«Неведомое зарубежье»

Неведомое зарубежье (fb2) - Неведомое зарубежье 1949K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Викторович Удовиченко

Максим Удовиченко Неведомое зарубежье

За помощь в создание книги выражаю признательность всем, кто внёс свой вклад.

Надеюсь на то, что история, описанная в книге «Неведомое зарубежье» покажется вам увлекательной и не заставит Вас скучать.

Все Ваши пожелания, предложения и критические замечания можете высылать мне на электронную почту.

Всем хорошего настроения!

С уважением,

автор книги, рисунков и коллажей

Максим Удовиченко

makmih@rambler.ru

Глава первая. Нескучный вояж

Весна конца 90-х. Самолёт авиакомпании «Люфт Ганза».

Аристарх был бодр и счастлив. Ему выдали счастливый билет на рейс «Люфтганзы» по маршруту Москва-Касабланка с пересадкой во Франкфурте.

По дороге в аэропорт его согревали теплые армейские кальсоны, он был сосредоточен, багаж его был невелик, но объёмист, книга, в кожаном футляре, обклеенная красочными стикирами с изображением Мики Мауса, аккуратно лежала в боковом кармане походной сумки. Таможня прошла быстро. На вопрос таможенника по поводу странных изображений в книге и вроде как, весьма древних текстов на арабском языке Аристарх, показав весёлых Мики Маусов на обложке, очень веско дал понять, что сей экземпляр и есть тот самый долгожданный подарок для арабских детишек, и со словами: «Заждались детки сказочек!», весьма шустро проскочил таможенный коридор.

В роскошном лайнере всюду слушалась малопонятная английская и немецкая речь.

– Несут ахинею всякую, – подумал Аристарх и заснул крепким сном.

Ему снились туземцы в перьях и плащ-накидках, они качали его на руках и чуть было не провозгласили вождем, как вдруг он проснулся от того, что кто-то тормошил его за плечо.

– What would you like to drink sir?[1] – спросила его немецкая стюардесса с ослепительной улыбкой.

– Vodka of course and three cucumbers[2] – сказал Аристарх машинально, практически извинив ее за прерванный сон.

Вместо водки ему принесли банку «Хайнекина» и весьма любопытный проспект о достопримечательностях города Франкфурт-на-Майне и всех окрестных городов немецкой земли Гессен.

– Неравноценная замена, – подумал Аристарх, рассматривая банку пива, но, открыв проспект с музеями и живописными видами природы, смирился и даже повеселел.

Более всего Аристарха заинтересовал музей великих сказочников братьев Гримм. Расположенный во дворце Белфю в городе Касселе, он сразу напомнил ему сюжеты любимых сказок о Бременских музыкантах, Белоснежке и семи гномах, волке и семерых козлятах. Но больше всего его заинтересовала экспозиция в Музее братьев Гримм (Brüder Grimm-Museum), которая вовсе не ограничивалась сказками.

Среди различных древних изданий и предметов старинного интерьера была выставлена прялка, превращающая, по словам организаторов экспозиции, солому в золото.

– Ладно бы, превратить медь в золото, серебро в золото, но солому! Это, же ни в какие ворота…, рассуждал Аристарх, рассматривая фото «чудо-прялки».

Через полчаса самолет мягко приземлился в аэропорту Франкфурта-на-Майне, и нога Аристарха впервые ступила на иностранную землю. Это была заграница. Вокруг суетились люди, говорившие на английском, немецком, французском и прочих языках, от внезапного обилия впечатлений Аристарху неминуемо захотелось выпить и ничего иного, а настоящего немецкого пива, заодно и попрактиковать свой английский на какой ни будь местной жертве.

Пересекая длинный зал, переполненный разнообразной заморской публикой, Аристарх, отмахиваясь от навязчивого чувства, что «кто-то, очень невидимый и настойчивый, пытается промыть ему мозги и наставить на «Путь истинный»», вдруг, к своему удивлению обнаружил, что его походная сумка оказалась открытой, а «чудо-книга» почти вывалилась из накладного кармана.

– Что за чудеса! Ведь я точно помню, как я упаковывал книгу и плотно застёгивал молнию! – размышлял Аристарх, аккуратно убирая бесценный фолиант обратно в сумку и заодно проверяя сохранность содержимого.

Наспех разобравшись с не пойми откуда возникшими проблемами, менее чем через пять минут он уже стоял за стойкой бара и смотрел в упор на опрятного негра, наполнявшего бокалы разными сортами превосходного немецкого пива.

1.1 Встреча с Каш Перовским

– Вот он истинный ариец, соскучившийся по моему английскому! – подумал Аристарх, – I’m happy to be happy, I have come to make you different, because you give me three beers and everything will be nice[3] – выстрелил Аристарх в бармена на чистейшем рязанском английском, сохраняя при этом цепкость взгляда и ясность цели. На пару секунд шум у стойки бара смолк, бармен улыбнулся, видимо, вспоминая счастливые моменты детства в жаркой Африке, подал бокал пива, и с загадочной улыбкой, издав очень звонкий, похожий на звон падающих монет, звук: «three euros, please»[4].

– No euros, only dollars[5], – обронил Аристарх, внимательно изучая большой чёрный нос бармена через монокль в золотой оправе.

В баре было много народа, но взгляд Аристарха остановился на мужчине средних лет в белом помятом пиджаке с кожаными налокотниками и потертых джинсах, он сидел за барной стойкой и о чем-то мило беседовал на английском с одетым примерно так же бородатым джентльменом.

– Англичане, – подумал Аристарх, – Только выглядят как-то не по-английски, больно гаденький прикид. Но, может, сейчас так ходят, может, время такое…

Когда он думал об англичанах, ему постоянно лезли в голову образы группы «Битлз» в строгих костюмах и галстуках. Перебирая в голове текущие тренды моды нынешнего непонятного времени и сопоставляя их с тем, что он видел в кинофильмах про англичан лет десять-пятнадцать тому назад, Аристарх направился к мило беседующим джентльменам выпить пиво и попрактиковаться в английском.

– How do you do?[6] – обратился Аристарх, к джентльмену без бороды.

– Здравствуйте, – довольно нервно бросил тот по-английски, и продолжал что-то яростно доказывать своему бородатому соседу. Прислушавшись повнимательнее, Аристарх уловил знакомый рязанско-вологодский акцент у говорившего «англичанина». Судя по лексике, речь шла о компьютерах, интернете и прочей сопутствующей байде. Аристарх начал мучительно вспоминать что-либо, знакомое ему из данной области, но всё связанное с этим было настолько туманно и непонятно, что Аристарх, достав свой полюбившийся монокль и прикрутив к нему золочёную ручку, внимательно разглядывая подробности персоналии бородатого джентльмена, невзначай проронил: «I’m very sorry, but you are deadly right!»[7].

– Как вы тоже в теме? – коверкая всё что можно, явил удивлённо, на рязанско-вологодском английском джентльмен без бороды.

– Конечно, более того, я смотрю у вас довольно неплохой английский, чувствуется «школа», вам бы англичан подучить или американцев каких, а то полнейшее невежество, да и акцент какой-то мерзкий у них! Не то что у вас, понятно все от начала и до конца, только вы пореже «блин» вставляйте между словами, как-то резонирует… – добавил небольшой комментарий Аристарх, изучая через монокль средних размеров муху в бокале мужчины без бороды.

– А что это к вам мухи пристают? Ни как что-то с собой с Вологодчины привезли? – направив свой монокль на содержимое бокала бородатого собеседника, поинтересовался, обращаясь уже на русском, Аристарх.

– Извините, но я очень занят, тут у нас серьёзная научная дискуссия! А вы что собственно хотели? – машинально парировал на английском джентльмен, но вдруг с выражением крайнего удивления произнёс: «Что вы сказали?», и принялся внимательно изучать насекомое иностранного происхождения в своём бокале.

– Не поверите, но я к вам по делу… – загадочно молвил Аристарх, доставая, выданный в самолёте «проспект достопримечательностей».

– Тут, знаете ли, прялка… говорят, неподалёку от сюда… братья Грим изобрели… – тыча пальцем в страницу проспекта с изображением «чудо-прялки», ненавязчиво объяснял на русском Аристарх.

– Какая ещё прялка!? Какие ещё братья!? Антон, немедленно закажи водки, в моём бокале действительно здоровенная муха, чёрный негодник подкинул, не иначе! У меня нервный стресс! – обращаясь к бородатому соседу на русском языке, нервно жестикулировал джентльмен с мухой в бокале.

– Выпив пару рюмок горячительного, безбородый джентльмен со словами: «Это ты подкинул мне здоровенную муху в бокал! Верни деньги мошенник!», накинулся на чёрного бармена.

– Но самое интересное, как пишут здесь в проспекте, знаменитых братьев было на самом деле трое. Младший брат сказочников, Людвиг Эмиль, тоже оставил след в истории. Он был гравером, за что позднее историки прозвали его «братом-художником»

(Malerbruder), – не обращая внимания на недоразумение у стойки бара, цитировал Аристарх строки проспекта изумлённому и весьма нетрезвому бородатому джентльмену, закусывая малосольным огурцом из специально припасённых представительских запасов.

– А вы что тоже на конференцию? – немного оправившись от лёгкого оцепенения, неожиданно осведомился бородатый джентльмен у Аристарха на ломанном русском.

– Можно и так сказать, – протягивая одной рукой малосольный огурец, а другую руку подавая для приветствия, со словами: «Очень приятно, меня зовут Аристарх», представился он.

– Весьма неожиданно, я Антон, и я из Болгарии, – взяв огурец, с благодарностью поздоровался бородатый джентльмен.

– Значит, творчеством семейства Гримм не увлекаетесь, и как пройти к музею не подскажите?… – осведомился Аристарх, убирая занимательный проспект обратно в сумку.

– А кто это такие, эти Гримм, ваши коллеги по работе? – спросил, с хрустом закусывая рюмку горячительного малосольным огурцом, болгарский работник IT индустрии.

– Да, если бы, но по жизни с их трудами часто сталкивался… весьма продвинутые пользователи, семейный подряд! – осознав, что без горячительного дальнейшая беседа будет проблематична, пояснил на доступном «пользовательском» языке Аристарх, наливая себе спасительную рюмку.

– А друг ваш уж больно на немца похож, не дать не взять какой ни будь Ганс Христиан, – глубокомысленно подметил Аристарх, разглядывая в монокль возвращавшегося от барной стойки, джентльмена без бороды.

– А вы оригинал! Меня Поликарп зовут, а вы вообще-то от куда? И как давно в IT бизнесе? – обратился к Аристарху джентльмен без бороды на русском, с улыбкой торжества по случаю возврата денег за «причинённые неудобства».

– Да судя по всему, оттуда, откуда и вы. А вы случайно не знаете такую организацию «Каш Перовский и Ко. Лимитед», они там программки разные делают, крайне неудобные… и редкостно бесполезные. Чтобы эту байду не покупать втридорога, приходится родное пиратское устанавливать, – выпалил Аристарх на чистом русском, практически в упор, и попал практически в цель, так как у Поликарпа задергалось веко.

– Я там работаю, – подавлено проскулил Поликарп. «Наверное, не все деньги вернули, а может ещё муху подбросили», – подумал Аристарх, вспоминая недавний разговор Поликарпа с чернокожим барменом на повышенных тонах.

– Я зам главного зама, а организация моя одна из лидеров на рынке антивирусных программ, – негодовал Поликарп.

– Невероятно! Я слышал, что ваш шеф, по совместительству, большой целитель, воду в прямом эфире заряжает, больные после его сеансов костыли бросают и вприсядку, по бездорожью, аж до самого дома… – внимательно изучая детали малосольного огурца сквозь оптический окуляр монокля, в раздумьях произнёс Аристарх.

– Да это ошибка какая-то, не замечал я за ним такого! – удивленно воскликнул Поликарп.

– Скрывает, хитрец! От налогов уходит! – уверенно декларировал Аристарх, откусывая экологически чистый продукт.

– Просьба у меня к вам, весьма деликатная… – вдруг, понизив голос почти до шёпота, очень таинственно обратился Аристарх к программистам.

– Что за просьба, такая? – почти в один голос незамедлительно откликнулись представители IT индустрии.

– Вот мы сейчас с вами банку огурцов малосольных доедим… – начал таинственно излагать суть просьбы Аристарх.

– И что? – опять весьма дружно отозвались программисты.

– А то, что-рассол-то останется, а вот как раз ты, как представитель оккультного сектора, – указал вдруг внезапно Аристарх на безбородого Поликарпа, – его мне и зарядишь, а то, судя по всему, вечер в далёкой Африке мне предстоит весьма трудный, – пояснил он, значимость ритуала для дальнейшей перспективы событий.

– Я понятия не имею, о чём вы говорите! Я вообще не по этой части! Может, шеф чем и занимается, только мне об этом ничего не известно! – активно размахивая руками, запротестовал Поликарп.

«Вот уже ближе к истине…» – подумал Аристарх и, загадочно произнеся: «Думай о хорошем!», подвинул банку с огурцами поближе к программисту Поликарпу.

– Итак, драгоценные вы мои работники подневольного IT бизнеса, мученики софтов, долго мне еще зрение свое молодое губить, разглядывая германскую экзотику!? – загадочно – назидательно произнес Аристарх, повязывая вокруг шеи белоснежный платок и аккуратно вилкой доставая из банки малосольный огурец.

Пятью минутами позже на стойке бара уже стояла бутылка водки, и Поликарп с бородатым болгарином Антоном, прекратив ожесточённые дискуссии, усиленно изучали монокль Аристарха, заряжая «хорошими мыслями» банку с рассолом.

Как выяснилось, они, Поликарп и Антон, уже сильно спешили на самолет до Мадрида, который, судя по их пространным объяснениям, должен был через час везти их на конференцию, по вопросам IT, антивирусов и прочей сопутствующей «интересности».

Всё было замечательно, но ни с того ни с сего возобновившийся спор его свежеприобретённых товарищей заставил Аристарха вернуться в суровую заграничную действительность.

Сорока минутами позднее, Аристарх тащил на себе весело бормочущего, и постоянно подмигивающего Поликарпа, чуть поодаль нетвердо трусил бородатый Антон.

Прощаясь, Аристарх обещал регулярно писать и высылать открытки с верблюдами.

Глава вторая. Арабская сказка

Около десяти часов вечера, по местному времени, Аристарх уже суетился в здании аэропорта Касабланка. Когда он окинул взглядом интерьер заведения, Аристарху вдруг показалась, что он вовсе не за границей, а где-то в родных местах, то ли в аэропорту Улан-Удэ, то ли в аэропорту Иркутска, только лица вокруг другие и речь непонятная.

Выпив заряженного рассола и взяв в ларьке бутылку местного пива, Аристарх начал продумывать план действий, сроки поджимали. Завтра с утра его уже должны были встречать в городе Аль-Баюн, и не кто-нибудь, а местное руководство. По расчётам Аристарха, Аль-Баюн находился настолько рядом от Касабланки, что поводов для беспокойства быть просто не могло.

2.1 Нюансы перевода

На подробном инструктаже у всезнающих шефов ему объяснили, что до Аль-Баюна он доберется настолько быстро, что и бутылку пива не успеет допить.

– Что ж, – подумал Аристарх, осталось лишь взять билет до «чудо-города»

Аль-Баюна.

Размышляя о том, что менее чем через час, он будет на новом месте, он медленно продвигался в очереди за билетом «в новую жизнь».

И вот он у заветного окошка. Оттуда на него глядела средних лет арабка в пестром платке, представительница местного аэрофлота, в выражении её лица угадывалась некая тревога.

– One ticket to Al Bayoun, please…[8] – произнес Аристарх, вполне доступно и, как ему показалось, доходчиво.

– Parlez-vous francais?[9] – задала она, встречный вопрос, видимо, интуитивно понимая, что человек хочет улететь в Аль-Баюн.

– Do you speak English?[10] – попытался Аристарх выправить положение, видя, что ситуация выходит из-под контроля.

– I need one ticket to Al Bayoun, how much is it?[11] – теряя терпение, выпалил Аристарх.

– Eight hundred much, you go and very fast and airplane go, flight number twenty-nine[12], – совершенно спокойно разъяснила она, внимательно разглядывая Аристарха.

«Она хочет меня убить», – пронеслось у Аристарха в голове.

Он явно не был готов к такому языковому штурму. Поток знакомых, казалось бы, слов, в хаотичной последовательности поверг Аристарха в глубочайшее смятение. Но, больше всего он был озадачен числительным «eight hundred»[13], так как в кармане, на момент разговора, оставалось всего «five hundred»[14] мятых американских купюр.

– Eight hundred of what, твою much?[15] – переспросил Аристарх, окончательно потеряв терпение.

– Eight hundred dollars much, you give and go, flight number twenty-nine[16], – с неимоверным спокойствием озвучила любезная представительница местного аэрофлота, видимо, в глубине души восхищаясь своим разносторонним языковым кругозором.

– Eight hundred dollars it’s unbelievable! Are you kidding me?[17] – у Аристарха пересохло в горле.

– You no give money, you no go[18], – сказала она с некой настороженностью.

– Taxi where? Me go you stay[19], – ответил Аристарх доброй арабской женщине, как можно сильнее коверкая слова в ее же красивой манере.

Арабка расплылась в улыбке, видимо, наконец разобрав, чего хочет Аристарх, и радостно показала направление движения.

«Раз Аль-Баюн настолько рядом, доеду на такси, сэкономлю и время, и деньги. На выходе из аэропорта Аристарх увидел желтые мерседесы семидесятых-восьмидесятых годов выпуска, с надписями «Taxi».

2.2 Арабское такси

Из группы арабов-таксистов, мило болтавшей возле своих ретро авто, немедленно отделился один и с галантностью белл-боя легко подхватил багаж Аристарха.

– Bon soir monsieur!? Voulez vous prendre le taxi à Casablanca? Vous allez à Casablanca?[20], – произнес араб, улыбаясь.

Но Аристарху было не до улыбок. К нему опять обратились на непонятном языке. Дело принимало непоправимый оборот.

В голове мелькнули отрывке последнего инструктажа у шефов: «Даже не переживай, там исключительно все говорят на английском! На чистейшем английском! Это тебе заграница, а не деревня Тараканово Вологодской области».

– Al Bayoun go, Casablanca no go, please[21], – выдавил из себя Аристарх.

Лицо араба резко изменилось, видимо, сработал «понятный английский», от неожиданности он выронил багаж Аристарха и, резко развернувшись, скрылся в кучке таксистов. Таксисты совещались некоторое время. «Переговорщика выбирают», – мелькнуло у Аристарха в голове.

И действительно, через некоторое время от кучки таксистов отделился араб в потертых джинсах и шлепанцах на босу ногу.

– Do you speak English?[22] – спросил он вполне серьезно, как показалось Аристарху.

– Of cause, I speak English![23] – утвердительно, с чувством долгожданной радости констатировал Аристарх.

– Al Bayoun? – уверенно спросил араб-таксист.

– Да, конечно, это совсем рядом, мне сказали, как Касабланку проедешь, так сразу Аль Баюн начинается, – ответил Аристарх на английском.

Араб-таксист молчал.

«Наверное, правильный маршрут выбирает», – подумал Аристарх.

Тем временем араб «со знанием дела» готовил машину к поездке.

«Толковый парень, свое дело знает», – оценивающе взглянул Аристарх на араба, усаживаясь в желтый ретро-мерседес.

Тем временем «толковый» парень, о чем-то долго говорил по сотовому телефону на арабском.

– Al Bayoun? – переспросил Аристарха араб-таксист.

– Yes, of cause[24], – ответил Аристарх, отмечая скрупулёзность парня.

– Yes, of cause, – повторил загадочно араб-таксист, и машина тронулась.

В окне замелькали пальмы. Небо было ясное и звездное, за окном светились огни аэропорта, в воздухе стояла ночная свежесть, из приоткрытого окна в лицо хлынула симфония экзотических ароматов.

Вечер выдался тихий и безоблачный, в таинственном мерцании звёзд южного неба и в лёгком дуновении ветра, обдавшего Аристарха мягкой волной незнакомой экзотической свежести с едва уловимым оттенком моря, скрывалась какая-то великая и прекрасная тайна, необъяснимо притягивающая своей красотой и неизвестностью.

– Вот она какая, чудо-арабская страна, – разглядывал Аристарх, мечтательно высунувшись из окна, вечернее звёздное небо.

– Да и народ здесь приветливый, разбирающийся, сразу нашли человека, да не простого, «англоговорящего», смышленые парни, налету все понимают, – думал Аристарх, любуясь красивой арабской ночью и рассуждая о смышленых арабских парнях.

Утомлённый перелётом и затяжными «языковыми» боями, Аристарх благополучно заснул на заднем сидение ретро-авто.

Проснулся он от шума на улице, вокруг сновал арабский люд, всюду слышалась непонятная речь, за окном авто уже вовсю светило солнце. Он огляделся, араба-таксиста не было, часы в машине показывали 12:30, деньги в кармане присутствовали в полном объёме.

– Где я? И где этот «смышлёный» араб-таксист? – издал вздох изумления Аристарх.

Минутою позже, появился араб-таксист, он нёс две чашки чего-то, и судя по запаху, это было кофе.

– Bon jour, monsieur! Si ne voulez pas la petite tasse du café, j'ai payé?[25] – произнёс он улыбаясь.

«Опять эта непонятная хрень! Что трудно сказать по-человечески, «Здравствуйте! Кофе, пожалуйста!»? Ведь парень то смышлёный!» – подумал Аристарх, но улыбаясь сквозь сжатые зубы, выдавил из себя, – «Good morning! Thanks for coffee! Just by the way, where are we my dear fellow? Is that Al Bayoun?»[26].

– Do you speak English? – ответил тот озадаченно.

Ответ срубил наповал Аристарха, стакан кофе выплеснулся из руки. Дальше последовало долгая и неповторимая матерщина.

– Yes? Of cause, – произнёс обиженно-озадачено араб-таксист.

Все сомнения Аристарх растаяли как утренний туман, сказка кончилась. «Сам с собой говорит, собака!», – пронеслось у Аристарха в голове.

– Где мы, добрый человек? – спросил, уже не стесняясь своего русского, Аристарх.

– Yes, – последовал ответ араба-таксиста, настолько осознанный и глубокомысленный, что у Аристарха от неожиданности свело челюсть.

– Yes твою переYes, и бабушку твою арабскую переYes и дедушку твоего арабского престарелого туда же переYes и безусловно всех of cause, – произнёс вдохновенно Аристарх, осознав всю прелесть реальности и уже не спеша, абсолютно никуда.

Такси неспешно начало движение.

Он тыкал пальцем из окна авто в проходивших мимо арабов, здания и, как ему показалось, всю местность, обрисовав всё увиденное, Аристарх неистово заорал на ухо арабу-таксисту: «Аль-Баюн!?», в ответ араб-таксист с испугу долбанул что есть силы по тормозам и, произнёс что-то длинное, крайне заунывное и запутанное на арабском, окончив фразу весьма понятным для Аристарха и совершенно новым, в их длительной беседе, словом «No» и добавив незнакомое «Agadir».

Из длинной речи араба-таксиста, особенно, из её концовки, Аристарх понял, что населённый пункт, по которому он сейчас проезжал, был вовсе не Аль-Баюн, а, по всей видимости, Агадир.

В арабской земле наступил полдень, солнце палило нещадно, очень хотелось чего-нибудь съесть, и Аристарх начал мучительно вспоминать хоть что-то из французского языка.

На ум не приходило ничего путного, кроме высказывания Ипполита Матвеевича из романа «Двенадцать стульев»: «je ne mangeais pas six jours»[27].

Тем временем араб-таксист включил народные арабские песни. «Сносный музон», – подумал Аристарх поначалу. Но чувство голода напоминало ему о себе все сильнее и сильнее.

Залихватская народная арабская песня, похожая на «Салма я Салама…», с многоголосым женским повизгиванием под аккомпанементы тамтамов, бубенцов и жалеек, лишь усиливала чувство голода и неопределённости.

– Je ne mangeais pas six jours!! – заорал Аристарх, что есть сил в ухо, уже оправившегося от недавнего шока араба-таксиста.

Реакция араба-таксиста была примерно та же, только на сей раз машина чуть не сбила клумбу, и он завопил как-то очень призывно и, как показалось Аристарху, немного жалостливо: «Monsieur, quelle terreur! Pourquoi vous à je hurlez constamment à l'oreille! Quelle terreur! Vous ne mangiez pas effectivement six jours?! Nous allons d'urgence au restaurant!»[28]

Из всего этого длинного и, как показалось Аристарху, крайне бесполезного набора непонятных слов, произнесенного со странной интонацией, он все же уловил слово «ресторан», чему непременно обрадовался и дружески хлопнул араба-таксиста по плечу.

Жизнь налаживалась. Лица арабов уже казались Аристарху не такими враждебными, город Агадир, со своими апельсиновыми деревьями, пальмами по обочинам дорог, прогуливающимися в шортах и майках и с любопытством обозревающими окрестности туристами, множеством лавок, маленькими виллами, тонувшими в экзотической зелени, выглядел впечатляюще.

Некоторое время спустя ретромобиль араба-таксиста уже стоял напротив входа в небольшой ресторанчик.

Араб-таксист сидел напротив и внимательно наблюдал, как Аристарх изучает меню.

Аристарх не спеша выбрал себе, как он посчитал, кое-что по проще и, подозвав араба-официанта, попросил его разменять небольшое количество американских денег.

К удивлению Аристарха, деньги из рук араба-официанта, немедленно переместились в руки араба-таксиста, который с ловкостью карточного шулера отсчитал Аристарху «необходимое» количество местных денег.

– Monsieur chez moi le cours très avantageux de l'échange des devises[29], – ловко распорядился араб-таксист, протягивая Аристарху мятые и замасленные купюры, общим номиналом в сто местных денежных единиц.

«Странный курс, – подумал Аристарх, я дал 50 американских денег, а мне взамен вернули 100 местных».

Заплатив за обед и взяв с собой пару бутылок местного пива, Аристарх в прекрасном расположении духа направился на выход, и, о чудо, за углом ресторана он увидел море и пляж, полный разного люда. Не сомневаясь ни секунды, Аристарх с бутылкой пива направился в сторону пляжа, сбрасывая на ходу атрибуты одежды, араб-таксист семенил сзади.

Искупавшись, Аристарх вышел, в приподнятом настроении, всё вокруг казалось праздничным. Усиленно думая о полезности французского языка в данной местности, он вдруг внезапно вспомнил еще пару ключевых фраз, которые он в свое время услышал в кинофильмах. Да, точно: «Cherche les femmes[30]», и ещё «tres vite[31]», – вспомнил Аристарх.

Не мешкая ни минуты, он решил опробовать всю комбинацию на «смышлёном» арабе-таксисте.

– Cherche tres vite les femmes, – произнёс он весьма уверенно арабу-таксисту, не спеша застёгивая рубашку.

– Les femmes? – удивлённо переспросил араб-таксист, и добавил: «les femmes pas de problèmes[32]».

Через некоторое время Аристарх уже стоял в фойе, одной из местных гостинец и перед ним, выстроившись в одну шеренгу, стояли арабские женщины.

Они внимательно разглядывали Аристарха.

– Здравствуйте товарищи женщины востока! – хотел было сказать им Аристарх, но передумал, и вместо этого у Аристарха вырвалась случайно пришедшая в голову фраза: «Russo turisto oblico morale!».

Такого женщины востока не ожидали точно, возникла некая пауза, и тут на счастье Аристарха, появился молодой араб, судя по виду, имевший непосредственное отношение к данным женщинам.

– What would you like sir?[33] – спросил он на довольно сносном английском.

Аристарх, подозрительно посмотрел, на молодого араба. «Наверное, опять розыгрыш, парень заучил где-то фразу, и вставляет её везде, где можно и нельзя, а капни поглубже, и всё лопнет, как мыльный пузырь», – подумал он, внимательно разглядывая араба.

Но, о чудо, парень спокойно и осознано вёл беседу. Аристарх был на седьмом небе от счастья, наконец-то хоть кто-то мог его понять!

Радость Аристарха была недолгой, новость о том, что он уже проехал от Касабланки двести пятьдесят километров, а осталось ему ехать всего каких-то шестьсот, ошарашила так, что он даже присел от неожиданности.

Переведя дух, Аристарх переспросил араба, ничего ли тот не напутал, и убедившись, что тот действительно говорит правду, глотнул пиво и медленно закурил.

Давненько Аристарху не выпадал такой счастливый билет.

– Это когда же я буду в Аль-Баюне? – спросил он англоговорящего араба.

– Завтра утром, – ответил тот спокойно.

– Узнайте, сколько я должен таксисту за этот милый круиз, – решив прояснить финансовую сторону путешествия, спросил Аристарх.

Араб появился минут через десять, вид у него был не веселый. «Видимо беседа была не из приятных», – подумал Аристарх.

– Он хочет шестьсот долларов, – объявил он, не торопясь, – Но я могу договориться о четырёхстах, если вы оставите мне пятьдесят, – добавил он в той же неторопливой манере.

– Отлично, – охотно согласился Аристарх, и со словами: «двадцать баксов твои», – сунул арабу потертую американскую купюру. А теперь иди и сделай так, чтобы он, не задавал мне вопросов, потому что я всё равно ничего не пойму, – напутствовал его Аристарх на английском, запасаясь напитками и едой в местном буфете.

– Да и ещё! – вдруг вспомнил Аристарх, встречу с профессором и названия городов, с запрятанными несметными сокровищами.

– А далеко ли, от сюда город Сиджильмаса? – наблюдая за реакцией араба, задал вопрос Аристарх.

– Да нет что вы! Километров двести пятьдесят от этого места. Сиджильмаса – прекрасный туристический центр, с хорошо сохранившимися древними постройками, очень рекомендую посетить! – с назидательностью гида-краеведа объяснил араб.

– Жаль, что времени сейчас нет, а то бы обязательно заглянул! – воскликнул, уловив совпадения текстов книги с реальностью.

«Профессор всё перевёл слово в слово!» – подумал Аристарх, удивляясь совпадению названий.

– Обязательно навещу этот город, дела у меня там! – добавил он, спускаясь вниз к машине и прощаясь с арабом-переводчиком.

Некоторое время спустя Аристарх опять сидел на своем привычном заднем сидении с бутылкой пиво и тарелкой оливок, машина уверенно ползла через горные хребты, в салоне играло уже почти ставшее родным арабское народное радио, солнце медленно садилось за горизонт. В ярких розовых бликах заходящего солнца навстречу карабкавшемуся на крутой горный кряж ретромобилю араба-таксиста то и дело неожиданно возникали и стремительно, как показалось Аристарху, в неимоверной близости от ретро-авто, проносились груженые фуры, автобусы и легковые автомобили.

Разъезжаясь почти впритирку на безумной скорости, они создавали звук, весьма схожий с одновременным разрывом нескольких петард, заставляя древний такси-мерседес, а вмести с ним и Аристарха, нервно подпрыгивать и содрогаться всеми имеющимися автомобильными и человеческими частями тела. Потеряв, стремительно унесённую потоком ветра при первой встрече с длинной фурой тарелку с оливками, Аристарх, решив сохранить бутылку пива и, закрыл окно. Лишь часом позже, когда они миновали горный серпантин, Аристарху удалось заснуть на ставшем привычном за время пути заднем сидении авто.

Проснувшись рано утром, он увидел другой город, и это был явно не Агадир: другие постройки, другая местность, да и арабы были уже другие, закутанные в бедуинские чалмы.

– Аль-Баюн? – живо осведомился он у араба-таксиста, показывая пальцем на местность, тот утвердительно кивнул головой.

– Hotel tres vite, – выпалил Аристарх в араба-таксиста уже в своей привычной манере.

2.3 Инструктаж руководства. Встреча с Епифаном – персоной мистической

Менее чем через 10 минут ретро авто уже стояла у входа в гостиницу.

Аристарх расплатился, произнеся «Merci beaucoup», – фразу из кинофильма про «Трех мушкетеров», которая, как и все предыдущие, пришла в голову Аристарха совершенно случайно.

Торжественно пройдя через фойе, Аристарх почти лоб в лоб столкнулся с одним из руководителей.

– Вы где были? – последовала удивленно-возмущенная фраза руководителя, – Мы вас третий день в аэропорту встречаем! – закончил он свое негодование.

«Я вам не новый год, что бы меня третий день встречали» – хотел было ответить Аристарх, но, когда он оглядел руководителя снизу-вверх, у него неожиданно вырвалась вполне соответствующая моменту фраза:

– Я к вам на такси приехал, люблю, знаете ли, на такси прокатиться.

– Восемьсот километров на такси!? – изумление руководителя вызвало некую паузу, воспользовавшись которой, Аристарх сумел осмотреться и увидеть за столиком еще троих ребят в парадной форме.

– О вашей выходке я доложу руководству, а сейчас пройдемте для получения инструктажа, – сказал в строгом тоне руководитель и Аристарх послушно последовал за ним.

Пока руководитель доставал из папки конспект инструктажа, Аристарх узнал у ребят, что они уже второй день в Аль-Баюне, хотя и вылетели позже Аристарха, а двух часовой инструктаж руководителя уже третий, и проводится в одно и то же время и с одним и тем же текстом.

– Вы прибыли в великую Организацию Усердных Наций, сокращенно ОУН[34], не забывайте этого – произнёс он, скрупулёзно зачитывая с листа торжественное вступление.

– Всем, кто не помнит девиз организации, я напоминаю: «Поусердствуй и тебе воздастся!», или, как говорит наша народная пословица, «Усердие и труд – все перетрут!» – добавил он уже от себя, не скрывая восхищения своими познаниями русского фольклора.

– Здесь запрещается пить алкоголь, заглядываться на женщин, играть в азартные игры и совершать другие противоправные и порочащие светлое имя организации действия, – внимательно оглядывая публику, цитировал он с листа.

– Наша Организация проявляет усердие во многих областях и во многих регионах мира! – продолжал он, нервно покусывая кончик карандаша.

«Классно слагает! Замполит-задушевник! Усердие и труд – все перетрут и мозоль вам натрут!» – подумал Аристарх, как вдруг его внимание привлек косматый, в семейных трусах на босу ногу тип. Тип явно никуда не спешил, в руке его была бутылка, очень похожая на бутылку пива, судя по не совсем уверенной походке, бутылка была не из первых.

– А парень то, «усердный»! – мелькнула в голове у Аристарха недавно услышанная фраза из инструктажа.

Инструктаж руководства в Аль-Баюне. Встреча с Епифаном.

Приглядевшись повнимательнее к «усердному» парню, Аристарх уловил знакомые черты лица, но не придал этому значения. «Мало ли, заросших, косматых парней в труселях на босу ногу», – подумал он.

Тем временем «усердный парень» вполне уверенно, подошел к столику, за которым происходил инструктаж.

– Хелло Митрич! Не пора ли перерыв сделать?! А то какой день уже молодежи мозги паришь?! – обратился он к руководителю, обдувая всех легким перегаром, как морским бризом.

Знакомый голос, развеял все сомнения Аристарха: перед ним стоял Епифан, товарищ по техникуму и работе на стройке.

Руководитель что-то неохотно буркнул в ответ, но перерыв объявил. Аристарх радостно закричал: «Епифан, какими судьбами!?».

– Вот это номер! – удивленно произнес Епифан, наконец, заметив Аристарха.

– Митрич! С этим я лично проведу инструктаж, – адресовал он слова явно недовольному Митричу, выводя Аристарха из-за стола.

– А ты что здесь делаешь, Епифан? – спросил, обрадованный такому быстрому избавлению от двух часового инструктажа Аристарх.

– Как что делаю? Не видишь, что ли? Пиво пью, – ответил спокойно Епифан, и добавил, мистически-загадочно: – А ты водку с черным хлебом привез?

– Конечно, привез, но мне сказали на инструктаже у шефов передать водку и черный хлеб лично руководителям, – ответил Аристарх.

– Инструктаж у шефов – это святое, там всю как есть, правду говорят, а по сему, водку и черный хлеб ты передаешь мне, а я уж персонально вручу все это руководителям, – ответил весьма непринуждённо Епифан.

– Надеюсь, что бутылка водки-то у тебя не одна? – добавил он, внимательно посматривая на походную сумку Аристарха.

– Конечно, не одна, да и буханок чёрного три штуки имеются с банкой огурцов малосольных! – обнадёжил Аристарх.

– Вот и славно, присаживайся за столик у бассейна и распаковывай драгоценный багаж, сейчас мы с тобой за приезд хлопнем, прям как в старинные времена на стройке, – сказал Епифан, залезая в бассейн.

– Епифан, а ты здесь вообще кто? – не унимался удивленный Аристарх.

– Что значит кто? Я – Епифан, а тот, кто с тобой инструктаж проводил, так это – Митрич, – рассудительно ответил Епифан, выписывая замысловатые фигуры водной акробатики в голубых водах бассейна.

«Да, все объясняющий ответ», – подумал Аристарх, разливая водку, нарезая хлеб и открывая банку огурцов.

В течение часа Епифан проводил подробный инструктаж Аристарха. То выныривая, а то вновь исчезая в водной стихии. С плеском погружаясь и проворно, подобно дрессированному дельфину, выскакивая из вод бассейна, он умудрялся вещать Аристарху что-то назидательное.

Становясь все более и более неуверенным в речи и движениях, под конец инструктажа Епифан стал просто сокращать слова до набора гласных и согласных букв, что сильно напомнило Аристарху бессмертные высказывания Полиграфа Полиграфовича – «Абырвалг» из кинофильма «Собачье сердце», по одноимённому роману Михаила Афанасьевича Булгакова.

– Переусердствовал, – подумал Аристарх, взваливая на плечи Епифана.

– Вы не подскажете, где живет этот джентльмен? – спросил Аристарх администратора на английском.

Аристарху выделили араба с ключом от комнаты Епифана, и он благополучно разместил его в апартаментах.

В бесконечных инструктажах пролетело ещё чуть больше недели.

Учёба проходила интенсивно. Лекции по вводу в курс дела проводились занимательно и с задором.

На лекции по медицине корейский врач со словами: «Вот она – пустынная гадюка!», продемонстрировал «учебное» нападение резиновой змеи на Аристарха.

Пройдя непростую проверку навыков вождения в условиях арабского зарубежья, с элементами пустынного экстрима Аристарха допустили до управления автотранспортом влиятельной организации. По окончании полного курса подготовки ему выдали причитающиеся американские деньги, предметы амуниции и посадили в вертолет, направлявшийся в жаркую пустыню.

Глава третья. Пески Сахары

На аэродроме Аристарх встретил, уже знакомый за время проведённое в Аль-Баюне экипаж вертолета. Все были из Сибири, приветливые и общительные парни.

– Ну как, летим в Aqua Need?[35] – спросил Аристарх, приветствуя экипаж.

– Конечно, Аристарх, а куда же мы денемся, – ответил Вениамин, борттехник экипажа.

– А сколько до Аква-Нита часов лета? – полюбопытствовал Аристарх, надеясь услышать, что-то обнадеживающее в ответ.

– По прямой – часа полтора, а со всем этим скарбом, и тремя посадками – все четыре с половиной выйдет, – изложил Вениамин план предстоящего перелёта, явно не желая расстроить Аристарха.

Некоторое время спустя Аристарх уже сидел в вертолёте, делавшим разворот над океаном. Вода внизу в ярких лучах солнца переливалась, меняя тона от светло-изумрудного до темно-фиолетового, а у берега она была настолько прозрачная, что Аристарх разглядел тени огромных рыбин, вероятней всего, акул, замиревших в поисках добычи на мелководье. Сделав разворот и набрав высоту, вертолёт направился в пустыню.

Вертолёт тарахтел и трясся, как трактор, гористая местность внизу сменялась время от времени пустынными барханами с редкими деревьями и кустарниками, от раскалённой пустыни поднималась прозрачная дымка.

Изредка Аристарх мог разглядеть внизу верблюдов и бедуинские шатры.

Кроме Аристарха в вертолёте было ещё три пассажира, куча коробок с провиантом, бытовой техникой и упаковок с водой.

3.1 Лев «Сахарский» – наставник Аристарха

После третьей посадки и разгрузки куча коробок и упаковок значительно уменьшилась, из кабины экипажа показался борттехник Вениамин, радостно объявивший: «Ну, все Аристарх, через двадцать минут дома будешь!».

Вертолёт, поднимая клубы пыли и песка, коснулся земли, Аристарха встречала целая процессия во главе с командиром.

– Как долетел? Что нового в Аль-Баюне? – вопросы на английском сыпались со всех сторон.

Но тут из всего многоголосья различных акцентов английского Аристарх вдруг отчётливо услышал: «Ну, что, с приездом! Я Лев, и я тут давно, меня все знают!» Аристарх повернулся, перед ним стоял парень средних лет, в шортах и камуфлированной футболке и протягивал ему руку. Аристарх поздоровался.

– С командиром я вопрос решил, будешь жить напротив меня, сейчас я покажу тебе апартаменты, положишь вещи и ко мне на собеседование, – объявил довольно живо Лев.

Аристарх оглядел «апартаменты»: небольшая кроватка армейского типа, столик и стульчик, но главное – комнатушка была оборудована кондиционером, что крайне понравилось Аристарху.

Достав остатки недопитой с Епифаном водки и буханку черного хлеба, Аристарх в приподнятом настроении направился в апартаменты Льва.

Он постучал в указанную дверь, оттуда раздался весёлый голос: «Заходи дорогой! Давно тебя жду!».

– Водку с чёрным хлебом и красной или чёрной икрой, надеюсь, не забыл захватить? – с затаённой радостью разглядывая Аристарха, с надеждой в голосе осведомился Лев.

– Все при мне, кроме икры, все 30 банок съел в вертолете: пока летел, голод замучил, – ответил Аристарх, расстилая газету «НА БОЕВОМ ПОСТУ» на запыленный столик Льва и расставляя привезенные предметы.

Лев от неожиданности выронил ложки и вилки:

– Как, 30 банок съел? А бутылку водки всего одну привез? И буханку хлеба черненького бородинского – тоже одну?

– Ну что вы, Лев, как я мог столько съесть и выпить за два дня? Это все Епифан с руководителями!

Прямо не успел в гостиницу зайти, а они уж тут как тут! Давай говорит, открывай котомку свою, посмотрим, что нам бабушка прислала… – повествовал Аристарх, неспешно выкладывая «дары Большой земли» на запылённый столик.

– Так и вылакали 10 бутылок водки, 5 банок огурцов малосольных, прямо с рассолом, и прилюдно съели 10 буханок хлеба, черненького бородинского и все в один присест! – продолжал он излагать некоторые нюансы специфики пребывания в Аль-Баюне, занимаясь сервировкой нехитрого стола.

– Вот зверье! Прямо беспредел какой-то! Я здесь в пустыне мучаюсь, а они там вот что вытворяют! – вырвался у Льва крик негодования.

– Еле-ели упросил их, оставить для вас бутылку водки и буханку бородинского, – ответил Аристарх, разливая водку по стаканам.

– А они, поначалу оставлять не хотели, говорят мол, кому? Льву в Аква Нит? Пусть минералку пьет и галетами закусывает!

– Ужасные ты вещи, Аристарх рассказываешь, хотя я догадывался, что там, в Аль-Баюне не все чисто… Но не до такой же степени! – негодующи, прокомментировал Лев, выпивая стакан водки.

«Еще бы не ужасные! Утомили вы меня с вашей халявой, кто бы мне так возил беспрестанно? Виски им, видите ли, «Black Label» и водка «Absolut» надоели, вкус у них другой», – подумал Аристарх, а вслух добавил: – Полностью с вами согласен, уважаемый Лев!

– А ты знаешь, Аристарх, а ведь я очень влиятельный и незаменимый человек там, на Большой земле, – загадочно произнёс Лев, как то очень важно и по особенному уплетая бутерброд с плавленым сырком «Дружба».

– Именно так уважаемый Лев! У меня по поводу вас никогда не было, ни каких сомнений! – ответил Аристарх, уже ожидая какого ни будь подвоха. И подвох не заставил себя долго ждать.

– Я ведь, Аристарх, действительный член корреспондент очень влиятельного печатного издания «НА БОЕВОМ ПОСТУ», – громко объявил Лев, вставая из-за стола, стряхивая крошки хлеба и остатки сырка «Дружба» со штанов и футболки, как бы готовясь к получению как минимум правительственной награды.

«Вот оно что! Ну, я попал!» – подумал Аристарх, быстро закрывая название газеты остатками бутербродов с плавленым сырком «Дружба», но вслух прокричал: – Вот это да! Это невероятно! Такое влиятельное издание!

Я эту газету день и ночь читаю, даже забываю телевизор посмотреть! Для меня это такая честь – знакомство с вами!

– Ну ладно, довольно формальностей, пройдемте, Аристарх, в столовую, я угощу вас вкусными галетами, возможно с плавленым сырком, – весьма официально распорядился Лев, важно направляясь к выходу.

3.2 Матрос-техник Джек

За дверью уже наступила ночь. Небо было чистое и звездное. Ярко светила луна, освещая причудливо изогнувшиеся пустынные барханы.

Обитатели лагеря спали. Подходя к столовой, Аристарх услышал чье-то громкое пение, солист пел на английском.

– Что там происходит? – спросил озадаченно Аристарх.

– Ничего особенного, рабочие моменты, – пояснил, со знанием дела Лев, как будто на дворе было не час ночи, а час дня.

Войдя в столовую, Аристарх увидел лысоватого мужичка неопределенного возраста, с литровой бутылкой «Black Label».

Мужичок, балансируя на стуле, словно на палубе корабля в штормовом море, что есть сил горлопанил песню на английском языке:

The Good Ship Kangaroo[36]

Once I was a waitinґ man that lived at home at ease. Now I am a mariner that ploughs the angry seas. I always loved seafarinґ life, I bid my love adieu I shipped as steward and cook, me boys, on board the Kangaroo. Cho: Oh I never thought she would prove false or either prove untrue As we sailed away through Milford Bay on board the Kangaroo

– Кто этот человек, который так мило поет в час ночи у вас в столовой? – спросил удивленно Аристарх.

– Это техник из Аль-Баюна, уже третью неделю у нас околачивается, почти прижился, а по началу, даже плакал: напьется и плачет, домой говорит, хочу, на корабль, – повествовал неспешно Лев.

– Его сюда по просьбе нашего араба Мухаммеда вызвали, они, арабы эти, совершают омовение перед молитвой всех частей, так сказать, тела, – продолжал Лев.

– Замечательный ритуал, а техник-то этот причем здесь? – спросил заинтригованный Аристарх.

– В том-то все и дело, что причем: Мухаммед наш, бегает совершать омовение очень рано утром, а вода из крана бежит холодная, что причиняет Мухаммеду массу неудобств, вот и решили мы техника пригласить, чтобы он нам воду горячую сделал, – закончил свое повествование Лев.

– Вот-те на! Какой витиевато-гениальный подход к решению вопроса с горячей водой! А что же этот техник до сих пор горячую воду вам не сделал? – спросил Аристарх, изумленный подходу здешнего люда к решению бытовых вопросов.

– Так у него и времени нет, ночью он пьет и песни орет, а днем спит, он же британский матрос, всю жизнь на рыболовецком сейнере ходил. Списали на берег по причине беспробудного пьянства и неоднократных попыток взять командование кораблем в свои руки. А куда еще британскому моряку пойти, когда спишут? Разумеется, только в ОУН, вот он теперь в Аль-Баюне и сидит техником, – рассудительно изложил суть вопроса Лев.

Тем временем, британский матрос, он же техник, закончил горлопанить песни и обратил свое внимание на мило расхаживающих по столовой Аристарха и Льва.

– Pipe all hands on the deck! All hands up the anchor! Hey sailor Lev! Let go aft![37] – прокричал он, раскачиваясь на стуле в такт непокорным волнам.

– Что это он такое выкрикивает? – спросил Аристарх, внимательно наблюдая, как британский матрос с явным усердием совершает движения руками, очень похожие на перетягивание каната.

– Кажется, отчалить собирается, – ответил Лев, внимательно наблюдая за умелыми действиями матроса-техника.

Тем временем матрос-техник снова запел во все горло очередную морскую песню про несчастную любовь и бескрайние морские просторы.

– Видишь, как его распирает! Тоскует человек по морю, по рыбе, по Аль-Баюну, там он все время в порту пропадал, несколько раз на корабль садился, но его ловили и опять на работу возвращали, – прокомментировал Лев непростую ситуацию.

– А знаешь, Аристарх, а ведь я был незаменимый техник у нас в редакции, – произнес Лев величаво загадочно, открывая холодильник, и изучая его содержимое.

Заглянув из-за спины Льва на содержимое холодильника, Аристарх отметил организованность и порядок. Все полки были разделены именными бирками и заставлены провиантом и напитками, лишь на полке с биркой “Lev” одиноко лежало два недоеденных сырка.

– Помню, злодей, какой-то насыпал по мешку дрожжей во все унитазы редакции, – продолжал Лев, аккуратно доставая кусок объеденного сырка со своей полки и бутылку с голубоватой жидкостью, всю исписанную китайскими иероглифами, с полки с биркой “Li”.

– Такое началось, просто ужас, женщины визжат, мужчины в панике, и тут главный редактор ко мне прибегает: «Выручай, – говорит – дорогой Лев, беда у нас, диверсанты в редакцию проникли, хотят Родину без основного издания оставить», – так прям и говорит мне, – продолжал Лев, не давая, Аристарху опомнится от увиденного и услышанного.

– Вот это, да! – только и смог произнести Аристарх, изучая содержимое бутылки с иероглифами, которое уж очень напоминало денатурат.

– А я ему и говорю, – продолжал уверенно Лев.

– «Иваныч! Враг не пройдет!» Хватаю свой деревянный ящик сантехника из-под стола, и бегом спасать Родину. Вот как оно было, – подвел итог Лев, протягивая Аристарху объеденный кусок сырка.

– Вы очень отважный человек! – ответил Аристарх, возвращая «подарок» владельцу.

– Что есть – то есть! Опыта в данной области у меня не занимать, а по сему, я помогу этому моряку вернуться назад в Аль-Баюн, – заявил Лев, кладя сырок обратно на полку с выражением лица: дескать, не берешь, целее будет.

– Будет в Аква-Ните горячая вода! – торжественно продолжил он, направляясь в сторону матроса-техника с бутылкой китайского денатурата.

Лев угощает Аристарха сырком «Дружба». Моряк-техник Джекпоётморскиепесни

– Привет Джек! – обратился Лев к матросу-технику на английском.

– Stir stumps! All aboard! Schooner is unmooring! Who’s that young sailor-boy?[38] – отрывисто скомандовал матрос-техник, с любопытством разглядывая Аристарха.

– Это Аристарх, новый член команды, – представил торжественно Лев Аристарха на английском, при этом открытая бутылка китайского денатурата каким-то волшебным образом неожиданно оказалась в руках матроса-техника, а бутылка «Black Label(а)» в руках Льва.

– У нас на корабле серьезная поломка! Течь в машинном отделение! Понадобится твой инструмент, а юнга Аристарх будет мне помогать! – выпалил Лев на английском, с выражением лица Бэтмана, который вот-вот настигнет злодея «Джокера».

Осознав всю серьёзность ситуации, матрос-техник, пошатываясь, исчез в дверях.

– Вернём парня в море! – произнес восторженно Лев, наливая себе стакан «Black Label(а)».

Некоторое время спустя в дверях столовой снова показался моряк Джек. Цепляясь за углы столов и сбивая стулья, он волочил ящик с инструментами.

– За работу! – прокричал Лев на английском, выхватывая у моряка Джека ящик с инструментами и передовая его Аристарху.

Минутой позже они уже были в «умывальнике», Аристарх подавал Льву то отвертку, то пассатижи, то молоток, даже несколько раз домкрат. Лев работал неистово.

«Явно профессионал, использует нетрадиционный набор инструментов», – подумал Аристарх, восхищённо наблюдая за работой Льва.

Менее часа спустя Лев и Аристарх, окончив труды по спасению мира, направились в апартаменты.

Аристарх проснулся от ужасных криков, доносившихся со стороны умывальника. Выскочив на улицу, через еще не рассеявшуюся ночную мглу, он отчётливо увидел фигуру молодого араба, бегавшего вокруг «санузла».

Он держался обеими руками за причинное место и выкрикивал как-то очень пронзительно-жалобно: «[39]», добавляя при этом «Mohammed No Good[40]!»

3.3 Знакомство с обитателями лагеря Аква-Нит

Все обитатели лагеря были уже на ногах. Зайдя в умывальник, чтобы хоть как-то прийти в себя после непродолжительного сна, Аристарх обнаружил, что изо всех кранов лил настоящий живой кипяток и, все попытки Аристарха получить иную воду кроме кипятка оказались тщетными.

Несколько рослых парней во французской форме, с банками йода и перекиси водорода наперевес, пытались поймать громко кричащего и с неимоверной быстротой перебиравшего ногами полуголого арабского человека, чтобы оказать ему доврачебную помощь. Вертолёт со знакомым уже Аристарху экипажем стоял под парами на вертолетной площадке. Из столовой под руки выводили матроса-техника Джека, напевавшего на английском, что-то очень похожее на русскую песню «Прощай, любимый город, уходим завтра в море». В руке он нес почти пустую бутылку китайского денатурата.

За матросом Джеком семенил китаец и что-то громко и грозно выкрикивал на китайском языке, как показалось Аристарху, явно ругательного содержания, успевая при этом также громко добавлять на английском, – «You drunk my bottle of very expensive wine! You are very bad man!»[41]

Когда вертолет с матросом-техником и пострадавшим арабом Мухаммедом благополучно взлетел в направлении Аль-Баюна, в лагере было объявлено большое совещание.

Все обитатели Аква-Нита собрались в комнате оперативного дежурного, и теперь Аристарх впервые мог по достоинству оценить разнообразие военных форм, внешностей и прочих особенностей военного люда, собравшегося со всех концов света в небольшой комнате, где-то посредине бескрайней пустыни. Слово взял командир лагеря, высокий американский военный в очках, внешностью сильно напомнившей Аристарху персонажа американских мультфильмов, всемогущего «Кролика Роджера».

– Все вы знаете, что у нас в лагере произошел инцидент, но ситуация под контролем и я уверен, что в Аль-Баюне примут правильное решение, – начал он, обращаясь ко всем собравшимся.

– Инцидент?! – вдруг выкрикнул тощий темнокожий военный из Нигерии.

– Да это диверсия против мусульманского мира – этот разнузданный алкаш хотел развязать третью мировую войну! – гневно кричал нигериец, на своем неповторимом повизгивающем афро-английском, нервно пританцовывая на стуле.

– Неслыханная наглость! Он выпил мою очень дорогую бутылку вина!

Подарок любимой бабушки в честь пятидесятилетия образования Китайской Народной Республики! – кричал китайский военный, гневно размахивая руками.

– Это досадное недоразумение! – встали на защиту матроса Джека ирландские военные, в тематических футболках с надписью «Guinness is my goodness[42]».

– Джек прекрасный человек и опытный специалист, а то, что он любит свинину и выпить, так это национальная особенность! – продолжали они, и Аристарху показалось, что большинство в лагере всё-таки были на стороне матроса Джека.

– Джентльмены! Это я во всем виноват! Я что-то там напутал с кранами! – произнес, прервав ожесточённые дебаты, поднявшийся внезапно со стула Лев, и в комнате оперативного дежурного на несколько секунд воцарилось молчание.

– Лев, прекрати брать на себя все оплошности и неудачи миссии! – парировал раскаяние Льва командир лагеря.

– Вспомни, как ты вдруг признался в подмене пятидесяти бочек дизельного топлива, гуманитарной помощи нашей миссии мавританским беженцам, на пятьдесят бочек авиационного керосина, да к тому же наполовину разбавленного водой! – продолжал командир лагеря.

– А подрыв склада боеприпасов марокканского артиллерийского полка?! Дескать, ты случайно нашел неразорвавшуюся боевую гранату, и также случайно закинул ее с пятидесяти метров в окошко глиняной хибары, размером с голубиное гнездо! Какой вздор! – уже не скрывая смеха, продолжал командир лагеря.

– Авторитетная комиссия из Аль-Баюна совместно с не менее авторитетными органами местной власти проводили тщательное расследование этих происшествий, виновные были привлечены к ответственности и понесли заслуженное наказание, твое имя не упоминалось ни в одном из данных происшествий! – уже с неким назиданием завершил американец.

Хохотали все, кроме Аристарха.

«Вот это профи! Джеймс Бонд отдыхает! Так не готовили ни в Абвере, ни в НКВД, ни в ЦРУ, не тем более в Ми-6! Кто вы мистер Лев?» – размышлял Аристарх, внимательно разглядывая невзрачную фигуру Льва.

Тем временем, командир лагеря перешел от инцидента к повестке дня, первым пунктом которой было представление Аристарха команде лагеря Аква-Нит.

Познакомившись со всей командой лагеря, Аристарх получил первое задание – освоить GPS и быть в готовности через месяц стать командиром патруля.

Инструктором и наставником Аристарха, волею судеб, был назначен никто иной, как Лев.

3.4 Краткий экскурс в пустынную жизнь

Жизнь в лагере кипела своим чередом. Дел было настолько много, что все попытки изыскать хоть, сколько то времени на древне арабскую книгу с её кладами и магическими шифрами неизбежно заканчивались неудачей.

К огромному количеству вдруг появившихся невиданных ранее обязанностей, неприятным, и существенно осложнившим жизнь «приложением» стала акклиматизация.

Вот и мы! «Дрим Тим» Аква-Нит

Но, несмотря на превратности пустынных условий жизни, Аристарх под руководством Льва изучал, всю имеющуюся в лагере технику и документацию, бытовые особенности и местные нравы обитателей лагеря. За непродолжительное время ознакомления приходилось неоднократно отправляться в короткие патрули в качестве водителя «Ниссан Патрола». Некоторое время спустя, дело дошло и до GPS.

– А теперь Аристарх, я покажу тебе, как это работает, – торжественно объявил Лев, держа в одной руке бутылку пива «Guinness», а в другой GPS навигатор «Garmin» размером с сотовый телефон.

– Видишь эту стрелу! Куда она показывает, туда и езжай! Не ошибёшься! – с уверенностью объяснял Лев работу хитроумного прибора.

– А как же координаты? – спросил удивленный Аристарх.

– Да на кой они тебе сдались, координаты твои! Тут все дело в стреле, куда покажет, туда и рви, да не забывай педаль в пол и попер! А координаты там уже все есть, так что, даже не парься! – инструктировал Лев, со знанием дела.

– А какая средняя скорость, а то ведь, я головной машиной иду? – уже с опаской спросил Аристарх.

– Держи средние 80 км/ч, до сотни не разгоняйся, – ответил Лев задумчиво, смотря на приземляющийся вертолет.

Из вертолета выскочил улыбающийся и счастливый Мухаммед в белых национальных одеждах и чалме, с сеткой апельсинов и вязанкой бананов, и сходу начал угощать всех апельсинами и бананами, со словами «Mohamed now is very good[43]».

Данное действо отчетливо напомнило Аристарху кришнаитские ритуалы, только Мухаммеду не хватало барабана и гирлянды из цветов на шее. Вслед за Мухаммедом, волоча ящик с инструментами и дожевывая банан, брел, не торопясь, новый техник с ярко выраженной арабской внешностью.

– Ой! Кто к нам приехал! – напыщенно радостно, произнес Лев, и Мухаммед со словами «Mohamed now is very good» в ритуальном восторге вручил ему апельсин, а Аристарху достался банан.

«Видимо бананы для друзей, а для всех остальных апельсины. Явно древнеарабский культовый обряд…» – подумал Аристарх, наблюдая как на место только что вышедшего Мухаммеда и техника в вертолет садились итальянец и француз, нагруженные походными сумками.

– Видишь, отпускники улетают, и мне тоже скоро в отпуск, а ты со своим GPS привязался, – задумчиво обронил Лев, смотря на отрывающийся от земли вертолет.

«Попробую разобраться сам», – подумал Аристарх, но вслух произнес:

– Уважаемый Лев, вы так много мне рассказали, теперь я без сомнений управлюсь с этим прибором!

– Конечно, Аристарх, сходи в комнату оперативного дежурного, посмотри расписание патрулей на завтра, узнаешь много нового! – ответил Лев, непринуждённо поигрывая красным маркером.

От произнесенных Львом слов в душу Аристарха закрались дурные предчувствия. Зайдя в комнату оперативного дежурного, он первым делом подбежал к расписанию патрулей на завтра. Дурные предчувствия оправдались.

Первым патрулем на завтрашний день красным маркером был расписан Аристарх в качестве командира патруля. Водителем первой машины в его патруле был написан Сулейман из Нигерии, а водителем второй машины и, по совместительству переводчиком значился Мухаммед из Египта.

Вопрос, кто это все писал здоровенным красным маркером, был для Аристарха уже не актуален.

– Почему в патруле всего три человека? – только и смог произнести Аристарх на английском, адресуя вопрос дежурному, мило раскладывающего партийку в шахматы с любимым компьютером.

– Народ в отпуска разъехался, а у вас патруль дальний, вот тебе двоих и дали, а так бы с Мухаммедом на двух машинах пилили, он бы тебя там бананами прикармливал, – не отрываясь от компьютера, кратко вводил в курс дела дежурный по лагерю.

– Ребята они веселые, скучать не придется, одним словом «Dream Team»[44] подобрался, – весело хихикая, добавил ирландец Рей на своем неповторимом ирландском английском.

– А, дальний патруль – это как? – с чувством безысходности выдавил из себя Аристарх.

– Шестьдесят км туда, и шестьдесят обратно, лагерь мавританских беженцев навестите, к марокканским артиллеристам заедете, потом к пехоте, места там чудные, не забудь упаковок пять воды взять, канистру дизеля, лопаты и сухой паек, – мило улыбаясь, отвечал Рей.

«Этот парень за пять минут рассказал мне больше, чем Лев за три недели», – мысленно проанализировал Аристарх полученную информацию, и уже озабоченный приготовлениями к нелегкому походу, ответил:

– Спасибо Рей, буду готовиться к патрулю.

Немногогеографии, статистикииистории

МАВРИТАНИЯ, Исламская Республика Мавритания. Практически вся территория Мавритании лежит в пределах Западной Сахары, на крайнем западе арабского мира; страна имеет выход к Атлантическому океану. Площадь – 1031 тыс. кв. км.

Ок. 1/3 территории Мавритании занимают низменные (менее 100 м) песчаные равнины. В центральной части страны несколько возвышается известняково-песчаниковое плато Адрар, обрывающееся к западу крупными уступами.

Это пустынное плато имеет разветвленную систему древних речных долин, ныне пересохших. Наивысшая точка – гора Кедит Иджилл (910 м).

В Мавритании господствует тропический пустынный климат. Средняя температура января +16…+20 °С, июля +30…+32 °С. Суточные колебания температур, как практически везде в Сахаре, достигают 30–40 °С, особенно в зимнее время. Среднее количество осадков – около 100 мм, а во многих местах их выпадает не более 50 мм в год. Зимой часто дует иссушающий восточный ветер харматтан.

Главный источник водоснабжения почти на всей территории страны – это подземные воды. Животный мир небогат: в стране обитают антилопы аддакс и орикс, шакалы, пустынная лиса фенёк.

Еще до начала новой эры эти земли были покорены и превращены Римом в две провинции – Мавританию Тингитанскую и Мавританию Цезарийскую. В сер. 11 в. на территории современной Мавритании возникло крупное государство Альморавидов.

После его распада в 12 в. южные территории вошли в империю Мали (12–14 вв.), раскинувшуюся от среднего течения Нигера до Атлантического океана. В 14–15 вв. Западную Сахару подчинили арабы, пришедшие сюда с Аравийского п-ова. Проникновение европейцев в эту страну произошло еще в 15 в. Португальскими и испанскими торговцами были основаны фактории на Атлантическом побережье для вывоза золота и рабов. В 17 в. все более активно проникают на эти земли французы.

С 1783 г. Франция подчинила себе все мавританское побережье, а в нач. 20 в. начала успешное продвижение в глубь страны. В 1909 г. французским войскам удалось овладеть областью Адрар – оплотом мавров в Западной Сахаре, а в 1920 г. Франция официально объявила Мавританию своей колонией в составе Французской Западной Африки. После Второй мировой войны в Мавритании усилилась борьба за независимость, и в 1960 г. Франция была вынуждена предоставить ей независимость. В 1976 было достигнуто соглашение о передаче колониального владения Испании – Западной Сахары (бывшей Испанской Сахары) – под временное административное управление Марокко и Мавритании. Однако за этим последовала непопулярная среди мавританцев война с Фронтом ПОЛИСАРИО[45], национально-освободительным движением Западной Сахары[46], которому оказывал помощь Алжир. Война, по словам «палисарийцев», закончилась в августе 1979 года торжественной капитуляцией Мавритании в городе Нуакшоте[47]. (Поэтому все «палисарийцы», вполне, можно сказать законно, разъезжают по миру с мавританскими паспортами). В 1991 г. была принята новая конституция, а партии формально легализованы. Однако лишь в 2001 г. были проведены свободные выборы и в стране стали зарождаться демократические институты.

Мавритания является последним государством в мире, где до сих пор сохранилось рабовладение. Несмотря на то, что власти Мавритании официально отменяли рабство в 1905, 1980 и в 2007 году, де-факто около 20 % населения Мавритании (600 тыс. человек в 2011 году) являлись рабами. Преследование рабовладельцев было де-факто прекращено в 2008-м году. Основная масса рабов является неграми, принадлежащими господствующему классу берберов. Рабы не имеют никаких личных, экономических и политических прав, при этом родившиеся дети становятся собственностью рабовладельцев.

Теперь от сухой, но немало важной статистики, перейдем к «правде жизни». Мавритания, по взглядам Аристарха и многих его иностранных коллег, представляло собой государство, состоящее из множества пустынных деревень, местами с остатками былого величия Магрибского царства в виде заброшенных фортов, полуразвалившихся дворцов и прочих предметов старины. Её граница проходила всего в двадцати-тридцати километрах от лагеря Аква-Нит.

Единственной достопримечательностью данного государства, опять же, по мнению многих обитателей лагеря Аква-Нит, был горнодобывающий комбинат по добыче железной руды открытым способом, ну и ещё, несомненно, железная дорога, проложенная сквозь пустыню специально для доставки руды в порт.

В итоге поездка в Мавританию всегда сопровождалась элементами мистики. Так, например, патруль вдруг посреди непролазных песков, наряду с караваном странствующих туарегов мог запросто встретить возникший из ниоткуда и весьма проворно двигающийся в никуда локомотив, тянущий за собой длинную вереницу груженных вагонов, или электричку, переполненную спешащими на работу бедуинами.

Всем шухер! «Чудо-Поезд»!

Фишка с поездом, как бы невзначай появляющемся в безмолвной пустыне, срабатывала почти всегда безотказно – даже видавшие виды, и побывавшие не в одной стране Африки, ирландские военные лишались на время дара речи при виде «чудо поезда».

Невольные свидетели этого зрелища не для слабонервных поначалу списывали увиденное на плохое состояние здоровья или слишком жаркие условия местной природы, но впоследствии пообвыкли и воспринимали появление поезда, как некое динамичное дополнение к местному пейзажу.

Глава четвёртая. Дальний патруль

Рано утром Аристарх загрузил в машины пять упаковок воды, канистру дизеля и пару лопат, а также бронежилетами. Проверив работу станций, включив GPS-навигаторы, и уютно расстелив бронежилеты на передних сидениях, водители машин неспешно выехали за ворота лагеря. Солнце еще не встало, пронизывающий колкий ветер со стороны гор наполнял ещё совсем недавно раскалённые пески суровой свежестью, заставляя Аристарха то и дело кутаться в армейский бушлат. На чистом голубом небе еще был заметен месяц и пару звезд. Пустыня расстилалась величавым ковром с неповторимыми узорами барханов, таинственно вырисовывающимися в предрассветной мгле.

– Класс погодка! – произнес восторженно Аристарх, пытаясь найти координаты мавританского лагеря беженцев.

– Да, погода не плохая, только не видно ничего, – ответил Сулейман, напряженно всматриваясь в предрассветную мглу через лобовое стекло «Ниссан Патрола».

– Сейчас мы все увидим, – ободрил его Аристарх, найдя двенадцать разных координат с обозначением «мавританские беженцы» и выбрав из списка, как в лотерее, координаты под номером шесть.

4.1 В погоне за стрелой

– А вот и заветная стрела! – закричал радостно Аристарх, показывая рукой направление движения.

– Но там же нет дороги! – удивленно завопил Сулейман.

– Нет, значит будет! Ты главное скорости прибавь! – отвечал Аристарх, внимательно наблюдая, как на дисплее GPS меняются показатели скорости и направления движения. Машина заметно быстрее запрыгала по камням, так что Аристарх несколько раз смог проверить своей головой крышу «Ниссан Патрола» на прочность.

– Ты что же такое вытворяешь! Кто же так водит! – негодовал Аристарх, потирая свежеприобретенную шишку.

– Не нравится, как я вожу?! – возмутился Сулейман, – Тогда, садись за руль сам, а я управлюсь с GPS, – добавил он, останавливая машину.

– Идет! Только смотри за стрелой! – ответил Аристарх, перебираясь на водительское сидение и ища в зеркало заднего вида вторую машину.

Некоторое время спустя появился Мухаммед, весело помигивая ближним светом, и патруль с задорным, индейским криком Сулеймана «Ияаху!!!» во весь опор рванул в пустыню навстречу восходящему солнцу.

Солнце палило нещадно, Сулейман, что-то постоянно нажимал на приборной панели GPS, при этом издавая трудно повторимые звуки различных тональностей, похожие то на весело повизгивающие «Иииа», то на удивленно-возмущенное «Уааа».

За три с половиной часа езды по непролазному песку и камням с постоянной сменой направления движения и редкой возможностью проехаться по более-менее отчётливой колее у Аристарха сложилось впечатление, что Сулейман с переменным успехом ведет затяжной бой с «одноруким бандитом».

– Ты чем там занимаешься? Куда мы едем?! – не выдержав напряжения, спросил Аристарх.

– Скоро будем на месте! Выезжаем на хай-вэй! – ответил радостно Сулейман, потирая руки и подпрыгивая на бронежилете.

И действительно, «Ниссан» неожиданно для Аристарха вдруг выскочил на твердый настил, явно обработанный грейдерами и отдаленно напоминавший проселочную дорогу. По обочинам настила на английском и французском языках развивались транспаранты с приветствиями участникам ралли «Париж-Дакар».

– Дави на газ, Шеф! Мы, кажется, первые, а Мухаммед второй! Оторвемся от преследования и Гран При наш! – восторженно заорал Сулейман.

Аристарха охватили смутные чувства. Трасса «Париж-Дакар» никак не вписывалась в маршрут патруля, тем более участие в престижных соревнованиях, да еще к тому же в двойке лидеров.

– Далеко ли до финиша? – не скрывая изумления, спросил Аристарх сосредоточенно склонившегося над GPS Сулеймана и с опаской посматривая в зеркало заднего вида в ожидание увидеть все что угодно, например, вдруг возникший ниоткуда и сметающий на своём пути всех претендентов на победу «КамАЗ» Владимира Чагина.

– Еще десять километров по прямой, потом сворачиваем в пустыню, – ответил Сулейман, наблюдая в зеркало заднего вида машину Мухаммеда, стремительно сокращавшую дистанцию.

Мимо проносились горы и барханы, небольшие островки оазисов с редкой растительностью, иногда попадались бедуины, пасущие коз и верблюдов, приветливо махавшие стремительно мчавшимся в облаках пыли и песка машинам.

То нажимая без разбора кнопки приёмника GPS, то с ловкостью обитателя африканских джунглей перемещаясь с переднего сидения автомобиля на заднее, при этом умудряясь почти полностью вылезти в окно через ветровое стекло, Сулейман как мог, коротал время.

Пытаясь, в очередной раз сфотографировать, незабываемые пустынные красоты, Сулейман вдруг с громким криком стремительно впрыгнул в заднее сидение «Ниссан Патрола».

– Там они! – вскричал он, испуганно показывая Аристарху пальцем на проносящийся мимо пустынно-горный пейзаж.

– Кто «они»? – невозмутимо спросил Аристарх, переключая передачу.

– Они самые! Туареги, лиса, а ещё здоровенный варан! И все что-то едят! – испуганно озвучил Сулейман увиденное.

– Сулейман! Прекрати вылезать из машины на полном ходу! Там же жарко! Видишь, как тебе голову напекло! Всякая небывальщина мерещится! Займись-ка лучше делом, скажи, например, когда мне поворачивать и куда, – рассудительно пояснил Аристарх.

Смирившись с доводами Аристарха, Сулейман с неохотой принялся вычислять маршрут движения.

Следуя указаниям «мудрой» стрелы GPS «Magellan», Аристарх сбавил ход и свернул на еле заметную в песке колею, ведущую в никуда.

Часом позже колея незначительно улучшилась, превратившись в некое подобие трамбованного песка.

– Мы уже полдня, куда-то едем, скоро ль доберемся? – не скрывая нервозности, обратился Аристарх к Сулейману.

– Скоро, скоро! – задорно прокричал Сулейман, и будто в подтверждение его слов вдалеке показался небольшой оазис с редкими деревьями и кустарниками, под тенью которых виднелись «Ланд Роверы» бедуинов, груженные козами и домашним скарбом.

Жители пустыни явно собирались продолжить путь, но не трогались с места, как будто ожидая кого-то.

– У нас нет времени на остановку! – выпалил Аристарх, меняя передачу и прибавляя ход.

Но как только они поравнялись со стоянкой бедуинов, стрела GPS вдруг резко отклонилась влево, увлекая за собой машину Аристарха, обдавшую изумленных жителей пустыни фонтанами пыли и песка.

– Скоро ль лагерь беженцев? – прокричал Аристарх Сулейману, сминая на полном ходу остатки колючей проволоки и пару табличек с изображением черепа с перекрещенными костями, сильно напомнивших ему те, что он видел на электрических щитках с высоким напряжением, тех самых, что с надписью «Не влезай! Убьет!».

– Еще километров 10 по прямой, а потом на лево свернем! – радостно повествовал Сулейман, поигрывая кнопками GPS навигатора.

– Сулейман, откуда у тебя это чудное расстояние берется – десять километров по прямой? И почему потом мы обязательно должны сворачивать налево? – не скрывая раздражения, спросил Аристарх, прокладывая путь по едва заметной колее.

– Это не я, это все GPS, – невозмутимо ответил Сулейман, пытаясь отыскать местоположение патруля на карте.

– За нами колонна бедуинов! Не отстают, идут след в след! – взорвался вдруг эфир долго молчащей радиостанции.

Аристарх посмотрел в зеркало заднего вида, и действительно увидел колонну из десяти «Ланд Роверов», неотступно следовавшею за машиной Мухаммеда.

– Спокойно, Мухаммед, держи дистанцию, иди след в след, выйдем из песка, узнаешь, что им нужно, – ответил Аристарх, мысленно перебирая причины столь пристального внимания жителей пустыни к контингенту ОУН.

4.2 Встреча с опасностью

«Может, Мухаммед козу задавил или слово бранное, на арабском выкрикнул? – мысленно выдвигал Аристарх возможные версии.

– Или, быть может, Сулейман жвачкой вождю в глаз попал? – продумывал Аристарх варианты предстоящего общения с местным населением и время от времени посматривая на Сулеймана, который уже ничего не жевал, что было как-то подозрительно.

– Поворот налево! – дал о себе знать Сулейман громким визгливым криком, прерывая трудные раздумья Аристарха.

Аристарх резко повернул руль влево, под правым колесом вдруг, что-то нехарактерно хрустнуло.

– Стоп колеса! Мы, кажется, на что-то наехали! – прокричал Аристарх, останавливая машину и интуитивно вылезая через заднюю дверь.

Самые кошмарные опасения Аристарха оправдались. Кромка колеса выдавила из песка большую и зеленую противотанковую мину.

– Уйди от мины! – закричал Аристарх на Сулеймана, доставшего «Leatherman» и с неимоверным энтузиазмом выкручивающего взрыватель.

– Шеф, я сапер, все под контролем! – не отрываясь от дела, прокомментировал он.

– Я самый настоящий нигерийский сапер! – добавил Сулейман, извлекая взрыватель и вручая мину Аристарху.

– Какого же…, нигерийский сапер, ты завел меня на минное поле! – теряя терпение, поинтересовался Аристарх, – Или ты хочешь сказать, что работника всегда на место работы тянет?! – Аристарх пытался контролировать выплёскивающиеся через край эмоции, и потому, как ему вдруг показалось, задал вопрос очень сдержано.

– Это минное поле не отмечено на карте, это не я, это все GPS! – уже совершенно спокойно, с чувством выполненного долга, ответил Сулейман.

– Иди по колее, останови Мухаммеда и бедуинов, скажи, чтобы не вылезали из машин, а я свяжусь с лагерем и доложу о случившемся, – произнес Аристарх, рассматривая зеленую и еще совсем недавно опасную противотанковую мину.

Закончив затяжные переговоры с лагерем, Аристарх начал осматривать местность. Пустынный пейзаж, представший взору Аристарха, ничем не отличался от тех непролазных песков, по которым его патруль, под «мудрым» руководством стрелы GPS колесил на протяжении дня. Изредка чистоту величественной пустыни портили останки животных, видимо случайно забредших в ловушку смерти.

Вдруг Аристарх совершенно отчетливо увидел в пятидесяти-шестидесяти метрах от машины знакомые обрывки колючей проволоки.

– Ура! Свобода! – закричал он, не скрывая радости, в сторону бежавшего обратно Сулеймана.

– Достопочтенный, сапер свободной Нигерии Сулейман! – обратился он к подбегающему нигерийцу, – Скорее ищите ружейный шомпол и преступайте к любимому занятию, в направлении вон тех обрывков колючей проволоки! – произнес торжественно Аристарх, указывая полосу для разминирования.

Сулейман работал весело и с задором, напевая то заунывные то, пронзительно визгливые нигерийские песни, оставляя после себя аккуратный проход, по обочинам заботливо отмеченный камнями, и груду различных мин и самодельных фугасов с выкрученными взрывателями. Не сбавляя темпа, он, уверенно продвигался к заветным обрывкам колючей проволоки. По скорости и эффективности разминирования Сулейман мог сравниться разве что с минным тралом.

– Универсальный солдат Сулейман! Он же черный, а значит, ночью, в пасмурную погоду, его не заметишь…, – мелькнула вдруг неожиданная мысль в голове Аристарха.

– Нам бы сотню другую таких Сулейманов, и можно было бы и рвануть все, что хочешь, со вкусом, и в любом минном поле проход проделать шустро и с комфортом, а весь громоздкий и шумный инженерный инвентарь – прямиком в утиль, – размышлял Аристарх, аккуратно складывая обезвреженные мины в «Ниссан Патрол».

Не обращая внимания на бедуинов, внимательно наблюдавших с открытыми от удивления ртами за его работой, Сулейман как фокусник из шляпы, извлекал из песка то противотанковую, то противопехотную мину, чем очень напомнил Аристарху известного факира и иллюзиониста Дэвида Копперфильда.

– Послушай Сулейман! А может ты этот весь хлам сам сюда привез, просто соскучился по работе и решил всем сюрприз сделать?! – не удержался от вопроса Аристарх, внимательно наблюдая за Мухаммедом, вцепившегося обеими руками в козленка одного из бедуинов и одновременно ведущим довольно эмоциональную беседу с вождем.

– Шеф! Проход закончен! – прервал Сулейман шумную беседу Мухаммеда и бедуинов восторженным криком. Не понимая английской речи, но с феноменальной точностью уловив момент произошедшего, бедуины вдруг бросились к своим «Ланд Роверам», оставив Мухаммеда наедине с козленком и «Ниссан Патролом».

– Зачем ты отнял козленка у жителей пустыни и обругал вождя? – спросил Аристарх, внимательно разглядывая животное, которое в свою очередь внимательно разглядывало Аристарха и подозрительно косилось на Мухаммеда.

Мухаммед отнимает козлёнка у жителя пустыни. Сулейманизвлекаетмины

– Этот нехороший козленок съел мой банан, а вождь ему в этом потакал! – объяснил раздосадованный Мухаммед неоднозначность ситуации, аккуратно размещая козленка в «Ниссан Патроле».

– Отлично Мухаммед! Ты спас жителей пустыне от злого козленка! – воскликнул Сулейман, восхищаясь поступком друга, – Теперь ты будешь в машине не один, а как бы это сказать, повежливее, вместе с «нехорошим козленком», – добавил Аристарх, садясь в машину и запуская двигатель.

Пролетев проход и выехав за пределы минного поля, патруль Аристарха расположился на возвышенности, ожидая подхода колонны бедуинов.

От подъехавшей колонны отделилось две машины, и остановились в нескольких метрах от патруля.

4.3 Беседа с жителями пустыни

Из машины вышел уже знакомый Аристарху вождь и еще шесть человек преклонного возраста в синих национальных халатах, наглухо укутанных в черные чалмы.

«Старейшины подтянулись, видимо, разговор предстоит основательный», – промелькнуло у Аристарха в голове. Заблаговременно подозвав Мухаммеда и посадив Сулеймана на радио с указаниями немедленно информировать лагерь, в случае непредвиденных обстоятельств, Аристарх ожидал неприятной беседы.

Первым слово взял вождь бедуинов.

Мухаммед переводил речь вождя весьма импульсивно и замысловато. Как только Аристарх начинал улавливать суть разговора, Мухаммед вдруг начинал рассказывать о том, как вождь восхищается красотами Египта, величием пирамид, великолепием реки Нил, и вообще всеми египтянами. Время от времени, как будто вспоминая родные края, Мухаммед вдруг слегка пританцовывая на месте, начинал петь, что-то на арабском, повергая тем самым в легкое оцепенение «достопочтенное бедуинское собрание».

Несмотря на специфику «синхронного перевода», Аристарху удалось понять, что эти бедуины как раз и являются теми самыми «мавританскими беженцами», которых должен был навестить его патруль.

Узнав о том, что лагерь их располагался не далеко от Аква-Нита, но ввиду плохих условий жизни и отсутствия корма для животных, они были вынуждены покинуть эту местность и сейчас они направляются в Мавританию, в родные края, Аристарх изменился в лице.

«Отмахать столько верст по непролазному песку, чтобы встретить тех, кого искал, ни где ни будь поблизости от лагеря, а на минном поле в непонятном месте!» – размышлял Аристарх, пытаясь сложить воедино обрывки получаемой от Мухаммеда информации, и время от времени посматривая на Сулеймана, который пытаясь показать чрезмерную занятость и безучастность в происходящем, что-то усердно крутил и нажимал в радиостанции.

– Мы ждали проводников, они должны были провести нас через минное поле, но тут появились вы, – внезапно начал Мухаммед как-то очень подробно переводить речь вождя, прервав тягостные размышления Аристарха.

– Я не сомневался, что международный контингент знает все проходы в минных полях и поэтому без колебаний последовал за вами, – вдруг от первого лица перевел Мухаммед следующее высказывание вождя, указательным пальцем показывая Аристарху на его хитрую улыбку.

От неожиданности Аристарх, вдруг выронил карту из рук и, отшатнувшись, наступил на ногу Мухаммеду, отчего тот издал весьма протяжный и местами воодушевляющий крик.

В тот же момент, Сулейман вдруг поймал на радиостанции весьма любопытную арабскую музыкальную программу, с уже знакомыми Аристарху тамтамами, жалейками и характерным женским повизгиванием, и будто бы невзначай включил ее на полную громкость. Эффект громкого и протяжного крика Мухаммеда, плавно перерастающий, видимо, весьма популярную в арабском мире песню, произвел весьма странное воздействие на бедуинскую публику, вызвав некую неразбериху и замешательство в стане вождя. Половина старейшин вдруг начала хлопать и приплясывать в такт песни, другая же половина стала вдруг грозить кулаками и выкрикивать, что-то явно неблагоприятное в направлении радиостанции Сулеймана.

– Мы тут вообще впервые! И ни о каком минном поле мы знать не знали! Переведи ему Мухаммед! – прокричал вдруг Аристарх, пытаясь прервать арабское «диско парти» и делая знак приплясывающему и что-то подпевающему Сулейману, чтобы тот выключил колоритные напевы.

Перевод Мухаммеда, заглушивший тамтамы и жалейки арабских музыкальных самородков, произвел неоднозначное действие на вождя и часть старейшин, которые, судя по их реакции, явно были не готовы к такому обороту событий.

– Как впервые!? Как не знали!? У нас же была договорённость!? – начал было переводить Мухаммед изумлённые выкрики вождя, но потом, видимо сочтя их скучными и однообразными, прекратил, и, отвернувшись от вождя начал общаться с Сулейманом на отвлеченные темы.

Дождавшись окончания продолжительного и очень эмоционального выступления вождя, Мухаммед вдруг, весьма пристально окинул взглядом собравшуюся публику.

– Ты что, действительно не знал, что едешь по минному полю? – произнёс он, надеясь услышать от Аристарха подробности хитроумного плана.

– Конечно, не знал, мне казалось, что Сулейман знаком с местностью, – ответил Аристарх, разглядывая варанов, уютно разлегшихся на камнях неподалеку.

– Знаешь Мухаммед, не расстраивай вождя, нам это сейчас ни к чему, – добавил Аристарх, любуясь медленно заходившим солнцем.

– Отдай им пару упаковок воды, козленка и десяток другой мин, в качестве гуманитарной помощи, – произнес он, пытаясь неумелой улыбкой произвести на вождя и старейшин вид крайнего радушия.

– Нам нужно поскорее отсюда уехать, – произнес Аристарх, скаля зубы в подобие улыбки.

– После случая с подменой дизельного топлива, непринужденная прогулка по минному полю и произошедший как бы невзначай «мастер класс» Сулеймана по прикладному разминированию с подневольным участием мирных беженцев… Все эти «мелкие недоразумения» показывают некий характер постоянства в отношениях контингента ОУН и местных жителей, – объяснил он Мухаммеду пикантность череды событий.

– И обо мне напишут в газете Аль Хаят?[48] – спросил загадочно Мухаммед.

– Даже не сомневайся! Твое упитанное, радостное фото, с «плохим» козленком на руках, в окружении изможденных и взывающих о помощи беженцев, обойдет первые полосы ведущих изданий всего мира, – произнёс Аристарх, как можно дружелюбнее улыбаясь и помахивая рукой вождю.

Не выдержав напряжения момента, Мухаммед, руководствуясь исключительно благими побуждениями, Мухаммеда вдруг разразился раскатисто-звонкими арабскими фразами в адрес вождя и достопочтенного собрания:

[49]

Он кричал громко и при этом отчаянно жестикулировал, осознавая неизбежность широкой популярности и пытаясь подвести итог радушной встречи.

Громкие фразы Мухаммеда произвели неизгладимое впечатление на бедуинский совет, медленно и явно с нескрываемыми намерениями начавшего движение в сторону патруля.

– Сулейман, заводи мотор! Аристарх, нам очень нужно спешить! Нас как никогда сильно ждут дома! Беженцы очень взволнованы встречай с нами, и хотят праздника! Радость и восторг переполняют их! Местные племена очень опасны в порыве радушия! – не дожидаясь ответа вождя, объяснял на бегу Мухаммед непростую ситуацию.

В подтверждение слов Мухаммеда к вождю и старейшинам начали собираться весьма эмоционально настроенные соплеменники, в руках одного, Аристарх отчётливо разглядел фотоаппарат. Собрание перерастало в манифестацию.

– Редкое зрелище! Да их просто прёт от счастья! – произнес Аристарх, включая передачу и прибавляя газа.

– Еще бы! Столько впечатлений! – ответил Сулейман, выставляя на GPS координаты лагеря и прицельно выбрасывая за окно упаковку с водой «Сиди Али» в преследующих машину бедуинов.

Вечерело. Постепенно стихли «восторженные» крики преследующих патруль бедуинов.

На чистом небе показался долгожданный месяц, сменивший раскаленную сковородку сахарского солнца.

«Наконец то, домой!» – думал Аристарх, разглядывая чудесную картину пустынного вечера и в глубине души радуясь, что не простая задача по поимке и снабжению мавританских беженцев небольшим количеством воды, была на удивление, выполнена без обоюдных жертв.

– А знаешь… – вдруг прервал Сулейман величественные раздумья Аристарха, – Эти люди пустыни так тебя полюбили, что только сейчас отстали от машины, а один, аж пять километров преследовал нас, размахивая саблей! Видимо хотел тебе ее подарить в знак уважения от благодарного бедуинского народа, – почтительно кивая, произнес Сулейман.

– Еще бы! – ответил Аристарх, пробивая колею по песчаной насыпи.

– Не успел приехать в пустыню, а уже такая популярность! У нас в Нигерии даже президента так не провожают, – заключил Сулейман, тщетно пытаясь определить местоположение патруля.

4.4 Мавританские приключения Аристарха и его команды

– Да, народ здесь радушный и очень своеобразный, – ответил задумчиво Аристарх, наблюдая как вечер незаметно переходит в ночь, а вместе с тем патруль из дальнего плавно переходит в очень дальний.

– Представляешь, Сулейман! И у меня создалось впечатление, что благодарные жители пустыни хотели что-то подарить не только мне, а скорее всем нам, и ты, Сулейман, между прочим, не исключение, – добавил Аристарх, отчетливо вспоминая «благодарные» выражения лиц преследовавших патруль бедуинов.

Часом позже эфир радиостанции проснулся тревожным голосом Мухаммеда: «Шеф, я не могу продолжать движение, двигатель глохнет!».

– Не выключай свет, сейчас будем! – произнес отрывисто Аристарх, разворачивая машину.

Машина Мухаммеда, светившаяся огнями снаружи и изнутри, очень напоминала маяк для усталых путников в ночной пустыни.

Открыв переднюю пассажирскую дверь машины, Аристарх и Сулейман с удивлением увидели средних лет бедуина в черной чалме, с густой козьей бородой.

Бедуин, вынув изо рта серебряную трубку, весело подмигнул им, обдавая изумленных Аристарха и Сулеймана густыми клубами дыма с сладковатым привкусом какой-то непонятной травы.

– Глазам своим не верю! – произнес завороженно Сулейман, наблюдая, как белесые струйки дыма медленно поднимаются из открытых окон машины Мухаммеда и растворяются в ночном звездном небе.

– Аристарх! Ты посмотри в кого Мухаммед превратил козленка! Да, еще научил его курить! – произнес Сулейман, внимательно рассматривая бедуина.

– Салам Алейкум! – вдруг произнес бедуин, от чего Сулейман со словами «Он еще и говорить его научил!», от неожиданности присел на песок.

– Мухаммед, а это кто? – прервал череду магических событий Аристарх, указывая рукой на бедуина.

– Как кто? – ответил очень удивленно Мухаммед, отодвигая доску с расставленными нардами.

– Это же Хасан! Он от беженцев сбежал, они ему продавали некачественную траву! – всеобъемлюще, как ему показалось, заключил Мухаммед.

– А как он попал к тебе в машину? – все еще пытаясь понять происходящее, спросил Аристарх.

– Эти гнусные беженцы его преследовали – видимо пытались продать ему еще партию некачественной травы, – продолжал Мухаммед, одновременно транслируя содержание своих речей на арабском языке под одобрительные возгласы «»[50] и «»[51] бедуина Хасана.

– Увидев, что негодники догоняют страдальца, я сбавил ход, и он запрыгнул на переднее сидение машины, – разводя руками, заключил Мухаммед, под одобрительные возгласы бедуина Хасана.

– Мухаммед! Это воистину великодушный поступок! Достойный всяческих похвал и подражания! – воскликнул Сулейман, восхищенно окидывая взглядом то Хасана, то Мухаммеда.

– Замечательно! – произнес Аристарх.

– А теперь отпусти Хасана, ведь его уже ни кто не преследует, да и ждут его с товаром, и, по всей видимости, с нетерпением! – заключил Аристарх, стараясь силою разума разрушить чары мистицизма.

Бедуин Хасан, интуитивно уловив, что его собираются высадить из машины, немедленно пристегнулся ремнем безопасности и обеими руками вцепился в боковой поручень.

– Как тебе не стыдно, Аристарх! Посмотри, как ты напугал страдальца! – возмущенно закричали практически в один голос Мухаммед и Сулейман.

И добавили в унисон: – Мы не можем вот так его высадить! Это противоречит нашим добрым обычаям!

– Он запрыгнул ко мне в машину, а значит, он мой гость, и теперь, я должен его всячески ублажать… – рассудительно пояснил Мухаммед.

– К тому же, я проиграл ему в нарды козленка, упаковку воды и килограмм апельсинов. Я требую реванша! – отстаивал он свою правоту, одновременно размахивая руками и переводя свои высказывания на арабский язык под радостные кивки и возгласы бедуина Хасана.

– Между прочим, Хасан очень хорошо знает местность, и быстро приведёт нас к лагерю, – заключил победно Мухаммед.

– «Хасан приведет нас к лагерю, вопрос лишь, к какому лагерю…» – размышлял Аристарх, разглядывая бедуина. Вид Хасана наталкивал Аристарха на мысль лишь об одном из них – лагере контрабандистов.

– Ну что же, высадим Хасана в ближайшем населенном пункте, – озвучил Аристарх приемлемое для всех решение.

– А теперь, Мухаммед, перейдем к другому сюрпризу. Расскажи, что случилось с машиной? – спросил Аристарх, устало садясь на песок.

– Да ничего особенного, – ответил Мухаммед. – Просто не едет, – добавил он, отмахиваясь от клубов густого дыма, производимых подобно паровозной трубе бедуином Хасаном.

– Ну да, ничего особенного, просто не едет, – повторил Аристарх, направляясь за канистрой с дизелем.

Когда он вылил полканистры дизеля в бак, все, включая бедуина Хасана, поочерёдно пытались завести машину. Безуспешно. Осматривание, ощупывание и перемещение различных предметов под капотом тоже не дало никаких результатов.

В итоге Аристарх, с общего согласия патруля, решил тянуть Ниссан Мухаммеда на буксире.

Оборвав два буксировочных троса, Аристарху удалось протащить машину Мухаммеда, как всем показалось, около десяти километров, пока его собственный Ниссан по самые двери не зарылась в непролазном песке.

– Мухаммед, спроси своего постояльца, близко ли населенный пункт? – в очередной раз, откидывая лопатой песок, спросил Аристарх.

– Он говорит, совсем рядом, ещё пару километров и будет поселение, – ответил Мухаммед, выкапывая подобие «окопа для стрельбы с верблюда» у водительского колеса Ниссана.

Глубоко за полночь радиостанция голосом оперативного дежурного ободряюще пожелала всем спокойной ночи и по секрету сообщил, что за патрулем Аристарха выслан эвакуационный патруль во главе с опытным французом, но, к сожалению, он застрял в песках, и за ним сейчас очень срочно снаряжается другой, «более надежный» патруль, с механиком на борту.

В заключение, уточнив координаты, загадочный голос дежурного настоятельно рекомендовал не терять надежды, соблюдать инструкции, беречь природу и культурное наследие местных жителей и терпеливо ждать спасения.

– Неужто сам Генеральный Секретарь Усердных Наций с нами сейчас на связь выходил? – удивленно произнес Сулейман, пытаясь раскусить галету пятилетней давности из коробки с сухпайком.

– Сулейман, ты не поверишь! Всё гораздо сложнее и безнадежнее, чем ты думаешь! Это его доверенное лицо в лагере Аква-Нит, никто иной, как сам мистер Лев, пожелал тебе спокойной ночи и трудовых свершений – ответил Аристарх, выкапывая колесо машины.

– Невероятно! О нас проявляют столько заботы и внимания! – произнес Сулейман, оглядываясь по сторонам в поисках Мухаммеда и Хасана.

Вдруг тишина ночной пустыни взорвалась громким верблюжьим рёвом, и в свете фар уже наполовину выкопанного из песка Ниссана из ночной мглы вынырнули две отчетливые фигуры всадников верхом на верблюдах. Это были Мухаммед и бедуин Хасан.

От неожиданности лопата из рук Аристарха как-то сама собой упала на песок, а Сулейман издал весьма протяжный изумленно-восхищенный звук, очень похожий на ослиное «Иии-Аааа!».

– Аристарх, хочешь вкусный финик? – спросил Мухаммед, стреноживая верблюда и протягивая Аристарху горсть даров пустыни.

– Опять подвох с криминальным оттенком! Верните верблюдов владельцам! – только и смог произнести Аристарх, увидев Мухаммеда в синей чалме, бедуинском халате и с гирляндой фиников на шее, да еще к тому же верхом на верблюде.

– Что вы шеф! На сей раз все чисто! Благодарные жители пустыни милостиво соизволили выдать нам этих верблюдов на прокат, – пожевывая финик, ответил Мухаммед.

– А сейчас мы пригоним нам грузовик, Хасан знает, где его найти, – ненавязчиво рассказал Мухаммед о своих намерениях.

– Аристарх, Мухаммед прав! Это лучше, чем махать лопатой, в надежде перекопать всю пустыню, – одобрил Сулейман идею Мухаммеда, стараясь спастись от внезапно заинтересовавшегося им и пытающегося как бы про между прочим выхватить у него галету, верблюда Хасана.

– Мухаммед, возьми с собой переносную станцию, и мы ждем тебя с грузовиком, – принял решение Аристарх, протягивая Мухаммеду «Walkey-Talky».

Час спустя мирно спавшего на заднем сидение машины Аристарха разбудил шум приближающегося грузовика.

Прорезая ночную мглу ярким светом фар, грузовик «Пегассо» остановился напротив машины Аристарха.

Из кабины и кузова выпрыгнули люди в военной форме, и быстро принялись за дело.

– Познакомься, Аристарх! Это капитан от артиллерии Идрис, – произнес Мухаммед, представляя упитанного военного, – А эти парни, которые вытягивают из песка твою машину – его солдаты, – добавил Мухаммед, вводя Аристарха и Сулеймана в курс происходящего.

– Вот так встреча! – произнес Аристарх, радуясь долгожданному спасению из песчаного плена.

– Бедуин Хасан просил поблагодарить всех вас за гостеприимство, но ввиду крайней занятости не смог принять участие в операции по спасению нашего патруля, и был вынужден продолжить свой путь для решения срочных деловых вопросов, – очень величественно объяснил Мухаммед отсутствие своего постояльца.

– Разумеется, военные или полиция, ему сейчас ни к чему, – подытожил объяснения Мухаммеда Аристарх.

Капитан Идрис и его мавританские солдаты вызволяют «НиссанПатрол» изпеска

– Так это те самые артиллеристы! Вот это удача! – восторженно объявил Сулейман, вынырнув из темноты.

– Марокканская артиллерийская часть, которую мы должны были навестить, находится недалеко от лагеря Аква-Нит, а значит мы почти дома! Ещё каких-то пять-шесть километров, и мы дома! – радостно кричал, подпрыгивая от счастья Сулейман.

– А как вы оказались в Мавритании? – вдруг спросил капитан Идрис Аристарха на английском.

От внезапности вопроса Сулейман, поскользнувшись, вдруг исчез в заботливо вырытом Мухаммедом окопе.

– Оказались где…? Как вы сказали…? – надеясь, что он что-то не расслышал, переспросил Аристарх.

– В Ма-ври-тан-ии, – не оставляя шансов на надежду, по слогам произнес капитан Идрис.

– Мухаммед! Где ты их нашел! – не выдерживая напряжения, закричал Аристарх.

– Шеф! В Мавритании гораздо проще найти мавританских артиллеристов, чем марокканских, – рассудительно ответил Мухаммед, помогая Сулейману выбраться из окопа.

– А вы когда ни будь были в Париже? – неожиданно спросил капитан Идрис Аристарха.

– Нет, – ответил безнадежно Аристарх.

– Но неоднократно был в Улан-Удэ, а сейчас очень хочу побывать в Аква-Ните, вещи там у меня… – добавил он, закуривая сигарету.

– Не беспокойтесь, скоро утро и вас обязательно спасут… – успокаивающе произнес капитан Идрис, давая указания солдатам.

И, как бы в подтверждения его слов, эфир радиостанции Аристарха вдруг проснулся знакомым голосом Льва: «Сообщите ваши координаты! За вами вылетел вертолет!».

Ближе к рассвету, к неописуемому восторгу всех собравшихся, в месте, в которое по своей воле вряд ли кто-либо захотел бы попасть, мавританским военным удалось-таки совершить чудо – вытащить Ниссан Аристарха из песка.

По свершению чуда, Аристарх и сотоварищи сердечно поблагодарили капитана Идриса и его служивый люд, вручив им в знак благодарности и неописуемой симпатии ко всему мавританскому народу две бутылки минеральной воды «Сиди Али» без газа и десять апельсинов.

Мавританские военные в свою очередь, пожелав всем удачи и благополучного возвращения в лагерь Аква-Нит, скрылись в бескрайней пустыне, оставляя за собой шлейф пыли и песка.

Вскоре, в лучах восходящего сахарского солнца, производя рокочущий треск, показался вертолет.

Взбивая клубы пыли и песка, он уверено совершил посадку поблизости от патруля Аристарха. Вертолет привез провизию, механика, опытного француза-навигатора, и самое главное – долгожданное спасение.

Облазив всю машину Мухаммеда сверху – вниз, а также вдоль и поперек, механик-араб нашел обрыв топливного шланга под днищем машины и, попросив у Аристарха шариковую ручку, с легкостью фокусника сделал из нее необходимое соединение и устранил «поломку», после чего, ссылаясь на привычную причину – «много работы», помахав всем рукой, исчез в вертолете.

Глава пятая. Пустынные будни

По возвращении патруля в Аква-Нит в лагере был объявлен сбор на экстренное совещание. После пятиминутного обсуждения итогов патруля Аристарха, где ему было настоятельно рекомендовано больше не вводить в заблуждение беженцев, не разъезжать по минным полям и посещать исключительно марокканских артиллеристов, командир перешел к двум экстренным вопросам повестки дня.

Первым и самым основным был вопрос формирования футбольной команды для проведения товарищеского матча со сборной командой ополченцев освободительного фронта «Палисарио». Вопрос действительно был непростым и лишь, по прошествии часа ожесточенных дебатов Аристарх понял, что его определили защитником, а Мухаммеда, несмотря на его протесты, и громкие возгласы «Я не знаю, как играть в эту игру!» – вратарем сборной команды Аква-Нит.

Далее, огласив длинный список убывших в отпуск, командир назначил Аристарха ответственным за гигиену и надлежащий санитарный облик лагеря Аква-Нит, выделив ему большую банку с хлоркой, упаковку порошка «Чисто Тайд» и большую палку для отпугивания змей и скорпионов. В довесок, и как выяснилось позднее, по личной просьбе Льва, отвечавшего за материальное хозяйство лагеря и скоропалительно убывшего в отпуск, Аристарх был наделён широкими полномочиями завхоза.

Осознав всю ответственность за все что было, есть и будет, Аристарх с внимание приступил к выслушиванию второго, не менее значимого вопроса повестки дня. Неброский заголовок вопроса объяснял многое: «Организации небольшого праздника по случаю долгожданного возвращения из вынужденного отпуска видного революционера, партийного деятеля, а по совместительству посредника и координатора по всем совместным вопросам контингента «Аква-Нит» и освободительного фронта «Палисарио» – товарища Маланьи». Небольшое празднество, с участием весьма популярной в палисарийских кругах рок-группы и хором свободолюбивых женщин Сахары было намечено на следующий день. Все вопросы организации небольшого праздника, ввиду отсутствия Льва, автоматически возлагались на Аристарха. В помощь Аристарху были выделены проверенные кадры в лице уже известного Мухаммеда, Сулеймана, француза Жана-Филиппа и аргентинца Рамона.

Под конец совещания Аристарх почти лоб в лоб столкнулся на выходе из комнаты оперативного дежурного с видным революционным деятелем Маланьей.

5.1 Принцип революционности в литературе

Деятель, человек невысокого роста, чуть старше средних лет, был одет в черную чалму, весьма поношенную камуфлированную форму и довольно несвежие шлепанцы. В руках деятеля была открытая банка с содержимым, очень похожим на тушенку, которое при помощи пластмассовой ложки время от времени очень ловко исчезало у него во рту. За деятелем неотступно следовал кот размером со среднюю собаку. Кот величаво и, как показалось Аристарху, очень по-революционному, оглядывал все вокруг.

– Здравствуй, Аристарх! Я Маланья. А это Буга, правда, красавец?! Он такой проказник! – произнес Маланья, кидая коту увесистый кусок тушенки.

Кусок тушенки, не успев долететь до земли, как-то в одно мгновенье исчез в желудке «проказника». Затем тот внимательно измерил своим взглядом Аристарха, как бы проверяя его на предмет революционности.

– Как там в России? Посеяли пшеницу? – вдруг спросил Маланья, выбрасывая пустую банку в корзину для мусора.

– Да что там пшеницу!.. Сельдерей, баклажаны, много кукурузы и грейпфрутов, всё засеяли разом и теперь ждем всходов! – ответил Аристарх, пытаясь погладить явно не желавшего столь пристального внимания Бугу.

– Какие революционные труды В. И. Ленина сейчас читают в России?! – спросил, как-то очень по партийному Маланья, ковыряя в зубах веточкой неизвестного пустынного дерева.

– Очень большое число фанатов, особенно раннего Ильича, сейчас довольно плотно сидят на Гарри Поттере, «Звездных войнах» …Одним словом, вышли на другой качественно новый уровень, – ответил Аристарх, проникшись духом революционности.

– Это что-то новое! Я о таком и не слышал! – воскликнул удивленный Маланья.

– Еще бы! Вот, например, роман известной английской писательницы революционного толка, товарища Дж. К. Роулинг, называется «Гарри Поттер и философский камень», – спокойно продолжал Аристарх, наблюдая, как Маланья, уже перестав ковыряться в зубах непонятным предметом, с неподдельным вниманием слушал известия о новых веяниях «с Большой земли».

– Так вот, в этой книге юный волшебник-марксист Гарри Поттер (он же, в последствии «Юный Ильич») с товарищем Роном Уизли, молодым анархистом-консерватором, и примкнувшей к ним революционно настроенной Гермионой Грейнджер, кстати, из семьи революционеров, борются с лидером мирового империализма Валан-де-Мортом. А капиталистическое зло принимает разные обличия, – продолжал свое повествование Аристарх.

– Весьма удачное революционное пособие, с массой руководств и инструкций по практическому применению. Абсолютно новый взгляд на идеи Ильича, не читали? – спросил непринуждённо Аристарх.

– Нет, а где достать? С собой не привез? – не скрывая заинтересованности, спросил Маланья.

– Не, с собой никак, материал ДСП[52], слишком много практики и инструкций! Хотя, может быть, у ирландских товарищей есть, ты спроси… Может по сходной цене уступят? – отмахиваясь от издававшего угрожающие звуки и пытавшегося ухватить за ногу кота, посоветовал Аристарх.

– Ишь, как котик то разошелся! – задумчиво произнес Маланья.

– Видать, правду ты говоришь! Книга ценная! Он у меня всегда так на правду реагирует: прям как заслышит где правда – любого порвет! Ух как правду любит! И революцию… А еще пожрать! – добавил он, отгоняя вконец рассвирепевшего и нагло набрасывающегося на Аристарха кота.

– Так, а что там про революцию, в книги то этой? – с неким сомнением вдруг спросил Маланья.

– Как, что про революцию?! Да все, куда не кинь! – отсеивая любые сомнения, начал Аристарх.

– Молодых революционеров там поучают огромный бородатый дядька с совой на плече – Карл Маркс. Но по ходу книги его называют Рубеус Хагрид. Да ещё и тетка в колпаке – Роза Люксембург, в книге ее прозвали Миневра Макгонагалл. А что эти двое вытворяли! Чему они только Ильича-Поттера не научили!

Поначалу, книгу так и хотели назвать: «Молодой Ильич, и электрификация», но в целях конспирации назвали «Гарри Поттер и философский камень». Вот оно как было то! А ты тут по отпускам разъезжаешь, а простой британский люд ради светлого будущего ничего не жалеет! – победно заключил Аристарх, отгоняя большой длинной палкой озверевшего кота Бугу, который в очередной раз пытался совершить вероломное нападение.

– Ильич, он же Гарри, в книге очкастый. Так это по тому, что он много читал, а лысеть он стал от переживаний, да так к концу книги и облысел, сморщился и местами позеленел. Все о народе сахарском думал, чтобы электричество вам провести, чтобы каждому бедуину по фонарю, чтобы азбука у вас была! – торжественно повествовал Аристарх «великое и разное».

– Какая еще азбука!? – не выдержав потока информации, возопил Маланья.

– Ясно дело, какая азбука! Настоящая арабская! Чтобы каждый бедуин, сидя на верблюде, читал и просвещался! А еще Гарри-Ильич думал, как бы вас, олухов, чему полезному научить… рукоделию какому…, например, в преферанс… тьфу ты, на скрипке играть или песни какой… Вот, например: «Вместе весело бродить по барханам, бедуинам раздавать достарханы!» – Это, что еще за песня такая! – изумлённо вскричал Маланья.

– Это из более позднего революционного творчества, до вашей пустынной глухомани еще не довезли, – не лазя за словом в карман, парировал Аристарх.

– Так вот, слушай дальше, деятель Маланья! – продолжал Аристарх излагать краткое содержание революционного сюжета.

– Вот так думал Гарри, он же Ильич, и от переживаний слегка трансформировался. И стал похож на Оби-Ван-Кеноби, великого учителя, правда, это уже из другой книги, но, тем не менее… – не сбавляя темпа, обрушивал Аристарх «великое и разное» на голову «революционного деятеля».

– И представляешь Маланья! – продолжал Аристарх, добавляя подробности сюжета, – Гарри, он же Ильич, сидел как-то, читал что-то очень волшебное и важное, кажется “Play Boy”, тьфу ты, «Капитал»…

– Ну читал, ну «Капитал», эка невидаль! И что здесь такого! – с недоверием в голосе прокомментировал Маланья.

– А то и невидаль! Что читал он его, читал, а тут вдруг встает во весь свой небольшой маломерный рост, вытягивает руку свою зеленую с кепкой, и говорит человечьим голосом… – Что, что говорит!? – в очередной раз не выдержав напряжения, перебил Аристарха Маланья.

– А то! – продолжил восторженно Аристарх, – «Товарищи!!! – говорит он, – Электрификация и Всеобуч!!!» А глаза так и горят революцией… – И что дальше?! – спросил, раскрывший от удивления рот и сидевший на песке рядом с уже утихомирившимся верзилой-котом Бугой Маланья.

– А дальше, больше! Эти двое, как увидели его лысого, сморщенного и бесстрашного в кедах, так прямо в один голос и закричали, уже без конспирации: «Ильич, так-перетак! Ты ли это!?». Тут этот здоровяк с бородой, Карл Маркс, он же Рубеус Хагрид, приглядевшись к Ильичу-Гарри, говорит в сердцах: «Эх старушка!»… Ну, то есть, Роза Люксембург, она же Миневра Макгонагалл… «Перехимичили мы с тобой!» – говорит, и тут они опять в один голос: «Сдал ты нас Ильич! Теперь нас охранка буржуина-мироеда Валан-де-Морта повяжет! Хватай свой волшебный плащ, и валим отсюда! Кепку не забудь и кеды!» – закончил победно свой рассказ Аристарх, окидывая взглядом сидевших рядом Маланью и кота Бугу.

В финале, краткого описания «неброского» революционного сюжета Маланья застыл с открытым ртом, в очень неестественной позе и почему-то с вытянутой рукой, а революционный кот Буга как-то очень по-человечьи, присел на хвост, вытянув вперед задние лапы.

– Ладно, Маланья, пойду я к себе в апартаменты, а то ноги не держат после длинной прогулки с Мухаммедом и Сулейманом, – добавил он в заключение, оставив ошеломлённого новизной революционных идей Маланью осмысливать дальнейшее бытие наедине с котом Бугой.

5.2 Особенности пустынной кухни

Ты из Ганы, он с Кореи, несмотря на мелочь эту, здесь сплотит вас диарея. (Из местного фольклора.)

На следующее утро Аристарх как ни в чем не бывало направился в столовую.

– Что это за… «непонятное», с ужасным запахом, я сейчас проглотил?! – кричал возмущенный француз Жан-Филипп.

– Ой! Сейчас что-то будет! – вторил ему поляк Сигизмунд, хватаясь за живот.

Но палисарийский повар Мухаммед продолжал неистово раскладывать по тарелкам дымящуюся субстанцию с резким запахом, при этом приговаривая: «It is good, it is very good, and Mohammed is very good, and food is very good!».[53]

В очередной раз зачерпывая длинным, увесистым приспособлением из огромного, очень похожего на печенежский казан из былин про Илью Муромца бака «тягучее нечто», Мухаммед тихо улыбался, в глубине души радуясь своему хоть маленькому, но безусловно шедевру.

Вид содержимого, как не странно, опять же напомнил Аристарху еду инопланетян из кинофильма «Люди в черном». Не обращая внимания на недовольные выкрики, палисарийский повар Мухаммед вывалил содержимое в очередную тарелку. Тарелка, к несчастью оказалась тарелкой Мухаммеда из Египта, и это сбило весь задор. В итоге палисарийский повар Мухаммед был вынужден прекратить ритуал благотворительного завтрака ввиду чрезмерной ругани и, как ему казалось, предвзятости к его кулинарным талантам.

5.3 Набег революционных котов

На революционный кусок, Не разевай буржуазный роток! (Из раннего Ильича)

Не вдаваясь в подробности беседы двух Мухаммедов и вежливо отказавшись от благотворительного черпака пахучего «нечто», не спеша состряпав себе пару бутербродов с плавленым сырком «La vache souriant»[54] (аналог сырка «Дружба») и налив большую чашку «настоящего» арабского кофе «Нескафе», Аристарх непринужденно расположился напротив ирландца Рея.

– Слушай, что хочет от меня этот безумец Маланья! Какой еще Гарри Поттер и какой-то там камень?! – начал Рэй, не вдаваясь в формальности утреннего приветствия.

– Ты не представляешь! Напал на меня с утра вместе со своим котом! Подавай ему книгу эту, как её там… Десять банок бенинской тушенки мне предлагал в обмен на этого, как его… Гарри Поттера! Кстати, кто это?! Ты не знаешь?! Вот и я понятия не имею – что за Гарри?! Какой ещё камень! Что ему камней в пустыне мало! Совсем ополоумел после отпуска! – сбивчиво продолжал Рэй, пытаясь смастерить себе очередной бутерброд с плавленым сырком.

– Ну что ты, Рэй! Маланья человек революционный и очень любознательный, ко всему передовому тянется, – вдумчиво отвечал Аристарх, запивая очередной кусок бутерброда чашкой кофе.

Вдруг кусок бутерброда, который Рэй намеривался отправить в рот, исчез с громким и пронзительным мяуканьем в здоровенной и когтистой кошачьей лапе. Ухватив еще пару кусков плавленого сырка и вырвав у аргентинца Рамона половину, заботливо приготовленной им котлеты, кошачья банда, с громким урчанием и победным топотом, также внезапно растворилась в дверном проеме.

Набег революционных котов

Натворив беспорядок и внеся суматоху, коты, исчезнув оставили после себя самое главное – уверенность в своём непременно скором возвращении.

– Да это же беспредел, какой-то! – не выдержал первым француз Жан-Филипп.

– Это все Маланья и его бандитский кот, это он привел сюда эту оголтелую шайку подельников! – проснулся от оцепенения ирландец Рэй.

Выскочив из столовой, Аристарх интуитивно заглянул в большую щель под модулем корпуса, из темноты проема на него смотрело десяток пар гневно настроенных и весьма революционных кошачьих глаз.

По инициативе «потерпевших» в лагере в очередной раз был объявлен большой сбор.

Большая часть лагеря гневно осудила кошачьи набеги. Меньшинство винило во всем повара Мухаммеда, который был также известен как Мухаммед-Very good.

Приглашенный в качестве официального лица, революционер Маланья, не добившись успеха в поисках революционной книги, за которую он предлагал уже двадцать банок бенинской тушенки сомнительного срока годности, милостиво согласился еще раз обучить повара Мухаммеда азам приготовления пищи. Труднее решался кошачий вопрос. Маланья никак не хотел выселять шайку котов из-под столовой лагеря, ссылаясь на то, что многие из них, котов, являются товарищами его революционного кота Буги и, более того, состоят с ним, с Бугой в разных степенях родства.

Египтяне Мухаммед и Ахмед, объясняя всё неприкосновенностью кошачьих у себя на Родине, под одобрительные возгласы Маланьи и ещё пары примкнувших оппортунистов, как, то: «Вот видите! Это же коты! Редкий вид животных!», наотрез отказались вмешиваться в кошачьи дела.

В итоге, несмотря на раскол, был вынесен «Вердикт» на отлов и вывоз котов, за исключением верзилы Буги, на их историческую родину, в республику Мавритания, где, по мнению большинства, их ждала светлая и сытая кошачья жизнь, и воссоединение со скучающими по ним сородичами. Туманные рассуждения нигерийца Сулеймана, о том, что коты ночью плохо спят, а зачастую, бестолку слоняются по окрестностям и, дескать, в это время их можно хватать голыми руками, было радостно воспринято и тут же одобрено мудрым руководством: мол, вот и ясно, когда устанавливать основное время отлова.

Начало операция по принуждению котов к миру, под кодовым названием «Joint Endeavor»[55], которое, как и многие другие названия операций, как-то само по себе пришло в голову американскому руководству, а командир лагеря Аква-Нит в данном случае являлся его ярким представителем, было назначено на предстоящую ночь, сразу по окончании праздничного концерта.

5.4 Концерт «по случаю»

Концерт «по случаю», как правило, мероприятие весьма важное и торжественное, независимо от «случая» и от состава участников.

(Из собственных наблюдений.)

Как только очередное «экстренное» собрание стало близиться к завершению, за дверью комнаты оперативного дежурного началось что-то неописуемое.

Откуда ни возьмись налетел сильный ветер, неистово ударяя горстями песка по пластиковым тентам домиков вагонного типа, щедро осыпая стосковавшиеся по «хорошему песку» Ниссан(ы) все новыми и новыми весомыми порциями даров Сахары.

Вслед за песчаным ветром появились и долгожданные гости.

– Вот и гости пожаловали! – закричал Маланья, заслышав сквозь песчаную вьюгу чутким ухом жителя пустыни шум двигателей бедуинских Defender(ов).

– А много гостей-то? – спросил удивленно француз Жан-Филипп, с трудом открывая дверь комнаты оперативного дежурного и каким-то чудесным образом успевая поймать за ножку пролетающий мимо в потоке ветра пластиковый столик.

– Много – не мало! А вот и предмет реквизита, о котором я столько думал! – хладнокровно, но в тоже время с энтузиазмом произнес Маланья, выхватывая столик у француза.

– На нем будут разложены поделки старины, – произнёс он, величаво отгоняя Мухаммеда и Сулеймана и водружая столик на освободившееся место.

Неожиданно Маланья, с проворностью заправского факира-чародея, стал доставать из карманов обветшалых камуфлированных штанов, то какой-то камень, очень напоминавший стоптанный армейский сапог, то деревянный корешок, очень похожий на судейский свисток, а также великое множество других подобных предметов, каким-то чудом поместившихся в карманах его неказистых штанов.

– Не хватайте руками! Это поздний неолит! Предки мои делали! – громко приговаривал Маланья, раскладывая предметы на пластиковом столике, расположившемся по соседству с транспарантами и стендами, повествующими о жизни, незатейливом быте и культурных особенностях народа Сахары.

– Берите пособия и предметы наглядной агитации! И скорей к гостям! Пора начинать концерт! – прокричал Маланья, закончив работу над экспонатами.

– Я не могу на концерт! У меня все еще недомогание после благотворительного завтрака! – взмолился пожилой поляк Сигизмунд.

– Ничего, Сигизмунд! Не печалься! Все когда-то бывает впервые! И благотворительный завтрак, и легкое недомогание! – парировал Маланья «кляузы» престарелого поляка, не оставляя шансов на претензии.

– Хорошо, Сигизмунд! Выздоравливай! А всех остальных прошу проследовать к месту проведения торжества! – празднично произнёс командир лагеря Карл, в очередной раз пытаясь превозмочь стихию и открыть дверь.

Пробираясь в поисках артистов сквозь разбушевавшуюся песчаную метель, обитатели лагеря вдруг услышали характерные чавкающие звуки. Кто-то, где-то, явно что-то ел. Звуки доносились со стороны столовой.

Спотыкаясь и падая под порывами ветра, обитатели лагеря сумели проникнуть в столовую – к месту проведения торжества.

Перед ними предстала совершенно милейшая картина.

Наспех скинув в одну кучу инструменты и прочие приспособления музыкального творчества, включая боевые там-тамы, бубны и дудки на верблюжьем меху, за столом разместились музыканты и небольшой хор свободолюбивых женщин Сахары.

Разодетые в пестрые национальные наряды, они с большим рвением поглощали плавленые сырки «La vache souriant» и молоко, запивая все это огромным количеством кока-колы.

Между столами заботливо сновал палисарийский повар Мухаммед (Very Good), приговаривая: «»[56], подливая всем кока-колу и угощая армейскими галетами.

– Плавленый сырок плюс молоко плюс кока-кола! Вот это бомба! – подметил нехитрый состав Аристарх.

– Да, он виртуоз, этот невзрачный Мухаммед (Very Good)! Любой продукт превращается в зловещий реактив в его старческих, заботливых и немытых руках – посетила Аристарха мысль, словно луч озарения, который приходит лишь тем, кто в тщетных поисках наконец-то отыскивает след истины в беспорядочном нагромождение событий.

– Во истину виртуоз! Ради чистоты эксперимента не жалеет ни своих, ни чужих! Интересно, а сам-то он пробовал эту смесь? – размышлял Аристарх, наблюдая картину «кормления артистов», в которой палисарийский повар Мухаммед (Very Good), почему-то очень напомнил ему профессора Мариарти, персонаж из рассказов Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе.

[57] – прервал вдруг Маланья размышления Аристарха.

– Хватайте инструменты и реквизит! И скорей начинаем! Стосковался я по удалой бедуинской песне! – вскричал восторженно Маланья, обращаясь ко всем собравшимся.

Соорудив подобие сцены из заранее привезенных деревянных помостов и расставив под чутким руководством Маланьи предметы реквизита, Аристарх, в тревожном ожидании, весьма предусмотрительно разместился ближе к выходу.

По окончании торжественной речи товарища Маланьи и благодарных слов командования, концерт под одобрительные аплодисменты собравшихся, был объявлен открытым.

Гитары ревели, свободолюбивые женщины Сахары голосили и что есть силы колотили в там-тамы, восторг и смятение переполняли зрителей.

Маланья ликовал и приплясывал.

Взглянув на повара Мухаммеда, Аристарх заметил, что тот тихо улыбался, той неповторимой улыбкой, которой улыбается великий мастер в предвкушение ошеломляющей популярности своего шедевра.

Концерт «по случаю»

– Засек время и выжидает! – промелькнула в голове Аристарха очередная догадка, которой, к сожалению, суждено было оправдаться.

То ли повар Мухаммед знал репертуар и предвзято относился именно к четвёртой композиции крайне популярной в сахарских кругах, рок-группы, а может быть репертуар был ему не знаком, но начало действия умело подобранных компонентов как раз было рассчитано на четвёртую песню… Так или иначе, все началось именно на четвёртой песне.

Первыми явные признаки недомогания стали подавать гитаристы. Побросав инструменты, они, с криком растолкав, ничего непонимающих зрителей, очень проворно исчезли в дверном проеме. Некоторое время спустя, не скрывая ярко выраженных и весьма ощутимых на запах, симптомов недомогания, вслед за гитаристами, шумно удалились и остальные артисты.

– Что это с ними? – весьма удивленно спросил командир Карл революционного деятеля Маланью.

– Переволновались! – находчиво объяснил Маланья.

– А что это за запах такой странный? Или мне кажется? – не унимался командир лагеря американец Карл.

– Это у нас всегда так, знаете ли, после песчаной бури, географические особенности, знаете ли… – отвечал Маланья, ища глазами повара Мухаммеда.

Не найдя Мухаммеда, деятель Маланья, не растерявшись, попросил извинения у достопочтенной публики, за принесённые неудобства, и торжественно объявил концерт закрытым по техническим причинам, пообещав в ближайшее время все исправить и удивить всех более насыщенным и беспрецедентно творчески-содержательным репертуаром.

Постепенно непогода за дверью столовой стала стихать, и обитатели лагеря стали не торопясь расходиться, обмениваясь по дороге впечатлениями.

Пользуясь случаем, Аристарх, пробираясь по недавно появившимся песчаным завалам, все-таки догнал крайне озабоченного революционного деятеля для получения неких разъяснений.

– Маланья, извините, давно хотел вас спросить! – прокричал Аристарх сквозь теряющий силу ветер, нагоняя деятеля, пытавшегося весьма проворно скрыться за песчаным барханом.

– Аристарх, мне сейчас не до тебя! – отозвался сквозь ветер Маланья, поравнявшемуся с ним Аристарху.

– Ты лучше скажи, где этот престарелый вредитель? Таких самородков из строя вывел! А у меня еще пять концертов на носу! – отвечал Маланья, проворно перебирая шлепанцами по песчаному косогору.

Взобравшись на бархан, Аристарх и деятель Маланья увидели очень любопытную картину: артисты крайне сосредоточено и в весьма задумчивых позах сидели компактно цепью – музыканты отдельно, хор свободолюбивых женщин отдельно.

Перед цепью, подобно мудрому военному руководителю, величаво расхаживал дедушка Мухаммед (Very Good) и разъяснял что-то очень важное, назидательно грозя указательным пальцем.

– Политинформацию проводит! – промелькнула в голове Аристарха мысль, вполне соответствующая сюжету.

– Аристарх! Жди меня в лагере! Дела партийной важности безотлагательно требуют моего присутствия, – произнес Маланья, с легкостью горнолыжника скатываясь с песчаного хребта и умело лавируя шлепанцами между барханов.

Решив не осложнять и без того не простую ситуацию лишними вопросами, Аристарх, направляясь в лагерь, по пути обдумывал план предстоящей операции по отлову котов.

5.5 Операция по принуждению котов к миру

Не без труда пробравшись по песчаным заносам до своих апартаментов, Аристарх, к немалому своему удивлению, услышал до боли знакомые голоса и почему-то именно за своей дверью. Открыв дверь, Аристарх обнаружил все те же лица, но на сей раз, «с доставкой на дом».

– А вы здесь зачем? – только и смог произнести Аристарх, увидев чрезвычайно довольного египтянина Мухаммеда, который судя по всему, в очередной раз обыграл незадачливого Сулеймана в нарды, и каким-то образом примкнувшего к ним французского студента военизированного толка Жанна-Филиппа, внимательно наблюдавшего за игрой.

– Да, вот… Решили тебе с отловом котов помочь… – произнёс Мухаммед обыденно, в своей непринужденной манере.

– Если вы собрались подорвать столовую, решив проблему с котами и поваром одновременно, то это без меня! – активно запротестовал Аристарх, памятуя о наклонностях своей необычной, но весьма дружной команды.

– Ну, что вы, уважаемый Аристарх! Как вы могли такое подумать! Наши намерения чисты, как слеза младенца! – в очередной раз проводя удачный ход, торжественно заявил Мухаммед. – Но если у вас имеются какие-либо творческие идеи, мы с величайшей радостью готовы их выслушать, – не менее торжественно заключил он.

«Как пить дать, какую-то скверну замышляли!» – интуитивно уловил ход мыслей Мухаммеда Аристарх, – и дабы придать предстоящему мероприятию хоть сколько-нибудь легитимный характер, вполголоса произнёс: – Представляете, а ведь у меня есть идея!

– А мы даже не сомневались! – практически в один голос откликнулись, прекратив игру, Сулейман и Мухаммед.

– Я, конечно, не совсем уверен в гарантированном результате, издание, видите ли, старое, но идея может сработать… – пояснял Аристарх, доставая книгу и открывая её на странице с изображениями пентаклей.

– Это ещё что за буклетик?! – под общие возгласы удивления озвучил Мухаммед появление манускрипта.

– Уверен, здесь есть что-то про животных! – сунул Аристарх изображения пентаклей под нос Мухаммеду.

– Аристарх, да ты просто гений! – восторженно комментировал происходящие Сулейман, – Oui, c'est génial! Excellent![58] – причитал французский студент военизированного толка Жанн-Филипп, рассматривая рисунки книги.

– Да вот же! Вот оно, изображение кота! Только здесь он заросший какой-то!

Да и на арабском написано, что-то про животный страх! – ткнул Мухаммед в изображение пентакля с рисунком льва и надписью «Неотвратимость судьбоносных встреч».

– Точно! У нас в практиках Вуду такие картинки тоже есть! Нагоним на кошачьих негодников страха! Узнают тогда, как покушаться на людей со светлыми помыслами! – в предвкушении неминуемого успеха голосил нигерийский военнослужащий Сулейман.

– Отлично! Нарисую картинку прямо перед их логовом! Вот тогда они попляшут! – ощущая близость победы над распоясавшимися кошачьими бунтарями, воскликнул Мухаммед, направляясь вместе со всеми собравшимися к выходу.

– Не забудь пояснения к картинке на арабском написать! А как напишешь, три раза вслух произнеси! – крикнул Аристарх вдогонку уходящим на первое магическое задание товарищам.

Глава шестая. Рецепты древней книги

В точности скопировав магический рисунок книги и трижды, весьма громко произнеся арабские заклинания перед логовом котов, команда по укрощению кошачьих стала терпеливо ждать результата.

Жаркие сахарские дни сменялись холодными сахарскими ночами, вереница похожих друг на друга дней и ночей плавно подошла к концу недели.

Поведение котов, по наблюдениям компетентных членов «команды по отлову» стало гораздо спокойнее, но их поголовье каким-то странным образом неуклонно увеличивалось.

– Достопочтенный Сулейман! – обратился как-то Мухаммед к своему нигерийскому приятелю. – Меня терзают смутные сомнения по поводу наших котов.

– У меня создалось впечатление, что коты не только не ушли из-под столовой, а скажу по секрету… – вдруг шёпотом добавил он.

– Их стало больше! – неожиданно повысил он тон, видимо, сам испугавшись своего предположения.

– Нужно выставить ночной дозор! – вмешался в разговор как нельзя кстати появившийся Аристарх, не давая встревоженному Сулейману возможности поделиться своими витиеватыми соображениями.

– Точно, точно дозор! И, несомненно, ночной! – выразили своё безоговорочное согласие Мухаммед и Сулейман.

Не устояв под натиском сокрушительных доводов Сулеймана, Мухаммеда и примкнувшего к ним французского студента военизированного толка Жанна-Филиппа, как то: «Котов становится всё больше и больше, и это настораживает!» или «Коты очень дикие, неухоженные и голодные, и выглядят весьма свирепо, более того, издают устрашающие звуки, а по сему без тайных обрядов здесь никак!» или «Животный мир пустыни необъясним и мало изучен! На лицо встреча с феноменом! Sans doute, il s'agit d'une découverte scientifique! C'est excellent! Sans précédent![59]», руководству пришлось-таки одобрить идею «Ночного дозора».

6.1 Ночной дозор

Вечерело, меж барханов на все ещё розовато-голубом небе едва заметно, словно извиняясь за своё появление, робко выглянула полная луна и несколько звёзд.

Ветер всё ощутимее демонстрировал свою колюче-леденящую ночную сущность, заставляя компетентных членов «команды по отлову» то и дело кутаться в армейские бушлаты.

– Наблюдаешь ли активность кошачьих у лаза под столовой? – весьма компетентно осведомился Аристарх, проверяя работу переносной станции у занявшего в лагере наблюдательный пост Сулеймана.

– Слышны весьма слабые звуки возни и характерное урчание, видимо дневную добычу делят, активность минимальная… – уверенно доложил обстановку Сулейман, прослывший в кругах руководства лагеря «крупным специалистом» за свой живой интерес к проблеме и недюжинную осведомлённость о жизни и нравах кошачьих.

– Продолжайте наблюдение! Передай Жанну-Филиппу, чтобы записывал всё необычное в свой дневник! – назидательно напутствовал Аристарх, укрепляя пластиковый столик увесистым камнем и расставляя нарды.

Петляя меж барханов узкой лентой, дорога в Мавританию в бледном свете полной луны, извиваясь, уходила вдаль и терялась в бескрайних песках пустыни, ветер еле слышно напевал, выводя заунывные трели.

Расположившись на вершине бархана, Аристарх и Мухаммед периодически обозревали близлежащие пейзажи в бинокль ночного видения.

– Что-то сегодня луна полная, да и ветер уж очень заунывно воет! – прервал сосредоточенное молчание Мухаммед, закончив расстановку фигур.

– Да, ночка предстоит беспокойная… – в раздумьях произнёс Аристарх, доставая из походной сумки заветную книгу. – Запамятовал спросить, всё как-то времени не было… А что за рисунок ты там нарисовал? – добавил он, открывая книгу.

– Самый что ни на есть правильный, да вот этот, с мохнатым котом огромных размеров, – уверенно указал Мухаммед на изображение пентакля с рисунком льва и надписью «Неотвратимость судьбоносных встреч».

– Ты называешь, это животное мохнатым котом? – удивлённо уставился на пентакль Аристарх.

– Нет сомнений, шеф! Самый настоящий закормленный и обросший кот! Еды много, а ухода мало! Вот и вымахал зверюга! – с чувством знатока, разъяснил непростую судьбу нарисованного животного Мухаммед.

– А не мог бы ты перевести для меня и, желательно поподробнее, полстраницы пояснений к этому чудесному рисунку заросшего кота? – вкрадчиво-настороженно, попросил Аристарх.

– Нет проблем, шеф! Почерк разборчивый! – с задором взялся за перевод Мухаммед.

– Так вот, называется эта картинка весьма замысловато: «Неотвратимость судьбоносных встреч» – начал он переводить значения пентакля.

Тут сказано, что всё живое, созданное Аллахом всевышним и милосердным и находящаяся вблизи места нанесения пентакля, будет подвергнуто судьбоносным встречам, делавших же злые дела, ждёт встреча с плодами дел своих.

– Шеф, толково сказано, не находишь? – завершив фразу, величаво поинтересовался Мухаммед.

– Мухаммед! Животные не могут делать злые дела! На них это не распространяется! Где ты нарисовал рисунок, как ты говоришь, «мохнатого кота»?! – начиная догадываться о причинах странного увеличения поголовья кошачьих, воскликнул Аристарх.

– Шеф! Всё было проделано с ювелирной точность! Один рисунок у лаза под столовую, другой рисунок, в пяти метрах от него, прямо под окошком комнаты Льва, и третий также поблизости, под твоим окном! Всё, как ты объяснил: «Три раза нарисуешь и один раз произнесёшь, магические слова»! Ух, до чего же всё это увлекательно, аж в дрожь кидает!!! – припрыгивая на месте и потирая от удовольствия руки, восхищенно голосил Мухаммед.

– Так… Ты говоришь, нарисовал пентакль «Незабываемые встречи» не только у лаза под столовую? – осознавая неизбежность надвигающихся событий, переспросил Аристарх.

– Конечно шеф, с этими разбойниками нужна бескомпромиссная борьба, поэтому для верности один пентакль «Неотвратимость судьбоносных встреч» под окном Льва и другой, такой же, неподалёку, под твоим окном.

Пусть встретят свою судьбу в Мавритании! – всматриваясь в ночную даль пустыни сквозь окуляры бинокля, непринуждённо проронил Мухаммед.

– Ой, ой! Шеф взгляни на это! – передовая бинокль Аристарху, Мухаммед продолжал невооружённым глазом всматриваться в ночную пустыню.

Внимательно разглядывая сквозь оптику бинокля зеленоватый пейзаж ночной пустыни, Аристарх различил длинную цепь звериной колонны. Коты бодрым маршем, в колонну по два, шли едва различимой тропой в направлении лагеря.

«Семьями выдвигаются, прямо как в передаче «Жди меня», – подумал Аристарх, отмечая очевидную слаженность передвижения и организованность строя.

– Скорее беги в лагерь, стирай все пентакли, предупреди руководство, спрячь зоолога Жана-Филиппа и знатока кошачьих, Сулеймана. К котам не подходить эти полчища сметут всех и вся! – громко инструктировал Аристарх своего напарника, тщетно пытаясь разглядеть хвост колонны кошачьих.

Проделав не лёгкий переход, коты сходу ворвались в столовую. Произведя немыслимый беспорядок и разорив месячный запас провианта, животные мирно разместились под модулями, где в тесном семейном коллективе с урчанием доедали остатки добычи.

Приостановив борьбу с котами ввиду их численного превосходства и, в целом, мирных намерений, Аристарх распустил команду на отдых.

6.2 Пропавшее золото

Лагерь и его жители переживали временное затишье, полевые командиры во главе с Маланьей потянулись в свою глиняную хижину для подведения итогов и планирования мероприятий.

– Аристарх! Пойдём, угощу тебя чаем и познакомлю с товарищами по революционной борьбе! – вдруг окликнул спускавшегося с песчаного бархана Аристарха революционный деятель Маланья.

– От чая не откажусь! – ответил Аристарх, присоединяясь к группе бедуинов.

Пройдя в приземистую глиняную хибару, Аристарх, к своему удивлению, обнаружил что в тусклом свете керосиновой лампы на заботливо расстеленных на полу льняных циновках уже восседали три бедуина. Расставив партию в нарды, они покуривали небольшие серебряные трубки, наполняя тесную хижину знакомым сладковатым дымом.

– Знакомьтесь, это наш революционный товарищ из России – Аристарх, прибыл к нам поделиться последними новостями с Большой земли. Да, кстати, у Аристарха абсолютно новый взгляд на устоявшиеся революционные тезисы и не только… – представил Маланья на арабском языке своего гостя, затем специально для Аристарха перевёл вышесказанное на английский язык.

«Странное и неоднозначное у него обо мне мнение, – подумал Аристарх, – Новый взгляд на устоявшиеся революционные тезисы и не только – что он, собственно, имеет в виду?» – размышлял Аристарх, прокручивая в голове возможные варианты значения фразы.

– Милости просим, Аристарх из России, проходите, присаживайтесь! – услышал он в ответ многоголосье собравшихся командиров на различных языках, включая испанский и даже ломанный русский.

В узенькое окошко глиняной хибары проглядывал месяц в окружении нескольких звёзд. Из дверного проёма едва виднелась бесконечная череда барханов, окутанных темнотой сахарской ночи.

Особенности природы пустыни странным образом отражались на поведении её обитателей. Так, ещё недавняя нервозность и волнения по поводу нашествия диких животных, как-то сами собой сменились спокойствием и безмятежностью.

По указанию Маланьи один из бедуинов достал три стограммовых пачки зелёного чая и килограммовый пакет сахарного песка. Вскипятив на газовой горелке полулитровый металлический чайник, он с лёгкостью высыпал туда три пачки чая и полкило сахара.

Несколькими минутами позднее Маланья, не принимая никаких отказов, любезно предложил Аристарху выпить чашку замечательного сахарского чая. Не имея возможности отказаться, Аристарх любезно согласился. Выпитый чай вызвал неожиданные трансформации у доселе спокойного Аристарха. Глаза вдруг настолько широко открылись, что он взглянул на мир совершенно по-иному. Осмотревшись и не совсем узнав своё окружение Аристарх вдруг, к своему неописуемому удивлению, как бы невзначай спросил на английском языке: «А кто мне скажет, товарищи бедуины, где тут у вас золото зарыто?». Переведённый на арабский язык вопрос Аристарха вызвал минутное молчание и нездоровую возню бедуинов, своевременно прерванную революционным деятелем Маланьей.

– Я же говорил вам, товарищи, у Аристарха абсолютно новый взгляд на устоявшиеся принципы и старые постулаты! – выдал он на арабском, и перевёл для Аристарха на английский язык.

Фраза Маланьи была настолько замысловата, как на арабском, так и на английском языках, что никто ничего не понял, но, как ни странно, бедуинский коллектив оживился и, к удивлению Аристарха, из угла хибары вдруг кто-то выкрикнул, а его слова тут же непонятно кем были продублированы на английский язык:

– Так он про золото хочет узнать? Так нет его здесь! Вырыли всё и увезли! Кажется, в Марокко или в Мавританию…

– Ах да, точно! Помню, дед мой мне рассказывал, нашли здесь неподалёку золото в несметном количестве и увезли в Марокко, там и перепрятали, точно так дед и говорил… – вдруг, прервав раздумья, поделился с Аристархом своими воспоминаниями Маланья.

Постепенно, сладковатый дым бедуинских трубок заполнил плотной пеленой каждый угол глиняной хибары. Мысленно перебирая что-то в голове, Маланья вдруг добавил:

– Да, точно, дед говорил, что берберы увезли его в Агадир и закопали на холме, неподалёку от моря. Точно! А на том месте, где они закопали золото, была старая мечеть, настолько старая, что никто не знал, когда её построили…

– добавил он, восстанавливая детали рассказанной когда-то дедом истории.

– Мечети этой уж лет двадцать, как и в помине нет, – раздалась вдруг откуда-то реплика одного из бедуинов, на довольно сносном английском языке.

– Там берберы вроде как ресторан построили… Только вот не помню название этого ресторана, – увесисто уточнил тот же голос, окончательно лишая историю ореола таинственности.

– Ах да, мне говорили, название ресторана как-то связано с золотом… То ли «Путь к золоту», то ли «Ворота к золоту», – добавил, вспомнив подробности, тот же бедуин.

– Саид, ты хочешь сказать, что золото нашли и на вырученные деньги построили ресторан?! – немало удивлённый подробностям истории, переспросил Маланья.

– Ты что, Маланья, не знаешь берберов?! Они горстку старинных монет найдут, так уже все газеты пестрят заголовками об исторической сенсации. Если бы нашли, то об этом тотчас раструбили бы все берберские газеты! – подвёл итог бедуин Саид, задумчиво раскуривая серебряную трубку.

Выслушав все возможные версии истории о найденном, в близлежащих местах золоте, Аристарх, дабы избежать второй термоядерной чашки чая, поблагодарил Маланью и бедуинов за радушный приём и спешно удалился, сославшись на чрезмерную занятость.

Сам того не подозревая, Аристарх, как обычно невзначай, поднял второй по значимости политический вопрос: «Где деньги?» И до самых утренних звёзд в глиняной хибаре не смолкали споры бедуинов вокруг пропавшего, возможно найденного и незаконно перепрятанного золота.

6.3 Лев и пираты

Тем временем, омываемый прохладными водами Атлантического океана и щедро осыпаемый лучами жаркого курортного солнца, Лас-Пальмас гудел от наплыва туристов.

Греясь, на берегу океана в компании немецких пенсионеров под тентом с табличкой «Для инвалидов» Лев, поочерёдно высовывая из-под тента то палец руки, то ступню ноги, вот уже неделю старался избегать открытого солнца, с улыбкой демонстрируя престарелым европейцам лёгкую непринуждённость курортного завсегдатая-ловеласа.

Беззаботные дни стремительно летели один за другим. В очередной раз перебирая обветшалыми шлёпками прибрежные пески курортного пляжа, подгоняемый задорными порывами морского бриза в слегка ссутулившуюся от навалившейся значимости спину, под одобрительные возгласы «Wunderbar!»[60] пенсионеров вермахта вперемешку с восторженными выкриками ветеранов Французского сопротивления – «Incroyable Monsieur Léon!»[61], Лев неспешно, поправляя сбившийся плавательный костюм времён начала суматошного XX-го века, выбрался из барханов, и уверенно направился к заветному тенту.

Всё складывалось удачно. Ярко светило солнце, океан катил свои волны, с приятным шумом разбивавшиеся, в бархатистой пене о песчаный берег пляжа. Да и пройти до заветного лежака оставалось всего ничего.

– «Ух, как сейчас я позагораю! Как сейчас я всех чем ни будь удивлю!» – рассуждал Лев мысленно в предвкушении неспроста возникшей, опять же, по его глубокому убеждению популярности.

Но вдруг нежданно-негаданно на пути Льва возникла неказистая сгорбленная фигурка престарелого вьетнамца в костюме пирата с шарманкой и мартышкой на плече. Из-под широкополой шляпы с бубенцами на Льва сверкнул крайне решительный взгляд раскосого глаза обитателя южных морей, другой глаз закрывала чёрная повязка – свидетельство бурной пиратской жизни. Мартышка в миниатюрной ковбойской шляпе и с чёрной повязкой на глазу нервно приплясывая на плече престарелого вьетнамского пирата, то и дела потирая мохнатые когтистые лапки в предвкушении близкой поживы.

«Откуда взялся весь этот балаган?» – подумал Лев, пытаясь обойти стороной престарелого вьетнамца-пирата. Но обойти его никак не получалось. Несколько раз сорвавшись с насыпи из камней и песка, как назло именно в этом месте, окаймлявших узкую тропинку, Лев, потеряв надежду избежать встречи, лоб в лоб столкнулся с пиратом-вьетнамцем и его мохнатым компаньоном.

– Where are you going in such a hurry, mister?[62] – победоносно сверкнув раскосым глазом, визгливо произнёс престарелый пират-вьетнамец на ломаном, но вполне доступном английском языке. Мартышка на плече пирата, казалось в тон слов хозяина, издала шипяще-цокующие звуки и нервно завертелась в причудливых кульбитах.

– Probably learned somewhere, that only with old man Archibald one can listen to good pirate songs![63] – поправляя деревянную саблю и смеряя взглядом жертву, визгливо пропел азиатский корсар.

– Какой ещё Арчибальд?! Какие такие пиратские песни?! Что за цирк вы здесь устроили?! Дайте немедленно пройти, иначе я вызову полицию?! – возмущался на английском Лев, безрезультатно пытаясь протиснуться через перегородившего шарманкой узкую тропинку к морю вьетнамца-пирата.

Но престарелый вьетнамец-пират со словами: «Easy, mister! Now it’s too late!»[64] повернул ручку шарманки, откуда, под угрожающее шипение и цоканье одноглазой мартышки, послышалась знакомая пиратская песня:

«The fifteen men on a dead man's chest[65]». Fifteen men on a dead man's chest Drink and the devil had done for the rest Yo-ho-ho and a bottle of rum! The mate was fixed by the bosun's pike The bosun brained with a marlinspike And cookey's throat was marked belike It had been gripped by fingers ten; And there they lay, all good dead men Like break o'day in a boozing ken. Yo-ho-ho and a bottle of rum! Слова из песни: Пятнадцать парней, а наследство одно Йо-хо-хо, и бутылка рома! Дьявол и выпивка тянут на дно Йо-хо-хо, и бутылка рома! В помощника боцман пику вонзил А боцману кто-то башку размозжил, Похоже, их дьявол подговорил… На глотке кока стальной захват, И все они вместе теперь лежат, Словно выпили десять чарок подряд, Йо-хо-хо, и бутылка рома!

– Да что вы себе позволяете?! Что это за бандитская песня о вреде алкоголя и кровавых разборках! Вы что, меня грабить вздумали! Немедленно пропустите меня на пляж! – взбешённо кричал Лев на английском языке, эмоционально размахивая руками.

– Спокойно, мистер! Пять долларов за вашу любимую песню и утреннюю сигару для Билли! – неторопливо выговорил престарелый вьетнамец-пират на ломаном английском.

– Точно, грабёж! Какие ещё пять долларов?! Пропустите меня немедленно на пляж! Шайка мошенников! – выкрикивал Лев, в очередной раз, пытаясь протиснуться между шарманкой и насыпью.

– Сдаётся мне, Билли, что мистер настолько жаден, что хочет оставить тебя без утренней сигары, а меня без пяти долларов, – задумчиво обратился вьетнамец-пират к своему хвостатому напарнику.

От произнесённых слов пиратская мартышка злобно зашипела и угрожающе зацокала, обнажив пожелтевшие клыки. Секундой позже, престарелый вьетнамец-пират, махнув деревянной саблей в направление обидчика, громко заорал «На абордаж!», и мартышка в тот же миг вцепилась когтями в волосья Льва.

– Уберите животное! Оно же дикое! Ой, как больно! Я всё отдам! – кричал на бегу Лев, безрезультатно пытаясь скинуть злобную обезьяну с головы.

Лишь на полпути к отелю Льву после долгой борьбы всё-таки удалось сбросить с себя разбушевавшуюся пиратскую мартышку.

Выбравшись из кустарника пиратская мартышка, издавая угрожающие звуки, с двойным усердием возобновила преследование Льва.

Потирая укушенное ухо и исцарапанный нос, Лев сверкая босыми пятками стремительно бежал по узким улочкам курортного города. Оборачиваясь на бегу, он очень надеялся больше не увидеть криминальную мартышку. Но разозлённое животное не отставало, уверенно сокращая дистанцию, пиратская мартышка намеревалась вцепиться в босую ногу обидчика. Не разбирая дороги, Лев остановился у первого попавшегося на пути здания. Машинально открыв входную дверь, он вбежал в небольшой одноэтажный домик, украшенный драконами и красочной вывеской «Китайский ресторан – Утка по-пекински»…

6.4 Саватий Ничипорович

Тем временем за угловым столиком китайского ресторана, разместив шматы с салом, вязанки чеснока, бутыли с горилкой и целебными настоями, нарезов ароматного хуторского хлеба, безмятежно восседал Саватий Ничипорович.

Время от времени потягивая из бутыля мутное содержимое, задушевно перебирая струны украинской бандуры, он тихо напевал:

– Солнце низенько, вечiр близенько, Вийди до мене, мое серденько!!!

От нахлынувших воспоминаний, скупая слеза скатилась по щеке Саватия Ничипоровича и, упав с длинного запорожского уса, растворилась в стакане с мутным содержимым целебного хуторского настоя.

Мысли вновь возвратили Саватий Ничипорович в родные края, в тот особый, памятный украинский вечер, когда с ним и приключились удивительные события.

Саватий Ничипорович в ресторане

Июльский закат раскрасил небо в тёмно-синий цвет. С середины неба в окружении ярко вспыхнувших звёзд выглянул месяц. Величественная тишина опустилась на украинский хутор. Лишь из рощи черешен доносились раскаты соловья.

Под потолком небогато убранной украинской хаты свисали увесистые веники целебных трав и кореньев, на скамьях стройными шеренгами разместились разнокалиберные бутыли с лекарственными настоями и жбаны с чудодейственными отварами.

Перед открытым окном в свете лучины сидел Саватий Ничипорович, наслаждаясь красотой тихого украинского вечера, он задумчиво, как бы вспоминая свою неспокойную молодость, перебирал струны бандуры и напевал:

Не хилися, явороньку, Ще ти зелёненький; Не журися, козаченьку, Ще ти молоденький![66]

Со скошенных полей, из-за перелеска, ветер доносил вечернюю прохладу, смешанную с ароматами полевых трав и цветов.

– Дивный вечер! – размышлял Саватий Ничипорович, как вдруг, в дверь постучали.

– Кого ещё там бис принёс?! – прервал чудодейственное созерцание Саватий Ничипорович.

– Это я, Грицько! Откройте, Саватий Ничипорович! Меня к вам Опанасий Казимирович прислал! – кричал уже в дверях босоногий, лет тринадцати мальчуган со старческим лицом, в сильно заношенных штанах с помочью через плечо.

– А! Так это ты, Грицко! Заходи малец! Приложу тебе лопух от падучей! Враз оживёшь! Ножки выпрямятся, шейка вытянется! Будешь скакать ясным соколом! – обнадеживающе приветствовал Саватий Ничипорович парнишку.

– Огромное вам спасибо, Саватий Ничипорович, за заботы ваши! Перестал я хромать на левую ногу! Как рукой сняло после настоев да кореньев ваших! Только вот почему-то на правую ногу стал припадать и правая рука почти не сгибается! Еле до вас доковылял! – простонал мальчуган, входя в дом.

– Ладно те, о грустном! Рассказывай, что Опанасию Казимировичу от меня нужно, никак чудодейственный отвар на можжевеловых кореньях с помётом степного перепела закончился? – участливо осведомился Саватий Ничипорович, вешая бандуру на стену хаты.

– А сказал он, Саватий Ничипорович, за вами идти и без вас не возвращаться, дело говорит очень срочное! – присев на край лавки, тяжело дыша, пояснил мальчуган.

– Хорошо, Грицко, прогуляюсь! А ты поправляйся! Да почаще корень хвоща с сушёными весенними мухами принимай! Глядишь и забегаешь! – ответил Саватий Ничипорович, собираясь в дорогу.

Пробираясь садами черешен и время от времени, дабы скоротать путь, перемахивая через хуторские околицы, Саватий Ничипорович и сам не заметил, как оказался у знакомой покосившейся хаты с растрескавшейся деревянной табличкой «Редакция газеты «Хуторской здравник»».

В лучах керосиновой лампы, струившихся из окна хаты, Саватий Ничипорович без труда различил знакомый силуэт главного редактора своей любимой газеты Опанасия Казимировича.

– Доковылял-таки Грицко! Откуда только силы у парня берутся?! – послышался в ответ на стук Саватия Ничипоровича знакомый голос главного редактора газеты.

– Никак посылали за мной Опанасий Казимирович? – осведомился, входя Саватий Ничипорович.

– А за кем мне ещё посылать, Саватий Ничипорович, если ты у меня единственный действительный член корреспондент нашей газеты?! Вдвоём мы с тобой остались… А ещё каких-то полгода назад у меня в газете полный штат был! Залечил ты их, Ничипорович! Да что их! – вдруг в сердцах воскликнул главный редактор, – Ты посмотри, как в хуторе тихо стало! Ещё каких-то полгода назад в это же самое время… Шум, гам, песни, веселье, а сейчас тишина!.. – сокрушался Опанасий Казимирович.

– Народ здесь тёмный, малограмотный, про то, что мать-природа исцеляет, не слыхивали, да и пропорции моих целебных снадобий не соблюдали… вот и результат! – рассудительно заключил Саватий Ничипорович, присаживаясь на лавку.

Да… – в раздумьях произнёс главный редактор. – Природа… мать! Исцеляет! Вот поэтому и позвал я тебя! – перешёл Опанасий Казимирович от общих повседневных наблюдений к сути вопроса.

– Заявка с самых высоких инстанций пришла, на участие в конкурсе целителей, знахарей и ведунов, на приз гетьмана Сагойдачного, с нашей редакции требуют выделить одного участника… – многозначительно изложил суть проблемы главный редактор.

– Не отвертеться! – вырвалось у Саватия Ничипоровича, – А за что бороться то предстоит, Казимирович? – осознав неизбежность своего участия в конкурсе, как бы невзначай поинтересовался Саватий Ничипорович.

– Поговаривают, что поездка в санаторий районного значения, с отоплением, горячей водой, туалет в доме… – почти шёпотом поделился тайными сведениями Опанасий Казимирович.

– А как санаторий-то называется? – не скрывая любопытства, поинтересовался Саватий Ничипорович.

– Название очень путанное, явно западенское… Ах, вот, здесь написано… Лас-Пальмас, – прочитал по бумажке Опанасий Казимирович.

– Впервые слышу! – незамедлительно отреагировал Саватий Ничипорович, – Хотя постой, не те ли это несколько недавно построенных двухэтажных барака в карпатских болотах, о которых год назад трубили все западенские газеты?! – порывшись в памяти, вдруг вспомнил Саватий Ничипорович.

– Вполне возможно, – согласился главный редактор. – От западенцев чего угодно можно ожидать… Народ непредсказуемый, рассудительно подытожил Опанасий Казимирович.

– Да, места там удивительные, а какие там жабы целебные в карпатских болотах! – мечтательно произнёс Саватий Ничипорович, – Короче есть за что побороться! Будет наша газета в передовиках! Оформляй Казимирович командировочные, а я приготовлю целебные снадобья! – утвердительно заключил он, прощаясь с руководителем и направляясь к выходу.

Изрядно поковырявшись в близлежащих болотах, на птицефермах, и в свинарниках, исколесив все местные леса и лужайки, покопавшись в окрестных, поросших бурьяном огородах, Саватию Ничипоровичу удалось заготовить невиданное количество знахарского зелья. Когда количество чудодейственных бутылей и жбанов превысило все мыслимые и немыслимые пределы, Саватий Ничипорович отчётливо ощутил, что он наконец-то готов к схватке за билет в счастливую болотную жизнь.

Получив сердечное напутствие и командировочный билет от главного редактора любимого издания, Саватий Ничипорович весьма решительно отправился исполнять свой знахарский долг. А в долгу у него, как выяснилось, впоследствии, были многие.

На третий день соревнований Саватию Ничипоровичу удалось вывести из строя более половины участников. Дольше всех держался матёрый карпатский колдун, казалась ничто его не могло взять, ни настой на крысиных хвостах, ни первый сбор бузины на кроличьем помёте.

Подливая целительские настои в стакан колдуна за банкетом, подсыпая отвары в тарелку за ужином, Саватий Ничипорович с нетерпением ждал результатов. Но колдун лишь некоторое время спустя, отикавшись, хитро подмигивал и потирал густые длинные усы. Казалось, целительская удача отвернулась от Саватия Ничипоровича. Впрочем, не тут то было!

Порывшись в запасниках, он неожиданно для самого себя, обнаружил отвар, заготовленный ещё его дедом: – превосходную смесь красных мухоморов, корня лопуха лугового и жабьих лап редкой породы. Ни минуты не сомневаясь, он в тот же день засыпал пол жбана содержимого колдуну в украинский борщ.

Отведав борща, колдун, как обычно начал икать, отикавшись, он по привычке попытался хитро подмигнуть Саватию Ничипоровичу, но неожиданно, скованный параличом, упал со стула с ложкой в руках.

Долго удивляясь, необъяснимому выходу из конкурса всех участников за исключением Саватия Ничипоровича, авторитетное жюри было вынуждено присудить победу единственному претенденту.

Как единственному и неоспоримому победителю конкурса, Саватию Ничипоровичу была оказана честь бесплатной доставки в аэропорт для дальнейшего перелёта в пятизвёздочный санаторий.

Впервые увидев самолёт и совершив перелёт, да к тому же приземлившись не понятно где, Саватий Ничипорович испытал ужасный стресс, поэтому неописуемо проголодался, и прямо с трапа самолёта побежал в ближайшую закусочную, коей и оказался китайский ресторан «Утка по-пекински».

Появление странного типа со всклоченными волосами в изодранном купальном костюме, беспрестанно рыскающего по столам в поисках воды, вынудил Саватия Ничипоровича отвлечься от сладостных воспоминаний.

– Держите крепче двери! Не пускайте сюда обезьяну! Она опасна! – кричал появившийся ниоткуда голодранец, то и дело указывая официантам на входную дверь.

6.5 Исцеление льва

«Не один ли это из претендентов, от коих я благополучно избавился в первых три дня соревнований?! – мелькнула тревожная догадка в голове Саватия Ничипоровича.

– Уж больно он похож на Охримея, ведуна из хутора Собачаева: волосы также всклочены, вид потрёпанный, лицо покусанное… Ну вылитый Охримей! Только ведь точно помню, скосил я его волчьей ягодой на бледной поганке с запечёнными кореньями топинамбура!» – мысленно рассуждал Саватий Ничипорович, наблюдая за хаотичными перемещениями Льва.

– Охримей, никак жажда замучила! – дабы развеять сомнения, окликнул Саватий Ничипорович судорожно поглощавшего остатки воды из забытого кем-то на столе стакана Льва.

– Какой я вам Охримей! Вы что за одно с этим пиратом и мартышкой?! – запыхавшись, прокричал Лев, хватая без разбора со стола и залпом выпивая стакан с мутным содержимым.

«Точно не Охримей! Да и откуда ему взяться тут? Я же собственными глазами видел, как его с коликами врачи уносили! – мысленно рассудил Саватий Ничипорович, а вслух с улыбкой радушия, свойственной всем знахарям и целителям, добавил: – Вижу потрепала тебя жизнь, в хворь вогнала! Сидай, хлопец! Сейчас мы всё поправим!

– Что вы себе позволяете! То пират с мартышкой, то запорожский казак с гуслями! Так и есть, одна шайка! Я, между прочим, действительный член корреспондент весьма влиятельного печатного издания! И попрошу относиться ко мне с подобающим уважением! Иначе я буду вынужден заявить протест! – наливая себе из бутыля в стакан мутное нечто, нервно трясясь и грозя указательным пальцем перед носом Саватия Ничипоровича, громко декларировал Лев.

– Да нет же, хлопец, опять ты всё из-за болезни путаешь! – не выдержал до сего момента сохранявший спокойствие Саватий Ничипорович.

– Действительный член корреспондент влиятельной газеты и лауреат значительного межрайонного конкурса на приз гетьмана Сагайдачного – это я, Саватий Ничипорович!

А тебе, хлопец, там что-то пират с мартышкой наговорили, да и хворь врождённая в рецидив перешла, вот и болтаешь всякую непотребщину! Ну да не расстраивайся, случай, конечно сложный, но поправимый! Есть у меня верное средство от твоего лишая! – заключил уже менее воинственно Саватий Ничипорович, доставая из-за пазухи здоровенный, слегка заплесневелый лопух, и с размаха прикладывая его на лоб Льва.

– Банда проходимцев! Я выведу вас на чистую воду! – кричал разгневанный Лев, таская за усы Саватия Ничипоровича.

Некоторое время спустя медицинские работники в сопровождение полиции вели под руки выкрикивавшего протесты на различных языках Льва, чуть поодаль широкими шагами ступал Саватий Ничипорович, на ходу объясняя, идущему рядом местному переводчику неоднозначность произошедшего рецидива редкой болезни.

– Так кто вы такой, как вы сказали? – переспросил озадаченно, Саватия Ничипоровича щупловатый высокого роста испанец-переводчик.

– Я, сынко, заслуженный деятель медицины… нетрадиционной, – быстро и неразборчиво выговорив последнее слово, представился он.

– Лауреат авторитетного межрайонного конкурса, – многозначительно добавил Саватий Ничипорович, но эта фраза пролетела мимо ушей записывающего на ходу в блокнот испанца переводчика.

– Как вы сказали? Деятель медицины… неотложной, кажется? – переспросил испанец-переводчик.

– А ты догадливый, как точно подметил: «неотложной», – радуясь новому титулу, охотно согласился Саватий Ничипорович.

– Так что послужило причиной столь агрессивного поведения этого господина? – закончив запись, спросил испанец-переводчик.

– К гадалке не ходи, рецидив редкого вида лишая! Весьма запущенная форма! – не задумываясь, вынес вердикт Саватий Ничипорович, – Видите, как его до сих пор трясёт и распирает, первый признак, что хворь в нём прогрессирует! – добавил он, указывая на подпрыгивающего и отчаянно жестикулирующего Льва.

– Как вы сказали… лишая?! – уточнил испанец переводчик, отложив записи.

– Да, редкий вид лишая, крайне опасная болезнь, давайте я вам запишу, – пояснил Саватий Ничипорович, беря у испанца ручку и делая запись в блокноте.

Тремя днями позже, возвращаясь из очередного патруля, Аристарх заметил приближавшийся к лагерю вертолёт.

«Никак воду с провиантом привезли», – подумал Аристарх, прибавляя ходу Ниссан Патролу. Въехав в лагерь, Аристарх увидел, как сквозь расступившуюся команду по разгрузки вертолёта с трапа в сопровождении здоровенных парней в белых медицинских халатах резво выпрыгнул Лев. С густо замазанным зелёнкой ухом, одетый в балахон, сильно напоминавший смирительную рубаху, выкрикивая на различных языках, что это никому не сойдёт с рук, и он обязательно напишет обо всём в весьма влиятельной газете, Лев нервно подпрыгивал, пытаясь высвободиться из плотно одетого балахона, заглядывал всем в глаза, будто пытаясь отыскать обидчика.

– Где вещи этого господина? – спросили медработники командира лагеря Карла, бережно придерживая разгулявшегося подопечного.

– Вот там! – показал он рукой на модуль. А что с ним произошло? – удивлённо добавил он, с изумлением рассматривая странный вид и не менее странное поведение Льва.

– Перегрелся, душно тут у вас, – не вдаваясь в подробности, вкратце пояснили доктора.

За Львом с трапа вертолёта, с походной сумкой через плечо, вышел высокого роста, без признаков загара, крепкий русский военный.

– Так вот ты какой, Аристарх! Весьма наслышан о тебе! – протягивая руку, приветствовал его вновь прибывший.

– А я – Леопольд Гульнарович, прибыл на замену внезапно захворавшему Льву! – добавил он, пожимая руку Аристарха.

– Добро пожаловать, Леопольд Гульнарович! – ответил радушно Аристарх, оценивающе разглядывая стоящего перед ним человека.

– Сдается мне, Леопольд свет Гульнарович, что впереди нас ожидает много интересного, – добавил он, хитро прищурясь.

Полуденный пустынный зной опустился раскалённой дымкой на барханы, жаркая сковородка сахарского солнца медленно переместилась в зенит.

Примечания

1

Что будете пить, сэр? – (Англ.)

(обратно)

2

Водка и три огурца – (Англ.)

(обратно)

3

«Я счастлив, быть счастливым, я пришел, чтобы сделать тебя разным, потому что ты дай мне три пива, и все будет нормалёк» (Англ.)

(обратно)

4

Три евро, пожалуйста (Англ.)

(обратно)

5

Евро нет, одни доллары (Англ.)

(обратно)

6

Здравствуйте (Англ.)

(обратно)

7

Я извиняюсь, но вы чертовски правы! (Англ.)

(обратно)

8

Один билет до Аль-Баюна, пожалуйста (Англ.)

(обратно)

9

Вы говорите на французском? (Франц.)

(обратно)

10

Вы говорите по-английски? (Англ.)

(обратно)

11

Мне нужен один билет до Аль-Баюна, сколько он стоит? (Англ.)

(обратно)

12

Восемьсот много, ты иди и очень быстро и самолёт иди, рейс № 29 (исковерканный английский)

(обратно)

13

Восемьсот (Англ.)

(обратно)

14

Пятьсот (Англ.)

(обратно)

15

Восемьсот чего, твою much? (Англ. и немножко самодеятельности)

(обратно)

16

Восемьсот долларов много, ты даешь и идёшь № 29 (исковерканный английский)

(обратно)

17

Восемьсот долларов – это невероятно! Вы что, издеваетесь надо мной? (Англ.)

(обратно)

18

Ты не даёшь деньги, ты не идёшь (исковерканный английский)

(обратно)

19

Такси где? Ты стой я иду (исковерканный английский)

(обратно)

20

Добрый вечер месье! Не желаете ли взять такси до Касабланки? Вы едите в Касабланку? (Франц.)

(обратно)

21

В Аль-Баюн ехать, в Касабланку не ехать, пожалуйста (исковерканный английский)

(обратно)

22

Вы говорите на английском? (Англ.)

(обратно)

23

Конечно, я говорю на английском (Англ.)

(обратно)

24

Да, конечно (Англ.)

(обратно)

25

Добрый день месье! Не хотите ли чашечку кофе? Я заплатил (Франц.)

(обратно)

26

Доброе утро! Спасибо за кофе! Так, про между прочем, а где мы, мой дорогой приятель? Это Аль-Баюн? (Англ.)

(обратно)

27

Я не ел шесть дней (Франц.) – из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев»

(обратно)

28

Месье, какой ужас! Почему вы постоянно мне орёте в ухо! Вы действительно не ели шесть дней?! Какой ужас! Мы немедленно едем в ресторан! (Франц.)

(обратно)

29

Месье, у меня очень выгодный курс обмена валюты (Франц.)

(обратно)

30

Ищите женщин (Франц.)

(обратно)

31

Очень быстро (Франц.)

(обратно)

32

Женщины – нет проблем (Франц.)

(обратно)

33

Что вы хотели, сэр? (Англ.)

(обратно)

34

Организация Усердных Наций ОУН – очень влиятельная организация.

(обратно)

35

Aqua Need – Нужна вода (Англ.) Далее по тексту Аква-Нит.

(обратно)

36

Хороший корабль «Кенгуру» (песня Ирландских моряков)

Слова из песни:

Однажды я был обычным человеком, который жил дома беззаботной жизнью, Теперь я моряк, который бороздит суровые моря. Я всегда любил морскую жизнь, и сказал моей любви, прощай Я был и вестовым и поваром, на борту корабля «Кенгуру». Припев: О, я никогда не думал, что моя подруга мне будет не верна Как мы отплыли через залив Милфорд на борту корабля «Кенгуру» (обратно)

37

Свистать всех наверх! По местам стоять с якоря сниматься! Эй, матрос Лев! Отдать кормовой! (Анг.)

(обратно)

38

Пошевеливайтесь! Все на борт! Шхуна отчаливает! Кто этот юнга? – Английский.

(обратно)

39

«Негодяи! Наследства лишили!» – Арабский язык.

(обратно)

40

«Мухаммед – не хорошо!» – примитивный Английский.

(обратно)

41

«Ты выпил мою бутылку очень дорогого вина! Ты очень плохой человек!» – Английский.

(обратно)

42

«Пиво Гиннесс мое благоденствие» – Английский.

(обратно)

43

«Теперь Мухаммед очень хороший» – Английский.

(обратно)

44

Команда мечты – Английский.

(обратно)

45

Народный фронт за освобождение Сигиет-эль-Хамра и Рио-де-Оро, или сокращенно – ПОЛИСАРИО, создан в мае 1973 года. Война за независимость началась сразу после подписания испанцами 14 ноября 1975 года соглашения, согласно которому северная территория Сегиет-эль-Хамр отходил под управление Рабата (Марокко), а южная территория Рио-де-Оро – под юрисдикцию Нуакшота (Мавритания).

(обратно)

46

Государство Западная Сахара или (до освободительной войны Испанская Сахара). В 1934 году территория Рио-де-Оро была объявлена в Мадриде колонией. А вскоре после присоединения к ней Сигиет-эль-Хамра на карте Северо-Западной Африки появилась Испанская Сахара.

(обратно)

47

27 февраля 1976 года, стремясь сохранить целостность страны и обеспечить условия для свободного самоопределения западносахарцев, ПОЛИСАРИО провозгласил на территории Испанской Сахары самостоятельную Сахарскую Арабскую Демократическую Республику (САДР). С первых же дней существования ей пришлось воевать на два фронта – против марокканских и мавританских войск. Война закончилась в августе 1979 года, когда между делегациями Мавритании и ПОЛИСА-РИО было подписано соглашение, по которому Мавритания отказалась от территориальных и каких-либо других претензий на Западную Сахару.

(обратно)

48

«Жизнь» (Араб.) – одна из ведущих ежедневных арабских газет с тиражом около 300000 экземпляров. Основана в Бейруте в 1946 году.

(обратно)

49

Мы добрые люди и нам не нужны неприятности! Встреча с вами не сулит ничего хорошего! От вас одни проблемы! Бездельники и дармоеды! У вас есть фотоаппарат?! – Арабский.

(обратно)

50

Истинно так! – Арабский.

(обратно)

51

Все так и было! – Арабский.

(обратно)

52

ДСП – для служебного пользования.

(обратно)

53

Это хорошо, это очень хорошо, и Мухаммед очень хороший и еда очень хорошая!!! – Англ.

(обратно)

54

Улыбающаяся корова – Французский.

(обратно)

55

Объединенные усилия – одна из миротворческих операций, в действительности проведённая ВС США.

(обратно)

56

Это очень вкусно и полезно! Дедушка Мухаммед знает! – Арабский.

(обратно)

57

Ах вот вы где! А, я вас везде ищу! – Арабский.

(обратно)

58

Oui, c'est génial! Excellent! – Да, это блестяще! Превосходно! (Французский).

(обратно)

59

Несомненно, речь идёт о научном открытие! Это превосходно! Беспрецедентно! – (Французский).

(обратно)

60

Wunderbar!!! – Изумительно, невиданно (немецкий).

(обратно)

61

Incroyable Monsieur Léon!!! – Восхитительно месье Лев (французский).

(обратно)

62

«Куда это вы так спешите, мистер?» (Английский)

(обратно)

63

«Наверняка узнали, где-то, что только у старика Арчибальда можно послушать хорошие пиратские песни!» (Английский)

(обратно)

64

«Спокойно мистер! Теперь уже слишком поздно!» (Английский)

(обратно)

65

«Пятнадцать человек на сундук мертвеца» (Старинная английская пиратская песня)

(обратно)

66

Малороссийская песня. (Не клонись, явор, ты ещё зелёненький; не печалься, казак, ты ещё молоденький!)

(обратно)

Оглавление

Глава первая. Нескучный вояж

  1.1 Встреча с Каш Перовским

Глава вторая. Арабская сказка

  2.1 Нюансы перевода

  2.2 Арабское такси

  2.3 Инструктаж руководства. Встреча с Епифаном – персоной мистической

Глава третья. Пески Сахары

  3.1 Лев «Сахарский» – наставник Аристарха

  3.2 Матрос-техник Джек

  3.3 Знакомство с обитателями лагеря Аква-Нит

  3.4 Краткий экскурс в пустынную жизнь

Глава четвёртая. Дальний патруль

  4.1 В погоне за стрелой

  4.2 Встреча с опасностью

  4.3 Беседа с жителями пустыни

  4.4 Мавританские приключения Аристарха и его команды

Глава пятая. Пустынные будни

  5.1 Принцип революционности в литературе

  5.2 Особенности пустынной кухни

  5.3 Набег революционных котов

  5.4 Концерт «по случаю»

  5.5 Операция по принуждению котов к миру

Глава шестая. Рецепты древней книги

  6.1 Ночной дозор

  6.2 Пропавшее золото

  6.3 Лев и пираты

  6.4 Саватий Ничипорович

  6.5 Исцеление льва Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg