«проза. жизни»

Когда она вошла в мою комнату, внося с собою резкий аромат еще не выспавшегося утра, ее плечи слегка подрагивали от ожидания этой странной встречи. Первой за три года. Она отвыкла от меня так, как я отвыкла от нее. И сейчас, остановившись у двери, она, наверное, рассматривала меня беспардонно и грубо. Как прежде.

Она рассматривала меня, и ее губы привычно оформлялись в выгнутую полоску. Только сейчас это никак не задевало. Она приехала навестить; вероятно, привезла с собой цветы, конфеты, которые собиралась оставить на столике у моей постели; привезла с собой мягкий голос, сочувствие и ласковые ладони; привезла нового друга или подругу, читающую журнальчик в машине у моего подъезда.

Я чувствовала, что ей не нравятся мои черные очки, моя стрижка, моя одежда. Ничего. Очевидно, для слепой я выглядела слишком живо. Слепые не курят, сидя на краешке стола, не пользуются духами, не чистят зубы. Вот вы могли бы поцеловать слепую?

Прошло уже восемь месяцев после того, как меня выписали из госпиталя с повязкой на глазах, и за это время моя комната порядком обросла запахами, музыкой, табачными крошками и объятиями. Лесбиянкой быть забавно. Даже слепой лесбиянкой.

— Привет! — почти прошептала я ей, зная, что она отвыкла от моего голоса так, как я отвыкла от ее.

— Здравствуй! — ответил зеркальный карп, в котором чувствовался южный горячий ветер, загар и робость. Такая, какая возникает при разговоре с калеками и уродами.

Она подошла ближе. Достаточно для того, чтобы почувствовать ее звериные зрачки или слегка коснуться невесомых волос. Интересно, какого они сейчас цвета?

Мы упоительно долго молчали. Я не предлагала ей присесть, а она не знала, способны ли слепые думать о таких вещах. Она всегда ненавидела это чувство неловкости неуютных постелей, непонятных разговоров, недоступных глаз. Мне стало стыдно за эту ее скованность.

— Привет! — повторила я ладонью по ее теплому напряженному подбородку, дальше по шейным жилкам, грубоватому трикотажу тенниски.

Она едва уловимо испугалась. Даже нет. Она едва уловимо отвратилась, отпрянула от меня и тут же, испугавшись такой откровенности, прижалась ко мне всем телом, обняла меня за плечи и затихла где-то на груди. Жалость… Странное чувство, делающее людей героями, противными самим себе.