«Стихи»

Чтобы изменить документ по умолчанию, отредактируйте файл "blank.fb2" вручную.

ДЯДИ

У нас на улице жыли гладкие и наглые бляди.

Их жызнь, мне казалось, была сплошным праздником.

А ко мне в 11 лет стали подпездывать всякие старЫе взрослые дяди,

Хоть я была некрасивой, мелкой и не особо развитой.

Я не понимаю, в чем им был бонус –

Тащицца за мной до школы, несть пОртфель и подтягивать гольфы.

Одново была фамилия Кацнельбоген; другова – ПопандопОлус,

А третий был наш трудовик Фрэй, но он себя называл Вервольфом.

Я с ними не могла общацца, мне было голимо.

Я подыхала от скуки и отвратилова.

А однажды одна старАя блядища, проходя мимо,

Устроила ПопандОпуле истерику и винтилово.

Она у нево мой пОртфель вырвав из рук,

Его с моста в говнотечку, сука, закинула, -

Т. к. ПопандОпул был как бы ее супруг,

А она к нему токчто припиздила – с Кишинева или из Киева.

Трудовик Фрэй вообще – меня в мастерской пытался поставить раком.

А Кацнельбоген, жыдяра, на ухо спрашывал: есть ли у меня уже «менструацыя».

При этом в рыло нырял: кошводкой, цымесом и фаршмаком.

Все это вместе взятое было мне психотравма бля и фрустрацыя.

Щас меня от всех взрослых дядей тянет блевать –

Пусть даже он такой распиздатый как Курицын и Гаврила.

А уж все остальные – то это вообще – ебать:

Чем Мякишев или Лурь, мне пизже любой педрила.

Как Ильянен: пусть он жлоб, зато не устроит мяса.

И никогда не станет меня за жопу хватать.

А вот все остальные – это и есть – ахуевшые пидарасы,

Которых тока и надо, чтоб в жопу всех отъебать

СВЕТСКИЙ РЕСПЕКТ (ярмарка non-fiction - 2007)

Я была в Москве на мега-литературном мероприятии,

Где все аж 4 дня в основном бухали.

Туда наломилась вся писательская пиздабратия.

Они друг другу дрочили мозг – кто прозой, а кто стихами.

Везде висели большие постеры с харями Пригова

Так как он незадолго до того здох.

Вот поэтому его харями кругом было все утыкано,

И еще крутилось кино в режыме нон-стоп.

Короче, я, набухавшись в буфете конины, зырю:

В толпе продираецца чья-то знакомая харя, но точно не помню, чья:

Ну бля – если столько бухла, как я тада, запузырить,

То трудно будет одново от другова отличить старОва хуЯ.

Сначала мне показалось, что это пиздячит Пригов.

- Хуясе, - решыла я, - вот это я допилась.

СтарОй такой, и в очочках, только ростом мелкий, как Быков.

И вот он, пиздуя мимо, кивнул мне башкою: здрась!

Наконец я воткнула, что это Лев Рубинштейн.

Подхожу и говорю ему прямо, без всей ботвы,

Чтобы выразить светскую вежливость и респект:

- Я, блядь, очень рада, что это Пригов здох, а не вы.

ТУПНЯК-ПАТИ

Вчера ко мне на хату припиздили на 4 рыла

Представители духовных и творческих бля занятий:

Отец Арсений, отец Валерий и еще два педрила:

Стеснительный славист из Парижа и из Сан-Францыско какой-то ебнутый дядя

Отец Валерий поддудонил аппаратуры всяческой дохуище,

Чтобы ею меня снимать и записывать на кино.

А его друган – вообще из Америки поддудонил в Питер свое еблище.

Бля, они же не знали, что я окажусь такое говно.

Установив диктофон, камеру и еще какую-то шнягу,

Типа что я вдруг чета умное и пиздатое туда скажу,

Они со мной как давай пиздеть про всякую заунывную и тухлую шляпу:

Нихуя не понятно: я сижу, туплю в жало и не пизжу.

Там были слова: пепперштейн, секацкий, постмодернизм, маруся климова и ахматова.

Я все эти слОвы вообще впервые в жызни слышала, блять.

Но на все вопросы я отвечала очень пиздато:

«Ну, хуй знает» и «на это мне поебать».

Хоть чувак из Парижа по-русски не очень шпрехал,

Но я думаю, он понимал их дискурс намного пизже, чем я.

А у тово, что спецыально из Сан-Францыско на эту шоу приехал,

На харе крупно было написано: «В чем бонус?» и «НахуЯ?»

Я уже давно со всеми могу пиздеть только матом,

Но зато еще знаю много всяких правильных слов:

Ублюдок, хуило, лох, урод, педрила, гандон. При чем тут ахматова, -

Че, мобыть это она написала книгу под названием «Zaeblo».

Вот у отца Арсения ебач – пиздец – отмороженный.

Он сдает назад рясу в театр оперы и балета,

И по дороге на Васю всех «ШелесАми» хуярит в рожы.

И при чем тут литература? – ему поебать на это.

Все зырят: я уже – в мясо. И еле попиздив к двери,

Надели боты. Ну типа – всем хой, сэнкьюверимач и мерси.

Я только одно жалею, что не успела накурить, блядь, отцов Арсения и Валерия

Потому что набухалась так, что до наволочки с травой уже не могла доползти.

РТУТЬ

Меня сдали в школу в гарнизонный лагерь Бобочино.

Там, где кроме школы, было еще 3 или 4 барака.

Это волшебное место было заточено,

Чтобы с детства людей гнобить, обламывать, ставить раком.

В классе мое место было в углу; дома – в чулане. Но наступил, бля, день,

Когда и я доставила себе децл радости:

Однажды в учительской раздевалке напиздив денег,

Я поперла в аптеку и на все там купила 120 градусников.

Я их раздавила, когда родаки попиздили в гости бухать к соседям.

Жывая, непослушная ртуть оказалась круче всего, что было вокруг.

Мне давно было голимо зырить в рыла всем – и взрослым, и детям.

Ртуть стала пизже кИнов, книг и всяких тупых подруг.

Я ее часами языком гоняла по стОлу.

Меня сильно вштырила и проперла ее противоестественная суть.

Утром я, как зомби, на автопилоте пиздяча в школу,

Грела в кармане пузырь, где испарялась ртуть.

Там я сразу нашла ей нужное применение,

Подливая всяким уродам в пОртфель и в карманЫ

Это было моим продуманным волеизъявлением.

Они все, охуев, наложат в штаны.

В школе устроили внеочередное срочное собрание родаков:

Они дружно на прЕподов набросились, как шакалы:

Что это за типа внутренняя диверсия, что на многих теток и чуваков

Пошла потрава: у них хуевые анализы: крови, мочи и кала.

Анализы не соврали: все они вскоре ослепли или оглохли.

А я пожызняк осталась токсичным мутантом ртутным.

Щас все мои ровесники давно уже спИлись и передохли.

Мне на них поебать: я люблю только мелких трудных.

От передозов у меня ебнулась матрица,

Вставленная на то, чтобы быть как люди.

Ниче в них нету пиздатого: это тухлая биомасса:

Пидарасы и гопники, достойные этой ртути.

Она вписалась во все темы моего организма.

Я без нее вообще уже не могу жыть.

Конечно, все это трэш, клизма и верх цынизма,

Но при этом я этот опыт всем советую повторить.

ДВОЕ ЧАСОВ

Одна девочка – Лена Ленчик – вставала голой под дерево.

Прямо у остановки ставила свое тело.

Все, кто на это зырил, охуевали растерянно,

Не сразу понимая, чево им делать.

Вокруг толпилась и ржала гопша курящая:

Малолетки, придурки всякие – из двух школ.

Вот типа – голая тетка, блядь, - настоящая.

Нихуясе! – а в чем бонус и в чем прикол?

Прикол был в том, что на Лене, хоть она голая,

Всегда было надето двое часов:

Не иначе, чтобы не проебать школу,

Хотя ее оттуда поперли – за хождение без трусов.

По ходу Лена была децл больная на голову,

Потому что ее родаки были сводные брат с сестрой.

И они – в четыре руки – ставили ей уколы,

Чтобы она прекратила сексуальный трэш и дестрой.

Тока эти инъекции на нее не действовали,

И свою редкую форму подростковой нимфоманИи

Она несла населению – взрослым и детям,

Пока ее не свезли в дурку с темой шызофрения.

Через 12 лет, когда я сама оказалась там,

Я ее видела: она шла, как зомби, по коридору

С вытаращенными глазами и с пеной у рта,

Благодаря тизерцыну, цыклодолу и галоперидолу.

Вот вам результат соцыального ханжества и фашызма.

Но даже в этих условиях на ней было, как раньше, двое часов:

Не иначе, чтобы не проебать свою жызнь,

Хоть ее оттуда давно отчислили – за хождение без трусов.

Но в данном конкретном случае это было верхом несправедливости:

Как раз именно здесь-то – в этом дурдоме – без трУсов всем полагалось быть,

Чтобы все себе круглосуточно брили пёзды – во избежание лобковой вшывости, -

И похуй, что люди бритвами могли и сами себя порезать, и друг друга убить.

ПОРТФЕЛЬ

Мне в 7 классе дед на ДР поддудонил взрослый портфель

– с двумя blin замками!

Это было сделано с особым цинизмом и пафосом:

Он его внес торжественно, держа аж двумя руками.

Че бы ему не хранить в нем на случай войны припасы?

Например, сухари пусть бы в нево складировал!

А еще туда поместилось бы три пузыря бухла!

Дохуища мыла, спичек и сала. Подобнова отвратилова

Я видела только у завучи, которая всех заебла!

То, что пОртфель из дорогой крокодиловой кожы –

Сильно проперло моих родаков.

Было голимо зырить на их довольные рожы,

Прикинув, какие рыла будут завтра у чуваков,

Когда я попиздю в жало с таким баулом –

С таким сундуком блядь - и это нихуя не смешно:

Вот я выпрусь в люди с этим олдскулом –

Нихуясе! Пиздец. Ну и гавно.

Наутро я к нему пришкерила адрес завуча школы

И подпрягла двух придурков из «Б» класса в нево насрать!

Че они и сделали – за шесть колес цыклодола:

По три нарыло – и неделю на все ебать!

Жабе пригнали бонус. А меня родаки пригнули:

Типа куда я проебала дедовский блядь подгон.

На это я им в рыло нагло сказала:

- А хули!

Я его обменяла у соседей на самогон.

Я забила на все и училась только на одни двойки.

Меня поперли из школы, и я вообще из дома ушла:

Обносила хаты, нюхала клей, жыла в люках и на помойке

И однажды, роясь в ПУХТО, там свой портфель нашла.

Значит, все что было – провокацыя и проеб –

Абсолютно все – палево и фуфло:

Такие бонусы руками дедушек раздает

Мелкий менеджер ада – какой-нибудь DR Зло.

Портфель уже был без ручки и пах гавном,

И нести его можно было только двумя руками.

Но все-таки я наутро с ним попиздила за бухлом –

В магазин «груз-200» - с двумя грязными чуваками

группа МОН

На группу НОМ ходят одни ублюдки.

Это фашгруппа. У них есть песня «Жыд».

Они там орут, напрягая глотки,

И в кальсонах скачут. Короче, мудацкий шыт.

А мы отберем самых старых, злобных, тупых евреев

И создадим трэш-фашыстскую группу «МОН».

Чтобы было круче Корна, Лайбах или Кореи –

На концертах у клубов будет стоять ОМОН.

Ну короче: я нихуя не скрыла,

Т.к. это давно все знают, ебацца в рот –

Что уже утвержден состав на 4 рыла:

Лев Лурье, Розенбаум, Либуркин и Топоров.

Либуркин будет в кальсонах скакать по сцене

Под песни с припевом зиг хайль, мазафака.

Поэтому это все поймут и заценят,

Будь ты хоть ниггер, хоть хач, хоть пенснур с филфака.

А если какой-нить, бля – лошара –

Например Дядя Жора, Быков, случайный жлоб -

Покажет, какой он мачо и Че Гевара –

То немедля пулю получит в лоб.

Стрелять по ним будет, естественно, Розенбаум –

Именно для этова он и поддудонен в этот проект,

Потому что у нево везде поднятый шлагбаум,

А сядет в тюрягу – так ему там везде кардбланш и респект.

Главным Бликсой Баргельдом будет Топоров дядя Витя,

Т. к. петь на немецком никто не сможет лучше нево.

А Лурь пускай на перкуссиях колбасицца

И ебалом торгует – больше нечево взять с его.

Здесь ему не Борей, чтобы изображать Приапа.

Пусть: Розенбаум похож на хуй, а Либуркин туп как полено, -

Зато НОМ сосет – все узнают, что это фуфло и шляпа

Для лохов. МОН – вот наш ответ Чемберлену.

Жыдо-old school и фашыстские маршы –

Это всей гопотеке альтернатива.

Да и никакие хуи не учИнят демаршы:

Ни патриоты, ни евразийцы, ни лимоновские побратимы.

ПУСТОЙ ПУЗЫРЬ

На улице Восстания у метро – фанерная будка

Размером скорей с собачью, чем с будку Летнего Сада

В ней стоит Марина, похожая на старую проститутку.

На самом деле это не будка, а модель ада.

Марина, высунув рыло из очка в фанере,

Мутно зырит на проплывающий мимо планктон.

Очко наружу – это бонус, т.к. там отсутствуют двери

И оттуда ей никогда не выйти – таков закон.

Ее программа – тыщу лет здесь продавать картонные фрукты и ДСП-овощи,

Недвижно стоя как труп во льду.

Раз даже покойник уже не может взывать о помощи,

То что и говорить о тех, кто давно в аду.

Вот она и думает о другом. Ей этого знать не надо.

Она ржет в жало, апгрейдив рыло прошлогодней свеклой.

Вон к ней пиздует ее татарин – тоже персонаж ада.

Про него была передача «Культурный слой».

Типа в Питере дворники все – пожызняк татары –

Со времен Петра Первого, или что-то вроде того.

Он несет ей пустой пузырь – без бухла: одну стеклотару.

Т.к. в аду ни у кого не бывает ценного ничего.

МАРСОВО ПОЛЕ

                              В. Курицыну

А Тургенев-то написал не только «Муму»,

Но еще и мрачный роман о блокаде!

Пока другие писатели жопы грели в Крыму,

Он там очень жесткие темы катит.

Вечный огонь на Марсовом Поле –

Это не просто газовая горелка.

Здесь птицы не поют, и все такое.

Здесь никогда не забивают стрелки.

В Марсовом Поле скважына всасывает все жывое:

Котов, собак, бомжей, что влезли на территорию.

Там из-под земли кто-то гнусно все время воет –

Будто в Мариинском театре хор поет ораторию.

Придурки из школы на Соляном (а с ними один уебок из Мухи)

В мае большой гопшой поперли туда,

Чтоб там бухать. До сих пор не утихают жуткие слухи.

Никто не вернулся. Всем им пришла пизда.

Ясно, что адскую скважыну пришлось-таки заварить.

А в качестве бонуса – что может быть офигенней –

Чтобы снизу никто не смог ее отворить –

Сверху поставили памятник А. Тургеневу.

Типа это пиздато: чтобы потомки

Знали автора в рыло, а не по одному стиху.

Но тут акт вандализма учинили какие-то подонки,

Приварив статУе из строительной пены хуй!

Это голимо, но кому нужен еще один нах писатель.

Все любят собак и очень любят фонтаны:

Муму с поднятой лапкой – типа пришла поссать –

Намного пизже, чем какойнить писатель сраный.

Я вчера опаздывала в Кулек

И из школы в жало попиздила на тот берег

Через Поле, - но меня догнал и мрачно к себе привлек

Каменный монстр – писатель Андрей Тургенев.

ГОРОД ДЕТСТВА

                                   Кислому

У нас в городе жыли совсем дикие старухи и старики.

Это вам не бомжы, что бродят по Невскому.

Старухи все были лысые и носили грязные, как валенки, парики

Из конских волос; а те, у кого их не было –

Ходили в шапках-ушанках, спизженных у дедов.

Деды занимались сутенерством, разбоем и грабежами.

Они сбивались в банды и отморажывались, забив на Ментов.

Менты ничего не делали: боялись и уважали.

В парке утром висели трупы; без мяса не проходило дня.

До сотни человек в день людей давило камазом.

Т. е. постоянно происходила какая-нибудь хуйня.

То и дело что-то горело: ДК, Собес, гостиница, автобаза.

Старухи на это зырили, молча, имея свои дела.

Кто жертвы абортов закапывал в муравейник,

Кто воровал, а кто свежевал тела.

А одна взяла и какой-то химоз пустила по вене

Всей школе, где она работала медсестрой.

И все – в течение суток – загрызли своих родителей,

Поселились в люках – и вот тут пошел глобальный трэш и дестрой,

Кровавая бойня, где не было победителей.

Это были не люди. У них началась война.

Я в жало ползла к границе, чтобы в жывых остацца.

Через неделю моделью ада сделалась вся страна,

Так как там взорвалась атомная электростанцыя.

Вот это уже не новость, собственно, как и то,

Чтот этот город теперь – заповедник активной зоны:

Утопическая помойка, постъядерное пухто,

Где бродят кОты-мутанты, здоровые, как бизоны.

Мой дядя в закрытой зоне работал, как на войне,

И одного радиоактивного злого кОта вывез наружу.

В память о городе детства он его поддудонил мне.

Теперь у меня есть тайное смертоносное биохимическое оружие.

Оглавление