«Стихи из книги 'Настоящее время'»

Сергей Панцирев

Стихи из книги "Настоящее время"

"Настоящее время" - книга стихов С. Панцирева, изданная в 2004 г. в Санкт-Петербурге издательствами "Геликон-плюс" и "Амфора". Презентация книги состоится в Москве, в Центральном доме литераторов (Большая Никитская, 53), 23 февраля 2004 г, в 18:00. Приглашаются все желающие. Сайт книги -

ЭСКАЛАТОР

В сплошном потоке мимолетных лиц

(усталых, отрешенно-равнодушных)

Найди мои глаза и улыбнись!

У каждого свой путь - кто вверх, кто вниз

Лишь миг, и продолжения не нужно.

Пусть время, словно торопливый росчерк,

Оставит нашу встречу между строк,

Но в лабиринтах пройденных дорог

Твою улыбку вспомню зимней ночью,

И буду знать, что я не одинок.

ВЕРСИЯ ЗАЩИТЫ

Гвоздями дождя наши судьбы прибиты к земле

Напрасно молить изваянья богов о полете.

Ты только не плачь, привыкая к дождливой погоде,

Щекой прижимаясь к щетине осенних полей.

Не плачь, даже если поймешь, что не лед, а стекло,

Не песня, а стон - даже если не ты, а другая...

Любые костры через месяц уснут под снегами:

Все - к лучшему. Впрочем, иначе и быть не могло.

1993

ВСЕ СКАЗАНО

Все сказано. Не продолжай цитаты,

За нею - неизбежно - пустота.

Определенность чистого листа

Честнее строк, достигших адресата.

Все сказано. Пойми, я так устал

Искать слова, забытые когда-то

Во времени, куда для нас возврата

Уже не будет. Истина проста:

Все сказано, и остальное - ложь,

Единственная форма эпилога.

Осталось задержаться у порога

И напряженно вслушиваться в ночь,

Где затихает наш последний дождь

Неповторимым эхом диалога.

x x x

Пока отбрасываем тень

На посторонние предметы

Живем, свидетельствуя тем

О некоторых свойствах света.

Конечно, есть дела важней,

Но согревает только чувство,

Что изучение теней

Когда-то назовут искусством.

Санкт-Петербург, 8 X 1996

XX - XXI

Сперва всему, во что ты верил,

Наступит крышка, а потом

XX век тебя похерит

Двойным андреевским крестом,

И не увидишь, как знакомо,

Во всеоружии греха,

Век XXI встанет колом

Под равнодушное ха-ха:

За неуменье лгать построчно,

Зубами мясо рвать, спеша

Казаться более порочным,

Чем может вынести душа,

Разменной медью отчужденья

Тому приходится платить,

Кому - от самого рожденья

Со временем не по пути.

9 VII 1996

ДНЕВНИК ОДИССЕЯ

Страницы вечерних газет кричат о победе

в Троянской войне. Огни мегаполиса меркнут,

сливаясь со звездами, будто в гигантской рекламе,

и в них не узнать Ориона, Медведиц, Плеяды,

дорогу домой. Когда-то мой штурман, из геев,

смеялся: мол, ориентация - это другое.

Теперь я согласен: в пыльных компьютерных дебрях

пустых новостроек, где стынут горючие слезы

бензина на черном асфальте, вижу: из дома

я не уходил. Нелепо навязывать рифмы

тому, что в бутылке - вино ли, дневник, завещанье...

Пытаясь припомнить развязки античных трагедий,

больной, одинокий, слушаю песню сирены

пожарной процессии: где-то случилась беда.

ВОЛЬНОМУ ВОЛКУ

Ю.К.

Набросить шкуру - и домой:

Московский волк тебе товарищ.

Лови момент! Очередной

Случайной женщине подаришь.

К чему уловок сеть плести,

И слепо следовать советам,

Когда открыты все пути

В отместку волчьему билету?

Беги - впервые - как всегда:

Ты был ручным, но сколько можно

Завидовать чужим следам!

Из города - по бездорожью,

Из раззолоченной тюрьмы

К просторам без любви и боли...

Ведь, сколько сердце не корми,

Оно все в лес глядит. На волю.

* * *

Разглядывать ли стертые подошвы,

Досадуя на качество дорог,

Шутить ли днем с огнем, а ночью - с ложью

О верстах, сверстанных по восемь строк,

Молчать в свой час, но вдруг проговориться

Во сне - о том ли целом, что в глазах

Так странно расплывается, двоится

Двоичным кодом "можно" и "нельзя",

Молиться ли пластмассовому богу,

Как будто весь наш бред - один ответ,

Седьмой водой смывая понемногу

Сухую горечь предыдущих бед,

Глядеть с надеждой в зеркальце пустое,

Толкаться в дверь плечом, играть ключом

Но знать, что лучшей жизни не достоин,

И на бессмертие не обречен.

ХРОНИКА ПРОИСШЕСТВИЙ

Укрывшись в кафе от ненастья,

Читаешь сквозь строчки газет

Истории чьих-то несчастий,

Тебя не коснувшихся бед.

Надежно в застенке бумажном

Скрывая былую печаль,

Все медлишь, обжегшись однажды,

Пока остывает твой чай.

Никто тебя больше не спросит,

Зачем и откуда пришел,

Чем жил, чему верил, что бросил,

Чего - против воли - лишен...

Сидишь, улыбаясь от страха,

Вернувшись на круги свои,

И зубы ломаешь о сахар

О мраморный сахар любви.

ГОРОДСКАЯ ПТИЦА

Слово, говорят, не воробей

Что же ты нахохлился, приятель?

Видишь - выпал снег. И он светлей

Всех известных нам противоядий.

Не лети, старик, на компромисс,

Но и на рожон не лезь, поскольку,

Если станет холоден карниз,

Мы под крышу спрячемся - и только.

Мир стрельбою пушечной привык

Ускорять решение вопросов,

Ну а нам с тобою - чик-чирик:

Каждый, значит, сам себе философ.

Так не клюй промерзшую судьбу:

Сколько дров к зиме ни наломаешь

Все не впрок. А жизнь, как дым, в трубу

Вылетит, мелькнет - и не поймаешь.

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДНЕЙ

В жизнь вступает уже поколение наших детей

это значит, наш поезд уходит, уходит, уходит...

Так бывает в железнодорожно-логичной природе:

начиная с июля, становятся ночи длинней,

дни - короче. Короче - темнеет. Привычные дива

полусонных пейзажей и крыши чужих городов

пролетают за окнами спутником жизни - и вновь

оставляют зрачку только сизый туман перспективы,

так похожий на дым сигареты.

- Наш мир состоит

из отдельных частей, словно ваза, упавшая на пол,

и спасая цветы, мы не видим сверкающих капель

настоящего времени, черпая силы в своих

непролившихся днях. И все мельче остаток надежды,

а технический спирт разъедает цветы и сердца,

да грохочут вагоны по стрелкам часов, но конца

мы как будто не знаем и знать не хотим, неизбежно

говоря о другом: о погоде, цветах, поездах,

чтобы солью земли не тревожить открытую рану,

многословием дней растворяем попытку обмана,

заглушая привычно - уж если не совесть, то страх.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вся добыча по осени - мелкий навязчивый дождь,

Да опавшие листья в плену потемневших каналов:

В пограничном граните ты места себе не найдешь,

И на ветер не бросишь пророчеств, как прежде бывало.

Возвращение будет беззвучным: твой голос устал

Заполнять пустоту от небес до земли, повторяя

То мольбу, то проклятие этим холодным местам,

Что кромешнее Ада - и все же прекраснее Рая.

x x x

Мой положительный герой

Составлен из противоречий,

Он занят собственной игрой

И далеко не безупречен.

Мой отрицательный герой,

Как и положено злодеям,

Умен, весьма хорош собой,

Воспитан и самонадеян.

А я стараюсь, как могу

(Возможно, слишком вдохновенно)

Их господина и слугу

Изображать попеременно.

НАДЕЖДА МОЙ КОМПАС

В час, когда светит незнакомая звезда,

и сколько ни смотри, не различить гнезда

в густых, как чернила, ветвях за окном,

пью на кухне чай и думаю об одном:

повторение, мать, не исключает прогресс,

и ни тут, ни там не обойтись без чудес,

но надеюсь, что я заплатил сполна

за невозвращение в старые добрые времена.

Здесь у нас туманы, которых нет, и дожди,

которых тоже нет - переживи, пережди,

перехитри этот город, не собирай чемодан,

возьми такси до Шереметьево, вскочи в аэроплан,

или - опоздай, но придумай новый сюжет,

в котором ни слова по-русски нет:

осталась лишь песенка, и она

звучит, как в старые добрые времена.

Лондон - Москва, апрель 2003

ЯСНО

I

Твоя нечетная весна

Сбивает с толку, лица прячет,

Но талая вода вкусна,

И воздух искренне-прозрачен,

А значит, как ни долог путь,

Куда ни вывезет кривая,

Ты зашифрованную суть

Простыми передашь словами.

II

За переводом странных фраз

Невнятицы сказаний местных,

Вдруг понимаешь: в этот час

Тебе заранее известно,

Как в целом сложится судьба

Частей непарных и неравных

Ведь в чем ты убедишь себя,

То навсегда и станет правдой.

Санкт-Петербург, 23 V 2002

МАЛАЯ АВИАЦИЯ

Душа моя, бумажный самолетик,

Куда нас занесло? В такую глушь

Не доберешься на автопилоте,

Не воспаришь, как водится у душ

И, в сущности, немногого мы просим

У бога авиации: пусть он

Потоков восходящих нам подбросит,

И новых слов - до будущих времен.

СЛЕДСТВИЕ

Когда нет сил взглянуть вперед,

Ко мне без стука входит вечер,

И вкрадчиво, как контрразведчик,

Свои вопросы задает.

Его догадки неспроста,

Его намеки неслучайны

Судьбу мою он изучает,

Как изучают паспорта.

Уже не в первый раз ведем

Мы эту странную беседу.

Не ускользнуть, не сбить со следа,

Не скрыться под ночным дождем:

Повсюду злые сторожа

Свинцово-серые, в погонах,

Воспоминания, которых

Мне так хотелось избежать...

"КОШКИН ДОМ"

Кафе на Литейном. Бутафорский

Котофей на входе. Хороший кофе.

Официантка медлит, задумавшись

О своем - под "унцы-унцы"

Того, что считается музыкой.

Через дорогу - грязно-розовый дом

С неуклюжей мемориальной

Доской, которую замечает,

В лучшем случае, каждый десятый

Из спешащих мимо прохожих.

Прислушайся: равномерный гул жизни

С ее шинами по асфальту,

Признаниями в любви, взрывами,

Молитвами, телефонными звонками,

Плеском соленой и пресной воды,

Особенно отчетливо слышен здесь,

Где безмолвная архитектура

Дает тебе пример отношения

К происходящему, сколь бы долго

Это ни продолжалось.

Санкт-Петербург, 24 V 2000

x x x

Открыть окно и думать, не спеша,

Что строчки твоего карандаша

Сотрутся прежде, чем поставишь точку,

Что почерк явно портится к концу,

Что молодцу должно быть не к лицу

Выпрашивать у Времени отсрочку.

Сквозь непогоду вглядываясь в даль,

Представь себе, что прошлого не жаль:

Пусть зеркало тускнеет постепенно,

Но вслед твоим шагам уже другой

Неведомый лирический герой

Шуршит плащом по мраморным ступеням.

Поскольку мир не терпит пустоты,

Сбываются заветные мечты

И для всего находятся причины.

Вчера был дождь, а завтра будет снег,

И молодость, и с ней Двадцатый век

Оглянешься - уже неразличимы.

Дхуликель, Непал, 18 X 2001

ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА

Гонцы, напившись вина, уснули в подвале.

В почтовой карете сломалась то ли рессора,

то ли ось - и кучер ругается матом

вперемежку с терминологией. Море выносит на берег

бутылки, одну за другой, со штампом "возврат

отправителю". Кто-то приделал ноги

Русалке с фронтона гостиницы. Время,

друг мой, утратило ритм, и вряд ли

это письмо будет прочитано: радиосвязь

не пашет, и телефон молчит, торжествуя

победу изоляции над проводами, речью,

прошлым и будущим. Впрочем, я отвлекаюсь.

Вчера шеф-повар готовил рагу из почтовых

голубей для делегатов съезда "Коалиции

Противников Средств Связи", победившей на местных

выборах. Азбуку Морзе помнят

разве что памятники прославленным адмиралам,

а телепатия нынче не в моде,

подобно шаманству и космонавтике - значит,

меня просто не существует. Просто

не существует. Точка. Абзац.

Но текст продолжается. Знаешь, пока есть дар

рукописной речи, пока есть возможность оставить

записку: "вернусь в восемь, целую"

я каждый вечер буду снова и снова

пытаться повторить краски заката

при помощи простых инструментов:

листа бумаги и почерка.