«Книга о букве»

Александр Кондратов КНИГА О БУКВЕ

«Они не воздвигали себе пирамид из меди, надгробных стел из железа. Они не оставили детей-наследников, которые произносили бы имена их, но сделали своими наследниками писания и книги поучений, которые они создали.

Они назначили себе папирусные свитки в качестве жрецов-чтецов и доску для писания взамен любимого сына. Книги поучений — пирамиды их, а кисть была их ребенком. Поверхность камня стала женой их… Человек погиб и тело его — прах. Все близкие ушли в землю, но то, что он написал, заставляет помнить о нем того, кто читает… Они скрывали свою магию от всего мира, но ее можно прочесть в их поучениях.

Они ушли, и имена их забыты. Писания их напоминают о них».

(Восхваление знаменитых авторов, папирус Честер-Битти, J. V. Перевод акад. М. А. Коростовцева).

Глава первая. «Азы об азбуке»…

КАЖДЫЙ ГРАМОТНЫЙ ЧЕЛОВЕК…

«аждый грамотный человек знает о…» Как часто мы употребляем это выражение! В самом деле: каждый грамотный человек должен знать о международном положении и об успехах в освоении космоса, о загадках древних цивилизаций и об олимпийских играх, и еще о многом, очень многом. Но вместе с тем существует любопытный парадокс: осведомленный в самых разных областях жизни, политики, культуры обычно поразительно мало знает… о самой грамоте. О расшифровке древних письмен написано немало интересных и увлекательных книг. О том, как Франсуа Шампольон нашел ключ к египетским иероглифам, молчавшим многие сотни лет, рассказывает Керам в своей замечательной книге «Боги, гробницы, ученые». Тот же Керам много места отводит расшифровке таинственных иероглифов хеттов в книге «Узкое ущелье и Черная гора». Книга Э. Добльхофера «Знаки и чудеса» рассказывает о многих других дешифровках: крито-микенского слогового письма, клинописных знаков Древнего Востока — аккадских, угаритских, эламских, древнеперсидских и т. д. Книги, посвященные погибшим цивилизациям древности и новейшим открытиям археологии, касаются и письмен, как прочтенных, так и еще не разгаданных. «Каждый грамотный человек» читал многие из этих книг. Он знает о подвиге Шампольона и о Бехистунской скале, где выбита трехъязычная надпись, давшая ключ к расшифровке клинописи знаков. «Каждый грамотный человек» имеет представление о нерасшифрованных по сей день надписях на печатях, найденных в долине реки Инд или на деревянных дощечках «кохау ронго-ронго» острова Пасхи… Но стоит задать ему вопрос о его собственной грамоте — и, как правило, почти «каждый грамотный человек» становится в тупик.

Например: и русские, и белорусы, и украинцы — народы, очень близкие друг другу, родные братья по языку и культуре. Почему же в украинском письме буква «и» означает не звук «и», как с русском, а звук «ы», а буква «е» передает звук «э», а не «е»? Наши братья по языку, славянские народы, — такие, как сербы, хорваты, болгары, — пользуются письмом, очень близким нашему. Создателями его являются Кирилл и Мефодий. Но почему другие, братские славянские народы, — поляки, чехи, словаки, употребляют письмо на латинской основе (кстати сказать, очень неудобное для передачи характерных шипящих звуков, обильных в славянских языках)?

И славянское, и латинское письмо восходят к одному древнему прототипу — греческому алфавиту. Буква «а» и в русской, и в латинской азбуке передает «а», буква «о» — «о», буква «е» — «е» (или «э»). Эти гласные имеют одинаковое звучание в алфавитах на латинской и на русской основе. Но почему в этих алфавитах одинаковые по форме буквы «с», «н», «х» передают различные звуки?

Вряд ли кто, кроме узкого круга специалистов, знает, что наши буквы «ш» и «щ» являются… потомками иероглифов Древнего Египта. Да, тех самых иероглифов, которые удалось расшифровать Шампольону! Последние исследования показали, что детям легче запоминать японские иероглифы, чем латинские буквы, Буквы кажутся им слишком «абстрактными», отвлеченными и похожими друг на друга. А ведь наверняка «каждый грамотный человек» на вопрос: «Что легче изучать — буквы или иероглифы?» — ответит: «Ну, конечно, буквы!»

Мы привыкли к нашему буквенному письму, а также к алфавитным знакам письмен, построенных на латинской азбуке (английский, немецкий, испанский, французский и многие другие языки). И все иные письмена кажутся нам какими-то экзотическими редкостями, пережитком древних эпох. Между тем привычным для нас алфавитным письмом, которым написана и эта книга, пользуется менее половины человечества. Большая часть населения Земли живет в странах, где применяется иероглифическое и слоговое письмо. Кстати сказать, и финикийцы, которых принято именовать «изобретателями алфавита», на самом деле писали слоговыми, а не алфавитными знаками. Да и письмо, которым мы пользуемся, также можно назвать «алфавитом» весьма условно.

«РУССКАЯ ИЕРОГЛИФИКА»

Алфавитным принято называть письмо, где каждый знак передает определенный звук того или иного языка. Но давайте обратимся к нашей русской азбуке. Разве все ее буквы соответствуют одному звуку русского языка? Нетрудно увидеть, что не все.

Вот буквы «я», «ю», «е»… Таких звуков в русской речи нет. И если сделать запись с помощью других русских букв, то вместо «я» получим «йа», вместо «ю»— «йу», вместо «е» — «йе». Или, если прибегнуть к знакам международного фонетического алфавита (вспомните знаки для транскрипции в англо-русских словарях), звучание, передаваемое этими буквами, можно представить в виде «ja», «ju», «je». И это — не отдельные звуки, а сочетание двух — «согласного плюс гласного» — звуков. Иными словами, буквы «я», «ю», «е», — не алфавитные, а слоговые!

Таким образом, в русской азбуке, помимо знаков для отдельных звуков («а», «б» и др.), есть и слоговые знаки. Ну, а что передает буква «мягкий знак»? В русском языке звука, соответствующего ей, нет и не может быть, Буква эта, как вы отлично знаете, означает «мягкость согласного на письме». То есть не сам звук, а определенную характеристику звука (мягкость). Буква «мягкий знак» позволяет нам отличать на письмо слова «мол» и «моль», «кол» и «коль», «топ» и «топь» и т. п. Ибо «н» твердое и «н» мягкое, «л» твердое и «л» мягкое — это разные звуки; передаются же они на письме в первом случае — буквой «л» и буквой «н», а во втором — сочетаниями «ль» и «нь». Значит, в русской азбуке, помимо букв-звуков и букв-слогов существуют еще «вспомогательные буквы», обозначающие не сам звук, а его определенный признак.

Однако и этого мало. Вверху или внизу страниц книг дается их нумерация. Знаки цифр органически входят в наш алфавит. Мы можем записать число «десять» с помощью букв, в виде отдельного слова, и с помощью цифр, — сочетанием «1» и «0». Чем же, являются знаки цифр? Очевидно, что передают они не звук, не слог и не признак звука, а целое слово: «1» передает слово «один», «2» — «две» и т. п. Знаки для слов называются логограммами (от греческого «логос» — «слово»). И в нашем письме не только цифры являются логограммами.

Вот, например, математические знаки `+`, `−`, `!`, `=` и т. д. Каждый из них может быть прочтен как слово: «плюс» или «прибавить», «минус» или «отнять»; «факториал» или «произведение всех чисел от единицы до данного числа» (5! — это произведение 1X2X3X4X5 и т. п.), «равно» или «равняется». Число подобных знаков-логограмм в математике велико — оно значительно превышает число букв русского алфавита. И, помимо математики, многие другие науки широко пользуются символическими знаками, знаками-логограммами. Тут и физика, и химия, и астрономия, и математическая логика. В последнее время специальные знаки-логограммы появляются и в работах биологов, лингвистов, психологов, экономистов.

Впрочем, логограммы употребляются нами не только в специальных статьях и научных монографиях. Своеобразными логограммами можно считать и сокращенные написания слов, аббревиатуры, Например — «ВВС» — «Военно-Воздушные Силы», «и др.» — вместо «и другие», «см.» вместо «смотри», «стр.» вместо «страница», «ТВ» вместо «телевидение» и т. д. и т. п. (это также — аббревиатуры, даже не одного слова, а нескольких: «и так далее», «и тому подобное».

Число различных букв нашей азбуки равно 32 (или 33, если считать еще и букву «ё»). Различных знаков-логограмм насчитывается несколько тысяч. Если исходить из общего числа знаков, употребляющихся в письме, то тексты — во всяком случае, научные тексты — на русском языке следует считать не «буквенными», а «буквенно-логографическими». Часть слов записывается фонетически, с помощью знаков, перестающих звуки или отдельные слоги или признака звуков — вспомните «мягкий знак»), а часть — с помощью специальных знаков-логограмм, означающих целые слова.

Наше письмо, и принципе, могли бы быть чисто фонетическим: все цифры, научные термины и символы можно передавать и с помощью слов, записанных буквами. Не 2x2 = 4, а «дважды два равняется четыре». Не «Н2О», а «аш два о» или просто «вода». «Не „5!“», а «пять в факториале», или «один умноженное на два, умноженное на три, умноженное на четыре, умноженное на пять». Но такой переход на чисто фонетическое письмо нецелесообразен: записи математиков, физиков, астрономов и других ученых стали бы громоздкими, потеряли бы они и строгость в однозначность, свойственную терминам науки. В формуле Е = mс2 каждый символ обозначает одно четко определенное понятие физики. А слова «энергия», «равно», «масса», «скорость», «свет», «квадрат» имеют по нескольку значений.

При желании можно было бы проделать и обратную процедуру: ввести для каждого слова специальный знак-логограмму, а фонетические знаки, передающие не отдельные слова, а лишь слоги или звуки, упразднить. Запись тогда стала бы очень емкой, экономной… Но представьте себе, сколько тысяч и даже сотен тысяч знаков потребовалось бы изучать! Да и как быть со словоизменением, со всеми падежными окончаниями, глагольными суффиксами и т. п.?

В языках типа китайского или полинезийских, распространенных в Океании, слова не изменяются в роде, числе, падеже. Нет там и особых глагольных окончаний. В русском же языке, как вы знаете, есть шесть падежей, три рода, глагол бывает в двух залогах, трех временах и т. д. И все это выражается в виде различных окончаний, «приклеенных» к одному корню. Предположим, что мы ввели знак Н2О — логограмму, обозначающую слово «вода». Как тогда передать множественное число — «воды»? Падежную парадигму «вода — воды — воде — воду — водой — воде»? Вводить особые знаки? Это слишком громоздко. Вероятно, проще! было бы оставить один — «основной» — знак и добавлять к нему окончания, записанные не логограммой, а буквами.

Кстати сказать, именно так мы и поступаем, когда пишем «14-го мая» или «5-е сентября», пли «1-й раз», «3-я попытка» и т. д. Логографическое письмо — письмо, в котором каждый знак передает отдельное слово — слишком громоздко. Письмо чисто фонетическое, как показывает развитие науки на протяжении последних пятисот лет, также нерационально. Поэтому-то мы и пользуемся письмом смешанным, фонетически-логографическим или, как его называют, — иероглифическим.

«Иероглифами» иногда именуют письмо, знаки которого имеют рисуночный характер, являются «картинками». Но ведь не назовем же мы «иероглифами» рассказы-рисунки Херлуфа Бидструпа или вывески! Рисуночный характер могут иметь и знаки-логограммы, передающие слова, и фонетические знаки. В средние века писцы делали заглавные буквы рукописей в виде зверей, птиц и т. п. — но такая стилизация не делает само письмо «иероглифическим». Рисуночный знак нельзя называть иероглифом, если мы не знаем, как он читается, что ему соответствует в языке — звук, слово или же просто какое-то понятие в «языке рисунков».

Вот почему под термином «иероглифика» обычно понимают не письмо, знаки которого имеют рисуночный характер, а письмо смешанное. В нем одни знаки служат для передачи слов, а другие — звуков (или слогов). Таким «смешанным» письмом были и письмена Древнего Египта, и письмена Двуречья, и письмена хеттов, обитавших когда-то в Малой Азии. Таким письмом, по существу, является и наша русская азбука, если вспомнить о тысячах знаков — логограмм, которые применяются в различных отраслях науки.

В древних системах письма, например, в египетской иероглифике, шумерской клинописи, употреблялись так называемые детерминативы, «немые» или «ключевые» знаки. Сами знаки чтения не имели, но указывали, к какому кругу понятий относится то или иное слово, Например, шумеры ставили специальный детерминатив после имен богов. Египтяне сопровождали глаголы, передающие движение, детерминативом-рисунком двух идущих ног и т. д. «Ключи», детерминативы есть и в нашем языке. Это заглавные буквы, благодаря им мы отличаем имя «Лука» от слова «лука»(род, падеж от «лук»), имя «Лев» от названия царя зверей — «лев» и т. д. (В немецком письме — и в датском — заглавными буквами-детерминативами обозначаются вообще все имена существительные!)

Как видите, параллелей с иероглифическим письмом находится довольно-таки много.

ЧТО ТАКОЕ ГРАММАТОЛОГИЯ!

Тайны древних письмен, расшифровка неведомых знаков — область, безусловно, увлекательная и романтическая. Неудивительно, что наш «каждый грамотный человек» знает о древних письменах больше, чем о современных. Между тем неразгаданные письмена — лишь небольшая часть поистине необъятного моря письмен, дошедших до нас из глубины веков. А дешифровка знаков — только начальный этап кропотливой работы историков и филологов над древними текстами.

В наши дни, как и в древние времена, тексты пишутся разными шрифтами и разными системами письма, на различных материалах бумаге, камне, металле. Язык меняется с ходом лет, меняется и письмо, этот язык передающее. Меняется орфография, меняются алфавиты, меняются начертания букв, меняются сами буквы. И темпы изменения языка не соответствуют темпам изменения письма. Сравните, например, изменения в языке, произошедшие со времен Петра Великого, и гораздо более сильные изменения в письме (хотя обычно письмо изменяется медленней, чем язык).

Всеми этими вопросами занимается история письма: начиная с времен палеолита, когда первобытный человек наносил на скалы символические знаки, и кончая современными книжными шрифтами. Но история письма неотделима от его теории, раскрывающей законы, что лежат в основе исторических изменений. А изменения эти поистине огромны: от конкретного рисунка к абстрактной букве, от наскальных росписей до современных электронных вычислительных машин, с которыми путано общаться на «языке цифр» и кодовых программ (так называемая «машинная письменность»). Основные вехи в истории письма ученые смогли наметить уже в XIX веке. Но теоретическое осмысление этой истории начинается только сейчас, когда на помощь пришли точные методы теории информации, кибернетики, теории знаков и других дисциплин, родившихся на «стыке» наук.

История и теория письма имеют не чисто «академический» интерес: лишь на основе законов развития письма можно производить орфографические реформы. Почему мы пишем после буквы «ц» гласную «и», а в слове «цыган» — «ы»? Почему мы говорим «карова», а пишем «корова»? Эти вопросы возникают у нас с тех пор, как мы начинаем учиться письму, управляемому, «нормируемому» орфографией. Орфографические правила— лишь частный случай общей проблемы, — отношения устной речи и письменного текста, будь это русская азбука или японская иероглифика, студенческий конспект или текст для автоматического ввода и электронную вычислительную машину. И с этой проблемой тесно связана другая, столь же древняя, как я само письмо, обучевие грамоте, чтению и письму.

Проблема эта в ваши дни начинает решаться С полиций кибернетики. Мозг рассматривается как ультрасложная вычислительная машина, а правила орфографии — как особые алгоритмы, «программы действия», позволяющие «считывать» текст или, наоборот, кодировать звуки речи в особые знаки письма. И здесь намечается интереснейший «стык» науки о письме и кибернетики, причем на помощь приходят и такие, казалось бы, далекие дисциплины, как физиология, криминалистика, психиатрия, психология…

Что же говорить о связи науки о письме с археологией, этнографией, древней историей, — этими «главными поставщиками» материала!

В последние годы любопытный союз намечается и со сравнительно молодой дисциплиной — социологией. Проблемы национального письма были одними из самых актуальных в ходе культурного строительства в нашей многонациональной стране после Октября. Не меньшую актуальность они имеют сейчас в странах Азии, Африки, Океании, сбросивших ярмо колониализма.

Вопросы, связанные с начертанием знаков, расположением письменных и печатных строк и текстов касаются как науки о письме, так и эстетики — на стыке их появляется «эстетика письма».

Одна из самых насущных проблем современной научно-технической революции и связанного с нею «информационного взрыва» — это проблема создания особого «машинного языка», системы записи, одинаково понятной и мозгу человека, и электронному мозгу вычислительной машины. Проблема эта может быть успешно решена лишь в тесном сотрудничестве науки о письме с теорией автоматов, теорией информации, теорией алгоритмов и другими «кибернетическими» дисциплинами.

Мы говорим «иаука о письме»… Наука, включающая историю письма и его теорию, вопросы орфографии и психофизиологии письма, дешифровки и «машинной письменности»… Как называть эту науку, которая находится еще в пеленках, которая пробует сочетать точные методы математики с традиционными методами исследования, сложившимися в прошлом столетии? Одни авторы называют пауку о письме «графемикой» (от греческого «графо» — «пишу»), другие употребляют термин «грамматография», третьи «филография» («любовь к письму» — название под стать филологии, «любви к слову»). Употребляется даже термин «графология» (обычно применяемый к изысканиям, пытающимся найти связь между почерком и характером человека). На наш взгляд, самым удачным наименованием молодой науки о письме является термин «грамматология». Его ввел в 1952 году известный востоковед И. Е. Гельб в книге «Исследование письма», впервые сформулировавшей круг задач, стоящих перед наукой о письме. Термин «грамматология» принят большинством советских ученых и широко распространен за рубежом, Быть может, в будущем предложат другое, еще более удачное, название для науки о письме. Дело не в термине — ведь и наука о языке, по сути дела, имеет два наименования: «филология» и «лингвистика» (причем последнее не совсем грамотно, ибо соединяет латинский корень «лингва» — «язык» с древнегреческим окончанием «тика»).

С каждым годом становится все яснее, что наука о письме быстрыми темпами превращается в такую же разветвленную, фундаментальную и многогранную отрасль знания, какой стала в нашем веке ее старшая сестра — наука о языке.

Глава вторая. Язык рисунков

«ПРЕДМЕТНОЕ ПИСЬМО»

ы настолько привыкли передавать сообщения с помощью знаков письма, что письмо кажется нам не только самым надежным, но, пожалуй, и единственно возможным способом записи информации. Однако это не так. «Писать» можно не только с помощью знаков письменности, но и с помощью самих разнообразных предметов и вещей.

«Предметное письмо» можно найти в любой части света у народов, не имеющих «настоящей» письменности.

В 1852 году президенту США был доставлен дипломатический пакет, где вместо обычной бумаги с текстом лежали предметы. Индейцы племени моки предлагали дружбу и торговлю. Вот как «рассказал» это письмо индеец, доставивший пакет (очевидно, не надеясь на догадливость президента и его советников): одна из фигур представляет собой народ моки, вторая — президента. Шнурок — это дорога, которая их разделяет; перо, привязанное к шнурку, — место встречи; неокрашенная часть шнурка — расстояние между моки и местом встречи; окрашенная часть — расстояние между президентом и этим местам. Несколько перьев между неокрашенной и окрашенной частями шнурка обозначают племя навахо, что живет между Вашингтоном и моки. Значение же тростниковой курительной трубки, приложенной к пакету, не нужно было объяснять — она давно стала символом войны или мира; принять ее — значило принять дружбу и мир, отвергнуть — вступить на тропу войны.

Разумеется, понять значение шнурков в этом «предметном письме» без помощи переводчика затруднительно. Однако у коренных жителей Нового Света существовало и такое предметное письмо, с помощью которого можпо было записывать самые разнообразные сведения, а затем человек, знающий эту «грамоту», легко мог прочитать «письмо» без переводчика. Речь идет о кипу (или квипу) — «узелковом письме», употреблявшемся в древнем государстве инков, охватывавшем территории нынешних Перу, Боливии, Эквадора, северной засти Чили. Кипу состояли из одного прочного шнура или толстой веревки (узел кипу, найденный в погребении, весил почти 4 килограмма!) и нескольких нитей, укрепленных на ней, «Для войны, управления, дани, церемоний имелись различные кипу, и в каждой из них множество узлов и привязанных нитей— красных, зеленых, голубых, белых и т. д.; так же как мы находим разницу в наших 24 буквах, размещая их различными способами, чтобы передать различные звуки, так и индейцы получали большое число значений при помощи различного расположения узлов и их цветов», свидетельствует испанский историк Гарсиласо де ла Вега, и его сообщению можно доверять, ибо сам он происходил из рода инков.

Таким образом, в письме кипу существовала своего рода «азбука». Например, нить красного цвета означала войско или войну; зеленого — зерно; белого — серебро или предложение мира; желтого — золото; черного — смерть или несчастье. Простой узел передавал числительное 10, двойной — 100, тройной — 1000.

Любопытно, что современные пастухи, индейцы Перу и Чили, и по сей день употребляют шнуры с узлами для «записи» нужных им сведений, Разумеется, это — наследие кипу инков, только узелковое письмо индейских пастухов упростилось по сравнению с кипу.

Но и в других странах когда-то было широко распространено подобного же рода «письмо» — летописи и легенды говорят, что оно было в Китае и Японии, этнографы имели возможность видеть «узелковые записи» на Гавайских островах и у индейцев Калифорнии, на острове Сулавеси и в Анголе, в Океании м Центральной Америке. Да и наши «узелки на память», которые мы завязываем с помощью носового платка, также являются пережитками тип некогда повсеместно распространенного способа записи сообщений.

Схематизация изображения мужчины и женщины (пещеры Испании и Южной Франции).

Какими хитроумными и сложными ни были бы знаки «предметных письмен», вроде перуанского кипу, все-таки эти средства общения ограничены. Кстати нужно сказать, что и по сей день ученые не пришли к единодушному мнению о том, что же представляли собой письмена кипу — есть точка зрения, что никаких сложных записей с помощью узлов и разноцветных нитей сделать было нельзя, и, вопреки свидетельству Гарсиласо де ла Вега, узелковые письмена служили лишь для статистических записей, т. е. были чем-то вроде счетов; есть мнение, что кипу — это комбинации магических чисел, которые выражали представления о созвездиях, охраняющих покой мертвых — ведь недаром кипу находят исключительно в погребениях инков!

«Предметное письмо», знаки собственности, бирки и метки — это лишь первые шаги, сделанные человечеством, чтобы одержать победу над временем и пространством. Однако главный недостаток «предметных письмен», кипу и меток состоит в том, что с их помощью нельзя передать действие, динамику событий и виде развернутого текста. Они, так сказать, статичны, а и силу этого привязаны только к идиому конкретному событию, передают одно сообщение. По уже со иромепп палеолита люди широко использовали и другое средство фиксации событий, происходящих II мире или сознании — речь идет о живописи и непосредственно связаным с нею рисуночным письмом — пиктографии.

ЧТО ТАКОЕ ПИКТОГРАФИЯ

В Испании, в пещере Альтамира, около ста лет назад были найдены удивительно реалистические изображения бизонов, диких кабанов, горных козлов. Здесь же, в пещере, находились следы жилья людей каменного века, живших около 15–20 тысяч лет назад, Но связь между шедеврами живописи и первобытными людьми казалась большинству ученых слишком невероятной. И лишь когда в той же Испании и Южной Франции, а затем и в других местах от Урала до Атлантики были обнаружены новые произведения наскальной живописи и графики, стало ясно: изображения сделаны руками людей каменного века.

Самые древние рисунки имеют возраст двадцать, а то и тридцать тысяч лет. Изображения животных выполнены с поразительным знанием их анатомии и повадок. Но и по сей день остается неясным смысл и предназначение рисунков. С какой целью первобытные мастера покрывали ими стены своих темных пещер? Одни исследователи предполагают, что рисунки передавали «ощущения художника», его радость по поводу удачной охоты. Другие исследователи полагают, что изображения служили своего рода «магическими знаками», рисунками-заклинаниями, с помощью которых можно одолеть могучих бизонов и мамонтов, стремительных козлов и кабанов.

Какая гипотеза права? Трудно ответить на этот вопрос с уверенностью. Ведь едва ли не каждый год приносит новые открытия памятников первобытного искусства (только в Пиренеях известно более ста пещер с живописью палеолита!), а с каждой новой находкой углубляются (а порой и коренным образом пересматриваются) представления о материальной и духовной жизни наших прапрапредков. Но ясно одно: уже с самых первых лет существования человеческого общества у людей появилась потребность не только в звуковом языке, но и в «языке рисунков».

Скалы Америки и Австралии, Европы, Азии и Африки покрыты тысячами изображений, сделанными нашими прапредками и людьми более близких нам эпох, вплоть до нашего века.

Этот «язык рисунков» дошел и до наших дней. Вспомните хотя бы работы датского карикатуриста Херлуфа Бидструпа или многочисленные «рассказы без слов», которые любят помещать на своих страницах юмористические журналы. Каждый день вы видите изображение булки над булочной, сельди — над рыбным магазином. Правда, они сопровождаются надписями: «Хлеб», «Рыба» и т. п. Но когда то название давалось лишь с помощью «языка рисунков», изображением без всякой надписи. В настоящее время «язык рисунков» применяется как дополнение к письму (графики, чертежи, иллюстрации). Во времена же каменного века «язык рисунков» был не дополнительным, а основным средством записи сведений. До сих пор этнографы не обнаружили племени, которое не пользовалось бы «языком рисунков» или, как его еще называют, пиктографией (от латинского «пиктум» — «нарисованное» и греческого «графо» — «надпись, письмо»).

До Великой Октябрьской революции многие народы Сибири, не имевшие письменности, прибегали к «языку рисунков». Им пользуются и по сей день племена австралийцев, бушменов и некоторых других народов, сохраняющих обычаи и образ жизни людей каменного века.

КАК «ЧИТАТЬ» ПИКТОГРАММУ!

Как понимать пиктографическую запись? Смысл многих рисунков ясен сразу. Вот, например, наскальное изображение на Южной Африки: лежащий человек, человек с руками, воздетыми к небу, дерево, согнувшееся, под порывом ветра, косые струи, дождевые капли, и, наконец, в самом верху — женская фигура. Нетрудно догадаться, что здесь изображена церемония вызывания дождя, который дарует богиня неба.

Изображение легко «прочесть» потому, что все его «действующие лица» — богиня, люди, дождь, дерево, — изображены реалистически. Но зачастую рисунки приобретают очень условный вид, и требуется настоящая их «расшифровка». Причем схематизация изображений, превращение их в символ, условный знак, началась уже в эпоху палеолита, а в новокаменном веке геометрический стиль вообще стал господствовать в искусстве людей неолита.

Во Франции были найдены гальки, покрытые загадочными знаками и относящиеся к древнейшему периоду европейской культуры. В этих знаках пытались видеть иероглифы и даже прототип алфавитного (рунического) письма. Наконец, немецкий ученый Гуго Обермайер смог дать убедительное истолкование этим знакам, построив «цепочку» изображений, от обычного реалистического — через постепенное упрощение и стилизацию — вплоть до полностью условного значка-символа. Не будь этого последовательного ряда, трудно было бы догадаться, что значок ~ обозначает фигуру человека с разведенными руками, а значок Ф — женщину.

Коренные жители Австралии почитают чуринги, продолговатые плоские камни и куски дерева, размером от восьми и более сантиметров. Магическая сила чуринги объясняется тем, что она — «передатчик» могущества и силы, которыми обладают мифические герои прошлых времен, тотемные предки. Когда австралиец видит в первый раз свою чурингу (а это происходит во время посвящения подростка в мужчину), по его телу проводят священными реликвиями или дают подержать их в руках, тем самым приобщая человека к сверхъестественному миру, миру мифов, миру «предков». История этих же предков, их деяния запечатлены на самих чурингах в виде условных символов и рисунков. Каждый круг, каждая линия, каждая точка, нанесенная на поверхность чуринги, имеет свое особое, мифологическое значение. Круги могут символизировать тотем, становище, деревья; параллельные линии — тропу, по которой ходили «предки» в мифические времена, или же шрамы, татуировку на груди предков; пунктирные линии или штрихи, как правило, обозначают следы миг мифического предка. Словом, чуринга является своего рода «библией австралийца», символической запись преданий и мифов.

ДВА ТИПА ПИКТОГРАММ

Когда-то живопись и пиктография были нераздельны. Древнейшие «рассказы в картинках» целостны, в них невозможно расчленить изображение, «раскадровать» его. Это — первый тип пиктограмм. Позднее появился новый тип, где происходит как бы «раскадровка» изображения (рассказ о событии дается в виде отдельных «кадров», изображении отдельных эпизодов).

Пожалуй, самый известный образец первого типа пиктограмм — петиция, посланная семью индейскими племенами Конгрессу США. Семь животных символизируют семь племен (впереди шествует журавль, тотем главного племени). Линии, соединяющие глаза и сердца животных, показывают, что все племена единодушны. От глаз журавля идут еще две линии: одна к озерам, в которых индейские племена просят разрешения ловить рыбу; другая протянута вперед, символизируя направление в сторону «адресата», т. е. Конгресса США.

Вероятно, под влиянием этой знаменитой пиктограммы гимназист Володя Ульянов, увлекавшийся игрой в «индейцев», написал подобного же рода пиктографическое «письмо» своему школьному товарищу Боре Фармаковскому (ныне это письмо, начертанное на березовой коре, хранится в Центральном архиве Института марксизма-ленинизма). Шесть центральных изображений (аист, самовар, лягушка, свинья, подкова и рак), аналогичные тотемным знакам индейцев, по-видимому, соответствуют шутливым кличкам ребят. Линии, соединяющие головы и сердца, показывают единство их мыслей и чувств. Все линии на-правляются к чернобородому человеку, купающемуся в пруду. Очевидно, это какая то просьба. Содержание просьбы нетрудно узнать из той же пиктограммы; проголодавшись на охоте за медведем, они просят человека прекратить купание, вернуться домой (рисунок дома справа) и накормить их. В противном же случае последствия будут печальными (лежащий человек в левом верхнем углу).

А вот образцы второго типа пиктограмм, где рисунки, выстроенные в строгой последовательности, передают смену событий во времени. Например, такой рассказ.

Детская пиктограмма Володи Ульянова.

Фигура 1 — человек, указывающий на себя и протягивающий руку вперед (рассказчик начинает повествование о себе). Фигура 2 — держа весло в руке, рассказчик направляется к лодке.

Фигура 3 — рассказчик держит правую руку у головы, левая рука с одним поднятым вверх пальцем означает, что рассказчик переночевал одну ночь.

Фигура 4 —кружок с двуми точками, обозначающий остров с двумя шалашами, где заночевал рассказчик.

Фигура 5 —рассказчик продолжает повествование о событиях следующего дня.

Фигура б — кружок без точек, т. е. остров без какого-либо жилья.

Фигура 7 — снова ночевка; рассказчик поднимает два пальца стало быть, он провел здесь две ночи.

Фигура 8 —рассказчик с гарпуном видит двух морских львов (два вытянутых вперед пальца).

Фигура 9 — морской лев, желанная добыча.

Фигура 10 —…в которого стреляют из лука.

Рассказ об удачной охоте.

Фигура 11 — рассказчик имеете со споим компаньоном возвращается с добычей.

Фигура 12 — благополучное прибытие рассказчика домой.

Мы привели лишь самые простые и понятные пиктограммы. С помощью «языка рисунков» можно записывать и гораздо более длинные истории, вплоть до больших и сложных мифов и даже поэм, Но, как правило, здесь, для передачи абстрактных понятий, необходимы условные знаки и символы. Рисунки превращаются в этом случае в своего рода «идеограммы», знаки, хотя и не связанные с конкретным словом определенного языка (ведь в этом случае здесь было бы настоящее, а не «рисуночное» письмо), но, однако, отражающие определенный круг понятий. Иными словами, «идеограммы» — это некая промежуточная форма между изображением, рисунком, понятным каждому, и знаком письма, имеющим конкретное значение и чтение (идеограммы значение имеют, а «читаться» могут по-разному, на разных языках).

Об идеограммах мы и расскажем в следующей главе.

Глава третья. В ЛЮБОМ УГОЛКЕ ОЙКУМЕНЫ

НА БЕСКРАЙНИХ ПРОСТОРАХ СИБИРИ

алые народы Сибири совершили гигантский скачок после того, как, живя в условиях людей каменного века, с первобытнообщинным строем, верованиями, бытом, они очутились в веке XX, в первом в мире социалистическом государстве. О прошлом помнят ныне только глубокие старики. И это прошлое внимательно изучают ученые, ибо оно позволяет нам заглянуть не только в историю народов Сибири, но и в ту глубокую пропасть времени, отделяющую наш век от века камня. Работы отечественных этнографов показывают, что эти малые народы имели свои оригинальные системы передачи сообщений, сноп особые «письмена», подобные тем, которыми пользовались и наши прапредки.

Эвенки, или, как их называли до революции, тунгусы, являются одним из самых замечательных народов мира. Эти «следопыты верхом на оленях» покорили и освоили грандиозные просторы тайги от Енисея до Охотского моря, от Амура до Северного Ледовитого океана. В ходе освоения таежных дебрей эвенки выработали систему знаков, которая позволяла им общаться между собой, хотя авторы «инеем» «настоящего» письма не знали.

Например, кучка мха, положенная на сучок дерева, к которой прикреплялась веточка, символизировала убитого зверя. А «стрелка» ветки указывала направление, где лежит добыча. Чурка, лежащая поперек двух шестов чума, у его входа, означала запрет пользоваться чумом (или его остовом). На коре делался свежий затес, куда вставлялась ветка с верхушкой, направленной вверх. Это означало: люди откочевали из этих мест. Число зарубок на ветке равнялось числу однодневных перекочевок на оленях и пришедшему на это место нетрудно было установить, как далеко откочевали люди.

Эвенки пользовались и специальными знаками-идеограммами. Так были специальные знаки для реки, горы, беременной женщины, перекочевки, голодной промысловой жизни, сытой промысловой жизни (в первом случае — нож кверху острием, во втором — нож острием книзу). Особыми знаками обозначались могилы старика, ребенка и человека средних лет. Наконец, для счета употреблялись специальные значки: палочка обозначала единицу, крестик — десятки; обычно для ведения счета применялся деревянный брусок.

Особые знаки для чисел (а ведь цифры являются классическим образцом «идеограммы», которую можно читать на любом языке по-своему) существовали у народностей манси и ханты, живущих к западу от эвенков, в районе Обского Севера. Например, у казымских кантов, «крестик», как и у эвенков, обозначал десятку, «звездочка» — сотню, овал с крестиком внутри — пятьсот, кружок с крестиком внутри — тысячу.

«Крестиком» обозначалось число 10 и у восточных соседей эвенков, живущих на Камчатке. — коряков. Знаком для сотни служил кружок, для тысячи — кружок, перечеркнутый крестиком. Но, кроме того, у коряков имелись и специальные «идеограммы» для пачки листового табака, для шкурки зверя, для пары рукавиц и других предметов, которым требовался учет.

«Рисуночное письмо», включающее не только чисто изобразительные знаки, но и ряд условных знаков-символов, идеограмм, имелось и у ненцев, населяющих тундру севера европейской части нашей страны, полуостров Ямал, Новую Землю. Вот, например, как выглядело заявление о вступлении в колхоз, поданное ненцем по имени Ядко. Первый знак (большое V) обозначает самого Ядко, второй знак (маленькое v) — его младшего брата, три «палочки» — трех самцов — оленей, два «корня» — двух важенок, первый крестик — мать Ядко, второй крестик — его сестру, знак «равенства» является подписью. С помощью условных значков Ядко сумел рассказать о себе, своей семье, своем хозяйстве.

Наиболее сложная и интересная система идеографии существовала у юкагиров, одной из самых маленьких народностей пашей страны, обитающих и районе Колымы (в наше время около четырехсот человек говорит на юкагирском языке; предания же этого народа утверждают, что когда-то юкагиров было так много, что пролетавшие птицы терялись в огне их очагов). Причем, что крайне любопытно, этой сложной системой пользовались девушки, в то время как юкагирские мужчины применяли лишь простые пиктографические знаки, обычный «язык рисунков».

ПИСЬМЕНА ЮКАГИРСКИХ ДЕВУШЕК

Знаки юкагирского письма по праву можно называть идеограммами. Они лишены «изобразительного» характера, их нельзя понять, не зная символики, и они имеют своего рода «грамматику» и «словарь». Объединяя простые знаки в сложную композицию, в единый «текст», юкагирки могли передавать целые сообщения, притом в их «словаре знаков» были не только идеограммы конкретных предметов (дом, мужчина, женщина и т. п.), но и отвлеченных понятий (разлука, взаимность, ненависть, печаль, думы и др.) Причем и отвлеченные понятия, и конкретные предметы символизировались условными, а не «картинными», рисуночными знаками.

Вот пример знаков, передающих конкретные предметы. Мужчина обозначается значком, напоминающим перо (в зависимости от контекста знак можно читать и как «мужчина», и как «ты», и как «он»). Знак, обозначающий женщину, отличается от «мужского» лишь тем, что он более широк (ибо женщина шире мужчины в бедрах) и имеет вверху несколько точек, символизирующих косички. «Русская женщина» обозначается несколько иначе: на ней условно показана юбка (сами юкагирки одеваются так же, как и мужчины). «Дети» показываются «мужскими» пли «женскими» знаками, но меньших размеров. «Дом» символизируется особым знаком, причем «свой дом» отличается от «чужих домов» сложным переплетением линий, символизирующих орнамент (в «чужих домах» этот орнамент упрощен).

Отвлеченные понятия имеют свои особые значки. «Печаль» обозначается крестом. Знак X означает «объятия», две параллельные линии— «ухаживание, увлечение»; кривая линия с облачком означает «думы, мечты, думать»; дугообразная линия «помеха, препятствие, преграда».

Простые знаки, по особым правилам, соединяются в более сложные. Например, знак «дом», внутри которого находится знак «женщина», над головой которой поставлен знак «страдание» (крест) означает «печаль женщины в своем доме». Знак «преграда», отделяющий знаки «мужчина» и «женщина» друг от друга и исходящий от другого знака «женщины», означает, что «она встала между нами». Знак X, соединяющий знаки «мужчина» и «женщина», означает взаимную любовь между ними.

Наконец, простые и сложные знаки соединяются в единую композицию, которая и является текстом «письма». Вот образец такого письма, оно читается следующим образом: «Ты уезжаешь, полюбишь русскую, которая загородит тебе путь ко мне; у вас пойдут дети, и ты будешь наслаждаться семейной жизнью. Но я, вечно печальная, буду думать лишь о тебе, хотя тут же, возле меня, и есть человек, который меня любит». (Попробуйте сами «расшифровать» это письмо-идеограмму, так как значения простых и сложных знаков, входящих в его состав, мы уже указали).

ПОДВИГ ТЕНЕВИЛЯ

«Был Теневиль. Было стадо. Богатые оленеводы отобрали. Бедствовал, Пошел батрачить. Стал оленей пасти у моего отца Bay. Делать слова начал, когда родились три сына, еще до прихода Советской власти. Сделанному учил сыновей… Писал до самой смерти. Когда жили в оленсовхозе на Снежной, приезжали русские, спрашивали, сказанное записывали. Перед смертью сказал: никто прочитать не сможет, Если хотите, сохраняйте или передайте русским, которые будут спрашивать… Остался ящик, занесенный снегом, в нем все написанное Теневилем. Приходя завтра утром, получишь его. Если сумеешь понять написанное Теневилем, расскажи людям, пускай узнают, что думал Теневиль, как жил, как делал слова»…

Этот рассказ услышал в 1945 году, через год после смерти Теневиля, художник-искусствовед И. Лавров от его жены, Раглине, в урочище Жиловая Кошка на Чукотке.

Впервые о Теневиле, чукотском оленеводе, изобретшем особую систему письма, ученые узнали после того, как район Верхнего Анадыря, родину пастуха, в 1933 году посетила экспедиция Ленинградского Арктического института, и в коллекции нашей страны попали 14 деревянных дощечек, которые Теневиль покрыл письменами (бумагой он обзавелся позже). Через год, в 1934 году, появилась работа известного советского этнографа В. Тан-Богораза, посвященная языку чукчей, где особое место отводилось письму Теневиля.

Тан-Богораз писал о 120–140 знаках этого письма. Когда Лаврову удалось получить наследство Теневиля — ящик, содержимое которого смерзлось в сплошную ледяную глыбу, а затем, растопив лед и высушив листы (их оказалось более трех тысяч причем надписи делались даже на клочках оберточной бумаги и конфетных фантиках!), изучить их, оказалось, что и окончательном виде число знаков письма Теневиля достигает тысячи, Причем, как рассказывали старожилы, до 1937 года Теневиль придумывал все новые и новые знаки, а позже стал усложнять прежние знаки кавычками, галочками и другими дополнительными элементами, соединять дна старых знака в один, новый, составной. И, как пишет Лавров, «просматривая рукописи Теневиля, мы найдем в них последовательное развит тие знаковой системы, отражающей крут традиционных интересов оленеводов, охотников и рыбаков, а также то новое в хозяйственной практике и в быту кочевников, что принесли с собой первые посланцы и другие представители Советской власти на Чукотке».

Знаки, изображавшие «русские» предметы, вроде папиросы, банки с керосином, свечки, тарелки и т. п., имели, как отмечал Тан-Богораз, пиктографический, рисуночный характер. Такой же изобразительности не были лишены и знаки, обозначавшие различные породы рыб и животных. Но как, например, обозначить различие между оленем-самцом, важенкой, теленком? Теневиль создал особый «рогатый» знак для оленя. Добавление одного элемента, одной палочки давало новый знак, означающий «важенка». В несколько видоизмененной форме этот «основной» знак передавал понятия «теленок», «стадо оленей», «дикий олень».

Чтобы получить знак, передающий новое понятие, но вместо с тем не увеличивать общее число «основных» знаков, Теневиль прибегал к следующему приему. Например, ему надо было записать слова «русская земля». Он писал знак, обозначающий понятие «русский», к нему приписывал знак, обозначающий понятие «земля» и в итоге появлялся новый знак со значением «русская земля». Знак со значением «русский» входил в состав сложного знака, который передавал имя вождя революции — «Ленин».

Юкагирскос (одульское) письмо девушки.

Кстати, о собственных именах. Так как письмо Теневиля было идеографическим, т. е. каждый знак соответствовал понятию и не передавал какой-либо конкретный звук или слог, пастуху-изобретателю приходилось придумывать для каждого человека, чье имя он хотел упомянуть в. тексте, свой особый знак. В результате появлялись знаки, обозначавшие Теневиля, его жену Раглине, сына Этувьи и т. д. А чтобы запись была связной, чтобы в ней можно было передавать не только понятия, конкретные предметы и имена собственные, Теневилю пришлось сделать еще один шаг по направлению к «настоящему» письму— ввести знаки для прилагательных, заречий, местоимений, глаголов и даже союзов. Тем самым он прекращал свое письмо из «идеографии» (знак понятие!) в логографию (от греческого «логос» т. е. слово), где каждому знаку письма соответствовало определенное слово чукотского языка.

Большой интерес представляет разработанная Теневилем система знаков, передающих числа. Основана она не на десятиричной, а на двадцатиричной системе счисления (которая и лежала в основе чукотского счета по пальцам рук и ног). Так, числительное 30 передается сочетанием знаков 20 и 10, числительное 40 обозначается особым знаком, 50 — сочетанием 40 и 10, 60 — вновь особым знаком и т. д. В традиционном чукотском счислении предельно большой величиной была «двадцатка двадцаток» (т. е. 400). Но Теневиль, благодаря своей системе, мог записать любое большое число (он изобрел особый знак для 1000 и 1 000 000, причем знак 1000 входил в последний составной частью).

Теневиль изобрел свое письмо еще до установления на Чукотке Советской власти и продолжал его совершенствовать вплоть до смерти. Между тем, в двадцатые годы филологи разработали для чукчей специальный алфавит, которому начали обучение в школах (собственно говоря, даже два алфавита: с 1931 по 1937 год использовалось латинское письмо с дополнительными буквами; а с 1937 года и по сей день чукчи пишут русскими буквами, к которым добавлены два дополнительных знака и апостроф). Буквенное письмо, разумеется, гораздо легче, чем письмо, изобретенное Теневилем. И все-таки гениальный самоучка был прав, когда говорил русской учительнице: «Если поймешь, что я пишу, обогатишься чукотским разумом».

Действительно, письмо Теневиля отражает тот уровень сознания, на котором находились люди в эпоху перехода от «языка рисунков» к идеографии и далее, письму, где каждый знак соответствует слову (логографии). Теневиль, которого земляки уважительно звали «профессором» (за ученость и за то, что был вежлив, «с рукой здоровался»), вел ежедневную запись событий с помощью своего письма. «Писал по вечерам — события за день, — вспоминают старожилы. — Записывал все события, потом, через некоторое время, „отворит“ „напомнит“. Он обучил своей грамоте двух сыновей и даже переписывался с ними „по-своему“».

Сейчас творческое наследие Теневиля изучается учеными — ведь его уникальный эксперимент интересен не только историкам и этнографам народов Севера, но и тем, кто занимается вопросами происхождения и теории письма, связи мышления, речи и ее графического воплощения, т. е. ключевыми проблемами молодой пауки семиотики, изучающей знаковые системы, существующие в человеческом обществе. А личность самого чукотского оленевода, совершившего в одиночку самый настоящий подвиг, заслуживает восхищения и достойна того, чтобы запять надлежащее место в славном ряду творцов, открывателей и изобретателей.

МИКМАКИ, ОДЖИБВЕ, ДЕЛАВАРЫ И ДР.

И. Лавров, исследователь письма Теневиля, справедливо пишет, что знаки Теневиля, «вобравшие в себя многовековую мудрость чукотского народа, проливают свет на самые темные и не совсем понятные ученым мифологические представления о природе, помогают расшифровать письмена юкагиров, нивхов, коряков и других северных народов, проясняют содержание и смысл наскальных рисунков и знаков первобытных охотников». Теневиль не знал «настоящей» грамоты, он использовал лишь богатое наследие своих предков и собственную фантазию. Еще в прошлом веке была сделана попытка изобрести письмо, подобное тому, какое изобрел Теневиль, опираясь на знаки-идеограммы, употреблявшиеся индейцами племени микмаков, живущих в штате Мэн (США) и в Канаде, на побережье залива Святого Лаврентия.

Австрийский миссионер Кр. Краудер в 1866 году опубликовал в Вене катехизис, записанный не с помощью букв алфавита, а с помощью «микмакских идеограмм». Для этого потребовался 5701 разный знак, соответствующий тому или иному слову языка микмаков (т. е. катехизис был написан «пословным», логографическим письмом). Весь тираж издания затонул по дороге в Америку, вместе с кораблем. До Нового Света дошло лишь несколько экземпляров. Однако исследователи установили, что Краудер почти все знаки «письма микмаков» сочинил сам, использовав лишь несколько идеограмм, действительно употреблявшихся микмаками. Когда самим индейцам из этого племени предложили прочитать катехизис, никто этого сделать не смог. Это и не удивительно, если учесть, что там были особые знаки-логограммы для таких слов, как «книга», «Вена», «Австрия» и т. и. (о них микмаки не имели никакого понятия). И, разумеется, сочинительство австрийского миссионера нельзя ставить на одну доску с творчеством чукотского пастуха (ведь, в принципе, каждому из нас нетрудно изобрести свое особое «логографическое письмо», если не пожалеть на то времени и труда; ценность его будет равна нулю).

У индейцев микмаков на самом деле существовало рисуночное письмо, знаки которого они либо вырезали на дереве, либо рисовали на выделанной коже. На шкуре бизона вели запись ежегодных событий и ипдейцы племени янктонаис-дакота («Одинокая собака». До нас дошла хроника с 1800 до 1871 года, обозначающая с помощью рисуночных знаков-пиктограмм и условных знаков-идеограмм все события, памятные для племени: тут и эпидемии оспы в коклюша, и гибель всех лошадей вождя племени, и завоз испанских одеял, и солнечное затмение и г. д.

Разработанную систему идеограмм имели индейцы племени оджибве, которую они называли кекинови. Этими знаками они могли записывать целые предложения и связные отрывки текста, отделяя фразы друг от друга вертикальными чертами. Но, пожалуй, наиболее «емкой» была система идеографии, употреблявшаяся индейцами из племени делаваров. С ее помощью была запечатлена священная делаварская хроника «Валам Олум». Впервые этот уникальный документ, записанный условными и рисуночными знаками на бересте, был опубликован в 1836 году, Однако ученый мир отнесся с недоверием к этой публикации: слишком уж невероятной казалась запись обширного текста только пиктограммами и идеограммами. И лишь в 1885 году известный ученый американист Даниэль Бринтон доказал подлинность текста «Валам Олум» (Бринтон переиздал текст, сопроводив его двумя переводами один давал делаварское «чтение» подлинника, а второй — перевод этого делаварского «чтения» на английский язык).

Знаки индейцев оджибве носят, как правило, рисуночный характер. Например, понятие «дождь» передается знаком, изображающим купол неба со струями-линиями; так же нетрудно догадаться о значении рисуночных знаков «солнце», «луна», «утро», «звезда». Для того чтобы запечатлеть священный эпос «Валам Олум», делаварам пришлось ввести знаки, обозначающие общие понятия. Догадаться об их значении лишь по внешнему виду невозможно.

Письменность чукчи Теневиля.

ПЛЮСЫ И МИНУСЫ ПИКТОГРАФИИ

Мы рассказали лишь о нескольких системах записи, отличных от «настоящего письма», существовавших у индейцев Америки и народов Сибири. Подобного же рода системы, простые, вроде эвенкийской, или сложные, подобные делаварской, можно отыскать в любом уголке нашего обитаемого мира. Миклухо-Маклай обнаружил рисуночное письмо у папуасов Новой Гвинеи; народность минахасса (или «альфуры»), живущая на северо-восточной оконечности острова Сулавеси, употребляла, когда-то систему идеографии, вероятно, не менее разработанную, чем та, с помощью которой записан текст «Валам Олум». В принципе не только народность, даже самая маленькая, по и одни человек (как мы это видели на примере Теневиля) может стать творцом пиктографической и даже идеографической системы.

Вот, например, несколько знаков из книги записи одной рассыльной, жившей не так давно в Северной Европе. Она была неграмотна, но ухитрялась писать с помощью знаков-картинок. У нее существовали особые знаки для риса, лука, кастрюли, кухни, вина, свинины, шпика или смальца. Она могла «записать» и такие события, как прибытие человека из деревни, приведшего свинью и принесшего два свиных пузыря, или изобразить себя, посылающей письмо любимому из города (причем ввести особый знак, обозначающий «заботу»).

«Книга записей» неграмотной рассыльной.

Не менее любопытен конспект речи ненца-делегата с полуострова Ямал, которую он произнес на съезде Советов в городе Тобольске. Читается эта запись так: рыбы на Ямале много и за нее хорошо платят (рисунок большой рыбины вверху). Однако снастей для рыбной ловли не хватает, нужно бы завезти их побольше (изображение снасти). Мало засылают на Ямал и огнеприпасов (изображение ружья). Не хватает и врачей-ветеринаров (рисунок человека), а между тем среди оленей развилась «копытница» и многие животные погибли (рисунок оленей, лежащих на спине, кверху ногами). Надо бы разрешить охоту на песцов, теперь они встречаются в большом количестве (нижний рисунок стреляющего ружья и песца).

Конспект речи ненца, делегата на съезде в Тобольске.

Казалось бы, пиктография и идеография открывают широкие возможности — с помощью знаков рисунков и знаков-символов можно записывать любые тексты (вспомним «Валам Олум»!). Тем более, что при подобного рода записях не возникают языковые барьеры. Ведь и пиктограмму, и идеограмму можно читать и по-русски, и по-делаварски — смысл ее от этого не изменится.

Но будет ли это настоящим чтением? Разумеется, нет! В «настоящем» письме знаки передают какой-то определенный язык, ибо им соответствуют определенные единицы этого языка — звуки, части слов, слова. В этой-то неразрывной связи письма и языка лежит граница между «настоящим» письмом и «языком рисунков». Любую пиктографическую (а также идеографическую) запись можно лишь толковать, понимая общий смысл. Ей не соответствуют никакие единицы языка: ни звуки, ни слоги, ни части слов. Возьмем простейший рисунок, смысл которого понятой любому. «Прочитать» его так, как мы прочитали бы, например, фразу «охотник в лодке», написанную русскими буквами, невозможно. Тут можно дать расшифровку «охотник плывет в лодке», «охотник сидит в лодке», «охотник плывет в лодке по реке», «охотник в картузе гребет веслом, а его собака сидит рядом с ним, оба они находятся и лодке» и т. д. и т. п.

Таким образом, даже самая простая «картинка» допускает множество «прочтений», верней, толкований. Между тем, для того, чтобы записать сложный текст знаками «вне письма», одними рисунками не обойтись. Нужны еще условные, символические значки. И значение каждой идеограммы надо помнить. Понятий же существует огромное множество. Не удивительно, что идеографические системы не получали широкого распространения, о чем говорит опыт Теневиля и миссионера Краудера. При этом отдельные знаки-идеограммы могут иметь не одно, а несколько значений, что, разумеется, еще больше усложняет систему. Наконец, не так-то просто передать с помощью условных значков абстрактные понятия, а в особенности отношения, связи между ними. И все-таки творцы идеографических систем пытались обойти эти трудности.

Вспомним Теневиля. Он изобрел около тысячи различных знаков, передающих такие понятия, как «русский», придумал для каждого нового имени свой собственный знак. Краудер пошел еще дальше и сочинил почти 6000 различных знаков, в том числе особый знак для «Боны», «Австрии» и т. п. Но при этом система необычайно усложняется и в конце концов понять ее может лишь сам изобретатель.

Во многих системах идеографии применялся другой путь: для того чтобы передать абстрактное понятие, употреблялись но знаки-символы, а знаки-рисунки, картинки, которые могут ассоциироваться с тем или иным понятием. Например, знак-рисунок, изображающий солнце, и очень многих системах означает еще и «день», и «время», а знак рисунок луны — «ночь». Однако и здесь есть своя трудность, ведь при этом: многозначность рисуночного письма увеличивается, и мы в каждом конкретном случае должны ломать голову над тем, как же понимать знак рисунок, изображающий солнечный диск: то ли это солнце, то ли день, то ли время.

Но был и третий путь — путь «ребусов». Ибо каждое понятие в данном конкретном языке передается определенным словом, состоящим из звуков. Стало быть, знак-идеограмму можно использовать не в его «прямом», т. с. смысловом значении, а в «звуковом», по принципу ребуса (ведь в ребусах мы записываем слова с помощью знаков-рисунков!). И тогда, складывая друг с другом подобного рода знаки-ребусы, мы в принципе можем записывать любые слова языка. А это значит — перейти к письму в подлинном смысле этого слова, к записи человеческой речи с помощью графических знаков.

Этим третьим, «ребусным» путем пользовались во многих странах. И самыми первыми — и самыми удачливыми! — оказались древнейшие жители долины Тигра и Евфрата, шумеры. Произошло это, конечно, не сразу, процесс превращения «языка рисунков» сначала в идеографию, а затем и в «настоящее» письмо затянулся на много столетий. Об этом и расскажет следующая глава.

Глава четвертая. Шумеры были первыми

САМЫЙ ДРЕВНИЙ ДОКУМЕНТ ПЛАНЕТЫ

ейчас на земле Двуречья, в долине Тигра и Евфрата, звучит арабская речь. Две тысячи лет назад здесь говорили по-арамейски. Еще две тысячи лет назад (т, е. за две тысячи лет до нашей эры, и за четыре тысячи — до наших дней) в Двуречье господствовала речь аккадцев. А если мы углубимся во тьму времен еще на две тысячи лет, то обнаружим, что около шести тысячелетий назад тут говорили по-шумерски. И не только говорили, но и пытались писать. До нас дошло большое число «глиняных книг», обожженных табличек, покрытых рисуночными знаками. По ним-то ученые смогли восстановить трудный, сложный и долгий путь, который проделали шумеры, прежде чем смогли научиться писать «по-настоящему», т. е. передавать звуковую речь с помощью графических знаков.

В Ленинграде, в Государственном Эрмитаже, под инвентарным номером 15 000, хранится древнейшая из дошедших шумерских табличек. Возраст ее минимум 5100 лет (возможно, и все пять с половиной тысячелетий). А так как именно шу-меры первыми на земном шаре начали свой путь к изобретению письма, то эта табличка по праву может быть названа самым древним письменным документом планеты.

Разумеется, возраст «рассказов в картинках», которые находят и пещерах эпохи палеолита, измеряется не тысячелетиями, а десятками тысячелетий. Но они все же не являются письмом и даже «протописьмом», зачатками письма, а относятся к живописи. То же самое можно сказать о знаменитых фресках Тассили в Сахаре и многих других памятниках эпохи неолита. На эрмитажной табличке всего четыре знака: тиара, знак, символизирующий женщину, рука и ограда. Хотя они имеют рисуночный, «пиктографический» характер, это все-таки не пиктограмма, не «рассказ-картинка», а запись. Все знаки таблички имеют самостоятельное значение, они символизируют одно определенное понятие (или группу близких понятий: тиара может означать и царя, и царицу, и власть). В пиктограмме отдельные знаки образуют единый нерасторжимый комплекс. Или же дается «раскадровка» события по отдельным ситуациям. Не зная «предыдущих» кадров, нельзя понять «последующие» (в этом смысле идеалом для пиктографии была бы киносъемка, настоящий «рассказ без слов» — один лишь «показ»). Знаки эрмитажной таблички — это настоящие идеограммы, знаки определенных понятий или вещей.

Но все же это еще не «настоящее» письмо, передающее связную звуковую речь как таковую. К нему шумеры подошли позже. Археологи нашли большой архив документов в руинах древнего шумерского города Урук (библейский Эрех, современная Варка) и в Ираке, которые имеют возраст порядка 5000 лет. Анализ знаков, начертанных на табличках, показывает, что эти знаки еще не являются логограммами (т. о. знаками, передающими конкретное слово конкретного языка), они лишь идеограммы, «напоминающие», но не «записывающие» речь в полном смысле этого слова.

Наиболее наглядно об этом говорит порядок знаков в записях. И в русском, и в шумерском, да и в любом другом языке мира есть правила грамматики, определяющие порядок следования одного слова за другим, одной части речи за другой. Если бы древнейшие шумерские знаки были логограммами, то, естественно, знаки-слова должны были бы подчиняться строгому порядку, диктуемому грамматическими правилами. Однако в текстах мы этого не находим.

Например, у шумеров были специальные знаки, обозначавшие числительное «3», «козу» и «темноту» (последний имел еще значения «ночь», «беда», «черный» и др.). Если бы это были логограммы, то для записи фразы «3 черных козы» мы должны были бы расположить знаки в таком порядке: сначала числительное «3», затем знак «темнота» (т. е. «черный»), и в конце — знак «коза». Но в древнейших шумерских записях из Урука подобные знаки могут располагаться в произвольном порядке: в «3 коза темнота», и «3 темнота коза», и один над другим — «3 коза темнота», и «3 темнота коза». Числительное 3 ставится впереди лишь для удобства подсчета цифр, а не по правилам грамматики. Порядок остальных знаков не играет роли. А это значит, что здесь нет записи связной звуковой речи.

«Изобразительные» и «схематические» протошумерские знаки.

Нет никакой связи здесь и с шумерским языком: ведь мы «читали» запись по-русски («3 черных козы»), хотя она сделана шумерами. В принципе, таким же образом можно интерпретировать ее на любом другом языке, хотя, конечно, сам писец «читал» ее на своем родном шумерском языке, т. е. связывал в уме каждый знак идеограмму с определенным шумерским словом.

Подобного рода записи, не воспроизводящие связной речи, могут с успехом примениться шип, и очень узкой сфере: в хозяйственном учете, в списках, перечнях выдач и поступлений и т. п. Как раз такого рода документами и являются таблички из архива города Урук.

«РЕБУСНЫЙ ПУТЬ»

Однако записывать нужно было не только сухие перечни (где можно обойтись знаками для чисел и конкретных предметов, которые исчислялись), но также имена собственные, мифы, исторические события и многое другое, Этого настоятельно требовала бурно развивающаяся цивилизация шумерских городов-государств. Без передачи всех элементов речи тут трудно, а то и невозможно обойтись. А как передать с помощью знаков-рисунков абстрактные понятия религии или имена собственные? Или служебные слова: местоимения, частицы, показатели рода, числа, надежа?

Шумеры стали вводить в свое письмо условные значки, символы, а не «картинки». Например, вместо имени богини рисовался знак, служивший ее символом (как, скажем, если вместо слова «Христос» мы ставили бы знак креста). Вместо названия общины рисовали знак ее тотема, ее эмблему (как если бы вместо слова «Британия» мы ставили рисунок льва, вместо США — «дядю Сэма» и т. п.). Таким же «символическим» путем шло развитие системы записи у многих индейских народностей Нового Света (вспомните «послание к Конгрессу», направленное семью индейскими племенами, знак «журавля» и другие животных). По этот путь не привел к созданию «настоящего» письма, слишком уж он был сложен.

Шумеры находили и иной путь: одно понятие передавали рисунком, обозначающим другое, но близкое понятие. Например, прилагательное «черный» с помощью знака «темнота», изображавшее небесный свод с черточками под ним. Знак-рисунок «нога» мог также передавать еще глаголы «ходить» и «приносить» и т. п. И этот путь не был привилегией одних шумеров: подобным же образом совершенствовали свои системы делавары и многие другие творцы сложных идеографических систем.

Теневиль, как вы помните, в последние годы своей жизни создавал новые знаки, соединяя прежние знаки в один, более сложный. Точно так же поступали и шумеры. Например, знак, символизирующий женщину (его мы находим уже на древнейшей табличке из Эрмитажа), соединенный со знаком горы, образовывал новую идеограмму, означавшую «рабыня» (т. к. рабов шумеры добывали в войнах с соседними племенами, жителями гор, то буквальный смысл знака был «женщина из горной страны»).

И лишь, последний, «ребусный» путь привел шумеров к созданию письма. Пусть идеограмма имела несколько значений, в контексте всегда можно было установить, какое именно из них надо выбрать (например, в записи «3 ТЕМНОТА КОЗА» ясно, что знак «темнота» следует понимать, как прилагательное «черный», а не в первом значении, «темнота»). Естественно, что шумеры «читали» свои записи на родном языке (как это делали и делавары, и Теневиль), а тем самым знак начинал передавать не только понятие, по и слово, которым оно обозначается в шумерском языке. А это позволяло прибегать к «ребусам»: слова-омофоны, звучавшие одинаково, но имеющие разный смысл, могли быть переданы одним и тем же знаком.

Поясним примером из русского языка: в ребусах рисунок «ужа» часто используется для передачи служебного слова «уж» (уже), рисунок «конской луки» — для передачи имени «Лука» и т. п. К счастью для шумеров, в их языке подобных слов-омофонов было очень много (большинство шумерских слов состоит ил одного слога). Уже в текстах пятитысячелетней давности появляются «ребусные» написания отдельных слов: знак, обозначающий тростник (по-шумерски слово «тростник» звучит как «ги»), применяется для передачи глагола «возвращать», который так же звучит, как «ги» и т. п. А столетием позже шумеры начинают употреблять «ребусный метод» не только для передачи знаменательных слов (например, знак, обозначающий стрелу («ти») — для слова «жизнь» (также «ти»), но и для грамматических показателей: например, знак, изображающий кожаный язычок («еме» — язык), употребляется для передачи грамматической связки «ме» (вроде английского «is», русского «есть», «суть»).

«Ребусные» написания встречаются в ряде идеографических систем, которые, тем не менее, подлинным письмом не стали. Ибо в них никогда не пытались передавать грамматические показатели. С помощью «ребусных знаков» записывали имена собственные (ироде русского «Лука» и т. п.), в лучшем случае— знаменательные слона омонимы. Шумеры, применив «ребусный принцип» для записи служебных слов, грамматических формантов, сделали гигантский шаг вперед: ведь только с их помощью можно полностью передать звуковую речь, т. е. сделать письмо «настоящим» письмом.

Однако такая «грамматизация» шумерского письма шла очень медленно. В текстах древнейшего архива из Урука «ребусные» знаки можно встретить лишь среди многих сотен знаков-идеограмм. Обычно же написание простой идеограммы — без всяких грамматических показателей. Например, пишется крестик внутри кружка — знак, означающий «баран». И он может означать и «баран», и «бараны», и «баранов», и «баранами», и «баранам». Лишь постепенно число «грамматических» знаков-ребусов увеличивается, пока, наконец, в текстах, относящихся к 2500 году до и. э. (и, естественно, более поздних), мы не находим обозначение всех основных грамматических показателей и служебных слов шумерского языка. Причем четко соблюдается порядок слов, которому следует живая речь. «Только теперь графическая передача сообщений становится письменностью в собственном смысле слона, т. е. строго установленной системой графических обозначений, передающих речь и ее элементы — слова, слоги, отдельные звуки», — пишет известный советский историк и филолог И. М. Дьяконов в монографии «Языки Древней Передней Азии». Таким образом, вели древнейшие «рассказы-картинки» датируются 15–20 тысячелетием до наших дней (а может, имеют и еще больший возраст), а самый ранний документ, написанный идеограммами — табличка из Эрмитажа — имеет возраст в 5100–5500 лет, то таблички, написанные «настоящим письмом», появились много столетий спустя, примерно четыре с половиной тысячи лет назад. Около тысячи лет, понадобилось шумерам, чтобы перейти от идеографии — через «ребусные написания» — к подлинному письму, передающему звуковую речь!

ШУМЕРСКИЙ СТАНДАРТ

Грамматических показателей и служебных слов в шумерском языке много. И для каждого имелся свой собственный знак-ребус. Но ведь если мы употребляем для передачи связки «ме» рисунок языка, то в принципе мы можем записывать им и просто слог «ме», входящий в состав различных слов. Иначе говоря, из логограммы, знака-ребуса, он превращается в фонограмму, знак, передающий не слово (с его значением-звучанием), а просто звук или группу звуков. Казалось бы, теперь шумеры могли отказаться от всех своих знаков-идеограмм и логограмм и записывать тексты одними фонограммами, знаками для слогов «ме», и «ти» и т. д. Этого, однако, не произошло. Грамматические показатели и служебные слова записывались шумерами фонетически, с помощью знаков-слогов, а основы слов — с помощью логограмм.

Чем логограмма отличается от идеограммы? Первая имеет чтение, вторую можно лишь «толковать». Логограмма — знак слова конкретного языка, слова звучащего, идеограмму же можно «прочитать» на любом языке (сравните знаки для цифр). В шумерском письме первичные идеограммы превратились в знакн-логограммы, как только появилась возможность с помощью слоговых знаков показывать род, число, падеж, т. е. грамматические показатели.

Когда знак ноги был идеограммой, он имел значения «нога», «ходить», «приносить», «стоять», а также мог соответствовать производным формам глагола: «идущий», «чтобы идти», «туда пришел» и т. д. Превратившись в логограмму, знак стал передавать лишь основу глагола «идти», по-шумерски звучащую «гин». И слово «идущий» («гина») стало записываться сочетанием логограммы (нога — «гин») со слоговым знаком, читавшимся «на». Слово «чтобы идти» (гинеда) — той же логограммой (гин) со слоговыми знаками «не» и «да» и т. д. Таким образом, в шумерских текстах основы слов записывались логограммами, а все их грамматические форманты, показатели рода, падежа и т. д. — слоговыми знаками.

Но идеограммы, как вы помните, имели не одно значение. Тот же знак мог не только значить «идти» (гин), но и «приносить». (И ему в шумерском языке соответствует слово «тум», а не «гин»), и «стоять» (шумерское слово «губ»). Какое же из значений (а стало быть, и чтений) выбрать, когда мы встречаем знак в тексте: «идти» (гин), «приносить» (тум) пли «стоять» (губ)?. Хорошо, если эти глаголы спрягаются по-разному: тогда мы, ориентируясь на сопровождающие их слоговые знаки (грамматические показатели), выберем правильное значение. А если спряжение в них происходит по одним и тем же правилам? Или глагол стоит в той форме, что не требует никаких грамматических показателей, существительное — в именительном падеже и т. п.? Чтобы избежать двусмысленности, шумеры вели особую категорию знаков-указателей, детерминативов, которые показывали, к какому кругу понятии относится то или иное слово.

В шумерском письме имелись специальные знаки-детерминативы, которые обозначали деревянные, каменные, тростниковые, металлические предметы; были детерминативы для вьючных животных, пищи и специальный — для мяса. Особые знаки-указатели ставились после названий благовоний, птиц, рыб, овощей, божеств, рек и каналов, территорий и, наконец, особые детерминативы сопровождали названия мужских и женских профессий.

…И «ШУМЕРСКИЙ ЛАБИРИНТ»

Таким образом, система письма шумеров, на первый взгляд, выглядит четко и стройно. Для знаменательных слов существует набор знаков-логограмм; для служебных слов — свой набор слоговых знаков. Чтобы передать грамматические формы знаменательного слова, к нему присоединяются нужные слоговые знаки, позволяющие передавать на письме склонение, спряжение и др. А так как логограммы, происходящие из идеограмм, имеют несколько значений, то знаки-указатели, детерминативы, позволяют выбрать нужное. Но если бы все было так просто!

Во-первых, все слоговые знаки произошли из логограмм. Стало быть, мы не всегда твердо знаем, нужно ли читать тот или иной знак как чисто фонетический (т. е. как слог) или же как логограмму (т, е. как слово). Но это еще полбеды, ибо и сами логограммы происходят из идеограмм, передававших несколько близких понятий (уже упоминавшийся нами знак, рисунок темного небосвода, мог означать не только понятия «темнота» или «черный», во еще и «беда», «болезнь», «несчастье» и т. д.). И когда идеограмма становилась знаком для слова, логограммой, то, как привело, она получала несколько чтений (так, знак «нога» мог читаться не только как «гин», «губ», «тум», но и как «ду» и «ара»). А ведь из эти логограмм образовались слоговые знаки — и они, стало быть, также получали несколько чтений, могли передавать несколько равных слогов.

Т. е. знак мог читаться и как слова «гин» (идти), «ду» и «ара» (ходить), «губ» (стоять), «тум» (приносить), и как слог — но не один слог («гин» или, скажем, «тум»), но и как «гин», и как «ду», и как «ара», и как «губ», и как «тум», Т. е. слоговые знаки шумерского письма были «многозвучны» или, как их называют ученые, — полифоничны.

Но и этого мало. Кроме полифонии, еще была и омофония. Мы уже говорили, что в шумерском языке существовало множество слов, звучащих одинаково, но передававших разные понятия, слов-омофонов (вроде наших «коса» или «лук»). Это облегчало «ребусные» написания. Однако они были явлением поздним. На первых же порах, еще на стадии идеографии, такие слова обозначались разными знаками, хотя и звучали одинаково. Например, знак «нога» передавал понятие «ходить», и ему соответствовало шумерское слово «ду» (хотя знак мог передавать и понятие «идти» — шумерское «гин», «приносить»— «тум» и т. д.). Для передачи понятия «строить» использовалась идеограмма — изображение клиновидного колышка (она также имела несколько значений: «наконечник», «забивать», «всаживать», «клин»), Превратившись в логограмму, этот знак стал читаться как «ду», ибо в шумерском языке слово «ду» означает и «ходить» и «строить», эти слова омонимы. А когда этот знак читался в значении «наконечник», он звучал как «гаг», в значении «клин» — как «да» и т. д. Когда же оба знака превратились в фонетические, слоговые, то в результате для передачи одного и того же слога «ду» оказалось два разных знака — знак ноги и знак колышка. И если бы только два! Слов-омонимов в языке шумеров было предостаточно. В результате для одного слога в письме имелось по пять, десять, двадцать и более различных знаков. Достаточно сказать, что упомянутый слог «ду» передается на письме двадцатью тремя разными знаками, происходящими из разных логограмм!

Нетрудно представить, какой сложной оказалась система шумерского письма и каких титанических усилий потребовалось от исследователей, чтобы разобраться в ней (не говоря уже о том, что и сам язык шумеров также очень сложен: в нем 11 падежей, несколько видов множественного числа — коллективное, определенное, обобщающее, распределительное, сортовое, и т. п., а ведь язык этот окончательно забыли более двадцати веков назад и он не находится в родстве ни с одним из наречий мира!). Ученый, пытающийся прочитать шумерскую табличку, должен прежде всего разобраться, является ли данный рисуночный знак самостоятельным или же лишь вариантом другого знака (достаточно сказать, что когда были опубликованы тексты архивов из Урука, первоначально в них было определено около 1100 различных знака-идеограммы, а теперь, отбросив варианты написания, это число уменьшили до 800). Затем следует определить, является ли данный знак идеограммой, передающей понятие, логограммой, передающей слово, или фонограммой, передающей слог. Поело этого вновь нужно решать: какое из нескольких значений идеограммы следует вы брать, какие чтение логограммы надо предпочесть или какой слог передает знак, если он является слоговым — ведь этих чтений у него несколько! И все это — при условии, что мы знаем шумерскую грамоту, что письмо дешифровано — а ведь это далеко не так!

Еще в прошлом веке востоковедам удалось прочитать клинописные тексты персидских царей, с их помощью — клинопись ассирийцев и вавилонян, тексты, написанные на аккадском языке. В архивах Двуречья были обнаружены аккадско-шумер-ские словари и списки шумерских логограмм, чтение которых было записано рядом слоговыми знаками. Лишь после этих находок можно было заняться всерьез изучением шумерских текстов. Но только тех, что написаны клинописными знаками (о клинописи Двуречья, развившейся из рисуночных знаков, речь еще впереди, в главе «Куда ни кинь, везде клин»). Работа над расшифровкой древнейших текстов, написанных шумерами (их называют «протошумерскими», т. е. «первошумерскими»), была начата лишь несколько десятилетий назад А. Фалькенштейном, издавшим в 1931 году древнейшие архивы из Урука. Ему удалось установить значение около 170 протошумерекпх знаков. В 1940 году публикуется работа советского ученого И. М. Дьяконова «К возникновению письма в Двуречье», посвященная анализу эрмитажной таблички. В последние годы, под руководством Дьяконова, успешную работу по изучению этих древнейших текстов ведет А. А. Вайман, который смог определить значение около 250 идеограмм (а так как всего их около 800, это означает, что протошумерское письмо расшифровано менее, чем на одну треть!). Ему удалось дать перевод примерно сотни табличек, опираясь главным образом на «контекст», на примерное содержание записи, о котором можно заранее догадаться, хотя бы приблизительно.

Как же ухитрялись шумерские писцы понимать свои же собственные записи, если в их письме существовало и многозначность знаков, и полифония, и омофония? Очевидно, первоначально записи обслуживали узкий круг сообщений, относились к учету размеров полей, земельным наделам, перечню имущества и т. п. Стало быть, их содержание было заранее известно, вернее, заранее определены «рамки» этого содержания. Исходя из них, и выбирали нужные значения знаков-идеограмм или логограмм. Выше мы приводили пример с написанием «3 ТЕМНОТА КОЗА». Их можно прочитать и как «3 черных козы», и «3 козьих беды», и «3 козы ночью», и «3 ночных козы», и «3 несчастных козы», и «3 козы в беде» и т. д. и т. п. Но из контекста подобных учетных списков ясно, что в данном случае знак «небесный свод» следует понимать в значении «черный», а не в значениях «беда», «несчастье», «ночь». Подобным же образом, с помощью контекста, устанавливается чтение отдельных знаков и дается перевод целых надписей.

Надписи эти невелики по объему и скудны по содержанию (хотя вдумчивый исследователь может извлечь из них много информации об общественном строе шумеров того времени, о распределении земельных наделов и т. д.).

Большая часть протошумерских табличек из Урука пока еще не прочтена. Но можно с уверенностью сказать, что содержание их, в случае удачной расшифровки, будет столь же ограниченным и кратким, Связного текста, рассказывающего об исторических событиях, деяниях богов или героев, вроде Гильгамеша, протошумерские знаки были не в состоянии передать. Это было сделано много столетий спустя, когда письмо стало передавать человеческую речь во всем ее многообразии грамматических форм и служебных слов, без которых не может обойтись ни один язык мира.

Глава пятая. От Туркмении до Крита

ЗАГАДКА ТЭРТЭРИИ

умерские письмена позволяют нам проследить сложный путь превращения знаков-рисунков в фонетические знаки, знаки подлинного письма, передающего звуковую речь. И все-таки до сих пор нам неизвестны самые глубокие корни письма шумеров, так сказать, «прото-протошумерское» письмо. Мы говорили о древнейшем памятнике — эрмитажной табличке: знаки на ней являются идеограммами, это текст, а не «картинка-рассказ». Идеография, как вы теперь уже знаете, развивается из пиктографии, рисуночного письма. А вот следов этой шумерской пиктографии до сих пор в земле Двуречья найти не удалось!

О том, что она когда-то существовала у шумеров, свидетельствуют некоторые знаки протошумерских письмен, особенно самых ранних. Среди них мы находим, например, различные изображения диких животных, переданные очень реалистически. Позднее они исчезают, заменяются составными знаками (особый знак, изображавший дикого быка, заменяется сочетанием знака просто быка ^ и знака горы о°о и т. п.). Иными словами, знаки «пережитки пиктографии» исчезают, заменяясь сложными идеограммами (чтобы обозначить дикого быка средствами пиктографии, надо его нарисовать, а идеография позволяет передать понятие «дикий бык» сочетанием понятий «бык» и «гора», т. с. бык, обитающий в горах).

Еще более яркие следы былого рисуночного письма — это те знаки в самых ранних текстах, которые являются сложными рисуночными композициями, походящими на пиктографические картинки. Знаков таких встречается немного, и впоследствии они исчезают… Но почему мы не можем отыскать не реликты, а просто пиктографические записи шумеров в Двуречье? Ведь дошли же до нас пиктограммы времен неолита и даже палеолита, высеченные на скалах или нарисованные краской и пещерах, возраст которых измеряется тысячелетиями и даже десятками тысяч лет!

Шумеры начинали с пиктографии: об этом говорят и «пиктографические пережитки» протошумерского письма, да и логика развития письменности от рисунка-картинки к знаку, передающему звуковую речь. А следов шумерской пиктографии мы не можем отыскать скорее всего потому, что искать их надо не в Двуречье, а в каком-то ином месте: хотя шумеры и жили в долине Тигра и Евфрата около шести тысяч лет назад, все-таки и они, подобно вавилонянам, ассирийцам, арамеям и т. д., являются пришельцами, а не коренным населением этих мест!

Кто жил в Двуречье до шумеров — это интересный и сложный вопрос (отошлем заинтересовавшихся читателей к книгам «Погибшие цивилизации» и «Тайны трех океанов»), но к теме данной книги он не относится. Современные исследователи считают, что Двуречье не было древнейшей родиной шумеров — они пришли сюда откуда то извне. Откуда? Возможных «адресов» называлось множество: Индокитай, Алтай, Кавказ и др. Но ни одни из них не получил всеобщего признания. Вот если бы удалось найти памятники письма — или пиктографии — более древние, чем шумерские, и в то же время похожие на них, тогда бы вопрос о прародине шумеров стал гораздо яснее.

И совершенно неожиданно мечта эта сбылась, причем открытие древнейших памятников было сделано археологами в трансильванском местечке Тэртэрия, в Румынии, т. е. там, где никто не предполагал искать шумерскую прародину!

Археологи, раскапывая сооружение эпохи неолита, возраст которого равен 6000 лет, обнаружили там три таблички, покрытые знаками письма, удивительно похожими на протошумерские. Вопрос, казалось бы, решен. Однако сразу же после опубликования сенсационной находки последовали многочисленные «но». Знаки табличек Тэртэрии напоминают знаки шумерского письма, уже прошедшего большой путь развития, а не пиктограммы, хотя они древнее шумерских примерно на тысячелетие. Если исходить из возраста табличек, на них мы должны бы обнаружить самые архаичные, «пиктографические» знаки — а это не так. Непонятно, почему письменные тексты очутились в селении эпохи новокаменного века: у людей неолита не было потребности в «настоящем» письме, они вполне обходились «языком рисунков». Да и никаких черт антропологического, культурного, языкового сходства между жителями Тэртэрии и шумерами не обнаружено.

Знаки из Тэртэрии.

Тэртэрийские таблички являются подлинным феноменом, их происхождение — настоящая загадка и пока что нет никаких «ключей» к ее решению. Быть может, таблички были привезены на Дунай каким-либо шумерским купцом? Но почему тогда они гораздо древнее текстов, найденных в Двуречье? Или, может, знаки на табличках Тэртэрии являются обычными рисунками? И это не исключено, хотя непонятно, зачем люди неолита рисовали на глиняных табличках (в Двуречье глина была единственным писчим материалом, а в Трансильвании материалов предостаточно). Словом, Тэртэрия задала науке о письме головоломку, решить которую она не в состоянии, так же, как не могут ее решить и другие науки — археология, антропология, история культуры.

ШУМЕР — ЭЛАМ — АЛТЫН-ДЕПЕ

Итак, сходство шумерских рисуночных знаков со знаками на табличках из Тэртэрии является загадкой. Гораздо легче объяснить факт несомненного сходства знаков протошумерских письмен со знаками так называемого протоэламского (т. е. «перво-эламского») письма. Эламиты уже в IV тысячелетии до нашей эры обитали к востоку от долины Тигра и Евфрата, в горных областях Ирана, создам там своеобразную культуру, лишь немногим менее древнюю, чем цивилизации шумеров и египтян. При раскопках в городе Сузы, столице Элама, были найдены рисуночные письмена. Возраст их уступал возрасту протошумерских письмен всего-навсего на несколько столетий.

Мы уже говорили, что протошумерские тексты далеки от полного прочтения. Эламские письмена изучены еще менее. Удалось истолковать смысл нескольких знаков и определить цифровые обозначения. Жители Элама пользовались не десятично-шестидесятиричной системой счисления, как это делали их соседи, шумеры, а десятичной, наподобие нашей. Обилие цифровых знаков в текстах эламитов говорит о том, что они являются, так же как и шумерские, какими-то списками, перечнями и т. п. Для записи более сложных сообщений эламское рисуночное письмо не было еще приспособлено. Таблички эламитов сделаны из глины, как и тексты шумеров. Знаки письмен обоих народов также похожи. Создается впечатление, что и протоэламское, и протошумерское письмо вышли из одного источника. Или, что более вероятно, если учесть разницу в их возрасте, эламиты создали свое письмо под влиянием шумеров, с которыми их связывали давние культурные и экономические отношения. Однако протоэламское письмо, в свою очередь, могло повлиять на создание письменности в другой стране. И этой страной является нынешняя самая южная республика Советского Союза — Туркмения.

На территории Туркменистана, в предгорьях Копет-Дага и прилежащей южной кромки Кара-Кумов, найдены следы поселений, которые относятся к одним из самых первых в мире. Семь-восемь тысяч лет назад здесь обитали древнейшие земледельцы, в то время как подавляющая часть жителей нашей планеты вела еще бродячий образ жизни охотников и собирателей дикорастущих злаков. Подобных очагов древнейшего земледелия в ту пору было немного и они находились, хотя и на большом, но все же ограниченном районе: в долине Тигра и Евфрата, в Малой Азии, в долине Нила, на территории Ирана, и, наконец, в Южной Туркмении. Мы знаем, что спустя несколько тысяч лет и долинах великих рек Старого Света родились египетская и шумерская цивилизация, немного позже возникла древнейшая цивилизация Индии и островная культура Крита, еще позже — цивилизация Китая и жителей Малой Азии, хеттов. А как же в Туркмении? Появилась ли здесь, у земледельцев новокаменного века, своя цивилизация, которая могла бы по возрасту соперничать если не с египетской и шумерской, то, по крайней мере, с индийской или китайской?

Новейшие раскопки археологов нашей страны показали, что и в Южной Туркмении более четырех тысяч лет назад (т. е. позже, чем в Шумере, но раньше, чем и Китае) существовали города и создавались храмы. А это верный признак того, что первобытный век камня здесь кончился и началась эра цивилизации. Последние находки свидетельствуют, что жители этих городов Туркменистана — самых древних в нашей стране и одних из древнейших в мире — наносили на глиняную посуду и статуэтки знаки, удивительно похожие на рисуночные знаки шумеров и, в особенности, эламитов! Вы сами можете судить об этом сходстве, посмотрев на таблицу, где в первой строке дается прорисовка южнотуркменских, во второй — протоэламских, и в третьей — протошумерских знаков. В таблице они сгруппированы в 6 разделов.

Значит ли это, что найдены древнейшие памятники письма нашей страны? Говорить так было бы преждевременно. Пока что в нашем распоряжении имеется лишь один текст, да и то он напоминает больше «упражнение в письме», чем настоящий документ: это терракотовая плитка, на которой начертаны три различных знака, причем один нз них повторяется четырежды, «подобно букве, которую выписывает школьник для того, чтобы лучше ее запомнить, — пишет доктор исторических паук Вадим Михайлович Массон, руководитель раскопок, в ходе которых была обнаружена эта табличка. И кто знает, не ожидают ли археологов в недрах земли архивы „глиняных книг“, с помощью которых заговорит одна из древнейших оседлоземледельческих цивилизаций на территории нашей страны».

Вполне вероятно, что многие достижения цивилизации, возникнув в Двуречье, распространились оттуда в Элам, а затем и далее, вплоть до Туркменистана. И в числе их было искусство письма. Не исключено, что протошумерское письмо далотолчок к созданию письма не только в Иране и Туркменистане, но и в стране, лежащей далеко к югу от долины Тигра и Евфрата — в Индии. О сходстве всех четырех систем письма вы можете судить, посмотрев все ту же таблицу — в четвертой строке приведены знаки древнейших письмен Индостана (которые именуют, по аналогии с протошумерскими и протоэламскими, протоиндийскими, т. е. «первоиндийскими» письменами).

ЗНАКИ НА ТЫСЯЧАХ ПЕЧАТЕЙ

Первые протоиндийские тексты были обнаружены около ста лет назад. Но тогда на них не обратили особого внимания. И лишь в нашем веке, когда начались раскопки городов Индостана, чей возраст равнялся четырем и более тысячам лет, и в ходе этих раскопок были найдены многие сотни текстов, стало ясно, что в Индии с древнейших времен существовало самобытное письмо, искусство которого было затем утрачено после вторжения в страну кочевых племен арьев. В большинстве случаев знаки протоиндийского письма вырезаны на квадратных печатях (впрочем, название «печать» — условное, мы не можем с полной уверенностью говорить о том, каким целям служили эти квадратные предметы с надписями). Короткую, от 1 до 20 знаков, надпись обычно сопровождают изображения животных, растений, богов, а иногда и целых сцен. Кроме печатей, надписи встречаются на трехгранных амулетах, на медных и глиняных пластинках, круглых палочках из слоновой кости, сосудах, различных орудиях и глиняных браслетах. Но чаще всего тексты представлены именно печатями — в наше время их известно около 9 тысяч. И все-таки, несмотря на такое обилие, наши знания о протоиндийской письменности скудны: слишком уж кратки эти надписи. Значительная часть письменных текстов погибла: ибо протоиндийцы, вероятно, как и их наследники-индийцы, писали длинные тексты на пальмовых листьях, а время их, конечно, не пощадило.

Еще каких-нибудь полстолетия назад считалось непреложной истиной, что индийская культура была создана потомками кочевников-арьев, вторгшимися в Индостан примерно в середине II тысячелетия до пашей эры. Искусство же письма появилось в Индии еще позже, после того как здесь побывали войска Александра Македонского. Однако археологические раскопки показали, что за две тысячи лет до прихода греков в Индостане существовала письменность. И почти все основные достижения древней индийской культуры — такие, как десятичная система счисления, приручение слона и горбатого быка зебу, система йогических упражнений, женская и мужская национальная одежда и многое другое, прежде чем стать «индийским», были «протоиндийским», иными словами, создано за много веков до прихода арьев, перенявших у протоиндийцев достижения их цивилизации, включивших их богов в свой пантеон (даже знак свастика, который нацисты пытались сделать символом «арийского господства», заимствован арьями у протоиндийских жрецов!). Но искусство письма, которым владели протоиндийцы, кочевниками-арьями было утрачено.

Кем же были протоиндийцы? На этот вопрос должны были ответить надписи на печатях и амулетах. Вернее, они могли дать ответ на вопрос, на каком языке изъяснялись создатели древнейшей цивилизации Индостана (ведь негры в США говорят по-английски, Бразилии — по-португальски и т. п. — понятия «раса», «язык» и «культура» далеко не однозначны!). Спор о том, с помощью какого языка можно попытаться прочесть древнейшие тексты Индостана, начался с тех пор, как были открыты сами тексты, И его можно считать завершенным лишь несколько лет назад. Причем в его решении неоценимую помощь оказали электронные вычислительные машины, Две группы исследователей, работавших независимо друг от друга — в СССР и Скандинавском институте азиатских исследований, применив достижения кибернетики, пришли к одному и тому же выводу: тексты протоиндийцев написаны на языке, относящемся к так называемой дравидийской семье языков, ныне распространенной на юге Индии и, в виде отдельных «островков», в Центральном и даже Северо-Западном Индостане (на одном из дравидийских языков, называемом брагуи, говорит несколько человек и в Южной Туркмении; брагуи появились здесь вместе с племенами белуджей, переселившихся в Туркменистан в конце XIX — начале XX в.).

Сравнение «прототуркменских» знаков (верхний ряд) со знаками протоэламского, протошумерского и протоиндийского письмен.

Вопрос о языке протоиндийских текстов был непрост: на территории Индостана существует несколько сотен самостоятельных наречий, а кроме них, «претендентами» назывались еще и языки шумеров, эламитян, хеттов и других народов Древнего Востока. А когда он был решен, встал вопрос о чтении отдельных знаков, а затем и переводе самих текстов.

В протоиндийских текстах встречается около 300 различных знаков. Это слишком много для фонетического, т. е. слогового, а тем более, алфавитного, письма, и слишком мало для письма логографического, в котором знак передает слово. Но всей вероятности, протоиндийцы, наподобие шумеров и египтян, пользовались смешанным, словесно-слоговым письмом. Часть знаков передавала в нем слова, а часть — слоги. Видимо, существовали в протоиндийском письме и знаки-указатели, детерминативы: тем более, что тексты, как и иероглифика Египта, не имеют членения на слова, знаки идут «сплошным массивом».

Статистический анализ текстов, проведенный советскими и скандинавскими исследователями, позволил выявить знаки, которые, вне всякого сомнения, являются грамматическими показателями. Причем некоторые из них одинаково трактуются вашими и зарубежными учеными.

Дешифровка протоиндийского письма делает лишь первые шаги. Тексты, дошедшие до пас, как мы ужо говорили, очень скудны, а иероглифы — стилизованы. Поэтому в изучении их трудно применять статистический анализ, а толкование смысла изображения также в большинстве случаев спорно.

Мы не знаем и по сей день, каков был «протоиндийский стандарт» письма, насколько он близок нормам письма шумеров, которые, как вы помните, писали основы слов знаками-логограммами, а грамматические показатели, окончания и т. п. — слоговыми знаками. Зато о «стандарте» письма, которым пользовался еще один загадочный народ Древнего Востока так называемые хетты — удалось узнать гораздо больше. И он резко отличается от шумерского «стандарта» иероглифики.

ХЕТТСКИЕ ИЕРОГЛИФЫ

О «народе хеттейском» сообщают ассирийские и вавилонские хроники. Около ста лет назад в Турции и Сирии нашли первые образцы странного рисуночного письма. Английский востоковед Арчибальд Генри Сейс, изучив их, сделал вывод, что письмена оставлены «народом хеттейским». Хетты, по мнению Сейса, создал и третью, после Египта и Двуречья, великую цивилизацию Переднего Востока. Об этом Сейс сообщил осенью 1880 года в докладе «Хетты в Малой Азии». Доклад вызвал сенсацию, а Сейс вскоре получил прозвище «изобретатель хеттов». Слишком уж невероятным казалось историкам Древнего мира, чтобы целая цивилизация прошла «незамеченной» дотошными учеными античного мира (многие из которых, кстати, были уроженцами Малой Азии, где находился центр Хеттской державы). И все-таки Сейс оказался прав: и Малой Азии когда-то, около трех четырех тысяч лет назад, находилась могущественнейшая держава хеттов, соперничавшая с Египтом и Двуречьем, и в ней употреблялось рисуночное письмо (наряду с клинописью, о которой речь еще впереди). Правда, язык надписей Малой Азии и Сирии не хеттский, а лувийский, родственный языку хеттов (в научной литературе, по традиции, укоренился неточный термин «хеттские иероглифы»; правильнее было бы именовать их «лувийские», или, по древнему названию Малой Азии — Анатолия — «анатолийские»).

Расшифровка иероглифов Малой Азии и Сирии потребовала титанических усилий от ученых разных стран мира: ведь они не знали ни письма, ни языка текстов, к тому же, в отличие от Шампольона, расшифровавшего египетские иероглифы, не имели и билингвы — параллельного текста на известном языке. Древнейшие надписи «анатолийского» рисуночного письма не прочтены и по сей день. И все-таки мы можем читать большинство иероглифов и переводить отдельные тексты.

Науке известно более тысячи анатолийских текстов — около 300 иероглифических надписей на скалах, керамике, бронзе, серебряных чашах и кубке, золотой статуэтке и свыше 750 надписей на печатях. Обнаружены они на огромной территории: от Эгейского моря на западе до реки Евфрат и даже далее на востоке, от Богазкёя (в 150 км к востоку от Анкары) на севере до границы Палестины на юге. Находки в Турции относятся ко II и I тысячелетиям до н. э., находки в Сирии — к первым трем векам I тысячелетия до н. э. Вероятно, большинство анатолийских иероглифических текстов, подобно протоиндийским, погибли, т. к. они были сделаны на недолговечном материале — дереве (самыми «жизнестойкими» оказались надписи на глине Двуречья и надписи на камне Египта).

«Иероглифами» древние греки называли рисуночные знаки египтян. С их легкой руки в другие тексты, написанные знаками письма, имеющими рисуночный характер, стали также называть иероглифами (причем именно письма, а не «языка рисунков» — ведь там мы говорим о «пиктограммах»). Сейчас известно около 500 рисунков-знаков древних жителей Анатолии и большая часть их имеет сходство с определенными предметами. Другие знаки подверглись стилизации и упрощению, так что зачастую бывает трудно определить, какой предмет или понятие обозначает тот или иной иероглиф (так же как в протоиндийском и даже протошумерском письме).

«Анатолийский стандарт» письма отличался от «шумерского стандарта». Правда, и идеек были знаки-логограммы, знаки-детерминативы и слоговые (фонетические) знаки. В анатолийском, так же как и в шумерском, иероглифическом письме один и тот же знак мог выполнять несколько функций: передавать слово, быть «немым» детерминативом и в то же время служить для записи отдельного слова. Например, знак, изображающий протянутую руку, как логограмма читался «та» и означал слово со значением «брать»; как слоговой знак, он передавал просто слог «та» и, наконец, служил «немым» указателем перед глаголом «упа», означавшим «закладывать основание». Но в шумерском письме слоговые знаки служили лишь для записи грамматических показателей. В иероглифике Анатолии, помимо этого, слоговые знаки использовались и как своеобразные указатели. Например, если после знака, изображавшего человеческую голову (он мог читаться и как «голова» и как «человек»), следовал слоговой знак со чтением «та», это значило, что предыдущую логограмму надо читать как «человек». А если после нее следовал слоговой знак «хи», это означало, что логограмма читается как «голова». И, что еще более важно, с помощью слоговых знаков могли писаться целые слова, а в самых поздних текстах мы находим целые надписи, выполненные почти сплоить слоговыми знаками, куда «вкраплена» одна — две логограммы.

Слоговые знаки появляются в иероглифике Анатолии очень рано, уже в текстах XIV века до н. э. Профессор Ежи Гельб, один из участников «коллективной дешифровки» анатолийских иероглифов (о ней можно прочесть в книгах Добльхофера «Знаки и чудеса», Замаровского «Тайны хеттов», Керама «Узкое ущелье и Черная гора»), привел веские доказательства в пользу того, что древние писцы Анатолии употребляли устойчивый набор слоговых знаков (около (50). Причем все эти знаки передавали только слоги одного типа, а именно: открытые, состоящие из сочетания «гласный плюс согласный» или же одного «чистого» гласного (т. е. слоги типа «а», «и», «та», «ту», — но не «ат», «ут», и т. п.). По мнению других ученых, число слоговых знаков достигает ста и более, причем они могут передавать не только открытые, но и закрытые слоги (типа «согласный плюс гласный плюс согласный» и «гласный плюс согласный») и даже слоги без определенного гласного (т. е. один и тот же знак мог читаться и как «на», и как «не», и как «ни».) В последнем случае ученые говорят о тенденции жителей Анатолии переходить к буквенному письму (ведь от употребления слогового знака, читающегося как «на», «не», «ни», т. е. как «согласный плюс любой гласный», один шаг к тому, чтобы читать его просто как согласный «н»!). Так это или не так — покажут будущие исследования.

В изучении иероглифического письма Анатолии еще очень много нерешенного и спорного. Но еще большим покровом тайны окутано рисуночное письмо, существовавшее более четырех тысяч лет до ваших дней на острове Крит в Эгейском море.

«Хеттские иероглифы». Монументальная надпись.

ОСТРОВ ЕСТЬ КРИТ…

О богатстве и могуществе жителей Крита повествуют и Гомер, и догомеровские мифы, и труды античных авторов, живших много позже великого поэта. Но потребовалось около двух тысячелетий, прежде чем правота их рассказов о былом могуществе Крита была доказана археологическими раскопками. Честь открытия критской цивилизации, называемой еще по имени легендарного правителя острова царя Миноса, «минойской», принадлежит Артуру Эвансу (это мог бы сделать и знаменитый Шлиман, но ему показалось слишком высокой цена, напрошенная владельцем участка, на котором, как оказалось, находились развалины дворца Миноса и он отказался от раскопок).

Эванс открыл и первые памятники иероглифического письма, существовавшего в царстве Миноса. Собственно говоря, английский ученый и заинтересовался Критом потому, что ему сначала удалось увидеть в музеях несколько печатей с острова Крит, покрытых загадочными знаками-иероглифами. Молодой энергичный ученый отправился в поездку на остров и там обнаружил множество печатей с надписями. А затем, начав раскопки (о них красочно повествует Керам в книге «Боги, гробницы, ученые»), Эванс нашел большое число текстов с письменами. Здесь были в тексты на глиняных табличках, выполненные условными, «линейными» знаками (о них у нас речь пойдет гораздо позже), в рисуночные, «иероглифические» письмена. Прочитать последнее не удалось пока ни одному ученому в мире.

Почему? Во-первых, потому, что иероглифические тексты очень кратки — несколько знаков. Во-вторых, и самих текстов мало. В-третьих — что является следствием первого и второго, — невелик и набор критских знаков — их менее 150. И мы не знаем, на каком языке следует читать эти тексты.

Гомер недаром писал о Крите: «разные слышатся там языки». На каком наречий изъяснялись подданные царя Миноса — мы можем лишь строить гипотезы. Но не окажется ли так, что язык минойцев критян не похож ни на один из известных науке языков, что он полностью вымер, вместо с народом, на нем говорившем? Такая печальная участь постигала многие древние наречия.

До сих пор загадочным остается и происхождение иероглифов Крита. Одни считают, что рисуночное письмо родилось на самом острове. Другие связывают его происхождение с письменами народов Древнего Востока: ведь критяне считались лучшими мореходами в Средиземноморье, они были учителями и предшественниками финикийцев и греков. Критские изделия были обнаружены даже в древнейших городах протоиндийцев. И вполне вероятно, что, совершая длительные странствия, критяне могли познакомиться и с искусством письма в какой-либо из древневосточпых стран. Если это так, то самыми близкими и самыми «контактными» соседями были для них жители страны пирамид — Древнего Египта, где письмо появилось на добрую тысячу лет раньше, чем на самом острове Крит.

Глава шестая. Знаки страны пирамид

ИЕРОГЛИФЫ БЕЗ МИСТИКИ

исьмена Египта, изображающие людей и богов, животных и растения, небесные тела и домашнюю утварь и многое, многое другое, с давних пор казались чем-то таинственным, доступным лишь посвященным. Недаром еще в начале пашей эры люди античности именовали их «иероглифами», т. е. «священными знаками».

О многовековой дешифровке иероглифов написано немало и, пожалуй, подробный рассказ о ней занял бы целый том. Поэтому мы не будем говорить здесь о работах иезуита Кирхера и графа Палина; о немецком ученом муже, который счел иероглифы результатом работы особого рода улиток, источивших древние камни Египта; об универсальном Томасе Юнге и гениальном Шампольоне, сбросившем покрывало мистики, накинутое на тексты страны пирамид еще в IV веке египетским жрецом Гораполлоном; о кропотливом труде египтологов после открытия Шампольона (отошлем читателей к нашей брошюре «Загадка сфинкса»). Ныне мы знаем, что письмена Египта являются именно письменами, а не ребусами или символами. Несмотря на свой рисуночный, «картинный» характер, египетские знаки передают звуковую речь, подобно другим древним текстам Древнего Востока.

Давайте совершим своеобразную «прогулку» по египетским текстам, верней по каталогу знаков иероглифики и приглядимся внимательней к тому, что изображают эти знаки-картинки.

В современной египтологии принято группировать иероглифы Египта по определенным разделам, ориентируясь на смысл изображения, на то, что изображено знаком (а не за то, какое слово или звук передает этот знак). Вот группа номер 1 — изображения мужских фигур и их действий. Тут и лодочник, и пивовар, и водонос, и жрец, и пони, и чиновник, и пленник, и фараон. Фигурки стоят, сидят, идут, танцуют, гребут, лежат, опираются на посох, восседают на троне и т. д. По одним лишь знакам-рисункам мы можем получить представление о занятиях жителей Древнего Египта. Вторая группа «женская» — содержит знаки, изображающие простую женщину, знатную госпожу, женщину беременную, рожающую, кормящую ребенка. «Женских» знаков гораздо меньше, чем «мужских» (последних около 60).

Третья группа очень интересна: в псе входят изображения странных существ, наполовину людей, наполовину — зверей. Это — египетские божества. Тот с головой ибиса, Хнум с головой барана, увенчанный диском солнца Ра и другие. Четвертая группа объединяет знаки, изображающие части человеческого тела: голову, руку, ногу, глаз, губы, нос и т. п. В следующих семи группах многочисленные представители животного мира долины Нила. Кого тут только нет! Бык, корова, бегемот, слон, жираф, павиан, улитка, гадюка, осел, кобра, жук, тысяченожка, черепаха, крокодил, муха, пчела, шакал, гусеница, лошадь, овца и разнообразные птицы и рыбы. А кроме них, имеются знаки, изображающие различные части тела этих животных — головы, лапы, плавники, рога, крылья, клювы и др.

Египетские иероглифы (1-й столбец) и мероитский алфавит.

В особой группе — растения, которые выращивали египтяне. Символические и реалистические изображения солнца, луны, воды, земли, неба объединены каталогом в новую группу. Несколько групп образуют знаки, изображающие постройки, суда, обстановку домов и гробниц, храмовую утварь, короны, жезлы, оружие, корзины, сосуды, письменные принадлежности, музыкальные инструменты. И, наконец, последняя, 26-я группа включает знаки, столь схематичные, что до сих пор не удалось установить, что же конкретно они изображают.

Даже беглый обзор знаков египетской иероглифики дает представление о древней цивилизации, возникшей в долине Нила, о форме правления, существовавшей в государстве, о занятиях ее жителей, их религии, ремеслах, развлечениях, о фауне и флоре страны. Еще больше информации мы получаем, когда обращаемся от внешнего вида знака к его значению. Например, изображение узкой и длинной полоски передавало слово «земля». Значит, таково было представление о мире древних египтян: наша планета казалась им подобием длинной и узкой долины Нила. Среди изображений судов есть знак корабля под парусами и знак весельного судна. Причем первый ставился (как «указатель», детерминатив) после слова «хут» — «плыть вверх по реке», а второй — после слова «хед» — «плыть вниз по реке». Отсюда вывод: вверх по Нилу египтяне плавали на парусных судах, а вниз по Нилу — на весельных. Иероглиф, изображающий лошадь, в древних текстах не встречается: это говорит о том, что жители долины Нила когда-то не знали о ней, и лишь после вторжения кочевников-гиксосов из Азии лошадь стала у них домашним животным.

«ТРИ КИТА» ИЕРОГЛИФИКИ ЕГИПТА

Рисуночный характер иероглифов Египта долгое время вводил и заблуждение ученых, пытавшихся прочитать тексты страны пирамид. Они считали, что за каждым знаком скрывается символ, который можно расшифровать лишь целой фразой, или же они являются «рассказом в картинках», подобным пиктографии (и Афанасий Кирхер ухитрился «перевести» слова «Осирис говорит» как «Жизнь вещей после победы над Тифоном, влажность природы благодаря бдительности Анубиса», а Страленберг, путешествуя по Сибири, обнаружил сходство египетских иероглифов с наскальными росписями на Енисее). И лишь Шампольону первому удалось убедительно показать, что египетские иероглифы передают звуковую речь, т. е. являются подлинным письмом, а не «рассказом в картинках» или набором символов и эмблем, «относящимися исключительно к астрономии, календарю и земледельческим работам».

Писцы Древнего Египта пользовались примерно 700–800 иероглифами (одни знаки выходили из употребления, другие — создавались, но общее число их, в каждую эпоху — было примерно одинаковым). Подавляющая часть иероглифов является логограммами, т. е. знаками, передающими слова или основы слов. Например, знак П — схематическое изображение дома, передает слово «пер» (дом). Зттак, изображающий солнечный диск — слова «ра» (солнце) и т. д. Подобно шумерским, египетские логограммы могли иметь несколько значений (а это значит, что они также произошли из идеограм, передававших «пучок» близких понятий). Например, знак солнечного диска передавал не только слово «солнце», но и слово «день» (оно также читалось «ра»). Логограмма «жрец» могла иметь значение «чистый», логограмма, первоначально передававшая имя бога Анубиса, в поздние времена стала читаться как «посвященный», «тайный советник» и т. п.

Какое из нескольких значений логограммы выбрать, читая текст? Шумерам и хеттам, как вы помните, помогали специальные знаки указатели, детерминативы. В египетском письме таких детерминативов было великое множество. Они ставились после определяемого знака (или группы знаков, передававших слово) и служили надежным подспорьем при чтении текстов. Например, знак, изображавший две идущие ноги, ставился после всех глаголов движения. Знак, изображавший шкуру животного с хвостом, ставился после названий животных (и также не читался, как и знак «идущих ног»). Существовали специальные детерминативы для понятий «мужчина», «женщина», «люди», «ребенок» или «юноша», «старик», «вельможа», «бог» или «царь», «пленник», «враг», «чужеземец», «мертвый» — и это только для сравнительно узкого круга, связанного с «человеческой тематикой». А ведь были еще детерминативы, относящиеся к домашнему скоту, просто к животным, к рыбам, птицам, деревьям и растениям, зерну, небу, звездам, воздуху, лодкам, постройкам и много-много других!

Один и тот же знак мог иметь значение логограммы (и, стало быть, читаться в тексте как слово или часть слова) и нечитаемого детерминатива. Например, знак П мог читаться как «пер» (дом) и ставиться в качестве «немого» детерминатива после названий различных построек. Знак # мог читаться как логограмма (даже две логограммы; одна со значением «канал» — мер, а вторая-«любить» — мери) и как детерминатив этот же знак ставился после названий рек.

В шумерском письме из знаков-логограмм образовались фонетические знаки, причем один и тот же знак мог читаться и как логограмма (т. е. как то слово, которое он обозначает), и как абстрактный слог, имеющий лишь «звучание» и лишенный конкретного значения. Тот же принцип мы находил в египетской иероглифике. Фонетические знаки — это последний, «третий кит», на котором основаны принципы письма страны пирамид. Знак П мог не только передавать слово «пер» (дом), но и служить для записи слога «пер» (а также быть детерминативом построек). Знак # мог читаться как «мер» или «мери» (канал или любить), быть детерминативом, а кроме того, передавать слог «мер» или слог «ми». Чтобы различить, в каком смысле надо понимать тот или иной знак, египетские писцы иногда прибегали к условным обозначениям. Например, если знак П сопровождался небольшой вертикальной черточкой, поставленной сбоку или снизу (т. е. изображался как П или П), его надо было читать как логограмму «пер» (дом). Если же писался без черточки, это означало, что здесь он передает не понятие «дом», а является лишь чисто звуковым знаком, читающимся как «пер» (например, в слово «пери», означающем «выходить»).

Однако большинство знаков не имело таких указателей, которые помогали бы выбирать правильное чтение знака. И подобно тому, как это происходило в Шумере, писцам и чтецам самим нужно было находить правильное решение каждого «ребуса». Ученые, как известно, сумели прочитать шумерские письмена. Египетские же тексты, как это на первый взгляд ни странно, и поныне… не прочтены! Ибо все наименования фараонов и богов (Ра, Рамзес, Эхнатон, Нефертити, Исида и т. п.), все египетские слова в термины читаются нами условно, не так, как не самом деле их читали древние жители долины Нила.

Причина этого, конечно, не в том, что шумерологи оказались «догадливей» египтологов. Просто сами египтяне на письме не передавали гласные звуки и в этом заключается самое существенное различие между письмом египтян и письмом шумеров, хеттов, да и любой другой древней письменностью мира, стоящей на трех «китах» — логограммах, детерминативах и фонетических знаках.

АЛФАВИТ ИЛИ СИЛЛАБАРИЙ?

Если попробовать записать современными русскими (или латинскими) буквами любой египетский текст, т. е. перевести, или, как говорят ученые, транскрибировать иероглифы, мы получим сплошной набор согласных звуков, вроде «хх н рнп вт» (миллион лет) или «с нб» (всякий человек). Произнести это вслух, безусловно, человек не в силах. Поэтому в египтологии принято так называемое условное или «школьное чтение» иероглифов: между согласными, для удобства, вставляется гласная «е» (и потому знак П читается «пер», хотя он передавал сочетание согласных «п» и «р», знак # — «мер», вместо «мр» и т. д.). Также для удобства два гортанных звука (глухой и звонкий «гортанный взрыв») читаются как гласная «а», звук, похожий на английское «даблью» (w) как «у» и т. п.

Востоковеды смогли хорошо изучить коптский язык, потомок языка древних египтян. На основании его можно сделать приблизительную реконструкцию звукового облика египетских слов — и эта реконструкция показывает, насколько далеко общепринятое «школьное» чтение от того, как на самом деле произносились слова египтянами. Например, имя фараона-реформатора произносилось, скорее всего, как «Эхнейот», а не «Эхнатон»; Нефертити — как «Нефр-эт», бог Ра — как «Рэ», богиня Исида — как «Эсе».

И шумеры, и хетты пользовались слоговыми знаками, которые, хотя и произошли от логограмм, однако, в основном, применялись лишь как абстрактные слоги, знаки для «звучания», без «значения». Набор таких слоговых знаков принято называть «силлабарием» (от греческого «силлабус», т. с. «слог»). В египетском письме также был свой силлабарий — его знаки передавали сочетание согласпого или двух согласных с каким-либо гласным (а иногда, в качестве фонетических употреблялись и знаки, передающие три согласных, например, знак, изображавшие жука, условно читаемый «хепер», мог передавать не только существительное «жук» и глагол «становиться», но и передавать сочетание согласных «х», «п», «р» (например, в записи имени фараона «Мен-Хепер-Ра»). Но если в шумерском силлабарии один знак читался как «на», другой — как «не», третий — как «ну», то в египетском слоге «на», «не», «ну» передавались одним знаком, который мог читаться и как «на», и как «не», и как «ну» (т. е. согласный «н» плюс любой гласный). Точно так же знак П мог читаться и как «пар», и как «пер», и как «пур» (а возможно, так же и как «паре», «пура», «пара» и т. д.).

Конечно, это создавало много трудностей при чтении. Вот почему, вероятно, в египетском письме мы находим наибольшее количество знаков-указателей, детерминативов, с помощью которых можно было выбирать нужный вариант (ведь грамотному египтянину легко было ориентироваться в родном языке, имея такие знаки-указатели — и читал он не по принципам «школьного чтения», а так, как слова звучали в подлинной живой речи). В хеттском силлабарии, как вы помните, слоговые знаки имели структуру «согласный плюс гласный» или просто «гласный» (т. е. передавали один открытый слог). В письме шумеров слоговые знаки, как правило, передавали сочетание гласной и одной-двух согласных типа «ан», «нен», «нан», «на», «не», «ен» и др.) Египетский силлабарий включал знаки, передававшие сочетание «любого гласного» с одним или двумя согласными. Таким образом, если бы мы попытались записать фамилию автора этой книги с помощью знаков шумерского силлабария, она звучала бы что-то вроде: «Кон-дра-тов»; в хеттском силлабарии, где нет знаков для закрытых слогов, ее пришлось бы трансформировать в «Ко-но-да-ра-то-во» (или «ва»). В египетском письме остались бы одни согласные: «Кндртв».

Но если знак, например —, передающий сочетание согласной «н» с любым гласным, может читаться и как «на», и как «ну», н как «не», а на письме это никак не отмечается (смотрите написание фамилии автора (Кндртв), то не означает ли это, что, собственно говоря, здесь мы имеем дело не со слоговыми, а с алфавитными знаками?

Большинство египтологов считает, что у древних египтян был именно алфавит: 24 знака-иероглифа передавали согласные звуки. А около 60–80 знаков, также фонетических, служили для передачи сочетания двух согласных и какого-то гласного между ними. Иными словами: у египтян был и силлабарий, и алфавит.

Список знаков «египетского алфавита» был приведен еще Шампольоном. С той поры минуло полтора века, египтология сделала огромный шаг вперед. И все все вопрос какими же фонетическими знаками пользовались египтяне — алфавитными плюс слоговыми или же только слоговыми, а по сей день нельзя считать решенным окончательно.

Разумеется, когда мы делаем транслитерацию египетских текстов, все равно, будем ли мы передавать знак П сочетанием согласных «пр», или как «п — неизвестный гласный — р», или давать «школьное чтение» — «пер». Ведь подлинного звучания мы все равно не знаем. Но для грамматологии, для науки о письме здесь принципиальное различие. Ведь речь идет об одном из кардинальнейших вопросов: кто изобрел алфавит, древние греки, финикийцы или египтяне? К этому вопросу мы еще вернемся, посвятив ему особую главу. А сейчас, чтобы закончить наш краткий рассказ о египетских иероглифах, проследим их судьбу на протяжении веков — вплоть до нашего времени.

ПОТОМКИ ИЕРОГЛИФОВ

«Потомками» египетских иероглифов являются наши буквы «ш» и «щ». После того как в долине Нила в начале нашей эры древнюю религию предков сменило христианство, вместе с ней безвозвратно ушло в прошлое и искусство иероглифического письма. На смену ему пришел алфавит, основанный на греческом. Но в языке египтян (позже их стали именовать «коптами», а еще позже, вплоть до наших дней, коптами называют египтян, исповедующих христианскую, а не мусульманскую веру) были звуки, отсутствовавшие в греческом. Чтобы передавать эти звуки, в письмо коптов были введены знаки, заимствованные из скорописной формы иероглифов. Таких знаков — 8. Одни из них, передававший букву «шан» (от египетского иероглифа, обозначавшего «наводненное поле» или слог «ша»), позднее послужил для образования славянских «ш» и «щ», в том числе и в нашей азбуке.

Таким образом, буквы «ш» и «щ» по праву можно назвать «самыми древними знаками в мире» — ведь иероглиф, «предок» этих букв, употреблялся египтянами около пяти тысяч лет назад!

Происхождение коптских букв из египетских иероглифов.

Прямыми потомками иероглифов Египта являются знаки письмен государства Мероэ, власть которых распространялась на область Нильских порогов и дальше на юг, вплоть до Эфиопии, а на севере темнокожие жители Мероэ одно время даже заняли престол фараонов страны пирамид! Внешняя форма мероитских знаков почти полностью совпадает с иероглифами Египта. Однако читаются они не так, как египетские. И различие не только и не столько в фонетическом чтении, сколько в самом характере знаков. Ибо писцы Мероэ полностью отказались от логограмм и детерминативов и перешли на чисто фонетическое письмо. Причем письмо это — алфавитное (только два знака передают слоги, остальные являются буквами).

Тексты Мероэ датируются II в. до н. э. — IV в. н. э. Алфавитное письмо было уже в это время широко распространено. Однако, в отличие, например, от коптов и других народов, жители Мероэ использовали для своих букв не форму греческих букв, а египетскую иероглифику. Означает ли это, что в африканском государстве был заново изобретен алфавит? Или же человек, знавший греческий алфавит, решил использовать в качестве букв не геометрические знаки этого письма, а знаки страны пирамид, с которой Мероэ связывали давние культурные связи? На этот вопрос у нас нет ответа. Да и сами мероитскне тексты пока что лишь читаются, но не переводятся, ибо мы не знаем языка, на котором они написаны. Какое из многочисленных наречий Африки поможет проникнуть в тайну мероитских текстов? Вопрос остается таким же открытым, как и вопрос о происхождении мероитского алфавита.

Знаки Мероэ — потомки египетских иероглифов. Но у них, в свою очередь, имелись свои собственные «дети». В средние века в Нубии (чья территория ныне покоится под водами Асуанского водохранилища) был создан алфавит для записи текстов на нубийском языке (язык этот в последнее время привлекает особое внимание ученых, так как, возможно, он является потомком мероитского). Нубийцы исповедовали христианство и знаки их письма были взяты из «христианского» алфавита коптов. В языке коптов, как помните, были звуки, отсутствовавшие в греческом, и для передачи их на письме пригодились иероглифы Египта. В нубийском языке имелись звуки, которых не было и языке коптов, а стало быть, не было и соответствующих букв в коптской азбуке. Поэтому нубийцы стали передавать эти звуки с помощью букв взятых из алфавита Мероэ.

ВАРИАЦИИ И СТАНДАРТ

До нас дошли сотни и тысячи египетских иероглифических текстов, начертанных на стенах пирамид и на папирусных свитках, на камнях и статуэтках, на скалах и храмах, амулетах и монументах (в том числе и на статуе сфинкса, прибывшей «из древних Фив» на берега Невы) и многих других предметах и изделиях. Период времени, охваченный египетской иероглификой, огромен — более трех тысяч лет (язык же египтян филологи имеют возможность проследить на протяжении целых пяти тысячелетий, ибо но коптском, потомке древнеегипетского, продолжали говорить вплоть до XIX века и даже в нашем веке делались попытки ввести его преподавание в школах). И, что самое замечательное, на всем протяжении тридцати веков египтяне строго придерживались канонов письма, практически не изменяя его системы. Одни знаки устаревали, выходили из употребления. Другие создавались заново писцами и жрецами. Но «основной набор» иероглифов, так же как и основные принципы письма, оставались неизменными, начиная с древнейших текстов, начертанных на степах пирамид Древнего царства, и кончая текстами, относящимися к последним векам до нашей эры.

Правда, внутри самой системы египетские писцы могли довольно-таки широко варьировать выбор знаков, Одно и то же слово можно было записать логографически, с помощью знака-логограммы, пи: же фонетически, с помощью слоговых (или «алфавитных») знаков. Можно было написать его логограммой, а затем — рядом с нею — поставить фонетическую запись того же слова. Или — только части этого слова, давая так называемое «звуковое подтверждение» или «фонетический комплимент». Например, слово «нефер» («красивый») передавалось логограммой, читавшейся «нефер», рядом с которой выписывались еще два фонетических знака: «ф» и «р». Читалось же оно не «неферефер», а просто «нефер». После логограммы мог быть поставлен детерминатив, так же как в после фонетической записи слова. Детерминатив мог следовать и после слона, записанного сначала логограммой, затем — фонетически, т. с. получалась «трехступенчатая» запись. Детерминативы служили не только «указателями», сигнализировавшими, к какому классу понятий относится то или иное слово, но и зачастую выполняли роль знаков препинания. Ведь иероглифические тексты египтян идут «сплошь», без разделения на слова и предложения. И «немые» детерминативы помогали правильно членить эти тексты на отдельные слова и сочетания слов. Как правило, писцы Египта ставили детерминативы после существительных, прилагательных и глаголов, а служебные слова ими не «отмечались», хотя и здесь были возможны исключения.

Таким образом, у писца имелись возможность, в зависимости от его «вкусов» и привычек, но разному писать одно я то же слово. Никаких правил орфографии не существовало. И только при записи стандартных формул, вроде титулатуры фараона, дат, эпитетов бога и т. п., писцу волей-неволей, дабы не совершать святотатства, приходилось придерживаться строгого канона.

Глава седьмая. К югу от Сахары

НЕТ ПИСЬМА, НЕТ И ИСТОРИИ

олгое время бытовало мнение, что на территрии африканского материка развитые цивилизации существовали лишь в долине Нила, в Ливии, Магрибе, Мавритании, одним словом — к северу от Сахары. И поскольку письмо является одним из важнейших признаков, отличающих первобытную культуру от цивилизации, делался вывод — у темнокожего населения Африке до прихода «белого человека» не было письма, А так как письмо позволяет точно фиксировать события «дел давно минувших дней», то, стало быть, у африканцев нет и не может быть истории. Ибо они, говоря словами одного из африканистов, являются людьми «странной расы, без активной энергии и без положительной творческой силы».

Но вот наступил XX век — и древность Африки «заговорила». Археологи обнаружили в ее земле огромное количество памятников высокой культуры, возраст которых и тысяча, и две, и две с половиной тысячи лет. А этнографы нашли среди народностей Черного материка удивительные самобытные системы письма, происхождение которых не связано с европейскими письменностями. У африканцев было и «предметное письмо», и сложная пиктография, и логография, и смешанное «иероглифическое» письмо, наконец, письмо фонетическое.

«Предметное письмо» у некоторых народов Африки существовало в виде ожерелий из разноцветных стеклянных бусинок, зерен, листьев и стеблей растений. Так, зулусские девушки писали «письма» бусами из нескольких ярусов. Белый цвет символизировал чистоту и верность. Красный — глаза девушки, покрасневшие от слез, пролитых в тоске по любимому. Голубой означал счастье, желтый — богатство, зеленый — болезнь, черный — печаль и несчастье. Эти «буквы-цвета» располагались в строго определенном порядке и с их помощью можно было записывать довольно сложные сообщения (таким образом, «письма» зулусских девушек имели общие черты с любовными посланиями далеких юкагирок и вместе с тем с перуанским узелковым письмом «кипу»), В Конго, посылая важное сообщение, вождь отправлял гонца с листом подорожника. Средняя жилка листа должна была иметь длину не менее 15 сантиметров. Кроме того, лист должен был иметь четыре лоскута, по два с каждой стороны. Менее важное сообщение обозначалось ножом, копьем пли трубкой. Эти предметы посылались с гонцом, который был обязан вернуть их обратно, как бы подтверждая, что сообщение получено (здесь — новая этнографическая параллель, на сей раа — с посланиями северо-американских индейцев).

Сложная и очень интересная «почта» существовала у нигерийского народа йоруба. Называлась она «ароко». Если «ароко» было яйцо попугая, то это означало, что посылающий его начальник выносит смертный приговор своему подчиненному. Но чаще «ароко» посылалось в виде связки раковин каури. Две раковины, связанные выпуклой стороной друг к другу, означали упрек за неуплату долга. Четыре раковины, соединенные парами, вогнутой стороной друг к другу, — согласие на встречу с соплеменником, находящимся в чужой стороне, и т. д. Подобные символические послания, как вы уже знаете, широко распространены в различных частях света. Но йоруба превращали порой свои «ароко» не просто в символы, обозначенные предметами (трубка — предложение мира, стрела — объявление войны и т. п.), а в фонетическую запись, но принципу «ребуса». Иными словами, в виде логограмм у них выступали не рисунки предметов, а сами предметы! «Кучка из шести раковин каури имеет основное значение: „тесть“ — еfа, однако, поскольку efa означает также „увлеченный“ (от fa — „увлекать“), то веревка с шестью раковинами каури, посланная молодым человеком девушке, имеет смысл: „Я чувствую к тебе влечение, я люблю тебя“. Восемь раковин каури означают „восемь“ — ejo. Но это же слово значит и „согласный“ (от jo — „совпадать“, „быть похожим“), соответственно этому отправленная девушкой посылка жениху из восьми раковин каури означает: „Я чувствую то же, что ты, я согласна“», — пишет немецкий грамматолог Ханс Йенсен, ссылаясь на данные этнографа Хольмера.

Современный нигерийский ученый Джонатан Олумиде Лукас (сам происходящий из народности йоруба) приводит много других примеров «ароко»; ряд на этих посланий также является своего рода «предметными фонограммами». Например, принц одного из племен йоруба послал своему брату шесть раковин каури, нанизанных на перо. Шестерка передавала слово «efa» (влечение), перо — «слышать». Все послание читалось как «Я чувствую влечение к тебе, но могу лишь только о тебе слышать».

Еще более сложную систему «предметных фонограмм» разработал другой народ Западной Африки — дагомейцы. Здесь вместо раковин употреблялись топоры особой формы. Вот, например, образец дагомейского письма, возрастом около трехсот пятидесяти лет. Наверху топора изображен кремень (его название звучит как «да»). Внизу — символическое изображение земли («ко») и отверстия в земле («дону»). Весь топор «читается» сверху вниз, как «да»-«ко»-«дону» (кремень-земля-отвер-стие в земле), что в целом дает чтение «Дакодону» — таково имя дагомейского царя, которому принадлежал этот топор!

Удивительное письмо йоруба и дагомейцев, непохожее на другие письменности мира, свидетельствует о том, что народы Западной Африки совершенно самостоятельно пришли к идее «ребусного письма», с которого, собственно говоря, и начинается письмо в прямом смысле этого слова. Но «ароко» йоруба и топоры дагомейцев говорят и о другом: по всей вероятности, не только предметы, но и их изображения также использовались и качестве фонограммы. Иными словами — у народов Западной Африки складывалось иероглифическое письмо, ибо в этом районе земного шара уже много столетий назад существовала развитая цивилизация (вспомните изумительные скульптуры йоруба, найденные в священном городе Ифэ). Образцы африканской иероглифики погибли, хотя, быть может, будущим исследователям и посчастливится обнаружить древние тексты в земле Нигерии, Дагомеи и других стран. Причем эти тексты могут существенно отличаться от привычных нам глиняных табличек шумеров или надписей на камне хеттов и египтян. Об этом говорят исследования крупнейшего советского африканиста Дмитрия Алексеевича Ольдерогге.

БИВНИ БЕНИНА

В книгах, посвященных доколумбовой Америке, часто говорится о том, что в XVI в. испанцы уничтожили цивилизации астеков, инков, майя, по уровню развития стоявших на уровне развития держав Древнего Востока. Этот вандализм дорого обошелся науке — ведь ученые имели возможность совершить путешествие на своего рода «машине времени» к людям, жившим так, как некогда жили давным-давно исчезнувшие хетты, шумеры и т. д. Но подобное же преступление было совершено не только в XVI, но и на рубеже XIX и XX веков. В 1897 году англичане разрушили и разграбили африканский город Бенин, который был наследником древних цивилизаций Черного материка. Дворцы Бенина были сожжены, солдаты разрезали на части, а затем распродали великолепные барельефы из бронзы, украшавшие эти дворцы.

Барельефы были не простыми украшениями. Они, как пишет Ольдерогго, «имели совершенно ясную последовательность и были связаны единством содержания», подобно росписям на стенах египетских дворцов и храмов. Иными словами, — являлись своеобразной летописью государства Бенин. Разумеется, сейчас восстановить эту летопись невозможно, ибо ее «страницы», барельефы, распроданы коллекционерам из самых разных уголков мира. И поэтому бенинская бронза, столь много говорящая искусствоведам, куда как меньше может рассказать историкам.

Помимо бенинской бронзы к шедеврам мирового искусства справедливо относят и слоновые бивни, украшенные мастерами Бенина виртуозной художественной резьбой. Ряды фигур покрывают бивни, — это изображения повелителя Бенина, его придворных, слуг и т. д. Ольдерогге, предложив оригинальную «дешифровку» изображений, доказал, что в расположении фигур, вырезанных на бивнях, есть строгая закономерность, да и некоторые фигуры являются не просто «изображениями», а символами, условными знаками. «Принимая во внимание все это, — сделал вывод ленинградский африканист, — мы имеем право назвать резные бивни анналами бенинских царей».

Бивни устанавливались на подставки — бронзовые головы, которые снизу, для устойчивости, оканчивались ободком. На ободке наносились символические знаки — человеческая рука с трезубцем, топор на камня, погремушка, голова быка и т. д. На разных головах было разные изображения: по всей видимости, это были примитивные «надписи», ибо, как пишет Ольдерогге, в Бенине «система иероглифов еще не выработалась, по предпосылки уже складывались».

Бенин был наследником более древней цивилизации, созданной народом йорубе. В священной столице йоруба, в Ифэ, и но сей день стоит каменный столб в виде слоновьего бивня. На него нанесены символические знаки: трезубец и две дужки, повернутые друг к другу, рожками. На стене другого святилища в Ифэ также выбит символический знак. Это говорит о том, что зачатки письма появились у народа йоруба очень давно, когда была создана великая цивилизация Ифэ (из истории мы узнаем, что рождение цивилизации, централизованного государства, системы учета всегда рождает потребность в системе записи, в письме). А так как письму предшествует стадия «протописьма», пиктография, то естественно встал вопрос: нельзя ли обнаружить у народов Западной Африки развитого «языка рисунков», наподобие делаварской, юкагирской и т. п. пиктографии?

Символические знаки широко распространены по всей Африке. Достаточно вспомнить насечки, выжигаемые на щеках многими африканцами. Эти насечки говорят либо о религиозной принадлежности, либо являются своего рода «отметкой национальности» — глядя на тот или иной знак, можно определить, к какому племени относится человек или какому божеству он поклоняется. И Западной Африке колдуны в кузнецы пользуются особыми символами и, по словам французского этнографа Захана, записи, сделанные с помощью подобного рода «магических значков», могут читаться так же легко, как «страницы книги». Но все же ни насечки, им магические значки не образуют строгой и разработанной системы, которая могла бы лечь в основу африканского «протописьма».

У народа эвэ, живущего в Западной Африке, существует оригинальное письмо, которое немецкие ученые именуют «затц-шрифт» («пословичное письмо»). На сосудах из тыквы, калебасах, эвэ вырезают условные значки, которые служат для записи пословиц. Например, знаки о°о означают пословицу «Горшок, стоящий на трех камнях, не упадет в огонь»; рисунок иголки и рядом — ткани — пословицу «Иголка шьет одежду» (т. е. малая вещь делает большую пользу); иголка со вдетой ниткой — «Куда иголка, туда и нитка» (т. е. сыновья следуют по стопам отца) и т. д. Однако и эта любопытная система записи (на языке эвэ слово «нло» означает и «писать» и «вырезать на калебасе») не может считаться предтечей иероглифов йоруба, дагомейцев, бини. По мнению современных ученых, эти иероглифы базировались на основе нсибиди, пиктографии, открытой учеными лишь в XX веке и распространенной в Западной Африке на огромной территории, от Сьерра Леоне до Камеруна.

НСИБИДИ

Знаками нсибиди широко пользовались тайные общества, распространенные в Африке. Естественно, что их руководители стремились окутать это письмо ореолом таинственности, магии, колдовства. Людям, впавшим символику знаков, приписывались чудодейственные силы, равно как и самим знакам — пот почему европейцы узнали о нсибиди так поздно. Легенды о происхождении письма, по словам английского ученого Дирингера, «говорят о том, что письменность нсибиди является настолько древней, что даже местная традиция не сохранила никаких следов ее подлинного происхождения». Тексты нсибиди — это знаки, вырезанные или нарисованные на кусках расколотых пальмовых стволов, на стенах домов, на коре деревьев, на земле, на колесах (вероятно, ответвлением нсибиди является письмо эвэ), наконец, знаки, выжженные или вытатуированные на лицах, ногах или руках, С помощью нсибиди даются сигналы об опасности н записываются судебные решения, производятся гадания и посылаются любовные письма, изъявляется воля вождя и фиксируются «слова стариков» — пословицы. Словом, нсибиди обслуживает самые различные стороны общественной и личной жизни.

Одни знаки нсибиди носят рисуночный характер; другие знаки являются сложными символами; третьи представляют условные значки. В ряде случаев исследователям удается проследить процесс схематизации, превращения рисунков, в символы.

Идеограммы нсибиди.

Приведем запись судебного разбирательства, которая читается так. Суд собрался под деревом (изображен круг), ссорящиеся стороны стоят внутри круга перед вождем, рядом с которым стоит его свита, а возле круга находится человек, шепчущий на ухо соседу. Члены стороны, выигравшей дело, находятся также за кругом, причем двое из них обнимаются. Далее стоит человек, не согласный с решением суда, держащий, в знак протеста, кусок ткани. Рядом с ним — проигравший дело, который должен уплатить штраф. Извилистые линии, окружающие всех лиц, показывают, что дело было запутанным и сложным и пришлось даже посылать в соседнюю деревню за знающими людьми, которые и помогли разобраться. Суть же дела записана с помощью перекрещивающихся линий — речь шла о нарушении норм брака.

ВАИ, БАСА, ГЕРЗЕ, ТОМА, МЕНДЕ…

Уже из вышеприведенной записи можно легко увидеть, что нсибиди нельзя назвать «настоящим письмом», ибо теист, записанный с помощью ого знаков, не читается, а «толкуется», наподобие других пиктографических текстов. Но сложная система нсибиди могла быть хорошим фундаментом для создания логографического письма. Насколько далеко по пути фонетизации пошли народы Западной Африки, судить рано, слишком у нас мало памятников «иероглифики» Бенина, Ифэ, Дагомеи. Однако, в той же Западной Африке обнаружены и другие письменности, причем на их материале можно проследить становления письма от пиктографии до фонографии, от языка конкретных рисунков до знаков, передающих абстрактные звуки.

В 1848 году английский офицер Ф. Э. Форбс обнаружил, что народность ваи, живущая в Сьерре-Леоне и Либерии, пользуется необычным письмом: знаки его не похожи ни на европейские, ни на арабские (подавляющая часть ваев — мусульмане, остальные — христиане, и было бы естественно, что они пользовались знаками латинского или арабского алфавитов). Форбсу сказали, что это письмо было изобретено для народа ваи восемью альманами (членами мусульманского религиозного братства) где-то между 1829–1839 годами. В том же 1848 году открытие письма ваи было сделано вторично немецким миссионером С. В. Кёлле, который узнал имя создателя письма — Момолу Дувалу Букеле — и дату его изобретения —1833 год. Это имя совпадает с именем одного из восьми альманов, записанного Форбсом.

Когда земли ваев в 1899 году посетил французский исследователь Африки Деляфосс, его поразило, прежде всего, почти поголовная грамотность населения — при полнейшем отсутствии школ. Искусство вайского письма передавалось от отца к сыну и несмотря на подобное домашнее обучение ваи умели писать и читать. Не менее удивился Деляфосс, обнаружив, что целый ряд знаков письма ваев отличался от тех, что записали Форбс и Кёлле. Правда, и здесь нашлось объяснение: за истекшие полвека ваи не только обучились грамоте, но и существенно изменили начертание знаков: прежде они имели рисуночный характер, а теперь схематизировались. Но вот третья загадка, заданная вайским письмом, и поныне не решена окончательно. Ни один из ваев не называл изобретателями их письма ни Дукелу, ни других альманов. Старики же утверждали, что письмо у них появилось очень давно, по крайней мере двести лет назад, т. е. в конце XVII века, а не в 1833 году!

Что это означает: забыли ли сами ваи своих изобретателей (теперь их считали просто авторами больших рукописей), или же действительно письмо было изобретено очень давно? Деляфосс, в течение многих лет изучая рукописи ваев (а он собрал большое количество сборников сказок, пословиц, инеем, торговых книг н даже романов и повестей, записанных знаками вайского письма), пришел к выводу, что у ваев письмо появилось еще в XVI веке, безо всякого воздействия со стороны арабов или европейцев.

Есть и другая точка зрения: вайское письмо было все-таки изобретено в 1833 году. Ибо историкам удалось отыскать сообщение одного из миссионерских обществ, действовавших в Либерии, относящееся к 1834 году, в котором говорилось о том, что «в прошлом году» (т. е. 1833) «некоторые лица» из числа ваев придумали особое письмо для своего языка, и «хотя изобретение сделано не более года назад, уже написаны целые тома».

Но, пожалуй, ближе всего к истине те советские ученые, которые полагают, что в развитии письма ваев можно наметить два этапа. С древних времен пап употребляли пиктографические знаки, близкие к нсибиди. Во всяком случае, как обнаружили этнографы, такие знаки существовали у них для передачи информации о военных действиях. Изображение бегущего человека, который обхватил голову руками, означало «враг бежит», точки, стоявшие рядом с фигурой, символизировали множественность; рисунок сидящего человека обозначал осажденную деревню и т. д. Даже современные знаки письма ваи, не говоря уже о тех, что зафиксировали Форбс и Кёлле, сохранили свой рисуночный характер в это значит, что прототипом их были пиктограммы. Да и столь быстрое распространенно вай-ской письменности, как объясняет Д. А, Ольдерогге, «показывает, что предпосылки к ее созданию давно уже существовали».

Таким образом, у ваев были и определенные навыки письма, и потребность в нем. Но от «языка рисунков» до фонографии — дистанция огромного размера. Чтобы пройти этот путь, необходимо миновать еще и стадии логографии, и «ребусных написаний», и смешанного, фонетически-логографического письма (типа шумерского или древнеегипетского). А у ваев мы видим либо пиктограммы, либо ужо чисто фонетическое письмо. Вероятней всего, Букеле (или все восемь альманов) создали свое письмо, используя древние формы знаков, но уже зная о «настоящем» письмо (ведь они были мусульманами, и арабская грамота должна была им быть известна). Но и здесь они проявили себя настоящими новаторами. Во-первых, потому, что письмо ваи — слоговое, а не алфавитное, — в нем 226 знаков, каждый из которых передает отдельный слог. Во-вторых, это письмо создавалось именно для языка ваев — с его помощью невозможно записать текст на каком-либо другом языке. И в то же время в письме есть особые знаки для специфических вайских звуков. В-третьих, изобретатели письма умело использовали народные традиции. Например, для слога «ко» использовался пиктографический знак, изображающий голову (по-вайски «кун»), который позднее упростился в кружок с точкой; для слога «со» — стилизованное изображение лошади (на языке ваев «coво») и т. д.

Вайское письмо непригодно для записи чужой речи, Однако пример ваев оказаля столь заразителен, что соседние с ними народы Западной Африки разработали, на основе вайского письма, свои собственные слоговые письменности, которые лишь недавно были открыты учеными (и остаются по сей день еще недостаточно хорошо изученными). Так, лишь в 1943 году французские этнографы Жоффер и Мотто обнаружили слоговое письмо у народа тома, живущего в Либерии и Гвинее. Близким письмом пользуются и народности менде (Сьерра-Леоне), баса (Нигерия), герзе или кпелле (Сенегал).

СУЛТАН НДЖОЙЯ И ЕАМУМ

В Камеруне, в городе Фумбане, реставрируется дворец султана Нджойя, взятый под охрану ЮНЕСКО, — уникальный памятник культуры народа бамум. Во дворце будет открыт музей, которому решено присвоить имя Нджойи. Султатт, правивший маленьким народом бамум в начале нынешнего века, был поистине удивительным человеком, имя которого может быть поставлено рядом с именами Теневиля, Букеле и других творцов оригинальных систем письма. Но если Теневиль превратил знаки-пиктограммы в знаки для слов, а Букеле (или все восемь альманов) создал, опираясь на внешнюю форму пиктограмм, сразу слоговое письмо, то султан Нджойя в своем творчестве проделал всю длительнейшую историю письма (разумеется, не зная об этой истории, а опираясь лишь на здравый смысл и интуицию).

Начал он с превращения «картинок» в знаки для слов, логограммы. Рисунок тарелки передавал слово «бака» («тарелка»), символическое изображение камня — «вуо» («камень»), глаза — «ли» («глаз») и т. п. И, подобно Теневилю и неведомым нам по именам шумерам, египтянам, хеттам, критянам, он столкнулся с проблемой передачи глаголов, местоимений, грамматических частиц. Первоначально для этой цели он использовал рисуночные знаки, подбирая их по ассоциации, или условные схематические значки.

Оказалось, что письмо получилось очень громоздким — около 1000 знаков создал султан, хотя далеко не для всех слов языка бамум были подобраны специальные знаки. Язык этот, к счастью, был односложным (подобно шумерскому или китайскому). Нджойя понял, что ряд знаков для передачи слов можно использовать и для записи слогов. Тогда, в 1907 году, он провел первую реформу письма — 1000 знаков оказались излишними, теперь можно было обходиться всего лишь 350–400 знаками, часть из которых передавала слово, а часть употреблялась и как слоговые. Иными словами, из логографической письменность стала смешанной, словесно-слоговой. Позже Нджойя стал сокращать число логограмм, оставляя слоговые знаки: их число было сокращено до 205. Наконец, и 1918 году султан ввел последнюю реформу, доведя число знаков до 70. Среди них не было уже ни одной логограммы, остались лишь фонограммы. Внешний облик знаков также упростился, потерял рисуночный характер. Письменность преподавалась в школах и употреблялась в качестве официальной в государстве, возглавляемом Нджойей.

Султану-изобретателю оставалось сделать один небольшой шаг к «открытию» алфавита. И этот шаг вытекал из самой логики развития его письма: ведь в последнем варианте, помимо слоговых знаков, применялись и алфавитные. Но в 1932 году оборвалась жизнь Нджойп, а затем постепенно сошла на нет и письменность, им изобретенная, Однако труд удивительного султана не пропал даром, но всяком случае, для грамматологии: ибо на его примере можно воочию проследить сложный и последовательный путь развития письма, его эволюцию от рисунка к букве.

Глава восьмая. Иероглифы Нового Света

ЧЕРОКИ И ДР.

ядом с именами чукчи Теневиля и камерунца Нджойя, изобретателей письма, должно быть поставлено имя Секвойи, индейца из племени чероки. Это племя, родственное ирокезам, воспетым в романах Фенимора Купера, когда-то жило на территории нынешних американских штатов Северная Джорджия и Северная Каролина, а затем было переселено в резервацию. Секвойя решил создать для своего народа письменность после того, как увидел книги, напечатанные белыми людьми (хотя читать по-английски он не умел и азбуки не знал). Около 1820 года Секвойя начал свою работу над созданием письма.

Первоначально он шел тем же путем, что Теневиль и Нджойя, опираясь на пиктографию, развитую у чероки, так же, как у многих других индейских племен, т. е. стал создавать логографическое письмо. Однако в ходе работы Секвойя убедился, что такое письмо очень громоздко и трудно для запоминания. И тогда этот талантливый индеец пришел к мысли, что нужно изобретать не знаки для слов, а знаки для частей слов, а именно — для слогов. Секвойя отказался не только от логограмм, но и от рисуночной формы знаков создаваемого им письма. Для своих слоговых знаков он использовал буквы латинского алфавита, разумеется, лишь их внешнюю форму: например, латинское «Н» передавало в его письме слог «ми», буква «А» применялась для записи слога «го», буква «М» слог «лу» и т. д. А так как латинских букв явно не хватало, чтобы обозначить все слоги языка чероки, Секвойя придумал ряд новых знаков, имеющих геометрическую форму, и обозначил этими знаками остальные слоги. Всего в слоговом письме Секвойи оказалось около 200 знаков. Однако в 1824 году изобретатель провел реформу своего письма и сократил число знаков до 85.

О том, что письмо Секвойи прекрасно приспособлено для передачи языка чероки, говорит тот факт, что на нем издавалась газета. Соплеменники Секвойи быстро освоили его письмо, почти все мужчины чероки были грамотны. И лишь в начале нашего века это слоговое письмо было заменено латинским алфавитом.

Письменность для некоторых индейских племен изобретали и другие люди, главным образом миссионеры, пытавшиеся сделать индейцев благочестивыми христианами и перевести для них Библию.

В 1841 году миссионер Джемс Эванс изобрел письмо, названное «простые знаки кри». Кри— это одно из индейских племен, живущих в Канаде, по берегам Гудзонова залива, Знаки письма, изобретенного Эвансом, действительно очень просты по форме. Всего их — 44, каждый передаст открытый слог, причем имеется «основной» знак для сочетания «согласный плюс гласная „а“», а другие слоги с этой согласной передаются различным расположением «основного» знака.

С помощью этого «стенографического» письма в фактории Саскачеван отпечатали на бересте несколько отрывков из Библии (типографскую краску изготовили из сажи и рыбьего жира, свинец для шрифта получили переплавкой чайной упаковки, а матрицы вырезали из дерева). А так как соседние с индейцами кри племена говорили на родственных, но все-таки отличавшихся от языка кри диалектах, то для них были изобретены особые письменности, базировавшиеся аа «простых знаках кри», Однако, в отличие от письма чероки, эти «миссионерские письмена» не получили широкого распространения среди индейцев и вышли из употребления уже в прошлом веке.

Потерпела неудачу и система письма, придуманная Уильямом Юбэнксом, который был наполовину чероки. По мысли ее создателя, она должна была заменить слоговое письмо Секвойи. Юбэнкс предлагал своего рода стенографию, удобную для скорописи: 15 основных знаков, очень простых по форме (одна прямая или изогнутая линия) сочетались с точками, располагавшимися в той или иной стороне от основного знака — иными словами, письмо Юбэнкса, по своему принципу, походило на систему письма Эванса.

В конце прошлого века интересные попытки создания письменности были сделаны на Аляске, для различных эскимосских племен. У эскимосов издавна существовала пиктография. На ее основе стали создавать знаки-логограммы, передающие слова. Знаки эти имели и рисуночную, и условную, геометрическую формы. Затем в логографии появились слоговые знаки. Однако ни в одной из этих «эскимосских систем» не было сделано решительного шага к полной фонетизации письма (в отличие от письменности чероки или африканских слоговых письмен, о которых мы рассказывали в предыдущей главе). И эти письменности не получили широкого распространения среди эскимосов, так же, как и письменность, базирующаяся на системе Эванса, которую ввел в 1878 году член Церковного миссионерского общества Э. Дж. Пек для эскимосов Баффиновой Земли.

ПИСЬМЕНА ДО КОЛУМБА

Все письменности, о которых речь шла выше, созданные как самими индейцами, так и европейцами, представляют несомненный интерес для грамматологии. Но еще интереснее для науки письмена, оставленные коренными жителями Америки еще до того, как Новый Свет был открыт Колумбом. Ведь и Секвойя, и Нджойя, и Теневиль знали о том, что с помощью знаков можно передавать звуки, записывать человеческую речь, самая идея письма была им известна. Существовало ли письмо — причем письмо в буквальном смысле этого слова, не «язык рисунков», а «настоящее» письмо у зародов Америки, не имевших, по всей видимости, постоянных контактов с народами Старого Спета?

До нашего времени дошли тексты, написанные индейскими народами — астеками, майя, миштеками, сапотеками, ольмеками — в Центральной Америке. Кроме того, в Южной Америке удалось обнаружить надписи на камнях, относящиеся к до-колумбовым временам. Можно ли читать эти тексты так, как мы читаем иероглифы Египта или хеттов? Или же их можно только «толковать»? Спор об этом не завершен и поныне. Первое время многие исследователи смело брались за дешифровку текстов астеков и майя и вычитывали в них самые различные сведения, вплоть до гибели Атлантиды. Другие пытались «расшифровать» андские надписи, в особенности рисуночные знаки, выбитые на Воротах Солнца в древнем поселении Тиагуанако.

Американский профессор Познанский, например, объявил весь комплекс Тиагуанако «гигантским каменным календарем, отразившим астрономические явления», а советский фантаст Александр Казанцев трактовал знаки на Воротах Солнца как календарь, имеющий внеземное происхождение! Однако несмотря на заманчивость подобных трактовок и «дешифровок», ни одну из них нельзя признать доказанной.

Известны три большие рукописи майя и много сотен других надписей, — объем текстов позволяет добиться успеха в их прочтении. Более того, до нас дошел так называемый «алфавит Ланда», список знаков и их чтений, составленный епископом Диего де Ланда в XVI веке, когда еще были живы знатоки иероглифического письма майя. Да и сам язык индейцев майя достаточно хорошо изучен лингвистами. Миссионеры составили словарь языка майя XVI века; благодаря сравнительно-историческому языкознанию ученые могут восстановить облик языка майя той эпохи, в которую были записаны или созданы тексты — от начала нашей эры до испанского завоевания… Почему же все-таки письмена не прочтены? Быть может просто потому, что и читать-то, собственно говоря, их нельзя, ибо они не письмена, подобные древневосточным, а нечто особое? Так считали многие авторитеты. Но около двух десятков лет назад советскому исследователю Ю. В. Кнорозову удалось показать, что в рукописях майя можно найти слоговые знаки, а также знаки-логограммы. Иными словами, по мнению Кнорозова, майя пользовались словесно-слоговым (иероглифическим) письмом, подобным египетскому, шумерскому, хеттскому и т. д.

Однако далеко не все исследователи согласились с мнением Кнорозова о том, что письмо майя — иероглифическое. Советский грамматолог В. А. Истрин, например, считает его слоговым, немецкий этнограф Томас Бартель — своеобразным «эмбриописьмом». Американский же востоковед И. Дж. Гельб полагает, что рукописи майя надо рассматривать так же, как и пиктографию индейцев Северной Америки. Ибо у народов Нового Света настоящего (фонетического) письма не было и не могло быть. «Лучшее доказательство тому, что письменность майя не фонетическая, пишет он, — это тот очевидный факт, что она все еще нерасшифрована. Этот вывод необъясним, если мы вспомним самый главный принцип теории дешифровки: фонетическое письмо может и обязательно должно быть дешифровано, если известен язык этого письма. А так как на языке майя говорят и поныне и, стало быть, он хорошо известен, тот факт, что мы не в состоянии прочесть письмо майя, означает, что оно не является фонетическим».

АСТЕКСКИЕ «РЕБУСЫ»

Письменам майя посвящено много книг, научных монографий и популярных статей. И все же до сих пор ни одна из рукописей майя не прочтена: бесспорно читаются лишь цифровые и календарные знаки. Гораздо лучше изучены письмена астеков. И то, что мы знаем о них, говорит, что у астеков не было «настоящего» письма, имелись лишь первые попытки «ребусного» написания имен собственных и географических названий в текстах, которые являются в целом пиктографической записью.

Астеки писали на особым образом выделанной оленьей коже или на бумаге, полученной из агавы. Рисунки и знаки выцарапывались иглами кактуса и раскрашивались натуральными красками. «Книги» складывались гармошкою, текст помещался на обеих сторонах. Тексты относятся как к доколумбовым временам, так и ко временам после испанского завоевания Мексики. Кроме астекских, сохранилось несколько рукописей, оставленных соседними индейскими племенами-миштеками, сапотеками и др, Они, по существу, не отличаются от астекских, ибо принципы письма в них re же.

Впрочем, говорить о «письме» здесь следует с большой осторожностью, ибо, как отмечает английский грамматолог Дирингер, «астекское письмо насыщено пиктограммами». По числу их оно превосходит все известные «переходные» письменности, ибо «внимание писцов было направлено главным образом на передачу понятия, а не звуков речи. В этом отношении астекская письменность более близка к мнемоническим средствам, которые должны сопровождаться устным рассказом, чем к письму в собственном смысле слова».

Рассмотрим страницу из астекской рукописи, посвященной воспитанию детей (в других рукописях говорится об истории астеков, о судебных разбирательствах, религиозных церемониях, а в самых поздних излагается католический катехизис и т. п.) Вот ее содержание: дети имеют право на пропитание (два овала, символизирующих хлебы) до 11 лет (11 кружков); родители могут наказывать детей дымом и жаром костра, причем при этом должны объяснять провинность («завиток», символизирующий речь, у рта человека, держащего ребенка над дымом костра). Другой рисунок говорит, что после того, как ребенок достиг 15 лет (15 кружков), его следует затем послать к жрецу (знаки следов от юноши к сидящему человеку) для обучения (завиток — знак речи — у рта жреца). Как видите, мы с успехом прочитали текст по-русски, причем, по своему желанию, можно добавлять в него различные слова, по-разному формулировать предложения. Но точно так же это можно было сделать и по-английски, и по-астекски, одним словом — на любом языке мира. Перед памп самая типичная пиктография, «язык рисунков».

Подобную пиктографию мы находим во всех рукописях астеков. Например, перечень дани записывается в них с помощью рисунков соответствующих предметов — щитов, одежды, бус и т. д., рядом с которыми стоят знаки — числительные. Христианская заповедь «не убий» записывается с помощью рисунка человека с мечом и человека, который защищается. Важное значение в астекской пиктографии имеет цвет: например, знак, символизирующий жидкость и окрашенный в синий цвет, означает воду, а в красный — кровь. И все-таки, несмотря на типичную пиктографию, мы находим в рукописях астеков и фонетические знаки, точнее, знаки ребусы.

Например, название Тепетитлан («Междугорье») записывалось с помощью знака горы (по-астекски «тепетл») и знака зубов («тлантли»), название Тепеяках («На носу горы») — знаком горы («тепетл») и знаком носа («якатли»). Также поступали астекские писцы, записывая имена людей. Ксилотепец (имя, буквально означающее «Гора кукурузных листьев») передавался сочетанием знаков горы и колоса кукурузы («тепетл»+«ксилотль»); Ицкоатл («Змей с ножом») — знаком змеи («коатль») и ножа («ицтли») или знаком стрелы («иц»), сосуда («ко») и воды («атл»). Запись облегчалась тем, что у астеков, подобно другим индейским народностям, существовала так называемая «икономатическая» (образная) система имен. Людей звали Орлиная Звезда, Орел Пьющий Кровь, Коготь Ягуара, Побитый Камнями Ягуар, Пернатый Змей (сравните Монтигомо Ястребиный Коготь, Соколиный Глаз и др.), а потому почти к любому имени можно было подобрать соответствующий знак-рисунок. Человек по имени Коршун символизировался рисунком летящего коршуна и т. п. Но и для записи иноязычных имен писцам удавалось подобрать соответствующие знаки-рисунки. Например, испанская фамилия «де Пога» передавалась рисунком головы человека, у которого изо рта выходят клубы дыма («дым» по астекски звучит «поктли»).

Отрывок из астекского трактата о воспитании детей.

Особые знаки у астеков существовали для чисел, для названий дней месяца и самих месяцев, Числа от 1 до 20 обозначались кружочками или точками, двадцатки (так как система была не десятичная, а двадцатиричная) — значками культового штандарта, «двадцатка двадцатков» (400) — знаком сосны, двадцатки двадцатки двадцатков (20X20X20, т. е. 8000) — знаком, изображающим мешок для ароматических трав. И календарные знаки, и знаки для чисел, вместе с самим календарем и системой исчисления, были заимствованы астеками у индейцев майя, создавших самую высокоразвитую цивилизацию доколумбовой Америки.

ПИСЬМЕНА ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ

До нас дошло всего лишь три рукописи майя, написанные волосяной кисточкой на бумаге из луба фикуса, покрытые рисуночными знаками и разноцветными рисунками. Известны свыше 1000 надписей на зданиях, алтарях, стелах и других памятниках архитектуры майя, а также на сосудах, подвесках, пластинках и прочих мелких предметах. Общее число различных знаков во всех текстах майя — более пятисот (возможно, что часть их является лишь вариантами «основных» знаков), из них в рукописях — около трехсот. Достоверно читаются лишь календарные и цифровые знаки, хотя Ю. В. Кнорозов в монографии «Письменность индейцев майя» привел чтение большого числа «некалендарных» знаков, и словесное, и слоговое. Сам Кнорозов полагает, что в письме майя были не логограммы, а морфемограммы, т. е. знаки передавали по слова, а знаменательные части слов, морфемы; однако во многих случаях слова и морфемы в языке майя тождественны, к тому же границы морфемы и слога совпадают. Так что провести границу между «логограммой», «морфемограммой» и «силлабограммой» очень трудно.

Кроме майя, иероглифами писали еще два народа Центральной Америки — сапотеки и ольмеки. До нас, к сожалению, дошло очень мало памятников письма этих народов, и по сей день они остаются загадкой для исследователей. Ясно лишь, что наиболее древними являются письмена ольмеков — видимо, именно этот народ создал своеобразную систему письма и календарь, которые были затем заимствованы майя и сапотекамй. На одном из ольмекских памятников высечена дата, которая, в переводе на современное летосчисление, относится к 31 году до нашей эры (самая ранняя письменная дата в Новом Свете). Общий стиль сапотекских и ольмекских иероглифов близок к письменам майя, однако в них имеются и определенные черты отличия. Для дешифровщиков будущего все три письменности Центральной Америки открывают широкое поле для исследования.

В Центральной Америке была обнаружена еще одна своеобразная система письма. Но открытие это сделали не археологи, а этнографы, у индейцев куна, живущих на Панамском перешейке. Первоначально были найдены тексты, записанные с помощью знаков-рисунков, пиктограмм. Позже удалось обнаружить и более сложную систему письма, в которой имелись элементы «фонографии», ребусного написания слов. Известный исследователь-этнограф Норденшельд привел веские доказательства в пользу того, что письмо индейцев купа имеет древнее происхождение. Хотя большинство письмен куна сделано на бумаге, по словам Норденшельда, у индейцев имеются и тексты, начертанные на деревянных дощечках. «Дерево было естественным материалом для письма и лишь потом, под влиянием белых, он был заменен… Способ чтения письмен-рисунков справа налево и затем слева направо, так же как начало чтения их с нижнего правого угла, заставляет считать, что идея рисуночного письма индейцев куна родилась без всякого влияния письменности белых людей».

Письмо куна как по внешнему виду знаков, так и но материалу и способу чтения не похоже на письмена сапотеков, майя, ольмеков или астеков. И по всей идимости, древняя культура куна не была связана с цивилизациями Центральной Америки. Однако у индейцев куна были свои «учителя», только жили они не к северу, а к югу от Панамского перешейка — в другом великом центре доколумбовых культур, в Андах. Об андском письме и удивительной истории его открытия стоит рассказать подробнее, ибо широкие круги читателей почти ничего не знают о нем (центрально-американским письменам, в особенности, индейцев майя, повезло в этом смысле гораздо больше).

Астекские «ребусограммы».

ПИСЬМО ПОД НАЗВАНИЕМ «КИЛКА»

Хронисты сообщают, что в храме Солнца повелителей огромных пространств тихоокеанского побережья Южной Америки, инков, хранились тексты на огромных полотнах, повествующие о событиях прошлого. Тексты эти погибли; в результате мы не имеем ни одного памятника письменности инков, если не считать кипу, узелкового письма (некоторые исследователи полагают, что с помощью узелков записывались не только деловые сведения, по и законы, хроники, даже стихи, и делают попытки, правда, неудачные, расшифровать тексты кипу). Но не только испанские завоеватели, а и сами инки приложили руку к тому, чтобы в их государстве не осталось ни одного письменного документа, кроме полотнищ в храме Солнца. При одном из правителей инков по имени Тупак Пачакути VII все письменные документы были уничтожены. Это произошло во время эпидемии, когда оракул главного бога Виракочи посоветовал запретить употребление письма, чтобы прекратить эпидемию. Верховный правитель инков, он же верховный жрец, распорядился уничтожить письмена. Один из ученых жрецов, ослушавшийся запрета, был предан сожжению.

Долгое время единственным памятником письма в Южной Америке считался «календарь» на Воротах Солнца в Тиагуанако. Мы уже говорили о том, что его пытались трактовать даже как «внеземной календарь». Но в те же самые годы, когда была выдвинута «космическая гипотеза», боливийский ученый Дик-Эдгар Ибарра Грассо сделал поразительное открытие, сразу же заставившее спуститься «с неба на землю». Ему удалось обнаружить иероглифическое письмо древнего происхождения, которым и поныне пользуются десятки тысяч индейцев Боливии и Перу. «Письменность, о которой мы говорим, — пишет Ибарра Грассо, — употребляется и сейчас. Почти все белые, которые поддерживают связи с индейцами, не знают о существовании этой письменности. Ее видели очень немногие, но не придавали ей ни малейшего значения. Это тем более странно, что туземцы, которые ходят в церковь города Ла-Пас (столица Боливии. — А. К.) обычно имеют при себе молитвенник с иероглифическими текстами».

…Многие годы бьются ученые над расшифровкой этрусских письмен; до сих нор не прочтены иероглифы с острова Крит. Теперь представьте себе, что в какой-либо церкви Рима ученые увидели бы богомолок с текстами, написанными по-этрусски. Или вдруг выяснилось бы, что крестьяне Крита свободно пишут иероглифами. Примерно такой же эффект имело сообщение боливийского ученого. Письменность, запрещенная еще во времена инков, преспокойно «употребляется в настоящее время на территории Андского нагорья и Боливии и на юге Перу». Ибарра Грассо считает, чти она, возможно, употребляется в Эквадоре. Индейцы, пользующиеся этой письменностью, составляли прежде основную массу населения государства инков и были покорены во времена Конкисты, т. е. в XVI столетии. «Их жизнь, — продолжает боливийский ученый, — это жизнь мелких крестьян, живущих небольшими деревнями вокруг городов, населенных белыми и метисами. Их язык, в зависимости от провинции, или кечуа или аймара. Очень немногие из них знают испанский язык».

В основном, индейцы пользуются для своих записей обычной бумагой. А так как достать ее беднякам не так-то просто, то пишут на любых клочках, даже на газетных. Знаки рисуются прямо на газетном листе, но не карандашом или ручкой (как в Европе) и не кисточкой (как на Дальнем Востоке), а палочкой. Эта палочка обмакивается в анилиновые чернила или какую-нибудь растительную краску, приготовленную самими индейцами. Таким образом, получаются иероглифы разных цветов. В основном используются два-три цвета, но встречаются и восьмицветные рукописи. Правда, цвет не имеет особого значения (в отличие от астекских рукописей), — он применяется лишь для красоты и умелые мастера добиваются очень красивых оттенков цвета. Значение имеет лишь форма знака — в этом отношении письмо индейцев Южной Америки не отличается от иероглифики Старого Света, будь то египетские письмена или «глиняные книги» шумеров.

«Глиняные книги» есть и у индейцев. Впрочем, не совсем «книги» — здесь применяется совсем иной принцип, это не письмо на глине, а письмо из глины! Знаки, размер которых в среднем 5–6 сантиметров, лепятся из глины и прикрепляются в вертикальном положении, на диск или дощечку, тоже глиняную. «Группа таких фигур напоминает именинный пирог со свечками, с той лишь разницей, что каждая свечка имеет своеобразную форму», — свидетельствует Ибарра Грассо.

В прежние времена материалом служила не только бумага, но и кожа, шкура ламы или овцы, обработанная так, чтобы на внутренней стороне ее можно было писать знаки. Чтобы знаки держались на коже, приготовлялась особая стойкая краска. В наши дни такая дорогая «бумага из кожи» заменена обыкновенной бумагой.

Письмо индейцев называется килка. Под этим же именем было известно и запрещенное инками иероглифическое письмо. Каким же образом оно смогло дойти до наших дней, пусть и в несколько измененном виде? Ответить на этот вопрос нетрудно, если обратиться к содержанию текстов, написанных письмом килка: в большинстве своем это католические молитвы.

После крушения державы инков «запрет на письмо» потерял силу. А чтобы индейцы, не знающие европейской грамоты, лучше запоминали «слово божие», миссионеры не препятствовали возрождению древнего искусства письма. Килка дожила до наших дней как письмо, выполняющее главным образом одну задачу— запись католических молитв. Но это вовсе не значит, что с его помощью нельзя записать других текстов. Имеются записи государственных гимнов, сделанных письмом килка, а под диктовку Ибарра Грассо один опытный писец сделал запись языческой «греховной» песни.

Большинство знатоков письма «неграмотны» в пашем понимании этого слова — они не знают европейской грамоты. Зато письмом килка владеют не только мужчины, но и женщины, и дети. «Родители часто лепят из глины знаки, чтобы накануне религиозных праздников научить своих детей молитвам, — пишет Ибарра Грассо. Они изготовляют их в самой сельской церкви или в каком-нибудь соседнем доме. Записи на бумаге употребляются главным образом как молитвенники, в туземцы ходят с ними в церковь, чтобы правильнее вспоминать молитвы».

Письмо килка очень своеобразно. Слова не отделяются друг от друга. Текст начинается справа внизу и идет вверх, а не вниз, как в нашей европейской письменности. Приставки, предлоги и другие служебные слова очень часто не передаются на письме. В разных районах и разных селениях зачастую применяются разные знаки для одного и того же слова.

Потребность в записи молитв заставляет индейцев творить настоящие чудеса изобретательности. Например, как передать слово «Иисус»? Рисуется кустарник (на кечуа — «хичу») ибо его звучание напоминает «Иису» (Иисус). Чтобы записать «дева Мария», рисуются дна знака — кувшин (на кечуа «кувшин» будет хвиркви, а «дева» — хиаркви) и икона, которая должна означать «Мария». Таким образом, «дева Мария» записывается иероглифами «кувшин-икона». Фраза «ты благословенная среди всех женщин» записывается знаками «ткань — женщина-зернотерка — одеяло — хомут — блюдо», ибо слова «ткань» и «все», «зернотерка» и суффикс множественного числа, «одеяло» и предлог «из», «хомут» и «благословение», «блюдо» и «ты» близки по звучанию на языке кечуа.

Структура письма килка еще недостаточно изучена. И все-таки уже сейчас можно сделать вывод о том, что индейцы Анд сделали шаг вперед по сравнению с астеками, рукописи которых являются пиктограммами с вкраплениями отдельных фонетических, точнее, «ребусных», написаний. Подобных «ребусов» в андском письме (и среднем, в рукописях встречается 20–25 процентов «ребусных» знаков) килка гораздо больше Тем не менее, говоря словами Ибарра Грассо, «ясно сходство описанного письма с древним астекским письмом. Знаки в них различны, но основа одна и та же». Это еще не «настоящее» письмо, передающее звуковую речь, а лишь одна из стадий становления фонетического письма.

«ПЕРЕВЕРНУТЫЙ БУСТРОФЕДОН»

Почему боливийский ученый лишь спустя четыреста лот после завоевания державы инков открыл письмо килка? Правда, в эпоху испанского владычества Боливия и южные районы Перу были глухой провинцией. Но ведь эти районы изучались этнографами прошлого и нынешнего века — и тем не менее они пропустили столь удивительный феномен?

Дело в том, что Ибарра Грассо но был первым исследователем, увидевшим образцы андской иероглифики. Он был лишь первым ученым, который придал им должное значение, кто познакомился с индейскими писцами и, наконец, первым, кто неопровержимо доказал связь этого письма с запрещенной инками иероглификой. Еще в середине прошлого столетия немецкий филолог фон Чуди приобрел в районе озера Титикака, неподалеку от монументов Тиагуанако, кожу, покрытую иероглифическими письменами. Ученый опубликовал ее с частичным переводом, который сделала индейская девушка. Но фон Чуди полагал, что найденная им письменность изобретена лишь в начале XIX века и применяется только в данной местности, в маленькой деревушке на берегу озера Титикака. Больше того: немецкий филолог утверждал, что эта письменность, несмотря на свой юный возраст, фактически исчезла, так как владевшие ею индейцы умерли от эпидемии и и живых осталась только девушка, со слов которой ни и сделал перевод текста, начертанного на коже.

Еще больший промах допустил французский ученый Випер, обнаруживший следы иероглифического письма в Боливии и на юге Перу. Випер не придал значения своему открытию, ибо был всецело увлечен «переводом мнимой письменности, которую, как ему казалось, он нашел на старинных тканях на перуанском побережье, — замечает Ибарра Грассо. — Поэтому он пренебрег значением подлинной письменности, бывшей у него под рукой».

Надпись на камне с озера Титикака.

Первое время у боливийского ученого не было прямых доказательств древности письма килка, кроме утверждений самих писцов, что их искусство восходит к очень древним временам, еще до пиков, и совпадения названий письменности в древности и ныне — килка. Вряд ли индейцы стали бы изобретать свою собственную систему письма для записи католических молитв, когда те уже писались на латинице; логичнее предположить, что иероглифика существовала у жителей Аидов давно и была лишь приспособлена к новым целям. И действительно, археологи обнаружили несколько кратких иероглифических надписей на статуэтках и камнях, относящихся ко временам до испанского завоевания. Наконец, на берегу озера Титикака был найден камень с иероглифической надписью. Среди знаков было изображение всадника на лошади. Значит, текст был высечен давно, но все же после открытия Америки европейцами. Таким образом, можно, даже по имеющимся памятникам, построить цепочку: тексты до открытия Нового Света — камень с надписью колониального периода — тексты, обнаруженные в прошлом веке Винером и фон Чуди и, наконец, рукописи и «письмена из глины», которые и по сей день изготовляют индейцы аймара и кечуа.

Знаки древних письмен, разумеется, несколько отличны от «современных», но направление письма сохранилось полностью. Всего лишь две строчки содержит самая длинная из надписей, найденных археологами. Однако и по ним можно установить, что каждая новая строка перевернута по отношению к предыдущей и идет сначала справа налево, потом слева направо и т. д. Такой способ письма называется перевернутый бустрофедон. Лишь в одной письменности земного шара, кроме андской, существует такой причудливый порядок следования знаков. И эта письменность — таинственные дощечки кохау ронго-ронго («говорящее дерево») острова Пасхи.

Неужели, кроме письма куна, древнее андское письмо легло в основу загадочных иероглифов кохау ронго-ронго, над расшифровкой которых тщетно ломает голову вот уже шестов поколение ученых во многих странах мира?

Глава девятая. «Говорящее дерево» — кохау ронго-ронго

ОТКРЫТИЕ ЗАГАДОЧНЫХ ПИСЬМЕН

стров Пасхи был открыт в 1722 году голландским адмиралом Роггевеном. В записях, оставленных участниками этого открытия, говорится о величественных статуях, но никаких упоминаний о письме нет. В 1770 году остров вторично был открыт испанским капитаном Гонсалесом. Когда Гонсалес потребовал от местных вождей «подписать» декларацию о присоединении вновь открытой земли к Испании, вожди, к удивлению капитана, не поставили крестик, не стали прижимать палец, а оставили на бумаге странные рисуночные знаки. На этом удаленном клочке суши в Тихом океане существовала своя письменность! В конце XVIII — первой половине XIX века к острову Пасхи неоднократно приставали суда. Но визиты эти были либо слишком краткими, либо же экипажам судов не было никакого дела до местной культуры. В 1862 году поставщики «живого товара» насильно вывезли почти все взрослое население острова Пасхи на острова Чинча, возле побережья Южной Америки, и заставили его добывать гуано. После протеста епископа Жоссана, жившего на Таити, островитяне — всего около ста человек оставшихся в живых — были возвращены на родину… Они завезли эпидемию оспы. Началось повальное вымирание жителей острова Пасхи.

И когда в 1864 году здесь поселился первый миссионер, Эжен Эйро, на острове, где некогда жило многотысячное население, осталась кучка обнищавших, запуганных людей. Эйро окрестил их — и связь островитян с древней, но «языческой» культурой была окончательно прервана.

Обращенные в христианство жители острова Пасхи стали уничтожать или прятать все старое, «языческое». Такая судьба постигла и памятники местного письма. «Во всех домах есть деревянные дощечки или палки, покрытые какими то иероглифическими знаками. Это фигуры неизвестных на острове животных, туземцы чертят их с помощью острых камней. Каждая фигура имеет свое название; но так как они делают такие дощечки в редких случаях, это заставляет меня думать, что знаки, остатки древнего письма, сохранились у них по обычаю, которому они следуют, не ища в нем смысла», — писал Эйро в 1864 году. Через два года после Эйро на остров Пасхи прибыли другие миссионеры, которые обнаружили лишь жалкие остатки древней письменности.

Один из миссионеров показал таитянскому епископу Жоссану дощечку, на которой «были начертаны миниатюрные изображения рыб, птиц и прочего, что есть на этой земле, а также вымышленные фигуры, очень похожие на иероглифические письмена». Жоссан, человек образованный и любознательный, заинтересовался дощечкой, где имелись «первые следы письменности, когда-либо обнаруженные на островах Океании».

Увы, — первые и последние! Больше нигде в Океании не удалось найти следов письма ни оригинального, ни похожего на письмо острова Пасхи, которое местные жители называли «кохау ронго-ронго», т. е, «говорящее дерево». Да и самих памятников кохау ронго-ронго, несмотря на все старания епископа Жоссаиа, а вслед за ним многих этнографов и путешественников на острове Пасхи удалось обнаружить очень мало. Дюжина целых дощечек «говорящего дерена», полдюжины обломков, покрытых письменами, пара деревянных фигур, на которых процарапаны иероглифы — вот и весь перечень уникальных письмен, бережно хранящихся в музеях мира (в Ленинградском музее антропологии и этнографии есть две дощечки кохау ронго-ронго, привезенные в Россию знаменитым ученым П. Н. Миклухо-Маклаем).

Сравнение иероглифов Индостана, о. Пасхи и Южного Китая.

Тексты кохау ронго-ронго, начертанные зубом акулы по дереву, дошли до нас благодаря счастливой случайности. Не будь ее — мы никогда не знали бы, что на острове Пасхи существовало письмо. И зачем оно жителям маленького, площадью немногим более сотни квадратных километров, островка в океане? Тем более, что на других землях Океании никаких следов письма не отыскать. Большие статуи на камня, пусть и уступающие в размерах знаменитым великанам острова Пасхи, есть на других островах Полинезии. Письмен же там не обнаружено: Этнографы и археологи нашли только наскальные изображения, пиктограммы, условные знаки. У полинезийцев был «язык рисунков», а не письмо — у всех полинезийцев, за исключением жителей острова Пасхи. Быть может, письмо попало сюда откуда-то извне, из Старого или Нового Света, где были очаги иероглнфики?

Поиски «колыбели» кохау ронго-ронго начались сразу же после открытия дощечек «говорящего дерева».

ОТ ИНДА ДО АНДОВ

Первым миссионерам острова Пасхи письмена напомнили иероглифы Египта. А позже некоторые исследователи даже утверждали, что кохау ронго-ронго — наследие иероглифики страны пирамид, а культура острова Пасхи (и вообще всей Полинезии) — унаследована из Древнего Египта. Однако общие черты кохау ронго-ронго и египетского письма — чисто внешние: знаки обоих письмен рисуночные, четкие, интервалы или разделительные знаки между словами отсутствуют, иероглифы идут «сплошным массивом». Нее остальное в письменах Египта и острова Пасхи различно: а направление строк, и внутренняя структура текстов, и предметы, изображенные иероглифами. В египетских знаках запечатлена африканская фауна и флора, быт, верования, оружие, орудия труда жителей страны пирамид. Значки кохау ронго-ронго изображают скудную фауну и флору острова Пасхи и не менее скудные быт, орудие труда людей, живших в каменном веке.

Фрагмент текста кохау ронго-ронго.

В конце прошлого века французский востоковед Террьев де Лякупери предположил, что знаки кохау ронго-ронго связаны с надписями, открытыми в Южной Индии. А в 1932 году венгерский ученый В. фон Хевеши выступил во Французской Академии Надписей с сенсационным сообщением: около сотни иероглифов острова Пасхи по форме сходны со знаками на печатях, что найдены при раскопках древнейших городов в долине Инда, т. е. с протоиндийскими письменами! Позднее Хевеши указал уже 175 случаев совпадения знаков кохау ронго-ронго и протоиндийских иероглифов.

Но сходство еще не говорит о родстве. Долину Инда и остров Пасхи разделяет не только половина земного шара, — 20 000 километров. Надписи на печатях Индостана сделаны 4000 лет назад, а на острове Пасхи еще в прошлом веке знали кохау ронго-ронго. Критикуя Хевеши, крупнейший знаток древней культуры Полинезии Те Ранги Хироа писал: «Остров Пасхи лежит на расстоянии более 13 000 миль от Мохенджо-Даро, цивилизация которого датируется 2000 г. до н. э. Как могли знаки сохраниться, пока люди в борьбе со стихиями мигрировали на расстояние в более 13 000 миль на протяжении 3000 лет, и прибыть на одинокий остров Пасхи, не оставив следа…»

Другой крупный авторитет, профессор Метро, выступил с резкой критикой Хевеши, который, по его мнению, занимался «подгонкой», сравнивая по типичные, а редкие варианты начертания знаков в кохау ронго-ронго и протоиндийских письменах. Тексты эти написаны «от руки», поэтому в них может быть очень много вариантов написания знаков, индивидуальный «почерк» н т. д.

О родстве кохау ронго-ронго с письменами индейцев куна первым заговорил этнограф Хорнбостель в 1930 году, за два года до сенсационного доклада Хевеши (следует, правда, отметить, что первым сходством письмен кохау ронго-ронго и протоиндийцев заметил чешский грамматолог Ч. Лоукотка еще в 1928 году, а Хевеши лишь развил, обосновал и систематизировал это наблюдение). Индейцы купа, подобно жителям острова Пасхи, пишут на деревянных дощечках, снизу вверх, и поют, а не читают свои тексты (жители острова Пасхи утверждали, что знатоки их письмен поступали точно так же). Прославленный норвежский путешественник и исследователь Тур Хейердал в книге «Приключения одной теории» полагает, что письмо индейцев куна, как и кохау ронго-ронго, является потомком древнего андского письма, о котором шла ужо речь в предыдущей главе. Письмо это было широко распространено от Панамы до Перу, а ответвление его достигло острова Пасхи.

Другие ученые предполагают, что кохау ронго-ронго прибыло на остров Пасхи не с востока, из Америки, а с запада, из Азии: Южного Китая или Индонезии. Аргентинский профессор Хосе Имбеллони предположил, что когда-то была одна единая графическая система — «Индо-Тихоокеанская». Ее крайние звенья— это долина Инда на западе и тихоокеанское побережье Америки на востоке. Кохау ронго-ронго, согласно Имбеллони, является одним из промежуточных звеньев цепи, протянувшейся на добрую половпиу земного шара н существующей несколько тысячелетий.

Многие исследователи считают, что письмо кохау ронго-ронго родилось не в Старом или Новом Свете, а в самой Океании. Однако и здесь называются различные «адреса» его колыбели. Один считают, что это острова в юго-западной части Океании, Меланезии. Другие указывают на Центральную Полинезию, архипелаг Таити. Третьи объявляют кохау ронго-ронго наследием «тихоокеанской Атлантиды», иначе — Пацифиды — материка, затонувшего в Тихом океане: остров Пасхи с его загадочной цивилизацией и нерасшифрованными иероглифами является последним остатком великой культуры, некогда существовавшей на этом исчезнувшем континенте. Известный американский ученый океанист Роберт Саггс полагает, что прежде иероглифическое письмо было достоянием всех жителей Полинезии. Но сложной грамотой владели только жрецы, образовавшие немногочисленную касту. Вместе с гибелью жречества и торжеством христианства исчезли жрецы и полинезийская письменность. Не будь счастливой случайности, ее памятники погибли бы бесследно и на острове Пасхи, так, как это произошло в остальной Полинезии.

Наконец, есть весьма обоснованная точка зрения, что письмо кохау ронго-ронго ниоткуда извне вообще не пришло. Его родина это сам остров Пасхи, чьи скалы буквально испещрены изображениями различных рыб, птиц, мифологических существ. Изображения эти имеют сходство со значками кохау ронго-ронго. Вероятно, на острове сначала употреблялось рисуночное, пиктографическое письмо, характерное для всех первобытных народов. Затем оно превратилось из «языка рисунков» в письмо, передающее звуковую речь. Но как далеко зашел этот процесс, насколько кохау ронго-ронго имеют черты примитивной пиктографии и насколько удалось продвинуться его создателям к настоящему письму? На этот вопрос дается столько же противоречивых ответов, сколько и на вопрос о происхождении загадочных иероглифов острова Пасхи.

ОРНАМЕНТ! ПИКТОГРАММЫ? ИЕРОГЛИФЫ!

В дневниках Миклухо-Маклая мы находим запись разговора со знаменитым сподвижником Дарвина, английским ученым Томасом Гексли, который показал своему русскому коллеге копии с дощечек кохау ронго-ронго. «Гексли, показывающий мне их, очень сомневался, чтобы на этих досках было изображено что-нибудь шрифтообразное, — читаем мы в записях Маклая. — Гексли предполагал, что они служили как своеобразный штемпель при выделывании тканей».

Сходной точки зрения придерживался и бельгийский профессор де Арль. «Да представляют ли в самом деле эти знаки какую-то письменность? А может быть, это скорее набор виньеток, достойных самого изобретательного резчика по дереву?» — риторически вопрошал он в статье, опубликованной к 1895 году, — риторически, ибо за этими вопросами и характере иероглифов острова Пасхи следовал и ответ: «Да, это не что иное, как ряд независимых друг от друга изображений».

Мнение ученых прошлого столетия, не считавших кохау ронго-ронго письменами, было поддержано рядом авторитетов и в пашем веке. Вот что пишет по этому поводу Метро: «Таблички были первоначально дощечками, которые употреблялись людьми ронго-ронго (знатоками заклинаний) для отбивания такта при пении. Они украшались резьбой, которая стала связываться с заклинаниями. Символы составили нечто вроде пиктографии в том смысле, что каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, по каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы. Так как связь между заклинаниями и табличками была довольно слабой, то знаки стали условными и традиционными».

Метро поддержал Те Ранги Хироа, считавший значки кохау ронго-ронго украшением дощечки, не представляющий «особой формы письменного языка». Эти «дощечки стали произведениями местного искусства и, подобно другим ценностям, получили собственные имена, так же, как нефритовые украшения в Новой Зеландии. Жители острова Пасхи, подобно другим полинезийцам, знали свои песнопения и родословные наизусть. Они держали дощечки в руках чисто символически, как держат ораторский жезл».

Однако с этим мнением согласны далеко не все исследователи кохау ронго ронго. Епископ Жоссан, первый, кто пытался изучить «говорящее дерево», считал это письмо идеографическим, где «каждый знак представляет какой-либо объект». Советский грамматолог В. А. Истрин в книге «Происхождение и развитие письма» считает, что одни знаки кохау ронго-ронго передавали слова, а другие — целые фразы. «По-видимому, письменность о. Пасхи первоначально представляла собой пиктограммы типа „рассказы в картинках“ и имела мнемоническое назначение, — пишет Истрин, — изобразительные ее письмена служили как бы „памятными цехами“ для устной передачи магических песен, исторических хроник, генеалогических списков м соответствовали целым фразам или строфам песни. Однако в процессах повторного многократного воспроизведения одних и тех же текстов (на новых таблицах) передача их постепенно уточнялась путем введения особых знаков для все большого количества отдельных слов текста, в результате же пиктографическое письмо все более приближалось к логографическому, то есть из „языка рисунков“ становилось письмом, в котором знак соответствует слову».

Жоссан считал кохау ронго-ронго идеографией, письмом, где знак представляет предмет, и, следовательно, передает слово, этот предмет обозначающее. Истрин полагает, что еще не все знаки-картинки превратились в логограммы, многие иероглифы еще оставались пиктограммами. Другой грамматолог, Дэвид Дирингер в монографии «Алфавит», напротив, полагает, что кохау ронго-ронго — это только «язык рисунков», еще не дошедший до стадии логографии, своего рода «заметки для памяти», которые должны дополняться «устными пояснениями».

Доктор Томас Бартель из ФРГ после нескольких лет работы над теистами кохау ронго-ронго пришел к выводу, что они написаны так называемым «эмбрио-письмом», в котором предложение передается не полностью, а записываются лишь основные понятия (все остальное — подразумевается — вроде наших телеграмм). Советские ученые Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов в 1956 году опубликовали «Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи», В этой статье доказывалось, что кохау ронго-ронго стоит на тех же «трех китах», что и другие иероглифические системы Древнего Востока: на знаках-логограммах плюс не произносившихся указателях-детерминативах и фонетических, условных знаках. По мнению профессора Д. А. Ольдерогге, «в кохау ронго-ронго система знаков еще только вырабатывалась. Это напоминает в известной степени древнейшую иероглифическую письменность Египта времен первых династий, когда система знаков только устанавливалась и возможны были новые варианты и неожиданные лигатуры» (т. о. соединения, слияния знаков в один). Наконец автор этой книги, более десяти лет занимавшийся письменами острова Пасхи, полагает, что кохау ронго-ронго ближе всего стоит к рисуночному протошумерскому письму, древнейшему на нашей планете. Подавляющая часть знаков является здесь логограммами — знаками, передающими слова, или же знаками-идеограммами, еще не связанными с конкретным звучанием слова данного языка. Однако в текстах есть несомненные случаи и «ребусного» написания, т. е. попытки использовать слова-омонимы (а таких слов в языке жителей острова Пасхи очень много; например «ика» означает и «рыба», и «жертва», и «убитый»). В письменах острова Пасхи мы, быть может, находим те самые попытки фонографии, которые делались в долине Тигра и Евфрата пять тысяч лет назад и которые привели к созданию «настоящего» письма, передающего звуковую речь!

ПИСЬМЕНА ОСТАЮТСЯ ЗАГАДКОЮ

Конечно, это не более чем гипотеза, — так же, как и все остальные предположения ученых. И мы будем оставаться на шаткой почве гипотез до тех пор, пока не удастся прочитать иероглифы кохау ронго-ронго. Тексты же «говорящего дерева», вопреки своему наименованию, храпят молчание и по сей день, хотя первая попытка прочитать их была сделана более ста лет назад.

История дешифровки письмен острова Пасхи напоминает приключенческий роман. В ней участвуют миссионеры и школьник из Ленинграда, прокаженный знаток древних иероглифов и электронные вычислительные машины (история эта изложена автором этих строк в брошюре «Тайна кохау ронго-ронго»). И если самый увлекательный роман имеет конец и читатель может заглянуть в него, дабы найти ответ на все интересующие его вопросы, то история дешифровки кохау ронго-ронго еще не закончена. Письмена ждут своей разгадки.

Не раз и не два в печати появлялись сообщения о том, что наконец-то удалось расшифровать иероглифы острова Пасхи. Но всякий раз, после проверки, оказывалось, что сенсация была ложной: «прочтение» достигалось путем подгонок, произвольных допущений. Неудачу потерпели в попытки проникнуть в тайну «говорящего дерена» о помощью электронных вычислительных машин. Современные программы дешифровки рассчитаны на «нормальное» иероглифическое письмо. А система кохау ронго-ронго, по всей вероятности, очень примитивна, архаична и потому требует особых программ. К тому же и объем текстов не очень велик — двадцать памятников письма острова Пасхи содержат около 12 тысяч иероглифов.

Быть может, в будущем удастся создать программы, которые помогут людям, в содружестве с умными машинами, разгадать тайну письмен. Не исключено, что какому-либо исследователю посчастливится отыскать новые памятники письма на острове Пасхи. Первоначально полагали, что все дощечки кохау ронго-ронго были уничтожены после принятия островитянами христианства, сожжены и т. п. Но ведь дерево высоко ценилось на безлесном острове Пасхи и вряд ли кто стал бы бросать в костер дощечки, сделанные из столь ценимого материала! «Что же случилось с многочисленными дощечками, которые брат Эйро видел в 1864 году? — пишет лучший знаток языка и психологии жителей острова Пасхи Себастьян Энглерт, более трех десятков лет живущий на острове. — Трудно попять, куда они могли исчезнуть. Самое правдоподобное объяснение: их спрятали в тайниках-пещерах. Миссионеры, получившие распоряжение от епископа Жоссана собирать дощечки, приобрели всего несколько штук. Похоже, что пасхальцы в это время считали святотатством отдавать дощечки, которые были табу, то есть священными и запретными для чужеземцев… Потайные пещеры служили хранилищами именно таких ценных и священных предметов, как эти дощечки».

Успешная дешифровка поставила бы письмена острова Пасхи в одни ряд с другими, ныне хорошо изученными, письменностями-иероглифами египтян и хеттов, клинописью и рисуночным письмом Двуречья и т. д. Разгадка тайны кохау ронго-ронго представляет огромный интерес для грамматологии. Ибо речь здесь идет уже не только о своеобразном письме жителей маленького островка в Тихом океане, а об одной из самых важных, самых спорных и самых увлекательных проблем науки о письме. Сформулировать эту проблему можно так: «В одной или в нескольких точках земного шара родилось искусство „настоящего“ письма, то есть передача звуков речи фонетическими знаками, соотношение графической системы не только со „смыслом“, но и „звучанием“ речи? „Центр письма“ или несколько таких центров? Колыбель или колыбели?» Ответу на этот вопрос мы посвятим особую главу.

Глава десятая. Центр или центры?

В ПОИСКАХ «КОЛЫБЕЛЕЙ ПИСЬМА»

ы рассказали в предыдущих главах о многих системах письма, возникших в древности, а также изебретенных талантливыми одиночками в недавние времена, вплоть до XX века. И чукча Теневиль, и индеец Секвойя, и африканцы Букеле и Нджойя, не говоря уже и европейских миссионерах, знали о том, что «настоящее» письмо существует, ми с помощью условных знаков можно записывать звуки речи. (Знать, что проблема имеет решение это более чем на 50 процентов решить эту проблему, замечал Норберт Винер, «отец кибернетики».) Ну, а древние письмена, родившиеся очень давно и на местной почве, письмена, развившиеся из «языка рисунков»? Сколько раз и когда изобреталось письмо?

Самые древние памятники письма мы находим в Двуречье, у шумеров. Тут, вне всякого сомнения, находился первый «центр», первая «колыбель» письменности. Немного позже появилась письменность в Древнем Египте и в Эламе. Еще несколько веков спустя мы находим памятники письма в долине Инда и на острове Крит. Если брать округленные цифры, то древнейшим письменам шумеров около пяти тысяч лет, письменам египтян и жителей Элама — около сорока пяти веков, протоиндийцев и критян — около четырех тысяч лет. Во втором тысячелетии до нашей эры появляются хеттская иероглифика и древнейшие письмена Китая. Таким образом, тридцать — тридцать пять веков назад существовало по край и ей мере шесть самостоятельных «колыбелей», шесть цивилизаций, где пользовались оригинальными системами письма: Двуречье, Египет, Индия, Крит, Малая Азия, Китай (и, возможно, Элам). По-видимому, особый «центр» существовал в Западной Африке, где из пиктографии нсибиди формировалось иероглифическое письмо (назовем эту колыбель «гвинейской», так как и дагомейцы, и бини, и йоруба живут в районе Гвинейского залива). Вероятно, два очага письма существовали в Новом Свете: в Центральное Америке (письмена астеков, майя, сапотеков, ольмеков) и Южной Америке (потомки, дожившие до наших дней — письмена индейцев купа и письмо килка). Быть может, оригинальное письмо острова Пасхи является последним образцом «полинезийского центра» или же сам остров является колыбелью кохау ронго-ронго. Вероятно на земном шаре когда-то было немало других колыбелей письма, и мы их откроем в будущем.

Мы уже рассказывали о находке в земле Туркмении статуэток, на которых начертаны знаки. Не исключено, что удастся найти и более длинные тексты. Кроме «туркменского центра», еще одна колыбель письма существовала, вероятно, на Кавказе. Об этом свидетельствует надпись на табличке, найденная на территории древнего государства Урарту, покрытая иероглифами, не похожими на хеттские, а также особые обозначения емкости на сосудах урартийцев (быть может, кроме этого «протоурартского» центра, на Кавказе был и еще одни центр письма, образцом которого является нерасшифрованная Майкопская плита, покрытая геометрическими знаками).

Уже более века ученые ведут спор о том, существовала ли у славян письменность до принятия христианства на Руси, с тех пор как на древнерусских предметах быта и различных изделиях ремесленников были обнаружены загадочные надписи и знаки. Наиболее интересна надпись, нанесенная на сосуд из глины, открытая в 1897 году при раскопках у села Алеканово, под Рязанью. Алекановская надпись состоит из четырнадцати знаков, расположенных в одной строке. По словам открывшего ее археолога В. А. Городцева, «надпись сделана местным или домашним писцом, т. е. славянином», и так как знаков слишком много, чтобы считать их клеймом мастера, «остается предположить, что знаки представляют собой литеры неизвестного письма».

Надпись из Алеканово.

Итак, к названным выше центрам, возможно, в будущем удастся присоединить три новых — «туркменский», «кавказский» (или «протоурартский» и «майкопский») и «протославянский». Сенсационная находка в Тэртэрии заставляет предполагать существование особого «балканского» центра. Возможно, что, кроме Западной Африки, письмо складывалось и в Южной Африке, там, где некогда процветала великая культура, остатками которой являются монументальные сооружения Зимбабве (там найдены загадочные знаки, которые одни исследователи считают орнаментом, а другие — иероглифами).

На Канарских островах, где жил ныне исчезнувший народ гуанчи, задавший столь много загадок археологам, этнографам, антропологам, историкам и географам (островитяне не знали даже элементарного мореплавания!), встречаются высеченные на скалах знаки. Одни из них — безусловно пиктограммы, другие — письмена, родственные алфавиту древних ливийцев и берберов. Однако есть и третий вид знаков, которые, возможно, являются иероглифами — на Канарских островах могло складываться письмо на основе «языка рисунков», пиктографии.

Выше мы упомянули «китайский центр» письма. Вероятно, на территории нынешней КНР был не один такой центр. Во-первых, потому, что вплоть до нашего века некоторые народы, живущие на юго-западе Китая, пользовались рисуночным письмом (но не пиктографией). И знаки этого письма оригинальны, они отличны и от современных, и от древних китайских иероглифов. Во-вторых, потому, что во время раскопок возле китайской деревни Чжанцзяпо в слое, относящемся к рубежу II и I тысячелетий до нашей эры, археологи обнаружили надписи на костях. Знаки по форме совершенно непохожи на древние иероглифы Китая, относящиеся к этой эпохе. Чуть позже подобные надписи были открыты на стрелах, печатях, даже на глиняной втулке. Советский ученый М. В. Крюков предполагает, что это — образцы особой письменности, сосуществовавшей с известной нам ранее древнекитайской, Крюков назвал эту новую письменность «проточжоусской», по имени китайского племени чжоу, создавшего это письмо.

Легенды и старинные хроники Японии и Кореи также говорят о том, что когда-то, до прихода в эти страны буддийской религии и появления китайского письма, здесь была своя, оригинальная письменность. Правда, пока что мы не знаем образцов «протояпонских» и «протокорейских» письмен. Возможно, они до нас не дошли. А быть может, хронисты и легенды говорит не о «настоящем» письме, а лишь о «языке рисунков», пиктографии, существующей у любого народа мира. Подождем, что покажут будущие открытия археологов.

УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДИСК

Нам известен совершенно уникальный образец письмен, но похожий на другие письменности мира…

Вечером 3 июля 1908 года при раскопках дворца в Фесте, на юге острова Крит, итальянский археолог Л. Пернье обнаружил плоский диск из терракоты (обожженной глины), толщиной около двадцати миллиметров и диаметром около шестнадцати сантиметров. Рядом с диском лежала глиняная табличка с обычными критскими письменами. Написана она была около 1700 г. до н. э. — этим же временем условно был датирован и диск из Феста.

Обе стороны диска были густо покрыты рисуночными знаками. Надпись разделялась на отдельные фрагменты вертикальными штрихами и шла по спирали. И по сей день неизвестно, «раскручивалась» ли эта спираль от центра к краям диска (т. е. текст читался слева направо), то ли, наоборот, «закручивался» от края к центру (читался справа налево). Единственное, что мы можем с уверенностью сказать — направление чтения на обеих сторонах диска было одним и тем же.

Текст Фестского диска невелик: всего 241 знак, причем 45 знаков отличны друг от друга. Знаки носят отчетливый рисуночный характер, и можно без особого труда распознать, кого или что они изображают. Это — рисунки людей, а также отдельных человеческих голов — в уборе из перьев и без него (любопытно, что люди изображены на диске идущими в правую сторону от нас; «головы» также повернуты направо; некоторые исследователи полагают, что это — прямое указание на направление чтения надписи). Кроме того, среди рисуночных знаков диска есть изображение головы кошки (или животного из семейства кошачьих), рыбы, птицы летящей и птицы сидящей, бараньей головы и т. д. Есть среди знаков изображения орудий, судна, оружия, растений, сосуда и другие. И, что самое удивительное, знаки-иероглифы диска из Феста не похожи на знаки других иероглифических письмен.

Казалось бы, раз этот текст найден на Крите, он является образцом критского иероглифического письма. Однако, сравнивая «обычные» тексты Крита с надписью на диске, нетрудно убедиться, что между ними нет почти ничего общего. Мало похожи знаки диска и на хеттские иероглифы, и на иероглифы египтян, и на протошумерские и протоэламские письмена, не говоря уже о протоиндийских, древнейших китайских или знаках письменностей Нового Света, Океании, Африки.

Диск из Феста. Лицевая сторона.

Но не только «непохожесть» иероглифических знаков делает Фестский диск уникальным памятником. Знаки на терракоте оттиснуты при помощи особых штемпелей. Иными словами, мы имеем перед собой древнейшую штампованную, «напечатанную» надпись, возраст которой — минимум 3700 лет (минимум, так как диск мог быть изготовлен намного раньше, чем найденная рядом с ним табличка, по которой условно определяли его возраст).

Диск из Феста. Оборотная сторона.

Где искать другие памятники, родственные диску из Феста? На Крите? Но по мнению многих ученых, он изготовлен не на этом острове (а некоторые полагают, что и сорт глины, из которой сделан диск, на Крите не встречается). Назывались различные «адреса» — прежде всего, Малая Азия, затем другие острова Эгеиды, Палестина, Северная Африка, Греция, НовыйСвет и даже затонувшая легендарная Атлантида Платона! Очевидно, раскрыть тайну диска из Феста удастся лишь после того, как текст будет прочтен…

…И диск «читали», причем по-гречески, по-хеттски, на семитских языках, аа языке жителей Пиренейских гор, басков, трактовали его как «историко-астрологичеекое письмо», говорящее о гибели Атлантиды, как военный «победный гимн», как «календарь», как «песнь в честь Миноса, царя Крита», как «посвящение богам», наконец, просто как набор слов. Судите сами: «Бог, шагающий на крыльях по бездыханной тропе, звезда-каратель, пенистая пучина вод, псо-рыба, каратель на ползучем цветке; бог, каратель лошадиной шкуры (или поверхности скалы), пес, взбирающийся по тропе, пес, лапой осушающий кувшины с водой, взбирающийся по круговой тропе, иссушающий винный мех…» Так «перевел» начало текста диска английский исследователь С. Гордон.

Мы не будем рассказывать о попытках дешифровки Фестского диска, и по сей день, по мнению Джона Чэдуика, «остающейся за пределами наших возможностей». Отошлем читателей к книге «Когда молчат письмена», вышедшей в 1969 году в издательстве «Наука». Кстати там удалось показать, что, в принципе, текст может быть «прочитан» на любом языке, даже русском. Объем его столь мал, что при желании под иероглифы можно «подогнать» любое «чтение» и «вычитать» из надписи любое содержание.

«ЦЕНТР ИКС»?

Как бы ни решалась загадка диска из Феста, — больше того, даже если она никогда не будет решена, — ясно, что существовал какой-то неведомый «центр» письма, хотя до нас дошел всего один-единственный памятник — штампованная надпись на диске.

Двуречье, Египет, Крит, Малая Азия, Кавказ, Западная Африка, Китай, Юннань, Индия, Элам, остров Пасхи, Центральная и Южная Америка, Канарские острова, Балканский полуостров, Туркмения, Зимбабве, Русь, неизвестная «колыбель» письменности диска из Феста… Около двух десятков реальных или только предполагаемых гипотезами «центров» — районов земного шара, разделенных веками, океанами, горами, где люди разных рас и цивилизаций, в различные времена делали попытки, удачные и неудачные, перейти от «языка рисунков» к письму, пытались зафиксировать звуковую речь с помощью условных знаков.

Но так ли уж независимы друг от друга были эти попытки? Ведь уже со времен глубочайшей древности между народами и цивилизациями происходил обмой, — обмен товарами, культурою, идеями, изобретениями. Быть может, искусство письма заимствовалось от одного народа к другому, переходило из страны в страну, с континента на континент?

Нельзя ли провести «укрупнение колыбелей», свести все их многообразие к нескольким основным, черничным центрам? И, быть может, на земном шаре был всего лишь один центр письма? Многие археологи и историки культуры полагают, что такие изобретения, как плавка железа или гончарный круг, были сделаны однажды в одном районе, а затем распространились по всей планете, Не принадлежит ли искусство письма к таким уникальным изобретениям?

Между древнейшими письменами Двуречья, Элама, Индии, отмечают многие ученые, существует несомненное сходство. Похожи на протошумерские иероглифы и знаки табличек, обнаруженных на Балканах, в Тэртэрии, а также знаки на статуэтках из Южной Туркмении.

Знаки из Тэртэрии, как вы помните, походят и на иероглифы острова Крит. Английский исследователь Морис Поуп полагает, что своим происхождением критское письмо обязано древнейшим письменам Двуречья и Элама. Но, с другой стороны, есть много сходных иероглифов в письме хеттов и жителей Крита. А в письменах Египта можно найти знаки, похожие как на хеттские, так и на критские иероглифы. Намечается любопытная связь: Индия — Элам — Туркмения — Двуречье — Балканы — Малая Азия — Египет — Крит.

Профессор Имбеллони с помощью гипотезы об «Индо-тихоокеанской графической системе» объединял воедино письмена Индостана, Китая, Океании, Нового Света. Его «цепочка» протянулась на добрую половину земного шара, от Индии до Америки, с запада на восток. Но ведь Индия входит крайним звеном в другую цепочку, протянувшуюся с востока на запад, вплоть до острова Крита (а так как критяне были прекрасными мореходами, то, возможно, и до Канарских островов и Северной Африки). И, таким образом, мы получаем единую цепочку, от берегов Средиземного моря — на восток — вплоть до Америки. Она бы охватила весь земной шар, если бы не Атлантика…

Но ведь именно о трансатлантических связях Древнего мира и Нового Света больше всего говорят и спорят на протяжении многих веков, начиная с первых плаваний Колумба и кончая последней экспедицией на папирусном судне «Ра-11»! Существует множество гипотез, доказывающих связь древних цивилизаций Старого и Нового Света. Не раз и не два делались попытки доказать родство письмен египтян, критян и иных народов Древнего Востока с иероглификой майя, a также некоторых других цивилизаций, созданных индейцами Америки.

Допустим, что эти гипотезы в будущем удастся доказать, что все письмена нашей планеты связаны единой нитью, восходят к одной-единственной «колыбели письма». Где же мог находиться этот «центр икс», откуда письменность стала распространяться во все концы спета?

Для сторонников реальности Атлантиды ответ на этот вопрос несложен: на затонувшем материке тринадцать тысяч лет назад существовала высокая цивилизация атлантов. Среди ее достижений было изобретение письма. Колонисты-атланты принесли иероглифическую письменность и Египет, на Крит, в Двуречье, так же, как и многие другие изобретения культуры. Таким образом, адрес «центра икс» — дно Атлантического океана, а не какая-либо земля, из ныне существующих.

Но почему дно Атлантики? — спрашивали другие исследователи и приводили доводы в пользу «конкурентов» Атлантиды — материка My или Пацифиды, затонувшего в Тихом океане, или Лемурии, погибшей в водах Индийского океана. Там, на земле Пацифиды или Лемурии, и могла быть колыбель письменности…

Не будем вдаваться в споры о затонувших материках, чье существование оспаривается многими океанологами и геологами. Различные ученые назвали достаточно много «адресов на суше», на материках, в чьей реальности никто не сомневается. Американский профессор Артур Познанский предполагал, что цивилизации Нового Света древней, чем цивилизации Старого и письмо, как и многое другое в человеческой культуре, родилось впервые в районе Тиагуанако, на границе нынешнего Перу и Боливии. Английские ученые Перри и Эллиот Смит разработалп теорию «панегиптизма». Согласно ей в стране пирамид изобретено было письмо, календарь, монументальное искусство и т. д. Из долины Нила «сыны солнца», египтяне, разнесли по всей планете достижения своей цивилизации, в том числе и иероглифическое письмо.

Назывались и другие адреса для «центра икс», причем, как правило, этот центр считался не только колыбелью письма, но и всех основных достижений цивилизации. Однако эти гипотезы очень шатки. Ведь древнейшие памятники письма нам известны, они найдены в Шумере. И если письмо действительно родилось лишь одни раз и в одном месте, то им может быть только древняя земля Двуречья (где, кстати сказать, были изобретены гончарный круг и колесо).

Какие же доводы можно привести в пользу «шумерского центра»?

«ШУМЕРСКИЙ ЦЕНТР» — ДОВОДЫ «ЗА»…

В Эламе письмо появилось несколькими столетиями позже, чем в Шумере. Причем знаки протоэламского письма похожи на протошумерские. Есть сходство и между ними и протоиндийскими иероглифами. Письмо в долине Инда также возникло позже, чем в долине Тигра и Евфрата. Между древнейшими цивилизациями Шумера, Элама и Индостана существовали культурные контакты, велась оживленная торговля, сухопутная и морская. Так что гипотеза о шумерском происхождении письмен Элама и Индостана (разумеется, не слепо «скопированных» с пртошумерского, а сложившихся под его влиянием) весьма правдоподобна. Сложней вопрос о том, каким образом могло повлиять шумерское письмо на иероглифику древнего Китая. Однако, по мнению ряда западных востоковедов, происхождение и быстрый распнет древнейшей китайской цивилизации, называемой шаньской (или иньской), во время которой и появилось иероглифическое письмо, связано с иноземным влиянием. Некоторые же исследователи указывают на очевидное сходство древнейших китайских и протошумерских рисуночных знаков и полагают, что искусство письма, точнее «идея письма», проникла в Китай из стран Ближнего Востока, возможно, через Индию.

Между хеттскими и критскими иероглифами существует много общих черт. Вероятно, они связаны каким-то древним родством, прямым или косвенным. Не так давно английский ученый Морис Поуп привел доказательства в пользу «ближневосточного» происхождения письмен Крита — критские иероглифы походят на знаки протоэламского и протошумерского письма. С другой стороны, есть сходство и между некоторыми хеттскими, критскими и египетскими иероглифами. Письмена Египта древнее критских и малоазиатских, по моложе протошумерских. И происхождение их по сей день остается загадочным.

В Двуречье мы можем наблюдать, как постепенно и с какими трудностями шел процесс становления письма, как «знаки-картинки» делались условными фонетическими знаками. Но в Египте такой картины мы не наблюдаем. Археологи обнаружили огромное количество наскальных изображений — «язык рисунков» был хорошо знаком древнейшим египтянам. Необозримо число памятников египетской иероглифики. Но никому пока не посчастливилось найти «недостающее звено» и убедительно показать, как шел процесс превращения пиктограммы и иероглифы.

Шиферные пластинки, найденные в древнейших городах Египта, покрыты рисуночными знаками и изображениями сцеп. Но это еще пиктография, а в лучшем случае мы находим примитивные попытки «ребусной записи», наподобие того, как это делалось в рукописях астеков. А более поздние тексты представлены уже полностью сложившимся письмом, которым жители долины Нила пользовались на протяжении трех тысячелетий и по существу без принципиальных изменений!

Если какой либо народ мог оказать культурное влияние на египтян, то им могли быть только шумеры. Недаром немецкий ученый А. Шарфф отмечал, что египетское письмо сформировалось около третьего тысячелетия до нашей эры, т. е. именно в ту эпоху, когда влияние культуры Двуречья на цивилизацию долины Нила было особенно сильным. А затем Египет, в свою очередь, оказал культурное влияние на более молодые цивилизации Средиземноморья — хеттскую, критскую, и дал толчок к рождению там искусства письма.

Таким образом, все древнейшие «колыбели письма», от Крита до Китая, оказываются связанными одной цепочкой, центр которой в Двуречье. По каким образом могла попасть «идея письма» в Западную Африку, где иероглифика стала складываться где-то в конце первого тысячелетии пашей эры? Или на остров Пасхи, памятники письма которого имеют еще более юный возраст? Наконец, в доколумбовую Америку, цивилизации которой не имели постоянных контактов со Старым Светом (ведь индейцы не знали железа, плуга, колеса и других основных достижений древневосточных культур!). Попытка доказать, что иероглифы майя или других индейских народов происходят из Двуречья, лишены серьезных оснований — между ними нет ничего общего ни во внешней форме знаков, ни в принципах письма.

Сторонники «шумерского центра» решают эту проблему так: по их мнению, ни в Новом Свете, ни в Океании, ни в Тропической Африке «настоящего» письма никогда не было, были лишь примитивные попытки фонографии («ребусные написания») на фоне пиктографии, основного средства передачи сообщений в рукописях майя, астеков и т. д. Письмо родилось однажды и в одном мосте земного шара — в Двуречье и отсюда распространилось по всему земному шару. В Океанию, Тропическую Африку и Америку оно попало много тысяч лет спустя, после Великих географических открытий. Простейшая шумерская табличка стоит гораздо ближе к «настоящему» письму, чем самый сложный текст, записанный знаками кохау ронго-ронго или иероглифами майя. Таково мнение многих грамматологов.

Таким образом, получается довольно стройная картина. Родившись около пяти тысяч лет назад в Двуречье, «настоящее» (фонетическое) письмо — «идея письма» — распространилось на запад и на восток. В III тысячелетии до н. э. она проникла в Египет и Элам, во II тысячелетии — на остров Крит и в долину Инда, в 1500–1300 годах до н. э. — в Малую Азию и Китай. Тропическая Африка, Океания, Америка контактов с древними цивилизациями не имели, и, следовательно, «настоящего» письма там и не было, была лишь развитая пиктография и кое-где знаки картинки употреблялись в качестве «ребусов», для передачи собственных имен, географических названий и т. и… Но так ли это?

…И ДОВОДЫ «ПРОТИВ»

Начнем с того, что хорошо изучены лишь четыре типа древних письмен, о которых шла речь — шумерское (хотя и в протошумерском много неясного), хеттское, египетское и китайское. Иероглифы Крита, Элама, Индостана и по сей день хранят молчание. Внешнее сходство рисуночных, «изобразительных» знаков, когда мы не знаем их чтения, еще не говорит о родстве этих знаков. Знаки — рисунки солнца, луны, звезды, человека, различных рыб, птиц, зверей, растений, предметов быта — обязательно должны быть похожи, — похожи и в «языке рисунков» первобытных племен и в древнейших формах «настоящего» письма.

Иероглифы Нового Света, по существу, не расшифрованы. Так же как и письмена острова Пасхи. Очень мало знаем мы об африканской иероглифике. Так что нельзя заранее, лишь в угоду стройности теории, отрицать способность народов Нового Света, Африки и Океании создать «настоящее» письмо самостоятельно. Мало того: сравнивая даже известные, расшифрованные письмена, мы видим, что вряд ли они родственны друг другу. Они имеют оригинальный характер, своими корнями уходят в местную традицию, изобразительное искусство, культуру.

Возьмем иероглифику Египта. В ней, как вы помните, существуют знаки, изображающие водоносов и чиновников, людей и богов, зверей и птиц, храмовую утварь и гробницы. И все это — чисто египетское, все это отражает нильскую фауну и флору, быт и верования древних египтян. Никаких «посторонних» изображений среди иероглифов нет, а изобразительный стиль этих знаков резко отличается от шумерского. Зато с первого же взгляда видно сходство, — более того, — внутреннее родство — иероглифики и замечательной живописи страны пирамид. Недаром крупнейший английский египтолог А. Гардинер назвал иероглифику «отпрыском живописи». Подавляющая часть ученых, занимающихся Древним Египтом, считает, что его письмо — явление самобытное, плоть от плоти египетской цивилизации. Мысль же о принесении искусства письма (пусть даже не самих знаков, а, так сказать, «идеи письма») исторически неоправдана. Да и нет убедительных доказательств культурных связей между Египтом и Шумером в ту эпоху, когда в Двуречье, а затем и в долине Нила появилось рисуночное письмо.

Иероглифы хеттов похожи на критские. Но ведь письмена Крита не расшифрованы, а внешнее сходство может быть случайным. Сходство же египетских и хеттских знаков незначительно, совпадают лишь несколько иероглифов из многих сотен. «Развитие хеттского иероглифического письма как графическом системы происходило на основе местной хеттской изобразительном традиции и местного языка», — пишет советский хеттолог И. М. Дунаевская.

Итак, Шумер, Египет, Малая Алия — три независимых центра, где сложилось иероглифическое письмо. Остается четвертая древняя письменность, знаки которой мы можем читать, — китайская. И здесь вновь мы видим черты отличия: древнейшие китайские знаки — рисунки выполнены в другом стиле, чем протошумерские, египетские, хеттские. Но, что самое главное, структура китайского письма совершенно отлична от структуры первых трех письменностей. И шумеры, и египтяне, и хетты пользовалась смешанным словесно-слоговым письмом. Часть знаков передавала слоги, а часть — слова. Китайское письмо слоговых знаков tic имеет. Это чисто логографическая система, причем сумевшая, несмотря на свою сложность, пережить века и употребляющаяся даже в наши дин.

Глава одиннадцатая. «Китайская грамота»

НА ПАНЦИРЯХ ЧЕРЕПАХИ И ЛОПАТОЧНЫХ КОСТЯХ

вропейцам, впервые столкнувшимся с Китаем и его цивилизацией, все казалось странным и удивительным. Музыка, в основе которой лежит пять тонов… Театр, где сцена без занавеса и кулис, где актеры играют как женские, так и мужские роли, актрисы же могут изображать бородатых генералов… Китайская кухня, где готовятся ласточкины гнезда, удавы, плавники акулы с побегами бамбука и т. п. Китайский язык, в котором нет ни падежей, ни спряжений, ни рода, ни числа, словом, всей привычной нам грамматики, — и в то же время есть музыкальные тона, благодаря которым слово, на наш европейский слух звучащее одинаково, может иметь несколько различных значений… Наконец, китайская письменность, в которой применяется много тысяч различных иероглифов… Письменность, породившая в нашем языке выражение «китайская грамота», — синоним сложности, запутанности, непонятности.

Как и когда появилось письмо в Китае? Долгое время на это отвечали лишь древние предания и хроники.

В 1899 году при раскопках на севере китайской провинции Хэнань было сделано выдающееся открытие: в плотных слоях лесса обнаружились тысячи фрагментов лопаточных костей животных (в основном, баранов) и панцирей черепах, на которых четко виднелись рисуночные знаки-иероглифы. Некоторые из них походили на древнейшие, известные до той поры, китайские письмена. Но большая часть знаков не находила параллелей среди известных иероглифов. Стало ясно, что открыты образцы одной из самых ранних форм китайского письма.

Вскоре число древнейших текстов стало неуклонно расти. Во-первых, новые памятники письма обнаруживали археологи. А, во-вторых, выяснилось, что на многих костях, продававшихся в китайских аптеках, как лекарство под названием «лун гу» («кости дракона»), также вырезаны древние знаки. Памятники письма считались «лекарственным средством»!

За первую половину нашего столетия в Китае было обнаружено свыше ста тысяч (!) текстов, начертанных древнейшими письменами. Подавляющая часть из них имела непосредственное отношение к гаданию. В древнем Китае, впрочем, как и во многих странах древнего мира, прежде чем приступать к любому серьезному делу, будь то охота, женитьба и т. п., человек обращался к гадателю. Гадатель выцарапывал надпись на лопаточной кости животного или же на панцире черепахи. Надпись эта содержала вопрос, с которым обращался человек. Затем оборотная сторона кости или панциря прижигалась нагретой бронзовой палочкой. Появлялись трещины, и переплетение их толковалось как определенный иероглиф. Гадатель читал «родившийся» таким образом знак — и он содержал ответ на заданный вопрос! Вслед за этим кость или панцирь погребалась в особую яму-святилище (в таких-то ямах и собирают свой «урожай надписей» археологи!)

«Не следует думать, что, едва попав в руки ученых, эти надписи были тотчас же с легкостью дешифрованы, — пишет один из востоковедов. — Первоначально даже китайские специалисты по палеографии не могли ничего разобрать, кроме отдельных разрозненных слов, в целом же надписи оставались тайной. Однако, — продолжает он, — в настоящее время ясны не только почти все знаки большей части надписей, но и точный смысл самих надписей».

ДЕШИФРОВКА ИНЬСКОГО ПИСЬМА

Правда, далеко не все исследователи разделяют это мнение. Хотя бы потому, что из 4672 различных знаков, известных из гадательных надписей на костях, достоверно определено значение лишь 1723 иероглифов, т. е. немногим более трети. Остальные остаются недешифрованными. Но самое главное вызывают споры сами методы дешифровки древнейших текстов Китая.

Древнейшая китайская надпись на панцире черепахи.

Дешифровка эта строилась следующим образом. Сначала брался древнейший знак, начертанный на кости иди панцире. Затем среди более поздних, но также древних китайских иероглифов, значение которых известно, отыскивался похожий знак. И древнейший иероглиф читался таким же образом, как его «потомок». Этим путем удалось прочитать многие надписи, найти значение сотен иероглифов.

Но не все древнейшие иероглифы можно отождествить с более поздними. Ведь многие иероглифы могли исчезнуть, выйти из употребления, так и не дав «потомства». Да и откуда у нас такая уверенность, будто в первой, самой древней фазе знаки-рисунки китайского письма обозначали и, главное, читались точно так же, как и их более поздние «потомки»? Быть может, в надписях на гадательных костях мы имеем дело еще не с «настоящим» письмом, а лишь с «языком рисунков»? То есть, не с иероглифами, а только пиктограммами?

Эта гипотеза развивается в книге А. А. Серкиной «Опыт дешифровки древнейшего китайского письма». По мнению советской исследовательницы, «отсутствие в гадательных надписях знаков, записывающих звук, наводит на мысль, что эти письмена не обозначали слов конкретного языка, а лишь изображали идею того или иного понятия». Да и внешняя форма знаков, являющихся примитивными рисунками, многочисленные варианты изображения одного и того же предмета, приемы стилизации и схематизации изображаемого объекта, — все это, считает Серкина, является доказательством того, что на панцирях и костях сделаны не «записи» в полном смысле этого слова, а лишь пиктограммы. «Ключ» к их расшифровке могут дать не более поздние китайские тексты, написанные «настоящим» письмом, а наскальные изображения, «язык рисунков», применяемый в любом уголке обитаемого мира народами, не достигшими уровня высокой цивилизации и не создававшими еще государственности (именно на этой стадии и находилось, согласно Серкиной, китайское общество в эпоху создания гадательных надписей).

Эволюция иероглифов «человек» и «глаз».

Точка зрения интересная, но спорная. Ведь несмотря на то, что многие тексты действительно остаются не дешифрованы, все же сотни и тысячи надписей на костях в панцирях прочтены исследователями, придерживающимися «традиционного» метода: сопоставления древнейших форм знаков с современными. Бели бы этот метод был порочен, то непонятно, почему же тогда удалось правильно прочитать и перевести такое большое количество текстов.

Как бы то ни было, ясно, что в надписях на лопаточных костях и на черепашьих панцирях мы имеем дело с наиболее древней попыткой письменности, — то ли «настоящей», передающей звуковую речь, то ли пиктографической.

Европейские исследователи именуют ее «иньским письмом», ибо тексты датируются II тысячелетием до а. э. — эпохой, когда и Китае правила династия Инь (или Шань-Инь). Но так как существование «царства Инь» ставится многими учеными под сомнение, то, пожалуй, более правильным будет наименование «протокитайское письмо» — по аналогии с протоиндийским, протошумерским, протоэламским.

Среди ученых нет единогласия в том, каково число различных иероглифов в текстах «цзя-гу-вэнь» — т. е. письме на панцирях и костях. Одни полагают, что в надписях на панцирях и костях имеется около 4500 знаков, причем дешифрованными можно считать около 2000–2500 иероглифов. Другие приводят цифру 3000–3500 и дешифрованными полагают не более 1000. В справочниках можно найти и цифру 4672, обозначающую общее число различных иероглифов; 1723 знака считаются дешифрованными. Таким образом, достоверно известно значение примерно половины, а то и всего лишь одной третьей части протокитайских иероглифов.

Дешифровка, как было уже сказано, строилась на сопоставлении древнейших рисуночных знаков с более поздними знаками китайского письма. Это позволило не только прочесть «цзя-гу-вэнь», по и проследить развитие иероглифики Китая на протяжении почти четырех тысяч лет.

ШЕСТЬ КАТЕГОРИЙ…

Около двух тысяч лет назад китайский ученый Сюй Шэнь создал труд под названием «Шо вэнь цзе цзы» — «Объяснение древних символов и анализ составных знаков». В нем была дана научная классификация китайских иероглифов, не потерявших своего значения и по сей день. Сюй Шэнь разделил все знаки на шесть категорий.

Как передать с помощью знаков все многообразие окружающего мира? С этим древние жители Китая столкнулись на первых же шагах создания письма. И ответ на него был подобен ответу шумеров, индейцев Америки, обитателей Африки или Сибири. Они стали изображать рисунками те предметы, о которых надо было сообщать. Если речь идет о солнце, то рисуется солнце. Иногда объект рисовался не полностью, а изображались лишь его характерные части. Это — первая категория иероглифов — изобразительные.

Однако и китайцам, и шумерам, и индейцам приходилось сообщать не только о конкретных предметах, но и передавать на письме абстрактные понятия. Для этой цели стали создавать условные символы («указательные» иероглифы по Сюй Шэню). Таковы иероглифы «верх» и «низ»; иероглиф «середина» — кружок, пересеченный прямой линией посередине; таковы числительные 1, 2, 3. Зачастую вместо знаков-символов использовались изобразительные знаки, к которым добавлялись новые элементы. Так, знак, изображающий дерево, при добавлении горизонтальной палочки внизу передавал понятие «основа», «корень», а та же черточка вверху превращала его в знак, означающий «верхушка дерева», «вершина».

Но изобразительными и указательными знаками трудно было передать все многообразие понятий. И тогда китайцы, подобно шумерам, начали создавать сложные, комбинированные иероглифы, состоящие из уже существующих простых знаков. Изображение двух людей, следующих друг за другом, стало означать не «два человека», а «следовать», «сопровождать». Сочетание знака «человек» и «дерево» стало передавать понятие «отдыхать», два знака идущих людей — понятие «рядом», «вместе». Знак «фрукт» + знак «дерево» — «плоды», «фрукты», «овощи». «Рука» над «деревом» = «рвать». Два знака «женщина» означают понятие «ссора», а три знака «женщина» — понятие «разврат».

И изобразительные, и указательные, и синтетические знаки имеются в протошумерском письме. Примеры их можно найти и в любой достаточно разработанной пиктографии, наподобие той, что была у многих племен североамериканских индейцев. Ибо все это еще не логограммы, эти знаки можно прочесть на любом языке. Это — типичные идеограммы. «Настоящее» же письмо, как вы помните, начинается с попыток передать не только значение, по и звучание, звучание конкретного языка, естественной человеческой речи. Иначе говоря — с употребления «ребусных» знаков, которые становятся затем фонетическими знаками письма. Подобные знаки есть и в китайском письме. Это — так называемые «заимствованные» иероглифы: уже ранее существовавший знак используется для записи нового слова, ему созвучного. Например, для передачи местоимения 3-го лица «ци» — используется иероглиф «корзина для веяния зерна» (также «цзи»). Древний иероглиф, изображавший птицу, возвратившуюся в гнездо, читался «си» (гнездо), а затем он, в более упрощенной форме, стал употребляться не только для записи слова «гнездо», но и для обозначения слова «запад», также звучавшего «си».

Именно такие «заимствования» привели шумеров к созданию фонетического письма, превратили идеографию в «настоящее» письмо. Однако в письме китайцев этого не случилось, хотя «способ создавать иероглифы, не создавая иероглифов» (так характеризовали в Древнем Китае применение «заимствованных» иероглифов) открывал прямую дорогу к чистой фонографии. Во-первых, потому, что существовала, еще одна категория «заимствования», когда в иероглифе менялись его отдельные элементы или расположение (а порой и вообще ничего не менялось) и он передавал новое понятно (такой тип знаков образует особую категорию иероглифов — «взаимопоясняющие» или «видоизмененные»). Например, знак «ребенок», перевернутый кверху ногами, читался как «деторождение», знак «принц» мог читаться как «чиновник» или «письмоводитель», в зависимости от своего расположения. Знак «гора», читавшийся «шапь», повернутый под прямым углом, читался «фоу» и означал «плоскогорье» или «огромный». А во-вторых — и это характернейшая черта, отличающая китайское письмо от всех остальных письменностей мира — в нем была последняя, шестая категория знаков — «идеофонограммы». Благодаря им китайцы получили возможность записывать любое слово с помощью комбинации двух элементов («фонетик» и «ключ»).

…И 50 000 ИЕРОГЛИФОВ

Для того чтобы записать слово с помощью идеофонограммы (сами китайцы называют эти знаки «се шэн» — «согласованные со звуком»), надо подобрать два элемента. Первый — «фонетик» — знак, звучащий одинаково пли сходно с тем словом, которое нужно записать. Второй «ключ» — это знак, указывающий на смысловую категорию, к которой это слово относится.

Вот, например, китайский иероглиф «вэнь», означающий «слышал». Он состоит из двух частей: первая, «фонетик», имеет чтение «мэнь» (ибо ото — знак двери, по-китайски — «мэнь»), близкое звучание слова «вэнь»; вторая — «ключ» — является знаком уха и указывает, что слово имеет отношение к слуху. Таким образом, сочетание «дверь» (мэнь)+ «ухо» (по-китайски «эр») передает слово «услышал» («вэнь»).

Подобный способ позволяет записывать с помощью сравнительно небольшого числа «ключей» и «фонетиков» огромное количество слов, создавать колоссальное число иероглифов.

Например, «фонетик», звучащий как «фэй» (по-китайски «не», «без» — частица отрицания), в сочетании с различными «ключами» дает такие иероглифы: с ключом «прятаться» — «разбойник», «бандит», с ключом «сердце» — «скорбь», «жалоба», с ключом «дверь» — «петли», «шарниры дверей», с ключом «слово» — «осуждать», «бранить», «поносить», «злословить», с ключом «мясо» — «икры ног».

На протяжении всей истории китайского письма, начиная с иньских текстов и кончая современностью, в нем существовали все шесть категория знаков, Однако из века в век шел неуклонный рост числе «идеофонограмм», Различные авторш в различные эпохи создавали все новые и новые иероглифы, состоящие из комбинации «фонетика» и «ключа», а вместе с тем шло и увеличение общего количества знаков китайского письма. В труде Сюй Шэня разобрано 9353 известных в то время (I в. н. э.) иероглифов. В словаре «Ка-си цзыдянь», составленном в начале XVIII века, содержится уже 40 030 иероглифов (!). А ведь с тех пор минуло много лет, в китайском языке появилась масса новых слов. И для каждого слова создавался новый иероглиф — так что к настоящему времени общее число иероглифов превосходит 50 000. И весь этот чудовищный прирост осуществлялся за счет «идеофонограмм»; число знаков остальных категорий Практически не изменялось. В современном китайском письме более 90 % всех иероглифов — это «идеофонограммы».

Нетрудно произвести простенький расчет. В китайском языке около 1200 слогов, стало быть, столько же «фонетиков» (слова китайского языка односложны и различаются, кроме звучания, еще и музыкальными тонами). Количество «ключей» известно точно — 214. Перемножив эти числа, получаем величину порядка 250 000. Таково число всех возможных «идеофонограмм», — и это не считая омонимов.

Таким образом, если в Шумере развитие пошло по пути фонетизации письма, превращения «ребусных» знаков в знаки для слогов, а позже это дало чисто фонетическую письменность, то в Китае путь был иным. Китайское письмо — это чистая логография, каждый знак в нем соответствует не звуковой единице (слогу или звуку), а значимой — слову или морфеме, которые записываются как единое целое, бел расчленения на отдельные слоги пли звуки. И даже одинаково звучащие слова, омофоны, пишутся разными иероглифами!

Больше того: китайскую письменность можно считать идеографической. Ведь один и тот же иероглиф читается по-разному в различных провинциях. Китайский язык за истекшие со времени создания письма столетия сильно изменился. Тем не менее знающий иероглифику может читать тексты давностью и в тысячу, и в две, и в две с половиной тысячи лет, хотя фактически они написаны на другом языке — древнекитайском, который отличается от современного больше, чем язык «Слова о полку Игореве» от нынешнего русского языка. «Древние китайские тексты сейчас никто не читает с древним произношением, — пишет советский востоковед С. Е. Яхонтов. — Каждый китаец читает эти тексты на своем родном диалекте, т. е. произнося слова так, как они звучат в его диалекте в настоящее время, или же пользуется общепринятым пекинским произношением».

Наконец, текст, записанный иероглифами, может быть прочтен вслух не только на любом из современных китайских диалектов, но, говоря словами Яхонтова, «по-японски, по-корейски, по-вьетнамски — на любом языке, пользующемся китайской письменностью».

Логограмма должна читаться на каком-то определенном языке. Идеограмма может быть «попита» независимо от языка. Таким образом, несмотря на то, что «китайская грамота» — это «настоящее» письмо (ибо она передает звуковую речь!), в ней есть много общих черт с идеографией, хотя между примитивными идеограммами индейцев Америки или жителей других частей Ойкумены и самой древней из современных систем письма — дистанция поистине огромного размера.

Глава двенадцатая. Море иероглифов

БОХАЙЦЫ, КИДАНИ, ЧЖУРЧЖЭНИ

итайская иероглифика дала толчок к созданию письма у ряда народов Дальнего Востока и Центральной Азии. Но письменности этих народов существенным образом отличались от «китайской грамоты». Ибо государства, в которых они созданы, были могущественными державами, не уступавшими «Срединной империи» — императорскому Китаю. И сам факт существования в этих государствах «своего», национального письма должен был липший раз подчеркнуть самостоятельность и величие этих держав. Первой такой державой было царство Бохай, созданное коренными обитателями Приморья на территории нынешних Маньчжурии и Советского Дальнего Востока в VIII веке н. э. Использовав внешнюю форму китайских иероглифов, бохайцы создали собственную систему письма, принципы которой отличались от китайской идеографии. Бохайские знаки включали не только логограммы, по и фонетические (слоговые) знаки.

Письмо в Бохае было широко распространено. Об этом говорит, например, закон, по которому бохайским юношам, не овладевшим грамотой и стрельбой из лука, не разрешалось жениться (изучить несколько сотен знаков словесно-слогового бохайского письма было, разумеется, легче, чем выучить несколько тысяч иероглифов китайской идеографии). Бохайское письмо, по всей видимости, применялось при заключении торговых сделок, составлении договоров и обязательств. И лишь узкий круг придворной знати и чиновничества предпочитал родному языку и письменности китайский язык и иероглифику (подобно тому, как в России, «в свете», пользовались французским языком и писали по-французски).

Бохайское словесно-слоговое письмо послужило прототипом для письма киданей — народа, близкого монголам, создавшего в X–XII веках н. э. империю, ставшую самой могущественной силой в Восточной Азии тех лет.

Кидани, кочевавшие в бассейне реки Шара-Мурэнь, во Внутренней Монголии, в начале X века объединились под властью вождя, Провозгласившего себя «императором неба». Начался бурный рост киданьского государства: оно захватывает царство Бохай, затем одерживает победу над северно-китайской и центрально-китайскими империями (в ту пору Китай не был единым государством). На месте нынешнего Пекина учреждается Южная столица — одна из пяти столиц Киданьской империи. Император Центрального Китая ежегодно платит киданям большую дань серебром и шелковыми тканями.

Но не только воинскими успехами известны кидани. В их среде появляются писатели и поэты, причем стихи пишут даже «владыки неба», киданьские императоры. Однако каких-нибудь полвека назад науке было известно лишь пять киданьских знаков, донесенных до наших дней средневековыми источниками. Пять иероглифов, оставшихся от некогда великой и разнообразной литературы!

В промежутке между 20–30-ми годами XX столетия начинаются открытия памятников киданьской цивилизации. А вместе с этим — и письмен. На мраморных стелах и надгробиях подземных мавзолеев, где были погребены три киданьских императора с женами, обнаружены надписи на киданьском и китайском языках. Затем на территории Монголии также открывают несколько киданьских текстов. Позже были сделаны новые находки. Теперь уже, не пять иероглифов, а тексты объемом более десяти тысяч знаков киданей известны ученым. Но письмена эти по-прежнему не расшифрованы.

Образец японского письма.

Первые попытки прочесть иероглифы киданей относятся к началу 30-х годов. С тех пор ученые Советского Союза, Венгрии, Японии, Франции, Польши предпринимали неоднократные попытки проникнуть в загадку письмен киданей. Язык текстов различные исследователи относили то к тунгусскому, то к монгольскому, то к тюркскому. В 1964 году вышла публикация советских ученых, применивших электронную машину для разрешения вопроса о том, на каком языке говорили кидани. Вывод был таков: язык киданей очень близок монгольскому языку (и, стало быть, история монголов начинается не с Чингисхана, а с киданьского государства).

Благодаря машине удалось выявить абстрактную структуру «языка икс», — киданьского, его основные параметры. Но эти параметры совпадают не только с параметрами монгольского, но и тунгусско-маньчжурских, и тюркских языков — все они имеют сходную грамматическую структуру (недаром монгольские, тюркские и тунгусо-маньчжурские наречия объединяют порой в одну большую семью языков — «алтайскую»).

Киданьское государство включило в спой состав царство Бохай, письмо которого, вероятно, оказало влияние на письмо киданей. В XII веке само киданьское государство, ослабленное смутами, становится добычей своих соседей. Бывшие вассалы, чжурчжэни (народ, родственный по языку эвенкам и маньчжурам) восстают и в 1125 году захватывают все пять столиц Киданьской империи. На обломках ее расцветает новая держава — государство чжурчжэней, со своей культурой и письменами. Письмена эти, как и киданьские, не расшифрованы.

Летописи говорят о том, что в 1119 году, по поручению владыки чжурчжэнского государства, вельможа Се Инь создает национальное письмо, «держась формы китайских иероглифов „кайшу“ и следуя правилам письма Ляо (так именовалась империя киданей. — А. К.), сообразно с наречием своего народа». Число знаков в дошедших до нас чжурчжэньских текстах — около 700. Примерно столько же разных знаков и в письменах киданей. Это говорит о том, что здесь перед нами не идеография, типа китайской, а смешанная, словесно-слоговая система. То есть такая, которой пользовались египтяне, шумеры, хетты и другие народы Древнего Востока.

«Киданьские и чжурчжэньские иероглифы имели одинаковый источник, — пишет советский исследователь М. В. Воробьев. — В обоих случаях за исходный прототип письмен принимали один и тот же китайский иероглиф, но созданные таким образом киданьские и чжурчжэньские знаки, несмотря на это, не схожи между собой. Но главное различие — не в „схожести“ знаков, а во внутренней структуре самого письма.

Здесь киданьские и чжурчжэньские письмена подобны иероглифике Древнего Востока, а не Китая, так же, как и письмена бохайцев. Последние, как мы говорили, дали толчок к созданию письменности киданей. Бохайцы же, в свою очередь, как образец использовали не „китайскую грамоту“, а письмо, распространенное в древней Корее, — так называемое „иду“».

ИЕРОГЛИФЫ — «ИДУ» — «ОНМУН»

Китай и Корея — соседи не только «географические». История этих стран тесно связана друг с другом, на протяжении многих веков происходил культурный обмен между цивилизациями, созданными китайцами и корейцами. В IV веке н. э. к Корею из Китая проникла буддийская религия. А вместе с нею — и китайское письмо, которым были записаны священные тексты буддистов. Тексты эти были переведены с языка Древней Индии — санскрита — на китайский. А так как последний был совершенно не похож на язык жителей Кореи, то встал вопрос о том, чтобы сделать новый перевод — с китайского на корейский язык. И вот началась запись китайскими иероглифами корейских слов и текстов.

Однако вскоре выяснилось, что писать корейские слова китайскими иероглифами очень трудно: слишком уж разнятся языки Кореи и Китая! В 690 году корейский ученый Соль Чхон изобретает письмо «иду». «Костяк» этого письма составляли китайские иероглифы. Но, помимо них, Соль Чхон ввел тридцать шесть новых знаков. И знаки эти передавали не понятия или слова, а отдельные слоги. С их помощью записывались суффиксы, префиксы и другие грамматические показатели, существующие в корейском языке (и отсутствующие в китайском). Постепенно число слоговых знаков в письме иду увеличивалось и оно превратилось в письмо, подобное другим словесно-слоговым системам. Часть знаков передавала знаменательные слова или основы слов (и они в письме иду писались китайскими иероглифами), а часть — передавала отдельные слоги — в основном они служили для записи грамматических показателей (в письме иду это были знаки, изобретенные специально, отсутствующие в китайской иероглифике), Таким образом, по своему типу корейское письмо иду ближе всего стоит к «шумерскому стандарту» (логограммы — для основы слова, слоговые знаки — для грамматического «оформления»).

Иероглифы ицзу.

В начале XV века в Корее вводится печатание с помощью подвижных медпых литер (за полвека до изобретения Гуттенберга в Западной Европе!). Отливаются сотни тысяч литер, начинается печатание книг… и здесь становится очевидной вся громоздкость и сложность иероглифического письма. Корейский правитель Сечжон с помощью грамотных чиновников создает новую письменность для своей страны — алфавитную. Каждый знак в ней передает отдельный звук (а не слово или слог, как в иду). Национальная корейская азбука, введенная в середине XV столетия, получила название онмун (т. е. «народная») или конмун («государственное письмо»).

Казалось бы, путь для новой азбуки открыт и она должна была быстро вытеснить громоздкую иероглифику. Однако долгое время в Корее родной язык находился в пренебрежении у знати и ученых крути (ученые похвалялись тем, что выучили тысячи китайских иероглифов, однако не знают корейского алфавита!). Все официальные документы и учебники писались на китайском языке и, конечно же, китайскими иероглифами. Национальная письменность объявлялась «литературой для женщин и для неграмотных». Только в 1895 году печатавшаяся китайскими иероглифами официальная газета стала вводить знаки азбуки онмун для передачи имен собственных и т. п. (наряду с иероглифами, передававшими слова).

И только в XX веке основное внимание стало уделяться родному языку и все больше и больше текстов публиковалось в записи азбукой онмун. Ею стали пользоваться во всех учебных заведениях страны. После образования Корейском Народно-Демократической Республики происходит полный переход корейской письменности на онмун. В КНДР им пишутся все тексты, хотя отдельные иероглифы и по сей день употребляются в специальной литературе.

ЯПОНИЯ И ВЬЕТНАМ

Буддийская религия проникла из Китая на Японские острова. В нервом тысячелетии нашей эры начались попытки приспособить «китайскую грамоту» к японскому языку. И тотчас же возник целый комплекс проблем, прежде всего связанных с тем, что слова китайского языка односложны, а японского — нет.

Неудивительно, что в Японии, так же как в Корее, начинают применять особые слоговые знаки, передающие лишь звучание. В Корее письмо «иду» было изобретено в конце VII века. В Японии в VIII веке предпринимается первая попытка создать письмо подобного типа, а и IX веке существуют уже две самостоятельных слоговых системы письма — катакана и хирагана.

Различие между этими системами — лишь во внешней форме знаков. И катакана и хирагана первоначально состояли из пятидесяти одного знака; в паши дни их число сокращено до сорока пяти. Пять знаков передают гласные (а, и, о, у, е), а тридцать девять — сочетание «согласный плюс гласный». Один знак передает конечное носовое «н». При помощи особого значка, называемого «нигори», образуется еще двадцать пять дополнительных слоговых знаков. Таким образом, общее число знаков японских слоговых систем, катаканы и хираганы, равняется семидесяти.

Казалось бы, появление слоговых знаков позволяло японцам перейти на чисто фонетическое письмо. Однако все попытки отказаться от иероглифов и записывать тексты только знаками катаканы или хираганы, остались неудачными. Напрасно велась пропаганда в пользу этих слоговых письмен (называемых сокращенно словом «кана»), напрасно публиковались разнообразные тексты, напечатанные исключительно знаками «капы» и было создано специальное общество, издававшее журнал «Зеркало каны» и ставившее своей задачей упразднить иероглифы-идеограммы… И по сей день японцы пользуются иероглифическим письмом. Лишь книги для малышей да тексты телеграмм пишутся знаками «каны».

Пиктографическое письмо народов наси.

Современное японское письмо — смешанное, хотя сложней письмен древних египтян, шумеров, хеттов. В нем есть знаки-логограммы и слоговые, фонетические знаки. Однако в применении их нет четкого единообразия. Текст может быть записан иероглифами плюс знаками хираганы, иероглифами плюс знаками катакапы. Возможно и употребление иероглифов, катаканы и хираганы в одном и том же гексте. Наиболее распространена система, где иероглифы передают основы слов, знаки хнраганы применяются для записи иностранных имен и географических названий, а катаканы — для грамматических окончаний.

Не раз и не два предпринимались попытки если не отказаться от иероглифов, то сократить их число. В современном японском письме, однако, число иероглифов превышает десять тысяч. При этом твердых правил, как читать тот или иной знак — по-японски или по-китайски (точней, на одном из трех вариантов китайского произношения) — нет. Японскую классическую литературу, записанную старинными иероглифами, могут читать только специалисты. Высокообразованные люди знают около шести-восьми тысяч иероглифов, средний культурный японец знает около двух тысяч, а выпускник школы около тысячи двухсот иероглифов. В настоящее время, после долгих дискуссий, реформ и т. д., число основных иероглифов сведено примерно к двум-трем тысячам. С их помощью — плюс знаки «каны» — записываются все тексты, выходящие на японском языке.

В X веке н. э. на основе китайской иероглифики было создано вьетнамское письмо. Язык вьетнамцев не так резко отличается от китайского, как корейский или японский (слова в нем состоят из одного слога, имеются тона и т. п.) И во вьетнамском письме, в отличие от письма Кореи и Японии, не появилось специальных слоговых знаков. Для записи собственных имен и географических названий употреблялись те же иероглифы, что и для записи обычных слов. Письмо необычайно усложнилось и запуталось. Один и тот же знак мог читаться и по-китайски, и по-вьетнамски. При этом неясно было, как его следует понимать: то ли как логограмму (знак для слона), то ли как фонограмму (знак для транскрипции). Да и строгих правил транскрипции не существовало. Писцы старались щегольнуть ученостью и придумывали новые и новые знаки (кстати, в Китае одним из императоров под страхом смертной казни запрещалось изобретать новые иероглифы). Наконец, собственных типографий во Вьетнаме было мало, книги, точнее ксилографы (тексты, отпечатанные с деревянных досок, на которых вырезается нужный текст) издавались, как правило, в Кантоне. Китайские граверы, резавшие тексты на доске, вьетнамского языка не знали и зачастую ошибались. Таким образом, путаницу, которая и без того существовала, усугубляли многочисленные опечатки.

Вот почему когда в XVII веке миссионеры-европейцы создали для вьетнамского языка письменность на основе латинского алфавита, она, несмотря на все свое несовершенство, начала получать широкое распространение в народе. В начале XX века Вьетнам окончательно перешел на алфавитное письмо, именуемое «куок нгы» (по вьетнамски «нгы» означает «язык», «куок» — «государство»). Иероглифика же лишь изредка употреблялась как декоративное письмо, а затем и вовсе вышла из употребления, хотя и по сей день очень многие вьетнамцы знают, как пишутся иероглифами их имена.

ПИСЬМЕНА ГОСУДАРСТВА ТАНГУТОВ

Древние тангуты, создатели великого государства в Центральной Азии, наоборот, создали самую сложную по структуре иероглифов из известных нам иероглифических письменностей.

Письменности эта, введенная в 1036 году указом тангутского императора Ли Юань-хао, говоря словами одного аз нынешних ее исследователей, доктора филологических наук М. В. Софронова, не только самая сложная, но и «самая поздняя из всех иероглифических письменностей, которую, вероятно, можно считать последним опытом такого рода». При этом «она имеет особое значение для теории письма, потому что представляет собой единственную в своем роде иероглифическую письменность, созданную вполне сознательно и не знавшую эволюции от простейших форм к более сложным. Ее исследование не только полезно для изучения самого тангутского языка, но также весьма поучительно с точки зрения выяснения общих закономерностей развития иероглифических письменностей».

Тангутское письмо, «выдающееся явление в мировой истории письменности», было открыто более ста лет назад. Сначала была обнаружена надпись на воротах, а затем — в храме, где параллельный китайский текст гласил, что надпись сделана в 1094 году на языке государства тангутов, именуемом Си Ся. Но подлинное изучение тангутского письма и языка началось лишь после того, как известный русский путешественник П. К. Козлов обнаружил в пустыне Гоби мертвый город Хара-Хото, столицу тангутов, и открыл целую библиотеку тангутских текстов.

Русские ученые оказались не только первыми «открывателями», но и первыми исследователями текстов. Особенно велика заслуга профессора II. А. Невского, составившего, после тщательнейшего изучения рукописей, огромный словарь тангутского языка. Невский также внес большой вклад в другие вопросы дешифровки языка и письменности тангутов, Его двухтомный труд «Тангутская филология» был посмертно удостоен Ленинской премии в 1961 году. В наши дни исследования Невского продолжают советские ученые Е. П. Кычанов и М. В. Софронов.

Подавляющая часть тангутских иероглифов (а известно их более шести тысяч) — это идеограммы. Однако тангуты знали, с какими трудностями сталкиваются, когда надо записывать иностранные имена и географические названия с помощью знаков-идеограмм (китайское письмо было хорошо известно тангутам, а проблема транскрипции в нем — одно из самых «больных мест»). Поэтому к знакам-идеограммам, с помощью которых можно было записать любое слово тангутского языка, были добавлены своеобразные слоговые знаки. Но ими писались только «чужие» слова: имена, названия, санскритские термины (тангуты были буддистами и переводили на свой язык тексты со священного языка Индии, санскрита). В этом — принципиальное отличие иероглифики тангутов от письма японцев, корейцев, киданей, чжурчжэней, бохайцев. Веди последние употребляли слоговые знаки как раз для записи своих слов, — грамматических окончаний и т. д.

Нашествие Чингисхана, дотла разрушившего города тангутов, положило конец и тангутской письменности.

ИЕРОГЛИФЫ ЮНЬНАНИ

До сих пор мы рассказывали о письменностях, которые, отталкиваясь от китайской, создавали свои оригинальные системы письма. Подобные системы были созданы и в самом Китае.

Андерсен в своей чудесной сказке «Соловей» писал о том, что в Китае — все жители китайцы и император — тоже китаец. На самом деле в те времена Китаем правил маньчжурский император, а по сей день, кроме китайцев, зазывающих себя ханьцами, на территории Китая живут десятки малых и больших народов, говорящих на языках, отличных от китайского, имеющих свои обычаи, свою историю, а некоторые — и свое письмо.

Юго-Запад Китая, гористую провинцию Юньнань называют иногда «этнографическим музеем». И действительно, в труднодоступных долинах и густых джунглях тут живут народности, вплоть до середины нашего столетия сохранявшие первобытнообщинный и рабовладельческий строй. Одним из таких народов являются ицзу (их называют еще «носу» или «ло-ло»). Культура ицзу восходит к древним временам, они высекали статуи из красного камня, напоминавшие загадочные изваяния острова Пасхи и Южной Америки, пользовались особым иероглифическим письмом. Письмо это и по сей день недостаточно хорошо изучено, хотя о его существовании ученые узнали около ста лет назад, а сейчас располагают значительным числом рукописей, украшенных превосходными иллюстрациями. Изучению мешает труднодоступность районов, где живут ицзу, а также то обстоятельство, что в различных районах употребляются разные варианты местного письма.

По мнению некоторых востоковедов, число знаков в письме ицзу очень велико — порядка трех тысяч. Большинство из них является идеограммами или знаками для слов, логограммами. Однако есть и фонетические знаки. Происхождение письма остается загадкой: одни ученые полагают, что оно сложилось под влиянием китайского, другие считают его самостоятельным изобретением, а третьи связующим звеном между древним индийским и китайским письмом. Большинство иероглифов ицзу стилизовано, и них трудно опознать предмет, который они обозначают (см. знаки для слов «месяц», «гора», «вода», «небо»). Зато знаки письменности другого народа Юньнани — наси (или мо-со) носят явный рисуночный характер.

Происхождение письма паси столь же загадочно, как и письма ицзу. Есть мнение, что оно было составлено не очень давно, для нужд местных шаманов. Известный востоковед Террьен де Лякупери, напротив, полагает, что «это священное письмо является пережитком рисуночной системы записи, не связанной с синхронными явлениями и с развитием письменности в других районах». Во всяком случае ясно, что письмо наси совершенно не похоже на китайское — стоит лишь посмотреть хотя на одну страницу рукописи, написанную им. Ныть может, это не письмо, а просто пиктография? Однако, наряду со знаками, передающими понятия, в письме наси есть и знаки-фонограммы. Например, знак «дерево» (на языке наси — «они») передает не только «дерево», но и понятие «знать» (также «они»). Значит, мы имеем здесь дело уже не с идеограммами, а фонограммами. Является ли это примитивной попыткой «ребусного написания» слов? Или же свидетельствует о более высоком развитии системы письма (кстати сказать, уже в древней китайской иероглифике слова, одинаковые но звучанию, но отличные по смыслу, передавались разными знаками)? На этот вопрос ответят лишь будущие исследования.

О неизученности письмен Юньнани свидетельствует такой факт. Во всех зарубежных монографиях, посвященных письму, фигурирует «письменность народа мяо». Однако на самом деле такой письменности не существует. Ученые-китаисты выяснили, что так называемая «рукопись» мяо, приобретенная полковником Оллоном в прошлом веке, является подделкой, Другой исследователь принял за образцы «письмо мяо» разновидность иероглифики ицзу. Наконец, английский миссионер Самюэл Поллард, на основе латинских букв, которые он стилизовал под орнамент женской одежды мяо, создал собственную (слоговую) систему письма, а затем выдал ее народу мяо за «древнее письмо предков», сочинив соответствующую легенду. На первых порах успех этой проделки «был моментальным и феноменальным», мяо стали изучать письмо Полларда, на нем стали писать религиозные тексты (разумеется, христианские). Однако с ходом времени письмо Полларда вышло из употребления и осталось лишь в книгах, посвященных письму — как особое «слоговое письмо мяо». В действительности, как подтверждают все этнографы, побывавшие в районах, где живут мяо, у этого народа письменности не было.

Слоговые системы письма, подобные тем, что изобретались для индейцев и эскимосов Америки, были придуманы миссионерами и для многих народов Юньнани и Бирмы, однако их постигла та же участь — они не отвечали действительным нуждам местного населения, ибо были созданы лишь для пропаганды христианства, и вскоре вышли из употребления.

В настоящее время для народностей мяо, говорящих на различных диалектах, введены алфавитные системы письма. На алфавит, отказавшись от иероглифов, перешло население КДНР и Вьетнама. Современные японцы, подобно средневековым киданям, чжурчжэням, бохайцам, пользуются смешанным, словесно-слоговым письмом. Даже тангуты, сохранив огромное число знаков— идеограмм, создали особую систему «транскрипционных знаков», записывая ими иноземные имена и термины. Неизвестно, каким бы путем пошло дальнейшее развитие тангутского письма. Быть может, и оно, подобно своим собратьям — письму киданьскому, японскому и т. д. — превратилось бы в словесно-слоговую письменность.

И лишь китайское письмо, меняя форму знаков, вводя новые. иероглифы и «забывая» старые, по сути дела остается таким же, каким оно было в древности. Это — единственная в мире «идеографическая» система, сумевшая не изменить своей структуры за многие столетия.

Путь, которым пошло развитие китайского письма, оказался путем одного лишь Китая, ибо народы, заимствовавшие иероглифику у китайцев, как вы сами убедились, перелицовывали се.

Более плодотворным оказался другой путь, тот, начало которому положили шумеры. Он-то и привел к полной фонетизации письма и, в конце концов, к изобретению алфавита.

Глава тринадцатая. За клином клин

ОТ РИСУНКОВ К КЛИНЬЯМ

главе «Шумеры были первыми» рассказывалось о том, как шла эволюция шумерского письма. Со временем менялся и внешний вид знаков. Во-первых, потому, что по мере развития письма в его «поле» попадали не только учетно-хозяйственные документы, но и мифы, поэтические произведения, хроники, судебные разбирательства и т. д., что, естественно, требовало умения писать быстро и четко. Знаки-рисунки упрощались и схематизировались, превращались в условные значки, все дальше и дальше уходя от своего рисуночного прототипа.

Во-вторых, на форму знаков влиял материал для письма и сами орудия письма. Графика современных китайских иероглифов в значительной мере обязана своей формой тому, что китайцы пишут на бумаге кистью, обмакнутой в тушь. Шумеры писали на глине. Сначала они «чертили» знаки заостренными палочками, а так как сырая глина — материал вязкий и быстро начертить на ней прямые и округлые линии затруднительно, писцы стали применять другое орудие письма— палочки с трехгранным острием (сменить материал для письма они не могли— в Двуречье мало дерева или камня). Этим острием они уже не «чертили», а выдавливали знаки. Вот почему первоначальные знаки-рисунки шумерского письма превратились в сочетания клиньев, которые легко наносить (т. е. выдавливать на глине) с помощью палочки с трехгранным острием.

«Глиняные книги» хранили в бочках, ларях (также из глины) или сосудах. Археологам удается находить целые «библиотеки» табличек, покрытых клинописными знаками. Наибольшее богатство книг из глины посчастливилось обнаружить при раскопках дворца Ашшурбанипала (именно здесь был найден текст древнейшего в мире литературного произведения — «Эпоса о Гильгамеше») и столицы хеттских царей (около 20 000 табличек обнаружил здесь в 1907 году немецкий археолог Гуго Винклер; публикация этих материалов продолжается и по сей день). Изучением клинописных текстов занимаются шумерологи, ассириологи, хеттологи. Нынешними знаниями об истории Древнего мира мы во многом обязаны «глиняным книгам», а история Двуречья целиком основывается на них.

«ВАВИЛОНСКОЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ» ЗНАКОВ

Когда ученые начали проникать в тайну клинописных надписей, столкнувшись с текстами ассирийцев — они встали в тупик. В самом деле: параллельные тексты, уже дешифрованные, говорили, что в таком-то месте вавилонской таблички должно стоять имя царя Навуходоносора. Чтение клинописных знаков, казалось, было уже известно, По почему тогда, читая эти знаки, вместо имени «Навуходоносор» (или варианта его написания) получалось чтение (по знакам): «Ан-ак-ша-ду-шиш»? Разумеется, царя вавилонян могли звать несколько иначе (Навуходоносор— лишь греческая передача его имени). Но ведь здесь нет ничего похожего! Лишь после того как при раскопках ассирийской столицы Ниневии удалось отыскать клинописный «словарь», ученые разгадали эту загадку. Оказалось, что знаки могли иметь несколько чтений, как слоговых, так и словесных. Знаки «ан-ак» могли быть прочтены не только как слоги «аи» и «ак», но и как логограммы «илу» (бог) и «На-би-ум» (имя бога Набу). Знаки «ша-ду» передавали слово «кудурри» (граница), знак «шиш» мог иметь логографическое чтение «нацару» (хранить), Получилось в целом слово «Набу-кудурри-уцур», т. е. «бог Набу, храни границы» — так звали вавилоняне своего царя, известного нам как Навуходоносор (древние имена народов Ближнего Востока, как правило, были именами-заклинаниями, именами-посвящениями и т. п. и являлись по существу целыми «значащими» предложениями; сравните русское имя «Богдан»).

Эволюция шумерских знаков (от рисунков — к клиньям).

Чем больше продвигалась вперед дешифровка вавилонской клинописи и родственной ей по письму и языку клинописи ассирийцев, тем с большими трудностями и сложностями сталкивались востоковеды. Выяснилось, что знаки могут иметь не только слоговое или словесное чтение, но и несколько слоговых и несколько словесных чтений, а также быть «немыми» знаками-указателями, детерминативами. Вот, например, клинописный знак (неизменно повергающий в уныние студентов-востоковедов, когда они начинают изучать клинопись Двуречья), который можно читать как слоги:

1/уд 2/ут 3/утт 4/пар 5/пур 6/пир 7/лах 8/лнх 9/хиш 10/та И/там 12/ттам 13/бир 14/дам 15/худ 16/хут 17/хутт 18/ум 19/са.

Попробуйте-ка теперь узнать, какое из этих 19(!) слоговых чтений знака надо выбрать, чтобы правильно прочитать то или иное слово, для записи которого он применен! А ведь многие знаки имеют, помимо того, еще и словесные чтения или являются детерминативами, т. е. не читаются. Например, простой на вид знак ^^^, может читаться как «мату» (страна), «ирситу» (земля, область), «шаду» (гора), а также иметь слоговые чтения «кур», «кип», «мат» и «шад». Не удивительно, что немецкий асириолог Карл Бетцольд ввел в обиход термин «ужасная клинопись», а один из пионеров дешифровки клинописи, англичанин Роулинсон, говорил, что он не раз терял «всякую надежду достигнуть хоть каких-либо удовлетворительных результатов».

«Классическое» ассиро-вавилонское письмо.

Почему же ассирийцы и вавилоняне допускали такой разнобой, почему их знаки имели по нескольку слоговых чтений и нескольку словесных? Ответ на это пришел после того, как была открыта и прочтена письменность шумеров. Стало ясно, что, заимствовав у шумеров их сложную систему письма, жители Двуречья, говорившие на другом языке, еще больше усложнили ее.

Вспомните китайское письмо и японскую иероглифику. Японцы могут читать иероглифы и по-японски, и по-китайски. Пришедшие в долину Тигра и Евфрата аккадцы (а затем и родственные им по языку вавилоняне и ассирийцы) говорили на языке, столь же сильно отличавшемся от шумерского, как и японский от китайского. И «шумерский лабиринт», о котором мы уже рассказывали, превратился в настоящее «вавилонское столпотворение» знаков и их чтений. Приведенный нами знак в шумерском письме мог читаться как «кин» (земля, страна) и как «кур» (гора). Аккадцы сохранили смысл знака, его значения «земля», «страна», «гора», но стали читать уже по-своему, по-аккадски («мату», «ирситу», «шаду»). Однако сохранилось и шумерское цроивношевие слов, голько теперь узко не в качестве логограмм, в просто как абстрактные слоги «кин» и «кур». К ним были добавлены еще в слоговые чтения «мать» в «шад», возникшие из начал слов «мату» и «шаду». Шумерские знаки, как вы помните, имели множество различных чтений. Аккадцы, ассирийцы, вавилоняне добавили к ним логографические чтения на своем языке, а также новые слоговые чтения, полученные из этих слов. Неудивительно, что и по сей день в научной печати появляются работы, открывающие новые чтения клинописных знаков.

Каким же образом удавалось аккадцам, вавилонянам и ассирийцам разбираться во всей этой путанице? И почему именно аккадская клинопись распространилась почти по всему Ближнему Востоку? Оказывается, писцы Двуречья открыли те же принципы, облегчающие чтение, что и египетские писцы. Прежде всею, выбор нужного значения знака облегчали детерминативы (только ставились они, в отличие от египетской иероглифики, не в конце, а в начале слова). И, что еще более важно, обычно давалось смешанное, логографически-фонетическое написание слова.

Еще более усовершенствовали систему клинописи народи, заимствовавшие ее от аккадцев, ассирийцев или вавилонян, но говорившие на других языках: хетты, урартнйцы, хурриты, эламиты, мидийцы, персы.

«КЛИНОПИСНЫЕ ЯЗЫКИ»

Хетты (точной, родственные им лувийцы) имели собственное иероглифическое письмо. Помимо него, в державе хеттов применялась клинопись, заимствованная у жителей Двуречья (у кого именно — ассирийцев, вавилонян, аккадцев — мы пока что не знаем). «Хеттские тексты были для специалистов в области клинописных языков примерно тем же, чем были бы теперь для большинства европейцев венгерские, финские или турецкие тексты, написанные доступной для чтения латиницей, но тем не менее непонятные, а отнюдь не тем же, чем были бы китайские или японские тексты, написанные на неизвестном языке и к тому же неизвестным письмом», — пишет крупнейший востоковед И. Фридрих в книге «Дешифровка забытых письменностей и языков».

Чешскому ученому Бедржиху Грозному удалось установить, что язык таинственных хеттов родствен русскому, греческому, английскому и другим языкам, образующим единую индоевропейскую семью. Это. было одной из крупнейших (и «настоящих») сенсаций XX столетия. Древнейший клинописный документ на хеттском языке, так называемая надпись царя Аниттаса, датируется XVIII в. до п. э. и является самым первым памятником письменности на языке индоевропейской семьи (шумеры говорили на особом языке, а египтяне, аккадцы, вавилоняне, ассирийцы — на языках семито-хамитской семьи).

В архивах хеттских царей были найдены клинописные тексты, написанные на языках, родственных хеттскому — лувийском и палайском, а также тексты на загадочном наречии предшественников хеттов в Малой Азии, так называемых хаттов (вероятно, родственном языкам жителей Кавказа). Клинопись хеттских текстов не имеет существенных различий по сравнению с «палайской», «лувийской», «хеттской» клинописью. Не отличаются хеттские клинописные знаки и от клиньев аккадского ни по форме, ни по чтению. Однако хетты несколько изменили принципы написания слов. Как правило, основы слов записывались знаками-логограммами, к которым присоединялись слоговые знаки, передававшие грамматические окончания (ведь в индоевропейском языке хеттов система флексии была развита).

Подобным же образом, как вы помните, записывали свои тексты шумеры. Но в хеттской клинописи нет такого обилия знаков-омофонов и знаков-полифонов. Еще дальше в деле упрощении клинописи пошли писцы государства Урарту. Заимствовав письмо у соседей-ассирийцев, они не только сократили число возможных значений знака (знаки урартской клинописи имеют одно, иногда два-три значения, в то время как в ассирийских текстах — и пять, и десять, и более), но и отбросили многие знаки совсем, ограничившись примерно 330–350 (в ассирийской клинописи их порядка шести сотен). Некоторой систематизации подверглись и слоговые знаки — в текстах Урарту отсутствует большинство знаков, передающих слоги «гласный плюс согласный», оставлены лишь знаки для слогов «согласный плюс гласный» и «согласный плюс гласный плюс согласный».

Долгое время урартский язык оставался загадкой для ученых — он не имел родства ни с одним из известных языков мира. Пониманию клинописи Урарту помогали энаки-логограммы — ведь ученые знали их смысл (но только аккадское или шумерские, а не урартское чтение; подобным образом, не зная японского языка, можно многое понимать в японских иероглифических текстах, зная лишь китайскую иероглифику). Однако в настоящее время считается твердо доказанным, что язык создателей древнейшего на территории нашей страны государства находится в родстве с языком хурритов, объединившихся в середине II тысячелетия до н. э. в державу Митанни, грозного соперника Египта, Ассирии и Хеттского царства. Хурриты еще больше упростили клинопись — они оставили логограммы для записи имен богов и т. п., а весь остальной текст записывали исключительно слоговыми знаками-клиньями (это, кстати, сильно усложняет понимание хурритских текстов).

Как и хетты, пользовались собственным письмом и древние жители страны Элам. И, подобно хеттам, они перешли на систему аккадской клинописи (правда, сделали это эламитяне много раньше, еще в XXIII в. до н. э.). Но если письмо ранних клинописных текстов на эламском языке (а язык этот, подобно шумерскому, стоит особняком и не входит ни в одну из известных языковых семей мира) ничем по отличается от аккадского, то в более поздние периоды писцы Элама начинают существенные реформы.

Форма клинописных знаков значительно упрощается. Перед логограммами ставится специальный детерминатив, Другой знак-указатель ставится перед именами собственными, а также нарицательными, которые необходимо особо выделить в тексте. Знаки, передававшие слоги типа «гласный + согласный» (в особенности «гласный „и“ + согласный») приобретают значение знаков для одних согласных, т. е., по существу, превращаются в буквы. Общее число знаков неуклонно сокращается, главным образом за счет отброшенных логограмм (слова начинают писаться фонетически). В староэламском письме насчитывается 153 разных знака и еще 22 цифры (также в виде клиньев). В новоэламской клинописи остается лить 113 знаков, из которых 102 являются слоговыми, и лишь 11 —детерминативами или логограммами. Таким образом, это уже почти чисто слоговое письмо, причем с тенденцией к превращению в алфавитное (см. выше о знаках «и + согласный»).

Еще более решительный шаг к упрощению письма, к его фонетизации и «алфавитизации» сделан в древнеперсидской клинописи.

НАДПИСИ АХЕМЕНИДОВ

Древнеперсидская клинопись — последний потомок шумерского письма. Она была официальной письменностью державы, созданной династией Ахеменидов в середине VI в. до н. э. и вплоть до падения ее под ударами войск Александра Македонского. Клинописные надписи древних персов найдены главным образом в столице державы Ахеменидов, Персеполе. Кроме огромных монументальных текстов, археологи обнаружили также ряд табличек из золота и серебра, покрытых знаками древнеперсидской клинописи. На знаменитой скале Бехистун, без описания которой не обходится ни один рассказ о дешифровке, высечена надпись на трех языках, знаками трех письмен — аккадской, эламской и древнеперсидской клинописи. Именно клинописные знаки Ахеменидов дали ученым возможность распутать невероятно сложный клубок, который представляют собой разнообразнейшие клинописные системы. После того как были прочтены древнеперсидские знаки, ученые смогли найти ключ и к чтению эламской клинописи, а затем начать расшифровку «аккадского лабиринта». Тот, в. свою очередь, помог разгадать тайну шумерского языка и письма, а также клинописных хеттов, хурритов, урартийцев, палайцев, лувийцев.

Почему же именно древнеперсидская клинопись первой поддалась расшифровке? Во-первых, потому, что ученым были знакомы языки, родственные языку ахеменидских надписей. Во-вторых, что самое главное (ведь ученые знали и языки, родственные аккадскому — арабский, древнееврейский, арамейский и др.), древнеперсидская клинопись является самой простой из всех клинописных систем. В ней всего лишь 36 фонетических знаков, 5 логограмм (для слов «царь», «страна», «земля», «бог Ахурамазда», «бог»), один составной знак, представляющий собой лигатуру знака «Ахурамазда» и фонетического знака, передающего надежное окончание и два знака-словораз-дела — косой клин и «угол» (последний есть только в Бехистунской надписи). Конечно, это не идет ни в какое сравнение с сотнями знаков, которые встречаются в других системах клинописи (даже в эламской их более ста).

36 фонетических знаков древнеперсидской клинописи передают, как правило, слоги, причем слоги открытые. Это либо «чистый гласный» (а, и, у), либо сочетание «согласный плюс гласный») (ма, ми, му и т. д.). Но почему же количество слоговых знаков так невелико? Обычно в слоговых системах письма оно значительно больше, порядке 100 200. Дело в том, что древнеперсидское письмо было полуалфавитным (по не алфавитным, как можно порой прочесть и популярной и даже специальной литературе).

Конец древнеперсидской клинописи хорошо известен: она исчезла вместе с гибелью империи Ахеменидов, после победоносных походов Александра Македонского. Зато начало ее окутано мраком неизвестности. Одни исследователи полагают, что она была создана по официальному приказу царя Дария I (522–486 гг. до н. э.). Другие приписывают ее царю Киру, основателю династии Ахеменидов. Но, быть может, правы те исследователи, что считают древнеперсидскую клинопись потомком индийского письма. Мидяне, жившие в районе нынешней Азербайджанской ССР и Иранского Азербайджана, пользовались клинописным письмом, происходящим от клинописи Двуречья. Памятники этого письма до нас не дошли. И мы имеем дело лишь с клинописью персов, наследников мидян. Она является «отредактированным» и «сокращенным» вариантом древней мидийской клинописи.

В самом деле, если внимательно посмотреть на таблицу знаков древнеперсидского письма, можно обнаружить интересный факт. Число знаков, передающих сочетания «согласный + гласный „а“», «согласный + гласный „и“», «согласный + гласный „у“» неодинаково. Для первого типа (с гласной «а») имеется 22 различных знака, для второго (с гласной «и») — только 7 знаков, а для третьего (с гласной «у») — всего 4 знака. Почему? Высказывалось мнение, что такое соотношение соответствует частоте употребления разных типов слогов. Ведь в древнеперсидском языке самый частый гласный звук «а», а потому и слогов с «а» намного больше, чем с гласными «и» и «у».

Возможно, когда-то существовала «полная» система, где было равное число знаков для слогов с «а», «и», «у». Позднее знаки, передающие сочетание «согласный + гласный „а“», стали употребляться и для передачи одних согласных (в эламском письме, как вы помните, для этой цели применялись знаки, передающие сочетание «гласная „и“+согласный»).

Писцы Элама упростили письмо, выбросив из него почти все логограммы, и некоторые знака для слогов стали превращаться в буквы. Вероятно, такой же шаг был сделав в древними персами, только исходным материалом для «сокращения» послужила им по аккадская, а «индийская» клинопись (не так давно известный советский историк и грамматолог И. М. Дьяконов, опубликовал статью, где привел целый ряд веских доказательств в пользу того, что у мидян было свое собственное клинописное письмо). И все-таки ни эламитяне, ни древние персы не сделали окончательного шага к письму чисто буквенному, к алфавиту. Почему? Об этом речь еще впереди — заметим лишь, что здесь имеется целый комплекс причин исторических, психологических, социологических и чисто «грамматологических».

КЛИНОПИСЬ УГАРИТА

«Клипописное древо» письмен хорошо изучено. И хотя в родословной клинописи далеко еще не все ясно (например, происхождение древнеперсидской клинописи или «адрес» той разновидности клинописи, которая легла в основу клинописного хеттского письма), все-таки и «ствол» и «основные ветви» этого древа известны. «Корни» также не представляют загадки для современной пауки — это рисуночные знаки протошумерского письма. Но вот совершенно неожиданно, в конце двадцатых годов нашего столетия, были открыты тексты, написанные клинописными знаками, отличными и по форме и по чтению от всех видов клинописи, известной до тех пор. Житель маленькой захолустной сирийской деревушки Рас Шамра обнаружил подземный склеп. Об этом узнали археологи, они начали раскопки, которые привели к открытию руин древнего прославленного города Угарита. Это было одним из величайших археологических открытий всех времен, которое дало необычайно ценные материалы для истории письма.

Клинописные знаки Угарита были нанесены на глиняные таблички. Число знаков было невелико, — всего лишь тридцать. Кроме того, имелся специальный знак словораздела. Нее кто значительно облегчило дешифровку письмен — и спустя всего несколько педель после публикации первых угаритских текстов письмена были прочтены (напомним, что на дешифровку других клинописных систем потребовались десятки лет, а ряд письмен, известных уже более столетия, и по сей день остается непрочтенным). Мы не будем рассказывать об этой стремительной дешифровке — ее ход достаточно хорошо описан в книге Э. Добльхофера «Знаки и чудеса». Но вот на характере угаритской клинописи стоит остановиться особо.

Несмотря на то, что ее знаки по форме были клиновидными, внутренняя структура письма коренным образом отличалась от аккадской, шумерской, эламской, древнеперсидской и других письменностей, Зато она была поразительно близка к структуре финикийского, древнееврейского и других древних письмен семитских народов. В ней имелись знаки для передачи согласных и гласных и отсутствовали знаки для гласных, Более того: не так давно археологи раскопали табличку, где угаритские знаки шли в «алфавитном» порядке. И порядок этих знаков полностью совпадал с традиционным порядком следования знаков в письме финикийцев, февних евреев и др. («алеф», «бет», «гимел», «далет» и т. д.). Традиционное число знаков в семитских письменах — двадцать два. В угаритской письменности, вслед за двадцатью двумя знаками, звучание которых совпадало с семитскими буквами (но не форма знаков — ведь жители Угарита заимствовали ее где-то на востоке, из клинописных систем), шло еще восемь дополнительных знаков. Шесть из них также передавали согласные, а два — слоги, сочетание придыхательной согласной (на письме она обозначается апострофом, а называется «алефом») с гласной «и» и гласной «у».

Письмена Угарита датируются XIV в. до н. э. Древнейшие финикийские тексты — не позже XIII в. до н. э., а скорее всего они еще моложе и относятся к X в. до н. э. Финикийское письмо принято считать прототипом алфавита. Однако тексты из Угарита старше финикийских. И если угаритское письмо построено на тех же принципах, что и финикийское, стало быть, один из кардинальнейших вопросов пауки о письме — происхождение алфавита — должен быть пересмотрен с повой точки зрения. Но… является ли клинопись Угарита алфавитным письмом? Ведь в нем есть два слоговых знака — для передачи слогов «алеф + гласная „и“» и «алеф + гласная „у“». Быть может, и первый знак, открывающий «алфавит», также является слоговым и передает слог «алеф + гласная „а“»? Или, если пойти дальше, то и все остальные знаки, которые мы считаем знаками для согласных, т. е. буквами, и в самом деле являются слоговыми, которые, подобно знакам египетского «алфавита», передают сочетание «согласный плюс любой гласный»? Наконец, поскольку порядок первых двадцати двух знаков в угаритской клинописи такой же, что и в финикийском, древнееврейском и других семитских письменах, то, быть может, и последние также являлись не алфавитными, а слоговыми системами письма (правда, порядок следования знаков совпадает лишь на одной из угаритских табличек, довольно позднего времени, а обычный порядок угаритского алфавита отличен от остальных семитских письмен)?

Как видите, вопрос о давности алфавита (XIV в. до н. э. текстов Угарита, X в. до н. э. древнейших финикийских надписей) перерастает в еще более интересный, важный и принципиальный вопрос о том, как, когда, каким путем родилось буквенное письмо, сумевшее за короткий в исторических масштабах промежуток времени завоевать почти весь мир? Чтобы ответить на него, нужно будет прежде всего рассмотреть системы письма, существовавшие в районе Восточного Средиземноморья в эпоху, которая завершилась созданием алфавита.

Глава четырнадцатая. Колыбели алфавита

ЭГЕЙСКИЕ СИЛЛАБАРИИ

ероглифы Крита и по сей день не расшифрованы. Однако мы можем проследить развитие письма на этом острове на протяжении почти двух тысячелетий. В слоях, относящихся к началу III тысячелетия до н. э., найдены печати, покрытые рисунками и символами. Позже появляются более сложные композиции из двух и более знаков-рисунков. Все это, несомненно, пиктограммы. Но вот на более поздних печатях уже не просто рисунки, а иероглифы, передающие слова или части слов. А еще позже на Крите возникает слоговое письмо.

Впрочем, «позже» — понятие относительное. Некоторые таблички, написанные критским линейным письмом А датируются XIX в. до н. э. — их возраст около четырех тысяч лет! Иероглифика на Крите применялась вплоть до XVII в. до н. э. Значит, в течение двух столетий она сосуществовала с линейным письмом. А несколько столетий спустя линейное письмо А «сосуществует» с линейным письмом Б, развившемся, скорее всего, из линейного Л. Зачем жителям Крита понадобилось два типа слоговых письмен? С помощью знаков линейного А писали коренные жители острова, минойцы (язык их и по сей день — загадка для исследователей). Появившиеся в середине II тысячелетия до н. э. греки заимствуют у критян письмо и создают его вариант — линейное Б, — передающее греческую речь.

В линейном А — 80 знаков, в линейном Б — 89. Все эти знаки передают открытые слоги: либо «чистый гласный», либо «согласный + гласный» (а два-три знака в линейном Б передают даже слог из двух согласных + гласный звук). В обеих линейных письменностях Крита есть еще и «немые» знаки-детерминативы. Очевидно, что это — наследие иероглифики, «смешанной» системы, где часть знаков передает слоги, а другая часть — слова или является детерминативами. Значит, среди иероглифов Крита должны быть знаки-логограммы, знаки-детерминативы и знаки для передачи слогов, причем слогов открытых («гласная» и «согласная + гласная»). А так как два последних типа знаков встречаются в линейном письме А, то их можно обнаружить среди сходных знаков иероглифики, откуда происходит слоговое письмо Крита.

И действительно, внимательно сопоставив иероглифы и линейные знаки, ученые обнаружили, что около половины всех иероглифов походит на знаки линейного письма, являются их «прообразами», «предками». Так было доказано, что иероглифика Крита передает звуковую речь, а не является пиктографией.

Критяне господствовали в водах Средиземного моря. А районы, омываемые Эгейским морем, острова и страны Эгеиды были их вотчиной. С давних пор критяне основали свои колонии и на острове Кипр. И здесь, уже в эпоху бронзы, как установил исследователь критской культуры Артур Эванс, возникла особая разновидность письма, называемая кипро-минойской («кипрское» ответвление минойского письма, т. е. линейного А). Тексты кипро-минойского письма еще не прочтены. Общее количество знаков в нем — немногим более шестидесяти. А это наводит на мысль, что древнейшее письмо Кипра было слоговым (возможно, в нем имелись и детерминативы, как в линейном А и Б).

Линейное письмо А острова Крит.

Греки, поселившиеся на Кипре, реформировали это письмо. Они сократили число знаков до пятидесяти шести, изменив внешнюю форму многих знаков. А так как греческий язык превосходно изучен, то прочесть тексты, написанные кипрским письмом, удалось без особого труда. Задачу облегчали двуязычные надписи, билингвы, написанные на греческом, кипрскими знаками, и на финикийском знаками «алфавита». Оказалось, что все пятьдесят шесть кипрских знаков передают открытые слоги: сочетания «согласный + гласный» или просто «гласный». Ни детерминативов, ни, тем более, логограмм в кипрском письме нет, оно является чисто фонетической системой. Только и отличие от алфавитной системы записи, ее знаки передают не звуки, а слоги.

И линейные письменности А и Б, и кипрское письмо представляют особый тип силлабария, который принято называть «эгейским». В нем, в отличие от слоговых систем эламитов, хурритов, урартийцев, нет знаков для закрытых слогов. Очевидно, что кипро-минойское письмо, возникшее из линейного А и давшее начало кипрскому, также относится к «эгейским силлабариям»: в нем есть знаки только для открытых слогов (спорным остается вопрос, есть ли в этом письме детерминативы или же чисто фонетическую систему на Кипре создали не греки, а их предшественники, «кипро-минойцы»). К тому же «эгейскому типу» относится, вероятно, и письменность загадочного диска из Феста, о котором мы уже рассказывали выше.

Уникальный памятник письма, найденный в Фесте, еще никем достоверно не прочтен и вряд ли удастся дешифровать текст (слишком уж мал его объем — всего 241 знак!). Но анализ структуры этой надписи, отношение числа равных знаков к общему количеству всех знаков приводит к выводу, что несмотря на то, что эти знаки имеют рисуночный характер, все же они передают слоги, а не слова, И возможно, наиболее часто встречающийся знак, изображающий голову в уборе из перьев, является детерминативом. А черточка внизу знаков диска, стоящих в конце отдельных слов, убеждает нас в том, что письменность его относится к «эгейскому типу» (дело в том, что подобную аналогию мы находим в индийском слоговом письме деванагари, знаки которого также передают только открытые слоги; когда нужно показать, что слово кончается на согласный, то внизу последнего слогового знака ставится особая черточка, называемая «вирама» — она показывает, что знак надо читать не как «согласный-(-гласный», а просто как «согласный»).

Весьма вероятно, что по принципу «эгейских силлабариев» построена и другая не расшифрованная письменность, памятники которой были обнаружены французскими археологами при раскопках древнего города Библ. Поскольку в Библе были найдены и другие, более молодые памятники письменности, ее стали называть «протобиблской» (т. е. «первобиблской»).

ПРОТОБИБЛСКИЕ ПИСЬМЕНА

Первый памятник протобиблского письма был обнаружен в 1929 году. Это был фрагмент каменной стелы, покрытой рисуночными знаками. Затем, но ходу раскопок в Библе, удалось найти еще около десятка надписей — на бронзовых табличках, камнях, спатулах (своеобразные «лопатки»). Внешне знаки этих письмен напоминают иероглифы Египта. Но сходство это только кажущееся. Среди протобиблских иероглифов нет ни одного, который был бы подобием египетских. В корне отлична от египетской и система письма.

Общее число протобиблских знаков — около тысячи. Из них разных, если даже считать варианты знаков — около сотни. Ясно, что здесь мы имеем дело, скорей всего, со слоговым письмом (возможно, с детерминативами), ибо знаков мало для смешанного, словесно слогового письма. А для того типа письма, которым пользовались финикийцы, жители Угарита и т. д., знаков слишком мало (в угарнтском письме — тридцать, в финикийском и древнееврейском и того меньше — двадцать два знака). Но почему тип силлабария должен быть именно «эгейским», т. е. передавать лишь открытые слоги? И критяне и киприоты, и греки посещали Библ, и жители этого города могли знать об особенностях их письма. Однако не менее прочные культурные и торговые связи были у жителей Библа с их восточными соседями — хурритами, вавилонянами и т. д. А ведь эти народы пользовались письмом иного типа: в «клинописных силлабариях» существовала знаки как для открытых, так и для закрытых слогов.

Последние годы над расшифровкой протобиблских текстов работают в тесном содружестве доктор исторических наук И. М. Дьяконов и автор этих строк. В ходе исследования широко применяются математические методы. И они убедительно показывают: протобиблское письмо, несомненно, слоговое, причем именно «эгейского» типа. Язык его должен быть только семитским — финикийским, аморейским или каким-либо близким к ним. Подсчитан число различных слогов в текстах на этих языках и сопоставив затем с числом протобиблских знаков, мы приходим к неизбежному выводу: если бы протобиблское письмо передавало и открытые, и закрытые слоги, то общее число различных знаков в дошедших до нас надписях должно быть значительно больше — не около сотни, а свыше двухсот. О том же говорит и сопоставление числа разных знаков в текстах, равных по объему протобиблским, по написанных «клинописными силлабариями» — их больше, чем протобиблских. Зато количественные характеристики «эгейских» силлабариев близки к тем же характеристикам протобиблского письма.

Расшифровка протобиблских текстов (если она удастся) имеет исключительно важное значение для грамматологии. Хотя они датируются по-разному, от последней четверти III тысячелетия до н. э. до XIV в. до н. э., тем не менее ясно, что их возраст намного старше возраста финикийских письмен. Между тем, среди протобиблских знаков можно найти формальные соответствия двадцати из двадцати двух знаков финикийского «алфавита» (и то время как угаритские «клинья», которые также старше финикийских письмен, совершенно на них не похожи). не было ли протобиблское письмо прототипом для финикийского? И если финикийское письмо легло в основу греческого алфавита, то, быть может, в свою очередь, слоговое протобиблское письмо легло в основу письма финикийцев?

Очень много данных говорит в пользу этого предположения. И все же оно останется лишь гипотезой, — до тех пор, пока не будут расшифрованы протобиблские письмена. Тем более, что многие исследователи называют другую письменность в качестве прототипа письма финикийцев, имеющую иной «адрес»— Синайский полуостров, так называемое «протосинайское письмо» («прото», ибо есть еще «синайское письмо», более позднее, родственное арабскому).

«КАК ГРИБЫ ПОСЛЕ ДОЖДЯ»

В начале нашего столетия один из крупнейших археологов-египтологов Уильям М. Флиндерс Питри вблизи местечка Серабит эль-Хадем на Синайском полуострове обнаружил несколько камней, покрытых знаками неизвестных прежде письмен. Внешний вид знаков запоминал рисуночные иероглифы Египта, однако среда низ встречались и липки, походившие на финикийские. Синайский полуостров расположен между Египтом и Палестиной. Не являются ли вновь найденные письмена долгожданным «недостающим звеном», связующим иероглифику Египта с письменами финикийцев? Этот вопрос начал дискутироваться сразу же после находки Питри. На Синайский полуостров отправилось несколько экспедиций. В результате удалось обнаружить несколько десятков надписей, выполненных загадочным письмом на камнях и статуэтках, изображающих богинь.

Образцы протопалестинских надписей.

Датировка протосинайской письменности остается вопросом спорным, хотя большая часть специалистов относит их к 1600–1500 гг. до п. о. Не решен до конца и вопрос о том, какой народ оставил эти надписи. Одни считают что египтяне, другие приписывают их происхождение гиксосам, а третьи (их большинство) полагают, что тексты написаны семитами, работавшими в бирюзовых копях, которые находятся в окрестностях Серабит эль-Хадема. Но самым спорным был и остается вопрос о чтении протосинайских знаков.

Какое только содержание не пытались вычитать в скудных текстах, процарапанных на камне! Некоторые фантазеры «находили» в них даже имена бога Ягве и пророка Моисея и историю библейского «исхода» евреев из Египта! Но обыкновенный здравый смысл подсказывает, что эти короткие, процарапанные надписи, но всей видимости, являются лишь посвятительными надписями (недаром они сделаны не только на камне, но и на статуэтках «языческих» Поишь).

Основы научной дешифровки протосинайского письма заложил английский египтолог Алан Гардинер еще в 1916 году. На одной из статуэток, изображавшей великую семитскую богиню БаСалат (знак «С» передает характерный звук, встречающийся в арабском и других семитских языках), начертаны четыре знака, которые могут быть прочтены как ВСЛТ (в огласовке получается БаСалат, имя богини). Предположение вполне правдоподобно, если учесть, что в руинах Серабит эль-Хадема археологи нашли храм египетской богини Хатор, отождествлявшейся с семитской БаСалат. Однако с тех пор дешифровка протосинайских письмен продвигалась мало. И только последние работы американского семитолога У. Ф. Олбрайта показали, что «ключ» к протосинайским письменам может быть все-таки найден. Принцип этой письменности такой же, как и в письме финикийцев: в ней существуют только знаки для согласных (только в первой не двадцать два «стандартных» семитских знака, а порядка — тридцати).

Дешифровку протосинайского письма затрудняет не только краткость и малочисленность текстов, но и характер написания самих знаков: они имеют большое число вариантов, плохо видны на выветрившихся камнях, сделаны различными «почерками». Не так давно на Синайском полуострове были обнаружены две надписи, знаки которых отличаются от обычных протосинайских. Вполне вероятно, что и этом районе существовала по одна, а две родственных системы письма. Ведь и к северу от Синайского полуострова, в различных районах Палестины, были найдены объекты с надписями (главным образом на горшках и черепках), выполненные знаками, часть которых похожа на протосинайские и часть отличается от них.

«Всего известно менее дюжины этих надписей, — пишет профессор Гельб. — Однако ценность палестинских находок заключается отнюдь не в общем количестве текстов. Гораздо важней места находок этих надписей, ибо они позволяют сделать важный вывод: письменность была широко распространена в Палестине за несколько столетий до вторжения туда евреев. Даже беглый взгляд на эти надписи убеждает в том, что они относятся к разным периодам». Приблизительная датировка их колеблется между XVII–XII вв. до н. э. «Общий список знаков, встречающихся в протопалестинских надписях, отсутствует, — продолжает Гельб, — И поэтому мы не можем установить, в каком случае надписи представлены одной системой письма, а в каком — несколькими системами. Хотя протопалестинские надписи и не прочтены, сам факт существования на территории Палестины во II тысячелетии до н. э. письменности говорит о том, что здесь была предпринята попытка — или даже ряд попыток — создать систему письма, — попытки, которые появлялись в ту эпоху столь же часто и быстро, как грибы после дождя».

Надпись Ахирама. Архаичное финикийское письмо.

Не только в Палестине и на Синайском полуострове, но и в других окрестных местностях археологи обнаружили целый ряд древних надписей, относящихся ко II тысячелетию до н. э.: в файюмском оазисе Египта, в Иордании, в Сирии. В городе Библ, помимо «протобиблского письма», была обнаружена бронзовая статуэтка, на которой начертано пять знаков, подобных финикийским (хотя возраст ее — на несколько веков больше). Французский востоковед Морис Дюнан считает этот текст первым текстом, написанным алфавитом. Пять знаков он прочитал как «LYCMN», т, е. «Ко мне, Амон») (египетский бог, почитавшийся и в Библе) или, как предполагает советский ученый И. М. Дьяконов, вертикальную черту после первого знака можно трактовать как знак словораздела (а не как звук «у» — семитскую букву «йод»), в силу чего надпись должна читаться L’MN («Амону» или «принадлежит Амону»; напомним вновь, что знаком С транскрибируется звук’ — семитская буква «алеф»).

Разумеется, такая трактовка надписи не означает, что здесь действительно наткан данный текст, это лишь гипотеза. Ни одно из «протисемитских письмен» нельзя считать до конца дешифрованным. И поэтому мы не знаем, какая же конкретно из систем, выраставших здесь «как грибы после дождя» во втором тысячелетии до нашей эры, легла в основу финикийского письма. Зато потомки финикийской письменности достаточно хорошо известны.

ДЕТИЩА ФИНИКИЙСКИХ ПИСЬМЕН

Древнейшей финикийской надписью принято считать открытую в 1923 году в городе Библ эпитафию на саркофаге царя Ахирама, Археологи датируют царскую гробницу XIII в. до н. э. Однако сама надпись, по-видимому, сделала позже — в XII, XI, а скорее всего — в X в. до и. э., ибо все остальные древнейшие финикийские тексты, бесспорно, относится к этому времени (различия же в знаках между текстом саркофага Ахирама и этими более поздними надписями невелики). Таким образом, примерно к 1000 году до н. э. сформировалось финикийское письмо.

Финикийцы, как известно, были торговцами и мореходами. Неудивительно, что их тексты находят повсеместно в Средиземноморье — в Греции и на Кипре, в Малой Азии и Испании, в Марселе и Карфагене. Здесь на его основе возникло пуническое письмо, прямой потомок финикийского. После того как Карфаген был разрушен и держава предприимчивых потомков финикийцев исчезла с лица земли, вместе с нею исчезает и финикийское письмо. Последние памятники пунического письма датируются III веком н. э. Пятью столетиями раньше вышла из употребления собственно финикийская письменность. Однако другие «дети» письмен финикийцев пережили века и тысячелетия.

Первая из этих финикийских «ветвей», дожившая до наших дней, — древнееврейская. Первоначально древнееврейское письмо было лишь провинциальным вариантом письма финикийского. Но уже в IX–VIII вв. до н. э. происходят изменения в начертании знаков: они становятся более широкими, низкими или округленными, соединяются в изящные лигатуры. Памятники древнееврейского письма немногочисленны: это надписи на черенках от разбитых сосудов, каменных печатях и монетах. Письмо это вышло из употребления давно, более двух тысяч лет назад. Однако и поныне потомки древней секты самаритян, — несколько сот человек, — пользуются особым самаритянским алфавитом, прямым потомком древнееврейского.

А как же современное еврейское письмо, которым пишутся тексты на языке идиш и иврит? Письмо это является потомком другой ветви финикийской письменности — не древнееврейской, а арамейской.

Арамеи, жившие когда-то в Сирии и Двуречье, заимствовали свое письмо от соседей финикийцев. Об этом наглядно говорят древнейшие надписи арамейских царей: они составлены либо по-финикийски, либо же на арамейском языке с очень сильной примесью финикийского. Могущественной держаны арамеи не создали, однако их язык (а вместе с ним и письмо) — распространились по всему Ближнему Востоку, от Кавказа до Аравии с севера на юг, от Египта до Индии с запада на восток. Арамейский язык в качестве «языка-посредника» заменил господствовавшую до тех пор аккадскую речь; арамейское письмо вытеснило сложную аккадскую клинопись.

Различные народы, переняв аккадское письмо, как мы уже рассказывали в предыдущей главе, приспосабливали его к нуждам своего собственного языка, создавали оригинальные системы клинописи (хеттская, хурритская и другие). Примерно та же история повторилась и с арамейским письмом: оно дало начало большому количеству оригинальных письменностей.

Из арамейского письма, испытав влияние упомянутого выше древнееврейского, родилось квадратное еврейское письмо. Ученые имели дело лишь с крохотными текстами, относящимися к рубежу нашей эры, — древнейшими образцами этого письма. Но сенсационные открытия в пещерах возле Мертвого моря принесли колоссальный материал для изучения не только историкам христианства, но и грамматологам. Ведь знаменитые «рукописи Мертвого моря» начертаны именно квадратным еврейским письмом! От этого письма непосредственно происходит и современный еврейский алфавит.

Арамейское письмо дало начало не только еврейскому алфавиту, но и другим письменностям, существовавшим и порой существующим по сей день в Сирии, Иордании, Палестине, на Синайском полуострове, в Аравии. Это — пальмирское, сирийское, набатейское и ряд других письмен. Из арамейского письма прямо пли через дополнительные письмена-посредники современные грамматологи выводят письмена, которыми писали в древности народы Средней Азии (согдийцы, парфяне, хорезмийцы, парсы-огнепоклонники), арабское письмо, ныне одно из самых распространенных в мире, многочисленные письмена народов Индии, Центральной и Юго-Восточной Азии, Индонезии и, наконец, грузинский и армянский алфавиты!

Арамейская ветвь финикийского письма оказалась очень «плодовитом». Гораздо уже круг распространения третьей, после древнееврейской и арамейской, ветви — южноарабской.

Но что самое удивительное, особый геометрический стиль южноарабского письма находит соответствие в греческом алфавите. Значит ли это, что письмо в Южной Аравии — потомок не финикийского, а греческого письма? Споры об этом не прекращаются и по сей день. Есть и другие гипотезы происхождения южноарабской письменности. Согласно этим гипотезам, она происходит не из финикийского, а из протосинайского или какого-либо другого семитского письма, что вырастали, «как грибы после дождя» во II тысячелетии до н. э. Иными словами, финикийское письмо — не «отец», а родной (или даже двоюродный) «брат» южноаравийского. Если же права «греческая гипотеза», то тогда финикийское письмо приходится ему «дедом». Ибо греческий алфавит, вне всякого сомнения, произошел из письма финикийцев. Он дал начало четвертой — и последней — ветви финикийского письма.

Греческая ветвь оказалась не менее «плодовитой», чем арамейская. Греческое письмо легло в основу латинской азбуки (через алфавит этрусков) и нашего славянского письма, алфавита коптов Египта, а также письмен многих других народов мира. Но дело не в одной «плодовитости». Грекам удалось сделать решающий шаг в развитии современного письма: превратить его в алфавит, в азбуку.

Глава пятнадцатая. Кто первый сказал «а»?

ГИПОТЕЗЫ И СПОРЫ

олее двух тысяч лет назад, во времена античности, начался спор о том, когда, какой народ является творцом алфавита. Согласно различным греческим и римским авторам, на это почетное звание претендовало пять народов: финикийцы, египтяне, ассирийцы, критяне, евреи. Спор о происхождении нашей азбуки не завершен и поныне. А к пяти народам — «кандидатам» — добавился еще добрый десяток: тут и шумеры, и хетты, и греки Кипра, и даже… древние скандинавы и германцы. Есть и еще более смелое предположение: алфавит привезен финикийскими мореходами с Атлантиды или сами атланты распространили его!

Подобный рассказ о гипотезах, спорах, доводах сторонников той или иной точки зрения занял бы целую книгу. Такая книга, надеемся, будет написана. Мы же, не касаясь деталей споров, обратимся к сути дела. Сторонники той или иной гипотезы приводят различные данные, стремясь доказать спою правоту. И данные эти, как правило, относится ко внешнему сходству знаков греческого алфавита, финикийского письма и других письменностей.

Например, сторонники «вавилонской колыбели» алфавита выводят угаритские клинописные знаки из аккадской клинописи, на основании формального сходства, затем из угаритских клиньев производят знаки финикийского письма. Сторонники «критской колыбели» (автором этой гипотезы является знаменитый Артур Эванс) находят, что четырнадцать из двадцати двух знаков финикийского письма почти полностью совпадают со знаками линейных письмен острова Крит, Известный археолог Флиндерс Питри считает, что почти все древние письменности Ближнего Востока (финикийская, греческая, протосинайская и др.) развились из геометрических меток, которые с доисторических времен употреблялись во всем Средиземноморье, ибо метки эти удивительно похожи на знаки первых алфавитных письменностей. На основании сходства знаков доказывают свою правоту сторонники «египетской колыбели» алфавита. Причем, один берут знаки-иероглифы, другие — знаки иератического письма, третьи — демотического, а четвертые полагают, что нерасшифрованная протосинайская письменность является «промежуточным звеном» между иероглифами Египта и финикийскими знаками. На внешнем сходстве знаков финикийского и греческого письмен со знаками оригинального письма, так называемых рун, которыми писали древние германцы и скандинавы, основываются сторонники «нордической», северной, колыбели алфавита.

По внешнее сходство знаков еще ни о чем не говорит. Особенно, если эти знаки имеют условную, геометрическую форму. Изобрести можно знаки любой сложности, но, как правило, на практике употребляются в качестве букв в основном простые формы: кружок, крестик, черточка, треугольник, квадратик и т. п. Их легко писать и запоминать.

Школьники зачастую придумывают «свое» письмо, обычные буквы зашифровывают условными значками. И, как правило, эти значки имеют большое сходство со знаками древнейших письмен — финикийского, протосинайского и т. п. Разумеется, не потому, что эти письмена «повлияли» на вновь изобретенное письмо, — а просто потому, что в основу последнего, как и письмен, распространенных в предполагаемых «колыбелях алфавита», положены простые геометрические знаки. Голландский исследователь Гроот провел любопытный эксперимент. По его просьбе девятилетняя девочка изобрела «свой» алфавит из двадцати шести знаков. Эти знаки сравнили со знаками древних письмен. Оказалось, что семь из них полностью совпадают с финикийскими знаками, а остальные похожи на синайские, критские и кипрские письмена!

В настоящее время считается доказанным, что греки заимствовали свое письмо от финикийцев. Об этом говорят и предания самих греков, и названия греческих букв, и внешняя форма знаков. К греческому алфавиту восходят, прямо или косвенно, все остальные алфавиты мира. Значит, «последнее звено» алфавита — письмо древних греков — известно, известен и его прототип — письмо финикийцев. Значит, вопрос заключается в том, чтобы найти, в свою очередь, прототип финикийского письма. И здесь высказано множество различных гипотез, названы разные «адреса» — Крит, Двуречье, Египет, Синайский полуостров, Сирия, Палестина, Малая Азия, перечислено чуть ли не десяток «прототипов». И такое разнообразие невольно рождает вопрос: а правомерна ли сама постановка проблемы? Можно ли решить чисто внешним, формальным сопоставлением вопрос о происхождении финикийского письма?

«Если в дискуссии в области истории письма привлекаются дюжины различных мнений, основанных на формальных признаках системы, становится подозрительным само основное предположение, — справедливо пишет профессор Гельб. — Когда ттет согласия в том, какая из систем письма послужила прототипом для другой системы, скорей всего знаки этой системы не заимствованы со стороны, а являются результатом свободного и произвольного выбора форм». Внешний анализ — изучение формы финикийских знаков — не даст точного «адреса», вернее, он породил несколько «адресов», причем все они неточные. Гораздо важнее обратиться к внутренней структуре финикийского письма.

И когда это было сделано, анализ дал очень интересные результаты. «Финикийский алфавит», поименованный так почти в любой книге, посвященной письму и его истории, на самом деле является не алфавитной, а слоговой системою письма!

ТИПЫ СИЛЛАБАРИЕВ

На первый взгляд такое утверждение кажется странным. В самом деле: о каком слоговом письме может идти речь, если финикийцы вообще не знали знаков для гласных и писали одними согласными? Разве не очевидно, что у финикийцев был алфавит, только неполный, «однобокий», где буквы передавали только согласные? Греки же, переняв искусство письма у финикийцев, ввели знаки, и для гласных, и создание алфавита было, наконец, завершено… И все-таки финикийское письмо было слоговым!

Протобиблская надпись на спатуле.

Мы рассказывали о клинописных системах письма, о слоговых знаках, употреблявшихся аккадцами, шумерами, хеттами, жителями Элама. Знаки эти могли передавать и открытые, и закрытые слоги. Сочетание звуков «согласный + гласный», «согласный + гласный + согласный», «гласный + согласный», — все эти комбинации передавались клинописью.

В хеттском иероглифическом письме, как вы помните, существовали знаки только для первого типа: сочетания «согласный + гласный», т. е. открытых слогов. По такому же типу строились письменности жителей древнего Средиземноморья: кипрское, кипроминойское, линейное письмо А и Б острова Крит. Фразу «Там бывает шумно» с помощью клинописного силлабария можно записать в виде знаков-слогов: «там»-«бы»-«ва»-«ет»-«шум»-«но». В системах, где употребляются только открытые слоги (а к этим системам, помимо «эгейских силлабариев», относятся слоговые письменности, изобретенные Букеле, Секвойей и др.), эта фраза будет записана иначе. Стечение согласных не допускается, а единичный согласный превращается в слог путем добавления гласного звука. «Та»-«ма»-«бы»-«ва»-«е»-«те»-«шу»-«му»-«но» (подчеркнуты «лишние» добавленные гласные). Кстати сказать, именно таким образом записываются японцами с помощью слоговых знаков «капы» иностранные имена (ведь в «кане», кроме носового «н», все остальные знаки передают открытые слоги). Так фамилия автора этой книги была транскрибирована в Японии как «Ко-н-то-ра-то-фу», фамилия Добрушин — «То-пу-ру-цу-н» и т. п. (в японском не различаются «д» и «т», «б» и «п», нет шипящей «ш» — отсюда — «искажения» иноязычных имей и географических названий).

Но ту же фразу «Там бывает шумно» можно записать и в таком виде: «Тм бвт шмн». Запись можно трактовать двояко. Это либо «деформированная» алфавитная запись, где опущены гласные, либо же запись, сделанная слоговым письмом, — письмом особого типа, в котором каждый знак передает сочетание «согласная + любая гласная». Вспомните главу «Знаки страны пирамид», где речь шла о иероглифах Египта, передававших сочетание согласного звука с любым гласным. Подобного рода слоговыми знаками были и знаки письмен финикийцев, жителей Южной Аравии, арамеев, древних евреев и т. д.

В настоящее время арабы, евреи и другие народы пользуются алфавитным письмом. Причем пишутся только согласные звуки, а особые значки рядом с ними указывают на звучание гласного. Но в древних письменах подобных значков нет, ибо они были введены уже в нашей эре, под влиянием греческого алфавита. И, что самое любопытное, помимо значков для отдельных гласпых, вводился и особый значок, именуемый «шева». «Шева» указывал, следует ли читать данный знак как «простой» согласный или же как «согласный + краткий гласный „е“» (этот звук вводился для того, чтобы облегчить произношение нескольких согласных, следующих друг за другом).

Если бы древние письмена арамеев, финикийцев, евреев, сирийцев были алфавитами, передающими только согласные, Никаких дополнительных значков «шева» им бы не потребовалось. Зато они нужны для слогового письма, чтобы показать: в данном случае гласная в слоге не читается, надо произносить одну лишь согласную (в примере с фразой «там бывает шумно» подобные значки понадобилось бы ставить после «м», «т», «м» — «тм-бвт-шм-н»).

Кстати сказать, само название «шева» происходит от слова «ничто». В древнееврейском языке для подобных значков применялось наименование «хитпа», означающее «убивать, удалять», в арабском — «джезма» (что значит «резать, отрезать» или «сукун» («быть неслышимым, быть без движения»). Причем значок для арабского «сукуна» был стилизованным изображением цифры «ноль». Это — наглядный пример того, что все эти значки обозначали «удаление», «ликвидацию» гласного звука. Гласный же звук мог удаляться только из слогового письма, никак уж не из алфавита, передающего одни согласные звуки!

Эволюция букв — от финикийских до латинских.

Допустим, что финикийское письмо было «дефектным алфавитом», а затем из него развился полный алфавит — греческий. Но каким образом могло бы из подобного письма, передающего только согласные, развиться чисто слоговая система? Между тем из южноарабской письменности, родственной финикийской, родилось эфиопское слоговое письмо. Да и слоговые письменности Индии также, вероятно, или «дети», или «двоюродные братья» финикийского письма.

В эфиопском письме применяются южноарабские знаки. И читаются они не как согласные, а как сочетание «согласный + гласная „а“». Для того чтобы передать сочетание этой же согласной с другой гласной, к «основному» знаку добавляется черточка справа или слева, либо же изменяется форма этого «основного» знака. И, что примечательно, для передачи «чистого согласного» (т. е. согласного, за которым не следует гласный) введен особый значок. А ведь если бы арабское письмо было буквенным для передачи только согласных звуков, подобный значок по понадобился бы. Ведь и без того было бы ясно, что знак читается как согласный. Наоборот, потребовалось бы ввести особые значки для обозначения именно гласных.

Вспомним угаритскую клинопись. Порядок знаков в ней соответствует традиционному порядку финикийских знаков («алеф», «бет», «гимел», «далет» и т. д.). Однако в угаритском письме есть знаки для слогов: «алеф + гласный „а“», «алеф + гласный „и“», «алеф + гласный „у“». Вероятней всего, что и остальные знаки в угаритском письме передают не одни согласные, а слоги типа «согласный+гласный». Отсюда следует вывод: раз угаритское и финикийское письмо однотипны, значит и последнее является слоговой письменностью, знаки которой передают слог типа «согласный + любая гласная».

ЕГИПЕТ ИЛИ БИБЛ?

Слоговые системы возникают из смешанных, словесно-слоговых систем письма. Вспомним иероглифы Крита, из которых родились «эгейские силлабарии», клинопись Двуречья, давшую начало слоговым системам хурритов, жителей Элама древних персов. Опыт Секвойи и других изобретателей письменностей также показывает, что вслед за «языком рисунков», пиктографией, они приходили к письму идеографическому, затем логографическому (знак передавал конкретное слово языка), затем появлялись слоговые знаки, которые, в конце концов, вытесняли логограммы — и письмо становилось фонетическим. Причем именно слоговым, а не алфавитным, буквенным. Очевидно, что буквенное письмо возникает из слогового и требует большей способности к обобщению, абстрагированию. Да и обучение маленьких детей письму показывает, что на первой стадии мы членим слова не на звуки, а на слоги («ма-ма», «лу-на» — читали мы по букварю, а не «м-а-м-а», «л-у-н-а»). Таковы особенности человеческого мышления, особенности восприятия речи.

Но если алфавит рождается из слогового письма, а то, в свою очередь, из словесно-слогового, то где же тогда искать истоки финикийского силлабария? Впрочем, не только финикийского, но и южноарабского, протосирийского и других систем, рождавшихся народами, говорящими на языках семитской семьи. И если мы говорили о «клинописных» и «эгейских» спллабарпях, то здесь можно применить термин «семитские силлабарии» — слоговые системы письма, знаки которых передают сочетание «согласный + любой гласный». Где же то словесно-слоговое письмо, из которого родились семитские силлабарии?

По мнению профессора Гельба, ответ на этот вопрос однозначен. Если знаки семитских силлабариев передавали сочетание «согласный + любой гласный», то подобная слоговая система могла быть заимствована лишь на египетского иероглифического письма. Ибо только в нем, помимо знаков логограмм и «немых» детерминативов, существовали слоговые знаки, передававшие сочетание «согласный + любой гласный».

«Из сложной египетской системы письма, состоящей из нескольких сотен логограмм и множества знаков, передающих от одного до трех согласных звуков, семиты создали свою простую систему письма, отбросив все логограммы и фонетические знаки с двумя и более гласными, — пишет Гельб. — Двадцать четыре простых знака, передающих сочетание согласного с каким-либо гласным, в египетском письме идентичны по структуре двадцати трем — тридцати знакам, имеющимся в различных семитских письменах».

Однако вопрос о «египетском силлабарии», как вы уже знаете, остается спорным. Совпадение числа знаков в египетском и семитских письменах, о котором говорит Гельб, можно объяснить тем, что языки эти родственны и состав согласных в них примерно одинаков. Весьма вероятно, что «сокращению» финикийцы подвергли не сложную иероглифику египтян, а спою же собственную, финикийскую систему — «протобиблское письмо», о котором мы уже рассказывали. Знаки протобиблского письма передают сочетание «согласный + гласный». Финикийцы резко сократили число таких знаков (их было около сотни), оставив лишь двадцать дна — по числу согласных звуков своего языка. И вместо знаков «согласный + гласный „а“», «согласный + гласный „и“» и т. д. в протобиблском и финикийском остались сочетания «согласный + любой гласный».

Но если это так, то неизбежно встает вопрос о том, откуда же появилось протобиблское письмо. Знаки его имеют рисуночную форму, однако мы не знаем родственного «языка рисунков». Неизвестна и словесно-слоговая система письма, из которой произошел протобиблский силлабарий. Внешняя форма знаков напоминаст египетскую иероглифику, внутренняя же структура протобиблского письма ближе к хеттской иероглифике (ведь там слоговые знаки передавали только открытые слоги) или же «эгейским письменам» (диск из Феста, письмена Крита и Кипра). Если будет доказано, что протобиблское письмо — «колыбель финикийского», это будет одним из круппейших открытий грамматологии XX века. Ибо восстановится еще одно звено в цепочке, приведшей к созданию алфавита. «Современные алфавиты — древнегреческий алфавит — финикийское письмо — протобиблский силлабарий» — так будет выглядеть она. Откуда же произошел последний — на этот вопрос у нас нет даже обоснованных гипотез.

ТРИ ВЕЛИКИХ ШАГА

Подведем некоторые итоги. «Язык рисунков», пиктография, существует — или существовала когда-то — у всех народов. В разные времена, в разных уголках нашей планеты делались попытки к записи звуковой речи, вместо знаков, передающих понятия, предметы, действия, применить знаки, передающие слова языка. Первым шагом к «настоящему» письму были «ребусные написания», использование слов-омонимов или близко звучащих слов. Первыми этот шаг сделали шумеры. Первыми, но не единственными. Подобные образцы «ребусных написаний» мы находим в древнейших китайских надписях и рукописях астеков, в критских рисуночных письменах и в андской иороглифике, в письменах народов Западной Африки и в кохау ронго-ронго острова Пасхи.

Постепенно происходит «фонетизация» письма. Оно становится смешанным: одни знаки передают целые слова, другие — слоги, третьи служат «указателями», детерминативами. Таковы иероглифические письмена египтян, шумеров, хеттов и других народов Древнего Востока (насколько было «фонетизировано» письмо народов доколумбовой Америки и острова Пасхи — мы можем строить лишь догадки, ибо окончательно прочесть эти письмена до сих пор не удалось). А затем многие народы делают второй великий шаг в развитии письма — они отказываются от знаков-логограмм и детерминативов, сохранив лишь фонетические, слоговые знаки.

Жители Элама, так же, как и хурриты, урартийцы, древние персы, упрощают аккадскую клинопись, перестают пользоваться большинством логограмм и детерминативов. Точно так же поступают жители Эгеиды, минойцы и греки. Они создают линейные письменности А и Б, а вслед за тем — и кипрское слоговое письмо, в котором знаки-логограммы и детерминативы отсутствуют полностью. Чисто слоговым, фонетическим является письмо финикийцев, хотя мы не знаем, каким путем оно произошло. Возможно, прав профессор Гельб, и финикийцы, подобно другим древним семитским народам, «сократили» египетскую иероглифику. Быть может, «сокращению» подверглось протобиблское слоговое письмо (происходящее то ли из египетской, то ли из критской, то ли из хеттской, то ли из какой-либо еще, не известной ныне, иероглифической системы письма). Каким путем происходит подобное «сокращение», как словесно-слоговое письмо превращается в чисто слоговое? На этот вопрос отвечает не только история древних текстов. Почти на наших глазах происходил подобный же процесс, когда Секвойя, Букеле, Нджойя проводили реформы изобретенных ими систем письма.

Третий великий шаг — превращение слоговых знаков в буквы, когда письмо передает уже не комплекс звуков, а отдельные звуки речи. И, что самое примечательное, мы знаем несколько таких попыток «изобретения алфавита» — попыток, делавшихся в разных странах в разные времена.

Хрестоматийная истина: «Финикийцы изобрели алфавит, а греки его усовершенствовали», как вы теперь уже знаете, устарела. Финикийцы пользовались слоговым письмом так же, как и родственные им народы — древние евреи, арамеи и т. д. Но пользоваться такой системой записи довольно-таки затруднительно, ибо неизвестно, какой гласный должен следовать за согласным (в пашем примере «Тм бвт шмн» возможны различные варианты подстановки гласных; а ведь финикийцы обычно писали все слова слитно — «тмбвтшмн» — что еще больше затрудняло чтение и понимание текстов). Вот почему в слоговых письменностях древних семитских народов, от Южной Аравии до Сирии, мы встречаемся с попытками передать и гласные звуки. Нет, специальные знаки для них еще не применялись (тогда бы это уже был настоящий алфавит). Просто отдельные знаки употреблялись не в своем «прямом» значении, а служили лишь указанием на то, с каким гласным должен читаться предыдущий знак. Такие вспомогательные знаки именовались «матрес лектионис», — «матери чтения».

Например, в древнееврейском письме имя Давид могло писаться как «ДВД» и как «Двйд», с «матерью чтения» — знаком «й». В первом случае три знака передавали слоги «да», «ви», «ди». Во втором случае дополнительный знак «й» не передавал самостоятельного слога «йи» и запись имени не должна была читаться как «Да-ви-йи-ди». Единственное назначение «матери чтения», знака «й», было в том, чтобы указать: предшествующий слог «в + гласная» должен читаться как «ви», а не как «ва» или «ве», «ву» и т. п.

Подобного же рода дополнительные знаки можно обнаружить и в других системах письма: древних египтян, хурритов, ассирийцев, вавилонян а т. д. Однако только греки, заимствовав у финикийцев их слоговую письменность, стали употребляй, «матрес лектионис» систематически. Дополнительные значки, указывающие на то, какой гласный следует за согласным, стали ставиться после каждого слога, каждого слогового знака. Так родился подлинный алфавит. Причем изобретение его не было каким-то «внезапным», в самом греческом письме мы находим еще следы слогового, унаследованного от финикийцев, чтения отдельных знаков. Например, греческая буква «Н» («эта») в древнейших текстах Греции читается не как буква «х», а как слог «хе». Греки, говоря словами одного из крупнейших лингвистов нашего века Антуана Мейе, первыми «разложили речь на согласные и гласные звуки». Но «осознали» они скос открытие не сразу, о чем говорит «финикийское», слоговое чтение отдельных букв в наиболее древних текстах.

Подобные же слоговые чтения встречаем мы и в алфавитных письменах некоторых народов Малой Азии, например, карийцев. Карийское имя, звучащее как Меснар, в отдельных текстах записывается как «Мснр», имя Комвдахасбове — как «Кмвдхсбв» и т. д. Перед нами — явные следы финикийского влияния; за знаками карийского алфавита видно их слоговое происхождение.

Древнейшие тексты карийцев старше, чем самые древние надписи, выполненные алфавитом греков… Быть может, изобретателями алфавита являются не греки, а карийцы? Этот вопрос был предметом спора специалистов. И большинство из них все-таки решило, что колыбелью греческого алфавита следует считать какое-нибудь поселение греков в Финикии, откуда письмо распространилось на Крит, Теру и другие греческие острова, а затем и в Элладу на материк.

Однако вопрос о самом карийском письме остается открытым. Возможно, что этот исчезнувший народ Малой Азии заимствовал свое письмо у греков, по так как самые первые греческие надписи не сохранились, то доказать это мы пока не можем. Возможно и другое объяснение. Карийцы (и другие народы Малой Азии) заимствовали письмо непосредственно у финикийцев, и лишь впоследствии на него оказало влияние письмо греков. Наконец, не исключено, что одно из самых величайших достижений в истории человечества — алфавитное письмо — было изобретено одновременно, пли почти одновременно, греками и карийцами (или другим народом Малой Азии).

В принципе, любая слоговая система письма может развиться в алфавит. Она не обязательно должна строиться по типу финикийской, где знаки передают согласную + любой гласный. Вспомните хотя бы «полуалфавитные» эламскую и, в особенности, древнеперсидскую клинопись. Или последнюю стадию письма бамум в Западной Африке. Выть может, вполне самостоятельно изобрели алфавит в древнем африканском государстве Мероэ и алфавитное письмо онмун в средневековой Корее. Заимствовав письмо у финикийцев, и греки, и древние жители Малой Азии могли пойти «параллельным путем» и в результате систематического применения «матерей чтения», дополнительных знаков, изобрести алфавит.

Как бы то ни было, больше всего «повезло» грекам — именно их алфавитная система легла в основу «великого древа» алфавита, раскинувшего свои ветви по всему земному шару. О нем и пойдет речь в следующей главе.

Глава шестнадцатая. Ветви великого древа

ГРЕКИ, ФРИГИЙЦЫ, МЕССАПЫ И ДР.

о нашего времени дошло астрономическое число надписей, сделанных греческим алфавитом: списки граждан и стихотворные эпитафии, своды законов и записи исторических событий. Они выполнены на монетах и на вазах, каменных плитах и пергаменте, на стенах храмов и обломках черепков. Их находят в Причерноморье и в Италии, в Малой Азии и Северной Африке, на Украине и на острове Сицилия, словом, везде, где побывали древнегреческие купцы и колонисты. Тысячи греческих рукописей, дошедших до нас, содержат тексты сочинений Платона и Аристотеля, Евклида и Архимеда. И для того чтобы правильно датировать каждую «каплю», составляющую «море текстов», ученым пришлось основательно потрудиться. В настоящее время считается, что самые древние тексты, написанные греческими буквами, относятся к IX–VIII в. до п. э. Самые «молодые» — это те, что пишутся сейчас, ибо за истекшие столетия древний греческий алфавит почти не изменился.

Правда, в архаичных надписях мы находим различные написания знаков, стили и вариации стилей. До сих пор неизвестно, какой из них был прототипом для всех остальных, какой из них непосредственно восходит к финикийскому письму, а какие берут начало уже из этого «первоалфавита». Но уже в V в. до н. э. местные греческие алфавиты начинают сближаться друг с другом, а с середины IV в. до н. э. начинает повсеместно применяться «классический» алфавит, состоящий из двадцати четырех букв. Эти буквы сохранились и в современном греческом письме. Правда, используются они только как заглавные или для монументального письма на камне. Для быстрого же письма на папирусе, пергаменте, воске и бумаге выработались строчные буквы, имеющие иную форму.

Огамическое письмо.

Алфавиты, близкие греческому, существовали в первом тысячелетии до н. э. на территории нынешней Турции. Писали ими народы, говорящие на языках — потомках хеттского (иногда их называют «малыми хеттами»). Эти народы — карийцы, лидийцы, ликийцы, сидетцы, писидийцы (тексты последних датируются началом н. э.) внесли в греческий алфавит существенные изменения. Не исключено, что некоторые из этих алфавитов, например, карийский, испытали влияние слогового финикийского письма, а, быть может, создали алфавит сами, независимо от греков. О дешифровке древних алфавитов «Малой Азии» рассказывает уже упоминавшаяся книга «Когда молчат письмена», и мы не будем повторять ее. Помимо хеттоязычных народов у греков заимствовали алфавитное письмо и фригийцы, чье царство в VIII в. до н. э. было самым могущественным в Малой Азии (позднее они перешли на чисто греческое письмо, отказавшись от своего фригийского алфавита). Несомненно греческое происхождение имеет и мессапскии алфавит.

Мессапы издавна обитали в Южной Италии и говорили на особом индоевропейском языке. До нас дошло более двухсот надписей, относящихся к первым векам до н. э., самая длинная из которых содержит всего пятнадцать строк. Зато от другого исчезнувшего народа, готов, до нас дошли объемистые рукописи, написанные оригинальным алфавитом, восходящим к греческому. Самая знаменитая из этих рукописей — так называемый «Серебряный кодекс», 186 листов пурпурно-красного пергамента, на которых серебром и золотом начертан текст из Библии.

Готский епископ Вульфила (или Ульфил), живший в IV в. до н. э., перевел на язык принявших христианство готов (говоривших на самом древнем из германских языков) весь текст Библии. (Правда, за исключением «Книги царей», ибо в ней рассказывается о битвах, а «готские племена и без того интересовались одними войнами»). А для того чтобы записать текст перевода, епископу пришлось изобрести и готское письмо. За основу он взял буквы греческого алфавита (девятнадцать или двадцать букв), к которым добавил пять-шесть латинских букв и две буквы были им, по всей видимости, придуманы самостоятельно (богатство звуков готского языка «не покрывалось» двадцатью четырьмя буквами греческого алфавита). После того, как в эпоху средневековья готы исчезли с исторической арены, вместе с ними исчезли и язык их и письменность.

Зато другой алфавит, созданный на базе греческого, и также первоначально в целях пропаганды христианства, пережил века, хотя в наши дни сфера его употребления, как и на заре создания, ограничивается религиозной литературой. Этот алфавит — коптский, о котором мы уже упоминали в главе, посвященной письменности Египта. К двадцати четырем буквам греческого письма копты добавили еще восемь букв, форма которых была взята из египетской иероглифики (точнее, из ее скорописи, так называемого демотического письма), которые передавали звуки, отсутствовавшие в языке греков, но имевшиеся в коптском.

Первоначально коптское письмо применялось лишь для записи переводов Библии и Евангелия с греческого на египетский. Затем, в самых ранних в мире монастырях (стихийно возникших в начале IV в. п. э.) стада создаваться оригинальная коптская литература. Во второй половине I тысячелетия н. э. она становится разнообразной по содержанию: тут и расцвеченные богатой фантазией жития святых и пустынников, и сказки, исторический роман о царе Камбизе и церковные гимны, легенды и песни. Но затем разговорный коптский язык, прямой потомок древнеегипетского, вытесняется арабским и сфера коптского языка и письма снова сужается рамками христианского богослужения.

Коптское письмо, как уже говорилось, легло в основу нубийского алфавита (и греческий, стало быть, является ему не «отцом», а «дедом»). Но если копты пополнили алфавит греков знаками египетских иероглифов, то нубийцы-христиане использовали в тех же целях (обозначение «своих» звуков, отсутствовавших в языке коптов) иероглифическое письмо древнего царства Мероэ (стало быть, второй «дед» нубийского письма — это иероглифика Египта). Нубийские тексты относятся к VIII–IX вв. до н. а., однако открыты они были лишь в начале нашего столетия.

Руническая надпись.

Далеко на Востоке от Эллады, в Бактрии (на территории современных северного Афганистана, южного Узбекистана и восточного Таджикистана) греческое письмо употреблялось в течение нескольких веков. Почему? Да потому, что здесь, в сердце Азии, существовало государство, называемое иногда «азиатской Элладою». Основателем его был Александр Македонский, цороднившийся с местной бактрийской знатью, женившись на царевне Роксане. После смерти Александра Бактрия, входившая в состав его великой державы, стала самостоятельным царством. Правили им греко-македонские цари, а греческая культура пышным цветом расцвела в далекой Средней Азии (памятники так называемого «греко-бактрийского» искусства справедливо считаются одними из лучших шедевров мирового искусства, не уступающих произведениям «классической» Эллады).

Во втором веке вашей эры Бактрийское царство рухнуло под ударами сакских (родственных скифам) кочевых племен. Из их среды вышла династия, основавшая обширную Кушанскую империю. Империя эта включала северную Индию, Среднюю Азию, Афганистан, Пакистан и простиралась от Индийского океана до Аральского моря. При одном из правителей Кушанской империи, Канишке, было создано, на основе греческого алфавита (ведь он был широко распространен в Бактрии) особое письмо, именуемое бактрийским или кушанским. Письмо это применялось в Средной Азии вплоть до арабского завоевания, а затем исчезло.

Наконец, греческое письмо легло в основу и еще одного древнего алфавита — этрусского. Тот, в свою очередь, стал базой для латинского алфавита, к которому восходят все существующие ныне алфавиты Западной Европы, а также польское, чешское, словацкое, литовское, латвийское, эстонское, румынское письмо и многочисленные письменности, созданные в XIX–XX веках для народов Африки, Азии и Океании.

ЭТРУСКИ И ЛАТИНИЦА

Проблему происхождения этрусков и их таинственного языка называют иногда «загадкой номер один» современной науки. Этрусские слова «цистерна», «персона», «церемония» и ряд других вошли в языки большинства народов мира. Однако тщетны попытки многочисленных ученых установить родство языка этрусков с каким-либо из известных языков мира (попытки же эти начались в эпоху Возрождения и не прекращаются по сей день). Этрусский язык сопоставляли с древнегреческим и древнееврейским, с латынью и грузинским, албанским и древнеирландским языками, с языками темнокожих дравидов, жителей юга Индии, и краснокожих индейцев Америки; с языком басков на Пиренейском полуострове и языком хеттов в Малой Азии; со славянскими и германскими языками; с вымершими языками Средиземноморья… И все-таки он остается до сих пор «Иваном, родства не помнящим».

Но если этрусскому языку не удалось подыскать «родственников», то у письма этрусков родословная хорошо известна. Оно, безусловно, происходит из греческого алфавита (хотя в письме этрусков имеется специфический знак «восьмерки» — 8— передававший звук «ф»; в греческом его нет, но эта «восьмерка» имеется в репертуаре знаков алфавитов Малой Азии — карийском и др.).

Этрусским алфавитом написано около 10 000 надписей. Большинство их — это краткие эпитафии, относящиеся к VII–I в. до н. э., но есть и надписи на свинцовых табличках, зеркалах, вазах, статуэтках, золотых пластинах, на бронзовом изделии в виде печени, на игральной кости и, наконец, самый длинный текст в полторы тысячи слов (он же — и самый поздний, I в. н. э.) начертан на льняной пелене мумии, обнаруженной и Египте и ныне хранящейся в музее югославского города Загреб.

От алфавита этрусков происходят несколько алфавитов, которыми пользовались древние жители Италии (венеты, фалиски, умбры, оски, древние сицилийцы — сикулы и ряд других народов). Но все эти письменности постигла судьба их «отца», алфавита этрусков — они точно так же вышли из употребления в начале нашей эры. И лишь один «сын» этрусского алфавита остался жить — латинский алфавит. Причина вполне понятна — ибо римляне, подчинив себе всю Италию, несли покоренным народам вместе со своим языком и свое письмо.

Древнейшие надписи, выполненные латиницей, относятся к VI, может быть VII веку до п. э. Но даже более поздние тексты, относящиеся к V–VI вв. до н. э., можно буквально перечесть на пальцах. Зато латинских надписей, относящихся к I в. до и. э. и к последующим временам, ученым известно великое множество, причем найдены они не только в Италии, но и во всех уголках, куда простирала свою власть Римская империя. Римляне несколько видоизменили внешнюю форму этрусских букв, сократили их число (23 вместо 26 этрусских). И все же даже неспециалисту ясно, что латинские буквы происходят из этрусских, этрусские— из греческих, а последние, в свою очередь, — из финикийских знаков. Достаточно взглянуть на таблицу, где сопоставляются знаки финикийского письма со знаками раннего и классического греческого алфавита этрусков, древние и современные разновидности латинского алфавитов, чтобы убедиться воочию, что начертания некоторых букв, например, «д» или «о» за истекшие три тысячи лет почти не изменились. Но это — лишь прописные буквы. Строчные буквы (или минускулы) претерпели более значительные изменения, главным образом в связи с тем, что изменился и сам материал для письма: камень был вытеснен бумагой, резец заменило перо.

В средние века по всей Западной Европе распространилось скорописное или беглое латинское письмо. В различные эпохи и в разных странах, естественно, возникали свои варианты написания букв, свои «национальные» пошибы письма. Но не только почерки и пошибы были причиной изменений. Ведь латинское письмо стало приспосабливаться к языкам, возникшим не только на основе народной латыни, которую римские легионеры разнесли во все концы, от Португалии до Румынии, — этими языками-потомками являются испанский, французский, португальский, провансальский, румынский, итальянский, — но и к языкам, чей строй значительно отличался от латыни. В них имелись свои специфические звуки, и двадцати трех букв латинского алфавита оказалось явно мало для того, чтобы передать с их помощью вес звуковое богатство этих языков.

Искать выход из этого положения можно было двумя путями: либо вводить новые знаки, либо же использовать стандартные буквы латинского алфавита, ставя над ними дополнительные значки или образуя из них устойчивые «пары» или «тройки» букв, которые передают нужный звук. Приспособление латиницы к различным языкам пошло, в основном, по второму пути — вначале в Европе, а затем и в других частях света. Например, в чешском алфавите над пятнадцатью буквами поставлены дополнительные («диакритические») значки и общее количество знаков доведено до тридцати восьми. Английский алфавит обходится звукосочетаниями (вспомните «ти-эйч»), И других алфавитах есть и дополнительные «диакритические» специальные сочетания букв (например, в немецком есть буквы ä, ö, ü, а также сочетание трех букв sch, передающие звук «ш» и т. д.).

Но если для одних языков латинских букв оказалось слишком мало, то для других напротив, даже двадцать три буквы — это слишком много. Так, самоанский алфавит обходится всего лишь пятнадцатью буквами, причем одна из них употребляется только в иностранных словах, а гавайский — двенадцатью буквами!

ОДИННАДЦАТЬ ВЕКОВ СЛАВЯНСКОЙ АЗБУКИ

Не так давно вся мировая общественность торжественно отмечала 1100-летие создания славянской письменности. В 863 году два брата, Кирилл (в миру — Константин) и Мефодий прибыли в земли славян, где начали проповедь христианства на языке местного населения. Кирилл, совмещавший в себе таланты просветителя, дипломата, оратора, ученого и лингвиста, решил создать для славян алфавит, который бы позволял записывать их язык во всей полноте (до него были попытки записи славянских наречий греческими или латинскими буквами, по подобная запись была «без устроения», слишком уж отличался звуковой состав славянской речи от греческого и латинского языков). В основу алфавита были положены греческие буквы, к которым Кирилл прибавил девятнадцать «новых» букв. Или, как говорит «Сказание о письменности» Черноризца Храбра, написанное в конце IX или начале X века, «прежде славяне не имели книг, но читали и гадали с помощью черт и нарезок, будучи язычниками. Когда же они крестились, то без приспособления им было трудно писать на славянском языке римскими и греческими письменами… и так было много лет… Потом же человеколюбец бог послал им святого Константина философа, называемого Кириллом, мужа праведного и верного, и он создал им тридцать письмен и восемь, причем одни по образцу греческих письмен, другие же в соответствии с (нуждами) славянского языка».

Латинский алфавит приспособился к языкам Европы (а затем и всего мира) путем добавления диакритик или с помощью сочетаний букв. Это, естественно, делало систему письма сложной. Например, во французском алфавите есть пять различных звуков «е»: «е» просто, «6», «ё», «ё», «ё», четыре знака для «и», три знака для «a», «i», «о». Чтобы передать шипящие, столь частые в славянских языках, с помощью латинских букв, приходится прибегать к «многоэтажным» сочетаниям букв. Например, в польском «ч» передается сочетанием «cz», в английском и французском — «tsh», в немецком — «tsch». А «щ» требует в польском алфавите сочетаний «szcz», «sch» — в английском, «stch» — во французском и «schtsch» — в немецком (семь букв вместо одной!).

Уже из последнего примера видно, что Кирилл поступил как подлинный новатор: он понял специфику славянской речи и смело ввел в нее новые знаки для передачи шипящих и других звуков, свойственных ей. Алфавит Кирилла оказался пригоден не только для старославянского языка, но и для древнерусского, болгарского, македонского, сербского, русского языков. О поразительном языковом чутье подателя славянской азбуки говорит такой факт: в русский язык за истекшие столетия введено всего лишь две новые буквы — «и» и «ё» (последняя, кстати, сейчас выходит из употребления и мы обходимся без надстрочных значков).

Впрочем, ввести надстрочные значки и буквосочетания в русское письмо пришлось тогда, когда оно стало основой для алфавита других народов СССР — нивхов и манси, табасаранцев и адыгейцев, курдов и осетин, селькупов и чукчей и многих-многих других малых и больших народностей, до Октября либо вовсе не имевших своей письменности, либо же пользовавшихся письмом на основе арабского или латинского (а буряты — монгольского) алфавита. Разумеется, «вины» Кирилла здесь нет: он создавал азбуку для славян, а сейчас русское письмо применяется для передачи языка народов, говорящих на языках, относящихся к иным языковым семьям: финно-угорской, монгольской, тюркской и т. д. И для того, чтобы точно записать языки народов Кавказа, изобилующие «взрывными» и гортанными согласными, трех десятков букв нашей азбуки явно недостаточно (в абхазском алфавите, например, 57 букв и сочетаний, в адыгейском — 65, кабардинском — 59, абазинском — 73 и т. д.).

История рождения и развития славянского письма, созданного Кириллом (дело которого было продолжено его братом, Мефодием), хорошо изучена. Зато вопрос о том, имелось ли у славян «докирилловское» письмо, и по сей день покрыт мраком неизвестности. Мы уже говорили о таинственной надписи на сосуде из Алеканово. О существовании «языческого» письма у славян упоминают и многие средневековые авторы. Вне всякого сомнения, у древних славян существовала пиктография, рисуночное письмо, так же как оно имеется у каждой народности, находящейся на уровне первобытно-общинного строя. Но ведь позже славянские племена объединились в самостоятельные государства. А это потребовало различного рода записей, которые уже нельзя было сделать с помощью «языка рисунков». И вполне возможно, что уже задолго до Кирилла, еще в «языческую» эпоху (но уже во время существования славянских государственных объединений!) делались попытки изобрести письмо, используя для этого условные знаки или буквы греческого или иных алфавитов. Если это так, то вероятней всего, «докирилловское письмо» было руническим. Ибо и к западу, и к востоку от славянских земель мы находим совершенно особые письмена, именуемые рунами. «Проблема славянских рун» оказывается тесно связанной с не менее спорными и загадочными вопросами происхождения рунического письма в Западной Европе, с одной стороны, и в Азии — с другой.

ЗАГАДКА РУН

Уже само слово «руна» происходит от корня, означающего «тайна». И название это дано не современными учеными, до сих пор не раскрывшими загадку происхождения этих письмен, а древними германцами, приписывавшими знакам магическую силу.

Рунические надписи находят в самых различных частях Западной Европы. Больше всего их обнаружено на территории Швеции (порядка 2500 и 4000 надписей). Самые ранние рунические тексты найдены на территории Ютландского полуострова и прилегающих островов — они относится к III в. до н. э. Помимо того, эти надписи имеются в Англии, Шотландии, Норвегии, Исландии, ГДР и ФРГ, Франции, Австрии, Греции, Румынии, на острове Березань и Черном море и даже на Волыни, возле города Ковель, был найден наконечник копья с рунической надписью. Руны вырезались на самых различных предметах, высекались на камне, чеканились на металле. До нашего времени дошли рунические рукописи и календари, вырезанные на палках в виде меча или посохах, молитвенники и обращения к языческим богам, магические заклинания и имена владельцев оружия или украшений, запечатленные знаками рун.

Язык рунических текстов известен. Точнее, они написаны на нескольких языках, которые являются ответвлениями германской группы, куда входят современные исландский, норвежский, немецкий, датский и другие языки. Навестив чтение рунических знаков, а благодаря древним сагам и средневековым рукописям мы знаем, что каждый рунический знак имел свое собственное название, подобно знакам славянской азбуки («аз», «буки», «веди» и т. д.) или финикийского письма («алеф», «бет», «гимел» и др.). Знаем мы и порядок следования одного рунического знака за другим. Но, к сожалению, мы не знаем, когда, кем и с какой целью было изобретено руническое письмо.

Порядок «рунической азбуки» совершенно отличается от порядка букв в латинском, греческом, этрусском письме и в славянской азбуке. А ведь этот порядок сохранился со времен финикийцев! Прототипом рун называли финикийское и греческое, этрусское и готское письмо, но все это — лишь гипотезы, так же как и предположение о том, что руны изобретены древними германцами самостоятельно, без всякого воздействия со стороны других алфавитов. Датировка древнейших попыток рунического письма также спорна. Не знаем мы и о первоначальных целях создателей рун: то ли они использовали их знаки в качестве символов для гадания и магии, то ли в качестве письма. Наконец, неизвестно, чему обязаны руны своей причудливой угловатой формой, то ли угловатым линиям письма — прототипа, то ли первичному материалу для письма — деревянной палке и «пишущему инструменту» — ножу. Одним словом, руны оправдывают свое «таинственное» название.

Еще более причудливую форму имеют огамические письмена. Само происхождение их названия остается загадочным, не расшифрован и язык многих огамических текстов. Найдены они только на Британских островах — Ирландии, острове Мэн и в различных частях главного острова, в Шотландии, Уэллсе, Корнуэлле, Девоне. Ряд надписей сопровождался параллельным текстом, написанным латинскими буквами. Так что прочитать надписи и установить значение знаков — прямых и косых линий, «точек», соединенных наподобие бус, и т. п. — было нетрудно. Но почему они имеют такую странную форму? И почему число знаков так мало — всего лишь двадцать? Зачем понадобилось жителям Британских островов употреблять это письмо, когда в ходу уже были два алфавита — рунический и латинский? И почему многие, тексты сопровождаются рисуночными знаками, изображающими животных, птиц, рыб? На все эти вопросы у нас нет ответа.

А ведь кроме «обычных» огамических письмен существовали еще и «кольцеобразные огамические письмена», «колесообразные огамические письмена», «древовидные огамические письмена», «цветные огамические письмена» и даже «церковные огамические письмена»! Почти все исследователи этих загадочных письмен сходятся на том, что это какая-то тайнопись. По всем остальным не решенным вопросам единогласия нет.

В ПОИСКАХ РОДСТВА

Письмена, знаки которых удивительно похожи на рунические, были открыты в начале XVIII века шведом Страленбергом на скалах возле сибирской реки Енисей, а вслед за тем в течение XIX и XX веков удалось обнаружить большое число подобных надписей, именуемых, по месту находок, «енисейскими», орхонскими, «сибирскими» рунами. Эти тексты, удалось дешифровать датскому ученому Вильгельму Томсену. Оказалось, что они скрывают самый древний изо всех известных тюркских языков, а сходство «азиатских» рун с европейскими — чисто внешнее (ибо знаки, подобные по форме, читаются в этих письменностях по-разному). Отличаются «азиатские» руны от своих европейских собратьев и числом знаков (тридцать восемь вместо двадцати четырех в стандартном руническом алфавите «футарк») и характером письма. Европейские руны — чистый алфавит, а в азиатских встречаются и слоговые знаки.

Наследниками великого государства древних тюрков были хазары. Имеются сведения, что и у них существовало руническое письмо. А так как хазары имели контакты со славянами, в том числе с дохристианской Русью, то не исключено, что именно их руническая письменность могла послужить основой для славянского «докирилловского» письма. И тогда образуется цепочка (разумеется, условная:): — «орхоно-енисейские» (точнее, «древнетюркские») руны — «хазарские руны» — «славянские руны». Начало же этой цепочки теряется во тьме времен. Во всяком случае, ясно, что прототипом рун для тюрков не могли служить письмена согдийцев, авестийское или пехлевийское письмо. Возможно, что руническая письменность Азии обязана своим происхождением арамейскому письму, которое, как и финикийское, первоначально было слоговым (вот почему и в рунических письменах тюрков есть слоговые знаки). К арамейскому письму возводят многие исследователи и армянский алфавит.

Изобретателем армянского письма был Месроп Маштоц — человек, имя которого заслуженно ставится рядом с именами Кирилла и Мефодия и епископа Вульфилы. В армянском письме есть знаки для гласных, в то время как в письменностях соседних стран (арамейской, пехлевийской и т. д.) подобные знаки отсутствовали. В силу этого некоторые авторы считают, что прототипом армянского алфавита был греческий. Однако армянские буквы не имеют ничего общего с греческими. Более обоснована гипотеза об арамейском происхождении национального письма армян. Однако есть и другие предположения. Его выводят из авестийского или пехлевийского письмен и находят сходство армянских знаков со знаками письма кхарошти в Индии и даже эфиопского слогового письма!

Несомненное родство с армянским имеет грузинский алфавит. Но если одни авторы выводят грузинские письмена непосредственно из армянских, то другие, напротив, считают грузинское письмо гораздо более древним, чем армянское, и относят время его создания к IV, VI, даже IX веку до н. э.

На Кавказе существовала и третья разновидность письма, которую, согласно армянским преданиям, Месроп Маштоц создал для албанов или агванов, живших когда-то на территории нынешней Азербайджанской ССР. В настоящее время известен список агванских знаков (52 буквы!) и несколько кратких текстов. Сходство всех трех оригинальных «кавказских» алфавитов очевидно. Но дешифровать агванское письмо пока что не удается, хотя в последние годы советский кавказовед Г. А. Климов сделал ценный вклад в изучение этого письма.

Впрочем, не дешифрованы не только агванский, по и многие другие алфавиты, а также слоговые, словесно-слоговые и идеографические системы письма. О проблемах расшифровки древних письменностей расскажет следующая глава.

Глава семнадцатая. Формулы успеха

ПОКА НЕ РАЗГАДАНЫ

а скалах в Сахаре, помимо рисуночных изображений, самыми известными из которых являются фрески Тассили, можно увидеть и странные «ленты», процарапанные но камню, внутри которых находятся значки, похожие на рунические, с добавлением точек, кружков, «крестиков». От этих надписей веет глубочайшей древностью. Каково же было удивление ученых, когда они обнаружили, что подобным письмом и по сей день пользуются покорители Сахары, — туареги. Причем сохранилось оно только у женщин (мужчины, как правоверные мусульмане, пользуются арабским письмом). «Женское письмо туарегов» называется ими самими тифинаг. Лингвисты без труда узнали в этом слове вариант латинского «пуника» — так называли карфагенян древние римляне. А грамматологи обнаружили несомненное сходство знаков письма тифинаг с древнейшими надписями из Туниса и Алжира, возраст которых около двух тысяч лет. Письмена эти принято называть ливийскими или нумидийскими (по наименованию Нумидии, древнего государства, существовавшего на территории нынешнего Магриба).

Нумидийские письмена — предтеча современной письменности туарегов. Откуда произошли они, до сих пор неясно. Название «тифинаг» указывает на пуническое письмо, ветвь финикийского. Однако знаки тифинага совершенно не похожи на финикийские. Назывались и другие «адреса»: Южная Аравия, Египет, Синайский полуостров, Эгеида. Но все это — лишь гипотезы. Тем более, что не расшифрованы тексты, найдсииые в Мавритании; мы можем читать лишь письмена Магриба.

Нерасшифрованными остаются и так называемые турдетанские письмена, которые нашли на территории Южной Испании, где некогда существовало могущественное государство Тартесс, о богатстве которого можно найти упоминания даже в Библии (сюда, за серебром и другими ценностями, посылал свои корабли царь Соломон). Целый ряд турдетанских знаков похож на знаки нумидийцев и ливийцев. Другие знаки, напротив, обнаруживают сходство с письменами, найденными здесь же, на Пиренейском полуострове, которые также не расшифрованы (их называют иберийскими, от древнего названия Испании — Иберия). И, что самое интересное, есть большое сходство между иберийскими и карийскими письменами, хотя их разделяет Средиземное море.

В Малой Азии совсем недавно был обнаружен ряд текстов, написанных письменами, похожими на карийский алфавит, но тем не менее, отличными от него. Одни из них называют паракарийскими («околокарийские»), другие — кароидными («подобные карийским»). Найдены и тексты, похожие на лидийские письмена (паралидийские). Все они не расшифрованы (да и карийские тексты мы научились читать каких-нибудь 7–8 лет назад), и, возможно, раскрытие тайны этих письмен прольет свет и на многие спорные вопросы происхождения и распространения алфавита. Ведь не исключено, что и греки, и финикийцы, и жители Малой Азии и жители Южной Аравии позаимствовали свои знаки из одного и того же источника, «протофиникийского» письма, памятники которого пока что не удалось обнаружить.

Туарегское письмо тифинаг.

А помимо этих нерасшифрованных алфавитов (да и алфавитов ли?), непрочтенными остаются надписи, покрывающие скалы Канарских островов, протоурартские иероглифы и Майкопская плита, найденпые на Кавказе, краткие тексты, вроде диска из Феста, надписи на камнях в районе Анд или надписи на сосуде из Алеканово, и длинные тексты, оставленные индейцами майя, протоиндийские и критские рисуночные письмена, слоговая письменность Библа, кохау ронго-ронго острова Пасхи, различные «протописьмена», обнаруженные на территории Египта, Синайского полуострова, Палестины, Сирии, письмена бохайцев, киданей, чжурчжэней на Дальнем Востоке и загадочные геометрические знаки, покрывающие более пятисот сланцевых плит, найденных в различных частях Испании.

«РАССТОЯНИЕ ЕДИНСТВЕННОСТИ»

Перед нами «текст», состоящий из одного единственного знака. Можно ли расшифровать его? Разумеется, нельзя. Ведь знак может быть, в принципе, любой буквой неизвестного алфавита. И не только буквой, но и слоговым знаком, или логограммой, или идеограммой.

А если текст состоит из 10 знаков? 100? 1000? 10 000? Когда мы можем решить, что объем текста достаточен для его дешифровки? Первую попытку ответить на этот вопрос предпринял американский инженер и математик Клод Шеннон, создатель теории информации.

В годы второй мировой войны остро стоял вопрос о создании надежных шифров. Необходимо было решить и противоположную задачу: расшифровывать секретные донесения противника. В Соединенных Штатах над решением этой проблемы работали многие выдающиеся ученые, в том числе и Клод Шеннон. Результатом его исследований стал секретный доклад «Математическая теория криптографии» (тайнописи). После окончания войны доклад был рассекречен и лег в основу работы Шеннона «Теория связи в секретных системах», перевод которой был опубликован и в вашей стране.

Нумидийская надпись.

«Расстояние единственности» — так назывался в этой работе минимальный объем текста, при котором возможно одно, единственно правильное, «решение», расшифровка криптограммы. Допустим, мы имеем шифровку на английском языке, где буквы заменены цифрами (вспомните «Золотого жука» Эдгара По, который, кстати, был одним из пионеров математической методики расшифровки криптограмм). В принципе, мы можем прочитать эту (и любую другую) шифровку путем простого перебора. Имеется 26 различных цифр. Им соответствует 26 букв английского алфавита. Последовательно пробуя варианты (является ли знак 01 буквой «а»? буквой «в»? буквой «с»? и т. д.), мы можем натолкнуться на верное решение. Но оно будет единственно правильным лишь тогда, когда нам в руки попал достаточно большой текст. В противном случае мы можем прочесть шифровку несколькими способами. И все они будут правильны с точки зрения английского языка, все они будут составлять осмысленные тексты.

Шеннон показал, что для английского языка и алфавита «расстояние единственности» равно примерно тридцати знакам. Если мы имеем текст такой (или большей) длины, мы вправе считать, что он имеет одно и только одно «решение». Если длина текста меньше тридцати знаков, возможно несколько его «прочтений». И чем короче текст, тем больше вариантов «прочтения» он допускает.

Например, если в тексте всего лишь восемь знаков, мы можем сопоставить с ним более 40 000 комбинаций английских букв, которые могут соответствовать этим знакам. Примерно 1/8 этих комбинаций будет правильной, т. е. будет образовывать слова английского языка. Иными словами, возможно около 5000 «решений» криптограммы (т. е. эти восемь знаков могут быть прочтены и как слово the first, и как district, и как in danger и т. д. и т. п.). А это говорит о том, что практически мы не в состоянии расшифровать криптограмму — слишком уж много вариантов ее решения, слишком уж мало знаков входит в нее.

Как же Шеннону удалось определить «расстояние единственности», величину текста, достаточного для дешифровки? Величина эта слагается на трех показателей. Прежде всего — общее число разных знаков, чтение которых нам предстоит установить. Затем — число «референтов», количество букв (или звуков), которым должны соответствовать знаки шифровки (например, в случае, разбиравшемся выше, число цифр-знаков равно 26, число «референтов», букв английского алфавита, также равно 26). И, наконец, необходимо знать третью величину, — так называемую «избыточность языка».

Не всякое сочетание букв образует английское слово (так же, как русское, немецкое и т. д.). Одни буквы и сочетания букв употребляются в английском очень часто (например, «ти-эйч»), другие — редко, а третьи по встречаются вообще (например «эйч-ти»). Кроме законов фонетики, морфологии, лексики, есть еще и законы грамматики, требующие согласования времен, падежей и т. д. Все это накладывает на язык множество «запретов», ограничений. И тем самым создает «избыточность» языка (если есть местоимение «мы», то и глагол будет во множественном числе и т. д.). Для английского языка она равна примерно 75 процентам. То есть примерно три четверти букв в английском тексте являются «липшими», появление их вызвано не стремлением передать информацию, а законами грамматики, лексики и т. д. Конечно, это сокращает во много раз число возможных сообщений и позволяет находить «расстояние единственности» для криптограмм.

ФОРМУЛЫ ТИПОВ ПИСЬМА

Возможно ли применить методику Шеннона к древним текстам? Разумеется, все исходные величины — и число дешифруемых знаков, и число их возможных «референтов», и величина избыточности — будут иными. Но общий подход остается тем же. Справедливой остается и формула, по которой определяется «расстояние единственности», объем текста, при котором возможна его однозначная расшифровка.

Лингвисты определили величину избыточности в самых разных языках мира: в русском и армянском, немецком и азербайджанском, самоанском и румынском. И везде она колеблется в пределах 70–80 процентов, т. е. в любом тексте, записанном буквами около трех четвертей этих букв — «лишние», они диктуются законами языка. Меньше всего различных букв в гавайском алфавите — всего лишь 12 согласных и 7 гласных. Больше всего букв и в алфавитах, разработанных советскими языковедами для языков Кавказа — свыше пятидесяти. Нетрудно определить и число возможных «референтов» знаков любого алфавита, которыми будут звуки языка. Меньше всего их в языке аранта, одного из австралийских племен — всего десять звуков, десять фонем. Больше всего — в тех же языках Кавказа (до восьмидесяти фонем!).

Зная эти цифры, нетрудно определить, какой величины должен быть алфавитный текст, чтобы мы могли дать его однозначную дешифровку. Для гавайского алфавита получаем 20 букв, для русского — 70, армянского — 80. Допустим, мы встретились с самым трудным случаем, когда текст написан на каком-то из кавказских языков, где может быть до 80 звуков «референтов», а число неизвестных знаков письма превышает 50, как в нерасшифрованном агванском письме. Величина «расстояния единственности» будет равна здесь 200 знакам, в десять раз превышая величину для гавайского алфавита. Но это — предел. Значит, если в нашем распоряжении есть текст, записанный нерасшифрованным алфавитом, и его объем равен 200 и более знакам, можно с уверенностью утверждать: дешифровка этого текста возможна, ибо она имеет только одно «решение», текст можно прочесть только одним способом.

Но ведь исследователям приходится иметь дело не только и не столько с алфавитами, но и со слоговыми и смешанными, словесно-слоговыми системами письма, а также логографическими письменностями, типа тангутской или китайской.

Определить число разных знаков в системе письма нетрудно. Можно рассчитать, скольким слогам или словам должны соответствовать эти знаки. Гораздо трудней вычислить величину «избыточности» для древних письменностей. Но и эта задача разрешима.

Для логографического (знак-слово) письма избыточность равна примерно 50 процентам, Это означает, что «липшими» в тексте, написанном логограммами, будет половина всех знаков. Логография оказывается гораздо более экономным письмом, чем алфавит (правда, эта экономия достигается дорогой ценой, сравните несколько десятков знаков в алфавитах и тысячи и тысячи знаков-логограмм в китайском и тангутском письме). Для того чтобы однозначно расшифровать текст, записанный знаками-логограммами, он должен быть очень большим, порядка миллиона знаков.

Величина избыточности слогового письма находится где-то между величинами алфавита и логографии (слоговое письмо более «ёмко», чем буквенное, но менее «ёмко», чем логографическое), т. е. между 50 и 70 процентами. В среднем можно принять величину, равную 60 процентам. Для определения числа «референтов» слоговых знаков нужно принимать во внимание тип слогового письма. Если все знаки передают лишь открытые слоги («гласный» и «согласный + гласный»), их будет гораздо меньше, чем в случае употребления открытых и закрытых слогов. От этого зависит и величина «расстояния единственности». Для силлабариев первого типа она будет равна примерно 300–500 знакам, для второго — порядка 5–8 тысяч знаков (ведь и число возможных слогов в них измеряется многими и многими сотнями!).

Словесно-слоговое письмо состоит из знаков двух типов. «Смешанным» будет и способ определения объема текста: нужно рассчитать «расстояние единственности» отдельно для слоговых и отдельно для логографических знаков, а затем полученные величины сложить. Для иероглифики типа египетской (где 24 одногласных «алфавитных» знака и около 700 логограмм) получаем величину в 6000 знаков для письма типа «хеттской иероглифики» (60 слоговых знаков, передающих открытые слоги и около 400–450 логограмм) также 6000 знаков. Для шумерской и аккадской клинописи получаем величину порядка 15 000—20 000 знаков (ибо здесь гораздо больше слоговых знаков, а они могут иметь большее число «референтов» как открытых, так и закрытых слогов).

ЗНАКИ И ЧИСЛА

Таким образом, мы получаем, с помощью математической статистики и теории информации, надежную «точку опоры». Зная тип недешифроваиного письма (алфавит, силлабарий и т. д.), мы можем сравнивать объем текста, написанного этим письмом, с величиной «расстояния единственности» и сразу же узнать, достаточен ли такой текст для однозначной дешифровки или нет.

Протобиблские письмена, как говорилось выше, написаны слоговым письмом, передающим только открытые слоги. «Расстояние единственности» для силлабариев такого типа — порядка 300 знаков. Общее же число знаков в протобиблских текстах 1000. Значит, дешифровка их возможна, ибо существует единственное «решение», один правильный способ прочтения протобиблских слоговых знаков.

А вот второй образец текста, написанного письмом подобного же типа, — диск из Феста. Общее число знаков в нем 241. Это — меньше, чем «расстояние единственности», равное тремстам знакам. Значит, как бы убедительно ни читалась надпись, возможны и другие варианты ее прочтения, другие — столь же правильного «решения». Иными словами, однозначная дешифровка этого уникального памятника невозможна.

Мы не будем рассказывать о том, как методы математики применяются для определения типа письма, которым написан неразгаданный текст, как выявляется формула «языка икс» и сопоставляется с «формулами» других языков, в поисках родственного наречия, которое могло бы стать «ключом» в дешифровке. Остановимся на другом — на исторической смене «интереса» в дешифровках древних письменностей.

Вначале этот «интерес» был направится на содержание древних текстов, будь это египетская иероглифика или клинописные тексты Двуречья. Но вот эти тексты — юридические, исторические, хозяйственные, поэтические и т. д. — были в основном, прочтены. Нерасшифрованными остались скудные и отрывочные тексты народов и государств, о которых дошли лишь упоминания в древних хрониках, а порой о них вообще ничего не было известно. Большинство подобных письмен также дешифровано. Но содержания текстов мало что дало историкам древнего мира. Гораздо более ценные сведения почерпнули они от языковой принадлежности этих текстов. Оказалось, что таинственные письмена, найденные на острове Крит и в Греции (линейное письмо Б), написаны на греческом языке. Между тем до этого считалось, что греки появились здесь по крайней мере спустя 800–1000 лет! Загадочный народ, хетты, оказался по языку родствен другим народам, говорящим на индоевропейских языках.

В середине нашего столетия наметилось новое «смещение» интереса в дешифровке. Теперь исследователей интересует не только и не столько содержание текстов, оставшихся нерасшифрованными, и даже не их языковая принадлежность, сколько сами методы дешифровки.

Причины здесь две — внешняя и внутренняя. Сейчас полнились новые области пауки, которые неразрывно связаны с теорией дешифровки: это и семиотика, наука о знаках, и теория информации, и кибернетика, и многие другие дисциплины. Но еще более важны внутренние причины. Дело в том, что дешифровки прошлого были проведены с помощью билингвы. Наряду с текстом, который предстояло расшифровать, имелся параллельный текст, написанный на известном языке известными знаками. Он-то и давал дешифровщикам прошлого надежную «точку опоры». А все оставшиеся к нашему времени непрочтенными древние тексты подобной «точки опоры» — билингвы — не имеют. И чтобы расшифровать их, необходимо изучать саму структуру текста, внутренние закономерности языка, частотность знаков и т. п.

Чтобы наши выводы относительно неизвестного текста были достоверны, нужно изучать и структуру текстов известных, выводить общие закономерности письма, распределения знаков по частоте и позициям в буквенном, слоговом и других типах письменности. Словом, отыскивать всеобщие, универсальные законы и, исходя из них, трактовать неизвестное через известное. Таким образом, дешифровка текстов становится неотъемлемой частью грамматологии, изучающей законы письма, его универсалии. О поисках универсалий и пойдет речь в следующей главе.

Глава восемнадцатая. В поисках универсалий

ТИПОЛОГИЯ ПИСЬМА

исьмо родилось из «языка рисунков». Но уже самые древнейшие письмена представлены не только рисунками-картинками, но и условными знаками. От эпохи палеолита до нас дошли замечательные реалистические изображения на стенах пещер. И наряду с фигурами бизонов, мамонтов и других животных мы находим в живописи палеолита символические знаки. Что они обозначают? Являются ли стилизованными рисунками? Или же с момента создания они должны были быть условными символами? Этого мы не знаем.

Геометрическими знаками покрыты многочисленные гальки, также относящиеся к веку камня. Некоторые ученые трактуют их как «протописьмена», была даже попытка вывести из этих символов знаки алфавита (например, руны), по действительный смысл этих загадочных знаков на гальках нам неизвестен. Ясно лишь, что реалистический стиль с самого начала возникновения письма и живописи шел рука об руку со стилем символическим, условным.

Большинство знаков «протописьмен», будь это древнейшие китайские иероглифы, протошумерские или критские тексты, представляет различные объекты реального мира. Но и здесь мы находим множество знаков-символов, так же как и в пиктографии индейцев Америки, народов Тропической Африки или Сибири. Когда письмо проходит достаточно длительный путь развития, то рисуночные знаки, как правило, стилизуются, они подгоняются под общую «модель». В результате появляются клинопись и современная китайская иероглифика. Причина такого упрощения и стилизации — стремление к удобству, К скорописи. В Египте путь был иным. Сохраняя традиционные иероглифы-рисунки, писцы страны пирамид создали особые скорописные варианты письма — сначала иератическое, затем демотическое письмо. У древних жителей Малой Азии также было две формы письма. Одна монументальная, для резьбы по камню и т. п. В ней иероглифы были рисуночными. А во второй, скорописной, применялись более простые, «курсивные» начертания знаков.

Внешний вид знаков письма еще не говорит о его характере. На первый взгляд, раз письмо происходит от «языка рисунков», как только мы встречаемся с неизвестной письменностью, знаки которой имеют рисуночный характер, перед нами либо пиктография, либо идеография, либо, в лучшем случае, смешанное, словесно-слоговое письмо. Но это не так. Письмо может быть фонетическим, однако, сохранять свой первоначальный «рисуночный» облик знаков. Примеры тому — протобиблское письмо или письменность диска из Феста. Да и слоговые знаки африканских письменностей ваи и бамум долгое время сохраняли рисуночную форму. И, напротив, большинство знаков, изобретенных Теневилем, имеют условный, символический характер, хотя письмо его логографическое, а не фонетическое.

Не говорит внешний облик знаков письма и о его родство с другим письмом, в котором имеются подобные же знаки. Ведь это сходство может быть случайным. Например, около сотни знаков кохау ронго-ронго острова Пасхи похожи на знаки протоиндийских письмен, хотя между этими письменностями пролегли тысячи километров пространства и тысячи лет во времени. Аналогии ряду рисуночных знаков можно найти и в древнейшем китайском письме. Некоторые исследователи полагают, что Китай был как бы промежуточным мостом между долиной Инда и островом Пасхи. Но скорей всего, это сходство объясняется не родством, а просто случайным совпадением. И даже не случайным, а отчасти закономерным. Ведь трудно как-нибудь иначе нарисовать человеческую фигуру, луну, солнце и т. п., чем это делается художниками.

Арабское орнаментальное письмо.

Особенно много совпадений получается в тех письменах, знаки которых представляют собой условные, геометрические фигуры вроде кружка, крестика, черточки и т. п. Можно найти аналогии в огамическом письме жителей Британских островов и письме туарегов Сахары, в рунах древних германцев и письменах тюрков. Сходные формы знаков в письменах могут быть придуманы независимо друг от друга разными народами и разными людьми. Не случайно, когда школьники, играя в «секреты», начинают придумывать собственные «алфавиты», оказывается, что большинство изобретенных ими знаков находят аналогии в различных письменах мира — финикийском, туарегском, руническом и т. п.

Возьмем простой знак «плюс». Он встречается в различных системах письма. Но в кипрском письме он передает слог «ло», в индийском письме брахми — «ка», в рунах англо-саксов — «дж», в древнегрузинском алфавите — «к». Знак «кружка» («о») в русском письме читается как «о», в нумидийском — как «р», в корейском — «н», в брахми — «тха», в бирманском— «ва», в ликийском — «у» и т. д.

Но наука о письме, как и наука о языке, занимается не только генеалогией, т. е. установлением родства письмен или языков. Не менее важна и типология. А для нее не имеет значения: родственны между собой письмена (или языки) или нет. Важно лишь определить, к какому типу они относятся. И с этой точки зрения для типологии языков близки английский и полинезийские языки, шумерский, китайский и некоторые наречия Гвинеи (хотя между ними нет никакого древнего родства). Для типологии письма «на одной доске» оказываются рисуночные иероглифы Египта, кохау ронго-ронго острова Пасхи, протоиндийские, протошумерские, древнейшие китайские письмена, также, по всей видимости, не родственные друг другу.

Образцы китайского орнаментального письма.

Перечисленные выше письмена объединены по одному признаку — внешней форме знаков. Но это — лишь один из эталонов сравнения. Более важен характер письменности, соотношение знаков с единицами языка, который они передают. Знак может и не соответствовать определенному слову. В этом случае мы называем ого идеограммой. Если он передает слово конкретного языка, мы имеем дело с логограммой, если слог— силлабограммой, если отдельный звук — буквой. В зависимости от того, какого рода знаки употребляются в письме, будет определен и тип этого письма.

Однако, как правило, исторически сложившиеся системы письма не состоят из знаков одного типа — логограмм, букв и т. д. В них встречаются и логограммы, и идеограммы, и фонограммы, слоговые и буквепные знаки. Вспомните начало книги: в русском алфавите «я», «ю», «ё» передают слоги, а не отдельные звуки языка: «мягкий знак» вообще не соответствует никакому конкретному звуку нашей речи, знаки для цифр и другие символы являются логограммами или даже идеограммами (потому что англичанин прочтет цифру по-английски, японец — по-японски и т. д.). Древневосточные письменности, как вы помните, в большинстве своем являются смешанными — часть знаков в них передает слова, а часть — слоги. С другой стороны, во многих слоговых системах письма, например, в древнеперсидской клинописи, в линейном А и Б, имеются детерминативы или логограммы. И здесь встает интересный вопрос: а где, собственно, лежит Граница между словесно-слоговым письмом и слоговым, в котором существуют и знаки-логограммы и детерминативы?

Типология отвечает: четкую границу провести практически невозможно. Например, мы не знаем, к какому типу отнести урартскую клинопись, ибо число слоговых и словесных знаков в ней примерно равно. Да и в аккадской клинописи тексты одного характера (например, религиозные) могут писаться почти сплошь логограммами, а другого — слоговыми знаками, почти без логограмм (например, хозяйственные документы). Словом, здесь помимо типологии письма нужна еще и типология текстов, этим письмом написанных.

…И ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТОВ

В поздних текстах «хеттской» иёроглифики преобладают слоговые знаки. И не знай мы о существовании более древних письмен, насыщенных логограммами, «хеттская иероглифика» считалась бы слоговой, с включением небольшого числа логограмм. Египетские тексты так называемого «Саисского периода» почти сплошь написаны односогласными знаками египетского «алфавита» и очень близки к текстам, написанным финикийским или подобным ему письмом, передающим слоги «согласный + любой гласный». С другой стороны, некоторые египетские тексты пишутся почти сплошь логограммами. Отсюда следует вывод — нет никаких абстрактных «систем письма», есть лишь тексты, посредством которых та или иная система реализуется. Ни египетские, ни хеттские, ни шумерские писцы и не подозревали, что у них есть «силлабарий» и «набор логограмм». Они просто знали, что один знак может употребляться для написания целого слова, в то время как с помощью другого можно записывать части слов, собственные имена и т. д.

Типология текстов изучает не только внутреннюю структуру памятников письма. Прежде всего, она обращает внимание на внешний вид текста, на материал, который использован для письма, очертания знаков, характер почерка, направление письма. Две специальных дисциплины занимаются этими вопросами. Одна — палеография, изучает рукописи, вторая — эпиграфика — все остальные надписи.

На каких только материалах и предметах не писали люди в древности! Деревянные дощечки хеттов, индейцев куна и жителей острова Пасхи и «глиняные книги» Двуречья, Малой Азии, острова Крит, Угарита; вазы и зеркала этрусков и наконечники дли копий древних германцев и викингов; надгробия и стелы, монументы и украшения, изделия из бронзы, золота, серебра, железа, меди и других металлов, керамические изделия всех видов, стилей и форм… Всего не перечесть!

Эпиграфический анализ говорит не только на чем, чем и как писался текст, но может сказать, о чем говорит он, хотя исследователь может не знать ни системы письма, ни языка, на котором сделана надпись. Позволяет сделать это все та же типология.

В самом деле: вот перед нами надпись, сделанная на саркофаге или надгробии этруска. О чем может идти речь в такой надписи? По всей видимости, это эпитафия. Этрусская цивилизация тесно контактировала с греческой и дала начало римской. Римские и греческие надгробные надписи однотипны. Значит, и в эпитафиях этрусков будут встречаться одинаковые обороты речи, имя умершего и т. п. Что можно написать на чаше с вином? И здесь типология дает стандартные формулы заздравных тостов, пожеланий вроде «пей до дна». Во многих надписях Древнего Востока часто употребляется так называемая «формула проклятия» — угроза тому, кто осмелится повредить данную надпись, внести в нее исправления или уничтожить. Изучив хеттские иероглифические тексты, ученые смогли на первых порах дешифровки этого письма найти в нем «формулу проклятия» и установить чтение ряда знаков. Протоиндийские тексты до сих пор не прочтены. Но так как они выполнены на печатях древневосточных стран (хеттский, месопотамский, египетский), можем предполагать и о содержании древнейших текстов Индостана.

И, напротив, когда эпиграфист сталкивается с уникальным памятником письма, по имеющим параллелей среди других надписей, он ничем не может помочь дешифровщику. Таков, например, диск из Феста. Не удивительно, что его пытались прочитать как гимн богине, храмовую опись, поэму о гибели Атлантиды, победную песнь воинов и т. д. и т. п.

Палеография — родная сестра эпиграфики. В ее ведении — десятки и сотни тысяч рукописей, начертанных на папирусе (древнейший из них относится к XVIII в. до н. э.). и пергаменте (бумага, изготовлявшаяся из телячьих шкур, изобретенная впервые в городе Пергам в III в. до н. э.), бумаге из луба фикуса, агавы и «обыкновенной» бумаге.

В лингвистике есть специальная область, называемая «сравнительно-историческое языкознание», которое изучает процессы изменений звуков языка с течением времени, выявляет законы этих изменений. Палеография — это «сравнительно-историческая грамматология». Она занимается изучением изменений, происходивших в письменностях, выявляет закономерности «графических переходов» от одной эпохи к другой, рассматривает различные шрифты, стили и пошибы как некие «диалекты» и т. п.

Прежде всего, это позволяет ориентироваться в «морс письмен», выполненных разнообразнейшими почерками, пошибами, стилями, письменностями. Знание «типологии текстов» позволяет реконструировать утраченные или пропущенные слова и разделы. А так как большинство рукописей (и вообще древних текстов) дат не содержит, то «сравнительно-историческая грамматология» позволяет датировать памятники письма (разумеется, не с идеальной точностью, а в пределах нескольких десятков лет). По особенностям написания букв можно определять авторство рукописи. Палеографический анализ знаков помогает устанавливать родство одного письма с другим, если у нас нет никаких иных источников. Наконец, палеография вместе с эпиграфикой являются падежным инструментом, с помощью которого можно проверить подлинность той или иной надписи пли рукописи.

Когда-то А. Н. Оленин, автор первого труда по русской палеографии, полагал, что его читателям будет скучно узнавать о том, «какова длина палочки у буквы „Л“». Однако история подделок и их разоблачений средствами эпиграфики и палеографии должна читаться как настоящий детективный роман, который, будем надеяться, когда-нибудь будет написан.

КАЛЛИГРАФИЯ — ИСКУССТВО ПИСЬМА

«Красивый почерк», «великолепный шрифт», «прекрасная рукопись» — такими словами мы часто характеризуем и старинные, и современные письмена. И действительно, многие рукописи выглядят как настоящие произведения искусства. Узорному орнаменту готических соборов отвечают ломаные линии средневекового «готического» письма. Византийскому великолепию храмов и облачений священнослужителей соответствует рукописная вязь средневековых греческих и русских письмен. Строгой монументальности египетской архитектуры отвечает общий стиль египетской иероглифики, здесь проявляется одна и та же эстетическая «модель мира». А каллиграфия арабов является, по существу, одним из видов средневекового арабского искусства, настолько тесно переплелись здесь искусство письма и искусство орнамента. Более того: по мнению специалистом, именно арабская каллиграфия является таким самобытным видом искусства, на которое не оказывали влияния ни одна страна, ни одни чужеземный стиль.

Коран запрещает художнику изображать живые существа (ибо, изобразив их, он должен дать им и душу, а на это способен только аллах). Единственными областями, куда художник мог направить полет своей фантазии, были орнамент и каллиграфия. И под рукой искусного арабского писца обычные буквы превращались в сказочную вязь, достойную «Тысячи и одной ночи».

Арабские каллиграфы создали более сотни видов почерка (монументальный куфический, скорописный наск и многие другие), настолько разнообразных и гибких, что арабское письмо стало необходимым элементом всякого орнамента. Арабские буквы под рукой каллиграфа приобретают круглую, квадратную, шестиугольную форму, форму плодов, цветов, птиц. Самим надписям придаются фигурные очертания — в виде соловья, розы и т. д. И в то же самое время всегда можно определить «почерк мастера», узнать, какой каллиграф (и писец, и художник одновременно) начертал тот или иной текст.

«Божьей милостью» называли арабы умение писать красиво. Арабские халифы не считали зазорным собственноручно поднести каллиграфу чернильницу, а порой и сами занимались каллиграфией, считая это возвышенным и благородным делом. Арабская каллиграфия, имеете с каллиграфией народов Дальнего Востока — японцев, корейцев, китайцев, — оказала большое влияние на западноевропейскую живопись (однажды, увидев работы одного из современных художников, Дидро Мальро, министр культуры Франции, воскликнул: «Наконец-то, западный каллиграф!») А так как в каллиграфии неразрывно связаны живопись и письмо, то она оказала влияние и на поэтов XX столетия. Недаром один из сборников крупнейшего французского поэта Аполлинера называется «Каллиграммы». С различными шрифтами и почерками экспериментировали советские поэты Владимир Маяковский, Василий Каменский, Велимир Хлебников, поручая свои произведения не типографщикам, а художникам и призывая других поэтов последовать их примеру.

Но эта интереснейшая область исследования на «стыке» поэтики и грамматологии еще ждет своих исследователей. Так же как и другие вопросы «эстетики письма». Почему мы считаем один почерк красивым, а другой — нет? На каких принципах строится «эстетика шрифтов», плакатных и книжных? Существует ли действительно некая «боязнь пространства», стремление на письме не оставлять «вакуума», свободных мест, равномерно распределяя текст по всему пространству? Например, в египетской иероглифике этот принцип строго соблюдается: знаки в строке вписывались в воображаемый квадрат, заполняя всю его площадь, причем, как пишет советский египтолог академик М. А. Коростовцев, «в жертву этому стремлению, обусловленному требованиями эстетики, приносили даже порядок знаков, установленный орфографией».

Ответить на этот вопрос грамматология сможет лишь тогда, когда она пойдет рука об руку не только с эстетикой, но и с наукой о человеческом восприятии — психологией.

Глава девятнадцатая. Социология письмен

ДЕМОГРАФИЯ АЛФАВИТОВ

етви великого «древа алфавита» развивались и давали начало новым ответвлениям, засыхали и бесследно исчезали; на их базе творцы, вроде Месропа Маштоца, Кирилла или епископа Вульфилы, создавали самобытные виды письма для различных народов. И причины гибели, развития, рождения этих ветвей алфавитного древа лежали главным образом не в совершенстве той или иной системы, а прежде всего были социальными, общественными причинами. Алфавит, изобретенный епископом Вульфилой, был столь же хорошо приспособлен для готского языка, как и алфавит Месропа Маштоца — для армянского. Но первый исчез, имеете с готами, а второй и по сей день остается национальной письменностью армянского народа. То же самое можно сказать и о других системах письма.

Слоговое письмо, изобретенное султаном Нджойя, было, пожалуй, еще более совершенным, чем слоговое письмо народа ваи (ведь оно приближалось к алфавитному). Однако письмом Нджойя пользовался сам султан, его приближенные и небольшая группа лиц, обучившимся ему в школах народа бамум. Со смертью султана постепенно сошло на нет и употребление изобретенного им письма. Народу же ваи, занимающемуся ремеслами и торговлей, письмо было жизненно необходимо — и поэтому это слоговое письмо употребляется и по сей день. Египетские иероглифы применялись на протяжении тысячелетий. И лишь смена религии повела к смене письма, хотя ни население страны пирамид, ни его язык не претерпел существенных изменений.

Какие же ветви древа алфавита продолжают жить и плодоносить в наши дни? Большая часть языков мира, за исключением Индии, Эфиопии, стран Ближнего Востока, Юго-Восточной, и Восточной Азии, «обслуживается» двумя ответвлениями греческого алфавита — латинским и русским письмом.

Письмом на латинской основе пользуется около семидесяти народов Европы, Азии, Африки, Америки, Австралии и Океании — от албанцев до яванцев, от эстонцев до эве, от басков до самоанцев, от литовцев до лингала, от турков до финнов, от суахили до фиджийцев. Естественно, двадцати трех букв латинского алфавита (к которым в средние века добавилась еще одна «основная» — двадцать четвертая буква) явно не хватало, чтобы передать все богатство звуков европейских, а тем более африканских и азиатских языков. Число дополнительных букв латинского письма в наши дни превышает полторы сотни (считая все дополнительные знаки во всех алфавитах на латинской основе). Это главным образом буквы, образованные за счет надстрочных и подстрочных значков, которые ставятся над «основными». Так, латинская буква «i» дала еще девять дополнительных, знаков, «а» — десять, «е» — четырнадцать, к которым следует добавить еще дне дополнительные буквы «е» — греческий эпсилон (в алфавите африканского народа фульбе есть буква е, а другого африканского языка, лингала — 1). Рекорд принадлежит букве «о» — она породила шестнадцать новых знаков (плюс три варианта знака в некоторых африканских алфавитах).

До 1937 года число дополнительных знаков в латинском письме было еще больше (свыше двухсот!), ибо больше был и круг «обслуживаемых» им языков. Дело в том, что для многих народов Советского Союза после Октябрьской революции письмо создавалось на основе латиницы. И чтобы передать необычные звуки, существующие в языках народов Сибири, а тем более, в кавказских языках, приходилось вводить вес новые и новые дополнительные значки над латинскими буквами и новые буквы. Позже было Припяти решение о переводе всех языков народов пашей страны (за исключением тех, где существовала давняя письменная традиция, вроде грузинского или армянского) на русский алфавит, и сфера употребления латиницы сократилась.

В настоящее время алфавитами на русской основе пользуются около шестидесяти народов СССР. Кроме того, вариантом русского письма пользуются в МНР, а в Болгарии и в Югославии — родственным русскому письмом. Естественно, что для передачи различных языков в русское письмо, как и в латиницу, понадобилось вводить дополнительные знаки. И к его 33 буквам прибавлено, около 60 новых знаков (шесть вариантов «к», четыре варианта «п», четыре варианта «ч», пить вариантов «у» и т. д.).

Письмом на латинской основе пользуется более 30 % населения мира, на русской — почти 10 %. Кроме того, до сих пор существует еще несколько самостоятельных ветвей, потомков древнегреческого алфавита. Это, прежде всего, собственно греческое письмо (которое называют и «новогреческим», ибо прописные буквы в нем отличаются от «классических», армянское и грузинское письмо.

Правда, последние, вероятней всего, не являются прямыми потомками греческого алфавита. Прототипом для них послужила другая письменность (или письменности) стран Ближнего Востока. Скорее всего — это какой-то из многочисленных и многообразных вариантов арамейского слогового письма.

«АРАМЕЙСКОЕ ПОТОМСТВО»

И арамейское письмо, и происходящие от него древние письмена Ближнего Востока сначала были слоговыми системами. Только в нашей эре, под влиянием греческого алфавита, в них стали вводиться особые значки для обозначения гласных. (До этого изредка применялись «матери чтения» — «матрес лектионис», о которых мы уже рассказывали.) Причем, первое время огласовка не отличалась сложностью. Так, в старинных арабских рукописях Корана гласные обозначаются точками красного цвета. Если точка стоит над согласной, значит она обозначает «а», если под согласной — «и», внутри согласной или на строке — «у».

В сирийском письме, имевшем несколько разновидностей, применялись различные способы огласовки текста. Например, в так называемом яковитском письме, начиная с 700 г. н. э., гласные передавались посредством маленьких греческих букв: буквы эти писались или над или под строкой. Различные системы огласовки использовались в еврейском письме — «вавилонская», «палестинская», «тивериадская» и др.

В наши дни наибольшее распространение из «арамейского потомства» имеет арабское письмо. Но оно является не «сыном», а скорее «внуком» или даже «правнуком» письма арамеев. Во II в. до н. э. кочевые племена набатеев, говорившие по-арабски, основали могущественное государство, объединив земли Аравии, Иордании и Синайского полуострова. Тогда же создается набатейская письменность. К началу нашей эры она окончательно обособляется от арамейской. Затем из набатейского формируется скорописное письмо, именуемое синайским или ново-синайским (чтобы отличать его от протосинайского, о котором шла речь в главе «У колыбели алфавита»). Такое название дано потому, что подавляющая часть текстов, выполненных этим письмом, найдена в «Долине царей», находящейся в 120 км от Суэца, на Синайском полуострове. От этого-то синайского письма и происходит, но всей вероятности, нынешнее арабское письмо. Им пользуются все страны «арабского мира» Азии и Африки: Ирак и Алжир, Египет и Марокко, Ливия и Сирия, Кувейт и Тунис, Мавритания и Иордания. Помимо собственно арабского языка это письмо обслуживает персидский (в Иране), урду (в Индии и Пакистане), курдский (Турция, Иран, Ирак), афганский (в Афганистане) языки. Кроме того, уйгуры, казахи, киргизы, татары, узбеки, живущие на территории КНР, пользуются письмом на арабской основе (более 10 % населения нашей планеты пользуется арабским письмом!).

Уйгуры КНР употребляют и другую разновидность письма, происходящую из ныне исчезнувшей «среднеазиатской» ветви арамейской письменности. От этого письма произошли калмыцкая и монгольская письменности. Ныне ими пользуются только калмыки и монголы, живущие в КНР; их соотечественники в нашей стране и братской Монголии перешли на русский алфавит.

Несколько языков обслуживает еврейское письмо. Это — иврит в Израиле, идиш в СССР, а также ряде других стран Европы, еврейско-арабский язык в странах Ближнего Востока, татский язык на Кавказе, ладино (или еврейско-испанский — в странах Средиземноморья. Христиане Сирии, Ирана и ряда других азиатских стран пользуются несколькими разновидностями сирийского письма (эстрангело, серто, «несторианское»).

Бугийское письмо (Индонезия).

Таким образом, помимо «греческой» ветви алфавита (греческое, латинское, славянское письмо) в наши дни широко распространена еще одна мощная ветвь, в основе которой лежит арамейская письменность (и, косвенным путем, на создание этих алфавитов повлияло изобретение алфавита греками). Это либо прямые потомки, вроде еврейского и сирийского, и «внуки», и «правнуки», вроде арабского, уйгурского, монгольского, калмыцкого. Быть может, к ним относятся армянский и грузинский алфавиты. Наконец, не исключено, что потомком письма арамеев было древнейшее фонетическое письмо Индостана, именуемое брахми. Знаки этого письма, как и знаки многочисленных письмец, потомков брахми, передают не отдельные звуки, а слоги, т. е. являются силлабариями.

СИЛЛАБАРИИ + ИЕРОГЛИФИКИ

Самым распространенным индийским силлабарием является письмо деванагари. Этим письмом записаны тексты на древнем языке культуры и религии Индостана, называемом санскрит. В отличие от средневековой латыни, этот язык не исчез и поныне, на нем выходит несколько журналов, печатаются научные работы. Письмо деванагари применяется и для записи самого распространенного индийского языка — хинди, а также для языка маратхи (около сорока миллионов человек), непальского и неварского (в Непале).

Вариантом письма деванагари являются национальные письменности бенгальцев (около сорока миллионов человек), гуджаратцев (более двадцати миллионов), пенджабцев (около пятнадцати миллионов), ассамцев (около восьми миллионов) и ряда других народов Индостана. На юге Индии, где живут народы, говорящие на языках особой дравидийской семьи (перечислен игле выше языки — индоевропейские), применяют другую разновидность слогового письма, также восходящую к древнему письму брахми. Форма знаков этих письменностей (тамильской, малаяламской, каннара) более округлая. Это вызвано тем, что материалом для письма в Южной Индии служили пальмовые листья.

Подобным же «округлым» письмом пользуются и сингалы (сингалезцы), населяющие остров Цейлон. По всей вероятности, именно с юга Индостана попало искусство письма в страны Юго-Восточной Азии, дав начало национальным письменностям древних народов Бирмы. Знаки современного бирманского письма, а также других народов, создавших свои слоговые системы письма на основе бирманского, имеют округлую форму. Зато знаки письменности других народов Юго-Восточной Азии, — лаосцев, кхмеров, таи (сиамцев) — имеют иную форму. Ибо они восходят к другой разновидности индийского письма, называемого пали. На языке пали был составлен древнейший буддийский канон и вместе с религией в Камбоджу, Таиланд, Лаос попало и палийское письмо (которое восходит к письму брахми).

Индийские миссионеры совершали путешествия не только в Юго-Восточную Азию, но и дальше, на острова Индонезии. В средние пека на Яне образовалось могущественное государство и сложился язык кави, для которого было создано слоговое письмо по принципу индийских письменностей. Письмо кави исчезло вместе с языком, но оно послужило основой для существующего и поныне письма батаков (народ на севере Суматры), а также письму буш и макассарцев (остров Сулавеси).

Слоговым письмом пользуются и тибетцы, кроне собственно Тибета, живущие в ряде других районов Китая, а также в Непале. Так же, как и буддийская религия, письмо в Тибет пришло из Индии. В VII в. н. э. Тонми Самбхота создал национальное тибетское письмо, приняв за основу слоговое письмо деванагари. На основе тибетского в разные эпохи создавались письменности для некоторых малых народов, живущих в Гималаях.

«Индийская ветвь» распространилась, таким образом, от Тибета до Сулавеси, от Пенджаба до Лаоса. Около 20 % жителей земли пользуются слоговыми системами письма, в конечном счете восходящим к древней письменности брахми. Слоговым письмом пользуются и народы Эфиопии. Только их письмена являются потомками другой древней системы, — южноаравийской, о которой мы рассказывали в главе «У колыбели алфавита». Более пятнадцати миллионов человек говорит на амхарском языке, и свыше двух миллионов — на языке тигринья, для записи которых употребляется эфиопское слоговое письмо, несколько отличное от средневековой разновидности этого силлабария.

Если в системах письма «индийской ветви» и в эфиопском силлабарии счет идет на миллионы людей, языки которых «обслуживаются» этими письменами, го неизмеримо меньшее число людей пользуется другими слоговыми системами письма. Это — силлабарии ваи, менде, баса и другие в Западной Африке (см. главу «Южнее бахары»), слоговые системы, существующие среди эскимосов Аляски и созданные миссионерами «письмо Поларда» и его разновидности на Юго-Западе Китая (последние практически вышли из употребления).

Монское письмо (Бирма).

Кроме чисто фонетических письменностей, алфавитных и слоговых, на нашей планете сохранились и более архаичные системы письма. В Боливии и Перу индейцы аймара и кечуа пользуются иероглификой, восходящей еще ко временам до эпохи инков (см. главу «Иероглифы Нового Света»), хотя число лиц, по-настоящему владеющих искусством письма, крайне мало. Зато численность людей, которые знают китайскую и японскую иероглифику, исчисляется миллионами.

РЕФОРМЫ ПИСЬМА

В китайском письме — около 50 000 иероглифов, причем 10 000 из них употребляются весьма часто. Представьте теперь пишущую машинку с иероглифическим шрифтом, типографский шрифт с десятком тысяч разных литер. А как передавать текст телеграммы? Словом, громоздкость и сложность подобной системы письма очевидна. Вполне попятно, что не раз и не два делались попытки реформировать китайское письмо, сделать его фонетическим. (Ведь принципы такого письма стали известны в Китае очень давно, с тех пор как в стране появились буддийские миссионеры, владевшие слоговым письмом). И все-таки в КНР и по сей день пользуются иероглифами, а не буквами. Перевод китайской иероглифики в буквенное письмо практически сделал бы неграмотным все население страны. Китайцы не в состоянии переписать заново всю литературу, доставшуюся им в наследие от прошлого.

По и это еще — полбеды. Если китайцы начнут писать буквами, то житель Кантона не станет понимать написанного в Пекине или Шанхае. До тех пор пока не будет создан единый китайский литературный язык, отказ от иероглифики преждевременен.

В начало 1958 года на Всекитайском собрании народных представителей был принят и введен в жизнь единый китайский алфавит, базирующийся на буквах латинского (до той поры существовало несколько различных систем транскрипции китайских слов, как латиницей, так и условными значками — иероглифами). Этот новый алфавит стал широко применяться в торговой рекламе, на почте, телеграфе, на всех видах транспорта; было введено его обязательное изучение в школах и вузах. Предполагалось, что с ходом лет, благодаря радиовещанию, кино, телевидению, а также написанию книг, где рядом с иероглифами будет дана их фонетическая транскрипция, вырабатывается единый китайский литературно-разговорный язык. Л после этого можно будет переходить к буквенному письму.

Но вскоре в это ценное и оправданное начинание вмешались чисто социальные факторы: началась пресловутая «культурная революция». В ходе ее все первоначальные достижения были сведены на нет. Вместо того, чтобы унифицировать письмо и язык, «культурная революция», наряду с другими печальными для китайского народа последствиями, привела к тому, что люди стали забывать «старое» иероглифическое письмо, так и не научившись «новому»!

Понятно, что реформа китайской иероглифики — дело необходимое, хотя и сложное. Но и в целом ряде алфавитных письменностей огромное число слов превратилось в настоящие «иероглифы», ибо они пишутся совсем не так, как произносятся.

Шутка: «Англичане пишут „Лондон“, а читают „Константинополь“», — широко известна. Но вот другая шутка — более остроумная и более точно отражающая парадоксы английской орфографии (автором ее является Бернард Шоу). Как читать слово «ghotio»? Ответ — «Фиш» (т. е. «рыба»). Почему? Сочетание первых двух букв — «джи»-«эйч» следует читать как «ф» (ведь именно так читается это сочетание в английском слове «enough». Гласную «о» надо читать как «и» (ведь читаем же мы ее как «и» в слове «women». Троицу букв — «ти» + «аи» + «оу» следует читать как «ш» (ибо мы читаем именно так эту троицу в словах «revolution», «sensation» и т. п.). В итоге получается: ghotio = «фиш»!

Огромные трудности возникают у англичан при транскрипции «чужих» слов и имен. В особенности, если последние также написаны в устаревшей орфографии. Такова, например, слоговая письменность тибетцев. Слово «рис» в ней пишется «брас», но читается «де». Название центральной провинции Тибета пишется «Дбус», читается же как «У» или «Уй». В текстах, написанных тибетскими слоговыми знаками, почти половина знаков не читается — они «лишние». Или же эти знаки читаются не так, как пишутся. Представьте себе, какой ералаш происходит, когда англичане с их чудовищной орфографией пытаются записать имена и слова тибетцев!

Впрочем, транскрибировать тибетские слова «классическим» латинским алфавитом также задача непростая. Насчитывается около тридцати (!) способов такой транскрипции. А к ним надо добавить еще и несколько вариантов записи тибетских слов русскими буквами. Вот почему тибетская транскрипция справедливо признается «одной из невозможнейших вещей в мире».

«Чудовища» английской, тибетской и других орфографий — пережитки, своего рода «живые ископаемые». В принципе, их возможно устранить путем реформы. Причем реформы, так сказать, «внутренней» — не отказываясь от сложившейся системы письма, упростить написания, приблизить орфографию к нормам «живой» разговорной речи. Подобная реформа была проведена в нашем письме Петром I. Он приблизил начертание букв к латинским и изменил состав алфавита так, чтобы тот лучше соответствовал русской речи, а также «изъял» ряд букв, дублировавших сочетания уже имеющихся в алфавите букв. Вторая реформа, проведенная в 1917–1918 гг., коснулась как орфографии, таи и самого состава русской азбуки. В 1964 году были опубликованы «Предложения по усовершенствованию русской орфографии», касающиеся написания отдельных слов, которые в современной русской грамоте пишутся не так, как произносятся.

Дискуссия о новой реформе письма еще не завершилась. Но и две прошедшие реформы, и предлагаемая третья, по существу, не вносят коренных изменений в наше письмо, его основы остаются. Если же провести радикальную реформу английской письменности, приблизить ее как можно ближе к «живому» произношению, то окажется, что облик любого английского слова изменится до неузнаваемости. Богатейшая литература всех предшествующих эпох стапет столь же непонятной, как стала бы непонятной китайская литература, перепиши мы ее фонетическими знаками. Чтобы переиздать ее заново, в новой «фонетической» орфографии, потребовались бы десятки лет и колоссальные затраты. Всякому культурному человеку в Англии, США, Австралии, Канаде и других странах английского языка потребовалось бы учиться заново, чтобы знать две письменности, две орфографии (а практически — два языка) — старую, «историческую», «традиционную» — и новую, «правильную», «фонетическую». Именно эти причины, а не «британский консерватизм», мешают осуществить реформу английской письменности.

НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА — НАЦИОНАЛЬНОЕ ПИСЬМО

Как видите, основные причины в реформах письма — это причины социальные, они не зависят от национальных характеров. И все-таки письмо является неотъемлемой частью национальной культуры, таким же достоянием истории народа, как и язык, музыка, фольклор, архитектура.

Одно время выдвигались проекты перевести русский язык на латиницу и отказаться от «устаревшего», «кирилловского» письма. К счастью, эти проекты так и остались проектами (и только в «резиновых резолюциях» чиновника Полыхаева из «Золотого теленка» одним из пунктов занесено: «перейти на латинский алфавит»).

В самом деле: представьте себе собрание сочинений Пушкина, написанное по-русски, но латинскими буквами. Для любого ценителя русского языка в литературы это будет выглядеть кощунством, ибо стихи Пушкина кажутся нам неотделимыми от нашего национального письма, «славянско-кириллических» букв. Вероятно, таким же кощунством показались бы для ценителя польской поэзии стихи Адама Мицкевича, «переписанные» русскими буквами, или для поклонников Руставели «Витязь в тигровой шкуре», написанный по-грузински, но латиницей или «кириллицей».

В нашей стране в 1937–1938 гг. большое число письменностей народов СССР было переведено с латинского пли арабского шрифта на русский. Вместо старомонгольских букв в бурятском письме стали русские буквы. Но бурятское письмо на монгольской основе не имело древней письменной традиции, с его помощью велась незначительная деловая переписка, записывались переводы буддийских текстов с тибетского и монгольского, иногда писались оригинальные богословские трактаты — и только. Безболезненно произошел переход на русское письмо для народов Сибири, до Октября вообще не имевших письменности, а после 1917 г. получивших алфавиты на латинской основе, созданные лингвистами. То же самое можно сказать и о горских народах Кавказа, имевших алфавиты на арабской основе, а порой и вовсе не имевших своей письменности. Но совсем другое дело — письменность армянская и грузинская, созданные более полутора тысяч лет назад. Они являются такой же неотторжимой частью культуры этих народов, как творчество Туманяна, Руставели и других великих творцов, знаками этих алфавитов записывавших свои произведения.

Греки не переходят и, вероятно, никогда не перейдут на латинский алфавит, ибо законно гордятся своими предками, давшими начало алфавитному письму. Когда народ Ирландии добился, наконец, независимости от англичан и образовал республику Эйре, в качестве национального письма были взяты не «стандартные» буквы латиницы, а вариант латинского письма, восходящий к VIII веку. Ведь этим шрифтом пользовались в средневековой Ирландии, которая, кстати сказать, в те времена была гораздо более образованной и культурной страной, чем Британия.

В настоящее время создается письменность для многих народов стран Африки, получивших независимость. Некоторые африканские ученые предлагают брать в качестве знаков национальных алфавитов не обычные латинские буквы, а значки, которые находят на скалах и плитах в Анголе, Конго и других африканских странах. Вряд ли эти значки являются буквами древних алфавитов Африки, но их внешняя форма может быть использована для письменностей, создаваемых для многих народов Черного материка, ибо многие африканцы воспринимают латинский алфавит как своеобразный «продукт импорта» и наследие колониализма.

Конечно, было бы очень удобно иметь унифицированное письмо. Иными словами — чтобы все алфавиты мира базировались на латинской или на русской, или на какой-либо другой письменности. Однако алфавит — это не просто условные значки для записи звуков речи. С каждым конкретным алфавитом связаны великие произведения национальной поэзии и прозы. Знаками алфавитов записаны труды классиков науки и литературы. Алфавит — это достижение и неотъемлемая принадлежность национальной культуры. А потому «унификация» алфавитов вряд ли желательна.

Глава двадцатая. Боги, жрецы, письмена

ГЕТЕРОГРАММНАЯ ГОЛОВОЛОМКА

коло двухсот лет назад европейские ученые впервые знакомятся со священным писанием огнепоклонников-зороастрийцев. Религия, созданная пророком Заратуштрой, была когда-то широко распространена в Передней Азии, от берегов Персидского залива до Аральского моря. Затем ее вытеснил ислам. Последние зороастрийцы в IX веке переселились из мусульманского Ирана в веротерпимую Индию, где стали именоваться парсы (т. е. персы). От ученых-парсов и узнали европейцы стихотворные проповеди Заратуштры — «Гаты», не менее поэтичные гимны богам, перекликающиеся с гимнами древнейшего памятника Индии — «Ригведы» и др. Все эти тексты были собраны в «Авесту», своего рода библию огнепоклонников.

Текст «Авесты» написан на особом языке (по мнению парсов, все, что написано не на этом языке, не может считаться священным писанием), особым письмом. Письмо это — алфавитное, состоит из пятидесяти знаков, передающих как гласные, так и согласные звуки. Но, что удивительно, этим алфавитом записана только «Авеста». Для записи иных текстов парсы употребляли другое письмо, в котором, во-первых, гласные на письме не обозначались. Но это еще полбеды, ибо так писали и финикийцы, и древние евреи, и ряд других народов Востока. Во-вторых, при чтении текста «как написано», буква за буквой, получалась сущая абракадабра, а не язык древнего Ирана, на котором должны быть написаны эти религиозные тексты. В-третьих, что уже совсем было удивительно, абракадабра исчезала, если отдельные слова текстов исследователи начинали сначала читать не по-ирански, а по-арамейски, «как написано», а затем переводить эти слова на иранский!

В канцеляриях великой персидской державы Ахеменидов в I тысячелетии до п. э. пользовались арамейским языком — самым распространенным на Востоке наречием. Однако высшее начальство, языками, как правило, не интересующееся, было иранским. Иранцы языка арамеев не знали. Чиновникам при докладах приходилось, читая текст, написанный на арамейском, произносить его вслух по-ирански. И, наоборот, начальство диктовало текст по-ирански, а чиновник записывал его на арамейском языке арамейским же письмом. Тематика деловых документов ограничена, выражения — стандартны. И постепенно сложилась система соответствий: каждому арамейскому термину и «казенному обороту» соответствовал иранский эквивалент. Иногда случалось, что писцы записывали арамейскими буквами, слова и целые фразы по-ирански в арамейский текст.

Державу Ахеменидов повергнул в прах Александр Македонский. А на развалинах его империи родились новые государства. Наследником традиций Ахеменидов стала Парфия (одна из первых ее столиц находилась на месте нынешнего городища Ниса, в 18 километрах от современного Ашхабада). В парфянских канцеляриях пишут по-арамейски. Начальству же, как и при Ахеменидах, докладывают по-ирански. Но у царей Древней Персии службу писцов исполняли арамеи, для них арамейский язык был родным. А у парфян писцами, как правило, были местные жители, говорившие по-ирански. Писали они по-арамейски, по текст этот прочитывали по-ирански не только уже «для начальства», но и для самих себя, на своем родном, иранском, языке.

Арамейские написания постепенно стали превращаться в своеобразные «иероглифы», условные обозначения иранских слов. И к ним могли прибавляться грамматические окончания — не арамейские, а иранские! Такие написания историки письма именуют гетерограммами (т. е. «смешанными написаниями»).

Гетерограммы употреблялись уже несколько тысяч лет назад. Например, заимствовав клинопись у шумеров, семиты Двуречья писали шумерский знак, по читали его по-своему, по-аккадски. В спою очередь, заимствовав аккадскую клинопись, древние хетты писали «аккадский» клин, но прибавляли к нему «хеттское» окончание и, стало быть, читали его по-хеттски. Аналогичная картина наблюдается в японской иероглифике, где знак может быть прочтен «по-китайски» и «по-японски».

Гетерография есть и в алфавитном письме. Например, в русском тексте можно писать сокращенное «etc» (латинское «et cetera» и так далее), читать это как «и т. д.». То же написание «etc» англичанин прочтет как «and soon». Но это — лишь единичные случаи. У иранцев же подобных гетерограмм было так много, что им понадобилось составлять даже словари «арамейских гетерограмм».

Парфию в III веке н. э. завоевали персы, создавшие государство Сасанидов. 1! нем система письма сохранилась. Больше того. она проникла а в письменности других народов Средней Азии, — согдийцев и хорезмийцвв (правда, «засилья» гетерограмм, арамейских написаний иранских слов, тут не было). Знаки парфянских надписей довольно четки. И эпоху Сасанидов развивается скоропись, формы упрощаются и обобщаются. В итоге одна и та же по внешнему виду буква может обозначать до восьми (!) различных звуков.

«Первоначальное значение гетерограмм забывается: непонятное сочетание многозначных букв, бывшее когда-то арамейским словом, но благодаря искажениям уже переставшее им быть, становится условным обозначением иранского слова, подлежащим зазубриванию и не имеющим по своему произпо-шению ничего общего с составляющими его буквами, — пишет профессор И. М. Дьяконов. — Сложная, запутанная я с течением времени все более запутывавшаяся система письменности как нельзя более содействовала сохранению исключительности касты грамотеев, недоступной для непосвященных», ибо «во всех странах мира в эпоху феодализма грамота становится достоянием узкой касты лиц, обычно священнослужителей».

Но для богослужения нужен текст, записанный четко и однозначно. Тем более, что «Авеста», канонизированная при Сасанидах, записана алфавитом. Пусть его легко выучить «непосвященным», текст на древнем языке все равно будет им непонятен. А вся остальная письменность остается в руках касты писцов и жрецов: попробуй-ка овладей всей премудростью гетерографии, «непосвященный»!

И. М. Дьяконов подчеркивает, что секты, выступавшие против господствующей феодальной системы, отказывались от премудростей гетерографии, предлагая своим последователям тексты, написанные алфавитом. Социальная борьба, неизбежно, как это имело место в средние века, облекаясь в религиозные одеяния, становилась и «борьбой алфавитов»!

ЕРЕСИ И БУКВЫ

Когда церковь Западной Европы была расколота движением Реформации, «отцам ересиархам» изобретать своих алфавитов не потребовалось: достаточно было требования вести богослужение не на мертвой латыни, а на родном языке. Остальные, более древние, «расколы» христианства, как правило, сопровождались и созданием «своей» грамоты. Славянское письмо распространена в странах, где когда-то господствовало православие. «Католические» Польша, Чехия и Словакия пользуются письмом на латинской основе. Самостоятельными ветвями христианства являются армянская и грузинская церкви. И у каждой из них свое письмо. Ересь монофизитов (не признававших «человеческой» сущности Христа), истребленная в Византии, укоренилась в Эфиопии. Религиозные тексты монофизитов Африки записаны особым, слоговым, письмом. Монофизиты же Ближнего Востока, именуемые «сирийскими православными», пользуются алфавитом, являющимся вариантом письма эстрангело («евангелическое письмо»).

Крайней противоположностью монофизитству было учение несториан. Его создатель, константинопольский патриарх Несторий, был осужден за ересь, а затем изгнан за пределы Византийской империи. И вот миссионеры-несториане понесли во все концы «языческого» мира свое учение, а вместе с ним — и особый алфавит, разновидность сирийского письма. Памятники его мы находим в горах Курдистана и Южной Индии, в различных частях Средней Азии и в Китае.

В день коронации, в апреле 243 г., шах Ирана Шапур принял молодого, двадцати пяти лет, человека по имени Мани, который преподнес шаху свое сочинение. «Мудрость и добрые дела неизменно приносились людям посланниками Бога — говорилось в книге, сочиненной Мани. — Раз они были принесены в Индию, через посланника, именуемого Буддой, другой раз — в Ирак, через посредство Заратуштры, другой раз — в страны Запада, через посредство Иисуса. В настоящий последний век написано вот это откровение в страну вавилонскую и объявилось пророчество в лице моем, Мани, посланника бога Истины».

Мани стал пророком новой веры, цель которой была объединить все существующие учения воедино, слить их в единую «мировую религию». Сам Мани говорил: «Вера моя ясной бывает в каждой стране и на любом языке и распространяется в далекие страны». И он неоднократно подчеркивал, что, в отличие от Будды, Христа, Заратуштры, учение его записывается им самим, пророком. Больше того: для записи своих проповедей и откровений Мани создал особый алфавит, буквы которого отличались четкостью и красотой.

Шах Шапур не стал последователем повой религии, а при его преемнике пророк Манн был казнен. Однако его учение, именуемое «манихейством», широко распространилось по всему Ближнему Востоку, Северной Африке, Средней Азии, достигло Китая на востоке, Франции и Испании на западе. Народным массам импонировал лозунг Мани: «Кто богат — будет бедным, будет просить подаяния и претерпит вечные муки». И уже в III веке, с первых шагов распространения манихейства, начинаются преследования, ибо это учение, говоря словами императора Рима Диоклетиана, «возбуждает спокойный народ и приносит великий ущерб также и городам».

Против манихейства ополчаются и христиане, и зороастрийцы-огнепоклонники, и китайские конфуцианцы, и после проповеди Мухаммеда — гнусульмане. Рукописи манихейцев, написанные алфавитом, изобретенным Манн (который, по словам современных исследователей, «был выдающимся художником» и именно как «художника» упоминает Мани великий Фирдоуси), необыкновенно красивы. Они писались на превосходной бумаге разноцветными чернилами, а то и золотом или серебром, их украшали изящные рисунки-миниатюры: сочинения переплетались в кожу, парчу, шелк или прятались в футляры из слоновой кости.

И все эти шедевры безжалостно уничтожались религиозными фанатиками, будь то последователи Конфуция, Христа, Мухаммеда, Заратуштры. В 923 г. в Багдаде было устроено торжественное сожжение четырнадцати мешков манихейских книг, объявленных «еретическими». Когда рукописи горели, из костра текло расплавленное золото и серебро, которым были написаны некоторые тексты. В результате жестоких репрессий манихейство совершенно исчезло около пятисот лет назад. До нас дошли лишь отдельные тексты манихейцев, главным образом рукописи. Их посчастливилось обнаружить в древних монастырях Сипьцзяна, где когда-то манихейство было официальной религией.

Манихейство, хотя и было одной из самых распространенных религий мира на протяжении тысячи лет, с III до XIII в. бесследно исчезло, вместе с «манихейскнм алфавитом». Другим «еретическим» религиям повезло больше: хотя они не были столь популярны, как учение Мани, однако им удалось дожить до наших дней. Такова религия езидов. Исповедуют ее несколько тысяч человек, живущих на севере Ирака, а также в некоторых близлежащих странах. Езиды много внимания в своих обрядах уделяют умилостивлению нечистой силы, именуемой Мелек Таус — «Царь-Павлин». А в целом их религия — это причудливое сочетание христианства, зороастризма, мусульманства, иудаизма и местных «языческих» культов.

Мусульманское население, среди которого живут езиды, относится к «неверным» с нескрываемым презрением. Езиды платят той же монетой. В их священных книгах сказано: «Если какой-нибудь езид услышит, как молится мусульманин, он должен убить мусульманина либо убить себя». Неудивительно, что эти священные книги езидов написаны особым письмом, своеобразной тайнописью. «Это письмо отчасти опирается на персидско-арабскую письменность, а отчасти на латинский алфавит, однако большинство знаков не похоже ни и а арабские, ни на латинские буквы. Время возникновения этого письма неясно, — пишет Д. Дирингер в монографии „Алфавит“. — Подавляющее большинство букв, по-видимому, создано заново на основе геометрических элементов — прямых линий, небольших квадратов, треугольников, углов и т. д.».

Секты и новые религиозные учения возникают и в пашем веке. И новоявленные пророки зачастую придумывают не только новую религию, но и новое письмо. Так, например, на юго-востоке Нигерии в конце 20-х годов родилась секта верующих в духов добра и зла. Глава секты заявил, что «дух», явившись к нему, научил его новому языку, а новый алфавит «явился во сне» помощнику, который, проснувшись, записал знаки письменности. В знаках алфавита, «ниспосланного свыше», специалисты по грамматологии различают латинские буквы, цифры, знаки препинания. Очевидно, здесь мы также имеем дело с тайнописью, подобной тайнописи езидов.

«СВЯТЫЕ ГРАММАТОЛОГИ»

Не следует считать, что изобретение новых письменностей — удел лишь «ересей» и сект. На этой ниве плодотворно потрудились многие проповедники «мировых» религий, точнее двух из них — христианства и буддизма. Третья «мировая» религия — ислам — признает священное писание только на арабском языке. А потому миссионерам ислама не было нужды переводить «святую книгу» на языки других народов. Примерно ту же позицию заняла католическая церковь, где богослужение ведется на латыни. Зато православие и протестантизм так же, как и буддизм, считает, что текст писаний может и должен быть переведен на любой язык, понятен любому народу. И миссионерам очень часто приходилось выступать в роли переводчиков, создателей литературного языка и даже письменности для многих народов.

Кирилл и Мефодий, причисленные к лику святых православной церковью, заслуживают и причисления к «лику грамматологов», специалистов по истории в теории письма. Ибо славянская азбуки, созданная ими, пережила столетия и успешно «разменивает» двенадцатый век своего существования. Первую азбуку для «бесписьменных» народов коми создал в XIV веке Стефан Пермский (в миру Степан Храп), впрочем, он же учинил варварское сожжение «языческих идолов», уничтожив памятники замечательной скульптуры коми. Но особенное старание проявляли протестантские миссионеры, связанные с так называемым «Библейским обществом».

Одна из основных задач этого общества — распространить текст Библии, по возможности, на всех языках мира. Миссионеры появлялись в джунглях Амазонии и Африки, в Австралии и на Огненной Земле, в Океании и в Юго-Восточной Азии, они селились среди «язычников», изучали их язык, а затем переводили на него текст Библии. А так как большинство «языческих» народов своей письменности не имело, то миссионерам приходилось выступать и в роли творцов алфавитов. Как правило, буквы обычного латинского алфавита добавлялись вспомогательными значками или новыми буквами для обозначения «чуждых» звуков — и на этом изобретательская деятельность миссионера завершалась.

Образец старомонгольского письма.

В результате были созданы письменности для многих народов Океании, Юго-Восточной Азии, Африки. Однако деятельность эта не всегда проходила успению. Например, «миссионерские письменности», усердно пропагандировавшиеся в китайской провинции Юньнань, так и не привились. Порой алфавит сочинялся единствен по для того, чтобы записать на нем текст переведенной Библии, так сказать, из «спортивного интереса»: никакие другие тексты но записывались этим письмом, зато Библейское общество учитывало еще один экзотический язык, на который переведено священное писание (в наши дни число этих языков идет к тысяче).

В прошлом веке английский миссионер изобрел письмо для жителей Огненной Земли. Пока составлялся словарь языка индейцев ягаиа, переводилась Библия и записывалась вновь изобретенным алфавитом, «подопечные» катастрофически умирали от нищеты и болезней. В результате у ягана есть и свой алфавит, и Библия на родном языке, — нет только самого народа ягана. Примерно та же участь ожидает и бушменов, кочующих в безводной пустыне Калахари. В настоящее время Библейское общество намерено осчастливить их переводом Библии на бушменский. Для этого надо создать специальный алфавит, причем особый, ибо в наречиях бушменов есть особые «щелкающие» звуки, не встречающиеся более нигде («поцелуйный звук», «звук открываемой пробки» и т. п. — не звукоподражания, а звуки разговорной речи!). Возможно, с этой сложной задачей Библейское общество справится (ведь там работают такие квалифицированные лингвисты, как недавно посетивший нашу страну профессор Найда и др.). Но от этого жизнь бушменов вряд ли станет легче. И сомнительно, чтобы они кочевали, нося за плечами том бушменской библии!

ВО СЛАВУ БУДДЫ

Ошибочно думать, что миссионерская деятельность и связанное с нею изобретение письма — достояние христианских проповедников. Сторонники буддизма, единственной религии мира, распространявшейся исключительно мирным путем, не знавшей ни крестовых походов, ни «священной войны», были еще более «умелыми и квалифицированными пропагандистами», чем христиане. С распространением и пропагандой буддизма связано появление большинства национальных письменностей Индокитая, Индонезии, Центральной Азии, Бирмы, Тибета.

Тибетское письмо было изобретено в VII в. н. э., сразу же после объединения страны под властью царя Сронгцан-гамбо. Творцом его был Тонми Самбхота, выдающийся буддийский ученый-филолог. Его перу принадлежит первая грамматика тибетского языка. Он же изобрел и специальную систему транскрипции для записи иноязычных имен и, что самое главное, слов на священном языке индийцев — санскрите. Все буддийские заклинания, тантры и мантры, передавались с помощью этой транскрипции с большой точностью. А заклинания, как известно, на другой язык не переводятся; малейшее искажение лишает их магической силы.

Старинная легенда говорит, что монгольское письмо изобрел в начале XIII века всезнающий Сакья-пандита, плана тибетского монашеского ордена. Сакья-пандита прибыл в ставку монгольского императора Хубилая и проповедовал там учение Будды. Однажды, проведя всю ночь в созерцании, рано утром он увидел монгольскую женщину, которая несла на плече кожемялку. Под влиянием этого зрелища, по форме кожемялки, Сакья-пандита сотворил три ряда букв: «мужских», «женских» и «бесполых» — сильных, слабых и средних…

Но это — лишь красивая легенда. На самом деле мы не знаем точно, кто был творцом монгольского письма. Ясно лишь, что оно является переработкой письменности уйгуров, и его распространение неразрывно связано с буддийской верой. В течение нескольких веков на монгольский с тибетского и с санскрита переводились буддийские сочинения. И. здесь начались трудности, связанные с передачей иностранных имен и магических формул, тантр и мантр. Графика неточно передавала санскритские «святые слова». И тогда в 1587 году по повелению Далай-ламы Третьего знаменитый переводчик и просветитель Аюши-Гуши создает специальный алфавит для транскрипции. Алфавит был назван али-гали, т. е. гласные и согласные (другое название — «галик»).

Однако более чем за три столетия до этого другим буддийским просветителем, звавшимся Пакба-лама, была предпринята попытка создать не новую просто письменность дли монголов, а «международный алфавит», на котором можно было бы записывать тексты на любом языке. Фактически, это была первая попытка создания международного фонетического алфавита. «Во второй половине XIII в., — пишет известный советский монголист Б. Я. Владимирцев, — была предпринята интересная попытка создания такого алфавита, на котором могли бы писать, пользуясь своим языком, представители самых разнообразных народов, входивших тогда в то или иное общение с империей Чингиса и его наследников, т. е. создания своего рода международного алфавита. До нас дошли тексты, написанные на этом алфавите, на языках: монгольском, китайском, тюркском, тибетском, санскритском. Возможно, писали и на других языках».

Впервые в истории китайская речь стала фиксироваться не иероглифами, а фонетическим письмом, точно передававшим се звучание. Письмо, изобретенное Пакба-ламой, император Хубилей объявил «государственным», а прежний, уйгурско-монгольский, алфавит одно время даже был запрещен. Знаки «государственного письма» имели угловатую форму и помещались в прямоугольнике. Поэтому и само письмо Пакба-ламы именуется иногда «квадратным» (слова, написанные им, имеют вид прямоугольных колонн; знаки следуют в вертикальном направлении).

«Государственное письмо» оказалось столь же недолговечно, как и империя Чингис-хана. И только в Тибете, на родине Пакба-ламы, изобретенные им знаки дожили до нашего века. Они называются «монгольскими буквами» и употребляются для кратких тибетских надписей на печатях.

Более счастливая судьба постигла письменность, творцом которой был еще один выдающийся просветитель, Зая-пандита. В 1648 году он изобрел так называемое «ясное письмо» для своих соотечественников, — калмыков. Основой для «ясного письма» послужила традиционная уйгурско-монгольская письменность. Но Зая-пандита подверг ее существенной реформе. В результате буквы потеряли былую многозначность, а письменный язык приблизился к разговорному языку монголов той эпохи. «Ясным письмом» и по сей день пользуются калмыки, живущие в КНР (их советские собратья перешли на алфавит с русской графикой).

МАГИЯ БУКВ

Пиктография, «язык рисунков», демократична. Она существует у всех народов, не имеющих «настоящего» письма. «Рассказ в картинках» можно создать, но будучи художником, и понять его, не зная грамоты. Иное дело — письмо, передающее звуковую речь. Первобытные народы поражались, когда европейцы с помощью черных значков на белой бумаге могли узнавать или рассказывать о событиях, которых сами не видели. Это казалось волшебством, магией. Магией казалось письмо я в ту эпоху, когда было только-только изобретено. А так как письмо, в основном, находилось в руках жреческой касты, то сами жрецы всячески содействовали представлениям о «божественности» письма.

Вавилоняне поклонялись богу Набу, покровителю науки и письменности. Их предшественники в долине Тигра и Евфрата, шумеры, считали, что письмо — это одно из великих благодеяний, которыми осчастливил человечество бог Энки (или Эа), наряду с искусством земледелия, строительства и т. п. Древние китайцы полагали, что письмо изобретено было либо богом торговли, либо его женой, имевшей лицо четырехглазого дракона. Согласно библейской традиция древние евреи получили «божественное» письмо, а все остальные письменности имеют более позднее и «человеческое» происхождение. Мусульмане утверждают; что письмо изобрел Аллах. Ортодоксальные нндуисты утверждают, что знание грамоты дано человечеству создателем Вселенной, Брахмой. Последователи шиваизма и связанных с ним культов Тантры полагают, что пятьдесят знаков индийского письма даны Шивой, причем каждый из них связан с определенной «таттвой», качеством или атрибутом этого бога. Скандинавские саги называют творцом рун бога Одииа.

В древнем Египте создателем письма считался бог мудрости Тот, а сама иероглифика именовалась «письмом слова бога», т. е. почиталась за откровение свыше. Писцам Египта, помимо Тота, покровительствовала еще особая богиня письма Сешат, «начальница дома книги» (т. с. хранилищ книг, библиотек). Магическая роль приписывалась египтянам не только искусству письма в целом, по и отдельным знакам. Так, заупокойные тексты Древнего Египта на протяжении почти пяти тысяч лет проходили своеобразное «обезвреживание». Изображения живых существ — людей и животных — могли навредить умершему. А потому от иероглифа, изображавшего сидящего мужчину, оставлялась только верхняя часть (голова и плечи). Иероглифы, изображавшие лежащего буйвола, льва и т. п., рассекались пополам.

На стенах пирамид эпохи Древнего царства начертаны древнейшие в мире философско-религиозные произведения. Иероглифы текстов пирамид окрашены в зеленый цвет, символизирующий воскрешение, жизнь. Иероглиф, изображающий рыбу, в текстах ни разу не отмечен: очевидно, здесь мы имеем дело с религиозным запретом на рыбу. Иероглифы, изображающие живых существ, тщательнейшим образом «обезврежены».

И в Древнем Египте, и в Двуречье, и в Китае, и в других странах мы паходпм жрецов, которые стремятся сделать искусство письма монопольным достоянием своей касты. Но ведь с помощью знаков письма необходимо записывать не только мифы и генеалогии богов, но и вести деловые, торговые и т. п. записи. Чиновнику и купцу нот дела до таинств и мистерий, ему надо вести строгий учет товаров, записывать недоимки и вести другие мирские записи. Характерно, что творцами простой, состоящей из небольшого числа знаков, системы письма были финикийцы, мореходы и торговцы. У греков письмо также не было монополией жречества. И финикийское и греческое письмо легли в основу современной алфавитной письменности. Творцами азбуки были не жрецы, а купцы!

Жречество же, наоборот, всеми силами стремилось усложнить, «засекретить» искусство письма, которое, в силу внутренней логики, стремилось к упрощению и к фонографии. Жрецы Вавилонии имели клинописные знаки, передававшие отдельные слоги. В принципе, ими можно было бы записывать любой текст. Но жрецы предпочитали записывать слова не отдельными слоговыми знаками, а логограммами, знаками для целых слов. Так было сложней, по непосвященным непонятно.

В распоряжении писцов Египта было двадцать четыре «алфавитных» знака, и текст по-египетски мог бы записываться только ими. Однако, следуя традиции, в Египте писали иероглифами, число которых было порядка семи сотен. Когда же, в эпоху эллинизма, по всему Ближнему Востоку начало распространяться алфавитное письмо, жрецы Египта не упростили, а, наоборот, усложнили свое письмо. В «энигматическом» (загадочном) письме той эпохи употребляется уже не 700, а более 6000 различных знаков-иероглифов.

Китайцы и по сей день пользуются сложной иероглифической системой. И в том, что Китай оказался единственной страной, где живет этот реликт древних систем письма, во многом повинны жрецы и придворные грамотеи, кичившиеся своей ученостью, из века в век не упрощавшие, а усложнявшие свое письмо. Простому человеку изучить его было не под силу — ибо на это требовались годы и годы кропотливой зубрежки и сидения над книгами.

Наконец, вспомним письмо огнепоклонников-парсов, восходящее к письму канцелярий персидских царей. Вновь мы сталкиваемся со стремлением быть монополистами, закрыть «непосвященным» и простолюдинам дорогу к грамоте.

Однако все эти старания оказались тщетны. Алфавит покорил мир. И последней жреческой реакцией на это было обожествление букв алфавита, создание своеобразной «буквенной магии». Скандинавские жрецы почитали священными и волшебными буквы своего алфавита — руны. Сложнейшая система «обожествления букв» и звуков, ими обозначаемых, была создана в Индии последователями учения Тантры. На обожествлении букв строится древнее учение кабаллы («Пропуск или добавление одной буквы может означать уничтожение всего мира», — сказано в Талмуде иудаистов; сходные выражения можно найти и в христианской Библии). С буквами и числами, их обозначающими, манипулировали на протяжении многих веков мистики Палестины и Персии, Испании и Германии, Средней Азии и Центральной Европы.

На почитании алфавита и поныне строится религия мандеев, жителей нескольких деревень в болотах возле слияния Тигра и Евфрата. Учение мандеев сложилось еще до нашей эры; в основу его легли древние верования вавилонян. А затем сюда стали напластовываться иудейские, христианские и другие верования.

Мандеи называют свой алфавит «абага» (от глагола «абег» — заклинать) и считают, что ему покровительствует планета Меркурий. Каждая буква является олицетворением силы жизни и света. Первая и последняя буквы мапдейского алфавита имеют форму маленьких кружков: это символизирует их магическую тождественность и олицетворяет совершенство света и жизни. Когда человек желает получить указание свыше, как поступать в затруднительном случае, он кладет себе под изголовье двадцать четыре буквы алфавита, начертанные на двадцати четырех кусках золота и серебра. Окрестное арабское население почитает мандейских жрецов магами и обращается к ним за заклинаниями, начертанными непонятными письменами на непонятном языке…

Но этот удивительный осколок прошлого, едва ли не эпохи Вавилонии, доживший в болотах Двуречья до наших дней, конечно, не типичен. Вера в магию букв кончилась, как кончилась и вера в божественное происхождение искусства письма. Не будучи «посвященными», миллионы и сотни миллионов людей пишут и читают алфавитные тексты. И буквы этих текстов не связываются у них с мистическими представлениями, символами и т. п.

Но все-таки, если вдуматься, это чудо. Одно из тех чудес, которых мы не замечаем, подобное колесу, книге, укрощенному огню. Чтобы сделать их обыденными, «само собой разумеющимися», человечеству потребовались многие тысячи лет исканий, находок, заблуждений. Алфавитное письмо, привычная, простая, маленькая черная буква, безусловно, является таким незаметным чудом, — итогом поисков многих сотой поколений людей.

Эпилог. Что после буквы?

МФА, СТЕНОГРАФИЯ, КОДЫ

Современные лингвисты для записей слов используют знаки МФА — Международного фонетического алфавита. С помощью условных значков можно более точно передавать звуки данного конкретного языка. И, что еще более важно, звуки любого языка мира. Ведь транскрипция имен и слов иностранных языков является одним из самых «больных мест» всех алфавитов мира. Они создавались для передачи звуков определенного языка, и поэтому средствами русской графики, например, нельзя точно передать английские звуки, передаваемые в английском письме буквой «дабль ю» и сочетанием «ти-эйч». Мы пишем либо «Ватсон», либо «Уотсон», либо «тэнк ю», либо «сенк ю», либо «тсенк ю», либо «тзэнк ю» и т. п. — но все эти написания неточны. В Международном фонетическом алфавите передача этих звуков не представляет проблемы. Знаки МФА позволят передавать на письме и речь языков, которые не имеют своей письменности. Попробуйте-ка записать русскими буквами специфические «щелкающие» звуки бушменов, где есть звук, напоминающий щелканье пробки, «поцелуйный звук», «всасывающее щелканье» и т. п. Фонетисты передают их на письме с помощью специальных значков, вроде кружка с точкой и др.

Образец письменности Террачина.

Пазиграфия «пикто». Запись фразы «У меня дома в городе» и знаки для передачи понятий (верхний ряд).

Быть может, стоит перейти на систему знаков МФА всем письменностям мира? Тогда, безусловно, трудности транскрипции отпадут и человек, знающий систему обозначений МФА, сможет прочитать текст на любом языке мира или записать речь, совершенно чуждую по звуковым особенностям его родному языку. Действительно, такие предложения выдвигались. Разрабатывались и иные, отличные от МФА, системы записи человеческой речи — речи любого языка. Например, американский инженер Мелвилл Белл, одни из творцов телефона, разработал так называемую «видимую речь», систему знаков, указывающую на положение органов речи, произносящих тот или иной звук (т. е. не записывать звук с помощью особого значка, а давать схему органов речи, этот звук воспроизводящих, «рентгенограмму» каждого звука).

Известный датский лингвист Отто Есперсен еще более усовершенствовал этот принцип, создав «неалфавитную нотацию». Каждый звук в ней изображался сочетанием арабских цифр и греческих и латинских букв. Греческие буквы в этой нотации обозначали органы речи, губы, язык, гортань и т. д. Латинские буквы — положение этих органов, произносящих тот или иной звук и каждый звук в «неалфавитной нотации» записывается в виде определенной формулы. Такими формулами, напоминающими химические, можно записать любой звук любого языка.

Коллега Есперсена, американец Кеннет Л. Пайк предложил свою собственную систему «неалфавитной» записи речи. Любой звук записывался комбинацией заглавных и малых латинских букв. Так, формула для звука «т» в его системе выглядит в виде последовательности «MAIlDeCVvelcAPpaadtltltnransfsSiFSs».

Разумеется, все эти системы интересны для грамматологии и лингвистики. Но, как вы сами видите, они совершенно не годятся в качестве универсального «сверхалфавита», который заменит буквенное письмо — слишком уж они громоздки.

Выигрывая в точности, мы проигрываем в экономности записи. Те же соображения экономии не позволяют перейти и на систему знаков МФА — она будет слишком уж избыточной для любого языка мира. В самом деле, кому, кроме бушменов, нужны в этом алфавите знаки для «щелкающих» звуков, вроде кружка с точкой, тем более, что бушмены и письменности-то не имеют?

По не только и не столько «избыточность» записи или общего репертуара знаков является препятствием для создания «неалфавитного» или «международного фонетического» письма. Мы уже говорили, что даже обычная орфографическая реформа связана с целым рядом трудностей — психологических, экономических, историко-культурных и т. д. Переход к новой системе письма (например, отказ от иероглифики, замена ее алфавитом) еще более сложен, ибо требует переписки огромного числа сочинений, доставшихся народу от прошлого. Что же говорить о «переписке» всех трудов всего человечества, перекодирования разнообразнейших письменностей посредством знаков МФА или другой, пусть более точной и универсальной системы?

Мы не случайно употребили термин «перекодирования». Ведь здесь речь идет не о переводе с языка на язык, не проста замене знаков одного письма знаками другого. Проблема «всеобщего» языка — это иной вопрос, кстати, еще более сложный, чем проблема «всеобщего письма». Социолингвистика, дисциплина, возникшая на стыке языкознания и науки об обществе, утверждает, что до создания подлинного «всемирного языка» еще очень и очень далеко. И это — несмотря на то, что энтузиасты предложили несколько сотен проектов таких языков, несмотря на то, что некоторые из них, например, эсперанто, широко пропагандируются в различных странах мира.

Точно так же законы «социологии письма» (а такая дисциплина начинает рождаться, в параллель социолингвистике) говорят, что время «всемирного алфавита» еще не пришло. Ни МФА, ни другие системы не могут заменить национальные алфавиты, во всяком случае в нашу эпоху. То же самое можно сказать и о проектах «усовершенствованного письма» — письма, позволяющего записывать человеческую речь еще более экономно и быстро, чем с помощью букв алфавита.

Пазиграфия Эффеля. Запись афоризма Декарта «Я мыслю, значит существую».

Нет слов, проекты эти бывают и остроумны, и действительно, предлагаемые ими системы записи более экономны, чем существующие ныне письменности. Вот характерный образец такой системы, предложенной но так давно итальянским инженером Виктором Террачина. Вместо букв латинского алфавита предлагаются «буквы», представляющие собой три стороны квадрата. Гласные обозначаются различными поворотами одного квадрата, согласные — комбинациями двух квадратов. Такая «квадратная письменность» очень удобна для наборщиков. Ее автор считает, что это — новый международный алфавит, «соответствующий уровню нашего века техники». Фактически в этом письме употребляется единствоппый символ, квадрат с одной «пустой» стороной.

«Новые печатные машины могут стать меньше, легче и дешевле, — рекламирует свое изобретение Террачина. — Машинистка или наборщик будут управляться с ними буквально одним пальцем. Скорость чтения также возрастет во много раз». И все-таки ни одно государство не станет ради этих удобств перепечатывать все свои книги «квадратами» Террачины. Слишком это хлопотно, трудоемко, да и ведет к разрыву с традицией, культурой, образованием. Что же касается экономии или скорости чтения, то здесь у людей имеется другое, очень надежное средство — стенография.

«УЗКОПИСЬ», Т. Е. КРАТКОПИСЬ

В переводе с греческого слово «стенография» расшифровывается как «узкопись» (стенос — узкий, тесный; графо — писать). Более точным будет перевод этого слова как «краткопись», искусство сжатой записи. В. Даль в своем «Толковом словаре» определяет стенографию как скоропись, поспевающую за речами. А в ряде книг, посвященных истории письма, ее называют «последним словом в области письменной фиксации речи» и даже «в известном смысле последней стадией в истории письма». Однако искусство стенографии насчитывает не одну тысячу лет, и, быть может, оно древней, чем алфавитная письменность!

Сокращенные написания отдельных слов и выражений мы встречаем; уже у шумеров, первых создателей «настоящего» письма. Сокращениями и слияниями знаков, так называемыми лигатурами, широко пользовались писцы Египта. Возникла даже особая, скорописная, разновидность иероглифики — демотическое письмо. Скорописью пользовались в канцеляриях персидских царей, упрощенными знаками — иероглифами записывали речи в Китае.

В Греции, родине алфавита, было создано, по крайней мере, два варианта стенографической записи. В 1883 году в знаменитом Акрополе обнаружили мраморную плиту, покрытую скорописными знаками, относящуюся примерно к середине IV в. до и. э. Известен и другой, «дельфийский» вариант древнегреческой стенографии, относящийся к 300 г. до п. э. Наследниками греческого языка были жители Византии. И здесь также существовало несколько систем скорописного письма. Они были в употреблении приблизительно с 300 г. и вплоть до падения Константинополя в середине XV века.

Стенографией пользовались и в Западной Европе эпохи средневековья. Только она была потомком не греческой, а римской системы записи. Тирон, раб, а затем секретарь великого оратора Марка Туллия Цицерона, изобрел так называемые «тироновы знаки» — условные обозначения наиболее употребительных слов. Записывались эти слова в виде рисунка, особого значка, упрощенного начертания букв и т. п. Известно, что в 63 г. до н. э. «тироновыми знаками» была записана знаменитая обвинительная речь против Катилины. Число условных значков было велико, порядка 5000. Позднее система записи, изобретенная Тироном, распространилась далеко за пределы Рима. Число знаков было доведено до 13 000. Система эта употреблялась к эпоху раннего средневековья, с ее помощью записывались речи Оригена, Блаженного Августина и других «отцов церкви». Однако в XI веко от значков древней стенографии отказались, как от «колдовских».

В различных странах Европы, разными людьми и в разное время, предпринимаются попытки вводить сокращенную запись. Так, в XV веке собрания новгородского и псковского веча записывались «поспевающими за речами» знаками. Первая современная система стенографии, как и сам этот термин, вводится в 1602 году англичанином Джоном Уиллисом в его книге «Искусство скорописи или стенография».

Знаки, предложенные им, имели геометрическую форму: части круга, прямые липни, отличающиеся наклоном одна от другой и т. п. Поэтому и сама система получила название «геометральная». Вслед за нею появляются различные системы стенографии, построенные на тех же принципах, что и система Уиллиса. В конце XVIII — начале XIX вв. появляются так называемые курсивные системы. Долгий спор о том, какая система, геометральная или курсивная, лучше, завершился «вничью». Языки, в которых длина слова относительно невелика, например, английский, французский, пользуются геометральной стенографией. В языках же с длинными словами, вроде русского, немецкого, польского, применяется курсивная система.

Для каждого распространенного языка, в том числе и русского, создавалось несколько конкурирующих систем записи. В 1925 году в Москве провели первую конференцию стенографов. На ней было принято решение создать единую, простую и четкую систему записи. В 1933 году за основу ГЕСС — государственной единой системы стенографирования была принята система, разработанная Н. Н. Соколовым. В настоящее время эта система совершенствуется и все более и более упрощается (что является главным критерием совершенства в стенографии).

ПАЗИГРАФИЯ — ПИСЬМО ВНЕ ЯЗЫКА

С помощью знаков МФА можно записать текст на любом языке мира. Стенография позволяет писать так же быстро, как мы говорим. Но ни МФА, ни любая стенография, самая совершенная, не поможет нам понять записанное, если мы не знаем языка. Нельзя ли с помощью письма «обойти» одну из главных преград в общении людей народов культур — разноязычие?

Еще в первых главах нашей книги мы говорили о том, что пиктограмму — запись с помощью «языка рисунков» — можно читать, вернее «толковать» на любом языке. Смысл идеограммы также можно истолковывать и по-астекски, и по-русски, и по-китайски. Быть может, в нашем веке во всеоружии знаний можно создать «универсальное письмо» — письмо, благодаря которому люди всей планеты (говорящие на многих тысячах различных языков) смогут общаться, не прибегая к «разговору вслух», а так сказать «по переписке»?

Широко известны образцы стенографических «идеограмм» — значки для понятий «крупный рогатый скот», «точка зрения» и т. п. Нельзя ли расширить подобный «словарь знаков», передающих различные понятия, выражения, действия? А затем, разработав «грамматику» — правила сочетания подобных знаков, — с их помощью записывать текст на любом языке — так же как и читать эту запись на любам языке мира?

Идея «пазиграфии» — универсального письма — была высказана немецким гуманистом Иоганном Тритхеймом (1462–1516). Вслед за этим появляются множество работ, посвященных как обоснованию всеобщего «языка вне слов», так и конкретным разработкам систем пазиграфии. Среди авторов этих работ мы находим великого немецкого ученого и философа Лейбница и его соотечественника Гротефенда, обессмертившего свое имя расшифровкой древнеперсидской клинописи, а также других философов, лингвистов, музыкантов, художников и даже алхимиков. Впрочем, ровным счетом ничего не зная о пазиграфии, люди в различных частях земного шара и в различные времена осуществляли се основные положения на практике.

Даниэль Дефо в «Робинзоне Крузо» описал встречу героя романа с Пятницей. Робинзон сначала попробовал объясниться с дикарем с помощью слов, затем жестов. Однако лишь «язык рисунков», начертанных на песке, помог найти общий язык. К такому «языку рисунков» не раз и не два прибегали путешественники и купцы, не знавшие языка страны, в которой находились… Словом, практика пазиграфии солидна.

Но одно дело — примитивное общение с помощью рисунков. И совсем другое — подлинная запись всего многообразия человеческих мыслей и чувств идей и представлений. Да и что положить в основу пазиграфии — это тоже вопрос. Рисунки? Знаки-идеограммы? Математические символы? Или, как предлагали некоторые энтузиасты музыки, — ноты?

Великий французский ученый и философ Репе Декарт высказал мысль о том, что в основу «универсального письма», а точней «универсального языка» должна быть положена математика и логика. «Следует установить методическое расположение всех мыслей-идей, подобно методически установленному порядку естественного ряда чисел, — писал Декарт в 1629 году. — Подобно тому, как можно в один день научиться на каком-нибудь неизвестном языке называть и писать все числа до бесконечности, таким же образом должна быть найдена возможность сконструировать все слова, необходимые для выражения всего, что приходит и может прийти в человеческий ум. Все зависит от нахождения тех простых идей, которые свойственны представлению каждого человека и из которых слагается все то, что люди думают».

Немного позже гениальный современник и коллега Декарта, немецкий математик и философ Лейбниц указал на пути, следуя которым можно построить универсальное письмо и язык, которые станут «азбукой человеческой мысли». Рассуждения заменяются вычислениями, язык становится логической алгеброй понятий. Все сложные идеи получаются комбинацией идей простых, подобно тому, как все самые большие числа — это сочетания горстки цифр.

Лейбниц предложил цифровые обозначения для первых девяти букв латинского алфавита, передающих согласные 1 = «в», 2 = «с» и т. д.; десятичные разряды соответствуют пяти гласным: 10= «а», 100= «е», 1000 = «i», 10 000 = «о», 100 000 = «у». Более высокие разряды обозначаются сочетаниями двух гласных (миллион = «ну» и т. д.). Благодаря этому мы получаем возможность не только писать, по и говорить на «языке мысли». Число 12 (обозначающее какое-то определенное понятие) произносится как «ас», число 21-о как «са» и т. п.

Лейбниц оставил предварительные заметки о «пазиграфии» и «языке мысли». Идеи, высказапиые им, принесли большую пользу математической логике и кибернетике. Была сделана попытка и создать «числовой язык». Серб Моисей Паич в 1859 году выпустил брошюру под названием «Пазиграфия на основе арабских цифр». Паич предложил занумеровать все понятия, предметы, действия четырехзначными цифрами («небо» — число 2815, «солнце» — 2911, «лететь» — 2505, «земля»—1889 и т. д.). Падежам предлагалась нумерация цифрами 1, 2, 3 и т. д. Для обозначения множественного числа перед этими цифрами добавлялся символ 0. Четырехзначные числа, обозначавшие «основные» слова, отделялись от падежных окончаний черточкой. Если «книга» писалась числом 2300, то в родительном падеже оно давало 2300–2, в дательном — 2300–3, в винительном — 2300–4. Во множественном числе родительного падежа: 2300–02 и т. п. Глагольные формы обозначались трехзначными цифрами, которые шли не после, а перед «осповным» числом.

Другие создатели пазиграфических систем полагали, что числовая запись громоздка и условна. Вместо нее предлагалась «универсальная идеография». Например, чех Батек разработал «неоглифы» — «идеографическую передачу мыслей образами, не связанными со словами существующих языков». Немецкий профессор Андре Экарт создал «зафо» или «смысловое письмо» — опо также является системой условных знаков, обозначающих понятия и слова. Но, пожалуй, наиболее интересные и перспективные варианты пазиграфии связаны с «языком рисунков» — древнейшей формой записи информации в обществе людей.

Научное обоснование «рисуночная» пазиграфия получила в работах талантливого русского ученого-самоучки Я. Линцбаха. Он показал, что в принципе средствами графики, рисунка можно изложить любое содержание и передать самые абстрактные идеи и мысли. Причем для этого нет нужды составлять заранее особый «словарь идей» или «человеческих мыслей». Главной бедой в «числовых» и «символических» системах всеобщего письма как раз и было отсутствие такого «словаря». Его-то в принципе и составить невозможно. Астрономы сосчитали число видимых на небе звезд. Зоологи определили число видов всех живых существ нашей планеты. Но ни философы, ни лингвисты не подсчитывают, сколько у человечества есть «идей» или «мыслей» (да никто из них и не брался всерьез за такую неразрешимую задачу).

Мы мыслим с помощью слов, с помощью языка. Однако возможно и другое, так сказать, «внесловесное» мышление. Блестящими образцами его являются труды математиков или музыкальные произведения. Не прибегай к словам, художник может рассказать нам об очень многом и порой «пересказ» одной картины потребовал бы целого тома (причем все-таки был бы неполным!). Когда известного художника Марка Шагала попросили рассказать содержание его картины, он ответил: «Я писал картину 11 лет — сколько же лет я должен вам ее рассказывать?»

Художественное произведение неразрывно связано с формой, с материалом. Точный «пересказ» ого невозможен в силу специфики самого «языка искусства». Зато все остальное «внесловесное» в мышлении можно перевести на язык слов: и логические понятия, и математические теоремы, и графические диаграммы, чертежи, планы, схемы. Но возможна ли обратная процедура? Можем ли мы «словесное» переводить на другой язык — например, «язык графики»? Липцбах доказал возможность такого перевода. С этим согласна и современная семиотика, наука, изучающая знаковые системы: в принципе информация может быть закодирована любыми знаками, независимо от их материальной формы.

В настоящее время «рисуночную» пазиграфию разрабатывает, при поддержке ЮНЕСКО, коллектив, в состав которого входит известный художник Жан Эффель, творец знаменитой серии «Сотворение мира». За основу берутся уже известные всему миру знаки и символы. Отталкиваясь от этих «корпей», можно создавать все новые и новые «слова» — пазиграммы. Они подчиняются строгим правилам «знакообразования» и соединяются с другими пазиграммами с помощью особой «грамматики».

Грамматика строится на основе «языка дорожных знаков». Дуга, поставленная над знаком, обозначает глагол (ведь знаки предписания действия в дорожной сигнализации заключены в круг). Угол над знаком говорит, что перед нами прилагательное (треугольные знаки предупреждения в дорожной сигнализации), черта — существительное (часть прямоугольного дорожного знака, который обозначает указатель).

«НАУЧНЫЕ ИДЕОГРАММЫ»

На первый взгляд может показаться, что наконец-то создан «универсальный язык», на который можно переводить даже художественные произведении и философские труды — и они будут понятны любому человеку нашей планеты, говорящему на любом языке. Но, как отмечает сам Эффель, не следует даже и пытаться переводить на язык пазиграфии романы, наподобие «Войны и мира». «Представьте, Марсель Марсо без единого слова исполняет роль Гамлета. Интересно, но не Шекспир». Точно так же «рисуночная пантомима» не может заменить живопись словом. Увы, у топора и скальпеля различные «диапазоны» действия.

Действительно, в качестве примитивного средства обмена сообщениями, например, для туристов, посетителей выставок и т. п. подобная система пазиграфии, безусловно, годится. Но как только мы переходим к грамматике, не к условной «грамматике пазиграфии», а к сложной грамматике естественных языков, мы сразу же наталкиваемся на сложности и противоречия. Что, казалось бы, проще, чем личные местоимения. Однако во многих языках нет абстрактного «мы», необходимо указать, кто это «мы» — двое нас или трое, или множество. В английском языке есть только «you», в русском— «ты» и «вы», а в японском существует несколько форм вежливого обращения, в зависимости от того, кто и к кому обращается — равный к равному, младший к старшему, старший — к младшему (а ведь и «старшинство» также имеет свои ранги!). Простейшее спряжение глаголов по системе пазиграфии не идет ни в какое сравнение с теми сложностями глагольной системы, которые мы находим в живых (и мертвых) языках (например, в языке австралийского племени аранта насчитывается до 92 глагольных форм спряжения!). А как быть с падежами? В китайском их нет, в английском — 2, в русском — 6, в санскрите — 8, а к языке табасаранцев, жителей Дагестана — 48. Сколько же падежных показателей должно быть в системе пазиграфии? 0,1 или все 48?

То же самое можно сказать и о других пазиграфических системах. Приведем надпись на языке «пикто» Янсона, которая переводится «Я имею дом в городе» (или «У меня есть дом в городе»). Вряд ли ее поймет таким образом китаец. То, что ясно для немца или русского (в смысле грамматики), будет неясно для китайца или носителя другого языка, где нет ни спряжения глаголов, ни падежей, а части речи отмечаются не суффиксами или окончаниями, а лишь порядком слов в предложении (т. е. без синтаксиса не понять, где существительное, где прилагательное, а где глагол!).

За основу всемирной пазиграфии Эффель и его коллеги решили взять знаки и пиктограммы, которые «уже оправдали себя в международной практике». И действительно, с тех пор как мир все больше и больше охватывается системой коммуникации, в практике людям самых разных стран мира приходится сталкиваться с одними и теми же знаками и символами, имеющими международное значение. Например, таковы знаки для цифр или химические символы.

Специальные знаки — для обозначения планет, звезд, металлов, минералов и т. д. — мы находим уже у египтян и жителей Двуречья. Однако там трудно провести черту различия между «научной идеограммой» и простым знаком для слова. В эпоху средневековья в Европе пользуются алфавитным письмом. Однако в трудах алхимиков и астрологов широко применяются «идеограммы» — обозначения семи планет (они же употребляются и для дней педели) и 12 знаков зодиака (они же — для символического обозначения месяцев). Символически обозначаются и «элементы» стихий, «субстанции», яркие звезды и т. д.

Некоторые из символов астрологов употребляются и поныне — в астрономии. Символика алхимиков исчезла. Но сама алхимия породила химию, которая, как вы знаете, имеет свой собственный язык символов и условных обозначений.

Самые древнейшие «научные идеограммы» — это знаки для чисел. И все-таки лить каких-нибудь два-три века назад была создана подлинная математическая символика, чьи знаки, говоря словами известного французского математика Карпо, «не являются только записью мысли, средством ее изображопия и закрепления — нет, они воздействуют на самую мысль, они в известной степени направляют ее и бывает достаточно переместить их на бумаге, согласно известным очень простым правилам, для того, чтобы безошибочно достигнуть новых истин».

Благодаря «математической идеографии» развитие математики, называемой иногда «царицей и служанкой паук», пошло вперед гигантскими шагами. Примерно сто лет назад началось создание новой области знания, возникшей на стыке математики и логики — «метаматематики» или математической логике. Первые же шаги ее начались с создания специального языка особой символики.

«Математизации», неуклонно возрастающей со времен Галилея до наших дней, подвергается физика. И к особым символам этой пауки добавляются математические символы. Составление различного рода карт — физических, экономических, тектонических, геологических и т. д. — потребовало создания особых символов, попятных как географу, так и представителю науки, чьи интересы «отражает» карта — геологу, зоологу, экономисту и т. д. Символы же эти применяются не только на плоскости карты — они фигурируют и в нашем письме.

БУДУЩЕЕ НАШЕГО ПИСЬМА

Количество «универсальных» символов с каждым годом растет, ибо появляются новые научные дисциплины, совершенствуются и вводят свою специальную символику такие науки, как биология, психология, лингвистика. Не означает ли это, что наше письмо возвращается вспять, к «идеографии»?

В какой-то мере — да. Но в то же самое время, создавая новые символы-идеограммы, человечество не отказывается и от достижений тысячелетий, от фонетического письма. Таким образом, наша письменность становится смешанной, только не словесно-слоговой, а «буквенно-идеографической». Например, тексты научных статей по математике или ядерной физике написаны именно таким «буквенно-идеографическим» письмом. Преимущество его по сравнению с обычным алфавитом очевидно. Во-первых, потому, что идеограммы понятны независимо от языка (химические формулы, математические символы и т. д.), во-вторых, потому, что они не только сокращают запись, но и помогают научному мышлению (прогресс математики обязан главным образом введению специальной символики, созданию «языка математики»). А в-третьих, такая символика становится попятпой не только любому человеку, но и электронным вычислительным машинам.

«Информационный взрыв» — так называют невероятно большое количество информации, которое лавинообразно возрастает с каждым годом нашего XX столетия. Польский книговед Болеслав Иванский опубликовал в 1911 году интересную работу, согласно которой за период с середины XV века (т. е. со времени изобретения книгопечатания) и до 1908 года включительно вышло в свет не более 10 400 названий книг. В 1940 году мировая книжная продукция оценивалась приблизительно 15 400 названиями. То есть за 32 года число различных книг увеличилось на треть. В наше время, по данным ЮНЕСКО, ежегодно во всем мире выпускается порядка 350 000 книг. Значит, со времени Гутенберга до наших дней в свет вышло порядка 25 000 000 книг! Однако и эта цифра явно заниженная, так как огромное количество специальных изданий не поступает на книжный рынок (их выпускают научно-исследовательские и правительственные учреждения, различные общества и т. д.), И, вероятно, цифру 25 миллионов следует удвоить — вот какое огромное количество только различных книг выпущено в свет.

А ведь есть еще и периодические издания, журналы, и технические документы, описания изобретений, каталоги, информационные листки и многие другие виды «некнижной» печатной продукции. Не удивительно, что ученые просто не в состоянии прочесть всю выходящую литературу по их узкой специальности (мы не говорим уже о разнообразии языков — ведь языками науки и техники стали ныне и арабский, и японский, и хинди, и другие языки развивающихся стран Азии и Африки). Вот почему в настоящее время единственное спасение от этого потока информации (который, к тому же ежегодно возрастает), «обуздание» его ученые видят в создании специальных информационно-логических машин, построенных на основе электронно-вычислительной техники. А чтобы эти машины могли «понимать» тексты, необходимо создать специальный «машинный язык», точное, «машинную письменность», ибо «язык алгоритмов», программы действий машины — это уже дело техников, программистов, а не грамматологов.

«Если печатание книг и создание печатной письменности стало основой пагаей современной цивилизации, — пишет Л. И. Гутенмахер в книге „Информационно-логические электронные машины“, — то создание информационно-логических машин с большой „памятью“ является в этом смысле развитием новой „машинной письменности“, которая будет основой более производительного труда». С помощью «машинной письменности» можно будет, минуя перевод с языка на язык, записывать в электронной «памяти» машин всю необходимую информацию. Система универсальной символики, «международные знаки науки» с каждым годом совершенствуются. Но происходит это, так сказать, стихийно, без участия специалистов в теории письма. И только в последние годы стало ясно, что не последнее слово принадлежит здесь грамматологам, которые занимаются не только примитивной идеографией первобытных племен, но и современной «научной идеографией».

Пройдут годы — и «машинная письменность», она же «универсальный код пауки», она же и «всемирное письмо», будет создана. Это будет идеография, понятная любому человеку и вычислительной машине. Но из этого вовсе не следует, что исчезнет фонетическое, буквенное письмо. Ведь живая разговорная речь сохранится и будет развиваться и совершенствоваться, по-прежнему будут творить поэты и прозаики на своем родном языке. Значит, останется и алфавит, средство записи «живого слова». Правда, и здесь техника может внести существенные коррективы — поэты уже сейчас начинают записывать свои произведения на пластинки, любой роман может быть «наговорен» на магнитофон. Однако «звучащее слово» может быть подано в разных интерпретациях (вспомните чтение стихов в исполнении самих авторов и мастеров художественного чтения). Поэтому и алфавит, и книга, вероятно, будут жить века, только сфера их употребления значительно сузится. Научная, специальная, техническая литература будет записываться «средствами машинной письменности», а художественная — средствами привычного традиционного письма. В этом смысле «буквы» умрут только вместе с живым человеческим словом.

Оглавление

Глава первая. «Азы об азбуке»…

Глава вторая. Язык рисунков

Глава четвертая. Шумеры были первыми

Глава пятая. От Туркмении до Крита

Глава шестая. Знаки страны пирамид

Глава седьмая. К югу от Сахары

Глава восьмая. Иероглифы Нового Света

Глава девятая. «Говорящее дерево» — кохау ронго-ронго

Глава десятая. Центр или центры?

Глава одиннадцатая. «Китайская грамота»

Глава двенадцатая. Море иероглифов

Глава тринадцатая. За клином клин

Глава четырнадцатая. Колыбели алфавита

Глава пятнадцатая. Кто первый сказал «а»?

Глава шестнадцатая. Ветви великого древа

Глава семнадцатая. Формулы успеха

Глава восемнадцатая. В поисках универсалий

Глава девятнадцатая. Социология письмен

Глава двадцатая. Боги, жрецы, письмена

Эпилог. Что после буквы? X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?