«Люди и атомы»

Книга «Люди и атомы» написана известным американским журналистом Уильямом Лоуренсом. В период создания в США ядерного оружия Лоуренс был научным редактором газеты «Нью-Йорк тайме», но на него пал выбор — и он стал официальным историографом по американскому ядерному оружию. Лоуренс пользовался большим доверием генерала Гровса — организатора производства американского, ядерного оружия.

Лоуренс был единственным корреспондентом, присутствовавшим при проведении первых ядерных испытаний в Нью-Мексико, Неваде, на Тихом океане, и единственным журналистом, наблюдавшим уничтожение одного из японских городов — Нагасаки.

В книге «Теперь об этом можно рассказать»* Л. Гровс пишет:

«Лоуренс был широко известен как блестящий журналист, пишущий о науке, поэтому, тщательно проверив все, что о нем было известно, я решил поговорить с главным редактором «Нью-Йорк тайме» Джеймсом... Обсуждая условия «аренды» Лоуренса, мы договорились в целях сохранения тайны и облегчения положения редактора, что Лоуренс останется формально в штате газеты, но его заработная плата будет идти за счет проекта (имеется в виду Манхэттенский проект.— В. Е.). Я попросил Джеймса держать эту договоренность в секрете, однако никогда впоследствии не интересовался, знают

* Л. Гровс. «Теперь об этом можно рассказать». Атомиздат, 1964, стр. 270.

ли в редакции газеты о том, где находится и что делает Лоуренс. Джеймс объяснил всем, что Лоуренс получил специальное задание, и впоследствии организовал публикацию статьи с его подписью, написанной якобы из Лондона».

Далее Гровс говорит о том, что Лоуренс «присутствовал на испытаниях в Аламогордо и даже был послан на Тиниан*. Правда, он не успел прибыть туда, чтобы быть включенным в число наблюдателей, участвовавших в операции, но он увидел все приготовления к полету.

Во время налета на Нагасаки Лоуренс находился в качестве наблюдателя на самолете, несшем регистрирующую аппаратуру. В последнем случае он выступал в качестве общего корреспондента всех агентств, и единственным ограничением этой его деятельности с нашей стороны была проверка написанного им очерка с точки зрения соблюдения секретности. Именно этот очерк и получил тогда вполне заслуженно премию Пулитцера как лучший очерк года.