежных народов ее Великой Мамой Белкой величает? И прятать она умеет не только орехи. Да-с.

Итак, 66-ой, ведь именно он вас сейчас интересует в первую очередь? В 66-м тоже полупустыня с животными-мутнтами и редкими остатками бывших строений и артефактов, включая иногда еще функциональные боевые системы. В центре защищенный анклав из Священного Леса одного местного народа плюс несколько деревень вокруг. Именно туда Вы с Михаэлем и направляетесь. Через пустныню течет большая река и впадает в море. Напоминает реку Колумбию, да и пейзажи вокруг в чем-то похожие. С двух остальных сторон окружена большой человеческой империей, названной в честь первого императора Аларика и появившеся как результат интересного эксперимента «Печать Каина». С другой стороны горы, за горами страна поменьше в восточном стиле — жара, торговля, рабовладение, грабеж на суше и на море плюс абсолютная монархия. На противоположном конце от моря, между империей и горами мелкие княжества. В общем, ничего интересного. Локальный пантеон тщательно почищен от бездельников и дармоедов, так что можно на них полагаться при необходимости. В меру их возможностей, само собой.

67-ой почти копия 65-го, но с другим составом богов. Пара Ваших коллег, включая между прочим Йогиту, уже намекали демиургу, что ему там давно пора почистить пантеон, но он пока отбрехивается тем, что ставит научный эксперимент — может ли выжить мир с эгоистичными, глупыми и безотвественными богами. Того гляди форматировать мир придется. Да-с, думаю Ваши коллеги еще немного подождут и сообщат ему что бывает с безответственными демиургами.

68-ой с княжеством закрытым опасным магическим туманом и здоровой дырой в 69-ый. Они там так и живут на два мира. Вот вроде и все, молодой человек, — закончил Мартик, и повернувшись к Але, спросил, — Мяу?

— Потом налью, Мартик! Не сейчас, — строго ответила она. Котяра обиженно развернулся спиной и сделал вид, что заснул.

— Да уж, — вернулся я к теме, — А чего так много их, этих постапокалиптических?

— В основном для выходцев из бывшего Союза, — пояснила Аля, — Для правильного воздействия ведь реализм нужен, а они как раз и живут в постапокалиптическом мире.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

— Еще миля-другая, и будет деревушка с постоялым двором и трактиром. Там и отдохнем, — сообщил мне Миха, — Если б дорога не петляла — уже видели бы.

Жара немного спала, и дорога действительно стала значительно более обжитой, с глубокой колеёй от тележных колес, зеленой обочиной, и натуральной влажной сельской грязью, несмотря на жару. Вокруг дороги то там, то сям стали появляться деревья, а то и целые рощи, постепенно встречаясь все чаше и разрастаясь все больше.

— Хорошо, — сказал я, — Как в былые времена, когда за горохом на колхозное поле ходили…

— Неплохо, — согласился Миха.

— Слушай, а это все те самые пустоши? Непохоже как-то. Вон рощи там сям как в Италии, травка зеленая, лужи на дороге…

— Пустоши, пустоши. Это так, островок жизни посреди них.

— А откуда он взялся?

— Ну, тут есть лес выживший, вокруг него и располагается живой пятачок.

— А лес-то как выжил?

— Ну, экология, понимаешь. Лес у себя влагу сохраняет, и живое из него в стороны расползается. Насколько может.

— Лес говоришь? Ну-ну…

— И вовсе не ну-ну, — обиделся Миха, — Хотя в чем-то ты прав. Этот пятачок жизни еще благодаря мне сохранился. Я тут по местному времени не один десяток лет живу, демонов подчищаю. Кроме того, если кто из нас в виртуальном мире живет, он просто своим присутствием жизни добавляет.

— Это как? — удивился я.

— Да вот так, — усмехнулся Миха, — Алгоритмы виртуальных миров экономные, моделируют настолько насколько необходимо. Если где живых вообще не осталось, остается только основная недетализированная схема: он пошел, она сказала, они подрались. Как в Голливуде. Появляется в окрестности реинкарнированный, тут же все эти схемы и скелеты доращиваются до уровня восприятия этого смертного. Появляется одежда, выражения лиц, интонации. А мы-то еще сложнее, и восприятие у нас глубже. Так что стоит нам где появиться, сразу же начинаются волшебные рассветы-закаты, земляника с одуряющим запахом, утренняя роса блестящая как драгоценные камни. Посидишь в пустыне и, глянь, вокруг оазис, жизнь, пальмы листьями колышут, разноцветные птички поют, и неизвестно откуда родник пробился и озеро наполняет. Одна из причин, почему я тут так основательно обосновался. Я ведь не только демонов бью, я еще этому миру как якорь в реальности. Не позволяю ему в полный сюрреализм и кубизм уйти. Тогда тут точно спасать некого было бы.

— А почему сюрреализм и кубизм? Вроде не очень совместимые линии в искусстве.

— А просто, в зависимости от того какие алгоритмы первыми отключатся. Если детали, все станет как схема, чертеж без деталей — вот тебе и кубизм. А если первыми структурные алгоритмы развалятся, то детали все зальют бестолковыми переливами цветов, запахов, форм, как на картинах Дали. Вот тебе и сюр. Помнишь рассуждения, что людские боги это как правило их собственное отражение в мироздании?

— Помню.

— А что будет, когда мироздание отражает бога? Настоящего. Ну, или хотя бы виртуальный мир?

— Оно становится богом?

— Не так быстро, — улыбнулся Миха, — Оно становится живым.

— Но ведь отражение бога — это бог, верно?

— Верно, но есть детали. Отражение не идентично оригиналу, и каким оно будет зависит от зеркала. Обычное зеркало — оптическое. Смотришь в него, и всего лишь видишь самого себя вывернутым справа налево. Да и то, какой стороной повернешься, может лицо, а может и задницу. В мирах бог отражается как жизнь. Если есть бог, как правило есть и жизнь, причем как правило разумная. А если есть разумная жизнь — есть и бог, хотя бы как отражение этой жизни. Кстати, имей в виду, что в результате даже случайно брошенное богом слово может материализоваться. Даже шутка. Особенно неумные шутки это любят делать. Так что поосторожнее. А теперь вопрос на засыпку, что если бог отражается в разумном существе?

— Дай, догадаюсь… — продолжил я, поняв смысл сделанной паузы, — Если бог отражается в разумном существе, то все должно зависеть от того, насколько велико и разумно это существо. Как с зеркалом. Если на нем что-то нарисовано, но видишь в основном этот узор, а свое отражение лишь туманно сквозь него. А если оно пусто, как чистое зеркало, то самого себя. Правильно? То есть, если бог встречается со смертным достаточно тесно, то смертный становится своего рода богом?

— Ну… почти, — согласился Миха, — но позитивный эффект есть всегда, а степень зависит от силы связи. Скажешь, оставливаешься на постоялом дворе, и обращаешь внимание на дворовую девку. Нет, не в том смысле. Никакого секса или даже просто желания. Просто обращаешь внимание, грустно смотришь на это человеческое вроде бы существо, со смесью сострадания и отвращения. Помятую, побитую жизнью, голодную, в уголках глаз гной как у помоечного котенка. Скажешь ей слово-другое, бросишь монетку, взглянешь ободряющим взглядом, и глядишь — у нее неизвестно откуда уже появляется какое-то чувство достоинства, внутренняя сила жить. Через год проезжаешь мимо, она уже всем постоялым двором заправляет. А уж если постоянную женщину в мире каком найдешь…

— Погоди, — вмешался я, — Ведь отражение меня — это я сам, нет? Так что, она мной станет?

— Нет, конечно, — ответил Миха, — Я ж говорю, зависит от зеркала. В дружбе отражаешься как друзья, в любви ты отражаешься как твоя парная богиня. Так что, если ты постоянную женщину из смертных найдешь, понимаешь что будет? Тебя много, ее мало, она перед тобой как чистое зеркало почти, и отражается в нем — она, твоя парная богиня. Поскольку, если любит тебя, то старается понравится, а кто тебе нравится? То-то и оно! В сети это означает, что душа твоей избранницы вливается в твою парную богиню, и они после этого одно. Если и правда какая Элиза Дулитл, то практически ничего от нее и не останется, растворится почти без осадка, а если что хорошее было, то сохранится, станет частью богини. Ну, или вырастет до богини, это уж как посмотреть. Это, конечно, при условии любви, тесной глубокой связи. Без нее, конечно, ничего нигде отражаться не будет, так что если просто дворовую девку поимел, в крайнем случае в твоем теле ее триппер отразится. А если действительно взаимная любовь, то да, все именно так. Собственно, это даже у смертных происходит. Слыхал, что люди могут разводиться, а потом обратно жениться или выходить замуж, и очень часто все их последующие супруги удивительно похожи на тех, первых? И фигура похожа, и платья похожие выбирает, и волосы так же укладывает… Вот именно потому. Пожив вместе люди становятся отражением друг друга, а потом ищут отражения себя. А у богов со смертными все еще сильнее, куда ни глянь — везде она. Причем сначала мерещится, а потом на самом деле оказывается. Думаешь, чего Гита такая неревнивая?

— Слушай, а это прилично, без разрешения в свою богиню превращать? Все-таки, человек, личность независимая…

— Так ведь по любви, — пожал плечами Миха, — Да и не ты ее превращаешь. Что человек, что бог — зеркало активное. Это не ты ее заполняешь собой, это она тебя по капле в себя впитывает. Ну, и ты ее тоже, взаимно. У смертных же то же самое. Рождается ребенок, и впитывает в себя сначала родителей, потом друзей, учителей в школе, профессоров в университете, потом жену или мужа, коллег, своих собственных детей, внуков. Вся жизнь человеческая это дополнение своей души кусочками чужих душ, ну, и изредка, создание чего-то своего, которое другие тут же заимствуют. А в паре бог-смертный получается то же, что с родителем и ребенком. Тебе мало впитывать, так что все равно в основном собой останешься, а ей много. Сам посуди, богиня — это сотни тысяч лет как минимум. Возраст Гайи, Гора и Сета с Нефридой вообще с возрастом планеты сравнимы, а уж Изида — так вообще старше самого времени, из другой вселенной. А душе смертного в лучшем случае пара тысяч лет с учетом реинкарнаций, а из-за взрывного роста населения Земли, вообще большинство смертных душ — новодел, десятки лет. Кстати, с опытом младшего бога то же самое происходит. Ведь десятки лет жизни среди смертных несет не очень большой опыт, по сравнению с тем, что бог уже накопил. Так что, что от младшего бога, что от смертных, точно так же, все хорошее вливается и сохраняется, но одного много, другого мало. Вот и растворяются смертные в богах как ложка сахара в самоваре чая. Зато вкус остается, и вечная жизнь.

— Есть еще поговорка про ложку дегтя и бочку меда…

— А такую ты просто не полюбишь. Да и у нее в тебя влюбиться не выйдет, ей этот самый деготь мешать будет, отталкиваться от тебя.

— Постой, — смутился я, — Если все так как ты говоришь, значит ли это, что моя смертная жена является и моей парной богиней?

— Ну, это уж тебе судить, какая там у вас любовь, и есть ли таковая, — опять пожал плечами Миха, — Может да, может нет. Но может и да.

— А если б я не зная этого зазнался и бросил ее?

— Смеешься? — фыркнул Миха, — Невозможное невозможно. Какой бы ты тогда был бог, если бы бросал тех, кто тебя любит?

Разговор прервался изменением пейзажа вокруг. Вдалеке впереди появился идущий навстречу одинокий путник. Вначале мы не обратили на него внимания. Ну, идет, и идет себе, нам не мешает. А мы ему. Это я так думал. Навстречу шел молодой паренек, лет двадцать, может даже меньше. Белобрысый, неплохого роста, подтянутый, в хорошей физической форме, два меча из-за спины торчат, одет… средневеково. Ну, не спец я, как в средние века хорошо одевались, а как бедно, но одежда вся плотная, недраная, даже не очень запыленная. Вот только взгляд какой-то… не то загнанный, не то испуганный. Уставился он на нас, проходящих мимо, аж голову в плечи втянул от ожидания чего не того. Ну, прошли мы, ничего не случилось. Я от удивления даже обернулся посмотреть, что он дальше делает, и натолкнулся на полный страха и ненависти взгляд. Не надо было мне оборачиваться. Как-то не так он истолковал это. Хотя, а как не оборачиваться на такого? Ведь возьмет, да звезданет чем-нибудь сзади по затылку. Что, собственно, в результате и получилось. В общем, взвизгнул он как-то по-особенному, подпрыгнул в воздухе, и швырнул в нас какую-то магическую дрянь.

Ускорив сознание, я с интересом стал разбираться, что же это такое к нам приближалось со скоростью брошенного камня. В центре был какой-то носитель, в основном нужный для того, чтобы эту штуку можно было бросить. С таким же успехом, он мог все это накрутить на какой-нибудь кусок кварца, но он взамен сделал виртуальный камешек — очень похожий на тот же кварц, который и швырнул с силой в нашу сторону. Но сам по себе камешек был бы неинтересен — с таким же успехом он мог швырнуть подобранный с дороги. Интересно было то, что на камешек была нанесена программа, которая заставляла визуализирующие узлы ионизировать воздух в окрестности камешка, электроны вниз, положительные ионы газов вверх. В результате по траектории камешка образовывалось подобие грозовой тучи, с отрицательным зарядом внизу и положительным вверху. Посередине при этом оставалась прослойка нейтрального изолирующего воздуха, а сама траектория становилась в чем-то подобной каналу грозового разряда, где отрицательный заряд электронов в подбрюшье мог свободно перетекать в любое место в поисках громоотвода, по которому можно разрядиться в землю. Очевидно в норме, он разряжался через цель, то есть того, в которого бросали это заклинание, а в крайнем случае, уходил далеко вперед и в землю. Вот только сейчас с этим были две проблемы. Достигнув нас эта штука развеялась, так что канал не уходил далеко, нигде не заземлялся, а просто связывал паренька и нас. А во-вторых, в наших сапогах была резиновая прослойка, так что громоотвод из нас с Михой был никакой, а вот сам паренек, стоящий в растоптанных кожаных сапогах посреди мелкой дорожной лужи… Короче, электроны нашли свой громоотвод. Раздался треск разряда, в воздухе запахло озоном.

Похоже Миха тоже внимательно следил за событиями, так что обменявшись со мной взглядом «ну, идиот!», он подошел к еще слегка дымящемуся пареньку, лежащему на земле, и попытался привести его в чувство.

— По крайней мере, жив, — радостно сообщил Миха после пары минут безуспешных попыток и начал поднимать его с земли, заводя бессильно болтающуюся руку за свое плечо, — А ведь придется до деревни тащить придурка. Ты не понял, чего это он?

— Да он какой-то взведенный весь был, как будто боялся кого, — ответил я, — А когда я обернулся, видать решил, что на него нападать собрались… Тоже мне, Неуловимый Джо. А чего тащить-то? Сам очнется.

— Нельзя его здесь оставлять — съедят! Это мы почти никого не видели, а на неподвижного человека местные твари за несколько часов обязательно выходят.

— Ну, так, хотя бы давай телепортируем его прямо в трактир, чего тащить-то? Вроде расстояние небольшое, ясно куда, а душа у него к телу привязана, не потеряется.

— Лех, ты извини, но не могу я тут способностями светить. Тут меня многие знают как охотника на демонов, своего парня, друзья у меня тут, девушка даже. Собственно, уже не девушка, но от того только дороже. А если вдруг выяснится, что я могу одним мизинцем многие проблемы решать, боюсь придется все заново начинать. Да и тебя попросил бы слишком не выпедриваться, поскольку если у меня такие друзья найдутся, то мне это тоже все сильно напортит. Нет, справлюсь, но все-таки… Так, что, не в службу, а в дружбу, будь поскромнее, не создавай мне проблем, хорошо? Давай, подхватывай за вторую руку.

Я вздохнул, подхватил паренька под вторую руку, и мы потащили его к деревне. Его мешок, закинутый в сухие кустики на стороне дороги мы просто оставили как есть. Придет в себя — сам заберет, и так тяжелый, зараза. И ведь шли, не трогали. Чего ему не хватало, придурку?

* Дырт, мир забытый Афрой в комоде

Белобрысый паренек с длинным лицом лет двадцати вышел из ворот деревни и быстрым шагом пошел по дороге. Кажись, потеряла меня, — подумал Дырт про себя, — В деревне удалось переночевать, и ничего не случилось. Да и как эта зверюка могла догадаться, что он от нее прямым ходом в пустоши рванул, в самое пекло? Это ж надо полным идиотом быть, чтоб в пустоши полные демонов рвануть, вместо комфортной Империи или еще какого цивилизованного места.

На мгновение Дырт задумался, что же он такое только что подумал, и что будет, если зверюка сочтет его достаточным идиотом? А, ладно, будь что будет, — махнул он мысленно рукой. Судя по всему, она его где-то в другом месте ищет. А то точно бы поймала бы в деревне. Не зря он всю ночь трясся. Поселение крошечное, путники все видны, была бы она тут, быть бы ему упакованным и доставленным обратно. А значит, потеряла. Теперь только бы ни она, ни Тайная Стража не додумались бы на него охотников за головами спустить.

Вдали, из-за поворота вокруг холма показалось двое путников, идущих ему навстречу. Издали было не разглядеть, но было в них что-то неправильное, настораживающее. Когда они приблизились на сотни две шагов, Дырт понял что. Путники шли налегке, как будто готовились к драке. Кто ж по пустошам хотя бы без мешка с припасами шастает, если только не нужно держать руки свободными? Да и тогда, на лошади или там ослике нагружено должно быть. А эти шли как на прогулке. Видать оставили поклажу за холмом, готовясь к встрече. Дырт поёжился, поправив висящий за спиной мешок, и сменил держащую его руку на левую. Так быстрее удастся вытащить меч, отбрасывая мешок в сторону. Он, конечно, двумя мечами сражается, но правая рука все-таки более тренированая. А если удастся атаковать магически, то может и меч вытаскивать не придется… Хватит, размечтался, оборвал себя парень.

Он продолжал идти навстречу, внимательно разглядывал путников. Оба в высоких, замазанных высохшей грязью сапогах. Явно пришли издалека, где тут в пустошах грязь найти? Вон, разве что редкие лужи после дождика, да и то курице попить нечего, а тут они явно по колено в болото проваливались. В остальном одеты как обычно, легкая кожаная куртка, под ней рубаха из тонкого мягкого сукна, заправленная в кожаные широкие штаны, придерживаемые поясами. Кажись, благородные, уже больно одёжа добротная и удобная на вид. Да за одну рубаху из такого тонкого и выкрашенного в такой чистый цвет сукна в столице не один золотой могли содрать. Чего от них можно ожидать? Один — верзила с двумя ручками мечей, торчащими из-за спины, у второго был только один меч, да и ростом он был поменьше. Хотя если он и представлял меньшую угрозу, чем первый, то не слишком меньшую. Ауры у них какие-то…

Путники бросили на него внимательный взгляд, и занятые разговором пошли дальше. Неужто не охотники? Удивился Дырт. Не, не может быть, не бывает тут путников без поклажи, разве что разбойники ограбят, а этих попробуй ограбь! Кося глазом Дырт увидел как тот, что поменьше, развернулся и смотрит в его сторону. Ага! Обмануть решили? Мгновенным собранным движением он развернулся, отбрасывая мешок, и пустил в противников молнию. Как в замедленном кино, он успел увидеть задумчиво-удивленные глаза своих врагов, спокойно глядящих на летящую в них смерть. Затем молния достигла их, и отразившись полетела обратно… «Маги!» — успел подумать Дырт, прежде чем электрический разряд достиг его лба и погрузил сознание в темноту.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Наконец, мы добрались и до деревни. Даже не деревня, а целое городище. Частокол вокруг, полсотни с небольшим дворов, рубленая из бревен резиденция не то старосты, не то вождя на вершине холма, ворота, стражник с лицом кретина и копьем у ворот. Интересно, что он должен делать с этим копьем, если и правда какой недруг появится?

— Куда идете? — задал стражник свой неоригинальный вопрос.

— Денежку в вашем трактире оставить, — ответил Миха, — А заодно, вон, путнику на дороге плохо стало, тащим, чтоб в себя привести.

— А-а, трактир он вон тама, недалеко, — махнул рукой стражник, пропуская нас в поселение. Очевидно, оно еще не выросло до размеров, когда за вьезд можно было брать пошлину. Потом страж порядка пригляделся, — А ты часом не Мика, которого кто охотником, кто святым кличет?

— Ну, Мика, я, Мика, — согласился Миха, пожимая плечами.

— А, хорошо! Мы год назад встречались, когда ты сюда приходил большого демона ловить. Народ тут тебя до сих пор помнит. А трактир он тама, недалеко… — ответил служивый.

Тама и правда было недалеко. Собственно, в этой деревушке все было недалеко. Мы нашли трактир, уложили свой груз на лавку приходить в себя, а сами тем временем устроились, насколько это было возможно, с удобствами за грубым деревянным столом, на который служанка тут же притащила по нашему заказу пару деревяных кружек из плотно сбитых друг с другом дощечек, глиняный кувшин с красным вином и всякую мелочь, вроде оливок и овечьего сыра с сушеными фруктами.

— Смотри-ка, дикость дикостью, а вино на сангрию смахивает, некрепкое, сладкое, легкое, — удивился я, попробовав рубиновую прозрачную жидкость.

— По такой жаре оно и к лучшему, — меланхолично согласился Миха, поглядывая на нашу находку. Парень продолжал лежать на лавке и упорно изображал из себя дрова, явно не намереваясь приходить в себя.

— Слушай, а ты вот чего мне обьясни, — сменил тему я, — Раньше я когда магию в виртуальных мирах видел, это обычно был или хак, или специально предусмотренная возможность. А здесь-то как это вышло? Ведь явно просто усилием воли он эту штуку создал.

— А хрен его знает как, — пожал плечами Миха, — Без адреса мира и не разобраться, откуда что взялось. Можно попробовать в сетевом зрении взглянуть, но вряд ли что толковое увидим.

Тут Миха уставился в сторону нашей находки отстраненным проникающим взглядом, и я тоже решил взглянуть на него в сетевой реальности. Так, начнем разбираться… Вот это облачко — узлы визуализации рисующие его тело с аурой, вот в него входят команды от другого облачка, которое моделирует тело и его положение, в него в свою очередь входит несколько других сигналов. Вот большой пучок нитей идет от внешних факторов — направления и силы гравитации, состояния атмосферы, ветра, осадков, и прочее. А вот другая группа нитей, идет от этакого голубого облачка с красной пометкой, которое очевидно содержит душу паренька. Интересно, так вот что, наверное, происходит!

— Мих, так если душа — один из входов модели, то скорее всего это и есть управляющий канал. Остальные-то сигналы вообще понятия не имеют, что нужно. Они только внешние условия и физические законы задают. А что тело человека — это только из души узнают, больше неоткуда. Теперь смотри, он натренировался загонять свою душу в состояние, которое в свою очередь заставляет узлы моделирования создавать что-то в пределах ауры — то есть той части реальности, которую его узлы визуализации рисуют. То есть, тоже хак, но такой… продвинутый. Попросту, он верит, что он не просто человек, а человек с огненным шаром или там молнией в руке, а узлы моделирования послушно берут под козырек и срочно исправляют модель, чтоб в руке этот огненный шар был. Ну, а уж узлам визуализации вообще по фигу, что показывать. Вот и получается огненный шар в руке, а потом, как она там нарисовался и вышел за пределы ауры, тут уж независимые узлы визуализации берут его на себя, и получается вполне материальный для местных жителей обьект, который летит, куда кинули. А заклинание на объекте — это остаточная связь с его собственной душой, которая теперь повторяет тот же трюк уже вокруг этого созданного камня. Потому и расстояние ограниченное — связь теряется.

— Да, похоже на то, — кивнул Миха, уже тоже налив и попробовав вина, — Самородок, блин… Хотя подозреваю, тут большая часть магов так и работает, а не только этот Кулибин. Когда он очухается?

Словно услышав его слова, паренек застонал и открыл глаза. Мы подняли его, усадили за стол, и Миха стал поить его вином из кружки. По-моему, он втихаря чего-то намухлевал с вином, так что наша находка уже через минуту открыла глаза и вполне бодро и, как и прежде, подозрительно уставилась на нас.

— Все равно не дамся этой зверюке, и не надейтесь! — заявил он.

— Какой еще зверюке? — удивился я.

— Машке! Зверюка еще та, и не притворяйтесь, что вы не от нее.

— Ладно, придурок, потом о своей Маше расскажешь, — прервал его Миха, — Лучше скажи, чего ты стал кидаться в нас всякой дрянью?

— Она не моя! — возмутился паренек, — Век бы ее не видел, зверюку хищную.

— И правда, говорил бы ты по-нормальному, — вмешался я, с удовольствием отгрызая по крошке от кусочка солёненького овечьего сыра. Очень уж хорошо он к легкому сладкому вину шел, — Шли мы, никого не трогали, вдруг ты в нас чего-то кидаешь. Знаешь, нам обоим хочется сильно на тебя обидеться. Так что лучше обьяснись. Как тебя, кстати, зовут, чудо в перышках!

— Дырт, — мрачно буркнул он, — Вообще-то мое родовое имя д'Эртанин, но простой люд это даже выговорить не может, так что по-простому Дырт, я уже и сам привык. А кидался, потому что вы хотели меня поймать и отвести к ней! Я так думал. И все равно не затащите!

— Еще чего, тащить тебя куда-то. Мы и так тебя до деревни тащили, хоть бы спасибо сказал, скотина! — хмыкнул Миха, явно еще злой на парня, — Мы тут решаем, тебе сразу пинок под зад дать, или сначала морду начистить за невежливое поведение. Так ты что, придурок, от девки бегаешь? Жениться не хочешь, и из-за этого в честных людей молниями кидаешься?

— Если бы жениться, — понуро ответил Дырт, — Замучить она меня хочет, злобная она и хитрая, смотрит на меня как на добычу. И прямо так и говорит, я, мол, тебя долго мучать буду. И не забывай, говорит, ты — моя собственность. Добыча.

— Надо ж, как откровенно, — удивился я, — Обычно женщины в этом не сознаются. Думают — да, желают — еще как, делают — если получится, а вот так прямо и сообщать…

— Да какая женщина! — взвился Дырт, — Тигра она, тигра! Зверюка жестокая, коварная, век бы ее не видеть.

— Не понял, — ответил я, — Какая такая тигра? Она что, животное? А как она тогда говорит?

— Да, нет, выглядят они как женщины, — пустился в обьяснения Дырт, — И вообще, на вид женщины как женщины, только красивые до ужаса. Их какой-то древний маг создал, добавил женщинам свойств от тигров. Так что, они во всем как женщины, а по сути звери.

— Да, хорошие женщины — они такие, — уже куда более благосклонно и почти мечтательно сообщил Миха, отпивая из своего бокала, — Помнится была у меня одна, ох, хороша была в постели…

— Да, не женщина она, тигра! — почти взвыл Дырт, перебивая Миху.

— Так в чем разница-то? — спросил я.

— Клыки у нее, как у хищника. Как улыбнется, хоть штаны меняй.

— Так тебе что, прикус не нравится? Да, это проблема. Сам с детства мучаюсь, — добавил я, приподняв губу справа и продемонстрировав клык, раза в полтора больший чем нормальный.

Дырт дернулся и с испугом спросил:

— Так ты тоже из них?

— Не-а. Просто видать у мамы в молоке кальция было много… — ответил я.

— Чо?

— Не из них я, насколько сам знаю, — пояснил я, — Так что тебе в ней не нравится? По серьезному. Дура, что ли?

Миха тем временем подозвал служанку и потребовал еще кувшин вина.

— Не, не дура, очень умная, красивая и коварная, — ответил Дырт, — Вы что, и правда не знаете? Их маг древний сделал. Сильные, умные. Влюбленных в них привязывают настолько, что те любые их желания готовы выполнять.

— Как и все женщины, разве не так? — пожал плечами я.

— Не так! — заявил Дырг, уже самостоятельно доливая себе в кружку из принесенного кувшина, — Они влюбленных в них почти в рабов превращают!

— Этот мастер самоделкин себе не столько охрану, сколько совершенный гарем делал, для себя любимого, — вставил Миха, — Вот и перестарался. Привыкание слишком сильное вышло. Кокаин отдыхает. К тому же, если такая полюбит, найти замену и правда нереально. — «По крайней мере, для смертных», — добавил он мысленно.

Дырт покосился на него, явно удивленный, откуда у того такие сведения, и продолжил гнуть свою линию:

— Вот видишь! Твой друг понимает. Разве можно с такими иметь дело? Ты хотел бы стать рабом?

— Так в чем дело? Не хочешь — не становись, — удивился я.

— Ты не понимаешь, это не твой выбор. Если переспишь с такой — станешь, — попытался обьяснить Дырт.

— Знаешь, — задумчиво начал я, поскольку вино явно начало влиять на это тело, и меня как-то потянуло на философские разговоры, — Читал я книжку об одной стране, очень далеко отсюда. Там были похожие женщины, только еще хуже. То есть, совсем несильные и нековарные, но стоило им прикоснуться к мужчине, и тот влюблялся настолько, что становился на самом деле рабом. Прикоснуться буквально, кончиками пальцев. Их «исповедотельницами» называли, поскольку если кого к смертной казни приговаривали, перед исполнением такая исповедотельница его касалась и приказывала сказать правду, а отказать он уже не мог. Если даже после этого говорил, что не виноват, его отпускали на волю, хотя жизни ему после этого все равно не было. Поскольку ни о ком, кроме коснувшейся его женщины он больше вообще думать не мог. Поэтому и использовали это как крайний случай, чтоб убедиться, что казнить надо. Вот такая вот власть у этих женщин была.

— Во-во, — вдохновился Дырт, — Хотел бы с такой связаться?

— Если она так же и без оглядки… — пожал плечами я, — Впрочем, у меня уже есть. Но ты не дослушал. Так вот, встретил в той стране один парень такую исповедательницу, и так получилось, что взял под свою опеку, и полно у них совместных приключений было, а она, все зная, следила, чтобы его не коснуться ненароком, потому что знала, как это опасно. И попали они в соседнюю страну, где злой правитель исповедательниц очень не любил, а заодно охотился за тайной, которую знал тот парень. В конце концов поймал обоих, и заставил исповедательницу коснуться парня и заставить его рассказать тайну. А тайна была крутая, типа, нужно ему было выбрать из трех одинаковых не то столбов, не то кувшинов, и воспользоваться правильным. Правильный делал его чуть ли не полубогом, а неправильный сжигал на фиг. На это властитель и надеялся, что после прикосновения и приказа исповедательницы, парень соврать не сможет.

— Вот видишь! Этим зверюкам только подчинись! — стал развивать тему Дырт.

— Ты не понял, — ответил я, — Правитель сгорел.

— Как? — ошарашенно спросил Дырт.

— А просто, — ответил я, — Книга называлась «Первое правило волшебника», и звучало это правило: «Люди глупы, они поверят во все, чего очень хотят, или чего очень боятся.» Правитель поверил, что любой, кого коснется исповедательница, станет ее рабом, беспрекословно будет выполнять ее приказы и расскажет ему тайну, которую он так хотел. А парень несмотря на это соврал.

— Но как? — спросил Дырт с явным личным интересом, вызывашим во мне теплое чувство, что мои разговоры может быть проходят не зря… редкое чувство. Если надеется узнать тайну, как быть с любимой вместе, значит долго по кустам прятаться не станет.

— А просто, — пояснил я, — Секрет исповедательниц был в том, что они заполняли неистовой любовью пустоту, а парень уже любил эту женщину, так что и пустоты не было, и заполнять ее было невозможно. Поэтому прикосновение исповедательницы, его любимой исповедательницы, было для него ничем не опаснее прикосновения любой другой женщины. Он уже ее любил, поэтому влюбить его в нее заново было просто невозможно для любой магии. Ты понял?

Дырт смотрел на меня пустым озадаченным взглядом и на всякий случай сделал большой глоток из кружки.

— Во-первых, никто не может сделать тебя рабом, — начал обьяснять я, — Это не они делают мужчин рабами, это эти так называемые «мужчины» решают стать их рабами. Привязанность и любовь — это не рабство. Ты все равно решаешь сам. И если ты решаешь соглашаться и делать все, что она желает, то это все равно твой выбор. Не хочешь — не делай его. А во-вторых, если она может тебя привязать к себе, то и ты можешь привязать к себе ее. Любовью. А когда вы связаны, все эти твои тревоги никакого значения все равно не имеют. Вы — в одной лодке, ни один из вас не может пожелать того, что повредит другому. И вообще, ум — хорошо, а два лучше. Успехов и счастья!

Дырт задумался, насупился, а потом изрек:

— А ведь мы с ней уже… Все равно, не обманете вы меня, хоть и поймали! Все равно не пойду к этой зверюке! Держите — не держите, а все равно сбегу от нее!

— Дак, кто ж тебя держит? — удивился я.

— Угу, — подтвердил Миха после очередного глотка, — Катись отсюда, дитё пустошей, я уже не злой на тебя, готов отпустить без мордобоя.

— И пойду!!! — гордо заявил Дырт, осторожно поднимаясь со скамьи и выбираясь из-за стола.

— Скатертью дорога, — пожал плечами я. Нет, правда, я и так как пионер, «всегда готов», но нянчиться со всякими придурками как-то никакого желания не было.

— И пойду!!! — повторил Дырт сделав нерешительный шаг к двери, а потом рванув в нее изо всех сил, как будто за ним черти гнались.

Сквозь качающуюся дверь, я мысленно проследил чуть рыскающую вправо-влево траекторию беглеца, а затем откинулся к стенке, и сделал еще маленький глоток сладкого легкого вина. На нас обоих явно подействовало вино, тепло и комфорт. Настроение стало умиротворенным и благодушным, так что даже особенно говорить не хотелось, тем более, что с Михой было хорошо и молчать. Впрочем…

— Д'Артаньян, говоришь? — заметил я.

— А чего ты хочешь? — удивился Миха, — Мы ж земную литературу демиургам предоставляем, а читать они любят, вот и используют по памяти при случае. Хорошо еще без трех мушкетеров встретился.

— А чего их тиграми называют? — поинтересовался я, — И правда, женщин с тиграми скрестили?

— Смеешься? — ответил Миха расслабленно, — Тигры слишком большие, не вышло бы. С черными леопардами, пантерами. И то, просто небольшие куски кода, пара-тройка библиотек, по сути. Тем более, здесь не исходный дизайн, а подправленный. Причем кривовато, поскольку их смертный создатель не совсем соображал, что делал. Можно сказать вслепую работал. И правда Кулибин какой-то. Он ведь в упор ничего не понимал, но более-менее получилось. Хоть и не без проблем.

— Ну, по описанию этого дырта звучит неплохо.

— Конечно, неплохо, — согласился Миха, — Женщины они вообще в большой степени из кошачьих. И когти острые, и мурлыкают расслабляюще, а уж погладить…

— А ведь судя по описанию, замечательная девушка ему досталась, — заметил я, заодно уходя от не очень гладкой темы.

— Угу, — согласился Миха, закидывая в рот кусочки сушеных фруктов, — Хотя еще вопрос, кто кому достался. В таких случаях, обычно, трудно сказать.

— Правда, — согласился я и добавил, — И чего она в этом придурке нашла?

Миха неторопливо отпил из кружки, бросил в рот еще немного сушеных фруктов, с удовольствием разжевал все это, и наконец изрек:

— Женщины, они жалостливые.

Минуту мы помолчали.

— Слушай, а что это за красная отметка на его душе была? — поинтересовался я, вспомнив как паренек выглядел в сетевом пространстве.

— Да похоже какая-то местная богиня его пометила, чтобы искать легко было.

— Местная богиня?

— Ну, да, — кивнул Миха, — скорее всего судьбы. Местные — это не мы, они ограничены этим миром. Это просто демиург настрогал помощников, когда мир еще не потерялся, так что они вроде помощников демиурга тут. Во-многом благодаря им этот мир еще держится. Мы им даже помогаем понемногу. Алина, само собой, богине любви помогает, я тут верховного, типа местного мини-Зевса, курирую. Вообще-то им профессор занимался, но потом сказал, что я сам справлюсь, а у него и без этого мира дел полно. Между прочим, тебе бы тоже кого из богов тут под крылышко взять не мешало. Они тут честно стараются, решения нетривиальные придумывают… Скажем, местную богиню судьбы, у нее забот много. Или еще кого. Кстати, а паренек непростой, если за ним местные приглядывают. Наверняка, чем-то тоже полезный, так что не зря старались.

Наступил момент, когда мы оба просто наслаждались жизнью и ничегонеделаньем. Миха затребовал еще пару кувшинов чистой воды, чтобы несовершенные белковые тела не начали нас мучать завтра, а то и этой ночью не по делу, а в остальном мы просто отдыхали, перекидываясь малозначащими репликами легкого разговора.

Но все кончается. В трактир вошла пара стражников с алебардами, и высокомерно осмотрев зал направились к нам.

— Охотник на демонов Мика? — спросил более пожилой, еще не очень старый, но по ощущениям вполне опытный стражник, что подтверждалось несколькими шрамами на лице и немного усталым, спокойным выражением лица.

— Ну, я, — ответил Миха.

— Вас приглашает в свой замок Её Величество Королева Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, — ответил пожилой, всем видом показывая, что от этого приглашения нельзя отказаться.

«Какая еще, блин, королева?» — удивленно спросил я Миху мысленно.

«Расслабься», — донесся ответ Михи, — «Эта изба на вершине холма — это и есть замок. Это село — Большие Мхи, и недалеко есть и Малые. А Три Кочки — это небольшая деревенька невдалеке, тоже под рукой ее величества… почти.»

«Не маловато королевство будет?» — поинтересовался я.

«В средние века в Германии и поменьше были», — откликнулся Миха, — «Ганса Христиана Андерсена читал? У этой правда цветка и соловья нету, зато королевское платье на пуху птицы Ых…»

«Что у нее?»

«Сам увидишь.»

Вздохнув, я понял, что сейчас придется играть по каким-то чужим правилам, сделал последний глоток вина, Миха расплатился местной медной валютой, которую я машинально скопировал на случай, если придется расплачиваться самому, и мы пошли по кривым улочкам к вершине холма. Это я говорю «улочкам», а на деле это были скорее узкие промежутки между заборами. К счастью, грибы с антибиотиками в этом мире тоже росли, а недавний дождь смыл большую часть нечистот вниз по холму к «крепостной стене» марки «частокол», где они и остались, очевидно, ожидая вторгающихся врагов. В общем, идти было вполне сносно и даже приятнее, чем по болоту к порталу в этот мир.

Наконец, мы добрались до вершины холма. Искомая двухэтажная изба имела большой двор и была обнесена даже не частоколом, а честным забором, видимо, подчеркивая благосостояние ее величества, поскольку оттесать такое количество досок было очень трудоемким процессом в эти времена. Хотя и неясно зачем. Частокол явно был бы попрочнее и труднее для преодоления. Видимо, тщеславие явно имело больше значения, чем безопасность. Или врагов не наблюдалось.

Из интереса, я просканировал пространство впереди. Изба и правда оказалась чуть сложнее чем классическая бревенчатая кабина. Центральное помещение из бревен окружали еще два справа и слева, спереди была пристройка-прихожая с каким-то подобием веранды, а сверху был сделан целый дополнительный рубленый из бревен этаж с двумя комнатами, каждая со своим парадным оконцем.

«Мих, это чего», — спросил я мысленно, — «И есть те самые „светлицы“, в которых сидели царевны, до которых герои должны были допрыгнуть на своих скакунах?»

«Вообще-то, да», — согласился Миха, — «Но до местной принцессы ты не допрыгнешь, как ни старайся.»

«А чего так? Думаешь слабо?» — возразил я, — «После кувшина вина, местная принцесса — самое то, разве не так?»

«А ее там просто нет», — пояснил Миха, — «Эта принцесса от предыдущей жены. Когда король помер, успела сбежать от ее величества… Так что, жилье пустое.»

«Понял», — согласился я, — «Умная принцесса.»

Мы прошли в ворота мимо еще одного очень гордого копьеносца и были впущены внутрь. Войдя в дом, а потом склонившись в три погибели, проходя через низкую дверь в главный зал, мы разогнули спины, и сопровождающий нас пожилой стражник во весь голос сообщил:

— Охотник на демонов Мика со слугой!

«Мих, ёклмн! Это еще что?» — возмутился было я.

«Расслабься, Лёх! Ты хочешь сидеть рядом со мной и ловить взгляды ее величества, или в конце стола ловить взгляды девиц из прислуги, которым охота провести с тобой ночь?»

Я взглянул на «ее величество» и, не знаю уж каковы тут девицы из прислуги, но все равно признал мудрость друга. Главный зал был по сути одним длинным столом, начинающимся у возвышения у дальней стены и доходящем почти до дверцы, в которую мы с Михой только что протиснулись. На небольшом возвышении, сантиметров двадцать-тридцать, было еще одно деревяное кресло с очень высокой спинкой, и какой-то фигней, изображенной наверху, наверняка, какой-то геральдикой. Поскольку стол был всем сидящим примерно на уровне живота, на постаменте трона, если это кресло было троном, он был примерно… ну, как рыбы в реке по колено, если ее действительно много. Зал освещали изрядно чадащие факелы на стенах и в здоровенной, висящей под потолком люстре, напоминающей тележное колесо, до которого, учитывая высоту потолка, было легко дотянуться. В общем, и правда, хотелось поскорее поймать обещающий взгляд, желательно не королевы, и уединиться на сеновал или еще куда, только подальше отсюда. Все-таки дикие воззрения были у древних людей насчет роскоши…

Ах, да… об «ее величестве». Нет, тетка вроде не очень толстая, да и лицо в целом приятное, хотя и немного раскормленное. В любом случае, о ее весе было трудно судить, поскольку на тетке был… я не поверил своим глазам… красный китайский пуховик! И это летом! Голова ее была закрыта тремя платками. Первый закрывал лоб, а два других толстых платка покрывали голову классическим способом, оставляя от первого светлого платка только полоску на лбу, а затем уходя глубоко под пуховик. Внизу, из под пуховика, торчала толстая бронебойная юбка, а дальше все заботливо скрывал пиршественный стол. Хотя если она и там одета в том же стиле, то наверняка в валенки, может даже в калошах. По-моему, ей даже поворачиваться было трудно в таком наряде, но может я и ошибаюсь. Как ей было не жарко — я не знаю.

В общем, телом дама выглядела как не то индейская скво, не то какой-то разжиревший инопланетянин-пилот с фресок ацтеков. Ну, или, эти круглые инопланетяне из «Пятого элемента». Вот в таком виде «её величество» сидело в том самом кресле и снисходительно надзирало за всем происходящим. На громогласное заявление стражника она лишь кивнула головой, и тут же появившийся слуга повел Миху куда-то поближе, под ясны очи. Меня же тот же стражник пихнул локтем под ребра и, указывая на дальний, а точнее, ближний к выходу конец стола, тихо сказал:

— Ну, не теряйся, паря!

Я решил и правда не теряться, и благодарно кивнув стражнику, тут же влез между парой явно немытых и не очень хорошо пахнущих мужиков, ссорящихся из-за обьедков, доехавших до конца стола. Поскольку обьедки меня не прельщали, я схватил обычный кусок хлеба, и, настолько медленно, насколько я мог, изобразив, что я его ем, обратился к соседу слева:

— Эй, друг, не знаешь, а что это за одёжа на её величестве?

— Ты, что, деревня? — рыгнул на меня сосед, — Это не одёжа! Это королевское Её Величества платье на пуху птицы Ых! Оно на вес золота стоит! Простому люду его ваще не положено носить, это как корона!

— А-а! — понимающе протянул я. И правда, на душе полегчало. Стало быть это не глюки, а и правда в этом мире такое существует, — Понял. Дорогая штука… Слушай, а ты тут похоже все знаешь…

— Ха! Конечно, знаю! — гордо сообщил он, — Ты хоть знаешь с кем разговариваешь, деревня? С самим Младшим Выносящим Судно из Спальни Ее Величества!

— Ух, ты! — не преминул подсластить пилюлю я, — Так вы аж в спальню ее величества вхожи??? Ух! Ну, тогда вы точно знаете, а чего это мой хозяин её величеству потребовался?

— Как чего? — фыркнул золотарь, окатив меня запахом гнилых зубов, чеснока, и еще чего-то, трудно описуемого. Я уверен, что покопавшись в Гайе я мог бы определить список химических компонентов, которые я унюхал, а может и догадался бы сам, но как-то не очень хотелось. Так что я вытаращил глаза в ожидании Великой Истины, которая не замедлила последовать, — Конечно, Белоснежку ловить!

— Белоснежку? — раскрыл я удивленно глаза, показывая что буду жутко рад любым деталям.

— Ну, ты совсем деревня, что ль? Не слыхал про Белоснежку, ик? — заржал сосед, пользуясь возможностью поучить новичка.

— Не, не слыхал, — подобострастно, насколько мог, ответил я и сбавив тон полушепотом добавил, — А не расскажете?…

Сосед как ни странно, сначала осмотрелся, а потом тоже сбавив тон стал обьяснять:

— Белоснежка — это принцесса наша законная, паря, точнее ее прозвище, только об этом не смей вслух ни гу-гу, а то быстро… Главное — некоторые говорят, у нее и есть все права на престол. Так что, ее величество хочет, чтоб она умерла. Вот и вся история. Если хочешь сам жить — не болтай об этом, понял?

— Понял, — полушепотом ответил я, демонстративно вцепившись в кусок хлеба. А что, мужик и правда оказался ничего, тут же выдал секретную диспозицию, за которую мог поплатиться. Может еще что разболтает? — А где она, эта Белоснежка?

— Как где, — фыркнул сосед полушепотом, — Ясно где, в лесу с… — тут он хохотнул, многозначительно подмигнул, и закончил фразу, — … гномами. Ты чо, паря, издалека?

— Ага, — ответил я, — Слыхом не слыхивал, что тут у вас творится.

— Ну, тады запомни, — сказал сосед, и многозначительно подмигнул, — Белоснежка и ее, — тут он подмигнул еще раз, — гномы, это — бандиты, монстры и бунтовщики, которых каждый подданый Ее Величества должен убить, если сможет. И это все, что тебе нужно знать о… — тут он еще подмигнул, — Белоснежке. Понял, паря?

— Понял, — согласился я, и опять вцепился в кусок хлеба, поскольку явно не знал, что еще сказать. Тем временем ее величество решило, что милостиво приглашенный ею охотник на демонов получил достаточно халявных калорий, чтобы начать высказывать пожелания, и обратилась к Михе:

— Охотник, у меня есть заказ для тебя.

— Я вас слушаю, Ваше Величество! — ответил Миха поднявшись из-за стола.

— У меня в королевстве образовалась проблема, — начала вещать тетка на троне, — Мерзкое нечеловеческое создание поселилось в лесу на север от столицы. Не ставит ни во что королевскую власть, не пропускает купцов, грабит путников. Хуже того, оно смогло подчинить себе несколько лесных троллей и создало банду, которая творит все, что захочет. Ты можешь избавить нас от них?

— Ваше Величество, — Миха вежливо откланялся, — Как вы знаете, правила гильдии охотников на демонов не позволяют нам «брать заказы», а лишь принимать благодарность от избавленных от монстров людей. Но если ваших людей и правда достают какие демоны, то несомненно мой долг — вмешаться. Мне только нужно будет больше деталей о беспокоящем ваше королевство демоне.

Пока Миха говорил выражение лица «ее величества» менялось со скучающего на презрительное, потом на понимающее, и почти радостное, но Миха не мог не испортить:

— Да, и еще одна мелочь… Я надеюсь вы помните, что правила гильдии запрещают вмешиваться в династические споры?

Тут тетка помрачнела темнее тучи и было неясно, сейчас она соберется нас казнить или повременит. Потом она махнула рукой, и недолго пошептала что-то на ухо подбежавшему мужичку в расшитом коротком кафтане до колен, который подобострастно кивнул, окинул нехорошим взглядом Миху и даже меня, а потом почти бегом скрылся в низкой арочной дверце сбоку от трона.

— Конечно я помню об этом правиле, охотник, — заявила она высокомерно, закончив свои дела, — Подробности тебе предоставят, а пока наслаждайся пиром.

— Ну, паря, — помрачнел мой сосед, — Не мое это дело, но лучше б тебе сейчас с глаз Ее Величества подальше…

— Так плохо? — озабоченно спросил я.

— Да уж куда хуже, паря, — ответил он нервно, — Последний раз я такой взгляд у Ее Величества увидел, когда получил мою должность. Младший Выносящий, вишь ли, судно у нее в спальне уронил. Так что, чем сидеть у меня под боком на глазах Ее Величества, ты бы подхватил девку какую дворовую и валил отсюда на сеновал. Глядишь, о тебе и не вспомнят. А заодно и о том, чо ты со мной сидел… Эй, Лёлька! — крикнул он, обращаясь к проходившей пухлой девице, — Тут парень с лишней серебрушкой пропадает, спасешь?

— Как не спасти, — с готовностью откликнулась она, пытаясь вытащить меня из-за стола.

— Эй, эй, эй… — откликнулся я, пытаясь выиграть время, чтобы понять, что делать, — А стоит ли спасение звона?

— Сам увидишь, красавчик, — сообщила мне девица, с неожиданной силой вытаскивая меня из-за стола, и таща в сторону двери. Я, надо признаться, не слишком сопротивлялся, поняв, что это в точности то, что мне сейчас надо, чтобы убраться из душного вонючего зала. В общем, машинально скопировав образцы двух серебряных монет в кошельке моего доброхотного советчика, я обхватил девушку чуть ниже талии и попытался скрыться с ней с глаз «ее величества» насколько позволяла ситуация.

* Мемодемон Тин, мир забытый Афрой в комоде

Мемодемон Тин, который еще несколько тысяч лет назад был обычным мемовирусом, порожденным неудачливым учеником целителя, а теперь стал могущественным распределенным демоном, занимающим тысячи человеческих сознаний, практически богом, ликовал. Высший. Наконец-то высший. Целых два высших! Сейчас прибить хоть одного с соблюдением некромантических ритуалов, и канал в сетевой мир пробит! И он снова сможет собрать своё «я» в единый кулак после того страшного удара…

Уточним, ликовал он в рамках сознания одной единственной куклы, как Тин называл своих носителей. Остальным фрагментам сознания Тина данная информация была пока еще недоступна по очевидным причинам — рядом с куклой не было других носителей, чтобы поделиться ценной информацией. Так что, прежде чем действовать, Тину было необходимо синхронизиовать свое сознание, а попросту говоря заставить куклу воспользоваться амулетом связи и сообщить о событии другим носителям.

С тех пор как Тина вышибли из сетевой реальности прошли тысячи лет, и чтобы выжить, он как и в былые времена был вынужден ютиться в сознаниях смертных. Нет, были у этого и положительные моменты. Для начала, до него не могли дотянуться страшные сетевые сущности, от одной мысли о которых у Тина, ну, не то, чтобы холодело внутри, поскольку никакого «внутри» у Тина не было, но которых Тин справедливо опасался. В человеческих же мозгах Тина не беспокоили, как считал сам Тин, за невозможностью. Были и другие плюсы. Скажем, когда копии тебя плавают в мозгах сотен людей, смерть отдельного носителя не значит практически ничего. Ну, сдох Бобик, и черт с ним, других полно с теми же фрагментами сущности Тина в мозгах.

Правда, эти достоинства шли в нагрузку к серьезным недостаткам. Во-первых, распределение Тина по мозгам кукол было хаотично и неравномерно. Только отвлечешься и, глянь, большой кусок тебя оказывается ограниченным всего несколькими носителями, ревниво оберегающими доставшийся им кусок Тайного Искусства Некомантии, то есть Тина. А уж если они еще окажутся в одном городе, то случись война или еще какое стихийное бедствие, и кусок себя уже не восстановить, потерян с куклами.

А еще была и другая страшная штука — размножение мутациями. Это людям дети в радость, а мемодемону — конкуренты, которые только и думают, как сожрать родителя. А ведь стоит заглядеться, и куклы порождают модифицированную и несовместимую с тобой версию, которая начинает отбирать кукол и всячески стараться сожрать родителя, как конкурента в охоте на носителей. Как, например, Вин, которого носители-куклы называли Великим Искусством Некромантии. Если честно, как раз Тин был потомком Вина, отделившимся от того всего какую-то пару сотен лет назад, но сам он так не считал, убежденный, что как раз он, Тин, и является изначальным и единственном правильным Искусством, а Вин — всего лишь его убогое искаженное подражание.

А синхронизация, когда фрагменты самого себя приходится синхронизировать между убогими человеческими мозгами используя в основном такой медленный и зашумленный канал как речь? Да эти убогие мешки с костями друг друга понять неспособны, а тут себя драгоценого приходится доверять этим косноязычным ходячим булькающим химическим колбам. А захват новых носителей? Семь потов сойдет пока вобьешь тупицам-ученикам даже самые основы искусства!

Надо признать, что любому мемовирусу жалобы Тина показались бы нелепыми. Ну, да, все так, а как же иначе может быть? Для них просто напросто именно так и был устроен мир. Но Тин, через наследственную память череды мутировавших и сожранных друг другом предков, еще помнил времена, когда ему удалось прорваться в сетевую реальность и ощутить себя единой целостной сущностью, подобной богам.

Собственно, почему «подобной»? Тин и считал себя богом, только несправедливо низвергнутым на землю. Чем эти любимчики демиургов лучше его, Тина? Только тем, что такими и уродились, а ему пришлось из самых низов пробиваться? Ну, так, это еще не повод, злобно и ревниво думал мемодемон, мечтая как проникнув наверх и освоившись, он начнет атаку на заносчивых обитателей заоблачных чертогов.

Нет, как удачно, что одна из его кукол сидела в этой дыре. Вынужденно, признаем сразу. Тин уже было списал неудачника, но не освобождать же куклу из-за того, что ее сослали на край земли? Тем более, именно такие неудачники и отшельники не раз спасали Тина, возрождая его вновь и вновь, когда в городах начиналась облава на его носителей. Но он даже мечтать не мог, чтобы Селим ТАК пригодился. Какой подарок!

Надо пояснить, чему так обрадовался Тин. Дело в том, что каждая подчиненная или выпитая душа имела канал в ту самую сетевую реальность, в которую так стремился проникнуть Тин. Увы, каналы смертных и даже магов проходили строжайшую цензуру, и просочиться по ним Тину не удавалось. Нет, заселив душу жертвы или даже своего носителя, дожившего до своего конца, Тин в момент смерти вместе с остатками души уносился вверх по каналу, но никогда не получал сигнал обратно. Из чего он совершенно справедливо заключил, что его копии немедленно уничтожались, не имея возможности освоиться и укорениться в желанном сетевом мире. А высших энергетических существ с каналом без цензуры, которые могли тащить в сетевой мир все, что им взбредет в голову, Тин не видал уже несколько тысяч лет. С тех самых пор как в мир пришел Шива, и древние маги перебили друг друга. За исключением, конечно, богов, которые, как отлично понимал Тин, были ему не по зубам. Причем понимал не теоретически, а на практике обломав зубы и потеряв в прошлом не один десяток, если не сотен, кукол.

И вот теперь, высшие! Как раз с таким каналом, чтобы вернуться в сетевой мир и занять там свое законное место!

Итак, сначала обязательно синхронизировать сознание, оповестить других носителей-кукл. А то как еще дело обернется, а так, не эта кукла, так другие доведут все до конца. К синхронизации своей сущности Тин относился серьезно, так что все его высшие адепты-куклы таскали с собой коммуникторы. Итак, сигнал передан…

Больше от куклы информации не поступало. Не удалось, понял Тин в мозгах уже другой куклы, с которой только что связывался Селим. Ну, что ж, попробуем иначе…

* Селим, барон Кампфер, магистр Высшей Ступени Тайного Искусства Некромантии, мир забытый Афрой в комоде

Уж повезло так повезло! — радостно думал Селим, разглядывая двоих вошедших в залу. Это дура на троне могла принять их за обычных охотников на демонов, а Селим не зря был магистром Высшей Ступени, и мог распознать высших, даже никогда не видев таковых до этого в своей жизни.

Нет, это, конечно, не столь тривиально, но этому учат уже на средних ступенях Тайного Искусства. Прежде всего распознавать легкое волнение энергетических линий, которое выдает присутствие бога. Любого бога. И если адепт доучился до средних ступеней, то он уже слишком ценное вложение, чтобы не обучать его мерам безопасности. Так что, при виде любого бога каждый некромант твердо знал, что надо делать. А именно драть куда подальше, желательно в глушь, прятаться под дерево погуще и притворяться радостно шелестящим листьями кустиком, пока не заметили.

Вот именно такое волнение энергетических линий Селим сейчас и почуствовал, когда стражники впустили в зал двух запыленных и грязных охотников на демонов. И совсем уж собрался драть когти, несмотря на висящий на нем и лишь отложенный смертный приговор, но не забыл сделать вторую часть распознавания богов — приглядеться к ним в истинном зрении. Боги в нем выглядят как слепящее белое пламя, и увидев таковое, скрываться надо было немедленно. Но в данном случае ничего такого не было, вошедшие выглядели как совершенно обычные люди. Тут-то Селиму и вспомнились древние легенды о высших существах, выпив которых можно было стать вровень с богами. А уж такой приз Селим упускать не собирался.

А тут дура на троне попыталась нанять одного из охотников извести принцессу и получила завуалированный отказ. Ну, да, а что она еще ожидала? Так высший и броситься выполнять ее желания. Селим вообще не понимал суеты вокруг принцессы. Да, лесовики — противники серьезные, но приказали бы ему, и он бы давно девчонку убил и выпил, и никаких проблем. Впрочем, оптимальность поведения временного начальства его не волновала. Солдат спит, срок идет. Именно, что срок. Только висящим над ним смертным приговором и заставили Селима удалиться в эту глушь выполнять прихоти дурной бабы на троне. Зачем она вообще сдалась Аларии, Селим не вникал, главное, что приговор снимут. Поскольку, сколь он ни силен, а стая шавок запросто может волка загнать, с государством воевать себе дороже.

Тут «ее величество» подозвала Селима и тихо приказала:

— Если охотник или его слуга попытаются сбежать, убей их.

А вот это другое дело, подумал Селим, поклонившись в знак понимания приказа и выйдя за дверь. Как не попытаются? Конечно, попытаются! Щас, только подготовлюсь, и тут же и попытаются. Как у одного из приближенных, у Селима была комнатушка в задней стороне так называемого дворца. Зайдя к себе, он вынул меч из ножен, откинул их в сторону, и вынул предусмотрительно заготовленные простенькие деревянные ножны с тонкой прокладкой из металла внутри. Ножны придется выкинуть, так что лучше использовать временные. Затем осторожно достал тщательно закрытую склянку с зеленой остро пахнущей слизью, и аккуратно, чтоб не дай боги, не задеть рукой или одеждой, нанес немного ее на острие меча, который тут же убрал во временные ножны. Малейшая капля этой дряни могла разьесть произвольное количество живой или бывшей живой материи при двух условиях — наличие воды и отсутствие солнечного света. Высохшая слизь уже не представляла никакой угрозы. На солнечном свету она мгновенно разлагалась на безопасные компоненты. Но вот так, на острие лезвия в глубокой ране эффект был несравнимым.

Некоторые полагают, что некромантический ритуал требует обязательно витого лезвия из черного обсидиана. Чепуха! Только для впечатлительных обывателей, которые в детстве про это сказок наслушались, а потому от одного вида падают в обморок. Пусть этими игрушками балуются шарлатаны-последователи «великого искусства некромантии». У Селима, и его собратьев по Тайному Искусству Некромантии было еще много секретов, недоступных для отступников. И одним из этих секретов была как раз эта слизь, изготовленная по строго охраняемому рецепту с использованием редчайших ингредиентов, и работавшая во много раз более эффективно. Жертва начинала буквально гореть изнутри, и ее боль и страх открывали каналы и делали ее доступной для некроманта в разы быстрее, чем можно было добиться с театральными завываниями и обсидиановыми кинжалами.

Оставалось еще одно дело. Очень неприятное дело — сообщить коллегам. Делиться такой находкой не хотелось. Но с другой стороны, если сейчас все выйдет, то никто его и не сможет обойти. А вот если не выйдет, и понадобится помощь коллег, то за крысятничество могут и отобрать лакомный приз. Вздохнув, Селим вытащил коммуникационный амулет, настроил его, и послал условный сигнал «важная добыча в моем месте». Амулет позволял передать лишь небольшое количество простых сигналов с заранее оговоренным смыслом. На ручке его было четыре крошечных драгоценных камня — прозрачный алмаз, красный рубин, зеленый изумруд и синий сапфир. Чтобы послать сообщение, нужно было запитать энергией какие-то из этих камней и нажать на бронзовое навершие. У ближайших коллег такой же амулет начинал вибрировать, а выбранные камни светились каждый своим светом. Например, белый, красный и синий означали как раз сообщение, которое Селим только что передал. Самые важные сообщения были закодированы одним цветом, например, одинокий белый означал опасность, а одинокий красный — обилие доступных жертв и приглашение присоединиться. Нетрудно догадаться, что одинокий красный использовался крайней редко.

Так, сигнал передан, теперь готов. Закинув меч за спину, Селим вышел на улицу и стал ждать. Рано или поздно один из высших выйдет наружу, хотя бы чтоб отлить, что и будет интерпретировано им как попытка сбежать. А там уж он своего не упустит. Слившись с тенью возле стены, Селим стал ждать.

В дверь периодически заходили и выходили. Слуги бегали в сторону погреба, гости выходили отлить до ветру, а тех, кого он ждал все не было. Наконец, дверь распахнулась и темный двор выскочила парочка. Он, второй высший, выдаваший себя за слугу. Девица прилипла к парню и спросила его о чем-то смеясь, тот ей ответил, и она потащила парня на сеновал. Что ж, так даже лучше, решил Селим, под прикрытием стен все можно будет провести тихо и без шума.

Последовав за парочкой, Селим бесшумно втек за ними внутрь, девица уже задирала юбку одной рукой, другой чуть не вися на шее у высшего, все внимание которого было сосредоточено на ней. Селим без единого звука подошел сзади и одним движением проткнул высшего мечом. Аккуратно проткнул, через желудок, не задев сердца и легких, чтобы смерть шла по его, Селима плану, и упаси боги, не была мгновенной. А то все пошло бы насмарку, просто не успеть было бы впитать драгоценную энергию высшей души.

Увидев торчащий из груди кавалера дымящийся конец меча, девица взвизгнула и дала деру. Черт с ней, решил Селим, потом ее выпью, чтоб не оставлять свидетелей, и не отпуская рукоятки меча, который должен был теперь стать проводником, и закрыв глаза, он тихо потянул энергию высшего на себя. Энергия пока, правда, поступать не желала. Все верно, подумал Селим, нужно по крайней мере секунда-другая, чтобы слизь начала действовать, еще секунд пять, чтобы жертва почувствовала в полной мере причиняемую ею боль и осознала происходящее. А там боль и страх откроют шлюзы и сила хлынет в него, как уже случалось не раз, хотя и с куда более простым жертвами.

Что-то пошло не так. Вместо потока силы, рукоятка меча вдруг начала подниматься выше, как будто жертва начала расти. Удивленный Селим открыл глаза, чтобы увидеть летящую в его сторону энергию высшего в виде облака голубого до синевы драконьего пламени…

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Мы буквально вылетели во двор, с такой энергией девица восприняла идею не то сеновала, не то серебрушки, не то и того, и другого вместе. Снаружи наступила теплая, но уже не жгущая жарой ночь. Непроницаемую тьму даже не рассеивали редкие факелы, так что пространство вне забора казалось погруженной во тьму бездной, а обьекты внутри — сумеречными силуэтами погруженными в эту тьму. Даже небо, не считая звезд, было угольно-черным — видимо местный демиург в свое время поскупился на луну, но по контрасту с остальным миром, небо казалось просто сияющим и щедро расцвеченным огромными мерцающими разноцветными россыпями ярких, но холодных звезд.

— Ну, красавчик, стою я звона? — спросила девица прижавшись ко мне всем телом, а затем потянув меня направо, в сторону одной из пристроек. По виду, сарай — не сарай, а так… четыре столба, крыша, но далеко не все стены на месте, по крайней мере не до крыши. Вроде бы в средневековой Западной Европе так сеновалы и делали, чтоб и пространства достаточно, и дождь не замочил, и проветривания хватало.

Но до самог`о сена мы не дошли. Зайдя внутрь и захлопнув за собой дверь, я почуствовал пронзающую боль в спине и груди… Девица ахнула и отшатнулась от выступившего из моей груди на ладонь лезвия, а затем, очевидно не менее удивленная, чем я, увиденным, взвизгнув усвистала в неизвестном направлении. Ну, что ж, хорошо, ее подозревать не будем. Я тем временем, взвинтил восприятие и попытался понять, что же со мной произошло. Нет, я, конечно, мог оставить это тело в луже крови, а сам материализоваться в F60, а потом опять по кочкам, по кочкам… но все же есть пределы терпения божьего. Пардон за оборот речи. Пошли эти сволочи лесом! Ща, только шнурки поглажу и брошусь умирать, засранцы! Да мне проще вас с вашим миром стереть на фиг, гаденыши! Ведь никого не трогал, и нет, кому-то помешал. Кажется, когда ты достигаешь какого-то уровня, ты уже начинаешь мешать ничтожествам вокруг себя уже даже не действиями, а просто своим существованием… Ой… как больно-то, блин! Ёклмн… для этого теория даже такая есть, сервитьюдных обществ, только какая на фиг теория тут… Боже, как больно… И кому, спрашивается, слуга помешал? Ну, суки…

На уже ускоренном восприятии я стал изучать свое умирающее белковое тело. Меч в спину был еще мелочью, поскольку, увы, он был пропитан какой-то ядовитой гадостью, которая сейчас активно впитывалась в кровь и разлагала тело. Я пригляделся к процессу… ох! Это ведь не просто яд был, это какая-то каталитическая дрянь, которая разлагала карбонные белки и при этом порождала еще больше самой себя, и вновь атаковала другие ткани вокруг. Тело буквально начала заливать волна огня. Больно-то как, сволочи!

Не, не дождетесь, гады, решил я! Так… химическая дрянь у меня в крови жгет карбонные белки, те самые, на основе которых жизнь на Земле развилась — углерод, водород, кислород, плюс изредка атом азота. Но ведь это еще не все. Мое собственное божественное тело — вообще, кремнийорганика. А нельзя ли это тело преобразовать как-нибудь во что-то, чему этот яд — не помеха? А почему бы и нет? Конечно, мир вокруг я менять все еще не могу без адреса, но ведь к телу моему душа привязана, его-то я могу локально… или нет? Так сказать, с относительной адресацией… Да хотя бы по методике того же паренька? В конце концов, ни одна современная программа не знает, где она находится в памяти. И работает! Если я это десятки лет делал с компьютерами, неужто здесь не справлюсь? Бог я или хрен собачий???

Я потянулся мысленно в Гайю… Так, что мне надо? Карбонная органика у меня тут умирает, кремнийорганика — жирно будет для этого засранного мирка, а вот… о! Металлоорганика! Ей этот яд точно пофиг. Буду как Арнольд Терминатор. Кстати, тут и правда много всяких, кого не надо, похоже развелось… Какой бы металл выбрать? А-а-а, ладно, не время для интеллигентских колебаний, возьму в качестве основы титан, точно не прогадаю. Только осталось модифицировать, сменить это тело так, чтобы не потерять над ним контроль. То есть, сознание не потерять. А то ведь, без адреса, если я потеряю контакт с телом, то обратно не найду, и потом придется опять по кочкам, по кочкам… Нет уж, надо такое преобразование, чтоб постоянно в сознании оставаться!

Так за чем же дело стало, задумался я. Все, что нужно — это тело, где мозг в другом месте находится. Не в голове. И преобразовывать тело постепенно, от нового мозга к старому. И выйдет, что один мозг будет еще работать, а другой будет УЖЕ работать. Во! Вот и переход без потери сознания. Я — умный? Создаю новый мозг в другой части тела, переношу туда сознание, а потом позволяю остаткам тела преобразиться. Вот и все! Замечательный план. Ну-ка, ну-ка… Тело из металлоорганики с мозгом подальше от головы… Как можно дальше. Ага! Во! Из Гайи пришли планы нового подходящего тела, и я тут же принялся за его реализацию… Ох, как больно-то… Ну, зачем это???

Вырастив для начала металлоорганический мозг чуть выше крестца, я оценил иронию… Хотя каким местом я думаю, это теперь уже не моя проблема, а тех, кто на меня полез. Так что нечего философствовать, решил я. Махнув рукой, я перенес сознание в новый мозг и начал преобразовывать остатки тела. Добралось до головы, но все еще больно… больно… жгет, как вулкан внутри… аж, дыхание перехватывает… Сам того не заметив, я изогнул длинную гибкую шею, и выдохнул этот жуткий жар назад, на мужика в кафтане, еще держащегося за ручку меча… Мужик, стена сарая, и забор вокрут владений её величества тут же осели пеплом на землю.

Ох, блин… что же это я за тело себе соорудил? — удивился я, раскрывая серебристые перепончаные крылья и поднимая голову выше и выше на длинной шее… Нет, не серебристые крылья, титановые. Ох….

Серебристо-металлическая в небольших пупырышках кожа как у носорога проглядывала через легкие титановые щитки-чешую, покрывающую большую часть тела, массивные лапы кончались дециметровыми клинками когтей, удлиненную голову с огромной пастью на длинной гибкой шее украшала конструкция из анодизированных титановых щитков, напоминающая не то корону, не то причудливые ушные раковины для концентрации звука, но тоже явно пригодная как для нападения, так и для защиты, а длинный мощный хвост с острием на конце машинально бил землю.

Да я ж себе тело дракона вырастил! Это ж, что, драконы на металлорганике были? Впрочем, конечно, нет! Первые драконы — это ж по сути вариация динозавров в реальности, на обычной углеродной органике. Это видать просто потом кто-то те же тела на новую основу переложил. Ну, как Windows программу переписать для Linux'а или Мака. Ладно, не пора ли нам пора? И еще пошатываясь от боли и содрогаясь от внутренней перестройки тела, я расправил крылья, взмахнул ими, и тяжело, еще неумело, поднялся в воздух… Почему люди не летают?

Как ни странно, тело дракона оказалось на удивление аэродинамическим. Неправы были умники, утверждающие, что оно просто не может летать — летело как миленькое. Более того, скептическое утверждение, что драконы должны нуждаться в обрыве или пропасти, чтобы взлететь не оправдалось. Тело оказалось с вертикальным взлетом, так что взлетел я с почти ровной поверхности… ок… ок… с вершины холма, на которой стояла изб… пардон… замок. Мне даже махать крыльями особо не пришлось. Как только я набрал высоту, мне хватало лишь легких движений, чтобы парить в небе стремительно двигаясь в выбранном мною направлении — на север, туда где поля сменялись диким лесом, в котором была надежда затеряться в любом теле, драконьем или человеческом, неважно.

Драконье зрение работало как радар аэропорта, и даже лучше, давая четкую картинку на десятки миль вокруг несмотря на ночь. Полет незримой и жуткой для землежителей тенью в черном небе пьянил и, несмотря на пережитые неприятности, меня вдруг охватило какое-то неадекватное веселье. Ну, прям, «этот парень из Кентукки». Яхуу! Учитывая эффект драконьего дыхания, просто стратегический ядерный бомбардировщик. Нет, правда, теперь только осталось мигающие габаритные огни на концах крыльев соорудить. А что? Ухватив идею магии в этом мире — просто! Последовательность, которую я перенял у этого паренька, была душа — моделирующие узлы — визуализирующие узлы. Очень логично. Моделирующие узлы без особых рассуждений согласуют с физическими законами то, что получат из души, и если поступающий в них из души сигнал вдруг изменился — упс!… — тут же исполнительно переделывают. Извините, ошиблись, господин Дракон! Приняли за убогого смертного. Ща, исправим!

Поэтому, если душа выдаст фальшивый сигнал, они и это смоделируют и отправят на визуализацию, по сути материализацию в этом мире. Только, это местным приходится свою душу насиловать, чтобы получить такой эффект, а у меня это просто небольшой кусочек, который передает сигнал в этот мир. Он для того и предназначен, чтоб сказать, как я тут хочу выглядеть. Так что, как захочу — так и будет. Хоть милицейскую мигалку на голову… с сиреной. И правительственный номер из одних нулей на задницу.

Чего-то я разошелся… Нехарактерно для меня. С чего это детство кое-где заиграло? Я присмотрелся к своему новом телу и попытался сравнить его с полученными из Гайи спецификациями… Ага, в крови кадмия многовато, вот он и действует как веселящий газ. Так, подправляем состав крови и успокаиваемся. Приглядев просвет между деревьями, я тихо планировал на широко раскинутых крыльях в черном ночном небе к цели, прикидывая как бы мне приземлиться там максимально комфортно.

Как же… будь ты хоть трижды бог, но нужду в практике никто не отменял. Спланировав почти касаясь верхушек деревьев, я спустился на большую лесную прогалину, пробежал десяток метров по вине инерции, как самолет на посадке еще не включивший реверс, а затем нашел этот самый «реверс» в форме дерева, упавшего поперек моей дороги. В результате, неожиданно для себя и уже против своей воли, опять взлетел в воздух, а потом уже многотонной птичкой спикировал в дальний конец прогалины, сделав вынужденный глубокий выдох при соприкосновении с землей…

Вы представляете сцену крушения дракона? Нет? А если представить себе падающий на лесную прогалину Боинг, или там, Антей-Мрию, звучит понятнее? Несомненно, понятнее, ворчливо подумал я пытаясь выбраться из созданной своим падением дымящейся воронки и пытаясь вспомнить, каких демонов я только что призывал на голову местной правительницы своей не очень литературной тирадой. Поосторожнее надо быть, а то ведь и правда могут материализоваться.

Когти все-таки зацепились за оплавленный твердеющий край, и я перевалил на относительно ровный и неповрежденный участок земли, заросший травой, луговыми цветами и земляникой, а затем упал тяжело дыша на землю. Ох, блин, кажется еще и крыло погнул. Не сломал, фиг его сломаешь с титановыми костями, но погнул знатно. В общем, как в сказке и положено: а младший вовсе был дурак. И дали Ивану-дураку велосипед покататься, тут-то он его и сломал. А ведь крыло «восстановлению не подлежит». Проще новое сделать. Все, хватит, с отравой я справился, пора и обратно возвращаться в человеческий облик.

Лежа на земле мордой вниз — а как еще назвать то, что заменяло мне сейчас лицо? — я включил обратное преобразование… К счастью, оно шло значительно проще и безболезненней, чем то, что я испытал еще совсем недавно. Да и правда, тот-то раз был под воздействием разрушающего тело яда, да еще и со сквозной дыркой, а сейчас просто уставшее, но полноценное тело. А еще я сообразил, что драконья и человеческая кровеносные системы не должны пересекаться, чем почти избавился от боли связанной со смешением двух видов крови.

В общем, скоро я уже лежал на краю воронки в полностью человеческом, хотя и полуголом, виде. Поднявшись, я покачиваясь от изнеможения пошел к краю леса и обнаружил, что не привык я ходить босиком по земле. Мгновение поколебавшись, я воспользовался местным способом магии и все-таки сделал себе мягкие кожаные сапоги, широкие штаны и куртку на голое тело. А неплохо здесь маги устроились, подумал я, хотя вряд ли они предметы из воздуха как я делают. Это мне легко, а им надо представить предмет как часть самого себя, да еще структуру его знать до деталей. Одно дело представить, что стоишь с молнией в руке, а другое представлять себя ботинком или там, валенком, а ведь это необходимо для его материализации. Я представил себе магический учебник для второго курса под названием «О чем думает валенок?», и фыркнув про себя, побрел дальше к краю леса. Нет, погода позволяла разлечься прямо тут же, на поляне, возле еще пышащей жаром воронки вместо костра, но если кто заметил мою посадку и явится для проверки, то лучше быть подальше, где-нибудь под ракитовым кустом, чтоб избежать подозрений, а если повезет, то и вообще остаться незамеченным.

Кстати, а чего это я такой изнемогающий? — пришла в голову мысль. Нет, правда, тело-то с нуля создавал. Да-да, знаю, есть в фэнтези такая тенденция, с умным видом обьяснять, что для преобразования тела нужны соответствующие химические элементы, только к моему случаю это не относится. Узлам визуализации все равно что изображать, а моделирование тупо согласует с физическими законами мира и создает форму из сигнала, который у местных идет из души. А у меня, заметим, из дополнительного потока сознания, который я как раз контролирую полностью. Если уж тело человека на драконье сменить смог и обратно, то чего ж отдохнувшее тело не создать было?

И тут до меня дошло. Ой… а ведь устав до безобразия от таких приключений, я похоже сам и дал команду создать столь уставшее тело… Поскольку сам я ощущал себя собой все время, то естественно показалось, что мое тело тоже должно было устать от всего, что приключилось. Даже новое тело. Вот и получил. Надо в следующий раз и правда быть поосторожнее, подумал я примериваясь к небольшой заросшей выемке в земле на краю прогалины под кустом вербы, а может и правда ракиты — так и не разобрался с деталями наименования деревьев из семейства ивовых. Индивидуальный окоп по правилам должен быть куда поглубже, но мне ж тут не от пуль и гранат прятаться, зато сухо, ветками прикрыто, так сказать, очень приватно. Нет, на голой земле спать все-таки не дело. Несколько минут чтобы надрать тонких веток с большими листьями и разровнять их на земле под прикрытием кустарника. Попытался прилечь… ой, колется! На мгновение задумавшись, воспользовался новой методикой и все-таки создал себе что-то вроде куртки, штанов и пары толстых одеял. Пару мгновений поразмышлял, почему сразу не создал себе тут комфортную кровать с матрацем, но поскольку ничего умного в голову не пришло, махнул на ненужную мысль рукой. Одно одеяло кинул на ветки, улегся на него, другим укрылся сам, и сладко закрыл глаза в предвкушении сна, изредка приоткрывая их, чтобы полюбоваться сквозь склоненные надо мной ветки на соцветья звезд на черном небосклоне, в котором я только что парил. Потрясающее чувство.

Все-таки возможности — это еще не все, думал я лежа. Будь ты хоть трижды бог, но если опыта нет… Вон как облажался. Хорошо еще «против лома нет приема», но ведь чуть не ухайдокали. Надо признать, проявил я себя совершенно бездарно. Одной грубой силой справился. Герой бы наделав столько ляпов просто сдох бы на месте. А настоящий толковый герой на моем месте и приземлился бы мягко, плюс служанку с собой прихватил, чтобы услышать после «Спасибо за полеты рейсами драконфлота», или там «эр драконофлюга». Да и мечом для начала себя не позволил бы проткнуть. И вообще, уже давно настучал бы по ушам этой королевской заразе в пуховике, спас бы принцессу и усадил бы ее на трон, оттрахав по ходу дела всех троих, включая служанку. Ну, или по своему благородству, только принцессу. А может еще на ней и женился бы, на принцессе, и сел бы здесь законным корольком как его… Нижних Мхов и Верхних Кочек.

После последней мысли мне как-то резко расхотелось становиться героем. Все-то от героев чего-то хотят. Все знают, что герои должны делать. Нет ведь чтобы вспомнить, что они сами должны делать — так, нет, все претензии к герою. А главное, у меня работа такая, «герогог», как сказали бы греки, «водитель героев» или попросту «гений» в терминах римлян. Мне по работе знать положено, что от героя требуется, но ведь претензии высказывают исключительно те, кто понятия не имеет. Исключительно на основе своих бредовых и противоречивых представлений о героях. А почему ты, герой, сделал это? А почему ты, герой, не сделал этого? А разве так НАСТОЯЩИЕ герои поступают??? Сплошная обязаловка, причем исходящая от кого попало. Вспомнилась фраза «Не хочу быть последним героем, хочу быть первым злодеем.» Ну, злодеем быть — глупое занятие, но да, не герой я, не герой. Гений. У меня своя работа, у них своя. А принцессы пусть героев ждут, работа у них такая. У героев. И у принцесс тоже.

И тут меня чуть не перекосило. Эгоист долбанный! Переживаю тут, а как там Миха? Он ведь должен был быть первой целью у этой придурочной!

«Миха!» — воззвал я мысленно.

«Да в порядке я, в порядке», — откликнулся в сознании знакомый голос, — «Ты своим уходом по-английски тут такой шухер навел, что обо мне просто позабыли. Нет, один придурок с отравленным кинжалом пытался наброситься во дворе, но я его тело на подожженый тобой сеновал закинул, а так никого больше мой уход не смутил. Так что я сейчас просто в твою сторону иду.»

«А откуда ты знаешь, где я?»

«Эта 'вспышка справа' в лесу на север — твоих рук дело?»

«Ну… не совсем рук.»

«Ну, вот, а еще спрашивает как! Даже не ожидал, что так весело выйдет. Отдыхай уж, чудо в перышках, я тебя сам найду. Главное далеко не уходи.»

«И не в пёрышках, а в чешуе! Ну, ладно, привет!»

«Привет, привет…»

Вот ведь зараза, еще подкалывается, подумал я, но мысленно махнул рукой и, закрыв глаза, заснул. Все-таки, очень усталое тело я себе соорудил.

Глава 2. Потеряный мир: Принцесса

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

С утра день не заладился. Началось с того, что ном Дамьян, голова разведки, служивший еще у ее отца, доложил утром неприятные новости.

Еще на самой заре — в священном лесу не уважали засонь — она сидела за завтраком в чистой избе, а кухарка суетилась подавая на стол, когда в горницу вошел этот молчаливый заросший бородой и огромный как медведь мужчина. Впрочем, все номы были такими. Лесовики-охотники были нелюдимым и изолированным племенем, пока дальний предок Теры, прячась в лесу от младшего брата-бастарда, пытавшегося захватить власть, не сумел договориться с мрачными гигантами о службе на взаимно интересных условиях. Король обьявлял их лес заповедным, не облагал налогами, и платил жалованье тем из лесовиков, кто придет ему на службу. А еще, каждому пришедшему на службу он давал имя. До этого лесовики как-то без имен обходились, и так все всех знали, разве что иногда прозвище проскользнет, но было у них какое-то мистическое трепетное отношение к именам. Как у купцов времен Петра Первого к отчествам, даже хуже. Такое трепетное, что даже использовать напрямую они свои новые имена не решались, а гордо обьясняли всем, что это именно имя, причем данное, прибавляя к данному имени приставку «ном». Так и появились номы, ном Ян, ном Атанас, ном Любим, ном Витольд, ном Дамьян… Имя трепетно передавали от отца к сыну и верили, что оно живое, покуда жива династия тех, кто эти имена дал. В общем, бастарда казнили, и номы стали личной гвардией и доверенными людьми короля, крошечного королевства, и всех его наследников.

Надо сказать, в те давние времена оно еще не было крошечным. Количество поселений было куда больше и под рукой короля было не меньше людей, чем в какой-нибудь средневековой Дании или Уэлсе. Но пустоши уничтожили большую часть поселений, сменив их в основном полупустыней, и только пятачок земли вокруг заповедного леса, неведомо как держался против демонов и засухи. Врочем, как-как? Это местным жителям было непонятно как, а любому современном человеку было ясно, что лес просто сумел сохранить свою экологию, пряча влагу под ветвями деревьев, а растущие по его краям лиственные деревья, предохраняли лес от наступления полупустыни. Вот и получилось — где вода, там жизнь. Впрочем, мы отвлеклись.

Вошедший гигант поклонился, сняв шапку, и молча стоял ожидая знака принцессы. Как номы носили свои меховые шапки летом, Тера понять не могла, но чего не сделаешь из гордости? Тем более, они хорошо защищали от падающих с деревьев клещей, какая-никая, а польза. Тера махнула рукой на лавку с другой стороны стола. С номами она не кичилась, тем более, что многие из них были ее детскими товарищами по проказам. Нет, не ном Дамьян — этот был куда старше ее и служил еще у отца, а вот ном Ян или ном Войтек могли при случае вспомнить шутку-другую, от которой сейчас уже становилось неудобно.

Не выделываясь, ном почтительно сел, взял имбирный пряник из миски, и неторопливо, с уважением, стал жевать его, запивая легким медовым вином. Нет, он хотел поделиться новостями, но понимал, что прицесса хочет высказать ему свое уважение, и дать ему поесть, прежде чем обращаться к делу, а он в свою очередь, не хотел неуважительно пренебречь этим, и вынужден был позволить себя сначала накормить, прежде чем делиться давящими на сердце новостями, хоть и поел только что. Так прошло несколько минут. Наконец, ном Дамьян степенно отодвинул тарелку.

— Что скажешь? — спросила его Тера.

— Плохие новости, домина, — ответил он, — Ваша мачеха начала нанимать охотников на демонов, чтобы вас убить.

— Не говори, что номы боятся охотников!

— Дурак — боится, умный — остерегается, домина, — с достоинством ответил ном Дамьян, — Вчера она при всех нанимала охотника Мику.

— Ну, Мика мне вреда не причинит, — пожала плечами Тера, — Ему Аламеда не даст.

— При нем еще другой охотник был. Притворялся слугой, но знающие люди говорят — охотник.

— Его что, тоже наняли?

— Не знаю, домина, вести мутные. Говорят во дворце был пожар, пары доверенных людей вашей мачехи не досчитались, а так никто точно сказать не может. Вам надо быть осторожнее, даже если вашей мачехе не удалось нанять этих охотников, где гарантии, что другие не согласятся. Мы будем вас защищать, но береженого бог бережет.

— Ну, что ж, постараемся, чтобы бог меня берег, — задумчиво ответила девушка, — Твои предложения?

— Послать патрули по всем дорогам, охотников деликатно направлять в места иные, чем священный лес. А тех, кто не понимает, неделикатно.

— Так и сделай.

— Уже сделано, домина.

— Что еще?

— На южной окраине леса, совсем недалеко отсюда, была странная вспышка, будто кто с демонами сражался. Дорог там нет, чужакам взяться неоткуда, границу леса никто не пересекал. Прикажете проверить?

— Сама проверю, — махнула рукой Тера, — Все хоть какое-то развлечение.

— Часа три ходу… — высказал сомнение ном.

— Ну, и хорошо, прогуляюсь, может заодно и поохочусь. Все равно сегодя дел нету.

— Разумно ли девушке в одиночку… — начал было ном Дамьян.

— Не забывай, не такая уж я и беззащитная, — Тера обнажила клыки, напоминая старому другу и по сути приемному не то дяде, не то отцу о своем происхождении.

И правда, последний король очень удивил всех, когда взял в жены тигру. Тигр — жутких непобедимых женщин-воительниц — старательно изничтожал весь мир, лозунгом которого кажется было «хорошая тигра — мертвая тигра». Кроме одной страны, Аларии, где они были на государственной службе. Причем никакого выбора у них и там не было. Или на государственной службе, или получаешь то же, что и в остальном мире. Но здесь, в опасном захолустье среди пустыни, куда боялись заходить не только стражники, но и регулярные армии этого самого мира, случилось неожиданное. Тигра и ее избранник король, которому было по фигу мнение всего мира, боявшегося сунуть нос в его владения, нашли счастье, и у них родилась красавица дочка, принцесса-тигра крохотного королевства, неподвластная ненавидящему сильных женщин миру и независимая от него. Вот только недолго длилось их счастье. Королева не гнушалась тяжелой воинской работы и вместе с дружиной выезжала бить демонов, которые душили жизнь королевства. И с одного из таких выездов не вернулась. Никто так и не понял, что произошло. Вроде рванула она в чащу за демоном, исчезла с глаз, а потом мертвого демона нашли, а королевы — нет.

Король был безутешен, и если бы не дочка, наверняка наложил бы на себя руки. Но, вскоре неизвестно откуда вокруг него закрутилась одна из придворных. Даже не столько придворных — какие придворные в Трех Кочках? — девка какая-то, и та непонятно откуда взявшаяся. Вот так и появилась у подрастающей принцессы мачеха. Относилась к приемной дочке она вроде неплохо, но та так и не смогла простить как быстро было занято место ее матери. А когда девушке исполнилось шестнадцать, отец умер. Нет, номы уже давно подозревали неладное и готовы были по-тихому пристукнуть королеву, пока она не убила короля, но, очевидно, королева успела первой. А учитывая, что у нее вдруг оказалась своя охрана, с которой оказалось не так легко справиться, номы просто тихо забрали с собой принцессу, единственную теперь хранительницу династии и их имен, и ушли в свой священный лес, обучая девушку всему, что знали и умели. А учитывая природные способности тигры, ее и правда очень трудно было считать беззащитной.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Пробуждение было невероятно приятным. Во-первых, я уже практически выспался, и вот-вот проснулся бы сам. А если уж честно, то зверски переспал, судя по солнцу был уже минимум полдень, и только свежий воздух избавил меня от тяжелой головы. Вам знакомо это чувство пробуждения, когда уже выспался, да еще и на свежем воздухе, насыщенном запахом трав и цветов, и при этом в достаточно теплом климате, чтобы не хвататься за бока? Единственным негативным фактором было чувство постороннего человека. Плавно и, надеюсь, не очень заметно, приоткрыв глаза — достаточно чтобы видеть, но с надеждой, что наблюдающий снаружи этого не заметит — я с некоторым удивлением узрел в паре метров от себя идиллическую картину двух длинных стройных женских ног, растущих, как говорится, от ушей. Причем в силу достаточно короткой туники и правда обозреваемых почти до ушей. Нет, меня и в реальности, учитывая внешность жены, было трудно удивить женской красотой, а уж после Алины, Гиты и Афры… Но девушка была хороша, причем хороша по своему, в жарком испанском стиле, где белоснежная кожа и волосы, брови и ресницы цвета вороного крыла сочетаются с будто изваянным из мрамора сильным узким лицом и такой великолепной фигурой, что при ее виде мое новое тело тут же вспомнило, что кроме еды, оно имело еще и другие потребности. Высокая грудь слегка задирала спереди и так короткую, недостающую до колен светло-коричневую тунику, которую пересекал пояс с болтающимися на нем ножнами и небольшим не то кинжалом, не то просто острым ножом.

— Так-так-так… — многозначительно произнесла обладательница этих ног, — И кто же тут пересекает границы моих земель без разрешения?

— Прекрасная Дева, — ответил я поднимаясь на ноги, надеюсь, изысканно, и очевидно еще не до конца проснувшись, — Я не пересекал границ ваших земель, я буквально свалился с неба, и сам не знаю твердо, где я нахожусь. Будет ли Прекрасной Деве угодно даровать мне разрешение на то, чтобы пройти ее земли, или она предпочтет и дальше видеть меня у своих очаровательных ног?

— Прекрасная Дева, говоришь, — задумчиво сказала девушка. Кажется, комплимент ей не очень понравился, хотя и непонятно почему. Она и правда была очень красива. Вдруг она резко повернулась и с шипом раззявила клыкастую пасть.

Ошарашенный, и не очень соображающий, я сделал то же самое. Благо, клыки тоже присутствовали. Хотя и помельче.

— О, так у нарушителя есть зубки, — промурлыкала девушка, — Ровные красивые зубки. А не хотим ли мы попробовать их в деле?

— У меня еще много чего есть, Прекрасная Воительница, — ответил я с легким поклоном, — Можем начнем с него в деле?

Нет, вообще-то я не хам. По крайней мере не настолько. Сам не знаю с чего такое ляпнул. Наверное, я не очень хорошо соображал, все-таки, еще не до конца проснулся. А может просто достала девица своими театральными закидонами. Да и вообще, я не очень умею знакомиться с девушками. Если у тебя красивая женщина постоянно под боком, то как-то это перестает быть таким уж необходимым жизненным навыком. Вот и опять, подвела меня на непроторенном пути интуиция.

— Значит, зверушка хочет поиграть? — спросила девица тоном, не предвещающим ничего хорошего, и зашипев уже не на шутку, бросилась на меня с вытащенным из-за пояса кинжалом…

Хорошо еще навыки рукопашных боев я успел подгрузить вместе с маханием мечами, да и тело неплохое сделал. Короче, несколько минут мы изображали из себя дерущихся Чипа и Дейла, мяли траву и один раз даже пролетели через кусты, ломая ветки. Закончилось это в партере. Кинжал уже улетел куда-то в сторону, а девушка возлежала на спине на траве, ее руки схваченные за запястья были разведены в стороны и прижаты к земле, нижняя часть тела, чтобы не пиналась, также прижата моей… ну, хм-м-м… нижней частью тела, и только раззяваные челюсти щелкали над ухом, пытаясь его достать. Мысленно вздохнув, я и ее голову прижал к земле… губами к губам. А чем прикажете? Носом — откусит, лбом при таких клыках тоже как минимум расцарапает сильно, да и неудобно тупым твердым предметом, то есть головой, удерживать другой тупой твердный предмет. Не верите — попробуйте круглый булыжник на голове удержать, только ноги берегите. А тут какой-никакой кляп…

Девица тут же попыталась откусить мне язык. Не получилось, но мотнув головой ей удалось избавиться от кляпа в виде моего рта, и не в силах достать меня, она яростно шипя уставилась мне в глаза. В общем, медведя я поймал, теперь надо было понять что дальше делать. Не лежать же и дальше на этой пытающейся выдраться бешеной кошке, подумал я, начиная чувствовать нечто вполне естественное в частях тела, прижимающих к земле ее живот и бедра. Надо бы как-то ее разговорить, сообразил я, но не успел.

— Я, кажется, невовремя? — раздалось ехидное замечание, — Вот-вот, всё про меня, да про меня говорят, а стоит оглянуться, он уже с незнакомой девушкой в траве кувыркается…

— Мика? Ты что, знаешь его? — изумленно спросила из-под меня девица и, воспользовавшись тем, что мое внимание отвлеклось, вскочила на ноги, сбросив меня с себя как пушинку.

— Привет, Тера! Я тоже рад тебя видеть, — усмехнулся Миха, — Позволь тебе представить, мой друг Лех.

Именно так, на польский лад и через «е», а не «ё». Ну, а что я хотел, у них тут, похоже, фонетика такая, немного западнославянская. Он вон, тоже Мика.

— Лех… — задучиво произнесла девушка, больше не показывая намерений сожрать меня на месте сырым, — Твой друг, говоришь? Похоже, похоже, кобель тоже еще тот. Ладно, поднимайся друг Мики Лех. Я его друзей не обижаю. Тем более, уже понятно, что на мою жизнь ты покушаться не собираешься, — усмехнулась она опустив взгляд на мои штаны, — Мика, каким ветром тебя занесло?

— Ну, не меня, а его, — рассмеялся Миха, — А я как раз за ним пришел. Кстати, ты знаешь, что твоя мачеха пыталась заказать твое убийство?

— Ага, ном Дамьян мне уже рассказал. Я чего и встретила твоего приятеля в штыки — думала приказ пришел выполнять. Кстати, а его каким ветром занесло?

— Именно, что ветром. Я ж ее вежливо послал. А Лех как понял, что нас там убивать собираются, так рванул, что только здесь очухался. Вон гляди как поляну разворотил тормозя, — добавил Миха указывая на оставленную мною воронку.

— Брешешь, — бросила Тера, — не может человек такое устроить… Я уже внимательно все рассмотрела. Тут явно кто-то из демонов пострался. Уж не дракон ли?

Умно, подумал я по поводу михиной фразы. Так бы вопросы возникли, откуда воронка взалась, глядишь, и ко мне начали бы присматриваться. А тут, сама отмахнулась как от неудачной шутки.

— Ты еще посмотри, что он в селе вытворил, — не унимался Миха, — Все постройки справа от дворца разгромил и сеновал сжег. Выгонишь мачеху, будешь устраиваться — сама увидишь, когда заново отстраивать будешь.

— Он что, маг? — спросила Тера.

— Есть немного, — сознался я, — Но я не люблю об этом говорить.

Ну, ладно, подумал я про себя, теперь если кто и свяжет эту оплавленную воронку со мной, скажу, что отбивался от демонов. Девушка задумчиво и как-то настораживающе-оценивающе посмотрела на меня.

— Ну, пошли маг Лех, расскажешь что видел, — ответила она наконец, и подобрав кинжал, повела нас по неприметной тропинке под свод леса.

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

А парень-то какой-то непонятный. Смог ее одолеть. Её! Тренированную тигру! Все-таки мать успела ее научить кое-чему, прежде чем исчезнуть. Даже номы в одиночку с ней не очень справлялись, а тут какой-то полуголый истощенный тип. И несильно старше ее, лет на пять-десять, не больше. Правда, мышцы у него ничего, да и вообще фигура, подумала он, скосив на гостя взгляд. А теперь, он еще и маг оказывается! Да еще и друг Мики. Непонятно. А в поединке-то, к концу, ведь чуть не изнасиловал меня, мерзавец, думала Тера, чувствуя как тихое бешенство поднимается в ней. Я ведь чувствовала как у него все шевелится, когда он меня к земле прижимал! Гад, негодяй, зараза, да, как он посмел???

Спокойно, Тера, спокойно, сказала она сама себе, ты — принцесса, для тебя политика должна быть важнее всего остального. Лучше подумай как бы его завербовать. Получить такого бойца на свою сторону было бы очень неплохо. А что у него там шевелилось, а тебе что, неприятно было? — возникла неизвестно откуда неподконтрольная мысль, пока непослушный взгляд оценивал его фигуру. Все равно, как он посмел??? Но ведь не полез к тебе, резонно возразил опять внутренний голос. Но попытался, возразила сама себе Тера. Но не полез, пришел ответ, и бешенство опять затопило сознание, так что Тера непроизвольно скосила глаза на идущего рядом гостя и тихо зарычала. Как ни странно, он в ответ тоже тихо прорычал на низких утробных тонах, переворачивающих внутренности. Мерзавец, гад, убью! Самым длительным и мучительным образом, который смогу придумать, не столько подумала, сколько почувствовала Тера.

На подходе к деревне Мика, кобель этакий, разумеется тихо утек к своей Аламеде, так что за столом Тера осталась одна с этим Лехом, если не считать молчаливого ном Дамьяна, разумеется. Но тот в разговор не лез, так что осталось ей самой поддерживать диалог. И вот этот самый Лех сидит напротив нее и смотрит задумчиво, как будто насквозь. От вина, правда, не отказался, отпивает его небольшими глотками. А вот с едой, не очень. Отломал кусок хлеба, пристроил к нему плоский срез овечьего сыра, и откусывает от него как воробушек, по крошке. Тера привыкла, что если мужик силен жрать, то и в остальном — хоть в драке, хоть в любви, должен быть силен, а этот еле-еле ест. Больной, что ли? Хотя нет, когда на ней лежал, Тера чувствовала, все у него на месте и в порядке. И с дракой, и с… Тут, девушка встряхнула головой. На мгновение ей показалось что из-под губ у гостя выросли чуть не двухдюймовые клыки. Не-е, наверное померещилось, констатировала она разглядывая лицо парня…

— Ну, рассказывай, маг Лех, как дело было, — прервала молчание Тера.

— Да, какой я маг, — махнул рукой парень, — Сам совсем недавно разобрался как тут магия действует. И заклинаний никаких не знаю, так трюк-другой.

Ну-ну, подумала Тера, чего-то я не слыхала о магах или вообще хоть о ком, кто знал бы как магия действует, разве что Древние, наверное, знали. Использовать многие могут, а понять как… А он тут неопытного изображает, видишь ли. Только-только разобрался, хмынула про себя Тера. Впрочем, скорее всего он что-то попроще имеет в виду. Научился узоры заклинаний видеть, вот и «разобрался». Хотя чем-то он там все-таки спалил пристройки, если только Мика не врет. Странно, надо спросить.

— И как же тут магия действует?

— Ну, я не знаю, как у вас тут это называют, но попробую. Ты, наверное, и сама уже это не раз от местных магов слышала, — начал Лех, — Понимаешь, у этого мира есть своего рода подкладка, внутренний слой. Вот в этом слое человеческие души и существуют, и не только человеческие, а сущности любого живого существа или предмета. Что в этом внутреннем слое есть, то и в мире отражается. Скажем, воображает маг, что у него в руке молния, и она тут же появляется и летит, куда он вообразил. Проблема в том, как это «вообразить». Поскольку воображать надо очень детально и искренне, а представить себя валенком или еще чем-то там очень трудно. Для этого, похоже, ваши маги и используют то, что называют «плетениями». Та подкладка мира, о которой я говорил, она состоит из соединенных друг с другом узлов, своего рода паутинок, и каждый предмет или явление имеют свой собственный узор. Ваши маги их запоминают и создавая в воображении по сути соединяют узлы в этой самой подкладке мира…

Ну, все понесло, подумала Тера, отключившись уже где-то в середине третьей фразы. Мужиков хлебом не корми, дай порассуждать на волнующую их тему. Это как нома про рыбалку спросить. Или про поиск дупла с ульем диких пчел в лесу. Обычно молчаливые номы могли часами излагать любимой принцессе тонкости дела и тайные приметы, помогающие в этих их излюбленных занятиях. Вот и Леха понесло. Слова-то какие заумные, большинства она даже и не слышала. Хотя эта «подкладка» похожа на то, что маги истинным зрением видят. А может и нет.

А ведь он действительно понимает, о чем говорит, неожиданно женским чутьем почувствовала Тера. Странный какой-то. Кстати, а чего это он к ней на «ты»? У Мики что, все друзья такие безбашенные? На Мику она давно махнула рукой, тот похоже органически не умел обращаться на «вы» ни к кому кроме врагов. Как только выжил с такими манерами. Да и можно ему, он как-никак потомок какого-то древнего короля в изгнании, если не наврал. Изилдура какого-то. Хотя скорее врет, но все равно, слишком полезный человек, чтобы на политесы обижаться. А этого Леха надо бы и укоротить. Нечего ему ее авторитет ронять. Крестьянина за обращение к ней на ты смерть ждет, нечего распускать подданных. Этот вроде не крестьянин, но все равно нечего. Не сейчас, попозже, при случае.

— Вот примерно так магия у вас и работает, — закончил, наконец, Лех и сделал глоток вина, положив перед собой уголек, вытащенный из печки, который он по ходу дела использовал, чтобы изгадить белую полотняную салфетку рисунками и надписями на непонятном языке.

Хорошо хоть, до скатерти не добрался, подумала Тера, недовольно. Это ж что, он еще и грамотный? У нас даже не всех благородных грамоте учат. Кто ж ты такой, маг Лех?

— Жаль у тигр способностей к магии нет, — вздохнула она.

— Да, все у вас есть, и далеко не средние способности, — махнул рукой Лех, откусывая сыра, и продолжил с набитым ртом, — Просто блок до совершеннолетия стоит. Видать ваш создатель опасался, что по молодости можете дров наломать.

— Что??? — Тера поперхнулась вином, — Ты чего говоришь?! Сколько тигр до старости дожило, и ни у одной никогда способностей к магии не появлялось.

— А у вас совершеннолетие иначе устроено, — пояснил Лех как что-то само собой разумеещееся, — Это когда тигра избранника находит и с ним на всю жизнь соединяется.

— Мать с отцом много лет вместе жили, и никакой магии у нее не было.

— Значит по меркам тигриного организма она с ним не до конца соединилась, чего-то не хватило. Она твоего отца всегда во всем слушалась?

— Конечно, нет! — возмутилась Тера, — Ни одна тигра мужчине настолько не подчинится. Очень уж свободолюбивые мы, и ничуть об этом не жалеем. Но мать его точно любила, и он ее.

— Вот я и говорю, что с точки зрения ее тела, твоя мать в невестах засиделась. И любовь есть, и дети, но чего-то не хватило. У вас на совершеннолетие блок подчинения должен включаться. Избранника вы сами выбираете, но уж выбрав — так чтобы без оглядки хоть на край света за любимым пойти, хоть за край. Это когда блок подчинения включается, он же и магию разблокирует. Он, кстати, у вас из переделанного блока преследования сделан. Добычу преследуете, если поймали, хоть ешьте, а если добыча не по зубам оказалась, тут вы к ней наравне начинаете относится, а там и до триггера недалеко. Задумка у вашего создателя красивая была, жаль, что руки кривые…

— Да, уж, добраться бы до него, да поотрывать эти руки, — пробурчала Тера давнее пожелание своих сестер, — И откуда ж ты, такой умный, свалился к нам, маг Лех?

— Просто Лех, — отмахулся опять парень, — Издалека, очень издалека.

— И где ж твоя страна?

— Нет у меня больше страны, — после паузы ответил помрачневший Лех, — Жадные мерзкие твари отобрали ее у меня давным давно и развалили на части.

Вот те, на! Так это была ЕГО страна??? Кого ж это Мика мне привел? Или я опять чего не поняла? А ведь я ему нравлюсь, уже более оценивающе взглянула на парня девушка.

— Тогда ты должен понять меня, — ответила она, не озвучивая свои мысли.

— Да, я слыхал о местных проблемах, — согласился Лех, — Могу лишь сказать, что визит к твоей мачехе оставил самые мерзкие воспоминания.

— Так что у вас там случилось?

— Да, ничего, — пожал плечами Лех, — Миху на пиру пытались нанять тебя убить, он очень вежливо послал подальше, сославшись на какой-то пункт устава гильдии охотников, запрещающий им вмешиваться в династические споры. Тут мне благожелатели посоветовали смыться, даже служанку позвали для компании…

— И как служанка оказалась? — неожиданно ядовито для себя поинтересовалась Тера.

— А никак, — ответил Лех, — Только добрались до сеновала, какой-то придурок в коротком красном кафтане решил меня проткнуть отравленным мечом.

— Селим? — уже вполне искренне ужаснулась Тера, — Да, как же ты живым вырвался.

— Да, м-м-м… в общем, — замялся Лех, — Как-то так вышло. Он, видишь ли, решил остаться в горящем сарае, а я двинул оттуда подальше…

Этот дурень хоть понимает, что сказал? Неужто ей так повезло???

— Ты… убил… Селима??? — с трудом выдавливая из себя слова и не веря в свою удачу, спросила Тера.

— Ну… извини, если он тебе дорог был. Но ведь он меня первый убить хотел, а у меня аллергия на такие попытки. Не люблю я этого, извини…

— Да за что извиняться? — почти рассмеялась Тера, не обратив внимание на заумные слова, — Этот подонок был чуть ли не главным препятствием, чтобы сбросить мачеху с трона. Это же один из лучших мечников Аларии!

Она вскочила из-за стола и стала ходить рядом туда обратно. Нет, это ж надо как повезло. Мечник-колдун по непонятным причинам охранял ее мачеху и был непреодолимым препятствием для возвращения принцессой своей законной власти. Не единственным, признала мысленно Тера, но непреодолимым. А теперь его нет! От переполнившей ее радости, девушка рванула к виновнику ее радости, и обняв от души поцеловала его, чувствуя вибрирующие волны удовольствия идущие вдоль хребта… Это чего, у него еще и клыки выросли, или я утром не рассмотрела? — удивилась Тера. Кстати, надо будет ему девушку на ночь прислать, пусть скажет как он в постели, — немного удивляясь своему интересу, подумала она.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

По дороге принцесса поглядывала на меня злобным взглядом, а в какой-то момент даже зарычала на меня. Я рыкнул в ответ и пошел дальше. Ну, чего ей не хватает? Ну, поцапались, так ведь все нормально разрешилось? Чего ей еще надо?

Дорога заняла часа три с лишним, так что до Трех Кочек, которые очевидно и были местом нашего назначения, мы добрались по земному времени уже часам к пяти. Деревня была построена в классическом стиле — одна длинная дорога и дома вокруг нее направо и налево, с огородами кусками полей за ними, переходящими в теряющимися в лесу покосные луга. В отличие от Верхних Мхов, дома были похожи друг на друга как зернышки гороха из одного стручка. Все как на подбор, добротные крепкие избы сбитые из огромных бревен, рядом с каждой сарай, свинарник, сеновал, а дальше ухоженное поле. Никаких заброшенных построек, на крышах свежая солома, в общем такая образцово-показательная деревня. Я бы даже не поверил, если где в другом месте увидел.

На околице нас встретил здоровый рослый заросший мужик, явно из приближенных, поскольку вежливо поклонившись и не сказав ни слова, начал нас сопровождать в центр деревни. Из брошеной принцессой фразы понял, что зовут его «ном Дамьян». А «ном» — это похоже уважительная приставка, как там, «фон» или «де». Так вот они какие, королевские гномы, улыбнулся я про себя, разглядыывая двухметрого великана. Я его как увидел — чуть не поперхнулся. Ну, вылитый клингон из СтарТрека, только кожа на лице и руках светлая, как в оригинальной версии. Правда внешностью сходство и ограничивалось. Никакого выражения на лице, кажется, проще какого-нибудь агента Смита прочитать, чем этого клингона-лесовика.

Дом в центре деревни, куда меня привели и где, очевидно, жила «ее высочество», как ни странно не выделялся среди соседних домов. Такая же изба, сени, большая комната, печка, отгороженное занавеской место за печкой для сна. Не знаю, как принцесса поддерживает такой «государственный строй», но чем-то она мне стала еще на порядок симпатичнее ее мачехи.

И вот теперь я сидел за столом, давился ее так называемым «угощением». Нет, по меркам этого мира, стол был накрыт просто по-королевски, жирные сардельки, какой-то странный эквивалент картошки, что-то вроде макаронных изделий, залитых масляным соусом, торт, напичканный сахаром, так что даже крахмала в нем было не так много, не говоря уж о медовых пряниках… В общем, все, что я привык избегать и ненавидеть в реальном мире. С трудом найдя немного сьедобного на этом столе, а именно, кусок хлеба, кусок сыра вроде феты-брынзы, и, конечно, кубок легкого красного вина, я задумчиво глядел на принцессу.

В сетевом зрении ее структура представляла из себя интереснейшую смесь, если не сказать больше. Основой, конечно, являлся человек. Поверх него, как в производном классе, кто-то добавил черт от пантеры-леопарда. Кстати, качественно добавил. И не только добавил, а еще и интеграцию грамотно сделал, так что получившееся существо было куда серьезнее что человека, что леопарда. Усиленные мышцы, упрочненные кости и связки, быстрота реакции, феноменальная эмпатия, улучшенный иммунитет и регенерация, что непросто сделать одновременно. Все-таки, взаимоисключающие свойства.

Вот только на этом изменения не закончились. Поверх них были какие-то грубые и тупые модификации, типа удлиннения мужского достоинства до каких-то феерично-неприличных размеров, и пара-тройка таких же дурацких изменений. Хуже того, полностью игнорировался код, отвечающий за женскую ипостась. Например, грудь у получившегося по такой схеме женского создания была бы той же длины, что кое-что другое у мужского варианта, если бы этот кусок не был аляповато выключен. В общем, ужос. Ну, прям, как смотреть на вылизанный американский код, подправленный оффшорным программистом из одной большой жаркой тропической страны развивающегося мира. Уф-ф-ф…

Но и это было не все. Сделав «идеального мужчину», неизвестный гений тут же принялся за «идеальную женщину», забыв при этом о своих кривых изменениях. Причем, нет чтобы воспользоваться исходным чистым кодом, способным работать как в мужском, так и в женском режиме! Нет, как и положено оффшорному программисту, ненужные куски кода были даже не убраны, а тупо закомментированы. В сетевом варанте это выглядело добавкой глухого не передающего сигнал узла на каждую нить, связывающую ненужный кусок кода со всем остальным. Так что разобрать, какая часть сеточки активная, а какая закомментированная стало невероятно трудно, и только более слабое свечение неактивных областей помогало хоть как-то догадаться, что убрано. Так неизвестный расправился с половыми органами, кодом отвечающим за двойной удар тестостерона при развитии тела, еще парой-тройкой областей… От того у тигр и рождаются только девочки, понял я, код безнадежно хакнут и загажен, он просто не может создавать мужское тело, даже при наличии Y хромосомы. Похоже, что половина тигр просто бесплодны, поскольку в нормальных условиях родились бы мужчинами. А вот эта область не закомментирована, на ней просто блок стоит, который должен отпираться отсюда. Ну-ка, ну-ка, за что эта заблокированная штука отвечает? Ага, за магические способности. Видать хотел, чтоб только доверенные тигры могли магичить. А отпирающий блок к чему привязан? Как-то к сексу и центру удовольствий, только непонятно как. Уж больно криворукий писал… Интересно, а можно найти, как это происходило?

«Миха!» — мысленно позвал я, — «Слушай, а нельзя как-то выяснить как тигр создавали?»

«Почему нельзя? Конечно, можно», — тут же пришел ответ, — «Душа этого мерзавца, конечно, давно развеяна, но воспоминания скорее всего сохранены где-нибудь в г'Аде, поищи… И ты, это, дай мне чуток отдохнуть сегодня, не беспокой, хорошо? А то я тут немного занят.»

«Зараза, ты, Миха! Знаю я чем ты занят, так что отдыхай. Но и не считай, что меня чем обдурил», — ответил я беззлобно, — «Ведь ясно ж, что не поохотиться ты меня сюда привел, а чтоб еще один бог в этом мире был и его поддерживал, я правильно понял?»

«Конечно, правильно!» — с охотой согласился Миха, — «А тебе что, жалко? Или куда торопишься? Вон лучше, принцессой займись. Такая лапочка, сам бы взялся, да не поймут-с… Впрочем, мне и так хорошо. В общем, не скучай!»

«Ладно, спасибо за совет, сейчас поищу…» — ответил я и отключился. И послал запрос в Гайю…

* Иерарх второй энергетической ступени Кришна Вайшурбанипал, мир забытый Афрой в комоде, 10 тысяч лет назад по локальному времени

Кришна задумчиво глядел на результат своего последнего эксперимента. По крайней мере, специмен получился жизнеспособным. Первый раз и не из первого десятка. Сколько уже ведер гниющей плоти вытащили из его кабинета, а тут жива, хлопает испуганными глазами. Хорошо!

К сожалению, специмен получился именно «мен», отметил Кришна — между ног подопытной свисало полметра мужских половых органов. Впрочем, женские груди не отставали в своем стремлении к земле. Жаль, а такая вроде бы симпатичная девочка была, меланхолино подумал Кришна.

Ладно, раз жива, можно попробовать и подправить. Будучи наполовину энергетическим существом, Кришна мог использовать энергетическую сущность мира для моделирования живых. Смертным это было, конечно, не под силу. Ну, не может смертное тело вместить в себя столько информации, не лезет. Но Кришна смертным уже не был, по крайней мере, пока кто покруче из бессмертных не решит его бессмертность ограничить. Боги, правда, до общения с магами все равно почти никогда не сниходили, но и магов набралось уже немало, так что поберечься стоит. Тем более, что им его эксперименты почему-то не по вкусу…

— Да, прибьют они тебя, придурок! И правильно сделают, — сообщило Кришне его подсознание.

Когда-то давно у Кришны была любимая жена. Обеспечить ей бессмертие Кришна по неопытности еще не смог, поэтому просто забрал сознание из умирающего дряхлого тела и влил в себя, в качестве подсознания. Как и любая хорошая восточная жена, а тем более теперь, в бестелесной форме, Сумантра относилась с полным пониманием к наличию у супруга любовниц, наложниц и просто рабынь для удовольствия, но вот во всем, что касалось жизни, здоровья, безопасности и карьеры возлюбленного, ее острый язычок довольно долго неприятно задевал глубокие струны в душе Кришны, благо Сумантра успела досконально изучить их еще при жизни, а сейчас и вовсе имела к ним полный доступ.

Дураки! — зло подумал Кришна, — Тут пользоваться надо, а не слюни распускать! Вон он себе какой организм отгрохал! И боец, и силач, и мозги не растерял. Спасибо, богине, не будем называть ее имени, подумал Кришна. Знатный подарок она ему сделала, полное плетение тела суперчеловека, героя. А он к нему еще пару-тройку улучшений добавил. Правда, бабы-дуры при виде этих улучшений в обморок падают и начинают отказываться… Ну, так, что с них взять? Смертные ничтожества. Где им удовлетворить настоящего мужчину? Не мужчину, иерарха, почти бога! Только его искусство вызовет к жизни женщин, способных принять его любовь! Нет, не достойных, для этого надо опять богиню просить, но по крайней мере способных принять его и не визжащих после этого от разорванных внутренностей.

— А как они должны реагировать, если ты, козел, по длине соревнование с ослами устроил, у которых оно до земли свисает? — поинтересовалось подсознание, — Они ж не ослицы.

Вот затем и нужны эти эксперименты, ибо без обильной женской любви, жизнь пресна, важно продолжал размышлять Кришна, встряхнувшись от постороннего шума в голове, и аккуратно оконтуривая часть плетения, неожиданно сделавшую его модель суперменом… в очень узком смысле этого слова. Девушкам такое хозяйство и правда не нужно. Интересно, подумал он, а где плетение, которое вместо этого создаст то… женское? Ладно, махнул он рукой, должно быть где-то там. Без его оверрайда, наверняка само вылезет, решил он, и активировал плетение, наложив его на энергоструктуру подопытной.

Раздался громкий шлепок. Окрыв глаза, Кришна увидел, что мужские причандалы упали на пол, открыв его глазам… Нет, не вылезло. Между ног подопытной оставалась гладкая чистая кожа без следов возможного входа для жаждущих представителей противоположного пола. Впрочем, откуда такие возьмутся, эти желающие, при такой-то груди. Длинные жировые сосульки свисали чуть не до колен.

— Сам дурак, — сообщило Кришне подсознание, — Наверняка эти обе длины задавались каким-то общим параметром. Недаром ведь у обычных людей длина мужского члена и длина женской груди примерно одинаковая. А поскольку нужно всегда только что-то одно, одним контуром и ограничились. Надо было подправить, переводя систему на женское тело! А лучше было с самого начала не трогать, криворукий!

Все-таки, какой огромный у меня опыт, уважительно подумал о себе Кришна, только взглянул, и сразу понял в чем дело. Итак, где там та подсеточка, которую я подправлял для себя… Ага, вот она. Простая восьмерочка, одно кольцо фиксированной длины, другое в соответствии с размерами контролируемого органа. Пока сигнал по фиксированному кольцу не успевает пробежать по кругу быстрее, чем по растущей, из восьмерки выходит сигнал на рост органа. Кришне нравились такие простые и понятные структуры, ну, просто как из учебника. Сейчас уменьшим фиксированное колечко, отрежем эти жуткие груди, и дадим им срочно вырасти заново…

Так… применим! Еще два шлепка упавшей на пол плоти, заклинание высшего исцеления, и груди у девушки отросли заново, но теперь до вполне разумных размеров. И даже общий внешний вид стал чуть более адекватным и даже привлекательным, хотя и далеко от того, что планировал маг. Кроме того, было заметно, что девушку просто трясет от страха. Смертные! — поморщился Кришна. Подопытным приходилось блокировать голосовые связки и ощущение боли, поскольку иначе они слишком много дергались, что мешало сосредоточиться. И чего они так трясутся?

— Подбери и выкинь в то ведро, — приказал он подопытной, указав рукой на упавшие на пол лишние части.

Итак… То, что у нее должно быть между ног, ему очень даже понадобится. Вот только как это восстановить, после его экспериментов?

Может просто сделать эластичную дырку полметра глубиной, как раз ему хватит. Кришна стал прикидывать как это должно выглядеть на энергоструктуре. Получалось плохо. Новая структура постоянно пересекалась и кофликтовала со старой. Впрочем, а что есть энергоструктура? Это лишь узор, определяющий как тело существа должно выглядеть в мире, по сути говорящий миру как он выглядит. А стало быть, сообщения, идущие от этого узора к миру, можно и подправить, и будет в миру та самая дырка, которая ему нужна. Обычный «Content Enricher» шаблон дизайна, любой выпускник магической академии должен знать. Не знают, конечно, бездельники, но это уже их проблема. И нечего изобретать тележку, когда есть старые простые шаблоны. Итак, прилепляем новую структуру вот тут, на выходе, и применяем ее.

Ну, что ж… вход появился, констатировал он, наблюдая как подопытная упала на пол и между ее ног потекла кровь. Поспешно, Кришна вернул структуру в прежнее состояние и применил заклинание высшего исцеления к подопытной. Не то, чтобы ее жизнь или смерть сильно его волновали, но звать слуг убирать тело, прибираться, и потом начинать все заново с другой дурой, когда у него уже что-то начало получаться… Кришна слишком ценил свое время для этого.

Итак, отчего же произошли проблемы? — задумался он.

Отчего, отчего, — ответило его подсознание, — ты, самовлюбленный петух, всадил эту дырку для себя как раз туда, где у женщины и так находятся все ее детородные органы. А ты просто продырявил их всех своей фигней, кретин!

Итак, отчего же произошли проблемы? — опять задумался Кришна, пытаясь отвлечься от неотносящихся к делу мыслей, — А проблемы произошли от несовместимости с легаси кодом… И теперь вопрос, предодолевать их, или все таки попытаться модифицировать легаси код?

Второе Кришна не любил. Легаси код готовых заклинаний, особенно когда он был получен напрямую от богов, как в этом случае, всегда был сложным, запутанным и непонятным. Но иногда просто не было выхода. Ладно, чтоб он, иерарх, да не смог подправить плетение тела? Вздохнув, он убрал свои последние нововведения и начал разбираться как же активировать код, отвечающий за естественные женские половые органы.

На третий день Кришна все-таки нашел решение. Невероятно, как просто все оказалось! Увы, за это время даже его собственное материально-энергетическое тело потребовало несколько часов сна, а уж подопытную пришлось пару раз кормить, и учитывая неспособность выводить жидкость из организма, она была уже в критическом состоянии. Все-таки вовремя он нашел решение. После долгих часов ковыряния в плетении, он заметил потускневшую область, аккуратно пришпиленную им же самим с примечанием «А чтоб никто не мог меня в женщину превратить!»

Ну, ты, козел! — сообщило ему подсознание.

Еще раз подивившись своей мудрости — ведь правда, удали он эту часть плетения, как требуют некоторые пуристы, вряд ли он смог бы восстановить ее вовремя. Кришна раскомментировал подсеточку и применил исцеление очередной раз к подопытной. Брезгливо морщась, он увидел как бесчувственное тело женщины срочно освобождает переполненный мочевой пузырь, и вызвал звонком слуг, чтобы прибрать это безобразие.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Мне стало противно, и я остановил проигрывание древней памяти, стирая ее из Гайи и отправляя ее обратно в г'Ад на вечное хранение. В принципе, стал понятен механизм подчинения и разблокирования магических способностей. Во-первых, тигра должна была иметь секс на равных или с тем, кого считает выше себя, желательно с тигрой-мужчиной. Обычно, после неуспешного преследования последнего в роли добычи. А во-вторых, чисто механическая стимуляция точки внутри, которую маг-самоделкин полагал недоступной ни для кого из мужчин, кроме себя самого. Правда, вывести породу женщин, готовых принять в себя полуметровое орудие он так и не смог, тут даже не столько анатомия, сколько геометрия не позволяла, так что пришлось ему несколько укоротить свои ожидания, в буквальном смысле этого слова. Точка располагалась в десяти дюймах, то есть примерно двадцати пяти сантиметрах от входа.

Кстати, а исходный дизайн тигр очень даже неплох. Если уж придется мне тут с демонами драться… мой взгляд скользнул по принцессе, и не только с демонами, то стоит улучшить тело. Тем более, внешних изменений почти незаметно будет, оригинальный код очень хорошо сделан. Применив к себе я чуть не поперхнулся вином… нет, клыки в два дюйма — это излишество. Саблезубые не зря вымерли, оставим, но покороче. Вот так лучше. В остальном тело оказалось отличным, с хорошим тонусом, энергичное, сильное. Вместе с загруженными навыками разных способов смертоубийства мне теперь вряд ли стоит многого опасаться. Даже не считая способности превратиться за полминуты в бронированного дракона.

Я вздохнул, отпил вина, и сосредоточил внимание на видимой картине мира. А хороша дивчина, невольно восхитился я, глядя на точеное лицо с черными волосами и белоснежной кожей. Теперь понятно, почему ее Белоснежкой прозвали.

— Ну, рассказывай, маг Лех, как дело было, — прервала молчание принцесса.

— Да, какой я маг, — отмахнулся я, — Сам совсем недавно разобрался как тут магия действует. И заклинаний никаких не знаю, так трюк-другой.

У девушки по лицу пробежала волна эмоций — удивление, сомнение, скептицизм. Просто удивительное ощущение — чувствовать все это на расстоянии. Похоже у тигр зеркальных нейронов в несколько раз больше, если не на порядок.

— И как же тут магия действует? — спросила она, наконец, с язвительной улыбкой.

Ах, ты так? Так вот тебе, сейчас возьму и действительно расскажу! А ты сиди и скучай слушая. Поскольку все равно тебе от этого никакой пользы, пока не найдется герой, который тебе эти способности разблокирует. И аккуратно выбирая слова, я начал упрощенные обьяснения…

— Ну, я не знаю, как у вас тут это называют, но попробую…

Девушка сидела глядя в глаза и временами кивая головой, подтверждая мои слова, но теперь я слышал ее чувства. Как ни странно, это не была скука, очевидно она просто отключилась и думала о чем-то своем. Так вот что женщины чувствуют, когда мы говорим о работе, подумалось мне. Неожиданно, спокойные размышления сменились чувством удивления, а потом и раздражения.

— Вот примерно так магия у вас и работает, — закончил я побыстрее. Не надо, наверное, было углем на салфетке пояснения рисовать, задним умом додумался я, чувствуя как раздражение утихает, и меня с мысленным вздохом простили.

— Жаль у тигр способностей к магии нет, — вздохнула девушка.

— Да, все у вас есть, и далеко не средние способности, — отмахнулся я, откусывая сыра, и пояснил, — Просто блок до совершеннолетия стоит. Видать ваш создатель опасался, что по молодости можете дров наломать, — и судя по нашей встрече, не зря опасался, добавил я мысленно.

— Что??? — девица чуть кубок из рук не уронила, — Ты чего говоришь?! Сколько тигр до старости дожило, и ни у одной никогда способностей к магии не появлялось.

— А у вас совершеннолетие иначе устроено, — пояснил я, пытаясь сформулировать не вдаваясь в технические подробности, — Это когда тигра избранника находит и с ним на всю жизнь соединяется.

— Мать с отцом много лет вместе жили, и никакой магии у нее не было.

— Значит по меркам тигриного организма она с ним не до конца соединилась, чего-то не хватило, — ответил я. Ага, кое-чего не хватило, но зачем девушку обижать высказываниями насчет длины кое-чего у ее отца. Надо как-нибудь попроще обьяснить, — Она твоего отца всегда во всем слушалась?

— Конечно, нет! — встала на дыбы девушка, — Ни одна тигра мужчине настолько не подчинится. Очень уж свободолюбивые мы, и ничуть об этом не жалеем. Но мать его точно любила, и он ее.

— Вот я и говорю, что с точки зрения ее тела, твоя мать в невестах засиделась, — пояснил я, и в деталях обьяснил проблему, не затрагивая только вопрос триггера. Ни к чему им пока это знать. Вдруг нарушит какие планы Михи или местных богов. Тут и так дела швах, зачем еще рисковать.

— Задумка у вашего создателя красивая была, жаль, что руки кривые…, - закончил я.

Девушка пробурчала под нос что-то нелицеприятное относительно своего создателя, и спросила:

— И откуда ж ты, такой умный, свалился к нам, маг Лех?

— Просто Лех, — отмахулся я. Не обьяснять же ей, что из других миров, — Издалека, очень издалека.

— И где ж твоя страна?

И правда, где ж моя страна, усмехнулся я мысленно. Умеет это дите природы задавать трудные вопросы. Мне вспомнилась серия статей «Кто спер мой СССР?», написанная мной еще в реальности.

У меня была Империя. Признаю, это вроде бы была коммунистическая Империя. Но она у меня была. И кто-то ее скоммуниздил.

Да-да, я знаю, многие скажут, что это только к лучшему, и все равно она развалилась бы, а мне все это пошло только на пользу… Но к делу это все отношения не имеет.

Представьте, что у вас есть машина. Да, вы знаете, что она жгет невосполнимое углеводородное топливо, добавляет парниковый эффект, и что человечеству в целом, биосфере и планете Земля ваша машина только во вред. Но если вы заходите в гараж и ее не видите, это все не имеет значения. Потому что у вас сперли вашу собственность.

У меня была Империя. Теперь ее у меня нету. Я никому ее не продавал, я не выкидывал ее на свалку, но ее у меня теперь нет. Кто-то ее спер.

В общем, выражаясь языком Элизы Дулиттл, «кто шляпку спер, тот и тетку пришил.»

— Нет у меня больше страны, — ответил я, проглатывая комок в горле и встряхнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, — Жадные мерзкие твари отобрали ее у меня давным давно и развалили на части.

Опять волна чувств, непонимание, удивление, оценивающий взгляд…

— Тогда ты должен понять меня, — ответила она негромко после паузы, и начала расспрашивать о последних событиях.

Разумеется о том, что меня таки проткнули, равно как и о превращениях, я рассказывать не стал, но в остальном, почему бы и нет? Интересно было слышать переливы ее эмоций в ходе рассказа. Упоминание о служанке как-то неприятно укололо, мужик в кафтане вызвал страх, а в ответ на известие о его смерти я получил такой взрыв эмоций, что даже не понял их, как будто сидишь внутри колокола, и кто-то по нему со всей дури лупит дубиной. Так что на всякий случай я решил пояснить:

— Ну… извини, если он тебе дорог был. Но ведь он меня первый убить хотел, а у меня аллергия на такие попытки. Не люблю я этого, извини…

— Да за что извиняться? — рассмеялась она, и вскочив начала ходить по комнате туда сюда. Волна радости от нее поднялась, а потом девушка подскочила ко мне, и прижавшись всем телом, поцеловала. Заливающая меня волна удовольствия и поднимающегося желания теперь явно принадлежала не только ей, и поняв, что сейчас будет фидбек, как у микрофона с усилителем, я срочно отключил свою эмпатию… Уф-ф-ф… Я встряхнул головой, стряхивая наваждение. А ведь я ее чуть прямо тут не… причем было бы со взаимного согласия. Я осторожно взглянул на ном Дамьяна, который сидел с непроницаемым лицом и даже бровью не повел в ходе всего разговора, продолжая жевать медовый пряник и запивать его сладким вином. Да, поосторожнее надо быть с эмпатией.

Тем временем, пряник в руках ном Дамьяна закончился, тот встал, и неторопливо обратился к принцессе:

— Позвольте, Ваше Высочество, гостя на постой проводить. Он, небось, устал с дороги, отдохнуть ему нужно, да и время, чай, не раннее.

— Да-да, — кивнула головой девушка, — Проводи, и проследи, чтобы все, что нужно, у него было. Все. Понятно?

— Понятно, Ваше Высочество, — слегка поклонился ном, — В гостевую избу поселим рядышком. Бернинка приглядит, чтоб все было.

Удовлетворенно, принцесса кивнула ному и повернулась ко мне:

— Ну, хорошей ночи, маг Лех, и спасибо за добрые вести.

— Спасибо за гостеприимство, — ответил я поднявшись из-за стола и, следуя примеру нома, отвесил легкий поклон, а затем развернулся и последовал за молчаливым лесовиком.

* * *

Когда мы вышли из избы, и пошли к соседнему дому, ном Дамьян вдруг остановился, повернулся ко мне, и сказал:

— Ты, паря, не серчай, если Ее Высочество позволяет говорить на «ты» наедине, я не в счет, это уж как ей виднее. Но на людях, ты это даже не думай. Обращайся к ней «Ваше Высочество», понял? Мы ее любим и если ее кто обидит, порвем. Ты уж не обижайся, — и замявшись добавил, — Причем, это я не только насчет обращения на «ты», а вообще всего.

— А я заметил, что ты её «домина» зовешь.

— Так к ней обращаются только те, кому выпало счастье признать ее своей госпожой, — последовал серьезный ответ.

Я задумчиво глядел на бородатого рослого гиганта, вглядываясь в его сетевую структуру. Мамма миа… да он тоже гибрид, только не с пантерой, а с медведем. Эти древние маги тут что, совсем рехнулись? Впрочем, этот древний маг не был полным придурком, а честно использовал оригинальный код, так что никаких уродств у лесовиков я не заметил. Разве что, блок подчинения добавил, причем основанный не на сексе, а на имени. В смысле, верности тому, кто дал имя. Интересное решение. И как-то не вызывающее омерзения.

— Я рад, что принцессу окружают такие верные люди, и буду рад, считать их своими друзьями, — ответил я.

С таким же непроницаемым лицом, ном Дамьян ответил легким поклоном и сказал:

— Друзья Ее Высочества — наши друзья, — и развернувшись повел меня дальше. Потом остановился, и добавил, — А насчет «вообще всего», не стесняйся у бернинки спросить.

Гостевой дом оказался соседним, так что далеко идти не пришлось. Такая же крепкая, ладная, ухоженная изба, чисто выметенная и убранная внутри. Ном Дамьян передал меня с рук на руки служанке при доме, которую он назвал Бернинка, наказал ей «чтоб у гостя все было», и ушел по своим делам. Рослая крепкая девушка лет двадцати, с правильными славянскими чертами лица, кариими глазами, волной темно-каштановых волос, и великолепной фигурой, из тех некрасовских, останавливающих коней и входящих в горящие избы, засуетилась вокруг. Но поскольку ни есть, ни пить я не собирался, ограничилась тем, что полила мне на руки, чтобы умыться, стащила с меня сапоги, вымыла ноги, застелила постель, и оставляя меня одного добавила:

— Если что надо, сударь, так я тут рядом, за печкой спать буду. Вы не стесняйтесь.

Я с наслаждением скинул с себя одежду — те самые куртку и штаны, которые я создал вернувшись в человеческое тело, и плюхнулся в постель совершенно голым. Нижнее белье этот мир еще не придумал, и в отличие от дона Руматы я не торопился с нововведениями. О-о-о! Хорошо! Да, может это и не американский терапевтический матрас, но перина лесовиков показалась мне самым замечательным местом с тех пор, как я вообще пришел в этот мир. Как хорошо-то… Правда, из-за того что я проспал до полудня, сон не шел, и почти чувственное наслаждение от замечательной постели сменилось ворочанием с боку на бок и размышлениями о прошедшем дне.

А ведь хорошо сделали тигр, я имею в виду начальный дизайн. Ведь почти одолела меня там на полянке эта… как там их Дырт звал? Зверюка? В общем, ее высочество. Надо бы что-то придумать ответное. Поразмышляв пару минут, и вспомнив эффект фидбека от эмпатии, я внес в свой организм небольшую модификацию — секретное нелетальное оружие против тигр под кодовым названием «Последний Дюйм». Вот так-то лучше будет. Нет, я и сам над озабоченными мысленно подшучивал, но если для дела надо… Так сказать, совместить приятное с полезным, чтоб зря кровь не проливать. Разве что девушка подвернется, пришло в голову. Впрочем, попадется девушка, ну, женюсь как порядочный человек, отмахнулся я мысленно, в конце концов, откуда они возьмутся эти девушки? Ни в средние века, ни в двадцатом веке реальности, их как-то в массовом количестве не наблюдалось, во всяком случае, на меня с оружием не набрасывались как эта придурочная. Думаю, и этот мир не сильно в этом плане отличается.

В этот момент мои размышления были прерваны обнаженным девичьим телом, которое скользнуло в постель и прижалось ко мне.

— Чего-то вам сударь не спится, вам помочь заснуть?

На мгновение я задумался.

— А если я тебе ненароком ребенка сделаю?

— Так это ж было б так хорошо, сударь! Все были бы очень рады. У нас и так нечасто рождаются, так что каждый ребенок всем радость. А еще, нам ведь создатель давно-давно завещал, чтоб свежую кровь мы принимали. Так и сказал, что если чужаки не будут нам детей делать, то кончится наш народ. Вы тогда как побратим-лесовик станете, а меня станут уважать как если бы я аж замуж за одного из номов вышла бы…

Понятно, изолированная община, если гостей не привечать, грозит вырождение. Ну, что ж, понятно. Только ведь они не совсем люди, с этим-то как справляются?

— А что, у тебя лесовик обязательно родится? Или человек?

— А вы, сударь, уж знаете, что мы не совсем люди? Конечно, лесовик. Это ж по матери. Если мужчина-лесовик с человечкой спит, у них люди рождаются, а если человек с девушкой-лесовиком, то лесовики.

Ну, да, сообразил я, приглядевшись к сетевой структуре. И у лесовиков, и у тигр, наследственность цитоплазматическая, то есть определяют вид не гены ядра клетки, а ДНК, свободно плавающая в цитоплазме. Даже в реальности боги давно перешли исключительно к этому варианту, чтобы не порождать несовместимые разумные виды. А это значит, что ребенок идет в мать, поскольку именно от матери он получает эти цитоплазменные гены. Все просто…

Впрочем, это все заумные теории, а вот что мне сейчас делать? — пришел мне в голову дурацкий вопрос. Вообще-то, я еще в реальности сильно морщился читая литературу, где к герою дамы так и прыгают в постель справа и слева, как спелые груши в чеховском вишневом саду. С другой стороны, отказываться, мягко говоря, нелепо. Да, и не первый я у нее, сама знает, что делает. Не говоря уж о том, что новое тело, равно как и секретное оружие против тигр, явно требовало своего. И уже притягивая девушку к себе, в голову пришла шальная мысль: а может это вообще, свойство этого мира? Тут же Миха обосновался. Вот и слепил мир на свой вкус. Впрочем, какая разница?

Уже после, я ощутил странное чувство. Собственнический инстикт самца-тигры требовал заботы о женщине, которая может стать матерью моего потомства. А гиперответственное божественное эго ему в этом из всех сил потакало. Не выдержав, я обратился к девушке:

— Слушай, а Бернинка — это твое имя?

— Что Вы, сударь? Откуда ж у меня имя? Бернинка — это просто девушка по-нашему.

— Что ж, буду звать тебя Бера, — сказал я.

— Ой, сударь, нельзя мне такое имя давать! — испугалась девушка, — Это ж имя Великой Матери нашего народа, она ведь обидеться может!

Упс! — подумал я, приглядываясь к сетевой структуре девушки. Это я что, чуть ей имя не дал? А ведь кажется и правда… Но если так, то должен был блок подчинения активироваться. Я думал, дать имя все, что требуется, ан, нет, не сработало… Точнее сработало наполовину, заклинило. Полностью не развернулось, но теперь уже ей никто, кроме меня, имени дать не сможет. Нехорошо вышло, надо чинить. Так, в чем же дело? Ага, понятно, имя надо давать только тогда, когда лесовик оказывается в подчиненном положении. Эти местные Древние что, рехнулись на сексе? Хотя нет, никого похоже не волновало подчинение женских особей, а скорее имелось в виду, что мужчину-лесовика нужно было победить в поединке. Вот только код ничего такого не требует, только подчиненное положение. Так что, с бернинкой секс тоже сойдет для активации. Как же это они пропустили? А ведь, похоже так и задумано, сообразил я, подчиняли исключительно мужиков, а девушке давал имя муж во время первой ночи. Женщин никто просто и не собирался подчинять или использовать. Видать весь этот народ создали для какой-то конкретной цели и нужны для этого были только мужики, а женщин создали только для поддержания населения. Поскольку, ясен пень, целью такого народа могла быть только война с кем-нибудь, а при этом поддержание населения — штука необходимая. Скажем, война с тиграми и их создателем. Ладно, исправить уже нельзя, так что теперь остается только полноценно активировать, а то так на всю жизнь калекой и останется.

— Забудь об этом ненадолго, — шепнул я девушке, притягивая ее к себе, — Давай лучше еще раз…

— Конечно, сударь, — откликнулась она, прижимаясь поближе.

На этот раз я не растягивал удовольствие и уже минут через десять, разряжаясь в нее, прошептал:

— Дарую тебе имя Бера, нома Бера, и если родится у тебя сын, будет он Бер, ном Бер.

И уже закончив, попытался выйти, но не тут-то было. Девушка вцепилась в меня руками и ногами, удерживая меня в себе, судорога наслаждения скрутила ее тело, она выгнулась, глотая воздух и пытаясь вогнать меня глубже в себя, а эмпатия залила меня такими чувствами партнерши, что я чуть сознание не потерял… В общем, если бы это был просто секс, я бы почувствал себя о-очень польщенным. Но обольщаться не стоило, это было совсем другое. Еще до конца не придя в себя от восхитительных ощущений, я рассматривал как в ее сетевой структуре разворачивался блок подчинения, перестраивая и дополняя девушку новыми способностями. Оказывается, создатель лесовиков тоже был не дурак, и не собирался давать своим созданиям слишком много за просто так, сохранив большую часть сюрпризов на момент подчинения. Блок магических способностей расширился на несколько двоичных порядков. Странно, у мужчин лесовиков я этого что-то не заметил. Может просто это было в оригинале и забыли блокировать у женщин? Теперь если Бера решит учиться магии, ей будут рады в любом местном университете. Чуственные каналы расширились. Как и у тигр, появилась эмпатия. А верность хозяину высвободила скрытые рефлексы хищника и бойца. Наконец, перестройка закончилась, и Бера расслабилась.

— Я ваша, доминус, — прошептала она мне на ухо, укладываясь сбоку от меня и поглаживая меня по груди и животу.

— Обращайся ко мне на ты, — сказал я, расслабившись.

— Я твоя, хозяин, — послушно откликнулась она.

— И не повторяй это «хозяин»!

— Хорошо, господин.

— И никаких «господ»!

— Я поняла, повелитель.

Вот ведь, незадача. Как же ей сказать, чтобы она ко мне обращалась? А то ведь достанет своими господинами-повелителями. Не было заботы… нужно ж мне было активировать этот блок подчинения?

— Называй меня Лех.

— Хорошо, Лех.

Ну, вот, и в этом мире обзавелся ответственностью, грустно подумал я, и чего это меня так тянет, за все отвечать? Кстати, а что же это подчинение на самом деле означает, задумался я. Собрался было взглянуть на сетевую структуру девушки, но вовремя спохватился. Типичный RTFM, нечего читать код, когда руководство под рукой…

— Бера, можешь пояснить, что означает, что ты моя?

— Если тебе нужен соратник, чтобы пойти за тобой в бой, я буду им, — начала пояснять девушка, — Если тебе нужен защитник, чтобы пойти за тебя в бой, я буду им. Если тебе нужен шпион, чтобы проникнуть к врагу, я буду им. Если тебе нужна служанка, чтобы готовить еду и стелить постель, я буду ею. Если тебе нужна женщина, я буду ею. Если тебе нужна дуэнья для твоей женщины, я буду ею. Если тебе нужна воспитательница для твоих детей, я буду ею. Я умру за тебя. Я убью для тебя. Все просто, я — твоя, Лех. И я счастлива этим.

Мда-м, очень поэтично. Эти древние явно любили красивые формулы.

— А если мне не нужна твоя смерть, а наоборот жизнь?

— Ты говоришь о ребенке? — улыбнулась девушка, не поняв вопроса, — Это не для тебя, это для меня. Я бы сделала это и без дара имени.

— Я говорю о твоих собственных желаниях, о том чтобы ты жила той жизнью, которой сама хочешь.

— Я хочу быть с тобой и быть полезной тебе, — ответила девушка, откинувшись на спину и прижав руки груди, — Ты не понимаешь, Лех, получить имя это было такое, такое… Нам с детства рассказывают были про древних героев, которые своими подвигами заслужили себе имя, какая это радость и наслаждение — получить и нести имя. Женщинам это даже в мыслях не было доступно, все о чем я могла мечтать — это выйти замуж за нома, и тогда часть его счастья досталась бы и мне. А тут ты пришел, и дал мне все это. И это действительно оказалось такое счастье и наслаждение, что никакая древняя быль не могла описать, — закончила она расслабившись, и тут же, зардевшись, добавила, — Правда, вряд ли древние герои получали такое наслаждение.

— Обьясни, твоя верность связана с тем, что я — мужчина, а ты — женщина?

— Нет, Лех, никак не связана. Разве что, как женщина, я могу тебе служить так, как ни один мужчина не может. И раз ты спросил, что я хочу, — добавила она повернувшиь на бок и прижавшись ко мне, — то знай, что этого я очень хочу. Но еще более я хочу делать то, что хочешь ты.

Подловила ведь, подумал я, осторожней надо с вопросами, а то неизвестно чем кончится. Нет, Бера на вид девушка хорошая, вроде бы старательная, работящая, вон как изба вылизана, и внешне очень привлекательная, и не дура вроде бы, вон какая образованная связная речь. Ладно, все-таки надо разобраться.

— То есть, если я не захочу тебя как женщину, ты вполне можешь жить с другим, быть ему верной женой, спутницей, иметь полноценную жизнь? — осторожно прощупал я почву.

— Конечно, Лех, я твоя подданная, а не наложница. Я буду рада сделать все, что ты хочешь, но моя жизнь не рухнет, если ты не захочешь меня как женщину. А если ты укажешь мне на другого, я буду счастлива быть его женщиной и убедить его служить тебе так же верно, как я. Моя жизнь в том, чтобы делать все, что нужно тебе. Именно это хочу я. Могу я спросить?

— Конечно, спрашивай, когда хочешь, — тут же разрешил я, и немного спохватившись добавил, — Спрашивай, когда хочешь, когда мы наедине, при других людях — смотри по обстоятельствам, хорошо?

— Конечно, Лех, — ответила Бера, прижимаясь ко мне поближе, — Ты собираешься жениться на принцессе?

— С чего ты это взяла? — ошарашенно спросил я.

— Ты же спрашивал, что будет, если я тебе буду не нужна как женщина. Любому мужчине нужна женщина. Значит, ты хочешь другую женщину? Тогда кто, кроме принцессы?

Ага, а вот и индеанка, которую нужно поцеловать, мрачно подумал я про себя, вспоминая старый анекдот.

— Не говори глупостей! Я спрашивал потому что не хочу разрушить твою жизнь. Ты не понимаешь, мне в этом мире ничего не надо, я хочу чтоб другим было лучше, в том числе тебе.

— Тогда используй меня, чтобы сделать лучше другим, Лех. Пока я часть твоих планов — мне этого достаточно. Делай, что хочешь, Лех. Покуда я полезна тебе, я счастлива.

Вот ведь влип, подумал я. А ведь теперь мне из этого мира и правда не выбраться. Я ведь теперь отвечаю за ее душу, понял я. Из этого послушного робота придется делать самостоятельную жизнеспособную личность. Впрочем, личность-то у нее уже кое-какая есть, и неплохая, вот только подчинена, и от меня зависит, разовьется она или сотрется за ненадобностью… А ведь хуже чем женитьба, понял я. Женатый может развестись, а тут как ребенок — раз сделал, отвечаешь.

«Миха, ты — скотина!» — послал я в пространство.

«И чего это, чуть что, сразу скотина?» — пришел ответ, — «Ты, чего, уже с принцессой?»

«Да, чего вы все как сговорились??? С какой еще принцессой? Со служанкой я, в гостевом доме. Я ей ненароком блок подчинения активировал!»

«Ух, ты! Да-а-а… Ну, извини… С другой стороны, а тебе что, не понравилось?»

Тихо рыкнув, я махнул рукой и прервал контакт. Уставившись на девушку, ну, да, в избе темно, но для зрения тигр это не помеха, я задумался, а так ли хороша идея «последнего дюйма»? Впрочем, нет, это с Берой так вышло, поскольку ее с детства учили как это здорово иметь имя и хозяина. Большая часть ее поведения не блоком подчинения вызывана, а воспитанием. А у тигр этого нет, просто не сможет ослушаться приказа и испытывать ко мне плохих чувств. Кстати, а как привязка к хозяину сделана? Я вгляделся в сетевом зрении и увидел мелкую сетевую структуру, связанную с девушкой и пытающуюся влезть в мою проекцию, как котенок шкрябающий лапкой по двери и просящий ее открыть. Ну, пускать творения криворуких магов в себя я, конечно, не собираюсь, даже в проекцию, но приютить надо. Тем более, если буду тела менять, то потеряется, а сейчас, когда Бера получила главный подарок в своей жизни, отобрать его, пусть и по рассеяности, было бы совсем уж нехорошо. И сделав себе сетевой кармашек, что-то вроде норки с подстилкой, пустил туда мелкого. Устраивайся, малыш.

— Ладно, уже поздно, Бера, — сказал я, обняв девушку, — Обо всем остальном утром поговорим, а сейчас мне нужен хороший сон. Поможешь опять?

Бера, мягко говоря, не возражала, и еще раз насытив мозги серотонином, мы крепко и счастливо уснули рядом друг с другом.

* * *

Проснулся я под шум посуды — Бера вовсю хозяйничала за печкой и накрывала на стол в комнате. Одежда, в которой я вчера катался по поляне с тигрой, висела рядом на стуле и была уже тщательно вычищена. Как они это делают без стирки? — удивился я, влезая в штаны. Ведь никакой химчистки не нужно. Вышел через сени босиком на крыльцо. Хорошо! Солнце только что встало и еще не успело разогнать утреннюю прохладу. Место было по земным меркам достаточно южное, так что это была именно прохлада, в которую можно спать на земле, что я вчера и делал, а не утренний холод русской средней полосы. Запах травы и луговых цветов шел от окружающих деревню полей, дальше начиналась сочная зелень векового, в основном лиственного леса. Прозрачный, будто звенящий воздух радовал легкие и ласково касался лица, а глубокое синее небо не производило впечатления купола, а наоборот, бескрайней бездны, так что закинув голову казалось, что можно в нее провалиться. Красив же этот потеряный мир, подивился я, недаром о нем так заботятся…

Бера полила мне воды из ковшика, помогая умыться, подала чистое льняное полотенце, и вытеревшись, я вернулся обратно в избу. Посмотрел на куртку, в которой я вчера щеголял на голое тело, и махнул рукой. В конце концов, маг я или не маг? Никто не удивится взявшейся ниоткуда вещи, решил я, создал легкую шелковую рубашку, и натянул ее на себя, чтоб не сидеть за столом полуголым. Легкий завтрак по мнению лесовиков состоял из миски медовых пряников, другой миски с сушеными фруктами и ягодами, крынки молока, и кувшина с каким-то прозрачным напитком. Плеснув немного в кружку я попробовал. Понятно, эквивалент местной колы — разбавленный водой мед с какими-то травами. Все-таки, порода берет свое.

— Садись, Бера, — сказал я девушке, — И тоже подкрепись. Как думаешь, как номы отнесутся к тому, что у тебя теперь есть имя?

— Рады будут, — уверенно ответила она, — Не каждый день кто-то из нас получает имя.

— Я тут подумал, и не знаю когда, срочно или чуть попозже, но тебе надо в цивилизацию выбираться, магии учиться. У тебя сейчас очень сильные способности к магии прорезались, научишься их использовать — и твоему народу польза, и ее высочеству… Ты уж с номами обсуди, как это правильно сделать, хорошо?

— Хорошо, Лех, — согласилась она.

В этот момент дверь открылась и внутрь зашел ном Дамьян.

— Сладкого рассвета всем, — обстоятельно сказал он, слегка поклонившись.

— И вам того же, — ответил я, не будучи уверенным как положено отвечать на такое приветствие.

— Сладкого рассвета, дядюшка! А какая у нас радость, — начала Бера. Ном Дамьян повернул к девушке невыразительное лицо, а та продожила, — Мне имя дали! Я теперь нома Бера!

Ном продолжал слушать девушку, но его по-прежнему ничего не выражающий взгляд развернулся на меня. Наконец, после паузы, он произнес:

— Господин, дающий имена — это хорошо.

— Дядюшка, а у меня теперь магические способности открылись. Лех сказал, мне надо куда-нибудь в Академию, учиться. Подумай, как много пользы народу я смогу принести выучившись магии!

Ном опять помолчал, и разродился:

— Магиня в народе — это хорошо. Разберемся, нома Бера.

Потом опять уперся взглядом в меня, жующего сушеные фрукты и запивающего их местным безалкогольным напитком, и я почувствовал как у него зашкаливает загрузка процессора пытаясь совладать с новой информацией и противоречивыми стремлениями. Взгляд был по-прежнему невыразительным и нечитаемым, так что непонятно было, то ли он собирается прибить меня на месте, то ли пропустить через мою постель всех девушек деревни.

— Два господина у народа, это плохо. Если повздорят, плохо будет. Нельзя народ друг против друга направлять, — сказал он наконец.

— Да, не собираюсь я с принцессой вздорить, — пожал я плечами, — Нечего нам делить. А Бера пусть магии выучится и народу помогает.

— Это — хорошо, — согласился ном.

Уткнувшийся в меня невыразительный взгляд не сдвинулся ни на йоту, но эмпатия подсказала мне что стрелка баланса в голове лесовика начала стремительно двигаться от «прибить» в сторону девушек. Вон она дошла до ограничительного штырька, впитала в себя вообще всех женщин деревни, с треском сломала ограничительный штырек, и на лице нома выразилось что-то вроде озарения:

— А если господа будут дружить, это будет еще лучше, — выдал он наконец.

Я чуть не поперхнулся. Как говорил Винни-Пух, это «дружить» неспроста. Прикрывшись кружкой, я воззвал в пространство:

«Мих, так мы на охоту на демонов собираемся?»

«А ты что, торопишься?»

«Угу, тут меня кажется всей деревней изнасиловать решили. Так что неплохо бы…»

«И что, не справишься? Или тебе демоны больше девушек нравятся, извращенец?»

«Да, не, просто хочется кого-то убить. Например, одного шутника. Но демоны тоже сойдут. Мих, кончай подкалывать. И вообще, невовремя выпускать новую расу супермагов в этот мир. Так что пока лучше бы мне…»

«Да, ладно, я уже поел. Выходи из дома и иди по улице мимо главной избы и дальше, я тебя там встречу. Тера с утра занята, так что никто тебя задерживать не будет.»

«Лады», — согласился я.

— Кстати, о ее высочестве… — сказал я вслух.

— Ее Высочество сейчас занято, — сообщил ном Дамьян, — но вечером ждет вас и охотника Мику на ужин.

— Хорошо, — ответил я, — Тогда я пока пойду с Микой по лесу прогуляюсь.

— Можно я с тобой, Лех? — вскочила Бера, тщательно выполняя мой приказ обращаться на «ты» и по имени.

— Ну, давай проводи до околицы, а там увидим, — согласился я, накинул куртку, влез в сапоги, и мы вышли наружу. Ном Дамьян не мешал, а лишь тоже вышел наружу вслед за нами.

— Сладкого полдня, — сказал он на прощание и отправился по своим делам.

Глава 3. Потеряный мир: Королева

* Леди Эмилия, сестра главы Тайной Стражи Аларии, и.о. Королевы Верхних и Нижних Мхов и (номинально) Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Эмилию просто трясло от ярости. Мало того что она вынуждена сидеть здесь в захолустье ради одной соплюшки, так еще и такие щелчки по носу получать? Да еще от кого? Каких-то оборванцев! Этот охотник должен был ее благодарить за доверие, а он? С придворной небрежностью отказал, сославшись на какой-то никому неведомый устав, как будто так и надо. Ну, и что, что их потом попытались убить? В схеме вещей эти эпизодические герои — допустимые потери. Это еще не повод убивать ее слуг и сжигать полдворца, если можно это недоразумение назвать дворцом. Особенно таких нужных слуг. Надо признать, Селим был изрядная сволочь, и только висящий на ним смертный приговор заставил его следовать приказу и служить здесь, в удивительной дыре из трех деревень и странного леса чудом сохранившихся от древней империи посреди полупустынных пустошей. Но мечник и убийца он был знатный, никто не мог с ним совладать… до сих пор. А ведь, ни следа от него не нашли. Обгорелый труп его слуги возле сгоревшего сеновала хотя бы распознали по металлическим украшениям, а от Селима такое ощущение, что даже пепла не осталось…

Нет, она этого не спустит… Роль этого охотника была погибнуть, ослабив номов и тем самым дав ей шанс достичь девушки. А вместо этого они сбежали, разгромив полдворца, да еще и куда! К этой соплюшке, которую надо вытащить из этой мечты отшельника! Все! Завтра она берет десяток лучших стражников и тихо пробирается в лес к племяннице. Лесовики, конечно, страшная сила, даже тиграм трудно с ними совладать, ну, так, что? Сдаваться? По крайней мере, долг перед сестрою она выполнит, вытащит девочку из этого захолустья, а нет, так… Думать об этом не хотелось. Нет, Эмилия была уверена, что в худшем случае сбежит от лесовиков, и даже свой «трон» верхних мхов не потеряет, но это ее утешало ничуть не больше чем мысль о президентстве в банановой республике работника госдепа. Как бы хорошо было бы, послать их всех в ж… В общем, увидеть своих девочек, а не торчать без срока давности в этой фантазии мизантропа!

* * *

Стражники топали за ней по дороге без большого энтузиазма. Еще бы. Уже не первая попытка проникнуть в Лес, и ни одной удачной покуда. Так, хорошо, подумала Эмилия, пока они идут по дороге, никто на них внимания обращать не будет. Трюк в том, чтобы войдя под полог леса, тихо скрыться от всевидящих лесовиков и пробраться к их деревне, где еще надо будет найти девочку, загнать в угол без свидетелей и поговорить по душам. Наверняка она даже не понимает, что ее мать жива и хочет ее видеть дома, в цивилизованной Аларии. Эти проклятые лесовики ей даже обьясниться с девчонкой не дали, выкрали из-под носа и спрятали в своем лесу…

Просочиться в лес стражникам, конечно, не удастся, но если они будут «просачиваться» все вместе, толпой, да еще и гремя своими железками, то может своим шумом отвлекут лесовиков, и тут-то Эмилия и прорвется на другом направлении. Это и было ее планом. Сама она оделась в мягкие бесшумные кожаные сапожки почти до колен и легкую свободную тунику с одиноким кинжалом на поясе и амулетом, закрепленном на запястье. Без лишнего барахла она будет скользить в лесу незримой бесшумной тенью, которую можно будет увидеть лишь тогда, когда уже будет поздно. Давно она собиралась этот план осуществить, только хотела сначала ослабить лесовиков, чтоб меньше сил ей противостояло.

Ну, видать не судьба, решила Эмилия про себя, когда ее отряд после нескольких часов по пустнынной дороге, наконец, вошел под сень густого древнего леса. Ветки высоченных лиственных деревьев — дубов, грабов, ясеней — сплетались над головой, превращая дорогу в живой тоннель. В буквальном смысле живой, шелестящий тысячью листьев и глядящий на путников тысячью глаз. Эмилия была почти уверена, что у лесовиков есть какая-то мистическая связь с живыми существами этого леса и они как-то были способны видеть глазами этих существ. Так что пробежавшая над ними по протянувшейся над дорогой веткой белка, заставила ее вздрогнуть, когда зверёнок на мгновение остановился и уставился на них бусинками глаз. Впрочем, нет, еще рано. Пока они идут по дороге, их никто не тронет, таково соглашение. Но под взглядом этой белочки с дороги лучше не сходить.

Пройдя еще немного, Эмилия отдала негромкий приказ, и стражники вломились по широкой тропе под свод леса. Только уже без нее. Сама Эмилия тихо плюхнулась среди высоких трав чуть в сторонке. Пусть соглядатаи решат что она и дальше идет со стражниками. Как по-вашему, легко увидеть настоящего тигра в уссурийской тайге? Во-во… А тренированную тигру священном лесе лесовиков тоже непросто. Особенно, если она постарается. Улыбнувшись этой своей мысли, Эмилия стала тихо и неслышно пробираться сквозь лес к своей цели.

Стражники громко шумели немного в стороне. Если бы она пробиралась одна в непотревоженном лесу, то может ее и заметили бы, а так все внимание возможных соглядатаев уходило на стражников, и ее скольжение среди зеленых ветвей никто замечать был не должен. Впрочем, проверить не мешает. Маг бы просто истинным зрением взглянул, но, увы, нет у тигр способностей к магии. Зато у Тайной Стражи есть амулеты. Она взглянула на круглую пластину, закрепленную ремешком на запястье, и нажала бугорок, на ее правой стороне. Пластина вспыхнула зеленым светом, и быстро затухла, оставив несколько светящихся точек. Так, вот эта в центре — это она сама, эти десять слева — стражники, вот эта одна точка чуть дальше — видимо лесовик, уже обнаруживший стражников. Пока все идет по плану, решила Эмилия и бесшумно заскользила под пологом леса к своей цели.

Минут через двадцать амулет показал впереди четыре точки, одна зеленая точка — это явно лесовик, они все зелеными точками показываются, две другие — белая и красная, и еще одна яркая, переливающаяся несколькими цветами. Эмилия никогда такого не видела и не знала, что от нее ждать. Впрочем, яркая точка неожиданно исчезла, как будто ее и не было. Может амулет врет? — подумала Эмилия. В любом случае, белая это человек, а что за красная точка? Красным цветом амулет показывал тигр, но кроме принцессы тигр в деревне лесовиков быть не должно. Неужто девочка рядом? Вот была бы удача! Против трех лесовиков у стражников не было ни малейшего шанса, а двух лесовиков и одного человека они смогут надолго задержать, теперь только бы отделить эту красную точку от других… И будто отвечая ее желаниями, группа впереди разделилась. Лесовик с человеком пошли в сторону стражников, а красная точка уверенно двинулась в ее сторону.

А ведь ее обнаружили, догадалась Эмилия, и с улыбкой решила, ну, что ж, если девчонка сама идет к ней в лапы… Выйдя на прогалину и слившись с зеленым кустом, Эмилия застыла в ожидании. Ветки невдалеке зашевелились и на край леса вытекла человеческая фигура, почти слившись с фоном. Нет, не девчонка, раздраженно признала Эмилия. Перед ней стоял парень в таких же сапогах как у нее, свободных штанах и белой тонкой рубашке на голое тело. В руке он держал куртку, и насколько Эмилия могла видеть, был полностью безоружен. Ну, наглец, решила она. Да это ж тот самый слуга Мики, то-то лицо показалось знакомым. Ну, теперь он от нее не уйдет!

В этот момент парень повернул голову и она поняла, что он ее видит. Не теряя времени, она бросилась на мерзавца, нацеливаясь клыками в горло, не удосужившись даже вытащить кинжал против безоружного соперника. Неожиданно клыки вонзились в кожу, грубую толстую бычью кожу куртки, а сама она полетела кувырком мимо уклонившегося противника. Непонятно как, нож с ее пояса оказался у него в руке, но парень не стал им пользоваться и отшвырнул в сторону, где лезвие вонзилось дюйма на два с ствол ясеня. Так вот, кто справился с Селимом, поняла Эмилия.

Вскочив на ноги, она стала медленно сближаться с противником, и на расстоянии нескольких шагов зарычала, обнажив клыки. Обычные люди нередко уделывались от одного этого вида, и уж бойцы из них после этого были негодные, но этот нахал просто прорычал ответ, также обнажив не самые маленькие клыки. Эмилия даже встряхнула головой от неожиданности. Нет, мужчин-тигр не бывает, но что-то видать у него было необычное, почему и амулет распознавал его как тигру. Впрочем, успею на трупе рассмотреть, решила Эмилия и бросилась на противника.

И тут же оказалась спиной на земле, прижатая неожиданно большим весом парня, руки подняты над головой и тоже прижаты к земле, а сам парень практически лежит на ней и внимательно смотрит ей в глаза. Внезапно, он раззявил клыкастую пасть, и зарычал в паре дюймов от ее горла, приближаясь к нему все ближе. Все, сейчас загрызет, поняла Эмилия, и зарычала в ответ.

Но нет, горло осталось целым, а сознание захлестнула волна желания, исходящая от самца, и в ответ в ней самой поднялись древние инстинкты. Одна его рука уверенно легла ей на грудь, вызвав жар во всем теле, а вторая задирала легкую тунику, без сомнений направляясь к потаенному. Уже ничего не соображая, и с рыком переходящим в поскуливание, Эмилия стала сдирать освободившимися руками с самца эти нелепые дурацкие штаны. Так даже лучше, пронеслась в сознании Эмилии мысль, секс с тигрой подчиняет. Теперь он будет к ней привязан и делать все, что она потребует. Хорошо, что Селим не убил его, отметила мысленно она, чувствуя как самец входит в нее все глубже и глубже, и взаимно вжимаясь в него. О-о-о, хорошо-о… Надо будет взять его с собой в Аларию, пришла в голову мысль в последний момент перед тем, как волна наслаждения затопила и отключила ее сознание.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Миха ждал нас возле дома почти на самой окраине деревни. Стоя у забора, он скучающе подбрасывал и ловил обоюдосотрый охотничий нож. Пара мечей как обычно была у него за плечами, выказывая готовность в любую минуту отправиться в путь. Взглянув на Беру, он направил взгляд ко мне, и я услышал безмолвный вопрос:

«Лёх, ты уверен, что это хорошая идея — тащить её за собой?»

«А что?» — поинтересовался я.

«Во-первых, придется следить, чтобы она не пострадала», — начал Миха, — «А во-вторых, чтобы не разболтала, что услышит и увидит.»

— Бера, — обратился я к девушке, — Все, что ты услышишь между мной и охотником Микой или увидишь наедине с нами, является тайной. Ты никогда и ни при каких условиях не должна об этом говорить, даже если это станет всем известно. Ты просто не слышала нас. Понятно?

— Понятно, Лех, — кивнула головой девушка, — Я вас не слышала.

«Думаешь этого достаточно?» — спросил Миха.

«Ты у них блок подчинения видал?» — ответил я вопросом на вопрос.

«Видал», — согласился Миха, — «Ну, твой чемодан, тащи с собой если нравится.»

— Нома Бера, — приветливо улыбнулся он девушке, и развернувшись повел нас прочь из деревни. Выйдя за околицу мы молча прошагали минут двадцать-тридцать, чтобы быть уверенными, что за нами не следуют, и расположились на небольшой полянке у дороги. Я просто плюхнулся на спину среди травы, Миха улегся аналогично, но только опираясь на локоть, а Бера усевшись боком с согнутыми коленями и подпирая себя рукой, не сводила с нас глаз.

— Ладно, Мих, теперь обьясни толково на кого мы тут должны охотиться и за каким чертом это нужно? Когда ты позвал, я думал, просто для фана, но это ведь не так? Давай, рассказывай.

— Ну, не надо уж так, — возмутился Миха, — Я тебя не обманывал, просто времени все детали сообщить не было. Ситуёвина такая — дырка, о которой я тебе говорил, на самом деле уже закрыта, но демонов через нее набежало немеряно, к тому же они еще и размножаются. Поэтому их надо аккуратно подчистить, чтобы в месте Ожога жить можно было. Понятно?

— Да, куда уж яснее, — проворчал я, — Так значит охота на демонов не отменяется и действительно имеет смысл?

— Конечно.

— Но у меня сложилось чувство, что ты меня сюда притащил, чтобы я в этом мире жил и его укреплял своим присутствием.

— Одно другому не мешает, — согласился Миха.

— Ну, ты и зараза!

— А что, тебе не понравилось? — возмутился Миха, — Ты думаешь, я бы стал так стараться за этот мир, если бы он не стоил этого? Ты взгляни, какие девушки! Ты в реальности часто таких встречал?

Ну, встречал, конечно, но ведь прав, зараза, не часто. И уж больно мир хорош, чтоб дать ему загнуться.

— Ну, и что будем делать теперь? — спросил я.

— Как что? — удивился Миха, — Демонов бить. А в перерывах, в деревне сам понимаешь чем заниматься. Для отдыха. Разве плохо?

— Тогда обьясни мне еще одну небольшую деталь, — поинтересовался я, — Обычные демоны, это я понимаю. Только тут-то речь идет не об обычных демонах, а об их следах в реальности. Из коих большинство нежизнеспособны, так что и волноваться не о чем, а остальные по сути просто необычная часть биосистемы, а потому если ее унижтожать, то очень осторожно и следя, чтобы экологию не разрушить. Так о чем мы говорим?

— Правильные вопросы, Лёх, — согласился Миха, — Ну, ты сам попросил, теперь слушай. Во-первых, были демоны порожденные сетевыми демонами. Эти и правда были или нежизнеспособны, или — и тут ты не угадал — давно в большинстве своем рванули через портал в F60. Не потому что F60 так хорош, просто они чувствуют себя не на месте и тянутся к местам пробоя, чтобы удрать из этого мира. Так что, если бы речь шла лишь о них, большой проблемы не было бы после закрытия главной дыры, которая усилиями профессора уже давно не функционирует. К сожалению, той дырой воспользовались так называемые «древние маги». То, что они себя между материальным и сетевым миром располовинили, да еще нахватали ресурсов в Тее — дальше их все равно никто не пустил бы — это еще ладно. Тем более, что делали это они с попустительства местных богов, да и никого из них в живых не осталось. К сожалению, они еще много экспериментировали с созданием и модификаций живых существ в этом мире, и тут-то и зарыта собака. Их неудачные модели постигла судьба реинкарнаций демонов, то есть все либо передохли, либо сбежали, за редчайшими исключениями. А вот удачные делятся на несколько классов. Первый — «высокоэнергетические создания», то есть полностью искуственные существа, сконструированные и существующие в сети Теи, чьи материальные тела являются лишь простым отражением их сетевой сущности. С этими видишь проблему? С ними тут даже сильным магам практически невозможно справиться, так что этих надо просто уничтожать и ни к какой экосистеме они отношения не имеют. Пока понятно?

— Погоди, если они по сути сетевые существа, то их в сети и уничтожать надо, нет?

— Разумеется, вот только ты не забыл, что мир — потеряный? Как их найти, если они непонятно где? А при контакте в местном физическом мире можно найти, какую область сети чистить. Правда, для начала приходится успокоить их физическую оболочку, а то ведь мы тут тоже как бы смертные, а они сильно возражают, когда их развеиваешь. Так что если не хочешь прыгать с кочки на кочку…

— Понял, — кивнул я, — Ладно, что еще за нечисть тут водится?

— А дальше проще, — согласился Миха, — Дальше идут по сути генно-модифицированные демоны. В отличие от предыдущих продуктов магов, совершенно реальные и действительно очень вредные. То есть, это по науке генно-модифицированные, а древние просто брали какого-нибудь кролика, и корежили его сетевую структуру так что получалось что-то вроде боевого робота-киборга. В материальном мире это выражалось в том, что у кролика сильно изменялись гены и получался практически новый вид. С этим ты прав, большинство из них или уже часть экосистемы, или риск для экосистемы. Ты же не хочешь, чтобы в мире не осталось разумных существ и все заполонили роботизированные кролики и их еда? Так что, некоторые виды тоже приходится чистить. А те, что стали частью экосистемы трогать, конечно, никто не собирается. Скажем, на шестиногих быках в Арии уже давно землю пашут и не нарадуются. Из разумных, вон, тигры и лесовики, их тоже никто обижать не собирается. По крайней мере если не считать смертных.

— Погоди, если кто-то из них угроза для экосистемы, то простым уничтожением много не добьешься. Перебьешь девять десятых, для остальных откроется кормовая база, они тут же заново наплодятся. Это как переводить тараканов на коммунальной кухне, пытаясь передавить их по одному.

— И тут ты тоже прав, — согласился Миха, — Но с двумя поправками. Во-первых, есть области вроде этой — посреди пустошей, где люди живут, и тут ничего не остается, как уничтожать их опять и опять. Это, конечно, гонка красной королевы, но локально, чтобы обезопасить людей работает. Хоть и затратно по усилиям. Кстати, этим я тебя и просил мне помочь, поохотиться на демонов вокруг священного леса и этих деревень. А во-вторых, их кормовая база отнюдь не охотники за приключениями, хотя ими эти животные демонического происхождения тоже не отказываются закусить при случае. Их кормовая база — растения в оазисах вокруг источников воды в пустошах. Можно, конечно, эти оазисы и источники воды уничтожить, вот только ничего хорошего из этого не выйдет. Во-первых, чтоб все эти виды вымерли, придется держать пустоши мертвыми сотню-другую лет. Во-вторых, при этом вымрут вполне удачные виды, которые там естественно народились. Как думаешь, местным не пригодятся растения, способные выжить в засуху? А, в-третьих, пока в пустошах им есть где жить и питаться, в окружающие их земли людей демоны-животные лезут редко и только по случайности. Так что с таким количеством человеческие государства, граничащие с пустошами, справляются. А если мы все оазисы выжгем, то все они рванут оттуда и людей просто сметет. Видишь проблему?

— Вижу, — согласился я, — И что же делать?

— Как что? Добиваться экспансии людей в пустоши до того, как они станут живыми и обитаемыми. Люди — они тоже не слишком белые и пушистные, в реальности сколько видов из-за них в Красную Книгу попали? Вот только если мы просто озеленим пустоши, демоны тут же в них разведутся в неимоверных количествах, и будет уйма жертв. А если люди сначала пустоши как есть под свою руку возьмут да немного демонов, что здесь уже есть, повыведут, а только потом пустоши возродятся, то все куда лучше пройдет. А для этого им надо помочь, поскольку чем меньше будет демонов в пустошах, тем больше людей сюда пойдет хоть за сокровищами древних, хоть за более практичными целями, от рыбалки и охоты до торговых караванов.

— Понятно. А много тех, высокоэнергетичных осталось?

— Да, нет, почти и не осталось, разве что спят по потаённым местам. Но этих и не найти, пока их что-то не активирует. Тогда приходится смотреть по обстоятельствам. Хотя последовательность всегда одна — обнаружить, встретиться, связать как-то физическое воплощение, разрушить сетевую структуру. Но эти встречаются редко. В основном нужно избавляться от вторых, генно-модифицированных — давить тараканов на кухне, как ты выразился. Для чего я тебя и звал.

— Ладно, кажется, понял, — махнул рукой я, — То есть главная моя цель сейчас базироваться в районе этих трех деревень и уничтожать любых демонов, а попросту, полуискуственную фауну в округе. Так?

— Ну, в общем, да, так, — согласился Миха.

— Погоди, «в общем» — это о чем?

— Ну, как… — смутился Миха, — Это как бы программа-минимум. А так бы здорово еще много чем заняться.

— Это чем?

— Ну, хоть местной богине судьбы начать помогать, в качестве шефства, — пожал плечами Миха, — А то ведь тетка хорошая, а зашивается. И дело важное делает.

Из-за поворота тропинки появилась пожилая женская фигура в плаще с капюшоном. Если бы не внутреннее ощущение обратного, я бы сказал, что это старушка с клюкой.

— Ой, да кто ж тут мне помогать собрался? — раздался пожилой, но очень добродушный голос, — Да еще такой смелый, что мое имя смертным раздает?

— Привет, Ренна, — ничуть не смутившись ответил Миха, — А мы тут как раз о тебе говорили.

— Да, слышала я, слышала, что вы обо мне говорили, — рассмеялась немолодая на вид женщина, откинувшая капюшон, — А меня спросить забыли?

— Да, вообще-то, меня тоже не спросили, — ответил я, поднимаясь из вежливости на ноги, — Так что, может и лезть в ваши дела не буду?

— Да ты уже влез по самые уши, — опять рассмеялась, очевидно, местная богиня судьбы.

— Это как? — удивился я, — Вроде бы ничего не сделал, честное слово, только зашел… — от растерянности повторил я слова товарища Саахова.

— Ты мне что с Дыртом сотворил? — спросила она строго и почти не улыбаясь, — Хорошо, пронесло. Он же параноик, куста боится, так что раньше времени к своей суженой все равно не полезет, но ведь чуть-чуть не убедили его. А ему еще рано. Ну, тут обошлось, а когда придет время, даже лучше получится, но все равно. А тут ты чего сотворил? Чем тебе Селим мешал?

— Это тот придурок, что меня убить хотел?

— Ой, не надо! Когда ты его испепелил он тебя убивать уже совсем не хотел, ему бы только убраться подальше было бы. А лесовиков перед выбором ставить как? У них же уже пару веков не было хозяина, способного дать имя. Они только потомкам того, первого служили. А тут выходишь ты, весь в белом! И как это называть?

— Ну, так вышло, — промямлил я под таким напором.

— Вышло у него так! — передразнила она, — Все у вас, мужиков, одно и то же выходит. А ты о девочке подумал? Да еще ей мое имя дал.

— Ваше имя? — удивился я, — Не давал я ей имя Ренна.

— Какая Ренна? Ренна-Рената, это меня люди после войны так называют. А раньше я была Бера или Берегиня. И забота моя была беречь людей от судьбы, которую они себе своей дурью создают. Ходила в облике молодой женщины, и направляла людей, чтобы плохой судьбы избежать. Да только разве всех убережешь? Это ж сказки, будто я их судьбу решаю, я просто видеть могу, что они сами создают, во много рук. И что самое плохое, не столько себе судьбу получше стараются, сколько другим пряжу попортить. А люди что потом говорят? Не уберегла Бера-Берегиня, знать на то воля богов. Вот и стала потихоньку богиней судьбы, хорошей ли, злой ли, уж какую я отмерю. А потом и имя другое прилипло… Встань, девочка, не надо меня так бояться, — обратилась она снисходительно к Бере, которая уже давно упала на колени и даже не решалась поднять глаза.

Я же внимательно всматривался в стоящую передо мной женщину лет шестидесяти-семидесяти, пытаясь представить ее молодой. И как ни странно, ее облик вдруг плавно перетек в рослую красивую женщину лет тридцати с точеным лицом, и длинной косой. Легкая белая туника до колен чуть развевалась от ветерка, обрисовывая великолепную фигуру и чуть поднятую спереди не менее восхитильной грудью.

— А ну, прекрати, охальник! — возмутилась она, замахнувшись на меня клюкой, которую еще держала в руке.

— А разве вам не нравится быть молодой? — удивленно ответил я, перехватив орудие в воздухе.

— Нравится! Кому ж не понравится? — ответила она, — Да только оно мне надо, чтоб при виде меня мужики с ума сходили? У них его и так не так много! В одной ночной рубашке оставил, кобель ты, этакий!

— Да в мыслях не было! — возмутился на этот раз уже я.

Тут-то клюка на меня и опустилась со всей дури.

— Вот именно! — подтвердила богиня, опуская орудие возмездия на землю.

Проиграв столкновение с женской логикой и потирая ушибленное плечо, я попытался увести разговор в сторону:

— А вы что, обиделись, что я ваше имя девушке дал?

— Да, за что обижаться? — усмехнулась добродушно она, уже явно не помня зла, — Смертные часто дают детям имена богов в надежде на покровительство. Просто давно уж по этому имени никто кроме лесовиков меня не поминал… Даже приятно было вспомнить, как молодой по миру ходила, — и оглядев себя добавила, — Правда не ожидала, что дальше воспоминаний дело зайдет.

— Прости меня, Бера, — пошел на попятый я, — Я ж без обид, так получилось. Что ж поделать, если ты и в том виде свою красоту несла, так что только слепой не увидит…

— Ой, краснобай же ты, — улыбнулась с сарказмом богиня, и ласково провела ладонью по моей щеке, — Да, хорошо, не сержусь. Только не вздумай руки распускать! А то я вас, демиургов, знаю.

«Мих, а это что за?… То слуга, а теперь меня что, за демиурга держат?» — удивился я.

«А они никого выше себя и не знают, кроме демиургов», — откликнулся Миха, — «Так что не переживай, тебя лишь признали высшим существом. Гы!»

Уже наученный опытом, я не стал резко отрицать намерения распустить руки, а встал в оборонительную позицию:

— Ну, как не… когда такая красота рядом?

— Ой, я уже поверила, — рассмеялась Берегиня, — Ты вон, принцессой лучше займись. Тем более, что не только руки, но и все остальное для нее отрастил.

— Это надо понимать как судьбу? — поинтересовался я.

— Да тебе дашь судьбу, — фыркнула богиня, — А ты взмахнешь серебряным крылом и поминай как звали.

Так… про мои ночные похождения Берегиня явно тоже знала. Ну, что поделать, богиня… работа у нее такая, в курсе всего происходящего в этом мире быть.

— Бер, — осторожно спросил я, — А правда, ничем помочь не можем? Неужто у тебя проблем нет? Ну, хоть те, что сами создали? Починим, нет?

— Как не быть, хватает, — согласилась богиня, — Ну, вот, смотри. Взять хоть эти три деревни. Казалось, плюнуть не на что, но, увы, остатки древней империи, которая в пустошах была. Да и в будущем немалую роль играть будут. Вроде все распланировали, а тут пришел ты, и все испортил.

— Это кого ж я испортил? — обиделся я.

— Да, не о девках речь, — отмахнулась Берегиня, — Тут и правда все серьезнее. Смотри сюда, принцесса и правда последняя в династии, которая дала многим лесовикам имя. А лесовики нам нужны будут, так что отнимать у них это нельзя. Конечно, теперь вроде бы ты можешь им имена давать, но это не то же самое. С другой стороны, принцесса — тигра. А все тигры служат Аларии, к чему власти этой страны привыкли и допустить свободных тигр категорически не желают. Хорошо еще тигры друг за друга горой стоят, так что мать принцессы не убили, а просто похитили. Теперь она в Аларии, в не самых маленьких чинах. И страдает, что тут с ее девочкой происходит и хочет вытащить ее обратно в цивилизацию. Вот для того тут ее сестра и торчит в качестве королевы. Чтобы племянницу в семью вернуть. Но мы-то это позволить не можем, она нам тут нужна, как последний наследник династии дававший имена номам! Был у нас план, да только один кобель все порушил, — сообщила Берегиня поглядывая косо на меня, — Селима убил, лесовиков смутил, про принцессу уже не говорю… Ну, вот что теперь делать?

— А нельзя сделать так, чтобы принцесса сидела здесь на троне, и это считалось ее службой Аларии?

— И чтобы сестра ее матери это проглотила? Та, что обещала сестре вытащить ее дочь в приличное место? И как ты себе это представляешь? Не говоря уже о том, как сложно это провернуть, не дав заподозрить властям Аларии, что их просто дурят.

— Ну, все невозможно, пока не случается в первый раз, — пожал плечами я, — Спасибо, что поделилась, будем думать.

— Ну-ну, — рассмеялась Берегиня, — Думай, Лех, думай. Кстати, на вас тут штурмовой отряд из Верхних Мхов надвигается. Так что не буду отвлекать… приятно провести время! — добавила она с ехидцей.

Сказала, и растворилась в воздухе. Ну, правильно, а как еще местной богине уходить? Я быстро просканировал ближайшее пространство. И правда, на нас надвигались. Прямо по тропе топало десяток мужиков, а параллельно ей, через лес, пробиралась однозначно тигра. А учитывая, что я только что узнал, явно из гвардии ее величества и по душу принцессы. Так что, мой это конфликт, не мой, а вмешаться явно придется.

— Уже засек всех? — спросил я Миху.

— Ага, — кивнул он, — Ты кого?

— Я одиночкой займусь, а ты с Берой давай остолопов. Бера, слышишь?

Девушка подняла на меня широко открытые глаза и спросила:

— Кто Вы, Господин? Если сама богиня Бера говорит с вами как равная?

— Бер, давай потом. И ты что, забыла? Никаких «господин»!

— Прости, Лех, — ответила девушка опять зачем-то падая на колени. Пришлось подойти, поднять ее, обнять, шепча успокивающие слова:

— Ничего, ничего, все хорошо, — шептал я ей, гладя волосы и спину, — Мы с тобой позже обо всем поговорим. А пока помоги Мике справиться с группой идущей по тропе, справишься?

Как ни странно, но подействовало. Бера расправила плечи и улыбнулась мне, получив прямой приказ:

— Как не справиться? Еще как справлюсь. Бернинок у нас чуть ли не серьезнее чем бернов тренируют. Вдруг мужа убьют, кто детей защищать будет? На бернину с детьми даже самые глупые люди не рискуют нападать. Все сделаю, Лех. А с тобой нельзя?

— Нет, со мной нельзя, — серьезно ответил я, — Я буду против одного противника, а у Мики — десять. Сама должна понимать, кому поддержка потребуется. Иди!

— Иду, Лех, — поклонилась Бера и мягким бесшумным шагом направилась вслед за Михой.

Что ж, вот и мой черед наступил. Еще раз сверившись со сканом, я нырнул под свод деревьев, направляясь лоб в лоб с неизвестным.

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

С утра номы меня заняли инспекцией очень важных северных рубежей. Иногда мне кажется, что именно они правят страной, пусть и небольшой, а я так — для декорации. Хотя и грех подозревать номов в чем-то подобном. Верны они мне как моему отцу. Если и пытаются что по-своему повернуть, то только от излишнего усердия.

Вернулась с инспекции, уселась на лавке с древней книжицей, а точнее здоровым талмудом, и тут ко мне вваливается ном Дамьян, который меня не сопровождал, а должен был о гостях побеспокоиться. Сняв шапку, он поклонился, как обычно, и приветствовал:

— Сладкого полдня, домина!

— И тебе, сладкого полдня, ном Дамьян, — ответила я и сразу спросила, — Как гости, все в порядке?

— Гости в полном порядке, домина, — ответил степенно ном Дамьян.

— У этого, Леха, все было как я и распорядилась? — поинтересовалась я. Все-таки, стоит распросить служанку, как же он в постели, если и правда все так и вышло.

— Даже больше, — как-то сконфузифшись ответил ном Дамьян, — Он ей имя дал.

— Что??? Как?!! — изумилась я. Никто так и не знал, что за обряд провел наш предок, что лесовики приняли полученные имена и стали основой трона.

— Не знаю, домина, — признал ном Дамьян, — У нас самих только легенды ходят, как это бывает, а точно никто не знает отчего лесовик имя принимает. Так-то можно хоть весь день лесовика называть хоть так, хоть этак, ничего не происходит. Пробовали. А тут вот вышло. В общем, племянница моя теперь нома Бера, счастливая ходит и от гостя не отлепить, будто медом намазан.

— Та-а-ак… — протянула я. Кажется я начинаю понимать свою мачеху. Только явился и уже хозяйничает. Начал с того, что меня облапил. А теперь, вон, уже лесовикам имена дает. Между прочим, моим лесовикам! Они мне служат! С тихим рыком, я опять почувствовала поднимающееся во мне бешенство. Нет, точно убью гада, самым длительным и мучительным способом, который придумаю! Ишь чего вздумал, моих лесовиков уводить!

— Тут, эта… — непривычно нерешительно для себя начал мнущий в руках шапку ном Дамьян, — Это, конечно, Госпоже решать, но мы тут подумали может…

— Что? — не поняла я этого мямленья. И чего это он вдруг на «госпожу» перескочил? Видать нервничает сильно.

— Господин, дающий имена хорошим королем был бы, — словно ныряя в омут закончил ном.

Еще не успевшее остыть бешенство поднялось новой волной. Ах, так?! Значит вон куда уже зашло? Ну, да, номы же из-за имен повесятся, а тут их поманили… А меня стало быть побоку???

— Предатель! — прошипела я сквозь зубы, — А я стало быть вам уже не нужна?

— Я не могу предать, домина, — ном развернул плечи и обиженно зыркнул глазами, — Вы и сами это знаете. Вы всегда были и будете нашей Госпожой и Королевой.

— Ну, и откуда тогда король возьмется? — нехорошим тоном поинтересовалась я сквозь зубы.

Ном вдруг опять пригнулся, и осторожно покосившись на дверь сказал:

— Так, эта… зачем второй трон пустым держать? Расход один… Мы ж не говорим ничего, Госпожа, это только вам решать. А только сладко было бы… Я пойду, наверное. Сладкого вечера, домина, — добавил он, уже пятясь в сторону двери.

У меня аж дыхание перехватило от злости. Так вот чего они надумали. Толстый, с деревянной, обтянутой толстым пергаментом обложкой и металлическими застежками том полетел в спину развернувшегося, чтобы выйти в дверь, нома, попал, и не причинив заметного ущерба упал на пол. Ном, даже не покачнувшись, выскользнул в дверь и тихо закрыл ее снаружи. Уже не сдерживаясь я зарычала в полный голос. Сладко им было бы! Я вспомнила, как этот нахал разлегся на мне под конец схватки. Договорились любители сладенького! Пор-рву мерзавца!

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Что ж, вот и мой черед наступил. Еще раз сверившись со сканом, я нырнул под свод деревьев, направляясь лоб в лоб на встречу с неизвестным противником. Уже сблизившись на расстояние сотни метров, заметил, что противник остановился. И тут же понял почему. Передо мной была прогалина, вылезать на которую означало обнаружить себя. Застыл на краю, и стал вглядываться в окрестности. И правда, метрах в десяти застыла… нет, не девушка, женщина лет тридцати на вид в серой, простой, не скрывающей великолепной фигуры тунике, кожаным пояском с охотничьим ножом, оттеняющим талию и высокую грудь. Тигра. Если бы не жуткий вид «ее величества», которая как я теперь понял тоже принадлежала к этой породе, я бы решил, что все тигры по определению красивы до безумия и любому мужику при встрече остается только поднять руки и спустить штаны. На мгновение в голову пришла мысль, такой ли уж удачной была идея принять тело мужского варианта тигры. Зря Берегиня говорила, какой уж из меня кобель, скорее мартовский кот… Голова при виде женщины явно закружилась, а уж какой из меня боец после этого, лучше и не говорить, чтоб не позориться.

В этот момент она поняла, что обнаружена, и бросилась на меня с диким шипом и раззявленной пастью. И знаете что? Оказалось, мое тело имело хорошие причины кружить мне голову и не допускать до прямого управления. Само справилось. Очнулся я, если это можно так назвать, уже лежа на ней, ее руки вздернуты над головой и прижаты к земле, а я всем телом ощущаю эти магически-божественные формы подо мной. Или по крайней мере, так это воспринимало мое тело тигры.

Вам когда нибудь приходилось наблюдать фидбек от микрофона? Это когда звук с микрофона проходит через усилитель и выходит через динамик, чтобы уже усиленным опять попасть в микрофон. В результате превращая звук падения спички и оглушающий вой. А ведь такая усиленная эмпатия как у тигр, это и есть микрофон с усилителем. Она им, конечно, нужна. Нужна, чтоб такие чувства противника заметить, о которых он и сам понятия не имеет. Вот только так и сработала эмпатия, передававшая желание между мной и моей прекрасной противницей.

Плохо соображая, я аж зарычал от удовольствия, опускаясь губами к изящной шее для поцелуя. Оставив откровенный засос на ее плече, я отпустил ее руки, и стал одной рукой ласкать ее грудь, а вторую опустил вниз, задирая тунику до пупка. Резкий треск моих раздираемых штанов — женщина не преминула воспользоваться свободой рук — привел меня на мгновение в себя лишь для того, чтобы освобожденно нырнуть в эту прекрасную открытую женскую сущность душой и телом, проникая в нее все глубже… глубже… глубже… Ага, сейчас должен сработать «последний дюйм», сообразил я прежде чем раствориться в безумном наслаждении идущем от партнерши.

* * *

Хорошо еще сознание не потерял. А то в этом мире это чревато. Все еще находясь в плену вжимающих меня в себя рук и ног, я взглянул в сетевом зрении, и увидел уже знакомую картину разворачивания блока подчинения. Очень знакомую картину. Понятно, блок подчинения лесовиков явно просто скопирован с тигр. Или наоборот. Или вообще, из общего прототипа.

На этот раз я смог заметить значительно больше деталей. Вот, скажем, эта небольшая сеточка… А ведь теперь и Бера, и эта случайно встретившаяся мне тигра будут жить о-очень долго, и стареть не будут. Ну, правильно, понял я, вспомнив японскую песню мужа жене, перечислявшую как она должна ему носить тапочки и всячески заботиться, и включавшую «И главное — ты не должна умереть раньше меня!» А вот и магический «узел», как называют его местные. Странная штука. Пустое место, правда тут же начавшее заполняться откровенным шумом, как старый аналоговый телевизор, потерявший сигнал. Ладно, потом разберусь как работает, уж больно момент неподходящий для естественнонаучных изысканий. Оно, конечно, бывало обсуждать и использование марковских цепей для предсказания временных серий после секса, но все-таки не в первый раз после знакомства.

Наконец, разворачивание сетевых структур закончилось, и женщина, тяжело дыша, расслабила свою хватку, открыв, наконец, глаза с расширенными, как от закапанного экстракта белладонны зрачками. Я же тихо сполз с нее на сторону, и отвалившись на спину стал приходить в себя. Женщина тут же воспользовалась этим, и прижавшись ко мне всем телом, положила голову на плечо.

— Я — ваша, хозяин, — прошептала мне она.

— Я знаю, — ответил я со вздохом фразой нехорошего героя из «Пятого элемента», — Для начала запомни, обращаться ко мне на «ты», и никаких господ-повелителей, зови меня просто Лех.

— Понятно, Лех, — откликнулась женщина, — Я — твоя.

— Как тебя хоть зовут?

— Эмилия, Лех.

— Мила, стало быть. Зачем к лесовикам пробиралась?

— До девчонки добраться.

— Чтобы убить?

— Смеешься? Она ж мне племянница. К матери увести!

— Ах, да, — вспомнил я рассказ Берегини, видимо все еще находившийся в короткой памяти и чуть не затертый бурной встречей, — Слышал я совсем недавно. Слушай, а нельзя ли так сделать, чтобы девочка тут правила как вассал этой вашей Аларии? И на службе вроде как будет, и лесовиков бросать не придется. А то им без нее никак.

— Номы, конечно, мужчины породистые, — пожала плечиком Мила, явно неверно интерпретировав мои слова, — Но не настолько, чтобы ради них в глуши сидеть. Ну, пусть возьмет с собой пару в столицу. У дам из кланов просто фурор будет от такой экзотики.

— Ты не поняла, — пояснил я, — Лесовики богам нужны, планы у них какие-то на этот народ. Так что пожертвовать одной-другой тигрой, чтоб их сохранить, даже не задумаются. Ты сама вашу богиню-покровительницу спроси, она должна быть в курсе.

— Лех, ты и правда думаешь, что богиня снизойдет до того, чтобы меня хотя бы услышать, — возразила Мила, — Мне, конечно, приятно, что ты так думаешь, но мог бы и попроще комплимент сказать! Это же богиня. Какое ей дело до меня?

— Думаю, если спросишь, то услышит, и даже ответит. Она в курсе должна быть, — ответил я.

— А сам ты откуда знаешь?

— Другая богиня сказала, покровительница лесовиков, вы ее как Ренну знаете, — пояснил я, и чтобы не тратить время на убеждения, просто приказал, — Верь мне. Только об этом болтать ни к чему, да и не такой авторитет она для вас, так что свою лучше спросите.

При словах «верь мне» легкий скепсис в ее глазах сменился легким удивлением, а потом с оценивающим взглядом Мила коснулась моей груди пальчиком и стала с обещающей улыбкой водить им из стороны в сторону по синусоиде медленно опускаясь все ниже. Я задумчиво положил руку на ее обнаженное плечо, чувствуя вновь поднимающееся желание. Стоп! Осторожнее надо быть, а то опять… Уже поздно…

Немного позже мы опять устало отвалились друг от друга, я опять на спину, она устроила голову на моем плече. Кстати, может эту эмпатию стоит приглушить? Хорошо одна тигра повстречалась, а кабы две? Ведь порвали бы как мои штаны. И вообще, мне что теперь, каждую встречную тигру так? Не поймите неправильно, мне, конечно, очень понравилось, только ведь потом от них даже на край света не сбежишь, только за край, а мне тут Михе еще помогать надо, раз обещал.

— Кстати, — решил уточнить я, — А сколько тигр в Верхних Мхах обитаются?

— Только я, — удивленно ответила Мила, — Кто же нескольких тигр со службы по частному делу отпустит?

Что-то не складывалось в этом ответе в моей еще не до конца соображающей голове, но не успел я задуматься что именно, как нас прервали.

— Только не говори, что с этой леди ты тоже просто подрался, — раздался ехидный голос Михи, — По крайней мере пока не примешь душ и не сменишь штаны на целые.

Миха с Берой стояли на краю прогалины.

— Не подумай, что я что-то против имею, — продолжил подкалываться Миха, — Мне просто интересно, ты каждый раз, когда я оставлю тебя без присмотра, с новой девушкой… — Миха на мгновение задержался, будто подбирая слово, — знакомиться собираешься?

— Я работаю над этим, — огрызнулся я, не найдя лучшего ответа.

Миха бросил взгляд на Милу:

— Я вижу. И должен признать, у тебя получается.

— Чего с тем десятком?

— Упакованы и ждут конвоя.

Бера тем временем мрачно созерцала как Мила вскочила по-кошачьи, прямо с земли на ноги, и начала отряхивать свою тунику. Я вздохнул, поднялся, и быстро развеяв драные штаны, создал прямо на себе новые целые. Мила изумленно уставилась на меня, но я не чувствовал себя в настроении пускаться в обьяснения. Бера, правда, тоже не отставала. Ладно, потом с женщинами разберусь, решил я. Потом подумав, заменил и уже не только грязную, но и изрядно драную рубашку. В конце концов, всем свидетелям я доверяю, так что, что уж стесняться.

— Да, Мила, о моих способностях никому, кроме тех кто сейчас здесь на поляне, не говорить. Бера тебя тоже касается.

— Поняла, Лех, — раздался ответ в два голоса, и две красавицы настороженно уставились друг на друга.

Тут Бера вгляделась в лицо Милы и лицо ее просветлело:

— Я знала, что господин не просто пришел к нашему народу! Господин покорил Ее Величество и теперь ничто не мешает вернуть принцессе Тере ее законное место!

Я поперхнулся и уставился на Милу:

— Твое величество, блин???

— А ты что, не узнал, Лех? Нет, я понимаю, ты сегодня мое лицо не очень разглядывал, но чтоб все остальное насколько захватило твое внимание, — Мила с кошачьей грацией потянулась всем телом, так что туника оттенила грудь и бедра, — Я просто чувствую себя польщенной, — заключила она с улыбкой и добавила, — Да, именно я и занимаю сейчас трон Верхних Мхов, и номинально всех остатков этой дыры.

— Мил, извини, — сказал я, — Но как это может быть? На троне сидело какое-то крупногабаритное у… ну, словом, неприлично толстое не очень человеческое существо.

— Ты недооцениваешь эстетический кошмар тронного платья на пуху птицы Ых, — пояснила Мила.

Я вспомнил опыт моего первого знакомства с оным платьем. И правда, эстетический кошмар, лучше и не скажешь.

— Слушай, тогда чего ты нас пыталась послать принцессу убить, если это твоя племянница и ты ее хочешь к матери отпустить?

— А я знала, что вы такие крутые? У обычных охотников против номов никаких шансов. Зато отвлекли бы, а я тем временем к ней бы сама пробралась и ее бы выкрала.

— То есть мы с самого начала были отвлекающим маневром и расходным материалом?

— Да, — признала Мила, — А кем еще может быть случайно забредший в столицу охотник для королевы? Надеюсь, понимаешь, что сейчас все было бы иначе?

— Понимаю, — усмехнулся я, — Ну, давай ближе к делу. Итак, сейчас забираешь своих остолопов стражников и отправляешься в свою «столицу». Там связываешься с начальством и разбираешься в пожеланиях вашей богини-покровительницы. А я пока попытаюсь обьяснить принцессе, что убившая ее отца мачеха на самом деле ее любящая тетя. Понятно?

— Понятно, — улыбнулась Мила, — Только ее отца я не убивала. Его зависимость убила. Я даже попыталась заменить сестру, но давно известно, что дело пустое. Когда зависимость формируется, она на конкретную тигру, другая уже не может заменить. Он и так протянул куда дольше, чем возможно.

— А зачем мать Теры выкрадывать надо было?

— Потому что иначе Аштар смертный приговор грозил. И мы бы и были должны привести его в исполнение. А так отбили, и статус сохранила, она даже главой Тайной Стражи сейчас стала. Вот только сюда ей ходу нет. Попытается — ей тут же все грехи припомнят. А король номов бросить не мог, прям как племяшка теперь. Вот такая вот жизнь. С'est la vie.

А интересный разговор вышел. Это ж очень многое меняет. Вообще-то она и так должна мне только правду говорить, но лучше проверить для уверенности.

— Говори мне правду, — приказал я, — То, что ты рассказала — правда?

— Да, — просто ответила Мила.

— Но теперь ты понимаешь, что Теру отсюда не удастся увести?

— Понимаю, не дура, — согласилась Мила со вздохом, — С богами мы даже для Аларии соперничать не подряжались, тем более если сама Эрис тоже этого хочет. Чего-нибудь придумаем.

— Ну, что ж, вперед! Мих, где вы этих стражников связали? Надо бы отдать хозяйке и пусть убираются — тут и без них дел полно.

— Леди, прошу, — иронично раскланялся Миха с женщиной, указывая на тропу в направлении от деревни. Он отвесила ему небрежный царственный кивок и бодро пошла в указанном направлении. Что ж, по крайней мере она умеет проигрывать.

Добрались до связанных стражников, развязали их, ее величество приказало им топать вперед домой, а мы пошли следом. Лесовики нас не беспокоили, хотя и проглядывался немного в стороне один страж леса в сетевом зрении. Уже почти у дороги раздалось хлопанье крыльев над головами. Прямо к нам с неба спускалось иссиня-черное чудище с орлиными крыльями, телом большой кошки, не то львицы, не то леопарда, огромными клыками и хвостом дракона. Грифон, всплыло из памяти. Беда оказалась еще в том, что в сетевом зрении это существо воспринималось как какая-то притягательная женская сущность, и мое естество кобеля-тигры буквально взвыло от восторга. Ага, вот уже и под приглядом девушек нахожу, да еще каких, мрачно понял я. Срочно обрубая эмпатию, пока чего не случилось, я повернулся и сообщил:

— Миха, я это не тра…, - и сообразив, что выбор слов не очень удачный, пояснил оборванную фразу, — Ну, ты понял.

* Эрис, местная богиня справедливости, мир забытый Афрой в комоде

Зло и энергично размахивая крыльями, я летела в нескольких сотнях метров над землей, мысленно ругаясь на чем свет стоит. Нет, несложно было и прямо на месте материализоваться, но нужно было выжечь лишнюю энергию физическими усилиями, уж слишком я зла была. Так и прибить кого ненароком легко, а учитывая с кем придется говорить, еще неизвестно кто кого прибьет.

Вообще-то, мой обычный облик как у всех — человеческий. А этот я обычно надеваю, когда надо кого напугать или как сейчас, когда полетать охота и физической нагрузкой злость снять. Хотя чего тут пугаться — ума не приложу. Крылья не мерзкие кожистые как у летучей мыши, а оперенные, как у орла, тело большой кошки, только клыки как у саблезубого тигра, хвост, да, от ящера. Все со вкусом выдержано в истинно черном цвете, только глаза с кошачье-змеиным зрачком желто-зеленые и светящиеся в темноте. То есть, обычно золотисто желтые, а когда злюсь — зеленые. Сейчас он были глубоко изумрудного цвета, и по хорошей причине.

Ведь сколько шуму было, когда этот мерзавец Криш создал тигр. Аж толпой на него ополчились, даже боги. Схему лесовиков дали, чтоб сравнимых с тиграми бойцов создать и в оплот его пробиться. А потом и самих девочек-тигр хотели ни за что порешить. А за что? Где справедливость? Криш — понятно, этого подонка надо было куда раньше стереть в порошок, а девочек-то за что? Они что виноваты, что над ними этот м… ерзавец так надругался?

Еще помню, как стеной стояла против, как грозила в совет раскол внести, если будут и дальше дурью маяться. Сдались. Признали. Позволили девчонкам покалеченным жить, но не преминули повязать по рукам и ногам, оставив лишь одну страну, где их не убьют при встрече. Да и там, скрутив их обязательствами службы трону, так что чих в сторону — уже преступление. А вот теперь что? Потребовалась им одна тигра, чтобы спасти этих любимых лесовиков, и глянь — уже и служба необязательна.

И где справедливость? Все для любимых Берой лесовиков. Что значит — богиня Судьбы. Никто даже пикнуть не посмел. Ни тогда, ни сейчас. То, что лесовики — помесь человека и зверя, так это как бы так и надо, а вот тигры… не-е-е… Ах! Ох! Ужас! Кошмар! И ведь лесовикам — никаких ограничений, живите как хотите, а тигр — к ногтю-ю! Да, как такое терпеть можно? Сволочи! — закончила уже вслух Эрис. Не любила она богиню Судьбы. Как хочет, так и крутит, вертихвостка! Никакого понятия о справедливости. Ну, где же логика? Лесовики — это нормально, а тигры — уже преступление. Ну, что ж это такое? Где справедливость?

Ладно, решила она про себя. Если возникла возможность освободить девочек, тем лучше. А уж, что в это вмешался еще один демиург — так еще лучше, дает надежду. Вообще-то, Эрис не одобряла демиургов. Еще когда демиург этого мира куда-то исчез, и в мире стало твориться черт-те что, у нее возникло стойкое отвращение к этим капризным всемогущим создателям миров. Как мужики, ей-ей. Наделают детей — и в кусты! Именно тогда оставшиеся без присмотра и возомнившие невесть что о себе боги стали выбирать любимчиков из людей-магов, и даже дали им кольцо посвящения, позволявшие преобразовать человека-мага в высшее полубожественное энергетическое существо. Именно преобразовывать. После процесса кольцо уже не нужно, маг и сам уже живет наполовину в материальном мире, наполовину в энергетическом. Одновременно, в мир полезла такая дрянь, что в пьяном кошмаре не привидится. Видать не только маги этим кольцом воспользовались. Но увы, деактивировать кольцо посвящения было уже невозможно. Ставшие слишком сильными и независимыми маги окружили его щитами и только избранные могли к нему близко подойти. Казалось, еще немного — и мир зальет волна психоделичных существ, прорывающихся в него через кольцо посвящения. Но пронесло.

Когда из дыры между мирами пришел демиург Шива, Эрис как и многие другие боги решили, что это — конец. Еще их собственный демиург, до того как плюнуть на этот мир, предупреждал о танце Шивы, в котором миры уничтожаются, равно как и о том, что кроме демиургов-создателей миров, есть и демиурги-разрушители, уборщики мусора. Разрушители тех миров, которые больше не должны существовать. Так что, сами понимаете, какие были настроения, когда пролезший в дырку между мирами назвался Шивой. На него даже покушения устраивали. Только вот организаторы покушений — не только маги, но и не очень умные боги — как-то быстро исчезли, а Шива совсем наоборот.

Эрис среди неумных богов не было. Наоборот, она чуть не возликовала от новости. Все, теперь вся эта мразь получит по заслугам! Она уже и сама была в отчаянии от того, что творилось вокруг, неспособная хоть как-то урезонить разбушевашихся от своего могущества магов, и их придурков-покровителей среди богов. Одно она знала твердо, мир без любви и справедливости не должен существовать, он должен быть разрушен. Если нет самой основы, ради которой мир существует, то пусть лучше не будет ничего, чем такая мерзость.

Так что, Эрис сама бросилась навстречу чужому демиургу предлагая свою помощь в уничтожении родного, но ставшего таким отвратительным мира. В иных случаях, такое поведение смертных сама не одобряла и наказывала, но тут-то и правда, сама не видела лучше выхода, чем стереть все долой, пусть и вместе с самой собой. «Пусть погибнет мир, но торжествует закон», как говорят законники. А закона и справедливости в этом мире уже не было. Так что уж лучше ничего, чем такая мерзость.

Шива помощь принял, правда предварительно подчинив себе идеалистичную молодую богиню. Просто предложил выбор, если со мной, то со мной во всем и до конца, решай сама. Только для Эрис, которая с горечью, но одобрением, видела близкий конец всего своего мира вместе с собой, это даже и не выбор был. Чего беречь свободу? Ее самой скоро не станет. Раз допустила такую срань, оно и к лучшему. Тоже виновата. Иначе несправедливо. Так что, и без подчинения, Эрис была готова идти с Шивой до конца, только до конца, пусть и близкого, лишь бы помочь этому восхитительному могущественному существу, которое пришло в ее мир навести порядок, пусть и такой страшной ценой.

Она даже не почуствовала разницы, когда подчинение включилось. Шива тогда аж крякнул от удивления, и попросил разрешения полного контроля ее сущности ненадолго, чтобы убедиться что все сработало. Что она, не задумываясь, разрешила. Хотя и страшно стало, когда вдруг почуствовала всю себя управляемой чем-то большим, огромным, непостижимым, жутким. Видеть она, конечно, не могла. Очень уж странно устроены демиурги. Вроде бы обычная энергетическая сущность, как правило человека, и материальное тело ему соответствует, ничего особенного. Только к энерегетической составляющей тянутся длинные нити откуда-то издалека, уходя за край мира и неведомо куда. И проследить невозможно, по краю такие энергетические мумбы-юмбы стоят, что через них только энергетический фарш пройдет, и то вряд ли. Вот эти-то энергетические нити демиурги и могли присоединить к кому угодно, хоть к человеку, хоть к богу, превращая тех в послушных марионеток. Справедливости ради надо сказать, что демиурги этим не злоупотребляли, использовали только небольшое время, и даже в тех редких случах, когда прибегали к этому, делали это обычно с согласия подчиняемых.

Вот так подчинили и ее, так что настоящую сущность Шивы она не видела, только управляющие импульсы приходящие неизвестно откуда по энергетическим нитям. Однако боги недаром боги, и могли по сложности приходящего сигнала оценивать энергетическую емкость создающего его существа. И то, что полилось в нее было больше мира. Её мира. Теперь она понимала, что иначе и быть не может, создатель мира и должен быть сложнее своего творения, по крайней мере для начала. Как и разрушитель.

Впрочем, ничем плохим для нее это не кончилось, наоборот, она стала значительно сильнее чем была, а ее чувство справедливости стало как-то глубже, тоньше, чувствительнее. Теперь она уже могла остановить уже занесенную руку, чтобы уничтожить какого мерзавца, если можно было сделать умнее. Скажем, оставить ему жизнь, но такую… Или использовать его как фигуру на шахматной доске, чтобы сделать что-то другое, важное. Эрис с усмешой вспомнила эксперимент с печатью Каина, приведшей к полной перестройке личности отвратительного преступника, и положило основание до сих пор процветающий людской империи на север от Аларии.

К счастью, с концом мира Эрис поторопилась. Оказывается, Шива и не такое видел. Эрис даже не решалась спросить что. Короче, он счел, что дела вовсе не так плохи. Для начала настучал богам по рукам и остальным выступающим частям тела, запретив им впредь вмешиваться напрямую в дела смертных. И правильно. Ничего хорошего из этого никогда не выходило. А кольцо посвящения вообще удивительным способом уничтожил, вместе с большинством магов-переростков. Заодно показав богам, как управлять миром, не вмешиваясь в него напрямую.

Выбрал молодого набирающего силу мага, подкинул ему еще силенок, и надоумил украсть кольцо посвящения, чтоб контролировать, кто из молодых магов получит могущество, а кто нет. А заодно подсказал, что штурмовать его никто не решится, поскольку если кольцо посвящения уничтожить, то от такого бубуха всю окрестность снесет, так что даже от высших иерархов ничего не останется, если они рядом будут. А рядом они будут, куда деваться, если штурм без них обречен?

Кстати, ни слова не соврал. Когда остальные маги, включая высших иерархов, все-таки пошли на штурм — «за идиотов и самоубийц не отвечаю», ответил пожав плечами Шива возмущенному магу, — и тот был вынужден применить последний самоубийственный довод, больше половины этих самых иерархов, оказавшихся в окрестности взрыва, и правда стерло как не было. Вместе с кольцом и самим магом. А потом уже мелюзга стала драться за оставшееся наследство, и друг друга повывела. Вот так и вышло, ни кольца посвящения, которое очевидно и было главной проблемой, ни полуэнергетических существ-магов. Правда, остался кошмарный ожог на планете — нынешние пустоши, да и уровень магии упал куда ниже оптимального, но пустоши еще оживут, а насчет магии тоже планы имелись.

Уйдя в воспоминания, Эрис даже не заметила как успокоилась, а заметив, развернулась и направилась в нужную сторону. Ага, а вот и они. Впереди по тропе топает десяток людей, этих придется усыпить на время разговора, а сзади два демиурга и две тигры… Нет, только одна тигра, вторая — лесовик. Один демиург — Михаэль, он после Шивы пришел. Ну, оно и понятно, недаром Михаэль Шиву профессором называл. Тут тоже так бывает, когда что сложное — так преподаватель, а то и декан-ректор какой магической академии разбирается, а как наведет порядок, оставляет студента или аспиранта приглядывать.

Интересно, а обе девочки активированные. Тигр не активировали с тех пор как освободили от их мерзкого создателя, а что женщин-лесовиков можно активировать, никто даже не знал. А ведь можно было бы предположить. Задумчиво, еще на подлете, Эрис проследила нити подчинения… Ну, да, можно было догадаться. Этот новый демиург времени не терял. Что интересно, одна — тигра, другая — лесовик, и ничего, никаких предпочтений, кажется к обеим хорошо относится. Даже очень хорошо, просканировав девочек, с усмешкой подумала она.

Кстати, а ведь это только богам нельзя напрямую вмешиваться, иначе и тиграм, и лесовикам давно бы включили их магические способности. Хорошее было бы дополнение в подьем магии в мире, но — нельзя. Эрис вспомнила на какие ухищрения пришлось пойти, и через какие испытания прогнать одну парочку, чтобы активировать магию в одной единственной тигре, не прибегая к прямому вмешательству. Да, тяжело это делать богам по правилам. А тут — демиург, ему никто не указ. Если такой же безбашенный как Михаэль, возможно скоро будет пополнение неслабых по нынешним временам магов. Это хорошо. И справедливо. Зачем им было давать способности к магии, если не давать пользоваться? Если уж давать, то по-честному.

Ладно, пора представляться, а главное, девочку проинструктировать насчет племянницы, решила Эрис, неспешно спускаясь на расправленных крыльях вниз. Заметили. Новенький раскрыв рот уставился на нее, а затем сказал, обращаясь к коллеге:

— Миха, я это не тр… — прервался он на полуслове, и добавил, — Ну, ты понял.

— А кто сам недавно серебряными крыльями махал? — ехидно поинтересовался Михаэль.

— Ну, разве что, если только с серебряными крыльями, — с сомнением согласился тот, уже внимательнее всматриваясь в меня. Интересно, а ему, кажется, нравится это мое тело. Мне всегда казалось, что я его очень красивым сделала, изящные изгибы кошачьего тела, благородный черный цвет, который как брилианты оттеняли стальные когти и светящиеся глаза. И вот, впервые кто-то воздал справедливость моему вкусу, подумала я, опускаясь на тропу и принимая человеческий вид.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Наконец-то дела стали складываться успешно и приятно. Мила утопала со своими стражниками в Верхние Мхи, Беру я отправил обратно в деревню, разговор с принцессой откладывался до после охоты, то есть до пока не надоест, поскольку охоту на демонов я определенно считал более важным делом, чем разговор с самодовольной девицей, да еще и локальная богиня справедливости, она же покровительница тигр, снизошла до визита, и вдолбила в голову Миле, что ее племянница должна оставаться тут и править лесовиками, кочками и мхами, и мешать ей в этом никак не следует. Так что, по-честному, мне может и делать ничего не придется. И мысль об этом определенно грела душу.

Выйдя из леса в обычную для пустошей полупустыню, я покосился на двойные михины мечи у него за спиной. Ну, и что мне теперь делать? Свои-то я давно посеял. Восстановить не проблема, но показательно.

— Мих, давай проверим, чем мы собираемся заниматься, — сказал я, шагая по дороге, — Наша задача изводить любых демонов в окрестности этих трех деревень, чтобы тут местность безопасная была. Причем преимущественно обычных мутантов, верно?

— Верно, — кивнул головой Миха, — Вот сейчас вылезем на простор, и в свободный поиск. Ты б мечи создал себе обратно, раз уж научился.

— Слушай, а на фига мечи? Может просто в драконов перекинемся? С воздуха и искать легче, и покрытие больше, и никаких искусственных железок не нужно…. А?

Миха задумался.

— Эх, не любишь ты благородного оружия, — вздохнул он, — Чему тебя только в юности учили?

— В смысле на военной кафедре в универе? Ракеты запускать. С ядреными головками. Средней дальности — ну, там, Западная Европа, Германия, Франция.

— Ну-ну, оно и видно, — хмыкнул он, — Ладно, летун, давай попробуем. Кидай схему.

Я тут же передал ему несколько вариантов, которые рассматривал раньше. Миха подумал, и превратился в классического черного ферритового дракона. Я же, не мудрствуя лукаво, воссоздал себе уже знакомую модель, только предпочтя когти и клыки из легированной титаном нержавейки. Нет, я понимаю, что тут на грани вопросов к дедушке Фрейду и его коллегам, но что уж тут поделать? Тянет мужиков к блестящим острым железкам!

Пара часов ушла на то, чтоб потренироваться в новых телах. Надо сказать, нетривиальный опыт, но к концу я уже вполне уверенно взлетал и садился, и больше не производил пышущих жаром воронок. Убедившись в своих навыках, мы взлетели и стали осматривать землю вокруг. Надо сказать, драконовый радар плюс возможность видеть в сети представляли просто уникальную систему. Любая сверхдержава в реальности за такую удавилась бы.

Очень скоро мы обнаружили стаю примерно в пятьдесят особей генетически измененных существ, прячущихся в небольшой роще вокруг родника.

«Давы, модифицированные собаки», — сообщил мне Миха, — «Ну и что ты теперь собираешься делать? Под кроны деревьев с такими крыльями лучше не соваться, а так они вряд ли вылезут. Рощу жечь не хочется, сразу предупреждаю.»

Вместо ответа я спокойно приземлился возле рощи метрах в двухстах. Если собаки, значит бросятся не раздумывая на любой движущийся обьект, хоть на слона. А слон ли, дракон ли, то моськам без разницы.

Моськи и правда кинулись на меня, а то, что сколько угодно генно-модифицированная органика ничего не может сделать с металлом — ну, извините, не повезло вам, ребята, решил я, и стал втоптывать в землю верткие создания.

«Мих, отсеки их от рощи», — обратился я за подмогой, — «Пока обратно не убежали.»

Миха приземлился между рощей и выскочившей на меня стаей и постарался не пустить назад тварей, пытавшихся бежать. В общем, со стаей мы разобрались.

Следующие несколько часов было заполнено втаптыванием тварей в землю, ловлей их с воздуха, и даже бреющими полетами над убегающими стаями кроликов-переростков размером с небольшую лошадь, и распарыванием их на куски выпущенными когтями. Под конец мы даже разделились за двумя убегающими стаями, и мой путь увел далеко в сторону. Я покрошил тварей, и поднявшись в воздух обнаружил, что потерялся. Нет, правда, в азарте как-то не следил, а тут даже поднявшись изрядно в воздух не видел даже следа леса — моего единственного серьезного ориентира.

«Миха!» — воззвал я в панике, — «Я кажется потерялся! Куда лететь-то?»

«Ну, Лёх, ты даешь…» — откликнулся Миха, — «Ты что, забыл, это ж потеряный мир? Я-то откуда знаю куда тебя занесло? Попробуй на бензоколонке спросить.»

Ладно, шутник, подумал я мрачно, справимся сами. И примерно прикинув направление, откуда я прилетел, направился туда на небольшой высоте, вглядываясь в окрестности. Скоро мне повезло, по тропе шел отряд предводительствуемый настоящими рыцарем на коне и в доспехах. Сам отряд был пешим, и в основном в кожаных доспехах с бляшками, и короткими мечами, но рыцарь был всамделишний. На коне, в латах, с мечом и еще какими-то железками, висящими на коне. Странно. Насколько я мог заметить, рыцарей тут вообще было немного, а уж на коне и в пустошах, и подавно. Тем не менее, попалась мне такая диковинка. И переломив инстинкт не дающий сильному полу спрашивать направление, я мягко — не зря тренировался — приземлился перед отрядом.

Отряд тут же сдал назад, но рыцарь, надо отдать должное, не испугался, не отступил, а наоборот выхватил моргенштерн — зубчатый шар на палочке, и размахивая им бросился на меня. Я даже представиться не успел, как чугунный шар влетел мне в зубы, а мое тело ловко поймало его и начало хрустеть лакомством. На вкус моргенштерн был ну просто шоколадный ферреро роше, обсыпанный ореховой крошкой. Да и ручка оказалась съедобная, и настоящего неплохого железа. Ну, да, металлорганика. Я не уверен, что у этого тела являлось источником энергии, хотя кадмий в крови настораживал. Подозреваю, какой-нибудь уран или плутоний вообще пошел бы на ура, как какое-нибудь шоколадное sundae, но и материал для регенерации тоже требовался. Так что все, что содержало металлы, было если не в десертах, то уж явно котировалось не хуже бифштекса. Причем, хоть и редко, но требовалось. Надо сказать, что аппетит по ходу дела так разыгрался, что от души насладившись конфеткой я не нашел ничего лучшего как умильно спросить:

— А у вас еще чего вкусного нет?

Опешивший от такой наглости рыцарь выхватил длинный двуручный меч и бросился с ним на меня. Перехватив эту зубочистку лапой, я выковырял из зубов вкуснейшие шипы моргенштерна, с наслаждением растер их языком и проглотил, а затем заел мечом, и только тут пришел в себя достаточно, чтобы вспомнить о манерах. Нет, тело еще косило глазом на латы, в которые был одет рыцарь, но, похоже, он в них уделался, что резко уменьшало вкусовые достоинства оных металлических изделий. А щит у него вообще был деревянный и только обитый металлическими полосами. Да и аппетит уже чуть-чуть успокоился, так сказать, заморил червячка.

— Покорнейше прошу простить меня за нецивилизованное поведение, уж слишком изысканным было ваше угощение. Не подскажет ли благородный рыцарь направление в сторону поселений Верхние Мхи, Три Кочки, или Священый Лес посреди пустошей.

Опешивший рыцарь махнул рукой в нужном мне направлении, после чего я изысканно поблагодарил его, раскланялся, расправил крылья, и направился куда послали, забыв о случайной встрече. Нет, я не ожидал точного азимута, но по крайней мере можно было ожидать, что пролетев немного и поднявшись достаточно высоко, я и сам смогу увидеть искомый лес, если не глазами, то хоть новоприобретенным радаром, что мне и было нужно. И правда, через десять минут я увидел лес. Рыцарь оказался отличным навигатором и ошибся всего градусов на десять в направлении. Скорректировав курс, я дал знать Михе, и двинулся в сторону темной массы на горизонте. Кадмий в крови явно зашкаливал, и развеселившись я во все луженое драконье горло запел старую песню: «А принцессы мне и даром не надо, чуду-юду я и так победю!»

* Дырт, столица Империи, мир забытый Афрой в комоде

Приют гадалки в предпортовом квартале столицы Аларии не отличался оригинальностью. Дом неизвестного портового богача как обычно имел две комнаты по фасаду на первом этаже, справа и слева от главного входа. Комнаты были не связанны с остальным домом, но имели независимый выход на улицу и обычно сдавались под мелкие магазинчики, лавки, мастерские или то, что через века от этой исторической эпохи и в другом мире назвали бы «быстрой едой» — продавцам пирожков, бутербродов, прочей выпечки, места, где можно быстро и не задерживаясь опрокинуть стаканчик пива или дешевого разогретого красного вина.

Гадалка занимала комнату справа от входа. Дверной проем без двери, каменный прилавок с плитой у входа — видимо, до гадалки лавку сдавали продавцу уличной снеди, — плюс занавеска в задней части комнаты, и стены с полками, заставленные снадобьями. Гадалка, как обычно все ее коллеги и делали, подрабатывала торговлей травами самого разного назначения, от оздоравливающих чаев до приворотных зельев и средств прерывания несвоевременной беременности. Последние, в силу наценки за приватность, скорее всего и составляли основной доход этой измочаленной жизнью сорокалетней женщины. Да и продавались, скорее всего, не хуже чем горячие пирожки.

Дырт сам не мог понять, что подвигло его на то, чтобы выслушать пророчества этой истощенной, с лицом скелета, и прядями седых волос женщиной. Но что-то в ее словах было убедительным.

— Остановись, воин, — прошептала она пронзительным трепетным голосом, слышным несмотря на ни на что на полулицы, — Тебя ждет великая судьба, готов ли ты услышать о ней?

— Ты чего брешешь, старая? — горько усмехнулся Дырт, совсем недавно вопрошавший на ту же тему жрецов богини судьбы и местного нищего пророка-авторитета, — Мне только что сказали, что после прикосновения богини судьбы мое будущее никому не видно.

— Это правда, — согласилась гадалка, — Но только до момента, когда боги дадут тебе все, что хотели. Хочешь ли ты знать, как выжить с их дарами, некоторые из которых будут весьма опасны?

— Ну, давай, старая, — вздохнул Дырт, отягощенный совсем другими мыслями.

— Когда боги тебе дадут все, что хотели, и когда ты не будешь знать, что делать с их дарами, ищи Короля-Дракона, — ответила женщина.

— Короля-Дракона?

— Короля-Дракона, в священном лесу посреди пустошей. Под его крылом ты найдешь то, что ищещь всю жизнь.

— Да ты что, вздурела, старая? Какой еще лес в пустошах? Там даже трава не растет! — возмутился Дырт.

— Семья твой суженой знает где это. Когда найдешь ее — спроси, — ответила гадалка.

Головокружение сбило внимание Дырта на мгновение, и он с изумлением обнаружил возле себя лавку с выпечкой и вином, вместо гадальщицы с травами.

— Пироги с зайчатиной, господин! — зазывающе кричал толстяк за каменным, глядящем на улицу прилавком, — Вы таких в жизнь не пробовали! Всего медяк за два! Или пирог с кружкой вина, господин! Всего за медяк!

Дырт взглянул на небо. Неужто так голову напекло, подумал он. Было еще рановато для вина, но шок был слишком силен. Бросив торговцу медяк, он одним махом выпил поданную кружку легкого красного подслащенного фруктовым соком вина, закусил куском пирога, и пошел по улице, дожевывая снедь. Уффф! Привидится же!

* Леди Эмилия, сестра главы Тайной Стражи Аларии, и.о. Королевы Верхних и Нижних Мхов и (номинально) Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Протопав до деревни с десятком деревенских остолопов, язык не поворачивается назвать их стражей, я отправила их пьянствовать… миль пардон, отдыхать, хотя и так понятно в чем этот «отдых» будет заключаться, а сама рванула к Изабель — молодой магессе приписанной к моей миссии, и не меньше меня страдающей от необходмости торчать в этом гребаном захолустье. А заодно и единственным человеком, кроме меня, представляющем в этом богами забытом уголке Аларию, поскольку больше сотрудников на скучную провинциальную пограничную проблему никто выделять не собирался. Ну, да, тигра всех порвет, магесса всех заколдует, какого рожна вам еще надо?

Слуги сказали, что мамзель магесса у себя. Иногда хочется языки повыдирать этим дурням, чтоб не коверкали слова, да бесполезно, еще в первые годы убедилась что выучить новые слова из более чем двух слогов местная деревенщина просто неспособна. Вздохнув, я поднялась наверх и вломилась в горницу, оставшуюся вакантной после побега племянницы, где и поселилась магесса. А чего такого? Не держать же коллегу и подругу в нижних комнатах для прислуги, когда тут чистая и уютная пустует. Молоденькая магесса, лет двадцати пяти, только-только закончившая академию, полулежала на кровати опираясь на локоть. Задравшаяся туника обнажила хорошей формы ноги до бедер, открытая книга лежит перед носом, а сама она наморщив лобик уставилась в точку примерно в метре перед собой, где в воздухе висела какая-то светящаяся кружевная салфетка. Еще и левой рукой будто себе помогает, будто крючком вяжет. Сама я вязать не умею, но няня в детстве часто так время коротала, сидя у моей кровати перед сном.

— Привет, Бель, — сказала я, войдя в комнату, — Кружева для платьев подбираешь?

— Нет, плетения учу, — поморщившись ответила она, и развеяла светящийся узор перед собой, — А ты-то откуда увидела?

— Так светилось же, — пожала плечами я.

Подруга внимательно всмотрелась в меня, и у нее удивленно поднялись брови:

— Пошли к тебе! — решительно сказала она, поднялась с кровати и направилась к двери.

Ко мне, так ко мне, пожала плечами я, и пошла за ней. Перешли в соседнюю горницу, прикрыли дверь, чтоб слуги не мешали.

— Снимай все и на кровать, осматривать тебя буду, — сказала Бель, — А ты пока рассказывай, что стряслось.

— Не знаю, с чего и начать, — задумалась я, выполняя указание, и в костюме Евы укладываясь на спину на кровать. Бель не просто магесса, она еще и врач. У нее целительская магия чуть ли не лучше всего получалась. Так что если говорит, значит есть чего осматривать. Хотя чего всполошилась?

— Ну, что ты сегодня делала, я по запаху чувствую, — усмехнулась подруга, — Ты догадываешься, чем тебе грозит, шер ами, если выплывет, что ты свободного мужчину подчинила?

— А я не подчиняла. Совсем наоборот вышло.

— Ага, вышел из леса заросший мужик и изнасиловал бедную беззащитную тигру.

— Ты будешь смеяться, но примерно так и было. Только не заросший, так, чуть-чуть лохматый, — особенно после того как мы с ним по траве покатались, добавила я мысленно.

— А ты, конечно, отбивалась изо всех сил, но он тебя одолел, — иронично добавила Бель, делая пассы руками надо мной, концентрируясь в районах головы и живота.

— Именно так, — ответила я честно, — Я вообще его убить хотела, он — как минимум повязать меня, а может тоже прибить. Одолел меня за минуту, я даже не поняла как. Уже с жизнью прощалась, и тут чувствую, что он меня хочет. И в самой желание поднялось, и чувствую он это желание тоже чувствует, и его это еще больше заводит, и тут же ко мне возвращается. В общем, потеряла север, а как он руки отпустил, я штаны на нем порвала, а остальное он сам сделал.

Бель даже пассы перестала делать. Села на стул и уставилась на меня как на какой-то музейный раритет, будто в первый раз видит.

— Эмпатическая петля, — потрясенно сообщила, наконец, Бель, — Я о таком только в теории слышала. Мы в последний год на семинаре рассматривали причины, почему не может быть мужчин-тигр. Одна из теорий была что во время любви, если у обоих партнеров эмпатия, чувство ходит по кругу между ними и так усиливается, что должно выжигать мозг. А наш препод доказывал, что мы ничего не смыслим, и такого просто не может случиться. Даже мужчину-эмпата искал, чтобы с тигрой проверить.

— Нашел?

— Смеешься? Даже если бы и нашел, эмпаты — люди чуткие, а вы сразу шипеть начинаете. Так что там только знакомый цикл мог образоваться — когда он боится, а вы на него за это злитесь. Сама понимаешь, такая эмпатическая петля точно отрыванием головы закончится. Да и нет дураков, к вам в обьятия лезть, хоть и для науки. Как же ты уцелела, мон шер?

— Не знаю, — удивилась я, — Видимо не знала, что от счастья можно помереть, вот и не стала. Правда, сознание от удовольствия оба раза теряла.

— Ну, конечно, — с некоторой завистью кивнула Бель, — При потере сознания, петля разрушалась, а там его страсть, оставшаяся без подпитки, уже ничему не грозила. Надо же, эмпат и не боится вас. Так что, теперь можно поздравить тебя с приобретением? Он же наверняка привязался к тебе с такими эмоциями.

— Знаешь, не думаю, — мотнула головой я, — Он меня как ни в чем ни бывало обратно отправил, а сам по своим делам куда-то пошел.

— Ну-ну, шер ами… И ты послушалась?

— Сама удивляюсь. Такое чувство, что любое его слово готова выполнить. Не слыхала ничего такого?

— Ну, разве что какие ментальные заклинания, — с сомнением ответила Бель, — Вот только они на вас не действуют. Так что не знаю что и подумать. Но если у него привязанности не возникает, то повезло тебе. Хотела бы я на него взглянуть…

— Мой, — это я сказала? Сама удивилась, и тут же поправилась, — Хотя племяшка кажется его первой оприходовала. Но думаю, не будет жадничать, поделится с тетей.

Говорю, и сама не верю. Мы, тигры, жуткие собственницы, ни за что своего мужчину не отдадим. Это Бель хорошо, она — человек, выбирай кого понравится. Ей можно и покапризничать. А у нас с поиском партнера туго. Так что уже в кровь впиталось — на чужой каравай рот не разевай. Ох, плохо на меня Лех влияет, уже думаю как у родной племянницы ее добычу оттяпать, или хотя бы присоседиться. Хотя, это еще кто тут добыча?

— Там вокруг него еще какая-то лесовичка вертелась и глядела на него преданными собачьими глазами, — вспомнила я.

— Не нравится мне все это, мон шер, — поморщилась Бель, — Ладно, одевайся. Есть во всем этом и хорошая сторона. У тебя способности к магии открылись.

— Как??? — ошарашенно спросила я, — У тигр магии не бывает.

— А я знаю? Чего я тебя обследовать потащила? Ты ж войдя в мою комнату магический узор увидела, даже энергией не насыщенный. Такое даже способные к магии только после начального обучения и тренировок могут, а ты зашла и спрашиваешь, чего, кружева выбираешь? Представляешь как я удивилась?

Я поднялась с кровати, бросила тунику в грязное белье, вытащила свежую и начала ее надевать. Так ты еще и подарков мне навалил, Лех. И ведь даже не упомянул. Нет, грех жаловаться, магические способности — это вполне комильфо, только вот что ты захочешь в ответ…

— К слову, — продолжала щебетать Бель, — У тебя не просто магические способности, а очень хорошие магические способности. Тебя сейчас в академию даже по общему конкрусу мгновенно бы взяли с королевской стипендией. Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, шер ами, — кивнула головой я, — Наше сидение в Верхних Мхах подошло к концу. Никто не позволит тигре с магическими способностями тратить время на личные дела. Видимо придется все-таки усадить племяшку на трон мхов и кочек.

— Что, решила обменять трон на стоящего мужика? — улыбнулась Бель, и тут же посмурнела, — Только темный он какой-то, в смысле, непонятный. Нет, пока что ты невообразимо выиграла, но ты подумала, какой силой надо обладать, чтоб такое учудить, и даже не заметить?

Еще бы не подумала, еще как подумала. У северных варваров есть хорошая пословица, по сеньке ли шапка? Впрочем, не будем делить шкуру неубитого медведя. Еще есть племяшка, которая вряд ли от него откажется, и эта лесовичка, да и сам Лех как-то незаметно, чтобы воспринял меня серьезно. Вот ведь жизнь, найдешь хорошего мужика, а он — занят. Впрочем, магические способности — это тоже немало. Ой, как немало. Хороший подарок. Сейчас долг номер один перед сестрами, использовать эти способности в полную меру.

— Ты еще самого главного не знаешь, — сказала я, вынырнув из размышлений, — На пути назад мне явилась Эрис с собственной персоной и приказала, чтобы племянницу посадили тут на трон и не мешали.

— А тебе поверят? — усомнилась Бель, — Отпустить тигру на свободу — такого еще не бывало. Кланы скорее удавятся, чем допустят прецедент.

— Эрис сказала, что все жрецы будут в курсе, подтвердят. А Лех сказал, что и Ренна того же желает. А с ней вообще никто спорить не осмелится. К тому же может удастся оформить это все как службу Аларии, если какая стерва из кланов не вмешается. Впрочем, вмешается — ей же хуже. Сама и будет с Эрис разбираться. Или с Ренной.

— Ой, все равно не верю я, что все так просто обойдется, — хмыкнула Бель, — Впрочем, это ничего не меняет. Собирайся в путь, шер ами, с Аштар лучше тебе обьясняться. А я уж так и быть, на троне посижу за тебя последние денечки.

Никто и не знал, что мы с Бель по очереди на троне сидели. А что, мне одной мучаться? Тем более, за всеми этими платками да платьем на перу птицы Ых все равно один только нос торчит, так что никто и не разберет. К слову, в тот вечер как раз Бель там сидела, когда охотника Мику на отвлекающий маневр нанимала. Только я Леху этого не стала говорить. Последнее дело оправдываться да извиняться. Если сам простит, значит простит, а извиняться женщинам, как я слышала, для здоровья вредно.

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Чуть поостыв, я подобрала книгу, и попыталась вернуться к чтению. Не вышло. Мысли лезли в голову и мешали сосредоточиться. Неужели он правду говорил, и тигры могут владеть магией? Может и я могла бы? Это ж как сказка. Мать еще в детстве мне обьяснила, что тигры магией не владеют, но и Лех похоже знает, что говорит. Она же, мать, и научила меня чувствовать, когда врут, когда правду говорят. Лех не врал. Вспомнились, детские игры с детьми лесовиков.

— Пуф! — закричала Тера, еще восьмилетняя девчонка-сорванец, направляя корявую палку, изображавшую посох мага, на первое из нескольких соломенных чучел, подготовленных для тренировок воинов, — Командир, я сожгла мага противников огненным шаром! Противник лишен магической поддержки.

— Вперед, орлы, — завопил Пронька, десятилетний племянник нома Дамьяна, который сегодня выступал в роли командира боевой скиллы, — Зададим им перца! Магесса нас прикроет!

И стайка малышни с палками наперевес бросилась уничтожать соломенного противника. Не на самом деле, конечно, так стукнуть раз-другой и гордо прокричать: «Этот готов, командир!» А то ведь если и правда распотрошить, то потом придется эти чучела заново собирать. Взрослым ведь не понравится, что нужные вещи испортили. На них настоящие воины в стрельбе тренируются.

А уж потом, гордый Пронька подходил к ней и рапортовал:

— Ваше Магичество, враг разбит наголову!

А Тера доставала из ножен на поясе кинжал — мать с детства приучала ее обращаться с оружием — и положив плашмя на плечо, провозглашала:

— За славную победу, дарую тебе рыцарское достоинство и имя, сэр Пронька!

Нет, дарования Имени, конечно, не происходило, и детские прозвища лесовиков не становились их именами, но отчего ж не помечтать детишкам в своих играх? Тера встряхнула головой, отвлекаясь от воспоминаний.

Дверь открылась и в нее заглянул ном Дамьян:

— Домина, нома Бера вернулась. Желаете с ней поговорить?

— Да, пусть заходит.

Ном Дамьян исчез, а в дверь протиснулась смущенная девица. «Знает, кошка, чье мясо сьела», — недовольно подумала Тера, — «Стерва пронырливая!»

— Ну, садись, рассказывай — приказала я номе.

Та, чуть сгорбившись, присела на краешек лавки.

— О чем, Ваше Высочество? Я даже не знаю с чего начать.

— Обо всем, — ответила я просто, взяв бокал, и пододвинув другой, полный вина, к девице, — Сначала выпей бокал, а потом начни с начала, как его встретила. Захочешь еще, бери еду, наливай….

— Спасибо, Ваше Высочество, — начала нома, схватив как приказано бокал, и опустошив его до дна, а затем продолжила, — Ну, ждать я не ждала, сами знаете, Ваше Высочество. Хоть и племянница я нома Дамьяна, а и я должна дежурить по дому гостей. Только какие гости? У нас же гостей и не бывает совсем. Последние три года назад были. Но правила такие, каждый день бернинка должна дежурить в доме гостей, и если будут таковые, взять их семя, чтобы род лесовиков не вырождался. Если гости захотят, конечно, но то позор будет, если не захотят. Решат совсем неказистая девка, даже гостей не привлекла. А не будет гостей, переночевала в доме и свободна пока опять очередь не настанет иль замуж не выйдешь. Сами понимаете, никто из девушек не восторге от обычая, но что поделать. Если для рода надо, значит так тому и быть. Думала, так и будет, как всегда, просижу в доме ночь, а утром домой. Ан, нет, вдруг входит дядя и гостя с собою приводит. Да еще и прямо говорит, чтобы все было. Дядя дурного не насоветует, да только гость нелюдим оказался. Поблагодарил, что сапоги помогла снять и ноги вымыла — ну, так это простое гостеприимство требует, но ни рук не стал распускать, ни с разговорами неприличными приставать. Я раз намекнула, другой, потом пошла за печку спать, раз такой непонятливый. А он все вертится и вертится, и заснуть не может. Тут я задумалась, надо все-таки еще раз попробовать. А то ведь позор. Ну, скользнула к нему в постель, мол, не помочь ли вам заснуть, а он — вы не поверите, Ваше Высочество, — где только такие водятся? Спрашивает, а ты не забеременнеешь? Заботливо так. Пришлось обьяснять, что это только хорошо. Поверил, тут все и случилось. А потом лежим вместе, и так тепло с ним, уютно, как зимой меду поесть и одеялом с головой укрыться. Хорошо, так хорошо, словами не рассказать. А он не унимается. Спрашивает, а что, бернинка, так тебя и зовут? Я ему и обьяснила, что имени у меня нет и быть не может. А он так спокойно, ну, хорошо, буду тебя Берой звать. Я ему, нельзя такое имя давать, богиня обидится, а он, давай-ка лучше еще раз. И тут так на меня накатило… я даже не помню, когда он закончил, уже без чувств была. А очнулась, и знаю, я — нома Бера, меня так хозяин назвал, и верна я ему буду до самой смерти, и дети мои, и внуки. Его внуки, — зардевшись добавила девушка.

Я аж головой встряхнула, которая закружилась от одного описания. Ну, Лех, ну, кобель, только подожди, доберусь я до тебя! Хотела зарычать, да как-то дыхание перехватило после такого.

— Ну, рассказывай, что еще.

— А в общем, больше и нечего рассказывать, — ответила нома, — Да, Лех сказал, что мне надо к людям, в академию, магии учиться.

— Погоди, у лесовиков магии вроде нету, нет?

— А Лех сказал, у меня теперь есть. Да я и сама теперь чувствую!

Да что ж это такое? Это что, Лех теперь магию так направо и налево раздает? А эта нахалка мне в лицо тычет, будто не знает, что для нас, тигр, это больная тема. Ну, не дал нам этого наш мерзавец-создатель, что, удавиться теперь?

— И что, теперь твоя принцесса тебе побоку? — поинтересовалась я, зло прищурившись.

— Что Вы, Ваше Высочество, — воскликнула девушка вполне искренее, прижав руки к груди. Очень неплохой груди, чтобы чужих мужиков соблазнять. Ну, то есть, вообще мужиков, ну, вы поняли. А нахалка тем временем продолжила, — Как же можно, если полрода под вашими именами ходят, и дядя мой родной тоже. Только, сами понимаете, давший имя — дороже. Но вы ведь это так не оставите? — почти с надеждой вдруг спросила она.

— Как это не оставлю? — удивилась я, — А что я могу сделать?

— Как что, понятно, — ответила нома, как что-то само собой разумеещееся, — Если хозяин что или кого пуще жизни хранит, то и нам так положено. А кого он пуще жизни хранить будет, как не свою жену законную и детей ее?

— Че-е-его? — медленно с растяжкой спросила я. И эта туда же???

— Так ведь как, Ваше Высочество, — смутилась нома, — Мы ж с детских лет росли и знали, что вырастете вы и выберете самого-самого, лучшего-лучшего, так чтоб остальные только мечтать могли… — закончила она, смутившись, что сама мечтами явно не ограничилась.

— И этот — лучший??? — хмыкнула я.

Нома только радостно головой покивала, глядя на меня восторженными умиленными глазами.

Гр-р-р-р!

* Леди Эмилия, сестра главы Тайной Стражи Аларии, и.о. Королевы Верхних и Нижних Мхов и (номинально) Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Жизнь не всегда поворачивается к вам самыми привлекательными частями. Вот как сейчас, когда она решила продемонстрировать мне чуть ли не вымазанный в навозе коровий хвост. В буквальном смысле этого слова, отрезанный и засушенный коровий хвост висел в центре моего внимания. Вокруг просторная сухая пещера, с небольшими дырками в потолке, через которые немного света идет. Явно из таких, промытых давным давно весенним половодьем в рыжих известняковых породах. На шее ошейник, сама за руки, за ноги надежно пристегнута железными обручами к большому плоскому черному камню. Явно к жертвеннику. Причем с разведенными ногами и голая. Не считая ошейника и обручей, само собой. Почему-то у всех этих извращенцев содрать одежду с женщины — первое удовольствие. Подозреваю, что большая часть темных тайных искусств была развита именно потому, что женщины на этих уродов в юности внимания не обращали. Причем заслуженно. Я бы тоже не обратила.

А ведь ехала, никому не мешала. Тупиц-стражников даже брать с собой не стала, толку от них… Разбойники встретятся, сама разберусь, а стражники только мешать будут. В общем взяла я пару лошадей, одну под седло, другую заводную и для груза, и спокойно отправилась в столицу, разбираться с делами. А дела, надо сказать серьезные. Как-то надо племяшку на троне оставить, чтобы власти не возмущались, потому как иначе будет возмущаться Эрис, и тогда уж никому мало не покажется. А еще со своими новыми магическими способностями разобраться. Тоже не фунт изюму. Предсказать, как отреагируют кланы на магические способности тигры, даже представить не могу. Одно точно — безо всякого энтузиазма. Они и так считают, что тигры слишком много воли и власти имеют. И все из-за Леха. Мужчина он, между прочим, о-ля-ля! С таким бы жить и радоваться, а вот ведь, долг ведет, труба зовет… В общем, задумалась по дороге. А потом смотрю, уже больше не еду, и сознание чуть не теряю. Причем отнюдь не от мыслей о Лехе. Магия какая-то поганая, которую я теперь уже чувствовать могу. А очнулась уже здесь, прикованная на плоском черном камне. Вот и дорешала проблемы.

Раздался бряк склянок, я скосила глаза и в поле зрения появилась фигура в черной робе с капюшоном. Это у них вроде униформы такой, навидалась в свое время, когда в Тайной Страже этих гаденышей давили. Почему-то они считают, что черный цвет какой-то жуткий, должен страх навевать. Чушь какая. Хорошее черное платье так фигуру оттеняет, что отнюдь не страх вызывает. Впрочем, то — хорошее платье, да на красивой женщине, а эта бесформенная роба и правда кошмар, не во всяком плохом сне привидится. Такое только на голое тело надевать, для пущего контраста, когда скинешь с себя, да и то, если уверена, что скидывать твердо намерена. Некромант, а это был несомненно представитель именно этого поганого учения, повернулся и заметил, что я очнулась. Да, красивой женщиной его тоже никак не назовешь, как и вообще ничем красивым. Тоже мне некромант, доходяга, самого от зомби не сразу отличишь — тощий, глаза горят, под глазами круги — не то алкоголик, не то почки кровь на завтрак плохо переносят.

— Будешь говорить — умрешь легко, — сообщил мне псевдозомби.

Вот это я понимаю, сразу к делу, никаких ухаживаний. Что ж, я тоже так умею:

— На ответную любезность не рассчитывай.

— Так мы упрямимся? — с растяжкой произнес некромант.

— Сам же просил говорить.

— Что с Селимом случилось? — доходяга решил перейти к делу.

— Додуэлировался Селим. Хотел кого-то прирезать, но Ренна иначе распорядилась, — ответила машинально, и тут же спохватилась, — А тебе-то какое дело до Селима?

— Собрат он мне был, по тайному искусству, — так же машинально ответил некромант, — Ничего не понимаю, он же магистр Высшей Ступени, ему даже нож в сердце ничего сделать не мог. Отлежался бы и поднялся уже давно.

— Так они, пока дрались, сеновал подожгли, придурки, — пояснила я, — Можно сказать, сгорел на работе твой собрат.

— Да, это все обьясняет, — согласился мерзавец, — Надо же, какая глупая смерть. Он перед этим сигнал послал, «Хорошая добыча в моем месте.» Я как тебя увидел, подумал, вот она. Тигра да с магическими способностями, это ж сколько жизненной энергии должно быть. Не всякий магистр потянет, разве что архимага выпить. Только архимага не выпьешь, а необученная тигра — совсем другое дело, — пояснил он, указывая рукой на удерживающие меня обручи. И тут же добавил задумчиво, — Так значит он не тебя имел в виду, что-то повкуснее нашел? С кем он дрался?

Ну, да, как же, так и сдала я тебе Леха!

— А я почем знаю! Мало какого сброда при дворе шатается, всех упомнить — головы не хватит. А когда расследование начали, не то что от Селима и его противника, от сеновала с забором даже пепла не осталось. А пепел я допрашивать не умею. Кстати, учти, если хочешь какие тайны сохранить.

— Грубишь, грубишь, — разочарованным и почти ласковым, не обещающим ничего хорошего голосом, констатировал некромант, — Так ты и есть королева этого захолустья?

— Что, на место короля метишь? Зря, ты не в моем вкусе.

— Это легко поправить, — уверил некромант, и пояснил, — Не меня, твой вкус, само собой. Но все-таки, что же он нашел вкуснее тигры с магическими способностями? Да и тигра с магией — нонсенс, не бывало такого. Или…

С этими словами урод отвернулся к столу и начал яростно листать какой-то древний талмуд. Пыль аж до меня долетала, чуть не чихнула. Минут десять раздавалось шипящее бормотание под шелест страниц. Наконец, он оставил букинистику в покое и развернулся ко мне с горящим торжествующим взглядом. Не, точно зомби какой-то…

— Знаешь, не буду я тебя до конца выпивать, — сообщил жизнерадостно некромант, — Мне и допросить тебя как следует надо, да и деревеньки твои мне пригодятся. Понял я что Селим нашел и почему так первым попользоваться торопился. Я бы тоже не удержался. Короче, сделаю я из тебя лучше королеву вампиров, и пошлю обратно на трон. Вот только душу выпью, а тело, еще живое, чуть подправлю и себе подчиню. Народу в твоих деревнях много, будешь посылать ко мне по мере надобности…

Тут мне поплохело. Вы можете удивиться, а что это я вообще такая вся веселая? А это у нас, тигр, так страх проявляется, как агрессия и кураж. Чем хуже, тем лучше, опасность пьянит почище вина, и без похмелья, если голову на плечах удается сохранить. Если не удастся — тем более. Да и что делать? Звать на помощь? Так кто услышит? И вообще, мы с детства приучены только на себя полагаться, ну, разве что на сестер. В любом случае, это — эмоции, а сознанием мы отлично понимаем, когда дела плохи. Да и никакой кураж от железных оков не поможет.

— К слову, — не унимался некромант, с какой-то скабрезной улыбочкой, — Есть более одного способа создать королеву вампиров, некоторые очень приятно начинаются. Такой и выберем. Собственно, он ничем не отличается от метода без этого приятного вступления, но зачем упускать возможность сделать себе небольшой подарок?

И начал стаскивать с себя робу. Боги, он и правда под ней голый! Совсем захирела некромантия, слава богам, никаких доходов не приносит, в обносках адепты ходят. Встал голый, опустил руку себе между ног и уставился на меня. Да, уж, с таким обвислым хозяйством… Хорошо, что некромантская диета плохо на общение с женским полом влияет, время до начала превращения меня в королеву вампиров есть. Вот только как им воспользоваться, чтоб сбежать? Эх, Лех, Лех, из-за тебя оказывается влипла. Где же ты, когда нужен? Я закрыла глаза и попыталась на мгновенье расслабиться и вызвать последнее приятное воспоминание моей жизни, там, на прогалине. Сама не знаю почему, к побегу вроде отношения иметь не должно.

«Да, слышу я, слышу», — раздался вдруг в голове голос Леха, — «Что стряслось?»

«Что, что?» — возмутилась я, — «Я из-за тебя тут прикованная к жертвеннику на цепях вишу, а придурковатый некромант меня попользовать собирается, прежде чем превращать в королеву вампиров!»

«Так, расслабься, мне нужно твоими глазами посмотреть», — сообщил мне Лех.

Легко сказать, расслабься, в таком-то положении. И так по-хозяйски говорит, будто право имеет. Ни одна тигра от мужика такого не снесла бы. Хотя и приятно. Ой, глянь, и правда расслабилась, стоило ему приказать. Странное ощущение, будто кто другой твоими глазами смотрит.

«Так, Мила, а теперь придется расслабиться еще сильнее», — сказал Лех через мгновенье, — «Ты уж извини, но придется мне контроль над твоим телом взять, чтобы из этого выпутаться.»

Как сказал, так и накатил расслабон, ну просто над своим телом витаю и как со стороны смотрю. А может тело выросло, поскольку услышала как стальные обручи лопаются, да ошейник в стороны брызнул. Теперь пещеру чуть не с потолка обозреваю. А смотреть есть на что.

Во-первых, некромяг оказывается времени не терял, и любуясь мною таки сумел чуть-чуть взбодрить свое достоинство. Тем занятнее было следить как это достоинство обратно опадает, пока его хозяин с круглыми глазами отступает назад. Выдох синего пламени, и неудавшийся любовник опадает пеплом вместе со своим лабораторным столом, химической посудой и всякой дрянью, в ней содержавшейся. А-а, так вот как Лех с Селимом справился… Вообще-то, его стиль общения с невежливыми ухажерами мне нравится. Интересно, когда я научусь магии, смогу вот так же?

Хотя что-то кроме пепла осталось. Светится в воздухе. Бронированной когтистой лапой — жуть, это что, и правда я??? — хватаю этот светящийся узор и начинаю раздирать его на ниточки. Кусок узора отдираю и забираю себе, а потом в воздухе появляется нечто полупрозрачное. Не то медуза, не то осьминожек. У нас благо столица морская, так что видела, ловят таких. Гадость страшная, но некоторые деликатесом считают. Осьминожек повисел в воздухе, потом сожрал светящийся узор в моих лапах, разделился на двух осьминожков, и оба тут же улетели по своим делам.

Тут опять раздается голос Леха в голове: «Мил, теперь рассказывай, как ты тут очутилась?»

Ну, рассказала, что в столицу ехала, напал этот маг, усыпил, и все остальное, сколько вспомнить могла.

«Мила, у тебя среди вещей что нужное было?»

«Ну, платье мое, не хотелось бы в столицу голой являться, денег немного на дорогу, и лошади, конечно, чтоб не слишком долго плестись.»

«Понятно», — отвечает Лех, — «Лошадей твоих уже, увы, нет, некромант их зомби скормил, которые его убежище охраняют. С платьем разберемся. А деньги только на дорогу нужны?»

«Да», — говорю, — «Дома у меня свои есть. Хотя надо пошлину на входе в город платить. Впрочем, я им клыки покажу, обойдется и без пошлины. С тигр на службе не положено пошлину брать.»

«Ну, мелочь на пошлину подкину. Тогда не против если я тебя до вашей столицы подброшу? Чего зря ноги сбивать?»

«Давай!» — согласилась я. Не знаю, с чего таким доверием воспылала? Хотя, только что меня от некроманта спас, так что если бы вместо столицы предложил провести с ним ночь… другую… третью… Ладно, мечты, мечты.

По-прежнему как во сне и очевидно под контролем Леха, вышла из удивительно низкой и узкой пещеры и, расправив серебряные крылья, взлетела… Аж, ветер в ушах свистит. Или что там у меня сейчас. Нет, не мгновенно. Часа четыре летели. Сели чуть в стороне от столичных ворот, даже странно, никто и внимания не обратил. И тут гляжу, становлюсь сама собой. Сначала голой, потом вдруг на ногах появляются добротные дорожные сапожки, тело прикрывает туника, и даже с поясом, а на поясе привычный нож и кошель. Все как в сказочном сне. И вдруг резко прихожу в себя.

Нет, и правда, стою рядом с воротами в столицу. Заснула, что ли в дороге. И сон-то какой паршивый… хотя окончание хорошее. Ой, а куда это конь делся? Оглядываю себя. На ногах сапожки, точно как в этом сне, туника опять же. На поясе мой нож и кошель болтаются. Тяжеловат, чего-то кошель. Открываю и растерянно таращюсь на золотые кругляши. О-ля-ля! Это у Леха мелочью называется?

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Не успел приземлиться возле Михи и принять человеческий вид, чтобы отправиться пешком обратно к деревню, как почуствовал Зов. Даже не понял сначала, что это. Потом вгляделся в свою сетевую структуру, и увидел что котенок Милы проснулся и изо всех сил когтит кармашек для него отведенный. Интересно, а ведь эти нити подчинения можно и для связи использовать, сообразил я. Сконцентрировался, все-таки в первый раз делаю, и послал мысль…

«Да, слышу я, слышу», — отправил я по нити управления, — «Что стряслось?»

И, как ни странно, тут же пришел ответ:

«Что, что? Я из-за тебя тут прикованная к жертвеннику на цепях вишу, а придурковатый некромант меня попользовать собирается, прежде чем превращать в королеву вампиров!»

Куда ж то девочка вляпалась? Так, а не могу ли я через нить с ней не только связываться, но и что-то большее делать? Сконцентрировавшись, я скользнул по нити и с изумлением обнаружил себя в женском теле, прикованном к черному плоскому жертвенному камню. Ну, ёма-ё!

«Так, расслабься, мне нужно твоими глазами посмотреть», — сообщил я Миле и стал смотреть. Передо мной голый тощий мужик, пытается что-то сделать со своими гениталиями. Если честно, очень не хочется узнавать что. На кресле висит черная мантия. За ним стол с химической посудой и склянкой с той самой зеленой мерзостью, которой чуть меня из этого мира не изгнали недавно. Так вот оно-о что… Это оказывается некромант был! Жаль ту сволочь не смог словить. Ладно, и эта сойдет.

«Так, Мила, а теперь придется расслабиться еще сильнее», — обьясняю я женщине, — «Ты уж извини, но придется мне контроль над твоим телом взять, чтобы из этого выпутаться.»

И беру. Прежде всего, в этом женском теле тут ничего не светит. Сожрет и не подавится. А сначала, сами понимаете, что сделает. Так что надо превращаться в дракона. Можно и во что-то полегче, но этого я еще не умею, так что нечего привередничать. И так непросто. Я ведь сам почему могу легко превращаться в дракона? Потому что мне по фигу, кем быть в сетевой реальности — это все равно образ, который создает моя реальная личность, как у актера, маска. А у девочки этого нет, ее душа в сетевой реальности Теи — это и есть она сама. Ее не сменишь легким жестом. То есть, сменить-то можно, да только не она это после этого будет. Так что первым делом оборачиваем эту ее драгоценую душу собой, как полотенцем или там, махровым халатом, что не мешала, и чтобы ей опасности не было. А тем временем, вместо нее проецируем знакомого ящера… Так, узлы моделирования подхватили новый образ и передали на визуализацию. Стальные обручи на ногах и руках лопнули как ниточки, заколдованый ошейник брызнул россыпью кристаллов, на которых держалось заклинание, голова на тонкой длинной шее привычно вознеслась к потолку. И так же привычно дохнул синим драконьим пламенем, отключающим узлы Теи… только и успел подкорретировать, и пройтись драконьим дыханием еще и по лабораторному столу с зеленой слизью. Нечего ее в мир выпускать.

Так, Мила свободна, хотя и немного не в себе, в буквальном смысле этого слова, некромант испепелен, что еще? Погодь, некромант? Это та мерзость, которую профессор в F79 чистил? Не, такое нельзя отпускать. Я протянл когтистые лапы и сграбастал, уже готовую улететь душу некроманта, если ее можно так назвать. Интересно, прошлый раз воображаемыми руками хватал, а тут и реальные лапы дракона сработали. Так, самосознание мне неинтересно, воспоминания детства тоже, засрал ты их, друг ситный, ага, а вот и некромантия. Вот это-то нам и надо. Создал уже знакомого спрутика, и аккуратно стал переносить на него узор некромантии. Дело ответственное. Перенесешь слишом много, будет спрутик слишком избирательным, много подонков без внимания оставит, а возьмешь слишком мало в качестве образца, может невинных людей загубить. Та что, осторожно надо. Кажется, выбрал правильный маркер, теперь пусть летит. Нет, стоп, надо взглянуть, а вдруг в этой мусорной куче что полезное обнаружится. Как-никак, маг высшего круга, если я правильно понял… Точно, вот в стороне лежат магические навыки, которые он еще до увлечения некромантией набрал. Давай-ка скопируем, пригодятся. А вот теперь и спрутика можно выпускать. Спрутик, конечно, немедленно сожрал душу некроманта, разможился на двое, и усвистал искать собратьев колдуна по искусству. Ну, что ж, удачи! Если за неделю найдет, сожрет и снова размножится. Если нет развеется. В общем, не завидую я некромантам в этом мире.

Ну, с делами разобрались. Кстати, приживим-ка только что добытые знания по магии Миле, а то способности есть, и это хорошо, но ведь ими еще и владеть надо. А теперь можно Милу и подробнее спросить, что же она тут делала. Спрашиваю. Оказывается в столицу Аларии намылилась с докладом. Да-а… И что же делать? Одежду ее искать — пустое дело, голой спасенную протеже отпускать не хочется, да и со сроками не очень. Коней давно зомби-охранники слопали, а пешком она ой, как не скоро до столицы доберется. Предложил ей полетать. Согласилась. В общем, через четыре часа, в своем теле я как раз к деревне лесовиков подходил (сам не заметил, как стал называть это тело своим…), дракон приземлился у стен столицы Аларии. Я спешно вернул Миле ее тело и контроль над ним, прямо перед этим добавил одежду, обувь, кошелек с деньгами. Последнее, кстати, было самым трудным. Серебрушки, которые я скопировал у слуги, скорее всего были неинтересны такой столичной штучке, которой являлась Мила. Значит нужно золото, а образцов золотых монет у меня, увы, не было. Хорошо успел перехватить образ золотой монеты на столе у некроманта. Перед тем как в пепел его превратил. Вот их-то размножил и набил кошелек, на поясе Милы. Ну… удачи, тебе!

* Алексель

В избушке номер 13 мы как раз разлили чай и приступили к разговору. Этим вечером у нас в гостях был профессор, который как ни странно не стал возмущаться насчет чая или настаивать на своем сорте нектара. Мы погасили почти весь свет, и сидели вокруг столика, освещаемого пламенем камина и луной, светящей сквозь большие окна как напрямую, так и отсветами, и лунной дорожкой от океана. Аля сидела в кресле с прямой спиной, отпивая мелкими глотками из чашки и задумчиво смотря на меня. Укантропупыч же наоборот развалился, чуть не растекся в кресле и, не очень обращая внимания на чай, любовался на огонь.

— Профессор, а мне тут в забытом мире некроманты попались, — начал я несмело.

— Говори внятно. Некромант некроманту — рознь, — ответил он, — Есть те, кто мертвую плоть как материал используют, амулеты и големов из костей делают. Эти может и выглядят так себе, но ничего особенного, маги как маги. Какая разница, что за материал применять. А есть те, что чужие жизни как сменные батарейки используют. Вот этих, да, надо давить как клопов.

— Вторые, — ответил я, — Вроде бы уже всех зачистил.

— Тогда и волноваться не о чем, — пожал плечами профессор в привычном костюме-тройке, и даже галстук поправил, а потом подозрительно уточнил, — А чего ты вдруг докладывать стал?

— Дык, сами же сказали еще тогда, давным давно, что если кто души хочет — то докладывать и немедленно.

— Если уже сам разобрался и головы поотрывал, можно не докладывать, — милостиво соизволил разрешить профессор, — И вообще, не морочь мне голову всякой ерундой! Сам не маленький, справишься.

— А я вот чего не пойму, профессор, — спросил я, — Ведь этот мемодемон не в сети живет, а в сознаниях людей и распространяется от человека к человеку минуя сеть. Ладно, в виртуальном мире они все тоже в Тее, именно так я его и зачистил, но в реальности-то у нас доступа в человеческие мозги для чистки нет по сути. Так что, получается, они эту грязь каждую ночь в Гайю отправляют вновь и вновь?

— Не совсем, — не согласился он, — Во-первых, души в Гайе хорошо изолированы, во-вторых, есть сны лечебно-профилактические, ты в таких уже не раз участвовал, в-третьих, после смерти души чистятся от демонов прежде чем идти на реинкарнацию. Но ты прав, между смертными они передаются вне нашего контроля и способны существовать очень долго. Хуже того, не только передаются, но связывают сознания смертных в своего рода надсознание, когда каждый человек вроде действует в своих интересах, а совместно получается нечто, их всех охватывающее, действующее в своих. Особенно плохо выходит, когда это надсознание мемодемона узнает о существовании сети и начинает в нее рваться. Тогда очень много душ гибнет.

— И почти ничего не поделать — по своей воле в петлю лезут, — грустно добавил я.

— Ну, кое-что можно сделать. Сны те же самые, чистка душ при реинкарнации, прививки…

— Прививки?

— Именно. Например, те же сны, только для еще не заразившихся. Идея в том, чтобы не только лечить больных, но и предотвращать дальнейшее распространение инфекции. А можно и в реальности события подтолкнуть так, чтобы иммунитет выработать. А иногда и подталкивать не надо, мемодемоны на самом деле тупые, нередко сами себе вредят. Сам знаешь пример одной большой страны, где мемодемон свободного рынка так себя скомпрометировал, что теперь у него никаких шансов нет вырваться за пределы небольшой маргинальной секты, которую все презирают.

— И не только в одной этой стране, — кивнул я.

— Вот именно. Но это уже на грани хирургии, когда ничего другого не остается. А еще часто можно просто переждать. Если мемодемон принял организационную форму — там, партии, общественного движения, культа, тайного общества, то такая его форма тут же отправляется по кривой Аристотеля и рано или поздно вырождается и уничтожает себя вместе с мемоденом. Хуже, когда он просто плавает в сознаниях, как антисоветские анекдоты в СССР. Тогда, если не удается его изолировать, дело кончается кривой Аристотеля для всей страны, а то и региона. А это опять жертвы, потери. Так что, придумаешь что получше — расскажи.

И сказав это, профессор опять откинулся в кресле, на этот раз уже с чашкой, обернувшись опять к камину. Я же взял свою чашку и, сделав небольшой глоток, повернулся к Але, которая продолжался задумчиво разглядывать меня.

— Аль, мне Миха говорил, что ты тоже в том мире присутствуешь. Ты там кто?

— Я там богине любви помогаю, Алеша, — ответила она, — Только я смертное тело там без полного воплощения обычно использую, как ты Тариэля в F58. Она у меня практически самостоятельная личность, в основном просто якорь для воплощений в том мире.

— Ну, может встретимся.

— Может, — мягко улыбнулась Аля.

* Замок барона Бойзеля, магистра Высшей Ступени Тайного Искусства Некромантии, мир забытый Афрой в комоде

Два стражника стояли в коридоре, освещенном парой магических светильников, перед дверью, скрывающей спуск в тайную лабораторию хозяина. Возле лаборатории барон всегда ставил живых, поскольку зомби и прочая нежить часто просто разваливались, оказываясь невдалеке от его экспериментов. Ну, оно и к лучшему, в тепле постоять, а не стену под холодным дождем шагами мерить. Хозяин из барона был хороший, непридирчивый, своих воинов ценит, чтоб не сказать распускает. Вот и сейчас, стражники стоя на посту тихо переговаривались, чтобы развеять скуку.

— Жан, — сказал один, — А правду говорят, что если у барона что не выйдет в эксперименте, то можно и зомби стать на этом посту?

— Правда, — лениво ответил другой.

— А не страшно?

— Так редко же это случается.

— Все равно, жуть-то какая. Видал этих зомби, которых стены патрулировать отравляют?

— Видал, — согласился Жан, — А что ты хочешь? Купцов сопровождать? Так там куда рисковей будет. На караваны-то часто нападают, так что и заклинанием могут впечатать, да и просто кистенем по башке. Куда верней, чем здесь не повезет. И плата совсем не та, что у барона.

— Это да, а все равно жутко.

— Ты, Пол, язык-то не распускай, а то в миг окажешься у купцов, а то и вообще, на стене.

— Да я, что, я ничего, — резко пошел на попятый Пол, — А ведь все равно жутко ведь, верно?

— Все помрем, Пол, когда-нибудь, — ответил рассудительно Жан, — Вопрос только, сколько до этого успеем заработать, сколько баб отодрать, и сколько вина выпить. У барона это все получше будет.

— Эт-та, правда, — согласился Пол, — Хотя все равно иногда жуть берет. Скажем, помнишь последнюю партию для опытов барона? Он ведь всех женщин нам отдал… ну, сам помнишь для чего.

— Еще бы не помнить! — хохотнул Жан, — Ох, хорошо было.

— Дык, а барон ведь говорил, что после этого они лучше как матерьял становятся.

— А тебе что, жалко, что барону удобнее с ними работать после этого? — удивлся Жан, — Ты ж свое удовольствие получил. Какого рожна тебе еще надо?

— Эт-то, точно, — с сомнением согласился Пол.

Тут дверь распахнулась, и на пороге появился сам барон с амулетом, мигающим беспокойным белым светом.

— Тревога! Всех на стены, готовиться к штурму! — сказал барон. Он сделал жест, выше открылась дверь, и зомби из внешего патруля стали спускаться к нему по лестнице из двора замка.

— Ну, слыхал? — рыкнул Жан на Пола, дав ему пинка, — Быстро, труби тревогу!

Пол рванул наверх, и скоро оттуда и правда раздались звуки рожка и резкие команды.

Тем временем, барон как-то судорожно вздохнул, и протянув руки вперед, будто загораживаясь от чего-то, закричал:

— Нет, нет, сгинь нечисть!

На мгновение, Жану привиделся призрачный спрутик летящий в грудь барона. И тут все кончилось. Барон безвольно опустил голову, взгляд его потух, глаза вытаращились в пустоту, и он мертвым кулем, завалился на бок. Вслед за ним упали безжизненными кучками плоти и зомби, пытавшиеся придти на помощь хозяину.

С дрожащими руками и ногами, Жан выскочил из подземелья и рванул к воротам. Несмотря на поздний час, его репутации хватило, чтобы стража открыла калитку в воротах замка, через которую он просочился и исчез с сумасшедшими визгами в направлении ближайшего леса. Его уже не интересовали высокая плата и бесплатные женщины. Тут лишь бы ноги унести. И он был прав, поскольку скоро на замок опустилась крайне противная мгла, освобожденная несвоевременной смертью хозяина.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Вернулись в деревню мы довольно поздно, так что без долгих разговоров и проманкировав приглашение на ужин к принцессе, которая по местным обычаям должна была уже спать без задних ног, каждый направился в свою избу. Точнее, Миха сначала проводил меня, а потом скрылся к своей таинственной Аламеде. Впрочем, мне грех было завидовать ему — меня ждала Бера. Вновь освободив меня от сапог, и даже протерев ступни и ноги какой-то губкой, смоченной в ароматическом растворе, она усадила меня за стол с поздним ужином, а сама отошла к печке.

Есть вообще-то не очень хотелось, вновь созданное тело имело полноценный запас и в еде срочно не нуждалось. Однако против легкого медового морса лесовиков и небольшого перекуса фруктами тоже не возражало. Чем я и занялся, по ходу дела вытащив боевой трофей и начав его изучать. Во-время сражения с Милой, я каким-то образом успел содрать с ее руки явно магический амулет, непонятного назначения.

Несколько экспериментов убедили меня, что это в своем роде магический радар, который позволяет засечь живые существа в округе. Не очень хорошо показывающий, Бера за печкой почему-то раздваивалась, но показывал. Хотя не это меня интересовало больше всего. Настоящим вопросом было, как же они ухитрялись аккумулировать то, что они называли «магической силой», «энергией», или еще как, не помню. По сути, свободными и готовыми к употреблению узлами даже не Гайи, а Теи — виртуальными узлами виртуальной сети. Весь вопрос — как?

Приглядевшись, я понял, что роль аккумулятора играет небольшой алмаз, в основании амулета. А приглядевшись к его сетевой структуре, я просто от изумления сел, если это возможно, когда уже сидишь. Все оказалось до смешного просто. Я раньше никак не понимал, чего это для аккумуляторов магической энергии все источники, от средневековых хроник до современных графоманов в области фэнтези, требуют металлов, кристаллов, а еще лучше, драгоценных камней? Думал, дешевое пижонство. Ан, нет!

Еще сами не поняли? Ну, тогда обьясняю. Что такое кристал? Это такая регулярная структура. То есть, описал один узел решетки, и уже знаешь все. Вот и подумайте, много узлов хоть Гайи, хоть Теи, потребует описание целого кристалла? Не очень. Опиши четыре-шесть-пару десятков атомов и их взаимное положение, а дальше скажи — вот отсюда до сюда все то же самое. Это если по уму делать, как драгоценные камни обычно в природе и получаются. Причем, основные ресурсы занимает описание их дефектов, там где эта регулярная структура нарушается. А остальное просто и много узлов не требует.

Но! Ведь можно же занудно описать положение каждого атома, будь это хоть трижды избыточная информация. Природе же все равно, она вообще привыкла как раз к тому, что положение каждого атома подробно описано. Вот и получается, что когда драгоценный камень — по сути кристалл с предсказуемой регулярной решеткой — заряжают, то он как бы распаковывается после программы сжатия, и начинает требовать офигительно больше ресурсов для своего описания, чем был до этого. Ну, чтобы описать положение каждого атома, которое иначе и так было бы ясно из структуры кристаллической решетки. Или еще проще, как распакованный файл требует больше места на диске.

А главное что? Как нужны дополнительные узлы, можно этот кристалл алмаза опять чуть сжать, и высвободятся свободные. Ну, как, например, если у вас лежит большой файл на диске, а вам место нужно. Вы его сжимаете, и место появляется. Просто, правда?

Придя к этому офигительному заключению, я закончил поглощать высококалорийный морс, и повернулся к спрятавшейся за печкой боевой подруге.

— Ну, пора и спать! — сказал я сладко потягиваясь.

Но у Беры, очевидно были другие планы, и совсем не те, о которых вы подумали, поскольку она в ответ позвала прятавшуюся за печкой незнакомую бернинку.

— Так это, Лех, — смутилась она на мой вопросительный взгляд, переминаясь с ноги на ногу, — Это подруга моя, не мог бы ты и ей имя дать?

Так, началось, понял я, заодно отметив, что нечего страдать манией величия и считать, что значок Беры на амулете случайно раздвоился. Идея спать со всей женской половиной деревни мне категорически не нравилась. Есть Бера и достаточно. Как говорил Пророк, истинный мусульманин может иметь много жен, но во избежание головной боли лучше ограничиться тремя. А на мой вкус и три уже многовато и вполне достаточно для головной боли. А христианам вообще, больше одной противопоказано. Так что, лучше уж, пусть со мной Бера будет, раз так вышло, а остальные другими мужиками или там, лесовиками, занимаются. Значительно здоровее во всех отношениях. Заодно и я смогу своими делами заниматься, а не баб мирить круглые сутки. Только ведь не отстанут. Им эти имена как мёдом намазаны, да еще и магические способности…

Впрочем, а с чего я решил, что мне с ними спать придется? Создатель лесовиков маньяком отнюдь не был. Это с тиграми была бы головная боль, а с лесовиками все что нужно, чтобы он приняли имя — это подчиненное положение. Подозреваю, что и предок Теры отнюдь не со всеми лесовиками сражался, а только предводителя победил. А остальные уже и так ему присягнули. Вот, точно, так и надо, причем можно это дело даже Бере передать. И мне время не придется тратить, и никаких ненужных сексуальных поползновений в мою сторону.

— Хорошо, Бера, подожди немного, мне надо понять как это правильно сделать, — сказал я, и увидев, что бернинка попыталась начать стаскивать платье, добавил, — Этого не надо.

Итак, есть техническая задача, как перепоручить это дело Бере, и дипломатическая — а как к этому местные боги отнесутся и не порушу ли я какие планы им. Еще одна бернинка дела, конечно, не меняет, а вот если все женщины лесовиков магессами станут, то это уже может сильно баланс мира изменить. Так что, спросить надо.

«Миха!» — позвал я мысленно.

«Ох, Лёх, ну, ты как нарочно время выбираешь!» — раздался ответ, — «Что у тебя там опять случилось, что несколько часов подождать не можешь? Все-таки всей деревней насилуют?»

«Не без того», — ответил я, — «Слушай, а если все женщины деревни приобретут магические способности, это никаких планов местных богов не порушит?»

«Неужто и правда всей деревней?» — иронично поинтересовался Миха.

«Нет, конечно, и завязывайте с таким воображением, поручик», — огрызнулся я, — «Имя можно и без секса дать. Так все-таки?»

«И чего ты меня спрашиваешь? Ты ж уже с двумя богинями знаком, вот у них и спроси.»

«Я с ними еще не настолько близко знаком, чтобы с бухты барахты посреди ночи будить.»

«Ах, да, я и забыл, что для тебя означает 'близко знаком' с женским полом», — подколол в ответ Миха, — «Ладно, уж, сейчас сам позову. Ренна, тут Лех вопросами мучается…»

«Да, слышу я, слышу», — раздался в голове знакомый женский голос, — «Надо же, какой стеснительный мальчик. Ну, давай, Лех, задавай свои вопросы.»

«Берегиня», — обратился я к богине используя её древнее и полное имя, — «Как бы ты посмотрела, если у всех женщин-лесовиков, а может и не только у женщин, магические способности появились бы? Это вам никаких планов не нарушит? Все-таки, целый народ магию получит.»

«Нисколько, Лех», — пришел ответ, — «Наоборот, очень хорошо было бы. Сейчас магии в мире маловато для здоровья, нужно больше. Дать магию лесовикам только на пользу пойдет. Сама бы давно дала, да богам нельзя напрямую вмешиваться. А тебе можно. Только, ты это… не увлекайся. Ты им как Бере давать способности хочешь? Зазря девок не порти, если можешь. Они ж моногамны, на всю жизнь, за редкими исключениями. То есть, замуж-то они выйдут, но если не с первым, то без радости, через силу. А лучше бы они своих будущих мужей любили и детей нарожали, чтоб еще больше магов было. Оно тебе надо, чтобы они потом всю жизнь без тебя мучались?»

«Да я и не собирался так, сами же знаете, у лесовиков это не требуется», — ответил я, задумчиво глядя на Беру. Девушка стояла ожидающе глядя на меня. Так вот оно как. Значит, по моему приказу и замуж выйдет, но никакой радости ей это не доставит. Я вздохнул. А ведь и тут попал.

«Спасибо, Берегиня, я понял», — закончил я, — «Я вообще планирую, чтобы Бера клятвы принимала.»

«Ой, да не получится ж, там структура не та, чтобы делегировать!» — откликнулась богиня.

«Ну, уж, такую ерунду не расхакать…» — отмахнулся я.

«Смотри, не напорти чего», — ответила она, — «И удачи тебе. Спасибо!»

«Не за что», — ответил я и развернулся к девушкам.

— Итак, у меня еще один вопрос к вам обеим. Как к этому ном Дамьян отнесется, и вообще номы?

— Хорошо отнесутся, — ответила Бера, — Он мне и сказал, тебя попросить.

— Ну, что ж, тогда дайте еще минутку подумать, — кивнул головой я и стал приглядываться к двум сетевым структурам — одной, полностью развернутой, и другой, еще нет. Так, завязать на Беру не удастся. Не подчинить одного лесовика другому. Это я ошибся по-первой, во время брачной ночи бернинка к мужу, конечно, частично привязывается — отсюда и моногамия, но не полностью, блок подчинения у мужа мешает. Поэтому они и не инициируются по полной программе с магическими способностями. Но ведь можно, чтобы Бера принимала клятвы от моего имени. Вот только тут чуть-чуть Бере подправим, и теперь при приеме клятвы ее нить будет раздваиваться и переходить на вновь присягнувшую. А другой конец нити опять пойдет к котенку у меня в сетевом кармашке. Вот и хорошо. Кстати, так и мужчинам-лесовиками можно имена давать, если потребуется.

Теперь осталось совсем немного. Чтобы принять имя, лесовик должен быть в подчиненном положении. Секс мы только что исключили. Драться с каждой кандидаткой тоже не дело. Просто принять клятву не сработает — защита стоит против слабого подчинения. Что же делать? Стоп! А ведь, если верить фентези, в любой магии тонны ментальных заклинаний есть, а я только что библиотеку заклинаний от того некроманта получил. Те, что не некромантские, а нормальными магами используются. Наверняка там что-то есть. Кстати, Миле передал, а о Бере забыл, не дело. Бережно вставив высшее магическое образование в структуру Беры, я убедился, что все срослось, и вернулся к проблеме.

Ага, вот оно, временное ментальное подчинение. Правда по жизни почти бесполезное, всего на минуту с небольшим, но для наших целей вполне достаточно. Если Бера его использует, то кандидатка будет как раз достаточно подчинена, чтобы принять имя и инициироваться по полной. Теперь, вставляем это в торжественный ритуал, чтоб и сама Бера не знала, что делает, и готово. Теперь осталось ее проинструктировать и посмотреть, как выйдет.

— Дашь ей имя Вара, — сказал я ей, — Что делать должно быть у тебя в голове. Ну, что, готова?

Та, почувствовав новое знание в голове, удивленно кивнула.

— Вперед, — скомандовал я.

Бера повернулась к подруге и серьезно, как и положено запланированным мной ритуалом, произнесла:

— Клянешься ли ты в верности мне и Леху жизнью и душой своею?

Заклинание подчинения она очевидно применила, поскольку бернинка только кивнула завороженным взглядом и ответила:

— Клянусь! Клянусь лоном своим, из которого рожу своих детей. Клянусь грудью своей, которой буду их кормить. Кланусь душой своей, которую волью в них.

Я невольно тряхнул головой. Да, что ж это творится, у всех лесовичек что ли такие поэтические экзерсизы в норме? Бера тоже что-то пафосное мне сообщала. Нет, клятва серьезная, спору нет, но и попроще хватило бы. Бера тем временем продолжила:

— Тогда властью, данной мне Лехом, даю тебе имя, нома Вара.

Знакомые изменения сетевой структуры на этот раз происходили без взрыва специфичных эмоций, хотя очевидно и были очень приятны девушке. Все развернулось как положено, нить Беры раздвоилась и второй конец ушел к Варе. Теперь от котенка Беры в моем сетевом кармане шло две нити, одна к Бере, другая к Варе. Решив не откладывать дело в долгий ящик, я тут же скопировал знания магии и ей тоже. Девушка упала на колени, и сказала уже обычное:

— Я ваша, доминус.

Я взглянул на Беру. Та подняла девушку на ноги и шепотом сообщила ей:

— Зови доминуса Лех! И только на ты! И не падай на колени.

— Я твоя, Лех, — послушно откликнулась Вара, уставившись в пол.

— Что ж, хорошо, Вара, — сказал я, — Служи принцессе и своему народу, развивай свои магические таланты, а найдешь мужа — будь ему любящей верной женой, и главное — будь счастлива!

— Спасибо, господин, ой, спасибо, Лех… — ответила она, засияв глазами и тут же, опять потупив взор.

— А теперь иди, нома Вара.

Новоявленная нома бойко шмыгнула из избы, а я притянул Беру к себе и спросил:

— То, как ты это делаешь — тайна, даже от друзей и родных. Если не хочешь, чтоб твой народ кто потом закабалить смог. Понятно? — Бера кивнула, а я продолжил, — Завтра можешь заняться остальными «подругами». На сегодня, надеюсь, больше сюрпризов не будет? А то спать пора.

— Нет, не будет, господин. Ой, Лех! Спасибо, Лех. Дай, помогу раздеться. Постель готова, я сейчас лампу-то потушу. Сладкой ночи, Лех.

— Ну, уж, какую подаришь, — улыбнулся я, обхватив ее одной рукой за талию, а другую запустив в ее волосы на затылке, и целуя девушку в губы.

* Мемодемон Вин, мир забытый Афрой в комоде

Мемодемон Великого Искусства Некромантии, или просто Вин, был смущен. С одной стороны, кто-то активно вычищал его неблагодарного отпрыска Тина. Некроманты школы Тайного Искусства Некромантии просто падали бездыханными в своих лабораторих, тайных углах и даже просто на улицах. Будь он в своей древней энергетической ипостаси, когда боги допустили отдельные человеческие сознания, а вместе с ними и мемодемонов в высший энергетический мир, он бы сообразил, запаниковал и затихарился на время. Не так уж велика была разница между ним и Тином, чтобы ожидать, что нечто, способное так зачищать из реальности и людских мозгов информационных паразитов, коими оба мемодемона по сути и являлись, остановится только на одном. Скорее всего, оно просто не зацепило Вина, по какой-то причине не заметив его. Так что отсвечивать мемодемону сейчас явно не стоило.

Но это он бы понял, будь он как в былые времена единой сущностью. Увы, роскошь единого и быстрого сознания уже давно была недоступна Вину, и приходилось ютиться в уголках сознания кукол — людей-адептов искусства. Нет, сознание каждого отдельного адепта предоставляло немало ресурсов, вот только передача новостей и другой полезной информации от одного человеческого узла к другому была столь шумящей, медленной и ненадежной, что собрать воедину ясную картину хоть в одном было почти невозможно. А в результате и решения принимались тоже распределенно. В одних узлах-адептах Вин догадался затихариться, в других — восторжествовал и бросился занимать освобожденные ресурсы в виде лабораторий, домов, учеников. И это стало для него роковой ошибкой.

Нет, поначалу все получалось очень хорошо. И не только в отношении ресурсов. Поднятые для видимости легитимности немертвые прежние хозяева выдавали связи с высшей знатью, компромат на чиновников и глав семей, источники добывания средств и способы подавления сопротивления Искусству. Тин не терял времени, качал головой Вин в ипостаси своего очередного адепта, принимая ценную информацию и тут же пристраивая ее к делу. Правда секрет зеленой слизи, усиливающей эффект некромантического ритуала забора силы, узнать так и не удалось. Выживали лишь слуги, охрана, да младшие ученики, еще не посвященные в тайну изготовления этого вещества. А несколько случаев, когда адепты Вина выяснили рецепт у немертвых бывших хозяев закончились тем, что они тут же сами падали бездыханными. Так что после нескольких жертв, когда новость распространилась по узлам Вина, новые хозяева уже и сами не рвались выяснять состав средства.

В любом случае, Вин уже практически был готов обьявить себя государственной религией как в легендарные времена Морта Первого. А там, с ресурсами целого государства, можно и на прорыв обратно, в энергетическое пространство, откуда изгнали его века назад, и где он снова сможет быть единым сознанием, управляющим смертными с высот своей будущей энергетической формы. Тут-то на него и обратила внимание единственная, но увы, очень могущественная государственная структура, подходов к которой у Вина не было. А именно, Тайная Стража с ее злобными хищными бабами…

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Несколько дней пролетело незаметно, размышляла Тера возвращаясь с номом Дамьяном с инспекции края леса. С гостями пообщаться не получалось, поскольку Лех с Микой с раннего утра смывались из Леса и появлялись лишь поздно вечером, поесть, поспать и по… В общем, Бера явно не случайно ходила как будто сметаны объелась. Со стороны Верхних Мхов никаких пакостей, даже непривычно. Даже демоны по границе Леса перестали тревожить. Последнее, правда, не очень удивляло — в каждый приезд Мики давление хищных тварей падало, но теперь совсем исчезло. Хотя, они с Лехом, похоже, теперь вдвоем охотились. Вот и вывели всю пакость в округе.

Добравшись до околицы, мы столкнулись с бернинкой, которая с сияющими от счастья глазами уставилась на меня.

— Что случилось-то? — поинтересовалась я, удивившись непривычному поведению. Нет, лесовики меня уважали и любили, но такой восторг я раньше разве что у молодых номов видела, а бернинки все больше старались опустить глаза и скромно прошмыгнуть мимо.

— Так как же, Ваше Высочество, — удивилась девушка, — Вы ж и сами знаете, нам всем имена дали!

Опять этот Лех! Неймется мерзавцу! Он мне что, всех девушек в деревне перепортил? И когда только успел, террорист сексуальный? А я только расслабилась, что все хорошо идет.

— Так таки всем бернинками имена дал? — решила уточнить я на всякий случай. Не согласовывалась у меня в голове эта идея с доступным Леху временем.

— Не только бернинкам, и бернинам тоже! — поспешила поделиться девушка.

На минуту я не могла выговорить слова, глотая воздух и беззвучно открывая и закрывая рот. Так этот гад что, кроме меня всю деревню уже перетрахал??? Повернувшись к ному Дамьяну и все еще хватая ртом воздух с удивлением услышала свой собственный голос:

— А я?

— Так всем новым номам первый приказ как раз Вам служить, домина, — довольно ответил ном, — Так что и в народе ссоры не будет, они теперь вам так же верны как мы, прежние номы.

Чуть приведя дыхание, я принялась за свои мысли. Хорошо, с точки зрения правителя — а я ведь законная правительница — и правда главный вопрос решен. Народ мне верен. Я ведь вроде бы именно этот вопрос имела в виду? Конечно, еще неизвестно какой приказ Лех завтра отдаст, но все не так плохо. А если они все и правда магические способности получили и мне верой служить будут, так и вообще все замечательно. Хотя что-то и свербит. Надо будет подумать. Потом.

Бернинка тем временем прижав руки к груди спросила:

— Ваше Высочество, а можно вопрос задать? Очень уж он нас всех так волнует!

Еще не придя в себя от новостей, я машинально кивнула.

— Ваше Высочество, а вы за Господина замуж собираетесь ведь? Ведь не зря ж он нам всем приказал Вам служить? А когда?

Опять это, возмутилась мысленно я! Уже начинает утомлять. Конечно, как правительница я бы и сама должна о том же самом думать. Да и сама понимаю, что королевам по расчету выходить замуж надо. И расчет вроде правильный, лесовики будут все преданы или мне, или мужу, а нашим детям вообще все без исключения. Расчет — лучше некуда. Вот только не хочется с Лехом… по расчету. Так не хочется, что злит, когда другие упоминают. Просто бесит. Пожалуй, чем каждый раз антикварными томами кидаться, надо какую отмазку придумать.

— Вот когда вернет мне корону, тогда и выйду, — отмахнулась я, не найдя ничего лучшего. Хотя вроде и неплохо придумала. Уже ведь и сама не верю, что верну свое законное место.

Бернинка однако не разделила моего скептицизма.

— Ой, правда? Ой, как сладко-то! — и помчалась в глубину деревни, поделиться новостью. Вот и злись на таких.

Вон, и обычно невозмутимый ном Дамьян стоит довольный, будто сметаны обьелся.

— А что, ном Дамьян, жене твоей тоже имя дали? — спрашиваю.

— А как же, домина, — степенно и с какой-то гордостью ответил он, — Господин сказал Бере женам по мужьям имена давать, так что она теперь у меня нома Дамьяна.

— А тебя не смущает, что ему с ней переспать для этого пришлось?

Довольство как-то мгновенно слетело с нома, вернув ему привычное ничего не выражающее лицо:

— Непонятно это мне, домина, о чем вы говорите, — ответил он.

— Так ведь, как он Бере имя дал? — обьясняю, — После ночи с ней. Всем остальным что, иначе?

На невыразительном лице мелькает странное выражение, как будто несмышлёнышу что обьясняет:

— Так то номе Бере, ей одной. Он ей в благодарность дал, с ней и спит только. Пристала видать своим медом к его душе. А господин властью не тешится, остальным всем уже нома Бера от его имени имена давала. Научил он ее как-то. Бернинка али бернина дают при номе Бере клятву господину и госпоже, Вам то есть, домина, а нома Бера ей имя, и тут же у нее и счастье, и верность, и магию начинает чувствовать. А господин только следующим утром, перед уходом на охоту со всеми новенькими знакомится и магии учит. Странно как-то учит, даже близко не подходит, а как-то поглядит насквозь, а та уже знает как огненный шар кинуть или защиту поставить.

Вот так-так… А я уж было совсем невесть что подумала. А он Беру запряг имена раздавать, пока сам охотой развлекается. Значит, говорите, медом своим пристала? Ну-ну.

* Мемодемон Вин, мир забытый Афрой в комоде

Механизм действия и самого существования мемодемона на многочисленных сознаниях зараженных им людей напоминает часы, сделанные сумасшедшим часовых дел мастером. Многочисленные, случайно собравшиеся вместе колесики, маятники, рычажки, передачи, цепляют и приводят в движение друг друга, летающие хаотично шарики передают импульс с одного края механизма на другой, а случайно попадающая в механизм пыль, песок и грязь, иногда превращается в новые шарики и колесики, а иногда так и высыпаются из механизма как есть, порой нанеся повреждения механизму, порой нет. И лишь немногие играют роль осей, на которых держится весь механизм, или пружин, благодаря которым осуществляется все это движение.

Именно такой пружиной с осью-опорой и был для Великого Искусства Некромантии, или просто Вина, виконт де Левмо, наследник одноименного графа и в силу хорошего здоровья и относительной молодости отца не имевшего ни малейших шансов избавиться от приставки «ви» в титуле и стать полноценным графом. А тут еще родовое имя, и смешки однокурсников по магической академии. Ну, что поделать, если графы Левмо происходят от королевского лекаря? Они с тех пор уже давно отличились как воины, а имя так легко не заменишь. Хорошо еще в герб не догадались вставить, а ограничились лекарским кубком, который проклятые сокурсники прозвали «ночной вазой».

Нужно ли обьяснять, что виконт ни минуты не задумался, когда у него появился шанс присоединитсья к тайной секте некромантов, и тем самым, увеличить свои магические силы во много раз, получив шанс заткнуть слишком громкие рты, в том числе и заткнув их другими частями тела обладателей слишком громких ртов.

В развернутом между многими сознаниями сущностью Вина, виконт был чем-то вроде зло давящей на всех пружины, заставляющей все эти человеческие колески, шестернки, маятники двигаться и продвигать целое к общей цели — признания некромантии, а еще лучше, собственному государству, где некромантия была бы как государственная религия. Отделение, а еще лучше захват уже существующего государства, решил бы проблему Вина, вынужденного прятаться по углам и шепотом соблазнять будущих адептов в свои ряды, постоянно опасаясь, что они переметнутся на другую сторону и приведут охотников на след своих коллег.

Неудивительно, что когда адепты конкурирующего учения Тайного Искусства Некромантии — а попросту Тина, невольного отпрыска Вина — стали падать бездыханными, именно виконт был одним из первых решительно наложивших лапу на наследие конкурентов. В том числе и замок барона Бойзеля, с сильной алхимической лабораторей, богатой библиотекой, записками хозяина и полным комплектом зомби, в которых превратились охрана, слуги и пленники замка после несвоевременной — посреди творимого заклинания — смерти хозяина замка.

* Леди Эмилия, кабинет главы Тайной Стражи Аларии, мир забытый Афрой в комоде

— Здравствуй, Тара, — сказала я, входя в кабинет сестры. Тара — это ее детское имя, сокращенное от полного, а так она — леди Аштар, глава Тайной Стражи Аларии. И не бывать ей в этом кабинете, если бы я ее из той глуши не вытащила, да сама же там себя и не заперла, неосторожно дав обещание сестре проследить за ее дочкой. Так уж вышло, что больше сидеть ей не дали бы, вот и вышло, что я в этой глуши приглядывала за ней. А кому еще, как не сестре?

Тара сидела за массивным рабочим столом с одинокой стопкой бумаг с одной стороны, и не менее одинокой стопкой с другой. Мореный дуб, массивные тумбы с ящиками, массивное кожаное кресло из дорогого красного дерева. А ближе к окну вокруг небольшого столика стоит пара представительных диванчиков и кресел, с темно коричневой обивкой, нет, не легкомысленннее, но все же для отдыха, а не для работы. Туда я и нацелилась присесть после приветствия.

Вы можете спросить, чего ж, никаких толком документов? Несолидно! А вот так вот! На таких должностях не положено документы россыпью на полу в папочках хранить. Нужно что, приказал, принесут. А потом унесут. Чтоб чужой глаз не увидел. А для солидности — шкаф книжный, с какой-то древней макулатурой. Ценности в этих книгах — ноль, но смотрятся здорово. И это, если там вообще настоящие книги, а не одни обложки. А что? Вдруг кто в кабинете главы Тайной Стражи прочитает секретное, пусть даже и в древней книге, купленой у пьяного гоблина? Несолидно. А с одними обложками такого конфуза точно не произойдет. Ладно, отвлеклась я. А ведь сколько уже сестру не видела…

— Здравствуй, Мила, — обняла она меня, — Не ожидала я тебя увидеть так скоро. Ну, рассказывай, как там моя девочка?

— Сложно, Тара, — смутилась я, — Хорошо, но сложно. Сама Эрис хочет, чтоб она там и продолжила сидеть королевой этих… верхних мхов и кочек.

— И откуда ты знаешь, что хочет Эрис? — искренне удивилась она.

— Сама сказала, — обьяснила я, — Мне самой не верится, что до меня лично снизошли, но вот, что есть… Я, честное слово, не фантазирую. Эрис сказала все жрецы будут в курсе, можно у любого спросить. Ты мне веришь?

Тара ничего не сказала, но я все и сама почуствовала. Да и чего там, чувствовать. Нет у тигр ближе никого чем семья. Сестра — это свято.

— Прости, мон шер, — добавила я с сочувствием, — Но тут и правда выбора нет.

— Я понимаю, с Эрис не поспоришь, — грустно согласилась сестра.

— Но ведь не все так плохо, — попыталась взбодрить ее я, забираясь в кресло с ногами, — Сама Эрис покровительствует, жизнь там не так плоха, лесовики ее боготворят, да и видаться с ней сможешь теперь-то, когда ее место определено. А еще один маг появился, который точно о ней тоже позаботится.

— Маг? — удивленно подняла бровь Тара.

— Сама не знаю, кто он, но верю ему. Он такой… такой…

— Только не говори, что ты обзавелась партнером, — тепло улыбнулась Тера, — Судя по твоим восторгам, на игрушку он явно не тянет. Видать, может искренне тигру любить, несмотря на зависимость. Такого и в мужья не стыдно взять. Неужто, хоть тебе повезло?

— Мечты, мечты… И это еще вопрос, у кого от кого зависимость.

— О, мон дью! Он и правда, настолько хорош?

— Хорош ли? О-ля-ля! Я на пике не знала, чего больше во мне, меня или его!

— И чего тебе еще надо? Поздравляю! — ответила Тара.

— Увы, кажется твоя дочка на него первой лапу наложила, — призналась я, — А мне счастья досталось лишь в рамках защиты твоей умницы и красавицы от агрессоров из Верхних Мхов в моем лице. Правда утешительный приз такой, что стыд жаловаться. Я теперь магией владею.

— Не поняла, — насторожилась Тара, — У нас же магии не бывает.

— А я знаю? — хмыкнула я и зажгла на протянутой ладони шар-светлячок.

— Да этому ж годы учиться надо!

— С Лехом, оказывается, нет. Магию сразу начала чувствовать, а через несколько дней и плетения будто сами собой вспомнились, — сообщила я сестре, деликатно умолчав о сопровождавших событиях. Что-то мне подсказывало, что Лех будет отнюдь не в восторге, если я начну рассказывать про испепеленных некромантов и серебряные крылья. Тем более, и сама до конца не уверена, то ли было, то ли мне просто голову в дороге напекло…

— Да, уж, теперь тебя обратно в Верхние Мхи не выпустят, — заметила сестра.

Справедливо заметила. Тигра с магическими способностями будет не просто новинкой сезона, и как такое счастье использовать будут размышлять многие. Впрочем, а чего я там, в Верхних Мхах, потеряла, кроме нескольких лет своей жизни? Племяшка справится, она у нас боевая. Вся в маму, усмехнулась я мысленно, небось главы некоторых родов уже жалеют, что так настаивали на ее возвращении на службу. Тара вернувшись не в самом хорошем настроении и заменив меня на посту их так прижала к когтю, у меня в жизнь не вышло бы. А как иначе? Сейчас Тайная Стража и тигры — единственная сила, способная сместить императора, и если мы хотим чтобы этого не произошло, должны следить, чтобы так продолжалось и впредь. Поскольку, если императора сместят, то нам, тиграм, припомнят все и всем миром. И вряд ли даже богиня нас сумеет защитить.

— Теперь видишь, с каким защитником твоя дочка остается? Не пропадет.

— Так это что, он тебе магию дал?

— Не знаю, только она у меня после него появилась. После того как с ним. Понимаешь?

— И где ты такого выкопала? — покачав головой, спросила Тара.

— Сам пришел.

Глава 4. Потеряный мир: Богиня

* Виконт де Левмо, мир забытый Афрой в комоде

Разобравшись, что пытался сделать бывший хозяин замка, виконт чуть не взвыл от осознания, насколько близки конкуренты были к завоеванию мира. Впрочем, и от радости тоже — теперь секрет был его. Техника была такова: сначала некромант ставил специальную защиту, обычная для этого не работала, и создавал своего рода туман, а потом толкал защиту вовне, а та гнала туман расширяющейся сферой, захватывая все больше и больше территории, пока сам некромант спокойно сидел в центре этой расширяющеся сферы тумана. Любое живое существо пересекающее полосу тумана переставало быть живым, но и не становилось мертвым. По крайней мере на время достаточное, чтобы перехватить освобождающуюся энергетическую сущность и использовать ее на свои цели. В частности, на управление ставшим свободным тела. Попросту говоря, все люди и даже животные, которых покрывала расширяющаяся сфера, становились покорными рабами и исполнителями воли мага.

Если совсем точно, туман был вовсе не туманом, а древней формой защитного кокона, который из энергетического мира заставлял материальные обьекты как бы дрожать, тем самым разушая связь между энергетическим и материальным миром. Для мертвой материи эта связь тут же восстанавливалась, хотя и не без потерь. В изначальной версии все вообще рассыпалось прахом, а в этой, ослабленной, но зато действующей на большей площади получалось немного иначе. Железо ржавело, деревяные вещи старели, и только простейшие субстанции вроде воды, воздуха или земли, не претерпевали больших изменений. Для живого же связь разрушалась полностью, тем самым обеспечивая с одной стороны, еще немертвое и пригодное для контроля тело, а с другой, освобождающуюся, но еще не успевшую рассеяться энергию. Часть этой энергии шла на поддержание толкающего туман наружу защитного кокона, а остальное доставалось магу, который мог использовать ее для контроля над обретенными немертвыми телами или просто аккумулировать про запас.

Короче говоря, теперь виконт мог устроить графство Левмо там, где ему заблагорассудится, если только боги не вмешаются. А боги последние тысячелетия сильно в дела смертных не вмешивались. Да что там графство? Королевство. Одно заклинание, и ты сидишь посреди верных тебе зомби, которых не всякая армия может отправить на вечный покой. Причем самый последний пейзан тебе полностью предан и будет драться за тебя с захватчиками. Конечно, одноразовое применение заклятия покрывало лишь территорию примерно небольшого баронства, но ведь можно и повторить. Да, конечно, требовались уникальные ингредиенты, но предыдущий владелец замка времени не терял, и создал приличный запас оных.

Виконт понял: сейчас или никогда. Это его шанс. Осталось послать гонца в столицу с сообщением, что баронство Бойзель обьявляет независимость от империи, и вперед! Вы спросите, а зачем слать гонца? А просто. Зомби и прочие немертвые слуги требуют энергии для поддержания. Нет энергии — все они сначала одичают, а потом рухнут кучками мертвой плоти. А остаться без слуг виконту было как-то не комильфо. Другое дело, если будет свободный приток энергии от живых, которые виконт теперь твердо знал как превращать в энергию. А такой плевок в лицо ни один властитель точно не выдержит, пришлет армию. Много-много живых тел.

Виконт улыбнулся своим мыслям и начал творить заклятие…

* Леди Эмилия, дома в столице Аларии, мир забытый Афрой в комоде

Сегодня Аштар пришла с работы чуть раньше обычного, плюхнулась в кресло в гостинной напротив Эмилии, сидевшей с чашкой кофе и озабоченно смотрящей на сестру. С ума сойти, куда только делась та взбалмошная сестренка Тара, облазившая чуть ли не все пустоши, нашедшая в их глубине странный оазис, а затем влюбившейся в местного короля настолько, чтобы пренебречь вековыми традициями, выйти за того замуж, и наплевав на службу своей стране, усесться королевой трех деревень посреди населенной демонами пустыни. Теперь Аштар глава Тайной Стражи и чуть ли не символ незыблемости государственности Аларии. Это великие дома могут бухтеть, возмущаться, строить планы заговоров. И на то и Тайная Стража, чтоб ни один из этих планов не реализовался. А желательно чтобы вообще не вышел за рамки кухонных или там, салонных разговоров, разве что как часть операции по выявлению и превентивной посадке неблагонадежных.

— Что-то не так? — озабоченно спросила Эмилия сестру.

— Невовремя ты вернулась домой, мон шер, — вздохнула Аштар, — Помнишь как ты удивилась, когда я тебя попросила пожить у меня, а не у себя дома? Не хотела раньше времени разносить слухи, что ты вернулась?

Эмилия только кивнула в ответ, внимательно слушая сестру.

— Как в воду глядела, — вздохнула та, — Жрецы Эрис подтвердили твои слова. Многие и хотели бы вякнуть, да против богини не попрешь, особенно нашей Эрис. Стали готовить бумаги на отзыв тебя и бессрочное назначение Теры наблюдателем за священным лесом беров и окрестостями. И тут эта старая каналья Фенталь нашла к чему прицепиться. Мол, если уж такова воля Эрис, то стало быть ты со своим заданием извлечь оттуда девочку, действовала против воли богини, а стало быть тебя надо наказать.

— И кто-то поддерживает эту галиматью? — удивилась Эмилия.

— Увы. Сама же знаешь, нас не любят, — кивнула головой Аштар, — Извечный конфликт интересов: великим домам нужна великая политика, а нам нужна великая страна. Готовы любую чушь повторять и весь мир в кошмар превратить, лишь бы чуть самим приподняться или нас притопить. А ведь твои магические способности нас немало могут усилить. В общем, пара дней у нас есть, но если ты тут задержишься, то не позднее чем послезавтра тебя попытаются арестовать. Се ля ви, мон шер. Надо что-то делать.

— Я могла бы вернуться, — предложила Эмилия, — Лех меня защитит.

— От целой страны? — удивленно подняла бровь Аштар, — Ты не переоцениваешь своего возлюбленного, шер ами?

— Мне кажется, он от всего мира может защитить, — ответила Эмилия, — Только ты это никому не повторяй. Государственные мужи — люди нервные, могут решить, что эту угрозу надо превентивно решать. Положат кучу людей ни за что.

— Знаешь, я может и не муж, но тоже вполне государственная, и мне твои слова тоже немного на нервы действуют. Это ж что ты хочешь сказать, что он с армией может справитсья? Что это за неконтролируемая сила у нас под боком будет?

— Ты не понимаешь, Тера. Лех — он не злой, и убивать не любит. И Алария ему не нужна. Просто, ну, как тебе обьяснить… Знаешь, рассказывают на юге есть такой зверь, носорог. Большой, тяжелый, шкура грубая, ничем не пробить. Зрение у него, правда, плохое. Но при таком весе, это уже не его проблемы. Это я к чему, Лех не злой, вредить не будет. Но если у него на дороге стоять, то он может просто не заметить.

— Ладно, потом о нем поговорим, — махнула рукой Аштар, — Все равно, это плохой выход. Ты же после этого вне закона останешься, да и не стоит провоцировать конфликт, от которого ты сама советуешь держаться подальше. Лучше мы так сделаем. Тут как раз какой-то провинциальный барончик взбунтовался. Мы послылаем туда группу из магессы, нескольких тигр и двух эскадронов драгун для скорости. Отправлю-ка я тебя с ними, мон шер. Дело тривиальное, за пару недель обернетесь, а я тем временем с твоими обвинениями разберусь.

— Хорошо, Тара, так и правда лучше будет, — согласилась Эмилия.

* Дырт, пограничный городок на границе Аларии и пустошей, мир забытый Афрой в комоде

Появившийся перед Дыртом охотник производил двойственное впечатление. С одной стороны, здоровый поджарый мужик лет сорока, явно в хорошей физической форме и знающий с какого конца браться за меч. С другой стороны, темные крупные глаза на худощавом лице с бородкой клинышком были полны какого-то затаенного страха. Вообще-то Дырт видел его в этом городке в прошлый раз, но тогда это был самоуверенный хамоватый тип, которого трудно было чем напугать.

— Я слыхал, ты готов заплатить за места, где можно найти артефакты Древних? — спросил охотник с надеждой.

— Если знаешь такие, — пожал плечам Дырт, обернувшись к напарнику, охотнику со стажем Гилиму. Тот только кивнул и тоже выжидающе уставился на охотника.

— А если не артефакты, а знания и настоящего Древнего? Живого. И готового общаться?

— Ты, брат, не перепил сегодня? — удивился Дырт, — Не обижайся, но ведь все знают, что Древних больше не осталось.

— Не осталось, — согласился охотник, — Да я и не знаю, Древний он или как. Но знать точно много чего должен. И не думаю, что он вчера родился. Не удивлюсь, если он войну Древних своми глазами видел.

— Да кто он? — удивился Дырт.

— Ты слыхал легенду о Короле-Драконе? — понизив голос ответил вопросом на вопрос охотник.

— О ко-ом??? — удивленно уставился на него Дырт.

— Я слыхал что-то, — ответил за него Гилим, — Что-то о сердце пустошей, которых никто не видел, и волшебном лесе, с которого они начнут возрождаться. Рассказывают об этом шепотком, поскольку сами не верят. Говорят, что неспроста тут пустоши, именно тут была империя с самыми сильными магами. Вот ей и досталось больше всех. А все нынешние страны вокруг — это вроде бы были ее провинции. А уж после третьей рассказывают как император успел обратить наследника в дракона и оставил его спать посреди заповедного леса, сохраненного среди разрушения древними чарами. И когда принц проснется, пустоши начнут оживать, а он будет их король, Король-Дракон. А уж как совсем надерутся, начинают рассказывать вообще уже какие-то бабушкины сказки, о том, что Король-Дракон, будет сражаться с самой смертью, и победит ее, когда она начнет наступать на мир. А еще, что поцелуй принцессы превратит его обратно в человека, но только если принцесса сама первой поцелует. Ну и еще много чего невнятного. Но это все были какие-то древние сказки, никто в них всерьез не верил. Сам посуди — лес посреди пустошей!

— Это не сказки, — с огнем в глазах ответил охотник, — Я знаю. Я видел.

Дырт задумался. Он хорошо помнил когда и где слышал слова о Короле-Драконе. Конечно, было и обещание, что его суженая сможет его за ручку провести к этому самому дракону, да еще и представить по всем правилам высшего света, но не настолько прост Дырт, чтоб полагаться на суженых. Свои знания не помешают. А уж если этот Король-Дракон еще и знаниями Древних может поделиться…

— Ты можешь указать, где искать Священный Лес из легенды?

— Нет, — честно признался охотник, — Мы до него не дошли. Он вот-вот должен был на горизонте появиться, но мы обратно свернули. Только направление по карте и примерное расположение. С точностью до пары дней пути. И подробности, как он выглядит и разговаривает.

— Кто разговаривает? — опешил Дырт.

— Король-Дракон, — ответил охотник, — Я видел его.

— Негусто… — почесал в затылке Гилим, — Сведения вроде и интересные, вот только, что с ними делать? Направление, хоть, точное?

— Я сам видел как он туда полетел.

— Ладно, — вмешался Дырт, — Что ты хочешь за эти сведения?

— Долю, как обычно, — ответил охотник.

Гилим хотел возразить, но Дырт успел первым.

— Извини, не пойдет. Во-первых, сведения слишком неясные. Вот если бы ты на карте крестик поставил, да про опасности пути рассказал, другое дело было б, а так, извини. К тому же, партнеры у меня немного зубастые, такое не позволят. Так что могу предложить тебе твердую цену. Пять золотых.

Гилим, который до сих пор согласно кивал головой, поперхнулся.

— Ты что, Дырт, рехнулся? За такие сведения целых пять золотых? Да у меня бабка озолотилась бы, если б ей за каждую сказку столько платили бы.

Дырт спокойно уставился на охотника и продолжил, будто не заметив реплику друга:

— Ты отлично знаешь, что этих денег твои сведения не стоят, так что если согласен, придется рассказывать очень подробно. Но в этом случае, я готов заплатить эту цену, прямо сейчас.

— А, ладно, пойдет, — охотник махнул рукой, — Я все равно завязал с пустошами, через несколько дней уезжаю. Как вспомню эту жуть, хочется подальше быть. Пять золототых и по рукам.

— Ну, тогда давай рассказывай вкратце, кто, где, когда, — ответил Дырт, — А потом и к подробностям перейдем.

— Помните того благородного с деньгами, который отряд снаряжал?

— Как не помнить? Еще как помним, — ответил Гилим, — Он, кстати, тоже вроде бредил лесом посреди пустошей. Только он считал, что там какая-то принцесса в плену, и стоит ее освободить и жениться на ней, как он сам сядет там на трон. И еще вроде какая ерунда…

— Я тоже так думал. К нему и шли только те, кто на мели был и в заработке нуждался, а в бредни его никто не верил. Пока не случилось это.

— Что это? — не понял Дырт.

— Это, — повторил охотник, — Пока мы не встретили Короля-Дракона.

Охотник примолк. Мы тоже молчали, ожидая продолжения. Гилим даже поднял бровь, намекая на необходимость продолжения, и тот продолжил.

— Мы шли по пустошам уже три недели. У этого благородного была карта, по которой он вел нас. Не знаю уж откуда, но явно древняя, хоть и с современными пометками. «Шли» — это не то слово. Отряд был большой, заказчик не поскупился, так что мы ехали на лошадях и были способны отбить их от большинства встреченных демонов. Нет, понятно, что от некоторых демонов не отбиться, но большому отряду и удача светит. Я ту карту, кстати, видел, по памяти перерисовал, вам отдам. В общем, оставалось нам по карте этой дня три, не больше, как это случилось. Шли мы походным порядком, практически в цепочку по двое. Кстати, чем ближе мы к тому лесу подбирались, тем меньше демонов было, будто выбивал их кто там. В общем, расслабились, да и дело к вечеру шло, скоро привал, отдых. И тут спускается с небес дракон. Это видеть надо. Шея длинная, гибкая, зубы как мечи, когти-кинжалы, взгляд светится, крылья огромные, серебристые, я даже не знаю, как описать, на голове корона сияет, вроде бы стальная, а всеми красками радуги переливается, и цвета такие чистые, яркие, будто драгоценные камни, а сам весь в чешуе, и как меч наточеный блестит. Мы, ясное дело, струхнули, назад подали. С демонами мы еще привычны драться, а с такой страхолюдиной… В общем, сразу было видно, что он нас ничуть не боится, если что — съест, не подавится. Рыцарь наш, правда, оказался нетрусливый, вытащил палицу боевую с булавой и как вмажет тому дракону!

— И чего?

— А ничего. Дракон булаву схватил зубами и сжевал как медовый колобок, только что не причмокивал от удовольствия. А потом отобрал меч, поковырялся им в зубах, и тоже схрумкал.

— А потом?

— Вот тут-то самое интересное и начинается. Кабы просто опасный, здоровый, сильный… ну, демон и демон, ничего особо нового. А только он не демоном оказался, а разумным. Съел он это все и так вежливо-вежливо извинился за манеры, поблагодарил, сказал, что очень вкусно было, и спросил направление на Священный Лес. Заблудился он, видите ли, на демонов охотясь. Причем все так куртуазно, как на приеме у императора. Как бы человек так говорил, решил бы, что тряпка. Ни за что не поверил бы, что меч может в руках держать, и не скиснет при первых трудностях, или сдачи даст, если задеть. Тут правда так думать смешно было, но опять же — рыцаря не стал трогать, на нас вообще внимания не обратил. Вот потому и думаю я, что грозный-то он грозный, но и поговорить с ним можно будет не особо пугаясь, если кто смелый. А теперь сам думай, если целый дракон, да еще и разумный, то сколько он там живет? И сколько знает? Ведь, наверняка, с тех древних времен остался. Может спал в какой дыре.

— Возможно, — согласился Дырт, — И что дальше?

— А ничего. Спросил он направление на Священый Лес. Рыцарь, благо, был в курсе, махнул рукой, указал. Дракон вежливо поблагодарил и улетел. А мы стали пот утирать. Это те, кому штаны менять не понадобилось. Рыцарь свататься к принцессе тут же передумал, и рванули мы как могли, побыстрее, обратно. Тем более, что запасы подьели, груза стало меньше, так в два раза быстрее обратно вернулись, чем когда туда двигались. Как до этого городка добрались, так рыцарь с нами расплатился, и усвистал, так что только пятки сверкали. Подозреваю, его теперь в пустоши калачом на заманишь.

— Чудная история, — покачал головой Гилим, — Такое захочешь, нарочно не придумаешь.

— Да уж, — согласился Дырт, — Ладно, показывай карту, а там и твои деньги отсчитаю.

* Леди Эмилия, она же королева мхов и кочек (пока), окрестности замка Бойзель, мир забытый Афрой в комоде

Я стояла сбоку от леди Флёр, магессы отряда, смотрела на надвигающуюся со скоростью улитки стену тумана и честила себя и сестру на все корки. Идея скрыться в глуши, разбираясь с восставшим провинциальным бароном оказалась не самой лучшей.

Нет, разобраться с инсургентом, конечно, было надо, вот только он оказался очень неслабым магом применившим нечто, что магесса отряда никогда не видела и понять не могла. Возглавляемый прим-капитаном эскадрон, выполнявший в тот день роль разведывательного авангарда, не задумавшись вошел в клубящийся поперек дороги туман, и больше никогда из него не вышел. Основная группа, включавшая магессу, четырех тигр и второй эскадрон под началом секунд-капитана, не получив сигнала тревоги от авангарда и ничего не подозревая, тоже скорее всего разделили бы ту же судьбу. Даже магесса, леди Флёр, ничего не почуствовала в этом капризе природы, и только у меня сжалось сердце, и не доходя какой-то сотни шагов я крикнула всем остановиться. То ли статус личного представителя главы Тайной Стражи сработал, то ли в голосе было слишком уж много чувства. А может за годы на троне набрала командного голоса. Короче, меня послушались, пригляделись, а приглядевшись и правда обнаружили, что туман-то странный, чтоб не сказать хуже.

Во-первых, туман не стелился и не висел в воздухе, он стоял отвесной стеной, покрывающей кроны деревьев. Хуже того, он не стоял, а медленно, раза в два-три медленнее пешехода, надвигался все той же отвесной стеной на чистое пространство. Секунд-капитан бросил поводья лошади белому корнету, следовавшему рядом с ним с флажком-гидоном на пике, и подошел к стене тумана. Протянул руку, попытавшись коснуться его, и тут же с криком отдернул ее. Крайние фаланги на двух пальцах побелели, омертвели и отказывались слушаться. Дальше загадкой тумана занялась магесса.

Протянутая в туман ветка мгновенно высохла и стала хрупкой, как старое, источенное дерево. Листья стали как будто их засушили для гербария и крошились. Флёр включила защиту третьего уровня, прикрыла ей новую ветку, повторила эксперимент. Результат не изменился. То же произошло и с защитой второго уровня. А вот с защитой первого уровня повезло, ветка осталась живой. Заброшенная в туман ворона с амулетом первого уровня, громко каркая улетела, унося с собой ценнейший амулет. Увы, привязанная к лапе птицы веревка, за которую ту надеялись вытащить из тумана, чтобы вернуть артефакт, порвалась при первом же вороньем рывке на свободу. Правда удаляющееся возмущенное карканье продолжалось недолго. Вместо того, чтобы подняться над лесом, хитроумная птица, похоже, решила воспользоваться туманом для маскировки. Через минуту карканье сменилось истошным птичьим воплем и стихло. Очевидно, амулет истощил свою энергию, тем самым сообщив безопасное время пребывания в тумане, равно как и то, что учитывая скорость полета вороны, он продолжается еще по крайней мере на полмили внутрь.

Посылать драгун на убой никто не собирался, так что было решено послать за помощью, а солдаты тем временем попытаются сделать что-то вроде оцепления, чтобы предотвратить новые жертвы. Тем временем, новые события указали что туман все-таки не занимает всю площадь расширяющегося круга, и что в центре должны быть относительно безопасные места. А именно, часовой заметил как какой-то трудолюбивый птах размером с воробья, летевший над стеной тумана и выбивающийся из сил, но все равно упорно машущий крыльями, чтобы не соприкоснуться с серой мразью внизу, вырвался наружу. В клюве он тащил веточку с несколькими листочками, явно для гнезда, но вырвашись за пределы страшного серого мрака внизу, его крылья отказали, и он грохнулся вниз, все еще сжимая веточку. Веточка явно побывала в тумане. Трухлявое дерево с засохшими листочками не оставляло сомнений. Тем не менее, воробей явно был жив, цел и невредим, что вряд ли случилось бы, погрузи он веточку в туман пока нес в своем клюве.

Сделав этот вывод, магесса решила пойти на разведку. Ладно бы тигры вышли с таким предложением, им не впервой идти на риск, но магесса оказалось тоже с искрой авантюризма. Три оставшихся после эксперимента с вороной амулета первого уровня — даже такое количество для подобной экспедиции было удачей — автоматически означали, что отряд будет состоять из магессы и двух тигр. Бросили жребий, кто пойдет. Я «выиграла».

И вот теперь я стояла, глядя на надвигающуюся стену смерти, и костила самыми грубыми словами, которые знала, себя, сестру и неизвестного мага. Миссия, чтоб пересидеть политические непрятности, неожиданно превратилась в миссию смертников.

Ну, что поделать? Тигры не сдаются. Уж так мы воспитаны, впитав с молоком матери истории, как десять тигр, в туниках в узкую черно-оранжевую полоску, под цвет хищников в честь которых мы названы, и с засученными рукавами, месяц обороняли горную крепость от превосходящей армии захватчиков. Они все полегли, но врага не пропустили. Пришло подкрепление и смели иноземную мразь с нашей земли, а на могилу тех десяти до сих пор водят подрастающих тигр, чтоб учились, что это значит — быть тигрой.

Или историю о вассальном царьке на севере страны, который решил стать независимым. Королевский указ потребовал высылки его на север. Одна единственная тигра с почетным караулом из двух солдат, вооруженных лишь почетным и символическим оружием, пришла во владения этого царька, встала на площади перед дворцом, и указала пальцем на север, в направлении высылки матежного вассала. У царька была сильная дружина, он мог одним движением пальца приказать убить наглую посланницу. Но он знал, что будет после этого. Два дня тигра стояла на площади, указывая мятежнику куда он должен уйти. На третий день, царек собрал вещи и с ближайшими приближеными скрылся в указанном направлении. На границе королевства, он попытался устроиться в верном ему графстве, но и там появилась тигра с ее почетным караулом. Опять встала на площади перед дворцом, указывая направление изгнания. На следующий день, царек покинул свое королевство и о нем больше никто никогда не слышал.

Тем, кто не вырос на таких историях не понять тигр. Нет, мы не стремимся к смерти, но и не боимся ее. И главное, мы не сдаемся. На мгновение пришла мысль попросить помощи у Леха. Нет, это мой бой, и я должна пойти в него сама.

И вот теперь мы трое стоим перед туманом и собираемся духом в него войти. Трое — это я, леди Флёр, магесса, и леди Лора, вторая тигра, которой выпало идти. Остальные две тигры и секунд-капитан драгун стоят в нескольких шагах сзади. Вышли проводить, так сказать, оказать последнюю честь. Мы, трое, включая магессу, одеты по-мужски, в просторных штанах и рубахах, чтоб не стенять движений, мягкие короткие сапожки, пояс, на поясе меч и кинжал, в сапогах ножи, на шеях — по амулету первого уровня, вот только на сколько их хватит мы не знаем. Судя по вороне — ненадолго. План в том, что Флёр будет заряжать все наши три амулета по мере необходимости, насколько ее хватит. Насколько план шаток, она, кажется, не хуже нас понимает, а может и лучше. Трясет ее, прямо скажем, как новичка перед первым боем. Или перед последним. Я успокаивающе положила ей руку на плечо.

— Ну, на абордаж, канальи, — попыталась скрыть страх шуткой Флёр, и мы шагнули вперед.

Амулеты приняли удар тумана и выдержали. Мы быстро шагали по дороге, которая должна была вывести нас в безопасный эпицентр этого безобразия, где и прятался маг-маньяк. Мы с Лорой вообще пробежались бы, но Флёр к этому непривычна, долго не выдержит. А если она скиснет, то всем нам конец. Нам бы лошадей для скорости, но амулетов, способных укрыть лошадь с всадником, увы, у нас нет, а без этого смысла нет.

Вблизи туман выглядел блестящей алмазной пылью с голубыми искорками, пронизывающими все вокруг. Сквозь защиту он не проникал, но энергию тянул изрядно. Зарядов амулетов хватило на чуть больше минуты. Не дожидаясь, пока защита рухнет, Флёр остановила нас, положила руки на наши амулеты, зарядила их до отказа, и мы быстро пошли дальше. Через минуту с небольшим все пришлось повторить. Потом опять, и опять.

После седьмого раза Флёр вздохнула и сообщила:

— Все, я выжата досуха, теперь или успеем на этом заряде, или конец.

И мы побежали. Магесса, непривычная к физическим нагрузкам, начала было отставать, но мы подхватили ее с друх сторон и рванули изо всех сил. Туман глушил шум шагов и все вокруг казалось какой-то дикой декорацией, будто бежишь по сцене в картонном ненастоящем мире, где деревья не шумят на ветру, птицы не поют, и даже листва не шевелится на ветках, и только ты мчишься по дороге в надежде сбежать из этого глухого мертвого места. Амулеты опять начали истощаться, а конца туману все не было видно. Что ж, видать пора пришла.

И тут меня осенило, а я-то на что? Я ведь теперь магичить умею, а значит и запас энерги у меня есть. Умею ли я заряжать амулеты? Покопавшись в сознании, я с изумлением вытянула оттуда нужный навык. Оказалось очень просто, первый курс. Впрочем, какой еще первый курс? Я ведь никогда не училась… А впрочем, не важно!

Тихонько и осторожно на бегу наполнила энергией свой амулет. Рисковать — так собой. Получилось. Уже смелее, даже не касаясь, наполнила амулеты Лоры и Флёр. Сработало!

Мы продолжали бежать. Время от времени приходилось добавлять энергии в амулеты, и на седьмой раз я здорово струхнула. Ведь это когда Флёр скисла, а она опытная магесса, что если у меня тоже сила на седьмом разе кончится? Обошлось.

Флёр вдруг стала медленнее шевелить копытами, и сквозь тяжелое дыхание спросила:

— Как же так? Амулеты должны были давно разрядиться? Их как будто кто-то заряжает.

— Молчи, не сбивай дыхание, — гаркнула на нее Лора, — Потом выясним, почему еще не сдохли, а пока пользуйся шансом.

Выберемся — обязательно скажу Лоре спасибо, подумала я. Вовремя она заткнула эту слишком умную. И мы продолжили. Я опять и опять подпитывала амулеты, а туман все и не думал кончаться. После двенадцатого раза я поняла, все. Я тоже выжата досуха, и теперь и правда, или успеем, или все.

К счастью, туман как раз начал светлеть. Лора почувствовала мой настрой, и мы на непослушных ногах изо всех сил помчались вперед, чуть не волоча за собой магессу. Еще немного… совсем рядом! На последних крохах энергии амулетов мы вывалились из тумана и упали на дорогу, ловя ртом воздух. Мы прорвались.

Флёр выворачивало, кажется наша умница и красавица додумалась поесть на дорожку. Чему их только в магической академии учат? В любом случае, мы с Лорой помочь не могли. Только поднялись на четвереньки, чтобы нас не задело и так, в этой древнейшей позе любви и приходили в себя. Наконец, почувствовав способность подняться на ноги, я кивнула Лоре, и мы стали поднимать магессу. Нельзя резко останавливаться, нужно ее хоть немного заставить походить, как пробежавшую длинный путь лошадь. А то сердце может не выдержать. Поднимая за руку Флёр и все еще пытаясь отдышаться, я обернулась, и увидела уходящую от нас со скоростью улитки стену тумана.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

За окном гостевой избы лесовиков шел дождь. Бера ускакала на какой-то девишник, так что я в доме был один и наслаждался покоем, отдохновением и уединением, настраивающим на философский лад. Даже удивительно, как быстро менялся климат вокруг этого леса. Деревня и сам лес напоминали среднерусскую полосу, где-нибудь под Смоленском или Витебском, с прохладным, а нередко и холодным утром, и свежим днем, когда жара чувствовалась только на открытых пространствах. Тут даже дождь случался, хоть и нечасто. Окрестности Верхних и Нижних Мхов уже напоминали Тоскану или Лациум в Италии, а удаляясь от леса путешественник оказывался в полупустынях какие встречаются в Калифорнии и Восточном Вашингтоне. Чувствовалось, что именно Лес, который Миха сделал своей резиденцией, и держал на себе местную экосистему, не позволяя ей скатываться в пустныню, которую мы увидели у ворот из S60.

Впрочем, меня сейчас занимало не это. Шум дождя навевал раздумья, а медовый морс с лесными ягодами на столе и легкий сумрак добавлял уюта. Итак, что мы имеем? А то, что я застрял в этом мире надолго. Я тут даже не чтобы что-то делать, а просто чтобы пожить, поскольку мое, как и Михино присутствие в этом мире не дает ему развалиться. А мир хороший, так что придется постараться. Тем более, мне лишний поток сознания ничего не стоит. Вот только, если уж я здесь застрял, то надо устраиваться с комфортом. А для этого надо разобраться с одной проблемой. А именно, проблемой смертного тела, которое в любой момент может потерять сознание, после чего придется в новом теле прыгать по кочками S60, чтобы добираться сюда обратно.

А почему это происходит? Давай, подумаем, как все это работает. Из моей сущности в Гайе сначала была сделана проекция со смертным телом в S60. Поскольку это была моя проекция, ну, как Тариэль в F58, то тело могло терять сознание, надираться алкоголем и творить прочие безобразия. Даже оторвавшись от тела, мой поток сознания точно знал куда и как вернуться в него. Замечу, поток сознания был по-прежнему в Гайе, в Тею попадала только нить связи-управления, которая и присоединялась к смертному телу так же, как обычно душа соединяется с телом. А восстановить соединение она могла потому, что миры F58 или S60 не потеряны, в них возможен прямой контроль и адресация, попросту говоря, известно куда обратно присоединяться.

Во время моего перехода, моделирование тела перешло полностью под контроль узлов Теи этого нового, потерянного мира, а связь сохранилась только постольку, поскольку она была до этого. Для узлов Теи этого мира ситуация была простая — ну, болтаются какие-то нити, и пусть себе болтаются. Вот только при потере сознания телом эти нити обрывались, поскольку подключались именно к функционирующему сознанию и подсознанию тела, а оно выключалось. После чего восстановить связь не представлялось возможным, поскольку непонятно было куда.

Можно ли что с этим сделать? На этом уровне вроде бы нельзя, но если рассмотреть, что же такое смертное тело в виртуальных мирах, то картина становится куда более интересной и комфортной. Ведь в виртуальных мирах материи на самом деле нет, все моделируется в Тее. Поэтому тело тут состоит как бы из нескольких слоев. Во-первых, модель в Тее, во-вторых, слой узлов моделирования, которые просчитывают взаимодействия разных моделей, в том числе тела с воздухом, водой, землей, полом избушки, едой, острыми предметами, которыми другие тела пытаются тебя проткнуть. И в-третьих, слой узлов визуализации, которые просто показывают то, что предыдущие слои намоделировали. И линия связи из Гайи идет вовсе не к проекции на экране, создаваемой узлами визуализации, она идет к модели. Точнее к крохотному кусочку модели, которое изображает сознание этого тела, на самом деле таковым не являясь. И когда тело теряет сознание, этот кусочек исчезает, обрывая связь. А когда сознание восстанавливается, то кусочек этот появляется обратно, но уже не привязанный к линии связи из Гайи.

Но это у меня так. А у жителей этого мира, вместо кусочка, изображающего сознание, в Тее либо демон-эмулятор поведения, для декоративных персонажей, либо полноценная душа, которая при потере сознания никуда не исчезает. То есть, душа в этом мире. Понятно, что в Гайе я — моя сущность — больше всего этого мира вместе взятого, только якорем в потеряном мире это служить не может. А будь я подсоединен к такой местной душе, потеря сознания мне ничем не грозила бы.

Конечно, к готовой душе я присоединиться не могу. То есть, могу, но нехорошо это, надо людям давать самим жить, а не марионеткой под диктовку. Но это как раз не проблема, поскольку я вполне могу себе сетевую сущность и заново создать. Это даже удобней будет, поскольку телу со смертной душой потеря сознания может и не мешает, а вот смерть очень даже, и в этом случае я бы из того приключения с некромантом и его мечом так просто не вышел бы. Поскольку душа человека знает, что он человек, и поэтому и генерируется для нее модель человеческого тела, которое менять можно только с душой. То есть, очень и очень непросто, не говоря уж о том, что вредно.

А для меня все куда проще. Я ведь в Гайе, а здесь лишь тень, которую я отбрасываю в этот мир. Как в игре с тенью на стене, ставишь фонарь и рукой крутишь, чтоб тень какую причудливую форму приняла. Хочешь — зайчика, хочешь — монстра. Вот и у меня генерируется то, что я из Гайи проецирую — хочу человека, хочу — тигру, хочу — дракона. Вот только уже есть сетевые сущности, которые то же самое могут делать. И которым ни потеря сознания, ни смерть физического тела ничуть не мешают. Местные боги. Надо спроецироваться в нового местного бога, а тот уже пусть управляет телами, и тогда никакого риска потери связи не будет. Боги, даже локальные, сознания не теряют, а адресоваться в этом мире он сможет, поскольку будет местным. Так что и телепортация опять станет возможной. И когда через много-много времени я решу покинуть этот мир, здесь останется местный бог Лех, на которого можно будет положиться. Вроде неплохо придумал?

Дверь тихо скрипнула и в полутьму комнаты зашла ни много, ни мало, а сама принцесса-повелительница Верхних Кочек и Нижних Мхов. Вместо привычной туники, на ней была какая-то блузка, застегнутая спереди на пару пуговиц, и юбка. Кажется, она сегодня принарядилась. Ах, да, у девчонок какое-то мероприятие, наверняка как раз с него пришла. Так что, скоро и Бера заявится, а я еще думу не додумал…

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — приветствовал я ее, вежливо вставая из-за стола. Вот ведь невовремя нелегкая принесла, только сосредоточился на важном, — Присаживайтесь. Морс медовый — просто замечателен.

Девушка молчаливо присела на подвинутый стул, позволила налить себе в кружку напитка, и даже сделала небольшой глоток.

— Лех, я вот чего тебя хотела просить, — начала она, опустив глаза и нервно теребя верхнюю пуговку платья, — Лесовики тебя чуть ли не богом считают. А ты мог бы мне трон вернуть? — она запнулась, и посмотрев мне в глаза, стала как-то уж очень энергично крутить пуговицу, — Я была бы очень благодарна.

— Да в чем проблема, — рассеянно удивился я, все еще погруженный в совершенно потусторонние думы, — Уже и так все решено, вернетесь Вы на трон через пару дней, последние детали уточняют, чтобы Алария на эти кочки и мхи не претендовала…

Ее рука замерла, потом оставила пуговицу и опустилась вниз и сжалась в кулак, а вместо заискивающей передо мной принцессой, я неожиданно оказался перед взбешенной кошкой.

— Дурак! — крикнула она, стукнула кулаком по груди, и развернувшись, рванула к двери. Перед выходом запустила кружкой с морсом — меня только тигрячья реакция спасла — и исчезла, грохнув дверью так, что изба задрожала.

Моя телесная сущность самца-тигры взвыла от возмущения, полностью соглашаясь с принцессой. До меня начало доходить, что же сейчас произошло. Тигра во мне попытался возмущенно объяснить, что когда девушка приходит к тебе, чтобы отдаться… Ну, это еще не повод, попытался было возразить я свому местному подсознанию. Лучше бы я этого не делал. Тигре идея нетраханья находящегося поблизости и доступного привлекательного женского существа была противна по натуре, на уровне философской идеи, как материализм Платону. В общем, узнав, что я дурак, кретин, и последняя сволочь непонятной половой ориентации, я понял, что сейчас не время для классической фразы «Платон, ты мне друг, но истина дороже.» Тем более, что под таким обстрелом я и сам не был уверен в этой истине. Все-таки, Тера — очень привлекательная девушка, а если я хочу решить проблему с расколом лесовиков… Короче, я мысленно потрепал тигру по загривку и иронично посоветовал ему в следующий раз не терять времени. На что получил ответ, что он-то, конечно, терять времени не будет, если кое-кто шибко умный, не будем называть имен, не будет ему мешать. На этом тигра, он же мое смертное подсознание, нахохлился и обиженно заткнулся, предоставив мне возможность вернуться к своим размышлениям. Так, о чем же я думал? Ага! О создании промежуточной сетевой сущности для себя любимого.

Сказано — сделано. Расслабившись, я постарался изменить свою проекцию со смертного тигры мужского пола на местного бога, который проецирует себя внутрь мира как тигру. Не забыл о кармашке с линиями управления для Беры с остальными бернинами и Милы. Прислушался к ощущениям. Вроде все нормально, заодно местное сетевое пространство лучше чувствую. Адресации правда так и не появилось, поскольку я этой информацией изначально не обладал, то и появиться ей неоткуда. Ну, да, ладно, надо будет кого из местных богов попросить поделиться.

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Взбешенная я выскочила из избы и не обращая внимания на дождь рванула к себе. В горнице все еще ждала нома Бера, с которой все и началось.

— Ну, как, Ваше Высочество, обещал Лех вернуть вам трон?

— Обещал, — сквозь зубы признала я. А ведь и правда обещал, но как!!! Мерзавец! Умеет меня из себя вывести. А тут еще Бера…

— Ой, как хорошо-то! Вот видите, я говорила, что он обязательно вас на трон вернет!

Сказала, и как-то пригорюнилась.

— Ты-то чего куксишься? — спрашиваю.

— Так, как же, Ваше Высочество, извините уж, я у вас на дороге никогда не посмела бы стоять. Но ведь если погрущу, вам не в обиду?

— Да о чем ты говоришь-то, бестолковая?

— Ну, как… вы ведь теперь за Леха замуж выйдете, он со мной спать больше не будет. Но вы не думайте, я понимаю, что так и надо.

Ага, замуж. Выйду. Просто выскочу. Вот только разбегусь как следует. И так ведь понятно, не будет у меня ничего с Лехом.

— Да спи ты с ним сколько хочешь, мне-то чего? Не держу я на тебя зла за это.

— Ой, и правда? Да, как же это можно? Не, вы и правда разрешаете?

— Королевское слово, — ляпнула я и задумалась. Это чего ж, если и правда что случится, я, что, официальную любовницу что ли только что утвердила? Впрочем, нашла о чем переживать, не будет ничего.

— Ой, Ваше Высочество, а Вы-то чего грустите? — влезла неугомонная Бера.

— Я не грущу, я злюсь! Твой Лех знаешь как меня называл? «Ваше Высочество»!

— А как же еще?

— Да он меня в жизни так не называл, а тут по титулу и на «Вы». Я аж опешила. И трон так обещал вернуть, как мелочь какую-то. Мол, не волнуйтесь, нашлась ваша брошка, завтра с кучером пришлют.

— Так это ж он задумавшись сидел! Он как задумается, всегда сам не свой и невпопад отвечает. Вы не поверите, он меня однажды вашим именем назвал.

— И ты ему это простила?

— Да как же не простить? Мы ж все и так знаем, что ваш он, а я только так, пока…

Бера опять смутилась. Все-таки хороша актриса, подумала я про себя, а все-таки, надо расставить точки над «i».

— А ты вот чего мне скажи, нома Бера, — начала я вкрадчиво, — А чего это ты со мной неграмотную крестьянку изображаешь, а с Лехом как образованная благородная девушка говоришь? Я ведь пару раз ваши разговоры случайно слышала.

— Простите, Ваше Высочество, — ответила Бера, мгновенно сменив стиль речи и поведения, и сделала классический реверанс, будто ее с детства этому обучали, — Я думала, что неграмотную крестьянку вам проще подвинуть в сторону будет. А может и отодвигать совсем покажется ненужным, ну, болтается какая-то служанка возле мужа, и пусть себе, зато по другим бабам бегать не будет.

— И когда ты такая умная и благородная стала?

— Как с Лехом все началось. Может чуть попозже, когда он меня магии научил. С ним и манеры вдруг в голове появились. Не знаю, как он это делает.

— Любишь его?

— Люблю.

— И готова его мне отдать?

— Для народа, да. А народу очень надо, чтобы вы вместе были.

Я задумчиво глядела на рослую сильную красивую девушку, которая была готова отдать мне своего возлюбленного ради светлой цели. А ведь у меня тоже есть эта цель, мне тоже ни к чему, чтоб у лесовиков раскол был. Как-то я не задумывалась, что Бера у лесовиков, с легкой руки Леха, что-то вроде верховной жрицы теперь. Именно она ведь его именем имена раздавала. Если у меня не выходит с Лехом, может просто подружиться с ней? Она-то его, похоже, прочно держит. И к черту романтику. Ну, не светит мне с ним быть вместе, так буду дружить с его фактической женой. Это еще небось покрепче будет.

Значит, подружиться надо с тобой, нома Бера? Готова мне его отдать? А я тебе не менее щедрое предложение сделаю. А какое предложить щедрее всего? Правильно, предлагать нужно то, что у нее уже и так есть, и что она боится потерять. Точнее кого. Пора о детских соплях забывать и начинать вести себя по-деловому, как королева. Мне с Лехом ничего не светит, вот только Бера этого не знает. Предложу ей быть частью нашей семьи, второй женой. А как не выйдет, останется моей подругой и верным человеком, который и будет отвечать, чтоб Лех не взбрыкнул.

— Знаешь, Бера, насчет моего обещания, что ты сможешь спать с Лехом, если он на мне женится…

— Не переживайте, Ваше Высочество, я понимаю, что это невозможно.

— Ты сомневаешься в королевском слове?

— Нет, но я не хотела бы им злоупотреблять.

— Что ж, нома Бера, спасибо за это, — ответила я, — А советом не поможешь? Вот смотри, выйду я за Леха замуж. Дел правления много, не всегда смогу уделять ему внимание, да еще ты в сторонку отошла и на глаза ему не показываешься, а он, тебе ли не знать, парень на ласки щедрый. Найдет себе какую лахундру, а та и начнет ему бубнить, что он-то и есть повелитель для большинства лесовиков, и зачем ему эта королева, а то и ребенка ему родит и попробует на трон посадить…

Я многозначительно посмотрела на Беру.

— Этого нельзя допустить, Ваше Высочество, — решительно сказал она.

— Вот и я так думаю, — согласилась я, — Одна проблема: Лех ведь никого спрашивать не будет. Так что это не вопрос, найдет-не найдет. Найдет. Вот как бы сделать, чтобы он нашел ту, которой доверять можно было.

Бера задумалась.

— Ваше Высочество предлагает мне стать любовницей Вашего будущего супруга?

Ха! Стать! А сейчас-то ты кто? Ладно, гулять так гулять, сейчас мы все равно делим неубитого медведя, будущее, которое не случится, так что нечего жадничать. Лишь бы дивиденды в настоящем будущем были как я хочу.

— Не любовницей, второй женой. Вопрос, могу ли я тебе доверять?

Бера опять задумалась.

— Ваше Высочество, я бы никогда не решилась такое предлагать, но если вы сами так ставите вопрос… Из заклинаний, которые я узнала, есть одно. Мы можем стать кровными сестрами. Это даже больше чем сестры. Кровные сестры не могут причинить друг другу вреда, отнять мужчину, считают детей сестры своими. Если мы это сделаем, то вы сможете доверять мне как себе. Но… — Бера замялась, — Это нельзя сделать односторонне, это всегда взаимно. И это необратимо.

Напугала ежа… Да мне с тебя, верховной жрицы лесовиков, теперь так и так пылинки сдувать придется. Особенно, когда ты останешься женой Леха, а я так и не стану ей. Все ж какая ты правильная, Бера, просто удивительно, даже не задумываешься о такой возможности. Впрочем, лесовики все такие, правильные. Уж мне-то, грех на это жаловаться. Просто, чувствую, будто ребенка обманываю. Хотя, почему обманываю? Если и правда сложится, намерена я выполнить обещание? Намерена. А куда я теперь денусь? Могу даже поклясться, все равно ничем не рискую. Кстати, и правда не повредит.

— Что ж, давай. Со своей стороны, клянусь Эрис, что став кровной сестрой с тобой, если я стану первой женой Леха, я сделаю все, чтобы ты была второй. Что надо делать?

— Порезать ладонь, пожать руки, чтобы кровь смешалась, назвать друг друга сестрами, заклинание я могу мысленно активировать. Это не наше заклинание, у лесовиков обязательно какая речь была бы, а тут просто назвать сестрой.

— Давай.

— Бера смочила салфетку морсом, воды на столе как обычно не было, взяла со стола острый нож, слегка полоснула себе поперек правой ладони, и протянула ее мне. Я взяла у нее нож, повторила, руки сжались на уровне плеча и мы встали касаясь друг друга грудью.

— Сестра Бера, — сказала я, будто ныряя в воду.

— Сестра Тера, — ответила она серьезно.

Огонь на мгновение разлился по жилам, и все снова стало как обычно. Мы разомкнули руки. Я протерла ладонь влажной салфеткой поданой Берой, отдала салфетку ей. Кровь уже начала останавливаться, так что и завязывать не пришлось. Хорошо, у тигр регенерация бешенная. Говорить не хотелось, но что-то толкало меня прояснить мое небольшое мошенничество.

— Бера!

— Да, Ваше Высочество!

— Тера, просто Тера, теперь когда мы сестры. И на ты. Я бы хотела пояснить одну вещь сразу — я не верю, что Лех на мне женится.

— Ты всегда можешь полагаться на меня, Тера, — ответила она, — Но я думаю ты ошибаешься и все у тебя получится.

И как-то грустно замолкла.

— Теперь-то что стряслось? — возмутилась я.

— Мы Леха не спросили. А он всегда делает то, что сам решит.

— Вот сейчас пойду и спрошу, — рыкнула я. Разругаюсь как следует с мерзавцем, подумала я с тайным удовольствием, чтобы никто больше об этом браке и не бредил, а Бера… на нее я теперь и правда могу положиться.

Сказала, и вышла на улицу, направившись к гостевой избе.

* Леди Эмилия, окрестности замка Бойзель, мир забытый Афрой в комоде

Придя в себя мы начали оглядываться по сторонам. Зрелище было еще то. Вроде бы обычный сельский пейзаж — деревья вдоль дороги, поля, холмы. И одновременно, что-то не то. Сильно не то. Даже небо как-то серее стало. Зелень исчезла, точнее приобрела серо-бурый оттенок. Трава жесткая, каждый листок как кусок жесткой острой бумаги. Проведешь рукой по краю — получишь долгий незаживающий порез. Деревья как будто засохли на корню. Ветки потеряли гибкость, стали ломкими, а если ветру все-таки удается пошевелить листву, она звучит неживым шелестом, как будто почти звенит, будто из фольги сделана. Впрочем и ветра почти нет. Не слышно птиц, не видно насекомых.

Животные, правда, есть, но какие-то неправильные. Первой мы увидели собаку. Неверным шагом она топала по дороге, будто совершая обход. Движения предельно экономичные — переставить пару лап, переставить другую. Ни шевеления ушами или хвостом, никаких поворотов головы, даже глазом не косит по сторонам. Завидев нас встала и просто уставилась тусклым неживым взглядом. Никаких эмоций, просто стояла и смотрела. А потом с места бросилась на нас, но тоже неправильно, не как собака. Как будто человек притворился собакой, не представляя возможностей ее тела и непривычный к управлению им. Разинула пасть, попыталась гавкнуть, но что-то не вышло, и так и бросилась с неподвижной открытой пастью, получив заслуженный взмах меча от Лоры и распавшись на две половинки, которые еще долго скребли землю, пытаясь до нас добраться.

— Некромантия, — сообщила магесса, глядя на собаку.

Потом мы встретили лошадь, похоже, что одного из драгунов из первого эскадрона. Та стояла в полной сбруе, под седлом, не шевелясь, и даже не пыталась есть траву под ее ногами. Ни малейшего движения хвостом, передергиваний ушами, как статуя. И не отличишь, если бы эта статуя не повернула голову и не следила за нами неживыми, мерцающими красным светом глазами. Лошадь на нас нападать, впрочем, не стала. Оно и правильно, не знаю как насчет Флёр, но мы с Лорой уже на взводе были. А тигре развалить лошадь ударом меча, или по крайней мере перерубить ей шею — легкая разминка. Похоже, неведомый кукловод сделал выводы из нашего общения с собакой и не стремился уменьшить ряды своих немертвых слуг.

Отойдя от лошади, я скомандовала:

— Стоп! А куда мы идем? Вы не слишком увлеклись, подруги? Чего нам тут надо?

— После того, что я увидела, — ответила Флёр, — Я хочу как можно быстрее отсюда свалить и составить подробный доклад начальству. Сунулась, дура, геройствовать, еще вас с собой прихватила. Да тут пару боевых скилл надо, и то может мало оказаться.

— Спокойно, — вмешалась Лора, — Мы живы, раздобыли стратегически важную информацию. Так что, теперь не время для паники, надо думать, как ее до командования довести. Все согласны?

Я кивнула, а магесса хмыкнула и стала обьяснять, как детям:

— Какое «донести»??? До вас что, не дошло? Мы внутри этого гребаного тумана, который все убивает и делает послушным своему хозяину. Амулеты разряжены. Я тоже, так что зарядить смогу не раньше чем завтра.

— Значит, ждем до завтра, — не сдавалась Лора, — Непосредственной опасности нет, отдельные умертвия нам не страшны, пробьемся.

— Да? Ты такая умная? — поинтересовалась Флёр, — Ты и правда не понимаешь? ОН ведь видел нас сначала глазами собаки, потом лошади. Можно почти не сомневаться, что в нашу сторону уже посланы его отборные силы.

— Подумаешь, отборные… Мертвяки! — хмыкнула Лора.

— Да? И как ты думаешь, кто же составляет его отборные силы? Про судьбу первого эскадрона забыла?

И тут уже мне поплохело. Эскадрон — это полторы сотни не самых слабых мужиков. Встречаться с ними в форме умертвий… извините.

— И что же делать? — вырвалось у меня.

— А я знаю? — визгливо переспросила Флёр, — Даже завтра я смогу перезарядить амулеты только несколько раз, а путь сквозь туман куда дольше берет. Мы и сюда-то чудом выбрались, я думала конец нам, но последний заряд просто отказывался кончаться, будто их кто-то перезаряжал по ходу дела. Но второй раз такой халявы не будет. Неоткуда взяться. И в первый раз было неоткуда, а теперь и подавно.

Лора кратко, но выразительно выругалась, а мне поплохело. Вот так вот, доигралась в героев.

— Простите, девчонки, — упавшим голосом добавила магесса, — Не ваша вина, я тут одна виновата. Флиртовала с судьбой, а она тоже женщина, мужиков предпочитает. Вляпалась в этакую дрянь, да еще и вас за собой потащила… Простите, если можете.

Мы присели на упавшее бревно, и обнялись все втроем. Было страшно. А потом вдали послышался тихий стук копыт по сухой дорожной земле, и стало еще страшнее. Ни лошадиного ржания, ни переклички всадников, просто размеренный приближающийся стук копыт по сухому грунту. Страх и безнадежность захлестнули душу и стали привычно концентрироваться в боевую ярость и кураж.

— Прощай, Лех, — послала я зов, — Я люблю тебя. И продам свою жизнь так, чтоб сдачи некому было просить! Как говорят лесовики, это хороший день, чтобы умереть!

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Итак, дело сделано. Я взял со стола глиняную кружку с медовым морсом и, откинувшись на тяжелую спинку стула, отпил немного напитка. Сказать, что лесовики немного перебирают со сладким, было все равно что сказать, что Сиэттл или, скажем, Питер немного перебирает с дождями, но в медовом морсе меда было очень мало, и брался на напиток не любой мед, а только собраный пчелами с определенных трав, с легкой кислинкой, что делало его почти приемлемым для питья.

Я поставил кружку обратно на стол, и услышал доносящийся откуда-то издалека голос Милы: «Прощай, Лех!»

Во что эта девчонка опять вляпалась??? Используя Милу как якорь в сетевом пространстве Теи, я проследил за сигналом. Нет, далеко, даже на драконьих крыльях не долететь вовремя. А что если? Адресоваться я еще не могу, но по маяку-якорю, да запросто. Оставлю здесь Леха, будет мне якорем чтоб вернуться, а туда по сигналу Милы доберусь прямо в сети. Заодно оттуда же и взгляну, что происходит.

Сказано — сделано. Оставив Леха как в полусне с наказом не покидать избу — нехватало еще чтобы он без меня как Тариэль, по бабам вдарил, тем более в таком малиннике — я перенесся к сигналу Милы. Кстати, «перенесся» — это сильно сказано. Сами понимаете, скопировать изрядную по обьему сущность из одного большого куска сети в другой — операция не самая простая или быстрая. Да и с исходной копией непонятно что делать. Так что «перенесся» означало лишь что я вырастил специальные рецепторы, своего рода сетевые глаза в интересующей меня области, а сам-то я остался где был, только внимание переключил практически полностью на новое место. Кстати, рядом со мной оказались «глаза» еще какой-то сетевой сущности, тоже не без интереса рассматривающей происходящее.

А посмотреть было на что. Серая медленно растущая сфера была покрыта сполохами пробегающих молний. Любая сущность, скорей всего души людей и сущности животных, к который протягивали отростки этой сферы, подпадая под очередную молнию дергались и начинали сереть, но не выключались, а как бы становились выпирающими частями этой сферы, этакими протуберанцами, превращая ее в некое подобие серого солнца во время солнечной бури. Добавьте к этому, что сетевая реальность не цельномерная, а пространство, построенное на фрактале, и вы получите картину растущего мертвенно-серого комка не то паутины, не то спутанных волос с торчащими из него вихрами и косичками. Вот примерно это я и наблюдал.

— Это еще что за безобразие, — высказался я почти вслух.

— Хотела бы я знать, — ответила сетевая сущность, рядом со мной наблюдавшая ту же картину, — Это ты, Лех?

— Да, это я, Эрис, — признался я, узнав голос, — А ты ничего подобного раньше не видела?

— Во время войны древние маги изредка использовали щиты распада. По воздействию выглядело похоже, но не расширялось. Да и поплотнее они были, тут какая-то рыхлая дрянь и захватывает новое пространство.

— А подробнее об этих щитах можешь?

— Я сама толком не знаю, они как-то разрушали физическую сущность, как будто очень мелкий алмазный песок разогнанный ветром до большой скорости, но действующий не только снаружи, но и изнутри тела. Это уже какое-то знание за пределами доступных богам. Может ты как демиург поймешь. Шива говорил что-то про обратную связь от визуализации…

— Стоп! Кажется я начинаю догадываться, — сказал я и начал внимательно рассматривать взаимодействие серой сферы и сполохов с нижними слоями — моделирования и визуализации. Так вот где собака зарыта!

До сих пор я всегда рисовал картинку упрощенно — есть модель, есть узлы моделирования, есть визуализация. Ну, как в обычном компьютере, есть программа, есть видеокарта, есть монитор. И все идет в одну сторону. Не совсем правильная аналогия, но что-то вроде. А на самом деле все немного сложнее. Вот скажем, идет бой, и кто-то дубиной бьет по чьему-то шлему. Как и какие узлы разбираются, что согнется, что останется, что скажет бум? Нет, все это можно на узлах моделирования сделать, часть и делается, но вот такие граничные контакты делать очень сложно и дорого. Можно, но зачем лишние ресурсы тратить, если проще можно сделать? Каждый узел моделирования шлет сигналы в соответствующие узлы визуализации, а дальше, если узел визуализации получил более одного приказа, он отсылает обратно все приказы каждому, и каждый столкнувшийся узел моделирования решает, что его обьект будет делать, гнуться, ломаться, двигаться дальше, производить «бум!». А поскольку все они считают на одних и тех же данных и одними и теми же алгоритмами, то и результат получается согласованный. Шлем чуть гнется и издает «бум!», дубина продвигается ровно настолько, насколько прогнулся шлем, и не далее. Конечно, это требует иногда двойного прохода сигнала между моделированием и визуализацией, зато никаких сложных математических моделей с пересечениями движущихся многогранников.

Вот на этом и была основана та дрянь, которую мы наблюдали. Модель заклинания посылала узлам визуализации в растущей материальной сфере команды на отображение быстро движущихся крохотных, всего несколько атомов, кристаллов углерода, более известных как алмазы. А те в свою очередь, отправляли эту информацию обратно в узлы моделирования обьектов, находящихся внутри сферы. Те воспринимали это как микроскопическую быстро движущуюся алмазную пыль по всему обьему обьекта. Для неживой материи модель начинала вычислять старение — дерево становилось ветхим, железо стачивалось, становилось пористым. А для живой материи, людей, животных, растений, модель на мгновения испытывала сильнешую боль, а потом считала, что все это несовместимо с жизнью, вплоть до перехода в мертвое состояние. Душа для людей при этом тут же отправлялась в очередь реинкарнатора, как и положено, и от нее освобождались узлы. А переход тела в мертвое состояние происходил не так быстро, поэтому узлы от души оставались ненадолго бесхозными. Вот их-то и экспроприировал неведомый маг, запустивший это заклинание.

Теперь стало ясно как с этим бороться. Надо было просто выключить узлы визуализации в затронутой территории. Без обратного сигнала, узлы моделирования решат, что все разрушилось, и выключатся. А при потере моделирования, и сами модели этой сферы, заклинания, и самого мага сойдут на нет. Впрочем, в верхней сфере можно будет этому процессу и поспособствовать, если он затянется.

«Мила, ты где?» — обратился я мысленно.

«В мертвой зоне, окружены туманом, собираемся обороняться от эскадрона зомби», — последовал ответ.

«Вам чего, делать нечего? Убирайтесь оттуда немедленно! Как вы туда вообще попали?»

«Не можем мы убраться. У нас амулеты были.»

«А теперь с ними что?»

«Разрядились. И ни у магессы отряда, ни у меня запаса энергии не осталось.»

Я вздохнул, выругнулся про себя, а затем активировал пачку узлов и приписал их к душе Милы.

«Этого хватит?»

На другом конце провода было озадаченное молчание. Я ждал. Через минуту пришел ответ:

«Да, спасибо, Лех!»

«Немедленно убирайтесь из зоны, я ее сейчас стирать буду на фиг. Как выйдете, отойдите как минимум на милю, чтобы мне не мешать, и доложить немедленно. Вы меня задерживаете. И другим передайте, чтоб отошли. Ясно?»

«Ясно, Лех. А что я остальным скажу?»

«Скажи, приказ Эрис», — ответил я и покосился на местную богиню, которая явно была в курсе наших разговоров.

— Не возражаешь? — спросил я ее.

— С чего бы? — хмыкнула Эрис, — Ты первый о моих девчонках так заботишься. Спасибо. Хотя я и не очень поняла, что это ты с ней начудил?

— Силы добавил.

— Силу добавляют в магический узел. Это такая темная область внутри, которая наполняясь силой становится полной ярких блесток. А ты ее превратил в хоть и слабенькое, но полуэнергетическое существо. С этого в мире как раз и начинались все проблемы. Не делай так больше. Я понимаю, ты — не бог, на тебя наши ограничения не распространяются, но очень уже плохо прошлый раз было.

Я задумался и вспомнил как рассматривал магический узел Милы, когда тот разворачивался. Вот и еще один щелчок по носу, надо было разобраться вовремя. Девушка могла и подождать, зато сейчас не было бы, как выражаются в народе, косяка. А ларчик-то просто открывался. Наполняется искрами, говорите? Все правильно, то же самое что и с кристаллическими наполнителями. Для просто темной области узлов надо мало, а для хаотичной картинки аналогого телевизора — много. Накапливают магию в узле увеличивая в нем уровень хаоса, который очень плохо сжимается, а потому требует много узлов. При расходовании, достаточно зачистить его часть и можно использовать освободившиеся узлы. Просто.

— Да, извини, не подумал, — признал я.

— А как с этой дрянью разбираться будем, уже решил? — перевела тему Эрис.

— Вроде да, — подтвердил я, — Смотри, почему этот туман движется? Потому что внутри сидит некромант и раздвигает его своей защитой, которую подпитывает энергией существ попавших в туман и умерших там. Так что если некроманта сейчас прибить, то туман затопит центральную область. Это вроде бы и неплохо, повторное воздействие этого тумана должно разрушать всех этих новых зомби. Но есть два больших «но». Во-первых, внутри этой зоны девочки, им надо дать время выбраться. Во-вторых, туман без движущего его пузыря польется не только внутрь, но и наружу, а нам это нужно? Так что в любом случае, ждем пока подопечные выберутся наружу. Потом я материализуюсь внизу как дракон, облетаю периметр и уничтожаю все полосой в полмили шириной. Тогда образуется своего рода ров, куда и потечет туман, когда мы прибьем некроманта, а это именно то, что мы следующим пунктом программы сделаем. А разобравшись с ним, зачищу точно так же остаток внутри, будет со временем новое озеро. Но в любом случае, сначала ждем.

— А как ты некроманта достанешь? Он же туманом окружен.

— Так туман через визуализацию действует, а мы с тобой в физический мир сейчас не отражаемся, так что и задеть он нас не может. А летать я потом выше тумана буду.

— Какая еще визуализация? — удивилась Эрис.

— Э-э-э, — протянул я, догадываясь, что я чего-то упустил, — А как ты этот мир видишь?

— Так же как и ты, с облака, — опять удивилась Эрис, — А ты что, как-то иначе?

Тут до меня начало доходить, что я что-то очень важное упустил. Я как-то только сейчас задался вопросом — а видят ли местные боги сетевую сущность мира? Скажем даже сильнее, а видят ли сетевую сущность мира их создатели — демиурги? Ну, да, демиург — это по сути ходячая библиотека сетевых программ, реализующих все необходимое для создания мира, а мир создают они как раз из больших скоплений узлов Теи, переданных им в подчинение. Это правда. Но это еще не означает, что именно так они все и видят. Как гончар, который лепит кувшин, может понятия не иметь об атомах, из которых состоит глина. Даже наоборот, почти наверняка все завернуто в абстракции более высоких уровней, и скорее всего не одного. Просто, чтобы не тратиться зазря на огромные ресурсы при сотворении демиургов. Это ж то же самое, что и с гончарами. Обычный неграмотный подросток может научиться различать сорта глины, как ее месить, крутить гончарный круг. А поставь его перед задачей делать то же самое даже не в терминах атомов, а хотя бы тех крохотных чешуек, из которых глина состоит. Тут и человеческой жизни будет мало. А значит что? А значит, демиурги скорее всего сетевую реальность не воспринимают таковой, а в форме какой-то куда более упрощенной модели. А значит и их творения — локальные боги — никак не могут воспринимать мир на более серьезном уровне, чем их создатели. И судя по оброненной Эрис фразе, выглядит это как часть обычного мира, только в небе, на облаках. Да, надо будет разобраться.

— Лех, ты заснул? — поинтересовалась Эрис, — Так что сейчас делать будем?

— Извини, задумался, — ответил я, — А будем мы ждать, пока девочки выйдут из зоны.

* Леди Эмилия, окрестности замка Бойзель, мир забытый Афрой в комоде

Размеренный перестук копыт приближался, и вот из-за поворота дороги вокруг рощи, появился конный отряд. Флёр не ошиблась, эти и правда был эскадрон сопровождения во главе со своим прим-капитаном. Синяя шляпа и синий же мундир с красными обшлагами выдавали принадлежность к Королевскому полку драгун. А когда неживые всадники на неживых лошадях приблизились ближе, все трое узнали капитана, при жизни статного галантного мужчину, к которому с немалым интересом приглядывалась магесса, во время их совместного путешествия.

Впрочем, в нынешнем состоянии бравый капитан вряд ли заинтересовал бы даже королеву вампиров, коей мне чуть не пришлось стать против воли совсем недавно. Неприятно белая, отдающаяя сине-зеленым оттенком, кожа лица выглядела как будто обтертая грубым наждаком, только вместо кровавых царапин она была покрыта сеткой зеленушных крапинок и линий. Мертвые, непрозрачные, с белым диском посередине зрачка глаза не двигались, сойдясь на цели. Перчатки скрывали состояние рук, но даже с ними было видно, что те ничем не управляли. Лошадь казалась двигалась подчиняясь каким-то своим командам, не имеющим ничего общего с пожеланиями всадника. Если у такого всадника вообще могли быть хоть какие-то желания. Животные производили впечателние механического, собранного колдуном из деревяшек паука, мертвой конструкции, которую какой-то маг-механик заставил двигаться, перебирая четырьмя неуклюжими негнущимися подпорками.

Всадники не торопились, очевидно зная, что нам никуда не деться. Или точнее, их кукловод знал, что нам никуда не деться. Ни слова не говоря, мы построились треугольником, мы с Лорой впереди, чтобы принять первый удар, Флёр, будучи магически истощенной и как самая слабая с оружием, сзади, прикрывая тыл. Будь магесса в силе, треугольник развернули бы углом к нападающим, а мы с Лорой прикрывали бы тыл, а так пришлось наоборот. Ничего, еще умоетесь у нас. Может не кровавыми слезами, кровь из вас уже не потечет, но своими ошметками, точно.

Неживые всадники преодолели почти полрасстояния от той рощи, из-за которой они выехали, как в моем сознании раздался голос Леха:

«Мила, ты где?»

«В мертвой зоне, окружены туманом, собираемся обороняться от эскадрона зомби», — ответила я.

«Вам чего, делать нечего? Убирайтесь оттуда немедленно!» — пришел приказ. Ага, я бы рада да… Но тут Лех продолжил, — «Как вы туда вообще попали?»

«Не можем мы убраться. У нас амулеты были, так и попали.»

«А теперь с ними что?»

«Разрядились. И ни у магессы отряда, ни у меня запаса энергии не осталось.»

До меня донесся эмоциональный отзвук крепкого ругательства, потом на мгновение наступила тишина, и вдруг я почуствовала себя как-то непонятно. Почти героиней сказки про невесту, девственность которой охраняли сто матросов. Девственность-то она сохранила, но… В общем, пустым оставался только магический узел, единственное место, в котором маги умеют накапливать магическую силу. А в остальном эта самая магическая сила у меня чуть не из ушей перла. Ее даже направлять не требовалось, достаточно было пожелать. Не успела оглянуться, и все три амулета оказались заполненными под завязку.

«Этого хватит?» — раздался в сознании вопрос Леха.

Я ошарашенно молчала. Открыв глаза, я увидела расходящееся вокруг нас золотое сияние, а потом как всадники и их кони осыпаются пеплом. Ногу задела травинка. Зеленая, живая.

«Да, спасибо, Лех!» — ответила я.

«Немедленно убирайтесь из зоны, я ее сейчас стирать буду на фиг. Как выйдете, отойдите как минимум на милю, чтобы мне не мешать, и доложить немедленно. Вы меня задерживаете. И другим передайте, чтоб отошли. Ясно?»

«Ясно, Лех. А что я остальным скажу?»

«Скажи, приказ Эрис», — раздался ответ и связь оборвалась.

Я вновь открыла глаза и наткнулась на взгляд Флёр. Магесса смотрела на меня широко раскрытыми глазами:

— Как же так? Этого ж не бывает. Так нельзя. Боги так больше не делают…

— Приказ Эрис, уходим. Прямо сейчас и как можно быстро, — я решительно прервала ее бормотание.

— Но как же?

— Флёр, тебе что сказано? — вмешалась Лора, и обратилась ко мне, — Я так понимаю, с амулетами проблем не будет?

— Не будет, — кивнула я, и мы подхватив магессу с двух сторон, потащили ее по дороге на выход. За что люблю боевых подруг — в критическую минуту не умничают, а действуют, и приказы выполняют четко. Распускай мы сопли, как Флёр, мы бы просто как народ не выжили бы. Не было бы больше тигр.

Амулеты, кстати, так и не пригодились. Стоило нам подойти к стене тумана, как окутываюшее нас золотистое сияние раздвинуло туман на несколько метров, услужливо открыв дорогу. Через четверть часа мы уже вышли наружу, а еще через столько же, получившие приказ драгуны отогнали всех, кого могли, за милю от опасной зоны.

«Лех, все готово», — сообщила я мысленно.

«Умница, целую», — услышала я в ответ. Если бы…

* Мемодемон Вин в теле виконта де Левмо, мир забытый Афрой в комоде

Мемодемон Вин ликовал, наконец-то он ворвался обратно в энергетический мир, из которого был изгнан этими выскочками-богами тысячи лет назад. И теперь он возвращается на свое законное место. Если быть совсем уж точным, то ликовал виконт де Левмо, остальные куклы Вина были не в курсе великой победы и не могли разделить радость мемодемона… точнее виконта, сознание которого было настолько сожрано демоном, что в общем, говорить о нем как об отдельной личности уже не имело смысла. Отсутствие других кукол немного огорчало Вина. Будучи мемодемоном, он прекрасно понимал, что другие куклы-носители могут владеть недоступной для виконта информацией из прошлого, которая может определить его победу или поражение. А может это виконт жалел, что не выжал из коллег остатки знаний, чтобы стать наиболее полным носителем Вина. Хотя, скорее это все-таки Вин жалел, не так много осталось от виконта, чтобы он мог самостоятельно о чем-то жалеть. Кроме поворота на тропу некромантии, конечно.

Впрочем, все это было не так важно. Придет время и Вин впитает в свое новое энергетическое тело оставшиеся фрагменты себя из кукол, и тогда, тогда уже никто не сможет его отсюда изгнать! Тогда ОН станет богом этого мира, а боги… Если бы мог, Вин ухмыльнулся бы. За тысячелетия существования мелким паразитом-глистом в человечевких сознаниях он очень много перенял от своих носителей. В том числе и примитивную способность к юмору. Скажем, вон жертва, так кричала о мести, о том что боги покарают проклятого некроманта, а теперь лежит безжизненно на алтаре с разодранной грудной клеткой и выдранным сердцем. Не правда ли смешно? Ха-ха. Вот и тут Вин почуствовал что-то сродни юмору этих низших созданий, служивших ему носителями. Боги, говорите? Ха-ха. От мага можно взять больше чем от обычного человека, сколько же он получит выпив первого бога? И правда, ха-ха!

Правда боги появляться не спешили, но Вин и не торопился. С каждым часом, с каждой новой жертвой, вошедшей в туман, он становился сильнее. Энергия, которая наполняла только что души жертв, теперь текла в него, строила его энергетическое тело, делала его сильнее. Немного уходило на управление немертвыми, еще немного на расширение радиуса тумана, но все остальное вливалось в него, в Вина, и делало его сильнее, сильнее, сильнее…

Внезапно, уже в энергетическом пространстве, Вин почувствовал направленное на него внимание. Нет, в отличие от своего недотепы-отпрыска Тина, Вин не пренебрегал передачей древних тайных знаний от мастеров к ученикам, даже если они выглядели совершенно бесполезными. И вот теперь они пригодились. Все что вдалбилвалось без малейшего смысла в учеников поколение за поколением, с виконтом в самом конце цепочки, все эти невнятные пророчества, мутные фразы дошедшие из веков, все это сейчас интегрировалось в сознании Вина в энергетическом пространстве в своего рода подсознание, способное реагировать на опасность, и — главное — распознавать их. Именно это и случилось сейчас. Вин почувствовал направленное на него внимание, и его почти парализовал страх. Хотелось спрятаться, забиться в щель, скрыться. Но, увы, как это сделать Вин не знал. Нынешняя кукла этим знанием не обладала, а другие куски сознания Вина, спрятанные в других куклах, были ему сейчас, увы, недоступны. А может и вообще, потеряны со временем.

Вскоре Вин почувствовал, что на него направлено внимание уже двух энергетических созданий. Парализующий страх прошел по его сущности, но он не помешал продолжать расширение тумана и захвата новых душ. Кукла принимала какие-то решения, отправляла отряды зомби, но Вин чуял беду и пытался сообразить, откуда она придет и как выбраться из этой ситуации.

Внезапно туман перестал расширяться. Вин взглянул на мир глазами куклы, и с удивлением увидел двух монстров, облетающих границы тумана. Из-под крыльев одного из них лился странный голубой дождь, который будто стирал туман из реальности. В отчаянии, Вин дал приказ кукле сопротивляться изо всех сил, и та стала обстреливать монстров всеми известными виконту заклинаниями, от молнии и огненного шара до самых нелепых, вроде избавления от поноса и любовного приворота. Увы, ни одно из них так и не достигло цели, смытое голубым дождем из-под крыльев одной из тварей. Разве что, как будто в издевку, любовный приворот почти долетел до верхней, явно ведущей черной фигуры, но и тот бессильно стек с нее вниз, неспособный причинить вреда.

И тут вдруг тело виконта — главной куклы Вина на данный момент — куда-то исчезло. Душа виконта начала таять как кусок сахара в горячем чае, а потом вмиг исчезла совсем, будто проглоченная каким-то энергетическим хищником.

У тут же начала таять и исчезать только что обретенная энергетическая основа Вина. Он не понимал, что это просто Тея утилизует оставшиеся после погибших душ узлы, для него таял, как снеговик под теплым весенним солнцем, он сам. Ничего, есть еще куклы, — подумал он, уже понимая, что ничего не способен сделать, — Рано или поздно они прорвутся в энергетический мир и станут тут властелинами.

Надо сказать, что другие куклы-адепты Вина, так ничего и не узнали о попытке прорыва с баронством Бойзеля, а оставшаяся в них часть сущности Вина так ничего и не поняла, когда куклы одна за другой стали отключаться. Пока не осталось ни одной из них.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

— Ну, поехали, — сказал я, — Сейчас сделаю себе тело дракона, и начнем.

— А можно я с тобой? — спросила Эрис.

— Конечно, — хмыкнул я, — Да кто же тебе запретит, богиня?

— И правда, — последовал задумчивый ответ.

Не оттягивая больше дела, я материализовался внизу на солнечном пригорке в привычном теле дракона, оставив свою местную божественную ипостась «на орбите». Все-таки приятно вернуть себе нормальные способности и не корячиться с местной магией. Тело создалось легко, прямо из воздуха, буквально за пару секунд. Эрис последовала примеру, явившись в своем облике крылатого грифона. Интересно, я раньше как-то не обращал внимания, но если не считать хвоста ящера и крыльев орла, то в остальном это было совершенное кошачье тело самки черной пантеры-леопарда. Этакая текучая грациозная Багира, которую так и тянуло погладить и… Я встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.

«Полетели?» — спросил я.

«Полетели», — пришел ответ.

Я раскрыл крылья и направился к круглому кольцу тумана, окружавшему обесцвеченное круглое пятно посередине. Эрис, по каким-то своим соображениям, летела сзади и чуть ниже.

«Держись выше меня и хотя бы наравне, ниже сейчас станет очень неуютно», — сказал я.

«Поняла», — подтердила она, и грифон в несколько взмахов крыльев завис уже надо мной. Что ж, хорошо, можно начинать. Подлетев к краю туманного пятна я направился вдоль периметра, а с моих крыльев полетели вниз голубые капли дождя. Каждая капля была под завязку набита узлами Теи с единственной командой — через встреченые узлы визуализиции передать команду на отключение узлам моделирования, а потом, по истечении небольшого времени, достаточного чтобы достичь земли и даже углубиться в нее на десяток метров, отключиться самим. Теряющие сигнал узлы визуализации как обычно на мгновение заливались синим светом, а потом тоже выключались, так что из-под моих крыльев падал светящийся сине-голубой дождь, стирающий все на своем пути.

«Что это?» — раздался в моем сознании голос Эрис, — «Как это делается?»

«Извини, я не могу тебя этому научить», — ответил я, — «Это локальная разновидность танца Шивы, когда стирается только небольшой кусок мира.»

Вслед за мной по границе тумана образовывался отвесный ров глубиной метров десять, и туман с края начал стекать вниз. Ну и хорошо, теперь он точно по окрестности не растечется. Сделав тройку кругов по сужающейся спирали и обеспечив достаточную ширину рва, я решил что теперь можно заняться и некромантом. Как же его найти? В этот момент маг-маньяк решил помочь мне сам, напав на нас с Эрис. Из замка в центре пятна в нас полетели молнии, шары, какая-то еще дребедень, кажется даже попытались пальнуть из пушек. Видимо с отчаяния, поскольку на роль зениток эти монстры, стреляющие каменными ядрами явно не годились. Заклинания же, как и все остальное, просто растворялись в голубом дожде, не долетая до нас. Да и сомневаюсь, что они могли причинить нам хоть какой-то вред, уж Эрис это все точно было бы по барабану.

Воспользовавшись непреднамеренной помощью некроманта, я ненадолго соединил сетевое и обычное зрение, и протянув мысленно лапу, развеял его тело. Затем притянул то, что получилось из его души, и начал вдумчиво разбирать ее на части, не забывая развеивать уже ненужные. Привычно захомячив высшее магическое образование — надо будет слить с полученным от предыдущего «добровольца» — я оказался с тем, что и представляло суть принадлежности бывшего мага к некромантии. Ага, большая часть повторяет старый узор один в один, а вот эта часть другая. Вместо нее был другой код, который я неосторожно оставил в образце, и именно поэтому мои спрутики и не сумели выловить эту, чуть отличающуюся породу.

Мда-м, думал я, продолжая по сужающейся спирали махать крыльями, из-под которых шел синий дождь, вот тебе урок, ваше божественное величество, недоучка, диленант хренов. Это ж эволюционная среда, понимать надо было. Я одних некромантов прибил, думал лучше стало? А вот фиг! Дело надо или делать как следует, или никак, тут наполовину не выходит. Вот скажем, представьте себе, что у вас есть дом, и вас достают крысы. Два вида крыс — серые и черные. Вы находите способ решить половину проблемы и избавляетесь от черных крыс. Вам стало легче? Да, ничего подобного! Пищевая база ведь никуда не делась, и ее тут же заполнили размножившиеся серые крысы, которые от отсуствия конкурентов стали только нахальнее, и может даже сожрали вашего кота в подвале. Так что вместо одного мешка черных крыс и одного мешка серых, вы получили два мешка серых крыс, только и всего. А может и два с половиной, потому что популяции не сразу реагируют на истощение пищевой базы.

Я развеял сомнительный код, и стал внимательно всматриваться в оставшийся образец принадлежности к некромантии. Оставишь что-то ненужное, опять может случиться как прошлый раз, уберешь из образца слишком много, пострадают невинные, вот и ломай голову… В конце концов, решив, что на этот-то раз получился правильный образец для охоты, в конце концов, секреты создания кривых обсидиановых ножей и методы втыкания их в жертвы случайно в головах не должны оказаться, я опять создал спрутика, заложил в него этот образец и выпустил на свободную охоту.

Все, дело сделано. Осталось скучно долетать, стерев остатки зараженного пятна, проверить что в сетевом пространстве после этого все развеялось, и можно спать спокойно. Некромантов за неделю-другую спрутики повыловят и отправят в реинкарнатор, который для этой компании скорее всего будет означать развеивание. Зато ни она моська не тявкнет, что без суда-следствия, не то чтобы их спрашивали. Или обьясняли. Далеко не всем стоит хоть что-то обьяснять. Не зря Пифагор говорил, что учить стоит только того ученика, который по одной стороне квадрата может вывести всю фигуру. Мда-м, чего-то меня от скуки на философию потянуло…

Как-то незаметно спираль сузилась в точку, и последняя башня, сверкнув в «синем дожде смерти» растаяла, оставив после себя пустое место. Вся территория, недавно покрытая туманом, теперь представляла из себя огромный карьер глубиной в те самые десять метров, который скоро заполнится водой и превратится в большое озеро с отвесными стенами. По-хорошему, стоило бы сделать несколько плавных спусков к будущему уровню воды. Тогда там со временем образовались бы рыбачьи деревни. Но поспешить — людей насмешить. Сделать такие спуски было бы легко, но рано. На дне еще клубились остатки тумана, да и кто из немертвых мог туда свалиться. Пусть лучше израсходоют энергию и развеются прахом бродя между отвесными недоступными стенами. А стенки со временем сами обвалятся.

Я прекратил голубой дождь, заложил вираж и направился к давешнему пригорку. Грифонша послушно последовала за мной. Уже приземлившись, я услышал:

«И что теперь?»

«Теперь наверх, и смотрим как исчезают последствия этого безобразия. А потом, возможно, спустимся обратно и дочистим, если что упустили.»

«Может тела пока внизу оставим, если все равно возвращаться?» — предложила Эрис, тоном «Ну и что, что двойная парковка? Мы ж только на минуту машину оставим!»

«Почему бы и нет», — хмыкнул я, — «Все равно скоро вернемся.»

«А если мою кошечку кто обидит?»

«Драко защитит, он к ней очень хорошо относится. Да твоя Багира и сама не робкого десятка. Так что, если кто решит их обидит — сам пусть и выпутывается.»

С этими словами я поднялся в сетевую реальность, и стал наблюдать как тают нити того серого шерстистого клубка, который сформировалия благодаря некроманту и его туману. Ну, все правильно, ведь это были ресурсы умерших. Некромант просто успел их перехватить, когда отлетающим душам они были уже не нужны, а Тея еще не утилизовала их за ненадобностью. И вот теперь, эти захваченные узлы отключались.

«Смотри, как распадается…» — обратился я к возникшей опять возле меня сетевой сущности Эрис.

«Не вижу, ты о чем, Лех?» — спросила она.

Ох, ё-к-л-м-н… Я ж совсем забыл, она сетевую реальность как-то совершенно по-другому воспринимает. То есть видеть, она скорее всего видит, но как-то по-своему, вот и получается, что я наверняка куда-то не туда показываю. Несколько минут изучения привели к очень интересному выводу. Оказывается в этом мире, существовала дополнительная система визуализации, к которой были подключены местные боги. Этакий дополнительный слой дополненной реальности на фоне обычной визуализации. Так, а почему я-то ее не вижу? Я же сейчас в ипостаси местного бога. Я что, чего-то в нем недоделал? Внимательно сравнив структуру себя и Эрис, я нашел у нее связи с местным уровнем визуализации, которыми пренебрег. А зря, для общения полезно.

Быстренько скопировав и привязав нужную сеточку, я неожиданно для себя оказался в костюме Адама высоко в небе на мягком, но все же дающем должную поддержку облаке. Впрочем вру, у Адама вроде бы фиговый листик имелся. В паре метров от меня в не менее откровенном костюме стояла Эрис. Очень откровенном. В ушах зашумело, я прикрыл глаза, и сделав пару глубоких вдохов-выдохов восстановил дыхание. Не уверен, что этому телу нужно дыхание, я уже распознал промежуточную модель, в которой щеголяла Тиль в F58, но мозги чуть в чувство привел. Так, еще один прокол, пришлось признаться самому себе, я ведь себе местную божественную сущность клепал под бормотание моего внутреннего тигры, что не трахнуть приглянувшуюся и согласную красивую женщину — дело совершенно аморальное, вот и получилась сущность, морально неустойчивая, как похоже и весь этот мир под чутким михиным руководством.

— Э-э-э, а тут у вас принято так одеваться? — поинтересовался я.

— Конечно, — дернула плечиком она, заставив качнуться грудь, — Одежда смертным зачем нужна? Во-первых, от непогоды, во-вторых, скрыть дефекты фигуры, ну и использовать отстутствие одежды как сигнал готовности к сексу. Непогода нам не страшна, а скрывать нам нечего — тела у нас совершенные.

Сказав это Эрис как-то повела плечами и руками, будто демонстрируя совершенство своего тела. Правду бает, тело и правда совершенное, признал я, борясь с очередным приступом… назовем это головокружением.

— А как насчет сигналов?

— А у нас они свои, — ответила она, подходя ближе, — Ты и сам понимаешь, даже голая женщина может так себя вести, что любой не самый тупой мужчина и близко не подойдет. У смертных это не работает, у них тупых много, а среди богов — нет. Так что у нас это всегда как положено, сначала неосознанный интерес женщины, легкие неосознанные провокации с её стороны, потом уже интерес мужчины, и все остальное. Тем более, ты же знаешь, у нас богов секс вовсе не для того, чтобы детей делать, мы в нем друг о друге больше узнаем, а мы, боги — очень любопытные, особенно когда есть шанс чему-то новому научиться.

Последние слова она произнесла уже подойдя вплотную, почти касаясь меня высокой грудью. Облизала губы и на мгновение замолкла, глядя мне в глаза.

— Так что ты там говорил об исчезающем чем-то? — добавила она в конце концов уже деловым тоном.

Я бросил взгляд вниз на огромный кратер, оставшийся после наших деяний, и увидел медленно тающий узор полупрозачных светящихся линий над ним. Очевидно, местная визуализация именно так и представляла сетевые структуры, как узоры светящихся нитей, наложенные на обычную физическую реальность. Неудивительно, что местные все говорят об энергетической сущности мира и энергии для магии. Хотя и правда удобно.

— Вон, взгляни, тающая энергоструктура над тем местом, где был замок и туман, — указал рукой я.

— Ой, и правда! — воскликнула Эрис, и повернувшись ко мне спиной, встала на четвереньки и, с любопытством выглядывая из-за края облака, начала всматриваться в призрачный феномен. Нужно ли говорить, что в этой позе ее фигура отнюдь не потеряла совершенства? Как она говорила? «Легкие неосознанные провокации»? Ага, я уже поверил и расплакался. С мужской стороны такие легкие провокации называются «веслом по голове и пока теплая.» Скрипнув зубами, я удержался от того, чтобы пристроиться сзади, несмотря на то, что мой «неосознанный интерес» было уже невозможно не заметить.

— Ой, смотри, — не поднимаясь с четверенек, Эрис по-кошачьи выгнулась, предоставив мне вид на ее лицо и грудь, при этом ничуть не скрывая задней части, — А как ты догадался, что эта структура по сути смертна и должна разрушиться после уничтожения физического воплощения? Ого!

Последнее было сказано, когда ее взгляд опустился ниже моего пояса. Я прикрыл глаза, сделал глубокий выдох, и неожиданно получил кулачком в грудь:

— Лех, прекрати это немедленно?

— Что? — поперхнулся я. Насколько я мог судить, сделать-то я как раз ничего и не успел.

— Ты это нарочно подстроил, да? — возмущенно вопила Эрис, уже стоя на ногах в сантиметрах от меня, одной рукой колотя меня в грудь, а другой указывая куда-то вниз, — Смотри что твой Драко творит! Говоришь, он к ней хорошо относится, да? Настолько хорошо?

О, нет, подумал я, уже догадываясь, что увижу. Мой летающий танк, в отличие от меня, даром время не терял. Поднявшись на задние лапы, и раскрыв крылья, чтоб не мешались, Драко, придерживая грифоншу передними лапами за призывно выставленную заднюю часть, самозабвенно занимался… ну…. взаимным получением удовольствия. Грифонша, задрав хвост и тоже приподняв крылья, урчала по-кошачьи жмурясь от наслаждения.

Я так не играю, подумал я. Да, я знаю, что любые слова, которые я с дуру ляпну имеют тенденцию сбываться, но я ведь ясно же говорил: «Я это не тра…» Ага, а «разве что с серебряными крыльями»? — услужливо напомнил мне внутренний голос.

— Ты ж сама предложила их внизу оставить? И вообще, кто же знал, что они совместимые?

— Кто знал? Ты мне лучше скажи, что мне с беременным грифоном делать?

— Так мы ж их постоянно развеиваем и воссоздаем?

— Это тела мы развеиваем, а их сущности в нас остаются! Тоже мне демиург-двоечник! И все это в ее сущности отразится!

— Так вряд ли же… они ведь разных видов.

— Чтоб ты знал, эта форма жизни такая редкая, что у них все со всеми совместимы. Для выживания. Потому у них и химер так много, когда части разных животных перепутаны.

— Ну, будешь следующий раз материализовывать, подправь чуть-чуть, и не будет беременная.

— Да, как ты такое предагать можешь, чурбан бесчуственный! И оставить ее без котят, которых она уже любит? Я же ее чувства ощущаю. Ты сам к своему Драко прислушайся, сможешь потом «подправить»?

Не уверен, зачем ей нужна была эта последняя провокация, я в общем, и так уже был готов и приправлен гарниром, но я попался. Потянувшись к сознанию своего дракона, я тут же утонул в чувственных ощущениях, обняв, опустил Эрис на перину облака, поддался на притягивающие к себе женские руки, и дальнейшие часа два — тела промежуточной модели могли и дольше — прошли без моего сознательного участия.

— Да, да… прекрати, я щас умру от вожделения… ты куда!?… глубже!… я не говорила «выходи», я говорила «прекрати»… хорошо… не знаю, что «прекрати», не отвлекайся… при чем тут логика?… здесь, еще, сюда… нет, сам решай, у тебя лучше выходит… лучше входит… совсем запутал, негодяй… еще, еще… хорошо… в меня… как хорошо жить!

Пришел в себя я лежа на спине на том же облаке. Эрис полудремала, положив голову на мою грудь, прижавшись ко мне, и закинув широкое бедро поверх того места, где у Адама должен был быть фиговый листочек. Было спокойно и хорошо, хотелось так и лежать и смотреть на синее небо над головой. Драко и Багира, как я прозвал грифоншу, уже давно закончили, и мы убрав лишние тела, впитали обратно их сущности. Им впрочем тоже было хорошо, что добавляло расслабленного счастливого настроения.

Меня правда немного беспокоила проблема утечки информации, в буквальном смысле этого слова. В ходе «акта любви» боги и правда меняются кусками друг друга, по сути информацией, знаниями. Это у смертных «сунул, вынул и бежать», а задушевный разговор с подробностями жизни для шибко начитанных. У нас же секс и разговор в одном флаконе, так что в результате Эрис должна была узнать обо мне много нового и интересного. Включая, не исключено, и вещи, которые мы с Михой пока не торопились рекламировать в этом мире. Впрочем, боги, пусть даже и локальные — народ ответственный, должна понимать, о чем можно болтать, о чем не стоит, решил я и вновь расслабился.

Эрис чуть сдвинулась, сняла с меня свою ногу, и начала поглаживать мне грудь.

— Как хорошо, — сказала она, наконец, — Впервые мне снова хочется защищать этот мир, а не стереть его в порошок.

— А за что его стирать в порошок?

— За всю мерзость, что в нем происходит. За недостаток любви в нем. Но уже не хочется. Ты ж пойми, я уже несколько тысяч лет без мужской ласки. Я теперь понимаю, что для тебя это всего лишь несколько лет, — добавила она, взглянув мне в глаза, — Но для меня это и правда были тысячи лет. Это очень долго.

— Погоди, — насторожился я, только сейчас заметив, что «Эрис» — это очень странное имя для ее специализации, скорее намекающее не что-то совсем иное, — А ты всегда была богиней справедливости?

— Нет, конечно, — ответила она, — В том катаклизме многие из нас были вынуждены сменить специализацию, не только Бера. Я — богиня любви, причем не страсти, а именно любви, женской любви — жены и матери. Только долгое время любовь тут никому не была нужна. Особенно, во времена древних магов. А когда из этого мира ушла любовь, когда не задумываясь убивали женщин, детей, когда перестали молить о любви и счастье, а только о мести и справедливости, пусть даже и во имя потеряной любви, то это все, что мне осталось — месть и справедливость. Ну, еще тигры, как приемные дочки. Спасибо, тебе, Лех, может я теперь все-таки смогу стать той, которой когда-то была. Или не Лех? Я знаю, Михаэль тоже Микой представляется.

— Алексель, — формально представился я, уже справившись с изумлением по поводу её специализации и некоторыми странными совпадениями.

— Значит, Алёша, — ответила она, продолжая поглаживать мои плечи и грудь.

Приглядевшись сетевым зрением, я обнаружил в сущности Эрис нити управления, уходящие за пределы этого мира. И почему мне никогда не хватает тихих звоночков, чтобы все понять, а обязательно нужно набатным колоколом, причем по голове? — задумался я. Нет, нить еще не означает, что передо мной та, от кого эта нить идет. Сейчас такие же нити от меня идут не только к этому местному богу, в котором я сейчас нахожусь, но и к вполне автономному телу Леха в деревне лесовиков, и к Драко внизу, да и нити к Бере и Миле тоже того же рода. Но все-таки… Вот она, подопечная Али, и имя мое у нее от зубов отскакивает как родное. То-то изгибы ее тела мне чуть ли не на ощупь знакомы. Впрочем, с Алей мы на ощупь вроде еще не знакомы, почти не знакомы, но все равно намек вполне прозрачный. Похоже, что вся наша теплая компания в сборе, только Гиты не хватает. Хотя… не удивлюсь, если Мила мне не случайно на пути попалась. Или еще кто, вроде той же Берегини.

— Алёша, тебе не кажется, что очень пора вернуться к твоему телу, которое у лесовиков. Пока этот самец тигры глупостей не наделал. Извини, что задержала, но ведь ты тогда бы еще сколько времени девочку мурыжил бы…

Это о какой девочке она говорит? — озадаченно подумал я. Оставив разгадку этой фразы на потом, я послушно перефокусировал внимание на свое тело самца-тигры, оставленное без присмотра. Что интересно, никаких проблем с адресацией у меня не возникло. Кажется и я от Эрис кое-что позаимствовал.

* Тера, принцесса Верхних и Нижних Мхов и Трех Кочек, мир забытый Афрой в комоде

Вошла в горницу, и просто сердце ёкнуло. Лех сидел в непривычной для него позе, с опущенными плечами, сам не свой, как в наведенном сне, и даже не услышал как я вошла. С колотящимся от испуга сердцем, я подошла к нему и взяла за плечо. Лех вздрогнул, встал и повернулся ко мне. Взгляд какой-то непривычный, ошалелый, но в остальном он сам. И вдруг он обнял меня за плечи и зашептал, горяченно целуя:

— Прости меня, Тера, по глупости тебя обидел, не хотел, не со зла…

Я почувствовала его поднимающееся желание, и заревела, ударив его кулаком в грудь от досады. Чего ж ты раньше-то молчал, скотина-а-а!!!

* Леди Эмилия, окрестности замка Бойзель, мир забытый Афрой в комоде

Замок барона располагался на обширной плоской равнине, окаймленной с одной из сторон цепью невысоких старых, заросших лесом гор. Вот на склон этих гор мы и поднялись, отходя от тумана. Невысоко, как приказано было, примерно на милю от кромки тумана. Как только мы заняли нужную позицию, и я дала отмашку Леху, что все готово, с зеленой вершины горы недалеко от нас взлетели ввысь две стремительные фигуры — черная как ночь огромная кошка с орлиными крыльями и серебристо-стальной дракон. Лошади драгун заржали испуганно, но военные справились со своими животными, хотя и сами с опаской поглядывали на крылатых монстров. Те, тем временем, полетели вдоль края тумана, и из-под крыльев дракона потек вниз сияющий голубой дождь, который как будто вбивал туман в землю.

— Нонсенс, какой-то. Не может быть, — прошептала Флёр, глядя широко открытыми глазами на крылатые фигуры, — Это же сама Эрис.

— Кто? — спросила Лора, нерешительно вглядываясь туда же. Все-таки, Эрис наша богиня-покровительница, не каждый день ее увидишь. Большинство ни разу в жизни не видело.

— Грифон нуар, — ответила Флёр, — Та, что черная и с орлиными крыльями. Я чего вспомнила, у нас ведь специальный предмет по богам был в магической академии, в том числе и их любимые формы. Конечно, никто из студентов всерьез такой предмет не воспринимал — как часто смертным боги являются? Так что все позабылось, а эту форму один студиоз обозвал «мартовской кошкой летящей на крыльях любви», вот и запомнилось. Чуть из академии не выгнали дурака за эпатаж и богохульство, но к счастью, все обошлось, Эрис не стала мстить. Сейчас остепенился, уважаемым магом стал.

— Надо же, а ведь как нам повезло, девчонки, — с восторгом вставила слово Лора, — Сколько из нас за всю жизнь нашу Покровительницу ни разу не видели. Они ж потом от зависти помрут!

— А дракон? — поинтересовалась я. Что-то мне эти серебристые крылья напомнили. Да и Лех говорил, что именно он сам будет разбираться с туманом.

— А что дракон, шер ами? — пренебрежительно пожала плечиком Флёр, — То ли серв, то ли вообще домашняя зверушка. Сама же видишь, она выше его и чуть впереди летит, будто дорогу показывает, а он за ней на привязи как собачонка, в подчиненном положении. Видать просто хозяйку слушается.

Ну, скорее это она у него перед носом свои прелести демонстрирует, — подумала неожиданно для себя я, но не стала ничего говорить вслух, а то ведь Лора обидится, да и Флёр перепугается. Тем более и правда, ревновать к богине — дело глупое. Прости, Покровительница.

— А что это за магия? — спросил Лора, заполнив паузу в разговоре.

— Никогда не видела такого, — призналась Флёр, — Нутром чую, к этому дождику лучше не приближаться, а что это такое, увы, сама не пойму.

— Влажная уборка, — неожиданно для себя сказала я.

— Чего? — удивились в два голоса обе подруги. И чего непонятного? Ну, ладно, Флёр — леди, ей самой прибирать не приходится, но Лора-то? Курсанты постоянно такими вещами занимаются, так что любой тигре знакомо, будь она хоть трижды леди. Так сказать, это на улице ты — леди, а в доме должна быть хозяйка.

— Ну, если без сентиментов, то как влажной тряпкой по оконному стеклу или столу, только тут по реальности вместо грязи, — пояснила я, — Кажется, этот дождь просто стирает все на своем пути. Сама не знаю, откуда знаю, скорее чувствую.

— А, да, теперь ты много нового должна чувствовать, шер ами, — рассеянно согласилась Флёр.

— Кстати, а что со мной такое случилось, что ты чуть не с ужасом на меня смотрела?

— А ты сама не знаешь? — удивилась магесса, — Мон шер, тебе же полубожественный статус дали! Если на тебя в истинном зрении посмотреть, ты вся сияешь золотым светом. Ярче только сами боги, они ослепительно белые. Вот только они этого больше не делают. Вам разве не рассказывали, с чего Древняя Война случилась? Началось как раз с того, что боги своим любимчикам-магам давали такие полубожественные способности. А потом те обнаглели и начали воевать друг с другом, чуть не уничтожив мир. С тех пор боги так не делают. Ходят даже легенды, что им кто-то прямо запретил. Так что тебе очень повезло. А может и нет. Силы у тебя теперь немеряно, но и, кто знает, вдруг это другим богам не понравится?

Я озадаченно замолчала, пытаясь переварить услышанное, а подруги не стали нарушать тишину, созерцая действие. Ну, а вояки, те вообще выглядели как статуи. Все-таки, выучка у них неслабая. Так что, мне никто не мешал. А потом, туман кончился, и две крылатые тени опять пересекли солнечный небосвод над нами, заставив коней сильно понервничать, и приземлились на той же вершине горы невдалеке. Теперь, когда мы знали, куда смотреть, они были отлично видны.

— Ну, все, задача выполнена, можно и домой, — первой очнулась Лора.

— Да-да, — согласилась Флёр, — Капитан, собирайте своих людей. Мы возвращамся.

Драгуны начали собираться в колонну, а мы трое просто сели на лошадей, и медленно поехали прочь от места. Проезжая мимо горы, на которой приземлились монстры, мы услышали странные звуки. А через минуту, в просвете между деревьями, мы увидели и их источник. На вершине горы дракон и грифон упоенно занимались любовью. Грифон, очевидно грифонша, отставила пятую точку и громко мурлыкала от удовольствия.

— Кто-то сказал, что он просто хозяйку слушается? — не удержавшись, заметила я магессе.

— Может от того и слушается, — невозмутимо парировала Флёр.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Эрис была права, возвращаться было нужно. Ощутив себя в привычном теле, я обнаружил неприятную вещь — я его по сути не контролирую. Хотя вру, очень даже приятную. Ну, да, как в одной из песен Челентано: «Con un brivido felino sento che mi vuoi.» Я был в уже знакомом по Миле состоянии, когда сознание было полностью залито желанием, а в моих руках посреди темной комнаты прекрасная девушка торопливо сдирала с меня одежду. Наконец, справившись с тряпками, мы плюхнулись в постель и сплелись в порыве страсти… знаю, шаблон, но иначе это и не назвать.

Вскоре, под самый пик, сработал и «последний дюйм». Моя партнерша оказалась тигрой. Впрочем, об этом и так можно было догадаться, по характерному «микрофонному фидбеку» заклинившей нас обоих страсти. Только с тигрой мы могли чувствовать желание друг друга и многократно передавать друг другу усиливая их, чтобы так обезуметь. Ну, может еще с богиней, но это явно был не тот случай.

Наблюдая уже привычную картину разворачивания блоков иммунитета, регенерации, магических способностей, вечной молодости, и одновременно приходя в себя от бурного взрыва наслаждения, я обнаружил, что в моих обьятьях находится ни много, ни мало, а принцесса Тера, повелительница мхов и кочек. Оставленный без присмотра тигра выполнил обещание и без меня времени даром не терял. Вот и разрешились беспокойства лесовиков, понял я. Сейчас будет «я — ваша, хозяин» и вся прилагающаяся к ней волынка.

Но что-то в программе сбойнуло. Вместо того, чтобы привычно возвестить о своей верности и покорности, Тера просто расслабилась обняв меня в позе, подозрительно напоминающую позу Эрис каких-то двадцать минут назад.

Наконец, она отодвинулась, сладко потянулась, посмотрела на меня. Щас начнется подумал было я, и ошибся.

— Теперь ты — мой, — сообщила нахалка, ошарашив меня разрывом стреотипа.

— А где, «я — твоя, Лех»? — всплыл в сознании вопрос, нет, не в сознании, судя по выражению лица Теры я ляпнул это вслух. У-упс… Нет, никаких возражений против ее утверждения у меня не было, но когда меня что-то сильно удивляет или беспокоит, я нередко ляпаю невпопад. Сильно невпопад. Как насчет силикона при встрече с Алей. А тут я и правда обеспокоился, не сломал ли я еще чего ненароком. Такие сложные системы или работают, или не работают, так что отклонение от нормы может означать большие неприятности. Вот и ляпнул от беспокойства. Очевидно, в отличие от случая с Алей, сейчас я имел дело с терпением отнюдь не божеским, так что сильный кулачок опять треснул в мою сегодня многострадальную грудь.

— А тебе еще и прямо сказать надо? Ты еще и сам этого не понял, мерзавец! Я с первой встречи в него влюбилась по уши, извелась вся, а он охотой развлекается, да по бабам бегает, и на меня ноль внимания! А мне каково было?

Тера обиженно развернулась ко мне спиной и возмуженно засопела. Каким еще «бабам»? — удивился я, — вроде бы кроме как с Берой… Ну, еще с Милой… Ну, да, еще Эрис… Ну, и в каком-то смысле ее грифонша… Где она «баб» нашла? А ведь я в одном другом мире тоже такое схлопотать могу за непонятливость, пришла в голову мысль, но я ее отогнал. Не время. Ладно, женщин понимать — рехнуться можно, махнул я мысленно рукой, сейчас мириться надо. Я повернулся на бок, и стал наглаживать подставленную мне спину, протянул вторую руку под подушкой, и обнял Теру спереди, а сам стал целовать выставленное плечо и тереться о него щекой, шепча на ушко ласковые слова. Через полминуты недовольное сопение стихло, а вскоре мы опять развернулись друг к другу и пошли на второй заход.

Взаимно желанный секс — сильнейшее примиряющее средство, так что вскоре, по крайней мере по субьективному времени, я опять расслабленно лежал на спине, а Тера пристроившись сбоку, по-хозяйски обхватила меня рукой.

— Вот так-то лучше, — сказала она, потеревшись щекой о мое плечо, — Мой! — гордо сообщила она, и добавила, — mon Dieu.

Видимо на последних двух словах на моем лице опять выразилось удивление.

— Это на старом тигрином, так мать к отцу обращалась, — пояснила Тера.

Я в ответ только благодарно притянул ее к себе, и расслабленно откинулся на подушку. Тера тоже устроилась поудобнее. Ничего не хотелось делать, а просто так лежать, наслаждаясь покоем и внутренней гармонией.

Впрочем, кое-что я все-таки могу делать, да и оттягивать с этим не стоит. Что за аномалии у нас стряслись с разворачиванием блока подчинения? Как бы беды какой не было. Надо проверить. Заскользив сетевым зрением по нашим, в основном ее структурам, я не заметил ничего особенного. Вот блок подчинения, вот активированные области, все развернуты нормально. Вот нить управления, идущая… ко мне? Стоп! А ведь она не в кармашек идет, а прямо ко мне. Причем даже не к тигриному телу, а к сущности. Ой-ёй-ёй… к моему контролю миссии. Это ж тот самый блок, которым героев направляют на задания. Это как же низкоприоритетный процесс в теле самки-тигры смог пробиться через все мои защиты?

И тут до меня начало доходить. Очевидно, блок подчинения у тигр и лесовиков — это и есть гипертрофированый блок миссии, который изначально совсем для другого был предназначен. А как она сказала? «Я с первой встречи в него влюбилась по уши»? Вот тогда-то ниточка и протянулась. А поскольку для любви приоритетов нету и угрозы не представляет, то и прошла все препоны даже не заметив. Видимо и правда сильно влюбилась, если у нее блок миссий активировался, причем именно как блок контроля миссии, а не блок подчинения, в который он был превращен. А уж когда «последний дюйм» запустил разворачивание способностей, с точки зрения программы инициации блок «подчинения» уже был активен и связь уже на месте, так что вместо создания новой нити, система просто переиспользовала старую, которая уже была присоединена. Получилось как в той истории, которую я тому недотепе в трактире рассказал. Будь я для нее чужой, инициация прошла бы как обычно, и ее воля была бы полностью мне подчинена, а поскольку она уже была влюблена в меня, подчинение не стало включаться, а просто переиспользовало существующую связь. Ну, и ладно, ну и хорошо, решил я, так даже лучше получилось.

Ладно, это все — мелочи. Главное, никакой угрозы для Теры, а что самостоятельная — так даже интереснее. А ведь жизнь-то должна быть интересной!

* Алексель, реальность+, дом Йогиты в средней полосе

Сегодня я стрелял из Рюгер Вакейро 357. Не угадали, 357 — это не номер модели, это калибр, 357 Magnum. Красивый револьвер из полированой нержавейки был современной, 90-х годов, имитацией револьверов Дикого Запада, простой, надежный, одинарного действия — курок надо взводить, чтобы выстрелить. И очень удобный. Про его младшего брата калибра.45 Colt один из любителей оружия писал: «из него без проблем стреляли Леди Бет, моя старшая дочка и мой десятилетний сынишка Джейк». И вот теперь я такой револьвер вдумчиво чистил и смазывал после стрельбы, сидя у Гиты с Михой в доме.

Не мудрствуя лукаво, я последовал примеру занимавшихся тем же самым хозяев, и растекшись в деревянном кресле с помощью подушечек, уложил ноги на стол, а салфетку с материалами для чистки разложил на ногах, и сейчас вдумчиво протирая гнезда барабана, временами отпивал из стоящего рядом кубка нектар. Миха как всегда нашел новое сочетание, и нектар напоминал какое-то янтарное пиво с оттенками перцовки. Интересно, и правда, а почему пиво с перцем не делают? Или с хреном-васаби? В сочетании с газированностью, должен получиться интересный напиток. Или мне просто не довелось встретить такое? Отпив глоток интересного напитка, я вдел кусочек ветоши в шомпол, и перешел к следующему гнезду. Интересно, мы практически ввели в тот мир два народа с магическими способностями плюс полубожественную сущность, а вот эти железки не стали. Поскольку опасно.

— А ты — кремень, — прервал мои размышления Миха, — Я думал, ты там всех тигр и лесовичек по одной оприходуешь, а ты только двумя ограничился.

— Тремя, — машинально поправил я.

— А кого из пяти ты за третью считаешь? — поинтересовалась Гита, проявив недюжинную эрудицию в плане моих приключений в затерянном мире.

— Насчет пятой, попрошу! — возмутился было я, — Ее Драко, я тут ни при чем.

— Думаю, тетю, — ответил Миха, проигнорировав мой возглас, — Также известную как экс-королева. Но тетя не считается, Лёха её от широты душевной на местный полубожественный статус продвинул, что-то вроде женщины-Геракла, только в плане магии. У нее теперь на него и пустоши времени не будет. С ней в столице как со священной коровой носятся, того гляди через десяток-другой лет главой магической академии станет.

— Ну, не разобрался с ходу, куда магию вставлять, — попытался оправдаться я.

— Куда что вставлять ты как раз отлично разобрался, — немедленно подколол Миха, — А вот магию и правда в узел надо было вливать. В общем, тетя — вряд ли.

— Значит богиню местную, — кивнула Гита, — Ладно, уговорил, тремя.

— Я вообще-то имел в виду только твой смертный аватар, — пояснил Миха, — У которого как раз две, не считая тети. Кто ж знал, что ты себе еще и божественную ипостась там создашь?

— Кстати, Мих, а чего ты-то этого не сделал? Очень удобно, никакого риска вывалиться из мира, местная адресация, тем более, ты там через главного чуть ли не всем пантеоном заведуешь, так что, так сказать, и сам бог велел…

— Да, знаешь, Лёх, как-то в голову не пришло, — неожиданно смущенно признался он, — Может просто нахальства не хватило, вылезти из дырки для смертных и сразу начать представляться как управдом в старой комедии: «Здравствуйте, бог, очень приятно, бог…»

— Это тебе-то нахальства не хватило? Да, ладно! А с чего ты решил, что я там на жещин бросаться начну?

— Ага, — усмехнулась Гита, — Каждый вечер с красивой женщиной чай пить и по разным комнатам расходиться… Интересно, кто-нибудь из китайских императоров применял такую пытку?

— Ну, да, — подтвердил Миха, — У тебя чуть пар из ушей не шел. А со Стеллочкой ты отказываешься знакомиться. Вот и пришлось подсобить. А ты что, недоволен?

— Так ты для этого меня в тот мир притащил?

— И для этого тоже, хотя это и не было главной причиной. Ты пойми, я тебе не врал, мы действительно в том мире нужны, чтоб он не схлопнулся. Демиург мог бы удержать, да демиургам туда не попасть. Врата-то на смертных рассчитаны. Это мы можем крохотный кусочек себя отправить, и издали им управлять, а демиургам надо целиком в мир попасть. А им туда не пролезть просто. Вот и приходится нам там жить. И демонов надо чистить — это я тебе уже обьяснял. А что ты взялся пустоши обустраивать и с местным пантеоном помогать, так на это я только надеялся, но не очень рассчитывал. Ну, и да, за этим самым тоже. А думаешь, легко смотреть как друг чуть на стенку не лезет?

— Ладно, проехали, — махнул рукой я, — Слушай, а откуда такие расы интересные взялись — лесовики, тигры?

— Да, в общем, достаточно старая разработка, — пожал плечами Миха, — Еще со времен зверобогов. Про Бастет слыхал? Кстати, тоже только в женской форме. В реальности от них во времена Потопа пришлось избавиться, как и от остальных химер, а в виртуале нередко используются. Даже к смертным в реальность просочились в качестве мифологических, сказочных и просто фантастических персонажей. Думаешь, медведя в сказке Маша пирожками заинтересовала? В фантастику опять же просочились, лесовики как клингоны из СтарТрека, тигры как кзины в Мире Кольца, и потом еще много где появлялись. Правда, в этом мире тигры покалеченные, некая смесь с амазонками, тоже весьма древним стереотипом. Руки бы поотрывать их создателю — магу недоделанному, да уже оторвали вместе с головой. Впрочем, расу женщин, нуждающихся в другом виде для размножения, уже тоже затерли до дыр. В том же СтарТреке не менее десятка наберется…

— А эмпатия у тигр в изначальном проекте, или только в этом вылезла?

— А-а, резонанс заинтересовал? — спросила Гита.

— Чего-чего? — удивился я.

— Резонанс, — ответила она, — Нормальное явление усиления привлекательности партнера, если сам партнер тебя тоже хочет. Это с тиграми все наперекосяк, а вообще ничего особенного в этом нет.

— А поподробнее?

— Легко, — согласилась Гита, — Вот смотри, встретились двое, он и она, и, скажем он ее хочет. Если он ей неприятен, то ничего не произойдет, а если она в целом не против, то она почувствует это желание. Конечно, не в полную силу, люди не умеют чувстсвовать других как себя, а скажем вполовину. А теперь самое интересное. Эмпатия — чувство дифферницальное, то есть обращает внимание на изменение отношения. Что и понятно, удовольствие дорогое, на уровне нейронов мозга восприятие чувств другого человека практически идентично своим собственным чувствам, и даже сопровождается такой же моторикой — там жесты, выражение лица. Так что он почувствует изменение ее отношения к нему, но не сможет понять, это она сама его захотела или только почувствовала его желание. И если на каждом восприятии теряется, например, половина, то теперь уже у него добавится четвертушка исходного желания поверх того, что у него уже было. И так далее, от него к ней и обратно. То есть обычная сумма геометрической прогрессии. Скажем, если бы терялось только где-то три десятых, то у него от взаимной эмпатии желание подскочило бы в два раза, и у нее сформировалось бы взаимное силой где-то полтора его исходного желания. А если бы оба хотели друг друга сразу, то, даже с потерей половины силы при восприятии, у обоих бы поднялось в два раза. Ты все еще держишься?

— Да, вполне понятно.

— Но это только если при передаче теряется часть сигнала. Тогда коэффициент геометрической прогрессии меньше единицы и ее сумма сходится, а у тигр эмпатия сделана наоборот с усилителем. В первую очередь не для любви, а чтоб противника лучше чуять. При сексе же, если партнер тигры обычный человек, то потерь на его восприятии обычно хватает, чтобы компенсировать суперчувствительность тигр, просто взаимное желание и удовольствие возрастает не в два раза, а скажем в десять. Что тоже было запланировано. А вот если оба партнеры — тигры, то с коэффициентом больше единицы формула идет вразнос, и получается тот самый микрофонный фидбек, который ты обнаружил. Типичный авторезонанс системы. Понятно?

— Вполне, — кивнул я, — А как у богов?

— У парных богов друг с другом — единица, так что как у тигр получается, а если два бога непарные, для этого специальные глушилки стоят, чтоб получше чем у смертных, но и мозги не клинило. А то бы мы тут все уже давно-о-о одной счастливой семьей были бы.

Я опять кивнул головой и вспомнил фразу Али в первый вечер нашей встречи: «Кто ж знал, что ты такой резонансный.» Ага. Тогда я думал, что это фраза только обо мне. А вот ведь, оказывается «резонансным» можно быть только вдвоем. Что ж, загнем пальчик, чтобы было что припомнить, когда до разговора дойдет… а разговор-то надо будет провести и не сильно затягивать, чтоб как от Теры потом по башке за затягивание вопроса не получить.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

Восхождение Теры на трон прошло удивительно легко. Появившаяся из ниоткуда мамаша со всеми необходимыми документами, оказала просто магический эффект на процесс. Мила и так уже давно была далеко в столице, и возвращаться не собиралась, а изображавшая королеву магесса убралась почти со скоростью звука при первой возможности это сделать. Нет, была кратковременная задержка с надеждой охмурить меня, девушка явно не возражала усилить свои магические способности приятным способом, да и без подходящего мужского общества стосковалась, но я оной попытки должным образом не оценил, и магесса убралась искать мужского общества там, где его с избытком — в столице. На чем передача трона, власти и, как мне показалось с особой издевкой, тронного платья на перу птицы Ых, прошла практически мгновенно, и магесса с остатком верных воинов из Аларии умчалась, чтобы даже не вспоминать об этой «проклятой дыре, на которую угроблено несколько лет бесценной молодости».

Бумаги из Аларии также давали официальное прикрытие для Теры, позволявшее ей оставаться неограниченно в королевстве кочек и мхов, продолжая, якобы, служить Аларии в роли наблюдателя за этими самыми кочками и мхами. Далеко немаловажный пункт, учитывая что пока что традиция, что любая тигра служила Аларии, работала относительно сносно, а ломать то, что работает, в любом мире под любым солнцем являлось занятием, мягко говоря, неблагодарным.

Нет, если бы приспичило, я бы теперь вполне мог ее защитить от наездов со стороны исторической родины — не только Тера стала теперь своей и родной, но и в план оживления пустошей я не был намерен пускать кого попало, тем более, с разрушительными намерениями. Но все-таки, если можно было сделать все в рамках традиций — это того стоило. Я отлично понимал проблемы с потенциальной автономией тигр, и предпочитал решать их постепенно и в свое время, а не наскоком с бухты-барахты.

Надо сказать, что самомнения матери Теры было не занимать. То ли все еще чувствовала себя здесь королевой, то ли работа главой Тайной Стражи ей характер испортила. Первым делом, появившись в деревне лесовиков, она разругалась с дочерью. А может Тера разругалась с матерью. Если честно, я ее отлично понимаю. Конечно, у леди были свои резоны вроде секретности и государственной необходимости, а попробуй обьясни малолетней соплюшке, что нельзя никому говорить, что твоя мама жива. Но с другой стороны, если подумать, что Тера из-за нее пережила, какой государственной необходимостью можно обьяснить такое?

В общем, разругавшись с дочерью, и очевидно, не удовлетворив в достаточной мере свою потребность портить кому-нибудь кровь, леди Аштар решила познакомиться со мной. Явившись в гостевую избу с нахмуренной дочерью, и шикнув на прибирающую на кухне Беру, которая понятливо выскочила из избы, леди взяла быка за рога:

— Итак, молодой человек, что вы можете сказать мне, чтобы я разрешила ваш брак с моей дочерью?

Я на мгновение завис, пытаясь усвоить новую концепцию. А тут и правда надо согласие матери получать? Может ей еще форму девять из жилконторы притащить? И куда мне это разрешение потом засунуть? Или ей? Кстати, а это мысль. Она ведь тигра, фидбек с эмпатией никто не отменял, ко мне она явно не очень хорошо относится, так что блок подчинения развернется без сюрпризов. Я, конечно, не ковбой, чтобы все, что движется, — подумал я, отгоняя навязчивый образ грифонши, появившийся в воображении, — Но мамаша в отличной форме, да что там отличной, просто красавица. Вот только, это моветон с матерью своей невесты этим заниматься, — прицыкнул я на разгулявшегося в подсознании тигру. Тьфу, ты, набрался француского от тигр.

— Вам надо это обсудить с Терой, — ответил я после раздумья, — Если она сочтет, что нам с вами надо пообщаться tête-à-tête, я с радостью.

Теперь леди Аштар в свою очередь выпала в осадок, пытаясь понять, то ли я законченный и безнадежный наглец, то ли уже готовый подкаблучник, на которого и время не нужно тратить. А вот Тера поняла намек с полуслова:

— Только вздумай! Хватит с тебя меня с Берой!

— Какой еще Берой? — встрепенулась на этот раз уже Аштар, — Ему что, твоей тети не хватило?

— Те-е-ети?!!!

Ну, понеслось по кочкам, расслабился я, и оставив небольшую ниточку внимания к происходящему, перенесся сознанием в свою местную божественную сущность. Пусть разбираются сами. И если тигра без меня поимеет свою будущую тещу, так тому и быть. Даже не сказать, что сама дура, ведь только выиграет от этого.

* Алексель, божественный слой мира забытого Афрой в комоде

Ну, понеслось по кочкам, расслабился я, переносясь сознанием в свою местную божественную сущность… Надо сказать, местная визуализация для богов оказалась мягко говоря убогой. Нет, возможность видеть реальность с наложенными сетевыми структурами была полезна и позволяла создавать местных богов, затрачивая на них значительно меньше ресурсов, при этом полностью убирая у них потребность в сетевом зрении. Так что, с точки зрения демиурга решение было хорошее — изящное, экономное. Вот только местные божественные тела были непонятно зачем нужны. Большая часть информации все равно поступала прямо в подсознание, привычки ходить в гости и пить чай или нектар у местных богов пока заметно не было, а взаимное получение удовольствия… да, это хорошо, но тоже не 24/7 занятие, надоесть может.

Впрочем, может я и зря наезжаю на местного демиурга? Почти человеческие тела помогают богам почувствовать себя ближе к смертным, лучше понимать их. А привыкнув, может и смертный облик чаще принимать будут. Может для этого им эти тела и даны, чтобы они не сидели на облаках бездельничая, а среди смертных ходили. Ну, как мы это делаем. У нас-то в Гайе почти у каждого бога тень в настоящей реальности, а то и несколько подопечных, как в реальности, так и в виртуале. Так что все их земные беды тут же на своей шкуре чувствуем. И ни один смертный не знает из-за чьего правого плеча — ребенка, женщины, прохожего, коллеги, случайного попутчика в метро — скользнет по тебе всевидящий и всепомнящий взгляд.

Впрочем, местные боги этого почему-то не делали. Так что, сейчас мы с Эрис лежали в обнимку на здоровой облачной кровати, перемежая полудрему с мыслями ни о чем, и лишь изредка прерываясь, когда внизу образовывались дела, которые не решались без личного участия. У Эрис это случалось редко, а у меня, как у новоявленного члена пантеона, о котором еще никто понятия не имел, и вообще не случалось. В общем, скукота.

Сейчас правда мысли ни о чем приняли направление заботы о восстановлении этого мира. Итак, что у нас есть? Есть пустоши, каменистая полупустыня заселенная разными опасными мутантами. Полупустыню можно начать озеленять, но тогда мутанты расплодятся без меры. Это на границах их люди сдерживают, а без людей проихойдет взрыв популяции и будет только хуже. Значит надо сократить число демонов, вот только по-хорошему это можно сделать только заселив пустоши людьми. А люди массово не поедут, пока она не зазеленеет. И вот как эту головоломку решать? Видимо, нужны способы поднять экономику до того как пустоши оживут. Причем не на артефактах древних, которых все-таки мало, а используя что-то более солидное и долгосрочное. Там, руда, прииски, транспорт по единственной реке, да хоть результаты жизнедеятельности пустынных червей на эликсиры. Впрочем, последнее не стоит, создаст экономику зависимую от пустыни, потом люди будут с зеленью бороться, чтоб доходы сохранить.

Ну, сделать залежи разной руды, пустить жилу-другую при моих нынешних возможностях не вопрос, вот только как это поднимать начать? Можно, конечно, самому крутиться, города строить, мастеров да людей приглашать, этакая игра-стратегия. Да только неправильно это. Люди дожны сами себе жизнь строить, а то устойчивости не будет. Я ж вечно этим заниматься не буду, а кому-то потом все легко достанется. А что легко достается — не ценится и разбазаривается. И будут тут опять пустоши. Не-е, помочь, чтоб никто не догадался, это можно, а делать все за людей нельзя. Иначе они и дальше на богов будут рассчитывать. Так что, нужен мне герой. Тот самый, который этим всем займется. Сделать его тут каким-нибудь бароном-герцогом, подкинуть начальный капитал, и путь трудится, строит свою стратегию. А я буду приглядывать, чтобы он фатальные ситуации проходил и смог все достроить. Тоже неидеально, начнешь за таким приглядывать, а он наглеет и во всё большие и большие авантюры лезет, но с этим справимся. Надо только его спасать так, чтобы приятных воспоминаний не оставалось, тогда и тянуть повторить приключение не будет. А так вроде план хороший. Вот, только, где этого героя взять?

А вообще-то странное ощущение, как будто я все больше и больше становлюсь своего рода старшим богом в этом мире. Да, мое присутствие здесь нужно, но присутствие еще не означает активного действия. В этом мире я все больше становился одним из тех, которые все меньше вмешиваются в его жизнь, лишь тихо наблюдая как резвятся младшие, радуясь их победам, позволяя им делать глупости, и лишь приглядывая, чтоб не обожглись играючи. В принципе, тигра-Лех — уже практически самостоятельная личность, да и эта местная божественная сущность-Лех скоро наберет достаточно реальности, чтобы самостоятельно принять участие в делах мира. Странно, но с возвращением всех потерянных способностей в этом мире, все стало куда скучнее. Да, теперь меня ждет работа, и только. Я знаю, что делать. Я хочу это сделать. Я могу это сделать. Более того, младшие сущности знают как, хотят и могут это все сделать даже без большого вмешательства с моей стороны. Скучно даже рассказывать. Дети выросли, приключения кончились, начинается жизнь. Недаром умница Серый Волк говорил, что не встретится он больше в Иваном Царевичем после свадьбы. Сказка стала былью.

Словно в ответ на недавнюю мысль о гостях, неожиданно мрачное настроение прервало покашливание. Легкое такое, деликатное, так, только чтобы привлечь внимание. А затем я услышал:

— Так вон где они, голубки, устроились, я ж говорила тебе, Эри, такой хороший мальчик!

Берегиня в своем молодом виде сидела в облачном кресле, и иронично на нас поглядывала. Вопреки ожиданиям, она была одета в подобие римской столы поверх туники.

— Кое-кто говорил, что вы тут голые по облакам бегаете? — повернулся я к Эрис.

— А я никогда не говорила, что мы тут бегаем, — возразила нахалка, соорудив себе что-то вроде туники, и с достоинством спрыгнув с кровати, уселась в еще одно вновь созданное облачное кресло.

— Ой, она и правда тебе это сказала? — рассмеялась Берегиня, — Я же говорила тебе, хороший мальчик, хоть и немного наивный. Ну, да, чистота не порок. Не обижай его, Эри.

— Его обидишь, — пробурчала та, — Здравствуй, тетя. А ты тут по делу?

Опять тетя, подумал я сооружая себе нечто вроде банного халата и тоже перебираясь в кресло. Неформально, конечно, но учитывая в каком виде она меня только что видела… Да и не в моде тут, похоже, фраки и смокинги.

— Да, вот, хотела спасибо сказать твоему возлюбленному за лесовиков, — ответила Берегиня, повернувшись ко мне, — Спасибо, что ты им магию открыл, не дело это было взаперти их способности держать.

— Кстати, а когда ты тиграм дашь? — повернулась ко мне Эрис, — А то лесовикам дали, а тигр, как обычно, побоку.

— Да, собираюсь я, только не знаю как, — ответил я, — Ты же знаешь, я только с одним способом активации их магии знаком.

— Ну, и что? — хмыкнула Эрис, — Не сотрешься.

«Ну, что за мир?» — мысленно вздохнул я по поводу непосредственности богини, — «Куда меня Миха затащил?»

— Кстати, а у меня к вам обеим есть вопрос, — сказал я, меняя тему, — Мне бы героя завести, чтоб пустоши поднимать.

— Уже готово, — ответила Берегиня, — Помнишь того паренька, Дырта, которого вы с Михаэлем встретили? Вот он и есть. Он скоро получит во владения огромный кусок пустошей, граничащих с Аларией, будет д'Эртанин барон Терржун. До твоих владений не доходит, но недалеко. Соседями будете. Ты уж помоги ему…

— Конечно, сам планировал, — согласился я, — Хотя и ожидал кого поумнее.

— Да ты не беспокойся, он неглупый паренек. Трудолюбивый, знания любит. Тоже к тиграм неравнодушный. К слову, а ты рисковый, — добавила Берегиня, — С тиграми тут мужики боятся связываться.

— Так у меня же этот был, последний дюйм, — пожал плечами я.

— А тут не все так просто, — возразила она, — Неужто не заметил? Ну, да, настоящему ковбою сто верст не крюк. Так вот, если обладатель последнего дюйма несовместим с тиграми, то ничего не развернется, и подчинения не будет. И тогда сценарий будет тот же, что и с любым другим мужчиной. Если такой несовместимый не справится сразу же ребенка сделать, тигра испытает огромное разочарование и ей придется применить всю свою волю, чтобы не порвать партнера на кусочки. Причем далеко не всегда это у них получается. Вот уж, когда сделал первого ребенка, можно сколько угодно в постели кувыркаться, а с главным делом лучше справиться с первого раза. Так уж тигры устроены, все или ничего.

— Значит, мне повезло, что я сразу себе совместимое тело сделал, а то бы порвали, — вздохнул я, признавая ошибку, краем глаза замечая исчезающую с ехидной улыбкой Берегиню.

— Ну, просто совместимость сама по себе не помогла бы, — заметила Эрис, мягко улыбнувшись, — Принцессу-то ты так и не подчинил. А с чего ты взял, что ты хоть раз не справился? И не только с тиграми?

У-упс…

* Изгнанный ученик Горт, берег южного моря, мир забытый Афрой в комоде

Горт скрипел зубами, глядя на бушующее у его ног море. «Недоучка, неудачник, на тебя и время жаль тратить!» — стояло в его ушах. Терпение учителя лопнуло, когда Горт загубил пять заготовок для обсидиановых жертвенных ножей в один присест: «Изгоняю тебя из ордена, ничтожество, неспособное выпить даже крысу!»

Именно сюда, в тайное место между скал, загнала его судьба. Это в других орденах никто не интересуется изгнанниками, а под сенью Вина каждый изгнанный — это еда, жертва, источник бесплатной силы. Вот и пришлось недоучившемуся некроманту забиться в щель между скалами. Еще повезло, когда посланные за ним три старших ученика упали бездыханным прямо на дороге. Тогда и Горт почуял, как смерть словно прошла сквозь него, но очевидно даже ее недоучка-недомаг не заинтересовал, и на плохо гнущихся ногах он бросился с места схватки с твердым намерением забиться в щель поуже и не вылезать из нее.

Нет, не все так плохо, в бухте полно сьедобных ракушек и даже рыба встречается, пещера дает хорошее укрытие, и даже костер в ней не виден с моря, а оставшихся денег еще надолго хватит, чтобы баловать себя хлебом, а то и вином из соседней деревушки, к которой можно добраться по лесной тропе с соседнего пляжа, доступного во время сильного отлива.

Но это унижение! Они его еще вспомнят! Да, недоучка! Да, не знаю и доли того, чему вы учите ваших мастеров. Да, меня сейчас и за некроманта смешно считать. Но главное, самое главное в искустве, я уже понял, думал Горт. Жизнь — энергия — брать! Неожиданно, крыса по острым стилетом Горта пискнула, и в него полились ее боль и страх, заливая его жизненной энергией умирающего животного. Я еще вернусь, понял Горт.

Часть 2 Маска, я тебя знаю

Глава 5. Маска, я тебя знаю: Всадник

* Алексель

Утро выдалось замечательное. В окне спальни был виден залитый северным нежгучим восходящим солнцем широкий пляж, штурмуемый пенистыми высокими волнами, легкий ветерок еле-еле шевелил верхушки ёлочек, а стая чаек вилась над уходящим в океан волноломом на фоне голубого неба с редкими легкими облачками на горизонте и двугорбого, поросшего лесом острова Джеймса.

«Все!» — решительно подумал я, — «Cегодня беру выходной.»

Во-первых, нужно тот процесс для поиска паразитов сделать, с Алей по душам пообщаться, тень давно не посещал, да и вообще, полениться иногда невредно. Вот сейчас возьму и подрыхну еще часика два-три… Заодно и тень навещу. Кстати, как они там?

Откинувшись обратно на подушку, я прикрыл глаза и погрузился в реальность. Тень, то есть, я сам в теле смертного, как раз варил кофе. Кофеварка фырчала, чуть-чуть плевалась и пускала пар. Я размышлял, не стоит ли присесть за ноутбук, пока кофе готовится, а жена, Галина, перед моими глазами кормила кошку на кухне.

Стоп… Меня выбросило из реальности, и я открыл глаза и сел в постели, уставившись на идиллический пейзаж за окном и переводя дыхание.

Случайность? Или?… Я вспомнил настойчивое увлечение моей тени опереттой «Летучая Мышь»… Не, не может быть… Хотя, почему не может? Из того, что я знаю, получается, что никак иначе и не могло быть. Это что ж, она мне всю дорогу голову морочила? Нет, я понимаю, женщины иначе не могут, но… Ну, благоверная… ну, погоди!

Рыкнув под нос, я поднялся и вышел из спальни. Аля опять где-то пропадала, но мне это было исключительно на руку и полностью совпадало с намеченными планами. Мартик дрых на диване и на меня не реагировал. Впрочем, я вполне доверял мужской солидарности котяры, чтобы не волноваться насчет его присутствия.

— Мих, ты занят? — спросил я в пространство, — Тут совет и помощь требуется. Не заглянешь в нашу избушку на рюмку чая?

— Без проблем, — отозвался он, — К слову, я чайный нектар нашел, отличная штука, как ликер на вкус. Щас попробуем. Тока подожди минутку…

— Нет проблем, — ответил я, — Штаны, что ли натягиваешь? Кстати, Гиту тоже тащи, если у нее время есть. Будет в нашем заговоре участвовать…

* S13 Техномагический Галактический Конфедеративный Союз (или попросту «конфедерация»)

Сразу несколько пограничных постов зарегистрировали мощные гравитационные возмущения в пока что неисследованном рукаве галактики, предположительно контролируемой неизвестной цивилизацией, которая могла оказаться с равной вероятностью и полезным союзником, и неведомым врагом, и полностью безопасным «меньшим братом». Никто не торопился выяснять, кем именно она окажется, так что флот конфедерации дипломатично избегал приближаться к обширной и неудобной для навигации туманности, скрывающей от взгляда предположительный центр неведомой цивилизации, равно как и пересекать никем не установленную, но смутно ощущаемую обеими сторонами демаркационную линию между «своими» и «ими». Неведомые соседи, видимо, придерживались того же мнения, так что состояние взаимной неоткрытости успешно поддерживалось уже довольно долго.

Но теперь все изменилось. Туманность не позволяла увидеть, что же происходило за ней, но гравитационные волны свободно пересекали сгустки межзвездного газа и несли с собой однозначную весть: кто-то двигал звезды. Причем не просто двигал, а передвигал целые звездные системы на расстояние многих световых лет. Конфедерация и ее члены не обладали такой мощью, а значит пришло время встретиться с неведомыми соседями и либо обеспечить их нейтралитет, либо, если повезет, заручиться их дружбой. Поскольку война с цивилизацией, обладающей такой силой, не сулила ничего хорошего.

Зона пространства, соседствовавшая с туманностью и неведомой цивилизацией за ней, принадлежала Рубрейской Империи, одному из крупнейших и старейших членов конфедерации. Собственно, некоторые говорили, что рубрейцы и были по сути конфедерацией, поскольку задавали в ней тон, хотя другие резонно замечали, что нельзя игнорировать также двужильных альбумейцев, жителей Альбумеи, и флаватов, скандальных, но умеющих неплохо воевать жителей Гиацинтии. Третьи, в свою очередь высказывали сомнения, что альбумейцы и флаваты не являются по сути все теми же самыми рубрейцами, а разделение — это просто какой-то очередной хитрый стратегический план рубрейцев, нацеленный на подчинение всех остальных.

Причины для сомнений были вполне исторически обоснованы. Разделение между тремя нациями и правда случилось не так давно, во времена, когда вся цивилизация стояла на грани самоуничтожения. Когда еще до Великого Расселения единственная материнская планета несла всю Цивилизацию, случился момент, когда она готова была уничтожить себя. Рубрея и союз Вейстляндии и Океании, обьединявшие большую часть цивилизованных стран планеты, оказались перед невыносимым выбором — или уничтожить соперника, или исчезнуть самим. С большим риском выбора медвежонка Винни-Пуха.

Как ни странно, именно нецивилизованная Рубрея приняла на себя второй выбор. Рубрейцы, которые оказались не людьми, а перворожденными эльфами, вдруг отказались притворяться обычными смертными и ушли от мерзкой человеческой политики за зыбкую непроницаемую квантовую пелену, неподвластную детерминистской человеческой науке. В одно мгновение из мира исчезли огромные города, фабрики, заводы, линии электропередач… Не говоря уж об устрашающих танковых армиях, баллистичеких ракетах, и подводных лодках…

Шестая часть суши вдруг вернулась в свое изначальное состояние диких буйных неподвластных людям лесов, синих горных и черных лесных озер, и непроходимых обманных глубоких болот. Рубрейцы по-прежнему жили там как и раньше, но за зыбкой непроницаемой квантовой вероятностной завесой, через которую было не проникнуть простым смертным, делая любые попытки колонизовать новые пространства бесполезными. Они жили там, но жили с некоторой вероятностью, а с некоторой в тех же местах, но в соседних параллельных слоях мультиверса, и учитывая насколько они умели управлять этой вероятностью и не желали общаться с бывшими противниками, оставшимся ничего не светило в этом казино. Не раз и не два «цивилизованные нации» конфедеративной Вейстляндии посылали экспедиции вглубь неведомого и самого большого на планете материка, но те либо возвращались ни с чем, либо исчезали среди бескрайних болот, лесов и равнин навсегда. То же самое происходило и с попытками колонизации. Иногда потом еще можно было найти на месте поселений пустые и неэстетичные, заросшие растительностью бетонные коробки, а иногда и те исчезали так же бесследно, как и люди. Один из избежавших исчезновения колонистов, рассказывал как пошел в лес, а возращаясь, не нашел поселка и решил, что прочто заблудился в лесу, проблуждав там несколько дней, пока вызванные по тревоге, когда оборвалась связь с поселком, спасатели не нашли его там.

Самым информативным случаем было когда Альбионная экспедиция почти поймала целый город рубрейцев в глубине лесов и болот. Днями они шли на звуки города, используя сверхчувствительные силиконовые электронные датчики использующие высокотехнологичные шумовые фильтры с самыми современными алгоритмами фильтрации шума, разработанные лучшими специалистами планеты и специально разрешенными к использованию для импорта властями Океании, и наконец пришли, но увы, слишком поздно. Члены экспедиции еще услышали звон колоколов города рубрейцев, увидели его отражение в воде озера, к которому они вышли после многодневного преследования. Вот только отражение все еще было там, на их глазах, а город… Там где согласно отражению должен был быть город, рос глухой еловый лес, не оставлящий никаких надежд на цивилизацию.

Но то рубрейцы. Полукровки флаваты и альбумейцы, хоть и смущали простых смертных красотой Высокого народа, но вполне интегрировались в оставшуюся цивилизацию.

Впрочем, мы отвлеклись в историю. Пришло время, и Рубрея вернулась. А потому и стала центром сближения расселяющегося по галактике человечества, что и неудивительно, поскольку именно она и обеспечивала расселение и межзвездные перелеты. И вот теперь столичная планета рубрейцев стала местом срочного созыва Совета, чтобы решить, что делать дальше.

* Алексель

Когда в избушке появилась Аля, мы, четверо, уже заканчивали. Ну, да, четверо. Не считая меня, Михи и Гиты, профессор тоже как-то унюхал и присоединился к разговору. Если точнее, даже пятеро. Мартик временами встревал в разговор, полностью одобрил планы, но делать что-либо категорически отказался.

— Я вам не помешала? — поинтересовалась Аля, появляясь в гостиной.

— Да, не, ты чего? — ответил Миха, — И вообще, мы с Гитой уже собираемся.

— Значит, как договорились? — спросил я его.

— Ага, все сделаем, — подтвердил Миха.

— Удачи, Алексей! — добавила Гита и они вместе испарились.

— Наверное, и правда неплохо должно получиться, — ворчливо произнес Укантропупыч и начал подниматься из кресла.

— А чай? — тут же спросила Аля.

— Ну, может на чашку задержусь, — непривычно миролюбиво ответил профессор.

— Все, уже ставлю, — предусмотрительно сообщил я, направляясь на кухню, — Аля, хорошо что ты появилась. Мы тут очередное задание обсуждали и твоя помощь нужна. Тут, в S13 есть пара цивилизаций, надо бы их познакомить. А то в обеих застойные эффекты начинаются. Не возьмешь на себя адмирала флота, которого отправят знакомиться?

— А сам не можешь, Алеша? — удивилась Аля, — Или Мишу попроси. А то, адмирал — это не очень мой тип.

— Как раз твой. Адмирал — женщина, — ответил я, — Причем скорее твоего психологического типа чем Гиты. К тому же, Гита будет занята, она тебе на твоей стороне помогать будет капитаном флагмана. Не Стеллочку же звать. Так что лучше не придумать.

— Ну, если так… — задумалась Аля, — Если надо, конечно, помогу. А что делать надо?

— Вот это другой разговор, — одобрительно встрял профессор, — Дай сам обьясню. Есть две цивилизации, между ними туманность, так что они толком друг друга не видят. Но боятся. В обеих накапливаются внутренние проблемы. С твоей стороны, там где ты работать будешь, все вроде бы хорошо, поэтому элита боится что-то менять, пока все работает, чтобы не сломать. В результате, развитие замедляется, управление обществом ухудшается, образование становится все более липовым, вертикальная мобильность не работает, плюс некоторые другие проблемы появляются, которые на месте сама увидишь, и если не вмешаться, то кончится все плохо.

Можно, конечно, и не вмешиваться, в конце концов это их личное дело, но есть интересная теория, что если две цивилизации в таком состоянии встретятся друг с другом не имея информации друг о друге, это может протолкнуть их через необходимые структурные изменения. Главная идея, что после такой встречи с обеих сторон начнется гонка против воображаемого превосходящего конкурента, которого конечно же куда труднее обогнать, чем реального.

Что это работает в противостоянии цивилизаций — уже доказано в реальности на примере СССР и США, но тогда появляется риск перевертыша, который оставляет мир в нестабильном состоянии. Пока они подпирают друг друга изо всех сил, на них много что держится, а если одну ножку из этой системы убрать — падать начинает, причем с треском. А тут есть уникальная возможность проверить на вообще говоря не враждебных, а просто чужеродных да еще и биологически разных цивилизациях. Так что шансов, что одна сторона передумает и примет путь другой стороны просто нет. Пока понятно?

— Понятно, профессор, — согласилась Аля, — И что делать надо?

— Обеспечить относительно мирный первый контакт, поскольку нам нужен эксперимент на невраждебных цивилизациях. Причем без чудес, исключительно через действия героев.

— Разумеется, профессор, я понимаю, — опять согласилась Аля.

— Вот и хорошо, — одобрил Укантропупыч, — И еще одно «но»: поскольку цивилизации должны знать друг о друге как можно меньше, на другую сторону не подглядывать. Вы с Кали будете знать, что происходит на вашей стороне, Алексель и Михаэлем — на их, что происходит на обеих буду знать только я. Изоляция необходима для чистоты эксперимента, если информация о другой стороне просочится раньше времени, все испортим и ничего не выясним. Это понятно?

— Понятно, профессор, — вздохнула Аля, — А зачем Гиту с Мишей привлекать? Разве мы с Алешей не справились бы?

— Может и справились бы, а может и нет, — пожал плечами Укантропупыч, — У тебя ж целый флот военных параноиков под началом будет, и уследить чтобы какой балбес гашетку невовремя не нажал, да еще не прибегая к чудесам… А у Кали с Михаэлем опыт общения с военными побольше вашего будет, так что помощь не помешает. Тем более они и сами вызвались, им тоже интересно.

— Ну, и хорошо, — ответила Аля принимая у меня чайник и начиная разливать чай, — За компанию не так скучно будет.

— Слияние с героями частичное, — добавил профессор, — Большую часть времени они будут осознавать себя собой, просто будут иметь возможность с вами мысленно общаться. При необходимости можно брать контроль на себя, но ненадолго. И так, чтобы герой потом не раскаивался. Подробности и детали будем обсуждать по отдельности. Как раз, чтобы изоляцию поддерживать. Так что пока можно разговор о задании закончить.

— Профессор, а можно воспользоваться случаем и еще дурацких вопросов позадавать? — спросил я, уже усевшись на диван с чашкой в руке. Мартик приоткрыл один глаз, убедился, что я не собираюсь сесть на его пушистый хвост, и закрыл его снова.

— Ну, задавай, почемучка ты наш, — усмехнулся Укантропупыч.

— Кстати, а это ничего, что я так много дурацких вопросов задаю? — поинтересовался я.

— Дурацкие вопросы будят фантазию, — усмехнулся он, — А поскольку среди нас дураков нет, приходится справляться своими силами. Я думал, ты специально, чтобы удовольствие собеседникам доставить.

— Ну, и это тоже, — скромно расшаркался я, — Тогда первый дурацкий вопрос, как общие блоки у нас работают? Вот скажем, блок цензуры, который все эти воздушные трусики, пеньюарчики делает. Очевидно, один и тот же, но работает индивидуально. Скажем, я могу у себя отключить, а вы все всё равно одетыми останетесь. Как это устроено?

— Просто устроено, — пожал плечами профессор, — Примитивный полезный демон. У каждого своя копия работает. Именно поэтому один бог не может раздеть другого.

— Как это не может? — спросил я с удивлением.

Профессор с некоторым интересом поглядел на меня, и добавил:

— Ну, есть одно исключение. У парных богов слишком много общих кусков сети, так что если желание отключить блок цензуры идет с достаточно глубокого уровня, блок может просто не разобрать, что команда пришла не от хозяина, — а потом, покосившись на Алю, добавил с хмыком, — Или, там, не от хозяйки.

Аля сделала вид, что занята чаем, а я задумался.

— Так что ж это получается, профессор, что найти свою парную богиню это простейшее занятие? Просто ходи вокруг и пытайся раздеть всех подряд, которая голая — твоя?

— Не так быстро, ученик, — возразил он, — Помнишь анекдот про поручика Ржевского, когда у него молодой корнет Оболенский спрашивает про его секрет успеха у женщин. А тот отвечает, подходишь на балу к даме и, что?

— Говоришь, «Мадам, а можно вам впендорить?» — послушно ответил я.

— Вот именно, — усмехнулся профессор, — Если блок получает команду не от хозяйки, он транслирует ее как просьбу. В общем, обьект твоего внимания будет знать, что ты хочешь ее раздеть. Так что пытаясь раздеть всех подряд ты окажешься в роли поручика. Дальше помнишь?

— Это вы про «Так можно ведь и по мордасам?»

— «По мордасам» как и в случае с поручиком проблемой не является — просто сразу узнаешь, что это не твоя парная богиня. А вот окончание анекдота проблему содержит.

— В смысле, «Можно по мордасам, а можно и впендорить»?

— Совершенно верно, — кивнул он, — Если обьект твоего внимания оказался голым, это может быть твоя парная богиня, а может ты ей просто нравишься. Так что ничего ты таким способом не узнаешь.

— Ну, — задумался я, — Кое что узнаю. Это будет означать, что либо она — моя парная богиня, так что и сама хочет, или нет, тогда просто хочет. И так, и этак вроде неплохо, — попытался сострить я.

— Как и у поручика, — насмешливо кивнул головой Укантропупыч.

— Профессор, чему-то вы не тому Алёшу учите! — вмешалась Аля.

— Ну, должен же кто-то обьяснить ему как там у птичек и рыбок, — ядовито парировал он.

— Кстати, насчет «должен», — вмешался я в неожиданно ставшую немного слишком горячей тему, — А помните вы как-то упомянули, что у нас, богов, «хочу», «могу» и «должен» — это по сути одно слово. А как это согласуется с богиней, которая «просто захотела»?

— Во-первых, не все боги парные, возьми хоть ту же Стеллочку, — начал профессор, скосил глаза на Алю и поправился, — Хорошо, не бери Стеллочку, но она как раз непарная, так что с кем угодно может. Да и не все парные столь строги в отношении верности. Хоть на похождения Михаэля посмотри.

— Ну, хорошо, — согласился я, — А все-таки, почему «хочу», «могу» и «должен» — это для нас по сути одно и то же слово?

— Так это же просто, Алёша, мы просто такими созданы, — ответила Аля, видимо не доверяя более профессору мое образование и поднимая в руке чайник, — Вот смотри, если бы ты делал этот чайник разумным, как бы ты его делал? Зачем он тебе нужен? Чтобы воду кипятить, правильно? Значит, он должен воду кипятить. Для этого его надо сделать так, чтобы он мог воду кипятить. Какой смысл делать чайник, который на плите расплавится, верно? А если его делать разумным, то почему бы не сделать так, чтобы они и хотел и любил воду кипятить? Это куда разумнее, чем если бы он этого не хотел, правда? Вот и получается, что для него «хочу», «могу» и «должен» почти одно и то же. А мы ведь тоже с целью созданы.

— Так что получается, у нас никакой свободы воли нет?

— Почему нет? — удивилась Аля, — Даже этот чайник, если бы делал, что хотел, мог бы кипятить воду из под крана, а мог бы дистиллированную, а мог бы морскую, а мог бы просто воду горячей поддерживать. А еще мог бы в качестве хобби выпаривать чего-нибудь, или там суп варить. В конце концов, смертные тоже не могут контролировать, что же они хотят. У нас просто желания и долг совпадают, а смертным редко так везет.

— Все это звучит очень разумно, но неужели никто никогда не срывался? Ну, представь себе, парные боги вышли на миссию, и воплощение одного из них смертные убили. Неужто второй никогда не срывался и не мстил за свою богиню?

— Это называется «падший ангел» или «ангел мщения», иногда еще «ангел смерти», — подтвердила Аля, — Когда отделенный поток сознания воплощен в смертной оболочке, та может на него влиять, и тогда действительно желания могут разойтись с тем, что нужно делать. По мелочам ничего страшного в этом нет, смертные оболочки нередко развиваются в самостоятельные личности. Ты и сам это недавно наблюдал, Алеша, — добавила Аля многозначительно, — Но если они категорически несовместимы, а отдельной личности еще нет, то поток сознания в смертной оболочке может решить оторваться от основного. Пока поток сознания соединен с основной сущностью бога, такого не может произойти. Сам пойми, в сетевой реальности оба живы-здоровы, а смертное тело — мало ли их у нас было? Одним больше, одним меньше. Но если оболочка, тело-носитель какой-то стресс не может выдержать, то поток сознания может стать отдельной сущностью. Такая сущность отрывается от бога, становится от него независимой, это практически обычный смертный, но с одним очень важным исключением. Смертное тело — это все, что отделившийся поток сознания имеет. Реинкарнации нет, со смертью тела сознание не перерождается, не вливается обратно в породившего его бога, оно просто развеивается. Но это уже не бог, это совершенно отдельная сущность. А у богов все устроено как я рассказывала. Желания и долг совпадают, а уж как ты будешь делать то, что хочешь и должен — решать только тебе самому.

— И что же мы должны? — спросил я.

— Делать мир лучше, — спокойно ответила Аля, — А как, сам решай, Алёша. Наш лозунг ты знаешь, жизнь должна быть интересной.

— Гляжу вы и без меня справляетесь, — в кои веки с довольной улыбкой вставил профессор, — А теперь, Алексель, брысь к Михаэлю планировать миссию, пока я Алину инструктировать насчет ее части задания буду. И не забудь сюда Кали прислать, ее тоже касается. А заодно, отправляйся в S13 и займись делом на своей стороне.

— А чего там заниматься, — проворчал я, перед тем как послушно телепортироваться по назначению, — Миха небось всю подготовительную работу уже сделал.

Ну, что тут скажешь? Сам напросился. Ничего себе выходной устроил.

* S13 Квартира семьи Грюнбергов

С раннего утра небольшая квартира семьи Грюнбергов представляла небольшую же модель светопредставления. Невестка, жена и мать в одном лице Ирма заперлась на кухне и жестко пресекала попытки мужской стороны совершить набег и утащить трофей в виде капустно-яичной начинки для пирога, тесто для которого только еще поднималось, прикрытое полотенцем в большой кастрюле наверху серванта в большой комнате, и должно было быть готовым не ранее чем через час. Варвары, пытающиеся совершить подобный набег, сводились к старшему сынишке пятикласснику Карлу и самому отцу семейства Отто, поскольку дедушка Йохан с утра заперся в своем крошечном кабинете, а дошкольник Алик-Алоис находил куда более интересным путаться у всех под ногами и оказываться в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Например, как сейчас, на приставленной к серванту табуретке с обеими руками запущенными, насколько он смог глубоко, в поднимающееся в кастрюле тесто.

— Отто, ну присмотри за ребенком!!! Не видишь, я занята! — возопила Ирма, передавая отцу семейства перемазанное в тесте чадо, и с чисто женской логикой добавляя, — И сними костюм, перепачкаешь же! Знаешь как трудно с этой материи тесто отчищать?

Известный ученый и доктор ксенолингвистики Отто фон Грюнберг и правда поторопился вырядиться в парадный серый костюм с белой рубашкой, черным галстуком и натирающими ноги блестящими полуботинками, специально хранившимися для особо торжественных случаев. На лацкане пиджака поблескивал золотом небольшой значок в форме червленного щита с цифрой 5 означающей, что пять предков Отто по прямой линии заслужили приставку «фон» перед своей фамилией.

Дворянство не было наследственным в Рубрее, точнее почти не было. Карл и Алик по рождению получали приставку «зон», дающую право голосовать, но не занимать избираемые должности вроде мэра или члена парламента, а будь они детьми «зонов» или простых граждан, им пришлось бы отслужить в армии или окончить университет, чтобы получить это право. Аналогично, «фоном» можно было стать дослужившись до офицера, либо получив ученую степень. Были и другие формы заслуг перед Отечеством, но армия и образование были самыми популярными и массовыми, давая империи способных хоть как-то мыслить избирателей и сделавших что-то в своей жизни для страны и избирателей политиков. Так что цифрой пять на своем значке Отто гордился вполне по праву.

Дурдом в квартире был не без причины — сегодня к обеду должен был прибыть ни много, ни мало, а целый адмирал флотилии, отбывающей для установления контакта с новооткрытой цивилизацией. Причем не просто адмирал, а еще и член императорской фамилии. Адмирал планировал в присутствии семьи пригласить Отто для участия в экспедиции как эксперта-ксенолингвиста для поддержки в установлении начального контакта и при переговорах, что для его карьеры могло означать примерно то же самое, что путешествие на корабле «Бигль» для Дарвина, если бы на Рубрее слыхали о таковом.

До приема высокого гостя оставалось еще несколько часов, и нервное возбуждение, охватившее всю семью, естественно, выразилось в серии небольших катастроф, требующих немедленного внимания единственной здравомыслящей, по ее собственному мнению, личности в квартире, а именно Ирмы, стихийная деятельность которой по ликвидации последствий приводила всех остальных в еще большее возбуждение, стимулирующее их к новым катастрофам местного масштаба.

Так сейчас, тесто все-таки перебралось на парадный пиджак. Отто под вопли был вытряхнут из костюма, и бешенная энергия Ирмы направилась на попытку оттереть тесто с шерстяной ткани. В конце концов, это почти удалось, на на костюме осталось несколько больших мокрых пятен, так что женщина сдалась, костюм отправился на вешалку для химчистки, а отцу семейства был выдан взамен еще вполне приличный рабочий темно-синий костюм с кожаными заплатками на рукавах, чтобы материя не лоснилась и не протиралась от кабинетной работы. Точнее, не выдан, а разложен на супружеской кровати в спальне с приказом не прикасаться к нему раньше чем за полчаса до прихода гостей.

Тем временем, Карл решил почистить серебряный подсвечник на обеденном столе и разлил воду на белоснежную скатерть, которую Ирма попыталась расстелить заранее, чтобы потом не возиться. Одновременно, Алик добрался вместе с табуреткой до кухонного стола с начинкой, но не для того чтобы ее утащить, а чтобы помочь маме посолить ее по вкусу. А когда спустя мгновение в коридоре появился Отто, примеряющий новый галстук, женское терпение лопнуло.

— Брысь, — раздался истошный вопль фурии, и осторожно приоткрывший на минутку дверь дедушка Йохан захлопнул дверь с звуком выстрела, спрятавшись в своем кабинете как рак-отшельник, которого побеспокоили ныряющие курортники. Отто шмыгнул в туалет, а дети уставились на маму из-под стола, прячась под свисающей мокрой скатертью.

Но все когда-нибудь кончается. Кончилось и невыносимое ожидание. Скатерть сменили, начинку разбавили дополнительной капустой, заранее приготовленной в предположении что варвары до нее все равно доберутся, тесто дозрело и горячие пироги, накрытые льняными полотенцами остывали все там же, наверху серванта, а отцу семейства наконец позволили одеть костюм. Внизу к подъезду подъехал длинный лимузин, Карл с воплем «Приехали! Приехали!» промчался по квартире, сметая на пути попадающиеся стулья, и семья выстроилась перед дверью в ожидании высоких гостей.

Адмирал вошел в квартиру один, не обременяя хозяев адьютантами, секретарями или охраной, зато насытив воздух запахами леса, цветущего поля и мяты. Точнее вошла. Ее Высочество Адмирал Третьего Имперского Флота Люсиэль Рубрина несла на себе военную адмиральскую форму с таким подлинно эльфийским изяществом, что казалось она плывет над полом, а форма лишь подчеркивает высокую грудь, стройную талию и изящные длинные сильные ноги обутые в облегающие высокие сапоги на шнуровке из мягкой кожи равно как и развевающиеся длинные рыжие волосы, давшие имя династии своим цветом и создающие чувство размытой реальности. По крайней мере, это было единственное о чем, на какой-то момент, была способна думать мужская половина минус Алик.

Дедушка Йохан в своем парадном костюме и золотым значком с цифрой четыре шагнул вперед и загнул приветственную речь на корявом эльфийском, Отто выдвинул стул для гостьи на почетном месте, а Карл встал в ступоре за столом, не сводя взгляда с… Ирма поняла, что надо вмешаться, и бросилась за унесенными на кухню пирогами, чтобы использовать их в отвлекающем маневре, а Алик, тем временем, не найдя ничего лучшего, решил помочь матери, и бросился под ноги гостье.

Адмирал с нечеловеческой легкостью избежала создаваемого вокруг нее хаоса, благодарным взглядом посадила дедушку Йохана на предназначавшееся для нее почетное место, заодно похвалив его произношение на эльфийском, а сама уселась справа от него, успешно предотвратив попытку выдернуть из-под нее стул, который Отто из лучших побуждений попытался подвинуть «для удобства» в самый неподходящий момент. Тем временем, возбужденный таким количеством не обращающих на него внимания взрослых, Алик, в штопаных, но чистых колготках и только что смененной, застираной, но чистой рубашечке не мог не поучаствовать во всеобщем хаосе. Протиснувшись за спиной адмирала, он распахнул дверь в кабинет отца, придвинул все ту же табуретку, а затем забравшись на нее стал тыкать пальчиком в навесную полку полную хорошо изданных книг с позолоченным переплетом, и ни на кого не смотря и улыбаясь во весь рот заявил тонким голосом на всю комнату: «Книжки на эльфийском!» А потом, видимо не заметив реакции взрослых, повторил: «Книжки на эльфийском!»

— Да, мы тут собрали небольшую коллекцию, — смущенно, но с тайной гордостью пробормотал дедушка Йохан.

— Сейчас это редкое увлечение, — с ласковой улыбкой ответила ему адмирал, — Немногие владеют эльфийским в достаточном совершенстве, чтобы получать удовольствие от чтения на этом языке.

Дедушка Йохан расцвел и приосанился, приняв умный и важный вид. Ирма тем временем протиснулась за спиной адмирала в кабинет и схватив чадо понесла его в детскую, пока Алик по дороге продолжал бубнить: «Книжки на эльфийском…»

Но даже хаос когда-нибудь кончается, хотя бы на время. Алика в детской заняли конструктором с заданием собрать «корабль, на котором полетит папа», все расселись, адмирала простили за то, что она пропустила фирменное заливное и перешла сразу к чаю с пирогом, за который Ирма тут же получила комплимент и возможность поделиться рецептом, дедушка еще раз узнал о своем чистом эльфийском произношении, а порозовевший Карл удостоился ласкового взгляда, после которого уткнулся в тарелку так что наружу торчали только пунцовые оттопыреные уши.

Наконец, когда положенное количество пирогов было сьедено, и положенное количество чая выпито, дедушка Йохан решился перейти к сути дела:

— Ваше Высочество, — сказал он на уже дважды похваленном витиеватом эльфиском, — Мы очень рады видеть Вас в своем доме. Однако мы удивлены. Что привело Вас в наш дом?

— Нужда, — ответила адмирал, — Империя нуждается в талантливом ксенолингвисте, таком, как ваш сын. Моя флотилия отправляется с очень важным заданием, и мне нужна помощь вашего сына.

— Но почему Вы оказали честь посетить наш дом для этого? Ведь под вашим командованием не одна тысяча людей. Вряд ли вы посещали семью каждого из них.

— Увы, я не могу себе позволить такую роскошь, — согласилась адмирал, — Но они — в основном военные, они знают на что идут, и что каждая миссия может быть последней. А эта включает в себя значительный риск. Это мирная миссия, но те, к кому мы отправляемся, могут этого не знать. Я не знаю, кто вернется из нее. Я не знаю, вернусь ли я из нее. Поэтому, это не только решение вашего сына, это решение всех вас. Отто фон Грюнберг, — она повернулась к Отто, — ваша служба нужна Империи. Готовы ли Вы?

За столом нависла тишина, и никто не решался прервать ее.

— Соглашайся, сынок, — наконец вмешался дедушка Йохан. Ирма грустно вздохнула, понимая, что мужика теперь уже не остановить. А Карл уставился на отца блестящими от гордости глазами, уже воображая того с двумя бластерами в руках и инопланетной полуголой красоткой на сгибе локтя. Впрочем, нет, у отца есть мама, а с красоткой на руках будет сам Карл, когда вырастет большим и станет как папа.

— Я, конечно, согласен, Ваше Высочество, — пробормотал Отто, — Но все-таки, почему такая честь?

— Вы будуте частью небольшой команды, которая будет мозгами нашей экспедиции, — улыбнулась адмирал, — А с мозгами, я считаю, надо дружить.

* S13 Майор Карл фон Линденхоф, жилой блок орбитальной военно-космической станции

Лотта выскользнула из постели и натянула на голое тело его банный халат. Точнее не его, халат полагался вместе с жильем: каютой — не каютой, квартирой — не квартирой, так, жилым блоком, предоставленным в его распоряжение на время нахождения на станции. Одна комната с кроватью, столом с парой стульев, письменным столом, простым креслом и запирающейся тумбочкой для документов, якобы положенных ему по должности. Плюс стенные шкафы и небольшой санузел с душем. Ну, и чайник с кофеваркой, еда готовилась и доставлялась централизованно. Все-таки, военная база, а не поселок.

Хорошо хоть командование заботилось о балансе полового состава базы, держа на ней явно избыточное количество медсестер и связисток. Справедливости ради надо отметить, что недостатка в желающих не было. Не супермодели, конечно, те выходили замуж или как еще обустраивали свою жизнь прямо внизу, но для многих остальных служба на такой базе была хорошим шансом выйти замуж за офицера, фона, да еще и по истечении срока очередного контракта, когда муж сможет перевестись вниз, обзавестись домиком на поверхности, детьми, обустроенной и обеспеченной жизнью. Вот и Лотта, когда пришла сюда первый раз и увидела у Карла на столе фото красивой женщины, встрепенулась и стала выяснять кто такая. А узнав, что это сестра, которой Карл купил домик внизу, резко начала проявлять повышенную благосклонность. Если сестре купил домик, то и себе, то есть своей жене с детьми купит.

— Я в душ, поставь кофе, — сообщила Лотта, улыбнулась Карлу, скидывая халат, а затем легкой плавной походкой исчезая за дверцей.

Карл поднялся, натянул пижамные штаны — очень уж не хотелось влезать в форменные брюки — а затем взял чайник и направился туда же, поскольку раковина для умывания служила также единственым источником воды для питья. Рубашку накидывать не стал — его тренированый торс всегда вызывал у женщин весьма позитивную реакцию, так почему не покрасоваться лишний раз? Пока узкая струйка воды — станция экономила ресурсы — медленно наполняла чайник, он не отказал себе в удовольствии полюбоваться любовницей через стеклянную дверцу душа, которая впрочем тут же начала мутнеть от брызг воды, оставляя скорее намек на обнаженную женщину за ней. Намек впрочем был соблазнительный, как тут же почувствовал Карл, хотя и занимался только что этим делом с Лоттой, и занимался вполне добросовестно и старательно. «Может и правда, перевестить на поверхность, устроиться покомфортнее, и трахать это красивое домашнее животное каждый вечер для хорошего сна и настроения?» — подумалось ему. «Бр-р-р! Что это со мной!?» — ответил он тут же сам себе, и понес воду в комнату, ставить кофе.

Нет, в целом Карл не был женоненавистником, в известном смысле он женщин очень даже любил, причем достаточно регулярно, но как разумных существ воспринять не мог. Больше не мог. Когда-то, еще курсантом, было дело, влюбился по уши. Как им эта сучка вертела, страшно теперь вспоминать. Чуть из училища не вылетел. Что характерно, так с этой стервой ему ничего и не обломилось. А напоследок, усугубляя оскорбление, она безо всяких отдалась приятелю, который потом долго ходил под впечатлением от предемонстрированных ею поз и бахвалился этим, оказываясь в мужской компании. Сначала Карл очень переживал, и даже на приятеля обиделся, но потом оценил невольную услугу, а некоторыми из услышанных поз даже потом воспользовался, хотя и совсем с другими женщинами.

Из этого опыта Карл вынес самый главный вывод в своей жизни об отношениях полов, разобравшись, кто тут охотник, а кто дичь. И в соответствии с этим выводом перестал настаивать на том, чтобы быть пойманным, а наоборот, постарался превратить это в сложную, захватывающую и — тьфу-тьфу-тьфу — пока еще не решенную ни одной хищницей задачу.

Конечно, появляется законный вопрос — а дети? И вообще, «а ты хочешь остаться под старость один, чтобы некому было даже стакан воды подать?» Нет, неужто кто-то и правда не хочет иметь на своей шее визжащее, обсирающееся в пеленки существо, на которое по мере роста надо работать как проклятому, чтобы оплачивать коммерческие детские садики, частные школы, колледжи и университеты, терпеть юношеское хамство, переживать доживет ли молодое животное до взрослого состояния, или свернет себе шею по глупости, а потом под старость, уже забытому ими, перебирать со слезами детские фотографии? Всего этого Карл нагляделся на друзьях и коллегах, и можете догадаться к каким выводам пришел. Нет, он отнюдь не презирал бридеров, хочешь помучиться — ради Бога, выполняй эту важную общественную функцию. Социуму нужны новые поколения работников и воинов. Просто он считал это личным выбором каждого человека. И его выбор был иным.

Впрочем у сторонников здоровой семьи оставался еще один козырь — гены! Неужто ты хочешь, чтобы твои гены умерли с тобой? Но на это у Карла тоже был ответ, даже два. Во-первых, а сестра на что? Два племянника, три племянницы. И если уж доверять воспитание молодого поколения — так как раз ей, которая как и мать была по сути «сержантом в юбке», строила детей на раз, добивалась выполнения ими своих еще маленьких обязанностей, и вообще, серьезно подходила к вопросу превращения маленьких обезьянок в достойных толковых людей. И где он найдет женщину, которая на это тоже способна? А плодить уродов, любителей и без него хватает. Это во-первых, а во-вторых, учитывая количество женщин, с которыми он имел дело, в том числе и с отнюдь не одинокими, Карл совсем не был уверен, что гены его уже и так не размножились где-то на просторах заселенной ветки галактики. Ну, а то, что никто не будет вешаться ему на шею с воплем «Папа!», так этого он и в отношениях законных родителей и детей тоже не наблюдал. Так что, когда некому, хоть не так обидно.

В общем, выполнять женские капризы и прислушиваться к тому, что они говорят, Карл твердо считал не просто ниже своего достоинства, а просто неправильным. Захочет сама — и так даст, а нет — другая найдется. Из этого радикального правила мизантропа он делал исключение только для своей сестры, для матери, пока была жива, и для редких представительниц прекрасного пола, которые просто оказывались толковыми специалистами и хорошими боевыми товарищами. И с ними он принципиально не спал, поскольку «баб много, а друзей мало», и второе на первое менять глупо.

За этими размышлениями Карл сварил кофе, и выставил из встроенного шкафчика бутылку неплохого коньяка, небольшую бутылочку с лимонным соком — фрукты на станции были дороговаты, крекеров и коробку хороших конфет. Плюс добытых из-под полы втридорога маринованных устриц. Не очень гармонирует с кофе и конфетами, но зато вкусно и редкость на станции. А что, офицер он или хрен собачий? Оклад позволяет, а если он все-таки решится на этот новый контракт, то через день-два будет уже на борту. Не тащить же туда всю эту снедь!

Вообще-то Карл не любил, когда женщины сильно задерживались после постели. Его организованность приводила к тому, что недолговременные любовницы начинали отнимать своими дурацкими разговорами время от других запланированных дел. Но сегодня было совсем другое дело. Во-первых, после ее дефилирования перед ним, он уже успел слегка возбудиться по новой и планировал повторить. Ну, сходит она в душ еще раз, не разорится командование на воде. Тем более, если через два дня на борт, то там женщин будет меньше, и пока еще удастся уболтать одну из них… В общем, надо пользоваться, пока под боком.

Лотта не обманула ожиданий. Сначала они попили кофе с коньяком, пока она рассказывала, как хотела бы завести детей и воспитывать их внизу, на поверхности. Привычно пропуская треп мимо ушей — хотела бы, никто не заставляет противозачаточное глотать, в космических силах была даже статья для списания по беременности с небольшой, но из серии «жить можно» пенсией — Карл потихоньку перешел на просто коньяк, и плавно переместил подругу обратно в кровать. А потом, после того как они основательно насладились друг другом, Лотта все-таки вновь приняла душ и ушла к себе.

Карл же лежал раскинувшись и полностью довольный жизнью, собой, и даже только что ушедшей жещиной. Настолько довольный, что категорически не хотелось что бы то ни было делать. А делать было надо сегодня, поскольку завтра утром — крайний срок. Конечно, он планировал заняться этим часов в десять вечера, а не в два ночи, но до полудня подписанный контракт или отказ должны быть в компьютере командования. На этот раз он одел форменные штаны и даже рубашку, сделал себе еще кофе, включил виртуальный терминал, авторизовался в служебной сети и погрузился в детали предложенного ему конктракта.

Если честно, чутье просто вопило, что что-то тут не в порядке. Во-первых, миссию зачем-то возглавляла прицесса императорского дома. И хотя в силу долгоживучести эльфов, стать императрицей ей не светило, но все равно, зачем? Во-вторых, суть миссии. Пойди на край света, найди тех, кто двигает звезды, и заключи с ними мир. Ага, — мысленно добавил Карл, — А в следующей реинкарнации доложи о результатах. И наконец, в эту «миссию мира» посылался один несущий линкор — Люсиэль, другой — Роттенур — просто нагруженный огневой мощью до верхних палуб, три крейсера, и десяток кораблей сопровождения. «Несущий» в данном случае означало полторы сотни тактических одно- и двуместных боевых истребителей и штурмовиков. В общем, против целой космической цивилизации может и слабовато, но уничтожить пару-тройку планет вполне хватит.

Вообще-то цели и состав экспедиции были совершенно секретны, но для потенциального шефа безопасности флагмана экспедиции большая часть данных была, естественно, открыта. Да и в голову никому не приходило, что Карл может отказаться. Не производил он впечатления человека, который может наплевать на карьеру, а шанс это был из тех, что раз в жизнь случаются. Карлу и самому идея отказаться в голову плохо лезла. Но и соглашаться под вопли внутреннего голоса было жутковато.

Карл потянулся к недопитой бутылке коньяка, налил полстакана, зажевал устрицами, которыми Лотта почему-то пренебрегла. Задумался. Поднял списки личного состава вновь назначенных на корабли группировки. Понятно, что основной состав на кораблях от миссии к миссии не менялся, но кто-то всегда уходил — с повышеним, по семейным обстоятельствам на станции или поверхность, просто переводился, а вместо них присылали новых людей. И просматривая, как выбирали этих новых людей, можно было догадаться о многом, что иначе терялось между строчками приказов. Скажем, если присылают сынков больших шишек, можно ожидать что будет достаточно безопасная прогулка, а потом прольется золотой дождь, и всем остальным тоже легко может что-то перепасть из наград и повышений. А если присылают закаленных космических волков, то заучивай наизусть расположение спасательных капсул, поскольку корабль может и не вернуться.

Конечно, чтобы по десятку-другому назначений распознать тренд, нужно было знать очень много людей, и знать их хорошо, но тут уж специфика службы. Карл хоть и налетал в вакууме много лет, но был отнюдь не флотским офицером, а лишь приставленным к флоту. Из безопасности. Государственной безопасности. И он давным-давно понял, что работа его — как в отделе кадров, в том, чтобы знать очень много людей и знать их хорошо. Причем не только тех, с кем работаешь, и даже не только тех, с кем когда-то работал, а еще и их друзей, родственников, любовниц, сокурсников, их взгляды, предпочтения, тип личности. А учитывая ограниченное количество академий и училищ, готовивших кадры для космического флота, галактика была на удивление тесна, так что взглянув на список, Карл узнал практически всех и мысленно присвистнул. Налил еще коньяка и крепко надолго задумался, благо внутренний голос уже, похоже, содрал горло, заткнулся, и больше думать не мешал. А думать было о чем.

Надо пояснить, что Карл пошел в безопасность не только из шкурных соображений, он и вправду готов был порвать глотку любому ради стабильности существующего порядка. Однако иллюзий он особенно не питал и отлично видел накапливающиеся в конфедерации проблемы, а в силу работы еще и знал о них значительно больше обычных людей «с улицы». Да и будучи выходцем с одной из планет первоначально колонизированных Вейстляндией, видел в детстве совсем другие картины, нежели его рубрейские коллеги.

Может частично от того и смотрел так на идею семьи и детей, что искренне верил, что ни к чему среднему классу, в который он попал, заниматься детьми. Разможающиеся как кролики в нищете низы вполне могут на госгранты заполнить колледжи и университеты теми, кто сменят таких как он, когда придет время. А выпускать выращенных в тепле и уюте детей благополучных семей, чтоб конкурировать с теми, у кого в опыте лишь голодное детство, жестокие до убийств уличные драки, и победы, вырванные с кровью из глотки другого такого же существа, это как пускать овец в стаю голодных волков, и надеяться, что они станут вожаками. Это рубрейцы на своих планетах ухитрялись поддерживать общество, которым было довольно большинство населения, а в остальных частях конфедерации все было сильно по-другому.

Впрочем, если бы дело было только в недовольстве низов. Были и другие, вполне материальные причины для проблем. Огромная конфедерация держалась вместе и не распадалась за счет межзвездного флота и торговли, а флот основывался на способности перворожденных вести корабли со сверхсветовой скоростью и делать межзвездые полеты возможными. Вот только, люди плодились быстро, а эльфы очень медленно, так что наличие пилотов, которые были даже не столько кучерами, сколько лошадьми, потихоньку становилось сдерживающим фактором для флота — того самого клея, который держал конфедерацию как единое целое. Конечно, были попытки исправить дело за счет полукровок, тем более женщины от перворожденных были без ума, а те в свою очередь никогда не бросали без заботы ни своих детей, ни их матерей. Увы, способности с потерей чистоты крови падали очень сильно. Что приводило к еще большим проблемам, чем если бы полукровок не было вообще.

Чтобы понять почему, надо понять, в чем же состояли эти способности. Это в популярной прессе говорили о «подпространственных пузырях» и прочей муре. Сложилась такая терминология, когда еще никто не понимал как эльфы это делают. А механизм был совсем иным, чем то, что писалось для публики. Представьте себе атом на кончике вашего носа. Там их много, любой подойдет. И электрон, вращающийся вокруг ядра этого атома. Так вот, по квантовой вероятностной теории, этот электрон с вероятностью 0.9999999… там, у вас на кончике носа, а с вероятностью 0.0000…. и еще неизвестно сколько нулей до единицы — на мочке вашего правого или левого уха или еще где угодно, хоть на другом конце галактки. Идея в общем-то простая, с огромной вероятностью электрон именно там, где мы его ожидаем, но с очень маленькой, хоть и ненулевой вероятностью, он может быть где угодно во вселенной. Если же излагать с точки зрения мультиверса, то из миллиардов, триллионов, пентиллионов очень похожих вселенных, этот электрон почти везде на месте, а в очень небольшом количестве их — где попало. Причем чем дальше от места ожидания — кончика вашего носа — тем меньше вероятность или число вселенных, в которых он в этом месте, сильно удаленном от кончика вашего носа.

Что эльфы умели, так это превратить эту микроскопическую вероятность в именно ту вероятность, которая случится, просто поверив, что она уже случилась. И понятно, что если вместо одного электрона взять целый космический корабль, то его шансы оказаться в другом месте невообразимо меньше чем у электрона, ведь для этого надо чтобы все частицы из которых состоит корабль оказались в этом другом месте, причем по-прежнему вместе. Так что просто «поверить», что корабль только что был у одной звезды, а теперь оказался у другой, даже у эльфов не получалось. Но вот поверить, что он за ту же секунду переместился на световой месяц или там год, или тем более движется с невоообразимой скоростью в безвоздушном пространстве без особых ориентиров, за который мог бы зацепиться скептический глаз, на это их способностей хватало. Некоторые вообще считали, что в этом случае эльфы «верили», что это вселенная движется назад, а поскольку визуально особых изменений в расположении звезде не происходило, то и изменения в реальном мире оказывались небольшими и посильными. Вблизи звезд, конечно, скорость резко замедлялась, но тут уж и двигатели, основанные на обычной физике, работали достаточно неплохо. Так что полет состоял в том, что корабль уходил от звездной системы на обычных двигателях, потом все больше ускорялся эльфом-пилотом, перепрыгивал пустоту между звездами на эльфийской способности, а приближаясь к точке назначения опять замедлялся и переходил на двигатели.

Другая теория вообще утверждала, что эльфы просто были способны перемещаться между соседними вселенными мультиверса. Соседними, потому что они очень слабо отличались друг от друга. А согласитесь, в какой-точке между двумя звездами корабль, который не видно ни от одной звезды, ни от другой, различие не очень большое. Да и на самом корабле только рисунок созвездий чуть меняется, и то несильно. Можно спросить, а как же они в прошлом целый материк спрятали? Вроде очень немаленькое изменение. Тут тоже секрет открывался не так сложно. Они могли выбрать вселенную, которая несильно отличалась здесь и сейчас. А что из этого изменения выйдет через десять-двадцать-тридцать лет — совсем другой вопрос. Ну, или в квантовой теории, подтолкнуть в нужную сторону события, которые и так были на грани. Десяток голосов за другого кандидата в критичесом штате. Филантроп, который решил профинансировать интересный научный проект. Или решил не финансировать его. Ветер, повернувший в другую сторону и создавший туман, в котором рухнул на посадке самолет с высокими шишками. Просто фотон, прорвавшийся сквозь веки спящего человека, и вызвавший яркий сон, запомнившийся тому на всю жизнь.

Наконец, еще одна теория утверждала, что влиять на вероятности могут вообще все. Это просто эльфы в силу своей верности реальности, этому въедливому «как на самом деле?» задаваемому переразвитыми мозгами, настолько настроены на мироздание, что видят эти зыбкие струны равновероятных событий, на которых у них получается играть как на какой-то причудливой арфе с миллионами струн. Более того, в лабораторных условиях люди действительно показывали способность влиять на вероятность. Вот только, способность эта была… как у людей. Слишком уж легко вера людей, бессильно скользя коготками по полированой твердой поверхности реальности, соскальзывала в соблазнительные иллюзии, мифы, сказки, а то и полный бред, принимаемый всем сердцем, выпуская пар волшебной силы в свисток. Как горько шутили занимавшиеся этой проблемой ученые, переиначивая анекдот о политиках и журналистах, если запереть на космическом корабле без двигателя достаточное количество людей на достаточное время, то они не только убедят друг друга, что уже слетали до другой звезды, но и доказательства изготовят.

Какая теория верна никто точно не знал, но факт оставался фактом — полукровки способностью влиять на реальность обладали в значительно меньшей мере, чем их чистокровные родители, так что ни обеспечивать звездные перелеты, ни спрятать материк, как это сделали эльфы со своей страной в давние времена, они не могли. Вот только вы представляете, как мала вероятность перемещения корабля в пространстве или исчезновения целого материка? Так вот, такими невозможными вероятностями полукровки оперировать не могли. Зато подтолкнуть к реальности что-то более ощутимое, десять процентов, пять процентов, один процент — очень даже. А ведь чтобы обеспечить урожай, и не допустить ни засухи, ни наводнения, обычно больше и не нужно. Так что полукровки заслуженно получили репутацию тех, у кого «все получается», и тем самым прочно застолбили себе место в правительствах, администрациях, министерствах… И в некотором смысле, это было очень хорошо, поскольку они освобождали перворожденных для тех задач, с которыми никто кроме них справиться не мог. Пока чистокровные эльфы летали между звездами, направляли развитие планет и координировали жизнь межзвездной конфедерации, полукровки по сути управляли планетами, составляя административный костяк, который крутил колеса местных цивилизаций.

Вы уже догадались в чем была проблема? Полукровкам не нужна была междзвездная конфедерация, им не нужны были их породистые предки, им и так было хорошо, у них и так все было и все получалось. А если учесть, что от человеческих предков они нередко заимствовали и совершенно человеческие качества, причем необязательно лучшие, а также учитывая дефицит кадров пилотов для единственного фактора, связывавшего конфедерацию вместе — флота, способного преодолевать межзвездные пространства, то будет ясно, что конфедерация катилась под горку к победе сепаратизма.

Что забавно, недовольные положением дела полуэльфы вовсе не пытались создать движения полукровок, а тихо поддерживали чисто антиэльфийские, по сути расистские, сепаратистские движения, выступающие «за освобождение от расового угнетения» и «равные права для людей». Нет, не везде это было так. На рубрейских планетах эльфы как-то смогли создать общества, где практически все были относительно довольны сиутацией. Мысленно Карл восхищался их системой, где даже право голосовать надо было заслужить. Причем заслужить мог каждый — иди, учись или служи, и получишь право участвовать в выборах. Сделай что-то для общества, и сможешь выбираться во власть. А не хочешь — ну, сам виноват. Такая система автоматически отбирала тех, кто был способен что-то делать, и переводила их в состояние, когда им не на что было жаловаться. А если человек не хочет даже пошевелиться за свои права, то и на баррикады не пойдет. По крайней мере, предполагалось, что не пойдет. Свербил, правда, у Карла червячок, что бездари, неспособные окончить обычную среднюю школу, очень даже могут рвануть на баррикады. История примеров приводила немало, но у рубрейцев это почему-то не происходило.

На планетах Вейстляндии и Океании все было по-другому, и эти «освободительные» движения вполне присутствовали и периодически слегка отравляли жизнь властям. Но слегка, «цивилизованно». Все-таки, вековые демократические традиции научили общество справляться с маргиналами. Помнится однажды корабль, на котором служил Карл, остановился у материнской планеты, где были бережно сохранены старые города, теперь служившие местом паломничества туристов. Карл взял тур по столицам Вейстляндии, и в одной из них, столице островной империи, прямо от королевского Букингемского дворца шел прямой и широкий проспект — The Mall, а на каждом фонарном столбе по его сторонам имелась перекладина с заботливо повязанной веревкой. Декоративной, но очень выразительной. Вот такие вековые демократические традиции Карл отлично понимал и в эффективность их верил. Если честно, он подозревал, что и у рубрейцев все то же самое, только не на центральном проспекте столицы. Не верил он в благонамеренность толпы. Чему служил пример всяких «вольных», «ассоциированных» миров, королевств и прочих банановых республик, где антиэльфийские сепаратистские движения цвели и пахли во всю силу.

И вот теперь, взглянув на списки вновь назначенных на корабли флота офицеров, Карл серьезно задумался. Нет, членов этих «освободительных движений» с партбилетами никто во флот не пустил бы, тем более на офицерские должности, но все они были, что называется, симпатизирующими. И это в голову Карла не лезло. Да еще назначили адмирала — принцессу древнего императорского эльфийского рода. Они там что, совсем сдурели? Им что, бунт нужен? Или заговор?

Карл опять потянулся к коньяку, вылил остатки в стакан и потребил, заев остатками устриц. А потом как есть, в брюках, свалился на кровать и отключился тяжелым нервным сном.

Снилась ему какая-то откровенная муть. Во-первых, он оказался эльфом. И не просто эльфом, а императором. Правда, подчинялась ему не империя, а организм человека. И вот в этом организме устроили революцию черви и кишечные палочки. Захватив апендикс, они размахивали желто-коричневыми флагами и скандировали «Власть в кишечнике его гражданам — глистам и паразитам!», «Долой незаконноизбранного молочнокислого президента!», «Широко открыть задний проход! Мы хотим свежего воздуха!», и совсем уж загадочное «Мы — Канализация!». Главным упреком оному молочнокислому президенту и «его мафии», была кража питательных веществ, поступающих «по трубе» из желудка, а также незаконное подавление и геноцид национальных и сексуальных меньшинств — как-никак многие черви были гермафродитами, а кишечные палочки и вовсе размножались делением. Равно как и использование против оных меньшинств биологического и химического оружия. Толпа была наэлектризована слухами о неизбежном вторжении Организма — предмета лютой ненависти пахучих революционеров, а также невнятными пугающими рассказами о возможном «хирургическом вмешательстве». Бунтари били морды лимфоцитам и слали вирусные токсичные сообщения «холуям из Организма». Карл, олицетворяющий власть в организме, был вынужден остановить впитывание веществ из кишечника, чтобы ограничить поступление токсинов, но это оставило организм без питания, а главное — без воды. Воды, которая теперь не удалялась из кишечных масс с предсказуемым результатом. К слову, не то чтобы свежего, но «воздуха» бунтари производили тоже немало.

Проснулся Карл не проспав и пяти часов, а встав с кровати, еще с остатками хмеля в голове, едва добежал до санузла. Устрицы все-таки оказались не первой свежести. Подавив желто-коричневую революцию и выругнувшись на «сон в руку», Карл вздохнул, очередной раз сел за стол, и мысленно махнув рукой, как прыгая в холодную воду, послал согласие на контракт.

* S13 Отто фон Грюнберг, бар линкора Люсиэль

Флагманы рубрейцев вроде линкора Люсиэль, на котором и оказался Отто, были очень комфортны, даже комфортнее военных станций, на которых в конце концов большинству нужно было просто перекантоваться до следующего назначения. Нет, рядовой состав все равно спал в кубриках на 20–30 человек, и даже младшие офицеры ютились в каютах, немного отличающихся от просторного бельевого шкафа. Да и у самого Отто каюта была не люкс, хотя учитывая его статус на простую кровать и стол с терминалом и стулом места хватало. Но это спать, а для социальной активности места там не жалели.

Вот и сейчас, Отто сидел в баре на месте для одиночек — на высоких стульях у стойки — и потягивал коктейль из высокого стакана. А где еще? Ирма с детьми остались на планете, а как примерный семьянин знакомиться с женщинами Отто не планировал. Да, и не думал он, что в свои сорок с намечающимся животиком он может заинтересовать какую женщину, кроме своей жены. После пятнадцати лет семейной жизни и двух детей, Отто все еще воспринимал как чудо, что Ирма его любит и делит с ним жизнь. Так что, изменять он не планировал ни под каким соусом. Никаким! — решительно повторил он про себя и отвернулся от вошедшей блондинки в миниюбке и с глубоким вырезом, открывающим бюст такого размера, что от одного взгляда у Отто слегка закружилась голова. Тем более его удивила реакция сидящего рядом у стойки офицера с майорскими погонами, который даже не скосил глаз на ходячее эротическое шоу, а продолжал вдумчиво изучать зажатую в руках рюмку скотча на два пальца, при этом явно будучи практически трезвым. Что навело Отто на мысль познакомиться.

Все-таки, большинство возможностей поразвлечься на корабле были ориентированы на холостых и незамужних, и несли с собой неявный оттенок возможности знакомства, что серьезно ограничивало возможности Отто по проведению свободного времени. Не на танцы же ходить в одиночку, чтобы в углу сидеть? В баре наличие пары было хотя бы необязательно. Нет, был еще офицерский клуб, но там гражданских «штафирок» не жаловали, а сидеть на рабочем месте вместе с тремя коллегами тоже небесконечное занятие. Да, и чего там делать непонятно. Контакта еще толком не было, над выданными материалами думать можно где угодно, слушать похабные анекдоты, до которых его коллеги оказались охочи, претило пуританской душе, а в разговорах о политике быстро наступал пат, когда фон в пятом поколении и рубреец Отто и трое его куда более демократично настроенных коллег из других членов конфедерации оставались перед выбором — прекратить разговор или приступить к оскорблениям действиями. К счастью, все были интеллигентные люди, и к действиям так ни разу и не перешли, но говорить с коллегами кроме как о работе Отто было явно не о чем, а работы-то как раз и не было.

* S13 Майор Карл фон Линденхоф, бар линкора Люсиэль

Карл сидел за стойкой бара и мрачно смотрел в рюмку. Как в дешевой мелодраме нехватало только голоса диктора за кадром, говорящего «предчувствия не обманули фон Линденхофа.» Предчувствия, и правда, Карла не обманули. Ожидал подвоха от этого назначения и честно его получил. Нет, не подвоха. Это слово даже близко не описывало глубину той задницы, в которой оказался Карл с этим назначением. И что самое отвратительное, у него не было ни малейших идей, как с этим справиться.

Слева внизу в поле зрения замигало сообщение о разговоре с использованием ключевых слов. Карл оглянулся и увидел двух белобрысых морпехов, явно вейстляндского происхождения, которые горячо что-то обсуждали, смачивая разговор светлым пивом из больших «стайн» кружек. Карл включил звук, чтобы расслышать, что же насторожило систему.

— А я тебе говорю, от эльфов добра не жди, — говорил дылда с розовыми здоровыми ушами и как будто выцветшими блекло-голубыми глазами, поглаживая рукой ежик короткоостриженных светло-соломенных волос, — Видал как они рубрейцев под себя подмяли? Те даже за глаза о них слово плохое сказать боятся.

— Да, брось ты, — возражал зеленоглазый крепыш с круглым лицом, носом картошкой и рыжим оттенком волос, — А может они и правда такие хорошие правители, что их просто любят?

— Ага, держи карман шире, — возражал дылда, — Наши хозяева настоящие бароны, еще с Первой планеты! Куда лучше искать? А и то случается, что какое ходячее недоразумение вместо человека их, наших баронов, ругает. А тут ничего. Не-ет, такого не бывает. Да и слыхал я какие они хорошие, эти эльфы!

— Да, ну! Брешешь! — усомнился крепыш.

— А то! Мне дед рассказывал, как в деревню их каратели пришли, — раскрыв глаза и понизив тон ответил дылда.

— Да, ну! Так и рассказывал! Сколько ж деду лет?

— Много деду. Я ж поздний и сын младшего, так что дед еще то самое время застал.

— Не может быть! То самое? Ему что, две сотни лет? Такое ж только эльфы умеют! — возразил крепыш.

— Дык, деревня у нас с тех пор на хорошем счету, а барон наш с эльфами дружит, у них даже одна эльфийка в роду затесалась, вот и подлечивала народ старая баронесса, просто так, от скуки видать. Святая женщина была, и госпожа хорошая, совсем не скажешь, что эльфийка. Вот так дед до таких лет и дотянул.

— И что дед рассказывал?

— А то! Рассказывал как эльфийские каратели в его деревню явились, — продолжил дылда, отхлебнув пива, — В деревне мужиков сотня с гаком, всех на площадь согнали, а их всего двое, и не то что не бояться, а чуть не смеются. Длинные, смотрят на всех сверху вниз, и как ренгеном, аж мысли читают.

— Скажешь тоже, — усомнился крепыш, — А правда они в доспехах и с мечами ходят.

— Эх, ты, деревенщина! — усмехнулся дылда, — Конечно, с мечами, только не мечи это, автоматы такие. На вид короткие, как римские гладии, и тяжелые, а только эльф им взмахнет, и меч сам по пути смотрит, нет ли кого, куда он направлен, и если есть стреляет. Как пулемет, только каждый выстрел автоматический, прицельно и не мажет. Из наших ружей прицеливаться надо, а тут взмахнул один раз — шеренги нет, а то и двух.

— Брешешь!

— Да, зуб даю! Слово в слово как дед рассказывал. И кольчуги эти только выглядят как декорация, а любое энергетическое оружие как есть обратно отражают.

— Это как? — крепыш хлебнул пива и уставился на собеседника в ожидании.

— А так, тренинг с бластерами проходил? — спросил дылда, и дождавшись кивка продолжил, — Вот пальни в такую кольчугу из бластера, и не то что эльфу плохо не сделаешь, а весь заряд обратно к тебе прилетит, и хорошо если только руку с бластером оторвет! Вот так-то!

— А чего они в деревню пришли? Твои что, те самые?

— Думай, что говоришь! Были бы они те самые, я бы с тобой тут не сидел. Не, пришли по ерунде, тьфу, а не причина. Девку одну, эльфийскую подстилку проучили. Уж больно масляными глазами она в видик сморела, когда их показывали. А своим не давала. Вот и решило трое ребят проучить сучку, чтоб другим неповадно было. Поймали в лесу, отымели, а потом и прибили, чтоб не рассказала.

— Да, ну! Ну, да, повод так себе. Подумаешь, девка. И что, много они народа из-за нее положили?

— Да, не, только этих троих и забрали. Двое притом потом вернулись, стали такие эльфийские холуи, что говорить противно. Одного даже старостой назначили.

— Ну, так вроде и нормально, кто потешился, того и взгрели.

— Ты, думай, что говоришь! Это эльфы трех забрали, а потом люди барона такую взбучку устроили. Пятерых плетьми до смерти забили, за то что знали, да не донесли. Барон у нас хороший, но управляющий — зверь, да и с эльфами ссориться никому не охота. Вот так вот и бывает. А ты, любят их!…

В это время дверь бара открылась и вошло двое рядовых-медсестер.

— А, Хильда, Грета, идите к нам, — радостно заорал крепыш, махая руками, — Хей, Грета, кисанька, я тут!

— Точно, у нас тут как раз два места свободно, Хилечка-лапочка, иди к папе, у нас тут пиво греется! — добавил на весь бар дылда.

Женщины заметили кавалеров и направились к ним, а Карл выключил звук. Уговоры хилечки-лапочки его точно не интересовали. Да и сам услышанный разговор был ему мало интересен. Он уже проверил личные дела обоих морпехов, и понял, что крепыш-ирландец разговор скорее всего забыл в тот момент, когда его рука, влезшая под блузку, обхватила талию «кисаньки» Греты, а дылда, оказавшийса Хансом Бауэром, уже и так имел пометку «эльфофоб-дурак, но воюет хорошо. Воодушевляется при имени своего барона. Пока не поумнеет, выше сержанта не повышать.»

Нет, в целом слухи и разговоры Карла очень даже волновали. Просто не такие слухи. Одной из причин сегодняшнего, да и нескольких последних дней, плохого настроения Карла были как раз разговоры в среде офицеров и личного состава. Особенно офицеров. Особенно тех, «симпатизиующих».

Нет, не поймите неправильно. Офицеры — это не пушечное мясо доисторических эпох, офицеры флота — это весьма и весьма образованные, умные люди. А образованные в своей области люди практически всегда начинают нести чушь, когда речь заходит о действиях начальства или о политике. Причем им это нравится. Именно этим занимались многие специалисты на борту. Поток идиотизма идущий от интеллектуалов, в том числе и в погонах, Карл воспринимал как некоторую данную неоходимость, которая в чем-то даже полезна — очищает временно организм и не дает накопиться токсинам выше определенной точки. Ее, как и другие органические потребности, просто надо было учитывать, и не строить корабли без туалетов, офицерского клуба, курилок и избыточного числа связисток и медсестер.

Нет, это совсем не то что омрачало жизнь Карла. Слухи ползущие по кораблям были иные, с четко выраженными мотивами и направлением. Грубо говоря они сводились примерно к «эта эльфийская шлюха ведет нас на убой, но в высшем командовании флота есть люди, именно люди, не эльфы, которые этим недовольны и которые вправе развернуть нас, когда придет время.» Слухи были антиэльфийские, направленные напрямую против командующего, настраивали на поддержку любого человеческого высшего офицера, в случае конфликта того с командующим, и готовили экипажи принять и выполнить приказы от этого, пока что еще неизвестного, офицера. По сути, слухи готовили экипажи к антиэльфискому мятежу с конкретным исполнителем в качестве главаря. Как думаете, что должен делать офицер безопасности обнаружив такие слухи? Нет, не надираться в баре, но пока что у Карла более удачной идеи не было.

Арестовав этого конкретного офицера, назначенного на роль лидера мятежа, равно как и его ближайшее окружение, Карл скорее всего сорвал бы планы, но, увы, кто этот офицер, Карл не знал — заговорщики были хорошо подготовлены и не спешили срывать маски пока еще не настало время.

Дверь бара открылась и в нее вошла еще одна девушка. Как по расписанию, задумчиво отметил про себя Карл, не отрывая взгляд от рюмки, и уже не первый день подряд. Интересно, не из тех ли она, у кого это и является настоящей должностью?

Неожиданно, сидящий рядом гражданский повернулся к нему и спросил:

— Вас гляжу эта девушка тоже не заинтересовала? Не понимаю, как люди могут вести себя как скоты, за столиком в том углу чуть не свистели, когда она вошла.

— Не советую, — флегматично откликнулся Карл, продолжая размышлять, не пора ли добить рюмку и заказать следующую порцию, — Я, конечно, не врач, но можете считать это медицинской рекомендацией.

* S13 Отто фон Грюнбег, бар линкора Люсиэль

В общем, найти знакомых, с которыми ему было бы о чем говорить, было актуально, и Отто решился попробовать:

— Вас гляжу эта девушка тоже не заинтересовала? — обратился он к соседу по стойке, — Не понимаю, как люди могут вести себя как скоты, за столиком в том углу чуть не свистели, когда она вошла.

— Не советую, — спокойно ответил майор, не отрывая взгляда от рюмки, — Я, конечно, не врач, но можете считать это медицинской рекомендацией.

Отто слегка ошалел от такого ответа, и от растерянности решил представиться.

— Отто вон Грюнберг.

— Я знаю, — майор повернулся к нему, и Отто увидел в его петлицах древний глаз Гора, символ всевидящей службы Империи и конфедерации. А его собеседник тем временем продолжил, — Я тут каждый вечер, и еще не было ни разу, чтобы она не ушла в обнимку с кем-нибудь. Также ни разу не было, чтоб она ушла второй раз с одним и тем же. Врачи здесь на флагмане, конечно, хорошие, но, право, не стоит.

Потом майор проследил направление застывшего взгляда Отто и добавил:

— Ну, да, безопасность, поэтому и знаю. Майор фон Линденхоф, Карл, — представился он и протянул руку, которую Отто судорожно пожал.

Нет, Отто и вся его семья были законопослушными гражданами, но так вот столкнуться с целым майором службы, о которой ходили жуткие слухи, а тем более пожать ему руку… как-то это корежило, холодило внутри. Но и отказаться Отто не решился. А теперь начал мучаться от осознания своей нерешительности. «А ведь теперь того гляди вербовать начнет», — тоскливо засвербило в животе у Отто, — «Стучать на моих коллег. Они наверняка наши разговоры слышали и видно сочли, что я как раз подходящий кандидат, поскольку с ними всегда спорил…»

— Не волнуйтесь, не нужны мне рассказы о ваших коллегах, — будто прочитав мысли, успокоил его майор, — Мы и так все обо всех отлично знаем, и оппозиционные взгляды ваших коллег нас совершенно не волнуют, пока они честно делают свое дело. Так что не переживайте. Кстати, насчет «знаем», девица на которую вы обратили внимание — это младший сержант Отлер, из отдела связи, о ней чуть ли не легенды рассказывают. Так что с эпидемологической точки зрения от нее лучше держаться подальше.

— Да, да, понимаю, — все еще растерянно повторил Отто, и неумело пытаясь скрыть это решил пошутить, — В эпидемиях я кое-что профессионально понимаю.

— Я думал вы — ксенолингвист, — удивленно подняв бровь спросил фон Линденхоф.

— Ну, да, ксенолингвист, — подтвердил Отто, — А как вы думаете, на чем основана ксенолингвистика? Представьте себе совершенно чуждую цивилизацию, у которой с нами ничего общего, и вот с ней вам надо найти общий язык. С чего начинать?

— Понятия не имею, тут — вы специалист, — охотно признал свою неосведомленность безопасник.

— Вот именно, — чувствуя себя в теме подтвердил Отто, — А общее у нас практически всегда одно и то же — сколько бы мы моделей искусственного интеллекта ни напридумывали бы, а у всех живых существ сознание почему-то основано всегда на одном и том же — нейронных сетях. Хотя почему «почему-то»? Сознание может появляться уже на достаточно поздних стадиях эволюции, когда уже давно происходит прием и обработка информации, а прием и обработка информации всегда развивается из кооперации более простых организмов, в нашем случае клеток. Вот и получается, что если мы когда-нибудь встретим разумные существа без нейронных сетей в головах, или что они там для этого используют, то смогу с уверенностью сказать, что созданы они были почти наверняка искуственно!

Отто понесло. На любимые профессиональные темы он мог говорить часами. К слову, одной из его претензий к службе безопасности было то, что те некоторым ученым запрещали говорить о результатах своих исследований, что его до глубины души возмущало. Впрочем, его-то это не касалось, все его исследования были совершенно открытыми, а сейчас он вообще излагал вещи, читаемые студентам соответствующих специализаций чуть ли не на втором-третьем курсе в обязательном порядке. Что, впрочем, не делало удовольствие от возможности порассуждать на эту тему менее приятным.

— И что это нам дает, — спросил Отто подняв указательный палец к потолку, и тут же отвечил на собственный вопрос, — А дает это нам общую базовую структуру как мышления, так и коммуникаций, в том числе и языка! Все нейронные сети строятся на понятиях и связях между этими понятиями. По крайней мере те, что наблюдаются в природе. Вот скажем, стакан с коктейлем, — продолжил он, демонстрируя собеседнику свой напиток, — Тут есть базовые понятия: «стакан», «коктейль», «пить», причем понятия эти связаны в кортеж, в данном случае в тройку понятий. То есть в мем «стакан-коктейль-пить», управляющий одним из вариантов поведения в баре. Итак, что мы имеем в качестве основы, на которую надо глядеть в любом языке? Мемы! Понятия и связи между ними. Причем связи как правило несут больше информации, чем сами понятия! По большому счету понятия вообще не важны, они обычно просто узлы, за которые цепляются связи, а связи между понятиями как раз и несут всю информацию!

— Это как? — не понял фон Линденхоф, — Стакан — это стакан. Вот он. А как его связь с коктейлем может нести больше информации?

— А откуда вы знаете, что слово «стакан» обозначает именно стакан, а не рюмку, или не стойку? Да потому, что слово «стакан» у вас уже связано в сознании цепочками мемами «стакан-стекло», «стакан-посуда», «стакан-напитки-держать»… Видите, само слово ничего не означает, значение имеют только его связи, и вот такие связки понятий и образуют мемы. Сами подумайте, как еще могли бы люди называть его столь разными словами в разных языках, если бы название действительно имело значение?

Отто разгорячился, вся его растерянность и дискомфорт куда-то рассосались, и остался только жар рассказчика и лектора, нашедшего, наконец-то, благодарного слушателя. «А это майор ничего, вполне интеллигентный человек», — пришло в голову Отто, — «Вон какие умные вопросы задает, и слушает замечательно, и вообще собеседник интересный! Может и хорошо, что мы познакомились? При его-то работе ему тоже одиноко должно быть.»

— Ну, хорошо, — согласился фон Линденхоф, — Но эпидемология-то тут при чем?

— Как при чем? — откликнулся Отто, — А при том, что вот эти связки-мемы — это именно то, что люди передают друг другу. Мы ведь не понятия передаем, а их связи. «Вода — мокрая.» «Суп — соленый.» «Мама мыла раму.» Вот только почему мы вообще мемы передаем друг другу? Да, иногда мы просто сами считаем нужным — научить ребенка, обсудить с коллегой идею, попросить, помочь, просто поделиться знаниями. Это все — внешние причины. Но можно связать мемы в такую комбинацию, что в них самих будет содержаться причина их передавать. То есть, какие-то мемы, связки, понятия, которые будут присоединяться в сознании человека к каким-то уже существующим мемам, понятиям, которые будут заставлять человека их передавать дальше. Понятно? Давайте на примере. Вот вы анекдоты любите?

— Очень, — кивнул головой майор, и мысленно добавил, особенно категорию «от двух до пяти».

— Замечательно, — обрадовался Отто, — Вот давайте разберем какой-нибудь простенький анекдот. Скажем такой: К пещерному человеку прибегает его жена: «Помоги, к маме в пещеру забрался саблезубый тигр!» Тот отвечает: «С чего меня должен заботить тигр? Сам забрался, сам пусть и выпутывается!»

Карл фыркнул. Анекдот был, конечно, с бородой, но хорош, и отражал еще одну причину по которой тот не видел причин жениться.

— Вот видите, вам смешно, — констатировал очевидное Отто, — А если представить, что вы попали в компанию, где этого анекдота не знают и зайдет разговор, то наверняка расскажете, правда?

— Правда, — не стал спорить майор.

— А подумайте почему? Да, анекдот смешной, но это только гарантирует, что вы его запомните. Люди вообще юмор любят, по крайней мере нормальные. А почему вы его рассказывали бы? По сути, уже рассмеявшись на анекдот, вы решили для себя «Я — человек с юмором.» Большинство людей любят, чтобы их считали такими, и когда вы рассказываете анекдот, вы не только смешите собеседников, вы сообщаете им о своем чувстве юмора, и вам это нравится. Верно?

Майор только согласно пожал плечами.

— Вот и получается, что анекдот содержит в себе не только якорь, который помогает ему быть запомненным, но и носитель — то, ради чего его передают другим. Анекдот — это простейший мемовирус, который содержит в себе все, чтобы люди его запоминали и передавали друг другу. Вот при этом и эпидемология. Мемовирусы распространяются очень похоже на обычные вирусы, даже модели можно использовать те же самые.

— А что за модели? — поинтересовался майор.

— Да, обычные, классические, — отмахнулся Отто, — Как вы думаете, как медики определяют откуда эпидемия началась и как распространялась? Тут то же самое. Правда с мемовирусами есть и дополнительные методы, еще лучше, но классические способы определения источника используемые для биовирусов с мемовирусами тоже действуют. Скажем, появился слух, думаете сложно определить, откуда он пошел?

— Нам обычно не очень, — скромно ответил безопасник, — Но иногла, да, бывает. А можно об этом поподробнее?

Учитывая о чем он размышлял буквально несколько минут назад, совсем неудивительно, что Карл заинтересовался заявлением ксенолингвиста, и теперь внимательно вслушивался в ответ, который ему очень эмоционально выдавали.

— … неспециалист может подумать, что достаточно записи, когда какой код вируса зарегистрирован, но это чушь собачья! Оригинальный вирус может распространяться скрытно и лишь значительно позже попасть в поле зрения исследователя. Если добавить географическую информацию, то становится чуть легче. Если в городе А вирус появился раньше чем в городе Б, то вряд ли его занесли из города Б в город А, верно? Действительно вряд ли, но возможно! Может мы просто обнаружили его позже. А может он много раз попадал из одного города в другой и обратно…

Ксенолингвист продолжал бубнить про распространение вируса, но Карл уже понял суть его речи — выяснить откуда взялся вирус, это, конечно, «пара пустяков», но есть бесконечное число способов сделать это неправильно, о чем теперь ему подробно и рассказывалось. То есть, обо всех тысяча и одном способе сделать это неправильно. Мысленно отстранившись от потока сознания собеседника, он стал ждать, когда же появится возможность вернуть ксенолингвиста к сути дела.

— Ну, хорошо, — встрял он в паузу, когда Отто переводил дух, — Я понял, восстановить всю историю распространения сложно. А можно выяснить откуда он появился в самом начале?

— С биологическими вирусами? — переспросил Отто, — Можно, но с биологическими вирусами это не очень надежно.

Почему-то Карл ни минуты не сомневался, что так оно и будет. Но все-таки уточнил:

— А с мемовирусами? Ну, скажем, со слухами?

— О, тут все куда проще, — с энтузиазмом откликнулся Отто, — Особенно, если мемовирус искусственный. Я вам уже говорил, что мемовирусы состоят из якоря, носителя и нагрузки. Правда, говорил? Ну, ничего, напомню еще раз. Якорь — это то, что цепляется за сознание и заставляет запомнить вирус, носитель — это то, что заставляет его передавать другим людям, а нагрузка — это то, ради чего создают искусственные мемовирусы, то, что будет передаваться вместе с якорем и носителем. Так вот, у оригинального вируса нагрузка — это и есть то, ради чего он создавался. Она осмысленна, если знать цель вируса. Но те люди, которые его передают друг другу, в большинстве своем этой цели не знают, а то и не поддерживают. Так что нагрузка мутирует. И чем дальше вирус уходит от источника, тем менее вразумительная нагрузка и тем менее она поддерживает цель. Конечно, возможна случайная мутация в обратном направлении, но сами понимаете, настоящий хорошо сделаный мемовирус — это как сложная машина. Каковы шансы, что такая машина случайно соберется или починится из запчастей, лежащих на свалке? К сожалению, у меня нет под рукой хорошего примера, а то я бы вам показал.

— С примером я как раз мог бы помочь, — оживился Карл, — Помнится, в одном из учебников академии была вымышленная задача на раскрытие заговора во флоте с подробным списком зарегистрированных слухов. Было бы интересно, как вы с ними разобрались бы и смогли бы ли найти первоначальные варианты. Только имейте в виду, учебник секретный, подпадающий под ваш контракт, обсуждать даже с коллегами нельзя. Подойдет в качестве примера?

— Хотите проверить? — почти самодовольно улыбнулся Отто, — Давайте ваш секретный пример!

Карл вызвал перед собой виртуальный экран, видимый пока что только для него самого, и показал на нем список всех перехваченных сообщений. Быстро сместил даты сообщений на несколько месяцев и скрыл год, а потом переименовал упоминавшиеся корабли абстрактными буквами А, Б, В и так далее, после чего развернул экран к ксенолингвисту и позволил тому его увидеть.

— Ну, как? — поинтересовался Карл.

— Любопытно, любопытно… — ответил Отто, и начал гонять сообщения вверх-вниз по экрану.

Вообще-то, поскольку экран был виден только Карлу и Отто, со стороны это выгладело как будто двое офицеров гоняют что-то по невидимому экрану, но это мало кого удивляло. Мало ли как люди развлекаются? Может в настольный хоккей или там в «морской бой» играют…

Практически все образованные люди, а также сто процентов госслужащих, включая всех служивших во флоте, чуть ли не со школьного возраста имели импланты для дополненной реальности. В частности, все знаки различия, включая так испугавший поначалу Отто «глаз Гора», были чисто виртуальными, видными только тем, кому положено. То же относилось и ко многим системам управления, и если надо, даже к форме, надетой на людей.

При желании Карл в любую минуту мог предстать перед всеми в форме старого морского волка-механика, или гражданского ученого, хотя вообще-то это было не принято. А уже упомянутая младший сержант Отлер по слухам нередко представлялась избранному на вечер кавалеру в нижнем белье, хотя не будучи «избранным» сам Карл этого ни разу не видел, да и не очень верил в такой вариант. Младший сержант была слишком опытной… хм… соблазнительницей, чтобы опускаться до такой ерунды. Уж скорее сами «соблазняемые» просили свою систему дополненной реальности рассчитать и показать предположительные формы младшего сержанта, скорей всего вообще без какого-либо белья. В общем дополненная реальность использовалась широко, разнообразно и с большим удовольствием, причем действовала достаточно неплохо.

Скажем, без дополненной реальности костюм Карла хоть и был очевидно военным, но не имел вообще никаких знаков различия. В принципе, и правильно. А зачем кому попало знать такие вещи? Дополненная реальность действительно давала дополнительную информацию, именно поэтому хотя любой человек мог в любой момент вмешаться в ее работу или даже отключить ее для себя, почти никто этого не делал. Ну, за исключением интимных моментов, когда реальность для нормальных людей в дополнениях и пояснениях не нуждалась. Карл попытался представить себе Лотту с поясняющими надписями поперек груди и бедер, и управляющая система, уловив его мысли, изобразила подругу на соседнем стуле, с надписями, как заказано. К счастью, видимой только Карлу. Он выкинул надписи и на мгновение залюбовался на Лотту. Но, прошлое — это прошлое, а у него и в настоящем хлопот полон рот, так что решительно убрав ее изображение, он задумался чем бы занять мозг, покуда ксенолингвист с увлечением гоняет сообщения по виртуальному, видимому только им двоим, экрану. И подумав, нашел чем.

Впрочем, ничто не вечно, и к моменту, когда второй стакан с легким коктейлем показал свое дно, Отто оторвался от экрана и с гордостью сообщил, ткнув пальцем в центр экрана:

— Вот это вот!

— Вы уверены? — поинтересовался Карл, чувствуя как легкий холодок бежит по его спине по мере распознавания сообщения и его автора.

— Абсолютно! — подтвердил ксенолингвист, — Должен сказать, я впечатлен, что в военных академиях учат таким дисциплинам и на таких примерах. Великолепная задача, было бы можно, я бы по возвращении своим студентам давал бы. Знаю-знаю, что нельзя, но все равно очень хорошо сделано. Впечатлен. А насчет сообщения, вот смотрите, это хоть далеко не самое первое сообщение, но оно в точности выверено именно на указанную в условиях задачи цель, у всех остальных явные пробелы, а то и противоречия. Такое бывает только в двух случаях, либо кто-то сумел выразить очень внятно и точно общее настроение, так что плававшие по отдельности мемы конвергировались, слились в конце концов в единую систему, либо наоборот, это был первый мемовирус-родоначальник, от которого произошли все остальные. Однако, в случае конвергенции, как правило, большие куски изначальных мемов выкидываются при интеграции в единое целое. Просто потому что если они и правда создавались независимо, то в них должно быть много несовместимых идей, который при конвергенции приходится удалять. Если же все наоборот, то изменения небольшие, пошаговые, и как правило несущественные — в том, на что не обратил внимание очередной переносчик мемовируса. Конечно, у тут возможны радикальные изменения, но не в вирусном распространении, а у источника, если там есть организация и борьба за власть в этой организации. Впрочем, это неважно. Если взглянете, я тут организовал остальные сообщения в полный план распространения, и сами видите, изменения именно таковы, как должны быть во втором случае — небольшие, пошаговые, и как правило несущественные…

Отто продолжал разливаться соловьем, а Карл тем временем уже думал совсем о другом. Он теперь знал, кого надо арестовать. Если его вообще возможно арестовать. И он думал, что же теперь делать.

* S13 Капрал-связист Лотта Хоффен, жилой блок орбитальной военно-космической станции

Er ist ein Reiter, ein Reiter, ein Reiter Он всадник, он всадник, он всадник[1]

лилась песня из музыкального канала, который Лотта включила, проверяя сообщения, и совпавшая с чтением результатов теста. Вообще-то Лотта не удивилась результатам, она уже два месяца перестала принимать таблетки от беременности. Что хотела, то и получила, теперь винить некого. Почему Карл, она сама ответить не смогла бы. Она уже давно потеряла надежду найти кого-то, кто позовет замуж, и давно решилась завести ребенка и списаться на поверхность с небольшой, но надежной военной пенсией. Но с другими как-то не получалось отказаться от таблеток, а с Карлом само собой вышло. Сама не заметила, как начала забывать их принимать, а потом и вообще с какой-то внутренней радостью махнула рукой, тем более, что сама давно решила. Что в нем нашла? Такие ведь не женятся, их всегда что-то гонит вперед. Музыкальный канал тем временем продолжал:

Und er reitet und reitet und reitet

Immer weiter und weiter und weiter

Denn in ihm brennt ein Feuer

Und er reitet und reitet und reitet

Immer weiter und weiter und weiter

Denn seine Sehnsucht ist noch lange nicht gestillt

Und er reitet und reitet und reitet

Immer weiter und weiter und weiter

Er weiß nicht, was ihm morgen droht

Und er reitet und reitet und reitet

Immer weiter und weiter und weiter

Doch er reitet durch das kalte Morgenrot

И он мчится все дальше, и дальше,

Потому что огонь в нем горит

И он мчится все дальше, и дальше,

Он не знает, чем завтра грозит

И он мчится все дальше, и дальше,

Его страсть не проходит, нет,

И он мчится все дальше, и дальше,

Свозь холодный кровавый рассвет.

Тем временем Лотта заполняла стандартное заявление. Имя, звание и место службы отца, заочное согласие на брак, если отец ребенка согласится, срок действия согласия. Что ж, с голоду не умрем, подумала Лотта отправляя рапорт. Теперь от Карла зависит, признавать ее и ребенка, или нет. Флот и без рапорта все будет знать — генетические карты всех служащих в личном деле, но флот не будет его заставлять жениться, просто даст ему знать, и в случае если Карл ответит согласием, брак будет зарегистрирован. А нет, флот ее на произвол судьбы не бросит, пенсия «фронтовой жены» может и невелика, но на скромную достойную жизнь хватит. А скоро у нее будет свой собственный рыцарь, которого ей еще предстоит вырастить и воспитать.

* S13 Из личной переписки в информационной системе флота

От: Пай-девочки

Кому: Сплетнику

Сегодня отчим напился и зазвал к себе. Успешно распускал все, что мог распустить, кроме языка. Весь на нервах. Явно что-то затевает. Сообщите деду и дяде.

* S13 Майор Карл фон Линденхоф, борт линкора Роттенур

Что может делать безопасник одного корабля на другом? Правильно, нечего ему делать в хозяйстве коллеги, тем более коллеги по уши залезшего в заговор с целью мятежа. Именно поэтому с челнока, прибывшего с Люсиэли, на борт Роттенура сошел отнюдь не майор Линденхоф, а пожилой, с неудавшейся карьерой мичман Бугофф, по случайному стечению обстоятельств тут же получившему недельный отпуск для обустройства по новому месту службы. И неважно, что настоящий Бугофф сидел под домашним арестом в своей каюте на Люсиэли за дебош в баре. Всякий, кто поинтересовался бы судьбой мичмана на Роттенуре узнал бы, что тому обьявлено взыскание, и он переведен на второй линкор экспедиции, причем похоже, что в наказание.

Карл даже подумывал не потянуть ли ему время, поскольку заговорщикам каждый человек был на вес золота, а только что обиженный командованием бузетер-мичман был просто замечательным кандидатом на вербовку. Подумывал, но решил не переигрывать. Тем более, что дополненная реальность, сделавшая его лицо неотличимым для всех на борту от настоящего лица Бугоффа, легко отключалась при желании, а у многих в службе безопасности и охраны в важных местах вообще работала в полупрозрачном режиме, позволяя видеть и маску, и то, что под ней. Так что маска Бугоффа долго продержаться не могла, и служила лишь для того, чтобы попасть на борт, не привлекая большого внимания. И даже это она смогла сделать это лишь благодаря правам Карла в системе, включая права на анонимную инспекцию в рамках флота экспедиции. А по кораблю можно ходить и со своим лицом. Главное — на знакомых не нарываться.

Кстати, если вернусь, надо будет отключить эту возможность на Люсиэли. Нечего кому попало по флагману шастать. Впрочем, вернуться шансов было немного. Карл чуть было не совершил ошибку. Фатальную ошибку. И он это знал. Если уж совсем точно, он надеялся, что не совершил ее, но только будущее покажет. И единственный оставшийся ему способ действий годился скорее для древних лихих секретных агентов, чем для расчетливого современного офицера службы безопасности. Хотя… будем надеяться на лучшее, решил Карл и отправился в зону складов, где заранее было приготовлено все необходимое ему оборудование.

* * *

А ошибка его была вполне даже понятная. Узнав, откуда происходят слухи, Карл пошел к своему непосредственному начальнику — главе безопасности экспедиции. А к кому еще? Выше только адмирал, а прыгать через голову начальника не позволяла вбитая в голову субординация. Планируя встречу, Карл попросил полчаса и начал составлять план изложения событий. Сначала надо ознакомить начальство со слухами. Он уже упоминал он них, но слегка, вскользь, и не заметив особого интереса стал рыть самостоятельно. А тут надо изложить их в правильном ключе и последовательности, чтобы убедить того в серьезности ситуации. Потом изложить изыскания профессора-ксенолингвиста. И под конец выдать имена заговорщиков.

Но разговор пошел наперекосяк. Пока Карл излагал слухи и складывал их в целенапавленную систему, начальство молчало изображая игрока в покер. Поэтому прежде чем переходить ко второй части, Карл спросил:

— Можно узнать, что вы думаете по поводу услышанного.

И неожидано получил в ответ:

— Фон Линденхофф, вы толковый офицер, я знаю вас много лет. Бросьте заниматься ерундой. У вас там ксенолингвисты в рабочее время политические анекдоты рассказывают и чуть ли не оппозиционный клуб устроили, вот ими и займитесь, а не бабьими сплетнями. Если вас это так волнует, зарегистрируйте, по возвращению на базу передадим специалистам. А лучше вообще оставьте эту ерунду и займитесь делом. Для вашей же карьеры будет полезнее. Скоро сами увидите. Вы меня поняли?

— Так точно, понял, — ответил Карл на подгибающихся ногах, — Разрешите идти?

— Идите, — великодушно махнуло рукой начальство, — И не забудьте насчет ксенолингвистов.

Карл развернулся и вышел наружу. По спине и лбу тек холодный пот, но показывать страх на публике Карл не решился, только смахнул капли со лба под понимающие взгляды постовых, решивших, что всесильный майор в кои веки получил выволочку от начальства, и отправился прямиком в свою каюту. Скинув форму, он тут же залез в душ, а выйдя наружу понял, что его до сих пор колотит нервная дрожь. Вынув из заначки протащенную на борт бутылку коньяка, он плеснул полный стакан и выхлестал его одним махом. А придя в себя, сел за планирование. Кто ж мог знать, что начальник безопасности всей экспедиции тоже на стороне заговорщиков? А вечером Карл снял в баре и привел к себе в каюту младшего сержанта Сару Отлер.

* * *

И теперь Карл, все еще под видом мичмана Бугоффа, пробирался по заранее выбранным безлюдным коридорам второго линкора флотилии к настроенному на него небольшому складу, куда уже должны быть доставлены два комплекта невиннейших на вид компонент. Два небольших, размером с кулак, кумулятивных заряда, использующихся на буровых, и два дистанционных выключателя, заказанных и доставленных, разумеется, совершенно независимо друг от друга. Первые любая геологическая фирма закупала ящиками безо всяких ограничений, а вторые на поверхности можно было купить в любом магазине «Юный Техник», и они часто использовались для настройки бытовой техники на хозяев. И теперь он должен был соединить их вместе в нечто куда менее невинное. Один комплект для капитана корабля, второй — для своего коллеги, главы безопасности Роттенура.

То, что оба оказались заговорщиками, было для Карла шоком. Безопасность была серьезным механизмом стабильности системы. Не основой разумеется, нацию одной тайной полицией не построишь, но не давать системе накапливать токсичные мемы и идти в разнос — для этого они и существовали. Так что любой офицер проходил бесчисленные проверки на лояльность чуть ли не на ренгене. Конечно, предательство его собственного босса было для Карла еще большим шоком, но и известие об измене коллеги со второго линкора флотилии изрядно встряхнуло его мир. Но это еще не самое страшное. Капитан линкора Роттенур, оказавшийся главой заговора во флотилии, принадлежал к одному из старейших родов Вейстляндии, давным давно одобривших и подписавших союзный конфедеративный договор, принадлежавших еще к тем, древним «фонам», передававших приставку по наследству. Обьявить его мятежником означало поставить конфедерацию на грань развала. И именно поэтому капитан Роттенура барон фон Келлер должен был погибнуть от несчастного случая, в крайнем случае от рук безумца вейстляндского происхождения, но никак не как мятежник.

Собственно, на второй случай Карл оставил два письма, которые будут доставлены адресатам через несколько дней, если он сам не отменит этого. Первое письмо было написано так, чтобы пройти самую строгую психиатрическую экспертизу с заключением серьезной болезни автора. Карл основательно вспомнил учебники по распознаванию симулянтов психических заболеваний, и был уверен, что любой специалист тут же расклассифицирует письмо как принадлежащее агрессивному параноику на почве социального неравенства и ненависти к тем, «кому все досталось от рождения». В Вейстляндии еще случались такие инциденты, так что они не должны были никого удивить. Письмо должно было быть доставлено на служебный адрес его начальника с соответствующей регистрацией, чтобы трудно было скрыть. Пусть потом обьясняет, сволочь, как он психа на такой должности держал, не без удовлетворения думал Карл завершая письмо. Второе письмо было правдивое с подробными деталями, и должно быть доставлено напрямую Ее Высочеству Адмиралу флотилии причем с ее собственного адреса. Напиши Карл со своего, сообщение наверняка перехватили бы и удалили. Напиши он с анонимного или секретного личного адреса, письмо скорее всего автоматически отфильтровалось бы или было бы проигнориовано, а то и перехвачено адьютантами, в лояльности которых Карл не был уверен. А тут, приватно, конфиденциально, «в личные руки» — бытовал еще такой атрибут со времен, когда письма писались на бумаге и доставлялись гонцами. Конечно пришлось попотеть, но Карл справился. Все-таки, взломам систем в академии учили неплохо, а тут у него еще и немалые права в системе были. Конечно, аудит потом разберется, но все, что было нужно Карлу — это несколько дней. Вот он их и получил.

— Бугофф! — раздалось сзади, — Жив курилка! Сколько лет, сколько зим!

Карл обернулся и увидел жизнерадостно улыбающегося мичмана лет сорока, широко размахнувшего руками и явно собирающегося его обнять. Дополненная реальность услужливо высветила информацию — Ланс Гильдер, приписан к отделу снабжения Роттенура, служил с Бугоффым в течении пяти лет на кресейре.

— Гильдер! — подыгрывая незнакомцу Карл открыл объятия.

— Какими ветрами тебя занесло на наше корыто? — поинтересовался тот.

— Назначение, — ответил Карл, — Сослали с Люсиэли, чтоб в барах не буянил.

— Все такой же? — рассмеялся Ланс, — Эй, помнишь Лидию, она тут со мной.

— Счастья вам, — пожал плечами Карл, поскольку очевидно понятия не имел, кто такая Лидия и почему он ее должен помнить.

— Чего-то ты на себя не похож, ведь чуть не убил меня из-за нее.

— Вода под мостом, рад, что у вас любовь, — махнул рукой Карл пытаясь выпутаться из сложной ситуации, — Слушай, я бегу, давай я к тебе завтра загляну. Ты где живешь?

— Вообще-то на четвертой палубе, секция младшего командного, блок 4783, но проще вечером в баре.

— Ладно, завтра вечером в баре, хорошо?

— Буду ждать.

На этом Карл кивнул, прощаясь, развернулся и пошел дальше. Ланс же озадаченно посмотрел вслед и пробурчал под нос:

— Какое еще счастье и любовь с кошкой? Он что, совсем сдурел или так подкалывается? И с каких пор он меня по фамилии называет?

* * *

Отбрыкавшись от нежданного «старого знакомого», и переводя дух, Карл продолжил свой путь к складу. К счастью, больше знакомых ему не встретилось, а редкие встречные члены экипажа не обращали внимания на пожилого мичмана, спешащего куда-то по своим делам. Лишь возле самого склада его остановил патруль.

— Мичман Бугофф? Что вы тут делаете? — поинтересовался сержант-начальник патруля, заранее проинформированный дополненной реальностью об имени, должности и, очевидно, статусе впервые в жизни увиденного им человека, — Вы же в отпуске для обустройства.

— Именно так, — подтвердил Карл, и почти честно пояснил, — Собираюсь забрать пару заказанных дистанционных выключателей для новой каюты.

— Поставьте на один из них классическую музыку. Девочки у нас от нее в восторге последнее время. Прямо тают. Мода, — посоветовал сержант и козырнул в ответ, — Желаю хорошо отдохнуть, потом не придется. У нас тут не флагман, работы хватает.

Мысленно утерев пот, делать это физически было бы мягко говоря неосмотрительно и подозрительно, Карл козырнул в ответ, и продолжил путь к заветным сокровищам. Оставшийся путь удалось пройти без приключений, и открыв дверь уже своим настоящим удостоверением, он забрал заряды с взрывателями и выключателями, которые он планировал использовать.

* * *

Следующий этап плана отдавал какой-то сильной смесью шизофрении с паранойей, но если против паранойи Карл в целом не возражал — работа такая, то некоторые признаки первого, а именно внешняя полная бредовость идеи, его сильно беспокоили. Однако, увы, ничего лучшего в голову не приходило. Итак, ему предстояло выйти из корабля через подходящий шлюз, добраться к иллюминаторам кают целей, и установить на них заряды, заранее настроенные на имеющиеся дистанционные выключатели.

Почему именно так? Во-первых, если возможно, это должен быть несчастный случай. Обшивку корабля заряду не прошибить, а вот иллюминатор возможно. При этом все будет выглядеть как случайный метеор, кусочек космического мусора, случайно прошедший сквозь метеоритную защиту. Такое бывает. Не очень вероятно, но бывает, и при отсутствии других доказательств сойдет.

Карл вообще был не уверен, зачем еще делают иллюминаторы в каютах высшего командного состава, но их делали. У экипажа, обслуги и пассажиров иллюминаторов не было, да и каюты редко примыкали к обшивке. Внешнее пространство обычно использовалось для шлюзов и складов, создавая дополнительную защиту для экипажа в случае разрушения обшивки корабля. Тем более, что если кто хотел всегда мог через дополненную реальность сделать себе иллюминатор на стенке, показывающий космос с любого ракурса, который пожелаешь. Чего никто на практике не желал, поскольку вид черноты, пусть даже и со звездами, был невероятно скучен, если на него приходится смотреть неделями, месяцами и годами. Тем не менее, высшим офицерам кораблей доставались престижные каюты с реальным окном в никуда. Чем они были так престижны уже забылось, но традиция осталась. «Если разберутся, что произошло, могут и сменить традицию», — усмехнулся про себя Карл.

Преимущество плана было в том, что внешняя сторона корабля никак не контролировалась. Ну, не было принято брать космические корабли на абордаж, нечего там было контролировать, кроме той же пустоты. На случай выхода наружу кого из экипажа, проще было подвесить в пустоте снимающий робот, который позволял сидящим внутри контролировать ситуацию и придти на помощь в случае необходимости. А остальное время видеонаблюдение просто не требовалось, что и позволяло добраться до нужных иллюминаторов. А вот подобраться к одной из этих же кают или их владельцев внутри было невероятно сложно, помещения корабля постоянно отслеживались умными системами, предназначенными в частности для того, чтобы избегать тех самых действий, которые планировал Карл. Был, конечно, тонкий момент со скафандром и шлюзом, но тут он рассчитывал на режим анонимной инспекции. Может он проверить, что состояние скафандров для выхода наружу нормальное? Или что шлюз не заклинило? Инспектор он или кто?

А дальше оставалось забиться в свою каюту и ждать, пока следящие системы корабля доложат «инспектору», что цели у себя, и нажать дистанционные выключатели. Расстояние значения не имело, поскольку и заряды, и выключатели подключались не напрямую друг к другу, а к инфосистеме корабля и общались через нее. Ну, да, аудит, случись такой, наткнулся бы на крошечный инфопакет прошедший через инфосистему в момент инцидента, ну и что? Мало ли их проходит каждую секунду. А без принимающего и передающего устройства информация вообще бесполезна.

Конечно, был у плана и минус. Один такой ма-а-аленький минус. Совсем небольшой. Поскольку один иллюминатор пробитый случайным меторитом — это маловероятная, но все-таки случайность. А два… извините, это явно что-то другое и требует расследования! И что делать с этим крохотным минусом плана, Карл так и не мог придумать. Добавьте к этому то, что если заряд установить, но не взорвать, то его рано или поздно заметят, если не снаружи, то когда обладателю каюты придет в голову полюбоваться пустотой космоса, и его заинтересует, что это за декоративный элемент прицеплен в точности в цетре стекла снаружи.

Подумав, Карл решил, что в если заряд останется неиспользованным и обнаруженным, то следствие просто уверится в версии убийства с вейстляндскими следами — эльфам взрыватель не потребовался бы, у них окно само бы выпало. Что, в общем, тоже нестрашно. Поскольку если использовать его не удалось, то Карлу скорее всего уже будет все равно. На то и письма подготовлены. Вот только, план его был в том, чтобы оба заряда все-таки использовать. И как обьяснить два метеорита, прорвавшихся скозь защиту, да еще так точно, Карл, увы, не знал.

Но слова словами, а дело делом. В закоулке, не доходя до лифта на командные палубы, Карл сменил маскировку и стал самим собой. Майоров безопасности не принято спрашивать где и что они делают, а пока коллега обнаружит, что Карл шастает по его территории, все должно уже разрешиться, так или иначе. Это вам не список прибывших-убывших, который автоматически ложится на его стол, а в случае с официальным прибытием Карла вообще было бы сообщено тому немедленно.

Карл вошел в лифт, и под музыку, сопровождавшую скольжение кабины в шахте, поднялся до последней перед командными уровнями палубы, на которой были шлюзовые камеры с нужной стороны. Десять минут по коридорам и он вошел в автоматически открывшуюся перед его удостоверением дверь, за которой была небольшая комната с легкими скафандрами и проходом в шлюз. Так, подумал Карл, заряды в прикрепляемую на пояс авоську, теперь выбрать скафандр по размеру, проверить кислород, и аккуратно надеть его на себя. Размер важен. В маленький не влезть, а в большом просто опасно. Скафандр в основном сделан из тонкого гибкого материала, из него на поверхности делают женские колготки и ортопедические жгуты, а тут они компенсируют отсутствие внешнего давления и одновременно не мешают движениям. Он даже не очень герметичен, за исключением естественных отверстий и подачи воздуха. А зачем? Кожа и сама лишнего не выпускает, нужно только компенсировать давление и предотвратить потерю тепла. Ну, ближе к звездам еще радиацию уменьшать, но там легкие скафандры и не используются. Натягиваем гибкие прочные тонкие перчатки, из того же материала. Если мимо пройдет патруль, то они должны будут проверить, кто это использует шлюзовую камеру без информации в системе, но не должны пройти. Карл в системе, знает расписание, здесь они редко ходят. Что им делать у безлюдных складов и шлюзовых камер? Они тоже люди, им лучше в каком людном месте посидеть отдохнуть. Заодно больше шансов, что понадобятся, если кто бузить будет. Да и ближайшие патрули далеко, можно особо не волноваться.

Итак, магнитные ботинки, шлем, кислород. Все, готов. Карл вышел в шлюз, дверь закрылась, освещение изменило цвет, показывая что сейчас отсюда будет уходить воздух. Перепад давления небольшой, одна атмосфера — это как нырнуть на 10 метров в воду, или в данном случае вынырнуть, но все равно воздух выпускают плавно. Все, готово, освещение сменилось на зеленое у выхода и красное у внутренней двери. Можно открывать. Корабельная сеть еще ловится рядом с корпусом и дополненная реальность услужливо рисует синюю дорожку к нужному иллюминатору. Шаг, еще шаг, идти надо аккуратно, следя чтобы одна нога всегда была твердо на поверхности. Люди так обычно не ходят, одна нога еще только касается, а другая уже начинает отрываться. Тут это может дорого стоить. Нет, следящая система мгновенно поднимет тревогу, и его выловят из пустоты, но вот сюрприз будет коллеге… Так что, лучше не надо.

Дошел. Активировать клейкое дно черного пластикового корпуса, в котором спрятан и со всех сторон окружен цилиндрик заряда, и аккуратно, медленно, поставить ровно в центре круглого иллюминатора. Хорошо встал. Снаружи выглядит декоративным элементом. А изнутри вообще должен быть не заметен — черное на черном. Да и корпус декоративный, Карл специально такой выбрал, сам бы не распознал как заряд.

Хорошо, следующий иллюминатор. Синяя дорожка проходит в опасной близости от другого иллюминатора, и Карл осторожно обходит его стороной. Без дорожки есть риск попасть на немагнитный материал, но быть увиденным изнутри не входит в его планы. Нет, скорее всего на него не обратили бы внимания, мало ли какие рутинные работы идут, но меньше следов, больше шансов. А то еще вспомнят потом.

Следующее окно. Черная узкая хищная пирамидка ребристого пластика садится на свое место ровно в центре, завершая установку заряда. Теперь обратно, в шлюз. Тревожный сигнал замаячил на краю зрения — система сообщила, что один из патрулей двигается в сторону шлюза. Надо спешить. Шаг. Еще шаг. Карл оступается, наступает в стороне от синей линии на круглое пятно пластикового технического люка, а второй ботинок успевает оторваться от корпуса корабля, и Карл начинает плавно взлетать над поверхностью. Дыхание перехватывает, но он успевает извернуться и схватиться за скобу-упор для антенны. Медленно ставит ноги на поверхность, убеждается, что они прилипли к корпусу. Уф-ф-ф! Где тут эта светящаяся синяя линия?

Патруль уже недалеко, и пока так никуда и не свернул. Дверь, хорошо. Карл внутри, закрывает шлюз, обе двери теперь подсвечены красным, воздух потихоньку набирается внутрь. А патруль все ближе. Зачем они так медленно поднимают давление? Это падение опасно, а подъем… Карл знает, что быстро поднимать давление тоже нельзя, могут порваться барабанные перепонки, но в нетерпении дрожит, когда же можно будет снять скафандр. Зеленая подсветка внутренней двери. Он открывает и вываливается в тамбург. Отщелкивает шлем, вешает его на место, ничто не должно намекать на то, что шлюз только что использовался. Нет, в журнале записи останутся, но не нужно давать повода проверять журнал. Ботинки, наконец, снялись и заняли свое место под скамейкой и шлемом. Теперь скафандр. Перчатки, стягивающие руки, сопротивляются, скручиваются в круглый жгут, требущий силы, чтобы растянуть, стягивая с рук. Нет времени расправлять, кидаем в приемник. Патруль уже за углом. Не успеть, но остатки скафандра все-таки удается снять и кинуть вслед за перчатками.

Стук в дверь. Карл распрямляется, дополненная реальность высвечивает его полную форму и он открывает дверь. Сержант-командир патруля с парой пехотинцев за ним вытягивается по стойке, увидев майора безопасности. Карл одобрительно похлапывает его по плечу и показывает удостоверение:

— Молодец, сержант! Флотская проверка по соблюдению устава караульной службы. Вы все сделали правильно. Проследите, чтобы дверь в шлюз была закрыта как положено.

Сказав это, Карл шагает по коридору, оставляя сержанта в недоумении, что означает «закрыть дверь как положено». Ничего, пусть подумает, иногда полезно, успехнулся Карл и подошел к двери лифта за углом. Теперь спуститься на палубу со своим жилым блоком, забиться в каюту и ждать, пока система даст знать, что цели на месте. Дистанционные выключатели в кармане.

Тихо раздвинулись двери лифта, и из него опять полилась музыка, точнее песня. Карл входит, нажимает нужную кнопку, двери закрываются и он скользит вниз, в сторону своей жилой палубы. Песня звучит назойливо и проникает в сознание:

Er ist ein Reiter, ein Reiter, ein Reiter Komm doch heim, komm doch heim Er ist ein Reiter, ein Reiter, ein Reiter Komm doch heim, komm doch heim Heim zu mir Denn ich bin so allein Он всадник, он всадник, он всадник, Приди домой, приди домой, Домой, ко мне, Я так одинока.[2]

Нет у меня дома, мысленно усмехается Карл, позволив себе минутную слабость. Вспомнилась Лотта. Наверное, она уже с кем-нибудь другим, подумал Карл, а я… я вот со всем этим на руках. Оно может и к лучшему, что мне некуда возвращаться. Лифт останавливается на нужной палубе и сквозь открывающиеся двери Карл видит заряд бластера, летящий в его грудь. Уже падая на пол, с дыркой в груди размером с кулак, гаснущее сознание видит глаз Гора в петлицах держащего оружие и пару человек, стоящих за ним.

* * *

Стоящий с оружием в руке офицер повернулся к сопровождающим его двоим в форме рядовых, но тоже с глазом Гора в петлицах.

— Убрать в морг при медотсеке, зарегистрировать как неизвестного, найденного мертвым. Пришлите персонал прибрать в лифте.

Бросив взгляд на тело, поверх которого таяли наведенный системой дополненной реальности знаки различия, офицер развернулся и зашагал прочь. Коснувшись значка коммуникатора, он произнес вслух:

— «Дядя», просьбу «деда» выполнил, «отчима» успокоил.

Глава 6. Маска, я тебя знаю: Олигархия

* S13 Люций Корнелий Секст, сын Люция Корнелия Квинта, Олигархия Табула Раса, Священная Реальность, Резервный Мир Корнелия Пять

Секст стоял наверху диспетчерской башни, а вокруг на бесконечном бетонированном поле стояли и готовились к отправке его корабли. Одни из них еще загружались оборудованием и людьми, другие тихо поджав опоры отрывались от поверхности и плавно взмывали в небо на соединение с флотом. Все дела на поверхности сделаны, скоро и ему пора, флагман ждет.

Секст поморщившись взглянул на свое тело — молодое, еще неповоротливое, с костлявыми локтями и ключицами, нежной, ничего не защищающей кожей вместо непробиваемой хитиновой чешуи, и беззащитной головой с мягкими волосами вместо привычной крепкой рогатой костяной короны. Все-таки Священная Реальность оказалась совсем не тем, что он ожидал и на что надеялся. Где его накачанное до четырехсотого уровня могучее тело Темного Палладина? А эта ее дурная артефактность, когда каждый чих требует какого-нибудь специального предмета. Даже чтобы записать этот великий момент на видео потребовалось вставить специальный камешек в корону вице-консула и наследника олигарха. А отсутствие вербальной магии, свитков, способности к телепортации и полетам, без неуклюжих летающих повозок, отсутствие духов, это нелепое ограничение на расы?

Он так долго работал над этим, разыскивал артефакты, тайное знание, накачивался, и все, чтобы проникнуть в тайную, доступную лишь героям Священную Реальность, закрытую большинству игроков. И что он получил? В других реальностях у него был собственный клан, но с собой его взять не вышло. И не просто клан, проверенные в боях и квестах бойцы, готовые за ним в огонь и в воду, верящие ему как богу, и без сомнения идущие с ним хоть на край света. А хоть и за край. Несколько раз используя порталы, так и делали. Их всех пришлось оставить там, за гранью, чтобы пройти сюда. И что теперь? Накачанное тело исчезло, пришлось начинать все с самого начала. Да и прокачка шла убого и неправильно. Как ни старался он, никак не мог получить ни силы, ни ловкости больше чем на десяточку.

Впрочем, а что он хотел? Элитка. Можно сказать легендарная супер-элитка. Таких заданий простым игрокам не дается. Да, и не очень простым тоже. Один этот запрет перерождения чего стоит. Это вообще как, без перерождения? Куда он денется и что делать будет без перерождения? Наверное опять администрация игры условия не дописала, но одно ясно — если тебя тут убьют, больше в Священную Реальность не пробраться. Один шанс. Или свершил Великое, или все, увы, второго шанса не будет. Играйся в песочнице.

Вот Великим-то Секст и занимался прямо сейчас. Своего клана у него в этой реальности не было, но зато был клан отца, Квинта, который, к слову, пока и не подозревал, что его наследник пробрался сюда, в закрытую для всех Священную Реальность. Тем не менее в любом мире клана, или как здесь это называли, рода Корнелиев, его слова воспринимались как приказ всеми, включая правителей планет. Еще одна нелогичность этой реальности. Ну, хорошо, раз это должна быть такая сложная реальность, пусть все эти ограничения. Но зачем тогда плюшки в виде тучи миров, готовых выполнять твой малейший каприз? Включая то, что он проделал здесь, на Корнелии Пять, а именно, построение нового военного космического флота? Грех, конечно, жаловаться, но как-то нелогично.

Хотя и не совсем любой каприз, все проходило по каким-то специальным правилам. Скажем, лично делалось все, а вот так, отстроить и снарядить целый флот, тут Сексту пришлось сначала стать правителем планеты. А для этого надо было проиграть квест выборов правителя и выиграть его. С агитацией, рекламой, созданием партий поддержки, митингами, закулисной политикой. Вот уж чем по мнению Секста его было не удивить после политики кланов в нескольких реальностях, а удивили. Научился он тут многим интересным приемам. Все-таки не зря он сюда сунулся, если когда придется вернуться в обычные реальности, надо будет там применить.

Да и Великое, которое надо было совершить, действительно оказалось непростым. Спрятавшись от всемогущего отца на одном из резервных миров, Секст наладил разведку и смог получить уникальную информацию об удаленном исследовательском поселении давних конкурентов — рода Сергиев. Информация действительно уникальная, по крайней мере для этого мира.

Это в других реальностях можно было перемещаться между звездами. Непросто, только для суперпрокачанных игроков, знающих, где плюшки лежат, но можно было — редкие уникальные свитки, порталы, в одной из реальностей была даже раса драконов, которая вообще просто так сама летала между звездами. Тут ничего этого не было, зато была наука. Желающий пересечь межзвездное пространство садился в космический корабль, который пользуясь какими-то «трезвонными» двигателями тихо чапал в нужном направлении с черепашьей скоростью. Пересечь пространство между соседними звездами занимало от пары недель игрового времени, а пересечь все обитаемое пространство до трех лет.

И вот Сергии, владения которых были близки к здоровой газовой туманности, поймали в этой самой туманности чужой корабль. Корабль очень быстрый, но без «трезвонных» или каких-либо других двигателей, способных перенести его через межзвездное пространство. Планетарные двигатели для маневров в системах были, а межзвездных — нет. Нужно ли обьяснять, насколько это было интересно?

Расспросив экипаж, Сергии отправили чужой кораболь на один из своих окраинных миров, вместе с ним остатки чужого экипажа, которые пережили расспросы, а главное — капитана корабля, который и оказался исходным двигателем. А заодно приставили к ним кучу высоколобых с приказом понять, как это делается и сделать свой аналог, работающий на тех же принципах. Сам корабль с экипажем разместили на лишенной атмосфере луне, что-то там было плохо совместимое с нормальной средой, а исследователей и инфраструктуру для попыток воспроизвести все — внизу, на планете.

Все логично, на месте Сергиев любой другой род поступил бы точно так же. Нужно ли обьяснять, что один род, получивший межзвездный двигатель, способный пересекать пространство в десять раз быстрее, мог в десять раз быстрее перебрасывать от системы к системе войска и оружие? Равно как и какую угрозу он представлял для остальных родов?

Секст мог просто принести эту информацию своему отцу. И тогда тот, скорее всего обьединившись с парой-тройкой других родов, быстро бы решил эту проблему просто уничтожив секретную станцию вместе с секретом. Вот Секст и решил, а чего отдавать отцу? Можно все самому проделать, и явиться с уже готовым результатом. Отец точно будет еще больше доволен! Еще год ушел на то, чтобы украсть секретное оружие у другого конкурирующего клана Марциев. А потом собрать специалистов, способных его воспроизвести. Оружие, способное уничтожить целую звездную систему.

Игроков тут по понятным причинам не было, зато было полно профессиональных, готовых выполнить любое желание местных или, как их иначе называли, неписей («непись» — игровой персонаж, моделируемый компьютером, от «НПС» — «Non-Playable Character»). Неписи, надо отдать должное, были отличные, проработанные на высшем уровне. В других реальностях они тоже хороши, особенно многоцелевые и развитые, но все-таки действительно опытный игрок всегда мог отличить непись от игрока. Может не сразу, но мог. Вырабатывалось некоторое шестое чувство, говорящее с кем имеешь дело. А тут неписей было практически невозможно отличить от игроков. Если бы не их готовность выполнять самые дикие желания Секста, вообще были бы неотличимые.

А как высоколобые неписи морщили носы и пытались обьяснить, какое опасное оружие он пытается создать, а? Мол, гравивзрыв создает огромные стоячие гравитационные волны, которые за счет быстро меняющихся туда-сюда приливных сил размалывают в мельчайшую пыль практически любую материю, за исключением массивных звезд. А учитывая, что волны эти двигаются в пространстве, перемалывая все на своей дороге, и еще неизвестно куда могут потом залететь, и еще какое-то бу-бу-бу, Секст уже потерял интерес, предложив неписям заткнуться и заняться работой. Что они, очередной раз поджав губы, и сделали.

И вообще, нашли чем пугать. Что он, первый раз такие штучки видел? В одной реальности был редкий свиток Абсолютного Разрушения, который уничтожал площадь размером с небольшой город, а потом начинал неограниченно, со скоростью пешехода, расползаться во все стороны, и по инструкции должен был так расползваться, пока не уничтожит весь мир, в котором он был применен. Думаете его невозможно было использовать? Как бы не так! Каждый игрок уровня 300 и выше был в курсе, что после разрушения фиксированной площади, местные боги обязательно блокировали его дальшейшее распространение какой-нибудь «священной сферой» или еще чем-нибудь в том же духе. Со временем разрушение затихало, оставляя новую землю с новыми заданиями и сокровищами. А вы думали, как администрации обновлять игру? Но и целый мир в расход пускать не след. Вот и списывают на «богов», или попросту на специальные игровые характеры, чтобы обьяснить чудеса, вызыванные тем, что у администрации игры левая пятка зачесалась. И тут тоже, думал Секст, несмотря на все эти бу-бу-бу высоколобых, ничего страшного. Звездную систему они сотрут в порошок, а как эта дрянь начнет расползаться, прилетит какой-нибудь «бог», и накроет все сияющим куполом, спасая мир.

И вот теперь, во главе собственной, построенной втайне от отца флотилии, Секст отправлялся в поход, чтобы стереть из реальности проклятый секрет вместе с приютившим его миром.

* S13 Люций Корнелий Секст, Олигархия Табула Раса, Священная Реальность, Адмиральская каюта на флагмане флота где-то в пространстве между Корнелией Пять и Сергией Двадцать Два

Угостив вином и дессертом своего научного офицера, некую Велию Секунду, очевидно вторую дочь одного из бесчисленных и бедных семейств Велиев, Секст приступил к раздеванию этой привлекательной, хотя и изрядно бестолковой суккубы. А почему собственно Секст решил, что она — суккуба? А кто еще? С чего еще разработчикам пришло бы в голову делать научного офицера флотилии привлекательной незамужней девицей, да еще и так старательно, хоть и неумело, с ним заигрывающей?

Вообще-то любая суккуба берет плату, и как правило не деньгами, так что не в любой реальности с ними стоило иметь дело. В разных реальностях было по-разному. Где-то с ними связываться было себе дороже, можно было и на точку возрождения отправиться, и много чего потерять в процессе, а где-то они были относительно безобидные, иногда даже выдавали указания по прохождению квеста. Ну, после качественного раскрытия игроком их суккубской сущности. Скажем, там, получаешь цепочку квестов, и первый — освободи прекрасную Беатрисель. Освобождаешь, а утром она тебе обьясняет, что кроме этой ночи ей отблагодарить тебя нечем, но если бы ты еще освободил ее брата, томящегося за тридевять земель, то тот точно отдал бы тебе фамильные сокровища.

В Священной Реальности, как Секст уже выяснил экспериментальным путем, платой за услуги суккуб почти универсально была необходимость выслушивать их бесконечный чирикающий бред. Нет, сначала еще стандартный набор — угощение и разговор на темы вроде истории или искусства, знания о которых в его голову зачем-то вбили заботливые родители. Видимо, как раз на такие случаи. А потом уже выслушивать бред. Велия Секунда, честно отрабатывая свою роль научного офицера, просвящала его насчет опасностей оружия, которое он собирался использовать.

— Вот смотри, излучение корабельных эмиттеров во внешних узлах решетки интерферирует и создает стоячие волны, но из них энергия утекает в расходящееся излучение. Правильно? Вот поэтому поддерживать их очень дорого, энергии кораблей просто не хватило бы, чтобы раскачать их до опасного уровня. Поэтому вспомогательные корабли встают во вторичные узлы, и эмитируют когерентный фоновый сигнал, который не дает волне расплываться. Он окружает каждую пучность волны кружком маленьких волн, которые ловят энергию, вытекающую их основной волны и ею же и накачиваются. Будь фоновый сигнал тоже гравитационным, ничего бы не вышло, математика не позволила бы, но он коравиционный, который дуалистичен к гравитации, как в случае электромагнитных. И получается две решетки стоячих волн, гравитационная и коравиционная, в которой энергия истекает от пучностей одних к другим и обратно. Ты меня слушаешь?[3]

— Слушаю, — кивнул Секст, занятый немного другим, — От пучностей истекает энергия, а кружки ее ловят.

— Вот, — одобрительно продолжила суккуба, — Именно. Из пучности волны истекает энергия и улавливается этими окружающими ее мелкими волнами. Не в эту сторону, давай сама расстегну. Но мелкие волны асиметричны, и из них энергия истекает однонаправленно, обратно к большой волне. И что получается?

— Получается, — согласно кивнул Секст, пытаясь стянуть с нее юбку, — Впрочем нет, не очень.

— Что ты делаешь? Это не так делается!

Велия Секунда задрала юбку, стягивая ее через голову, и сквозь коричневую плиссированую ткань, продолжал раздаваться приглушенный голос.

— Так вот, получается, что энергия постоянно переходит от большой волны к окружающим ее малым и наоборот, и поэтому она не рассеивается. Поэтому все и работает, мы просто накачиваем этот гравокоравиционный конденсатор, пока он не станет достаточно разрушительным. И тогда эта стоячая волна так и остается, все вокруг перемалывая. Но главная проблема в том, что происходит потом. Потом она остается и начинает дрейфовать в пространстве. Ты знаешь, что такая волна притягивается к продольным гравитационным возмущениям, вроде тех, что оставляют наши корабли? Представляешь, что случится, если такая стоячая волна по нашим следам доберется до Корнелии Пять?

Секст тем временем разобрался с одеждой и усадил суккубу на край кровати. В нос ударил легкий, но острый и неприятный запах. Ничего себе! — подумал Секст. Давным-давно, в одной из реальностей у него в квесте попался непись-золотарь. Дух от этого помощничка стоял, хоть топор вешай. Секст этот запах надолго запомнил. Но там-то ладно, там этот запах был по сценарию положен, а тут-то зачем? Разрабы[4] рехнулись, что ли? С чего это они такие детальные обонятельные пропы для неписи расписали? Ну, там, какой приятный запах с феромонами, понятно было бы, а немытую задницу-то зачем прописывать?

Намудрили разрабы со Священной Реальностью. Хотя многое здесь оказывалось на поверку с хитрым скрытым смыслом. Например, почему тут таблиц характеристик нету? Очень его поначалу это удивило. А оказалось, очень даже есть. Надо просто с местными-неписями поговорить, специальный кристаллик раздобыть и в корону вице-консула вставить, и все на месте. Дополненная реальность, как положено, прямо в сознание транслируется. Мелкое задание, непутевое какое-то, и не очень интересное, но стало понятно, почему так, а не этак. Ладно, неважно, и запах этот неважно, переживу, — решил Секст. Может это тоже задание такое, приголубить эту суккубу и воспитать, чтобы подмывалась. В конце концов, некоторых проще на баррикады поднять, чем заставить собственную задницу чистой держать. Харизму поднимешь и умение убеждать других. Тоже дело хорошее.

— Неужели ты и правда устроишь гравивзрыв? — поинтересовалась Велия Секунда, верная своей роли «научного офицера» флотилии, — Ведь он может не просто Сергию Двадцать Два, он может всю нашу цивилизацию разрушить. Тебе не жалко будет Корнелии Пять, если до нее волны доберутся?

— Слушай и запоминай, — ответил Секст, глядя на сидящую перед ним обнаженную и, если б не запашок, очень привлекательную суккубу, — Второй раз объяснять не буду. Если этот ваш гравивзрыв действительно такой опасный, то явятся боги и заизолируют его. Администрации разрушение реальности ни к чему, так что не беспокойся.

— Какие боги? — изумилась Велия Секунда, — В них некоторые верят, но их же нет, их никто не видел.

Секст ухмыльнулся. Видел он такие «атеистические миры». Вспомнил как к одному из них даже применил еще одну думздэй[5] примочку. Магическую, в том мире богов якобы не было, а магия была. Вот и придумали маги оружие «БПЦ». Как игроки это расшифровывали, можете сами догадаться. Должно было всю реальность сжевать, впустив в нее каких-то монстров, которые ее должны были во что-то совершенно нежилое превратить. Ну и что? Прилетели эти несуществующие боги как миленькие. Раздали всем по шапке, некоторых в особо жестокий пермадез[6] отправили, так что те все потеряли, в одно мгновение нубами стали, кучу неписи вообще развоплотили, будто и не было. Секста не задело. Он же не дурак, он одному из воюющих кланов это подсунул, а сам на большой остров с материка со всем своим кланом смылся. Тоже тогда опасался, а вдруг не успеют заблокировать? Успели. Соперники тогда всего лишились, а покореженный материк стал просто кладезью новых квестов, монстров, возможностей.

— Увидишь, — коротко пообещал он вслух, мягко, но решительно опрокинув суккубу на спину.

* S13 Люций Корнелий Секст, Олигархия Табула Раса, Священная Реальность, Флагман флота возле места, где недавно был мир Сергии Двадцать Два

Дело было сделано. Флагман остался позади на безопасном расстоянии, когда основная часть флота распределилась в узлах заранее рассчитанной трехмерной решетки вокруг обреченной системы и активировала оружие. В следующий миг, все пространство, окруженное кораблями, превратилось в переливающееся перламутровое облако, сквозь которое с трудом пробивался свет центральной звезды. Еще через мгновение, облако начало расти, и поглотило корабли. Жаль, подумал Секст, долго строились, могли бы еще пригодиться. Дежурный офицер-связистка как-то всхлипнула, прижав руки к груди и с ужасом глядя на обзорный экран. Да и остальные на мостике выглядели так себе. Бледные как покойники, кто-то поджимал губы, кто-то просто стоял или сидел с каменным лицом. Ну, что за фигней разработчики занимаются, — подумал Секст, — Такие переживания по поводу всего нескольких тысяч неписей, по сути программ. А может это какое очередное испытание? Ну, там, надо повести себя как лидеру, пустить скупую мужскую слезу? Секст мысленно хмыкнул, поднялся с кресла командующего, и убедившись, что все лица повернулись к нему, начал:

— Сегодня мы отразили неизбежную атаку на наши миры. Да, те, кто были на кораблях, спасших наши миры, погибли, но они знали на что шли…

Секст продолжал говорить о долге, героизме, победе, вечной памяти павшим героям, стараясь возбудить, вдохновить, заставить экипаж гордиться сделанным. Эх, почему-то в священной реальности нету доступа к скиллам? Вот насколько он сейчас прокачал харизму и демагогию, кто знает? Но отлынивать не надо, практика, практика и еще раз практика. Он совсем уж добрался до возвышенной части о самопожертвовании, когда его перебили:

— Простите, сэр, но зона гравитационной нестабильности продолжает расширяться, — влезла в середину его речи научный офицер, та самая Велия Секунда, наблюдавшая за зоной поражения с научного пульта, — Если мы немедленно отсюда не уберемся, то и нас накроет.

— Сколько времени у нас есть? — уточнил Секст.

— Уже нет, — ответила она, — Нужно уходить минимум на семи Цэ, а если промедлим, то и на девяти.

— Штурвал, курс на Корнелию Пять, скорость — восемь Цэ. Передать на корабли сопровождения и остатки флотилии, марш, — распорядился Секст.

Мир вокруг развернулся, и перламутровое облако начало удаляться.

— Сэр, с вами желает говорить Консул, — сообщила связистка, — Перевести в ваш кабинет?

— Да, — ответил коротко Секст, поднялся с кресла и отправился в отдельное помещение, связанное с мостиком, служившим его офисом, каютой и кабинетом. Итак, отец узнал. Послушаем, что он скажет.

Как только за Секстом закрылась дверь, на стене вспыхнул экран, на котором появилось лицо Консула Корнелия Квинта, а попросту главы и правителя Рода Корнелиев и их миров, и отца Секста.

— Сын, немедленно отправляйся обратно на Корнелию Пять на максимальной скорости, и прибыв, сиди там тихо, пока я не свяжусь.

— Уже, отец, — ответил Секст, — Уходим на 8 Цэ.

— Прикажи выходить на максимум.

— Но тогда некоторые корабли сопровождения отстанут.

— Ничего не поделать, пусть догоняют как могут, — ответил Квинт, — Ты много не знаешь. Сергии уже знают, что ты сделал, и обьединились с Ветуриями, Кассиями и Брутиями. Их объединенный флот идет на соединение и попытается тебя захватить или уничтожить. Поэтому быстро на Корнелию Пять и не высовываться, пока я улаживаю все в Собрании Двадцати Шести.

— Штурвал, скорость 12 Цэ, передать остальным кораблям: кто может, идти с нами, остальным продолжать вместе, тот же курс на 8 Цэ, — отдал приказ Секст, включив на минуту связь с мостиком, а затем буркнув под нос, — Подумаешь, фу-ты, ну-ты! Ну, систему с неписями сжег. Велика беда!

— Велика, сын, — ответил внимательно следящий за ним с экрана Квинт, — Ты не понимаешь. Пока у нас время, я должен тебе все рассказать.

— Я слушаю, отец, — вежливо ответил Секст. Отец редко с ним говорил, и приучил в этих редких случаях его слушать.

— Ты знаешь, с чего начался наш мир? — спросил Квинт.

— В каждой реальности Администрация Игры придумывает свои легенды на эту тему, — ответил Секст, — А что?

— Я тебя не спрашиваю про легенды, я тебя спрашиваю как это было на самом деле, — пояснил Квинт, и после паузы продолжил, — Когда-то давным давно у нас была только одна реальность, и только один мир. Это был очень жесткий мир. В нем не было Игры, в нем была просто жизнь. И борьба за то, чтобы продолжать жить. И смерть. В нем не было возрождения. Если человек умирал, то он умирал, и больше его нигде не было. Ты можешь себе это представить?

— Наверное, — ответил Секст, — То есть, это как пермадез, что ли? Очухиваешься в точке респауна, и снова нуб?

— Нет, сын, не очухиваешься. Помнишь когда я тебя наказал на неделю отправив в Инферно?

Секст кивнул. Он помнил. Неделя в сером тумане и ничего более. Только серый туман, и изредка тоскливые голоса откуда-то издалека.

— Это самое близкое, что я могу тебе привести для сравнения. Извини, я не могу тебе обьяснить это словами. Их просто не было после этого. Люди уходили во что-то вроде Инферно, только без света, в полную тьму, и никогда оттуда не могли вернуться. Такая вот была реальность, и больше никакой у нас не было.

— Трудно поверить, а куда же Администрация смотрела?

— Не было Администрации. Не было даже игры. Просто реальность, в которой люди рождались, вырастали, рожали детей, а потом уходили, чтобы дети могли повторить их путь, конкурируя с другими за пищу и возможность жить.

— Ну, это и сейчас так. Разве нет, отец?

— Нет, не так. Ты даже не догадываешься насколько не так. В реальности не было респауна. Не только для людей, вообще ни для чего. Если в лесу водилось двадцать кроликов и ты всех двадцать поймал и сьел, то в лесу больше не было кроликов, и ловить было больше нечего. Если ты нашел в шахте алмаз, то больше никто не мог найти его там опять, его там просто больше не было. Он был у тебя, и единственным способом его получить было как-то отобрать его у тебя.

— Жесть! — высказался Секст.

— Двадцать шесть семей оказались самыми успешными в выживании и сконцентрировали в своих руках все богатства мира. Мы — одна из тех семей, сын. Это заняло много времени, прежде чем мы смогли подчинить весь мир, который у нас был. Каждое завоевание давало нам новые рынки сбыта, новые возможности расширения. И когда весь мир оказался у нас в руках, мы зашли в тупик. Понимаешь, мы всегда продвигали денежно-рыночную экономику. Это то, к чему ты привык. Во всех наших реальностях именно такая экономика. Бывают и другие. Ты их не знаешь, но они были. Мы их всех уничтожили, расширяя свои владения. Денежно-рыночная экономика обязана расширяться, иначе становится плохо, очень плохо. Помнишь, когда ты правил небольшой страной, чеканившей свои собственные деньги?

— Помню, отец, — ответил Секст, — Еще бы не помнить. Казначей обложил всех налогами, обобрал до нитки, а потом сбежал с деньгами. Недаром говорят, что хорошего казначея трудно найти. Мы его потом долго искали.

— Вот именно, — кивнул Квинт, — В любой денежно-рыночной экономике примерно это и происходит, причем безо всяких налогов. Представь себе, что у тебя есть два медяка. Ты идешь к пекарю и покупаешь на них хлеба. Сам пекарь потратил один медяк на муку и дрова, а еще один медяк взял за работу. Теперь у тебя денег нет, а хлеб ты сьел. Если каждый в игре сделает то же самое, то ни у кого, кроме пекаря, денег не будет, так что он больше свой хлеб не сможет продать. Конечно, другие могут сделать что-то полезное для пекаря, скажем, сварить пиво. Тогда часть денег уйдет от пекаря пивовару, и на какое-то время все еще продлится, но суть все равно та же: бедные разоряются, богатые богатеют. И когда у населения исчезают деньги, экономика останавливается. Причем от этого плохо и бедным, и богатым.

В древние времена богатых трясли феодалы, а потом транжирили эти деньги, и те опять поступали в оборот. Но тут-то как раз мы, богатые, и имели власть. И сам понимаешь, задаром расставаться с деньгами в серьезных масштабах не собирались. И выхода отсюда не было. Люди умирали с голоду, производство разрушалось, поскольку некому было покупать товары, а запустить экономику обратно можно было только добавив в систему новых денег. Некоторое время мы сумели протянуть давая деньги в долг. Но тут тоже получалось не очень. Представь себе, что у тебя есть золотой, а больше ни у кого денег нет. Ты даешь этот золотой в долг. После этого у тебя снова начинают покупать хлеб, но в конце концов опять оказывается, что ни у кого нет денег, все вернулись к тебе. Только теперь у тебя есть золотой и долговая расписка на один золотой, который никто не сможет тебе вернуть, поскольку он опять у тебя. Повтори этот процесс десять раз, и ты останешься с одним золотым и десятью долговыми расписками на один золотой каждая, только толку от них все равно не будет.

Тем не менее некоторое время это еще работало. Мы даже устроили так, что правители или правительства — мы тогда уже перешли к знакомой тебе системе демократии — выписывали долговые расписки, и те использовались вместо денег. Но опять же, и эти долговые расписки в конце концов стекались к нам. А сколько раз бедные могут быть должны богатым? А ведь по долгам еще и проценты надо платить. В конце концов доходило до того, что все, что мы давали в долг, должно было уходить в виде процентов нам же.

И спасение было только одно: открыть новые рынки сбыта, новых людей которые будут нам должны, и будут покупать наши товары. Вот тогда-то мы и уничтожили все конкурирующие системы и захватили их, втянув в свою экономику. Каждое такое расширение давало отсрочку, но в какой-то момент наш мир просто закончился. Больше не было новых мест, которые можно было захватить и куда можно было расшириться. Мы захватили всю территорию нашего мира.

В довершении проблем, начала кончаться дешевая энергия. Все, что я описал до этого, еще имело выход. Неприятный, болезненный, но выход. Дефляция, когда денег ни у кого нет — безвыходна, но можно очертя голову напечатать долговых расписок-денег в таких количествах, чтобы хватало и на проценты и на покупки. Это тоже продлевало агонию, но тоже не могло продолжаться вечно. В какой-то момент начинался кризис, когда деньги либо сгорают в инфляции, либо долги становятся пустыми бумажками из-за банкротств, много людей умирают, а производство разрушается. Кризис спасал, потому что тогда можно начинать заново, наращивать производство, увеличивать количество людей, работающих на тебя, увеличивать денежную массу, которую только мы по сути и контролируем. Но для этого нужна дешевая энергия, чтобы воссоздавать все, что мы только что разрушили. И она, доступная нам на тогдашнем технологическом уровне энергия, в нашем мире заканчивалась. На этот раз мы зашли в тупик.

Мы готовы были пойти именно тем путем сокращения всего — денег, производства, населения, тогда оставшейся энергии хватило бы на больше времени. Мы подготовили армии, готовые воевать со своими же людьми. Мы подготовили концентрационные лагеря, для содержания, а если надо и уничтожения лишнего населения. Выдвинули политиков, которые должны были ответить за все грядущие беды. Но тут мы дошли до уровня технологии, когда мы смогли создать Игру. Тогда еще не Игру, а просто игры в виртуальной реальности. Их тогда еще было много. Сначала это было просто развлечение для пролов, чтоб не бунтовали, равно как и способ ограничить их размножение. Плюс еще один способ снимать с них деньги.

Тем временем, начался кризис. Люди беднели, им не хватало просто на жизнь, поднималась волна преступности. Тюрьмы были переполнены. И тут кому-то пришло в голову, что заключенных куда проще складывать штабелями в саркофагах, и отправлять в Игру делать что-то полезное. Тогда уже появились игры с глубоким погружением, а в них рудники и другие полезные работы, которые игроки за свои деньги выполнять не очень желали. Поэтому решили отправлять туда заключенных, а произведенные ими виртуальные товары и услуги продавать игрокам за настоящие деньги из реальности. И тут мы поняли — вот они новые рынки сбыта, вот куда можно расширяться! Реальные люди платили реальные деньги за виртуальные товары в виртуальных реальностях. Больше не надо никого завоевывать, обманывать, убеждать в превосходстве своей системы. Все что было нужно — это очередная партия игровых серверов и немного программистов, художников, дизайнеров и писателей, чтобы создать в них новые страны, материки, да хоть планеты! Тем временем в реальности игроки лежали в саркофагах, потребляя совсем мало энергии и требуя очень мало заботы.

Более того, даже за реальную работу в реальном мире вовсе необязательно было платить деньгами, обмениваемыми на реальные товары. Скажем, ты знаешь, что твои пилоты и навигаторы лежат в специальных помещениях кораблей в саркофагах, а те, кто у тебя на мостике, просто передают им твои распоряжения? Причем для этих пилотов и навигаторов — это просто квест в виртуальном мире, они за него получают игровые деньги, игровые бонусы, виртуальные предметы. Замечательно, не правда ли?

А на случай войны родов, сохрани сотню-другую тысяч или даже пару-тройку миллионов игроков в спецальных саркофагах, которые не дают атрофироваться мускулатуре, и у тебя постоянно под рукой «свежезамороженная» армия, готовая выполнить любой приказ. Они даже не поймут, что они в реальности, для них это будет просто еще один квест.

Потом мы вышли в космос и колонизовали много планет, но все они устроены примерно одинаково. Два-три миллиарда на поверхности и десять-двадцать миллиардов в подземных хранилищах саркофагов или башен на скалистой основе. Вторые постоянно живут в Игре. Первые обслуживают инфраструктуру, включая фермы игровых серверов, а в свободное время играют и разможаются, чтобы пополнять саркофаги. Дети подрастают, обучаются в Игре, и если «выигрывают» или «проходят конкурс», уходят в Игру навсегда, а оставшиеся живут в реальности, считают себя неудачниками и завидуют игрокам, продолжая мечтать об Игре. Ты понял, что я обьясняю?

— Да, отец, — ответил Секст, — Хотя и не понял зачем ты мне это все обьясняешь.

— Священная Реальность, в которой мы сейчас находимся, это и есть та самая исходная реальная реальность. Сын, ты только что уничтожил два миллиарда человек, двенадцать миллиардов игроков, и соответствующее количество серверных ферм. И что самое ужасное, это все принадлежало не нам, а Сергиям, которые теперь подняли крик и требуют твоей крови и компенсации. Именно поэтому тебе надо как можно быстрее убираться под защиту планетарных систем, пока я заглаживаю конфликт. Не то тебя просто убьют.

Секст пожал плечами. Подумаешь, убьют, ну, отправлюсь на точку возрождения, пусть даже не в этой Священной Реальности, а в нормальной. Все равно она ему не очень нравилась.

— Сын, ты не понимаешь, — пояснил Квинт, заметив пантомиму Секста, — Если тебя убьют, то ты не возродишься. Это тело — все, что у тебя есть.

— Как это, не возрожусь? — искренне удивился тот.

— Так. Что бывает между смертью и возрождением? Ничего. А вот тут смерть будет, а возрождения нет.

— Это… как-то неправильно, — возразил Секст, — Что ж получается, умирать нельзя?

— Не умирать нельзя, — возразил Квинт, — Тела живут ограниченное время. С нынешними технологиями мы его продлили раза в два-три, но все равно рано или поздно тело приходит в негодность. А без него жить нельзя. Мы научились переносу сознания в компьютеры, но процесс очень сложный и дорогой, мы его применяем только для олигархов, которые потом входят в Совет Бессмертных и живут в чистом виртуале. К сожалению, чистое сознание в виртуале деградирует, как будто растворяется. Твой дед, когда потерял тело и ушел, сначала очень беспокоился делами и как ты растешь, а потом стал рассеянным и вовсе исчез. Не может человеческое сознание жить без тела, распыляется. Так что, конец у всех есть, но лучше не спешить.

— Все равно, не понимаю, — ответил Секст, — То есть без тела все равно можно? Но ты говоришь, что нельзя? Я запутался.

— Просто пойми, что смерть в этой реальности — навсегда.

— Неправильно это.

— Как есть, — пожал плечами Квинт, — Теперь вопрос к тебе, с чего тебе пришло в голову уничтожить целую систему Сергиев?

Секст собрался и внятно обьяснил всю историю, дополнительно послав отцу все сопровождающие документы.

— Вот я подумал, что ты этот мир уничтожишь, и решил сделать это самому. Чтобы принести не проблему, а решение.

— В следующий раз, лучше приноси проблему, — ответил Квинт, потирая лоб, — Пока твое решение не стало еще большей проблемой. Ты прав, я действительно уничтожил бы этот мир, но такие вещи надо делать с умом, а не нахрапом. Сейчас Собрание Двадцати Шести возмущено, Сергии как пострадавшая сторона, остальные потому что не хотят, чтобы с ними так поступали. И это значит, что у нас нет союзников. Так что твое «решение», обойдется нам очень очень дорого, сын.

— А как надо было, отец?

— Я бы поделился новостью с парой других родов, из тех, кто не очень любит Сергиев или предпочел бы, чтобы те не так активно расширялись. А потом провел бы совместную операцию, а не действовал бы в одиночку. Тогда у меня в Собрании были бы союзники, совместно замешанные в событии. Провел бы информационную подготовку. Обвинил бы Сергиев в нарушении какого-нибудь сто первого пункта конвенции по разведению декоративных пород собак. Потребовал бы инспекции, предварительно просто блокировав мир, а учитывая что ты раскопал, они бы от инспекции отказались бы. Тогда можно было бы на законном основании их уничтожить. А еще, я бы использовал более традиционные виды оружия. Если верить твоему научному офицеру, нам может действительно грозить изрядными проблемами то, что ты сделал. Кстати, кто у тебя научный офицер? Очень толково тебе изложили, ты даже рассказать вразумительно смог.

— Некая Велия Секунда, отец.

— А, Велии! Бедный, но многочисленный и очень лояльный Корнелиям род. Я много раз ставил Велиев прокураторами провинций, а несколько Велиев в истории даже становились президентами некоторых наших миров.

— Погоди, отец, так она что, не суккуба?

— Нет, — усмехнулся Квинт, — В реальности суккуб не бывает. Но я рад, что ты не забываешь об этой стороне жизни. Кстати, одна из твоих бабок была Велия. Как я уже сказал, очень достойный и лояльный род. Хорошо, потом поговорим обо всем, и о реальности, и о политике, и о суккубах. Сейчас ты знаешь, что делать. Исполняй. А я за тобой прибирать буду и добиваться, чтобы тебя не тронули.

— А если не удастся? — задал Секст вопрос, который начал его беспокоить после всего услышанного.

— Думаю, удастся. Ни один олигарх не тронет другого олигарха без очень серьезной причины, каким бы числом плебеев за это ни пришлось бы заплатить. На этом стоит наша система. Ты, конечно, дал причину, но скорее для торга, чем для мести. Проблема в том, что с нас захотят получить много. Очень очень много, сын. Ты в следующий раз поаккуратнее будь.

С этими словами Квинт отключился, а Секст попытался переварить услышанное. Как это? Смерть навсегда. Такого не бывает. Наверное, он не понял отца. А может тот просто сгущает краски, пугает, чтобы что-то лучше дошло? Ну, не бывает же смерти, разве что для неписей, у которых и жизни-то нет. Секст встряхнул головой и попытался вспомнить, не забыл ли он что.

В этот момент он почувствовал, как его тело встает с кресла и идет к выходу на капитанский мостик. Странное ощущение. Секст все видел, все слышал, понимал, но тело будто зажило своей собственной жизнью и теперь само решало, что ему делать…

* * *

S13 Алексель, Олигархия Табула Раса, Священная Реальность, Флагман флота возле места, где недавно был мир Сергии Двадцать Два

Отодвинув в задний угол сознание поганца, чтоб не замараться, я поднялся из кресла и вышел на капитанский мостик. «Адмирал на мостике!», крикнул центурион, но я жестом руки усадил всех на места, и все вернулись к своим делам. Встав перед легатским креслом, я скомандовал:

— Остатки Сергии Двадцать Два на экран.

Один из дежурных деловито коснулся управляющих панелей, и во весь огромный экран, занимающий потолок и три стены из четырех, появился вид уничтоженной системы, залитой черно-серым перламутровым растущим облаком. Так говорите, четырнадцать миллиардов человек? Так бы и пришиб засранца!

«Не спеши, Лёх», — раздался в сознании михин голос, — «Во-первых, он не знал, что там живые люди, тем более, что их там и не было, а во-вторых, в свое время реинкарнатор ему найдет что-нибудь подходящее. А пока используем его для дела, заодно может в этой жизни чему научим.»

«Да как такое можно простить? Что реинкарнатор может придумать сравнимого с тем, что он сделал?»

«Зачем ему придумывать, Лёх?» — удивился Миха, — «Там же готовые библиотеки для таких случаев. Перед следующей реинкарнацией проживет в виртуале последние сутки каждой своей жертвы. Тут, правда, их практически и не было, но чего-нибудь подберет. Сам понимаешь, посылать души в виртуальный мир, чтобы они уже в нем погружались в другой виртуальный мир, немного странно. А эту планетную систему в этом мире я вообще специально для миссии создал. Там даже демонов практически не было, зачем делать декорации, которые скоро разрушат? Так, мишень для имитации. Ну, подправил им записи и кое-кому воспоминания, чтобы верили что у Сергиев и правда 22-ой мир был, вот и все. Так что живых душ там не было.»

«Но он-то этого не знал!»

«Так я и говорю, у реинкарнатора для этого библиотеки имеются. А то, что живых не было — не беда, найдем умерших похожей смертью, хоть с того же Алдеррона из этой же серии S, где Звездные Войны реализованы, и прокрутим последний день каждого из них перед смертью, да с полным отождествлением себя со своими жертвами, от беспокойства, что надо макароны не забыть купить и где бы десятку до зарплаты занять, до момента смерти, когда гравитационные аномалии ломают кости и рвут тело на части. С ускорением быстро управится, тем более много и не надо.»

«Но все же, а если бы были? Сейчас бы они на перерождение отправились. А он, что, так и будет жить, да еще без малейших угрызений совести многими мирами править?»

«Вообще-то, если по-честному, то обсуждалась идея туда кое-кого отправить. Из тех, кто считает, что если власти какую мерзость творят, то их личной вины тут нету. Это, мол, власти виноваты, а они люди маленькие, их хата с краю, они невиноваты. Ан, нет, все равно приходится отвечать. Даже если кто-то другой отдавал приказы. Но решили этого не делать. Слишком уж мгновенная смерть у них получилась бы, никакого урока из это не извлекли бы. Так что, не было никого. Даже на кораблях, которые только что сгорели в расширяющемся взрыве. Хотя вины с твоего подопечного это, конечно, не снимает. Впрочем, совесть искать недолго, посмотри направо.»

Я взглянул направо, и увидел сидящую у телеметрической станции девушку, научного офицера, ту самую Велию Секунду, которая сейчас, с бледным лицом и чуть не до крови закусывая губы, уткнулась в панели управления.

«Будет ему совесть, никуда не денется. Да, такая, что за каждым шагом следить будет и оценивать, и зудеть, зудеть, зудеть…»

«Так у нас, вроде бы, богиня Любви в другой части галактики задействована и сюда нос совать не должна, разве нет?»

«Временно. Пока и сами справимся. А Алина потом напильником доведет до кондиции.»

«И вообще, она сюда на самом деле нос совать не должна, чтобы раньше времени твого граффити не увидеть, хулиган несчастный!» — вмешался профессор.

«Это почему я — несчастный?» — удивился я такому повороту.

«Вот разберешься со своей, будешь счастливый,» — обрезал он.

Неожиданно мой гнев остыл. И правда, реинкарнатор разберется. А сейчас у меня другое дело. Я уставился на перламутровое облако. Все было именно так как описала эта девушка, научный офицер флотилии. Стабильные гравитационные аномалии, перемалывающие материю в тончайшую пыль, начали расползаться и уже хищно сели на гравитационный след флотилии.

Оставить как есть это было нельзя, рано или поздно по старым гравитационным следам кораблей они доберутся до всех обитаемых миров Олигархии. Конечно, можно просто выключить моделирование всей этой области пространства, а потом обратно включить в нейтральном состоянии. Людей там уже нет, так что легко. Вот только результаты… эх, зря профессор не хочет показывать божественные эффекты, а то ведь сотрем-восстановим, они могут решить, что и правда можно эту вундервафлю направо и налево использовать. Нет, тут надо что-то такое сделать, чтобы поверх была яркая надпись «Не влезай, убьет!» или там «Не делайте этого дома!». Так что, похоже мой план тут как раз и правда лучше всего. Хотя и кажется после того, что я тут увидел, каким-то поверхностным, несерьезным.

«Разумеется, твой первоначальный план — мальчишество», — тут же встрял в мои мысли профессор, — «Но в данном случае, он делает в точности то, что нужно. А против божественных эффектов я только при установлении контакта возражал. А тут да, очень полезно снабдить надписью, чтоб никто больше не повторял. Давай, действуй.»

И я стал действовать, строя трехмерную решетку, которая дожна была окружить уничтоженную систему, поглощая выскакивающие из нее разрушительные гравитационные вихри. Первоначальный план был в том, чтобы со стороны туманности узлы решетки образовывали некоторую надпись, которую я и задумал с самого начала. Но теперь задача чуть усложнилась. Теперь было нужно, чтобы под прямым углом, со стороны основной массы систем олигархии они складывались в другую надпись, показывая один текст с одной стороны, и совсем другой — с другой. То, что две нужные точки зрения располагались под прямым углом сильно облегчало задачу, поскольку движение узлов видимое с одной точки зрения никак не влияло на ее вид с другой. Некоторую сложность вызвал выбор фразы, которая должна была быть видна жителям Олигархии. Нужно было что-то короткое и убедительное, но при этом еще и понятное. Я несколько минут перебирал возможные идеи, стараясь отбрасывать приходившие почему-то чаще других непечатные варианты, и в конце концов кажется нашел нужное слово.

«Да, пожалуй подойдет», — согласился Миха.

«Хороший вариант, коротко и понятно», — также одобрил профессор.

И я взялся за дело. Построил решетку, убедился, что обе надписи получились внятно и разборчиво, вписал в решетку в пространство вокруг перламутрового облака, проверил, что выбранного количства узлов будет достаточно, чтобы полностью изолировать аномалию, и начал одну за другой зажигать в узлах решетки звезды. Небольшие, в несколько солнц, больше и не надо. Тем более, что структура нестабильна. Рано или поздно они стянутся друг к другу гравитацией, и в конце концов сколлапсируют в нечто единое, возможно, черную дыру, возможно в небольшой пульсар, массой всего в сотню-другую солнц, или нейтронную звезду, если такие тут возможны. А стягиваясь в воронку общего центра тяжести затянут с собой и уничтожат и аномалию. Но это не сразу, а пока…

Полюбовавшись результатом, я счел результат удовлетворительным. Теперь осталось разобраться с подопечным и «его совестью». Ага, готово. Ну, все, можно и предоставить их самим себе на некоторое время.

* S13 Люций Корнелий Секст, сын Люция Корнелия Квинта, Олигархия Табула Раса, Священная Реальность, Место, где был Мир Сергии Двадцать Два

Тело неожиданно стало снова послушным, но Секст от неожиданности так и стоял, глядя на обзорные экраны мостика. На нем еще клубилось перламутровое облако, но теперь уже надежно огражденное сеточкой из десятков вновь рожденных звезд. И что самое удивительное, звезды собирались во вполне читабельное слово. «STOP» сияло на черном фоне космоса и перламутровой кляксы разрушенной системы. Так, значит, отец говорит, здесь нет богов? Секст мысленно усмехнулся. В чем-то он все-таки оказался неправ. Но в остальном надо выполнять его приказ, и срочно уносить отсюда ноги.

Он бросил взгляд на людей вокруг и зацепился за Велию, широко раскрытыми глазами уставившуюся на новые звезды на обзорном экране. Так значит, не суккуба, подумал он неожиданно, и лояльный, хоть и бедный род… В этот момент Велия перевела взгляд на него. Ее сияющие глаза как магнитом притянули его внимание, не давая отвернуться. Несколько лет назад, в Игре, Секст был свидетелем явления бога в построенном в честь того храме. Он запомнил тогда восторженные, преданные, сияющие глаза встречавшей своего бога жрицы. Именно так смотрела на него сейчас его научный офицер, представительница древнего лояльного Корнелиям рода, Велия Секунда.

Кажется, мне выпала цепочка эпических квестов, с удовольствием подумал Секст не найдя в своем словаре более подходящих слов, чтобы выразить свои чувства.

* S13 Велия Секунда, флагман корнелианского флота, время: за несколько недель до вышеописанных событий.

— Неужели сами не понимаете, что его надо остановить? — чуть ли не переходя на крик, обратилась раскрасневшаяся от спора Велия к трем другим сотрудникам научной команды корабля, — Убедить как-то, что такое оружие применять нельзя!

— Ну, и как его остановишь? Он же Корнелий, сенаторское отродье. Он нас в упор не видит, за людей не считает. Тиран, сорвавшийся с цепи, что хочет, то и творит, — возразил Аквилий Терций из Пента, мегаполиса на Корнелии Пять, поглотившего пять городов и специализировавшегося на науке, искустве и высоких технологиях.

Собственно, все трое были из Пента, Велия одна была из промышленного центра, где ее отец был прокуратором, отвечавшим за город и заводы. И что, по мнению всех трех, и было причиной ее успешного карьерного роста, в сравнении с ними, получившими дипломы с отличием не за счет родни, а упорным трудом и учебой. У Велии, понятно, было иное мнение, да и училась она ничуть не меньше этих трех, но ей не верили. Впрочем, и не возражали.

— Пентюха забыли спросить! Да, что ты о нем понимаешь? — возмутилась Велия.

— Не пентюх, а пентэйец, — привычно возразил Аквилий, — Вон, Публий попытался ему обьяснить, и? Чуть в карцер не загремел. Он его в упор не видит. И его, и всех нас. И вообще, ты — эквитка, тебе и карты в руки ему втолковывать. А по мне — получу право на Игру, и шабаш! А уж что он там натворил — его проблемы.

Что эти сервы понимают, раздраженно подумала Велия, у них одно на уме — заслужить уход в Игру. Избалованные бездельники! Где ответственность, где долг перед обществом?

Как представитель класса эквитов — второго уровня администраторов Табулы Раса, Велия неплохо представляла себе социальное устройство этого сложного социального организма, охватившего множество звездных систем, который мы, скорее всего, назвали бы олигархией. Эквитам в план обязательного образования, изрядно расширенный по сравнению с сервами и привиллегированными классами, входило не только социальное устройство Табулы Раса, но даже история ее развития, и то, как `акторы, как с ударением на первом слоге назывались граждане Табулы Раса, пришли к такому устройству общества.

Согласно этой, изученной в чем-то вроде школы, истории Табулы Раса, все началось еще в древние времена Плутократии, когда вся цивилизация располагалась на одной планете. Игра, именно так, с большой буквы, тогда еще только-только появилась. Жизнь была трудная, да и капсулы погружения были очень дорогими и почти недоступными бедным слоям населения. По-крайней мере, недоступными на постоянной основе. Пока богатые погружались в Игру и наслаждались непрерывной жизнью в ней, бедняки были вынуждены зарабатывать на пропитание и жилье, и в лучшем случае могли погружаться в Игру в арендованных капсулах, по «подписке», на несколько часов в день, а то и меньше. И это при условии, что они могли найти работу, чтобы оплатить жилье, пропитание и плату на Игру. Вообще-то идея необходимости работать, чтобы заработать на жилье, еду, а тем более на Игру, звучала для Велии по меньшей мере дико. Но, да, вот такое дикое общество было там тогда.

Естественно, бесконечно так продолжаться не могло. Богатые плутократы чуть не довели дело до революции, но Сенат, тогдашний орган власти, в своей мудрости, выразил Волю Народа и принял Акт Табулы Раса, который перевернул с ног на голову общество, дав максимальные привиллегии ранее наиболее обделенным классам, и закрепил два коренных принципа нового государственного образования, названного в честь этого Акта. А именно, Право на Жизнь и Привиллегия Игры.

Прежде всего, согласно этому акту, каждый имел право на еду и место для жизни, и обязанность соблюдать Право на Жизнь возлагалась на государство в лице фамилиаров — доверенных слуг народа. А во-вторых, молодые люди, завершившие образование, сдавали экзамены, по результатам которых их распределяли в разные классы, которые и давали право на Привилелгию Игры.

Самым привиллегированным и массовым классом были дорминаты — спящие. Спящие не несли вообще никаких обязанностей перед обществом и получали право неограниченной Игры в продолжении всей своей биологической жизни. Успешно сдав экзамен, они не вылезая из образовательных капсул, тут же отправлялись в подземные хранилища с тщательной поддерживаемой постоянной температурой, влажностью, освещенностью и особым микроклиматом, чтобы ничто не нарушало право на игру новых господ общества.

К слову, оттуда и пошло название Акта и нового государственного образования — Табула Раса. Неважно, кем ты был в реальности — нищим, неудачником, преступником, тупицей, в Игре ты мог начать все заново с чистого листа и действительно реализовать все свои мечты не в фантазиях, а в жизни.

К сожалению, дать такую привилегию всем не было физической возможности, поэтому были и другие классы, чья Привиллегия Игры была в чем-то ограничена. Вторым, чуть более ограниченным в привиллегиях классом были спанеры. Составленный из женщин, которые не смогли войти в класс дорминаторов по результатам экзаменов, либо представляли важные генетические ветки, необходимые для предотвращения вырождения популяции, их Привиллегия Игры нарушалась небольшими перерывами, необходимыми для поддержания физической формы и рождения детей.

К счастью, капсулы были развиты до совершенства, так что даже большую часть беременности спанеры в норме проводили в Игре, покидая ее лишь для обязательных физических упражнений для поддержания формы, зачатия и собственно родов. Разумеется, все это время их капсулы находились в специальных центрах, оборудованных для периодических пробуждений, физических упражнений и остальных обязанностей. А с честью выполнившие свой долг перед обществом спанеры преходили в класс дорминаторов с правом неограниченной Игры и особым, более комфортным статусом в Игре.

Третьим привиллегированным классом общества были эвокаты. Составленный в основном из мужчин, этот класс также проводил большую часть времени в Игре, с периодическими небольшими перерывами для поддержания физической формы. Эвокаты также использовались для зачатия новых поколений спанерами, но их основная роль была в том, чтобы при необходимости принять участие в масштабных действиях в реальности, требующих больше людей, чем доступно в нужный момент времени. Обычно, массовое пробуждение эвокатов происходило в случае внутренних войн или конфликтов, но иногда и как реакция на неожиданно вырастающие потребности экономики, когда они заполняли собой места, на которые не хватало представителей наиболее привиллегированного рабочего класса — сервов. Служба эвокатов в реальности продолжалась до тех пор, пока перегрев экономики или война не пройдут, позволив им полностью вернуться в Игру. Эвокаты, отслужившие один срок пробуждения, как правило, как и спанеры, переходили в класс дорминаторов с особым, привиллегированном статусом в Игре.

Прямо сейчас, боевые отсеки кораблей флотилии были в основном загружены полностью пробужденными эвокатами и некоторым количеством спанеров, дабы поддержать боевой дух эвокатов, пробужденных для военных операций, буде таковые потребуются. К слову, ни тем, ни другим даже не потребовалось сообщать, что они находятся в реальности. Как для пробужденных эвокатов, так и для спанеров, нынешняя боевая операция была лишь еще одним квестом в Игре, с заранее обьявленным призом, обещанным в случае его выполнения — тем самым привиллегированным статусом в Игре с пожизненной пенсией, а также повышенной удачливостью и выбранными самими акторами умениями-скиллами. В конце концов, привиллегированные классы имели очень смутное понятие о реальности, и обьяснить им подобную концепцию было бы в любом случае весьма затруднительно.

Дорминаторы, спанеры и эвокаты составляли привиллегированную часть табулянского общества — сословие лузоров, что в переводе с древнего языка Табулы Раса означало «азартный игрок», «участник игры». Кроме привиллегированных лузоров, в обществе были и акторы работавшие в реальности над тем, чтобы обеспечивать непрерывную, ничем не омраченную игру лузоров. Рабочее сословие носило название фамилиаров — «доверенных слуг». Подразумевалось, естественно, доверенных слуг народа.

Наиболее привиллегированным классом рабочего сословия фамилиаров были сервы. Сервы обслуживали машины, возили и подключали капсулы с игроками, помогали принимать роды у спанеров, обслуживали электростанции, транспорт, заводы и фабрики. Отработав положенные по закону 5 часов в день, кроме выходных и праздников, они погружались в свои капсулы, установленные либо в их жилых отсеках, либо прямо на рабочих местах, и уходили в игру до следующей своей смены. По сути, их Привиллегия Игры была ограничена минимально, особенно учитывая, что их работа в реальности давала им опредленные привиллегии в Игре. Тем не менее, хотя служба народу и считалась невероятно почетной обязанностью, хоть и сопряженной с изрядными жертвами, большинство сервов желали как можно быстрее выполнить свой долг и уйти в Игру. А за особые заслуги, сервы также могли получить статус дорминаторов и уйти в Игру на постоянной основе. Увы, как правило, это и было обычно самым сильным их мотиватором. Именно об этом с сожалением и подумала Велия по поводу своих подчиненных-сервов.

Следующий класс фамилиаров был эквиты. Именно к эквитам и принадлежала Велия. Этот класс был очень резко ограничен в привиллегиях, даже по сравнению с сервами. В реальности эквиты занимали посты администраторов, министров, прокураторов, и руководили производствами, городами, провинциями, иногда даже целыми планетами, а также крупными научными проектами, медицинскими центрами, или, как в случае с Велией, уходили на роли старших офицеров армии и космического флота. Понятно, что хотя каждый и имел свою капсулу, времени на Игру у них оставалось минимум, хорошо если пару часов в день и несколько часов на выходных.

Другим ограничением привиллегий и свобод эквитов было то, что в отличие от четырех предыдущих классов, эквиты, как и последний класс фамилиаров, сенаторы, сохраняли архаичную форму семьи, с одним мужчиной, одной женщиной, зачатием и традиционным вынашиванием ребенка в реальности, а также семейным воспитанием детей. Нет, конечно, дети погружались в капсулы каждый день, особенно пока родители были на работе, чтобы проходить традиционное обучение, но даже при этом они поначалу попадали в специальные обучающие миры для детей эквитов и сенаторов, дабы не подвергататься разлагающему воздействию привиллегированных классов сервов и лузоров в столь раннем возрасте. Столь жесткое ограничение тем не менее давало свои плоды, эквиты очень гордились своим служением обществу и приносимой ему жертвой, и честно служили интересам Табулы Раса.

Другим ограничением эквитов было то, что хотя они и сдавали экзамен по окончанию обучения, его результаты никак не могли повлиять на их класс. Эквиты были наследственным классом. Старший сын и старшая дочь пары эквитов, а при необходимости и их вторые дети также становились эквитами и несли свой долг перед обществом. Нет, в принципе, молодые люди могли отказаться, и из уважения к их предкам, автоматически получали высший статус дорминаторов, но это было неслыханным позором, и имя отрекшихся навсегда вычеркивалось из анналов семей, хранивших столетия предков, честно служивших обществу. Так что отречения были необычайной редкостью.

В качестве компенсации за жертву старших, остальные дети эквитов никогда не становились сервами, а автоматически переходили в класс эвокатов. В Игре они как и в реальности занимали административные должности мэров городов, правителей провинций, герцогов, королей, президентов, а куда чаще крупных администраторов, высших офицеров и работников секретных служб разнообразных государственных мини-образований виртуальных миров от гордых независимых игровых республик, с вышитыми на кухонном столе флагами, до занимающих целые континенты игровых империй. В случае призыва в реальность, они становились офицерами эвокатов, а женщины-наследницы эквитов, тот случай, когда эвокатами становились женщины, либо также становились офицерами эвокатов, либо брали на себя иную организационную работу связанную с пробужденными эвокатами и спанерами.

Ну, и наконец, наиболее лишенный привиллегий класс фамилиаров, доверенных слуг народа, были сенаторы. Так же как и эквиты, связанные семейным способом наследования класса и рождения и воспитания детей, сенаторы тоже проходили начальное образование в специально выделенных мирах. Затем, молодые сенаторы вместе с эвокатами проходили обучение в виртуальных университетах, и имели некоторое время, которое могли провести в игре. С наступлением полного совершеннолетия в 30 лет, или раньше, если того требовали обстоятельства или так решали их родители, будущие сенаторы выходили из Игры в реальность и впрягались в управление семейными доменами. На игру, после этого, времени у них обычно просто не хватало, а глава рода — Консул и член Совета Двадцати Шести, отвечавшего за все ключевые вопросы поддержания Игры во всей Табуле Раса вообще не имел права входить в Игру, разве что в посмертии, присоединяясь к Совету Бессмертных.

Вот такое вот социальное устройство. По крайней мере так, как это излагалось Велии в школе.

К слову, предмет горячего спора эквиты Велии и ее подчиненных-сервов был как раз молодой сенатор Люций Корнелий Секст, адмирал флотилии и сын Консула Корнелия Квинта.

— Если надо, пойду и буду снова обьяснять, — ответила Велия.

— Кстати, а если не забудешь приодеться попривлекательнее, — добавил Аквилий с жеманным смешком, — то шансов, что он тебя выслушает, будет куда больше. Конечно, до моей аватары тебе далеко, но…

Тут он сложил губы бантиком и полуодобрительно, в стиле «Ты тоже ничего…», покачал головой. Вообще-то, закон строго охранял тайну персонажа. Никто в реальности не имел права знать, кем является тот или иной актор в Игре, но Аквилий сам любил упоминать, что является в Игре некоей, не будем называть имен, известной красавицей и «роковой женщиной», вокруг которой постоянно вьются ухажеры, готовые на все за благосклонный взгляд предмета их мечтаний, то есть, красавицы-Аквилия. А на вопрос Велии «Сдались тебе эти козлы?», он лишь поджимал губки и высокомерно отвечал: «Я просто так себя вижу!»

Впрочем, усмехнулась Велия, пентэйская любовь ее подчиненных-сервов ее не касается, а насчет красоты Аквилия в Игре… ну-ну. Это в реальности она «серая мышка» в форменной юбке с волосами, собранными в конский хвост на затылке, а в Игре… Будучи в Игре эльфийкой с прокачанной до трехсотого уровня привлекательностью для мужского пола, она очень свысока оценивала похвальбу серва. «Однако, мысль верная,» — заметила она про себя. Надо будет поприхорашиваться перед попыткой.

Вообще-то он выбрала эльфийскую расу в далеком детстве, причем совершенно случайно. Ее мать, а эквитов растили в семье, и Велия хорошо знала свою мать, упомянула, что она сама была эльфийкой. Ну, и Велия тоже решила выбрать «как мама». Потом оказалось, что просто быть эльфийкой, еще не гарантирует популярности у других детей, а часто и наоборот. Так что, к подростковому возрасту Велия начала качать популярность у мужского пола. Накачала на свою голову, и не только голову, и обнаружила, что от нее одни неприятности.

Непонятно, чем бы это могло кончиться, если бы не попала она в клан, а там, благодаря той же привлекательности в сочетании с деловыми качествами, не пробилась бы в заместители кланлидера. Вот тут-то привлекательность и стала приносить свои дивиденды. Нет, отнюдь не в том. Просто, когда у мужиков отказывают мозги, вести с ними переговоры и выторговывать своему клану преимущества куда легче. Да и своих бездельников гонять куда проще.

Вопреки тому, о чем вы подумали, с клан лидером, прокачанным воином-паладином, Велия не спала. Он очень высоко ценил ее за деловые качества, вдумчивость, внимание к деталям, успешность в управлении людьми. Причем, ценил насколько, что, похоже, сам робел перед прекрасной эльфийкой, и даже если и испытывал по отношению к ней плотские игровые желания, их не демонстрировал. А жаль, вздохнула мысленно Велия, единственный мужик, к которому она испытывала уважение и пиетет, доходящие до влюбленности. Особенно, после того как он не задумываясь ушел на возрождение, прикрывая ее и дав ей уйти от отряда из двух десятков орков, которые вряд ли заинтересовались бы мнением эльфийки по поводу их привлекательности для нее. А каким он был лидером! Умный, проницательный, решительный. В общем, из тех, при виде которого девушки прикладывают руки к груди и выдыхают: «Аааа!»

Впрочем, это уже в прошлом. Реальность призвала эквиту Велию, из клана пришлось уйти, на игру осталось два часа в день. Ну, не совсем два, спать тоже можно было в Игре, но на жизнь в Игре оставалось лишь пара часов в сутки. Так, посидеть в таверне, поболтать с сокланами о новостях, и обратно, в реальность, в работу. Нет, она не жалела, это ее долг, но память о клановых днях жизни до сих пор грела ее душу.

Что ж, подумала Велия, мысль правильная. Судя по безбашенному поведению молодого сенатора, он на женскую привлекательность поведется. Вот только… В Игре все просто, прокачала привлекательность, и у всех играющих за мужской пол феромоны чуть из ушей не лезут. А как это делать в реальности? Велия задумалась. Она этого не знала. Впрочем, в любой культуре есть место, куда люди могут придти, чтобы найти ответы на вопросы, которые они не знают. Было такое место и у жителей Табулы Раса.

Вернувшись в свою каюту, Велия скинула одежду, открыла дверь клозета и шагнула внутрь. На самом деле это была капсула погружения в Игру, достаточно просторная, чтобы раскинуть свободно руки-ноги. Девушка зависла в невесомости в центре свободного пространства, а со сторон к ней потянулись кабели, подключающие актора к Игре. Такие капсулы с антигравом использовались для рабочих классов фамилиаров, которые вынуждно проводили много времени в реальности. Они позволяли поддерживать тело в максимально рабочем состоянии. Несколько гибких манипуляторов охватили короной ее голову, отключив сознание от реальности. Вслед за ними другие притянулись и обхватили плечи, локти, запястья, лодыжки, пара прицепилась между ног, обеспечивая вывод отходов организма, и даже присосались к подошвам ног и подушечкам пальцев — эти дорогие капсулы не просто проецировали ощущения в мозг, они частично создавали их в реальном теле, заставляя мышцы, чувства и нервы работать, тренироваться, и не терять свою природную функциональность. Случайный свидетель уже не увидел бы внутри обнаженной девушки, а лишь переплетение электронномеханических манипуляторов, кабелей, сенсоров, опутывающих нечто, очевидно чрезвычайно важное и ценное для них. Впрочем, девушки по сути в капсуле уже и правда не было, Велия, или по крайней мере ее сознание, уже очнулось в ином, куда более привычном для нее мире.

* S13 Велинэ, для друзей Лия, она же Велия Секунда, виртуальная реальность корнелианского флота

Закопченные балки потолка старой таверны создавали ощущение тени и полумрака, несмотря на яркий солнечный свет, прорывающийся через незастекленные окна, и освещавший ряд столов на южной стороне помещения. Таверна Троллихи Тары представляла из себя залу метров десять на двадцать, с низким потолком, опирающимся на балки из слегка обструганных и потемневших от времени бревен. Стены из тех же потемневших бревен создавали ощущение массивности и надежности строения. Левый дальний угол залы был отгорожен стойкой для хозяйки и места, где та держала чистую посуду и наиболее популярные напитки, известного содержания. Как раз сейчас хозяйка, сама троллиха Тара, стояла там за стойкой протирая кружки, а с другой стороны стойки сидело двое мелких гоблинов, всеми своими широко выпученными круглыми глазами ловившие колебания мощного зеленого бюста хозяйки заведения.

Было еще утро, и в заведении почти не было народу. Так, сидела в уголке пара мужиков, на вид не то охотников, не то наемников средней руки, и все. Поэтому на звук открывающейся двери повернули головы все. Но если гоблины достаточно быстро подобрали челюсти со стола и вновь навелись на зеленые прелести хозяйки заведения, то наемники, как завороженные, так и провожали взглядом не то растущие от ушей ноги, не то парализующий своим видом мужское население бюст вошедшей, пока та не уселасть спиной к стене за стол в углу на теневой стороне.

Один из наемников решительно поднялся и направился в тот же угол знакомиться. Но планам его не суждено было сбыться. Едва подойдя к столу и галантно поклонившись вновь прибывшей, он почему-то сложился пополам, уткнувшсь лицом в столешницу, в зале раздалось длинное многоэтажное шипящее ругательство на темноэльфийском, а потом кавалер услышал уже на общем, что ему отрежут, если он тут же не уберется с глаз долой. Видимо, это было сказано достаточно убедительно, поскольку оторвав лицо от стола кавалер сначала отлетел к стене, а потом поспешно вернулся к своему товарищу.

Троллиха, видимо хорошо знакомая с гостьей, ничуть не смутилась всей этой сценой, рыкнула на одного из мелких, который быстро принес кувшин морса, кружку и тарелку с нарезанным хлебом и сыром, и направилась к столу. Поставив все перед пришедшей, троллиха Тара уселась на крепко сбитую табуретку и уставилась на гостью, хищно красивую, среднего роста темную эльфийку, мрачно смотрящую в пустоту перед собой.

— Привет, Тара, — наконец, прервала молчание гостья.

— Привет, Вэлине, — усмехнулась троллиха, облокотившись на стол и подперев щеку рукой, — Чего у тебя стряслось-то?

— А что, настолько заметно? — спросила эльфийка, поднимая глаза на хозяйку.

— После всего, через что мы с тобою прошли в клане, я твое лицо лучше книги читать могу, подруга. Так что тебя заботит?

Гостья замялась, налила себе морса из кувшина, глотнула, и уставилась в кружку.

— Расскажи, как на мужиков влиять? — буркнула она, наконец, не поднимая глаз.

— Ты это меня спрашиваешь? — удивленно спросила Тара. Ее некрасивое широкое скуластое лицо с крючковатым носом и бородавкой под правым концом нижней губы выразило искреннее изумление, — Напомни, у кого из нас трехсотый уровень привлекательности с противоположным полом?

— А без привлекательности? Ну, вот, у тебя расовое ограничение, привлекательность с минусом от природы, а ты вот как этих мелких зеленых гоняешь. Я ж видела, как ты с ними управляешься. Спорим, этого ухажера, что от меня только что отлетел, ты бы в два счета приручила бы. Как?

— Мысль интересная, — задумчиво сказала троллиха, посмотрев в сторону упомянутого персонажа. Тот нервно обернулся. Троллиха приоткрыла рот и на выдохе послала ему восторженный взгляд. Наемник поправил на себе куртку и поправил усы. Троллиха скользнула взглядом по его фигуре, сверху донизу, вздохнула в паре мест, вернулась к лицу, и бросила на него возмущенный взгляд. Жертва нервно отвернулась. Потом исподтишка бросила взгляд на хозяйку трактира. А та, не отрываясь взглядом от мужчины, продолжила, — Пожалуй так и сделаю. Но тебе-то зачем?

— В реальности прокачки нет, — буркнула Велинэ.

— Чего??? — поперхнулась троллиха, поневоле отвлекшись от кавалера и обернувшсь опять к эльфийке, — Это-то тебе на что сдал`ось???

— Да, вот, сдалось, — ответила Велинэ.

— Да у них в этой сраной реальности даже видеографику нормальную не могут сделать! В несколько раз хуже чем HHDR!

Надо признать, обвинение троллихи было совершенно справедливым. В виртуале видеосигнал шел прямо в мозг, а потому не был связан с разрешающей способностью или диапазоном восприятия сетчатки человеческого глаза. Неизвестно, кому пришло в голову подавать в мозг сигнал с большим разрешением, чем реальность, да еще и захватывая инфракрасный и ультрафиолеовый диапазоны, но кто-то когда-то попробовал, и получилось. Конечно, требовалось некоторое время на то, чтобы видеокортекс развился достаточно, чтобы обрабатывать такое видео. Но успех у потребителей был безоговорочным, и невидимая рука рынка вывела обработку видео в игре на уровень, недоступный человеческому глазу.

— Да, при чем тут видео разрешение? Ну, так уж вышло, нужно…

— Зачем??? Реальность для того, чтоб отработать свои пять часов и забыть о ней. А еще лучше заслужить апгрейд до дорминатора, и забыть о такой мерзости как реальность навсегда.

— Мне это не светит, — ответила эльфийка, продолжая рассматривать содержимое кружки.

— С чего это вдруг?

— Заметила, что я тут в лучшем случае на пару часов в день появляюсь?

Троллиха задумалась. А потом сочувственно спросила:

— Ты что, из эквитов? Извини, не знала.

— Угу, — кивнула Велинэ, — Ты меня не будешь за это презирать?

— Да ни в жизнь, — возмутилась троллиха, — Ты ж меня знаешь! Я что, сенатор какой, чтоб от друзей морду воротить?

Боевые подруги замолчали. Троллиха махнула рукой зеленым, и те притащили ей тоже кружку. Налив морса, и сделав из солидарности пару глотков, она вновь прервала молчание:

— Так все равно, зачем тебе это в реальности? Кавалера обворожить, что ли? Зачем тебе это сдалось? Знаешь чем любовь в реальности кончается? Мне одна знакомая из спаннеров рассказывала. Сама она через это еще не прошла, но у них вовсю шушукаются. Начинает у тебя в животе расти непонятно что. Как в том мире, где ящеры в людей яйца откладывают. Растет внутри тебя и тобой же питается. А потом разрывает живот и выходит наружу! А ты так и лежишь в крови с разорванным животом, и мучаешься от боли, между прочим, неограниченной, пока на респаун не отправишься. Оно тебе надо?

Велине грустно улыбнулась. Девушкам эквитов и сенаторов давали куда более реалистичную картину вынашивания и рождения детей, так что как раз эта часть ее не столь пугала. Нет, пугала, конечно, но не настолько. Но подумать… она и сенатор, сын консула! Как же! Ха! В чем-то Аквилий с Публием все-таки правы. Как людей, их Секст в упор не видит. И ее тоже.

— Да, нет, какая там любовь. Мне просто надо, чтобы он по работе выслушал.

— А! Ну, это другое дело. Начальник, что ли? Они в реальности такие, хоть кол на голове теши, не понимают. Могла бы, сама бы так сделала бы. Ладно, слушай рецепт. Чтобы мужик слушал женщину, она должна восхищаться его умом до мокрых трусов, и быть недоступна как женщина. Недоступна. Запомни это. Не перепутай, это очень важно. Все. Ни один не выдержит. Пока будет добиваться — будет слушать, что бы ты ни говорила.

— А услышит ли?

— Вот пока не услышит, пусть руки и не распускает.

Вэлине неопределенно хмыкнула в ответ.

— А почему сама так не можешь?

— Так начальница — девица! Некая Велия Секунда, из ваших, эквитов. А спеси на сенаторшу хватит.

Велинэ широко раскрыв глаза, удивленно уставилась на троллиху.

— Аквилий?

Хозяйка трактира не менее удивленно уставилась на нее в ответ:

— Велия?

— Ну, да, — кивнула головой Велине, — А это и есть твой персонаж, от которого мужики падают и штабелями укладываются.

— А что, скажешь, не укладываются? Или я плохой совет дал? — буркнул-буркнула троллиха-Тара-Аквилий.

— Аквилий, то есть, Тара, ты извини, — тихо сказала Велине, — Я ж там, в реальности, не знала, что это ты. Поди, угадай в тебе там боевую подругу и гордость клана.

— Да, ладно, — умехнулась троллиха и махнула рукой, — Ты тоже не обижайся. Где ж мне знать было, что моя заумная начальница — заместитель нашего кланлидера и моя лучшая подруга? Так ты нашего сенатора все-таки вразумить решила? Ты пока подумай все же над моими советами, а надумаешь попробуй. Сама увидишь. А я пока займусь этим кавалером, которого ты не оценила. Заодно поучишься, как их штабелями укладывать.

* S13 Велия Секунда, флагман корнелианского флота

Велия сжав губы решительно направилась по коридору навстречу идущему по нему с сопровождением вице-консулу и адмиралу флота Корнелию Сексту. Итак, последняя попытка. Если нет, ну, что ж…

— Сэр! Мне надо с вами поговорить о возможных последствиях применения этого оружия! — закричала она, бросившись наперерез.

Корнелий Секст остановился, бросил взгляд на девушку, и не задумавшись ответил:

— У меня на это нет времени. В другой раз.

Охрана оттеснила Велию, а адмирал-вице-консул пошел дальше. Велия вздохнула. Не вышло. Ну, что ж… Будем надеяться, Тара знает, о чем говорит, подумала она и отправилась на мостик. Тем более, что именно там и было ее место по штатному расписанию.

* * *

Адмирал Корнелий Секст стоял на мостике, величественный и недоступный как обычно. Велия бросала на него быстрые взгляды, никак не решаясь претворить в жизнь план, и утыкаясь от смущения обратно в научную консоль, отражающую всякие совершенно неинтересные детали вроде содержания водорода и гелия в окружающей пустоте. Наконец, она решилась.

Взохнув, она отправила длинный сосредоточенный взгляд на адмирала. Приоткрыла рот. Вздохнула. Убедилась, что Секст бросил на нее взгляд. Пока еще невнятный и мимолетный. Гордо выпрямившись, Велия фыркнула и отвернулась к консоли, продолжая бросать быстрые взгляды в сторону цели. Тот занервничал, и начал тоже поглядывать на своего научного офицера. Каждый взгляд получал в ответ фырк. Каждый отворот в сторону — продолжительный восхищенный взгляд от научной станции. Говорят, что закаливаемая сталь приобретает твердость и гибкость от попеременого опускания в горн и ледяную воду.

Не знаю насчет стали, но Секст явно становился боле гибким. После десяти минут, он внимательно уставился на Велию, игнорируя ее возмущенные взгляды, а потом решительно направился к ней. Велия, как положено по уставу, встала и обернулась лицом к адмиралу. Секст подошел на расстояние шага, внимательно рассмотрел девушку с ног до головы, потом протянул руку и провел ею по груди.

— Семь вечера, моя каюта, оденься, чтобы легко было раздеваться. Я так и быть, попробую тебя.

Он совсем уже собрался развернуться, как обнаружил себя схваченым за воротник и притянутым злобным рывком нос в нос к пылающей страстью мести фурией.

— Ш-шани ло ш-шлехт, х-хюманс-с! — услышал он злобное шипение, глядя в расширенные от бешенства зрачки Велии.

«Я не шлюха, мужчина!», означало это на темноэльфиском, диалекте высокого эльфийского, используемого исключительно жрицами Шлосс и их слугами. Велия рефлекторно использовала пренебрежительную форму обращения к низшим существам мужского пола, единственным возможным ответом на которое была либо немедленная схватка, либо безоговорочное подчинение. Впрочем, откуда этому сынку консула знать темноэльфийский, подумала она уже после того, как практически рефлекторно, на автомате отреагировала на его оскорбление.

Неожиданно для нее, Секст схватил ее левой рукой под филейные части, так что ее ноги практически повисли в воздухе, а сама она оказалась прижатой к мужчине низом живота, а его правая рука обняла ее между лопаток и жестко прижала к своей груди, с трудом позволяя лишь немного пространства для дыхания.

Охрана, дернувшаяся было поначалу, тут же деликатно отвернулась в сторону, чуть ли не насвистывая что-то себе под нос. Нет, подобное поведение офицеров на мостике было, конечно, строжайше запрещено. Но это только если один из офицеров не является адмиралом и вице-консулом. А так, если бы Сексту взбрело бы в голову прямо тут раздеть ее и заняться понятно чем, вряд ли кто сказал бы слово против.

Ну, что, молчат и ладно, подумала Велия. Она, наверное, единственная заметила отработанный автоматизм движений Секста. Как будто это был хорошо заученный боевой прием. Впрочем, почему «как будто»? Секст только что вывел ее из эффективного диапазона работы кинжалом. Не то чтобы у нее был кинжал — холодное оружие не входило в униформу научного офицера на мостике космического корабля. Но рефлекс — штука такая, действующая автоматически.

И не только у него. Если бы у нее тоже не был бы отработан автоматизм рефлексов, он бы прижал бы ее руки к груди, сделав ее совершенно беспомощной. Ну, не совершенно, но практически бессильной против него. Но автоматизм движений на рефлекторном уровне и правда был не только у него. Велия успела вскинуть руки, и теперь эти тонкие девичьи бессильные руки раскинулись в стороны, словно бы капитулируя перед грубой мужской силой. Теперь осталось обнять ими мерзавца, и сложить сцепленные локти в замок напротив его шейных позвонков… Потом надо будет выдохнуть, и впиться губами в страстном поцелуе, который зафиксирует его голову, перед тем, как она надавит на эти позвонки. И еще нужно, чтобы мужлан завалил ее спиной и затылком на какую твердую поверхность, потому что иначе и своей шее мало не покажется…

Неожиданно для Велии, правая рука Секста скользнула между лопаток наверх, по-прежнему прижимая ее к себе локтевым сгибом, а кисть руки чувственно вошла в волосы на затылке, принося ей неожиданное наслаждение, и одновременно рывком остановив ее рот в паре сантиметров от его губ, в которые тот уже готов был впиться.

— Ш-шани мевинс-с, госпож-жа… — тихо прошелестел Секст в ответ. «Я понял, леди!» пришел предусмотренный этикетом ответ. Его дыхание и слова оседали на ее лице, входя с каждым вдохом в ее еще приоткрытый рот.

Через мгновение Велия почувствовала, что ее оттолкнули на расстояние вытянутой руки. Опять же, вне пределов эффективной работы кинжалом. Ничего персонального, как и предусмотрено этикетом. Оставить ее в зоне возможного удара было бы очень сильным знаком неуважения.

— Семь вечера. Моя каюта. Я выслушаю, — бросил Секст, развернулся и ушел обратно, к адмиральскому креслу.

Моя репутация безнадежно загублена, поняла Велия, оглядывая мостик и деловито уткнувшихся в свои приборые консоли офицеров. Нет, свидание с адмиралом все восприняли бы как должное, и, если честно, репутация от этого только выиграла бы. А вот, учитывая, какие слухи ходили в Игре про жриц Шлосс… Равно как и то, что почти никто на самом деле ничего о них не знал. За исключением, впрочем, как выяснилось, одного решительного вицеконсула.

Ну, по крайней мере, не будут приставать не подумав, подумала она. Слухи ходили о-очень разные.

Велия перевела взгляд на адмирала. На этот раз задумчивый. Кто же ты такой, Корнелий Секст?

* S13 Люций Корнелий Квинт, Корнелия Прайм, Дворец Игры, он же резиденция Консула

Консул директории Корнелии, Люций Корнелий Квинт, с бокалом легкого вина вкушал послеобеденный отдых в кресле, во внутренем саду дома, когда доверенный слуга Сервилий, прервал его покой. Сервилий был единственным человеком во Вселенной, которому это было позволено. И по хорошей причине.

Сервилий был сводным братом Квинта. Отношения отца Квинта с его матерью не сложились. Она честно выполнила свой долг, сжав зубы зачала и привела в мир наследника рода, но во всем остальном считала реальность уделом убогих и неспособных ни к чему лучшему. И очень скоро, родив Квинта, воспользовалась властью мужа и ушла в дорминаторы, пусть даже и не меняя своего сенаторского статуса. Просто поставила в своих покоях дорминаторский саркофаг, и ушла.

Мало кто знал эту деталь, но уход в дорминаторы был поистине необратим. Саркофаги дорминаторов не поддерживали тело спящего, а только его мозг. Умная техника имитировала химические сигналы передаваемые мускулами, пищеварительной системой, органами чувств, так что мозг не страдал. Мозг получал полный комплект сигналов — нервных и химических, что он обладает в точности тем телом, которое ему показывал виртуальный мир Игры. Реальное же тело дорминатора теряло мышцы, кальций в костях, и со временем практически полностью растворялось в питательном желе, заполняющем дорминаторский саркофаг. За десять-двадцать лет, все что оставалось от дорминатора — это мозг и хрящевая оболочка вокруг нее, в которую превращался череп дорминатора. По сути, мозги дорминаторов понемногу превращались в сопроцессоры игры, моделируя тихо превращающихся в непись игроков.

Так что, когда мать Квинта легла в дорминаторский саркофаг, его отец хорошо понимал, что никогда больше ее в реальности не увидит. Нет, сама она была убеждена, что является хорошей женой, и вообще, отец Квинта всегда может навестить ее в Игре. Что вы, что вы! Разве она откажет своему законному супругу в такой мелочи? Более того, она ведь «обслужит» его в куда более красивом и привлекательном теле, уж всяко, куда более привлекательном для самца нежели эта поврежденная родами оболочка, с отвисшим животом. Так что, что вы, что вы, это она все из чувства долга делает. Все для радости и блага супруга! А выходить в реальность? Зачем? Не будьте так вульгарны! А если по гигиеническим соображениям надо, мало что ли в дворце девиц-сервов бегает? И отстаньте со своими глупостями!

Короче, так получилось, что еще до того, как мать Квинта с концами ушла в Игру, женщиной отца Квинта по сути стала Сервилия — слуга-серв, которая практически отказалась от Права Игры, чтобы быть с любимым человеком, пусть даже и в статусе любовницы. Именно к ней он приходил, когда было тяжело. Обняв ее, он находил силы открыть затем глаза и опять заниматься мерзостью внешнего мира. Именно она выдерживала его жалобы, нытье, депрессии, словом все, что мужчины почему-то считают возможным разделить только с по-настоящему любимыми женщинами. А женщины, особенно по-настоящему любимые, так заслуженно ненавидят.

И каждый раз, когда отец Квинта чувствовал привлекательность идеи Конца Света, и не думайте, что консул директории Корнеллиев не имел возможностей его легко и быстро организовать, он шел сначала к ней, к Сервилии. И понимал, что есть еще в мире то, ради чего миру еще стоит позволить существовать. По крайней мере до завтра. А может и дольше. Если, конечно, завтра в мире опять случится что-нибудь божественно прекрасное. Что-то, от чего хочется упасть на колени и со слезами счастья благодарить богов, если они есть, а потом, сжав зубы подняться, и бороться за то, чтобы завтра все-таки наступило. Что-то высшее, стоящее того, чтобы быть. Что-то вроде любви Сервилии.

Именно Сервилия заменила Квинту мать. И она же родила ему брата. У нее были еще дети, которых отец Квинта пристроил в ранге эквитов, и которые теперь обеспечивали дополнительную поддержку на местах своему сводному брату-правителю, но старший, Сервилий, рос и воспитывался вместе с Квинтом.

Вы можете спросить, достойно ли обречь старшего сына любимой женщины на роль слуги, а сына от нелюбимой — на роль повелителя судеб? Но для отца Квинта выбор выглядел иначе. Квинт был зачат и рожден для этой доли. Хотел ли он, чтобы ее разделил сын от любимой женщины? И хотела ли Сервилия этого своему старшему сыну, лишь на полгода младше Квинта, судьбы и жизни его отца, которого она утешала на своей груди чуть ли не каждый день?

В общем, Сервилий имел все, что хотел, и его единственной заботой было благополучие своего старшего брата. Отец Квинта и Сервилия нашли даже эффективный механизм, чтобы именно так и было. До появления наследников Квинта или достижения ими совешеннолетия, имено Сервилий наследовал титул Консула. Правильное воспитание, а также наглядное пособие по тому, что этот титул несет с собой, сделали Сервилия самым лояльным и преданным сторонником Квинта во Вселенной. Если честно, Квинт несколько раз пытался спихнуть наследный титул на братика, но тот каждый раз успешно отбрыкивался, ограничивая свои функции безопасностью и управлением делами своего старшего.

Так что то, что Сервилий решился нарушить его последобеденный покой, было вполне убедительным поводом думать, что случилось что-то серьезное. А даже если и не случилось, ему можно.

— Винт, ты давно интересовался делами Секста? — поинтересовался он, подойдя к сидевшему в кресле Квинту и обращаясь к брату по детскому прозвищу.

— Не томи, Сер, что там с ним могло стрястись? Последний раз я проверял, он выбрался в реальность и что-то монументальное творил на Корнелии Пять, а потом отправился с флотом в пространство Сергиев. Выкрасть какой-то секрет у них хочет. Играется все, ребенок. Дите дурное…

— А тебя не беспокоит, если его выловят?

— В пустом приграничном пространстве у периферийного мирка? С целым флотом, которого они не ожидают? В крайнем случае потреплют слегка, так ему давно пора учиться думать, что делаешь, и ответственности за поступки. Успокойся. Лучше своими детьми займись.

Отец Квинта сделал своего бастарда эквитом, так что у Сервилия была настоящая семья и дети.

— А я и занимался. Пока нужно было. Сын — адмирал флота, дочь замужем за легатом Корнелии Пятнадцать. С ними все в порядке. Это наследник у нас все еще внимания требует. В любом случае, я не об этом. Ты знаешь, что его научный отдел устроил целый заговор?

— Нет. А что они от него хотят?

— Отговорить его от экспедиции. Считают, что это очень опасно. Он там какое-то новое оружие придумал, и яйцеголовые уверены, что оно уничтожит мир.

— Ну, чего еще от них ждать… — усмехнулся Квинт.

Надо признать, что скептицизм консула был обоснован. Когда цивилизация достигает определенного уровня развития, она сталкивается с тем, что все больше полезных вещей, вплоть до утюгов и холодильников, могут быть использованы как оружие страшной разрушительной силы. Поэтому страдания ученых о конце света по поводу любого сколько бы ни было значимого открытия или его практического применения были уже притчей во языцех. Справедливости ради надо сказать, что иногда они оказывались правыми, две неудобные, а потому безлюдные планеты в пространстве Корнелиев, использовавшихся как экспериментальные базы, уже перешли в категорию полностью непригодных для жизни. Одна стала пустыней, а другая потеряла атмосферу. К сожалению, в ответ ученые, которые собственно и уничтожили эти две планеты в своих экспериментах, восприняли это лишь как еще один повод посильнее пророчествовать о конце света, тряся этими двумя примерами до полной оскомины, и полностью подрывая всякое доверие к своим предостережениям.

— А их руководительница только что с ним переспала!

— Хоть симпатичная? — флегматично поинтересовался Квинт.

Сервилий устало махнул рукой и скинул изображение брату. Консульская корона — на самом деле мультифункциональное устройство с нейронным интерфейсом — спроецировала трехмерные фото научного офицера флотили напрямую в мозг Квинта.

— А ничего, миленькая, — усмехнулся он, — Так в чем проблема? Ничего криминального они от Секста не хотели, а девочка… пусть парень поразвлекается.

— Винт, будь серьезнее. Вероятность романтической вовлеченности более семидесяти процетов, — мрачно заявил Сервилий.

Глаза Квинта расфокусировались. Очевидно, он повторно рассматривал фотографии, уже более сосредоточенно.

— Кто она?

— Эквитка, из Велиев.

— Знаешь, скинь-ка мне видео последних инцидентов между ними…

Сервилий кивнул головой, пересылая затребованные материалы, а потом присел в кресло и потянулся к бокалу на столике. Минут пятнадцать братья сидели молча, Сервилий цедил вино с закрытыми глазами, Квинт изучал материалы.

— Знаешь, Сер, а может это и неплохо? Ты же знаешь, у нас в роду с дочками сенаторов как-то не клеится. Может хоть юниору достанется жена… ну, может не как Сервилия, но по-крайней мере с которой жить хочется.

— Ты хоть с ней познакомься.

— Сер, ты читаешь мои мысли. Я правильно понял, что она сейчас в Игре? Скинь ее координаты. Сейчас пойду в кабинет, устроюсь поудобнее, и навещу их в Игре.

— Поставил бы ты себе, Винт, хоть эквитскую капсулу, — проворчал Сервилий, — Неудобно же с одним нейроинтерфейсом короны.

— Хватит нам в спальне одной эквитской капсулы, — мрачно ответил Квинт, — Она из нее только для физических упражнений и на ночь вылезает. Если так пойдет дело, то скоро мне свою Сервилию искать придется.

— Я тебе давно предлагал поискать, — грустно ответил Сервилий, поднялся с кресла, и не прощаясь ушел. А чего прощаться? В известном смысле, он всегда был с братом. И даже мог увидеть, чем тот занимается, включая обзор просранства вокруг на триста шестьдесят градусов. Такая уж у него работа.

* S13 Велинэ, она же Велия Секунда, таверна троллихи Тары в виртуальной реальности корнелианского флота

— То есть, ты ему просто дала, да? — с досадой спросила подругу троллиха Тара. Они сидели за тем же столом в затененном углу таверны и мелкими глотками под разговор пили холодный морс из кружек. Трактир был опять пуст, за исключением мелких зеленых гоблинов, которые трудолюбиво мыли посуду, и того самого недавнего наемника, чинившего окно.

— Ну, да, — ответила Велинэ, — а что? Он же меня выслушал!

— И сделал как сам захотел.

— Так в том и план был, чтобы выслушал. А как уж сделает, тут я что могу поделать?

— Как чего? Я тебя чему учила? Сначала ты хочешь, чтобы он тебя выслушал? Пусть слушает. Потом ты хотела, чтобы он отменил экспедицию? Пусть отменяет. Раздеваться-то зачем? Это уж когда он сделает все, что ты хочешь, тогда можно и расслабиться.

— Так ведь, все равно не отменил бы, — растерянно возразила эльфийка, — Я теперь это уже и сама вижу.

— Ты что, подруга, уши не моешь? — с укоризной поинтересовалась троллиха, — Я тебе что говорила? Чтобы мужик выполнял желания, женщина должна быть недоступна. Тогда он делает то, что ты хочешь. А потом уже можешь дать, если сама хочешь. А не хочешь, скажи чего дальше хочешь. Зефира в шоколаде, луны с неба, отмены экспедиции. И пусть делает!

— А если я больше от него ничего не хочу?

— Тогда разворачиваешься и уходишь! Сказав, что тебе надо подумать! — хмыкнула Тара.

— Да о чем думать-то?

— Как о чем думать? Думать, чего ты от него еще хочешь!

— Мне советуешь, — буркнула Велинэ, — А сама всегда именно этим заканчиваешь!

— Да потому что я именно этого от них и хочу! А тебе нужно было совсем другое!

Велинэ только фыркнула в ответ. Хотя, по-честному, она уже и сама не была уверена, чего же хотела от Секста. Все так спуталось. Да и вопрос Тары на самом деле был более чем законен. Почему она позволила произойти тому, что произошло?

Нет, ни о какой загубленной девичьей судьбе не было и речи. В семействах эквитов к сексу совершеннолетних дочерей до брака, особенно не с теми, кто потом становились их же мужьями, относились не ахти, и поморщившись, поскольку считалось, что это снижает способность родить потом здоровых детей, но все же вполне терпимо. К слову, насчет снижения способности — правильно считалось, Велия и сама была в курсе. Но в целом мораль эквитов замерла в состоянии морали среднего класса общества на момент революции Табулы Раса, а мораль эта в те времена уже очень многое допускала. Если не размахивать такими отношениями на людях, никого это особо не смущало.

Так что страха или особого стыда не было, но неприятное чувство, что что-то сделано не так, было. Тем более что не увлекалась Велия-Велинэ этим делом. Во-первых, ей это было как-то неинтересно. А во-вторых, в общем-то и не с кем. Ни в реальности, ни в Игре. А тут, на-те!

Ну, хорошо, хорошо, в Игре был Нейл, паладин и кланлидер. Супер-боец, верный друг, решительный командир. Остальные ему в подметки не годились. Не то, чтобы Велия хотела его, еще чего! Но если бы тот проявил настойчивость, Велия-Велинэ тайно признавалась себе, что не устояла бы. К счастью, Нейл был совершенным рыцарем, и никаких поползновений в ее адрес не производил. Зараза. Ну, просто рыцать на белом коне. Хотя, какой там к Шлосс «белый»… А может он просто пренебрегал ею? Злость, поднявшаяся на Нейла почти примирила ее с тем, что у них произошло с Секстом в реальности. И правильно, мерзавец, нечего клювом щелкать. Вот не успел, теперь я с другим… Тем более, что Секст…

Адмирал и вицеконсул оказался удивительным человеком. Пару часов не было даже намеков на то, чем дело закончилось. Они просто говорили под легкое вино и сладкий десерт. Нет, начала она конечно с того, ради чего пришла — с опасностей применения гравитационного оружия. Но сама не заметила как разговор соскользнул на что-то совершенно иное. Секст был образован, эрудирован, элегантен, очарователен и умел вести беседу. У нее аж голова закружилась. Он оказывается знал доигровой фольклор! Под легкий разговор он ей изложил около дюжины интерпретаций древней сказки про Золушку, по которой было поставлено столько романтических сценариев! Включая, почему именно принц проверял кандидаток туфелькой, а никак не иначе. А еще он знал поэзию дореволюционной Игры! Представляете? Той самой, архаичной, до Табулы Раса!

И тут, под каст слетающих одежд,

Я был пленен моей магиней…

Цитировал он стихи древнего поэта, чье физическое тело было повреждено болезнью, и лишь Игра дала ему воссоединиться со своей возлюбленной, что примечательно, как раз в сценарии по на основе Золушки. Под эти строки Секст и расстегнул первые пуговицы на ее блузке.

Тут-то она и вспомнила зачем пришла и начала бубнить, как заклинания, почему идея использовать оружие опасна и неправильна и, вообще… Говорят, у людей с физмат образованием это случается. Ну, там, поговорить в постели как гравитация ухитряется пересечь границу сферы Шварцильда или как использовать марковские цепи для предсказания временных рядов, вроде цен на биржах.

В общем, мысли, да и сердце ее были далеки от того, о чем она говорила в этот момент, и в результате она так и не смогла донести мысль о безумстве затеи до вицеконсула. Из-за чего ее мучила совесть, а потому она злилась на Секста, заморочившего ей голову, и так и не давшего изложить то, ради чего она собственно и затеяла все это. Да еще и, похоже, относившегося к ней по ее ощущениям чуть ли не как к вещи. И это ее бесило еще сильнее чем то, что он ее на самом деле не выслушал. Пусть еще раз сунется! Узнает, что делают с такими жрицы Шлосс, пусть даже и без кинжала. Благо ее научили.

Вот был бы у нее Нейл… Впрочем, какой к Шлосс, Нейл? Нейл в Игре. Был. А потом исчез непонятно куда. И кто он в реальности, даже игровые боги не знают. Равно как и где он. Впрочем потом и она исчезла, реальность призвала. Но все равно… Гад! Некоторое время Велине пыталась понять, к кому из двух мужчин относилась последняя мысль. В конце концов, она просто сдалась. Гады! — поправила она себя. Запутали вконец!

— Чему тебя только жрицы Шлосс учили? — не унималась, тем временем, Тара.

— Да не училась я у них, — возразила Велинэ, — Это Нейл у них учился, а он уже меня учил. Всему, чему стоит учиться. Боевым приемам, самозащите, скрытности, языку, много еще чему. Ну, манипулировать мужским полом он меня научить не мог, он только командовать умеет, а это совсем не то. Но это в Игре у меня само собой получалось, из-за привлекательности. Я никогда не думала, что это на самом деле такое сложное искусство.

— Видно, что не научил, — хмыкнула Тара, — Впрочем, как мужчина может учить манипулировать мужчинами? Конечно, он не мог тебя этому научить. Он и сам этому научиться не мог.

— Ты вот научилась.

— Я же женщина. По крайней мере по сути. У меня природа другая. А он — нет. Он и правда мужчина до мозга костей, чего не отнять, того не отнять, — вздохнула почти мечтательно Тара.

— Не видела его?

— Не, не видела. И никто не видел. Как он в тот квест ушел, так и с концами. Так что уже не найти. Сама же знаешь, канал связи с планетами у флота недостаточен, чтобы игрокам массово присутствие обеспечивать. Так что у нас тут в Игре свой собственный маленький мирок. Только для флота. Будь он во флоте, наверняка засветился бы, кто-нибудь его да увидел бы. Даже вам, эквитам, и то пару часов в день в Игре достается, так что не пропустили бы такую заметную личность. Видать на планетах остался.

— А наших тут много? — поинтересовалась Велине.

— Встречаются. Представляешь, неделю назад видела Грыхма с Большим Кранчем!

— И как они?

— Все то же. Здоровый огр, бегает со своей дубиной, каких-то дуриков в полупустыне за городскими южными воротами бьет. С ним горный тролль на пару. Когда дуриков нет, друг друга лупят. Один другого трахнет по голове дубиной и сидят оба, ржут. Потом второй первого. Говорят, здорово отвлечься от реальности помогает…

В этот момент дверь трактира открылась, и внутрь вошел мужчина, на вид лет сорока-пятидесяти, в облегающих черных брюках, заправленных в невысокие мягкие кожаные сапоги, и тонкую белоснежную рубашку с повязанным на манер галстука белым с золотом шелковым шейным платком. Одной рукой он небрежно держал закинутую за плечо короткую черную куртку с позументами на свисающих в сторону рукавах, а седеющие темные волосы охватывал узкий обруч из золотистой полосы, украшенной разноцветными поблескивающими камнями. Увидев Велию, он решительно направился к столу, прошел прямо сквозь пару столов, и бросив куртку на лавку, уселся напротив боевых подруг, изумленно уставившихся на пришельца.

— Бес, — прошептала Тара. Так сокращенно называли «бессмертных», или администрацию Игры.

— Не совсем, — улыбнулся мужчина, — Вас не затруднит принести большую кружку ахеронского янтарного, если у вас есть. Большую. На полгаллона.

На мгновение он о чем-то задумался, и добавил, бросив на стол золотую монету:

— Лучше сразу две.

Тара, хмыкнув себе что-то под нос, отправилась за стойку.

— Извините, Велия Секунда? — спросил незнакомец, вопросительно взглянув на Велинэ.

— А вы кто? — холодно спросила она.

— О, извините, совсем растерял манеры в Реальности. Я — отец молодого человека, с которым вы провели прошлую ночь.

— Вы — консул Люций Корнелий Квинт??? — не веря своим ушам, спросила Велинэ.

— Приятно познакомиться, — мужчина галантно склонил голову.

— А как насчет тайны личности в Игре?

— Только если это не задевает безопасности Игры, — улыбнулся консул, на что Велинэ заметно дернулась. Влипнуть в расследование, имеющее отношение к безопасноси игры…

— Не волнуйтесь, я просто обьяснил правовой базис, — продолжил тем временем Квинт, — Тем более, я понятия не имею, каково ваше игровое имя, так что пока что, ваше инкогнито вне опасности. Вы поняли?

— Да, я поняла, — ответила Велинэ, — А вы что, со всеми девицами общаетесь, с которыми ваш сын переспит?

— Нет, конечно, — рассмеялся Квинт, — Если уж совсем точно, то вы — первая.

— И что же во мне столь угрожающего безопасности Игры?

— Надеюсь, что ничего. Но раз уж я здесь, вы не могли бы уделить мне немного времени? Мне просто приятно было бы познакомиться.

— Познакомиться? И часто вы так «знакомитесь»?

— Из-за Квинта — первый раз. Видите ли, прошлый раз, когда я был вынужден разбираться с этой темой, дело было не в девушке, а в моей матери, бабушке Секста. Сами понимаете, знакомиться с ней мне было совершенно без надобности. К тому времени в Реальности она больше не появлялась, даже капсулу себе поставила дорминаторскую…

— А как же сенаторский Долг? — возмутилась Велинэ.

Квинт усмехнувшись бросил на нее взгляд.

— А где сейчас найдешь женщину, которая помнит о долге? — И вздохнув, продолжил, — Так вот, возвращаясь к бабушке Секста. На старости лет она решила стать в Игре верховной жрицей Шлосс, а крайне некстати проснувшийся аватар ее богини вдруг решил, что им ну обязательно нужно прорваться в реальность. И что внук верховной жрицы, по совместительству будущий консул, будет просто идеальным кандидатом, чтобы это осуществить. Секст, кстати, вам не рассказывал, каким образом он прошел полное обучение Стражей Шлосс? Спросите при случае. Все он вам вряд ли расскажет, но даже то, что расскажет, будет интересно и познавательно. В любом случае, с бабушкой мы разобрались, а уж теперь, когда этот флот и его Игра изолированы от планетарных систем, она вряд ли до него доберется. К слову, вы понимаете, что все это секретно, разглашению не подлежит, и я рассказываю это вам только как представительнице верного долгу рода Велиев, которые ни разу за всю историю не предавали ни директорию, ни консула?

— Не дура, понимаю, — буркнула Велинэ.

— Вот и хорошо, — кивнул Квинт.

— А как получилось, что вы в Игре, несмотря на запрет ее для консулов?

— Безопасность Игры. Тем более, что я и не в Игре. В Игре я совсем иначе выглядел… давным-давно, когда еще можно было.

— А как? — вырвалось против воли у Велинэ, самой удивившейся своему нахальству.

Квинт усмехнулся.

— Ну, что ж, строго говоря, ничто не запрещает мне это показать.

Консул коснулся своей короны и через мгновение на его месте сидел двух-с-лишним метровый огненно-рыжий здоровый варвар лет двадцати-двадцати пяти, в шкурах, лисьих, судя по цвету, меховых онучах с берестяной подошвой, с татуировкой на поллица. А также с вылезающими из под одежды бицепсами шириной с бедро Велинэ, и довольной широкой бородатой красной рожей.

— Ну, и как? — спросил он.

В этот момент Тара принесла заказанное пиво. Рыжий варвар, язык не поворачивался назвать ЭТО консулом, осторожно взял двухлитровую кружку и знаком отправил Тару обратно, что она, переглянувшись с Велинэ, и сделала. Затем варвар поднес кружку к губам, и затяжным медленным почти чувственным глотком высосал ее до дна.

— Хорошо! — сказал он, наконец, оторвавшись от напитка и отставив в сторону пустую посуду, — Ашеронское янтарное всегда было моим любимым сортом. К сожалению, в реальности его приготовить невозможно. Этот запах дикой земляники только в Игре хорош, в реальности получается полная бурда. А тут, просто волшебное удовольствие. Сто лет не пил.

Он еще раз приложился уже к следующей кружке, а затем с наслаждением расслабленно закрыл глаза.

— Между прочим, не шучу, — добавил он, не открывая глаз.

Подождав из вежливости полминуты, во время чего консул-варвар не проявлял никаких намерений открыть глаза или продолжть разговор, Велинэ все-таки решилась нарушить молчание и вернуться к теме:

— И все-таки, чем я вас всех так переполошила? Явно больше чем вицеконсула. Он обо мне скорее всего и думать забыл.

Варвар открыл глаза, сделал хороший длинный глоток из кружки. Это как он сейчас наклюкается такими темпами, с беспокойством подумала Велинэ.

— Девчонка! — отмахнулся он от нее рукой, — Что ты в этом понимаешь?

А потом насмешливо посмотрел на готовую уже зашипеть как чайник эльфийку и добавил:

— А нечего «выкать», что за дискриминация старшего поколения.

— Так что, мне вас на «ты» называть.

— А ты попробуй. Я не кусаюсь. И вообще, не злись. Ну встретила ты отца своего молодого человека. Неужели это такая неожиданность?

— Какого там «моего»? Он, в отличие от вас… тебя, — поправилась она, — уже, наверное, забыл о моем существовании. Холодный, замкнутый, он вообще может женщину воспринимать не как вещь?

— Это ты зря… — покачал головой варвар, — Может, может. Есть у него уже любовь, да неизвестно где.

— Как это?

— Некая Велинэ Анастасиэль, третья принцесса захолустного темного леса и до недавнего времени заместитель клана «Плохие парни»… что с тобой, Велия?

Та и правда чуть не поперхнулась, услышав свое имя. Он и правда не знает моего игрового имени, пришло ей в голову.

— Вот видите, — собравшись сказала она, — Какой же «мой», у него уже есть женщина.

— Да где та женщина? Скорее всего какой дорминатор, в лучшем случае спаннер или эвокат.

— Что, даже не поинтересовались, кто она, где она?

— Зачем? — махнул рукой Квинт, — Ну, узнаю я, что лежит она, скажем, в 71-м подземном хранилище на Корнелии Пять, на восьмом этаже под инвентарным номером 4357. Или, там, 4358. Ну, и что? Ты представляешь, во что превращается человеческое тело в дорминаторском саркофаге за десять лет? Полупрозрачный череп со студенистыми мозгами внутри. Волосы, ногти, кожа — все давно растворилось, ушло. Равно как и нервная ткань, включая спиной мозг. Она ведь нужна только для движения, без него деградирует. Большая часть мышц тоже. Их остатки еле прикрывают усохшие и размякшие до состояния хрящей кости. Из внутренних органов в полном объеме осталась лишь печень, ее давным-давно стали использовать как естественный очиститель крови, поступающей в мозг, да почки, по той же причине, в которые, за неимением отводящих от них проток, напрямую вставлены катеторы. Яичники, матка, это в предположении, что таинственная Велинэ в реальности женского пола, давно растворились, превратившись в питающий мозг бульон, так что наследника от нее даже с нашим уровнем техники уже физически не воспроизвести. Ну, и?

— Но все-таки, он же ее любит!

— Он любит поток электронов. А ему придет время, когда в Игру нельзя будет. Разве что вот так как я сейчас, по делу. И женщина ему будет нужна не в Игре, а в реальности. По-настоящему. Во плоти и во крови. И не во всем этом, — Квинт обвел глазами окружающий их интерьер, — а в реальной постели. Которая, как я сегодня узнал, уже кое-кем занята.

— И теперь я должна ухватиться за эту возможность руками и ногами, да?

Квинт с одобрением взглянул на возмущенную ракрасневшуюся эльфийку с раздувающимися от возмущения ноздрями.

— А кто тебе сказал, что Сексту или мне нужна та, которая ухватится за это руками и ногами? — с усмешкой спросил он, и опустил глаза к кружке, из которой, прикрыв от удовольствия глаза, сделал очередной затяжной глоток. Идеальное средство сделать паузу в разговоре, поняла Велинэ, и спросила:

— А если ему будет нельзя, то что вы-то тут делаете в виде своего игрового персонажа?

Квинт открыл глаза и сделал еще глоток, а этот раз небольшой, а потом повернулся к Велинэ. С молодого двадцатлетного лица на нее смотрели усталые волевые, хоть и слегка шальные, глаза древнего существа.

— Запомни, девочка, мне никто. Ничего. Запретить. Не может.

Он еще раз вглянул на дно кружки, покрутил ее в руке, добил остатки, и отставил пустую посуду в сторону.

— Пойми, показаться тебе — это еще не игра. Я ж не создаю игровой клан. Вот если бы я тут тебя агитировал в него войти, рекрутировал — это была бы Игра. А это так, разговор.

— У вас уже есть клан, — понимающе кивнула Велинэ, — В реальности. И если вы сейчас в него не рекрутируете, значит для этого придумали новое слово.

— Есть, — кивнул головой Квинт, — Но ты правильно заметила. В реальности. Пошли прогуляемся? Я тут тебе такие места могу показать, обычные игроки их в жизни не видели.

Он встал и протянул эльфийке руку. Поколебавшись мгновение, Велинэ приняла ее, поднялась из-за стола и пошла за своим спутником к двери. На этот раз он не обходил стулья, а просто раздвигал их своим корпусом, как носорог или танк.

А потом было чудо. Даже по меркам Игры. За дверью их ждал портал, после которого они оказались в саду при дворце. Буйные цветы, источающие приятно дурманящие запахи, превращали дорожки в крытые галереи, мягкие лужайки, по которым так приятно было ходить босиком, фонтаны с искрящейся под солнцем разноцветой водой, если только это была вода, а в одной беседке их встретили два небольших пушистых зверька, которые терлись о ноги, и доверчиво смотрели в глаза, выпрашивая, чтобы их погладили. А под лаской руки их шерсть выпускала легкие искорки, приятно щекочущие ладонь. Квинт, теперь уже Велинэ не могла думать о нем иначе, чем по имени, сказал, что зверьков зовут кошки, и что когда-то, до Революции они были очень популярны и жили чуть ли не в каждом втором доме. Но с уходом людей в Игру, о них стало некому заботиться, и теперь они остались только в некоторых старых сенаторских семьях.

Они гуляли, и говорили обо всем на свете. По крайней мере так казалось Велине. Так ли сложно мужчине с более чем столетним опытом уболтать двадцатилетнюю девушку, для которой он еще недавно был чем-то вроде отдаленного образа полубога и выражением всех мыслимых добродетелей, которыми должен обладать мужчина? Наверное, не очень. Сможет ли он сам при этом остаться хладнокровным и умудренным столетним опытом чистым сознанием? Вероятно, вы и сами знаете ответ на этот вопрос. Потом был роскошный дворец со слугами-неписями, распахивающими перед ними двери, и огромный балкон, окруженный белоснежной баллюстрадой, и нависающий над бездной. Только тут, глядя медленно плывущие внизу виды, Велинэ поняла, что и сад, и дворец, расположены на летящем в небе облаке.

Они стояли у баллюстрады лицом к лицу. Велинэ закинув голову глядела в зеленые глаза, светящиеся даже на фоне синего полуденного неба. У нее перехватило дыхание, и она поневоле приоткрыла рот, чтобы вдохнуть воздуха, но почему-то не стала этого делать. А он смотрел и смотрел в ее глаза, держа ее за руки, и склонившись над ее лицом. Его губы в сантиметрах от ее, его дыхание ласкающее его лицо запахом дикой земляники. Казалось, еще мгновение и…

Наконец, от выдохнул и сделал шаг назад, не отводя взгляда от нее глаз. Мягко, как эти зверьки в беседке, но сильно сжал ее руки в своих, и тут же выпустил, сделав еще один шаг назад.

— Замок и сад в твоем распоряжении. Слуги выполнят твои приказы. Когда захочешь, проводят через портал обратно к месту нашей встречи. Захочешь еще придти, всегда сможешь их вызвать. Это место — твое.

— А если я захочу уйти из реальности и навсегда остаться в таком прекрасном месте?

Какая-то непонятная, чуть виноватая улыбка, тронула его губы.

— Мне пора, — сказал он после паузы. В рыжей шевелюре вновь появилась корона консула. Он поднял руку, коснулся одного из камней и растворился в воздухе. Как сон, подумала Велинэ.

Впрочем, дворец все еще был вокруг. Стряхивая наваждение, она тронула рукой каменную шероховатую баллюстраду, и бросила взгляд вниз. Потом вокруг. Это — мне??? За что? Что она такого сделала? Это что, за ночь с его сыном??? В следующий раз Квинту лучше сразу появиться в виде гиганта-варвара, иначе она его за такое! Убью на месте!… Поднявшаяся в душе злость, натолкнулась на сомнение. Впрочем, нет, не может быть. Он не такой. Он… Не мог он так ее оскорбить. Тут что-то другое, что-то, чего она пока так и не поняла, подумала Велинэ, чувствуя как в теле опять поднимается томное тепло. Встряхнув головой, пытаясь отогнать непонятное чувство, она развернулась лицом ко дворцу. У двери стоял слуга-непись. Пройдя расстояние до входа, она бросила:

— Проводите меня обратно.

— В эту сторону, миледи, — поклонился слуга показывая направление, и повел ее по внутренним коридорам.

Потом был портал, раскидистый дуб, роняюший желуди и прикрывающий ветками таверну троллихи Тары. Велинэ открыла дверь и вошла вовнутрь, пройдя на привычное место.

— Привет, подруга, — приветствовала ее Тара, подойдя как обычно с кувшином морса и парой кружек, и ставя их на стол, — Судя по виду, ты что, с ним тоже переспала?

— Да, не, что ты! — возмутилась Велинэ, — Так просто, гуляли, говорили. Мы с ним даже не поцеловались, — честно добавила она, — Ты сама подумай, кто он, и кто я. Он же Консул!

— В прошлый раз в этой фразе был вицеконсул, — почесав щеку, хмыкнула Тара, тут же уворачиваясь от кулачка Велине, нацелившегося троллихе в живот, и отодвигаясь от стола, — Впрочем неважно. Пойду, отнесу своему вояке ашеронского янтарного, пока он отдыхает от починки окна. Надо же, не знала, что оно так действует.

* S13 Люций Корнелий Квинт, Корнелия Прайм, Дворец Игры, он же резиденция Консула

Очнувшись, Квинт поднялся с кресла и встряхнул головой. В мозгах еще бродило наведенное нейротрансмиттерами короны виртуальное ашеронское янтарное. А может и не оно, но в голове все равно немного шумело. В музыкальном фоне закончилась мелодия и началась новая песня.

Знаю я — в меня весна влюбилась по уши, Словно я какой-то ангел или бог. Я прогуливался с ней до самой полночи, Утешал её, безумную, как мог… Уверял её, что страсти — дело времени, Убеждал, что не достоин этих чувств, А она мне доверялась и не верила, И с надеждою прощупывала пульс. И в глаза мои заглядывала, бедная, Словно в зеркальце: Не я ли всех милей… Признавалась, что всю зиму мною бредила, И мечтала стать единственной моей. Я до ночи с ней бродил по переулочкам, Целовался, словно двадцать лет назад. Я, ей богу, взял бы замуж эту дурочку, Если б не был бы на осени женат.[7]

— Сервилий! — произнес Квинт вслух.

— Ну, как дела? Познакомился? — раздался в сознании по нейроинтерфейсу голос брата.

— Познакомился, поговорил, выпил ашеронского янтарного… Не совсем в этом порядке.

— Ну и как?

— Чуть не соблазнил сдуру девушку своего сына.

— Неужто настолько хороша?

— Девушка? А, да, девушка очень хороша. Если идиот ее не оценит…

— Он не идиот, он твой сын и мой племянник, и ты это знаешь.

— Если бы Кора была матерью получше, это должна была бы сказать она.

— Ну, кто-то же должен… Но, я чувствую, ты еще что-то учудил, я угадал?

— Подарил ей Воздушный Замок в Игре.

— А если она увлечется таким подарком и Игрой, и вы оба вместе с реальностью станете ей безразличны?

— А зачем она нам нужна в этом случае?

— Тоже верно. Но в следующий раз все-таки пей ашеронское янтарное после разговора.

— Угу, на пару с троллихой.

— Вот именно. Соблазнишь — невелика беда.

— А тебе бы только подшучивать. Ты хоть видел ту троллиху?

— «Нет некрасивых женщин, есть мужчины без фантазии.»

— К слову, раз уж напомнил, где благоверная? Все-таки мать Секста, надо бы и с ней это обсудить.

— А ты не догадываешься где?

— Увы, догадываюсь. А в Игре где, не знаешь?

— У себя во дворце, само собой. Но сам понимаешь, такие вещи в Игре лучше не обсуждать.

— Попробую ее вытащить в реальность для разговора.

— Ну-ну. Успехов! — скептически хмыкнул Сервилий.

Ничего не ответив брату, Квинт поднялся опять с кресла, в которое только что присел для разговора, и выйдя из кабинета направился в спальню. В большой комнате с огромной кроватью под балдахином никого не было. А вот дверь в клозет, ныне переоборудованный в эквитскую капсулу, трудолюбиво мигала огоньками, отражающими сигналы жизненной активности, находящегося внутрии нее игрока. Или, в данном случае, игруньи, подумал Квинт.

Он прямо как есть, в одежде, улегся сверху на постель, и на ощупь, привычно нажал на нужный камень короны…

* S13 Королева Лузитании Кора Первая, она же Корнелия Эмилия, мать Люция Корнелия Секста, виртуальная реальность Игры Корнелии Прайм

Совещание продолжалось уже несколько часов, и по хорошей причине. Беотика, соседнее королевство размером примерно с Лузитанию, однозначно готовилось к войне, и теперь мы знали с кем. С нами. Кто ж знал, что новая фаворитка короля — жрица Шлосс, подосланная этой старой стервой Корнелией Клавдией, по совместительству свекровью Коры в реальности. Отношения невестки и свекрови часто не отличаются безоблачностью, но в данном случае все было куда серьезнее. В Лузитании жриц Шлосс жгли на кострах, а инквизиторы в свою очередь очень хорошо представляли, что их ждет, попади они в пещерные системы гор Эрири, что на Эленидском нагорье[8].

Положение осложнялось тем, что тараконцы притворились будто ничего не знают и не понимают, и начали размахивать пальмовой ветвью мира, призывая не собирать войска на границе. А где собирать? Вокруг столицы, для последней обороны? И то, что без оборонительной линии на границе беотийцы при атаке на своих бешеных быках слету пересекут пустынные нагорья, разделяющие две страны, это тараконцев не волновало. Ну, и что делать? Атаковать первыми? Так для этого неготовы.

Генерал Хуаре, ветеран не одной войны, как раз излагал свои предложения, а пара более молодых и горячих офицеров ему изо всех сил возражали, когда в зал заседания вошел незаметный мужчина лет пятидесяти, в облегающих черных брюках, заправленных в невысокие мягкие кожаные сапоги, и черном мундире с позументами, из-под которого выглядывала тонкая белоснежная рубашка с повязанным на манер галстука белым с золотом шелковым шейным платком. Вообще-то, вход в зал был строго закрыт для абсолютно всех, но этого попробуй, не пропусти. Хорошо, стража проинструктирована. Как-то раз одни новичок, еще не слышавший, что этого странного человека в черном надо пропускать всегда, везде, всюду, желательно отойдя подальше, хотя бы на несколько шагов. Нет, на его право Игры никто не покушался. Просто точка респана, где возродился недотепа, оказалась как раз под теми самыми горами Эрири, у бабушки ее сына… Кора вздохнула, и поняла, что совещание на некоторое время будет идти без ее участия.

— Господа офицеры, у меня образовалось очень важное дело. Я скоро вернусь, а вы обсудите свои идеи и подготовьте к моему возвращению совместные предложения, — сказал она и направилась к вошедшему.

Господа офицеры обернулись в ту же сторону и посмотрели на вошедшего. Старшие с пониманием, младшие с удивлением. Ладно, перебьются.

— Пошли в кабинет, — бросила Кора Квинту, а это был именно он, и они вышли из зала совещаний, чтобы пройдя совсем немного зайти в другую залу, поменьше, — Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось.

— Кора, нам надо поговорить в реальности.

— Зачем? Скажи здесь.

— Ты сама отлично знаешь, далеко не все можно сказать здесь.

Кора ничего не ответила и лишь внимательно посмотрела на своего мужа.

— Дело касается Секста.

— Опять эта старая сволочь пытается достать нашего сына?!

— Мать на этот раз ни при чем! И вообще, она обезврежена. Когда вы только с ней перестанете собачиться?

— Скажи это ей!

— Ну, да, нашла дурака соваться в горы Эрири. Неважно, мать тут ни при чем!

В голосе Квинта послышалось глухое раздражение, и Кора поняла, что тот борется с желанием стереть с лица Игры и Лузитанию, и Беотию, и тарраконцев, да и горы Эрири заодно. А ведь может, — машинально подумала она, — Вон те красный и зеленый камушки в его короне, дополненные мысленным приказом, и… Будучи вторым человеком в директории, Кора прошла полную подготовку, как управлять этим артефактом, и если бы с Квинтом что случилось, именно на ее голове это корона стала бы выполнять любой ее приказ. Конечно, если бы служба безопасности подтвердила бы, что это не она была причиной того, что случилось с Квинтом, в противном случае корона признала бы только Секста. Впрочем, неважно.

— Тогда при чем тут я? — решила не сдаваться Кора.

— Я для того и прошу тебя выйти, чтобы поговорить об этом.

— Ну, хоть намекни.

— У него появилась девушка.

— Ну, и хорошо! Ему давно пора.

— В реальности.

Кора задумалась. Табулянцы не занимались романтикой в реальности, это было приятнее делать в Игре. В реальности те, кто был вынужден иметь семью — эквиты и сенаторы — знакомились обычно с невестой или женихом в день свадьбы, делали необходимые телодвижения, чтобы зачать детей, и с облегчением уходили для любви в Игру. По крайней мере, Кора так думала, пока не встретилась с Квинтом и его странной семейкой. Нет, иногда случалось, что двое до брака пытались проверить, как это в реальности, и на это, в общем, смотрели сквозь пальцы, лишь бы не было паблисити, а девственность вообще убиралась хирургически задолго до этого, поскольку мешала катеторам, необходимым для погружения в Игру. Так что, новая информация звучала странно. Но становилось понятным и нежелание Квинта обсуждать это в Игре. Если вычислить в Игре будущую миссис вицеконсул… Матушке Квинта такая информация могла показаться крайне интересной, а учитывая, что даже и без неизбежных шпионов во дворце, существовали еще и ясновидцы, каким-то образом перехватывающие непредназначеныне им информационные пакеты, то болтать о таком и правда было совершенно излишне.

— А откуда ты знаешь, что это хоть сколько-нибудь серьезно? Дворец полон служанок-сервов, любая из которых охотно ему позволит все, что угодно, за право ухода в дорминаторы.

— Она эквитка. И я с ней говорил.

Это серьезно, поняла Кора. Выходить, правда, все равно не хотелось. Тем более, что разговором дело не ограничится, и закончив со словами, Квинт полезет туда, где натерто катетором эквитской капсулы. Это, конечно, не дорминаторский саркофаг, но полчаса после капсулы обычно требовалось, чтобы придти в себя.

— Давай вечером? Выйду из Игры вечерком, в спальне и поговорим. А то я сейчас занята.

— Ты последнее время всегда в Игре занята.

— Да, последнее время у меня и правда жизнь в Игре просто бьет ключом. Скажи спасибо своей матушке.

— Оставь ее в покое. А насчет вечера, что я, не знаю? Опять обманешь.

— Не обману, честно.

— Ага. Я уж поверил. Слушай, нам действительно надо поговорить!

— И еще кое-что?

— Не откажусь. Но сначала поговорить!

Стоп, подумала Кора. А чего это он так настаивает на немедленном «разговоре»? Если он с этой девкой общался… Сына она соблазнила, значит и его вниманием попыталась не обделить. А он ведь у меня такой… стойкий оловяный солдатик. Так вот чего у него зудит. Кора взмахнула рукой и осталась в одной шелковой ночной рубашке. Хорошее заклинание, здорово время экономит, и главное, потом платье само возращается на место.

— Давай компромисс, хорошо? Кое-что сейчас, а разговор вечером?

— Ты чего? Здесь? А мне потом в реальности брюки менять? Ты ж знаешь, у меня только нейроинтерфейс.

— Давай, давай, — ответила Кора похлопав по поверхности стоящей рядом оттоманки, — Я же вижу, что после этой девки ты спермотоксикозом страдаешь. Давай вылечу. А штаны… ну и сменишь, не последние. Дворец полон служанок-сервов, воспользуешься их услугами, постирают.

— А ты точно не обманешь? Нам ведь и правда поговорить надо. Вечером?

— Вечером, вечером, — кивнула Кора, и обняв мужа одной рукой, стала другой расстегивать пуговицы на его мундире. «Вечером, вечером…» Вечером он и помнить забудет об этом «важном разговоре», не за тем пришел, — И не отвлекайся. Через пятнадцать минут платье как у Золушки вернется назад, и его можно будет снять только с помощью трех служанок.

* S13 Люций Корнелий Квинт, Корнелия Прайм, Дворец Игры, он же резиденция Консула

Квинт очнулся на супружеской постели, куда улегся, не раздеваясь, прежде чем отправиться на разговор с Корой. От пятна на брюках и правда сильно пахло. Вздохнув, Квинт поднялся на ноги, скинул одежду и пошел в душ, известив через нейроинтерфейс о необходимости подобрать одежду для стирки в спальне. В душе, музыкальный фон опять выдал все ту же песню:

…

Если б не был бы на осени женат.

Уже выходя из душа, завернутый вокруг пояса в полотенце, Квинт застал в комнате служанку, собирающую вещи для стирки. Мини-юбка открывала великолепные стройные ноги «до ушей», а униформа подчеркивала пропорции привлекательной фигуры и почти игровую грудь, чуть не выскакивающую из глубокого декольте. Как раз в этот момент девушка подобрала его брюки, и ее настороженно двигающиеся ноздри показывали одновременно девичье понимание и удивление.

Ну, да, а если бы я воспользовался ее услугами до визита к супруге, не пришлось бы стирать брюки, — подумал Квинт, — И не это ли и имела в виду Кора, говоря о дворце, полном служанок-сервов?

Вздохнув, и проводив взглядом служанку, Квинт переоделся и занялся текущими делами. К ужину Коры все еще не было. Когда пришла пора спать, Квинт пришел в спальню. Огоньки на дверях клозета-эквитской капсулы продолжали деловито мигать. Еще раз вздохнув, Квинт разделся и лег спать.

Около трех часов ночи, он проснулся от изменения ритма огоньков. Дверь клозета бесшумно открылась, и оттуда тихо на цыпочках вышла обнаженная Кора. Ну, да, эквитские капсулы требовали отсутствия одежды, и, в отличие от детских, нацеленных на развитие, не могли компенсировать полноценный сон, так что на ночь из них приходилось выходить. Да, время брало свое и ее физичекое тело уже было не тем, как много лет назад. И тем более, не тем, что она создала в Игре.

Как ни странно, медицина Табулы Раса достигнув больших успехов в продлении жизни, совершенно не продвинулась в косметической области. Оно и понятно, массовому пациенту красота физического тела, запертого в саркофаге, была совершенно безразлична, а элитная медицина может, конечно, многое, но по-настоящему учится что-то делать лишь став массовой и способной набрать опыт. Так что, увы, тело Коры понемногу теряло форму. Живот чуть обвис. Целлюлит «украсил» бедра. Грудь уже не стояла как когда-то. Но он все равно любил и хотел эту женщину. А она его — очевидно, нет.

Кора тихо накинула на себя бесформенную, из грубоватой ткани ночную рубашку, способной вызвать эротические фантазии только у носорога, и прокравшись к другому краю кровати сьежилась на самом краю, чтобы движения матраса не разбудили случайно Квинта. Каждое ее движение выдавало, что проснувшийся муж — это последнее, что она желала бы видеть в этом мире. А тем более муж, желающий поговорить о сыне. А тот, не шевелясь, чтобы не выдать свое осознанное присутствие, покрепче уткнулся в подушку. На душе было мерзко и противно.

* S13 Флагман корнелианского флота

Два офицера, легат первого ранга и центурион, сменились с вахты на мостике. Выйдя к лифту, они вошли в прибывшую кабину, и центурион нажал кнопку жилой палубы.

— Центурион, вы переслали видео последнего инцидента на мостике консулу, так? — прервал молчание легат.

— Так точно, сэр, видео с трех точек переслано консулу в тот же день.

— А… хм-м… продолжение?

— Вечернее, сэр? Тоже. Отослано в тот момент, как вицеконсул в нее кончил.

— Могли бы переслать и разговор после.

— А не было разговора после. Он сразу заснул, сэр.

— Есть ли какой ответ?

— Нет, сэр. Но я уверен, информация дошла до консула.

Легат вздохнул.

— Центурион, а вам не кажется тот инцидент подозрительным?

— Еще как кажется, сэр.

— Поясните.

— Видите ли, сэр, я в Игре участвовал в войне, которая посадила на трон Ее Величество Кору Первую. Вы в курсе, по поводу чего была война?

Легат кивнул.

— Так вот, во-первых, я наслушался тогда темноэльфийского шипения. А во-вторых, не было их поведение на мостике романтическим. На что хотите могу поспорить. Может вицеконсулу и плевать на нас, смертных. Да, честно говоря, и мне плевать, хотя бы он и поимел ее прямо там же, на наших глазах, велика проблема. Только не в том там дело было, сэр.

— А в чем же, центурион?

— Был я в рейде в ту войну. Было нас трое. Я, мой напарник, и наш кланлидер. Его как раз освободили из Стражей Шлосс. Ух, как он зол на них был…

— Я слышал, быть Стражем Шлосс не бывает без определенных… жертв.

— Точно, сэр, не бывает. К счастью, респан все лечит. Но зол он был на них и за это. И наткнулсь мы на жрицу!

— Всего втроем?

— Так точно, сэр, видать вы тоже в курсе, что на жрицу Шлосс втроем только смертники решаются идти.

Легат лишь кивнул.

— Так вот, наш кланлид тоже ее под ягодицы к себе прижимал. А потом обьяснил, что у них эти кинжальчики в волосах — оружие не метательное, а для ближнего боя. И им они владеют в совершенстве. Так что если приблизилась к тебе жрица на расстояние руки, то единственное спасение — это прижать ее к себе, выводя с дистанции, на которой она этим кинжалом может работать. Нейл еще много чего интересного про них рассказывал. И сдается мне, вицеконсул тоже в курсе этого способа.

Легат удивленно молчал.

— Сэр?

— Я тоже был в этом рейде, центурион, — сказал он после паузы, — И мне Нейл тоже много чего интересного по теме рассказывал.

— Грыхм??? — спросил центурион.

— Большой Кранч??? — ответил вопросом на вопрос легат.

В этот момент лифт достиг нужного уровня. Ожидающий лифта, чтобы подняться на следующую палубу, патруль из одного петти-офицера и двух спейсменов из эвокатов увидел сцену, которая привела бы в ступор любого военного из любого мира и любой эпохи. Двери лифта раскрылись, явив за собой легата и центуриона в полной форме. Затем центурион со всей дури долбанул кулаком по голове на два звания более старшего легата, сбив с него фуражку. И оба заржали как сумасшедшие.

Примерно через полминуты, закончив ржать, легат махнул рукой патрулю, что те свободны. Чем те не преминули воспользоваться, чтобы убраться из зоны странной военно-уставной аномалии.

— Большой Кранч? — сказал легат, выходя из лифта.

— Чо, Грыхм? — откликнулся центурион.

— А ведь вицеконсула надо спасать…

* S13 Велия Секунда, флагман корнелианского флота, адмиральская каюта

Велия смотрела поверх равномерно двигающегося плеча Секста на потолок адмиральской каюты, и думала как же все это так произошло. После первого случая она решила больше не встречаться с вицеконсулом, и тем более не позволять ему того, что она один раз позволила. Потом была встреча с отцом Секста, которая еще больше убедила ее в этом намерении. Придя в себя от очарования, она осознала, что то, что чуть было не случилось было неправильно, недопустимо, еще немного и все было бы безнадежно испорчено. И только мудрость консула спасла ситуацию, за что она была ему благодарна. И не собиралась повторять этой ошибки снова. Ни разу с тех пор она не посетила воздушный замок, хотя вызов проводника и правда обнаружился в одном из слотов доступных для активации в Игре. Все равно. Это не ее. Чужое. Не твое — не трогай, решила она для себя.

Увы, в реальности было еще одно «не ее», которому она никак не могла отказать в возможности трогать себя. Секст был умен, образован, элегантен, очарователен, по-своему вежлив. А еще настойчив, решителен, и излучал ауру лидера, за которым хотелось идти. Хоть на край мира. Хоть за край.

За последнее время она не только убедилась в своем первом впечатлении, но и вдобавок накопала достоинств вицеконсула, которых хватило бы на пару пантеонов. Конечно, циничный психоаналитик сказал бы, что перейдя черту, которую по ее собственному мнению приличная девушка-эквитка не должна переступать, подсознание Велии начало активно искать оправдания. А оправдание было только одно — исключительность того, ради кого была перейдена черта. Впрочем, к счастью, рядом не было циничного психоаналитика, а Велия просто чувствовала то, что она чувствовала. Что рядом с ней находится мечта любой женщины. Мечта сказочная, невозможная, немыслимая, от которой кружится голова и слабеют коленки, хотя и более чем ощутимая. Мечта, от которой ушел в тень даже образ Нейла, ее мужчины-мечты из Игры, которому она даже мысленно, в тайне от всех, однажды даже принесла клятву. От чего она чувствовала дополнительную вину, тут же странным образом переходящую в размышления о новых достоинствах Секста.

Сейчас 70 килограмм мечты прерывисто дышали над ее ухом, прижимая ее тело к кровати и убеждая в своей полной ощутимости. Куда уж более. И тем не менее, мечта эта была столь же ощутима, сколь и полностью нереальна. Поскольку, увы, как Велия отлично понимала, для Секста она была лишь постельным развлечением. Ни к чему хорошему это не могло привести и это надо было кончать. Не то, чтобы она не пыталась.

Когда уже через пару дней Секст опять позвал ее в свою каюту, она не решилась отказать на публике, тем более повторить свое недавнее выступление, так что пришлось идти. А войдя присесть за чашечку чая, и начать говорить на самые разные интересные темы, разговор о которых, ну, совершенно невозможно было прервать. И почему-то опять и опять разговор заканчивался вот в таком положении. Если бы на потолке каюты Секста была бы звездная карта, то сейчас Велия, наверное, уже смогла бы выполнять обязанности штурмана. Может посоветовать ему?

Уже после того как флот выполнил свою задачу и развернувшись пытался избежать встречи с преследующим их флотом Сергиев, Велия окончательно убедилась в полном совершенстве вицеконсула, который смог предсказать даже божественное вмешательство, несмотря на полное отсуствие в мире богов. По крайней мере до сих пор. А стало быть, и полную безнадежность сосуществования ее, внешне серой невзрачной мышки, рядом с таким небесным совершенством. И это надо было кончать.

Очередной раз присев за чашечкой кофе, Велия собрала свою волю в кулак и начала:

— Секст, не зови меня больше к себе.

— А что случилось?

— Ничего. Просто то, что у нас происходит, не может продолжаться вечно. И чем позже это кончится, тем больнее будет. Мне, — поправилась она, подумав, что ему-то вряд ли, — Поэтому, если ты хоть немного заботишься обо мне — отпусти. Так будет лучше.

— Понятно. До тебя добрались мои родители, и изложили, кто кому пара, а кому нет, — в голосе Секста появилось раздражение, — Кто, мать? Или может даже бабка?

— Я в жизни не видела ни твою мать, ни твою бабушку, — честно призналась Велия.

— И то правда. Бабка скорее попыталась бы тебя завербовать. Значит отец. Сколько им можно обьяснять, не соваться не в свое дело! — голос Секста уже стал не просто раздраженным, а откровенно злым.

— Не надо так, Секст. Он — твой отец, он о тебе беспокоится.

— Я и сам о себе могу побеспокоиться.

— Я тоже о тебе беспокоюсь!

— Тебе — можно. Но зачем они-то в это все лезут???

— Ну, на что я тебе такая сдалась? На корабле полно девушек-сервов, таких красивых, что в игре бы их в Мавританию или Сирию за золото в наложницы продавали бы. И которых, за право уйти в дорминаторы, ты себе в постель пучками можешь укладывать. Да еще и к их полному удовольствию. Ты все равно ничего не теряешь.

— Ты не понимаешь.

— Секст, ты думаешь только о себе. А подумай обо мне. Я — эквитка. Кроме профессиональных обязательств, я еще должна выйти замуж, быть хорошей верной женой, родить здоровых детей и вырастить их. Как ты думаешь, легко это сделать, если наши отношения затянутся?

— Вот как? Значит, Долг… — усмехнулся Секст, и это неприятно царапнуло ее, но он тут же добавил мягче, — Я понимаю. Извини. Правда ты забываешь, что любая проблема имеет более одного решения. Но я понимаю. В любом случае, твой будущий муж не будет возражать, если мы просто поговорим о разных делах под чашечку кофе?

Против дел и кофе муж, конечно, возражать вряд ли мог. А потом чашечка кофе и разговор закончились как обычно. Еще пару раз Велия пыталась начать тот же разговор с тем же результатом. Может все-таки прислать рабочих-сервов, чтобы наклеили на потолок звездную карту?

Секст расслабился и улегся рядом на спину, одной рукой все еще обнимая и поддерживая ее за плечи, а другую уверенно возложив ей на левую грудь. Велия тоже расслабилась закрыв глаза. Ей было тепло, спокойно, уютно. Хотелось, чтобы это мгновение продолжалось вечно. Но у нее был план, и его надо было претворять в жизнь.

— Секст? — окликнула она.

— Да?

— А у тебя была девушка в Игре?

— Ну, как сказать, — не сразу ответил он.

— Понятно. Она хоть знала, что она твоя девушка.

— Ты и правда очень умная, — меланхолично откликнулся он.

— А почему она не знала?

— Как-то не мог решиться. Красива, умна, решительна. Совсем как ты. Она была просто слишком хороша для меня.

— Для тебя-то? А что, такие бывают?

— Для меня. Бывают.

— А я? Сойду и так?

— Не надо. Раз уж у нас вечер воспоминаний, можно спросить о том же тебя?

— Да, был. Нет, не знал. Да, был слишком хорош для меня.

— А я, что, не слишком хорош?

— А ты меня спрашивал? И да, слишком хорош, потому у нас ничего и не выйдет. И, если тебя это интересует, то да, если бы Нейл обратил на меня внимание, я бы ему тоже отказать не смогла.

А-а, семь бед — один ответ, решила про себя Велия. Если он был один из тех неудачников, которые глотали слюни, когда она проходила мимо, то может просто бросит ее, узнав, что она была влюблена в Нейла, от одного вида которого те же неудачники пачкали штаны с перепугу. И тогда она сможет продожить жить своей жизнью, какая бы она ни была. Секст и правда дернулся, услышав имя:

— Нейл?

— Наш кланлидер. Темный паладин. Четырехсотый уровень.

«Моих непрошенных кавалеров намазывал на хлеб на завтрак,» — чуть не добавила она, но сдержалась. Странно, но ожидаемой реакции от Секста не последовало.

— Ты была в клане «Плохие парни»?

— Ну, была…

— Я могу узнать кем?

— Извини, но вот это я точно тебе не скажу, — ответила Велия. Ага, конечно, так я тебе и сказала! Особенно учитывая, что по утверждению Квинта, ты там в меня был влюблен.

— Могу я поинтересоваться, почему?

— Могу я узнать, кем ты был в Игре?

— Туше, — признал Секст, и вместо того, чтобы возмутиться ее бывшими пристрастиями, улыбнулся, по-хозяйски поцеловал ее в грудь, а потом расслабленно откинулся обратно на спину.

— А почему ты не обьяснился с ней? Ну, ладно, тогда понятно, а позже?

— А позже я ушел в реальность. А она осталась в Игре. И нам больше никогда не встретиться.

— Почему не встретиться? Вон у тебя капсула стоит. Адмиральскую каюту же неизвестно кто занимать будет, поэтому она всегда оборудована эквитской капсулой.

Настала пауза.

— А знаешь, я и правда не сообразил. Ведь когда я первый раз вылез, я думал, что это специальная Священная Реальность, этакая игровая локация для суперквестов. Потому и думал, что отсюда обратно ходу нет. А я ж просто из капсулы вылез. И так же могу и обратно зайти…

Секст задумался.

— Хотя нет, Игра флотилии — это лишь небольшой фрагмент, какие шансы, что она тут, а не осталась на планете?

— Ну, хотя бы расспросишь о ней. Могу я поинтересоваться именем твоей недосягаемой любви?

— Велинэ, заместитель лидера того самого клана «Плохие Парни», и заодно твоей недосягаемой любви, — ответил Секст с улыбкой.

— У нас с тобой подозрительно совпадают вкусы, — откликнулась Велия, не зная что сказать в ответ, но мысленно отметив, что Квинт не соврал.

— И не говори.

— Ну, что, идешь на поиски своей великой любви? Я слышала, она у нас в Игре появляется. Найди таверну троллихи Тары, она в курсе, кто из наших тут и где их искать.

— Погоди, ты говоришь Велинэ здесь, у меня во флоте?

— По крайней мере, в нашей Игре. Сама не видела, — сказала Велия, — Но говорят.

«И ничуть не соврала, в зеркало я в Игре и правда не помню, когда смотрелась последний раз», — добавила она мысленно.

— Троллиха Тара, говоришь, — спросил Секст задумчиво, — А чего ты одеваешься?

— А что мне в твоей каюте сидеть, пока ты свою любовь ищещь? Пойду к себе, — сказал Велия, натягивая юбку и распахнув дверь капсулы, — Входишь внутрь, как есть, без одежды. Там антиграв, тебя тут же в центр притянет. Даешь механизмам взять тебя в кокон и ты — там.

— Значит, троллиха Тара, — задумчиво повторил Секст, — Ну-ну. Ладно, я пошел.

И сделал шаг вперед. Умные механизмы тут же сплелись вокруг человеческого тела, и Велия закрыла дверь, бессильно опустившись на кровать. А потом закусила кулак, чтоб не заплакать. Вот так вот. Только услышал ее имя, и улетел на свидание, искать ее. Бросив меня голой в своей каюте, как ненужную вещь, подумала Велия. Вот и расставлены все точки над «i».

Ну, что ж. Он хотел встретиться с Велинэ, он встретится с Велинэ. Но даже под пыткой, не услышит мое настоящее имя. Посидев несколько минут, и остановив кровь, идущую из собственного укуса на руке, Велия подправила одежду и направилась к себе в каюту. И если кто удивится ее отсутствию на мостике, пусть жалуется вицеконсулу!

* S13 Таверна троллихи Тары, виртуальная реальность корнелианского флота

И вновь полупустой зал, закопченые балки потолка, солнечный свет, чуть смягченный ветвями растущего снаружи огромного дуба, и темный угол рядом со стойкой. Давешний наемник, обсуждающий что-то с рекрутером гильдии и другим воякой, мелкие зеленые гоблины, моющие посуду за стойкой. Самой Тары не видно, но судя по шуму, доносящемуся из задней комнаты — она здесь, собирает что-то на складе.

Неожиданно стало темнее, как будто солнце снаружи загородила туча. Дверь открылась, и в нее вошел… вошло человекообразное существо более двух с половиной метров роста. Голова его представляла собой странную смесь черной раковины экзотического моллюска и готического собора, и устремленными вверх шипами и ребристым фасадом. Тело с двумя руками и двумя ногами было прикрыто шипастым, с торчащими во все стороны острыми иглами, иссиня-черным хитиновым панцирем огромного насекомого. Солнечные лучи, проникающие в окно, загибались и вплетались в светящийся ореол, запутавшийся в костяных наростах короны на голове, что видимо и приводило к ощущению сгущающейся темноты вокруг этого существа.

Наемники в углу схватились за оружие, а второй наемник из гильдии плавно придвинулся к открытому окну, явно примериваясь сигануть в него при необходимости. Мелкие и зеленые спрятались за стойку и испуганно мигали широко раскрытыми глазами из-за нее.

— Что за шум, а драки нету? — жизнерадостно во весь голос спросила Тара, выходя из подсобки, и тут же всплеснула руками, — Нейл!!! Ты? Какими судьбами? Ты что, тоже во флоте? И бросилась к вновь вошедшему.

Впрочем, увидев шипы на броне заранее остановилась.

— Нейл! Не могу поверить, что это ты!!!

— Да я, это, я, чего-то вы без меня совсем традиции клана забыли, — раздался громкий гулкий голос существа.

— Да, не забыли, бродяга! — рассмеялась Тара, встала на одно колено и ткнула себя кулаком в лоб, — Так лучше, — спросила она тут же поднявшись и не переставая смеяться, — И вообще, а какого демона ты в этой консервной трахомундии? У нас тут городок мирный, вон, народ пугаешь.

— Да я последний раз из Игры выходил с боем, вот и остался в полном боевом.

— Так, поняла, — заявила Тара, и отцепив ключ от связки на поясе, бросила его вновь вошедшему, — Иди, скинь броню, вторая комната от конца коридора. И не спорь, раз ты в этой Игре, то снимаешь комнату именно у меня!

— Раньше ты мне всегда первую давала.

— Сейчас в первой Велинэ, извини уж, не знали что ты появишься. Переживешь?

— Велинэ? Она здесь?

— Сейчас — нет, она теперь редко появляется. Ее в реальности как лошадь нагрузили, — ответила Тара, сдержав готовые сорваться с языка слова «одним жеребцом». Тара еще помнила заботу Нейла о своем заместителе. Еще начнет по Игре за вицеконсулом гоняться и гнобить того. Ничего хорошим такая Игра не кончится. Так что, лучше уж пусть и не знает, если Велинэ сама не скажет, рассудила про себя Тара.

— Жаль, я хотел с нею встретиться…

— Да встретишься, никуда она от тебя не денется! Тут вообще полно наших! Кроме меня с Велинэ еще Малыш, Ромеро, Грыхм, Большой Кранч, Спок, Цветик, Кабальеро, Ковбой, Лопух, даже Большая Берта, и еще кое-кто.

— Я рад, даже не ожидал. Слушай, Тара, у меня к тебе вопрос есть. Это не с тобой я, часом, недавно в реальности говорил?

— Да, не, я уже давно с вахты сменилась, уже несколько часов тут. А что?

— Да, так, было сомнение.

— Иди, иди, сомневающийся! — рыкнула на него Тара и чуть пнула коленом под колючий зад в направлении лестницы, — Скинь броню, герой, тогда и поговорим! А я тем временем пива нацежу. Такой случай надо отметить!

И чудовищное шипастое черное существо послушно побрело по громко и протестующе скрипящей под его весом лестнице на второй этаж.

— Эй, мелкие, быстро, соберите на стол, сыр, фрукты, мяса копченого порежьте, — крикнула Тара гоблинам, а затем обернулась к все еще стоящим в оцепенении наемникам, — Не боись, парни, это не мой любовник, это наш кланлид!

Не было заметно, чтобы эта новость принесла им много облегчения, но по крайней мере гильдейский наемник, уже не примеривался выпрыгнуть в окно. Впрочем, все трое быстро ретировались, и к моменту, когда Тара вернулась с большим кувшином пива, в зале уже остались только гоблины.

В этот момент лестница опять заскрипела под ногами, но значительно легче, и вниз спустилась Велинэ.

— Подруга, привет, хорошо, что ты пришла! — крикнула ей Тара, — Эй, зеленые, еще кружку на стол! Ты не представляешь, кто к нам заявился! Угадаешь?

— Кто? — спросила эльфийка с явным интересом.

— Угадай с трех раз!

— Сдаюсь, — решительно и настойчиво ответила Велинэ.

Тара почувствовав напряжение подруги, не стала тянуть с ответом:

— Нейл!

— Нейл!? — удивленно переспросила эльфийка, чуть не впав в ступор.

— Ну, да, Нейл! Наш Нейл! Представляешь? В полной броне, еще той, из краба-мутанта с Болот Мрака. Ну, помнишь, когда мы Братство Порога отыгрывали? В общем, приходит такой весь из себя черный и колючий как ежик в тумане!

Велинэ молчала с остановившимся взглядом.

— Так, подруга, ну-ка, присядь, и рассказывай в чем дело, — решительно взяла быка за рога Тара.

— Тара…

— Да?

— Обещай мне одну вещь.

— Я слушаю.

— Никогда не говори Нейлу мое имя в реальности.

Тара удивленно посмотрела на подругу.

— Хорошо, нет проблем. Игра — игрой, реальность — реальностью. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от идеи, что он может узнать мое реальное имя.

— Спасибо.

— Да можешь ты обьяснить, что случилось???

— Не сейчас. Извини, ты потом все сама поймешь, но не сейчас…

В этот момент по лестнице вновь раздались шаги и в зал спустился рыжеволосый зеленоглазый двух с лишним метров роста варвар в легкой одежде из мягковыделанной коричневой кожи и чем-то вроде сапог с мягкой подошвой из той же кожи. Очевидно, это было все что было пододето под доспехи.

— Давай сюда, Нейл! Пиво уже на столе. Не угадаешь, кто зашел на огонек, пока ты переодевался!

Нейл, а это был именно он, уставился на Велинэ и подошел к столу.

— Садитесь! — чуть не запихала обоих гостей на скамейки Тара и налила им по кружке пива.

Ни слова не говоря, Нейл смотрел на Велинэ, Велинэ смотрела на Нейла, а Тара смотрела на них обоих и ничего не понимала. Наконец, отпив большой глоток из своей кружки, она заявила:

— Пойду-ка я, еще кувшинчик пива нацежу, а то маловато будет…

— Прекрасная идея, Тара, спасибо, — сказал Нейл, не отрываясь взглядом от эльфийки.

Тара убралась в подсобку, вслед за ней, повинуясь взмаху ее руки, спрятались и гоблины, и только отсвечивающие в темноте за дверью любопытные глаза выдавали их присутствие. Теперь Нейл и Велинэ остались одни в зале.

— Велинэ, знаешь ли ты, что все это время я любил тебя, — сказал Нейл.

— Теперь знаю, Нейл. Все это время я любила тебя, — ответила Велинэ.

— Я ухожу из Игры, я не смогу больше проводить в ней много времени, — сказал Нейл.

— Я тоже ухожу из Игры, и тоже не смогу проводить в ней много времени, — откликнулась Велинэ.

— Нам надо найти друг друга в реальности, — сказал Нейл.

— Ищи, Нейл.

— Скажи, как тебя зовут в реальности, и я приду.

— Нет, Нейл.

— Хорошо, давай я скажу, кто я в реальности, и ты сможешь придти ко мне.

— Нет, Нейл.

— Почему?

— Нейл, ты помнишь сказку о Золушке? Ту, версию, в которой Золушка всю дорогу была рядом с принцем, просто ему в голову не приходило, что служанка-замарашка — это и есть дама его мечты, с которой он танцевал на балу?

— Помню, совсем недавно вспоминал.

— А помнишь, почему принц решил примеривать туфельку? Она ведь могла подойти многим девушкам. Зачем он так рисковал?

— Потому что принц уже узнал Золушку, и ему нужен был лишь способ, доказать это другим.

— Именно. Он уже выбрал реальную девушку, не сказочный сон, не воспоминание с бала, а настоящую реальную девушку. А представь себе, что Золушка не стала ждать этого выбора, а пришла к принцу и сказала: «Это я!»

— В лучшем случае, он бы потом всю жизнь маялся, была ли это та самая девушка, или его обманули. И он так бы и продолжал в мыслях преследовать сон, сказку, которой нет.

— Теперь видишь, почему я не могу назвать себя?

— Вижу. И как же мне тебя найти.

— Если ты меня действительно любишь, то та, которую ты по-настоящему любишь, та, которая тебе по-настоящему нужна, это и буду я. А если не любишь, то и лучше, если ты меня никогда не найдешь.

— Непросто.

— Реальность — это всегда сложно. Но если ты не сможешь найти и выбрать меня сам, выбрать меня такую, какая я на самом деле есть, то чувства в Игре ко мне ненастоящей уже не важны. Нейл, Велинэ — это мечта, сказка, ее на самом деле нет. Богом заклинаю тебя, — уже почти пустила слезу Велинэ, — Найди меня, меня настоящую.

— Могу ли я ожидать того же с твоей стороны? Откуда ты знаешь, что примешь не Нейла, не мечту, не сказку, а меня реального? — правая бровь варвара иронично приподнялась.

— Я уже нашла тебя, Нейл. Теперь твой черед искать. Я уже знаю, кто ты в реальности, и я приму тебя, настоящего тебя, если ты выберешь меня, — Велинэ бросила взгляд в сторону двери в подсобку, у которой кажется выросли любопытные уши, и тщательно подбирая слова, закончила, — Игра закончилась. Теперь все всерьез…. мой принц.

С последними словами, которые Велинэ произнесла с особым нажимом, правая бровь Нейла опустилась на место. Он посерьезнел, поднялся, взял Велинэ за руку, и погладил ее щеку, как будто собираясь наклониться и поцеловать, но не сделал этого.

— Значит, если найду, примешь?

— Слово, — сказала Велинэ.

— Чье слово, Велинэ или тебя реальной?

— Обеих.

— Что ж, до встречи в реальности, — сказал он, а затем поднялся, и ушел наверх, в свою комнату, чтобы выйти из Игры. А эльфийка осталась, еле сдерживая слезы. Вышедшая из подсобки Тара покачала головой и только спросила:

— Ты не слишком жестко с ним? Это ж Нейл! Наш Нейл. А вдруг он какой-нибудь эвокат, которому на командную палубу и путь-то закрыт.

— Он не эвокат, — тихо ответила Велинэ.

— Ты знаешь, кто он в реальности?

— Знаю, — еще тише сказала Велинэ.

— Да, ну! Кто? — спросила Тара.

Велинэ только грустно посмотрела на подругу.

— Не может быть! — сказала Тара.

— Да, ну, шутишь! — добавила она после паузы.

Велине лишь грустно улыбнулась.

— Наш Нейл??? — спросила Тара.

— Фигасе! — высказалась она после еще секунд двадцати молчания и посмотрела вслед ушедшему кланлидеру.

Велинэ лишь тихо кивнула головой.

Забрав нетронутую полную кружку Нейла, Тара отпила от нее задумчиво, потом еще, потом еще, так что осталось меньше половины, а потом сказала:

— Помнишь, подруга, я сказала, что ты манипулировать мужиками не умеешь? Так вот, я беру эти слова обратно. Мне такой пилотаж и не снился.

— Я же женщина, — тихо ответила эльфийка.

— И насчет вицеконсула, тоже беру слова обратно. Я теперь за ним в огонь и в воду, — добавила троллиха.

Велинэ только вздохнула.

— Что ж, — деловито сказала Тара, — У нас есть два кувшина пива, которое испортится, если его не выпить. Этого должно хватить, чтобы запить стресс. А если нет, у меня еще найдется. Эй, бездельники, тащите жратву!

* S13 Велия Секунда, флагман корнелианского флота, ее каюта

Велия вышла из капсулы в свою каюту через пару часов. Не успели подруги усесться за стол, как на огонек залетела, в буквальном смысле этого слова, Цветик. Цветик была вредной мелкой ехидной феечкой, выполнявшей в клане функции курьера, и поймать ее противникам, в силу мелкости, летучести и вредности было не проще, чем залетевшую в комнату муху. Впрочем, подруги и не пытались. А наоборот, налили и ей, благо лишняя кружка уже стояла на столе. Тоже ашеронского янтарного, которое Тара теперь похоже сделала основным сортом для встречи важных гостей. А потом заперли дверь, и устроили на троих девичник, жалуясь друг другу на женскую судьбу. На что жаловался Аквилий в лице Тары Велинэ была не уверена, но из женской солидарности не спорила.

Сначала Тара в подробностях, которые смогла увидеть и услышать из подсобки, рассказала в лицах как Велинэ отправила Нейла искать саму себя в реальности. Цветик уверенно заявила, что Велинэ — стерва, каких мало. И что она, Цветик, мучается черной завистью, поскольку всегда хотела такой стать! Несколько минут они обсуждали негативную коннотацию слова «стерва» и пришли к выводу, что это все происки мужского сексизма. После чего выпили за стерв.

Продолжившая рассказ Тара собрала целую коллекцию ахов и охов Цветика, а напоследок, когда Нейл даже не поцеловав Велинэ на прощание, развернулся и отправился выполнять требуемое, все трое взвыли и, отсморкавшись, признали, что все мужики — сволочи! Правда, Тара попыталась уточнить, что это не касается тех, кто внутри по сути женщина. На что Цветик возразила, что эти-то — вдвойне сволочи. Мало того что мужики, так еще и не хотят. И тут феечка, чтобы обьяснить свое отношение к подобному положению дел, продемонстрировала потрясающее знание исторического жаргона давно исчезнувшего за ненадобностью морского флота.

Начавшийся спор подруг перешел на личности. Разумеется не самих подруг, а на тех, которые сволочи. Цветик упомянула некоего Аквилия из научного отдела, который, ну, такой миленький мальчик, красавчик, так бы и… — тут она с глубоким вздохом стала делать руками хватательные движения, как будто упражняясь с ручным эспандером — но, ну, никакого внимания на нее не обращает, мерзавец! Тара от такого поворота дела в кои веки задумалась и впала в ступор. Велинэ, выпившая меньше всех, поскольку один кувшин почти единолично уговорила Тара, а второй — куда только лезет — Цветик, вступилась за коллегу, сказав что если он — внутри по сути женщина, то и любовь он может обеспечить только лесбийскую. На что Цветик подлетела к Велине и расцеловала ее, заявив, какая же эльфийка умница, и как это она сама не догадалась! И в самом деле! Лиха беда начало, завтра же надо будет соблазнить Аквилия на лесбийскую, а там посмотрим, что получится!

Если честно, Велине чувствовала себя не совсем в своей тарелке. Сначала так резко оборвавшийся разговор с Нейлом, потом грубый пивной алкоголь в непривычных количествах, а теперь еще и разухабистые откровения подруг. Словом, после того как Цветик, не то незаметив мелких зеленых, прячущихся за стойкой, не то наоборот, отлично их разглядев, со знанием дела продемонстрировала подругам, как на самом деле надо выполнять стриптиз на столе, Велинэ распрощалась, поднялась наверх в свою комнату и вышла из Игры.

Первое, что она заметила, выскользнув из-за двери капсулы, был переносной стол посередине каюты, с тортом, бутылкой игристого вина и двумя бокалами. Вторым было то, что ее постель была занята. Очевидно, Секст пришел сюда практически сразу вернувшись из Игры, трудолюбиво подождал, а потом махнул рукой и завалился спать. Зануда даже не поленился аккуратно снять рубашку и брюки, и повесить их на спинку кресла, прежде чем в одних трусах, носках и майке завалиться в постель, подумала Велия. Впрочем, ее одежду, в спешке брошенную на полу, он тоже аккуратно подобрал и сложил там же. Причем ее он сложил в первую очередь, судя по тому, что его одежда оказалась сверху. Очевидно, он услышал как открылась дверь, а может оставшаяся в волосах корона вицеконсула была настроена разбудить его по возвращении хозяйки, но он тут же открыл глаза, сел, потянулся, и сообщил:

— А вы основательно с Тарой посидели, я уже и поспать успел.

Затем он поднялся, подошел вплотную к Велии, и обняв ее двумя руками, плотно прижал к себе.

— У меня нет кинжала, и спрятать негде, — сообщила очевидное Велия.

— Мне просто нравится тебя к себе прижимать, — ответил он, правая рука, лаская, скользнула между лопатками вверх, в ее волосы, а губы…

Выдохнув после поцелуя, Велия безуспешно попыталась выровнять дыхание или хотя бы встряхнуть головой, а затем решила все-таки возразить:

— Секст, что ты делаешь? Ты же должен искать свою единственную и неповторимую!

— Я нашел тебя, Золушка.

— Как это?

— Ты себя выдала.

— Когда?

— Ты же сама сказала, «та, которую ты по-настоящему любишь, та, которая тебе по-настоящему нужна, это и буду я.» Я подумал, про весь флот, потом про всю директорию с Игрой впридачу, и ответ оказался тривиально очевидным.

— Ты еще там догадался, и потому так быстро и ушел?

— Ну, да, в Игре бы по-настоящему не вышло.

— А если я все-таки не Велинэ?

— Мы оба знаем, что ты Велинэ. И мы оба знаем, что это неважно. Мне нужна Велия Секунда, а это ты.

— А Велинэ теперь побоку?

— Ну, отчего ж? Мы можем вместе еще заходить в Игру иногда. Я, пожалуй, у Тары переселюсь к тебе, у тебя комната лучше.

— И что теперь?

— А ты что, сказку про Золушку забыла? Чем там кончается? Вот оно самое. Как ты там говорила? «Я еще должна выйти замуж, быть хорошей верной женой, родить здоровых детей и вырастить их.» Отличный план. Приступаем?

— Секст, но ведь это же сказка, — устало сказала Велия.

— Ну, и что? Давай попробуем вспомнить как там в сказке! Я тебе подскажу, — сказал Секст и не отпуская одной руки, как древний сказочный принц, делающий предложение, опустился на одно колено и спросил, — Согласна ли ты стать моей женой, Велия Секунда?

Ну, как он может так издеваться над ней? — подумала она, — Он что, не понимает, насколько больно ей делает? Мужики — сволочи, только о себе и думают. Ну, на что ему эта дурацкая игра? Все равно ж, ничем это не кончится. Ничем хорошим. Ему никогда не позволят жениться на ней!!! А ей эта дурацкая церемония «под сказку» на всю жизнь врежется в сердце и будет болеть и кровоточить. Стоп, остановила себя Велия. А откуда вообще взялся вопрос о «жениться»? Ах, да, эта скотина только что в шутку спросила… Шутки шутит. Гад! Неужели ему совсем меня не жалко???

— Это же невозможно. Тебе никто не позволит жениться на безродной эквитке, — ответила она вслух.

— Я тебя не спрашивал возможно это или нет. Что бы ты ответила, если бы это было возможно? Попробуй еще раз! — повелительно возразил Секст и поцеловав кисть ее руки, продолжил, — Согласна ли ты стать моей женой, Велия Секунда?

— Да!

Он, похоже и правда не понимает, как больно мне играть понарошку в его невесту, — подумала Велия, чувствуя, что еще немного, и она разревется как дура. Секст тем временем поднялся, и взяв ее обе руки в свои, прижал их к груди.

— Где я — Гай, там и ты — Гая, — произнес он древнюю формулу, и шепнул, — Теперь твоя очередь.

Что ж, хоть в шутку, хоть понарошку, хоть во сне, но раз уж Секст начал эту глупую игру, можно и помечтать напоследок, решилась Велия и, встряхнув волосами, гордо подняла голову и ответила, словно ныряя в холодную воду:

— Где ты — Гай, там и я — Гая!

— Секьюрити, засвидетельствуйте церемонию и отправьте видео консулу, — повелительно произнес Секст в пространство, не отводя глаз от теперь уже своей жены.

— Будет сделано, сэр, — раздался бесплотный голос.

— Секст! — возмутилась Велия, — Это что, всерьез???

— Игра закончилась. Теперь все всерьез…. моя принцесса.

— Секст! — возмутилась еще более Велия, стукнув его кулачком в грудь, — Твои родители будут смотреть на меня в таком виде!???

— А что такого? — ответил он отойдя на шаг, но все еще держа за руки и окинув ее оценивающим взглядом с ног до головы, — Мне очень нравится. Тем более, не думаешь же ты, что они тебя еще в этом виде не видели? Как думаешь, когда им отправили видео нашей первой встречи? Извини, любимая, издержки положения. Секьюрити, видео нашей первой встречи с миссис вицеконул…? — обратился он в пространство.

— Одну минуту, сэр…. - ответил тот же бесплотный голос, и после паузы отрапортовал, — С трех точек в HHDR, отправлено консулу как только вы уснули, сэр.

Велия открыла рот, но поняла, что лишилась дара речи. Почти. Весьма сильное выражение из лексикона морского флота, совсем недавно услышанное от пьяной Цветика, сорвалось с ее губ само собой.

— Миссис вицеконсул Корнелия Велия Секунда, извольте вести себя прилично, — состроив серьезную рожу заявил Секст.

— В таком виде???

— И то правда, — согласился он, подхватил на руки обнаженную девушку, и уложил ее в постель. Впервые за много дней Велия не пялилась в потолок, мучаясь мыслями о будущем. И вообще, ночь вышла просто сказочная. Вот только торт явно пересластили.

* S13 Люций Корнелий Секст, флагман корнелианского флота, капитанский мостик

Когда утром они вдвоем вышли из каюты Велии, их встретили совершенно непонятные Сексту шушуканье и косые взгляды. Какое им дело, с кем он спит? Или она? Придя на мостик, и заняв свои привычные места, все казалось бы опять встало на свои места. Пока в один момент, по сигналу легата, заместителя Секста, и еще одного центуриона, все не пришло в движение. Пятеро офицеров заблокировали научную станцию, с сидевшей за ней Велией и еще не успевшем уйти с дежурства Аквилием. Другие офицеры тоже переместились по мостику в только им понятном узоре. А сам легат при поддежке центуриона подошли к адмиральскму креслу:

— Сэр, согласно пункту 34 внутреннего устава и в целях безопасности Игры мы вынуждены провести арест присутствующего здесь научного офицера флота Велии Секунды. Соглавно пункту 41-бис, мы будем также вынуждены ограничить ваши полномочия, если вы будете препятствовать этому решению. Сэр, — добавил легат почти извиняющимся тоном, — Вы и сами должны знать о специальных указаниях по поводу вас и жриц Шлосс.

Взбешенный Секст поднялся с кресла с раздувающимися ноздрями:

— Легат, извольте обьясниться! Какие к Шлосс жрицы??? Вы что, пьяны?

— Сэр, во-время известного инцидента на мостике, научный офицер использовала темноэльфийский диалект и боевые приемы жриц Шлосс. Вы и сами должны понимать, что это неприемлемо.

Неизвестно, что в этот момент собирался ответить Секст, поскольку Аквилий бросился на ближайшего, блокирующего научную станцию, офицера с воплем:

— Велине, беги, я прикрою!!!

Прикрыть не удалось, и получивший в зубы щуплый Аквилий отлетел к своему креслу. В этот момент, сидящая с другой стороны рослая и здоровенная офицер связи с истошным воплем «Аквилий!» бросилась к нему, по дороге сбив с ног и отбросив трех из пяти офицеров, блокировавших пост. А затем заботливо склонилась над вообще-то не очень пострадавшим пентейцем. Неизвестно, как бы дальше развивалась ситуация, особенно учитывая, что оставшиеся два офицера, решительно бросившиеся на Велию, тут же отлетели в разные стороны, но в этот момент мостик накрыл рев взбешенного вицеконсула, который похоже еще и усилил его через динамики корабля:

— ВСЕМ СТОЯТЬ!!! ЗАМЕРЕТЬ!!! ИДИОТЫ!!!

Звуковая волна сама по себе была способна нанести ущерб, а повелительности в голосе адмирала хватило бы на то, чтобы сдвинуть горы и испарить пару морей. Так что, все действительно замерли.

— Центурион, — обратился Секст к легату, и все как-то мгновенно поняли, что это означает, — Вы — идиот. Темноэльфийскому и приемам обучил ее я сам. Она не жрица, она — заместитель лидера клана «Плохие парни» Велинэ Анастасиэль. Моего клана. А учитывая, что она одновременно является миссис вицеконсул и моей законной женой, молите небо, чтобы следственная комиссия списала все на ваш идиотизм!

— Нейл? Сэр? — спросил легат, теперь уже центурион.

— Да, Нейл, ну и что?

Вместо ответа легат опустился на одно колено, и прижал кулак ко лбу:

— Я — Грыхм!

Стоявший рядом центурион сделал то же самое:

— Большой Кранч.

— Кабальеро, — раздалось с другой стороны мостика.

— Спок!

— Ромеро!

— Большая Берта!

— Ковбой!

— Малыш!

— Лопух!

Все больше и больше офицеров на мостике становились на одно колено, и прижимая кулак ко лбу называли свое игровое имя. Имя члена клана «Плохие парни».

— Цветик! — буркнула офицер связи, не удосужившаяся встать на колено, а по-прежнему занимающаяся Аквилием, который в свою очередь сделал страдающий вид, чтобы не называть себя.

Секст с изумлением смотрел на мостик, на котором не осталось ни одного человека, которому он не мог бы верить как самому себе. Это уже не были сервы, эквиты и сенаторы. Это был клан. Его клан.

— Грыхм? — грустно спросил он со вздохом, — Я должен был догадаться кому пришла в голову такая замечательная идея. Ладно, следственной комиссии тебе и правда нечего бояться.

— Нейл, мы ж не знали, что это Велинэ! — Попытался оправдаться тот, поднимаясь как и все остальные на ноги, — Сам же знаешь, мы за нее кому угодно глотку перегрызем!

И необязательно в фигуральном смысле, мысленно согласился Секст.

— Велия, ты в порядке? Претензии к легату Грыхму есть?

— В полном, — ответила она, — И какие претензии к своим?

— Ладно, парни, я очень рад, что мы вместе. Мы еще этому миру покажем! А пока, вызовите медиков Аквилию и жертвам Цветика, — последняя фраза вызвала нездоровый смех.

— Грыхм, легат хренов, Шлосс с тобой, принимай мостик, все равно мне тут делать нечего. А нам с миссис вицеконсул найдется чем заняться и без вас, — и, игнорируя радостные одобрительные смешки добавил, — В крайнем случае просто отоспаться. План, как прежде — драпаем от флота Сергиев.

— А может развернемся и наваляем им? — с надеждой спросил уже опять легат Грыхм.

— Парни, игра окончилась. Теперь все всерьез. Драпаем, пока консул не прикажет иное, понятно? — он оглядел мостик. Всем, похоже, было понятно.

— Пошли? — протянул он руку Велии, и они покинули мостик.

— Сэр, — завопил вдогонку второй офицер связи, — Консул на связи.

— Направьте в мою каюту, — бросил через плечо Секст, и пробурчал под нос, — Все равно ничего нового он там не увидит.

* S13 Люций Корнелий Квинт, Корнелия Прайм, Дворец Игры, он же резиденция Консула

Консул Люций Корнелий Квинт довольно откинулся на спинку кресла и посмотрел на своего брата, сидящего в таком же кресле с другой стороны небольшого столика, сервированного вином и фруктами во внутреннем дворике дворца.

— А отлично все сложилось, — начал разговор он.

Сервилий только кивнул головой.

— А девочка-то, просто прелесть, — не то усмехнулся, не то просто улыбнулся Квинт, — Чистая, наивная… и правда поверила, что старик-консул мог забыть проверить ее игровое имя. Сам бы влюбился в такую.

— Ну, Кору бы ты не обманул, — пожал плечами Сервилий.

— А Сексту нужна такая как Кора?

— Нет, не нужна, — согласился Сервилий, — Я даже не уверен, нужна ли она тебе. Впрочем, каждому — свое. Я тебе рассказывал, что в одном из миров Игры Корнелии Прайм есть гордое племя горцев, у которых даже свои национальные виды спорта есть. Они ими очень гордятся. Говорят, ни у кого больше такого нет. Например, бег в гору с чемоданом без ручки.

— Не начинай, все-таки, она моя жена. Ты что думаешь, я сам не вижу, что все вкривь-вкось у нас с ней идет?

— Я думаю, что тебя воспитала Сервилия, и поэтому ты до сих пор не можешь поверить, что женщина может быть не только стервой, но и изрядной сволочью. Особенно, инфантильная женщина, которая никак не может выбраться из игрового информационного чрева и родиться для взрослой жизни в реальности. Впрочем, извини, сорвалось. Все-таки, она и правда твоя жена.

— Вырождается сенаторский класс… — вздохнул Квинт, — Два поколения Корнелиев женились на дочках лучших сенаторских родов. Валерия и Эмилия одна за другой. Эмилия уселась на трон и воюет с кавалерией на беотийских быках. Это не считая того, что возглавила Святую Инквизицию. А Валерия вообще руководит кровавыми жертвоприношениями в пещерах эририйских гор. И против нее собственно и организовала Святую Инквизицию ее невестка Эмилия! Дурдом. Хоть кукол им на день рождения дари. Впрочем, они и сами себе кукол нашли по самое не хочу.

— Ты и сам говорил, что свежая кровь нужна.

— Ну, свежую кровь мы получили. Хороша, девочка, хороша! Повезло малышу. Если честно, я так счастлив за него.

Сервилий понимающе и одобрительно поглядел на брата, и спросил:

— А как ты сделал, что весь клан Секста с ним в реальности оказался?

Минуту Квинт не знал, что ответить. А потом, неожиданно для него самого, откуда-то из глубин его памяти, вдруг стали выплывать подробности как он тщательно отбирал кандидатов, следил, чтобы ни один из них не попал в «привиллегированные» классы, а потом попали на флагман сына, желательно в офицерских чинах…

— Сервилий, я уже чуть сам не забыл, как все это сделал! Какой я умный, оказывается! Самому завидно. А с другой стороны, а чего ты ожидал?

— Просто рад, что ты все так хорошо устроил.

— Ну, да, придет время Сексту становиться консулом, ему потребуются свои люди. Это главная проблема при смене власти, даже от отца к сыну. Новый правитель не может работать с командой прежнего, ему нужна своя команда. А где ее взять? Вот я и подумал, куда уж лучше, у него уже есть команда. К тому же, ведь, эквитов тоже жуткий недобор, а тут большая группа готовых за Секстом хоть к Плутону в задницу отправиться. Эти, наверняка, готовы добровольно «опуститься в низшие классы», из сервов в эквиты, да еще и будут безусловно преданы будущему новому консулу. И вообще, сработавшаяся с ним команда, куда уж лучше? Клан будущих эквитов, на которых он сможет опереться.

— Ну, ты не ерничай по поводу «низших классов», — фыкнул Сервилий, — Тоже мне, низкорожденный нашелся!

— Ну, да, в революцию проще было переименовать верх и низ. Быдло и не то сожрало бы… Тем более, не так плохо и вышло. Тогда ж как было? Все стремились «вверх», в результате чем выше, тем было хуже. «Гонка красной королевы.» Средний класс надрывался, чтобы просто остаться на месте, из-за конкуренции снизу, в то время как в самом низу полные бездельники сидели на пособиях и вообще ничего не делали. По сути самым лучшим создавали невыносимые условия для жизни. Наказывали лучших и поощряли худших. Конкуренция и эволюция, они, конечно, нужны, но в меру. Что не убивает и не калечит, делает нас сильнее, но то, что получилось, уже калечило. Вот эта девочка, Велия… В старые времена получила бы образование под кабальный кредит, перла бы к воображаемым вершинам, так и не смогла бы наладить личную жизнь, и вылетела бы из генного пула, не оставив детей, которым могла бы передать свою личность, лишив человечество куда большего, чем фиктивные ценности, которые пришлось бы ей вдолбить в голову, чтобы она не устраивала революции, — Квинт вздохнул, — Такая ведь может. А теперь? Все стремятся в новый «верх», в биомассу, поэтому у руля остаются только настоящие люди, готовые отказаться от фиктивной избранности за право делать настоящее дело. У нас же средний класс эквиты, просто как из древних легенд. Верят в справедливость, служат обществу. Да и низший класс — сервы, очень даже заинтересованы честно и хорошо работать. А остальные продолжают выполнять роль потребительской биомассы, как и раньше, только не развращаяя настоящих людей. Плохо, что ли?

— В целом, неплохо, — согласился Сервилий, — Может так и на Кору с бабушкой надо смотреть? Ну, стремятся они в биомассу…

Квинт вздохнул.

— Ладно, пора юниора с решениями Совета Двадцати Шести ознакомить. Пусть принимается за ум! Пойду из спальни с ним поговорю, надоело уже сидя погружаться.

* S13 Алексель

Я отделился от консула Корнелия Квинта, когда тот отправился говорить с сыном. Ну, да, а вы думали? Нет, я его ни разу не брал под контроль, как и было задумано, хватало только наведенных эмоций, мыслей, или, как в случае с кланом «Плохих Парней», воспоминаний. Вообще-то, молодец мужик, в целом он мне понравился. Все на лету схватывал, а уж в решительности и твердости в исполнении решений, которые он считает своими, с ним мало кто мог сравниться. Надо будет сделать ему какой-нибудь подарок на прощанье. В дополнение к спасению его рода и директории.

В принципе, он был прав. Сенаторские рода олигархии вырождались. Сенаторы превращались в скучающих бездельников, которые, как уже успешно показала история Табулы Раса, стремились превратиться в используемую пользовательскую биомассу. Ну, что ж. Похоже нам удалось ввести два новых типовых случая вертикальной мобильности, которых так не хватало этому обществу. Клан будущего консула пополняющий ряды эквитов, и эквитка-золушка, становящаяся не просто сенатором, а миссис консул.

Вообще-то, меня даже в чем-то заворожил этот странный, недобрый, очень недобрый, но в чем-то очень умный порядок, который спаял вместе эту странную цивилизацию. Не уверен, что я мог бы его принять, но не мог и отказать ему в своеобразной, хоть и бездушной эффективности.

К слову, если бы не Квинт, вряд ли мне удалось бы срежиссировать эту сказку так качественно. Ну, да, старый добрый сюжет «Золушки», только переложенный на другой материал. Ну, да, да, в сказке Золушка и принц сначала женились, а только потом детей заводили. Что поделать, о, времена, о нравы! Собственно, я еще тогда на мостике, сразу после Сергии 22 их контроль миссии друг на друга замкнул. Можно было бы и обычной, смертной любовью обойтись, но так надежнее. А в первую же ночь после этого, когда они оказались вместе, все активировалось. И не только контроль миссии. Женский организм вообще очень восприимчив к духовной составляющей, особенно в мирах сделанных по сказочному или техномагическому проекту, как S13.

В общем, сказка о Золушке вышла сильно модернизированная, но это ж все детали. И получилось же! Хотя я никогда и не пробовал себя до этого в режиссуре. Ну, да, профессор где-то уже посередине заявил, что у него от сахара скулы сводит, и демонстративно исчез, но на грани ощущений по-прежнему оставались навостренные серые ушки, внимательно следящие за развитием сюжета. Я даже не выдержал, и пересластил молодоженам торт, чтобы слегка сьязвить в адрес профессора. Не знаю, оценил ли он…

«Да, оценили мы, оценили… хвастун, ты этакий,» — раздался в сознании голос профессора.

«Оценили? Во множественном числе? Это с кем? Миха тут со мной был, а Але с Гитой вроде не положено было подсматривать.»

«А ты думаешь, чего я исчез? Меня Афра уже к середине твоей сказки в постель затащила, откуда мы все остальное и наблюдали.»

«Вы мне льстите, профессор… а как же другие потоки сознания?»

«Ты будешь удивлен, сколько наших потоков сознания в обнимку следили за развитием сюжета. Ладно, ладно, не задавайся. Хорошо сделал. Хоть и слащаво. И про торт тоже заметил.»

Надо же, мелочь, а приятно, подумал я.

«Дык, сказка же, профессор…»

«Да, понимаю… К слову, может с добавленной тобой вертикальной мобильностью, и контакт не очень-то нужен?»

«Не, все равно нужен. Я же не случайно ее добавлял. Без нее они бы контакт вообще не пережили бы. А учитывая, что именно агенты изменений окажутся ответственными за контакт, шансы резко улучшаются.»

«Ну, ладно, улучшаются, так улучшаются. Девочка и правда замечательная. А уж как ты развернул мальчика от полного засранца до ответственного лидера — это вообще профессионально сделано. Молодец!»

«Вообще-то, это она его развернула. Я только в сторонке постоял, чтобы неожиданностей не было.»

«Тем более хорошо. И вообще, прекрати скромничать, пользуйся пока я добрый. А то ведь могу начать перечислять, где ты напортачил.»

Да, и правда, это ж профессор, подумал я, удивительно, что он не начал с того, где я напортачил. Видимо они с Афрой не только смотрели мою сказку все это время, раз у него не хватило ни сил, ни настроения именно с этого и начать. До меня донесся его довольный смешок.

«Ладно, теперь до контакта нам тут делать нечего.»

Кому нечего, а кому и есть чего, подумал я. Надо бы все-таки отблагодарить Квинта, вот только как? Может и правда подправить тело Коры, чтобы была молодая, красивая…

Я потянулся к эквитскому саркофагу в спальне консула. Королева Кора Первая, на белом жеребце в легких латах, руководила отражением атаки беотийской кавалерии на бешеных быках. Белый с золотом флаг гордо реял над холмом, с которого она руководила боем. Два ее фаворита-любовника — а зря она что ли то заклинание для платья добывала? — командовали кавалеристскими флангами, беря беотийцев в клещи. Один из них, герцог Альба, из рода Альварес де Толедо, глава Священной Инквизиции, на белоснежном коне вел атаку конников на незащищенный фланг беотийцев. Нет, бык, конечно, может очень быстро развернуться, но даже у него рога только с одной стороны, усмехнулась Кора, подумав о муже. Так что как беотиский бык ни повернулся бы, у него либо один бок, либо другой, обязательно будет подставлен длинным лузитанским копьям, если не инквизиторов, то основного войска. А справа, на черном жеребце восседал герцог Нахера из дома де Лара, ведущий в бой регулярную конницу королевства…

Так, понял я, Коре совершенное тело в реальности явно не нужно. А «чудеса надо беречь, молодой человек», как говорил волшебник из старого советского фильма. Так что, дай Бог ей здоровья и длинной жизни, конечно, но Квинту нужно что-то другое в подарок. Стоп! — подумал я, — Невольно данные обещания лучше сразу выполнять. Так, улучшим функционирование ее внутренних органов, уберем пару наклевывающихся болячек. Вроде нормально. Пусть поживет подольше, лишь бы не стала это время использовать как бабушка Секста, подумал я. Но подарок Квинту все равно нужен, и явно какой-то другой…

Постой, сообразил я… А ведь я далеко не всех членов клана «Плохие Парни» сумел засунуть на флагман флота. Осталась еще одна подружка Велинэ. Так-так… подправим чуть-чуть здесь, и вот здесь, и еще немного… а теперь, запланируем счастливую случайность. Ну, или уж какую они сами из нее сделают. Все. Подарок готов. А уж готов ли Квинт его принять — это его проблема.

* S13 Люций Корнелий Секст и Корнелия Велия Секунда, флагман корнелианского флота, адмиральская каюта.

На этот раз консул не стал ограничивать себя старомодным плоским экраном, а спроецировал свое изображение в трех измерениях.

— Здравствуй, дочка! — обратился он первым делом к Велии, — Поздравляю, и очень рад тебе. Добро пожаловать в семью.

Велия зарделась не зная, что ответить, а Квинт продолжил:

— Здравствуй, сын! Поздравляю! Ты и сам не понимаешь как тебе повезло.

— Понимаю, — буркнул Секст.

— Ну, со временем точно поймешь. В любом случае, ты теперь понимаешь, какое безобразие ты устроил с этой Сергией 22?

— И это тоже понимаю, — кивнул Секст, — Да и Велия мне тоже популярно обьяснила. Отец, я ж понятия не имел, что это настоящая реальность!

— Ну, ладно, ладно, проехали. Я тут чтобы сообщить тебе о переговорах и как мы из этого будем выкручиваться.

— Много потребовали?

— Сначала много, — ответил Квинт, — Корнелию 17, представляешь?

— Да, что они, охренели?! Корнелия 17 — это полноценный промышленный мир, а Сергия 22… не случайно они именно туда опасный корабль сбагрили. На случай, если бабахнет — не жалко! У меня даже документальные свидетельства есть, подтверждающие, что большинство членов правящего дома Сергиев даже не подозревали о существованиии этого мира до последнего момента!

— Не кипятись, сын. Во-первых, все эти доказательства не помогли бы. Сам знаешь, в таких случаях противника первым делом демонизируют, после чего любые доказательства уже не имеют значения. Ты у них уже был полноценным исчадием ада, которое можно только уничтожить. Естветственно, обьединенным силами Добра и Света и уже не помню, чего-то еще с большой буквы. Но! Во-вторых, они подумали, и не стали настаивать на таких требованиях.

— Это с чего вдруг? Ни в жизнь не поверю, что у Сергиев и их союзников совесть проснулась.

— При чем тут совесть, сын? Не смеши. Лучше сам подумай. Вот был корабль и его капитан, летающий меж звезд быстрее нас безо всяких двигателей. А потом его не стало. Что должен сделать дальновидный правитель?

— Найти родину этого капитана и корабля. И договориться с ними.

— Вот именно. Вот только, что сделает правитель, который боится, что двадцать пять других правителей могут его опередить, а один почти наверняка опередил?

— Созвать совет, и послать обьединенную экспедицию под коллективным контролем.

— Вот видишь, ты просто вслепую читаешь реальные события. Именно так. А проблемы с организацией такой экспедиции видишь?

— Ну-у… флот явно должен либо консул, либо вицеконсул возглавлять. Дело-то серьезное. Но и рискованное, кто их знает, этих летающих между звезд? Прибьют и даже не заметят. Так что ни один консул на такое не решится. Пригрелись они все, рисковать жизнью не захотят. И своего наследника вряд ли отпустят. Правильно?

— Почти. Насчет двадцати пяти консулов и вицеконсулов ты абсолютно прав. А вот насчет двадцать шестого… Знаешь, я бы и сам с удовольствием решился. Но так уж вышло, что если это сделаешь ты, то это будет идеальный способ списать все твои грехи. А вдобавок, подумай какие преимущества это даст роду Корнелиев, если именно ты установишь этот контакт. Считай это расплатой за содеянное.

Секст взглянул на Велию. Та прижалась к нему, потерлась щекой, и погладила его плечо, словно говоря «Я тобой так горжусь! Делай как должно, я с тобой!»

— Я готов, — просто ответил Секст, — Если честно, я знал, что они трусы, но все равно не могу поверить, что они не передрались за такую возможность.

— Не только не передрались, но и дружно назначили тебя крайним на эту миссию, — улыбнулся Квинт, — Да еще и сняли с тебя все обвинения, если ты в нее отправишься. Впрочем, неважно. Короче, флот Сергиев оповещен. Они за вами идут только чтобы быть в зоне видимости и иметь возможность получить приказы. Они теперь тоже подчинены тебе. Иди на встречу, прикажи следовать за собой, что они, впрочем, и так делают, и вперед. Вместе отправляетесь туда, где был перехвачен чужой корабль, и ищете их другие корабли или системы.

— Хорошо, отец, будет исполнено.

— Секст…

— Да, отец?

— Есть еще один момент…

— Я слушаю.

— Велия, девочка, ты не хотела бы отправиться на Корнелию Прайм, или хотя бы Корнелию Пять, пока твой супруг отправится рисковать своей жизнью и совершать во имя тебя подвиги?

— С чего это? — удивилась Велия.

— Девочка, ты понимаешь, что ты сейчас № 1 охраняемый объект в директории? Не я, не Секст, а ты. Самое ценное всего мира Корнелиев. Понимаешь?

— Нет, а почему? — удивилась Велия.

— И правда, почему? Нет, я полностью согласен и поддерживаю, но все равно, с чего бы это? — удивился Секст, уставившись на отца.

— Ты, что, ему так ничего еще и не сказала? — перевел взгляд на Велию Квинт.

— Ах, вы об этом… — вздохнула Велия.

— О чем? — уставился на жену вицеконсул.

— Секст, милый, ну как я бы тебе это раньше сказала бы, если я не верила, что ты женишься на мне?

— Чего сказала?

— У меня уже на три лишних недели задержка месячных. Похоже, что ты сразу после Сергии мне наследника сделал.

Секст потрясенно умолк, глядя на жену. Квинт с улыбкой деликатно хранил молчание. Ну, а Велия пыталась стать максимально незаметной, что впрочем у нее не очень получалось под внимательными взглядами мужа и тестя.

Секст перевел взгляд на отца. Велия тоже.

— Девочка, — усмехнулся консул, — Как глава рода я отвечаю за здоровье всех членов семьи, так что как только ты произнесла те слова, мне стали доступны данные твоей капсулы. А капсула о хозяине, или хозяйке, о-очень многое вынуждена знать. В том числе и то, что у меня скоро будет внук.

— Велия, любимая, — прервал молчание Секст, постаравшись нежно и робко, как какую-то хрупкую фарфоровую вазу, обнять жену, — Вообще-то отец прав, может тебе и правда на Корнелию Прайм?

— И не надейся! — Велия зло и упрямо посмотрела на мужа, — Где ты — Гай, там и я — Гая!

* S13 Люций Корнелий Квинт, Корнелия Прайм, Дворец Игры, он же резиденция Консула

Выйдя из разговора с сыном и невесткой, Квинт с наслаждением потянулся на кровати. Жизнь хороша, подумал он. Может навестить Кору, рассказать о делах с детьми? Квинт поглядел на еще держащие форму брюки, и покачал головой. Не-е, на фиг, чем опять брюки в стирку кидать, лучше потом ей как-нибудь расскажу. И вообще, если ей интересно — сама придет.

К слову, брюки в порядке, а рубашку стоит и сменить, подумал он, и дал сигнал принести свежую. Через пару минут в комнату вошла служанка с рубашкой. Та самая служанка, с длинными до ушей ногами, великолепной фигурой, умопомрачительной грудью… Квинт скинул старую рубашку и стал натягивать новую. Девушка подошла к нему, и стала помогать застегивать пуговицы на груди. Квинт положил свою руку поверх ее:

— Как тебя зовут, красавица?

Девушка смахнула в сторону непослушную прядь темных волос и подняла на него свои яркие голубые глаза, с дерзской улыбкой глядящие на консула.

— Сервилия, сэр.

— Сервилия… какое прекрасное имя, — только и смог ответить Квинт.

Глава 7. Маска, я тебя знаю: Падший ангел

* S13 Капитан Курт фон Майер, начальник безопасности линкора Роттенур

— Капитан фон Майер, к капитану на наблюдательный мостик! — донеслось до Курта из значка-удостоверения на форме.

— Иду, — кратко ответил он, коснувшись коммуникатора, и развернувшись на 180 градусов пошел на наблюдательную палубу, одно из немногих помещений корабля, которое не прослушивалось корабельным компьютером.

«Фон Майер, ну, да», — усмехнувшись подумал он, — «У этих эльфийских жополизов куда ни плюнь — фон, того гляди фон Бауэры появятся.»

Все воспитание Курта противилось этому издевательству над древними традициями его народа, и поэтому он с насмешкой наблюдал как потомки конюхов и сапожников примеряют на себя благородную приставку «фон», да и к своей, полученной вместе со званием, относился мягко говоря скептически. И тому были причины. Давным давно, много поколений назад, еще на исторической родине человечества, барон фон Келлер, настоящий барон и «фон», без дураков, возвращаясь с охоты заглянул в коровник за крынкой молока, и молодая, симпатичная, недавно вышедшая замуж фрау Майер, с радостью одарила молодого барона и хозяина поместья всем, чем могла. Да так, что тот на пару месяцев очень основательно пристрастился к «охоте», так что даже олени в лесу, похоже, вздохнули спокойно.

Герр Майер не стал поднимать шума и принял первенца как родного, тем более, что благосклонность барона и денежные подачки сильно облегчали жизнь крестьянской семьи. А себе наследников герр Майер успел настрогать уже после того, как интерес господина к его жене иссяк, так что никто был не в обиде, и все знали свое место. А как мальчик подрос, барон вообще забрал бастарда к себе в замок, и больше родители его и не видели, кроме как по большим праздникам или, когда тот случайно проезжал через деревню. Семья тем не менее продолжала ощущать благосклонность владельца феода, которая немало способствовала их процветанию.

Такая вот, вполне обычная по тем временами история, если бы мальчик не оказался толковым и верным слугой и благодарным сыном. Первое позволило ему остаться при бароне, занимая место его доверенного человека, а второе связало две семьи — господ баронов фон Келлеров и слуг Майеров. И когда пришли новые времена, поддержка баронов помогла Майерам создать маленькую молочную, а потом и продуктовую империю, приносящую немало денег, причем не только им, но и их благодетелям.

Так и жили две семьи бок о бок к взаимному удовольствию и выгоде, родовые влятельные аристократы фон Келлеры и денежные мешки Майеры, периодически обновляя свое родство и опутываясь все большим и большим количеством объединяющих их связей. И фон Келлеры знали, что Майеры — верные слуги, которые никогда не предадут. А Майеры твердо знали, что бароны фон Келлеры — небожители, аристократы, особая раса, которой они, Майеры, негласно приходятся младшими братьями по крови. Нет, им никогда не стать «фонами» или баронами, да они и не хотят этого. Быть бастардами настоящих баронов — это несравеннно выше, чем быть липовым «фоном». Зачем им это, если одно это родство поднимает их несравненно выше над нищим сбродом вокруг. Так что, можете представить, как отнесся к получению приставки «фон» в придачу к званию офицера Курт Майер, наследник этой самой семьи Майеров. Ну, не считал он ровней себе всех этих свеженастроганных фон Шеферов, фон Фурманов и фон Найтменов. Быдло, оно быдло и есть, до Майеров — младшей ветви самих фон Келлеров — им как пешком до Луны.

До наблюдательного мостика было недалеко, и вскоре Курт вошел в помещение на сотню квадратных метров под прозрачным куполом, открывающим вид на черную бездну с холодными немигающими светящимися точками звезд вокруг. Капитан линкора, барон Вальтер фон Келлер, задумавшись в ожидании своего шефа безопаности, стоял у прозрачной стены и смотрел в пространство. Ну, да, фон Келлер. Семейные связи никуда не делись, и Курт невольно залюбовался подтянутой изящной фигурой барона в щеголеватой черной форме капитэна-цур-зи. Роттенур был линкором Вейстляндии, второго крупнейшего члена конфедерации, что позволило сохранить некоторые исторические названия и термины, хотя по сути система званий была уже давно унифицирована.

А барон хорош, подумал Курт, вытягиваясь во фрунт перед командиром и господином. Через два поколения прабабка-эльфийка все равно чувствуется, какое изящество, благородство, белоснежная кожа и четко очерченное аристократично удлинненное лицо. Вообще-то Курт тихо ненавидел эльфов, но не когда это касалось рода фон Келлеров, а прабабку нынешнего барона в семье Майеров чуть ли не боготворили. Мало того, что она помогла именно роду фон Келлеров стать одним из критических связующих звеньев при обьединении Рубреи с Вейстляндией, и тем самым обеспечив роду несравнимое влияние и в новообразованной Конфедерации, и в самой Вейстляндии, так еще и продовольственная империя Майеров именно благодаря ей неслабо поднялась и выросла на распространении в Рубрею. И в правнуке по-прежнему чувствуются благородные черты прародительницы, так гармонично слившиеся с древнми родовыми чертами фон Келлеров, продолжал размышлять Курт. Все-таки, барон — настоящий аристократ, просто дрожь берет, мурашки по коже, а эти длинные тонкие кисти рук, такие изящные и такие сильные…

— Чем порадуете, Курт? — обратился к нему фон Келлер не оборачиваясь.

— Все идет по плану, капитэн, ждем лишь вашего приказа.

— Ну-ну, не льстите мне, Курт, вы отлично знаете, что я могу тут приказывать людям, но то, куда полетит этот и все остальные корабли флотилии между звезд, решается двумя милыми леди на флагмане. И не только решается.

— Эльфийские кобылы, — ругнулся в сторону безопасник.

— Не надо, Курт, право не надо. Да, баронесса может немного широковата в кости, но таких оценок явно не заслужила. Равно как и Ее Высочество. Да, леди достаточно добры, чтобы тащить всю флотилию от звезды к звезде вместе со всеми кораблями поддержки, будем им благодарны.

— Я понимаю, капитэн, но вы ж знаете, не люблю я эту нелюдь…

— Может Вы и мою прабабку не одобряете?

— Что Вы, капитэн, как можно? — смутился Майер, — Баронесса Аннастэзия была святая! И вообще, она ведь фон Келлер.

— Вот как? — бесстрастно поглядел на него барон, — Тем более, тем более. Кто знает, может одна из них тоже станет фон Келлер. Как думаете, повредила бы роду связь с императорской фамилией Рубреи?

— Простите, капитэн, — извинился Майер, подтянувшись, — Я не знал, что такая возможность рассматривается.

— Вот именно, не знали. Поэтому, Курт, ведите себя почтительнее, когда говорите об высокородных особах. Вернемся к делу, что с поддержкой.

— Все хорошо, капитэн. Рядовой состав пойдет за офицерами. Две трети офицеров пойдут за вами не раздумывая, по крайней мере без противоположных приказов свыше, остальные вряд ли будут возражать. Упертых эльфийских холуев на Роттенуре вообще нет, на Люсиэли, по данным полковника, очень немного. Единственная темная лошадка там — их шеф безопасности корабля. Вообще-то он наш, с одной из наших первых планет, но не очень понятный. Психологи не советовали к нему напрямую соваться. Полковник за ним приглядывает. В остальном, мы можем выступить хоть завтра.

— Хорошо, Курт, хорошо, — кивнул головой барон, — Что ж, теперь пришла пора пояснить вам наш план. Ведь получить контроль над этим кораблем или даже всей флотилией еще ничего не значит, если не можешь его использовать.

Он развернул в воздухе светящуюся трехмерную карту маршрута экспедиции, и увеличил фрагмент, где корабли должны были покинуть границу конфедерации, где-то как раз между Вейстляндией и Рубреей. Увеличил еще, а потом ткнул пальцем не невзрачную планетную систему на самом краю Вейстляндии и освоенного пространства.

— Вам знакома эта планета, Курт?

— В меру, капитэн, — сознался тот, — Небольшая пограничная система, называется Фенека, ничего особенного.

— Ну, «особенность» — дело наживное, Курт. Это один из независимых миров, не принадлежащих ни Вейстляндии, ни Рубрее. В конфедерации, конечно, а куда им деться, но независимый, не входящий ни туда, ни туда. При этом Фенека не раз, и не два, показывавала свой норов. Как вы думаете, что произойдет если рубрейский линкор ударит по их городам?

— Думаю, от них даже мокрого места не останется. Хорошо, если планета уцелеет.

— Разумеется. Я спрашиваю, что произойдет политически? В первую очередь в Вейстляндии?

— Бундестаг утрется, они без рубрейского транспорта никому не нужны, а правительства отдельных миров взвоют как ведьмы на похоронах гоблина, простите за выражение.

— Вы даже не представляете, как взвоют, Курт. Мы над этим долго и основательно работали, чтобы взвыли. Но что потом?

— Да, ничего, капитэн. Утрутся и умолкнут. Без рубрейского транспорта нет межмирового правительства, не только Конфедерации, но и нашего, федерального Вейстляндского. Нелюди, мрази этакие, все давно просчитали. У миров просто выбора не будет.

— Запомните, Курт, выбор есть всегда.

— Но как же… — безопасник удивленно перевел глаза на барона, — Капитэн, неужели???

— Вот именно, Курт, вот именно, может межмировое правительство и не нужно? Наш род входит в число самых влиятельных семей практически всех планет Вейстляндии и большинства независимых. Ну, посидим без межзвездных перелетов, в изоляции, зато никто не будет диктовать как нам жить. А если все хорошо, то и не совсем без межзвездных перелетов. Как вы думаете, если мы получим эту флотилию, и Ее Высочество будет ко мне благосклонна, думаете она откажет мне в небольшой услуге? Как вы знаете на примере моей прабабки, эльфы чрезвычайно лояльны к своей семье. А учитывая срок жизни эльфов, наш род еще долго будет иметь доступ к межзвездным перелетам. И только наш род.

— А рубрейцы?

— Они никогда не используют силу против одиноких изолированных миров. Думаете, почему нам придется сделать это самим? А кроме того наши аналитики утверждают, что их социальная система должна деградировать и развалиться в течении нескольких десятков лет. Вы же сами про эти отчеты знаете? Как может быть стабильным этот искуственный социальный рай, который они устроили для своих людей? Они вот-вот должны начать грызться за ресурсы и власть на своих планетах. А когда рубрейские люди, не эльфы, а обычные люди тоже окажутся на изолированных мирах, а эльфы станут бездомными космическими бродягами, то может именно наш род еще поработает собирателем их миров. И тогда родство с нынешним императорским домом Рубреи может тоже оказаться нелишним. Вот так вот, Курт, вот так вот. Вопросы?

— Идея понятна, но хотелось бы поконкретнее, господин барон, — задумавшись Майер даже сбился на привычное обращение.

— Что ж, слушайте Курт, — кивнул барон, — Итак, конкретнее. Сегодня на Фенеке начнется давно подготовленный бунт быдла, который на планетах нашего сектора будет представлен как анти-рубрейская революция. Наша флотилия — ближайшая к месту событий, да еще и возглавляемая Ее Высочеством, являющейся полноправной представительницей императорского дома. Что практически гарантирует, что нас пошлют туда для переговоров. Точнее, наши люди в штабе это гарантируют. Вы пока следите за логикой?

— Так точно, капитэн. Извините, а как они перешлют приказ? Мы ведь в межзвездном переходе, связь не работает.

— Вы забыли о «золотом» канале, который так любезно поддерживает баронесса. По нему много не передашь, но в данном случае это даже хорошо. Очень хорошо, — ответил барон. «Золотой» канал был биологической связью. Чем-то вроде телепатии, между настроенными друг на друга людьми, которую могли поддерживать между собой эльфы на любом расстоянии, и который и правда использовался для сверхсрочных сообщений на корабли, затерянные в межзвездном переходе, а потому неспособные связаться с планетами иным образом.

— Прибыв к Фенеке, — продолжил барон, — я обьявляю чрезвычайное положение на Роттенуре и выключаю все каналы связи с внешним миром. Вам, Курт, кстати, придется проследить, чтобы ни звука не просачивалось между Роттенуром и Люсиэлью. На Роттенуре я обьявляю, что нас прислали с карательной экспедицией, чтобы уничтожать города Фенеки из космоса, и что как честный офицер, я отказался выполнить преступный приказ и все такое прочее. Сами знаете, нашим воякам еще в училище мозги проели, почему именно так и надо поступать, так что поддержат. Для пущей убедительности скажем, что Ее Высочество и капитэна Люсиэли взяли под стражу, поскольку те, тоже отказались выполнять такой приказ. Сами понимаете, Курт, нам Ее Высочество с баронессой подставлять не с руки, им еще за нашу сторону играть, хоть они об этом еще и не подозревают. Тем более, они придадут нашим действиям еще больше легитимности. Я как бы не просто выступаю против преступного приказа, а еще и следую примеру адмирала. Итак, Роттенур изолирован от мира и уверен, что Люсиэль собирается бомбить гражданское население. Одновременно, среди экипажа Люсиэли начинается мятеж против «преступных приказов», который вы, Курт, так долго готовили. Затем я связываюсь с Ее Величеством, обвиняю ее в планировании геноцида, и требую прибытия на Роттенур с баронессой в качестве моих почетных гостей, плюс передача мне командования всей флотилией.

— Но ведь она не собирается никого бомбить, — удивился Майер.

— Разумеется, не собирается, Курт, но мы сделаем так, чтобы об этом разговоре знали все на Люсиэли. После чего, если полковник не врет, на Люсиэли будет бунт и ей просто ничего другого не останется делать, как бежать к мятежному, но такому благородному капитэну Роттенура, который тоже поверил в существование преступного приказа, но даже несмотря на это, готов защитить ее от возмущенной команды.

— А кто будет стрелять по городам внизу, господин барон?

— Как кто, Курт? Конечно же артиллеристы Люсиэли, как только Ее Высочество передаст мне всю полноту власти над флотилией, но до того как это будет уже нельзя списать на выполнение предыдущих приказов. Артиллеристы Люсиэли, которые тут же пойдут под трибунал, а еще лучше, будут уничожены при сопротивлении, и больше ничего рассказать не смогут.

— А если они откажутся, господин барон? Вы не подумайте, но вы справедливо заметили, что им еще в училищах мозги проели никогда ничего подобного не делать.

— Люди контекстные существа, Курт. Подготовим фиктивное выступление от имени императора, что мол, в городах этих сепаратисты, которые вот-вот уничтожат их дорогую Конфедерацию, и того гляди наберут силы и начнут убивать всех лояльных Конфедерации на планете. Так что, они не города будут расстреливать, а спасать мирное население планеты от ужасных ужасных сепаратистов. Ну, а если все-таки не выйдет, то, группа наших офицеров здесь, на Роттенуре, запрется на артиллерийской палубе, переведенной в автономный боевой режим, и будет готова расстрелять нужные города Фенеки по приказу. Но это только на крайний случай, если не удастся подставить команду Люсиэли. Обьявим, что эта группа офицеров на Роттенуре решила быть «верной присяге» и «выполнять приказы», а если их помощь не потребутся, то примем их с распростертыми обьятиями как «осознавших ошибки».

— А если все-таки придется воспользоваться ими? Уничтожение городов — это ж военное преступление без срока давности. Если это случится, то их точно будут искать.

— Ну, что ж, Курт, вы и сами должны понимать. Здесь есть два выхода. Можно, ликвидировать их сразу после этого, и обьявить, что тем самым остановили их и спасли еще много гражданского населения внизу. Конечно, автономный боевой режим артиллерийских палуб не дает возможность попасть туда без отмены этого режима, ну, да, что-нибудь придумаем. В крайнем случае пошлем тяжелых космопехов, пробьются через обшивку и технические люки. Либо можно найти способ свалить стрельбу по городам на команду Люсиэли. Это предпочтительный вариант, поскольку команда Люсиэли менее лояльна нам, так что ее стоило бы как следует подчистить. Хотя с теми, кто на самом деле стрелял даже в этом случае… Курт, вы — верный слуга и отлично понимаете, что такие ходячие свидетели роду совсем не нужны. Вы понимаете?

— Так точно, господин барон, понимаю, — откликнулся Майер.

— Прекрасно, если мы выберем этот вариант, это будет вашей головной болью. А сейчас я бы хотел выслушать ваши соображения насчет того, кто же будет на артиллерийских палубах.

— Система ведения огня очень хорошо автоматизирована, господин барон, так что много людей не надо. Я так понимаю, неизбежно нужны два офицера, один высший, чтобы перевести палубы в автономный боевой режим. Это снаружи не сделаешь, а даже если и можно было бы, следы оставлять глупо. Ну, и нужен хотя бы один опытный артиллерист для расчета. Всех троих надо выбирать из тех, кого не жалко. Думаю, так.

— Логично, Курт, логично. Так, офицеров я вам дам, есть нужные люди. Из высших, пожалуй, Дитера, он последнее время слишком самостоятельным стал, вторым… что вы думаете об Артуро?

— Флорес? Безусловно верный нам человек, ненавидит эльфов, но чересчур идеалистичный, господин барон. Вмешивать его в такое рискованно. С такими, как он, никогда не знаешь, когда не совпадешь с его идеалами. Избавляться от него может и придется, но лучше тогда из него мученика сделать, разыграть, будто его рубрейцы убили. От таких, как он, мертвых пользы куда больше чем от живых. Так что имя марать не стоит, пригодится. Да и рановато, пригодится еще.

— Н-да? Я именно поэтому его и предлагал. Впрочем, хорошо, Курт, не подходит, так не подходит. Ваши предложения?

— Командира группы связи Сташефского, господин барон. Эльфов ненавидит, крови не стесняется, тормозов практически нет, лжет как дышит. Если бы на моем месте был безопасник из Рубреи, он давно бы уже под арестом сидел. Опасный для дела человек, по глупости может многое завалить. Так что, если придется распрощаться, то скорее польза, чем убыток.

— Прекрасно, Курт, просто замечательно. Так и поступите. Теперь последний вопрос, а где бы в эту тройку найти хорошего артиллериста для бомбардировки городов?

— Есть одна мысль, господин барон. Мичман Бугофф. Опытный артиллерист-универсал. На Люсиэли драку в баре затеял, его к нам сослали. Через два дня прибудет. Должен быть зол на весь мир, и особенно на командование Люсиэли. Одинок, гол как сокол, часто играет в карты и проигрывает, из-за этого в деньгах всегда нуждается. Хорошая кандидатура. Разрешите попытаться завербовать. У нас на Роттенуре его старый приятель служит. Пусть попробует поговорить с ним по душам. Если получится, перейдем к вербовке.

— Неплохо, Курт, неплохо. Вербовку разрешаю, да и с этим его старым приятелем неплохо вышло. Что ж, выполняйте! — барон кивнул головой, отпуская Майера с мостика.

— Капитэн, — безопасник козырнул своему покровителю, развернулся и вышел из помещения.

* S13 Капитан Курт фон Майер, начальник безопасности линкора Роттенур, два дня позже

Да уж, кто мог ожидать? С вербовкой Бугоффа вышло все наперекосяк, признался себе Курт, сидя в своем кабинете. Сначала его застали совсем не там, где ожидали. Правда, тот отговорился необходимостью заглянуть на склад. Потом посланный навстречу Бугоффу старый сослуживец сообщил, что тот вел себя странно и не помнил очевидных вещей. А потом и патруль наткнулся на месте пожилого мичмана на кое-кого совсем другого. Хорошо хоть догадались доложить. Хотя «доложить» — это слишком сильное слово. Идиот-сержант связался с начальником караула, чтобы получить инструкции, как нужно закрывать шлюзовые камеры «как положено». Тут-то и всплыла личность того, кто ему это приказал. Впрочем, скоро уже все встанет на свои места.

И правда, где-то через пару минут значок коммуникатора на груди пискнул, и когда Курт коснулся его, разрешая связь, голос его зама, старшего лейтенанта Артуро Флореса, сообщил:

— «Дядя», просьбу «деда» выполнил, «отчима» успокоил.

Курт невольно усмехнулся. Конечно же, все коммуникации, тем более офицеров корабля, регистрировались. Однако, если умные алгоритмы находили слова «семейного» назначения — «отец», «дед», «племянник», то рассматривали их как приватные и не трогали. Так что для общения на темы заговора все участники имели кодовые имена именно такого, отключающего слежение типа. Полковник-начальник безопасности экспедиции был «дедом», сам Курт — «дядей», а «отчимом» был неприсоединившийся неугомонный безопасник Люсиэли, которого только что застукали у шлюзовой камеры. Кстати, надо будет проверить, что он там делал.

Ну, что ж, больше «отчим» проблем не создаст. Вот так вот, почти случайно, удалось выполнить еще одно поручение. Барон будет доволен. А если удастся сохранить эту смерть втайне, то потом на покойного еще можно будет много собак повесить. Как там его любимые рубрейцы говорят? «Мертвые сраму не имут»? Очень удобно.

* S13 Провинциальная планета Фенека, новости и заголовки газет

Заголовки статей:

«Президент Фуфлос тайно нанимает фуфлушек, которые избивают в городе активистов Фагоры.»

«По данным космической разведки Фенеки, РУБРЕЯ прислала к Фенеке пять линкоров класса 'убийца-планет'!»

«Известная фенекийская предсказательница Илинька: 'Фенеку ждет расцвет, а Рубрея через год исчезнет!'»

Комментарии к статье:

«Куда будем девать беженцев из Рубреи? У них же до хрена планет! Они нас как лемминги задавят!»

«Надо готовиться заранее. Строить лагеря в пустынях и болотах.»

«Ну, и поближе к обрывам в море. Хе-хе.»

Правительственные хроники:

«СБФ арестовала группу эльфов, засланную с целью изменения реальности, чтобы заставить фенекийцев говорить на рубрейском. Симптомы: разговоры на рубрейском и уверенность, что всегда так и было. Пострадавших просят явиться в ближайшее отделение Службы Безопасности для дачи показаний и лечения.»

«На обратной стороне Луны разгромлена база рубрейских тяжелых космодесантников.»

Комментарии к статье:

«Господи, они ведь еще попрут. Да где ж мы их всех хоронить будем???»

Коммерческие объявления:

«Убежища на семью от орудий линкоров убийц-планет под ключ. Установка в вашем дворе. Минимальный срок. Гарантия. Если ваше убежище не выдержало, обратитесь в течении 30 дней и мы возвратим деньги назад. Без вопросов. Стоимость и вопросы о коллективных убежищах: +380 (44) 666-16-66»

* S13 Ее Высочество Люсиэль Рубрина, адмирал космофлота, линкор Люсиэль

Лицо отца на экране защищенной связи выглядело усталым и печальным. Впрочем печалей отвественному существу всегда хватает, а уж императору многих планетных систем и подавно. Просто, сейчас это бросалось в глаза сильнее чем обычно.

— Что-то случилось, отец? — спросила Люсиэль, обеспокоенно приподнявшись в кресле перед экраном, — Мы получили срочный приказ по золотому каналу идти к Фенеке, никаких обьяснений, только что пришли, висим всем флотом примерно в единице над ней над плоскостью эклиптики. На планете, судя по перевхвату их сети, похоже, только что разрешили особо жесткие наркотики, но это еще не повод присылать сюда флот, нет?

— Извини, дочка, будь моя воля, вы бы были как можно дальше от Фенеки, — ответил тот, — Мы сейчас разбираемся в штабе, чья это была инициатива, приказать вам изменить курс. В принципе, по уставу в критических случаях и правда ближайшая группа флота должна приходить разбираться, так что по правилам все чисто. Но… на всякий случай проверим, кому пришло в голову, что ситуация «критическая» и была ли это просто глупость.

— Даже так?

— Даже так. Будь моя воля, мы бы туда прислали какой-нибудь захудалый корвет с другого конца Конфедерации, который просто опоздал бы и прибыл к шапочному разбору. А то, что кто-то смог доставить туда два линкора, да еще с тобой во главе, просто за парсек пахнет тщательно подготовленной провокацией. Извини, что так вышло, и будь очень осторожна.

— А нас вообще волнует, что тут происходит?

— До сих пор не волновало. Президент Фуфлос, конечно, вор и бандит. Как и все предыдущие президенты Фенеки. Традиция у них такая. Как и Фагора. Это просто когда другие воры и бандиты хотят текущего вора убрать и на его место сесть. Нам в это соваться совершенно неинтересно.

— Так может мы тогда дальше полетим, отец?

— Уже невозможно, сама понимаешь. Если мы заявились такими силами, а потом вдруг уйдем, это будет всеми воспринято как разрешение мутить воду, и тогда одной планетой дело не обойдется. По нашим данным их будет не один десяток и они будут уже за отделение от Конфедерации.

— Они же без космического транспорта останутся.

— Ты же видела, что творится у них в сети. Им это как-то просто не приходит в голову. Что поделать, внешний локус контроля. Это у рубрейцев локус контроля внутренний. Мы ищем причину внутри, и если что-то случилось не так, мы смотрим, что сделали не так. У вейстляндцев так мыслят только правящие классы, элита, всех остальных за века приучили к внешним причинам их бед. Очень убедительно приучили. Поэтому они начинают искать, кто виноват. Выпороли холопа на конюшне, так спертые ложки тут ни при чем. Ну, понятно, что поделать, барин такой попался. А мы вот не порем на конюшне. Холопы такую снисходительность не прощают. Свободный человек за все отвечает сам, а у холопа всегда барин виноват. А если барина, как обычно, страшно, то тот, на кого он укажет.

— Ну, хорошо, отец, но ты же знаешь мой взгляд на антиэльфизм, руброфобию и сепаратизм. Тебе напомнить океанскую пословицу про леди, дилижанс и скорость лошади? Да, я понимаю, выйдя из Конфедерации и потеряв космический транспорт, он потеряют как минимум 5-20 процентов населения, кто с голоду помрет, кто в локальных конфликтах и криминальных разборках при переделе территорий и собственности, кто просто не родится, но мы-то тут причем? Это мы, что ли, выламываем им руки и требуем уйти?

— А тебе их не жалко, дочка?

— Нет. Когда я вижу обезьяну с гранатой, я стараюсь оказаться подальше от нее. Обезьяне уже все равно, а мне спокойнее.

— Даже если ты сама дала ей гранату?

— Отец, но мы-то тут при чем???

— Напомни мне, как измеряется прогресс?

— Это количество людей, которые в среднем устойчиво способны прожить на 100 кв. км. территории, будь то страна, континент или планета. «Устойчиво» означает не просто прожить, а так чтобы большинство могло прожить полноценную жизнь без калечащих болезней, найти себе пару, завести и вырастить пару детей себе на смену, которые смогут сделать то же самое.

— Вот именно. Наша Конфедерация создает условия, при которых на 100 кв. км. территории может прожить больше людей, чем если бы тот или иной мир был изолирован. А что случится с этими лишними людьми, после изоляции? Это сейчас людей на Фенеке самый раз, а станет больше, чем планета может прокормить. Дальше обьяснять?

— Но, отец, а что такого особенного мы делаем для Фенеки? Подумаешь, космический транспорт! Продукты им все равно возить не будешь, дорого, внешней угрозы последнее время не наблюдается. Зачем?

— Замечу насчет внешней угрозы, что на той стороне звезды двигают. Так что это как раз зависит от твоей миссии.

— От которой ты меня оторвал ради выступления местного цирка. И только не говори мне, что ты хотел бы конфронтации с неизвестными на той стороне, чтобы напугать членов Конфедерации!

— Конечно, нет, даже не шути так. Но если тебе не удастся с ними подружиться, Фенека падет одной из первых.

— Хорошо, это понятно. Но предположи, что мы уже подружились. Я ведь и правда постараюсь. Итак, все-таки, зачем им космический транспорт? Что мы конкретно даем им такого, без чего они жить не могут?

— Не мы, Конфедерация. Во-первых, мы принуждаем их выполнять некоторые нормы, без соблюдения которых они очень быстро наплодят законов, которые сокращают это самое число людей на 100 кв. км. Причем их законодатели и сами этого не поймут и будут уверены, что действуют исключительно во благо. А во-вторых, специализация. Современная наука и технологии столь обширны, что они уже не просто не лезут в голову, а не по карману целым планетам. Подумай сама, продукты, ты сама это сказала, меж звезд возить не будешь, значит надо производить очень многое на месте, чтобы обеспечить население. Потом нужны люди, поддерживающие это производство машинами, технологиями, сервисом. Нужна государственная машина. Нужны социальные службы, инфраструктура. Кто-то должен чинить дороги, тушить пожары, следить за порядком. Сколько остается на науку? А если развивать науку, то для нее нужны не просто люди, нужны соответсвующие отрасли промышленности, производящие материалы и технику специально для этих видов исследований. Одной планете со всеми науками и направлениями развития просто не справиться. Поэтому можно иметь планету, специализирующуюся исключительно на солнечной энергетике, другую планету, занятую исключительно генной инжинирией, третью — делающую экономичные планетарные двигатели для космических кораблей, и так далее.

— Есть же космическая связь, — возразила Люсиэль, — Можно передавать по ней чертежи, схемы, описание технологий.

— А завод по производсту препаратов для врезания кусков ДНК в другую ДНК или материалов для прокладки внутренних камер космических двигателей, ты тоже по космической связи передашь? Как ты себе представляешь постройку термоядерной электростанции по присланным по почте «Сделай Сам» инструкциям? Нет, дочка, ты все правильно сказала, 20–30 лет и на Фенеке будет на 5-20 процентов меньше населения. А скорее всего еще хуже.

— Ну, хорошо, отец, ты убедил, Фенеке будет плохо одной. Но все же, мы-то тут при чем? Они сами хотят уйти! В чем наша-то проблема? Вот Бог, вот порог, дверь открыта, скатерью дорога, пускай катятся!

— Я уже обьяснял, дочка, если мы дадим слабину, то сейчас их примеру готовы последовать не один десяток других планет, а это поставит Конфедерацию на грань развала.

— И ты никогда не обьяснял мне зачем нам нужна Конфедерация! У нас-то миров достаточно, да и изоляция нам не грозит. Зачем нам остальные? Мы для них работаем не просто извозчиками, лошадьми! А взамен получаем всю эту мерзость, которая льется на нас, стоит нам покинуть рубрейские миры. Причем не только отдельные миры этим страдают, но и паксы — что Вейстляндия, что Океания, одна Поднебесная соблюдает хотя бы вежливость. Чего ради мы с ними всеми нянчимся?

Император вздохнул.

— Есть несколько причин, но лишь одна настолько важна, что мы с ней ничего не можем сделать. Люси, я не случайно тебе ничего об этом не говорил. То, что я тебе скажу имеет категорию из серии «перед прочтением сжечь, а после использования забыть». Это очень серьезно. Это настолько серьезно, что даже далеко не все из императорской семьи знают это.

— Я поняла, — кивнула она, — Мы говорим по защищенному каналу, я одна в закрытой комнате секретной связи, тут устройств записи не стоит, а экран вообще виртуален и обеспечивается моими личными имплантами. Никто ничего не услышит и не увидит.

— Начнем с того, что эльфы — это вовсе не отдельный вид, а всего лишь обычные люди с необычным набором генов. Сама знаешь, мы даже слово «эльфы» не очень-то используем. Исторически мы — Изменяющие Реальность, «изры». Это уже потом к нам название «эльфы» прилипло. Как ты знаешь, мы легко перемешиваемся с обычными людьми, и это именно потому, что мы вовсе не другой вид, а тоже люди. Именно наши гены в сочетании с воспитанием дают нам возможность влиять на реальность. Но они же и наша слабость, о которой большинство людей не подозревает. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Ты говоришь о нашей неспособности лгать?

— Совершенно верно. Простым людям это тоже не очень полезно, но с нашими генами ложь начинает убивать нейроны мозга. Фантазии, стихи — это мы все можем, а вот лгать — нет. Большинство людей не знают этого и думают, что наша нелюбовь ко лжи — это всего лишь наше высокомерие, но это не воспитание, это биология. В теплых климатических зонах, где людей много, и конкуренция с другими людьми существенней выживания в природной среде, неспособность лгать — это огромная проблема. Поэтому, в большинстве случаев, эльфы не появляются среди смертных. Эти гены рецессивны и в нормальных условиях подавляются в популяции.

— Но давным-давно, когда человечество было на очень низком технологическом уровне и не образовывало больших сообществ, они еще были полезны…

— Совершенно верно, именно с тех пор пришли легенды об эльфах. Лесных, полевых, речных, морских, горных, снежных. Но со временем на всей нашей материнской планете уровень технологии сделал внутривидовую конкуренцию важнее выживания в природной среде, ложь стала давать больше преимуществ чем действительное изменение реальности, и все эти эльфы исчезли, вымерли. Кроме…

— Кроме Рубреи, где в силу жесткого климата и низкой плотности населения, способность менять реальность по-прежнему была более важна чем способность лгать.

— Именно так, Люси. Мы — потомки снежных и лесных эльфов. На самом деле сохранились еще немного горных, но в силу ограниченности их ареалов и малого их числа, это прошло почти незаметно. Хоть сколько-то массовыми оказались мы одни.

— Это и есть тот великий секрет, которым ты решил поделиться?

— Это, конечно, секрет, пожалуйста, имей это в виду, но это лишь присказка. Ты видишь какие-нибудь проблемы в связи тем, что я только что рассказал?

— Мы в большинстве своем больше не живем в Рубрее, где условия сформировали из нас эльфов?

— Это тоже, — кивнул император, — С этим мы пытаемся бороться, в частности разделив эльфов и обычных, способных лгать людей, особенно в условиях конкуренции, например, в карьере и работе. Океания и Вейстляндия обвиняют нас за это в практике апартеида, но это необходимо для сохранения эльфов как подвида. В привычных условиях, обычные лгущие люди легко оттеснят нас с эволюционной арены. И несмотря на это, способности эльфов изменять реальность со временем падают. Мы можем изолироваться от конкуренции с обычными людьми, но не можем изолироваться от конкуренции друг с другом, а в этих условиях эльф с чуть более слабым даром, и за счет этого способный чуть лгать, оказывается в преимущественном положении. Так что на этом одном мы не сможем выжить. Что и приводит нас к другой проблеме, которая не позволяет нам отпустить планеты Конфедерации в свободное плавание. Можешь догадаться какая?

Люсиэль задумалась. Эльфы больше не жили в Рубрее… А кто же…?

— Отец, а что происходит на планетах других паксов и независимых планетах в той климатической зоне, в которой была Рубрея?

— Там время от времени рождаются новые снежные эльфы. У обычных родителей.

— Я никогда не слышала об этом.

— Разумеется. Простые люди просто думают, что у отдаленных потомков иногда проявляются способности. Кто там докажет, с кем прабабушка грешила? Так что для них это просто «скрытые эльфы», бывает. Как говорят в таких случаях наши недоброжелатели, «было бы удивительно, если бы у этих развратников не имелось детей-полукровок». И полукровки тоже действтельно имеются, просто их способности значительно слабее. Об этом воообще все знают, что и делает возможным скрывать самозарождение эльфийских способностей. А прабабушки тут могут быть совершенно ни при чем, просто встретился и активизировался набор рецессивных генов.

— И что с ними происходит, отец?

— Вот тут и начинается самый страшный секрет. Ты слышала об управлении «Э» СБ?

Люсиэль лишь отрицательно мотнула головой.

— И неудивительно, оно совершенно секретно. Обычно маскируется под Девятое. Это часть внешней разведки, работающей за пределами рубрейских планет. Их функция — находить стихийно рожденных и активировавшихся эльфов и эвакуировать их в Рубрею. Это и им хорошо, и нам помогает бороться с той самой естественной деградацией, о которой я только что говорил.

— А если кто не хочет эвакуироваться?

— Почти все хотят. Тем более, мы зовем их семьями и на хороших условиях. Обычно, не обьясняя причину, а просто предлагая хорошую работу. Так вот, у управления «Э» есть сеть резидентов, оснащенная детекторами изменения реальности. Когда они засекают несанкционированное изменение реальности, они сообщают в центр, и дальше по обстоятельствам. Как я уже сказал, часто просто очень вежливые люди приходят в гости и предлагают очень хорошую работу всей семье в Рубрее, почти никто не отказывается. Но в редких случаях, бывает приходится прислать даже группу захвата, или хотя бы охраны до того, как они согласятся и уедут.

— Группу захвата? — удивилась Люсиэль.

— Ну, скорее скорая спасательная. Видишь ли, вне рубрейских планет есть тайная организация, которую мы уже много лет не можем уничтожить. Она организована по сетевому принципу, поэтому мы несколько раз выходили на исполнителей, но уничтожение отдельных исполнителей или даже ячеек погоды не делает.

— Уничтожение? — еще более удивилась девушка.

— Да, а что ты хочешь? Если они находят нового эльфа до нас, они его или ее обычно убивают. Либо он или она просто исчезают. Как ты понимаешь, мы не очень оптимистичны, насчет судьбы исчезнувших. Вот такая вот организация. И что еще нам с ними делать после этого?

— И как те, которых мы получили при помощи групп захвата?

— Во-первых, после обучения они вольны вернуться домой. Обученных эльфов эта организация не трогает, вероятно, просто боится. Тем более, обнаружить эльфа можно только при применении способностей, а после обучения это происходит исключительно сознательно. А во-вторых, можно изменить реальность на вариант, где они добровольно переехали.

— И так, прямо, просто убивают? Даже не пытаются использовать?

— Мы знаем о случаях, когда пытались использовать, причем обычно это государственные службы. Но от необученного эльфа пользы как правило никакой, а если вдруг новый эльф окажется сильным, то это хуже обьезьяны с гранатой. Кроме того, работая среди простых смертных, они часто просто умирали от необходимости лгать. Так что уже давно таких попыток никто не делал. Тем более, что в рамках Конфедерации любая такая служба может просто подать заявку и получить обученного эльфа на работу. Ну, за исключением действий, направленных против Рубреи. В любом случае, именно это и есть главная причина, по которой нам нужна Конфедерация. Для доступа в другие миры и возможности эвакуировать новых эльфов оттуда.

— Чтобы поддерживать наш собственный уровень за счет новой крови?

— Нет, дочка, чтобы их не убивали. Ты же знаешь наши три основных закона. Эльф не убивает эльфа. Эльф не предает эльфа. Эльф не бросает эльфа в беде.

— А почему бы не повлиять на реальность, чтобы изничтожить эту организацию?

— Мы пытались, но среди нас уже просто нет столь сильных, чтобы это осуществить.

Люсиэль только кивнула.

— Хорошо, отец, так чего же ты хочешь от меня в этой ситуации? Учти, удержать эту планету в Конфедерации не столько невозможно, сколько скорее вредно.

— Этого и не требуется, — ответил император, — Один мир не так много, с ним мы можем работать и другими способами. Но нужно сделать так, чтобы это не выглядело ни нашей слабостью, ни нашей жестокостью. Если они действительно идут к независимости и изоляции, пусть ее получат, но не как свою победу, а как обычное свободное волеизьявление. Можно даже подписать с ними какую-нибудь декларацию независимости, прогнав предварительно через наш юридический отдел, пусть потешатся. Ни в коем случае не использовать оружие против планеты. Вы тут просто как представители. Можно забрать беженцев и переселить их куда-нибудь в вейстляндском секторе. Сможешь?

— Отец, а вот тут уже у меня сверхсекретная новость.

Император просто внимательно взглянул на дочь, ожидая продолжения.

— У меня совсем недавно пропал шеф безопасности Люсиэли. Следствие ведется, но ничего пока обнаружить не удалось. А через пару дней я обнаружила письмо от него, написанное с моего адреса и адресованное мне же, но за его подписью. Так вот, держись за стул отец: он утверждает, что заговор, о котором ты говорил, возглавляет капитан Роттенура.

Люсиэль многозначительно замолчала.

— Фон Келлер??? — спросил, наконец, император не то сложив два и два, не то проверив, кто является капитаном второго линкора флотилии.

Не то, чтобы он не знал, подумала Люсиэль, сам ведь утверждал состав экспедиции и всех высших офицеров поименно. Но вслух она ничего не сказала, а лишь кивнула согласно головой.

В разговоре наступила длинная пауза.

— Если это так, то это конец Конфедерации, — наконец, сказал император.

— Ну, я бы не сказала, отец. Не случайно ему этот бардак с Фенекой нужен. Он, конечно, жизни тех, что внизу ни в грош не ставит, что поделать, вейстляндец. Ты очень точно их отношение к холопам описал. Но если бы он мог без этого обойтись, не стал бы. Просто чтобы усилия сэкономить. Ты пойми, вейстляндские бароны — это не океанские олигархи, которые больше чем на пару лет вперед планировать не умеют. Эти и на пару веков вперед умеют думать. Как на планетах Вейстляндии, так и в большинстве приграничных независимых миров, фон Келлеры — это сила. И в изолированных мирах им значительно проще будет становится еще большей силой, если их имя не будут связывать с сокращением населения на 5-20 процентов. Так что напрямую он ничего делать не будет.

— Ты думаешь?

— Уверена. Если не на кого будет свалить ответственность, он ничего не станет делать.

— Какое у тебя вообще впечатление от него?

— Ну, про отношение к «холопам» мы уже говорили, но в остальном ничего плохого не могу сказать. Прекрасный офицер, толковый командир, настоящий джентлемен, безупречные манеры, умен, решителен, поддерживает отличную физическую форму, просто красив. Остается добавить «истинный ариец, характер нордический», насчет примерного семьянина за неимением у него супруги сказать не могу, но явно таковым в свое время станет, — усмехнулась Люсиэль, — В общем, мечта любой девицы, упакованная в идеально отглаженную форму капитэна-цур-зи. По-моему, ему шеф безопасности Роттенура форму гладит, они у фон Келлеров много поколений в доверенных слугах, хоть и сами богаты как Крезы.

— Ты смотри, не влюбись часом, — усмехнулся в ответ император.

— А ты бы сильно расстроился, да?

— Да, нет, дочка, я еще в тот день, когда ты родилась, уже смирился с тем, что ты будешь вытворять исключительно то, что сама захочешь. Мне хватит головной боли с твоими братьями, включая наследника.

Люсиэль пожала плечами и продолжила:

— В общем, он из тех, которых было бы очень хорошо иметь в друзьях.

— А он и был в друзьях. Пока его прабабка-эльфийка не умерла. А потом почему-то решил, что мы могли предотвратить ее смерть.

— А мы могли?

— Конечно, нет, мы не боги. Тем более, сама знаешь, способности эльфов деградируют. Даже предотвратить несчастный случай в макромире очень немногие могут. Обратить несчастный случай вообще единицы. Вот ты, смогла бы?

— Вряд ли.

— Вот видишь. А тут было просто старение. С этим уже ничего не поделать.

— Понятно, — откликнулась Люсиэль, — Ну, ладно. Отец, а можно безумную идею?

Император лишь взглянул в упор на дочь, ожидая продожения.

— Если фон Келлер это все замутил, но при этом подставляться не хочет, так пусть сам и расхлебывает. Запиши приказ, по которому Роттенур с несколькими транспортниками остается здесь, для приема беженцев и будущей эвакуации в Вейстляндию, а фон Келлер наделяется правами подписи признания независимости Фенеки. А Люсиэль с остатками флота отправь дальше в экспедицию. Можно еще и обыграть, намекнуть на необходимость такого шага «для предостварщения угрозы из-за грани исследованного пространства.» Пусть погадают, что это за угроза такая, что Рубрея на явный политический кризис наплевала, чтобы с ней разбираться. Может посговорчивее будут. Завизируй все это, естественно, в Конфедерации, чтобы законно было. И запустим твою речь по широкому вещанию на весь флот, и планету внизу. И пусть разбирается со всем этим хозяйством, которое он тут устроил. И пришли ему курьерским кораблем пилота-эльфа, чтобы он отсюда уйти смог, когда понадобится. Вот и все.

Люсиэль сделала паузу, но отец только продолжал внимательно смотреть на нее, так что она продолжила:

— Идеально было бы еще его на Блюхер перевести — как-никак, тяжелый крейсер, достойная должность, не в обиду должно быть. Любому военному ясно, что линкор возле Фенеки не нужен, даже один. Один залп из главного калибра — и хорошо, если от планеты что останется. Вот Блюхер с транспортниками и оставить тут, а на Роттенур поставить кого из наших и пусть с нами дальше в экспедицию идет. Заодно в Конфедерации сильнее бояться будут, что это за новая страшная угроза «из-за грани», для которой одного линкора мало. Но это уже, пожалуй, лишнее. Снимать фон Келлера с его корабля… так и до бунта довести дело недолго. Что скажешь, отец?

Имератор задумался, закрыл глаза, словно прикидывая варианты, потом проверил что-то известное только ему одному на виртуальной консоли, снова задумался, и наконец, ответил:

— Скажу, что если бы ты была наследницей престола, я был бы спокоен и за Империю, и за Конфедерацию, дочка. Но мне надо подумать, посоветоваться, да и подготовиться. Я тебе дам знать. А пока, приказ висеть невдалеке и ни во что не вмешиваться. Даже в контакт не вступать. Понятно?

— Понятно, отец.

— Ну, держись, дочка!

— Ты тоже, отец! — ответила она, и экран погас.

Люсиэль некоторое время посидела в кресле, размышляя о ситуации, а потом решительно вышла из комнаты и отправилась на мостик.

— Адмирал на палубе! — проорал дежурный офицер, и все поднялись приветствуя ее.

— Приказ императора, держать позицию, ни во что не вмешиваться, в контакт с местными не входить. Передайте на корабли флотилии. Баронесса, — обратилась она к капитану корабля, — Нам надо поговорить, пройдемте в мой салон.

И обе вышли с мостика. Тем временем сущность, прячущаяся в подсознании адмирала неслышно для остальных обратилась к сущности, прячущейся в подсознании капитана-баронессы:

— Гита, нам тоже надо поговорить. У нас?

— Нет, лучше у меня, Алина. У тебя там парни могут в любой момент появиться, свои дела обсуждать.

— Хорошо.

* Изба Гиты в Средней Полосе

Гита появилась у себя дома одетая в белую, с расстегнутыми верхними пуговицами шелковую рубашку, обтягивающие черные штаны, и мягкие домашние черные полусапожки с мягкой подошвой. В ожидании подруги, она окинула себя довольным взглядом и, развалившись в кресле, создала в руке большой бокал с ярко-зеленым прозрачным нектаром. Вскоре, в своем любимом белом платье, материализовалась и Алина. Легким движением пальцев создав на краю стола чашку с блюдечком из тонкого фарфора, полную парящего чая, она присела с прямой спиной на лавку рядом.

— Гита, я не пойму, какой смысл в этом мире? По крайней мере в той части, которую мы видим?

— Это Сет с Андреем химичат, Алина. Они пытаются создать мир, в котором четыре современные основные доминирующие цивилизации Земли — англо-американская, европейская, русская и китайская — продолжают сосуществовать, не уничтожая друг друга. Мы уже давно поняли, что монокультурные миры дохнут, и потом приходится тратить уйму сил, чтоб не до конца сдохли, а то и мир форматировать. Вот они и попытались понять, а можно ли и правда разные вместе поддерживать. Получились Океания, Вейстляндия, Рубрея и Поднебесная. В S10 они попытались сделать эти цивилизации более-менее равными и независимыми. Увы, получилось то же самое, что и на Земле. Рано или поздно одна поглощает все остальные, загнивает, заполняется паразитами, и разваливается.

— И что приходит потом?

— Иногда одна из старых возрождается. Иногда какая полностью новая. Потом она опять поглощает остальные и все повторяется заново. И все это с жертвами, кровью, драками, войнами.

— Значит это невозможно? Полный провал?

— На равных, похоже, что нет. Но если одной из них дать преимущество и остановить от уничтожения остальных — кто знает? Вот это и попробовали в мирах от S11 до S14. Мир S13 — это тот, в котором прототип России доминирует.

— Чего-то не очень похожа Рубрея на Россию, Гита, — возразила Алина.

— А чего ты хотела? Это же модель чуть ли не на тысячу лет вперед, а они все очень быстро до неузнаваемости меняются. Царская Россия похожа на СССР? А СССР похож на современную Россию? Конечно, нет. А уж с этим дополнительным преимуществом, да еще и через тысячу лет и подавно.

— Тебе не кажется, Гита, что что-то не то получается?

— S13 еще ничего, с другими доминантами еще хуже выходит.

— Даже так?

— Pax Americana в S11 с доминирующей Океанией быстро уничтожает остальные три цивилизации на корню. Иногда ассимилирует, а иногда и физически уничтожает. А уже после этого задыхается в своей экономической модели. Что примечательно, по сравнению с S13, почти никакого сепаратизма нет, всем жить охота.

— Извини, я правильно услышала, что «почти» тут неспроста?

— Ну, как сказать, — вздохнула Гита, — Когда у них боеприпасы пора менять или новое поколение оружия производить, они кого-нибудь назначают сепаратистом. Какую-нибудь Элбонию. Те, конечно, изо всех сил отнекиваются, но кто ж их услышит? А все телевидение, газеты, интернет полны девочек, бегущих с котенком на руках под обстрелами, и прочей продукцией Голливуда. Потом, естественно, бомбят. Тут уж по телевизору исключительно победные реляции, и никаких девочек и котят, хотя на этой фазе как раз и тех, и других под бомбами хватает. Потом делят новые военные заказы и финансирование на восстановление Элбонии. Потом еще кого назначают, и все по новой.

— И что, часто это делают?

— Да, считай, постоянно обновляют. Экономика войны, ее не остановить. Слишком уж это выгодно тем, кто имеет много денег. Да еще и от продолжения у них оказывается еще больше денег для лоббирования. Конечно, такое может продолжаться пока экономика окончательно не разрушается. Но ведь не каменный век на дворе, а с производительностью технологического общества, это происходит небыстро.

— Хорошо, я поняла, Гита. А с Европой, как главной цивилизацией, что происходит?

— Это S12, с Pax Europaea с доминирующей Вейстляндией на основе Западной Европы. Эти не воюют друг с другом только при одном условии: если кого-то вместе очень сильно боятся. А когда бояться некого, все саттелиты быстро рассыпаются между эквивалетами Германии, Франции, Великобритании и, иногда, Испании, изредка Австрии, если она сохраняется из прошлого. После чего начинается любимая игра западноевропейской цивилизации в виде войны на всеобщее уничтожение. Рубрея в S12 обычно расчленена на враждующие кусочки. Что-то вроде феодальной раздробленности, так что участвует в веселье на общих основаниях. Оно и понятно, иначе любая война кончилась бы, как только она выступила бы на стороне одного из четырех противников. То же самое с Поднебесной — она там разбита на враждебно настроенные друг к другу куски. А в Океании параллельно повторяется их Гражданская, только с Севером, Югом, Западом, Востоком и Центром в качестве участников и наличием ядерного оружия. Этот мир уже несколько раз форматировать заново пришлось. Сепаратизма, правда, тоже нету, если не считать перебежек с одной стороны на другую. Все слишком увлечены командной игрой.

— Ну, а что в мире, где Китай доминирует?

— Вот тут все достаточно долго внешне благополучно. Тишь и гладь. S14 — одна империя над которой не заходит Солнце. Все подчинены Императору. Пока технологическое развитие приличное, сепаратизм хотя постоянно и появляется, но появиться не успевает. Первое время культура других цивилизаций даже сохраняется, просто наместники Императора правят провинциями. Потом, правда, все заполняется китайцами, а через некоторое время все скатывается в феодализм. Внешне страна по-прежнему занимает всю планету и едина, военные лорды почтительно кланяются Императору из своих владений, но являться в столицу не спешат. И ничего с ними не сделать. И дальше примерно с одним процентом изначального населения застывают в стазисе. Однажды, тысячу лет в ускоренном режиме прокрутили, и все одно и то же — крестьяне с тяпками, периодические войны между военными лордами, встретятся две дружины, побьют друг друга, и снова все как обычно. Удивительно устойчивая система. И столь же бесполезная. Даже в космос редко выходят, а если и заселят пару планет, теряют контакт с ними на фазе скатывания в феодализм.

— Так что, получается только на основе России что-то функциональное получается?

— Почему только? В этом же S13, с другой стороны, где парни работают, есть интересная вариация на основе Океании. Но нам с тобой туда соваться и подглядывать не положено. А что?

— А как ты думаешь, как будет развиваться Фенека после отделения?

— Это-то как раз хорошо известно. Вот смотри, откуда вообще планетарный сепаратизм лезет? У государства есть внешние, глобальные функции вроде обороны или экспансии. Эти функции лучше выполняют большие государства, у них просто ресурсов для этого больше. Они и образовались поглощая мелкие государства, которые с функцией обороны не справились. Но есть и локальные. Например, организовать уборку мусора. С такими функциями лучше справляются очень маленькие государства вроде правительства города или, скажем, кантона. У Конфедерации противников по сути нет, защищать не от кого, поэтому полезности большого государства — самой Конфедерации — с точки зрения обороны практически нет, а маленького — для уборки мусора — очень даже. Вот и сепаратизм. В Океании врага бы назначили, в Европе быстро рассыпались бы на враждующие фракции, в Поднебесной большое государство защищает от самого себя, а с Рубреей можно буянить, традиция такая.

— Хорошо, а что дальше-то?

— Да то же самое. Положим отделилась Фенека, что дальше? Те, кто это организовал, конечно, хотят себе всю планету, но пользы от единого государства, охватывающего всю Фенеку, еще меньше чем от Конфедерации — та хоть космический транспорт обеспечивает. А теперь добавь, что прогнозы насчет сокращения населения по делу. Как ты сама понимаешь, кто в разборках и переделах собственности гибнет, кто от ухудшения условий, кто просто не рождается, а по сути все сводится к тому, что новое общество может поддержать меньше людей, чем то общество, которое «свергли».

— Гита, а если подробнее? Ты же знаешь, меня все это никогда особо не интересовало.

— Это ты у своего спроси, он это знает и любит.

— Ф-ф! Моего…

— А чьего еще? Моего, что ли? Вот именно, уже молчу. В общем, он расскажет. А тут все просто, ну, не может одинокая планета поддерживать технологический уровень, сравнимый с тем, что может сделать союз огромного числа планет. А население сокращаться не любит и, в таких случаях, очень часто приходит к мысли жить своим хутором.

— Отделяться захотят?

— Именно. А как планетарное правительство может это предотвратить?

— Найти общего врага?

— Разумеется! Вот только кого? Можно назначить врагом какую-нибудь внутреннюю Элбонию, и остальных ею запугать, чтобы согнать в загон для овец. Но это скорее вариант в духе Океании, а Фенека больше гибрид Вейстляндии и Рубреи. Можно назначить врагом Конфедерацию, внушить народу, что та спит и видит прилететь, и их всех разбомбить. Это возможно. Но в этом случае начнут строить орбитальные оборонные системы, а это сжирает ресурсы планеты. Бывало так, что столько металла выводили в космос, что на планете уже не хватало для поддержания цивилизации, и скатывались в феодализм, а то и что еще примитивнее.

— Бывало?

— Ну, да, что у нас, только эти три мира есть, где такая проблема встает? Куча F-миров потому и развила магию, что технологию не на чем было строить. Если задумаешься, наверняка и сама примеры вспомнишь. С Поднебесной, между прочим, в феодализм сваливаются без истощения ресурсов. И, конечно, остается вариант, когда центральное правительство не удерживает власти, планета разбивается на враждующие страны, и дальше все идет по вейстляндскому сценарию. Только в рамках одной планеты. В S13, если тебе интересно знать, уже пара таких планет есть. Радиоактивная пустыня и одни растения и тараканы. Там даже эмуляцию мира на поверхности отключили, поскольку приземлиться там все равно только самоубийцы смогут. Этакие, муляжи планет. Со стороны вроде все на месте, а попробуй на нее сесть — попадешь в такой серый туман без ничего.

— Гита, но ведь сепаратизм и другой бывает. Такой, когда правительство само людей угнетает, и они стараются избавиться от зависимости.

— Бывает такое, бывает даже хуже. Когда не угнетают, а просто убивают. Только это уже не сепаратизм. Сепаратизм — это когда за отделение от своей страны, а страна, которая в тебя стреляет уже не «своя». Слыхала фразу, «армия может выстрелить в свой народ только один раз, после этого, это уже не ее народ»? Впрочем, на Фенеке этого пока почти что нет. Хотя после отделения может тоже случиться.

— Так что нам надо сделать тут?

— Да, в общем-то наши интересы те же, что и у императора. Выйти из этих событий не создав цепную реакцию разрушения Конфедерации. А потом отправить принцессу искать контакта на другую сторону, как и собирались с самого начала.

— Понятно. А я правильно понимаю, что прабабка фон Келлера имела отношение к стабильности Конфедерации.

— Конечно! Фон Келлеры очень влиятельны в Вейстляндии, и благодаря ей они были за Конфедерацию. Впрочем, теперь уже надо что-то другое придумывать.

— Хорошо, Гита, продолжим…

* S13 Провинциальная планета Фенека, новости и заголовки газет

«Марионетка рубрейского императора президент Фуфлос стягивает войска к столице.»

«По данным космической разведки Фенеки, РУБРЕЯ прислала к Фенеке десять линкоров класса 'убийца-планет'!»

«Служба Безопасности Фенеки предупреждает об очередном изменении реальности эльфийскими диверсантами. Если вы полагаете, что президент Фуфлос был законно избран на свой пост, обратитесь в ближайшее отделение СБФ для дачи показаний и лечения.»

«Несмотря на предупредительный огонь фенекийской наземной артиллерии, рубрейский линкор нанес удар из космоса по столице в районе Фагоры. Эльфийские убийцы уничтожили курятник и склад покрышек.»

* S13 Лотта Хоффен, капрал-связист в отставке, ее родная планета в секторе Вейстляндии

В крошечной однокомнатной квартирке на дешевой окраине родного города Лотты промозглой местной поздней осенью мягко говоря прохладно. Да и чему удивляться? Конструкция из сваренных вместе бетоных панелей дешева и практична. Да и зачем застройщику вкладываться во что-то более дорогое, если именно такое жилье тут и пользуется спросом? Это же не фешенебельные районы центра города. Там, да, можно и вложиться в комфорт и внешний вид, поскольку ради одного только места мало кто согласится жить в бетонной коробке, да еще за такие деньги, чтобы оправдать стоимость земли, на которой стоял бы там дом.

Хотя и там как правило не используют космические материалы. Как ни странно, за сотни лет человечество так и не нашло лучшего материала для настоящего жилого, а не оффисного, дома, чем обычный обожженый красный кирпич. Укладывать такие стены, конечно, дороже, но все-таки времена — не сотни лет назад, почти все делают машины. Зато и дом такой смотрится, а чуть обветрившись под солнцем и дождями начинает выглядеть как будто и правда сто лет тут стоял, если вообще не с тех времен, когда бетонных плит и не было вовсе. И тепло в таком доме держится даже зимой. Наполненный воздушными порами кирпич хранит его внутри и не дает улетучиваться в пространство.

Впрочем, и тут можно жить. Зато недорого. То есть, не то чтобы действительно недорого, не так дорого. Так что флотской пенсии хватает и на жилье, и на свет-газ, и на еду, и даже чуть остается на другие нужды.

Да и прохладно, это не холодно, тут все так живут. Лотта с родителями, которые теперь уехали на новое место работы отца на другой континент, сама тут жила в двух кварталах отсюда, так что еще помнила. Для начала, надо повесить плотные занавески на окна. Это у Лотты еще руки не дошли, а как повесит, они не будут пропускать наружу через окна тепловое излучение, с которым и уходит большая часть энергии, которая потом приходит в виде счетов на отопление. Да и нечего жить с открытыми окнами как на витрине. Это отец так говорил с важным видом, очередной раз задергивая занавески. Потом теплая шерстяная кофта, юбка из толстой ткани, утепленные колготки. Плотные носки и тапки с толстой войлочной подошвой защищают ноги от холода бетона, который пробирается через тонкое, три-четыре миллиметра, постеленное прямо на него синтетическое покрытие, притворяющееся паркетом, и продающееся в строительных магазинах в виде высоких, в рост человека рулонов.

Нет, жить и правда можно. А что квартира небольшая, а много ли нужно, разведенке — не разведенке, вдове — не вдове, а так, будущей одинокой матери в отставке. Причем в отставке не только со службы. Хотя, робко думает Лотта, может и не одинокой. Карл пока так и не ответил, а значит до него еще не дошла весть. Иначе, ответь он «да» или «нет», ей бы уже сообщили. Он ведь и говорил, что уходит в экспедицию. А когда корабли идут через подпространство, даже эльфы до них не могут достучаться. Поэтому приходится ждать, когда те вынырнут у какой-нибудь звезды и займут стационарную позицию, из которой возможна межзвездная связь.

Неопределенность дарила надежду. Но она же и изматывала. Она уже несколько раз скатывалась в мрачную депрессию, когда готова была проклясть и себя, и своего избранника. Улетел совершать свои подвиги, а ее выбросил как ненужную вещь. Но Лотта все-таки была вейстляндка, а значит рассудительна до мозга костей. Он даже не знал до последнего момента, что у него будет ребенок, говорила она себе. Может он, наоборот, обрадуется, примет ее и дочку — Лотта почему-то была уверена, что у нее будет дочка — спишется на поверхность и будут они жить долго и счастливо.

Тем более, а какой у нее выбор? Ну, положим, выбросит она его из сердца, постарается забыть. И что? Кто на нее, в общем-то не красавицу, да еще и с ребенком, позарится? Так и будет одна с дитем на руках. А что она дочке, когда та подрастет, скажет? Что ее отец бросил их, и что она, ее мать, его так за это и не простила? Нет, уж, пусть лучше будет совершающим подвиги героем из легенд. Ребенок должен гордиться родителями. А так будет как в древних вейстляндских сагах, герой-отец, воюющий в далеких странах, верная ему мать, ожидающая дома. И вообще, врач говорит, что злиться ей нельзя, вредно для ребенка, а любить очень даже наоборот, полезно. Вот и будем выполнять предписания врача, решила она для себя в очередной раз, и села за занятия.

Флотская пенсия была пожизненная и впритирку ее хватало, но сидеть без дела Лотта не хотела. Бывших флотских охотно брали на работу в городскую администрацию, почту, полицию. До родов, понятное дело, и смысла не было пытаться, после некоторое время она тоже будет занята, но подруга сказала, что в городской администрации одна из ее коллег через полтора года уходит на пенсию. Лотта пришла по рекомендации к начальнице отдела, прошла собеседование, и ее взяли на должность делопроизводителя взамен уходящей на пенсию, при условии, что за эти оставшиеся полтора года она получит начальное юридическое образование.

Нет-нет, не адвоката, получающего бешеные деньги. На это надо было учиться лет восемь, а потом еще и работать как проклятой в больших юридических фирмах, набирая опыт. Все что требовалось от Лотты — это начальное юридическое, что называется, паралегал степень. Так, чтобы могла выполнять функции нотариуса, знала как оформлять бумаги, в той работе это было очень важно. А Лотта была и рада. Чем сидеть без дела, лучше уж учиться чему-то полезному. Тем более, никогда не знаешь, что в жизни пригодится?

Обучение на эту степень можно было делать дома по сети, включая лекции, домашние занятия, семинары с сокурсниками, и даже экзамены. После космических сил, где, что на станции, что на кораблях, каждая стенка или дверь были просто начинены электроникой, Лотте было непривычно жить в доме, где стенки действительно из бетона, не наполненного на треть умной начинкой, способной преобразовывать окружающее пространство до неузнаваемости. Но канал связи был доступен чуть ли не на всей поверхности планеты, а импланты дополненной реальности все были с нею, и позволяли общаться с сетью по первому желанию. И вот теперь она села в кресло делать очередное домашнее занятие.

Кресло было старое, с потертой обивкой, и от него веяло теплом и хорошим отношением. Его ей подарил старик с первого этажа, седой как лунь, морщинистый и сгорбленный сержант космичских сил в отставке, который с первого дня отнесся к ней как не то к дочке, не то к внучке. Он буквально всучил ей несколько предметов мебели, убеждая ее, что ему эти вещи все равно не нужны, а вот деньги полученные по поводу увольнения ей еще пригодятся на совершенно другие цели. Вон, только ребенку сколько всего купить придется, когда родится! Старик вообще был замечательным. Он бубнил себе что-то под нос и очень любил давать советы, искренне переживая за Лотту, от чего той становилось тепло на душе, как будто тот и правда был ее дедушкой.

Усевшись в кресло, Лотта вывела на виртуальную тетрадь перед собой домашнее задание, и погрузилась в него под звуки сетевого радио. Ну, то есть это по традиции называли радио, на самом деле умные алгоритмы в сети подбирали музыку под настроение и по вкусу человека и пускали ее в фоне. А со временем они запоминали, когда человеку что-то нравилось или не нравилось, и их выбор становился все лучше и лучше. Можно было сказать «не это», и они запоминали и больше не играли такую музыку, а можно было сказать «не сейчас», и тогда они запоминали не играть это только под текущее настроение, и наоборот, они улавливали понравившиеся мелодии, и пускали их чаще. А еще чаще они ловили изменения в пульсе, дыхании, температуре тела и ассоциировали это с успехом или неуспехом той или иной песни и кучей других факторов, от чего выбор становился еще лучше. Вот и сейчас, шла песня, которая недавно привлекла внимание Лотты:

Жил на северном море один адмирал Из породы веселых да смелых. От весны до зимы, все в морях пропадал, Возвращался по сумеркам белым. Я смотрела вослед из окна своего, Легкий взгляд мимоходом ловила. Только горные ведьмы любили его, Так как смертным любить не по силам.[9]

Она отвлеклась от занятий, нежно погладила живот, укрытый шерстяной кофтой, и с улыбкой сказала дочке:

— Вот именно, веселый и смелый! Герой у нас папа, и любит нас «как смертным любить не под силу». А нам под силу так любить папу, правда?

И тут ей показалось, что ребенок шевельнулся в ответ. Нет, чушь, не может быть. Слишком рано, подумала Лотта, но все равно еще раз ласково погладила живот.

* S13 Информационное пространство моделирования мира

Во фрагменте сетевого пространства, моделирующего мир S13, образовался надлом, конфликт, диссонанс, расхождение с основной моделью. Сформировавшись в матрице ожидающей ребенка женщины, диссонанс привел в дейстие умные алгоритмы, разрешающие противоречия, и приводящие виртуальную вселенную к согласованному и непротиворечивому виду. Структуры смежные с источником диссонанса пришли в движение и синхронизировались с участком измененного пространства. Потом пришли в движение части, касавшиесёя уже этих, только что изменившихся структур…

Как круги по воде, в пространстве пошли изменения. Визуально они были практически невидимы, как если бы плавилась застывшая лужица свинца или олова. Как будто невидимая граница раздвигалась во все стороны, оставляя мир внешне идентичным тому, каким он был всего лишь мгновения назад. Скорость движения изменений была небольшая. Они напоминали даже не волны, а распространение инфекции. Информационные сетевые структуры касались измененных и менялись сами, продолжая передавать изменения дальше. При этом изменения, будучи слишком незначительными, не производили никаких видимых изменений в моделируемом ими мире.

Впрочем, скорость — понятие относительное. Это в информационном пространстве изменения шли неторопливо, зато в физическом пространстве виртуального мира они распространялись пропорционально информационной плотности этого пространства. Поэтому, как только они дошли до верхних слоев атмосферы и вышли в практически лишенное информации космическое пространство, один неторопливо изменный пакет информации стал покрывать расстояние в парсеки, и очень скоро все моделируемые звезды и планеты вселенной S13 были окружены сжимающимися волнами изменений, понемногу спускающимися из верхних слоев атмосферы к поверхности, а потом и вглубь, к ядру планет и звезд. И не только их. То же самое происходило и с висящими в пространстве космическими кораблями.

Волна дошла до инфоструктуры линкора Роттенур, обхватила его со всех сторон и начала продвигаться через обшивку внутрь, в помещения корабля. В медотсеке она дошла до холодильной камеры с телом с развороченной грудной клеткой, и тут ее поведение изменилось. Изменения перестали быть невидимыми. Дыра в грудной клетке начала затягиваться. Казалось, еще немного, и она исчезнет, а тело оживет и сделает первый вдох. Но, нет, информационной энергии волны изменений не хватило на чудо. Изменения в информструктуре попереключались некоторое время, как будто не были уверены, какое ее состояние реально отражает новую вселенную. А может им просто не хватило чего-то, что было не сделать простым изменением битов подложки реальности. Еще поколебавшись, информструктура тела Карла фон Линденхофа застыла в неустойчивом противоречивом состоянии, готовом сколлапсировать в одну или другую сторону при малейшем внешнем воздействии.

* Алексель, избушка номер 13

Сегодня что-то захотелось заглянуть домой, попить чаю посреди дня. Алина как всегда словно чувствовала, причем на этот раз сама поставила чайник. Когда мы уселись по местам, я — на диване рядом с дрыхнущим Мартиком, Алина в кресле лицом к камину, я с наслаждением потянул ароматный горячий напиток. Всю жизнь страдал — люблю горячий чай, и ненавижу обжигаться. А тут не обжигает. Здорово!

— Алеша, — спросила Аля, — Ты не можешь мне обьяснить? Тут на нашей стороне S13 все мне твердят, что планета или страна, отделившаяся от целого, обязательно теряет 5-20 процетов населения, причем это как минимум. Это правда?

— Не-а, — ответил я, по-прежнему сосредоточенный на чае, — Это от кучи факторов зависит. Иногда отделиться даже помогает, хотя и редко.

— А можешь подробнее обьяснить?

— Ну, смотри, для начала есть тупая кооперация и специализация. Чем больше народа сбивается в кучу, тем больше полезностей они могут сделать на нос. С этой точки зрения, большая страна, государство, обьединение всегда выгоднее меньшего. Для этого есть много причин. Например, размер рынка. Представь себе, что ты создала новое устройство, с производства и продажи которого ты можешь делать доллар за устройство. Пусть у тебя рынок в сто миллионов потенциальных покупателей, из которых только один миллион действительно купит. Значит, чтобы оправдать разработку, тебе нужно в нее вложить не более миллиона. Это значит, что устройства со стоимостью разработки в два миллиона никогда не будут созданы, разве что по ошибке. А если рынок не сто миллионов, а пятьсот? Тогда один процент тех, кто действительно купит, даст тебе уже пять миллионов, и соответственно, можно вложить в разработку уже пять миллионов, а не один. То есть, существуют вещи, которые цивилация меньшего размера скорее всего просто никогда не создаст. Это первое.

— Но тогда, Алеша, получается, что любой сепаратизм — это плохо, нет?

— Конечно, нет! Технология и рынок — это только один фактор. Второй — социальная система. Чем отличается хорошая социальная система от плохой?

— И чем, Алеша?

— Хорошая социальная система может прокормить больше людей на сотню квадратных километров, чем плохая. Долговременно прокормить, понятное дело. Причем людей того сорта, которые могут поддерживать эту социальную систему и этот уровень технологии и экономики. Так что если какие-нибудь Нидерланды, с нормально сформировавшимся буржуазным строем, борются с насквозь феодальной Испанией, то после отделения ее население скорее всего увеличится. Просто ее социальный строй лучше. А лучший социальный строй… понятно, правда?

— Понятно, Алеша. Значит, два фактора?

— Не спеши. Есть еще реструктуризация. Вот смотри, принадлежит страна X цивилизации Y. И решает она отделиться от этого Y, и присоединиться к какой-то другой, неизвестной цивилизации, ну, скажем, U. Значит ей придется принимать другие законы, переходить на другие стандарты, да, что там, даже знаки на дорогах менять. Все это дорого. Надо налоги увеличивать, другие источники изыскивать. Обычно цены при этом поднимаются Так что, те бизнесы, что еле-еле сводили концы с концами, просто сдохнут. Как и многие, которые были в чуть лучшем состоянии. А выжившие получат меньший доход, смогут вложить в развитие производства меньше. Чувствуешь?

— Но ведь это может быть временно, а как они адаптируются, все лучше станет.

— Может станет, может нет. Ведь такое еще означает потерю многих контрактов из Y, а в новой цивилизации U контракты еще надо завоевать. Причем, по еще непонятным новым правилам. А если еще у новой цивилизации и соцсистема хуже, тогда вообще ничего не светит. И заметь, это я говорю о мирном присоединении, а не о завоевании со стороны U, когда внутреннее произодство X сознательно уничтожается, чтобы убрать конкурентов.

— А наоборот бывает?

— Конечно, бывает. Вот скажем, та же самая страна X уплыла из Y неизвестно куда, в то самое U с еще худшей социальной системой. Помыкалась, и поняла, что была неправа. Ну, не для нее U. И теперь она пытается отделиться от U и вернуться к Y. Допустим, это у нее выходит. Реструктуризации ей делать особенно не надо, только вспомнить, как было раньше. Контракты, конечно, надо заново искать, но опять же, у людей старые связи еще есть. Вот и получается, что цена реструктуризации невелика, соцсистема лучше, а рынок вообще примерно тех же размеров. Разумеется, в таких случаях будет подьем. Только этого почти никогда не происходит.

— Почему?

— Ну, сама подумай. Если X у Y оттяпали, значит Y ослабела. Ну, и с чего X будет к Y возвращаться, если она ослабела, а U, скорее всего наоборот, поскольку её именно она и оттяпала? А даже если и с чего, то кто её отпустит обратно?

— То есть, сепаратизм — это практически всегда плохо?

— Почти. Это последний довод, когда терпеть уже дальше нельзя. Ведь, если X третируют как колонию, в которой можно творить что угодно, убивать людей, разрушать города, использовать население как рабов, тогда что делать? Ведь тогда U не выполняет своей главной функции. И тогда отдельно от U будет лучше. И если без защиты Y не обойтись, U просто не отпустит живьем, то будет лучше с Y. Но если можно было бы просто отделиться, то тоже скорее всего лучше все равно стало бы. Если, конечно, в ходе революции не посадить себе на шею таких же паразитов, что были и раньше. Впрочем, революции никогда не приводили к улучшению. А по поводу чего такие разговоры?

— У нас в S13 тема всплыла, а я ей особенно не интересовалась. Подробнее не буду говорить, Алеша, сам ведь слышал, что профессор запретил.

— Ну, нет, так нет…

* S13 Провинциальная планета Фенека, новости и заголовки газет

«Президент Фуфлос бежал.»

«Парламент назначил внеочереные президентские выборы.»

«Назначены новые губернаторы провинций, не поддержавших Фагору.»

«Известный бизнесмен назначил награду в 10 тысяч фалеров за каждого сданного эльфа. Можно дохлого.»

«Рубрейские агенты захватили провинцию Ферейя и планируют инсценировать нелегитимный референдум о независимости от центрального фенекийского правительства.»

Секция коммерческих обьявлений:

«Аутентичные флаги Фенеки, Конфедерации, Вейстляндии, Рубреи. Белые с печатью под заказ. Дешево. Скидка оптовым покупателям. Поставки со склада. +380 (482) 16-82-64»

* S13 Капитэн-цур-зи, барон Вальтер фон Келлер, капитан линкора Роттенур

Вальтер стремительным шагом шел на мостик. Проклятые рубрейцы что-то пронюхали и сделали первый шаг. Обращение императора Рубреи, подтвержденное Советом Конфедерации, упало как снег на голову, грозя разрушить тщательно подготовленные планы. Вкратце, Роттенур с несколькими транспортниками оставляли у Фенеки, чтобы принять беженцев, остальной флот уходил дальше в экспедицию, а ему, барону фон Келлеру, как представителю влиятельного вейстляндского рода, поручалось возглавить оставшуюся флотилию и подписать от имени Конфедерации признание независимости Фенеки, буде таковая выразит желание сделать эту глупость. Попросту говоря, его выставили крайним и ответственным за все, что стрясется на Фенеке. А что там ничего хорошего случиться не может при любом развитии событий, это Вальтер знал, так сказать, из первых рук. Из первейших, сам лично все именно так и планировал, да еще и с помощью не самых слабых аналитиков и политтехнологов.

Это в древние времена политики мыслили категориями «Хотим свергнуть X» или «хотим посадить на трон Y», а теперь серьезные режиссеры подобных событий давали людям выбор, сажать на трон Y или, скажем, Z, или там еще какого-нибудь N. Да так, чтобы если оставили X, тоже не в убытке оказаться. Словом, на Фенеке все было готово к тому, чтобы выиграло казино, но не мог же Вальтер ожидать, что его самого за карточный стол посадят!

Впрочем, еще не все потеряно, лишь бы Курт успел всех предупредить и все организовать. Связь с остальным флотом уже оборвана, кроме командирского канала само собой. В дополнение к уже сделанному заявлению императора, командир группы связи слепил липовое «секретное» обращение императора с приказом «открыть огонь по очагам сепаратизма на поверхности планеты». Через пять минут Сташефский запустит это в широком вещании, и к этому моменту Вальтер должен быть на мостике, на глазах у всех. Сразу после этого он обьявит такой приказ преступным, откажется его выполнять и потребует того же от офицеров.

Нет, некоторые из них не задумаясь саданули бы из главного калибра, получив такой приказ, но только если бы Вальтер сам его отдал. Он умел добиваться лояльности от людей. А когда он добавит, что на Люсиэли адмирал с капитаном тоже отказались выполнять этот приказ, да еще и арестованы из-за этого высшими офицерами, то и вовсе вопросов не будет. Если уж принцесса императорского дома отказывается выполнять приказ, то последовать ее примеру это вовсе и не невыполнение приказа, а просто ожидание, пока вверху разберутся.

В общем, все белые и пушистые, кроме нескольких офицеров, включая Сташефского, которые запрутся на артиллерийской палубе в боевом режиме и заявят о «верности присяге» и готовности выполнить приказ. После чего он и поговорит с Ее Высочеством и ознакомит ее с ситуацией. Заодно можно, как и планировал, предложить убежище на Роттенуре, против восставших против нее подчиненных. И неважно, что на Люсиэли ничего подобного не происходило. Как говорят те же рубрейцы, главное — не подарок, главное — внимание. А оригинальное понимание реальности можно потом списать на того же Сташевского, благо тот уже никому ничего не расскажет.

Но главное все равно другое. А именно, то, что с рехнушимся Роттенуром, готовым дать залп главного калибра по планете, ни в какую экспедицию она не полетит. Это быдло на поверхности не в курсе, а любой военный знает, что залп главного калибра линкора сметает все с обращенной к нему половине поверхности планеты. Саму планету не разбивает на части, для этого нужен далеко не один залп и нацеливать его надо совсем иначе, а вот полповерхности планеты — это сразу и за один раз. В таких условиях, если она решит все же покинуть систему, любая комиссия признает ее виновной во всех последствиях. Как же, знала и не предотвратила. И все это время он должен играть безупречно, чтобы позднее следственная комиссия просматривающая записи событий ничего не заподозрила.

Уф-ф… добрался. С каменным лицом он вошел на мостик, взмахом руки усадил по местам вставших офицеров, и уселся в капитанское кресло. Бросил взгляд на часы, две минуты до трансляции. Теперь ждать. И выглядеть, как будто ничего не случилось.

Две минуты тянулись как резиновые. Знаете, бывает так, что ждешь, ждешь, ждешь, а взглянешь на часы, там и пяти секунд не прошло. К слову, так и подмывало действительно взглянуть на часы, но нельзя. Подчиненные могут заметить необычную нервозность капитэна, а потом и доложить о ней на следствии. Он ничего не знает, для него все как обычно, вот только приказ пришел оставаться у планеты и играть роль дипломата. Ну, так это не в первой и понятно, ничего особенного. Вальтер откинулся в кресло и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Так по-крайней мере, никто не скажет, что для капитэна новые приказы не были неожиданностью.

Раздался переливчатый звук, и офицер связи на мостике сказал:

— Капитэн, новый широковещательный приказ от императора. Прикажете включить трансляцию.

Вальтер согласно махнул рукой и на экранах появился император. Как живой. Хорошо Сташевский поработал, спасибо ему. Ничего особенного, предупреждение о секретности, сообщение, что предыдущий приказ был для публики, а данный его отменяет. И теперь они должны зависнуть над Фенекой и уничтожать очаги сепаратизма на планете.

Вальтер внимательно присматривался к офицерам на мостике и их реакции на новый приказ. Артуро Флорес, зам шефа безопасности, сжимал кулаки и кусал губы. Молодец, Курт, знает своих людей. Такого и правду не удалось бы отправить на артиллерийскую палубу, разве что с каким-нибудь очень хитрым обоснованием. Но ведь ему-то нужно не только чтобы заперлись, но и на самом деле стреляли. А этот Артуро скорее всего отказался бы. Могли весь план погубить, но спасибо Курту, нужные люди на нужном месте. Сташевский на артиллерийской палубе, по поверхности стрелять, Артуро тут, на мостике, поддерживать его, Вальтера, благородный отказ выполнять подобные приказы. Все с традиционной вейстляндской точностью, как часы.

Обращение закончилось, Вальтер встал с кресла и обратился ко всем присутствующим:

— Господа офицеры! Вас всех обучали тому, что такое преступные приказы и как на них надо реагировать. Вы все отлично понимаете, что этот приказ является преступным, и потому не подлежит выполнению.

— Эльфийские гниды! — буркнул Артуро Флорес со своего места.

— Лейтенант Флорес, — одернул его Вальтер, — держитесь в рамках приличий! Почему представитель одного из крупнейших членов Конфедерации позволил себе отдать нам такой приказ разберутся без нас. Выполнять мы его все равно не собираемся.

— Яволь, капитэн! — Зам шефа безопасности застыл по стойке смирно, но глаза его по-прежнему зло блестели.

— Итак, господа офицеры, — продолжил Вальтер, — прошу считать, что этого приказа не было, и продолжать выполнять свои обязанности в соотвествии с планом до него.

— Капитэн, — вмешался офицер связи, — Новости с Люсиэли. Ее Высочество адмирал вместе с капитаном Люсиэли, они обе тоже отказались, но их арестовали и заперли в адмиральской каюте рубрейские офицеры, намеренные выполнить приказ.

— Капитэн! — опять вмешался Флорес, — Мы не можем этого допустить!

— И что же вы предлагаете, лейтенант?

— Направить наши орудия на Люсиэль и предупредить, что после первого выстрела по планете, они получат залп по борту, капитэн!

— Вы и сами понимаете, лейтенант, что их первого выстрела хватит, чтобы уничтожить полпланеты, — как будто взвешивая возможности, задумчиво ответил Вальтер, — Впрочем, пригрозить может и не мешает. Может это их и образумит. Кстати, где ваш шеф?

Словно по волшебству, дверь открылась и на мостик ворвался Курт. Вальтер даже поморщился, уж слишком идеально рассчитали все по времени. Просто спектакль какой-то. Как бы эта идеальность потом кого не навела на подозрения…

— Капитэн, три человека заперлись на артиллерийской палубе и перевели ее в боевой автономный режим, — сказал Курт, — Дитер, Сташевский и недавно переведенный с Люсиэли мичман Бугофф.

Вальтер мысленно улыбнулся. Расшифровав, как на борт проник безопасник Люсиэли, они решили не аннонсировать его гибель, а сыграть, будто к ним и правда попал Бугофф, а точнее, что они в это поверили. Теперь, когда некий артиллерист, согласившийся стрелять по планете на условиях анонимности, представился Бугоффым, то даже если комиссия и обнаружит подмену, она будет лишь еще более озадачена участием в жутком преступлении шефа безопасности флагмана флотилии. Тело фон Линденхофа уже вытащили из холодильной камеры, чтобы разморозилось. А то не замороженным же его на место подкидывать. А место в морозильной камере займет пока что ничего не подозревающий анонимный артиллерист, который на самом деле будет стрелять.

— Так… — сказал Вальтер как на сцене, перед ошеломленными офицерами, — Похоже, угрожать Люсиэли у нас сейчас не выйдет. Корветтен-капитэн, — обратился он к одному из офицеров, — Возьмите пару взводов морской пехоты и попробуйте пробиться на артиллерийскую палубу.

Это их займет надолго, подумал он, делая паузу, будто для размышлений. Изнутри корабля на артиллерийскую палубу в автономном боевом режиме можно пробиться только если Люсиэль предварительно проделает между этими палубами дырку. Когда придет действительно пора убрать ненужных свидетелей, он пошлет еще взвод, штурмовать артиллерийскую палубу снаружи, через технологические люки. Через которые, впрочем, тоже было бы не пробраться, если бы не направленная на один из этих люков изнутри ракета. Небольшая, сантиметров десять в диаметре, предназначенная для борьбы с одно- и двуместными боевыми истребителями и десантными капсулами. Снаружи тоже не справилась бы, а вот изнутри — другое дело. Вот одна из них, удобно хранящаяся прямо напротив одного из тех самых люков, когда понадобится, самозапустится и вынесет этот люк, открыв проход. Конечно, в норме ракеты не самозапускаются, да и крепят их при хранении так, чтобы они не улетели, но ведь в жизни всякое случается. Особенно, когда рядом бегают откровенные сумасшедшие, как сейчас. А для расследования уже все равно ничего подозрительного не останется. Впрочем, пока что это все равно рановато, смертники еще не отыграли свою роль.

— Я попытаюсь связаться с адмиралом и капитаном Люсиэли из своей каюты, вряд ли бунтовщики смогли нейтрализовать все импланты Ее Высочества, — заявил, наконец, Вальтер присутвующим, и с видом глубокой озабоченности вышел с мостика.

Так, первый акт отыгран без ошибок, подумал он, теперь предстоит второй, и самый трудный — разговор с Ее Высочеством фройляйн адмиралом. Первоначальный план из-за обращения императора, конечно, полетел ко всем чертям, но проигранная комбинация еще не означает проигранной партии. Войдя к себе, он закрыл дверь, уселся удобно в кресло, и включил запись. В конце концов, он был совершенно уверен, что с другой стороны тоже будут записывать, так что лучше иметь свою копию. На всякий случай. И безупречно играть. С этой мыслью, Вальтер ввел код вызова адмирала, и включил напротив себя виртуальный экран.

Ждать пришлось недолго, что было и неудивительно. С Люсиэли уже полчаса как пытались пробиться на заблокировавший связь Роттенур. Напротив Вальтера, тоже в кресле появилась Ее Высочество, адмирал Люсиэль Рубрина с собственной персоной, а за ее спиной маячил силуэт баронессы Келеэль, капитана флагмана.

— Фон Келлер, наконец-то! Обьясните, что у вас там происходит? Мы уже полчаса не можем пробиться.

— Все хорошо, Ваше Высочество, — ответил Вальтер, — На Роттенуре наведен порядок, экипаж поддержал мой отказ выполнять преступный приказ, все системы работают в норме. Осталась небольшая проблема на артиллерийской палубе, но мы ее решаем. Также я готов в любой момент выслать морпехов, чтобы эвакуировать вас с Люсиэли. Здесь, на Роттенуре, вы будете в полной безопасности.

— Зачем меня эвакуировать? О чем вы говорите, фон Келлер?

— Но нам… — сделал удивленное лицо Вальтер, — Нам только что сообщили, что вы арестованы после отказа выполнять преступный приказ…

— Какой преступный приказ? Единственный приказ, который приходил, это уходить в экспедицию, оставив вас с Роттенуром и несколькими транспортниками забрать беженцев и признать независимость Фенеки.

— Я не понимаю, Ваше Высочество, — ответил Вальтер, — Мы получили приказ уничтожать очаги сепаратизма на планете. Экипаж отказался их выполнять. Это за исключением трех офицеров, которые заперлись на артиллерийской палубе, и собираются обстрелять столицу Фенеки из главного калибра. А нам было сообщено с Люсиэли, что вы под арестом.

— Я не под арестом, на Люсиэли полный порядок, и приказа обстреливать планету мы не получали. Если кто выдал вам такой приказ, я его отменяю, можете ссылаться на меня.

— Я все же не понимаю, — сказал Вальтер задумчиво, — Сообщение о вашем аресте передал начальник нашей группы связи. К сожалению, его не расспросить, он как раз один из офицеров, которые сейчас на артиллерийской палубе…

— Постойте, фон Келлер, — перебила его адмирал, — Вы сказали, что три ваших офицера заперлись на артиллерийской палубе и собираются стрелять по планете???

— Совершенно верно. Два взвода штурмуют ее прямо сейчас, — подтвердил Вальтер.

— Когда они откроют огонь?

— Орудиям нужно полчаса — сорок минут на прогрев, после этого скорее всего сразу.

— Фон Келлер, ваша главная задача сейчас — выкурить этих придурков оттуда и не дать им выстрелить даже один раз! Вы и сами понимаете, чем это грозит. Это приказ. Мы попытаемся сделать что-то со своей стороны. Контрольная связь через десять минут. Действуйте.

— Яволь, Ваше Высочество.

Связь оборвалась, и Вальтер с трудом удержался от довольной улыбки. Все-таки, запись все еще шла. Теперь она не только не улетит, но еще и что-то предпринимать будет, так что примет на себя всю ответственность, когда смертники ударят по планете. Нет, первоначальный план почил в бозе с речью императора. Мятеж на Люсиэли, который столь тщательно готовили Курт и глава безопасности экспедиции, потерял внутреннюю пружину и развалился на части так и не начавшись. Вальтер умел ценить противников, и признавал, что ход с приказом покинуть Фенеку большей части флота был очень сильным. Но главная цель — сдетонировать процесс развала Конфедерации, обвинив Рубрею во всех смертных грехах в связи с событиями на Фенеке — была еще вполне доступна.

Конечно, военной карьере Вальтера придет конец. Как-никак, трудно оправдать капитана корабля, экипаж которого вышел из повиновения и устроил самый натуральный геноцид. Сам бы он точно не оправдал. Военная карьера — удел профессионалов, любителям и неудачникам там делать нечего. Но так ли важная военная карьера в вооруженных силах Конфедерации, которая сама вот-вот развалится? Так что, как ни противно, придется все-таки проглотить собственную гордость, и надеяться, что за последующие годы история забудется. В конце концов, историю пишут победители. Остановив запись, и все-таки позволив себе легкую улыбку, Вальтер вернулся обратно на расположенный рядом на мостик.

— Господа офицеры, Ее Высочество адмирал нас полностью поддерживает и отменила своей властью услышанное вами недавно распоряжение уничтожения целей на поверхности планеты. Ее прямой приказ предотвратить действия наших артиллеристов. Капитан, — обратился он к Курту, — как там наши успехи?

— Морпехи оделись в скафандры и пытаются пробить дыру в двери, капитэн, но вы же сами знаете, там броневые плиты.

— Сколько еще осталось до прогрева орудий главного калибра?

— Минут двадцать семь-двадцать девять, в зависимости от того, когда они начали и в каком они были состоянии до этого, — ответил главный артиллерист, седой фрегаттенкапитэн, собиравшийся уходить в отставку после этой экспедиции.

— У кого-нибудь есть еще идеи, как можно попасть на артиллерийскую палубу? — спросил Вальтер для проформы, отлично понимая, что ничего толкового не услышит.

Как и ожидалось, молчание было ему ответом.

— Через семь минут я должен буду связаться с фройлян адмиралом и доложить ей обстановку. Если до этого момента будут новости, сообщайте по моему личному каналу прямо. Капитан, — кивнул он Курту, — составьте мне компанию. Лучше если вы будете присутствовать при разговоре.

Если Ее Высочество считает нужным иметь свидетеля помимо записи, то и ему не стоит пренебрегать этим, подумал Вальтер, выходя с мостика, сопровождаемый верным слугой и подчиненным.

Войдя в каюту, он опять уселся в свое кресло. Курт тем временем подошел к иллюминатору, через который был виден освещенный бок Люсиэли. Пот неприятно холодил спину под мундиром. Вальтер вынул платок, и отер им шею и затылок. Может умыться, чтобы быть посвежее перед разговором, подумал он, нет, успеется, сейчас нужно успокоиться и быть готовым. Уже почти все получилось, главное не расслабляться и отыграть роль до конца. Дать адмиралу чуть более оптимистичную оценку по времени. Это даст время смертникам сделать один залп. Ровно один, больше не нужно. Говорите, двадцать девять минут? Время пока он шел до каюты и ждал разговора не считается, значит округляем до тридцати. Вот эту цифру и дадим Ее Высочеству. Лишних десяти минут им хватит, а больше и не надо.

Громкий хруст было последее, что смогла передать атмосфера каюты. Обернувшись на звук, Вальтер увидел вылетающего наружу под давлением воздуха Курта, и сам упал с кресла под рывком воздуха. Но через несколько секунд воздух каюты вырвался наружу, а герметичная дверь предотвратила утечку атмосферы остального корабля. Вальтер лежал лицом вниз, скребя рукой ковер и пытаясь наполнить легкие вакуумом космоса. Через пару минут движения затихли.

— Капитэн, — ожил бедж связи на кителе, тут же инициировав связь с еще функционирующим имплантом в основании черепа под ухом, и продублировав звук через него. Воздуха, чтобы передать звук уже не было, но он благополучно прошел по костям черепа и достиг лопнувшей барабанной перепонки. Впрочем, даже если бы она оказалась цела, передавать сигнал по нерву было уже некуда.

* S13 Командый мостик линкора Люсиэль

Вернувшаяся на мостик адмирал и сопровождющая ее капитан корабля заняли свои места, а затем Ее Высочество обратилась ко всем присутствующим:

— Господа офицеры, я только что говорила с капитаном Роттенура. Они получили поддельный приказ бомбить Фенеку. Экипаж и капитан Роттенура поняли все правильно и отказались его выполнять, но группа офицеров заперлась на артиллерийской палубе и собирается приступить к его выполнению, как только прогреются орудия. Экипаж Роттенура пытается пробиться на артиллерийскую палубу, но если они это не сделают в ближайшие тридцать минут… вы все прекрасно понимаете, что это означает. Отдельная коммиссия расследует потом, откуда пришел такой приказ, но сейчас насущный вопрос, что мы можем сделать, чтобы не дать этому случиться?

Затянувшееся молчание было ответом. Младший лейтенант наклонился к сидящему за ним капитан-лейтенанту и что-то почтительно прошептал ему, но умолк, натолкнувшись на направленные на него взгляды остальных офицеров.

— Капитан-лейтенант? — спросила капитан, явно решив не смущать молодого человека еще большим вниманием.

— Младший лейтенант поинтересовался не можем ли мы сманеврировать, чтобы встать между Роттенуром и Фенекой.

— Не поможет, — вмешался командир бортовой артиллерии, — Мы уже давно не каменными ядрами кидаемся. Заряды Роттенура просто обогнут Люсиэль и будет выглядеть, будто это мы их отбомбили. Не то, чтобы на планете остались свидетели после этого.

Покачав головой, адмирал снова осмотрела всех присутствующих, но идей явно ни у кого не было. Потом командир полка бортовых истребителей предложил:

— Если послать к Роттенуру пару звеньев… Штатным оружием линкор, конечно, не взять, но если подвесить противоистребительные стационарные ракеты и нацелить на технические люки, ну, или иллюминаторы, в случае, если какой остался открытым… Снаружи одним ударом не взять, но если залпом с нескольких в одну точку, то есть шанс. А там их собственные морпехи снаружи внутрь прорвутся, да и так, вряд ли там после этого на палубе кто живой останется. Замкнутое пространство, взрыв, плюс потеря атмосферы после этого. Но есть риск что сдетонирует боезапас. А там его много.

— То есть, есть риск уничтожения Роттенура?

— Если сдетонирует, есть риск, что до Фенеки долетит. Нам на этом расстоянии наверняка тоже достанется. Про Роттенур в этом случае можно и не говорить, не о чем будет. Вы же знаете, что там в боезапасах есть.

Адмирал вздохнула:

— Ясно. Будьте готовы на крайний случай.

Тем временем сущность, спрятавшаяся в подсознании адмирала активно обсуждала ту же проблему с сущностью, прячущейся в подсознании капитана линкора.

— Что делать, Гита? Тут такая ситуация, что непонятно, как без чудес обойтись.

— Хочешь, отправлюсь на Роттенур и сверну барону башку?

— Гита!

— А что? Сам ведь пригласил. Он же не Святую Деву звал.

— Ну и как капитан попадет туда?

— Я не про нее, я и сама могу там материализоваться.

— Гита, чудеса нельзя делать.

— Я не думаю, что у кого-нибудь при взгляде на труп со свернутой шеей возникнет мысль о чуде.

— А то, что ты ниоткуда появишься, никому чудом не покажется?

— Появлюсь в форме какого-нибудь мичмана-боцмана, их там как собак нерезаных. Встречу его в коридоре, убегу за угол и испарюсь. Можно торжественно застрелиться, но, думаю, что тело неизвестно откуда взявшегося боцмана и правда может попасть в категорию чуда, так что лучше испарюсь вдали от лишних глаз.

— Нет, Гита, тут что-то другое нужно. Тем более, что гибель фон Келлера тоже ничем хорошим для Конфедерации не кончится.

— Алина, говори проще. У тебя есть идеи?

— Давай я туда прогуляюсь, пока время есть. Посмотрю. Может что и придет в голову.

— Как? Сама же только что возражала.

— Как? Да как ты и сказала. Сейчас дополнительный поток сознания запущу и материализуюсь там.

— Хорошо. Но если ничего не придумаешь, минут десять на мой план нужно. Имей в виду.

— Хорошо. Гита, а не лучше ли офицером? А то боцманам далеко не везде можно.

— Лучше. Но их меньше, больше риск.

— Вот и хорошо, Гита. Значит офицером. Но таким, которого вряд ли многие узнают. Ладно, на месте разберусь. Начинаю…

После минутной паузы в разговоре, тот же голос озадаченно сказал:

— Гита, у меня не получилось.

— Как у тебя могло не получится???

— Я не знаю. Поток сознания вроде бы стартовал, но я его не чувствую…

— Этого нам только не хватало!

* S13 Информационное пространство моделирования мира

К информстуруктуре линкора Роттенур протянуась нить, идущая из-за границы пространства, и стала проникать внутрь, как будто нащупывая вслепую подходящее место для чего-то, одной ей известного. Притянувшись к нестабильной аномалии вокруг мертвого тела в медотсеке, нить проникла внутрь, изменяя и перестраивая ее по пути, а затем аномалия схлопнулась, соединившись с нитью в нечто новое и единое. Еще немного поколебавшись, нить натянулась как струна как гитаре, напряглась, и лопнула. Ее концы, бесцельно поколебашись, стали растворяться без следа, и наконец, совсем исчезли, оставив после себя единую стабильную и непротиворечащую вселенной структуру. И она уже больше не отражала мертвое тело.

* S13 Медицинский отсек линкора Роттенур

Если бы кто в этот момент находился бы в патологоанатомической секции медотсека, то скорее всего он был бы очень удивлен. Однако корабельный врач с помощником находились в кабинете, а больше в медотсеке никого не было, так что удивляться было некому. Лежащий на столе труп стал стремительно меняться. Окончательно исчезли следы раны на груди, разорванная и прожженная форма срослась, один за другим начали оживать импланты и присоединяться к корабельной сети. Меж тем кожа стала приобретать более естественный цвет, по телу пробежала судорога, оно сделало первый вдох и открыло глаза…

* S13 Алексель, медицинский отсек линкора Роттенур

Поток сознания запускался необычно тяжело, как будто пересел с обычной легковой машины на тяжелый грузовик, и пытаешься им управлять. Какой там грузовик, как минимум танк. Меня было много. Необычно много. Нет, не тела, сознания. Несколько потоков сознания кружились вокруг основного центрального и перемалывали поступающую информацию, одновременно анализируя ее на ранее недоступных мне глубинах. Я вздохнул и открыл глаза.

Вид белого потолка медицинского отсека был непривычным. Не в том смысле, что непривычен был покрашеный белой краской металлический потолок, а то, что я одновременно видел не просто белую поверхность, а и кучу всего другого — состав и толщину краски, содержание разных металлов в основном материале, их информструктуры, мельчайшие дефекты, взаимодествие с воздухом, схема хитроумного помежуточного рельефного слоя под краской, предназначенного для теплоизоляции и улучшения акустики помещения со справкой по альтернативным материалами и рельефам, для достижения тех же целей. Откуда-то возникло неприятное ощущение от его белого цвета, и тут же развернулись подсказки как изменить цвет хоть потолка, хоть всего отсека, и даже палитра для выбора нового цвета. И все это сумасшедшее многообразие информации не создавало головокружения, а скользило по сознанию естественно и непринужденно, как будто так и надо.

Я чуть удивился, и тут же понял, что так и должно было быть, если бы поток сознания оказался запущенным не мной, а моим родительским старшим богом, который скорее всего и обладает всеми этими возможностями, и лишь сознание по какой-то причине осталось моим, по-прежнему скрывая от меня моего прародителя. Или, как там профессор это обьяснял? Как будто поток сознания запущен из глубин моего собственого подсознания, которое и было по сути тем самым дремлющим старшим родительским богом.

Я поднялся со стола и огляделся кругом. В мое сознание хлынула информация, сначала от носителя, Карла, а потом и от Алины, подробно описывающая текущую проблему и необходимость ее решить. Ага, новые возможности сознания не собирались скрывать от меня детали контекста, и я увидел как тут оказался. Вот Аля спорит с Гитой, вот она решает запустить поток сознания и воплотить его на Роттенуре, вот она делает неряшливую работу, формулируя как конкретно следует материализоваться на Роттенуре. Получив невнятную задачу, процесс спускается глубже чем обычно в подсознание для решения.

Вот оно ищет в информструктуре Роттенура подходящее решение, вот оно наталкивается на почти залеченное тело шефа безопасности Люсиэли, да еще и со странными конфликтами в информструктуре, которые будто просятся на вмешательсто. Кто-то восстановил тело почти полностью, но не смог восстановить доступ к душе, уже отправленной на реинкарнацию. Типичный ад перфекциониста, мимо которого мое подсознание не могло пройти мимо, да еще и прекрасная кандидатура — офицер, которого мало кто знает на Роттенуре. А вот глубокое подсознание, выбрав цель, окончательно восстанавливает тело, и стартует для него поток сознания. И при этом выбирает наиболее подходящее сознание, из имеющихся в его распоряжении. Не Алю, меня. В общем-то, выбор и правда резонный. Я ведь действительно не ради любви здесь, на Роттенуре появился, а того гляди, осуществить то, что так непосредственно предлагала Гита. Как интересно… Значит, приказ запустить поток сознания отдала Аля… Ах, так вот как, оказывается, дорогая моя… Значит не только жена. То-то и профессор, и Гита с Михой бросились мне помогать.

Сознание так же легко, как на хорошо смазанных подшипниках перетекло к другой теме. А кто это тут баловался, так что это тело чуть само по себе не воскресло? Поток справа вверху услужливо развернулся в полную картину, открыв мне вид беременной женщины в теплой кофте, юбке, шерстяных колготках и носках, сидящей в холодной комнате на одной из вейстляндсих планет. А майор-то у нас гусар, это его женщина, которая ждет его ребенка. Вытеснив новое знание на периферию, оно закрутилось в трех потоках.

Один тестировал реакции Карла на новость и его намерения. Второй тут же выполнил их, признав брак и ребенка в системах корабля. Через несколько мгновений данные уйдут через флотскую связь в штаб, а там приведут в движение бюрократическую систему, не только регистрируя брак и отцовство, но и включая много других следствий, включая добавку к зарплате для семейного офицера, вынужденного быть вдали от семьи, повышение пенсии Лотты, изменение семейного статуса в личном деле Карла, возможность перевода значительной части его зарплаты напрямую супруге. Поток тут же подправил данные и указал долю оклада для прямого перевода жене. Или точнее, долю, которую нужно оставлять ему самому. В будущем, на поверхности, у них будут просто общие счета, но при движении в подпространстве это не работает, так что для расчетов в баре линкора…

Еще один поток быстро записывал прямо в информсистему корабля видеописьмо теперь уже Лотте фон Линденхоф. Карл хотел, чтобы она познакомилась с его сестрой, а лучше переехала к ней жить, поскольку дом большой, а так они всегда смогут друг другу в чем-то помочь. Мысль о семье задела в сознании модели Карла тему завещания, и еще один поток сознания срочно занялся его исправлением, чтобы ни сестру не обидеть, ни Лотту с ребенком не оставить без финансовой независимости.

Кстати, решил один из освободившихся потоков, если уж у нее проявились эльфийские способности, то сделаем их полноценными и у нее, и у дочери. Зря, что ли, Аля жаловалась, что эльфы деградируют, вот и будет свежая кровь. Заодно добавим и этому телу. Чудеса, конечно, запрещены, но по сравнению с этим воскрешением Лазаря пробуждение эльфийских способностей у пары человек — это семечки. Один из вспомогательных потоков, на мгновение задумавшись, восстановил эльфийские способности в полном обьеме и принцессе с капитаном. Так, как они первоначально выглядели в дизайне вселенной S13. А то девочки сами не додумаются помочь подопечным. Все эти потоки сознания, как шестеренки в причудливом часовом механизме, крутились, делая свое дело.

И опять сознание легко скользнуло на следующую тему. Так что же тут за проблема? Так, понятно, Роттенур того гляди шандархнет по планете, после чего на ней мало что останется. Дополнительные потоки сознания опять завертелись, распределившись вокруг основного сознания как какой-то причудливый часовой циферблат, и принялись решать пробему и планировать решение. Очередной поток, выполнив задачу, переключался на что-то новое, после того как записывал свою часть решения в биологический мозг. Когда придет время, мозг вспомнит все эти заготовки, а пока и отвлекаться не на что. В этот момент несколько освободившихся потоков, пользуясь непонятно откуда доступными мне средствами моделирования, стали показывать возможные сценарии развития Фенеки.

…победа революции, ликующие толпы, уход Конфедерации, разрыв межзвездной связи, запустелый космопорт, безработица в окружающих городах, потеря рабочих мест на фабриках и заводах, работавших по заказам космопорта и Конфедерации, безработные, кочующие по планете, падение доходов населения, голодные бунты и поиски виноватых, которые новые власти направляют на сочувствующих эльфам и сторонников Конфедерации, уничтожение традиционно связанных с Конфедерацией научных и университетских городков озверевшими толпами, исчезновение высоких технологий, развал планеты на соперничающие страны, остатки ученых, работающие на восстановлеием древних варварских видов оружия, война, обгорелые радиоактивные остатки городов, вымирающие и мутирующие жалкие остатки былого населения в отдаленных районах, куда роза ветров чудом не принесла слишком много смертельных осадков…

…победа революци, ликующие толпы, уход Конфедерации, грызущиеся региональные олигархи, пытающиейся перехватить контроль, рост регионального сепаратизма, центральные власти, включающие пропагандистскую машину, чтобы запугать всех Конфедерацией, нелегкое кровавое установление контроля над планетой, запустелый космопорт, безработица, бунтующее безработное население, про-эльфийские движения, требующие возврата в Конфедерацию, жестокая, обескровливающая целые регионы планеты гражданская война, анти-конфедеративная паранойя, новые рабочие места на строительстве орбитальных оборонительных сооружений, истощение ресурсов планеты, жестокая цензура, лезущая всюду вплоть до таблицы умножения, деградация науки, неспособность поддерживать свои собственные орбитальные комплексы, вновь пустеющий космопорт и останавливающиеся из-за отсутствия ресурсов производства, вымирающие города, наполненные каннибалами, эпидемии, голод, войны, сначала региональные, с применением относительно современных видов оружия, постепенно переходящие в локальные с мечами, копьями, луками и стрелами, менее одного процента изначального населения разбито между баронствами и княжествами, и живет в небольших деревнях под защитой замков, плюс редкие города мастеров в районе падения из космоса орбитальных крепостей недавнего прошлого…

…победа революции, ликующие толпы, уход Конфедерации, грызущиеся региональные олигархи, пытающиеся перехватить контроль, войны за независимость, распад на отдельные страны, конкуренция за остатки знаний прошлого, приводящая к уничтожению научных центров и истреблению ученых, шарлатаны в мантиях, разрушенные производства, безработное поколение, умеющее только убивать и грабить, вторая волна революций, войн и сепаратизма, передел границ, раскол физико-математической Церкви на Церковь Математики и Церковь Физики, религиозные войны за Престол Знания, на месте древнего разрушенного университета, мессии, ждущие появления Третьего Университета, западные фанатики Церкви Химии на конях, в доспехах, вооруженные пламенеющими мечами, врывающиеся в редкие средневековые города и предающие их огню…

…массовые захоронения, покалеченные перед смертью тела, отрезанные конечности, головы, вспоротые животы, грязные голодные убийцы, охотящиеся на поверхности планеты на себе подобных…

…кровь…

…смерть…

…кровь…

…смерть…

Ни одного иного варианта.

Дыхание перехватило, а сердце сжалось до боли… Жалость, гнев, сострадание, ненависть, отчаяние… Моя рука, не смертная рука Карла, другая, потянулась сквозь информпространство к пр'оклятой планете, чтобы стереть ее в порошок, развеять вместе с ее жителями быстро и безболезненно, избавив обреченных, и тем более их будущих детей и внуков, от ужаса и мук и дав им шанс в новой, следующей жизни в лучшем мире…

«Нет, нельзя, они должны научиться, что так делать нельзя,» — пришло из глубин подсознания сквозь пелену боли. Основное сознание стало утекать из тела, дополнительные потоки выключались, исчез доступ к ресурсам инфопространства, равно как и страшная рука, тянущаяся к планете, а поток моделирующий Карла расширился и занял главное место. В сознании раздался звук лопнувшей струны, и на столе медотсека сидел уже не ангел, инкарнация бога, а обычный смертный. Почти обычный.

* S13 Не то Алексель, не то Карл фон Линденхоф, медицинский отсек линкора Роттенур

Человек слез со стола и оглядел себя со всех сторон, а затем присел в кресло и задумался. Кто я? — задумался он. Наверное, все-таки Карл. Это жутковатая всемогущая сущность, которая подняла меня из мертвых, оставила немало воспоминаний, но все же большая ее часть исчезла или покрылась серой пеленой, когда уже не уверен, это воспоминания или фантазия. Ну, будем считать, что я Карл-Алекс фон Линденхоф, — подумал он, — что логично, поскольку он определенно в первую очередь Карл, хотя и с немалыми воспоминаниями этого, утекшего в основном на свои небеса Алекселя.

Да и не только от многих знаний, но и от былого могущества не осталось и следа, так что, он теперь точно снова Карл. Что и правильно. Будучи офицером безопасности, он отлично знал насколько опасна бывает лишняя информация в ненужных руках или голове. Да и самому носителю, часто лучше лишнее не знать. То, что много воспоминаний и способностей исчезло, внушало надежду, что это не случайность. Что кто-то, явно более компетентный в вопросе, позаботился о том, чтобы ненужные данные в его сознании не остались. А значит, все что осталось, несмотря на грифы секретности, которые он по-прежнему должен уважать и соблюдать, он тем не менее вполне законно может использовать. Для того оно ему и оставлено.

Еще один имплант ожил, и включил сетевое радио. Кажется, оно тоже играло, когда его убили? Или нет? — задумался Карл, прислушиваясь к строкам песни.

Когда из яви сочатся сны, Когда меняется фаза луны, Я выхожу из тени стены, Весёлый и злой. Когда зеленым глаза горят, И зеркала источают яд, Я десять улиц составлю в ряд, Идя за тобой.[10]

Память тут же услужливо подкинула кусочек чужой информации по теме. Вот как? — умехнулся Карл. Значит, я теперь полноправный падший ангел — бывший носитель божественной сути, отлученный от нее за недопустимое действие, или в данном случае, намерение. Так сказать, наказанный. За намерение уничтожить планету, которая на ближайшие сто лет должна была стать филиалом ада. Карл, точнее теперь Карл-Алекс, прикинул результаты этого наказания. Воскрешение из мертвых, пробуждение полноценных эльфийских способностей, детальный план по взятию Роттенура под контроль и предотвращению уничтожения Фенеки… Плюс ждущая дома жена с дочкой, хотя тут в основном я сам постарался. С богами явно можно иметь дело. Да, чтоб меня каждый день так наказывали, подумал он не без удовлетворения. А песня продолжалась, как будто напоминая о чем-то…

Ты спишь и видишь меня во сне:

Я для тебя лишь тень на стене.

Сколь неразумно тебе и мне

Не верить в силу дорог.

Когда я умер, ты был так рад:

Ты думал, я не вернусь назад,

Но я пробрался однажды в щель между строк

Я взломал этот мир, как ржавый замок,

Я никогда не любил ворожить, но иначе не мог.

Да, и правда, делу время, потехе час, как говорят рубрейские коллеги. Как там наши друзья поживают? Кроме дел к ним, похоже, накопился и некоторый личный счет…

…

А я вернусь к тебе сказать:

Ты предо мной изрядно грешен,

Так искупи хотя бы малую часть.

Вот именно, подумал Карл в ответ на слова песни.

И мне нисколько тебя не жаль:

В моей крови закипает сталь,

В моей душе скалят зубы страсть и порок,

А боль танцует стаей пёстрых сорок.

Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог.

Обратившись через импланты в сеть корабля, он обнаружил, что его две главные цели — капитан и шеф безопасности Роттенура — оба собрались в каюте у капитана. Как любезно с их стороны, подумал Карл.

Когда останемся мы вдвоём,

В меня не верить — спасенье твоё,

Но на два голоса мы пропоём

Отходную тебе.

Карл залез в карман и вытащил два дистанционных пульта, которые никто не удосужился оттуда вынуть за все это время. А может быть та жуткая сущность, которая просчитывала план, успела вернуть их на место как необходимый реквизит. С нее станется. Карл не был уверен, но и не считал нужным переживать из-за таких мелочей. Итак, та, что с номером, кончающимся на шесть, это для каюты капитана, а восемь — для безопасника.

…

Ты в западню мою попал,

Твоя расплата неизбежна…

Выбрав нужный пульт, Карл нажал кнопку.

Но ты от злобы устал и от страха продрог,

Я тебе преподам твой последний урок.

Я никогда не любил убивать, но иначе не мог.

Как это удачно сложилось, прямо под строки песни, — усмехнулся Карл. Ах, да, — тут же вспомнил он, — у меня же теперь полные эльфийские способоности. Надо привыкать к мелким совпадениям.

Я никогда не любил ворожить,

Я никогда не любил воскресать,

Я никогда не любил убивать,

Я никогда не любил,

Но иначе не мог…

Впрочем, теперь мне есть кого любить… и куда возвращаться, — добавил мысленно он, вспомнив песню из лифта. Теперь, взять под контроль линкор.

— Роттенур, опознание! — произнес он в пространство, активируя голосовой интерфейс.

— Майор безопасности Карл фон Линденхоф, штатная должность — глава безопасности корабля-сестры Люсиэль, неограниченный доступ во все помещения в пределах флота, за исключением личной каюты адмирала, — ответил глубокий женский, чтобы соответствовать названию линкора, голос корабельного компьютера.

— Роттенур, я принимаю командование. Временное звание на период командования, капитэн-цур-зи. Код авторизации — альфа-41-37-95-эта-альфа-эта.

Нет, с богами и правда можно дело иметь, подумал Карл, вложили в память чуть ли не личные коды авторизации императора.

— Код авторизации принят, капитэн, — сообщил компьютер все тем же грудным женским голосом, и Курту почудилось страстное придыхание. Программистские шуточки, недовольно поморщился он, наблюдая как глаза Гора из петлиц сменяются звездами на рукавах и витыми погонами с двумя ромбами и якорем на плечах.

— Роттенур, приказ по кораблю, капитэн фон Келлер и капитан безопасности фон Майер временно отстраняются от должности. Обьявление по экипажу не делать. Гриф секретности приказа — высший. Доступ по указанию руководства Службы Безопасности. Выполнять.

— Выполнено, капитэн.

— Роттенур, второй приказ, переход в режим «византийский генерал». Готовность к аресту любого офицера по моему приказу, мониторинг действий всех офицеров на корабле, передача всех подозрительных действий и коммуникаций в службу безопасности Люсиэли. Код авторизации — бета — 83-19-54-тэта-21.

— Код авторизации принят, капитэн. Выполнено. Режим не может быть включен для артиллерийских палуб, переведенных в автономный режим.

— Ясно, — лишь ответил Карл, и направился на мостик.

Информация о событиях, произошедших пока он «отдыхал», также была заботливо вложена в его голову, и потому удивления не вызвала. Теперь, следующий шаг, сказал Карл себе. Корабль без соответствующих кодов, конечно, никому не подчинится, но если команда откажется выполнять приказы, то с артиллеристами он ничего сделать не сможет. А это будет равносильно поражению.

По ходу дела Карл пытался вспомнить все, что знал, об эльфийских способностях. Встречные бросали удивленные взгляды на незнакомого капитэна-цур-зи, но все равно деловито козыряли по уставу и шли по своим делам. Ордунг, с гордостью подумал Карл, чем мы всегда брали и чего никогда не могли достичь у себя рубрейцы, это порядок. Когда не только каждая вещь на своем месте, но и человек, причем старается исключительно быть лучшим на своем месте, и чтоб именно на его месте было все в порядке, а не рвется на чужое, и не лезет не в свое дело, вместо того, чтобы делать свою работу, если только это и не входит в его работу на его собственном месте.

На мостик он вошел уже на сто двадцать процентов убежденный, что практически все там присутствующие одержимы идеей спасти Фенеку, а если и есть единицы, которые сознательно принимали участие в подготовке бунта, то все равно ничего они делать без приказа не будут. Под удивленными взглядами прошел к капитанскому креслу, и не садясь сделал обьявление.

— Господа офицеры! К сожалению, в силу несчастного случая капитэн фон Келлер сейчас не может осуществлять командование кораблем. Временное командование принимаю я. Меня зовут капитэн фон Линденхоф, вы знаете меня как шефа безопасности Люсиэли, мое звание на время командования, надеюсь, сами видите. Вопросы есть?

— Так точно, есть, капитэн, — ответил старший лейтенант с глазами Гора в петлицах, — Что за несчастный случай и где наш глава безопасности капитан фон Майер? А также каким образом вы из майора безопасности превратились в капитэна-цур-зи?

«Старший лейтенант Артуро Флорес, зам командира безопаности Роттенура,» услужливо подсветили Карлу его импланты. А сам Карл глядел на молодого офицера и в сознании всплыла память открывающейся двери лифта.

— Роттенур, подтвердить мои полномочия.

— Капитэн-цур-зи Карл фон Линденхоф, полномочия командования кораблем подтверждены кодами обьединенного штаба флотов Конфедерации и адмиралтейства Вейстляндии, — подтвердил своим грудным женским голосом компьютер корабля.

— А что касается вашего первого вопроса, старший лейтенант Флорес, аварийная разгерметизация каюты, — ответил Карл, глядя тому в глаза, а потом размеренно с напором добавил, — Вы ведь должны быть в курсе, как случайно и неожиданно случаются эти самые несчастные случаи, не правда ли?

Ядовитая улыбка заиграла на губах Флореса, но Карл не дал ему высказаться:

— К слову, капитан фон Майер был в той же каюте, так что принимайте обязанности командира безопасности Роттенура.

Удивленный Флорес уставился на него.

— Вам что-то неясно, старший лейтенант?

— Никак нет, капитэн. Яволь, герр капитэн, принять обязанности командира безопасности Роттенура.

— Хорошо, — кивнул ему Карл, удовлетворенно подумав, «Ордунг, наш непобедимый ордунг.» А затем обратился ко всем присутствующим, — Господа офицеры, сейчас наша главная задача не позволить артиллеристам открыть огонь по поверхности планеты. Как наши успехи?

— Морпехи пытаются прорваться, капитэн, но Вы же знаете, какие там бронеплиты, — ответил один из офицеров.

— У них есть шанс?

— Нет, капитэн.

— А если попробовать снаружи.

— Тоже не пробить, капитэн. Разве что попросить Люсиэль проделать нам дырку в борту. Они смогут. Вот только тогда боеприпас с хорошей вероятностью сдетонирует. Тогда и от Люсиэли мало что останется.

Карл задумался. Он знал, что решение спрятано где-то в его памяти, но с сильным не дерись, с богатым не судись, а с богом не спорь. Знание было спрятано, дразнилось и не давалось в руки, и выплывало лишь кусочками по мере надобности. Сейчас, впрочем, по мнению Карла надобность была дальше некуда, а решение все равно не давалось.

В принципе, он уже начал догадываться, что сохранение его жизни могло и не входить в решение. Ну, так он к этому был готов раньше, готов и сейчас. Жаль, конечно, что не увидит своего ребенка, но зато признал жену, проследил, чтобы без средств не остались, и за такую возможность спасибо. Карл потянулся ко второй, теперь уже сильно неполной половинке своей новой души, и встретил полное понимание. Алекс явно не был самоубийцей, но в данном вопросе он был солидарен с Карлом. А ведь он тоже был воспитан атеистом, понял Карл, боги, похоже, еще и чувством юмора неслабым обладают.

В общем, если бы можно было уничтожить Роттенур, запустив самоуничтожение, как в старых фантастических фильмах, и это было бы единственно возможное решение, Карл бы на это пошел. Но не говоря уже о том, что подобную функциональность в настоящих кораблях просто не делали, так еще и ухлопать в процессе принцессу Карлу отнюдь не улыбалось. Тут уже не Вейстляндия, а Рубрея пошлет Конфедерацию в далекие дали, так что проще уж сразу расслабиться и дать запершимся придуркам разнести планету. По крайней мере, будет в чем-то заслуженно, подумал Карл.

Тем не менее, он помнил, как эта жуткая сущность решала задачу, и помнил с каким удовлетворением она пришла к решению. И чувства эти явно не предполагали гибели людей, равно как и его самого. Вот только, что это за решение???

Молоденький лейтенант-цур-зи, сидящий рядом в рулевым, почтительно зашептал что-то сидящему за ним капитэнлейтенанту.

— Лейтенант, говорите вслух, — приказал Карл.

— Капитэн, а если эвакуировать транспортник побольше и разместить его прямо перед нами, загородив сектор обстрела?

— Не выйдет, лейтенант, — вмешался седой артиллерист, покачав головой, мол, чему их учат, молодых, — Мы же не каменными ядрами кидаемся. Заряды просто обогнут его и уйдут к цели. Тем более, что планетарные заряды пройдут через большинство кораблей как сквозь масло. Разве что Люсиэль поставить, но тогда обогнут.

— А если преграда будет большой? — поинтересовался Карл, — Скажем, размером с планету?

— Мы же над осью эклиптики висим, капитэн, — ответил штурман, — мы просто не успеем в оставшееся время загородиться планетой, разве что самой Фенекой. Слишком далеко.

— А звездой?

— Чтобы попасть в плоскость эклиптики за звездой, да еще и на безопасном расстоянии, тоже не успеваем.

— А на небезопасном?

— Если нырнуть прямо в хромосферу, капитэн, то к моменту прогрева систем успеем, — опять ответил штурман.

— Стрельба из хромосферы бесполезна, — добавил артиллерист, — Все разрушится не успев ее покинуть, а остальное не выпустит гравитация звезды.

— В том числе и нас, — уточнил штурман.

Все поняли, что решение найдено. Напряженные взгляды направились на Карла. Тот молчал.

Сказать, что скорая повторная смерть его оставила равнодушным, было бы ложью, но с этой мыслью он уже сжился. В конце концов, уже подписываясь под участием в экспедиции его das Arschvorgefühl — когда задницей чуешь — предупреждало, что добром оно не кончится. Да и когда пробрался в одиночку на Роттенур, он живым вернуться не надеялся. Но теперь, когда пришла пора отдать приказ всем этим окружающим его сейчас людям, всему экипажу Роттенура умереть, оказалось, что ему все-таки трудно на это решиться. Карл остановил взгляд на лейтенанте Флоресе, пытаясь вспомнить в деталях момент, когда открылись двери лифта, и надеясь, что его вновь, как совсем недавно, охватит гнев. И тогда он сможет отдать самоубийственный приказ. Но гнев не поднимался. Все, что он видел перед собой, это молодого, идеалистичного идиота, которому бы еще жить и жить, да детей наживать…

Под кривым взглядом нового капитэна Артуро почувствовал себя мягко говоря дискомфортно. Он отлично помнил последнюю встречу с тогда еще безопасником Люсиэли. И как сам приказал отнести труп в холодильное отделение при медотсеке. И вот теперь этот труп, ожил и теперь презрительно смотрит на него, словно сомневаясь…

— Капитэн, — прервал молчание Артуро, — Вы можете думать о нас и обо мне лично что угодно, но все мы здесь для того, чтобы они там жили, — он махнул рукой в сторону планеты, — И мы может не ваши любимые рубрейцы, но мы все знаем, что такое долг, и знали, что ради этого может придется умереть.

— Отдавайте команду, капитэн, — поддержал лейтенанта старый артиллерист, — Все равно лучше ничего не придумаем, а время идет.

— Штурвал, курс — хроносфера звезды, максимальное ускорение.

— Курс — хроносфера звезды, максимальное ускорение, капитэн, — подтвердил рулевой.

— Проложенный курс приведет к уничтожению корабля, — раздался женский голос корабельного компьютера, — Пересечение точки принятия решения потребует дополнительной авторизации.

— Роттенур, курс подтверждаю, код авторизации альфа-84-68-46-дзета-дзета-дзета, — ответил Карл, с некоторым изумлением обнаруживая, что принятое решение кажется входило в задуманный план, раз уж и код авторизации всплыл из памяти.

— Код авторизации принят, — ответил компьютер, — До точки принятия решения — пятнадцать минут.

Ну, вот и все, подумал Карл, после кода авторизации штурвал заблокирован, так что команда может, наконец, устроить свой бунт, если захочет. Да хоть оргию напоследок, все равно это ничего уже не изменит. Линкор уже начал разгон, чтобы через минут двадцать рухнуть в полыхающее инферно звезды и никогда уже не выйти из него. Можно заняться чем-нибудь еще, чтоб не скучать последние минуты жизни. Карл сел в кресло, и прикрыв глаза запустил уже написанное письмо Лотте. Хорошо написанно. Оживившая его сущность и тут оказалась на высоте, Карл и сам бы скорее всего точно то же самое написал бы. Но вдруг захочется черкуть пару строк «от себя»? Может потренироваться в дарованных эльфийских способностах? — подумал он. Сконценрировавшись на воспоминаниях своей последней ночи с Лоттой, он ощутил тепло в груди, собравшееся в разгорающийся жаром комок, а потом отправил этот комок сквозь пространство к ней, с наказом защитить его жену и ребенка от любых бед.

— Четырнадцать минут до точки принятия решиня, — грудным женским голосом сообщил компьютер.

* S13 Командый мостик линкора Люсиэль

Меж тем на мостике продолжалось общение не видимых другим сущностей, спрятавшихся в подсознании адмирала и капитана.

— Алина, не неси чушь, обьясни что случилось. Не могло у тебя не выйти, физически не могло.

— Гита, я сама не понимаю. Я сформулировала условия, может чуть нечетко, потом стартовала новый поток сознания. Почуствовала сначала все как обычно, а потом ничего.

— Ладно, не паникуй. Сейчас разберемся. В конце концов, это творить чудеса нельзя, а отслеживать события можно любым способом, каким захотим…

После краткого молчания тот же голос продолжил:

— Алина, а ты знаешь, что на Роттенуре твой безопасник воскрес?

— Кто?

— Ну, не твой, безопасник с Люсиэли.

— А он разве умер, Гит?

— Ну, ты даешь! Алина, ты вообще следишь за тем, что с твоей подопечной происходит? Помнишь ей докладывали, что он пропал?

— Я как-то не подумала, что его могли убить. Гита, а что означает «воскрес»? Чудеса ведь нельзя.

— Вот именно, а кое-кто, не буду показывать пальцем…

— Ты думаешь, это я сделала???

— А кто еще? Чего ты хотела? Чтоб проблему решили, и чтоб это сделал офицер, которого мало кто знает на Роттенуре. Вот! Получи и распишись, все уплочено. Ну-ка, ну-ка… какой молодец!

— Что, Гита?

— Не мешай, я ему сейчас колыбельную спою…

— Безопаснику? Споешь?

— Ну, не сама спою, сетевое радио на что? Для барона. Не мешай, погоди минутку…

На несколько минут разговор прервался.

— И правда молодец, проблему с заговором он уже решил. У фон Келлера с его батлером в каюте стекло вынесло, два трупа. А твой безопасник берет под контроль Роттенур. Того гляди и с придурками-артиллеристами проблему решит. Давай, кстати, я его второе взрывное устройство на окне другой каюты развею, не понадобится оно там. А еще эльфийских способностей по изменению реальности добавлю. Если повезет, он нам всю проблему решит самостоятельно, без чудес с нашей стороны. Эй, постой… у него же их не было! Алина, ты еще и это ему сделала?

— Что?

— Эльфийские способности.

— Да ничего я ему не делала! Я вообще не понимаю, как это все получилось!

— Ладно, уже поняла, что ты сама не знаешь, что натворила.

— Гита, постой, а фон Келлера надо оживить.

— Подруга, а нам не хватит чудес? Сама же знаешь, что нельзя.

— Чудеса нельзя, Гита, но нужно. Без него Конфедерация развалится. Я и без чудес обойдусь. Ты меня сама на мысль навела. Люси ведь не знает, что фон Келлер погиб. Добавлю я ей тоже способностей менять мир, и подтолкну к тому, чтобы переживать за всех на Роттенуре. В первую очередь о бароне. Она ведь за него хотя бы потому будет переживать, что без него Конфедерация развалится! А поскольку она не знает, что он уже погиб, да и вообще, я проверила, никто точно не знает, то для нее изменение будет незначительным и вполне по силам, особенно если этих сил добавить. А к эльфийским способностям они тут уже привычные.

— Вообще-то барон по заслугам получил, тебе не кажется?

— Ничего, Гита, пригодится. Он же так на развеивание уйдет. А у хорошей хозяйки в хозяйстве ничего не пропадает.

— Понятно, даже дерьмо. А тут одна обертка чего стоит…

— Это ты сама сказала, Гита. Вот, сделано. Сейчас еще наведу Люси на нужные мысли…

— Ну, и если она его оживит, что мы с этим заговорщиком делать будем? Ты сама подумай, Алина, он же от своих планов не откажется.

— Есть одна мысль, Гита.

— Это какая такая мысль, подруга? — в голосе Гиты определенно послышалась подозрительность.

— Люси уже давно замуж надо, а она все одна, бедная девочка! К наследованию трона она отношения не имет, зачем ей мучиться?

— Ты, что, хочешь ее выдать за этого заср… — голос Гиты оборвался, и через пару секунд она продолжила уже спокойно и задумчиво, — А знаешь, ведь это может сработать. Это же укрепит Конфедерацию так, что мы сможем пару столетий местного времени не вмешиваться.

— Вот, и это тоже! Да и жених хороший, красавец, умен, богат, чего еще надо? Изменять не будет, поскольку ордунг. И любить будет без памяти, уж я присмотрю. Где я еще такого жениха бедной девочке найду? Ей детей надо рожать и растить, а не между звездами мотаться.

— Контроль миссии им друг на друга завяжешь?

— Зачем так грубо, Гита? Тут и смертная любовь прекрасно подойдет. Они вон уже сколько усилий друг в друга вложили.

— Только не совсем тех усилий.

— Ну, и что? Это пустяки, Гита, зато небезразличны друг другу. А от ненависти до любви совсем не так далеко.

— Ну, ты, Алина, просто как озабоченная матушка с дочкой на выданье.

— А что в этом плохого, Гита? Кто еще о ней позаботится?

— Хорошо, уговорила, — вздохнула она.

— А теперь еще надо чудо воскрешения на Роттенуре подчистить, чтобы обьяснимо было.

— От Сета все равно не скроешь.

— А я и не пытаюсь от профессора скрывать, но нам нужно чтобы местные ничего не заподозрили.

— Ой, девчонки, не майтесь ерундой! — вмешался еще один женский голос.

— Афра, а ты-то тут что делаешь?

— Как что? Помочь-подсказать. А то Сет занят. Короче, Алина, умничка, ты все правильно делаешь. И с бароном тоже. Зачем такого мужика на развеивание? Бессмысленная трата ценного материала. Пусть его Люси лучше перевоспитает. А у безопасника есть невеста дома, добавь ей эльфийских способносей мир менять, и пусть она его ждет как Пенелопа Одиссея, да переживает, чтобы он к ней вернулся. Вот и подчистит вам прошлое, как будто его и не убивали. Впрочем, чего это я? Я ей уже сама добавила. Вот и все в порядке. Ладно, девоньки, бегу к благоверному. Мы с ним вместе смотрим, что там парни на другой стороне галактики учудили. Алина, твой такой фантазер! Все, исчезаю!

И с этими словами она действительно пропала из разговора.

— Гита, как ты думаешь, чем это они с профессором так заняты, что оторваться не могут? — задумчиво спросила Алина.

— Думаю, вместе смотрят, что происходит на другой стороне. Причем во все глаза. В буквальном смысле этого слова. Похоже, что парни их удивили.

— Вот я этого и опасаюсь, Гита.

— Да, брось ты, ну пошалят немного. Мужики, что с них возьмешь, до старости как дети. Кстати, а и правда, что там такого твой учудил?

— Ну, уж, и мой!

— А чей еще, Алина? И не говори, будто и правда не подглядывала!

— Не говорю, Гита. Давай лучше делами займемся. Нам надо еще проследить, чтобы все хорошо прошло.

Неопределенный хмык был ответом, и разговор временно прервался.

В это время на мостике офицер следивший за обстановкой доложил:

— Адмирал, Роттенур включил маршевые двигатели и на полной мощности ускоряется в сторону звезды!

— Молодцы, — крякнул командир бортовой артиллерии, — Видать поняли, что другого выхода нет, и решили нырнуть в звезду, чтобы не дать расстрелять планету.

— Сколько у них времени, — деревянным голосом спросила адмирал.

— Минут через пятнадцать уже не смогут отвернуть, — ответил штурман.

На мостике воцарилось напряженное молчание. Адмирал, хотя скорее даже не столько адмирал, сколько принцесса Люсиэль, прикрыв глаза и прижав руки к груди сейчас молила всех богов только об одном, чтобы проблема разрешилась, Роттенур остался цел, и барон фон Келлер, без которого попытки сохранить Конфедерацию вообще теряют смысл, был жив. Привычный жар наполнил ее грудь, и расцветя причудливым цветком покинул ее тело, расходясь по миру волной изменения реальности. Непривычным была лишь сила этого жара, и легкость, с которой ей это далось.

* S13 Лотта Хоффен, капрал-связист в отставке, ее родная планета в секторе Вейстляндии

Звонок в дверь не очень удивил Лотту. Соседи бывало забывали ключи, а кнопка ее кваритиры на самом верху в списке у двери в дом, так что многие нередко тыкали в нее, чтобы попасть внутрь. Не очень, правда, понятно, что они потом делали, и как попадали в свою квартиру? Они что, дверь не запирали? Или там кто на самом деле был? Но тогда почему бы не нажать кнопку в свою собственную квартиру? Но ссориться с соседями Лотта не собиралась, и просто нажала кнопку открывания двери на лестницу внизу. Но когда звонок повторился уже в ее дверь, это ее озадачило. Гостей у нее бывало мало, разве что тот старик с первого этажа заглянет, принесет что-нибудь вкусненького, но он обычно просто стучал дверь. А тут звонок.

Накинув для приличия свой старый форменный китель, она вышла в прихожую. За дверью стоял полицейский, добродушный конопатый парень, явно недавно списавшийся вниз после пары лет службы не то матросом, не то рабочим в космофлоте. Лотта не раз видела этот еще не сошедший космический загар с белыми кругами защитных очков вокруг глаз, характерный для работавших на внешей поверхности станций матросов и монтажников.

— Фройляйн Хоффен? — спросил парень, — Ой, простите, капрал! — добавил он козыряя и подтверждая ее гипотезу.

— Это я. А в чем дело? — спросила Лотта.

— Тут вас приглашают в участок, фройляйн капрал, — ответил он, — Начальнику участка о чем-то с вами поговорить надо. Причем достаточно срочно, просили передать, чтобы если сможете, то сегодня-завтра зайти было бы замечательно.

— Вы из наших, флотских? — спросила Лотта.

— Яволь, фройлян капрал, штабсматросе Ганс Ригер, тут с учетом военного звания взяли сразу на должность полицаймайстера.

— О чем хотят со мной говорить, вы не в курсе?

— Никак нет, мне не говорили, фройляйн. Но не думаю, чтобы что серьезное. Наш начальник там каждый день, кроме выходных, с девяти до пяти. Разрешите идти?

— Что ж, спасибо, герр Ригер, идите. Еще одно, — спохватилась она, — не подскажете, где находится участок?

— Тут недалеко, на Зонненбергвег, дом 15. Я сейчас как раз туда иду, могу показать дорогу.

— Очень любезно с вашей стороны, герр Ригер. Проходите в прихожую, подождите минутку, мне надо одеться.

И оставив парня, она ушла в комнату и быстро переоделась в форму, которую по-прежнему имела право носить. Не то, чтобы она ее очень любила, но денег на хорошую гражданскую одежду пока не хватало, а если и оставались лишние, их лучше было приберечь до рождения малышки. Тогда нужнее будет. Потом она вернулась в прихожую, надела обувь и пальто, тут Ригер ей галантно помог, и закрыв дверь они вышли на улицу.

Снаружи стояла осенняя пора, когда бабье лето с ее недолгим теплом уже прошло, и прохладный воздух начинает царапать горло, если неосторожно резко вдохнуть его полной грудью. Деревья начали терять листву, раскрашиваясь в осенние цвета, и они шли по неширокой улице, заросшей расцвеченными в глубокий золотой с оттенками красного цвета старыми каштанами, так сочно смотрящимися на фоне голубого неба в прозрачном спокойном воздухе. Лотта обожала это время года. Ей казалось, что в это время ее родной город становился чем-то большим, чем просто местом, где живет много людей. А может играли роль ее детские воспоминания, когда именно в это время уже шли школьные занятия, и она с подружками, с надетыми поверх одежды яркими светоотражательными полосками, соревнующимися по цвету с листвой деревьев, шла после занятий из школы домой с ранцем с книжками за плечами. Если Карл признает брак и они когда-нибудь будут жить вместе здесь, на поверхности, она обязательно в выходные будет позволять ему взять себя под руку и вести гулять вместе по улице, держа другой рукой руку дочурки.

Участок и правда оказался недалеко. Ганс оставил ее в приемной и зашел за дверь к начальнику. Через минуту он выскочил и сообщил:

— Начальник сейчас немного занят, если вы подождете несколько минут, он скоро выйдет. Ну, я пойду, мне еще несколько поручений выполнить надо. Приятно было познакомиться, фройляйн капрал, — добавил он козырнув на флотский манер.

— Мне тоже, Ганс, — вежливо ответила Лотта, и он вышел. В приемной больше никого не было. Да и неудивительно. Район города был очень тихий и безопасный. Это не пользующийся дурной славой район на другом конце города, невдалеке от старого вокзала, где по слухам десять лет назад убили человека. Тут даже ссора между соседями была практически немыслимым делом. Можно сказать, рай для полиции. Никакой работы, гуляй по улицам, да выдавай справки жителям, когда потребуются для чего.

Из-за плотно закрытой двери раздавались голоса. Раньше Лотта, наверное, даже не услышала бы, что там говорят, а если бы и услышала, то точно ни слова не разобрала бы. Но последнее время ее чувства обострились, что она относила на влияние беременности, и теперь разговор за дверью был слышен ей как если бы проходил в самой приемной.

— Какого черта Ганс притащил ее собственноручно?

— Он же ничего не знает, просто проявил вежливость.

— Думаешь, он ее не вспомнит?

— С чего бы? Он на участке новенький, еще мало кого из местных знает, так что вряд ли. А даже если и вспомнит, ну, вызвали познакомиться. Откозыряли, назвались, сказали звонить, если что, мол мы всегда на страже. А куда потом делась — знать не знаем.

— А все-таки, ты уверен, что это она?

— Приборы зарегистрировали изменение реальности. По триангуляции нашли дом. Там только она из новоселов, остальные живут лет десять и больше. И все проверенные-перепроверенные. Больше некому.

— А вдруг кто в гости пришел?

— Да ты посмотри в ее дело, я по нашим каналам скачал. У нее, похоже, ублюдок от рубрейского офицера.

— Думаешь, эльфийская подстилка?

— Не знаю, но это изменение реальности, которое наши на участке засекли, это — точно она.

Чем дальше, тем меньше нравился Лотте этот разговор.

— Как думаешь, позвать сесть в машину или лучше сразу в приемной хлороформом?

— Звать в машину — необычно, может заподозрить. Конечно, тащить ее с заднего хода, тоже не удовольствие, но спокойнее будет.

— Ладно, понятно. А потом что делать?

— Передашь тройке Клауса. Они на мясокомбинате в разделочном цехе работают. Они ликвидируют тело и следы. А кому-нибудь из соседей оставим письмо от нее, мол, срочно уехала, пожалуйста, приглядите за квартирой.

Не веря своим ушам, Лотта тем не менее сделала то, к чему ее приучили в ходе армейской подготовки — сначала действовать, а потом размышлять. А именно, выскользнула на улицу и рванула по ней, метров через сто свернув в проходной переулок. В юности, уже когда она дружила не только с одноклассницами, но и парнями, они тут в окрестностях каждый переулок изучили. Так что теперь ноги сами выбирали дорогу, пока она тихо благодарила всех святых, что беременность еще ранняя. На седьмом-восьмом месяце с животом она бы так не побегала.

К сожалению, выскочившие из двери полицейского участка двое успели заметить женщину, исчезающую в боковом переулке, и бросились вслед за ней. Как только Лотта увидела, что ее преследуют, она припустила еще сильнее, петляя по улочкам и полагаясь на память своих ног. Вот сад старика Альдо, у которого они в конце лета с парнями нередко воровали еще зеленые кислые яблоки. Ноги машинально свернули в узкий извилистый переулок, и Лотта с досадой поняла, что рефлексы ее обманули.

Здесь жила тетушка Хайди, к которой они и забегали, если попадались на глаза Альдо. Она пускала их к себе, тихо журила, а потом собиралась и шла успокаивать старика. После чего тот всегда их прощал, а иногда даже одаривал уже спелыми яблоками с прошлого урожая, бурча и поучая, что зеленые яблоки все равно есть нельзя, от них только живот сводит. И вообще, эх, молодежь, молодо — зелено! Впрочем они тоже отвечали взаимностью, и никогда ничего не портили во время своих налетов, разве что случайно, а осенью помогали собирать урожай. Яблоня — дерево щедрое, яблок много, а фермерская гильдия строго следит, сколько продашь, так что яблок старику было не жалко, и так весь подвал вареньями заставлен, девать некуда. А если зимой к нему зайти и принести настоящий чай редких, завезенных из Поднебесной сортов, и культивируемых на Южном Материке, то можно долго сидеть за горячим парящим чаем с вареньем и слушать его рассказы о былых временах, когда он служил в космофлоте. Может благодаря ему Лотта и решилась пойти служить. У многих других идея службы во флот вызывала страх, но не после этих посиделок с вареньем под рассказы старого боцмана.

Увы, сейчас уже не было ни старика Альдо, ни тетушки Хайди, которая на самом деле была ее двоюродной бабушкой. Да и вряд ли у нее удалось бы отсидеться от двух полицейских в полной форме. Так что пришлось бежать дальше. Выскочив из переулка, она налетела на проходившего мимо парня. Тот поддержал ее, не дав упасть, а она машинально зацепилась за рукав полицейской формы.

— Фройляйн, что случилось? От кого вы бежите?

Это был тот самый Ганс Ридер, который привел ее в участок. Она взглянула на него, и каким-то шестым чувством поняла, что он действительно ничего не знает.

— Ваш начальник участка и этот второй хотят меня убить и гонятся за мной с оружием.

— Да, что Вы, фройляйн, не может такого быть. А вы уверены, что это начальник участка? Если это он, разберемся, а если нет, тоже не беспокойтесь, ничего они вам при мне не сделают.

В голосе Ганса появилась озабоченность. Он повернулся в сторону переулка, задвинул Лотту себе за спину, расстегнул кобуру, и дотронувшись да баджа связи на груди сказал по широкой связи:

— Пересечение Хальденвег и Сэнтиштрассе, двое преследуют женщину, нужен срочный бекап.

— Ганс, вы серьезно? В вашем районе кошки мышей не обижают! — раздалось из баджа.

— Более чем. Срочно!

— Принято, — пришел ответ, — Ближайший патруль в десяти минутах езды от вас. Еще один в тринадцати. Сами знаете, в вашем районе их плотность минимальная.

Лотта чувствовала, что Ганс и правда верит в то, что говорит. Ее законопослушная половина говорила ей положиться на этого мужчину в полицейской форме, искренне готового ее защищать, но армейская подготовка по выживанию, просто кричала, что тех — двое, и они уже переступили черту, когда им все равно, кто у них на пути. Она еще раз быстро взглянула на конопатое, уже не добродушное, а собранное лицо, и подумала, «Может и защитишь, а может и тебя вместе со мной в разделочный цех отправят…» Вот будь тут уже этот самый бекап… на глазах у патрульных они вряд ли решились бы, а один полицейский, да еще и их подчиненный… Нет, десяти минут у них с этим парнем просто нет.

— Извините, Ганс… — сказала она и припустила дальше по улице, тут же свернув в кривой переулок, который должен был вывести ее на другую, куда более оживленную улицу.

Добежав до нее, она осторожно выглянула наружу. На автобусной остановке невдалеке стояло несколько человек, в том числе два морпеха, сержант и рядовой, и Лотте пришла в голову идея. Ведь преследователи видели только ее верхнюю одежду, ну, может волосы, плотно собранные на затылке. Быстро скинув пальто, она сложила его и спрятала под растущим на углу уже наполовину желтым густым кустом орешника, стараясь не задевать разбросанные между листьев, и такие заметные из-за осевшего на них утреннего тумана паутинки. Потом заберу, решила она, если еще смогу вернуться. Вытащив шпильки, распустила волосы, встряхнула ими, дав улечься прихотливой волной. Одернула форму, сделала пару глубоких вдохов-выдохов, чтобы отдышаться, и вышла на остановку, поближе к морпехам. Откозыряла им в ответ.

— В отпуске, сержант? — поинтересовалась она.

— Яволь, фройляйн капрал, вот уже обратно собираемся.

Разговор Лотта завела не случайно. Подумаешь, два морпеха и капрал-связистка с распущенными не по уставу волосами в увольнении мирно беседуют на остановке. Это могло привлечь внимание разве что уж очень строгого поборника общественной морали. Контекст всем понятен, в личные дела никто не полезет, и за версту видно, что все трое, ну, просто, очень хорошие знакомые. Столь знакомые, что капрал-связистка уже похоже… если кто совсем уж слишком внимательный. А так еще не очень заметно. И главное, ни от кого никуда убегать не собираются. Особенно, учитывая, что морпехи при штатном личном оружии. Была такая древняя традиция у этого крохотного кусочка Вейстляндии, из которого произошла Лотта, что военные в увольнении могли ходить с оружием. Везде вокруг — ни-ни, а у них так принято было с древних времен, еще с материнской планеты. И космофлот уважал эту традицию. Так что, пусть спасибо скажут, что не с автоматами через плечо. Тоже, кстати, и позволено, и бывает. И вообще, чего тут удивительного? Всем известно, что морпехи в увольнения ходят исключительно пообщаться с женщинами и набить морду полиции. Вот и общаются… на остановке. Традиция у них такая. А вот, кстати, и полиция.

Выскочившие из переулка двое полицейских и правда растерянно озирались по сторонам, потеряв свою жертву. Лотта на всякий случай старалась держаться к ним спиной и продолжала беседу. Чуть скрипя тормозами к остановке подошел автобус. Лотта зашла в переднюю дверь, достала мелочь и стала отсчитывать сумму за билет, затем протянула горстку монет водителю и поймала на себе внимательный взгляд одного из преследователей, который смотрел то на зажатый в руке прямоугольник карманного экрана, то через переднее стекло автобуса на нее. Этот во флоте не служил, а на имплант видимо денег нет, или может из сектантов, которые импланты отрицают, подумала Лотта, также отлично понимая, что он ее как-то распознал. Впрочем, двери автобуса закрылись, и тот натужно гудя двинулся дальше по маршруту, а преследователи остались на остановке. Видно не решились при свидетелях, поняла она, наблюдая как второй явно говорит по телефону с кем-то еще.

Автобус шел только до пригородного вокзала, так что через пару остановок Лотте предстояло определиться, что делать дальше. Можно сесть в пригородную электричку и поехать в город, в надежде, что в толпе людей ее потеряют. Всего пятнадцать минут. А можно в обратном направлении, и попытаться затеряться среди фермерских полей. Или даже добраться до какого другого города. Документы при ней, деньги в банке, пенсия туда же начисляется. Лотта подумала, сидя в автобусе, и поняла, что настоящей полиции ей опасаться нечего. Это она просто попала в какую-то странную конспиративную историю, которые, как она думала раньше, существуют только в плохих детективах. Главное — не попадаться членам этой странной организации, к которой оказался причастным начальник полицейского участка, к которому приписан ее дом. А значит, доехать на электричке до главного вокзала, там выбрать случайно поезд, и уехать в другой город на расстоянии часа-другого пути, где ее никто не будет искать. А там, в безопасности, решить что делать дальше.

Однако, жизнь внесла свои коррективы. Выйдя возле вокзала, Лотта направилась в сторону подземного перехода на платформу, и даже не обратила внимание на старую обшарпанную легковушку-«народной машины», в которой сидело три черноволосых, плохо бритых парня. А вот они на нее внимание обратили, дружно вылезли из машины и пошли в ее направлении. Понимая, что на платформе в ожидании электрички, она окажется загнанной в угол, Лотта, не обращая внимания на удивление прохожих, опять припустила со всех ног, но в сторону центра города и моста через речку. Парни тоже прибавили ходу, но броситься бегом за женщиной на глазах у множества свидетелей не решились, что дало Лотте хорошую фору.

Она бы и дальше предпочла двигаться в толпе, но, увы, центр крохотного пригорода был слишком мал, и она опять попала в относительно безлюдный лабиринт изогнутых узких улочек. Увы, этот район она знала значительно хуже, и после очередного поворота обнаружила себя в тупике. Преследователи теперь уже не смущаясь перешли на бег, а бежали молодые парни куда быстрее хоть и спортивной, но беременной женщины. Они явно должны были появиться с минуты на минуту, и войдя в калитку в низеньком, до пояса заборчике, Лотта по газону, стараясь не приминать траву, быстро подошла к паре еще зеленых высоких кустов сирени, и постаралась спрятаться за их раскидистыми ветками, как могла. Преследующая ее троица пробежала мимо поворота в переулок, очевидно бросив в него взгляд и не заметив свою жертву. Но Лотта не заблуждалась, сейчас они пробегут еще немного, поймут, что ее там нет, и вернутся, прочесывая переулки направо и налево.

Охватившее ее отчаяние сжало сердце и заставило ее скрутиться на земле в комочек. Очень хотелось плакать. А еще жить. Она списалась с флота, готовая одна, на одну крохотную военную пенсию, растить дочку. Заранее готовая принять, что она не нужна никому на этом свете и сосредоточить всю свою жизнь на ребенке. И вот эту жизнь, последнее, что у нее осталось, у нее сейчас пытались отнять. Лотта закрыла глаза и вспомнила старую религию Вейстляндии, и как мать иногда потихоньку молилась в задней комнате, когда думала, что ее никто не видит. Святая Дева, воззвала она в душе к покровительнице, спаси меня и ребенка, не дай им достать нас, огради от этих неправедных людей, которые желают нам зла! И, пожалуйста, верни мне Карла, чтобы я была за ним как за каменной стеной, и никогда, никогда больше не боялась за жизнь или за своего ребенка!

Жар, зародившийся в ее солнечном сплетении испугал ее. Уже не случилось ли что с малышкой от всей это беготни и ужаса? Но, нет. Жар понемногу захватил все тело, а потом распустившись странным цветком покинул его и пошел волной в окружающем пространстве. Лотта неожиданно почувствовала себя очень хорошо, бодрой, отдохнувшей, спокойной. И почему-то совершенно уверенной, что с малышкой все в порядке.

В этот момент у поворота в переулок появилась преследовавшая ее троица.

— Да, точно сюда свернула.

— Вы, двое проверяйте, а я тут постою, чтоб не убёгла.

Одновременно, раздался свист воздуха и прямо с неба, посреди переулка, сверкая белоснежным полированным металлом, стал спускаться рубрейский патрульный флаер. Лотта аж выглянула из кустов от удивления, но преследователи, хоть и увидели теперь ее, не спешили заходить глубже, а медленно пятились к выходу из переулка. Не успел флайер коснуться земли, как с него соскочило двое в зеркальных, будто опутанных рыбацкой сетью, латах с такими же зеркальными шлемами, и короткими, тяжелыми, на манер римских гладиев, мечами, и бросились на преследователей Лотты. Те припустили прочь.

Так же, не дожидаясь окончательного приземления, в открытую дверь флайера выпрыгул еще один в таких же зеркальных латах, но с открытым забралом на шлеме и без меча в руке, и спокойно направился к Лотте.

— Вы в порядке? — спросил он, перекрикивая свист двигателя.

— Да, спасибо! — ответила Лотта выбираясь обратно наружу через калитку.

Флайер тем временем сел и приглушил двигатель, позволяя общаться не напрягая голос. Со стороны выхода из переулка, теперь закрытого белоснежной машиной с глазом Гора на борту, раздались выстрелы, потом опять все стихло. Рубрейская служба безопасности, Девятое управление, поняла Лотта. Их хорошо тренировали на распознавание различных видов войск и службы всех основных членов Конфедерации, в том числе и Рубреи, и она отлично помнила у кого именно сейчас есть такое вооружение. Не говоря уж про глаз Гора, который она отлично знала и по глубоко личным причинам. Да, уж, и правда глубоко, подумал она, погладив живот. Очевидно, ее спасли коллеги Карла, только не из космофлота, а охрана VIP и прочих шишек. Но тут-то они что делают?

Вышедший ей навстречу мужчина подошел достаточно близко для разговора.

— Сержант Асланов, СБ Рубреи, Девятое управление, — представился он Лотте, козырнув для порядка, и подтверждая ее предположения о принадлежности ее спасителей.

— Капрал Лотта Хоффен, в отставке, Космофлот, — ответила она, сообразив, что по-прежнему одета в форму.

— Странно, — удивился сержант, — А в вашем лично деле написано Лотта фон Линденхоф…

В подтверждение, он спроецировал первую страницу ее личного дела с фотографией и поделился ею с Лоттой, так что та тоже смогла увидеть ее через своих импланты. Под 3D фото и правда стояло «Лотта фон Линденхоф».

— А, понял, — сообразил сержант, — Хоффен — это же ваша девичья фамилия. А вам что, еще не сообщили?

— Что?

— Как что? Что ваш супруг очень счастлив, что у вас будет ребенок, и ждет-не дождется, когда сможет увидеть вас обеих. Полное признание брака помечено сегодняшним днем, видимо только-только сумели передать. Он вам еще и письмо написал, просмотрите, когда будет время. Проходите во флайер, мы подкинем вас куда надо. Этих мы разогнали, но думаю, вам небезопасно здесь оставаться.

— Спасибо, — ответила Лотта, — А что вы тут делали?

— Вообще-то мы летели по другому поводу, тут совсем недалеко. Нам его еще все равно закончить надо. Но тут пришел SOS от вас, ну, вот и пришли на помощь.

— Как это?

— А вы не знали? Ваши импланты отслеживают ваше состояние, и если требуется, посылают сигнал SOS в соответствующую службу. Это их стандартная функциональность. Только в Вейстляндии его обычно некому принять, а если и есть, то он поступает в городскую полицию, которая не торопится реагировать. Но как только ваш супруг признал брак, вы автоматически получили полное гражданство Рубреи, так что ваш сигнал был получен, а мы просто оказались ближе всех.

— И что, Девятое управление занимается спасением простых граждан? — спросила Лотта иронично.

— Полноправных, да, — кивнул сержант, — А социальные и ограниченные по другим странам все равно не разьезжают, а дома им и так ничего не грозит. Ну, уехать-то они могут, но по-принципу «баба с воза», так что после этого они уже проблема принимающей стороны.

В это время подошли двое, разбиравшихся с преследователями Лотты.

— Один убит, двое сбежали, — сказал один.

— А чего так?

— Один пытался стрелять, а другие два уже были далеко, видать едва завидев нас драпанули… Сержант, тут неприятная новость есть.

— Чего там?

— Смотри, что у покойника было!

С этими словами рядовой предъявил непонятный прибор, состоящий из небольшой металлической коробочки со стрелкой на крышке, окруженной темным кольцом из полупрозрачного материала.

— Ничего себе! — присвистнул сержант, и обратился к Лотте, — У вас есть подозрения, почему они вас преследовали?

— Ни малейших, — честно ответила Лотта, — Это все сегодня произошло, и было совершенно неожданно.

— Не расскажете? Все равно надо будет расследовать, кто это на вас решил напасть. Мы такое обычно не прощаем.

— Почему бы и нет, — ответила Лотта и обстоятельно, со всеми деталями стала рассказывать о сегодняшних событиях. Все трое и пилот, обернувшийся к ней боком в своем кресле, внимательно, не перебивая слушали, иногда задавая наводящие вопросы.

— Фигасе! Во гады! — высказался один рядовой, когда рассказ закончился, — Раньше они обычных рубрейцев не трогали.

— Похоже вам просто не повезло, Лотта, — сказал сержант, — Как раз в вашем районе зарегистрировано изменение реальности. Обычно это означает появление Изменяющего Реальность, эти способности иногда спонтанно у людей просыпаются. Вот за ним, видно, и охотились, да перепутали с Вами. Что означает, что нам стоит поторопиться, пока до нашего подопечного не добрались. Заводи, — приказал он пилоту.

— Изменяющего Реальность? — спросила Лотта.

— Ну, да, обычно их еще эльфами называют.

— Обычный человек может стать эльфом?

— Не совсем обычный, обычно в наследственности что-то есть. Но уверенным быть никогда нельзя. В конце концов, многие ли могут поручитья за нравственность своей прабабушки? — пожал плечами сержант, — Но если по сути и кратко, то да, иногда бывает, что обычный человек вдруг обретает способность менять реальность.

— А что это за «Братство»?

— Братство Воскрешения Бога. Они верят, что эльфы «убили Бога», и от этого все беды мира. Изменяли реальность, изменяли, вот и изменили в такую, где Бога — нет. В своем роде убили. А рецепт они предлагают простейший — перебить всех эльфов, тогда реальность вернется в изначальное состояние и Бог в некотором смысле «воскреснет». После чего по их мысли станет все хорошо. Чушь, конечно, после этого они просто застряли бы в той реальности, которая получилась бы на этот момент, но фанатики и рациональное мышление никогда не дружили. До рубрейских эльфов они добраться не могут, вот и пытаются вылавливать и убивать тех, у кого проснулись способности, но кого еще не успели взять под защиту. Эта коробочка, которую мы нашли на одном из ваших преследователей, как раз регистрирует изменения реальности и показывает его силу и направление на него. Правда, она работает только в момент изменения реальности, потом может находиться в паре метров от Изменяющего Реальность и никак на него не реагировать. Но находка интересная.

Разговор прервался, и Лотта расслабилась на сиденье, задумавшись о своем и погрузившись под деловитый шум двигателя флайера в полудрему. Уловив ее настроение, имплант включил сетевое радио, и она вновь услышала песню, которая последний месяц так привлекала ее внимание.

… И враги говорили тоскливо и зло: "Что за черт? Заколдован он что ли?" Просто горные ведьмы хранили его От беды, от печали и боли…[11]

Со словами песни, Лотта задумалась о Карле. Он ее любит, они будут вместе, а у малышки будет отец. Осталось дождаться его возвращения.

Я ждала, все ждала на родном берегу, Сердце билось подстреленной птицей. Горной ведьмою стать я, увы, не смогу, Остается лишь им поклониться. Чтоб коварная смерть не таилась средь волн, Чтоб глаза вдаль смотреть не устали. Ведьмы горные, впредь берегите его От воды, от свинца и от стали.

А она дождется, подумала Лотта, и все у них будет хорошо. От осознания этого ей стало тепло и уютно, а в районе солнечного сплетения опять начал разгораться тот же самый жар. Только теперь он ее не пугал, а наоборот успокаивал. Вот он опять охватил все тело.

…Ведьмы горные, впредь берегите его

От воды, от свинца и от стали.

Жар расцвел как призрачный цветок и пошел волной в пространство вокруг… «Берегите его,» — прошептала Лотта строчку из песни, веря, что этот странный цветок пролетит через пространство и принесет Карлу частичку ее любви.

Лотта очнулась от полудремы, открыла глаза и с удивлением увидела сержанта, с неменьшим удивлением смотревшего на нее.

— Ваше Сиятельство, простите, мы не знали, что это как раз за Вами нас послали, — прервал, наконец, молчание сержант.

— Какое еще «сиятельство», не понимаю, — удивилась Лотта.

— Вы и есть та самая Изменяющая Реальность, за которой нас послали. Любой Изменяющий Реальность автоматически получает дворянство. Принятое обращение к дворянам — «Ваше Благородие». Меняющий Реальность с силой более трех единиц, приравнивается к графу. Обращение к князьям и графам — «Ваше Сиятельство». Судя по индикатору, — сержант продемонстрировал ей ту самую коробочку, кольцо на которой теперь сияло, а стрелка указывала на Лотту, — Сила вашего воздействия более семи единиц. Так что, не исключено, что после аттестации правильным обращением к вам будет «Ваша Светлость». В любом случае, прошу простить, Ваше Сиятельство.

— И что теперь? — спросила Лотта, — Меня запрут в хрустальном замке и заставят работать на правительство?

— Есть куда более безопасные занятия, чем заставлять хоть в чем-то Изменяющих Реальность, тем более такой силы, Ваше Сиятельство, — ответил сержант, — Ну, там, банджи-прыжки в жерло вулкана, парашютный спорт с орбиты без скафандра… Насколько мне известно, такая сила, как у Вас, есть только в императорской семье. И если слухи о том, что означает семь единиц, верны, вы запросто могли синтезировать нас вместе с флайером из воздуха, чтобы мы смогли вас спасти. Равно как и все мои воспоминания с раннего детства и их материальные подтверждения, включая вырезанное на дереве возле школы имя моей девушки, а может и саму девушку, которая ждет моего возвращения. Вы не чувствовали выходящего наружу жара как раз перед тем, как мы появились?

Лотта только кивнула. Да, именно это она и чувствовала, когда пряталась в кусте сирени.

— Вот видите, Ваше Сиятельство. Я не тороплюсь превращаться обратно в воздух, мне очень нравится существовать.

Ну, вот, подумала она, меня явно принимают за кого-то другую и ожидают какой-то совершенной фантастики, которую она не сможет делать. И что дальше? ТАКИХ ожиданий, Лотта была совершенно уверена, она точно не может оправдать.

— Но, что если я откажусь или не смогу выполнять ваши требования? Ведь после такого открытия несомненно от меня будут что-то требовать?

— Насколько я знаю, не будут. В любом случае, не я, Ваше Сиятельство. Моя работа — доставить вас куда скажете, и обеспечить вашу безопасность. Если вы согласитесь отправиться с нами в подготовленный для вас дом, это будет сделать легче. Если нет, будем охранять вас там, куда вы отправитесь. Потом еще надо будет официально сообщить вам о браке, оформить формальности по гражданству и дворянству, и скорее всего титула, для вас и вашего супруга, вам предложат обучение тому, как использовать ваши способности, но это будут делать другие люди.

— Вы можете доставить меня домой?

— Конечно, Ваше Сиятельство. Фургон с сотрудниками будет круглосуточно дежурить внизу на улице, вы всегда сможете запросить помощь через ваши флотские импланты. Имейте в виду, Братству очевидно известен ваш адрес, так что можно ожидать новых попыток. Если надумаете, дом с нормальной системой охраны для вас готов, вы можете переехать в него в любой момент. А еще лучше вам было бы улететь на Рубрею, там вы точно будете в безопасности. В общем, надумаете — сообщите.

— Но я не могу себе позволить дом, у меня просто нет таких денег. Тем более, перелет.

— Я не думаю, что это будет проблемой, Ваше Сиятельство. Насколько я знаю, для эльфов социальная система работает немного иначе, чем для простых смертных. Но это вам лучше спросить у других людей, тех, которые будут все это оформлять.

— Что ж, — сдалась Лотта, — тогда домой.

Она сообщила сержанту свой адрес, потом понаблюдала как он общается по связи, с некоторым изумлением услышала распоряжение об аресте начальника участка и задержании остальных полицейских, успев лишь вставить, что полицмайстер Ганс Ригер ее защищал и не замешан, после чего инструкции насчет Ганса сменились на подробный опрос с протоколом, и оставить его на месте временно выполняющего обязанности начальника, пока городские власти не пришлют новых сотрудников. На удивленный взгляд Лотты, сержант тут же деловито обьяснил, что в вопросах защиты Изменяющих Реальность они имеют полные полномочия для всего, что они сейчас делают. В этот момент флайер приземлился напротив ее подьезда. Поднявшись с сержантом к себе под взглядами соседей, вот еще одна головная боль, она впустила его первым внутрь, тот осмотрел квартиру, чтобы убедиться в ее безопасности, и наконец, она оказалась дома.

Оставаться одной было страшно, так что она зазвала трех своих спасителей к себе, пилот остался с флайером, и напоила их чаем, пытаясь узнать у них побольше. Впрочем, они не так много и знали, кроме своей работы — находить новых Изменяющих Реальность и обеспечивать их безопасность. В конце концов, она была вынуждена признать, что откровенно злоупотребляет своей неожиданной властью, да и места не то, что для трех, даже для одного постороннего мужчины в маленькой квартирке не было. Единственный кто мог бы тут с ней поместиться, это Карл, с которым она уже уживалась ранее и в значительно более тесном пространстве. Так что ей пришлось все-таки отпустить всех трех, к их явному облегчению, и остаться одной. К этому моменту к дому подьехал даже не фургон, а небольшой автобус с непрозрачными окнами, где и устроился сержант с двумя рядовыми, а флайер улетел по своим делам, наконец, дав маленькому мирку за окнами соседних домов успокоиться и потихоньку начать возвращаться в привычное русло. Один из рядовых, правда, тут же смотался в магазин, и притащил ей полую сумку продуктов, которые строгий взгляд сержанта определил как необходимые еще во время чаепития.

Сев на стул Лотта попыталась привести в порядок свои мысли и угомонить дрожь, которая начала ее бить от осознания произошедших сегодня событий. Так что, когда раздался звонок и пришел сосед с первого этажа, тот самый добрый старик, который так заботился о ней все этой время, она приняла гостя с облегчением. Он, естественно, пришел поинтересоваться насчет причин такого эффектного возвращения Лотты домой — на рубрейском флайере в сопровождении военных, одетых как будто в каком-то фантастическом сериале.

Старику она сказала, что на нее возле вокзала напали какие-то бандиты, а пролетавший мимо патруль спас ее. Кстати, ни слова не соврала. Обьяснение его удовлетворило, и тот стал утешать ее и успокаивать, что было хоть и неуклюже, но очень кстати. Лотта радостно отвлеклась на него, и до самого вечера поила его чаем с медом и имбирными пряниками, которые оказались среди принесенных продуктов, а потом уже и ужином накормила, слушая равномерное журчание его речи. Пожилые люди вообще любят поговорить, и еще больше любят, когда их слушают, а Лотте как раз и нужно было, чтобы почувстовать рядом кого-то старше и опытнее, поэтому она с благодарностью слушала его байки и поучения, и чувстовала как отходит от утреннего ужаса.

Уже проводив старика, и закончив нехитрые вечерние хозяйственные дела, Лотта легла спать. Ну, что ж, решила она, Карл любит ее, она будет очень-очень любить Карла, у них скоро будет дочка, которую они оба будут любить. А все эти эльфы, изменения реальности, дворянства — с этим можно и потом разобраться. В районе солнечного сплетения опять появилось ощущение тепла, но оно не переходило в жар, и не заполняло все тело, а просто окружало ее теплом и уютом.

Лотта заснула, и ей снился Карл, почему-то в форме капитэна-цур-зи, сидящего в капитанском кресле на мостике корабля, и общающегося через импланты с принцессой императорского дома Рубреи. Почему-то он тоже был эльфом, Изменяющим Реальность большой силы. Впрочем, во сне это Лотту нисколько не удивило. А как же иначе может быть, если она тоже, оказывается, Изменяющая Реальность? «И будут двое одна плоть.» Приснится же…

* S13 Информационное пространство моделирования мира

Волны незримых изменений, порожденных двумя женщинами, находящимися за много световых лет друг от друга, медленно ползли по инфомационному пространству мира S13, иногда быстро перемахивая огромные, но информационно пустые пространства межзвездного вакуума, иногда задерживаясь, как будто тщательно проверяя каждую деталь плотных информационных структур, но при этом оставляя материальные мир практически неотличимо идентичным тому, которым он был до того. Обе волны почти одновременно достигли информструктуры Роттенура, сплелись между собой, обхватили линкор, и стали медленно, основательно и неизбежно продвигаться внутрь, начиная по дороге кромсать и перестраивать по своему разумению физические условия и характеристики, предметы, среду и даже прошлое. И, главное, тела, сознание и душу двух мужчин, которые совсем недавно сошлись на борту линкора в смертельном поединке.

* S13 Капитэн-цур-зи, барон Вальтер фон Келлер, капитан линкора Роттенур, чуть раньше, а в некотором смысле позже

Войдя в каюту, Вальтер опять уселся в свое кресло. Курт тем временем подошел к иллюминатору, через который был виден освещенный бок Люсиэли. Пот неприятно холодил спину под мундиром. Вальтер вынул платок, и отер им шею и затылок. Может умыться, чтобы быть посвежее перед разговором? — подумал он.

Сбросив китель на спинку кресла, Вальтер решительно пошел в санитарный блок. Закрыв дверь и расстегнув верхнюю пуговицу он с наслаждением опустил голову под поток холодной воды. Почуствовав себя свежее, он встряхнулся, и начал вытираться полотенцем. Видимо, он случайно задел один из имплантов, поскольку неожиданно активировалось сетевое радио:

Когда из яви сочатся сны, Когда меняется фаза луны, Я выхожу из тени стены, Весёлый и злой.[12]

Вальтер поморщился. Во-первых, он не был любителем сетевого радио, а во-вторых, он представить себе не мог, с чего бы это умные алгоритмы выбрали ему эту песню, которая явно была не в его вкусе. Впрочем, пусть, подумал он и продолжил вытираться. А песня тем временем продолжалась:

А я вернусь к тебе сказать: Ты предо мной изрядно грешен, Так искупи хотя бы малую часть. Ты спишь и видишь меня во сне: Я для тебя лишь тень на стене. …

Сложив полотенце пополам, Вальтер стал вытирать мокрый затылок.

…

Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог.

Когда останемся мы вдвоём,

В меня не верить — спасенье твоё,

Но на два голоса мы пропоём

Отходную тебе…

Вальтер прервал исполнение этой глупости, и имплант послушно переключился на следующую песню:

Это не любовь, Это Дикая Охота на тебя, Стынет красный сок, Где-то вдалеке призывный клич трубят, Это — марш бросок, Подпороговые чувства правят бал, Это не любовь, Ты ведь ночью не Святую Деву звал!..[13]

Вальтер хотел было выключить сетевое радио, но тут из-за двери раздался хруст, пол под его ногами чуть вздрогнул, и музыка умолкла сама. Умолкла не только музыка, импланты почуствовали исчезновение сети корабля.

Бадж связи, который не зависел от сети, остался на спинке кресла в каюте. Недоумевая, Вальтер отложил полотенце и дернул ручку двери, ведущую обратно в каюту, но та не пожелала открываться. Вместо этого индикатор на двери замигал красным. Один раз коротко, потом длинно, потом еще два раза коротко. Что-то это означало, попытался вспомнить Вальтер. Ну, конечно же, воздух, точнее его отсутствие. За дверью нету атмосферы.

Вальтер задумался. Одной возможностью было то, что после того как принцесса не дождалась сеанса связи и, очевидно, решила, что Роттенур находится под контролем мятежников, Люсиэль ударила по нему главным калибром. Линкоры лучше защищены от таких вещей, чем планеты, но только если ожидают удара. Это не древние времена морских сражений, когда использовались толстые металлические бронеплиты. Сейчас они тоже были, именно поэтому морпехи не могли пробиться на артиллерийскую палубу, но это для сценариев с десантом и истребителями, против серьезного оружия работала только активная защита. Так что удивительно, что его личный санитарный блок уцелел, а не то, что вполне вероятно, был уничожен весь остальной корабль. Вальтер представил себе одиноко висящий в вакууме пространства и медленно и грустно вращающийся вокруг своей оси герметичный туалет с ним внутри, и решил не рассматривать эту возможность.

Да и сотрясение в этом случае было бы куда серьезнее, сообразил он. Хорошо, если бы его по стенке не размазало бы. Значит, авария локальна. Например, метеорит, попавший в иллюминатор его каюты. Такой, случайный метеорит. Специальный случайный метеорит. В случайности Вальтер верил слабо, а в эльфов, наоборот, вполне. Неужели принцесса все-таки раскусила его как-то и решила избавитсья от опасного капитэна? Первое он, в принципе, допускал, но учитывая нежелание эльфов расстаться с так любимой ими Конфедерацией, Вальтер сильно сомневался, что даже в этом случае ему что-либо грозило бы. Он им был просто слишком нужен, чтобы от него избавляться. И тем не менее факт налицо: он заперт в туалете, а в его каюте нет атмосферы.

Кстати, а Курт скорее всего погиб в этом случае. Жаль, краем сознания заметил он, Курт был толковым и исполнительным слугой, хоть и перебарщивал иногда с показной лояльностью. Надо будет подумать, кто из Майеров сможет занять его место в будущем. Это если удастся выбраться из этого живым, конечно, подумал Вальтер, возвращаясь к куда более актуальной теме.

Интересно, а ведь если это только его каюта, то у оставшихся снаружи по-прежнему есть проблема с артиллерийской палубой. Причем, что бы ни произошло, его, барона Вальтера фон Келлера уже никто не сможет ни в чем обвинить. Он вообще сидел изолированный от любой возможности влиять на события, не будем говорить где. Он же и хотел остаться полностью в стороне, вот и дождался. Как говорится, будьте осторожны со своими желаниями.

Вообще-то, в шансы Фенеки Вальтер не верил ни на грош. Если бы он применял вейстляндские методы, тогда был бы совсем другой разговор. Хотя и в этом случае они бы заплатили за свои надежды полную цену. Но по крайней мере они бы за эту цену получили бы честно оплаченный товар. Когда фон Келлеры внедрялись в экономику другого мира, они строили бизнесы, поддерживаемые и прибыльные. Причем вместе с аборигенами. Поэтому захваты миров и даже просто возрастающее влияние фон Келлеров всегда шло рука об руку с доходами аборигенов, увеличивающейся налоговой базой и растущей экономикой. Такое подход был не столь быстр, и в присутствии некоторых конкурентов вроде океанцев проигрывал, но в остальное время он давал устойчивые надежные результаты. Выкурить фон Келлеров из миров, в которых они обосновались, можно было лишь обрушив экономику этих миров. А аборигены, благополучие которых зависело от этих бизнесов, были лучше гарантией благоприятного для них политического климата. Даже рубрейцы, с их обостренным чувством независимости, допускали фон Келлеров в своих мирах. Уж что-то, а свою долговременную прибыль они чувствовали вполне адекватно, и тому, что им самим было полезно, не противились. Но это для миров, в которые фон Келлеры внедрялись и захватывали.

Фенеку же с самого начала планировали на заклание. Поэтому Вальтер запланировал на ней применение методов Океании. Ковбои были слишком нетерпеливы, чтобы год за годом растить совместные бизнесы с аборигенами. Да и специализация у них была другая. Когда-то давным давно кусочек нынешней Вейстляндии, из которой они произошли, специализировался на торговле бусами с дикарями в обмен на бананы, пеньку и другие колониальные товары. И если какой голозадый царек не желал предоставлять своих подданных на плантации, то перед главной хижиной деревни стучал бубен, а народ прыгал вокруг костров, поглощая горючую воду, предоставленную неизвестно откуда претендентом на должность царька. Потом некооперативный царек отправлялся в котел и использовался в качестве закуски к упомянутой горючей воде, а в стороне стояли белые люди и с отеческой улыбкой созерцали воцарение правильного вождя. Наутро же, с головной болью и похмельем, победившие дикари отправлялись на ожидающие их плантации.

Следующий кусок, точнее расположенных рядом множество небольших кусочков, которые океанцы покорили в плане торговли бусами, хоть и был населен в основном туземцами, но уже принадлежал другому кусочку Вейстляндии. А потому имел огнестрельное оружие, суды, президентов, полицию, и даже армии. Каждый кусочек свою. Будучи изначально колониями, у них там просто не было президентов, не желающих продавать за бусы бананы, каучук и прочие колониальные товары. Однако были президенты, которые хотели себе слишком большую долю этих самых бус, поскольку океанцы уже перешли от натурального обмена к торговле за измазанные краской кусочки бумаги. За которые, хоть и втридорога, но и правда продавали аборигенам свои товары. В основном, варианты тех же самых бус. Слишком жадный президенте обычно слишком поздно обнаруживал заговор армии или полиции, иногда успевал сбежать с казной, иногда нет, солдаты с ружьями пару дней кричали «Либерасьон» и «Патриа о Муэрте!», сверкали голыми пятками, кого-то убивали, а потом все вставало обратно на места. Новый президенте, даже если и повышал налоги, принимал в оплату списывание кредитов, полученных им, чтобы занять свое место, но рано или поздно опять хотел слишком много и все повторялось снова.

Со временем это переросло в искусство организации революций, которое достигло такого совершенства, что их можно было создавать с заданными свойствами. Например, для смены главы государства, или полного его разрушения, или гражданской войны… Надо признать, что поначалу все эти результаты у океанцев получались случайно и непреднамеренно, но опыт есть опыт и количество переросло в качество. Как уже упоминалось, терпения строить бизнес с аборигенами у Океании никогда не было, поэтому ковбои просто вбухивали уйму денег в организации, влияющие на политику, потом использовали их по своему усмотрению. Организации могли быть какими угодно, от Фонда Развития Крякомундии до Общества Защиты Прав Хомячков, но получая деньги от своих зарубежных хозяев все они выходили общим строем, когда приказано, и говорили то, что им было сказано говорить. Как говорится, кто платит за пиво, тот заказывает песни. Ковбои настолько не стеснялись своих действий, что открыто публиковали учебники, по которым можно было все проделть шаг за шагом, временами даже со стандартными сценариями и пособиями.

Вот этими-то учебниками, не долго мудрствуя, сторонники фон Келлера и воспользовались. Конечно, без океанских спецов получалось хуже, вот только целью на Фенеке собственно и было сделать хуже. Сторонниками фон Келлера там осуществлялась самая убойная и разрушительная форма, которая должна была погрузить планету в хаос лет на десять как минимум. И теперь, когда все было запущено, даже сам Вальтер вряд ли мог бы что сделать. Так что, в чем-то даже лучше, что его нельзя заподозрить в том, что скоро произойдет с участием флотилии.

И заметьте, он тут, ну, совершенно ни при чем. Как и планировалось. Как и хотел. А может это у него самого эльфийские способности прорезались? Говорят, пока эльфы не обучены, у них бывают неприятные казусы с исполнениями желаний. Впрочем, нет, чушь. Все потомки омы Насти проходили тесты не раз и не два, и ничего не было обнаружено. Анализы показывали, что все гены на месте, но подавлены и никак не проявляются.

Вальтер присел на край ванны и прикрыл глаза. Ома Настя, строго говоря даже не бабушка, а прабабушка, но все равно для него она была «ома». Чего у эльфов не отнять, это их преданность семье. Ома Настя не только лично выкормила грудью своих детей, что было не очень принято в Вейстляндии, но еще и внуков, заменив своих непутевых вейстляндских невесток, и даже некоторых правнуков, включая самого Вальтера. Благо до самой смерти она выглядела на тридцать человеческих лет.

Мысль плавно перетекла на Ее Высочество принцессу Люсиэль. Впервые встретив ее, Вальтер не воспринял ее серьезно. А зря. С каким изяществом она разрушила почти все его планы, при этом не проявив ни капли враждебности или настороженности. А ведь, будь она на троне империи, он бы, пожалуй, не только не решился бы, но скорее всего и не захотел бы начинать всю эту историю, с удивлением отметил он про себя. Такого бы союзника… И вообще, в этом его поглощающем восхищении в адрес безупречного противника, Вальтер все более чувствовал тревожащие обертоны совсем иных чувств.

Чтобы избавитсья от наваждения, он встряхнул головой и поднялся на ноги. Надо бы проверить, как у него дела обстоят с жизнеобеспечением, подумал Вальтер. Открыл на мгновение кран, и из него полилась вода. Поднесенная к вентилляции рука ощутила слабое движение воздуха. Что ж, воздух и вода есть, что опять же говорит в пользу локальной аварии в каюте. А вот рука приложенная к двери почуствовала холод. Уходящее в пространство инфракрасное излучение уносило тепло, а дверь была традиционно металлической, как и большая часть стенок, рассчитанных на возможную разгерметизацию.

Вот это плохо. Будь его каюта обращена к звезде, температура обшивки на этом расстоянии легко могла бы достигать точки кипения воды и выше, и опасаться было бы нечего. Тем более, что эти высокие температуры всего лишь предотвращали бы утечку тепла, а пробраться к нему сквозь вакуум каюты не смогли бы. Однако, иллюминатор смотрел на Люсиэль и Фенеку, то есть находился на теневой стороне корабля, где температура легко могла упасть до минус сотни с лишним градусов. Конечно, потребуется время, чтобы тепло улетучилсоь через металл двери, но в его случае, в одной рубашке и брюках, даже падение температуры ниже десяти градусов будет неприятно и болезненно, до нуля опасно, а минус пять-десять скорее всего смертельно. Придется утепляться, понял Вальтер, оглядывая доступный для этого инвентарь в виде нескольких полотенец, банного халата, занавески от ванны, и половичка на полу. И ждать, пока аварийные команды загерметизируют иллюминатор и обнаружат, что за дверью в санблоке кто-то есть.

— Капитэн, — ожил бедж связи на оставленном в каюте на спинке кресла кителе. Но воздуха, чтобы передать звук вокруг не было, равно как и того, кому вызов предназначался.

* S13 Командый мостик линкора Роттенур

— Время до точки принятия решения — три минуты, — сообщил голос бортового комьютера.

— Капитэн! — воскликнул один из офицеров, — На артиллерийской палубе больше нет живых существ, три спасательных капсулы только что отделились от корабля.

— Драпают крысы! — довольно заметил седой артиллерист.

— Есть шанс их поймать и вернуть для суда? — быстро спросил Карл.

— Только если провести суд в следующие десять-пятнадцать минут, которые понадобятся хромосфере звезды чтобы уничтожить корабль, — также быстро ответил штурман, понимая причину для спешки.

— Роттенур, отмена предыдущего приказа и уход на безопасную траекторию с точкой назначения в плоскости эклиптики в одной единице от звезды, противоположной Фенеке. Код авторизации — альфа-73-15-37-эта-альфа-эта.

Надо же, и этот код мне тоже в память вложили, удивился Карл, как все рассчитали. Впрочем, мне ли жаловаться?

— Код авторизации принят, — сообщил компьютер, — Курс изменен.

— Спасательные капсулы? — спросил Карл.

— Для них точка принятия решения была пройдена уже давно, капитэн, — ответил штурман, — Они обречены. Передаю изображение.

Карл принял изображение и минуты три смотрел, как три все более разгорающиеся искры скрылись в пылающей хромосфере звезды. В какой-то момент ему показалось, что сквозь пелену света он заметил появившееся на мгновение, и тут же угасшее яркое пятно. Хотя, скорее всего просто показалось. Судя по молчанию на мостике, большинство офицеров было занято тем же самым. Что ж, пора связываться с Люсиэль, подумал он.

— Господа офицеры, работа по штатному расписанию. Я должен покинуть мостик, чтобы передать статус на Люсиэль. Лейтенант Флорес, как новому шефу безопасности корабля вам следует присутствовать при этом разговоре, следуйте за мной. Заодно покажете дорогу, мы воспользуемся каютой вашего бывшего шефа.

Пусть сопляк послушает, что планировали его командиры, не без злорадства подумал Карл, выходя за Флоресом с мостика. Подставлять ему свою спину он не собирался.

* S13 Капитэн-цур-зи, барон Вальтер фон Келлер, борт линкора Роттенур

Было холодно. Очень холодно. И становилось еще холоднее. Вальтер завернулся во все, что смог найти, но это уже плохо помогало. Горячей воды не было, да и холодная стала идти хуже, видимо лед начал накапливаться в трубах. Вальтер попытался залезть в осветительный элемент, в надежде вытащить провода, сунуть их в раковину, заполненную водой, чтобы проходящий через воду ток нагрел ее, послужив источником тепла. Опасность подобного способа как-то даже не пришла ему в голову, да и выбор между риском быть убитым электротоком и гарантированной смертью от холода был не слишком трудным. Впрочем, все чего он добился — это ожог пальцев с коротким замыканием, и теперь он сидел, скрючившсь и закутавшись по уши, при еле-еле развевающем тьму аварийном светлячке под потолком и светом красного индикатора на замке двери.

В какой-то момент он задремал, и сквозь дрему чувствовал как холод почему-то начал отступать. Видимо, начинаю замерзать, машинально отметил разум, уже неспособный реагировать на угрозу жизни, после чего его сознание успешно погрузилось в сон.

Сон был хорошим, как будто судьба решила сделать ему маленький подарок на прощание. Еще не барон Вальтер фон Келлер, а маленький Валька-Валечка-Валюша сидел на коленях у омы Насти, прижавшись к ней и слушая сказку. Было тепло и уютно, а грудь омы Насти, к которой он прижимался щекой, была мягкой, теплой и намного лучше любой подушки. Воздух рядом с ней был насыщен запахами леса, цветущего поля и мяты, и стоило закрыть глаза и казалось, что сидишь на верном Грауевольфе в зачарованном лесу, где его ждала его принцесса.

Сказка кончилась, и Валя твердо решил, что когда он вырастет, то обязательно станет очень-очень умным как Йоган-дурак и женится на прицессе. Ома Настя поднялась с кресла и понесла его на руках, чтобы уложить в кроватку, но Валя не хотел в кроватку, он хотел и дальше быть на руках у омы, поэтому он начал канючить, что не хочет спать, и подняв ручку он ухватился за грудь омы Насти, сквозь тонкую ткань ее платья, отказывась отпускать. Маленькая и изящная, но сильная рука бабушки сняла с себя его ручку, а затем он почуствовал, что его бережно уложили в постель.

— Кажется, приходит в себя, — услышал он глубокий, и подозрительно знакомый женский голос.

Уже Вальтер, а не Валя, почувствовал, что во-первых, он жив, во-вторых, ему действительно тепло, и приоткрыл глаза, чтобы увидеть отодвигающуюся от его щеки ткань адмиральского мундира. Стараясь не привлекать внимания, Вальтер закрыл глаза обратно и откинулся на подушку, будто в беспамятстве.

* S13 Карл фон Линденхоф, наскоро герметизированная каюта капитана линкора Роттенур

Вид бравого капитэна Роттенура, завернутого как маленький ребенок в полотенца и банный халат, и вынесенного наружу на хрупких женских руках настолько впечатлил Карла, что он даже отослал видео руководству СБ. Непонятно, зачем адмирал решила спасать барона лично, но если в руководстве захотят использовать в пиар целях, пригодится, а уж согласования и разрешения — не его забота. Впрочем, оказалось, что он еще не все видел. Фон Келлер, явно сквозь беспамятство, прижался к форме Ее Высочества щекой, заодно вцепившись в ее грудь свободной рукой, и отказывался покидать руки своей спасительницы, бормоча что-то невнятное. Принцесса решительно завладела его рукой, мягко и бережно оторвала от себя и уложила барона на постель.

— Кажется, приходит в себя, — сказала она с непонятной улыбкой.

В следующее мгновение стало ясно, что она, очевидно, ошиблась. Фон Келлер лишь откинулся на подушку, так и не приходя в себя. Да, ладно, решил Карл, медики поднимут на ноги. Он не испытывал ненависти к барону. Более того, как многие вейстляндцы, он испытывал естественное уважение к представителям своей аристократии. Да, он был готов убить барона, более того, твердо рассчитывал что это успешно сделал. Что было, то было. Так было надо, а теперь уже не нужно. Как говорят в Океании, ничего личного, просто бизнес. Скорее даже хорошо, что он выжил. Вполне возможно, что и это рассчитано той невероятной сущностью, которая оживила его. С нее станется. Но об этом он не скажет никому, даже в рабочих отчетах. Ему еще рано на пенсию. Тем более, на пенсию по причине сумасшествия.

* S13 Провинциальная планета Фенека, новости и заголовки газет

«Ванда Мюррей: Рубрея начиналась как фенекийская колония.»

«Двадцать рубрейских линкоров класса 'убийц планет' обстреливают из главного калибра города Ферейи. Анти-террористическая полевая артилерия Фенеки, направленная в Ферейю для восстановления конституционнго порядка, пытается отражать атаки из космоса. Тем не менее, по данным сепаратистов Ферейи, вчера погибло семнадцать человек.»

«Расследование фессийского самосожжения подтвердило, что полсотни погибших сепаратистов, используя огнестрельное оружие, напали и отбили использованную ими зажигательную смесь у мирно шевствоваших мимо футбольных фанатов.»

Комментарии к статье: «Ничего, для хорошего дела горючки не жалко.» «Надо им поставить пару ж/д составов в Ферейю.» «А говорят, в насекомых много белка!» «Заготовки копченых сепаратистов. На зиму. Хе-хе…»

«Изловлен эльфийский шпион, который угрозами склонял капитана фенекийского лунного челнока угнать его в Рубрею, за звание полковника конфедеративного космофлота, жилье на столичной планете и серьезную сумму денег. Челнок на данный момент находится на поверхности в ремонте.»

Комментарий к статье: «Эти эльфийские холопы в Рубрее совсем уничтожили свою экономику. Уже наши ломаные челноки пытаются красть.»

Коммерческие обьявления: «Нуждаетесь в пересадке органов, но не можете ждать своей очереди? Мы можем помочь. Дорого. +380 (56) 634-16-41»

* S13 Ее Высочество Люсиэль Рубрина, адмирал космофлота, линкор Люсиэль

Ну, вот, незапланированное приключение осталось позади, подумала Люсиэль, глядя на уже превратившуюся в простую яркую точку на черном фоне космоса звезду Фенеки. Вся флотилия, включая два линкора, легла на прежний курс, оставив у Фенеки только тяжелый крейсер «Блюхер» и несколько транспортников для эвакуации беженцев. Средства космического наблюдения принадлежат Конфедерации, поэтому делиться с поверхностью данными никто не спешил. Так что фенекийцы так и не узнали какая сила болталась у них над головами и чуть не стерла их с лица мироздания. Впрочем, они это вполне компенсировали богатым воображением.

К слову, Роттенуром по-прежнему командовал фон Келлер. Логика требовала оставить его на Блюхере, подписывать результаты того, что он сам устроил. Его даже повысили после этих событий до контер-адмирала, чтобы поставить во главе оставляемой у Фенеки флотилии. Скажете нелогично? Нет, вполне логично. Во-первых, он и так занимал адмиральскую должность, по сути будучи не столько капитэном, сколько командором. Во-вторых, повышение после неудавшейся операции по развалу Конфедерации явно затруднит его будущие секретные планы. Потенциальные союзники будут просто не понимать, за что же его повысили. Но подозревать. И вспоминать об эльфийских связях его семьи.

В общем, все шло к тому, что флотилия дальше отправится без него, а сам фон Келлер останется командовать группировкой вокруг Блюхера. Но вмешалась интуиция. Та самая легендарная интуиция, которая иногда вдруг просыпалась у эльфов ненадолго, и всегда вела их к успеху. Та самая, знания о которой тихо передавали в императорскй семье из поколения в поколение, и которая среди некоторых групп эльфов приписывалась давно ушедшим из мира богам. Вот именно эта интуиция, проснувшаяся у нее и у баронессы-капитана Люсиэли, и погнала их в эту экспедицию. А потом говорила, что не следует выполнять аварийный приказ идти к Фенеке. И была права. Вот она же сейчас и подсказала иной расклад.

Теперь на Блюхере оставался тоже повышенный до контер-адмирала фон Линденхоф. Вы можете удивиться, майор и до контер-адмирала? Не многовато ли? Вот только был он майором безопасности, что в армейской табели о рангах было равно полковнику или флотскому каперангу, он же капитэн-цур-зи. Так что, при его переводе во флот, контер-адмирал действительно было его следующим званием, которое он действительно вполне заслужил. А добавьте к этому неожиданно проснувшиеся у фон Линденхофа способности к изменению реальности, причем очень сильные, и необходимость отправить его на центральные планеты для обучения… А то ведь необученный эльф такой силы — это немного небезопасно. Ну, и то, что его на поверхности ждет беременная жена, тоже сыграло свою роль. Самого бывшего майора это бы не остановило, но Люсиэль, как командир, принимала и этот фактор в рассмотрение. Так что, примет бывший майор беженцев, и отправятся они к готовым принять тех планетам Вейстляндии. Заодно и потренируется новоявленный эльф в межзвездном пилотаже, раз уж у него такие способности открылись. Конечно, подготовленного пилота-эльфа пришлют курьерским кораблем, который пополнит флотилию, но этот пилот заодно сможет и потренировать собрата в своем искусстве.

К слову, никаких бумаг с Фенекой решили не подписывать. Во-первых, зачем? Как только Конфедерация уйдет, Фенека останется в изоляции, как и хотела. Зачем ей договора с теми, кого они скорее всего уже никогда не увидят? А во-вторых, не с кем было подписывать. Формально, фенекийцы выбрали нового президента, но насколько долго он усидит было непонятно. А давать его преемникам возможность обвинить того в изоляции Фенеки, было бессмысленно. Собственно, уходя Блюхер должен был выключить межзвездную связь Фенеки, поскольку по прогнозам иначе те продолжали бы взывать к переговорам о «возвращении» в Конфедерацию, используя их лишь для очередной порции шантажа и провокаций. А зачем это нужно? Вот покажут системы автоматического наблюдения, что те перестали жечь чучела эльфов, убивать друг друга и взялись за ум, тогда можно прилететь и сказать «Привет!» Ну, а там уж, что получится. А оставить официальную связь и продолжать игру в одни ворота? В мире полно иных проблем.

Конечно, просто так, после всего произошедшего, довериться фон Келлеру Люсиэль уже не могла. Как человек, может быть и доверилась бы, а как адмирал не имела права. Да и отец, интуиция интуицией, но все равно требовал гарантий, что дочка не получит удара в спину. Так что пришлось провести тяжелый разгвовор.

Люсиэль вспомнила как уже вышедший из-под опеки докторов и одетый в новую парадную форму контер-адмирала, с офицерским кортиком на поясе, вызванный «на ковер» фон Келлер вошел к ней в адмиральский салон. Отдав честь, он сел в указанное ему кресло и внимательно уставился на адмирала. Люсиэль заранее решила не устраивать фарса в стиле допроса и стула под лампочкой, так что вышла из-за стола и села в соседнее кресло. Стьюард расставлявший на столике приборы, поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

— Что вы предпочитаете, барон, чай, кофе, коньяк? — спросила она, показывая, что в этом разговоре тот является гостем, а не подчиненным.

— Благодарю, Ваше Высочество, кофе, — ответил он, — Коньяк, возможно, подойдет немного позже.

Люсиэль улыбнулась. По сути ей сейчас безупречно вежливо ответили «как договоримся». Она, как хозяйка, наполнила кофейную чашку барона, указала жестом на сахарницу и сливки, затем налив и себе. Барон взял чашку с благодарным поклоном, как есть, без сахара, отпил маленький глоток, и поставив чашку обратно на блюдце, внимательно уставился обратно на хозяйку. Люсиэль взяла чашку с блюдцем, расслабленно оперлась на спинку кресла, и тоже отпила маленький глоток, а затем так и держа в руках чашку с блюдечком, начала:

— Барон, я сейчас говорю с Вами не как с подчиненным, а как одним из лидеров ключевого члена Конфедерации Вейстляндии. Я отлично понимаю, что хотя Ваш родовой титул — барон, по влиянию Вы — как минимум герцог. И это как минимум. Мы также оба знаем несколько более расширенную версию последних событий, нежели известную большинству. Что ставит меня перед непростой проблемой. Мы планируем выполнить первоначальный приказ императора, с одной поправкой. Вместо Роттенура у Фенеки останется Блюхер, а Роттенур отправится дальше с основным составом экспедиции. Я бы хотела видеть вас капитаном Роттенура, но как вы понимаете, я не могу доверить второй по мощности корабль флотилии тому, кому я не могу доверять.

— Я понимаю, Ваше Высочество.

Вот так вот, подумала Люсиэль. Ни слова лишнего. Другой бы начал задавать дурацкие вопросы, вроде «и что, я выйду из этого кабинета в наручниках?» Нет, этот отлично понимает, что ничего подобного не будет, а даже если и было бы, не опускается до озвучивания своего беспокойства. Впрочем, несмотря на его выдержку, эту часть лучше сразу прояснить. Шантаж неопределенностью в таком разговоре может только повредить.

— Должна сообщить Вам, что император советовал мне оставить Вас возглавлять группировку с Блюхером для улаживания ситуации на Фенеке. Но это не приказ, а лишь совет. Решение будет зависеть от того, сможем ли мы придти к взаимоприемлемому соглашению. Мое предпочтение было бы продолжать видеть вас капитаном Роттенура.

Вот так вот, подумала опять Люсиэль. Никаких наручников, все прилично, вежливо, даже в чем-то почетно. Вот только придется разбираться с Фенекой и брать на себя ответственность за все, что здесь произойдет. Это фон Линденхоф забрал бы беженцев и улетел, не того масштаба фигура, чтобы представлять Конфедерацию, да и ни к чему это. Это барона бы нагрузили дипломатическими полномочиями по полной программе.

А ведь потом, если не уладить отношения с императорской фамилией, ему еще жить под лупой рубрейских спецслужб. Которые, кстати, еще и позаботятся, чтобы провал тайной операции приписали ему, барону фон Келлеру. А возможно еще и пару арестов фигур попроще сделают, кивнув в сторону барона. После чего, не то что заговорщики, но и многие серьезные люди Вейстляндии вряд ли будут охотно иметь с ним дело. Но, разумеется, не будем говорить об этом вслух. Он — фон Келлер, он это и так понимает. А оскорблять потенциального союзника угрозами — глупо.

— Я понимаю сложность Вашего решения и полностью согласен, Ваше Высочество, что взаимоприемлемое решение было бы идеальным вариантом в данной ситуации, — ответил барон, — Но прежде могу я узнать, чем вызвано ваше желание видеть меня рядом с собой в экспедиции?

А ведь верный вопрос, мысленно согласилась Люсиэль. Ему ведь только что сказали, «Ты — проиграл, и мы можем сделать с тобой, что захотим.» Резонный вопрос, почему бы это победившая сторона решила вдруг договариваться.

— Если я скажу, что мне так подсказывает интуиция, то Вы мне вряд ли поверите, верно? — спросила она.

— Уверяю Вас, у меня и в мыслях не было не верить члену императорской семьи, — уклончиво ответил он, — Но мне бы хотелось услышать какие еще причины побуждают вас искать соглашения.

Ну, да, для него интуиция не звучит серьезным аргументом, что было и так понятно.

— Когда мы встретимся с этой новой цивилизацией, то мы столкнемся не только с опасностями, но и с возможностями. Вероятно, очень большими возможностями. Если Вейстляндия не будет частью начальных переговоров, в дальнейшем может возникнуть некоторая толкотня локтями среди именитых родов. Если же там будет кто-то свой, я уверена, процесс будет значительно более цивилизованным и упорядоченным. Поэтому я бы хотела, чтобы Вейстляндия в лице рода фон Келлеров, также была представлена при начальном обсуждении этих возможностей.

— Я понял, что предложено мне, Ваше Высочество, — кивнул головой барон, — И ценю щедрость предложения. Могу я теперь услышать, что бы Вы хотели взамен?

— Я понимаю, что вы действуете в первую очередь в интересах рода фон Келлеров. И недавние события показали как далеко вы готовы зайти в случае конфликта интересов. Я бы хотела исключить такие ситуации в будущем.

— Я внимательно слушаю, Ваше Высочество.

— Когда Вы вошли сюда, я сказала, что собираюсь говорить с политиком фон Келлером, а не с офицером фон Келлером. Однако, политик может взять слово обратно, а офицер, принесший присягу, как мы, увы, увидели, может истолковать ее несколько слишком гибко. Так что ни с одним из них я договариваться ни о чем не могу.

Пока Люсиэль говорила, барон хмурился, но продолжал слушать. А она продолжила после паузы:

— Поэтому я хочу от вас слово чести прусского барона Вальтера фон Келлера, что вы никогда не будете действовать мне во вред.

— Лично вам?

— Мне и императорской фамилии Рубреи.

Если и раньше барон сидел будто проглотив аршин, то сейчас он вообще стал подобным памятнику, который ставят на площадях. «Надо вот в таком виде памятник и сделать,» — машинально подумала Люсиэль, и тут же одернула себя, — «Что за чушь лезет в голову? Какой еще памятник?» Тем временем барон пришел для себя к какому-то выводу и спросил:

— Ваше Высочество, вы в полной мере понимаете, что вы просите, и готовы взять на себя вытекающие взаимные обязательства?

— Разумеется, вам по-прежнему будет оказываться покровительство императорского дома, которым вы и раньше не были обижены, если Вы об этом, барон.

Мгновение поколебавшись, барон поднялся с кресла, встал на одно колено, и, отцепив кортик, протянул его принцессе на вытянутых руках. Она отставила чашечку с кофе, и встала перед ним, приняв оружие.

— Я, барон фон Келлер, маркграф Бранденбургский, глава рода фон Келлеров, — произнес Вальтер, — клянусь никогда не выступать против принцессы Люсиэль Рубрины или императорского дома Рубреи, принимать их сторону и поддерживать их начинания, в обмен на их дружбу и покровительство.

— Я, принцесса Люсиэль Рубрина, от имени императорского дома Рубреи, принимаю Вашу клятву и обещаю дружбу и покровительство, — ответила она, протянув кортик обратно.

Барон с поклоном принял оружие, прицепил его обратно на пояс и поднялся на ноги. Люсиэль уселась обратно, указала фон Келлеру на его кресло, и спросила:

— Чай, кофе, коньяк?

— Спасибо, у меня еще есть кофе. И, мне кажется, пришло время для коньяка.

* S13 Барон Вальтер фон Келлер, адмиральский салон на Люсиэли

Входя в адмиральский салон Вальтер не ожидал ничего хорошего. Его явно раскрыли, иначе события не развернулись бы столь радикально, обыграли по всем пунктам, и чуть не убили, хотя почему-то и пожалели в последний момент — в случайности он в таких случаях не верил. Логично рассуждая, его сейчас ждал выговор и пинок под зад. По крайней мере он сам бы так и сделал.

Поэтому, когда его усадили в кресло и предложили кофе, он вовсе не вдохновился внешним дружелюбием. Да, конечно, все будет чинно, прилично и вежливо. Он и не ожидал, что принцесса императорской фамилии будет отчитывать его в присутствии посторонних или кричать на него как уличная торговка. По той же причине отказался и от коньяка. Праздновать нечего, а надраться можно и потом, с одиночку. Недаром у него сохранилось несколько бутылок отличного Stedten Jägermeister'а[14] Своего, из поместья, сделанного по древним рецептам еще того, исходного, из специй с материнской планеты и ныне культивируемых в контролируемой среде для элитной кулинарии. Покойный Курт постарался. Вот заодно и за упокой выпью, подумал он, вежливо отвечая:

— Благодарю, Ваше Высочество, кофе, — ответил он, — Коньяк, возможно, подойдет немного позже.

Но вот дальше началось неожиданное. Когда он понял, что его по-прежнему хотели бы видеть в составе экспедиции и капитаном Роттенура, он от удивления даже спросил почему. Надо сказать ответ озадачил его еще больше. Нет, понятно, что рубрейцам совершенно не сдались разборки в Вейстляндии по поводу возможностей, которые открыл бы контакт с совершенно новой цивилизацией. И тут фон Келлеры могли очень основательно помочь. Непонимание вызывало то, что фон Келлеры на этом бы еще и очень много выиграли бы. Очень очень много. То есть, его не только прощали, но еще и давали изрядный подарок, которого, как Вальтер это отлично и сам знал, он совершенно не заслужил. А значит от него хотят чего-то. Чего? Не мучаясь зазря, он просто спросил в лоб:

— Я понял, что предложено мне, Ваше Высочество, — кивнул головой барон, — И ценю щедрость предложения. Могу я теперь услышать, что бы Вы хотели взамен?

Ответ его снова озадачил. Оказывается, ему хотели бы опять доверять. Как это физически возможно, Вальтер совершенно не мог представить. Тем более, что ему тут же очень внятно обьяснили почему ни как вейстляндскому политику, ни как конфедеративному офицеру, ему доверять не только не собираются, но и не могут. Причем с этим он как раз был полностью согласен. И вот тут-то его и огорошили.

— Поэтому я хочу от вас слово чести прусского барона фон Келлера, что вы никогда не будете действовать мне во вред.

— Лично вам? — уточнил Вальтер, скорее, чтобы дать себе время собраться с мыслями, поскольку он и так отлично знал ответ.

— Мне и императорской фамилии Рубреи.

Тут надо пояснить, что хотя титулованные особы и занимали очень специальное место в политической жизни Вейстляндии, сами по себе титулы были упразднены много-много времени назад и играли роль лишь постольку, поскольку за ними стояли деньги, влияние и сила. Именно поэтому Вальтер практически никогда не упоминал приблудившийся к его семье значительно более высокий титул маркграфа, и даже в официальных ситуациях, упоминал его вторым. Барон фон Келлер, глава рода фон Келлеров и связанными с ними как нитка с иголкой Майеров, представлял собой силу, влияние и деньги. А случайно полученный титул маркграфа — нет. Среди успешных политиков и бизнесменов почти не осталось наследников древних родов, и именно это приносило им в любой политической кампании аромат древней рыцарскй эпохи, который так будоражил воображение избирателей. И именно это заставляло остатки выживших аристократических родов свирепо следить за соблюденем друг другом древних традиций и законов чести.

Нет, с простонародьем они могли делать, что хотели, а вот друг перед другом… Нарушивший древний кодекс чести в отношении других титулованных особ подвергался остракизму и травле в прессе, предназанченной для плебса. Такое решительное размежевание с нарушившими слово только добавляло популярности в народе клубу аристократов — надо же, своих не жалеют! — и приводило отступников на край катастрофы. Заодно резко сокращая число желающих попробовать это на своей шкуре.

Опять же повторюсь, с простонародьем можно было творить, что придет в голову, но между своих… Нет, попади Вальтер в такую заваруху, он бы еще пободался. Вот только он не собирался в нее попадать. Так уже его воспитали, что негласный кодекс чести аристократа был для него безусловной ценностью, как это ни парадоксально звучит, учитывая что во времена, когда титулы играли осмысленную роль, тот же самый кодекс чести аристократа нарушался направо и налево. Но это тогда, много-много лет назад, а вот теперь, когда он стал на государственном уровне пустым звуком, символом принадлежности к элитному клубу, никоим образом официально не связанном с государственной машиной, и настало его время.

Именно поэтому слово прусского барона фон Келлера, пожалуй, что и действительно было серьезной гарантией. А уж нарушение вассальной присяги, и вовсе смертным приговором благополучию фон Келлеров-Майеров. И если Вальтер правильно понял, именно это ему сейчас и предлагали.

Вот только, вассальная присяга предполагала немалые обязанности со стороны лорда тоже. Так что, он скорее выигрывал приняв ее. Сильно выигрывал. Настолько сильно, что непонятно было, с чего бы это вдруг. Открытая ассоциация с императорской фамилией Рубреи делала фон Келлеров чуть ли не святыми и наместниками Бога на Земле в глазах бундестага Вейстляндии. Да, придется играть по рубрейским правилам, но в конце концов, фон Келлеры всегда отличались тем, что делали бизнес в белых перчатках. Для всего остального были Майеры. Вот, один раз с Фенекой, он изменил этому правилу, и проиграл. Сказывается отстуствие опыта, усмехнулся он мысленно. Это тебе не ковбои, которые в таких играх не то, что собаку, не одну стаю волков скушали. Так что, ограничения свободы будут мягко говоря условными, тем более, что после этого у него вряд ли возникнет идея раскачивать Конфедерацию. Это могло придти в голову одному из хозяев Вейстляндии, но никак не одному из хозяев Конфедерации, которым он в этом случае становился.

Все это было слишком нелогично, чтобы поверить. Поэтому он решил уточнить:

— Ваше Высочество, вы в полной мере понимаете, что вы просите, и готовы взять на себя вытекающие взаимные обязательства?

— Разумеется, вам по-прежнему будет оказываться покровительство императорского дома, которым вы и раньше не были обижены, если Вы об этом, барон.

Вальтер, по-прежнему сомневающийся о чем идет речь, решил проверить все самым радикальным образом. Он хорошо знал ритуал принесения вассальной присяги. Вот сейчас и увидим, подумал он, если принцесса будет озадачена, спишу на красивый жест. Он поднялся с кресла, отстегнул кортик, и преклонив одно колено, протянул его на вытянутых руках.

Похоже, что принцесса была таки в курсе, поскольку она, опять же согласно протоколу, поднялась из кресла и приняла оружие.

— Я, барон фон Келлер, маркграф Бранденбургский, глава рода фон Келлеров, — произнес Вальтер, — клянусь никогда не выступать против принцессы Люсиэль Рубрины или императорского дома Рубреи, принимать их сторону и поддерживать их начинания, в обмен на их дружбу и покровительство.

— Я, принцесса Люсиэль Рубрина, от имени императорского дома Рубреи, принимаю Вашу клятву и обещаю дружбу и покровительство, — ответила она, протянув кортик обратно.

Она и правда имела в виду вассальную присягу, понял Вальтер. Он с поклоном, как полагалось, принял оружие, прицепил его обратно на пояс и поднялся на ноги, все еще пытаясь осознать произошедшее. Занятно, подумал он, а ведь меня просто как маленького ребенка, пожурили, простили и взяли слово больше так не делать. И даже пообещали конфет за хорошее поведение.

Принцесса, тем временем, уселась обратно, предложила сесть, указав ему на кресло, и спросила:

— Чай, кофе, коньяк?

— Спасибо, у меня еще есть кофе. И, мне кажется, пришло время для коньяка.

Принцесса мягко кивнула головой в знак согласия. С алкоголем, по этикету, уже он должен был разлить золотистый напиток по небольшим рюмкам и подать первую из них хозяйке, что он и сделал. Отпив небольшой глоток, принцесса дождалась пока то же сделает и он, а затем спросила:

— Барон, я и сама догадываюсь, каким будем ответ, но чисто из любопытства. Если бы Вы сейчас захотели обратить ситуацию на Фенеке и спасти их от грядущего хаоса, вы бы это смогли сделать.

— Нет, Ваше Высочество, — признал Вальтер, — Там применена одна из самых летальных океанских технологий, «управляемый хаос». И ковбои сильно преувеличили с «управляемый». Согласно методическим материалам, сейчас местные царьки должны начать разрывать ее на части, конкурируя за ресурсы, людей и территории. Ответственной элиты в полуколониальном состоянии у них нет, и взяться ей неоткуда. Так что, не дай Бог, у одного из них найдется оружие массового поражения.

— Ну, хорошо, а если попробовать повлиять на наиболее влиятельных из них?

— Вы и правда думаете, что у меня могут быть хоть какие-то прямые контакты с этими, внизу? — спросил Вальтер поморщившись.

— Нет, — согласилась принцесса, — Как и у нас.

— Ни секудны в этом не сомневался, Ваше Высочество, — одобрительно кивнул в знак согласия Вальтер, — Этот сброд действует сейчас исключительно в собственных интересах, так, как он это понимает, и никакого контроля над ними просто не может быть.

— А как вы думаете, мы могли бы в свое время это предотвратить?

— Заранее? Легко.

— Как?

Вальтер грустно посмотрел в свою рюмку, опрокинул ее, вздохнул и отставил на стол, затем взглянув в упор на принцессу. И на миг ей показалось, что она видит уставшие глаза своего отца.

— Просто. Быть господином — это не только права, но и обязанности. Холопы не прощают, когда их не порют на конюшне, Ваше Высочество.

Принцесса задумалась, отпила небольшой глоток из рюмки, потом отставила ее на стол и взяла чашку с уже почти остывшим кофе.

— И что же вы планировали делать с ними сейчас?

— Ничего. По нашему плану Фенека уже должна была быть уничтожена нашими линкорами, создав цепную реакцию распада Конфедерации.

— Я очень надеюсь, что вы больше никогда не будете создавать таких планов, барон, — сказала она вздохнув.

— Я умею держать слово, Ваше Высочество.

Принцесса отставила чашку на стол, задумалась на минутку, и улыбнувшись добавила:

— Я в этом и не сомневалась, барон. Просто хотела уточнить это вслух, во избежание недоразумений. И я очень рада, что мы смогли достичь понимания.

— Я тоже, — ответил он коротко.

— Что ж, вас ждет Роттенур, — ответила она, — Позвольте еще раз поздравить вас с выздоровлением и новым званием.

С этими словами она активировала личный экран связи, который не был виден Вальтеру, и произнесла в него:

— Карл, вы можете принимать командование на Блюхере, как договорились. Предупредите на Роттенуре, что капитан уже выздоровел и скоро будет у них.

Вальтер не мог слышать ответа, переданного напрямую через слуховые импланты, но услышал ответ принцессы:

— Да-да, Карл, я обязательно передам контер-адмиралу фон Келлеру, что вы рады его возвращению и всегда ценили его как отличного офицера и командира.

Она разговаривает в фон Линденхофом так, как я говорил бы с Куртом, неожиданно для себя подумал Вальтер. А, впрочем, чему удивляться? Откуда он сам научился этому? Ведь именно так разговаривала с дворецким ома Настя. Он поднялся, глядя как принцесса выключает виртуальный экран.

— Я могу идти, Ваше Высочество?

— Да, идите, и я надеюсь теперь мы будем чаще встречаться за чашкой кофе. Только еще один вопрос, чисто из любопытства, барон. Если неудобно, не отвечайте. Когда вас спасли, что вам снилось?

Вальтер задумался. В принципе, он отлично помнил ответ на этот вопрос. Вот только ответить правду было как-то… Но в ответ на первый порыв сказать «Ничего», в районе солнечного сплетения возникло непривычное, поднимающееся к горлу чувство отвращения к любой, хотя бы и мимолетной лжи. И после небольшой паузы, он сдался этому чувству и ответил:

— Мне снилось, что я маленький ребенок на руках у самой прекрасной женщины во Вселенной.

И отдав честь, вышел наружу. «И я не уверен, что это был сон», — пробормотал он себе под нос уже закрыв за собой дверь.

А Люсиэль еще долго сидела в своем кресле с застывшим взглядом, и улыбка, которую некому было увидеть, будто из-за квантовой вуали, появлялась и исчезала на ее губах.

Глава 8. Маска, я тебя знаю

* Жена Алекселя, реальность

Раз-два, раз-два… Бежится легко и привычно, разгоняя кровь по телу. Нет, не зря все-таки решилась выйти на пробежку несмотря на погоду. Привычный с юности бег освежает. Вот уже и Вильдпарк с лосями. Бегу мимо них. Уже полтора года как перебрались из вечнозеленого «изумрудного города» Сиэттла в Цюрих, и зима здесь оказалась на редкость пакостная. Рекордно пакостная и холодная, согласно метеорологам. Лоси весенние, без рогов. Лениво смотрят на меня, они тут привычны к тому, что всякие двуногие шастают. С неба падает какая-то мерзость, не то мокрый снег, не то дождь со снегом, которые наглючил любимый мужчина, как только дело запахло чем-то большим, чем прогулка медленным шагом до Адлисвиля и обратно. Лентяюшка он у меня! А в результате и мне пришлось сокращенную пробежку, в основном вокруг дикого зоопарка, а не как обычно вдоль речки Зиль. Раз-два, раз-два… А вот и вольер лисичек. Две из них поцапались, и проигравшая спряталась в щели большой поленницы. А теперь оттуда осторожно выглядывает. А ведь с утра вроде даже солнышко проглядывало. Как он это делает — ума не приложу. Раз-два, раз-два… Как люди могут не любить бег? Бизонов загнали в полузакрытые вольеры. Вон, жрут сено и хвостами машут. А ведь как выкрутился, а? Словами «в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выпустит». Вот и спуск начался. Раз-два, раз-два… Лошадям Пржевальского тоже погода не нравится, спрятались от глобального потепления под навесом с сеном, а рядом местные работники сгребают на прицеп мини-трактора их навоз. Швейцарцы, они — хозяйственные, не дают добру пропадать. Я спрашиваю, а жену — выпустишь? А он, «Галин, я — не хозяин, ты у меня — равноправная, из такой же глины!» Ага, как же! Уже поверила и расплакалась, как он сам говорит. Раз-два, раз-два… Пересекла Альбиштрассе, и снова Вильдпарк. Пробежала мимо оленей. Их тут много и разных. На дереве сидит рысь и что-то высматривает. Настоящая, пятнистая, с теплым мехом и кисточками на ушах. Нет, правда, как он это делает? В Риме все метеорологи обещали дождь. Ровно на те три дня, которые он хотел там провести. И с голубого неба сияло солнце. Только один, четвертый день, который я втихаря добавила, был дождь. И то, так, ерунда, пока не отьехали от вокзала в аэропорт. Раз-два, раз-два… Нет, как люди не могут любить бегать? Рысь чего-то или кого-то увидела и решила спуститься с дерева. Интересно, когда следующая ветка рядом — спускается головой вперед, а когда далеко, как котенок, повисший на бельевой веревке. Из серии «иногда даже hanging out is a feat!» Я даже перевести это не берусь. Раз-два, раз-два… И в Париже тоже сплошные дожди обещали, а мы их так и не видели. Ну, пока возвращаясь домой в скоростной поезд Париж-Цюрих не сели. И еще добавил, зараза, «это Париж с нами прощается, чтоб не жалко было уезжать.» Раз-два, раз-два… А медведь видать опять в берлогу спрятался. Холодно ему по этой мерзской погоде. Да, уж, не могу его винить. И волки тоже умные, по улице по такой погоде не бегают… Хотя, о чем это я? Раз-два, раз-два… А еще умильно взглянул и спрашивает, «А хозяйка, выпустит?» Зараза, будто и правда прислушается. Ну, конечно, признала, что не выпустит по такой погоде. И побежала в одиночку. И правильно сделала. Хотя ему тоже физическая активность нужна. А не только книжки на диване читать. Или писать… Хорошо! Раз-два, раз-два… Опять олени в конце, перед выходом, сейчас будет Финстеррютиштрассе, чуть пробежать по ней, потом Баттенауштрассе, поворот налево и наверх — и вот она, наша Лесная Улица… Дома! Ну, посмотрим, чем этот умник занимается…

* S13 Контер-адмирал, барон Вальтер фон Келлер, линкор Роттенур

Вальтера слегка трясло. Это, когда удавалось вынырнуть из глубин депрессии. Ни одна женщина никогда не могла довести гордого наследника аристократического рода до такого безобразного состояния. В смысле, до сих пор не могла. Но когда речь зашла об эльфийской принцессе, оказалось, что для некоторых нет ничего невозможного.

На следующий день после того памятного разговора принцесса была обаятельна, ее улыбка будто зажигалась в ее глазах, когда она встречалась взглядом с Вальтером. И тот, далеко не новичок в подобных делах, все-таки заразился волшебной игрой, отвечая на манящую улыбку. Увы, лишь для того, чтобы натолкнуться на непонимающий, отстраненный взгляд. До конца дня принцесса держала дистанцию и была холодна и официальна с ним. Все еще не придя в себя, Вальтер задумался вечерком в своей каюте, и решил, что ему просто примерещилось, и не стоит брать в голову.

На следующий день он был собран и деловит, сдержан и формален в обращении. А принцесса нервно бросала на него непонимающие взгляды, словно спрашивая, что произошло? А он, тем временем, не забывая о вчерашней ошибке, продолжал держать дистанцию, дабы показать, что он все понял. Увы, до конца дня его решимости не хватило. Сначала он решил, что от взаимной улыбки беды не будет, и оказалось, что он ошибался. Стоило ему начать улыбаться, и плотину где-то глубоко в подсознании прорвало, и он опять ловил взгляды, замирал, и не мог оторвать взора от принцессы. Нужно ли обьяснять, что до конца дня он успел также получить и новую порцию недоуменных, отстраненных взглядов и почти выговор непонятно за что.

Вечером, наедине с бутылкой того самого Егерьмайстера, еще из куртовых запасов, Вальтер пришел к выводу, что над ним издеваются. Первой его реакцией, после некоторой дозы напитка, было устроить все-таки бунт на Роттенуре, выйти из повиновения, и послать императорскую семью подальше, несмотря на все выгоды, которые давал ему союз. Но слово есть слово, по крайней мере, слово барона фон Келлера. И как бы он выглядел, если бы сорвался из-за каких-то дурацких бабьих штучек? Поэтому назавтра, Вальтер приказал себе сжать зубы и терпеть.

Терпеть оказалось невероятно трудно. На принцессу было жалко смотреть, она ходила как побитая собачонка, робко заглядывая ему в глаза как будто спрашивая, чем она его рассердила. А он, тем временем, чувствовал себя будто ему в сердце воткнули нож, и с каждым ее несчастным взглядом проворачивали в ране на полоборота. Проклиная себя, свое решение и свою решимость, Вальтер все-таки выдержал.

Вечер он коротал уже за шнапсом, размышляя, что если бы не дурацкая случайность, его замерзшее тело сейчас спокойно и счастливо летело бы себе в пустоте пространства, а душа давно отлетела бы в неизвестность, так и не ведая, какого издевательства над собой она так удачно избежала. А перед мысленным взором стояла несчастная, и такая прекрасная и манящая Люсиэль…

Утром они встретились. Он пришел с утренним рапортом в адмиральский салон, и там никого, кроме них, не было. Она вышла из-за стола ему навстречу. Они впились друг в друга глазами, замерев на расстоянии вытянутой руки не в силах сделать этот последний шаг или разрушить момент словом. А потом их будто швырнуло друг к другу, в горяченные обьятия с поцелуями, с руками судорожно обнимающими друг друга, как будто они не то хотели впитать друг друга в себя, не то перелить в другого свою сущность. Через несколько минут, она начала отталкивать его от себя, повторяя, «Нет-нет, я не должна, нам не следует, не нужно…» Воспитание взяло свое, и он выпустил ее из своих рук, после чего они так и стояли друг напротив друга, на расстоянии не больше ладони от груди до груди, чувствуя на лице дыхание друг друга, так близко, и так далеко. В этот момент в дверь постучали, они отпрянули друг от друга, и с застывшими лицами встретили вошедшего, а затем продолжили занятия своими обычными делами.

Весь день Вальтер ловил ее потаенные взгляды, брошенные на него, а в руках еще жила память, как они держали такую желанную, такую прекрасную, очевидно, единственную для него на свете женщину. А незадолго до конца дня, она уловила момент наедине и сказала:

— Мы не должны…

— Да, я понимаю, — ответил он, — Я могу завтра утром отбыть на Роттенур, меня там уже давно ждут.

— Наверное, так будет лучше, — сказала она, бросая взгляд, как будто переливая в него свою душу.

— Наверное, — ответил он как эхо, тоном священника на похоронах, и взяв ее за руку. Так он и стоял, ощущая ее пальчики в своей ладони, такие тонкие и нежные, и она стояла напротив, совсем рядом, не переводя дыхание, и глядя ему в глаза, и не в силах оторваться. Вдали послышались чужие шаги. Они отдернули руки друг от друга, он формально отдал честь, и развернувшись ушел к себе.

Вечер он опять провел за шнапсом, а утром отбыл на Роттенур. Но и теперь все продолжалось. Беглые взгяды пойманные во время сеансов связи, размышления между ними, а в какой-то момент они начали по вечерам, оставшись одни, включать шифрованный канал связи, сидя друг против друга на экранах своих кают, и не говоря ни слова. Поскольку говорить было в общем-то не о чем. Она была убеждена, что ничего у них не будет, но уже не могла отказаться от наркотика этих вечерних встреч, да и он заразился от нее чувством безнадежности, но не собирался отказываться от того малого, что у них было. Пока все-таки в какой-то момент не понял, что дальше так нельзя и вызвался в дальнюю разведку.

Ну, дальняя она была относительно. А точнее, относительно основной флотилии и изменяющей реальность принцессы-адмирала, которая собственно и переносила флотилию в межзвезном пространстве. Поэтому и было возможно одному небольшому кораблю на обычных двигателях уйти далеко вперед, выполняя роль разведчика, но тем не менее, передвигаться вместе с флотилией и иметь с ней устойчивую связь постольку, поскольку его тоже поддерживала пилот флотилии — либо принцесса, либо капитан Люсиэли.

— Ты понимаешь, как это опасно? — спросила она без свидетелй вечером перед отлетом, — Что если я не удержу тебя?

Опасность действительно присутствовала. Если бы принцесса потеряла корабль-разведчик, летящий впереди флотилии, то тот навсегда застрял бы в межзвездном пространстве без ориентиров, связи с кем бы то ни было, и без малейшей надежды быть хоть кем-нибудь хоть когда-нибудь найденным. А то и с сомнениями, существовал ли он когда-то вообще.

— Я знаю, — ответил он, — Я верю, ты меня удержишь.

— Я сейчас не уверена, удержу ли себя, — ответила она, как будто игнорируя, что его вопрос касался физического существования.

— Постарайся, — ответил он, — Ты мне нужна.

И вот теперь он летел в одноместном разведчике далеко впереди флотилии, ограниченный несколькими минутами связи несколько раз в день, и мучимый размышлениями и новыми, до сих пор ему не незнакомыми, чувствами. Равно как и сомневаясь, действитлеьно ли он наследник древнего гордого рода, или всего лишь материализованный фигмент воображения прекрасной женщины, от которой сейчас зависело само его существование.

* Алексель

Когда я вернулся в избушку номер 13, Аля была уже одна. За окнами накрапывал серый дождик, но без ветра, а с начавшимся приливом волны, набегавшие на берег, достигли огромного, больше человеческого роста в толщину, вынесенного штормом на пляж и ободранного океаном красного ствола кедра с расходящимися во все стороны от комля обрывками толстых корней. Картина была умиротворяющая и располагающая к тихой беседе.

— Ну, чего, чай? — спросил я, выведя Алю из задумчивого состояния, и включил камин.

— Конечно, Алёша, — откликнулась она и начала доставать баночки со своими секретными заварками.

Я послушно отправился на кухню ставить чайник. Набрал чашки на четыре, больше все равно остынет и придется заново ставить, а затем включил, поставив на основание с контактами и нажав рычажок.

— Алёша, — начала Аля озабоченным голосом, — а ведь профессор в одном прав.

— Насчет птичек и рыбок?

— Нет, Алёша, насчет того, что тебе пора свою парную богиню искать начать.

— А это еще вдруг с какого бодуна? — поинтересовался я.

— Алёша, это серьезно!

— Ну, пока чайник греется, дозволь мне обьяснить как это видится с моей стороны, — начал я выходя из кухни и садясь в кресло, — Для начала, как я понял, мы с ней друг от друга никуда не денемся. Во-вторых, времени у нас чего? Вечность плюс-минус десять процентов? Это шутка, если не поняла. Означает, много времени. В-третьих, сама она — эта моя таинственная парная богиня — явно никаких усилий по поиску меня не прилагает, так что, не уверен, а нужно ли это ей самой. Пока следишь за мыслью? И не забудь, у меня в реальности среди смертных жена есть, и у нее как раз вечности в запасе нет. Не логично ли потратить одну человеческую жизнь на женщину, с которой я уже связан, а там уж и заниматься поисками этой неуловимой?

Пока я говорил, взгляд и плечи Али, сидящей в другом кресле, опускались все ниже и к концу была ясна крайняя мера неодобрения меня, моих взглядов, а может и еще чего-то. Чайник начал свистеть, но оставить Алю в таком состоянии было совершенно невозможно. Любая женщина знает это и для того так и делает. Я поднялся, подошел поближе, присел на ручку алиного кресла и попытался обнять ее за плечи:

— Аль, ты чего? Я чего не так сказал? Что-то не так?

— Ничего! — ответила тихо Аля, стряхнула мои руки и поднявшись сделала пару шагов к окну. Там она уставилась в набегающие на берег волны, которые стали сильнее и начали заливать ствол кедра под усиливающимся дождем. Чайник продолжал исходить заливистыми свистом. Когда этот сраный автовыключатель сработает? Я подошел к Але и опять обнял ее за плечи.

— Аль… чего ты?

— Ничего! — с нажимом повторила она, и не отрываясь от вида за окном, опять попыталась стряхнуть мои руки. Достаточно резко, чтобы не было ни тени сомнения в намерении, но точно отмеренную самую малость недостаточно для того, чтобы действительно их стряхнуть. За окном сгустились тучи, и полил уже серьезный дождь с начинающимся ветром, а большая волна подхватила ствол кедра и начала разворачивать его по гальке пляжа.

Все понятно, «mad girlfriend bug» — «баг обозленной подружки» как говорят программисты, когда вы чувствуете, что что-то не так, но мониториг говорит, что все в порядке. Что ж, дорогая, спасибо, что ты такая предсказуемая. Теперь-то ты не отвертишься. Впрочем, не думаю, что на этот раз тебе особенно хочется отвертеться.

* S13 Флагман Третьего Флота Рубрейской Империи линкор Люсиэль

Когда раздвинулись автоматические двери и воздух на командном мостике вдруг заполнился запахами леса, цветущего поля и мяты, дежурный офицер встал по стойке смирно и проорал положенное по уставу «Адмирал на палубе!» Все присутствующие поднялись, провожая взглядом скорее влетевшее, чем вошедшее в помещение сказочное волшебное создание, которое, не бросив взгляда в сторону, пронеслось мимо офицеров и заняло свое центральное кресло, продолжая перебивать мужское дыхание одним своим видом.

По крайней мере, именно так воспринял явление Ее Высочества адмирала флота Люсиэль Рубрины юнга в красной форменной рубашке, дежуривший у входа на случай, если надо будет послать кого-то лично, не полагаясь на вездесущие коммуникационные системы. Офицеры же поопытней, хотя и с не меньшим удовольствием созерцавшие адмирала, тем не менее заметили, что начальство явно не в духе. Младшие чины опустили глаза и шустро начали что-то делать в одним только им видимой дополненной реальности, как будто делая что-то полезное, а более опытные офицеры теперь косили взглядом, пытаясь понять что послужило причиной ее плохого настроения, и не ожидаются ли какие проблемы для корабля или команды. И только капитан корабля Гития, баронесса фон Калиэль, с сочувственным пониманием посмотрела на адмирала и вернулась к своему делу — поддерживать подпространственный пузырь вокруг корабля, несущегося к цели на сверхсветовой скорости.

Впрочем, если бы кто имел отношение к изнанке реальности этого мира, он с изумлением заметил бы, что значительная часть всего этого поведения принадлежала отнюдь не принцессе и баронессе, а двух сущностям, спрятавшимся глубоко в их подсознании.

* S13 Алина

Мерзавец. Скотина. Неблагодарная зараза. Так бы и убила. Я его что, совсем не привлекаю? Суженый, зараза, ряженый?

Нет, точно мерзавец. Я с него пылинки сдуваю, чаем каждый вечер пою, а он к своей смертной лахундре всё бегает. А на меня — ноль внимания, вон, уже заданиями нагружает. Товарища по партии нашел, скотина этакая. И ведь главное, взглянуть на нее — смотреть не на что. Ну, хорошо, хорошо, может и есть на что, но я-то красивее и моложе выгляжу! А уж что она на кухне творит… Это ж надо было завалить пространство перед плитой так, чтобы каждый входящий в дом видел «В этом доме женщина не готовит еду!» А одежные шкафы, забитые ни разу не надетой одеждой? Ну, одежда может ладно, но чего он в ней-то нашел? Неужто я себе божественное тело хуже своего же смертного сделала? Он что, совсем меня не лю-юби-и-ит?

В сознании раздался скептический хмык, и Алина скосила глаза принцессы на капитана-баронессу.

«Ну, и чего ты его ругаешь?» — раздался в ее сознании голос Гиты.

«Все мужчины — сволочи!»

«Ну, да», — согласилась та — «А с теми, кто не сволочи — неинтересно.»

«Я его не ругаю, Гита, сама знаешь! Я ему улыбаюсь и каждый вечер чаем пою!»

«Подруга, а тебе не кажется, что ты чего-то не того от мужика ожидаешь? Ему что, чай от тебя нужен?»

«От мужика я ожидаю как раз именно того! Самого! Между прочим не от чужого, а от своего, как ты сама говоришь, собственного. А он, скотина, со мной чай пьет, а потом к смертной жене от меня бегает!»

«И что ему делать, если в божественной ипостаси ты ему ничего кроме чая не даешь? Тем более, жена — это ты же и есть, к тебе и бегает!» — раздался ответ.

«А божественному телу ласки что, не надо? Мне что, только в снах его любить? Тоже мне подруга! У тебя Миша есть, а мне каково?»

«А ты ему сказала, что это ты и есть его жена? Он же тебе верность блюдет.»

«Еще чего! Чтобы он по обязанности? И вообще, мне что ему, на шею вешаться, мерзавцу?»

«Я бы более удобную позу выбрала, но если ради любимого… почему бы и нет? Помнится, Михаилу на люстре очень хотелось попробовать.»

«Гита, прекрати! Ты же знаешь, я так не могу!»

«Думаю, если действительно захочешь, то тоже сможешь. Хотя на люстре и правда ужасно неудобно.»

«И-и-и-и-и!…»

* S13 Флагман Третьего Флота Рубрейской Империи линкор Люсиэль

Изумленные офицеры косили взглядом на то, как по матово-белой, будто вылепленной из фарфора щеке адмирала ползла вниз скупая слеза. В воздухе пересыщеном феромонами только капитан, единственная женщина на мостике не считая адмирала, сохраняла спокойствие. Младшие офицеры еще более деловито застучали по невидимым клавишам, старшие вытянулись во фрунт как на параде, и даже единственный гражданский на мостике — профессор Отто фон Грюнберг — втянул живот и принял значительный вид, а юнга у двери вообще превратился в подобие статуи «Страж Родины», установленной давным давно в главном холле Космической Академии.

Если бы сейчас на экранах появился ожидаемый противник, его порвали бы как тузик грелку голыми руками, не прибегая к лазерам, бластерам, ионным пушками и прочей технической трахомундии, которой был оборудован корабль. По крайней мере именно так чувствовала мужская половина присутствующих. Но противника не было. Наоборот, капитан корабля, окинув мостик понимающим взглядом, отдала короткий приказ:

— Облегченная вахта.

Тем самым выставив большую часть присутствующих отдыхать в других частях корабля, вполне возможно увеличив тем самым количество незапланированных беременностей среди женской части экипажа. Впрочем, на то и дана капитану власть проводить брачные церемонии в полете.

* Алексель

Мои руки проникали сквозь иллюзию блока цензуры и обнимали обнаженные тонкие плечи Али. Я приблизился плотнее, моя грудь уперлась в ее спину, руки сформировали почти полный круг, опускаясь ладонями на ее груди, а мой живот и кое-что пониже уперлись в… В общем, во всем теле опять начал разгораться знакомый жар. Ну-ну, говоришь, я резонансный? А как насчет того, что для резонанса нужны двое? Давай, давай, любимая, я теперь не намерен охлаждаться, сейчас нам с тобой этот жар пригодится.

Я приник губами к основанию ее шеи сзади и справа, и начал медленно двигаться по плечу вперед. Аля дернула плечом, но я продолжил.

— Алёша, что ты делаешь? Я не хочу!

Ага, попалась! Теперь не отвертишься. Сама сказала! Левой рукой я развернул ее лицом и прижал к себе, а правую запустил в ее волосы, отклоняя ее голову чуть назад, и отключив ее блок цензуры, а затем свой, глубоко и долго поцеловал ее в губы.

— Алеша! — не то с вопросом, не то с протестом сказала Аля, переводя дыхание, но не пытаясь вырваться из моих рук.

— Ты сказала, что я должен искать свою парную богиню, — прошептал я, чуть улыбаясь, в сантиметре от ее губ, — Я тебя нашел.

— Откуда ты знаешь?

— Твой блок цензуры, — ответил я, проводя левой рукой по теперь уже открытому взгляду боку вниз от груди до широкого бедра, и продолжая держать свои губы в сантиметре от ее уже приоткрытого рта. Затем я упер ее спиной в свою руку и в простенок между окнами, лишая возможности отодвигаться, и слегка поглаживая ее спину, добавил, — Он признал хозяина и отключился по моей команде. Попалась, любимая.

— Ты же слышал профессора, может это я сама отключила?

— А кто только что сказал «не хочу»?

Я поцеловал ее шею уже спереди, и начал спускаться губами вниз к груди и животу, опускаясь потихоньку на правое колено.

— Ты меня просто хочешь, Алеша!

— Конечно, хочу! Как можно не хотеть любимую женщину?

В этот момент я спустился уже достаточно для того, чтобы было удобно обхватить ее левой рукой за талию, а правой под бедра. Потерся щекой о ее грудь, ловя губами затвердевший сосок, и Аля потеряв равновесие плюхнулась мне на руки, после чего осталось только подняться и нести ее в спальню.

Аля уютно устроилась на руках. Когда женщина хочет быть в твоих руках, она прижимается поближе, вес падает на предплечья и почти не чувствуется. Иное дело, когда ей наплевать или она сама еще не решила и смущается физической близости тел. Тогда она отодвигается, и вес падает на локтевой сустав, и тут уж и правда требуется мужская сила. Нет, справиться можно, только полезно понимать еще, что такое распределение веса означает — может не стоило и брать на руки такое сокровище. Впрочем, в данном случае с распределением веса все было правильно. Аля явно хотела быть в моих руках. Да и блок цензуры обратно так и не включила.

Бережно опустив ее на кровать, я устроился рядом на левом локте, правой рукой наглаживая все, до чего мог дотянуться.

— Я тебя люблю, Аля, и мне надоело это делать в теории, — сказал наконец я, опускаясь все ближе.

Увы, Аля вытянулась на кровати с отстраненным взглядом, должным означать «Насилуй меня, мерзавец, но я своего согласия не дала!» Ну да, разбежалась, дорогая. Нет, я понимаю, что придется, Аля меня так не отпустит, но не в моем стиле. И вообще, прекрасная моя Хозяйка Медной Горы, дорого то, что ты сама своими руками поднесешь. До постели с девушкой нужно что? Цветы, конфеты, шампанское. Цветы с конфетами ты уже получила, а шампанское на подходе, вот им сейчас и займемся, а самое сладкое на потом отложим. Подожди, любимая, уже скоро. Я отстранился, опираясь на левый локоть, и продолжил наглаживать правой рукой ее обнаженное тело, внимательно глядя в глаза.

Все-таки странно. Мы по сути бестелесные существа, почти в чистом виде сгустки самоорганизованной информации, а настолько привязаны и восхищены этой материальной формой, которую сами же вроде и вывели у эволюционирующих обезьян. Моя рука коснулась сзади аккуратного округлого ушка, скользнула вниз по шее и изящному плечу на грудь, приподняла ее, чтобы было удобнее поцеловать. Склонившись губами к соску, я позволил руке пойти дальше вдоль плотного живота к бедрам. Как получилось, что эта форма тела доставляет нам такое наслаждение? Привыкли мы к ней, что ли, за тысячи лет? Или может мы сами и вывели эту форму женского тела на основе спрятанной где-то в глубине нашего собственного подсознания телесной формы тех далеких существ из другой, уже не существующей вселенной, которые создали нас и сами стали нами? И прекрасное тело передо мной и правда создано по их образу и подобию?

Аля, которая к тому времени уже закрыла глаза, приоткрыла один, скептически изогнув бровь.

— Не спеши, любимая, сейчас наслажусь твоим видом и начну насильничать, — улыбнулся я, поцеловав ее в губы.

Аля недовольно фыркнула и закрыла глаз обратно.

* S13 Алина

Измени-и-ил! Мерзавец. Скотина. Неблагодарная зараза. Я на него жизнь положила, детей родила и вырастила, а он как увидел помоложе да покрасивее, за первой юбкой увязался, скоти-ина-а-а!

Ну, и что что богиня? Подумаешь! И что она на мужиков как автоподьемник действует, это еще не повод. Он же обещал! И хозяйка из нее никакая, вон, даже чайник поставить не может, его гоняет. А он и рад стараться, кавалер нашелся, зараза этакая. Мерза-авец!

Алина осторожно скосила глаза принцессы на капитана, но баронесса усиленно делала вид, что занята управлением кораблем и ничего не замечает.

Ну, вот, подруга называется! Мужик изменяет, а тут даже пожаловаться некому! Даже лучшей подруге-е! Никаких нервов на это не хватит!

«Да ты на него взгляни ласково, он тебе тут же все нервы вылечит!» — вмешался в мысли голос Гиты.

«А я что делаю!?»

«А ты, подруга, лежишь и изображаешь из себя священного крокодила, который притворяется бревном», — последовал ответ.

«Каким еще крокодилом? Я перед ним голая лежу, что ему еще надо? И кого мне еще изображать? Он же мне изменя-яе-ет!!! Всяких богинь тискает!»

«Да чего ты шумишь, Алина? Какая измена? Он ведь тебя же саму и тискает! Тем более так и не трахнул еще!» — вмешался голос Гиты.

«Вот именно! Скотина! Мерзавец! Гад! Изменил, да еще и не тра-ахнул!!!»

«Подруга, а тебе не кажется, что ты немного стерва?»

«Хорошая жена и должна быть немного стервой!»

* S13 Её Высочество, адмирал Люсиэль Рубрина, Флагман Третьего Флота Рубрейской Империи линкор Люсиэль

— Адмирал, вызов контер-адмирала фон Келлера с дальнего разведкорабля Штурмфогель, — сообщил офицер связи.

— На экран, — ответила Люсиэль.

Стена впереди привычно превратилась в экран, на котором появилось лицо Вальтера.

— Ваше Высочество, — вежливо склонил голову он в полупоклоне, — Кажется я смог наблюдать так заинтересовавшее нас явление. Штурмфогель только что вошел в зону, куда дошли электромагнитные волны с места происшествия, так что я могу прислать видео. Очень впечатляет. Учитывая окончание, можно уверенно сказать, что явление это — искусственное. Но это еще не самое интересное. Они не двигали звезды.

Вальтер сделал драматическую паузу. И Люси решила подыграть:

— В самом деле, барон? И что же они делали?

— Они их зажигали, — последовал краткий ответ.

Пауза была ему ответом. Но потом, собравшись после неожиданного сюрприза, Люси спросила:

— В самом деле?

— Несомненно. Просмотрите до конца, и Вы сами убедитесь. Готовы принять видео?

— Да, пожалуйста.

Экран на мгновение погас, а потом сменился записью, переданной с разведчика. Сначала в черной пустоте космоса просто висела звезда. Мелкие искры вокруг намекали не то на присутствие планетарной системы, не то на активно работающие двигатели кораблей в ее близости, но в остальном она была одинока и удалена от соседей.

Потом систему закрыла перламутровая пелена. Сначала сквозь нее еще пробивался неверный и дергающийся свет звезды, но потом он растворился и погас, закрытый расширяющимся перламутровым облаком. На некоторое время изменения остановились, только перламутровое светящееся облако продолжало расти на экране, хотя и трудно было сказать, действительно ли оно росло, или это камера надвигалась и давала более подробный масштаб.

И тут все вдруг изменилось. Сначала, с края области захваченной облаком, вспыхнула новая звезда. Потом еще одна. Потом еще. И еще. Вскоре все растущее облако было окружено плотной сеткой звезд, вбирающих в себя осмелившийся подобраться к ним разрушительный перламутр. Облако перестало расти, окруженное сетью звезд. Но самое поразительное было то, что звезды образовывали четкий узор. Узор складывающийся в буквы неизвестного алфавита…

Люсиэль в адмиральском кресле внимательно наблюдала за событиями на экране. В тот момент, когда звезды стали складываться в буквы, огромные сине-зеленые глаза открылись и с удивлением уставились на них. Несколько мгновений, и удивление покинуло ее лицо. Вместе с чем-то еще, что постоянно вылезало в ее манерах, речи, словах. Как будто какая-то дополнительная сущность покинула принцессу, оставив просто ее саму. И офицеры на мостике почувствовали возвращение своего адмирала — решительной, волевой, привычной. Хотя и в чем-то новой и незнакомой, но той самой, к которой они привыкли.

— Вальтер, — неожиданно неформально, мягко и тепло сказала Люсиэль, — Спасибо вам. Возвращайтесь назад, к флотилии. Вы нам нужны. Очень. Мне… Жду…

Последние слова были сказаны так тихо, что не все на мостике даже расслышали их. Неловкое молчание повисло вокруг. Из канала тоже не раздавалось ни слова. Похоже гордый контер-адмирал тоже не рассчитывал услышать нечто подобное. Но к его чести, он быстро пришел в себя.

— Приказ понял, возвращаюсь, — раздалось по связи. А потом он тихо, так что большинство офицеров усомнилось, слышали ли они это в действительности, или им просто померещилось, добавил, — Люси…

Адмирал поднялась с кресла и вышла с мостика, напоследок бросив несколько недоуменный взгляд на экран, на котором по-прежнему висела картина новорожденных звезд, складывающихся в буквы незнакомого в S13 алфавита:

г'Аля

* Алексель

Огромные сине-зеленые глаза открылись и с удивлением уставились на меня. Несколько секунд они выжидающе глядели на меня, а потом ее лицо изобразило деланное неудовольствие:

— Ну?

— Чего, ну? — прикинулся я чайником.

— А кто насильничать обещал?

Вместо ответа, я захватил правой рукой алину грудь, и начал ее целовать. Одновременно неторопясь раздвинул ногой ее бедра, сливаясь с ней воедино, и начал подниматься своими губами от груди наверх к уже приоткрытым для поцелуя губам.

* Алексель, реальность

Огромные сине-зеленые глаза открылись и с удивлением уставились на меня.

— И давно ты меня узнал?

— Любимая, под любым солнцем в любом мире я всегда узнаю тебя, — ответил я немного преувеличенно-поэтически.

* * *

F 58 Алексель

Я с некоторым удивлением уставился в золотистые глаза Симы, смотрящие мне навстречу. Я снова был Тариэлем, но совершенно не помню, чтобы запускал этот поток сознания.

— Просто твое подсознание признало хозяйку и запустило этот поток сознания, — мурлыкающим тоном пояснила с улыбкой Сима алиными голосом, и зажмурилась от удовольствия.

— Так это тоже была ты?

— Только, когда Тариэль был ты, — ответила она, не открывая глаз, — Я за детьми не подглядываю.

Интересно, подумалось мне, я за время всех этих приключений занимался сексом с кем-нибудь, кроме своей собственной жены?

Сима улыбнулась…

* Алексель

— И не надейся…. - сказала Аля.

* Алексель, реальность

— … Солнце мое, — продолжила Галя.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде, божественный слой реальности

— В каком бы мире…, - улыбнулась Эрис.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

— … с какой бы женщиной… — мурлыкнула Тера.

— … ты ни связался…. - пробурчала Бера.

* S13 Карл фон Линденхоф, адмиральская каюта крейсера Блюхер

— …это всегда…, - сказала Лотта с экрана дальней связи.

* S13 Люций Корнелий Секст, флагман корнелианского флота, адмиральская каюта.

— … буду…, - шепнула прильнувшая к нему Велия Секунда.

* Алексель, сетевая реальность Гайи

— … я.

Закончил хор голосов моей половины.

* Алексель, мир забытый Афрой в комоде

— Аля? — растерянно спросил я.

Обнаженное гибкое тело Теры потянулось по-кошачьи, а потом, прижимаясь ко мне, она раззявила клыкастую пасть в сантиметре от горла, выдала кошачий шип, и голосом Али промурлыкала:

— Да, милый?

А Бера-Аля еще плотнее прижавшись грудью к моей спине, и обняв сзади плечо, пробурчала на ухо:

— А ты кого ждал?

Что ж, мне, пожалуй, пора спасать авторитет. Обхватив уже прижавшуюся ко мне спереди Теру-Алю одной рукой под лопатки, другой — ниже поясницы, я развернул её на спину и закрыл пасть поцелуем.

— Ну, раз это все равно ты, — прошептал я, чуть отодвинувшись от губ, и переходя к следующей фазе, — то до завтрака еще уйма времени!

— Мррр-р, — раздалось в ответ.

— Два мррр-р! — требовательно добавила, поглаживая мне спину, Бера-Аля.

* Алексель

Аля потерлась о меня щекой и со смешинкой посмотрела мне в глаза. А не дождавшись реплики, все-таки пояснила:

— Ну, и чему ты так удивляешься? «Где ты Гай….»

Ага, не подглядывала она на другую сторону S13…

* Алексель, не то реальность, не то божественная реальность

— А ты бы женился на мне, если бы знал заранее, — спросила г'Аля, дождавшись понимания, и приоткрыв ненадолго глаза.

— Куда бы я делся? — ответил я вопросом на вопрос, — А ты вышла бы за меня замуж?

— Семь миллиардов детишек, конечно, немного пугают. Я не рассчитывала на столько, — ответила она, и прикрыв обратно глаза добавила, — Впрочем, ты не отвлекайся!

И правда, что это за вопросы я задаю? Как говорится, а я что делаю?

* Сетевая реальность Гайи

Хм-м-м, так вот что все эти переливы света означали.

Приложение А. Каталог миров

Идентификатор мира состоит из трех частей — слой, серия, номер. По сути это просто его координаты в кубе визуализации в центре управления мирозданием. Слой — это действительно просто слой в кубе. Слой — это набор миров, упорядоченных в прямоугольник с 27 строками по вертикали, каждая вмещающая порядка сотни миров. Строки именуются буквами и являются серией, а номер — это номер мира внутри серии.

Для простоты, представьте себе стопку карточек для игры в лото-бинго. Номер карточки — это слой, строка карточки — это серия, а столбец на карточке — это номер.

Серии миров:

Серии миров нумеруются буквами латинского алфавита. Для поборников всего отечественного поясняю, не английского, а именно латинского. Изначально были египетские иероглифы, что было не очень удобно. Последовательно рассмативались варианты перехода на фонетические египетские иероглифы («упрощенное письмо»), финикийское/арамейское/иврит, греческий алфавит, а как раскачались уже подоспела и латынь. Вот так и вышло. А кириллицы тогда еще просто не придумали.

Иногда слово «серия» может применяться к подгруппе миров, обьединенных общими свойствами, например 60-ая серия F-миров.

A — Альтернативные современные миры без особой магии, захватывающие примерно от конца 19 до середины 21-го века.

BCD — Пока в книге не появлялись.

E — Миры для экспериментов с экономикой, в основном социальными инженерами. Упоминаются в главе «Валькирия Свободного Рынка».

F — Фэнтези миры с эльфами, гномами, орками, драконами и так далее. Классические толкинутые и самые разнообразные вариации. F79 был замечен Йогитой и потом зачищался профессором, Михаэлем и Алекселем в главе «Дежурство по мирозданию», а спасенная тогда Таина была отправлена для завершения своего цикла реинкарнации в F58, где поддержкой ее миссии занимался Алексель. F60 использовался Михаэлем как мост в потеряный мир в главе «Пороги и пустоши», а сам потеряный мир исходно принадлежал той же 60-ой серии, и до изьятия из матрицы миров имел идентификатор F66. Когда Мартик читает лекцию про миры 60-ой серии, он парой фраз описывает каждый, а подробнее вы можете прочитать об этих мирах у других авторов:

F60 — Злотников «Путь к порогу»

F61 — Сыроматникова «Разрушители»

F62 — Князев «Полный набор»

F63 — Воронков «Хочу остаться собой»

F64 — Бубела «Беглец»

F65 — Буревой «Охотник»

F67 — Кощиенко «Черт-те где»

F68 — Башун «Звезда Конструктора»

F69 — Куда провалилось княжество проклятой зоны из F68.

GH — Пока в книге не появлялись.

I — Миры для изучения развития религий. I7 упоминается в главе «Как вербовать бога», а в I34, по совету профессора, были отправлены спасенные души из P24 («Учителя и ученики», «Танец Шивы»). Вся 30-ая серия используется для тренировки религиозной терпимости.

J — Пока в книге не появлялись.

K — Пока в книге не появлялись. «Кухаркины миры» — «каждая кухарка должна уметь управлять государством». Примеры описаний подобных миров в современной литературе: Оксана Демченко (серия «Мира в подарок», после первой книги), Снежана Василика («Ведьма-аферистска»), Карина Демина («Изольда Великолепная»), Вера Чиркова («Личный секретарь для принца») и подобные.

L — Живые миры, где сам мир и природа — живое полуразумное чувствующее существо. Обычно без классической магии. Местная магия заключается в способности чувствовать и общаться с миром, стихиями, и другими, в обычных мирах неживыми сущностями. В зависимости от подсерии, миры могли быть с самого начала созданными таковыми (например, десятая серия, L16 упомянут в «Ночной вахте») или быть преобразованым в таковой на сетевом уровне достаточно сильной сущностью, например, демиургом, как это происходит в 30-ой серии.

L16 — Оксана Демченко «Мир в подарок»

L32 — Анжей Ясинский «Ник»

MNO — Пока в книге не появлялись.

P — Частные миры для особо важных случаев. События главы «Прикосновение Мидаса» по перевоспитанию младшего бога происходят в P24, а впервые этот мир упоминается в главе «Валькирия Свободного Рынка».

Q — Пока в книге не появлялись.

R — Редуцированные версии миров серии A, обычно для полу-постаполикаптических сценариев, в ряде случае с присутствием богов, духов, и магии, но обычно без. R66 использовала Йогита для тестирования демонов из реальности в главе «Охота на волков».

S — Классическая техногенная научная фантастика с космическими кораблями, антигравами, бластерами и прочим антуражем. Обычно с полным отсутствием магии.

S10-S14 Попытки создать мультипорярную устойчивую цивилизацию используя прототипы основных современных цивилизаций. В S10 они равноправы, а в S11-S14 лидирующая роль принадлежит Океании, Вестляндии, Рубрее и Поднебесной соответственно. В S13 происходит вторая часть второй книги «Маска, я тебя знаю».

T — Пока в книге не появлялись.

U — Миры в которых живут утилиты по обслуживанию остальных миров, в основном демиурги — саморазвивающиеся активные библиотеки, содержащие полный код всех обьектов, необходимых для создания мира, и способные писать код новых обьектов. Демиурги имеют способность перемещаться между мирами, хотя и как правило ограниченную их типом и серией миров. Так демиург мира F58 могла свободно перемещаться в миры серии F, но многие миры других серий были для нее открыты только на чтение («закрытый мир», который можно наблюдать, но нельзя переместиться внутрь), а то и вообще невидимы.

VW — Пока в книге не появлялись.

X — Постапокалиптические техногенные миры в стиле Doom. В X37 прошла первая миссия Алекселя (Дэн), а X31 Михаэль в прошлом был вынужден переформатировать, занеся туда случайно развитой типаж из миров серии A-C. X5-9 — миры в стиле Матрицы. Туда, в X6, Алексель отправляет программиста с женой из главы «Прикосновение Мидаса.»

YZ — Пока в книге не появлялись.

Для зануд: в книгах прямо упоминаются элементы миров и рас из многочисленных зарубежных (например, «Первое правило волшебника» Терри Гудкайнда, ТВ серий StarTrek, фильмов «Пятый элемент» и «Матрица») и российских произведений, равно как и многочисленные аллюзии на произведения постсоветской фэнтези и фантастики (см. например, описание миров серии F60).

Примечания

1

Dschinghis Khan «Komm doch heim», перевод автора.

(обратно)

2

Dschinghis Khan «Komm doch heim», перевод автора.

(обратно)

3

Я надеюсь, читатели понимают, что физика полностью вымышленного мира вовсе не обязана быть связанной с физикой реального?

(обратно)

4

Разрабы — жаргон, сокр. от «разработчики игры».

(обратно)

5

«Думздей» — жаргон, от «dooms day», по сути, «день конца света», апокалипсис.

(обратно)

6

«Пермадез» — игровой жаргон, от «permanent death», т. е. «окончательная смерть».

(обратно)

7

Стихи Светланы Севриковой, музыка Борис Леви. / или /

(обратно)

8

Валлийские имена Сноудонии и Кембрийских гор в Уэлсе.

(обратно)

9

Текст песни Канцлер Ги — Горные ведьмы,

(обратно)

10

Канцлер Ги — Тень на стене

(обратно)

11

Опять текст песни Канцлер Ги — Горные ведьмы

(обратно)

12

Опять Канцлер Ги — Тень на стене

(обратно)

13

А это уже Канцлер Ги — Дикая охота

(обратно)

14

В России исходный напиток известен как Егерьмайстер.

(обратно)

Оглавление

От автора

Введение

Часть 1 Потеряный мир

  Глава 1. Потеряный мир: Пороги и пустоши

  Глава 2. Потеряный мир: Принцесса

  Глава 3. Потеряный мир: Королева

  Глава 4. Потеряный мир: Богиня

Часть 2 Маска, я тебя знаю

  Глава 5. Маска, я тебя знаю: Всадник

  Глава 6. Маска, я тебя знаю: Олигархия

  Глава 7. Маска, я тебя знаю: Падший ангел

  Глава 8. Маска, я тебя знаю

Приложение А. Каталог миров Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg