Как во сне, перед очарованным взором простодушного юноши замелькали невиданные картины: шумная, нарядная Одесса, огромный океанский пароход «Отавия», сказочные бело-кружевные дворцы Босфора, цветущие острова Архипелага, изменчивая бирюза Средиземного моря, и вдруг — мрачная, жуткая громада Атлантического океана обступила со всех сторон пароход, надолго закрыв сушу от испуганных взоров тоскующего парня. Животный ужас сковывал его члены, когда, уцепившись за толстые медные перила бортовой решетки, с замирающим сердцем, жмурясь и вздрагивая, он отдался могучим вздохам, плавно колебавшим необъятно широкую грудь водяного гиганта. Много дней и ночей длилось это путешествие Бригиды, который невольно чувствовал себя жалкой сухопутной букашкой, уносимой потоком на обломке ветки.
Ступив, наконец, на твердую почву, хотя и чужого и страшного города, он облегченно вздохнул. Просыпаясь ночью, даже смеялся, радостно чувствуя, что пол под ним не рушится в бездну, что зеленый глаз иллюминатора не подмигивает злорадно, зарываясь в волну, и кругом все стоит прочно на месте, не пошатываясь и не поскрипывая от ужаса.
С первых же дней парню не повезло на чужбине: его покровитель, родственник-односельчанин, как раз накануне отъезда артели на работу был на смерть задавлен трамваем, и осиротевший Лавро вместе с артелью, оставшейся без руководителя и «старосты», отправился в далекое западное имение. Впрочем, с этим первым местом службы соединялись хорошие воспоминания: привычная работа в поле, здоровые условия жизни. Минутами можно было даже чувствовать себя как бы дома, на Кушпыровской ниве: кругом слышалась родная речь, мелькали знакомые лица, на черноземах привычно колосилась пшеница, но… стоило взглянуть на буланых рослых быков с черной полосой вдоль спины, запряженных «не по-нашему» — восьмериками в многолемешные плуги, на широкополую шляпу и пестрорасшитую куртку карреро[11]), подъезжавшего в полдень к рабочим на высокой скрипучей повозке с бочками воды, либо взглянуть влево, где, закрывая горизонт, лиловели в тумане, блестя белыми шапками, неприступные Анды, — и снова остро колола тоска, хотелось «до дому»…
Не выдержав этой тоски, Бригида через год оставил место и отправился на родину. В поезде его дочиста обокрали— и с этого момента начались его многолетние скитания по Южной Америке.
Комментарии к книге «Всемирный следопыт, 1927 № 10», Василий Афанасьев
Всего 0 комментариев