«Трое на велосипедах»

Проблема была в том, как этого добиться.

Джордж предложил «командировку». Это вполне в духе Джорджа. Он холостяк и не знает, что обвести замужнюю женщину вокруг пальца не так-то просто. У меня был один знакомый, молодой инженер. Как-то он решил съездить в Вену «по делам компании». Жена стала интересоваться, какие у компании могут быть «дела» в Вене. Он объяснил, что его посылают ознакомиться с шахтами, заложенными в окрестностях австрийской столицы, и представить соответствующий отчет. Жена сказала, что поедет с ним, — встречаются такие жены. Он принялся ее отговаривать: дескать, шахты — не самое подходящее место для хрупкой женщины. Она отвечала, что и без него это великолепно понимает и не собирается ползать по штрекам и забоям. Их жизнь в Вене виделась ей так: утром она спроваживает его на службу, а сама идет развлекаться — ей надо поискать кое-что в венских магазинах. Придумывать другой предлог было уже глупо, и отделаться от жены ему не удалось. Десять долгих летних дней он проползал по шахтам венской округи, а вечерами писал отчеты, которые она собственноручно носила на почту, и его начальник в Лондоне с недоумением читал длинные письма своего подчиненного, которого он никуда не посылал.

Я не допускаю и мысли, что Этельберта или миссис Гаррис могут принадлежать к женам этой категории, не все же «командировкой» не следует злоупотреблять, лучше приберечь ее на крайний случай.

— Нет, — сказал я. — Лукавить здесь ни к чему. Я пойду напрямик. Этельберте я скажу, что не ценим мы свое семейное счастье. Я ей скажу: чтобы по-настоящему понять, что это такое — а я просто обязан понять, что это такое, — я решил оторвать себя от семьи, по крайней мере, на три недели. Я скажу ей, — тут я повернулся к Гаррису, — что это ты призвал меня исполнить этот мой долг, что, если бы не ты…

Гаррис засуетился и поставил стакан.

— Послушай, старик, — перебил он, — прошу тебя, не делай этого. Она передаст твои слова моей жене, и… э-э-э… будет как-то неловко выслушивать комплименты, которых не заслужил.

— Заслужил, заслужил, — убеждал я, — ты же первый предложил порастрястись немного.

— Да, но идея-то исходит от тебя, — не дал договорить мне Гаррис. — Кто сказал, что, погружаясь в унылое однообразие повседневной жизни, мы совершаем непростительную ошибку, а домашний уют разжижает мозги? Не ты ли?

— Я говорил о людях вообще, — пояснил я.