«Литературная Газета, 6510 (№ 21/2015)»

Фото: РИА «Новости»

Всякий поэт стоит перед необходимостью создать свой, ни на что не похожий мир. Но далеко не каждому такое дерзновение оказывается по плечу. Иосифу Бродскому удалось дерзнуть и не проиграть. Хотя вовсе не все приживаются в созданном им мире. Не все способны дышать его воздухом, наслаждаться его прихотливой гармонией. Но те, кто сумел встроиться в это отчаянно стремящееся к единству словесное множество, не в силах забыть о нём никогда. Бродский шагнул в литературу словно с подножки застрявшего на мосту трамвая. И его взгляду предстал не открыточно-туристический Питер, а иные контуры и изломы. Желание составить из них свой путь завело его далеко от начальной точки. "Поэта далеко заводит речь", - писала обожаемая им Цветаева. Бродского речь завела на Гудзон.

Похоронен он на венецианском кладбище Сан-Микеле. «На Васильевский остров я приду умирать». Справедлив ли укор в том, что пророчество не сбылось? Ведь душа его нет-нет да «промелькнёт над мостами в петроградском дыму». Он никуда не исчез из Петербурга, с Васильевского острова, с ценимой им Охты.

Его стихи – это не движение, а возвращение, возвращение в попытке вернуть время. И поэтому его юность ещё стоит в городе на Неве «со стаканом лимонада» и сам он ещё едет в том трамвае. Теперь в Петербурге не так много трамваев. Город стал по-другому звучать. С годами по-другому для многих звучит и поэзия Бродского. Течение жизненных рек рано или поздно выбрасывает на один и тот же берег и гонителей, и гонимых. И им остаётся лишь смотреть на воду, отражение в которой только и правдиво.

Бродскому исполнилось бы 75. «Мы, оглядываясь, видим лишь руины». Бродский доказал, что под взглядом поэта руины превращаются в изысканные дворцы. И нет лучшего пристанища для того, кто не хотел быть как все.

Продолжение темы на стр. 4, 7

Теги: Иосиф Бродский