Сергей Палий ТРЕЗВЯК
— Долото.
— Молоток.
— И плиточный клей.
Сержант Шалаев кивнул, поглядел по сторонам. В переходе было почти пусто, лишь несколько припозднившихся ребят быстро шагали в сторону Александровского Сада.
Шалаев сдвинул фуражку на лоб и почесал в затылке, Что-то ему не нравилось. Какая-то деталь напрягала.
— Странно, — хмыкнул лейтенант Козлов. — Может, ремонтники?
— Может, Хотя чего тут чинить-то. — Шалаев снова оглядел голые стены, тертый пол и сводчатый потолок. — Берём?
— Ну, давай, на всякий случай, в дежурку сдадим.
Они подобрали находки и отправились на Арбатскую. Уже дойдя до перрона, Шалаев вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. До него, наконец, дошло, что за деталь так мозолила глаза.
— Ты чего? — покосился Козлов.
— Андрюха, там же стены плиткой обложены.
— Где?
— Да в переходе, где мы нашли это всё. И знаешь, что?
— Что?
— Пойдём-ка…
Шалаев схватил Козлова за рукав и поволок обратно. Редкие прохожие с удивлением оглядывались, как один страж порядка тащит другого вверх по ступеням. Козлов спотыкался, чертыхался, пытался выспросить у Шалаева, на кой ему приспичило вернуться, но тот лишь односложно буркал через плечо и обещал всё объяснить на месте.
А на месте их ждал сюрприз.
На полу в переходе, где они недавно нашли клей и долото с молотком, теперь валялся распакованный рулон столярной шкурки.
— Вот! — торжествующе заявил Шалаев. — Налицо ещё одна улика.
— Это наждачка, — сказал Козлов, поднимая и осматривая рулон. — Думаешь, моток наждачки может быть уликой?
— Уликой может быть всё, что угодно, — откликнулся Шалаев и начал обследовать стены.
— Э, — позвал его Козлов. — Ты чего? Нам дежурство уже сдавать.
— Кажется, я обнаружил следы преступления.
— Кого-то насмерть затёрли наждачкой?
Некоторое время Шалаев соображал, двигая кожей на лбу, отчего фуражка то приподнималась, то опускалась. Затем криво улыбнулся:
— А-а… Ты шутишь. Понял. Нет, никого наждачкой не тёрли. Зато вот здесь, — он ткнул толстым пальцем в стену, — переложили плитку. Видишь, узор не совпадает? И замазка на швах свежая.
— Это преступление? — уточнил Козлов, начиная выходить из себя.
— Это… — Шалаев поискал слово. — Это странно. Тебе не кажется?
— Мне кажется, тебе пора в санаторий. Отдохнуть.
Сержант насупился.
— Может, я и подозрительный, но рапорт напишу. — Он вдруг просиял. — Откуда ты знаешь, что могли замуровать в эту стену? А вдруг там ядерный заряд, и через пять минут пол-Москвы снесёт.
— Совсем умом двинулся, — констатировал Козлов и пошёл прочь.
— Ну ладно, не ядерный заряд, но ведь мало ли что могли туда замуровать? — Шалаев догнал его. — Место камерой не просматривается. Они его не зря выбрали …
— Да кто «они»! — не выдержал Козлов, — Шпана? Гастеры полоумные? Инопланетяне?
— А вот это я обязательно выясню, — кивнул Шалаев, заходя в вагон, — Предложу начальству просветить стенку сапёрным сонаром и устроить засаду.
— Вот сам и сядешь в эту засаду. Без внеурочных.
— И сяду. И медаль потом за усердие получу. С премией.
Козлов плюхнулся на жёсткое сидение и демонстративно отвернулся. Всё-таки правильно говорит полковник Шурупов: инициативу снизу нужно пресекатъ. Медаль ему за рулон наждачки подавай. С премией.
Через десять минут они уже были в родном отделе. Шалаев протопал в дежурку.
— Суликович, — обратился он к оперативному, — глянь, что мы нашли.
— С ремонтниками, что ль, бухали? — поинтересовался Суликович.
— Эти вещдоки помогут раскрыть преступление, — хмуро сказал Шалаев.
— Ага, — заглядывая в дежурку, добавил Козлов, — столярный террор.
— Так! Замолчал, раз-два, — огрызнулся сержант. Спросил у дежурного: — Кто из начальства есть?
— Замполит.
— Пойду к нему…
— Сначала рапорт сдай.
— Козлов сдаст.
Шалаев подхватил ведро с клеем, инструменты и пошел к замполиту. У того в кабинете мерзко пахло смесью сигаретного дыма с перегаром.
— Полюбуйтесь, — сказал сержант, выставляя на стол майора улики. И нагло соврал: — Дежурный не хочет сапёров вызывать.
Замполит оторвался от экрана и перевел блуждающий взгляд на наждачку. Затем — на долото. И только после этого — на Шалаева.
— Чего те надо? Каких, к едрене фене, сапёров?
— Товарищ майор, — начал объяснять Шалаев, — мы с лейтенантом Козловым были в патруле…
С минуту он вносил в мозг пьяного замполита свои умозаключения.
— Весьма интересно, — кивнул тот, дослушав. И неторопливо, чтобы язык не заплетался, уточнил: — То есть, ты предлагаешь вызвать полковых сапёров?
— Так точно.
— Из Люблино?
— Так точно.
— В полпервого ночи?
— Так точно…
Замполит шумно выдохнул и в уме взвесил «за» и «против». «Лучше переусердствовать, чем потом получить от Шурупова люлей, — прикинул он. — Мало ли что под этой плиткой может быть…»
Приняв решение, майор осторожно поднял телефонную трубку.
— Суликович? Содействуй Шалаеву. Вызови ему сапёров полковых. Пусть проверят эту плитку.
Так же осторожно замполит положил трубку на место и посмотрел на сержанта: мол, доволен?
* * *
— Ты что творишь, скотина? — гаркнул Козлов, хватая Шалаева за отвороты кителя. — Нельзя было до завтра подождать, а?
— Когда нам дадут медали, Андрюха, ты мне скажешь спасибо, — ответил Шалаев, аккуратно отстраняя Козлова. — Пошли, надо сапёров встретить.
— Дим, ты мне, конечно, товарищ, но если под этими плитками ничего нет, я на тебя рапорт накатаю. Без обид.
— Пойдём, — не обращая внимания на угрозу, поторопил Шалаев. — Это не просто плитки. С ними связано что-то… — Он поискал слово. — С ними что-то не так.
Козлов злобно посопел в ответ.
На Арбатской они сели на лавку и стали ждать сапёров. Шалаева так и подмывало пойти в коридор и ещё раз самому всё обследовать, но он получил приказ: не рыпаться.
— Я тебя по званию старше, — подкрепил Козлов свои слова. — И вообще… Вдруг и правда рванёт? Нефиг самодеятельностью заниматься.
— Ага! — обрадовался Шалаев. — Значит, всё-таки веришь!
— В звёзды на погонах я верю, — ответил Козлов. — Просто сиди и жди. Точка.
В туннеле ухнуло.
Шалаев вскочил, подбежал к краю платформы, заглянул в тускло освещённый бетонный зев. Вдалеке мелькнула тень. Донёсся дробный звук: словно кто-то быстро побежал по шпалам.
— Слышал? — спросил Шалаев, возвращаясь на лавку. — В туннеле кто-то бегает… Мистика.
— Поезд приближается, — сердито отрезал Козлов.
Из туннеля действительно послышался гул. Лучи фар скользнули по рельсам, и на станцию въехал состав. Двери распахнулись. На перрон вышло несколько работников в оранжевых жилетках и сапёрно-подрывной расчёт.
— Бегает кто-то… Мистика… — передразнил Козлов. — Идиот.
Сапёры подошли к ним. Коренастый старшина поинтересовался:
— Это вы нас от префа отвлекли?
— Он, — тут же кивнул на сержанта Козлов. Посоветовал: — Засуньте ему миноискатель в зад. А лучше — фугасный заряд.
Шалаев на подначку не отреагировал. Он козырнул прибывшим и доложил:
— В переходе обнаружена подозрительная плиточная кладка.
Старшина смерил взглядом Шалаева и процедил сквозь зубы:
— Пошли глянем на вашу подозрительную кладку-яйцекладку.
Шалаев утопал вперёд. Когда сапёры принесли оборудование к месту происшествия, он уже замер возле стены, словно сторожевой пёс.
Старшина внимательно осмотрел плитку.
— Перекладывали, — с некоторым удивлением констатировал он. — Работы были?
— Никак нет, — отчеканил Шалаев. — Я у дежурного по станции спрашивал. Никакого ремонта.
— Ну-ка, отойдите и смотрите, чтоб никто не совался, пока не позовём.
— Давайте-давайте, щупайте сонарами, — посоветовал сержант и утянул за поворот Козлова.
Сапёры возились минут пять. Наконец, окрикнули Шалаева с Козловым.
— Под плиткой — штукатурка и железобетон, — сказал старшина, когда сержант притащил лейтенанта обратно. — Ни проводки, ни вентиляции. Ничего.
— Как ничего? — нахмурился Шалаев.
Лицо Козлова пошло пятнами.
Старшина достал из тощей папки лист и сунул лейтенанту.
— Подпишите-ка протокол обследования.
Козлов подмахнул бумагу. Шалаев стукнул пальцем по стене, недоуменно посмотрел в спину уходящим сапёрам и перевел на него взгляд. Вздрогнул.
— Андрюха, я же… Откуда я знал? А вдруг бы…
— Я те щас копчик в кишки вобью.
— Э… Спокойно. Ну, хочешь, водки проставлю? Или пива?
— Я домой хочу. Спать. В люлю!
— Лю-лю… у-лю-лю… — раскатилось по пустынному коридору эхо.
Такого разъярённого Андрея Козлова Шалаев ещё не видел. Брови лейтенанта съехались на переносице, губы сжались в тонкую нитку, ноздри раздулись…
Из противоположного конца коридора донёсся слабый отклик:
— Улю-лю…
Они замерли.
— Чудится, что ли?.. — предположил Козлов, мигом теряя задор.
— Говорил же: мистика.
— Иди ты со своей мистикой.
Шалаев расстегнул кобуру.
— Улю-лю! — подбодрил хулиган. Теперь крик слышался отчётливо.
Шалаев крадучись двинулся вперёд.
Козлов сжал в руке пистолет и пошёл следом. Он старался держаться поближе к стене. Мистика мистикой, а случаи разные бывают.
Впереди показался холл. Отсюда можно было попасть сразу на три станции: для бегства удобней места не придумать. Впрочем, для нападения — тоже.
Шалаев остановился, поднял руку. Осторожно выглянул из-за угла и быстро оценил обстановку.
— Прямо возле эскалатора стоит, — шепнул он. — Мелкий. Малолетка, поди.
— Обдолбанный?
— Да кто ж его знает… В общем, я беру, ты страхуешь.
Шалаев вдохнул, выдохнул и шагнул за угол с криком:
— Стоять! Полиция!
Хулиган не шелохнулся.
— Эй! — позвал Шалаев. — Эй, парень!
Тот не двигался. Головы не было видно под капюшоном толстовки.
Шалаев почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Что-то было в этом пацане ненатуральное, как и в улюлюканье. Не опуская пистолета, сержант подошел к эскалатору, тронул хулигана за плечо.
— Заблудился…
Договорить Шалаев не ушел. Хулиган молниеносно развернулся и куснул сержанта в руку.
Шалаев ойкнул, выронил пистолет и попытался сорвать с противника капюшон. Но тот вывернулся, сверкнул глазами и… зашипел.
Козлов тем временем уже занял огневую позицию, но сразу пальнуть не успел. Пацан с нечеловеческой ловкостью перескочил через поручни и дал дёру.
— Стой! Стрелять буду!
Козлов прищурился, выцеливая петляющий силуэт. Хулиган уже почти добежал до спасительного поворота, когда грянул выстрел. Пуля выбила мраморное крошево из колонны и с визгом срикошетила в темноту.
Хулигана уже и след простыл.
— Попал? — спросил Шалаев.
— Вот гад! — выругался Козлов. — На Александровский ушёл! Надо подкрепление вызвать!
— Не надо.
Шалаев крепче зажал ладонью укус. Козлов отступил на шаг, нутром почуяв: с сержантом что-то не так.
— Дим, ты чего?
Шалаев криво усмехнулся, подобрал с пола оружие и фуражку.
Козлов вдруг поймал себя на том, что колени ходят ходуном. Вспомнились дешёвые фильмы про вампиров. В голове пронеслось: кровососы кусаются, помогают чеснок и серебряные пули.
Но пули в его табельном макарыче были самые обыкновенные. Свинцовые.
— Андрюха, надо идти за ним.
— Туда? — Козлов глянул в темный переход. — Вдвоём?
Шалаев непонимающе уставился на него. Проговорил:
— В принципе, могу и один. Но тогда тебе не дадут медаль.
— Я лучше без медали как-нибудь, — отступая ещё на шаг, сказал Козлов. — Только не кусайся. Ты не бойся, я не стану рапорт писать…
Шалаев озадаченно почесал затылок. И тут до него дошло.
— Андрюха! — воскликнул сержант, прозревая. — Ты решил, что это вампир был?
Козлов натянуто улыбнулся.
— Сходится как-то всё…
— Ну ты даёшь!
— Слушай, а кто же это, если не вампир?
— Ясно дело — кто. Зелёный человечек.
Подрагивающие колени у Козлова, наконец, подогнулись, и он сел на пол. Тряхнул головой.
По эскалатору загромыхали шаги. Поднялся ночной дежурный в сопровождении двух обходчиков с монтировками.
— Что за шум? — спросил дежурный, всматриваясь в полумрак. — Это у вас, что ль, так хлопнуло?
— У нас, у нас, — успокоил его Шалаев, помогая ошарашенному лейтенанту подняться, — Проводим задержание.
Дежурный разглядел людей в форме и сделал знак обходчикам, чтобы те опустили монтировки.
— Это вы, что ль, сапёров вызывали? — спросил он, косясь на окровавленную руку сержанта.
— Мы, мы.
Шалаев поправил фуражку. Сердце приятно защемило в предвкушении премии за поимку чудного хулигана. Ведь он точно видел, как в глубине капюшона мелькнула зелёная физиономия с огромными жёлтыми глазами.
Велел дежурному:
— Дай полный свет на Александровский и передай на соседнюю станцию, пусть ловят всё… всех, кто будет появляться из туннеля. Этих, — он мотнул головой на молчаливых обходчиков, — оставь здесь, на всякий случай.
— Кого ловите-то?
— Служебная тайна.
Дежурный пожал плечами и пошёл включать освещение.
Шалаев развернул к себе бледного всклокоченного Козлова. Быстро зашептал:
— Андрюха, это не пацан был. Я его рыло видел: кожа зелёная, глазищи жёлтые, нечеловечьи. И шипит не по-нашенски.
— А по-каковски? — тупо спросил Козлов.
— По-инопланетному.
— Дим, если я только что готов был поверить в вампиров… В общем… ничего это не значит. Инопланетян уж точно не бывает.
— А вот пошли на Александровский и проверим.
Козлов посмотрел в горящие азартом глаза сержанта и не решился возразить.
— Давай-давай, — потянул его Шалаев. — Не бойся! У него из оружия, видать, только зубы. Даже не зубы, а пластины какие-то. Во, глянь на рану: словно порез, а не укус.
Козлов покосился на кровавые разводы, сморщился и хотел снова достать из кобуры пистолет.
— Э не, — остановил его движение Шалаев. — Давай-ка без огнестрела. Если что, усмирялками нагрузим.
Козлов обреченно вздохнул и снял с пояса дубинку.
* * *
На станции было тихо и светло.
— Оп-ля, — останавливаясь, как вкопанный, шепнул Шалаев. — Смотри-ка! Даже не пытается свалить.
Тип в капюшоне и впрямь стоял на путях, возле разделительного барьера, и беззаботно ковырял ногой шпалу. Как ни в чём не бывало.
Козлов пригляделся и глупо поморгал от неожиданности: из-под штанины вместо ботинка торчала зелёная лапа с тремя пальцами.
— Мама, — сглотнув, обронил лейтенант.
— Спокойно, — подбодрил Шалаев. — Главное, чтоб на соседнюю станцию не ушёл. А то медалей не получим. Давай попробуем его в тупик загнать.
— Спецназ надо вызвать…
— Ни за что. Я эту форму жизни сам брать буду. Ты со мной?
Козлов снова сглотнул.
— Это не по уставу, — выдавил он.
— Уставом орденов не наклепаешь, — отрезал Шалаев и тихо спрыгнул на пути.
Тип в капюшоне насторожился. Перестал ковырять лапой шпалу и слегка развернулся, будто только теперь обнаружил, что на станции ещё кто-то есть.
— Улю-лю, — позвал Шалаев, пряча дубинку за спину.
Из-под капюшона донеслось:
— Улю-лю.
— Есть контакт, — просиял Шалаев. — Улю-лю. Улюлюшка, иди ко мне.
Тип подпустил сержанта ещё на метр и драпанул в туннель.
— Прыткий! — крикнул Шалаев, прижимая фуражку и бросаясь следом.
Козлов побежал за ним.
— Уйдет! — выдохнул он.
— Я скорей кокарду съем, чем упущу его… — откликнулся Шалаев и поднажал.
Фигура беглеца мелькнула между опорными колоннами на развилке. Послышался новый звук. Не то шум, не то скрежет.
Шалаев остановился, отдуваясь, и прислушался. Козлов засопел рядом.
— Что он там затеял?
— Чёрт знает…
Из туннеля несильно задуло, и через секунду, улюлюкая и шипя на все лады, мимо пронесся коротышка. Капюшон был откинут. Даже при скудном освещении сержант разглядел лысый зелёный череп, треугольные уши и большие жёлтые глаза.
— Стой! — только и успел гаркнуть Шалаев, когда следом за зелёнокожим из-за поворота вывернула, слепя фарами, моторизированная дрезина.
— …вашу мать! Какого… — донесся до него обрывок фразы машиниста, и дрезина скрылась из виду.
— Живей! — крикнул Шалаев, срываясь с места.
Сержант с лейтенантом вновь стали рыскать между колоннами и ребрами тюбингов. Удача улыбнулась им метров через двести: зеленокожий хулиган валялся на шпалах, раскинув лапы и таращась янтарными глазами в пустоту.
Приглядевшись, Шалаев понял: форма жизни находится в полном отрубе, а зенки распахнуты по причине анатомического отсутствия век.
— Задавили? — нагибаясь над зелёной мордой, предположил Козлов.
— Не, дышит.
Шалаев легонько толкнул коротышку дубинкой в бок. Тот дёрнулся, зашипел, и проговорил на чистом русском:
— Уберите крысу. Иначе я не выйду из псевдокомы.
— Какую крысу? — уточнил Козлов, озираясь.
— За стрелкой, на шпале сидит, — пояснил зеленокожий и снова обмяк.
Шалаев достал наручники и шепнул:
— Надо его сцепить, чтобы, когда оклемается, опять деру не дал.
Лейтенант, подумав, кивнул.
Шалаев с опаской приподнял на коротышке штанины, обнажая трёхпалые ступни.
— Ты чего? — удивился Козлов.
— На задние лапы надо, — объяснил сержант. — Передние хилые, а так — не убежит.
Козлов снова согласился.
Шалаев сцепил браслетами зелёные лодыжки. Вытащил из кармана фонарь и посветил на стрелку. Крыса действительно сидела на шпале — упитанная, длиннохвостая с блестящими бусинками глаз.
— Во даёт. Как только дрезины не испугалась? — пробормотал сержант.
Крыса обернулась, повела носом и нырнула под стрелку.
Зеленокожий не спешил афишировать, что приходит в себя. Пошевелил пальцами на одной лапе, затем — на другой. Перевёл на полицейских нечеловеческий взгляд и, убедившись, что они не смотрят в его сторону, попробовал встать.
Но не тут-то было.
Задние лапы, скованные наручниками, дёрнулись. Зеленокожий, всё ещё не понимая, что его удерживает, перевернулся на живот и заёрзал возле рельса. Потом на миг замер и дрыгнулся с новой силой. Убедившись, что вырваться не удастся, вновь лёг на шину и прикинулся мёртвым.
— Эй, гоблин, — усмехнулся Шалаев, опускаясь на соседний рельс, — думаешь, провёл меня?
Козлов устало присел рядом с сержантом. Зеленокожий не шелохнулся.
— Добегался, касатик, — сказал Шалаев.
Зеленокожий понял, что притворяться мёртвым бесполезно, и сменил тактику: зашипел, делая вид, что не понимает сержанта. Шалаев снял фуражку и почесал в затылке, соображая, как расколоть хулигана. Направил луч фонаря на зелёную физиономию.
— Может, крысу притащить?
Зеленокожий вздрогнул и испуганно помотал башкой.
— Будем говорить? — поинтересовался Шалаев, гася фонарь.
— Будем, — сдался зеленокожий. — Только крыс не надо. Я от них в псевдокому впадаю.
Шалаев подпёр голову рукой и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
— В отдел его надо.
Зеленокожий снова задёргался.
— Не нужно в отдел! Там меня на опыты вашим военным сдадут! А я не хочу! Говорят, они… электроды вживляют.
— Кто говорит? — быстро спросил Шалаев.
— Ну, я слышал, что говорят, — уклончиво ответил зеленокожий.
— Так, понятно, — сурово сказал Шалаев. — Значит, ты тут не один такой зелёный. Значит, и сородичи где-то рядом шастают. Всё, в отдел! — Он выдержал драматическую паузу и ввинтил самую ужасную ментовскую фразу: — Там разберутся.
— Не надо! — взмолился зеленокожий. — Давайте я лучше здесь всё расскажу!
— Ещё чего, — наигранно фыркнул Шалаев. — А вдруг опять укусишь? Или при помощи телепатии завладеешь моим сознанием?
Зеленокожий немного помедлил, ворочаясь на полу. Сказал уже без надрыва:
— Вы не обижайтесь, но я не могу использовать в качестве мнемо-донора такой примитивный мозг. Это бесповоротно отупит меня.
Шалаев проглотил оскорбление. Предположил:
— Кстати, твой укус наверняка заразный. Срочно в медсанчасть надо, прививку делать.
Зеленокожий вздохнул.
— И вновь не хочу вас обидеть, — смущенно сказал он, — но это я мог заразиться, кусая вас. На людях — триллионы вредных организмов. А у меня во рту уникальная микрофлора… Была.
Он изобразил некое подобие улыбки, демонстрируя зубные пластины салатового цвета.
— Зачем же тогда за руку меня хватанул? — прищурился Шалаев.
— Это долго объяснять…
— Всё. В отдел.
— Нет-нет… Я сейчас, по порядку. — Зеленокожий поворочался. — Эти наручники крайне неудобные. Не могли бы вы их снять?
— Не мог бы, — сердито отрезал Шалаев. И внезапно гаркнул: — Долото, молоток, клей и наждачка — твои?
— Мои.
— Та-а-ак, — зловеще протянул сержант. — Что ж, хотя бы не отпираешься. Значит, расклад такой, касатик. Либо ты мне выкладываешь всё как на духу, либо мы тащим тебя в отдел и сдаём на опыты. Пусть электроды поглубже вживят.
Зеленокожий посмотрел жёлтыми кругляшами немигающих глаз прямо на Шалаева.
— На жалость давить бесполезно, — тут же отреагировал тот. — А попробуешь загипнотизировать — дубинкой отхожу.
— Понял, — кивнул зеленокожий. Обратился к задремавшему Козлову: — Зря вы пытались причинить мне телесные повреждения таким низкоэффективным оружием, как пистолет системы Макарова.
Козлов приоткрыл глаза и послал его по известному адресу.
— Какой оригинальный у вас напарник, — удивился зеленокожий, вновь глядя на Шалаева. — Разве он не понимает? Как же я могу сейчас куда-то пойти? Я же скован…
— Зубы не заговаривай. Отвечай чётко. Кто? Откуда? Цель визита? Имена сообщников? Зачем стены портил и сопротивление оказывал? Почему на русском говоришь?
— Ваш язык столь примитив… — зеленокожий осёкся, перехватив суровый взгляд Шалаева. — Прибывая на планету, мы обязаны знакомиться с особенностями местных наречий, культур, религий и прочих общественных штуковин.
— Не верю, но доказать обратное не могу. Дальше.
— Я с кислородной планеты, название которой ничего вам не скажет…
— Скажет-скажет. Мне рапорт ещё писать.
— Хорошо, я назову. Только вы не станете писать рапорт, потому что вас примут за сумасшедшего. Ведь зелёных человечков не бывает. — Он хамски ощерился. — Планета называется Редх'луннатр. Она вращается вокруг оранжевой звезды в шестидесяти трёх парсеках от Солнца.
— И сколько вас таких зелёных по Земле бродит?
— Один я.
— Как сюда попал? Только не трынди, что звездолёт потерпел крушение. Не поверю.
Зеленокожий подполз к стене и опёрся об неё спиной. Проговорил:
— Всё немного сложней. Вы же знакомы с таким учреждением как медвытрезвитель?
— Конечно. — Шалаев нахмурился. — Но при чём здесь это?
— Сейчас объясню. — Зеленокожий сложил передние лапы на коленях, копируя позу сержанта, и продолжил: — У нашей цивилизации тоже есть аналог вашего спиртного. Растение акдов. Мы употребляем его редко, в основном в лечебных целях. Ещё реже бывают случаи передозировки и опьянения. Это серьёзный проступок. Любого, уличенного в злоупотреблении, отправляют в подобие вашего вытрезвителя…
— Не понимаю, — нетерпеливо перебил Шалаев.
— Нас ссылают на отсталые планеты.
— Странное наказание.
— Это ещё не всё. Планету заблаговременно посещает специальная комиссия и готовит ребус. Загадку, которую надо решить, чтобы доказать: ты протрезвел и готов вернуться.
Шалаев нахмурился, силясь уловить логику. Всё-таки шёл уже третий час ночи, и «примитивный» мозг подтормаживал.
— Моим заданием было — восстановить первоначальный узор плитки в переходе метро, — объяснил зеленокожий.
— Не сходится, касатик, — покачал головой Шалаев. — Получается, ты запросто учишь язык и обычаи, но при этом не можешь сложить какую-то мозаику? Ерунда.
— С человеческой точки зрения, это абсурд, — кивнул зеленокожий. — Но тут дело вот в чём. Процесс нашего опьянения сильно отличается от вашего. Механизмы восприятия реальности меняются в обратной зависимости от сложности явления. То есть, чем сложней то или иное действие, тем проще нам его адекватно оценить и выполнить. А простые вещи приходится осмыслять долго. Это самое доступное объяснение, которое я могу дать. Там в симптоматике ещё много нюансов.
— Ну и ну, — сказал Шалаев. — А чего ж тогда узор плиточный не сошелся, если тебе его восстановить надо было?
— Не успел я, — потупился зеленокожий. — По ночам перекладывал. А тут вот решил вечером поработать, чтоб скорей закончить. И меня прифурило…
— Чего тебя?
— Прифурило. Ещё одна особенность сложного механизма нашего опьянения. У нас этот процесс фазовый: то отпустит, а то опять так прифурит, что аж пластины сводит. — Он болезненно поморщился. — Вот меня и прифурило. Побросал инструменты… а потом, дурак, ещё вернулся швы рихтовать и наждачку обронил.
— Да я сразу понял: что-то тут не так, — гордо сказал Шалаев. — Но на рожон-то зачем ты лез? Дразнился, у эскалатора цирк устроил, тяпнул вон меня… зараза.
— Говорю ж, прифурило, — хныкнул зеленокожий. — Не протрезвел я до конца. В плодах акдов есть очень сильные токсины. Вот меня и потянуло на подвиги.
Шалаев некоторое время молчал. А потом вдруг рассмеялся, заставив вздрогнуть и поморщиться дремлющего Козлова.
— Пьянка, она везде одинаковая, зелёный друг, — сказал сержант, отсмеявшись, — Что у вас, что у нас… Слушай, предположим, я тебе верю, и ваших алкашей реально шлют на отсталые планеты, чтобы разгадать какие-то загадки. Сколько же тогда этих… недоразвитых миров-то?
— Ну-у, — замялся зеленокожий, — не так уж мало. Галактика большая. Да и не обязательно каждого на отдельную планету: иногда скопом засылают. Но тогда и ребусы посложнее. К примеру, помните знаки на кукурузных полях? Это двое наших постарались. Все лапы стоптали. Или вот Бермудский треугольник…
— Стоп, — перебил Шалаев. — Мне такие подробности ни к чему. Сам по пьянке сболтну, и тогда точно в дурку упекут.
Зеленокожий не стал продолжать. Свернулся калачиком возле холодной стены.
— Что ж с тобой делать, гастарбайтер, — проговорил Шалаев. Негромко, чтобы не услышал дремлющий лейтенант.
Зеленокожий вздохнул и пожал плечами. Жест получился каким-то слишком уж… человеческим.
Сержант с минуту размышлял, крутя в руках фуражку. В конце концов, усмехнулся:
— Выходит, наша Земля — всего лишь заурядный трезвяк?
Зеленокожий неопределённо покачал головой.
— М-да, забавно. — Шалаев привстал и снял с него звякнувшие наручники. — Иди. Укладывай свою плитку, как надо, и убирайся восвояси.
Удивлённо посмотрев на сержанта, зеленокожий потёр затекшие лодыжки. Поднялся. Отодвинулся на пару метров и спросил:
— А как же медаль?
Шалаев прищурился.
— Я вот сейчас разбужу товарища лейтенанта.
— И?
— И он ещё разок проверит эффективность табельного оружия в борьбе с инопланетными захватчиками.
— Бесполезно, — смелее осклабился зеленокожий.
— Крыса! — Шалаев ткнул пальцем ему за спину.
Хулиган подпрыгнул, развернулся в воздухе и приземлился на все четыре лапы.
Зашипел.
— Шутка, — невозмутимо сказал Шалаев, отвешивая ему легкий подзатыльник.
Зеленокожий непонимающе уставился на него жёлтыми глазами.
— У вас же доброе сердце, — наконец, выдавил он. — Зачем так жестоко поступать?
— А нефиг бухать, — нравоучительно ответил Шалаев и показал укус на руке, — Стыдно?
Зеленокожий подумал секунду и виновато кивнул. Поколебался, но всё же внёс уточнение:
— Плоды акдов не пьют. Их кушают.
— Не велика разница, — усмехнулся Шалаев, надевая фуражку. — Дуй отсюда, алкаш. Мне ещё придумывать, что Козлову врать. Он тоже медаль хотел, хоть и не подавал виду.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Трезвяк», Сергей Викторович Палий
Всего 0 комментариев