«Путь Никколо»

Дороти Даннет (1923–2001), уроженку Шотландии, общественного деятеля, художника-портретиста, чьи картины украшают стены Шотландской Королевской Академии, и наконец, автора около трех десятков романов, в Англии и в Америке именуют «лучшим из современных авторов исторических романов» («Вашингтон Пост»), хвалебные отзывы ей посвящают самые различные издания, монографии — дотошные исследователи, и веб-страницы — бесчисленные поклонники ее таланта.

И в то же время Даннет остается совершенно неизвестна российскому читателю, для которого, увы, образцом исторической прозы по-прежнему остаются либо почтенные, но все же бесконечно устаревшие по своему языку, психологии и сюжетным коллизиям произведения мэтров вроде Вальтера Скотта или Болеслава Пруса — либо, что еще печальнее, новодельные творения современных отечественных беллетристов, обучавшихся истории по тридцатистраничным брошюркам и умеющих лишь облекать стандартный набор банальностей, предвзятых идей и полуфантастических представлений о прошлом в оболочку «бодренького» стиля, для пущей удобочитаемости приправленного дешевым юморком. Стоит ли говорить, что то, что сегодня именуется хорошим историческим романом на Западе, не имеет никакого отношения ни к одной из двух крайностей.

Мир Дороти Даннет — это мир XV века, европейского Возрождения, непрекращающихся войн, интриг и зарождающихся финансовых империй. Стремительное повествование, пронзительно правдивое, насыщенное живыми подробностями, изобилующее яркими, самобытными персонажами, чьи судьбы переплетаются самым причудливым образом, увлекает читателя через всю Европу, от фламандского Брюгге, до Савойи, Милана и Неаполя, вслед за героями, стремящимися обрести славу, богатство — и, в сущности, ничем не отличающимися от тех людей, что придут им на смену шесть столетий спустя.

Мир Даннет одновременно велик — и очень тесен. Здесь соприкасаются ремесленники и банкиры, наемники и вельможи, художники и негоцианты. Здесь царит изощренное искусство дипломатии, намеков, изящно поданной полуправды, приводятся в действие тайные пружины власти и расставляются смертельные ловушки. Здесь, наконец, появляется герой — одновременно ставший наследником всех лучших традиций классических авантюрных романов, и, несомненно, превзошедший их.