«Сокровище мадам Дюбарри»

Узкая улочка Пла-де-Этен представляла собой холодную сырую щель между двумя рядами высоких хмурых домов. Солнце сюда не заглядывало, и улица, как и большинство ей подобных в Париже, тонула в грязи.

В одно прекрасное июньское утро 1798 года, шестого года Республики, управляемой в то время Директорией, молодой человек появился на углу улиц Бурдоне и Пла-де-Этен. Быстро оглянувшись, по сторонам, словно опасаясь слежки, он уверенно пошел вперед.

Дойдя до середины улицы, он свернул к узким и низким дверям, где на уровне человеческого лица была закреплена решетка.

Он поднял железный молоток и ударил три раза в двери.

Дверца за решеткой распахнулась, и в этом отверстии показалось лицо.

— Шесть, — сказал молодой человек.

— Четыре, — отозвались из-за ворот.

— Шесть и четыре составляют шестнадцать, — заявил пришедший.

Этот невероятный способ сложения, видимо, вполне устраивал спрашивающего. Потому что дверь открылась как раз настолько, чтобы незнакомец смог протиснуться в темную и сырую прихожую.

Рослый парень, служивший сторожем, тотчас же запер дверь на засов и повернулся к незнакомцу.

— Что вам угодно? — спросил он, уставившись на вошедшего. Руки его в это время явно нащупывали оружие в складках широкого плаща.

— Мне нужен господин Бурже.

— Он в деревне.

— Для тех, кто приехал из Шан-Руж, он вернулся, — возразил посетитель.

Фраза явно служила паролем, так как у привратника даже изменился голос.

— Одну минуту, я сейчас узнаю, сможет ли принять вас господин Бурже…

Указав гостю на деревянную скамью у стены, он быстро поднялся по лестнице.

Пришедший сел на скамью. Это был высокий, стройный молодой человек лет двадцати восьми. Его движения были пластичны и грациозны, а небольшой размер ноги и изящные руки выдавали происхождение, тщательно скрываемое под одеждой простого работника. Глубоко надвинутая шляпа скрывала лоб, длинные темные волосы падали на скулы, а подбородок и даже частично рот были скрыты огромным галстуком, только недавно вошедшим в моду. Хорошо видны были только глаза. Внимательные, черные, они сверкали той отвагой, которая в молодости может довести до любого безрассудства.