Посвящается Андрею Назаренко — без него этой книги не было бы. Или была бы совсем иная.
Вместо предисловияВ те времена, когда я был мальчишкой, и у меня не было иного занятия кроме игр, двумя дворами ниже нашего дома жил старик.
Я даже не помню его имени. Да, кажется, при мне его и не произносили — звали исключительно по фамилии.
По необъяснимым, непонятным ни для кого причинам меня он любил. Своих же двоих внуков он, мягко говоря, не праздновал. А те его просто боялись.
И часто, чтоб развлечь меня, дед рассказывал истории. Рассказы его были страшными — иных он просто не знал.
Он рассказывал о том, что видел, говорил то, о чем остальные предпочитали и не думать. Был честен честностью человека, которого нельзя запугать. Ибо ад не мог быть страшней того, сквозь что он прошел.
Он мне рассказывал про метель над Салехардом, про то, как над зарытыми недостреленными шевелилась земля, о морозе в безымянном поселке, в котором он отморозил все пальцы на ногах…
Умер он давно — мне тогда было лет десять. Память, капризная дама, растеряла почти все его рассказы, оставив лишь самые жуткие куски. И я часто жалею, что мы с ним разминулись во времени. Что я его выслушал, но не запомнил, не записал.
И может быть, если бы я вспомнил его рассказы, среди них был бы и такой…
В пленуЭх, туфли мои туфли… — думал Серега Колесник, глядя на носки своей обуви, — туфли, купленные по случаю на толкучке в Воронеже. Как я разнашивал вас, как размачивал соленой водой где-то под Таганрогом. Помните ли вы, как шлепал веселый весенний дождь по брусчатке Владимирского спуска, и ручьи текли вслед за нами, ниже — к Почтовой площади, к речному вокзалу.
Помните ли вы, как выносили меня из-под облавы в Одессе?
В Харькове я поставил на вас набойки, но одну потерял двумя неделями позже в Москве, и однорукий сапожник в Столешниковом переулке починил вас.
Я обувал вас и шел на дело в стольких городах, что сейчас даже не могу припомнить их названий.
Сперва я носил эти туфли, потому что в них было удобно. После — обувал на фарт.
И мне действительно везло — меня ловили, но я бежал, в меня стреляли, но не попадали.
Вот уже стерлась подошва. Ниточка сгнила, отошел верх, и туфли незаметно, тихо просят каши, и лужи надо обходить, чтоб не замочить ноги.
Комментарии к книге «Терракотовые дни», Андрей Михайлович Марченко
Всего 0 комментариев