«Одно лето в Сахаре»

Эжен Фромантен занимает совершенно особое место в истории французской культуры. Он сумел в равной степени реализовать свой духовный потенциал и в живописи и в литературе. При этом случилось так, что его искусство сблизило не только две области прекрасного, но также и две географические области — Восток и Запад. Эти два сопряжения сфер явились его заслугой, но еще ранее они стали условием его творчества. Весьма рискованно гадать, как сложилась бы судьба Фромантена, не подари ему его величество Случай путешествия в Алжир. Первое путешествие было коротким — оно длилось всего один месяц, — но сыграло решающую роль. Оно заронило в его душу зерно ностальгии, которая потом снова и снова заставляла возвращаться в Африку будущего автора «Одного лета в Сахаре». Кто раз побывал в этой замечательной стране, тот не может не испытывать желание увидеть ее вновь. По существу, три поездки в Алжир вместе составили одно грандиозное событие, ярко осветившее всю его в общем достаточно бедную происшествиями жизнь.

Биография Фромантена началась 24 октября 1820 года в Ла-Рошели в семье главного врача психиатрической больницы. Фромантен-старший любил живопись и на досуге охотно рисовал, что в известной мере предопределило художественные наклонности его сына. Правда, поначалу Эжен больше увлекался литературой, писал стихи, беря за образец сначала поэзию Гюго, потом Сент-Бёва и Ламартина, и лишь накануне окончания лицея стал серьезно подумывать о выборе профессии живописца. Однако, как это нередко случалось со знаменитыми впоследствии художниками, писателями, композиторами, актерами, этот выбор встретил решительное сопротивление родителей. Многовековая традиция определяла мужчин из старинного, хотя и не очень богатого буржуазного рода Фромантенов либо в медицину, либо в юриспруденцию. Шарль, старший брат, пошел по стопам отца, а Эжену по всем прикидкам выходило стать адвокатом, судьей или стряпчим. Учился он всегда блестяще, с молодых лет отличался красноречием и, следовательно, мог рассчитывать на блестящую карьеру. Впоследствии, много лет спустя, когда сын уже добился успеха в иных сферах, Фромантен-старший, прислушиваясь к его разговорам, не переставал сожалеть, что тот не стал адвокатом.