Прохор еще раз взглянул на жесткий синий конверт, адресованный капитану «Руслана», потом на спасательное судно, одиноко стоявшее у причала, и в черных глазах его затеплилась улыбка: так вот, оказывается, каков ты, «Руслан», богатырь! Что же: судно как судно. Не хуже и не лучше тех, на которых доводилось служить Прохору на флоте. Только вместо синего флага вспомогательного флота Военно-Морских Сил легкий бриз шевелил над палубой красное полотнище.
По флотской привычке, прежде чем ступить на палубу спасателя, Прохор обеими руками одернул бушлат тонкого сукна, провел пальцами по ярко начищенным пуговицам — все ли застегнуты — и поправил бескозырку. Шаги отдались легким гулом в стальной палубе. Прохор улыбнулся примете: есть контакт с судном, будет и с экипажем. А это главное.
— Где можно видеть капитана? — спросил Прохор у молодого чернявого моряка, возившегося с водолазным снаряжением.
— В рубке, — не отрываясь от работы, ответил тот.
Прохор не был новичком в морском деле, видывал многих командиров военных кораблей и капитанов больших и малых судов. Но капитана «Руслана» он почему-то представлял себе суровым, кряжистым мужчиной в широкополой зюйдвестке, с седой, курчавой бородой, лохматыми бровями и, обязательно, с короткой трубкой во рту — таким, каким когда-то рисовались в его воображении джеклондоновские шкиперы, штурманы, боцманы и прочие морские волки.
Прохор даже представил себе, как будут они сейчас разговаривать — старый морской волк и демобилизованный матрос. Капитан одобрит и Прохоровы матросские брюки с клапаном, и широкий ремень с начищенной до сияния бляхой, и черный бушлат, а заметив тельняшку, скажет:
— Нет на свете лучше белья, чем флотская тельняшка. Крепкая. Зимой тепло в ней, а летом воздух хорошо проходит к самому телу. Вентилирует, так сказать. Под светлыми да синими полосками грудные мышцы и бицепсы красиво играют — будто белогривая волна перекатывается.
Скажет. Все моряки так говорят…
Прохор толкнул железную дверцу, шагнул через высокий комингс и оторопел. Возле стола, повернув светлую стриженую голову навстречу входящему, стоял высокий, худой, угловатый человек с очень знакомыми большими серыми глазами. Конечно же это был Виктор Олефиренко. В щегольски сшитом темно-синем кителе и безукоризненно отутюженных брюках, как помнил его Прохор по первому дню знакомства.
Комментарии к книге «Синее безмолвие», Григорий Андреевич Карев
Всего 0 комментариев