«Тарзан. Том 5»

Тарзан пролетал между стволов гигантских деревьев, раскачиваясь на лианах, взмывая к вершинам древних исполинов, выбирая наиболее безопасный и удобный путь. Нума-лев, нежившийся в зарослях поблизости после удачной охоты, моргал желто-зелеными глазами и нервно колотил золотисто-рыжим хвостом, улавливая запах своего извечного врага. И Тарзан не мог не чувствовать присутствия Нумы и других зверей, окружавших его, когда проносился над ними, быстро пробираясь на запад. Время, проведенное в английских гостиных, не изменило его природу, он улавливал легкий шелест, производимый крошечной Ману в древесной коре, и слабый лепет ветвей кустарника, когда осторожно раздвигает их своим шелковым телом Шита-пантера. Он улавливал эти звуки еще до того, как сами Ману и Шита замечали его присутствие. Но как бы ни были остры обоняние и слух человека-обезьяны, и как ни быстро передвигался он сквозь глухую чащобу, в свое время усыновившую его, как ни были сильны мускулы его тела, он все же был смертен.

Время и расстояние накладывали на него какие-то ограничения, и никто так сильно не ощущал эту истину, как сам Тарзан. Его бесил и печалил тот факт, что он не может передвигаться в пространстве с быстротой мысли, и что длинные и утомительные мили перед ним требуют часов и часов невероятных усилий, прежде чем он доберется, вырвавшись из окружающего его лесного лабиринта, на открытую равнину, к месту своего назначения.

Требовались дни, хотя он ночью засыпал всего на пару часов, лишь бы только восстановить силы и поедал пищу чуть ли не на бегу, а почувствовав голод, охотился по пути, не задерживаясь из-за этого. Если антилопа Ваппи или кабан Хорта попадались ему на дороге, когда он был очень голоден, он задерживался лишь настолько, чтобы убить животное и отрезать себе от туши кусок мяса.

Наконец его долгий путь подошел к концу. Он пробрался через последнюю густую часть леса, окружающую непроходимой для обычного человека преградой его поместье с восточной стороны. Тяжкий путь наконец был пройден! Он стоял на краю равнины и смотрел на виднеющиеся вдали строения, на то место, где стоял его дом.