«Сон-жизнь»

Масуд, богатый селянин.

Мирза, его дочь.

Рустан, его племянник.

3анга, негр - невольник.

Самаркандский царь.

Гюльнара, его дочь.

Калеб, немой старик.

Кархан.

Человек со скалы.

Старуха.

Придворный.

Начальник стражи.

Первый предводитель отрядов.

Второй предводитель отрядов.

Служанка Гюльнары.

Свита и слуги царя.

Придворные дамы и служанки

Гюльнары.

Два родственника Кархана.

Два мальчика.

Воины.

Народ - мужчины и женщины.

Местность в горах. Деревья и скалы. Слева на переднем плане хижина. Рядом

с дверью скамья. Летний вечер. Вдали трубит рог. Мирза выходит из хижины.

Мирза

Чу! Там, кажется, трубят?

Это он! Все ближе, ближе…

Но так поздно! Погоди же,

Я за это отомщу:

Буду плакать и сердиться

Стану дуться и браниться.

Лишь потом, потом прощу.

Да, прощу, прощу, конечно.

В этом-то и все несчастье…

О, я гневаться должна бы,

Что его так долго нет,

Что он вечно бродит где-то;

Похвалой за исправленье

Быть прощение должно,

Не наградой за ошибку.

Право же, досадно будет,

Если кара за обиду

Столь же долго не продлится,

Как самой обиды боль,

Будь и я, как он, жестокой,

Был бы он нежней со мной.

Да, но где ж он? Мне казалось,

Рог его вдали звучал.

(Отходит в глубину сцены, смотрит по сторонам.)

Вон с добычею охотник

Сходит медленно со склона…

То Рустан? Закат слепит.

Опускаясь за горою,

Солнце шлет прощальный луч

На пурпурные вершины,

На вечерние долины

И на тропы между круч.

Вот приблизился охотник…

Мой Рустан?! Увы, другой.

Точно ветром окрылен,

Пробегает по дороге,

Перед ним несутся доги…

Да, охотник, но не он.

Плачь, больное сердце, плачь,

Ты давно привыкло к горю.

(Садится.)

Вечереет. Дремлют склоны.

Меж ветвями голос птиц -

Серебристый колокольчик -

Возвещает время сна.

И уже готовы птицы

Свой призыв исполнить сами

И забыться и уснуть.

Все их голосу внимают,

Засыпают в этот час.

Возвратилось с пастбищ стадо,

И цветок смежил с отрадой