«Стихи»

Стихи (fb2) - Стихи (пер. Евгений Михайлович Солонович) 130K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Пьера Маттеи

«Каждый сам по себе за чертой пустого пространства» Стихи

Вступление Евгения Солоновича

Пьера Маттеи окончила философский факультет Римского университета, затем продолжила образование в Стэнфорде, где изучала теорию театра, который на время стал важной вехой в ее творческой биографии. За статьями о театре последовали статьи о кино и — параллельно — пьесы и сценарии, а опыт драматурга и сценариста нашел вскоре продолжение в поэзии и в прозе. Сегодня Пьера Маттеи — автор пяти поэтических книг и пяти сборников рассказов. Ее известность в литературном мире связана также с переводами (в частности, новым прочтением обязаны ей Эмили Дикинсон и Уолт Уитмен), со статьями о поэзии, а в последнее время и с издательством «Гаттомерлино», которое она успешно возглавляет. Одним из важных начинаний этого небольшого римского издательства можно считать серию «Поэты фонда Бродского», открытую книгами Сергея Гандлевского и Елены Фанайловой в переводе куратора серии Клаудии Скандуры.

Неспешному стиху Пьеры Маттеи чужда нарочитая эффектность. Расстояние между миром лирического я и подчеркнуто прозаическим внешним миром условно настолько, насколько этого требуют обстоятельства, в которых замысел обретает, строка за строкой, форму стихотворения.

Символично, что творчество Пьеры Маттеи отмечено литературной премией «Замок Св. Ангела»: она родилась в Риме, и от дома, где живет, рукой подать до знаменитого памятника, одной из главных достопримечательностей Вечного города.

Стихи Пьеры Маттеи обратили на себя внимание переводчиков поэзии на английский, французский, испанский, турецкий и эстонский языки. Читатели этого номера первыми получают возможность познакомиться с ее стихами в русском переводе.

Полдень

Если смотришь с пятого этажа гостиницы на деревья, у них артритные пальцы, сложенные молитвенно руки стариков, что не прочь бы вернуться в весеннюю пору. Ниже золото листьев кружится в беспорядочном танце, молекулы будут притворятся недвижными до праздника Пасхи, пока не пропитаются влагой. Вы, Деревья, покорные временам года, пустили безропотно корни, покорясь Прозерпине, богине подземного царства, тогда как мы по земле стопы направляем в единственном направлении, сами того не желая. Ночами под шепот тишины нас мучит сознание собственного выбора.

О недостаточности

Не сердечная недостаточность пугает, а сердечная рана, что ты решил, любимый? ты меня защитишь от отраженья последнего часа в зрачках? тельца́ под микроскопом, плавающие в красном, как жертвы взрыва в аквариуме.

Окно Сименона

Приняв решение, она закрыла небольшой чемодан и покинула квартиру — свои Помпеи, цветы в горшках, одежду, бумаги. В Париже она проводит целые дни у окна, зная время под вечер, когда отшлифованные до блеска птицы пересекают по диагонали небо. Она называет свое окно окном Сименона, кочующим из одного его сочиненья в другое, похожим на автора. Воображенье рисует происходящие на ее глазах преступленья.

Пространства

Весенняя толпа, выхожу из автобуса. Слепой измерил пространство тростью. Привычные движения позволяли не натыкаться на окружающих, обеспечивая то, что в постели зовется свободой одного от другого тела под нестройные вздохи. Лишь пограничного баобаба не хватало в пустыне. С видовой площадки пространство представляется театром. Вихрастые кроны деревьев меняют представление о расстоянии. Купола облаков со стальными каймами зажигают отсветы в каждом дворе, ни одного не минуя, где в трехмерных белых постройках со стеклянными сотами окон обитают непримиримые люди. Прежде я не умела читать, теперь научилась. Письмо же я освоила раньше — так ребенок сначала учится говорить, а потом уже думать, и в итоге слово и мысль тормозят друг друга, словно близнецы, когда горячатся, что-то между собой поделить не могут. Каждый сам по себе за чертой пустого пространства.

Узел галстука

Полоска шелка, шерсти, шелка с шерстью, тончайшие цветные рисунки — ритмично повторяющиеся изящные птицы, мелкие грызуны, пальмы, лилии, розы, геометрические фантазии, в том числе набивные на одноцветной ткани (мода последнего десятилетия). Назначение — повязывать на шею, чтобы нежить грудь, как шарф, от которого галстук берет начало и от которого отличается безукоризненной строгостью узла. Сегоняшние газеты посвящают первые страницы громкому открытию: кембриджские физики вывели математическую формулу всех возможных галстучных узлов. Интересно, от чего зависит тайна каждого движения? От сообразительности? От покорности рук, пальцев замыслу? А что, как ученые, войдя в раж, не остановятся на этом и откроют формулу брошенного бездумно мяча, за́мка на песке, печенья, размоченного в утреннем чае безупречной игры на фортепьяно, на скрипке, на других инструментах, послушных чутким пальцам и смычку, либо дадут научное объяснение тому, что я вижу и чувствую, водя в счастливом уединении кистью по холсту или пером по бумаге? 4 марта 1999 года, Imperial College, Лондон

Грейферы

я невидимка сижу, отвернувшись к окну, и смотрю вниз с двадцатого этажа по непреложным рельсам скользит трамвай, а все вокруг неподвижно, неизменяемо, недоступное опыту, устоявшееся двойные рамы — повязка на рту уличного движения желтые грейферы бережно поднимают усталые вежды к октябрьскому небу возможно ли, что кому-то наверху мерещится дружная перекличка в уличном потоке, и этот кто-то лично возвращает ее обратно, на землю?

Крушения

не успев переступить порог гостиничного номера я сказала: если ты хочешь, я готова! номер уберет горничная это не наша забота выключи свет и компьютер и я поделилась с тобой планом перебраться в другую страну я предложила тебе поехать со мной но ты сослался на звезды дескать они против так или иначе тебе повезло: поезд сошел с рельсов и я поплелась по шпалам одна ты отказался ехать сказал что не можешь выходит звездам виднее доказательство я получила оказавшись в минуту крушения одна уверяю тебя я сохранила свое достоинство даже известную тебе улыбку приоткрывающую десны сохранила в то время как сирены удаляющимся воем гарантировали целость моих костей

Подводные подруги

на суше — на шершавой земной коре — мы жили, помнишь? шутки ради договорные обязательства — дом, работа, любовь — выбирать было проще простого нас когда мы хотели несла река а не хотели так плыли против течения сегодня хоть все мы из разных русел мы обитаем в подводном городе недовольные толщей моря вынуждающей нас жить среди других утонувших как будто бы мы живые вот видишь мы сохранили легкость одетые радужной чешуею плывем на большой глубине и дно шлет во тьму наши светлые отраженья

Отпущенное время

Соединим в одном ряду минуты дорожные часы и дни и запахи и взгляды пустые разговоры споры трусливые при переходе улиц овечка белый кролик на пешеходной зебре трясущиеся как тип который на остановке собирает окурки ожиданий.

Оглавление

Вступление Евгения Солоновича

Полдень

О недостаточности

Окно Сименона

Пространства

Узел галстука

Грейферы

Крушения

Подводные подруги

Отпущенное время Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg