«Сексуальный объект.»

В особенности ей не хватает полноценной эротической чувствительности. Но я могу дать своим пациентам настоящую вагину. Я могу изъять из тела донора всю

вульву, включая мышцы и пещеристые ткани, их окружающие, и трансплантировать их в тело реципиента. Потом, с помощью микрохирургических технологий, разработанных

в МИТ при моем участии, нервные окончания «подключаются» к центральной нервной системе пациента… тем самым делая вагину и клитор способными к возбуждению

точно так же, как и в теле донора.

– Мне было не до возбуждения, – сказала Хелен с кривой усмешкой.

– Знаю. Но теперь это ненадолго. Вы превосходно восстанавливаетесь.

– Думаете, я сошла с ума?

– Не знаю. Зависит от ваших целей.

– Моя цель – сохранить все, что вы видите вокруг.

– Ну… – сказал доктор Арколио. – Думаю, вам это удастся. По словам вашего мужа, ему не терпится вновь заняться с вами любовью.

– Простите, – сказала Хелен, – что я заставила вас нарушить ваш моральный кодекс.

Доктор пожал плечами.

– Теперь уже поздно. Но, должен признать, я горжусь тем, что мне удалось сделать.

Хелен позвонила в маленький серебряный колокольчик, лежавший на столе позади.

– Тогда как насчет шампанского, барон Франкенштейн?

Во вторую пятницу мая она пришла в мрачную, просторную библиотеку, где работал Брэдли, и встала посреди комнаты. Она впервые вошла в библиотеку не постучавшись.

На ней была длинная шелковая рубашка алого цвета с алыми шнурками и алые же туфельки. Волосы слегка завиты и стянуты алой ленточкой.

Ее голубые глаза были слегка затуманены, на губах играла легчайшая из улыбок, а левая рука покоилась на коленке – легкая пародия на шлюху, ожидающую клиента.

– Ну что? – спросила она. – Уже четыре часа. Тебе давно пора спать.

Конечно, все это время Брэдли знал, что она была там, и пусть он даже хмурился над документами на землевладение, он не мог разобрать ни единого слова.

– Она готова? – наконец выдавил он.

– Она? – переспросила Хелен. Внезапно она обнаружила в себе новообретенную уверенность. Впервые за долгое время у нее было что-то, чего Брэдли жаждал.

– В смысле ты готова? – исправился он. Он встал. Крепко сложенный, широкоплечий мужчина пятидесяти пяти лет. Седой, с львиной головой, которая хорошо бы