«Благословенны горные хребты»

…Пусть он в связке одной с тобой –

Там поймёшь, кто такой…

…Ах, оставьте ненужные споры,

Я себе уже всё доказал…

Крюк мне по телефону сказал: «Приезжай, такое увидишь, что офигеешь». Кондратий говорил потом, что ему то же самое выдали. Голосом таким, непростым и таинственным.

Я спросил, куда приезжать‑то, на пирс или в гараж. Крюк, вроде, собирался покупать скутер, и я был точно уверен, что он хвастаться зовёт. А он выдал: «Домой ко мне приезжай, тормоз, какой пирс! Тусоваться будем, я вас с Кондратием познакомить хочу кое с кем из домашних».

Но вот с кем? Его Соню я, слава Богу, и так отлично знаю — свидетелем на свадьбе был. Лидка в четвёртый класс перешла, Лёся — в младшей группе, сколько я помню, а больше, похоже, никого у них не планировалось. Муркентий — не в счёт. Пса, что ли, завели?

Кондратий мне потом говорил, что то же самое думал. Про щенка.

Мы с Кондратием встретились около нашей школы. У нас было с собой кое‑что, посидеть. Я ещё прикупил для Сони цветочки, она всякие шикарные букеты не любит, все в курсе, а любит эти меленькие, беленькие, типа ромашек, а Кондратий заявился со здоровенным тортом для их малышни, хотя Соня такие нездоровые сладости, как торт, не очень одобряет.

Мы оба думали как: щенок так щенок, почему б не посидеть по этому поводу. Тем более что надо было перетереть кое‑что, по вопросу насчёт Аляски. Вроде, у всех потихоньку утрясалось с отпусками, с паспортами, с визами, со снарягой и с прочими важными вещами.

Аляской мы все болели с давних пор. С тех пор, приблизительно, как вернулись с Алтая. Идея Крюка, конечно. Он по жизни маньячит очень сложными маршрутами, а тот пик на Аляске — будьте-нате, какой маршрут. Костоломный. Шеститысячник. Температура — плевки на лету мёрзнут. Шквальные ветра. Плюс горы такой жестокой красы, что слёзы наворачиваются и сердце щемит. В общем, для мужиков маршрут.

И мы ещё тогда друг другу сказали, что щенок — это, небось, предлог. Что Крюк, небось, перетёр с юсовцами насчёт визы, базы и прочего прекрасного. Ну и ладно.

И поднялись к нему на четвёртый этаж.