«ПСС (избранное) »

Стоит признать Емелина поэтом, как моментально и автоматически приходится провозглашать его Первым Поэтом. Первым Поэтом Москвы, это уж как минимум. Первым по таланту, мастерству, серьёзности и значимости высказывания, масштабности и эмоциональности общественного отклика.

Со Всеволодом Емелиным, только что выпустившим первое «Избранное», да ещё в твёрдом переплёте, всё непросто.

Начиная с названия новой книги (не вынесенного, впрочем, на обложку) — «Челобитные».

Формально это название «отвечает заданной теме», ведь Емелин вечно на что-то жалуется.

Чего-то далеко не всегда внятного и ему самому просит.

Кланяется в пояс.

Кланяется до земли.

Бьёт челом.

Фактически же — неукоснительно придерживается принципа «не верь, не бойся, не проси».

Принципа, если кто забыл, арестантского.

Емелин и есть арестант.

Арестант по жизни.

Кланяться ему западло.

Разве что в издёвку.

В издёвку над поэтическими «бугром», литературным «опером» и политическим (или капиталистическим) «кумом».

В издёвку над Онтологическим Собеседником.

Емелин кланяется — но так, чтобы ему за это непременно дали в зубы.

Желательно — ногой.

Ногой в сапожище.

В сапожище, которым, если кто забыл, нельзя в душу.

А только — в зубы.

С Емелиным ведь ещё не больно-то понятно главное: поэт он или нет.

То есть вроде бы и поэт, но стоит признать Емелина поэтом, как моментально (и автоматически) приходится провозглашать его Первым Поэтом.

Первым Поэтом Москвы, это уж как минимум.

Первым по таланту, первым по мастерству, первым по серьёзности и значимости высказывания, первым по масштабности и эмоциональности общественного отклика.

А ведь у нас Первого Поэта нет.

И быть не может!

Отсутствует соответствующая вакансия.

Она опасна, если не пуста.

Месту сему пусту быти!

Или пусть будет Первым Поэтом Айзенберг.

Или Львовский.

Или Херсонский.

Или львовский Айзенберг.

Или херсонский Айзенберг.

Или какое-нибудь Кулле со Степановой.

Или просто Пуханов.

Или совсем Сваровский.

На самый худой конец Воденников.