«Любава»

Борис Ручьев Любава Поэма Пролог 1Синей осенью, в двадцать девятом,о руду навострив топоры,обнесли мы забором дощатымпервый склад у Магнитной горы.Друг на дружке досаду срывая,мы пытали друг друга всерьез:— Где ж Индустрия тут мировая,до которой вербовщик нас вез?Договоры подписаны нами,дезертирами быть не расчет…И пришлось нам в тот год с топорамивстать на первый рабочий учет.До чего ж это здорово было!Той же самой осенней поройкак пошла вдруг да как повалилався Россия на Магнитострой.Обью, Вологдой, Волгою полой,по-юнацки баской — без усов,бородатою, да длиннополой,да с гармонями в сто голосов.Шла да грелась чайком без закуски,по-мордовски — в лаптях напоказ,сгоряча материлась по-русски,по-цыгански бросалася в пляс.Будто в войске, со всеми по-братски,как на битву, союз заключив,шли отметные шагом солдатскимто путиловцы, то москвичи.И дивился народ, раскрываяудивленные тысячи глаз:— Где ж Индустрия тут мировая,та, что из дому требует нас!..А вокруг — только степь на полмира,тусклым камнем рыжеет гора,да навстречу идут бригадиры,комитетчики да повара.У костров, до утра негасимых,под сияньем Полярной звездыздесь во фрунт становилась Россия,все народы скликая в ряды.И отсель до морей ледовитыхотдавалося в каждой груди:— Землекопы есть?.. — Мы!.. — Выходите!..— Есть партийные?.. — Есть!.. — Выходи!..2Я партийным по юности не были в ударники шибко не лез,и ржаного пайкового хлебамне хватало на ужин в обрез.Жил я вроде без лени и страха,может, слаб на большие дела,и своя, пусть худая, рубахаближе к телу всегда мне была.Но скажу безо всякой оглядки,договор отработав сполна:здешних мест голоса и порядкипереполнили сердце до днато ли ширью своей многолюдной,всем открытой на страдный постой,то ли близкою, завтрашней, чудной,несказанной пока красотой.И какую разгадку найти ей,если дивную, грозную тукто — индУстрией, кто — индустрИей,кто — гигантом зовет красоту.Был мне люб ее образ и страшен:весь в громах, в озаренном дыму,свыше сказочных замков и башен,недоступных уму моему.И еще — будто крепость, могучей,аж до неба, с железной трубой,той, что станет щитом или тучейнад моей деревенской судьбой.…Будто выдало время задаток,чтоб ценой отработанных силжил и я под брезентом палаток,под подушкой портянки сушил.По гудкам поднимался до свету,шел под бурями, щеки знобя,кроме города, коего нету,никаких городов не любя.Да чтоб ждал я по собственной воле,по денечкам считая года,как заветного дня своей доли,