«След ребячьих сандалий»

На пыльных тропинках далеких планет

Моих сандалет отпечатался след…

Итак, я сдался. Поступился принципами и оставил противнику позиции, которые прочно занимал более сорока лет. Самое время патетически упрекнуть себя: «Нет прощения твоему малодушию!» Но прощение все-таки есть (и это слегка утешает). Ибо я отступил не перед внешним врагом, а перед недругом, проснувшимся внутри. Можно сказать, перед самим собой.

Дело в том, что к старости многие начинают впадать в детство. А уж детскому писателю это просто на роду написано. Однако для меня возвращение в розовую пору малолетства оказалось связанным не с самыми лучшими ощущениями. В сорок третьем – сорок пятом годах, в мои дошкольные времена, донимал меня жестокий ревматизм – следствие вечных недоеданий и холода из-за нехватки дров. Так что я могу считать себя пострадавшим от войны, хотя бои гремели в неимоверной дали от нашей тыловой Тюмени. От ревматизма деревянно болели пятки и распухали на руках пальцы. Так распухали, что иногда лопалась кожа… Ну, и вот теперь «эхо детства» отозвалось именно таким образом. Пятки-то, черт с ними: похромал и ладно. А пальцы…

Почерк сделался таким чудовищным, что разбирать написанное накануне стало уже невозможно. Вот и пришлось изменить любимым со студенческих лет общим тетрадям в клетку, острым граненым карандашам и ручкам с черными стержнями.

Раньше неоднократно заявлял, что не изменю. Подводил научную базу: мол, идеи и мысли, что рождаются в мозгах, непосредственно передаются пальцам, а те живьем переносят их на бумагу. Поэтому даже на машинке никогда не писал – все черновики только от руки. Но… сила солому ломит. Десятый раз уронив карандаш из пальцев-сарделек и безуспешно попытавшись разобрать каракули, понял: пора, брат, пора…

Конечно, кое-какой опыт общения с компьютером был у меня и раньше: разные там деловые письма, документы, небольшие заметки для журналов… А потом даже настучал на клавиатуре «мемуар» для журнала «Урал». Но все думалось: это временные отступления. Однако деваться некуда. И вот наконец сочинил за компьютером полноценную (в смысле объема; в смысле других достоинств – не знаю) повесть.