С заходом солнца все стихло. Луна, приподняв над краем земли свой круглый багряный щит, увидела степь, погруженную в сон.
Спали люди, провожавшие царскую повозку, — кто на войлоке спал, кто на траве.
Спали стреноженные кони. Их гривистые головы были опущены до самых копыт. В ворохе мягких бараньих шкур лежала женщина в платье, как звездное небо. За ее широкой спиной, прижав колени к самому подбородку, посапывала девочка с копной светлых волос. Лохматый пес свернулся в клубок у заднего колеса и во сне тихо повизгивал.
Луне никто не мешал.
Сторожившие кибитку воины сидели недвижно, как высеченные из камня фигуры, предназначенные оберегать курган.
Обрадованная тишиной, луна заскользила по темному небу. В пути она уменьшалась и меняла свой цвет. Из багровой, как раскаленный в горне металл, сделалась цвета золота, сплавленного с серебром, и, став такой, послала на землю поток сияющих голубых лучей.
Стойбища и кочевья, близкие и далекие, занявшие степь до самых пределов, спали, укрытые голубым светом, словно прозрачным войлоком из тончайшей шерсти козлят.
Только в одной кибитке, одиноко стоявшей поодаль от тесно сбившегося стойбища, не было сна. В ночь полной луны здесь никогда не ложились. Миррина, рабыня, купленная за пять бронзовых браслетов, и Арзак, приемыш Старика, прислонив распрямленные спины к высоким колесам, не отрывали глаз от залитой лунным светом раскачивавшейся фигуры, удаленной от них на расстояние в пол перелета камня. Ближе Старик не подпускал. Тайна нетупевших акинаков принадлежала двоим: ему и луне. Недаром акинак ковался в ту ночь, когда вся сила луны при ней. Избыток она отдавала взамен на тайное слово. Старик это слово знал. Он был ведун.
Тех, кто ведает тайны металла, земли и неба, люди боятся. В кочевьях даже имя ведуна не смели произносить и называли его Царант — «Старый», «Старик».
— Ведун. Сто лет живет. Деды не помнят, когда он родился.
— Его стрелы заговоренные. Его копья пробивают медную доску толщиной в три пальца.
— В ночь полной луны в него вселяется дух. Сама луна бросает на наковальню нетупеющий акинак.
— Он оборотень, он способен обернуться с волка с зубами острее его клинков.
Это и многое другое говорили люди о Старике. Но шли к нему из далеких и ближних кочевий. Во всей степи не было мастера лучшего, чем Старик.
— Смотри, — прошептал Арзак, — сила луны льется на наковальню. Искры так и прыгают, так и несутся.
Комментарии к книге «Скифы в остроконечных шапках», Самуэлла Иосифовна Фингарет
Всего 0 комментариев