«Анастасия»

Фёдор Сологуб Поэтический цикл Анастасия 1922

Цикл «Анастасия» объединяет часть стихотворений, написанных в 1921-1922 гг. под впечатлением гибели жены Анастасии Сологуб-Чеботаревской (утопилась 23 сентября 1921 г.). В полном составе и авторской композиции цикл был впервые опубликован в 1997 году А. В. Лавровым в книге «Неизданный Федор Сологуб».

            * * *

Унесла мою душу

На дно речное.

Волю твою нарушу,

Пойду за тобою.

Любила меня безмерно,

Всё отдала, не считая.

Любви беспредельной верный

В жертвенном пламени тает.

Не спасешь меня смертью своею,

Не уйдёшь от меня и за гробом.

Ты мне — камень на шею,

И канем мы оба.

    28 ноября 1921

            * * *

Я создал легенду любви

Жизнь обратил я в сказку.

Что же, душа, благослови

Страшную сказки развязку.

Всё это сделал я сам,

Плакать не надо малодушно.

Душу Тому я отдам,

Кому служил я послушно.

Кончаясь, улыбнуся я,

И улыбка моя не слукавит.

Страстная мука моя

Юных иногда позабавит,

И кто-нибудь слёзы прольёт

Над сказкою жизни жуткой,

И даже поэму сплетёт

Мечтатель с душою чуткой.

    6 декабря 1921

            * * *

 Колыбельная себе

Чадом жизни истомлённый,

Тихо-тихо я пою,

Убаюкать песней сонной

Зыбку шаткую мою.

Спи, грозою опалённый,

Спи, от счастия спасённый,

Баю-баюшки-баю.

Вспомни верное кормило

Невозвратной госпожи,

Обо всём, что с Нею было,

Горько плача, потужи,

Всё, что звало и манило,

Всё, что было в жизни мило,

Туже узел завяжи.

Вот, полуночная вьюга

Запевает: "Вью, вью, вью", —

Вея зыбко и упруго

Зыбку лёгкую мою.

Вышла светлая подруга

Из пылающего круга.

Баю-баюшки-баю.

Кто устал, тому довольно

Щедрых пытками годов.

Кануть вольно иль невольно

В запредельность он готов.

Руки сжавши богомольно

На груди, где сердцу больно,

Слушай вещий, тихий зов:

"Истлевающие сети

Смертным хмелем перевью.

Покачаю в тайном свете

Зыбку жуткую твою.

Улыбаясь вечной Лете,

Спи, как спят невинно дети,

Баю-баюшки-баю".

    8 декабря 1921

            * * *

Я дышу, с Тобою споря.

Ты задул мою свечу.

Умереть в экстазе горя

Не хочу я, не хочу.

Не в метаньях скорби знойной

Брошусь в гибельный поток, —

Я умру, когда спокойный

Для меня настанет срок.

Умерщвлю я все тревоги,

И житейский сорный хлам

На таинственном пороге

Я сожжению предам.

Обозревши путь мой зорче,

Сяду в смертную ладью.

Пусть мучительные корчи

Изломают жизнь мою.

    13 декабря 1921

            * * *

Мой ангел будущее знает,

Но от меня его скрывает,

Как день томительный сокрыл

Безмерности стремлений бурных

Под тению своих лазурных,

Огнями упоённых крыл.

Я силой знака рокового

Одно сумел исторгнуть слово

От духа горнего, когда

Сказал: — От скорби каменею!

Скажи, соединюсь ли с нею? —

И он сказал с улыбкой: — Да. —

Спросил я: — Гаснут ли мгновенья

В пустынном холоде истленья?

Найду ль чертогов тех ключи,

Где всё почиет невредимо,

Где наше время обратимо? —

И он ответил мне: — Молчи. —

Уста, как пламенный розы,

Таили острые угрозы,

Но спрашивать я продолжал:

— Найду ль в безмерности стремленья

Святую тайну воплощенья? —

Он улыбался, но молчал.

    9 марта 1922

            * * *

Как я с Тобой ни спорил, Боже,

Как на Тебя ни восставал,

Ты в небе на змеиной коже

Моих грехов не начертал.

Что я Тебе? Твой раб ничтожный,

Или Твой сон, иль просто вещь,

Но тот, кто жил во мне, тревожный,

Всегда пылал, всегда был вещ.

И много ль я посеял зёрен,

И много ль зарослей я сжёг,

Но я и в бунте был покорен

Твоим веленьям, вечный Бог.

Ты посетил меня, и горем

Всю душу мне Ты сжёг дотла, —

С Тобой мы больше не заспорим,

Всё решено, вся жизнь прошла.

В оцепенении жестоком,

Как бурею разбитый чёлн,

Я уношусь большим потоком

По прихоти безмерных волн.

    11 марта 1922

            * * *

Творца излюбленное чадо,

Храня безмерные мечты,

Под сводами земного ада

В отчаяньи металась ты.

Сожгла тебя трёхмерных дымов

Мгновенно-зыбкая игра,

О, шестикрылых серафимов

Лазурно-чистая сестра!

Ушла ты в области блаженных, —

К тебе, в безмерность бытия,

В чертог среди восьми вселенных

Приду и я, любовь моя.

    23 марта 1922

                              * * *

— Ты Воскресение! Ты, Смертью смерть поправ,

Свершила тёмный путь, — скажу ль, необратимый?

— Я — Воскресение, и Ты со Мной, любимый.

Смотри, как радужно сверканье райских трав! —

— А горечь терпкая земных Твоих отрав,

И этот грозный рок, немой, неумолимый? —

— В обиде горестной, в тоске невыносимой

Прошла я тяжкий путь, но этот путь был прав. —

— Ко мне Ты низошла горящим серафимом.

Вся жизнь моя была во тьме ползущим дымом.

Простила ли Ты мне безумство диких дней? —

— Пред нами вечный мир, безмерный, многоликий.

Я — Воскресение! Во мне огонь великий!

Смотри, как тает дым тех низменных огней. —

    15 апреля 1922

            * * *

По цветам, в раю цветущим,

Влагу росную несущим,

Ты идёшь, светла, легка,

Стебельков не пригибая,

Ясных рос не отряхая,

Мне близка и далека.

Дай мне силу лёгким дымом

Вознестися к серафимам,

Охраняющим Твой путь,

Победить земное время

И пространств расторгнуть бремя,

И в безмерном отдохнуть.

    17 мая 1922

            * * *

Налей в бокал какое хочешь,

Я выпью всякое вино.

Мне ничего не напророчишь.

Всё кончено, всё решено.

И что же ты, моя Россия?

И что же о тебе мечты?

Куда ушла Анастасия,

Туда обрушилась и ты.

Но пламеневшая любовью

И в самой смерти спасена,

А ты, упившаяся кровью,

Какому тленью предана!

    28 июня 1922

            * * *

Войди в меня, побудь во мне,

Побудь со мною хоть недолго.

Мы помечтаем в тишине.

Смотри, как голубеет Волга.

Смотри, как узкий серп луны

Серебряные тучки режет,

Как прихоть блещущей волны

Пески желтеющие нежит.

Спокоен я, когда Ты здесь.

Уйдёшь, — и я в тоске, в тревоге,

Влекусь без сил, разметан весь,

Как взвеянаая пыль дороги.

И если есть в душе мечты,

Порой цветущие стихами,

Мне их нашёптываешь Ты

Бессмертно-лёгкими устами.

    1 июля 1922

            * * *

Когда войдём мы ликовать

 В иную весь,

Тебя я буду ревновать

 Не так, как здесь.

Не отпущу Тебя одну, —

 Даю обет, —

Ни в полевую тишину,

 Ни в шумный свет.

Я обведу Тебя чертой

 Моей любви.

Моею волей и мечтой

 Цвети, живи.

Всё, что любила Ты, найдёшь

 Ещё милей,

И от меня не отведёшь

 Твоих очей.

    2 июля 1922

            * * *

Я не хочу захоженных дорог, —

Там стережёт зевающая скука.

И без того труд жизни слишком строг,

И всё вокруг — несносная докука.

Я не хочу нехоженных дорог, —

Там стережёт негаданное горе.

И без того безжалостен к нам Рок.

Изнемогаем в непосильном споре.

И вот я медлю на закате дня

Перед напрасно отпертой калиткой,

И жду, когда Ты поведёшь меня,

Измученная пламенною пыткой.

Мой верный вождь, мой друг и госпожа,

Ты различить пути во тьме умела.

Хотя б со страхом, женственно дрожа,

Ты подвиг жизни совершала смело.

Припоминать ли мне, как в тёмный час

Ты погибала страшно и жестоко,

И я в неведеньи Тебя не спас,

Я, одарённый веденьем пророка?

Об этом думать можно лишь в бреду,

Чтоб умереть, не пережив мгновенья.

Не думаю, не вспоминаю, — жду

Последнего, отрадного явленья.

    27 июня (10 июля) 1922

            * * *

Прими Её, мой пламенный двойник,

 Мою приветствуй Алетею,

 Склонив к Ней благосклонный лик,

Пока я к здешней жизни тяготею.

Любовь твоих блаженных дней,

 Твоя подруга будет Ей сестрою.

 Да озарится мрак Её очей

Безгрешной вашею игрою.

В твоём саду есть дивные цветы.

 Цветы Она и здесь любила.

 Цветник свой Ей отворишь ты, —

Не надо, чтоб Её тоска томила.

    2 (15) июля 1922

            * * *

Я дикий голод вспоминаю

И холод безотрадных дней.

Мне горько всё, что я вкушаю,

Когда уже не разделяю

Я с Нею трапезы моей.

Мои уста уже не рады

Лобзаньям утренней прохлады,

И вдвое тяжек зной дневной,

Когда Она уж не со мной.

Зимой тепло нагретой печи

Меня уже не веселит.

Я никакой не жажду встречи,

И мне ничто не заменит

Её стремительные речи,

Её капризы и мечты,

И милую неутомимость,

И вечную непримиримость

Её душевной чистоты

С безумным миром и кровавым,

Одною грубой силой правым.

И эти милые цветы, —

Пройду ли без печали мимо,

Когда Она средь них незрима.

Во мгле полдневной темноты,

В круженьи мирового дыма!

Не сложит полевых в букет,

В саду садовых не посеет,

Заботою не облелеет

Их нежно-радостный расцвет,

И каждый цветик здесь на воле

Напоминает мне до боли,

Что здесь со мной Её уж нет.

    3 (16) июля 1922

            * * *

Всё дано мне в преизбытке, —

Утомление труда,

Ожиданий злые пытки,

Голод, холод и беда.

Дёготь ярых поношений,

Строгой славы горький мёд,

Яд безумных искушений,

И отчаяния лёд,

И — венец воспоминанья,

Кубок, выпитый до дна, —

Незабвенных уст лобзанья, —

Всё, лишь радость не дана.

Оглавление