«Арсенал-Коллекция 2014 № 05 (23)»

Арсенал-Коллекция 2014 № 05 (23) (fb2) - Арсенал-Коллекция 2014 № 05 (23) 6421K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов

Арсенал-Коллекция  2014 № 05 (23)

Научно-популярное издание

Александр Заблотский, Роман Ларинцев

Потери немецкого генералитета на советско-германском фронте в 1942 г.

Командир 294-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Отто Габке

В предыдущей статье (см. «Арсенал Коллекцию» 3/2014) мы остановились на конце декабря 1941 года, в самом разгаре контрнаступления Красной Армии. В новом 1942 году, кровопролитные бои, в конце концов, охватившие весь Восточный фронт, не могли не дать и, в результате, дали устойчивый рост безвозвратных потерь среди высших офицеров Вермахта.

Правда, первую потерю на втором году войны на советско- германском фронте, генералитет Вермахта понес по небоевой причине. 18 января 1942 года в Брянске от инфаркта скончался генерал-лейтенант Георг Гевелке (Georg HEWELKE), командир 339-й пехотной дивизии.

Перенесемся теперь на самый южный участок советско- германского фронта, в Крым. На перешейке, соединяющем Керченский полуостров с остальной частью Крыма идут упорные бои. Посильную помощь сухопутным войскам Красной Армии оказывают боевые корабли Черноморского флота.

В ночь на 21 марта 1942 года линейный корабль «Парижская Коммуна» и лидер «Ташкент», маневрируя в Феодосийском заливе, обстреляли скопления войск противника в районе Владиславовки и Ново-Михайловки. Линейный корабль выпустил 131 снаряд главного калибра, лидер — 120.[1 Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре — Вып. 2 — М., 1946 — С. 125]По данным хроники 46-й пехотной дивизии, части, расположенные во Владиславовке, понесли серьезные потери. Среди тяжелораненых оказался командир дивизии генерал- лейтенант Курт Гимер (Kurt HIMER). В госпитале ему ампутировали ногу, но спасти жизнь генерала немецким врачам не удалось. 4 апреля 1942 года он скончался в военном лазарете 2/610 в Симферополе.[2 Scherzer V. 46. Infanterie-Division — Jena 2009 — S.367]

22 марта нового успеха добились советские летчики. При авианалете на командный пункт в деревне Михайлова погиб командир 294-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Отто Габке (Otto GABCKE). Вот что сообщил об этом эпизоде автор книги о 294-й дивизии Штефан Хайнзель: «В школе деревни Михайловка размещался командный пункт дивизии. В 13.55[3 Здесь и далее указано берлинское время] две, так называемые „раты“[4 Следует отметить, что „ратой“ немцы могли назвать любой советский самолет, а не только И-16] на бреющем полете сбросили на школу четыре бомбы. Вместе с генералом Габке погибли майор Ярош фон Шведлер, два фельдфебеля, один старший ефрейтор и один ефрейтор».[5 Письмо Штефана Хайнзеля авторам от 21.03.2013 г.] Интересно, что погибший при бомбардировке майор Ярош фон Шведлер был начальником штаба соседней 79-й пехотной дивизии, временно прикомандированным к штабу 294-й.[6 Saenger Н. Die 79. Infanterie— Division, 1939 — 1945 — о.О, o.J. — S. 58]

23 марта 1942 года завершил свой кровавый путь руководитель «Айнзатцгруппы А»[7 Einsatzgruppen der Sicherheitspolizei und des SD — оперативная группа специального назначения службы безопасности СД. На территории СССР к задачам оперативных и специальных групп были отнесены: выявление и ликвидация партийного и комсомольского актива, проведение розыскных мероприятий и арестов, уничтожение советских партийных работников, сотрудников НКВД, армейских политработников и офицеров, борьба с проявлениями антигерманской деятельности, захват учреждений, имеющих картотеки и архивы, и т.д.], начальник полиции порядка и службы безопасности Рейхскомиссариата «Остланд» Вальтер Шталекер (Walter STAHLECKER). Если биография бригадефюрера СС и генерал-майора полиции известна довольно хорошо, то обстоятельства его гибели достаточно противоречивы. Наиболее правдоподобна версия, что бригадефюрер был тяжело ранен в бою с советскими партизанами, возглавляя отряд латышских полицаев, и скончался при транспортировке в тыловой госпиталь. Но при этом очень сомнительным выглядит указываемый во всех без исключения источниках район, в котором произошло боевое столкновение с партизанами — Красногвардейск.

Красногвардейск в марте 1942 года — это прифронтовая зона 18-й армии, осаждавшей Ленинград, изредка попадавшая под снаряды советской железнодорожной артиллерии. Вряд ли в тех условиях партизаны могли вести с немцами открытый бой. Шансы уцелеть для них в таком бою были близки к нулю. Скорее всего, Красногвардейск — более или менее условный пункт (наподобие «Рязани, которая под Москвой»), к которому «привязаны» события, а в реальности все происходило гораздо дальше от линии фронта. Нет ясности и с датой боя, в котором Шталекер получил ранение. Есть предположение, что он произошел несколько ранее 23 марта.

Бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шталекер. Траурный снимок в газете, март 1942 г.

В предыдущей статье нами был продекларирован принцип — не включать в перечень потерь офицеров получивших генеральское звание посмертно. Однако по здравому размышлению, мы решили сделать от этого принципа несколько отступлений. Оправдаемся мы тем, что упомянутые в этих отступлениях офицеры, не только посмертно были произведены в генеральское звание, и это главное, на момент гибели занимали генеральские должности дивизионных командиров.

Первым исключением будет полковник Бруно Хипплер (Bruno HIPPLER), командир 329-й пехотной дивизии.

Итак, 329-я пехотная дивизия, в последних числах февраля 1942 года переброшенная на Восточный фронт из Германии, принимала участие в операции «Брюкеншлаг», итогом которой должна была стать деблокада окруженных в районе Демянска шести дивизий 16-й армии Вермахта.

В сумерках 23 марта 1942 года командир дивизии полковник Хипплер[8 К званию генерал-майора полковник Хипплер был представлен 8 апреля 1942 года] в сопровождении адъютанта выехал на танке для проведения рекогносцировки. Через некоторое время экипаж машины радировал: «Танк наскочил на мину. Русские уже рядом. Скорее на помощь». После этого связь прервалась. Так как, точно место не было указано, то произведенные на следующий день поиски остались безуспешными. Только 25 марта усиленная разведгруппа нашла подорванный танк, тела командира дивизии и его спутников на одной из лесных дорог. Полковник Хипплер, его адъютант и экипаж танка, по всей видимости, погибли в ближнем бою.[9 Раре К. 329. Infanterie-Division — Jena 2007 — S.28]

Командир 61-й пехотой дивизии полковник Франц Шайдиес. Звание генерал -майора присвоено посмерто

Командир 31-й пехотой дивизии генерал -майор Герхард Бертольд

Командир 6-й строительной бригады Люфтваффе генерал -майор Вальтер Хеллинг

Юлиус фон Бернут ещё в звании оберега

Генерал-майор Юлиус фон Бернут (слева) и Эрвин Роммель. Мозель, 1940 г. (Bundesarchiv)

Еще одного «ненастоящего» генерала, но командовавшего дивизией Вермахт потерял 31 марта 1942 года. Правда, в этот раз полковник Карл Фишер (Karl FISCHER)[10 К званию генерал-майора полковник Фишер был представлен 8 апреля 1942 года], командир 267-й пехотной дивизии, погиб не от советской пули, а умер от сыпного тифа.[11 Hinze R.: Bug — Moskwa — Beresina — Preu?isch Oldendorf, 1992 — S.306]

7 апреля 1942 года западнее деревни Глушица меткий выстрел советского снайпера поставил финальную точку в карьере полковника Франца Шайдиеса (Franz SCHEIDIES), командира 61-й пехотной дивизии. Шайдиес вступил в командование дивизией только 27 марта, возглавив «сборную» из различных частей и подразделений, отражавших атаки Красной Армии севернее Чудова.

14 апреля 1942 года в районе деревни Королевка погиб командир 31- й пехотной дивизии генерал-майор Герхард Бертольд (Gerhard BERTHOLD). Судя по всему, генерал лично руководил атакой 3-го батальона 17-го пехотного полка на советские позиции у Зайцевой горы на шоссе Юхнов — Рославль.

28 апреля 1942 года в поселке Парккина застрелился командир 127- го артиллерийского командования генерал-майор Фридрих Каммель (Friedrich KAMMEL). Это единственный немецкий генерал, погибший в Северной Финляндии в годы Великой Отечественной войны. Причина его самоубийства нам не известна. Начало летней кампании 1942 года ознаменовалось, как любят писать немцы, «спектакулярным»[12 Spektakular — сенсационный, привлекающий внимание ] успехом советских зенитчиков. В результате на советско-германском фронте погиб первый генерал Люфтваффе.

Итак, по порядку. 12 мая 1942 года советской зенитной артиллерией в районе Харькова был сбит немецкий транспортный самолет «юнкерс-52» из состава 300-й транспортной группы.[13 Ju-52 (зав. номер 5752, борт, номер NJ+CU) из состава KGrzbV300, пилот унтер-офицер Герхард Отто.] Выживший и попавший в плен фельдфебель Леопольд Штефан на допросе сообщил, что на борту самолета находились четыре члена экипажа, десять пассажиров и почта. Машина потеряла ориентировку и была сбита. Однако пленный фельдфебель на допросе не упомянул о весьма существенной детали — среди пассажиров находился целый немецкий генерал. Это был командир 6-й строительной бригады Люфтваффе генерал-майор Вальтер Хеллинг (Walter HELING). Следует заметить, что поскольку фельдфебель Штефан смог спастись, то и Хелинг вполне мог стать первым генералом Вермахта, попавшим в плен.[14 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты» Третьего рейха — М., 2013 —С.71]

12 июля 1942 года привычка использовать преимущества перелета на самолете связи плачевно закончилась еще для одного генерала Вермахта. В этот день начальник штаба 4-й танковой армии генерал-майор Юлиус фон Бернут (Julius von BERNUTH) на самолете «физилер- шторьх» вылетел в штаб 40-го танкового корпуса. Предполагалось, что полет пройдет над территорией, которая не контролируется советскими войсками. Однако «Аист» так и не прилетел к месту назначения. Только 14 июля поисковая группа 79-й пехотной дивизии нашла в районе станицы Сохранная разбитую машину, а также тела генерала и пилота.[15 В немецких документах в этот день числится потерянным от воздействия противника Fi 156 из 62-го отряда связи (зав. номер 5196), пилот оберфельдфебель Эрхард Земке — ВА-МА RL 2 111/1182 S. 197. Правда, в некоторых источниках фамилия пилота приводится иная — Линке.] Судя по всему, самолет был подбит огнем с земли и совершил вынужденную посадку. Пассажир и пилот были убиты в перестрелке.

В период летней кампании 1942 года тяжелые бои шли не только на южном фланге огромного советско-германского фронта. Войска Западного и Калининского фронтов пытались выбить из рук Вермахта «пистолет, приставленный к сердцу России» — Ржевско-Вяземский выступ. Боевые действия на нем быстро приняли характер кровопролитных боев в пределах линии обороны, а потому быстрыми и глубокими прорывами, приводящими к нарушению системы управления противника и, как следствие, к потерям среди высшего командного состава, эти операции не отличались. Потому среди потерь немецких генералов в 1942 году, числиться только один, погибший на центральном участке фронта. Это командир 129-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Стефан Риттау (Stephan RITTAU).

Вот как описана гибель комдива 22 августа 1942 года в дивизионной хронике: «В 10.00 командир 129-й ПД в сопровождении адъютанта на вездеходе отправился на КП 427-го пехотного полка, расположенного в лесу между Табаково и Марково. Оттуда командир дивизии намеревался лично провести рекогносцировку поля боя. Однако уже через 15 минут на КП дивизии прибыл связной-мотоциклист, который сообщил, что командир дивизии, генерал-лейтенант Риттау, его адъютант, д-р Маршнер и шофер погибли. Их вездеход получил прямое попадание артиллерийского снаряда на южном выезде из Мартынове».[16 Boucsein H. Halten Oder Sterben. Die hessische 129. ID in Russland und Ostpreussen 1941-1945 — Potsdam, 1999 —S.259]

26 августа 1942 года еще один генерал Вермахта пополнил список потерь, на этот раз опять на южном фланге советско-германского фронта. В этот день командир 23-й танковой дивизии генерал-майор Эрвин Мак (Erwin MACK) с небольшой оперативной группой выехал в передовые части дивизии, отражавшие ожесточенные атаки советских войск. Дальнейшие события, отражены в сухих строках «Журнала боевых действий» 23-й ТД: «В 08.30 на командный пункт 2- го батальона 128-го мотопехотного полка, расположенный в колхозе южнее Урвани, прибыл командир дивизии. Он хотел лично выяснить обстановку на Урванском плацдарме. Вскоре после начала обсуждения, посреди участников разорвалась минометная мина. Командир дивизии, командир 2-го батальона майор фон Унгер, адъютант 128-го полка капитан граф фон Хаген и сопровождавший комдива обер-лейтенант фон Путткамер получили смертельные ранения. Они скончались на месте или на пути в лазарет. Чудом уцелел командир 128-го полка полковник Бахманн, получивший только легкое ранение»[17 Национальный архив США T-315 roll 791 frame 00720].

Командир 129-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Стефан Риттау

Командир 198-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Альберт Бук

Командир 24-го танкового корпуса, генерал Виллибальд Лангерманн унд Эрленкамп (Bundesarchiv) 

27 августа 1942 года в списках безвозвратных потерь оказался генерал медицинской службы доктор Вальтер Ханшпах (Dr. Walter HANSPACH) корпусной врач (начальник медицинской службы) 14-го танкового корпуса. Правда, пока мы не нашли информации, как и при каких обстоятельствах погиб этот немецкий генерал.

Авторы, выросшие на советской военно-патриотической литературе и кинематографе, не раз читали и смотрели, как советские войсковые разведчики проникали в тыл врага, устраивали засаду, а затем успешно уничтожали ехавшего в автомобиле немецкого генерала. Казалось бы, подобные сюжеты всего лишь плод деятельности изощренного писательского ума, однако в реальности войны такие эпизоды действительно были, хотя конечно, их было не много. В период битвы за Кавказ именно в такой засаде нашим бойцам удалось уничтожить командира и начальника штаба 198-й пехотной дивизии Вермахта.

6 сентября 1942 года около полудня по дороге, ведущей на северо- восток из станицы Ключевая на Саратовскую, ехал легковой автомобиль «Опель» с командирским флажком на капоте. В машине находился командир 198-й ПД генерал-лейтенант Альберт Бук (Albert BUCK), начальник штаба дивизии майор Буль и шофер. На подъезде к мосту автомобиль замедлил ход. В этот момент раздались взрывы двух противотанковых гранат. Генерал был убит на месте, майора выбросило из машины, а тяжелораненый шофер вывернул «Опель» в кювет. Работавшие на мосту солдаты строительной роты услышали взрывы и выстрелы, смогли оперативно организовать преследование советских разведчиков и пленить нескольких из них. От пленных стало известно, что разведывательно-диверсионная группа состояла из военнослужащих разведывательной и минометной рот 723- го стрелкового полка. Разведчики устроили засаду, воспользовавшись тем, что густой кустарник в этом месте подходил к самой дороге.[18 Graser G. Zwischen Kattegat und Kaukasus. Weg und Kaempfe der 198. Infanterie-Divivsion — Tubingen, 1961 — S. 184-185]

8 сентября 1942 года список потерь Вермахта пополнил генерал медицинской службы из 40-го танкового корпуса доктор Шолль (Dr. SCHOLL). 23 сентября 1942 года в тех же списках оказался генерал-майор Ульрих Шютце (Ulrich SCHUTZE), командир 144-го артиллерийского командования. Как и в случае с генералом-медиком Ханшпахом, мы пока не смогли отыскать информации при каких обстоятельствах погибли эти два генерала.

5 октября 1942 года командование Вермахта выпустило официальное сообщение, в котором говорилось: «3 октября 1942 года на передней линии фронта на реке Дон погиб командир танкового корпуса, генерал танковых войск барон Лангерманн унд Эрленкапм, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями. Плечом к плечу с ним погиб полковник Наги, командир одной из венгерских дивизий. Они пали в боях за свободу Европы». Речь в сообщении шла о командире 24-го танкового корпуса, генерале Виллибальде Лангерманне унд Эрленкампе (Willibald Freiherr von LANGERMANN UND ERLENCAMP). Генерал попал под огонь советской артиллерии при поездке на линию фронта у Сторожевского плацдарма на Дону.

В начале октября 1942 года немецкое командование приняло решение вывести 96-ю пехотную дивизию в резерв Группы армий «Север». Командир дивизии, генерал-лейтенант барон Иохим фон Шлейниц (Joachim von SCHLEINITZ), для получения соответствующих приказаний выехал на командный пункт корпуса. Ночью 5 октября 1942 года, на обратном пути в дивизию произошел несчастный случай. Командир дивизии и сопровождавший его обер-лейтенант Кох погибли в автомобильной аварии.[19 Pohlman H. Die Geschichte der 96. Infanterie-Division 1939-1945 — Bad Nacheim, 1959 —S.171]

19 ноября 1942 года ураганный огонь советской артиллерии возвестил о начале зимнего наступления Красной Армии и скором переломе в ходе войны. Применительно к теме нашей статьи, следует сказать, что именно тогда появились первые немецкие генералы, пропавшие без вести. Первым из них стал генерал-майор Рудольф Моравец (Rudolf MORAWETZ), начальник пересыльного лагеря для военнопленных №151[20 Durchgangslager (Dulag) 151]. Он пропал без вести 23 ноября 1942 года в районе станции Чир и открыл список потерь немецких генералов в ходе зимней кампании 1942-1943 года.

22 декабря 1942 года в районе станицы Боковская погиб командир 62-й пехотной дивизии генерал-майор Рихард-Генрих фон Ройсс (Richard-Heinrich von REUSS). Генерал пытался проскочить через колонны советских войск, устремившихся в тыл противника после прорыва немецких позиций в ходе операции «Малый Сатурн».[21 Schafer R.-A. Die Mondschein — Division — Morsbach, 2005 — S. 133]

Примечательно, что 1942 год, начавшийся инфарктом у генерала Гевелке, заканчивался сердечным приступом у другого немецкого комдива. 22 декабря 1942 года скончался генерал-майор Виктор Кох (Viktor КОСИ), командир 323-й пехотной дивизии, занимавшей оборону в районе Воронежа.[22 Национальный архив США T-314 Roll357 Frame0269] В ряде источников утверждается, что Кох был убит в бою.

29 декабря 1942 года покончил жизнь самоубийством генерал медицинской службы доктор Йозеф Эбберт (Josef EBBERT), корпусной врач 29-го армейского корпуса.

Таким образом, за 1942 год потери среди немецких генералов составили 23 человека. Из них, погибли в бою 16 человек (считая двух полковников — командиров дивизий, которым генеральское звание было присвоено посмертно: Хипплера и Шайдиеса). Интересно, что число погибших в бою немецких генералов в 1942 году было лишь немногим больше, чем в 1941. Хотя продолжительность боевых действий выросла в два раза.

Остальные безвозвратные потери генералитета произошли по не боевым причинам: один человек погиб в результате несчастного случая, двое — покончили с собой, трое — умерли в результате болезни, один — пропал без вести.

Как мы видим, и в 1942 году, пленных среди немецких генералов не было. Но все кардинально измениться всего через месяц, в конце января 1943 года, в Сталинграде. Однако это тема уже следующей статьи. 

Немецкие генералы, погибшие на советско-германском фронте в 1942 г.

№№ Дата Имя, звание Должность Причина гибели 1 18.01.1942 генерал-лейтенант Георг Гевелке Командир 339-й пд Умер от болезни 2 21.03.1942 генерал-лейтенант Курт Гимер Командир 46-й пд Артиллерийский огонь 3 22.03.1942 генерал-лейтенант Отто Габке Командир 294-й пд Авиационный налет 4 23.03.1942 генерал-майор полиции Вальтер Шталекер Начальник полиции порядка и службы безопасности Рейхскомиссариата «Остланд» Ближний бой с партизанами 5 23.03.1942 полковник Бруно Хипплер (посмертно генерал-майор) Командир 329-й пд Ближний бой  6 31.03.1942 полковник Карл Фишер (посмертно генерал-майор) Командир 267-й пд Умер от болезни  7 7.04.1942 полковник Франц Шайдиес (посмертно генерал-майор) Командир 61 -й пд Убит снайпером  8 14.04.1942 генерал-майор Герхард Бертольд Командир 31-й пд Не установлена 9 28.04.1942 генерал-майор Фридрих Каммель Командир 127-го арт. командования Самоубийство 10 12.05.1942 генерал-майор Вальтер Хеллинг Командир 6-й строительной бригады Люфтваффе Погиб в сбитом самолете 11 12.07.1942 генерал-майор Юлиус фон Бернут Начальник штаба 4-й танковой армии Убит в ближнем бою 12 22.08.1942 генерал-лейтенант Стефан Риттау Командир 129-й пд Артиллерийский огонь 13 26.08.1942 генерал-майор Эрвин Мак Командир 23-й тд Минометный огонь 14 27.08.1942 генерал медицинской службы доктор Вальтер Ханшпах Корпусной врач 14-го танкового корпуса Не установлена 15 06.09.1942 генерал-лейтенант Альберт Бук Командир 198-й пд Убит в ближнем бою 16 08.09.1942 генерал медицинской службы доктор Шолль Корпусной врач 40-го танкового корпуса Не установлена 17 23.09.1942 генерал-майор Ульрих Шютце Командир 144-го арт. командования Не установлена 18 03.10.1942 генерал Виллибальд Лангерманн унд Эрленкамп Командир 24-го танкового корпуса Артиллерийский огонь 19 05.10.1942 генерал-лейтенант барон Иохим фон Шлейниц Командир 96-й пд Погиб в автомобильной аварии 20 23.11.1942 генерал-майор Рудольф Моравец Начальник пересыльного лагеря для военнопленных №151 Пропал без вести 21 22.12.1942 генерал-майор Рихард-Генрих фон Ройсс Командир 62-й пд Не установлена 22 22.12.2014 генерал-майор Виктор Кох Командир 323-й пд Умер от болезни 23 29.12.1942 генерал медицинской службы доктор Йозеф Эбберт Корпусной врач 29-го армейского корпуса Самоубийство

Авторы выражают благодарность за помощь в работе над статьей Евгению Тейтельбауму (г. Казань)

Алексей Исаев

Штурм «крепости» Познань. Часть 2

Советские офицеры у редута цитадели крепости

Впервые дни штурма Познани советские войска штурмовали или блокировали сравнительно современные форты внешнего обвода, появившиеся уже в век нарезной артиллерии. Перенос боевых действий в центр города привел советские штурмовые группы к более дряхлым, но еще достаточно прочным укреплениям. С юга и запада старый город прикрывали старинные валы с бастионами, которые были сооружены на ранних этапах строительства крепости. На этом рубеже советское наступление было на какое-то время приостановлено. Для штурма бастиона III «Грольман» (не путать с одноименным фортом VIII внешнего обвода) из состава 226 гв. сп 74 гв. сд была создана штурмовая группа из 50 пехотинцев и 20 орудий разных калибров до 203-мм включительно. Одна 203-мм гаубица (судя по всему, первое такое орудие в городе) должна была сделать пролом стене бастиона прямой наводкой с дистанции 300 м. В течение ночи на 2 февраля перед штурмом пехота вела огонь по бойницам бастиона, прикрывая постановку орудий на прямую наводку. Мощные 152-мм орудия были подтянуты на позиции грузовиками «Студебекер», а затем вручную установлены на позиции. 203-мм орудие было выведено на позицию только с началом артподготовки, уже вооруженное[1 Т.е. со стволом, установленном на лафете. Это допускалось при перемещениях орудий на небольшие расстояния.], после чего в течение 10 минут установлено в заранее подготовленном котловане. Бастион уже получил большие разрушения, верхние угловые башни были уничтожены. 203-мм орудие произвело 7 выстрелов по стене форта, проделав в ней 2 пролома размером более одного метра каждый. Когда по сигналу командира полка огонь орудий был внезапно прекращен, вперед выдвинулись огнеметчики и пустили в амбразуры бастиона и в проломы стен несколько очередей из РОКС-ов, подожгли его изнутри. Бастион горел, внутри рвались боеприпасы. Пехота поднялась в атаку и вскоре овладела всем комплексом зданий, расположенных вокруг.

Однако с преодолением крепостного вала трудности штурма не закончились. Сложность наступления в центральной части города обуславливалась наличием большого количества крупных многоэтажных зданий — более 1/3 всех военных и промышленных объектов находились именно в центре. Здания в центре в преобладающем своем большинстве кирпичные, старой кладки или из камня (гранита) с толщинами стен до метра и выше. Все здания имели подвальные помещения, которые были связаны между собой под землей. В центре также отсутствовали прямые широкие улицы. Вся старая часть города имела массу переулков, отделяющих один объект от другого. Взявший в свои руки управление гарнизоном Гонелл сумел восстановить целостность обороны города после потери его юго-западной части за счет перегруппировки сил между участками.

Успехами в захвате периметра обороны задача штурмующих облегчилась лишь в некоторой степени. Артиллерию и минометы гарнизон полностью использовал на внешнем обводе обороны города. Соответственно при прорыве советских войск в центр артиллерия стала трофеем атакующих. Основным средством боя в городе для немцев стало стрелковое оружие и «Фаустпатроны», которыми гарнизон располагал в избытке. Достаточно сказать, что трофеями Красной армии по завершении штурма стали 19 тыс. «Фаустпатронов». Также именно в этот период в советских документах отмечаются контратаки с силами около роты при поддержке 4- 6 САУ. Советские специалисты также отмечали широкое использование противником снайперов.

В то время как гремели бои в юго-западной и западной частях города, два полка 39-й гв. сд оборонялись на фронте 8 км по линии фортов IVa, V, Va, VI и Via в северной части Познани. С 27 января по 1 февраля здесь было относительно тихо, что позволяло гарнизону принимать транспортные самолеты. Так 30 января 11 Ю-52 доставили 30,85 т боеприпасов, 31 января 15 Ю-52 — оборудование и 23,5 тонны боеприпасов.

Рисунок форта «Грольман» (Бастион III), выполненный советским инженером после штурма Познани

Ядром крепости Познань и первым построенным ее сооружением был так называемый «Форт Виняры» (завершен в 1939 г.). Он состоял из редюита (Kernwerk) круговой обороны в южной части и четырех редутов

С успешным завершением атак фортов западной части обвода крепости, 312-я сд выводится из боя и перебрасывается для наступления на участок «восток».

82-я гв. сд, напротив, была перегруппирована 31 января — 1 февраля в северную часть города. Руководить наступлением группировки из двух дивизий на цитадель с севера был назначен командир 82-й гв. сд Г. И. Хетагуров, опытный штабист, бывший начальник штаба 1-й гв. армии.

Своеобразие наступления на этом направлении заключалось в прорыве в промежутке между фортами внешнего обвода с последующим их блокированием. Окруженные форты вели бой в изоляции в течение нескольких дней. Северные окраины города представляли собой негусто застроенные кварталы с 1-2 этажными зданиями. Вместе с тем, большое насыщение этих построек живой силой и огневыми средствами вынудило вести наступление методом последовательного разрушения зданий или же поджигать дома огнеметами. Успехи в боях на севере города позволили В.И.Чуйкову высвободить 39-ю гв. сд и направить ее на запад на одерские плацдармы. Количество скованных штурмом Познани дивизий уменьшилось, хотя как ж.д. узел она по-прежнему была недоступна.

5 февраля был захвачен позненский аэродром в городском районе Виняры, недалеко от цитадели, что прервало нормальную работу «воздушного моста». До этого момента по воздуху в «крепость» было доставлено 110 тонн грузов и эвакуировано 277 раненых. С 8 февраля (6 и 7 числа была плохая погода) Люфтваффе перешло на сброс предметов снабжения для гарнизона «крепости» в парашютных контейнерах. Собственно 8 февраля 7 Ю-52 и 6 Хе-111 сбросили на Познань 16,8 т боеприпасов.

Переломным моментом в штурме крепости стало 9-10 февраля, когда произошла смена типов артиллерии штурмующих. В город прибыли 184-я и 122-я гаубичные артбригады большой мощности (203-мм гаубицы Б-4) и 34-й отдельный артиллерийский дивизион особой мощности (6 280-мм мортир Бр-5). До этого орудий калибром 280-мм в составе штурмующих войск не было. Тяжелые орудия были доставлены в крепость не без труда по разрушенным железным дорогам, с помощью польского подвижного состава. Напротив, 122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки 189-й и 41-й пушечных артбригад выводились из боя и перебрасывались на одерские плацдармы, они были нужны для контрбатарейной борьбы. В Познани остались только по одному дивизиону от каждой бригады для поддержки штурмовых групп.

Появление 203-мм орудий позволило начать штурм окруженных фортов внешнего обвода. Наибольшие трудности возникли с овладением фортом Va «Бонин». Он был опоясан рвом шириной 8 метров и глубиной 6 метров. Въезд в форт возможен только с его тыльной стороны по аппарели. Первая попытка штурма «Бонина» последовала 11 февраля силами штурмовой группы 244 гв. сп 82 гв.сд численностью 70 человек, поддержанных артиллерией, в том числе двумя 152-мм орудиями и двумя 203-мм орудиями. Также штурмовую группу поддерживали два танка Т-34.

Ров одного из позненских фортов. Во рву расставлены орудийные передки, вероятно, он использовался как склад артиллерийского имущества

Амбразуры одного из казематов цитадели крепости

Крепостной ров цитадели. Проходящая посередине рва стена не являлась штатным сооружением и, скорее всего, свидетельствует о попытке использовать ров в качестве склада или даже фабрики

Остатки постройки неизвестного назначения во рву цитадели, скорее всего фабричного цеха. Такие постройки снижали ценность рва как инженерного заграждения т.к. они перекрывали сектор стрельбы обстреливавших ров пулеметов

Внутренние ворота форта «Бонин»

Под прикрытием темноты 203-мм орудия были поставлены в 400 м от форта. Штурмовые группы после 10-минутной артподготовки атаковали форт с двух сторон. Однако противник, укрывшись в убежищах от огня артиллерии, подпускал атакующих вплотную ко рву и встречал шквальным огнем из всех бойниц форта и из пулеметных гнезд на поверхности форта. В течение всего дня советским пехотинцам не удавалось проникнуть в ворота форта и его двор.

С утра 12 февраля была проведена мощная артподготовка с привлечением большего количества артиллерии. Традиционно огонь преследовал задачу загнать защитников форта в нижние помещения. Минометы сначала вели огонь обычными минами, а затем дымовыми и тем самым задымили форт. Под прикрытием дымовой завесы штурмовая группа вслед за двумя танками ворвалась в ворота форта и овладела сооружением, прикрывающим вход в ворота. Однако обороняющиеся вновь вышли из укрытий и обрушили на танки и подтянутые к форту 76-мм орудия ураган огня. Понеся потери, штурмовая группа была вынуждена залечь. Град выстрелов «Фаустпатронов» не позволял подтягивать орудия для стрельбы по стене форта.

Третий штурм «Бонина» состоялся через день, 14 февраля. На этот раз штурм осуществлялся с двумя группами: с тыла в направлении центрального входа и на северно-западный угол форта. Тяжелые орудия также разделили на две группы. По верхней насыпи форта вели огонь минометы, дивизионная артиллерия одно 152-мм орудие и одна 203-мм гаубица. Под прикрытием этого огня еще одна 152-мм пушка-гаубица, одна 203-мм гаубица были подтянуты вплотную (на 50 м) ко рву форта. Выдвижение прикрывалось огнем орудий прямой наводки. Быстро развернувшись, 152-мм и 203-мм орудия сделали по 5 выстрелов в центральный вход форта. После этого началась атака штурмовой группы, в ворота форта ворвался танк, а за ним пехотинцы и саперы.

Вторая штурмовая группа, атаковавшая северо-западный угол форта, действовала по-другому. Для подавления огня из кофра, фланкировавшего северный и западный фасы рва, в ров была спущена и подорвана бочка с взрывчаткой весом в 220 кг. Гарнизон кофра был выведен из строя. Это дало возможность штурмующим спуститься в ров и овладеть кофром. Прорыв с двух направлений позволил взобраться на главный вал форта. Далее форт был традиционно подожжен через вентиляцию. Остатки гарнизона капитулировали, по советским данным в плен сдались 70 солдат и офицеров. Немалую роль в успехе последнего штурма сыграло уничтожение тяжелыми орудиями сооружений на насыпи форта. Всего по «Бонину» был выпущен 151 203-мм бетонобойный снаряд.

Соседний форт V, несмотря на большие размеры, был взят и подожжен небольшой группой саперов и разведротой 82- й гв. сд, которые в ночь на 15 февраля скрытно проникли на крышу форта с взрывчаткой и горючими материалами, залили в вентиляционные трубы огнесмесь и зажгли форт изнутри. Подрывными зарядами были взорваны бронеколпаки. Выскочивший во двор форта гарнизон почти полностью был уничтожен гранатами и трофейными фаустпатронами. Форт V еще долго горел, и в нем рвались боеприпасы. Гарнизоны остальных фортов в северной части Познани капитулировали, и их штурм не проводился.

После неудачи первого фронтального удара по участку «Восток» боевые действия на этом направлении возобновились 27 января, когда подошедшая 117-я сд 91-го ск 69-й армии нанесла удар в промежуток между фортами, успешно блокировав форты la и II. Однако далее, так же как и на севере города, советскими войсками была взята пауза до 31 января. Наступление возобновилось с возвращением на этот участок 312-й сд 1 февраля. На тот момент 117-я сд насчитывала 3 999 человек, 312-я сд — 4 999 человек[2 ЦАМО РФ. Ф.91СК. Оп.1. Д.85. Л.45.].

Форт «Радзвилл». Это красивое, но архаичное сооружение (завершен постройкой в 1862 г.) к 1945 г. устарело и не имело никаких шансов при обстреле орудиями большой мощности

Фотография, наглядно демонстрирующая прочность кирпичной кладки крепостей XIX столетия. Попадание тяжелого снаряда образовало лишь неглубокую выбоину в стене. Для ее пробития нужны были несколько попаданий

Ликвидация сопротивления противника на участке «Восток» была целиком поручена 91-му стрелковому корпусу. Отличительной особенностью его действий стали концентрированные удары по отдельным участкам обороны противника с целью ее прорыва по внешнему обводу с последующим окружением и уничтожением узлов сопротивления. Прорвавшись в промежутках между фортами, советские части окружили и блокировали их. Далее шло последовательное уничтожение опорных пунктов в домах пригородов Познании. Так форт «Раух» (постройки 1864 г.), прикрывавший подходы к переправе через Варту был просто расстрелян батарей 203-мм гаубиц. Заняв позицию в 450 м от бастиона, батарея выпустила 42 снаряда, в результате фронтальная стена получила значительные разрушения, внутри рвались боеприпасы, форт горел. Советские пехотинцы овладели им, не встречая сопротивления. Аналогичная судьба постигла конструктивно схожий форт «Притвиц-Гаффон». Для стрельбы по нему были выделены две батареи 203-мм гаубиц, выпустившие с дистанции 1 000 м 80 снарядов, образовавших проломы в стенах от 2 до 5 м. Круглый бастион «Радзвилл», располагавшийся севернее «Рауха» и тоже прикрывавший мосты, расстреляли из 203-мм гаубиц с западного берега Варты. 35 бетонобойных снарядов образовали пролом шириной 4 м в западной стене бастиона, он горел в течение суток и потом был взят практически без боя. Фортификация середины XIX века была практически беспомощна перед артиллерией середины века XX.

Примечательно, что штурм Форта I внешнего обвода крепости состоялся только 14 февраля. Он находился уже довольно далеко в тылу штурмующих войск, блокировался одним стрелковым батальоном. Однако огонь из форта мешал восстановлению ж.д. моста через Варту и форт был взят атакой четырех штурмовых групп после двухчасового обстрела двумя батареями 152-мм гаубиц-пушек и 203-мм гаубиц.

17 февраля части 91-й ск полностью вышли на восточный берег р. Варта. После этого 312-я сд была выведена из боя за Познань, а 117-я сд переправилась через Варту, и заняла позиции с целью блокирования цитадели крепости. За февраль две дивизии потеряли 3 103 человека, в том числе 871 человек убитыми[3 ЦАМО РФ. Ф.91 ск. Оп.1. Д.85. Л.72.].

Наиболее тяжелые и напряженные бои развернулись на пространстве 4 кв. км центра города. Приемы штурма были разнообразными. Одним из распространенных был обвал фасада. Обстрелом промежутков между окнами фасад штурмуемого здания обваливался, обломками перекрывая обстрел из подвальных помещений. Новинкой, впервые примененной именно в боях за Познань, стал пуск крупнокалиберных реактивных снарядов М-31 из рам по фасадам зданий. Таким способом было выпущено 38 снарядов М-31, в результате чего разрушено 11 каменных зданий, в том числе три пятиэтажных.

Еще одним способом штурма являлся поджег зданий. Так противник в течение двух суток оборонял крупный завод с большим количеством корпусов и задерживал продвижения правого фланга 27-й гв. сд. Тогда командир дивизии решил уничтожить этот узел сопротивления путем последовательного поджога зданий из ранцевых огнеметов. С этой целью было создано шесть небольших штурмовых групп по 5 стрелков и 10 саперов (в том числе 4 огнеметчика). Завод был разделен на шесть секторов, и штурмовые группы начали атаку одновременно. Саперы под прикрытием огня стрелков и орудий проникли в здания и в течение нескольких минут подожгли 8 заводских корпусов. Противник был вынужден оставить квартал и частично сдался в плен.

Упорное сопротивление позненского гарнизона неизбежно сказывалось на действиях советских войск на одерских плацдармах. В журнале боевых действий штаба оперативного руководства вермахта (КТВ OKW) 16 февраля 1945 г. было записано: «В общем можно отметить, что в результате сопротивления наших войск в Позене и других городах- крепостях, заметно замедлилось продвижение противника»[4 КТВ OKW, Band 4, Teil 2, S.1099.]. Действительно, Познань являлась крупным железнодорожным узлом, лежащим на пути от Варшавы к Берлину, и ее удержание мешало нормальному снабжению войск 1-го Белорусского фронта.

К 17 февраля советские части практически полностью очистили город Познань от противника, оттеснив остатки гарнизона в цитадель крепости, так называемый форт «Виняри». Штурм цитадели был возложен на 29 гв. ск, усиленный 2-й штурмовой инженерно-саперной бригадой. Решением командира корпуса была произведена рокировка дивизий. 82-я гв. сд как наиболее многочисленная на тот момент была поставлена на направление главного удара, на фронте 500 м. 74-я гв. сд нацеливалась на центральный форт цитадели, так называемый «Кернверк» на фронте шириной 350 м. 27-я гв. сд была переброшена на северные подступы к крепости и получила пассивную задачу воспрещения прорыва гарнизона цитадели.

Редут №1 цитадели после артиллерийской подготовки. Несмотря на то, что артиллерийская подготовка уничтожала всю растительность, выросшую за годы на земляной обсыпке крепостных сооружений, сами редуты и части фортов оставались целыми

Брешь в стене цитадели удалось пробить только несколькими удачными попаданиями в одну точку 203- мм снарядами. Такая брешь уже позволяла пробраться внутрь крепости

Каждая из двух наступающих дивизий получила по четыре 152-мм гаубицы-пушки и по одной артиллерийской бригаде большой мощности. Всего в полосе штурма шириной по фронту около 1 000 метров действовали (в скобках — в том числе на прямой наводке)[5 ЦАМО РФ. Ф.233. Оп.2356. Д.548. Лл.136, 137.]:

82-мм минометов — 59;

120-мм минометов — 29;

76-мм пушек — 71 (14);

122-мм орудий — 22 (8);

152-мм гаубиц-пушек — 8 (5);

203-мм гаубиц —41 (22);

280-мм мортир — 6.

Кроме того, 13 45-мм пушек, 15 76-мм полковых и 29 76-мм дивизионных пушек действовали в составе штурмовых групп.

Штурм цитадели непосредственно предварял 3-часовой период разрушения. Планом предусматривалось сосредоточение огня всей массы артиллерии на объектах внешнего обвода крепости. В частности, 280-мм дивизион особой мощности получил задачу разрушения редута №1 с закрытой позиции. Следует отметить, что еще с 10 февраля артиллерия начала разрушение укреплений крепости огнем с закрытых позиций. С 12 февраля 12 203-мм орудий вели огонь прямой наводкой по центральному входу в крепость с юга. Таким образом, южный форт («Кернверк»), наиболее возвышавшийся над остальными сооружениями цитадели, был к началу штурма уже полуразрушен.

В 11.00 18 февраля артиллерия обрушила огонь на цитадель и подступы к ней. Поднявшиеся пыль и дым от разрывов множества снаряда уже через 5 мин мешали наблюдению за результатами стрельбы. В связи с этим пришлось делать перерывы на наблюдение за целями, что удлинило подготовку атаки на 1 час. Наконец в 14.50 был дан залп «катюш», и артиллерия перенесла огонь на северную и восточную часть крепостного вала. Но не прошло и 5 минут, как противник открыл ураганный огонь с крепостного вала из пулеметов и «Фаустпатронов». Основная масса штурмующих была вынуждена залечь. Только небольшим группам пехоты удалось на участке 82-й гв. сд прорваться ко рву, форсировать его и овладеть валом у редута №2. Таким образом, 3-х часовой период разрушения не дал ожидаемых результатов. Пехота не успела подойти ко рву раньше, чем немцы поднялись из глубоких казематов на свои позиции. Стрелки 82-й гв. сд были контратакованы и сбиты с вала. По существу начало штурма можно охарактеризовать как не слишком успешное.

Однако гарнизон оборонялся уже с отчаянием обреченных. В последние дни обороны Познани в уныние впал даже фанатичный Гонелл. 18 февраля он радировал в штаб VIII авиакорпуса: «Хотите ли вы нам помочь или это немецкий способ войны, бросать товарищей на произвол судьбы? Почему вы не отвечаете на настоятельные запросы, когда речь идет о жизнях тысяч людей?»[6 NARA Т311 R168 frame 243.]. Справедливости ради следует сказать, что в интересах «крепости».

Познань немецкая транспортная авиация совершила 195 вылетов, доставив 257 тонн грузов, причем 147 тонн пришлось на сброс в парашютных контейнерах. Собственно в ночь на 18 февраля 13 «Хе-111» сбросили на крепость 15 тонн боеприпасов. Причем в условиях множества пожаров сброс был непростой задачей и часть сброшенного, разумеется, попадала в руки Красной армии.

Дальнейшая борьба за цитадель велась вокруг пробитых 203-мм орудиями брешей в стенах Редута №2 и «Кернверк»-а. Попытка подавить амбразуры казематов огнеметанием из танковых и ранцевых огнеметов успеха не имела ввиду большого расстояния огнеметания. Для прикрытия от обстрела из амбразур в ров крепости сбрасывали бревна, доски. По опыту штурма форта Va в ров были сброшены бочки с взрывчаткой, подавившие огонь из Редута №1. В итоге в ночь на 19 февраля был построен мост для пехоты через ров. Однако утром немцы контратаковали и, несмотря на потери, разрушили мост.

Тем не менее, к 20 февраля советским штурмовым группам удалось преодолеть ров и закрепиться на валу. Продвижение внутрь крепости приостановилось т.к. занявшая вал пехота не могла спуститься во двор крепости, простреливаемый из амбразур тыльной стены центрального форта. На участке 74-й гв. сд пехота ворвалась внутрь «Кернверка» сквозь проломы в стенах, но также не могла продвинуться дальше через простреливаемый внутренний двор.

Проезл Аля танков, самохолных установок и тяжелой артиллерии внутрь крепости, образованный взрывом 2 тонн взрывчатки

Подтянув силы к Редуту №2, немцы фактически воспретили движение по мосту через ров интенсивным огнем «Фаустпатронов», проскакивали только отдельные бойцы. Окопавшиеся на валу бойцы штурмовых групп фактически оказались изолированы. Повторяющиеся контратаки угрожали сбросить их в ров. Требовалось перебросить через ров артиллерию. Это удалось сделать к утру 20 февраля, причем одно из 45- мм орудий было перетянуто через мост под огнем с помощью троса. Командование группой орудий было поручено командиру 86-го гв. противотанкового дивизиона 82-й гв. сд гв. майору Петру Репину, ветерану Сталинграда. С получением артиллерии штурмующие получили возможность расстрелять выходящие во двор амбразуры Редута №2. Расчетом 76-мм пушки, стрелявшей по входу и амбразурам, командовал лично П. Репин. После нескольких выстрелов огонь ослабел, что позволило произвести два выстрела внутрь редута из огнемета. Сразу же последовал большой силы взрыв боеприпасов внутри редута. Он горел еще в течение 36 часов.

Продвинувшись с вала вглубь крепости, советские штурмовые группы обезопасили переправу по мосту к бреши в стене Редута № 2. В ночь с 20 на 21 февраля в крепость переправили 22 76-мм полковые и дивизионные пушки, 8 45- мм пушек. Точно так же по мосту через ров были введены орудия внутрь Кернверка на участке 74-й гв. сд. Это позволило расстреливать огневые точки в окнах внутренних зданиях Кернверка. Два дня, 21 и 22 февраля, шли бои внутри крепости.

Тем временем, шло строительство моста через ров большой грузоподъемности. С помощью 2 тонн взрывчатки расширили брешь в стене, подрывом менее мощных зарядов — образовали аппарель для подъезда ко рву. К 2.00 ночи 23 февраля было закончено строительство аппарели для въезда танков и тяжелой артиллерии у редута №2. Ночью в крепость были введены огнеметные танки и шесть 203-мм орудий. Гарнизон форта был окончательно деморализован. 203-мм гаубицами даже не пришлось вести огонь. Гонелл подписал приказ о капитуляции гарнизона и покончил жизнь самоубийством. Генерал Матери сдался в плен. Почти месяц борьбы за «крепость» пришел к своему логическому завершению.

Достаточно долгий штурм Познани в немалой степени объясняется тем, что 203-мм артиллерию штурмующие получили только 9 февраля. После этого крепость не продержалась и двух недель. Артиллерия стала основным средством достижения успеха в боях. Всего в период с 24 января по 23 февраля 1945 г. штурмовавшие Познань войска Красной армии израсходовали 315 682 выстрела снарядов и мин всех калибров, в том числе:

160-мм мин — 2 310;

152-мм ОФ снарядов — 4668;

203-мм снарядов — 3 854;

280-мм снарядов — 331

Реактивных снарядов М-31 — 4107[7 ЦАМО РФ. Ф.233. On.2356. Д.548. Лл.167,190.].

Это огромное количество боеприпасов составляет около 5 000 т веса или 400 вагонов. Также было израсходовано 3 230 реактивных снарядов М-31. Цифры расхода патронов пехотинцами также впечатляют: 6 млн. винтовочных патронов и 5 млн. автоматных патронов, 130 тыс. ручных гранат всех типов, а также 7 тыс. трофейных «фаустпатронов». Безвозвратные потери частей и соединений Красной армии в боях за Познань составили 4 887 человек.

По существу штурм Познани стал «генеральной репетицией» штурма Берлина. Советские войска получили опыт и выработали приемы штурма жилых и промышленных зданий. Как ни странно, амбиции В.И.Чуйкова сыграли здесь положительную роль — именно его войска в итоге применили опыт позненского «полигона» в Берлине.

Юрий Сергиевич

Лильский Орел Пионер немецкой истребительной авиации Макс Иммельман

Иммельман в кабине своего истребителя «Фоккер» E.I.

Макс Иммельман родился 21 сентября 1890 г. в Дрездене (Саксония). С детства увлекался различной техникой и уже в 18 лет был способен разобрать по винтику двигатель мотоцикла и затем успешно собрать его.

Весной 1911 г. молодой человек закончил дрезденское кадетское училище и в звании «фенрих» прибыл во 2 железнодорожный полк в Шёнеберге под Берлином (ныне это один из столичных районов). Железнодорожников он выбрал сам, как наиболее «технический» род войск, но его ждало разочарование: оказалось, что даже в «испытательном» подразделении полка имелось слишком мало возможностей для практической работы с механизмами.

Еще в училище Макс понял, что армейская карьера не для него и теперь лишь утвердился в этом мнении, но, тем не менее, решил пройти до конца цикл обучения и только потом уйти «на гражданку».

В августе его направили на годичный курс подготовки в военную академию в Анкламе (Померания). В начале 1912 г. курсантам устроили учебный тур по различным военным объектам. В числе прочих они посетили и берлинский аэродром Йоханнисталь. Этот визит произвел впечатление на молодого фенриха, но не настолько большое, чтобы подвигнуть его на перевод в новый род войск.

В марте Иммельман успешно сдал экзамены и вернулся в свой полк. Он был на хорошем счету как у командования, так и у офицерского собрания полка, и ему гарантировали производство в офицеры при появлении соответствующей вакансии. Но Макс к тому времени твердо решил, что его привлекает только инженерная, но не армейская карьера. Поэтому он подал рапорт об отставке и в апреле «отправился на вольные хлеба» как фенрих резерва. Летом того же года он поступил в Дрезденский Университет на обучение по специальности «инженер», готовясь связать свою дальнейшую жизнь с мотоциклами, автомобилями и двигателями внутреннего сгорания.

После объявления мобилизации резервист Иммельман ожидал призыва со дня на день. По немецким правилам ему надлежало служить в прежней части, что его совсем не прельщало. Очень кстати на глаза попалось объявление о том, что IdFlieg (Инспекция Авиации) ищет добровольцев, еще не успевших получить мобилизационные предписания, которые готовы стать пилотами. Но если Макс думал таким образом избежать возвращения на железную дорогу, его ждало разочарование: заявление у него приняли, но на этом все и закончилось, а 18 августа пришла повестка.

Лейтенант Макс Иммельман, снимок начала 1916 г.

Днем позже Иммельман прибыл в расположение 1 железнодорожного полка. Потянулись долгие три месяца гарнизонной службы в Берлине, навевающей лишь скуку и уныние. Но затем августовский рапорт все же прошел свой путь по бюрократическим инстанциям, и 12 ноября в штаб полка пришли бумаги о переводе в авиацию и предписание на следующий день прибыть в расположение 1 запасного авиаотряда (FEA 1), базировавшегося в Адлерсхофе (Берлин). Обучение пилотированию Иммельман проходил в Йоханнистале в летной школе фирмы LVG.

4 марта в FEA 1 получили телеграмму, предписывающую отправить в 3 армейский авиапарк двух пилотов. Иммельман к тому времени еще не успел сдать третий (финальный) экзамен, тем не менее его сочли достаточно подготовленным для отправки на фронт и 12 марта новоиспеченный авиатор сошел с поезда в Ретеле (северо-восточнее Реймса), где тогда располагался авиапарк. В течении последующих четырех недель он выполнял тренировочные и курьерские полеты, время от времени появляясь и на фронтовых аэродромах.

Один из таких полетов вылился в трехдневное приключение. 27-го он вылетел из Ретеля в Брюссель. Вскоре после взлета землю затянуло облачностью, а потом мотор начал сдавать, но пока еще работал, поэтому полет решили не прекращать. Когда по расчету времени самолет достиг места назначения, Макс пробил облака и попытался восстановить ориентировку. Внизу он увидел город Халь (ныне Халле), а значит Брюссель дальше к северу. Но время шло, а бельгийская столица все не показывалась.

Горючее заканчивалось, а двигатель работал все хуже. Летчик решил, что пора приземляться, выбрал подходящую площадку недалеко от деревни, через которую проходила железнодорожная ветка и благополучно совершил посадку. Поговорив с местными жителями, он понял, что летевший с ним офицер-наблюдатель изначально задал неверный курс, в итоге они «промахнулись» на 80 км, и город, над которым они недавно пролетали, называется Куртре (ныне Кортрейк).

Со станции Макс позвонил в часть командиру и в один из отрядов под Лилем, чтобы разжиться у коллег бензином. Горючее доставили в 4 вечера, а час спустя самолет взял курс на Лиль. Местный аэродром пришлось поискать, с этой задачей они успешно справились, а вот посадка Максу не удалась: уже на пробеге сильный порыв ветра подбросил самолет вверх, а затем тот ударился о землю, сломав стойки шасси и сами колеса.

На месте не оказалось запчастей для «Эльфауге», поэтому за ними пришлось ехать на другой аэродром. На следующий день самолет отремонтировали, но взлетать так и не решились из-за слишком сильного ветра. Утром 29 марта погода улучшилась, но было ветрено и очень холодно, поэтому летчик сначала взмок, парируя болтанку, пока набирал высоту, а потом закоченел при долгом полете по маршруту. В итоге он допустил ошибку и приземлился с изрядным «козлом», но на этот раз обошлось без поломок.

Прошло еще две недели, и 12 апреля фенрих Иммельман получил первое фронтовое назначение, заняв место заболевшего пилота в составе 10 полевого авиаотряда на аэродроме Вризи. Макс прилетел туда на полученном в авиапарке новом самолете. На следующей день он вылетел на ознакомление с районом базирования ... и на посадке напрочь снес шасси. После ремонта машина оказалась неспособной подняться выше 1500 м, поэтому Иммельман и его наблюдатель лейтенант Биссмайер были отправлены в авиапарк за новым аппаратом ... который летчик тоже едва не угробил на посадке. На этот раз он «чиркнул» о землю левой плоскостью, подломив крыльевые стойки, но повреждения оказались легко устранимы.

Курсант Иммельман в кабине учебного LVG D.IV (B.I)

Фенрих Иммельман и лейтенант фон Тойберн после первого боевого вылета FFA 62

В последующие дни Макс летал в основном «по заявкам» артиллерии (один-два раза в день). В одном из вылетов (20 апреля вечером) он попал под зенитный огонь и, уклоняясь от разрывов, свалился в штопор, поначалу решив, что близким разрывом самолету оторвало руль высоты. В действительности машина была цела, и после потери 500 м летчик сумел восстановить над ней контроль.

Неделю спустя командир FFA 10 получил телеграмму с приказом отправить одного пилота во 2 запасной авиаотряд и принял решение по принципу «последним пришел — первым ушел». 28 апреля Иммельман прибыл в Дёбериц (западней Берлина) и был зачислен в состав формирующегося 62 полевого авиаотряда. В новой части Макс познакомился с опытным летчиком лейтенантом Освальдом Бёльке, который вскоре стал его учителем, другом и соперником.

В первых числах мая формирование было полностью завершено: отряд получил 6 аэропланов LVG D.IV (с августа 1915 г. они носили армейское обозначение B.I), комплект автомобилей и штатную численность летно-подъемного и технического персонала. 5 мая часть была признана боеготовой и неделю спустя получила приказ отправляться на западный фронт в состав 3 армии.

13 мая погрузились в эшелон, 16-го выгрузились в Понтфаверже (восточнее Реймса) и на следующий день собрали самолеты (состыковали фюзеляжи с крыльями и оперением) на аэродроме, который ранее занимал FFA 13, в котором Бёльке начинал войну. Первой была готова машина Иммельмана, и в тот же день он её облетал. Затем пришел приказ о переводе отряда в состав 6 армии и назначении ему новой базы в Дуэ (северо-восточнее Арраса), поэтому на следующее утро самолеты снова разобрали, и после полудня часть погрузилась в эшелон. Проведя 8 часов в дороге и 24 часа в ожидании разгрузки на переполненной станции, 19 мая FFA 62 занял старый, еще довоенный аэродром в 4 км от Дуэ.

Отряду надлежало приступить к боевой работе сразу по прибытии на место. Одним из первых, если не самым первым, должен был вылететь Иммельман, назначенный пилотом в экипаж его бывшего однокашника по кадетскому училищу лейтенанта Эрхардта фон Тойберна. В 5 утра оба были на аэродроме, к 6:00 подготовили самолет, но из-за сильного дождя вылет отменили.

Погода позволила начать полеты лишь на третий день. Первым поднялся в воздух Иммельман. К тому времени соседи из FFA 20 успели рассказать новоприбывшим о том, что все французские самолеты теперь вооружены пулеметами и из-за этого, а также по причине ставшего особо метким огня зенитной артиллерии стало совершенно невозможно летать над неприятельской территорией.

Учитывая эти обстоятельства, Макс набрал высоту 2700 м (вместо обычных 2 км) и внимательно смотрел по сторонам. Fla поверку зенитный огонь оказался не настолько силен, а благодаря своевременному обнаружению воздушного противника, близкого знакомства с ним удалось избежать.

Всего до 27 мая Иммельман совершил 7 боевых вылетов с наблюдателями фон Тойберном и гауптманом Риттером. В следующие дни он продолжал в том же духе, летая в основном на фотографирование, изредка — на корректировку огня артиллерии.

2 июня Иммельман и фон Тойберн выполняли задание по фоторазведке. При пересечении линии фронта над Аррасом они заметили самолет противника, устремившийся в их сторону. Отошли обратно и попытались пересечь фронт севернее, ближе к Лансу, но там их поджидал другой аэроплан врага. Поняв, что так можно бегать без конца, Макс пошел в «психическую атаку», направив свой невооруженный разведчик прямо на неприятеля, который сразу ретировался, то ли испугавшись вероятного наличия пулемета на немецком самолете, то ли просто заманивая его подальше на свою территорию.

Преследовать их немцы, разумеется, не стали, а приступили к выполнению задачи. Тем временем неприятельский экипаж снова начал сближение, но вступить в бой так и не решился и окончательно обратился в бегство, когда Иммельман во второй раз имитировал атаку. Отогнав противника, германцы спокойно завершили прерванную работу.

На следующий день они выполняли такое же задание и вновь встретили аэроплан, который опознали как французский «Фарман». Эта встреча прошла по иному сценарию. Враг появился когда фон Тойберн уже начал делать снимки. Иммельман, выдерживая курс, лишь наблюдал за его приближением. «Фарман» держался метров на 200 выше «Эльфауге» и вскоре оказался в «мертвой зоне» наблюдения над верхним крылом, после чего раздался звук «та-та-та» и в правой плоскости появилось несколько пробоин. Всего французы сделали около 10 выстрелов, потом наступила небольшая пауза.

Немецкий наблюдатель тем временем уже сделал 6 снимков и невозмутимо продолжал работу, а летчик вынужден был сохранять прямолинейный полет. Противник снова открыл огонь и к хлопкам выстрелов добавился звук попадания пули по чему-то металлическому, совсем не обрадовавший Макса, вовсе не мечтавшего о вынужденной посадке за линией фронта. Наконец, последняя пластинка была экспонирована, и немцы с чистой совестью спаслись бегством, оторвавшись от врага коротким пикированием.

После посадки в LVG насчитали полдюжины безобидных пробоин в крыле, одну более опасную там же (пуля «чиркнула» по краю лонжерона) и еще одну в моторном отсеке (сам двигатель оказался не задет). Словно компенсируя перенесенный стресс, в тот же день командир 62 отряда гауптман Кастнер лично вручил пилоту его первую награду — Железный Крест II класса.

В начале июня в FFA 62 появился первый авиационный пулемет— «Гочкис», «свинченный» со сбитого французского самолета. Оружие установили на самый быстрый из аэропланов отряда — LVG D.VI[* Эта модификация отличалась от D.IV (B.I) некоторыми деталями конструкции (например, фанерной, а не металической обшивкой носовой части).] (впоследствии В.II) и доверили наиболее опытному летчику — Освальду Бёльке.

Затем 12 или 13 числа отряд получил первый аппарат нового класса «С» — LVG D.IV Pol (позже эта модель получила обозначение C.I) с серийным номером С32/15. От обычного D.IV новую модификацию отличал более мощный двигатель (150 л.с. против 100-120), иное расположение экипажа (пилот сидел в передней кабине) и вооружение из пулемета «Парабеллум» на кольцевой турели Шнейдера. Новинку, разумеется, получил Бёльке, совершивший на ней первый боевой вылет 15 июня. А его прежний импровизированный «кампффлюгцойг» передали второму летчику части — Иммельману.

Лейтенант Освальд Бёльке

Летчики и наблюдатели FFA 62 летом 1915 г. Первый слева стоит лейтенант Иммельман, рядом с ним гауптман Риттер, четвертый слева - командир отряда гауптман Кастнер. Сидят: первый слева - лейтенант фон Вюлиш (наблюдатель Бёльке), второй справа - унтерофицер Эстеррайхер.

Вторая половина июля 1915 г.: экипажи тренируются в стрельбе из авиационного «Парабеллума». За пулеметом сидит Риттер, стоят слева-направо лейтенанты Вюлиш, Бёльке, Порр, фон Тойберн и Иммельман.

Первым делом новый владелец применил свои инженерные таланты и спроектировал новую пулеметную установку. Точнее, две установки — по одной на борт, между которыми можно было переносить пулемет. Конструкция понравилась командиру отряда и он отправил её описание и фотографии в штаб ВВС.

Первый вылет на вооруженном самолете неожиданностей не принес, а второй едва не стал последним. У «французов» (для Иммельмана и его товарищей все противники тогда были французами) тоже был пулемет, и они неплохо с ним обращались: очередь попала по фюзеляжу LVG, одна из пуль пробила бензобак, который почти мгновенно опустел, сделав вынужденную посадку неизбежной. К счастью для немцев бой проходил над своей территорией, и в плен незадачливый экипаж не попал.

К сожалению, точной даты этого боя нет, известно лишь, что он произошел между 15 и 25 июня, причем ближе к началу этого периода. В английских документах есть подходящий по описанию эпизод: в 10:15 (по британскому времени, немецкое на час больше) 16 июня летчик 3 эскадрильи RFC капитан Джордж Ф. Притимен вместе с неуказанным стрелком на «Моране»-L одержал победу над «Эльфауге» в районе между лесом Бьез и Фурном.

К 25 июня в активе у Иммельмана был уже 21 боевой вылет, совершенный в составе 62 отряда. Бёльке оставался вторым — 19 вылетов. Однако по общему числу миссий (около 90) безусловным лидером был Бёльке. Оба пилота вступали в бой всякий раз, когда встречали воздушного противника. Уже тогда между летчиками началось соперничество в гонке за победами, которое сопровождало всю их дальнейшую карьеру и прекратилось лишь со смертью одного из них.

Оба вооруженных аэроплана использовались в основном для эскорта безоружных машин. 4 июля во время одного из таких вылетов Бёльке открыл счет побед FFA 62, сбив французский «Моран-Парасоль».

К тому времени в составе части уже был самолет, гораздо более подходящий для воздушного боя, чем двухместные «кампффлюгцойги». Еще в первой половине июня в Дуэ приехал лейтенант Паршау, демонстрировавший фронтовым пилотам первый немецкий истребитель «Фоккер» M.5K/MG. Позже Паршау и присоединившийся к нему авиаконструктор Энтони Фоккер начали обучать будущих истребителей. Но не всех, а только «старых орлов» (пилотов довоенной подготовки), всех прочих ждал специальный курс в летной школе фирмы «Фоккер» в Шверине.

Из летчиков 62-го переучивание прошел Бёльке. Первый самостоятельный полет на M.5K/MG он совершил 24 июня, а с 7 июля начал выполнять на нем боевые вылеты. Одновременно его прежний аппарат перешел по наследству Иммельману. Меньше чем через неделю тот едва не угробил машину.

12 июля он облетывал самолет после небольшого ремонта. Для проверки его результатов необходимо было подняться на высоту, и летчик сразу после взлета сосредоточился на наборе, не смотря вниз. Набрав 3700 м — больше, чем в любом из предшествующих полетов, он вдруг обнаружил, что в километре под ним стоит плотная облачность, полностью закрывающая землю.

Примерно полчаса Иммельман нарезал круги в надежде, что появится разрыв, а потом все же решился на полет в облаках и начал снижение. Слепым полетам тогда еще не учили, но ему повезло, и он сумел пробить облака, не потеряв контроль над машиной.

На альтиметре было 1200 м, а внизу — совершенно незнакомый ландшафт. Определиться по карте не удалось, и летчик решил приземлиться и «спросить дорогу» у местных жителей.

Но когда он снизился до 500 м, по самолету открыли огонь зенитки, так что пришлось давать полный газ и срочно набирать высоту.

«Теплый прием» показал, что под ними противник, поэтому Макс набрал 2500 м и взял курс на восток. После часа полета в облачности появились разрывы, через которую виднелась гористая местность. Судя по виду деревенских домов и оград на полях, это была Бельгия.

«Фоккер» M.5K/MG сер.№ А16/15, который лейтенант Отто Паршау демонстрировал в Дуэ в начале июня 1915 г.

Июль 1915 г.: Иммельман в кабине кампффлюгцойга LVG D.IV Pol (C.I).

Теперь требовалась площадка для приземления. Четырежды Иммельман заходил на посадку, но каждый раз в последний момент замечал на очередном лугу пересекающие его канавы или какие-нибудь другие препятствия. В итоге садиться пришлось на заросшем травой склоне высокого холма, причем направление ветра позволяло только заход поперек склона. На посадке самолет основательно «приложился» о землю левым колесом, и на пробеге оно оторвалось. Скорость к тому моменту уже была небольшой, поэтому самолет просто встал на нос, а Иммельман и летевший с ним механик не пострадали.

Удивительно, но повреждения машины оказались незначительны: сломанное колесо, разбитый ударом о землю винт и несколько пробоин в крыльях от осколков зенитного снаряда и щепок от разлетевшегося пропеллера.

От подошедших к месту аварии солдат ландштурма Иммельман узнал, что его занесло в Троо (юго-восточнее Льежа). С помощью пехотинцев самолет разобрали, потом хвост закрепили на двуконной телеге, чтобы можно было везти фюзеляж на буксире, при этом 8 солдат удерживали его от заваливания в сторону отсутствующего колеса. На ту же телегу уложили хвостовое оперение, а крылья пришлось нести на руках — для этого потребовалось еще 24 человека.

Общими усилиями машину доставили к ближайшей станции и погрузили на выделенную железнодорожниками платформу. Попутного эшелона пришлось ждать до ночи. В 11 утра «Эльфауге» выгрузили на станции Дуэ и час спустя Иммельман уже был на аэродроме и руководил командой механиков, пытающихся побыстрее отремонтировать самолет. Особый энтузиазм ему придавало обещание командира пересадить его на самый старый самолет части. Через два часа лихорадочной работы он доложил о готовности машины к полетам и получил «помилование».

До конца июля Макс выполнял полеты на разведку и сопровождение, получив во второй половине месяца новый аппарат того же типа (С162/15). 15 июля «за храбрость перед лицом противника» его наградили Серебряной Медалью Фридриха Августа (саксонская награда для унтерофицеров и фенрихов), а 20 числа в отряд пришла телеграмма: «фенрих Иммельман производится в лейтенанты с 14 июля 1915».

Новоиспеченный офицер мечтал о полетах на «кампфайнситцере» (раннее немецкое название одноместных истребителей), но при этом не хотел отправляться в тыл на переучивание. 30 июля он упросил Бёльке поднять его в воздух на учебном «Фоккере» M.5L (А.II), чтобы понаблюдать за тем, как тот будет управлять самолетом. Посмотрев, попросил друга «подвинуться» и сам совершил 5 взлетов-посадок.

К тому времени в добавок к M.5K/MG Бёльке получил истребитель модели М.14 с 80-сильным двигателем. На одном из этих самолетов 31 июля Иммельман совершил 20-минутный тренировочный полет, во время которого сделал 30 выстрелов по наземной мишени ... и добился двух попаданий.

1 августа Иммельман был назначен в утренний разведвылет. В 4 утра его с наблюдателем должна была забрать на аэродром машина, но из-за плохой погоды полет отложили и оба офицера вернулись ко сну. В 5:45 Макса разбудил денщик, сообщивший о пролете неприятельского самолета. Затем появились еще несколько вражеских машин, которые стали кружить над Дуэ на высоте 2500-3200 м и сбрасывать бомбы на аэродром.

Бёльке сразу же выехал в отряд на своем мотоцикле, а Иммельману пришлось 10 минут дожидаться вызванного по телефону авто. Сначала он собирался вылететь вдогонку бомбардировщикам на своем «Эльфауге», но его наблюдатель наотрез отказался подниматься в воздух, считая бессмысленной попытку перехвата при такой плохой видимости.

Глядя на то, как истребитель Бёльке устремляется в погоню за противником, Макс заявил, что пойдет в бой в любом случае. Недолго думая, он приказал механикам выкатить из ангара второй «Фоккер» и пошел на взлет.

Когда он набрал высоту 2000 м, прямо над ним встречным курсом в сторону Арраса с превышением 600 м прошли два биплана. Позже он вспоминал, что был рад, что они не атаковали, поскольку чувствовал полную беззащитность, когда противник имел такое преимущество в высоте.

Когда стрелка альтиметра дошла до 2400, он заметил еще две неприятельских машины и самолет Бёльке рядом с ними (все трое направлялись в сторону Арраса на высоте 3200 м) и полетел за ними, надеясь набрать высоту и помочь товарищу в атаке. Подобравшись поближе, он услышал звук пулеметной очереди, а потом увидел как «Фоккер» устремился к земле в крутом пикировании (ничего плохого с Бёльке тогда не случилось, просто намертво заклинило пулемет, а вот отсутствие на месте резервной машины стало для него неприятным сюрпризом).

На полпути между Дуэ и Аррасом Иммельман заметил впереди одиночный самолет. Было слишком далеко, чтобы отличить друга от врага, но летчик все же решил догнать его и уточнить принадлежность. Потом Макс увидел, как самолет сбросил бомбу на Витри-ан-Артуа, и все сомнения развеялись.

Продолжив преследование, он еще немного набрал высоты и подобрался достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть «французские знаки ... синий, белый и красный круги» (что говорит о плохом знании опознавательных знаков, ведь самолет в действительности был английским). В тот момент он летел с превышением 80-100 м над противником и в 50 м позади него.

«Фоккер» E.I сер.№ Е8/15, FFA 62, август-сентябрь 1915 г. Согласно оригинальной поаписи к фотографии, в кабине самолета сидит Иммельман.

Одновременно два летевших выше неприятельских аппарата (судя по всему, те, которых преследовал Бёльке) развернулись в его направлении. Нужно было действовать быстро, чтобы не оказаться меж двух огней. Иммельман спикировал на нижнего «француза» и открыл огонь. Первая атака оказалась неудачной: после 60 выстрелов пулемет заклинило, а сам пилот, отвлекшись, едва не врезался в противника.

Устранив неисправность оружия, Макс снова атаковал, но вскоре пулемет опять заклинило. Потом цикл «устранение неисправности-атака-новый отказ» повторился еще раз, и еще. Время от времени со стороны верхней пары раздавались звуки пулеметных очередей, но оба экипажа действовали крайне нерешительно, так и не снизившись, чтобы вступить в настоящий бой.

Противник, которого немец атаковал, ответного огня не вел, только маневрировал, сохраняя общее направление движения в сторону Арраса, приближаясь к линии фронта. Затем в ходе очередной атаки Иммельман перекрыл ему путь отступления и заставил отвернуть влево, выйдя на обратный курс в сторону Дуэ.

В общей сложности схватка продолжалась 8-10 минут. За это время противники потеряли 400 метров высоты, а Иммельман расстрелял 450-500 патронов без видимого результата, но после последней его атаки биплан перешел в крутое планирование. Немецкий летчик легко зашел в хвост переставшему маневрировать самолету, поймал его в прицел и нажал на гашетку, но пулемет молчал.

Оставалось лишь наблюдать за полетом врага. Тот продолжал снижаться и совершил посадку чуть западней Бребьера (между Дуэ и Витри, ближе к последнему). Победитель приземлился рядом с побежденным и только потом осознал, что при нем нет оружия. И что ему делать, если противник не захочет сдаваться, а начнет отстреливаться?

К счастью для него, раненый английский летчик не помышлял о сопротивлении. Осмотрев свой трофей — позже его идентифицировали как «Бристоль-биплан», но в действительности это был RAF В.Е.2с — Иммельман насчитал в нем около 40 пробоин, попутно выяснив, что британец летел без наблюдателя и без оборонительного вооружения (если не считать двух пистолетов). Максу явно повезло с противником в первом бою на истребителе.

Сдав пленного на попечение прибывшего доктора и выставив перед самолетом охрану, Макс взлетел и вернулся на свой аэродром, где его встретили как героя. На следующий день за успех в воздушном бою его наградили Железным Крестом I класса, а сама победа была официально объявлена первым успехом немецких истребителей. В действительности первая немецкая «истребительная» победа была одержана на другом участке фронта месяцем ранее, но по ряду причин осталось незамеченной командованием и журналистами.

В немецких отчетах говорится про налет на Дуэ 10-12 самолетов противника, но фактически это была сумма всех замеченных поблизости неприятельских аппаратов, выполнявших разные задания. Сначала был по крайней мере один самолет, просто пролетевший мимо аэродрома, возвращаясь к линии фронта. Потом налет на Дуэ совершила четверка (по свидетельству Бёльке). Отбомбившись, она благополучно ушла восвояси, Бёльке ее преследовал, но не сумел догнать. Вернувшись обратно к Дуэ, он заметил еще одну группу вражеских аэропланов и вступил с ними в бой как раз тогда, когда Иммельман пошел на взлет.

Это была пятерка В.Е.2с из состава 2 эскадрильи RFC, получившая приказ на бомбежку аэродрома Витри: три ударных самолета несли бомбы, а два эскортных — наблюдателя и пулемет «Льюис». Таким образом, англичане просто оказались не в то время и не в том месте, проложив свой маршрут аккурат над аэродромом, который только что бомбила другая группа, и в итоге расплатились по чужим счетам.

После первого успеха Иммельмана уже никто не сомневался в его праве летать на истребителе, несмотря на отсутствие специальной подготовки. За ним официально закрепили аппарат, который он «угнал» 1 августа (М.14 с серийным номером Е. 13/15). С этого времени он начал регулярно на нем летать, чередуя эти полеты с обычными вылетами на двухместном биплане. Обычно утром он летал на разведку на «Эльфауге», а вечером патрулировал на «Фоккере». Бёльке тоже летал на обоих типах, но подавляющее большинство полетов он совершил на истребителе.

Однако вскоре практика чередования разведывательных и истребительных миссий была забыта, и оба пилота стали «профессиональными охотниками». Начиная с осени 1915 г. они вылетали на двухместных самолетах только в исключительных случаях.

В августе и первой половине сентября оба летчика вместе и порознь неоднократно вступали в бой с самолетами противника (в основном французскими), заставляя их спасаться бегством или идти на посадку. Все бои проходили над линией фронта либо за ней, поэтому даже принужденные к посадке самолеты садились на своей территории. Тем не менее, три победы пилотам все же засчитали: 19 августа и 9 сентября «повезло» Бёльке, а Иммельман увеличил свой счет 10 сентября (возможно, с двумя последними датами произошла какая-то путаница, т.к. по тому, как сами летчики описывали эти победы, можно предположить, что они одержаны в одном боевом вылете).

«Французским бипланом», который видели упавшим недалеко от линии фронта, мог быть «Ньюпор»-10, пилотируемый командиром эскадрильи MS. 15 капитаном Рене Тюреном, получившим в тот день ранение где-то в секторе 6 немецкой армии. Но в отсутствие дополнительных подробностей с французской стороны это не более чем гипотеза.

За вторую победу Иммельмана наградили рыцарским крестом II класса с мечами саксонского Ордена Альбрехта. Саму награду ему вручили еще в сентябре, но в официальный список кавалеров включили только 25.1.16. Подобная «замедленная реакция» для саксонской орденской бюрократии была обычным делом.

«Тандем» двух друзей-соперников распался 19 сентября, когда Освальда Бёльке перевели в другую авиачасть, но их соревнование «кто больше собьет» продолжилось, став заочным. За исключением двух коротких периодов в декабре 1915 и апреле 1916 годов Иммельман в этом состязании всегда был догоняющим.

История германской истребительной авиации в свое время началась с изучения сбитого самолета Гарро и его пулеметной установки, и командование опасалось, что секрет синхронизатора аналогичным образом попадет в руки противника. Поэтому летчикам-истребителям было запрещено пересекать линию фронта.

Утром 21 сентября Иммельман намеривался сознательно нарушить этот запрет — не ради охоты за самолетами противника, а для защиты самолета-корректировщика из соседнего отряда, экипаж которого жаловался на постоянное противодействие со стороны врага. Оговорив с коллегами место встречи и маршрут полета, он взлетел после 9:00 и вскоре начал кружить над деревней Невиль в ожидании подопечных.

Иммельман и его персональный истребитель «Фоккер» E.I сер.№ Е13/15.

Кружил он достаточно долго, но те все не появлялись. На очередном круге он увидел идущий прямо на него «бристоль- биплан» (на самом деле В.Е.2с из 10 Sqn RFC, выполнявший разведку). Английский самолет находился в 400 м и быстро приближался.

Макс развернулся в его сторону, на встречных курсах самолеты разошлись. «Фоккер» прошел на 10-12 м выше биплана и сразу же заложил крутой вираж, успев развернуться на 180 градусов, в то время как противник прошел менее четверти окружности, подставляя борт. В последний момент английский пилот резким маневром вывел машину из прицела, но это ему не помогло, потому что уже через несколько мгновений истребитель начал новую атаку.

Иммельман открыл огонь с дистанции 100 м, продолжая стрелять, пока на 50 метрах пулемет не заклинило. Пришлось отходить в сторону и пытаться оживить оружие. Англичане тем временем активно отстреливались, меняя в «Льюисе» диск за диском.

Устранив неисправность, Макс продолжил бой. На этот раз он открыл огонь с 30-40 м и в несколько очередей сделал 200 выстрелов, после чего его «Шпандау» опять замолк — патроны закончились неожиданно быстро (судя по всему, боекомплект самолета изначально был неполным).

Испытав неприятное чувство беззащитности, летчик решил, что пора убираться, и взял курс на восток, противник же направлялся на запад. Но затем он подумал, что так англичане посчитают его побежденным и решил еще немного покружить поблизости, делая вид, что в любой момент может вновь вступить в бой. Но когда он развернулся, на прежнем месте врага не оказалось. После недолгих поисков «пропажа» обнаружилась 1000 метрами ниже в плохо управляемом падении.

В пикировании Макс догнал британца и наблюдал, как тот врезался в землю, взорвался и над обломками поднялся широкий столб дыма. Иммельман приземлился на ровной площадке вблизи от «костра» и поспешил на помощь сбитому экипажу. Обгоревшее тело английского пилота осталось под обломками, а наблюдателя при падении выбросило из кабины. Он был ранен в бою, повредил спину, но по счастливой случайности остался жив.

Позже победитель навестил побежденного в госпитале и смог с ним поговорить подольше (благо он неплохо владел английским). Британец рассказал, что его самолет в бою получил множество пробоин, но все попадания были не опасными, за исключением последней пули, попавшей летчику в сердце. Сам он расстрелял около 400 патронов (8 дисков), но Иммельман нашел в обшивке своего моноплана только три пробоины.

Два дня спустя он провел тяжелый бой с «большим английским кампффлюгцойгом с двумя двигателями и двумя пулеметами», в котором потерпел поражение и вынужден был спасаться бегством. На «Фоккере» были перебиты стойки шасси и несколько расчалок, пробиты бензо— и маслобаки. Также имелись попадания в двигатель, пробоины в капоте и полотняной обшивке. Летчик не пострадал, но самолет надолго вышел из строя.

Упоминание двух двигателей заставляет предположить, что речь шла о «Кодроне» G.4. В тот день экипаж такого самолета из состава французской эскадрильи С.56, действующей в том же секторе фронта, что и FFA 62, доложил о воздушном бое с «Фоккером». Победу французы не заявляли, а наоборот, сами были рады, что остались живы. Пилот лейтенант Апьбер Куэ был ранен, но сумел благополучно посадить самолет, а наблюдатель лейтенант Луи Эсколль не пострадал.

10 октября около 2 часов дня Иммельман вылетел на патрулирование района Ланс — Лоос. Там он встретил 6 английских самолетов на высоте 2200-2500 м и пошел в атаку.

Бой длился полчаса, но немец так и не смог выпустить хоть одну достаточно длинную прицельную очередь: как только он выходил в атаку на одного противника, тут же его самого атаковали 2-3 других.

В итоге Макс решил прекратить это бесполезное занятие и вышел из боя крутым пикированием. Отлетев подальше, он вновь набрал высоту и продолжил патрулирование, посматривая время от времени на своих недавних противников. Через некоторое время шестерка ушла на свою территорию. Сам Иммельман позже писал, что не позволил англичанам выполнить задание — добраться до Лиля, но, скорее всего, в данном случае он выдал желаемое за действительное.

Вполне возможно, что в этом бою участвовали самолеты 2 эскадрильи RFC. По крайней мере, из английского коммюнике известно, что в 2 часа по британскому времени (3 по германскому) вторые лейтенанты Медликот и Райс — экипаж вооруженного двумя пулеметами В.Е.2с над Ла-Бассе (севернее Ланса) заставили удирать пикированием в сторону Лиля атаковавший их «Фоккер». Если это действительно так, то противник не только выполнил свое задание, но и оставался в заданном районе дольше Иммельмана, да еще и одержал победу на появившимся там немецким разведчиком.

После ухода шестерки англичан Иммельман заметил над Лилем разрывы зенитных снарядов. Тогда он летел на 3000 м, а по пути на север набрал еще 1000 метров высоты и обнаружил «нарушителя» в 800 метрах ниже себя.

«Английским бипланом», которого он увидел над Лилем, был одиночный В.Е.2с из 16 эскадрильи RFC, выполнявший фотографирование немецких укреплений. В крутом пикировании истребитель свалился на «добычу». Англичане заметили опасность и сразу же развернулись в сторону линии фронта, но было поздно. Когда биплан закончил разворот, истребитель был уже в 250-300 метрах от него и быстро догонял.

Иммельман стрелял очередями по 20-30 патронов. Когда он сделал в общей сложности уже 300 выстрелов, неприятельский наблюдатель прекратил отстреливаться, а еще после 100 выстрелов В.Е. завалился влево и пошел вниз, несколько раз перевернувшись через крыло. Макс также перевел самолет в пикирование, стараясь держаться точно позади противника, готовясь продолжить атаку. Fla высоте 1400 м биплан сначала выровнялся, а потом перешел в крутую спираль и пошел на посадку, на пробеге врезавшись в деревья.

Четвертая жертва Иммельмана - В.Е.2с из 16 эскадрильи RFC на месте своего падения.

Середина октября 1915 г.: лейтенант Иммельман позирует перед своей четвертой жертвой по случаю награждения рыцарским крестом саксонского Военного Ордена Св.Генриха. Саму награду ему вручить еще не успели, но орденскую ленту на мундир он уже прикрепил

Приземляться рядом с жертвой уже вошло у Иммельмана в традицию, так он поступил и на этот раз. Английский пилот был смертельно ранен, а наблюдатель отделался легким ранением в ногу. Беглый осмотр сбитого самолета сразу же показал причину прекращения ответного огня — «Льюис» был разбит попавшей в него пулей.

Когда летчик осматривал свой трофей, к нему присоединился молодой офицер из штаба XIX армейского корпуса оберлейтенант принц Эрнст Генрих Саксонский, младший сын короля Саксонии.

13 октября вышел указ о награждении Иммельмана рыцарским крестом саксонского Военного Ордена Св. Генриха. Высшая военная награда Королевства Саксония в то время была на удивление распространенной. Макс стал 22-м «авиационным» кавалером младшей степени этого ордена.

21 числа он провел успешный бой с французским монопланом. Сам летчик был уверен в том, что сбил неприятеля, но так как тот упал за линией фронта, победу не засчитали. Очевидно, Иммельман сбил «Моран-Солнье» тип L из состава 3 эскадрильи RFC. Британский экипаж сбрасывал флешетты (стрелы) и авиационные гранаты на Ла-Бассе, когда его атаковал «моноплан Фоккер с отсекателями на лопастях винта». Наблюдатель сразу же был ранен в руку, а вторая пуля чиркнула ему по лицу, но оставила только царапину. Он поднял винтовку, чтобы начать отстреливаться (пулемета на самолете не было), но был ранен в другую руку и уже не мог стрелять. Летчик постарался в пикировании уйти на свою территорию, но противник последовал за ним, выпуская очередь за очередью, ранив пилота в ногу и поразив двигатель.

Но тут на помощь удирающему «Морану» пришел какой-то В.Е.2 (в английском коммюнике он не был идентифицирован), и немец переключился на новую цель. Поврежденный двигатель парасоля остановился, однако высота позволила перетянуть через линию фронта и спастись от плена. Поначалу ранения обоих авиаторов казалось неопасным для жизни, но оба они в итоге умерли от ран.

Следующую заявку на победу Иммельман подал 5 дней спустя, и на этот раз сомнений в её достоверности у командования не возникло. Тем утром в 9:30 летчик отправился в очередной патрульный полет. Набрав высоту 3500 м, он взял курс на юго-восток и в районе Арраса заметил над линией фронта неприятельский самолет с толкающим винтом и ферменным фюзеляжем, направлявшийся в сторону Камбре. Это был «Виккерс» F.B.5 из состава 11 эскадрильи RFC, отправленный на патрулирование вдоль линии Камбре — Перонн.

Рассудив, что негоже мешать противнику лететь вглубь немецкой территории, немец немного подождал, и только потом начал преследование. Он летел за «пушером» в течении четверти часа, стараясь постоянно держаться точно сзади и прятаться за его хвостовым оперением.

Сблизившись до 100 метров, «охотник» отчетливо видел, что наблюдатель, сидевший в передней части гондолы, полностью сосредоточился на земле и даже не пытается оглянуться по сторонам. Fla дистанции 60 м преследователь открыл огонь. После первой 50-патронной очереди из двигателя «британца» вырвался длинный язык пламени. Следующие 50 выстрелов были нацелены на кабину экипажа. Машина пошла вниз по широкой спирали, а затем приземлилась на поле у деревни Экуст-Сен- Мен (севернее Бапома).

Иммельман сел поблизости, осмотрел свой трофей и пообщался с экипажем. Его атака оказалась для англичан неожиданной, а огонь был на удивление точен. Всего в «Ган-Басе» насчитали 40 попаданий: пробоины были в крыльях, рулях и бензобаке, несколько тросов управления перебиты, а двигатель поврежден. Одна из пуль попала пилоту в правое плечо, вторая провела «ампутацию» большого пальца правой руки. Наблюдателю повезло, он остался невредим.

Все фото на с. 19: 26 октября 1915 г., поле у деревни Экуст-Сент- Мен: Иммельман, его «Фоккер» Е.11 и сбитый «Ган-Бас». Летчик гордо демонстрирует наконец врученный ему Орден Св.Генриха.

Тип самолета немцы опознать не смогли, поэтому в сводке он фигурировал как «французский биплан с экипажем из двух английских офицеров». В принципе, это соответствовало действительности: данный экземпляр F.B.5 был построен французской фирмой «Даррак».

Когда пленных увезли, Иммельман остался на месте посадки, поскольку горючего в баке «Фоккера» осталось слишком мало для возвращения. Он проскучал там до вечера, пока из отряда не прислали автомобиль с канистрой бензина. Уже темнело, поэтому летчик решил вернуться на этом же авто, везя прицепом аэроплан со сложенными крыльями.

Сделанные в тот день фотографии указывают на то, что эту победу ас одержал не на своем старом самолете с серийным номером 13, а на более мощном истребителе Е37/15. Это тоже был М.14, но оснащенный двигателем в 100 л.с. Когда в августе 1915 года армейская авиация ввела единую систему обозначений, все 80-сильные «Фоккеры»-истребители вне зависимости от их заводского обозначения стали именоваться E.I, 100-сильные М.14 — E.II, а новый вариант M.14V с увеличенной емкостью баков — E.III. Однако в частях ни заводские, ни армейские обозначения ранних «Фоккеров» в ходу не были. Вместо них самолеты именовали просто по мощности двигателя.

Поначалу более мощные «Оберурсели» были в большом дефиците, поэтому начало производства «двоек» задержалось, и первый самолет этого типа (тот самый Е37/15) был получен 62 отрядом только в сентябре. Сначала машину закрепили за Освальдом Бёльке, и только после его перевода в бомбардировочную авиацию истребитель передали Иммельману, который использовал его параллельно с «бортом 13». Описанная выше победа стала его единственным успехом на E.II.

Следующий успешный бой ас провел во время патрулирования 7 ноября. Сначала в небе было пусто, и он просто нарезал круги над Аррасом, а затем заметил неприятельский биплан, пересекающий линию фронта около Ланса.

«Нарушитель» летел примерно на 1000 м ниже «Фоккера», поэтому Иммельман начал снижение, направляясь в его сторону. При этом от его внимания как-то ускользнул тот факт, что противников было двое: на несколько сот метров выше первого самолета летел «Бристоль Скаут». Только невнимательностью можно объяснить подобное игнорирование «высотного» противника, ведь Иммельман никогда не скрывал, что сильно нервничает, когда неприятель имеет преимущество в высоте.

А вот один из первых английских летчиков-истребителей Чарлз Г. Белл из 10 эскадрильи RFC, эскортировавший самолет-разведчик В.Е.2с из той же части, заметил приближение «Фоккера» своевременно и отреагировал в соответствии с обстоятельствами: зашел ему в хвост и открыл огонь, расстреляв одной длинной очередью весь диск «Льюиса». Но к счастью для Иммельмана, прицелился он неважно и не причинил особых повреждений.

Немецкий летчик, лишь в последний момент заметивший опасность, как раз готовился сам начать атаку, поэтому он просто отдал ручку от себя, переводя машину в крутое пикирование, уходя из-под удара и одновременно сближаясь с выбранной целью.

Если бы Белл продолжил атаку, Макса могли ждать серьезные неприятности, но британец был чрезмерно уверен в своей стрелковой подготовке и принял пикирование за падение, поэтому он просто переключился на пролетавшего поблизости немецкого разведчика.

Разогнавшийся на пикировании моноплан быстро догнал разведчик В.Е., оказавшись в 100 метрах от него. Поняв, что его пока не замечают, Иммельман продолжил сближение, открыв огонь менее чем с 60 метров. После 50 выстрелов противник пошел вниз левосторонней спиралью. Немец последовал за ним, готовясь в любой момент повторить атаку. Но этого не понадобилось: снизившись на несколько сотен метров самолет перешел от управляемого планирования к беспорядочному падению.

Иммельман приземлился рядом. Сбитый самолет, опознанный как «Английский биплан „Бристоль“, вооруженный тремя пулеметами» был полностью разбит, оба члена экипажа мертвы. Вытащив оба тела из-под обломков, немец насчитал на одном «шесть смертельных ран» (не уточняя, каких, но про «все сломанные кости» потом написал отдельно), у второго обнаружил два огнестрельных ранения в голову.

То, что Макс пошел на посадку, когда в воздухе находился еще один самолет противника, могло дорого ему обойтись, но фортуна пока явно была на его стороне: Белл уже собрался провести штурмовку, но вышедший из строя двигатель заставил его все бросить и, теряя высоту, как можно быстрее уходить на свою территорию. Он совершил вынужденную посадку едва перетянув через линию фронта.

Несколько дней спустя Иммельман получил телеграмму от начальника генштаба генерала от инфантерии Эриха фон Фалькенхайна, поздравившего летчика с очередной победой и награждением Рыцарским Крестом Ордена Дома Гогенцоллерн с мечами.

На тот момент «гогенцоллерн» был редкой наградой: в 1914 году им вообще не награждали, а за весь 1915-й было только 59 кавалеров рыцарского креста с мечами. Иммельман стал вторым саксонским офицером, удостоенным им в Первую Мировую войну. Среди авиаторов он тоже стал вторым, а первым был Освальд Бёльке, и тоже за 6 побед. До конца 1916 года 6 побед были критерием для вручения этой награды летчикам-истребителям, позже «планку» повысили.

Несколько месяцев боевого применения «Фоккеров»-монопланов показали, что В.Е.2 — основной тип самолета- разведчика Королевского Летного Корпуса практически беззащитен перед атаками истребителей. Для повышения шансов на выживание (или скорее для успокоения экипажей), англичане стали буквально увешивать самолеты оружием. Например, в обломках последнего сбитого Иммельманом самолета немцы обнаружили сразу три «Льюиса».

Тем не менее, результат встречи с противником не всегда был столь очевиден. В письме домой, отправленном 17 ноября, Иммельман сообщал, что только что вернулся из боя, в котором потерпел поражение. Он участвовал в очередном патрулировании и долгое время никого не встречал. Находясь над Аррасом, недалеко от линии фронта, он заметил над Дуэ (т.е. в районе собственного аэродрома) разрывы зенитных снарядов. Направился туда и на полпути между Дуэ и Аррасом обнаружил три английские машины: одну большую и две обычных размеров.

На его стороне было преимущество в 700 м высоты. Спокойно сблизившись с противником, немец спикировал на замыкающего и открыл огонь. Англичанин ответил. Два других экипажа тоже не остались в стороне и присоединились к «веселью». После долгого боя (вероятно, долгим бой летчику лишь показался, а в действительности все заняло максимум несколько минут) случилось сразу две неприятности: раздался звук удара металла о металл — одна из пуль попала в двигатель «Фоккера», и в тот же самый момент заклинило пулемет. Обороты мотора стали быстро падать, так что о продолжении боя не могло быть и речи, пришлось уходить.

Возможно, именно этот эпизод нашел отражение в официальном коммюнике RFC № 20: вскоре после полудня (по британскому времени) 16 ноября экипаж из 16 эскадрильи пилот лейтенант Данкан У. Гринел-Милн (будущий ас с 1 победой на разведчиках в 1915 и 5 на истребителях в 1918 гг.) и наблюдатель лейтенант Сидни Э. Бакли на самолете В.Е.2с участвовали в патрулировании над неприятельской территорией. По плану они должны были курсировать между Ла-Бассе и Лилем, но воздушного противника там не оказалось, поэтому они сразу же вышли из предписанного района и направились на юг к Лансу. Там их атаковал двухбапочный самолет (очевидно, AGO C.I), который они сумели обратить в бегство и затем гнали до его аэродрома под Лилем. Потом они вернулись на юго-запад и провели еще два воздушных боя. В первом из них они имели дело с «Фоккером», которого тоже сумели обратить в бегство, после чего он «скрылся в направлении Дуэ».

В конце осени 1915 г. немцы сделали первый шаг к выделению истребительной авиации в отдельный род военно-воздушных сил. Самолеты-истребители больше не пытались «размазать тонким слоем» по всем частям западного фронта, а начали концентрировать в нескольких (от 1 до 3) отрядах на армию, где на них летали специально выделенные сверхштатные пилоты.

Для обозначения «истребительного компонента» полевых и артиллерийских авиаотрядов поначалу использовали термин Fokkerkampfgruppe, но вскоре заменили его на Kampf Einsitzer Kommando, или сокращенно КЕК. «Боевой одноместник» — это раннее название для одноместного самолета- истребителя. Истребительные команды формально считались подразделениями разведывательных отрядов, но на практике они действовали по собственному разумению и прямым приказам из штаба армии, называясь по месту базирования, порядковому номеру в составе армии, или «относительной географии» (Север/Юг и Запад/Восток, также в составе одной армии). Истребительное подразделение FFA 62 именовалось сначала КЕК «Дуэ», а позже КЕК III, причем весной- летом 1916 года использовались оба названия.

11 декабря в отряд вернулся Освальд Бёльке, который привез с собой новый самолет — «Фоккер» E.IV с двухрядным 160-сильным двигателем и двумя синхронными пулеметами.

Новинка Иммельману очень понравилась, и он с нетерпением ждал получение такого же аппарата «в личное пользование». Тем временем с его старым 100-сильным истребителем (очевидно, Е37/15) произошел неприятный инцидент. 12 декабря в разгар преследования вдруг стал «сдавать» двигатель, и погоню пришлось прекратить. Мотор осмотрели, подрегулировали и вновь подготовили к вылету. На следующее утро летчик собирался облетать отремонтированную машину. Он благополучно взлетел, успел набрать 40-50 м высоты и начал выполнять первый круг над аэродромом, когда двигатель вдруг резко сбросил обороты, а потом вообще выключился.

Высоты на маневры не хватало, поэтому пришлось садиться «как есть»: по ветру на вспаханное поле. На пробеге колеса попали в борозды, а усилившийся ветер привел к капотированию. Сам летчик не пострадал, но оказался придавлен фюзеляжем и не мог выбраться самостоятельно. К счастью, ожидание помощи оказалось не слишком долгим.

Пострадало разве что самолюбие, но самолет пришлось списать.

После этого Иммельман получил новый E.III, однако череду своих успехов ему довелось продолжить на старом-добром E.I. Тогда он впервые сумел опередить Бёльке по числу побед. Утром 15 декабря стояла нелетная погода, но летчик все же решил готовиться к полету и не ошибся. Прошло всего полчаса и плотный туман стал быстро развеиваться.

Иммельман взлетел, набрал 200 метров высоты и взял курс на Лиль, где на темном фоне неба были хорошо видны вспышки зенитных снарядов. По дороге он успел набрать еще 1000 метров высоты и в 10 километрах от города заметил выше-справа-спереди самолет противника, высоту полета которого он оценил в 2800 метров. В тот же момент неприятельский аппарат сменил курс с южного на восточный, уходя вглубь немецкой территории, но затем, вероятно заметив опасность, развернулся и направился в сторону линии фронта.

Иммельман следовал за противником, продолжая набирать высоту. Он был уже всего в 200 метрах ниже, когда моноплан-парасоль с кокардами на крыльях снова повернул — на этот раз на юго-восток.

Вскоре самолеты были уже на одной высоте, но немец не стал атаковать, а продолжил набор, следуя в некотором отдалении. Англичанин же попытался оторваться от преследования пологим пикированием. Развив большую скорость, он почти скрылся из виду, но не до конца, а затем, очевидно, посчитав, что успешно оторвался, взял курс на Дуэ, вернувшись к выполнению своего задания. Противники теперь шли перпендикулярными курсами, немец был на 500-600 метров выше. Когда истребитель был метрах в 500-600 от разведчика, стрелок открыл огонь, что было явно преждевременно и он лишь зря тратил боеприпасы.

Макс Иммельман и обломки сбитого им 15 декабря 1915 г. «Морана» тип LA из 3 эскадрильи RFC

Освальд Бёльке и 160-сильный «Фоккер», с которым он вернулся в Дуэ 11 декабря 1915 г.

По оценке Иммельмана, по нему без толку расстреляли около 500 патронов. За это время дистанция сократилась с 500 до 150 м. Теперь открыл огонь и немецкий летчик. Он выпустил одну очередь (40 выстрелов) с дистанции 100 м и продолжил сближение. Подойдя на 50 м, он увидел, что наблюдатель копается в пулемете (позже выяснилось, что в оружие попали две пули), спокойно прицелился и несколькими длинными очередями выпустил 150 пуль. «Моран» почти вертикально задрал нос, затем свалился на правое крыло, перешел в пикирование и рухнул прямо на населенный пункт Рем (рядом с Валансьеном). Наблюдателя выбросило из кабины, и он упал в большом саду, а самолет с пилотом врезался в стену, отделяющую этот сад от жилого дома.

На этот раз победитель не стал садиться рядом с местом падения. Сделав несколько кругов, он вернулся на свой аэродром, взял отрядное авто и поехал изучать трофеи.

Седьмой победой аса стал «Английский моноплан» — «Моран-Солнье» тип LA из 3 эскадрильи RFC, выполнявший задание по дальней разведке. Согласно британским данным, в этом вылете у экипажа было сопровождение. Два самолета эскорта все время боя находились неподалеку, но предпочли не ввязываться в схватку и лишь наблюдали за гибелью своих подопечных и потом доложили о месте падения их самолета.

18 декабря Макс Иммельман был гостем на обеде у командующего 6 армией кронпринца Руппрехта Баварского, вручившего ему баварский Военный Орден Заслуг IV класса с мечами. А в рождественский день он и Бёльке получили подарок от командования: командир отряда вручил им по Почетному Кубку — большому серебряному «стакану» с изображением двух сражающихся хищных птиц и надписью «Победителю в воздушном бою». Это была только что учрежденная авиационная награда, которую получали пилоты и наблюдатели, одержавшие подтвержденную победу в воздушном бою. Сначала её вручали после первого успеха, а в конце войны стали давать только после нескольких сбитых.

(Продолжение в следующем номере)

«Фоккер» Е. I сер. № Е13/15, на котором лейтенант Иммельман летал в составе 62 полевого авиаотряда с августа по декабрь 1915г. Окраска дана на июль-август

«Фоккер» E.I, на котором Иммельман летал в сентябре 1915 г. Возможно, это тот же Е13/15

«Фоккер» E.lcep.№ Е37/15, на котором Иммельман летал с октября по декабрь 1915 г.

«Виккерс» F.B.5 сер. № 5462 из состава 11 эскадрильи RFC, сбитый Иммельманом 26 октября 1915 г.

Пилот командир флайта ‘С’ капитан Чарлз К. Дарли был ранен, наблюдатель 2-й лейтенант Реджиналд Д. Слейд не пострадал. Оба попали в плен

Александр Заблотский, Роман Ларинцев

Небо над Балтикой, год 1941-й. Авиация КБФ против Кригсмарине.

МБР-2 КБФ на якоре. 1941 г.

В нашей книге, вышедшей несколько лет назад и посвященной действиям советской морской авиации в Великой Отечественной войне, не было главы, где бы рассказывалось о событиях 1941 года на Балтике.[1 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Советские ВВС против Кригсмарине - М.: Вече, 2010] Тому были объективные причины, в первую очередь, отсутствие у нас документальных материалов с немецкой стороны. Сегодня этот пробел нами в известной мере ликвидирован, следствием чего и стала настоящая статья. Правда, сразу отметим, что мы ограничились рассмотрением противоборства между советской морской авиацией и ВМС Германии, оставляя пока «за кадром» столкновения с вооруженными силами союзника Третьего Рейха — Финляндии.

Бомбовые удары

К началу Великой Отечественной войны ВВС Краснознаменного Балтийского флота располагали наиболее многочисленной ударной авиацией среди всех флотов в европейской части СССР. 8-я бомбардировочная авиационная бригада в составе 1-го минно-торпедного и 57-го бомбардировочного полков насчитывала 16 бомбардировщиков СБ, 46 ДБ-3 и 35 ДБ-Зф. Всего в бригаде имелось 115 летчиков, из которых 19 летали ночью. 10-я смешанная авиабригада включала в свой состав 73-й бомбардировочный полк, на вооружении которого состояли 43 СБ и 18 Ар-2 (67 пилотов, в том числе 15 «ночников»). Летный состав имел реальный боевой опыт, полученный в войне с Финляндией. Кроме того, для бомбардировочных действий можно было привлечь (и они привлекались) гидросамолеты МДР-6 (Че-2) и МБР-2, входившие в состав разведывательных частей.[2 Боевая деятельность авиации ВМФ. Часть II. ВВС КБФ в Великой Отечественной войне/ГШ ВМФ - М., 1963 -С.8-9]

Противником наших морских летчиков на Балтийском море и в Финском заливе стали легкие силы Кригсмарине: несколько флотилий больших и малых тральщиков (как специальной постройки, так и мобилизованных), а также флотилии немецких торпедных катеров.

До Великой Отечественной стандартной для МБР-2 была серебристо-серая окраска с тактическим номером на руле поворота 

Кроме них целями советской морской авиации в июле и августе 1941 года были небольшие каботажные суда, которые активно использовались на коммуникации Виндава — Рига. Транспорты большего водоизмещения рисковали попасть под удар наших самолетов только в портах оккупированной Прибалтики: Либаве и Виндаве, а также в финских базах и портах.

Перейдем теперь к изложению наиболее интересных эпизодов боевых действий балтийской авиации в 1941 году, начав рассказ с чисто «морских» эпизодов. Вероятно, первый результативный налет самолеты ВВС КБФ произвели около полуночи 30 июня 1941 года, когда под удар попала группа немецких «шнелльботов» из состава 1-й флотилии. Шесть бомб упали в непосредственной близости от катеров. На S-40 от сотрясения вышел из строя двигатель, и он был вынужден прервать выполнение боевого задания.[3 Т-1022 roll 3111 fram 0365]

4 июля советские самолеты снова атаковали торпедные катера 1-й флотилии. Два катера (S-26, S-27) имели пулевые пробоины. Легкие ранения получили командир S-26 и находившийся на борту врач флотилии.[4 Т-1022 roll 3111 fram 0418] Скорее всего, это результат атаки трех «чаек» из 71- го истребительного авиаполка. Ответным огнем со «шнелльботов» катеров была пробита верхняя плоскость И-153 старшего лейтенанта Моторина, сам он также был ранен.

Вечером 5 июля группа кораблей 5-й флотилии тральщиков и два прорывателя минных заграждений встали на якорь у входа в порт Виндава. В 20:40[5 Здесь и далее, если нет особых пояснений, указано берлинское время.] отряд был последовательно атакован двумя звеньями советских бомбардировщиков, опознанных немцами как СБ-2. Прямых попаданий не было, но на прорывателе Sp-11 пять моряков получили легкие ранения, и были перебиты кабели противоминной обмотки.[6 Т-1022 roll fram 0677]

Эта атака, однако, не заставила противника сменить место якорной стоянки и, продолжая отстаиваться на старом месте, немцы дождались повторного налета. В 05:32 11 бомбардировщиков двумя группами снова атаковали отряд. Повреждения получили прорыватели минных заграждений Sp-6 и Sp-11. И если последний был поврежден незначительно, то Sp-6 был вынужден уйти в Либаву, где ему потребовался доковый ремонт.[7 Т-1022 roll 2952 fram 0093] Вот что докладывал командир этого корабля в своем донесении от 8 июля:[8 Ibid., frame 0108]

«6 июля 1941 г. при бомбардировке Виндавы получил четыре попадания. Пробоины в отсеках №5 и 6. Убито три, тяжело ранено пять и легко шесть человек. Корабль 9 июля становится в сухой док в Либаве для проведения аварийного ремонта».

Не избежали повреждений и потерь другие корабли отряда. На тральщике М-31 один человек тяжело ранен. Прерыватель Sp-11 получил две пробоины выше ватерлинии и двух легкораненых на борту. После боя на корабле насчитали 35 осколочных пробоин.

По нашим данным отряд немецких кораблей подвергся налету двух групп самолетов 73-го бомбардировочного авиаполка. В 06:31 (по московскому времени) немцев с высоты 1600 метров бомбили шесть СБ. В 06:59 пять Ар-2 повторили атаку. Всего наши экипажи израсходовали 42 ФАБ-100 и десять ФАБ-250 и по возвращении доложили о потоплении двух «транспортов».

Подготовка к боевому вылету И-153 ВВС КБФ, 1941 г.

Прерыватель минных заграждений Sp-6 («Magdeburg»)

Прерыватель минных заграждений Sp-11 («Belgrano»)

Около 10:00 12 июля 1941 г. под удар советских самолетов опять попал тральщик М-31, стоявший на якоре около входа в порт Пярну. Его экипаж только-только закончил оказывать помощь «систершипу» М-23, подорвавшемуся на мине. Прямых попаданий в корабль не было, но две бомбы разорвались в 10-20 метрах от левого, и три — на чуть большем удалении от правого борта. В некоторые носовые отсеки стала поступать вода, получили повреждения некоторые системы главной энергетической установки. Осколки бомб продырявили борт корабля выше ватерлинии, особенно левый, и надстройку и воспламенили вышибные заряды для бомбомета правого борта. Экипаж тральщика понес довольно серьезные потери: было тяжело ранено восемь и ещё легко ранено десять человек. Выбывших из строя заменили моряки с М-23.[9 T-1022 roll fram 0725] К сожалению, по архивным документам пока не удалось установить авторов этой удачной атаки с нашей стороны.

12 июля немцы начали проводку конвоев из Виндавы в Ригу. Первый из них подвергся наиболее интенсивным налетам советской авиации. Отечественная и немецкая версия различаются в деталях, поэтому приведем их обе.[10 T-1022 roll 2654 «Отчет командира группы тяжелых плавучих батарей, находившегося на SAT „August“, „Отчет о переходе Виндава - Рига 12.07.1941“]

Начнем с версии противника. Итак, в 06:10 12 июля конвой вышел из Виндавы. Первые самолеты (два биплана) появились над кораблями в 14:50, но не атаковали, так как, по версии немцев, были не допущены на дистанцию сброса бомб зенитным огнем. Более результативной оказалась атака двух монопланов, опознанных как И-16, и двух полуторапланов (по другим данным, в налете участвовали два одномоторных и два двухмоторных самолета) начавшаяся в 16:27. Одна из бомб разорвалась в 10 метрах от правого борта тяжелой плавучей батареи SAT-3 „August“, изрешетив осколками корпус и надстройки. Немцы, несмотря на усиленное наблюдение за воздухом, прозевали атаку, которая была произведена со стороны солнца с высоты 2500-3000 метров. На выходе из атаки наши летчики еще и проштурмовали плавбатарею пулеметным огнем. В результате на корабле были ранены три человека, один из них тяжело. На дымозавесчике D118S были убиты два члена экипажа и один тяжело ранен (вскоре скончался).

Начиная с 18 часов, атаки с воздуха на конвой производились почти регулярно, хотя и небольшими группами. Особенно мощным был налет, длившийся с 05:15 до 07:10 13 июля. На тяжелой плавбатарее SAT-3 „August“ была перебита противоминная обмотка, и начался пожар в кубрике команды. Получили пробоины один буксир, два парома. Мотобот „Deutschland“ затонул, один человек из его экипажа погиб. Общие потери экипажей судов составили трое тяжело и 11 легко раненых.

По нашим данным, первый удар был нанесен в 07:06 (время московское) группой из пяти ДБ-3 с высоты 3000 метров, второй в 07:15 восемью ДБ-3 с высоты 1500 метров. В 07.37 шесть Ар-2 с пикирования произвели третью атаку.[11 Боевая деятельность ... - С. 151-152] ДБ-3 входили в состав 8-й бомбардировочной авиабригады, Ар-2 — в состав 73-го бомбардировочного полка.

Немецкие документы, описывающие эту серию налетов, несколько отличаются от наших. Это стало следствием того, что удары приходились на разные группы кораблей.

Плавучая батарея SAT-3 („August“) в Риге, 1941 г.

Истребители Bf. 109F-2 2-й группы истребительной эскадры JG54 на передовом аэродроме, лето 1941 г. 

Общий итог налетов советской авиации оказался следующим: Потоплен мотобот, повреждены буксиры R18S и D118S, повреждены осколками паромы А279Р, А291РМ и А289РМ, получил подводную пробоину мотобот UK126. Потери экипажей составили четыре убитых и четыре тяжелораненых, а также 11 легкораненых.

Конвой прикрывался с воздуха парой Bf-109 из ErgGr/JG54[12 Запасная группа 54-й истребительной эскадры] , однако прикрытие совершенно не справилась со своими задачами. Истребители или опаздывали к моменту атаки, или, находясь значительно ниже атакующих самолетов, не успевали набрать высоту.

18 июля в 08:10 был атакован очередной конвой Рига — Виндава. Два бомбардировщика сбросили шесть бомб, которые разорвались в радиусе 20 метров от тральщика R-168. На корабле получили ранения командир и два матроса. Тральщик вышел из строя из-за повреждений и ранения командира на сутки.[13 Т-1022 roll 4277 tram 0634] Хотя немцы и утверждали, что командир получил всего лишь легкое ранение, тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы он отправился в лазарет. По нашим данным, конвой атаковали три бомбардировщика СБ из 73-го БАП с высоты 1000 метров.

21 июля группа „раумботов“ 5-й флотилии расширяла проход через советские минные заграждения в Ирбенском проливе. В 04:23 на кораблях была объявлена воздушная тревога. Три советских бомбардировщика „выгрузили“ на немцев четыре фугасные и две осколочные бомбы. Прямых попаданий не было, но от близкого разрыва на тральщике R- 64 вышел из строя один крыльчатый движитель.

24 июля около четырех часов в районе Виндавы три советских самолета атаковали каботажный пароход „Guschi II“. По немецким данным, наши пилоты сбросили всего одну бомбу, но очень точно. Бомба, вероятно небольшого калибра, попала в рулевую рубку и почти полностью разрушила ее. Рулевой получил тяжелое ранение, а капитан судна отделался лишь легкими царапинами.

26 июля 1941 г. летчики авиации КБФ записали на свой счет первый потопленный в море боевой корабль противника. Вот как описан этот эпизод в Журнале боевых действий немецкой 2-й флотилии моторных тральщиков:

„26 июля 1941 г., 13 час. 45 мин. Воздушная тревога. Внезапная атака двух двухмоторных бомбардировщиков со стороны солнца. Сброшено восемь тяжелых фугасных авиабомб. R-169 получил прямое попадание в мостик с правого борта. Тотчас же начался пожар. R-168 немедленно направился на помощь. Оставшиеся в живых члены экипажа уже покинули горящий корабль. Резиновая шлюпка вышла из строя при попадании бомбы. R-168 поднял из воды девять человек. R-28 спас еще четверых, „стосемидесятый“ — двоих. На R-169 взорвалась глубинная бомба и боеприпасы. Спустя 15 минут был обнаружен матрос R-169, который находился в воде, будучи привязанным к корме линем, и звал на помощь. Шлюпка с R-168 подошла к корме тонущего корабля и подняла матроса на борт. Им оказался тяжело раненый ефрейтор Гром.

Нос и средняя часть R-169 выгорели, причем средняя часть почти до ватерлинии. Корпус судна получил сильный прогиб, так что возникла опасность перелома корабля. Пожар продолжался.

Всего было спасено 15 человек, в том числе четыре тяжело — и семь легкораненых. Семь человек пропали без вести“.

К сказанному остается добавить, что получивший тяжелое ранение командир корабля штаб-обер-штёрман Ралерт, скончался в госпитале Виндавы на следующий день.

Интересна оценка, данная в ЖБД командиром 2-й флотилии данному эпизоду:

„Атаки бомбардировщиков и торпедных катеров показали, что русские имеют хорошую разведку.

Бомбардировщики должны иметь хорошую тактику и очень хорошие прицельные устройства (это установлено еще по предыдущим боям). Они выжидают момента, когда маневр кораблей затруднен, например, при постановке тралов на малом ходу. Затем, установив курс и скорость корабля, атакуют его со стороны солнца“.

Согласно советским документам, в 14:28 (время московское) два СБ 73-го бомбардировочного авиаполка, вылетевшие на разведку, обнаружили в точке 57°36’. северной широты и 21°44’ восточной долготы „конвой“, состав которого был определен в 12 транспортов, два эсминца и два сторожевых корабля. С высоты 2550 метров бомбардировщики сбросили восемь 100-кг фугасных авиабомб. По наблюдениям экипажей (старший лейтенант Вильчинский — старший лейтенант Трухачев — стрелок-радист Тимченко и младший лейтенант Дореуле — младший лейтенант Колчин — стрелок- радист Севастеев), один „транспорт“ получил три прямых попадания и затонул, еще один — загорелся.

Прошло три дня, и эта же флотилия понесла новую потерю. 29 июля в 22:20 в районе Виндавы три советских самолета с пикирования атаковали тральщик R-170. Корабль шел концевым после проведения работ по уборке буев. Немцы утверждают, что каждый самолет сбросил по четыре „осколочные“ бомбы. В цель попали две. Одна почти полностью оторвала ахтерпик, вторая попала в кормовую часть по левому борту и сделала в нем большую пробоину ниже ватерлинии. Потерь личного состава не было, машина также осталась в строю. Благодаря усилиям команды удалось удержать корабль на плаву. При помощи R-167 и R-32 аварийный тральщик был отведен в Виндаву. Там 45-тонный кран поднял корму из воды. При этом выяснилось, что взрывом нарушены корпусные связи и подкрепления, днищевой лист 2-го отсека наполовину оторван, а сварные швы левого борта третьего отсека разошлись настолько, что обеспечить водонепроницаемость отсека ни средствами корабля, ни средствами ремонтных служб базы не удается.[14 Напомним, что в немецком флоте, в отличии от отечественного, нумерация отсеков идет от кормы в нос]

В дальнейшем поврежденный тральщик был на буксире отведен в Либаву, там прошел докование и подкрепление корпуса для перехода в Свинемюнде. Немцы отмечают, что хотя корпус корабля и пропускал воду, но ее удавалось откачивать бортовыми средствами. 19 августа „раумбот“ прибыл в Свинемюнде и встал в ремонт.

7 августа в районе Ирбенского пролива около 15 часов под удар с воздуха попали каботажные пароходы „Egerland“ и „Atlantik“. При налете „Egerland“ получил повреждения. По немецким данным налет производился силами пяти истребителей и одного бомбардировщика.[15 Т-1022 roll 2651 КТВ Marinebefehlshaber D, запись от 07.08.1941] К сожалению, не удалось выяснить степень повреждения транспорта, хотя известно, что он был вынужден прервать переход.

Оперативная сводка советской авиагруппы острова Эзель практически полностью совпадает с немецкими донесениями. Согласно ей, с 13:50 до 14:53 (время московское) седьмого августа самолеты группы вылетали на штурмовку в Ирбенском проливе „двух небольших транспортов“. Летчики доложили о попадании в суда шести реактивных снарядов.

17 августа под удар советских бомбардировщиков попала группа вспомогательных тральщиков 17-й флотилии в составе пяти единиц. В 12:46 корабли были атакованы с пикирования, как пишут немцы, „осколочными“ бомбами плюс обстреляны пулеметным огнем. Тральщик М-1708 получил осколочные повреждения от взрыва бомбы в сорока метрах по корме. Один матрос, находившийся у трала, получил смертельное ранение, второй был легко ранен в руку.

К поврежденному кораблю подошел тральщик М-1706 с врачом на борту. Швартовка добавила повреждений М- 1708, который получил еще и небольшую надводную пробоину при столкновении с „напарником“.

Немецкие моторные тральщики типа „R“ 

Поврежденный корабль прервал выполнение задачи и был отпущен в Либаву. Скорее всего, немцы попали под атаку четырех Ар-2 из 1-й эскадрильи 73-го бап, бомбивших „транспорты“ в точке с координатами 57°21’ северной широты и 21°15’ восточной долготы (по немецким данным — 57°06’ с.ш. и 21°15,5’ в.д.). Наши летчики бомбили с пикирования (высота ввода в пикирование 3000 метров, вывода — 1600 метров, немецкие же дальномерщики определили высоту вывода как 2000 метров). На корабли противника было сброшено 16 фугасных „соток“. Атака получилась внезапной, противодействие немцев было довольно слабым. Самолеты подверглись обстрелу корабельной зенитной артиллерии (артиллеристы тральщиков успели выпустить всего три 75-мм и десять 20-мм снаряда). Впрочем немцы даже наблюдали попадание зенитных снарядов в один из самолетов, но на его сбитие не претендуют.[16 Национальный архив США NARA Т1022 roll 3249КТВ 17.MS-FI., запись от 17.08.1941] Уже на обратном пути в районе бухты Кихелькона наши бомбардировщики атаковали немецкие истребители, также безрезультатно.[17 ЦВМА, Ф.139, Оп.633, Д.28 , Л. 44]

3 сентября юго-восточнее Ханко в 08:22 советскими истребителями была атакована группа моторных тральщиков 5-й флотилии. Наши пилоты сначала сбросили на корабли противника по четыре бомбы малого калибра, а затем в нескольких заходах проштурмовали их. В результате штурмовки на R-55 пулевым попаданием заклинило носовой зенитный автомат, и полностью был выведен из строя расчет кормового зенитного автомата (два человека убито и три ранено).

Наши летчики стреляли очень метко: после боя на R-63 насчитали 18, а на R-55 — 121 пулевую пробоину. Немцы утверждают, что эффективному противодействию налету мешала сильная качка. Ну, и видимо, чтобы было не так обидно, в донесении указали, что русские применяли „разрывные“ пули „дум-дум“.[18 Т-1022 roll 3435 fram 0276]

Иногда атаки советских самолетов, хотя и не наносили конкретных потерь противнику, вынуждали немцев прервать выполнение боевых задач. Так ранним утром 21 июля около мыса Люзерорт бомбо-штурмовому удару подверглись корабли 5-й флотилии малых тральщиков. Попаданий в тральщики не было, но траление было прервано. Командующий крейсерами 25 июля доносил вышестоящему командованию, что продолжение работ по очищению Ирбенского пролива от мин будет проводиться ночью, так днем этому мешают обстрел с мыса Церель и атаки с воздуха. Потом выяснилось, что и ночью проводить траление тоже нельзя, так как имеется опасность подрыва на поставленных с небольшим углублением советских минах. Моряки просили нанести удар „штуками“ по береговой батарее № 315 на Цереле, но Люфтваффе пикировщиков выделить не смогли.

Вообще беспристрастный анализ документов приводит к неожиданному и даже несколько парадоксальному, исходя из реалий 1941 года выводу — балтийские летчики были буквально, что называется „в одном шаге“, от того чтобы устроить немцам уже в июле 1941 г. в Рижском заливе аналог воздушного наступления в Нарвском заливе в июле 1944-го. Сделать этот шаг, помешало отсутствие должного массирования привлеченных сил и самое главное, крайне неудачно складывавшаяся обстановка на сухопутном фронте.

Однако немцы рисковали получить советскую бомбу, не только находясь в открытом море, но и, в, казалось бы, надежно защищенных средствами ПВО базах и портах.

Так, 20 июля в 17:30 два советских бомбардировщика появились в небе над Виндавой. Вспомогательное судно Ro1, только что доставившее из Кенигсберга 914-й армейский дивизион береговой артиллерии получило прямое попадание двух бомб в носовую часть. На нем был поврежден мостик, из находившихся на борту один человек был убит, трое и четверо получили соответственно тяжелые и легкие ранения.[19 Не только военнослужащие Кригсмарине, но и других видов немецких Вооруженных Сил] Само судно село носом на грунт.

Осколки авиабомб повредили также противоминную обмотку на тральщике R-53, ранив одного матроса. Плавбаза 2-й флотилии моторных тральщиков „Вготту“, отделалась несколькими пробоинами в восьмом отсеке.

Корабли попали под „ковер“ из 12 фугасных „соток“, сброшенных двумя СБ из 73-го бап с высоты в 1400 метров. Пилотировали их экипажи уже упоминавшиеся в описании потопления 26 июля тральщика R-169: старший лейтенант Вильчинский — старший лейтенант Трухачев — стрелок-радист Тимченко и младший лейтенант Дореуле — младший лейтенант Колчин — стрелок-радист Севастеев.

Сами немцы объясняли потери и неэффективность ПВО базы отсутствием на аэродроме Виндавы истребителей и трудностью защиты объекта большой протяженности. Впрочем, данные о составе зенитной артиллерии не дают оснований для столь пессимистичных выводов. На 28 июля 1941 г. Виндаву прикрывали две батареи по четыре 88-мм зенитки, одна из четырех 75-мм орудий и десять батарей 20-мм зенитных автоматов.

На следующий день в той же базе в 13:34 (по советским данным в 14.40 московского времени) был поврежден транспорт Ro22. Погибли капитан судна и матрос. Опять пострадал моторный тральщик — легкие повреждения получил R- 64, на корабле тяжело ранен штурман и легко радист и сигнальщик.[20 Интересно, что тральщик уже попал под атаку советских самолетов утром] И в этот раз отличились уже упоминавшиеся экипажи старшего лейтенанта Вильчинского и младшего лейтенанта Дореуле из 73-го бап.[21 ЦВМА, Ф.139, Оп.633, Д.28 , Л. 7об.; Оп. 746, Д.6, Л. 24] Для атаки использовались бомбы калибром 100 кг. По докладам советских пилотов, на отходе от цели они подверглись безрезультатной атаке двух „мессершмиттов“. Вероятно, эта пара по требованию моряков уже была посажена на аэродром Виндава. Однако после очередной „порции“ советских бомб флот затребовал у Люфтваффе увеличения численности истребителей до четырех машин.

6 августа в 11:40 в результате очередного налета советских самолетов на порт Виндава получил прямое попадание и затонул паром SF-14 типа „Зибель“, два человека было убито, один пропал без вести и шесть человек получили ранения. Еще два парома были легко повреждены осколками.

Хотя немцы и пишут в своих донесениях, что атаковали три самолета, но, вероятнее всего, это успех экипажа Пе-2 из 73- го бап в составе: пилот лейтенант Мищенко — штурман лейтенант Бойчевский — стрелок-радист Проданчук. Экипаж „пешки“ вылетал на воздушную разведку района Виндава-Либава-Ужава, и в 12.30 (время московское) обнаружил в Виндаве пять „транспортов“ и потопил один их них. Достойно удивления, что две бомбы ФАБ-250, сброшенные с высоты 4300 метров, тем не менее, все-таки попали в цель. Ну, а употребленный немцами в одном из документов термин „разрушен“, как нельзя точнее отражает характер воздействия бомбы такого калибра по относительно небольшому „Зибелю“.[22 ЦВМА, Ф.139, Оп.633, Д.28 , Л. 28; Там же, Оп.746, Д.6, Л.44]

На следующий день очередной разведчик Пе-2 73-го бап в 11:40 (время московское) с высоты 4500 метров сбросил 250-кг бомбы на Либаву. Наши летчики доложили о „прямом попадании в большой транспорт“. Немецкие документы сообщают о повреждении осколками вспомогательного судна Ro22 и буксира „Bravo“. Один человек был ранен.

Иногда удары авиации КБФ наносились непосредственно по инфраструктуре портовых городов. Так 7 августа 1941 г. шесть Ар-2 и пять СБ-2 из 73-го бап бомбардировали Пярну. Налет обеих групп был проведен практически одновременно, в 19:35 и в 19:37. В „Журнале боевых действий Морского командования „D“[23 Marinebefehlshaber D] отмечены два попадания в укрытие штабной роты командования. Две бомбы упали рядом со 105-мм орудием, снятым с поврежденного тральщика М-23, но, к сожалению, не взорвались. В штабной роте один человек был убит, и три получили тяжелые ранения. Еще один тяжелораненый оказался из состава экипажа М-23. Кроме того, получили повреждения несколько автомашин.

Немецкий военный транспорт Ro22 на якорной стоянке

Минная война

Применяла авиация КБФ в 1941 г. и такой специфически морской род оружия, как минное. Надо сказать, что к началу войны с минным оружием авиации сложилась довольно интересная ситуация. В наличии на 22 июня 1941 г. имелись 48 устаревших мин МАВ-1, и через несколько дней после начала боевых действий были получены 43 более совершенные мины АМГ-1.

Как указывалось в отчете начальника минно-торпедной службы ВВС КБФ старшего лейтенанта Баранова, мины АМГ-1 первой партии, изготовленные на заводе имени В.И. Ленина, были отличного качества. А вот поступающие позднее изделия завода № 175 требовали обязательной проверки, и почти все — ремонта. Неконтактные мины МИРАБ прибыли на флот через три недели после начала войны из числа опытных образцов ЦКБ-36. К этим минам непосредственно в 1-м мтап приспособили парашюты от высотных торпед и силами технического состава соорудили примитивную подвеску, с которой и была выполнена первая постановка. Шесть штатных комплектов минной подвески для МИРАБов поступили из Москвы чуть позже вместе с бригадой монтажников для их установки на самолеты. Подвеска МАВ-1 и АМГ-1 производилась на штатные держатели бомбардировщиков ДБ-3.

Технический состав хорошо знал мину МАЕМ и имелся опыт их постановки в ходе Финской войны. АМГ-1 не изучалась из-за отсутствия практических образцов, а мина МИРАБ была совершенно не известной. Освоение велось уже в ходе боевых действий с помощью специалистов научно-исследовательского минноторпедного института. В сентябре прибыли английские мины, но они в 1941 г. авиацией КБФ не использовались.[24 ЦВМА, Ф.596, Оп.1, Д.131, Л.98 и далее]

Первоначально к минным постановкам привлекались самолеты 3-й и 4-й эскадрилий 1-го минно-торпедного полка, затем мины начали ставить и машины из остальных эскадрилий.[25 Денисов Б.А. Использование мин Военно-морским флотом СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. - Л., 1955 - С. 134 и далее]

Директивой Командующего ВВС КБФ от 24 июня 1941 г. 1-му мтап была поставлена задача заминировать районы Мемеля и Данцигской бухты. Предполагалось выставить 51 минную банку по 2-3 мины в каждой. И хотя запланированная операция не состоялась, тем не менее, немцы решили, что мины все-таки выставлены. Дело в том, что при налете советской авиации на Мемель 24 июня были сброшены две высотные авиаторпеды. Их и приняли за парашютные мины. После окончания налета тральщики 31-й флотилии провели контрольное траление выхода из порта.[26 Т-1022 roll 4277 fram 0205]

27 июня директивой Командующего ВВС флота было приказано выставить мины на путях сообщения противника, проходивших через Ботнический залив и на подступах к финским портам и базам. Штабом КБФ предполагалось выставить 40 минных банок (80 мин АМГ- 1 и 40 МАВ-1) в районе Або-Аландского архипелага и у портов Хельсинки, Турку, Котка.

Первая постановка была выполнена 28 июня 1941 г. Самолеты 3-й эскадрильи сбросили пятнадцать мин МАВ-1 на фарватеры у островов Корпо и Флисэ, а „ильюшины“ из 4-й — шесть таких же мин у Котки. Всего было выставлена 21 мина, а одна аварийно сброшена из-за неисправности мотора у самолета-носителя. Мины ставились без соблюдения мер маскировки, так как их главной целью было вызвать напряжение тральных сил противника и ограничить движение противника по засоренным фарватерам. На следующий день мины ставились в двух районах. Самолеты 2-й эскадрильи сбросили три МАВ-1 на подходах к порту Борго. Девять машин из 3-й эскадрильи должны были вновь минировать фарватеры у Котки. Семь мин были сброшены нормально. Восьмая же взорвалась в момент приводнения. Еще одна так и не отделилась от самолета, которому пришлось возвращаться с опасным грузом на аэродром. При посадке мина все-таки оторвалась от подвески и самолет потерпел аварию, но экипаж во главе с капитаном Г.К. Беляевым остался невредим.[27 ЦВМА, Ф.596, Оп.1, Д.7, Л.2]

Следующий этап минно-заградительных действий авиации КБФ прошел в период между 3 и 11 июля. Всего ДБ-3 из 1- го мтап выставили 57 мин. Из этого числа у Хельсинки поставили 17 мин (6 типа АМГ-1 и 11 типа МАВ-1), у Котки — всего три (2 типа АМГ-1 и одна МАВ-1), у Турку — девять АМГ-1, на фарватере Турку-Ханко —- одиннадцать АМГ-1. Районы Борго, островов Эре и Корпо засорили 17 минами типа АМГ-1. Кроме того аварийно было сброшено две АМГ-1 и две МАВ-1.

Транспортировка и полвеска мины АМГ-1 под самолет ДБ-ЗБ 1-го мтап, 1941 г.

В июле немецкие каботажные суда и малые боевые корабли стали регулярно использовать маршрут Виндава-Рига. С целью затруднить использование этой коммуникации наши самолеты поставили 15 июля восемь мин АМГ-1 на подходах к Усть-Двинску и 19 июля четыре неконтактные мины типа МИРАБ в Ирбенском проливе. 1 августа две АМГ-1 и одна МИРАБ были выставлены у Котки. Дальнейшее использование минно-торпедной авиации над морем прервалось более чем на месяц из-за сложной обстановки на суше.

В начале сентября штаб КБФ дал указание командиру 1- го мтап заминировать подходы к портам Таллин и Выборг. Планировалось с 15 по 18 сентября поставить по семь банок в каждом районе, по три мины в банке. Фактически было выставлено только две минные банки, обе в Выборгском заливе: одна 5 октября (две мины АМГ-1) и одна 7 октября (четыре МИРАБа).

Таким образом, общее число мин, выставленных за кампанию 1941 г. ВВС КБФ, составило 109 штук (не считая одной, взорвавшейся при приводнении), и еще пять было сброшено аварийно. Из штатно поставленных мин 43 были типа МАВ-1, 57 — АМГ-1 и девять МИРАБ.

Как же повлияли минные постановки советской авиации на деятельность флотов наших противников Германии и Финляндии?

Довольно уверенно можно утверждать, что на минной банке, выставленной 15 июля у Усть-Двинска, 23 июля подорвался и затонул тральщик М-3131 — флагманский корабль 31-й флотилии тральщиков[28 Впрочем, немцы считали более вероятным гибель М-3131 не на авиационной мине, а на заграждении, выставленном СКР „Снег“ 18 июля 1941 г. Хотя, исходя из их же аргументации, приводимой в Журнале боевых действий Командующего крейсерами, „авиационная“ версия более правдоподобна.]. На тральщике погиб 21 человек, в том числе командир флотилии корветтен-капитан Конради, врач флотилии и командир корабля.[29 К сожалению, еще один корабль, подорвавшийся на этих минах, был советским - получивший повреждения 18 июля СКР „Туча“.] Двести пятидесяти килограмм тротила АМГ хватило для небольшого корабля с избытком. По докладу следовавшего в группе тральщика М-31 „после оседания облака дыма корабль на поверхности не наблюдался“. Спасено невредимыми было всего три человека.

Вторую постановку, у Виндавы, немцы обнаружили утром 19 июля. Командир береговой батареи у маяка Овижи в 10 часов утра сообщил, что обнаружена минная постановка с воздуха на подходах к Виндаве. На основании этой информации немцы приказали тральщикам 1-й флотилии входить в порт только в сопровождении катеров-тральщиков. Немцам, вероятно, и в голову не могло прийти, что наши самолеты ставят неконтактные мины. Впрочем, возможно, немецкому комбату показалось, так как, по данным М.Э. Морозова, мины ставились вечером 19 июля. И действительно, в 20.00 комендант порта Виндава сообщил, что обнаружена постановка четырех парашютных мин в одной миле севернее Люзерорта. Траление в этом районе результатов не дало, да, скорее всего, и не могло дать, так как немцы использовали контактные тралы. Погибший через 10 дней каботажный пароход „Leontes“, по немецким данным, погиб непосредственно на линии немецкого заграждения из мин ТМВ. Впрочем, вопрос пока не может считаться окончательно закрытым, т.к. среди нескольких подрывов на минах в районе Виндавы в навигацию 1941 г. вполне могут оказаться и подрывы на МИРАБах.

Потерь на минах, выставленных на подходах к финским базам, у противника не было. Тем не менее, обнаруженные постами наблюдения и кораблями постановки привели к известным затруднениям в использовании шхерных фарватеров. Кроме траления опасных районов, финны вынуждены были организовать проводку судов только в сопровождении лоцманов, обходя точки, где было зафиксировано падение миноподобных объектов. В документах противника зафиксировано, что тральным работам в районе острова Эре очень мешали налеты советских самолетов, базировавшихся на Ханко.[30 Т-1022 roll 2952 fram 0095] Интересно, что немцы считали часть постановок ложными (что и было на самом деле), но предполагали, что при этом используются простые камни на парашютах.[31 Т-1022 roll 2952 fram 0115] К такому выводу немцы пришли, якобы, по опыту советско-финской войны.

Минная война на Балтике шла с обеих сторон. Немцы со своей стороны массировано использовали авиационные неконтактные мины. В борьбе с ними пришлось поучаствовать в необычной роли самолетов-тральщиков, гидросамолетам МБР-2, базировавшимся на Моонзундские острова.

„Мауси“[32 „Мауси-флюгцойг“, обиходное название немецкого самолета-тральщика Ju-52MS. Назван так за характерный внешний вид кольцевого излучателя электромагнитного трала, который у немцев почему-то вызвал ассоциации с мышиным хвостиком] по-советски, входившие в так называемую группу полковника Кудрявцева, бомбили районы постановки немецких неконтактных мин на фарватерах, которыми пользовались советские корабли, стремясь вызвать либо их детонацию, либо выход из строя от гидравлического удара аппаратного блока взрывателя. Так, 9 августа шесть „амбарчиков“ взорвали две мины в проливе Муху-Вяйн. 13 и 20 августа аналогичные работы проводились в бухте Трийги.[33 ЦВМА, Ф. 596, Оп.1, Д.4, Л. 49, 53, 60]

Экипаж бомбардировщика АБ-3 из 3-й эскадрильи 1 -го минно- торпедного авиаполка ВВС Краснознаменного Балтийского флота на аэродроме у своего самолета. 1941 г.

Разведчик МАР-6 (Че-2) 

Транспортные перевозки

Отдельная очень интересная и малоизвестная тема — это использование гидросамолетов в снабжении и попытках эвакуации гарнизона Моондзундских островов.

Например, 18 сентября два гидросамолета Че-2 доставили грузы в бухту Кихелькона (по другим данным гидросамолеты в районе острова Нарген встретили немецкие истребители и вернулись в Ленинград[34 Булдыгин С.Б. Моонзунд 1941. „Русский солдат сражается упорно и храбро...“ - М.: Яуза/Эксмо, 2013 - С. 220]).

В этот же день была сделана попытка эвакуировать на МБР-2 личный состав 15-й отдельной эскадрильи. Один гидросамолет разбился при вынужденной посадке на озеро Валдай. Экипаж и пассажиры (всего шесть человек), к счастью, остались невредимы.[35 По другим данным, один человек все же погиб] Другой „амбарчик“ заблудился, сел на озеро Дехино Демянского района, занятого уже немцами. Самолет затопили, экипаж и пассажиры попытались выйти к своим. Заместитель командира 15-й оаэ капитан В.Н. Новоселов смог перейти линию фронта и доложить о случившемся.[36 ЦВМА, Ф.596 , Оп. 1, Д.7, Л.129] Вышел к своим и старший лейтенант Г.С. Релин, начальник штаба 15-й оаэ. Точно остался жив шифровальщик старшина 2-й статьи Д.В. Гаврилов. Сведений о судьбе остальных, в том числе начальника штаба Эзельской авиагруппы капитана С.А. Гольберга, нет.

Как нет данных и о судьбе МБР-2 командира звена 15-й оаэ Г.И Трошина который 16 сентября вылетел из Кихельконы в Ораниенбаум, имея на борту трех членов экипажа и четырех наземных специалистов.

29 сентября пять гидросамолетов МБР-2 15-го разведывательного авиаполка доставили на Эзель 150 кг грузов и вывезли восемь человек.[37 ЦВМА, Ф.596 , Оп. 1, Д.4, Л.89, 100] К сожалению, в этот день были потеряны два МБР-2, вылетевшие с Эзеля на „большую землю“. Пропал без вести самолет 58-й эскадрильи (экипаж: лейтенант Е.В. Панченко, лейтенант И.Г. Хавлов, краснофлотец А.У. Петрин), вывозивший раненых (число пассажиров в документах не указывается). Другой МБР-2 был сбит зенитной артиллерией над Невой в районе Ивановское. Командир отряда капитан И.В. Павлов и штурман отряда Б.П. Гладышев пропали без вести (Павлов погиб, а штурман попал в плен). А вот воздушный стрелок-радист младший сержант Шелученко Борис Александрович каким-то образом спасся, смог перейти линию фронта и вернуться в часть.[38 ЦВМА, Ф.596 , Оп. 1, Д.7, Л.127. К сожалению, Борис Александрович не дожил до Победы - не вернулся с боевого задания 16 февраля 1942 года] Этот эпизод нашел отражение и в немецких документах.[39 Булдыгин С.Б. Моонзунд 1941. „Русский солдат сражается упорно и храбро...“ - M.: Яуза/Эксмо, 2013 - С. 248-249]

ДВ-3 из 1-го мтап в трехцветном пятнистом камуфляже. 1941 г.

Взлетает разведчик МБР-2-М-34. 

Потери

Насколько серьезное сопротивление оказывал противник действиям авиации КБФ над морем, и каковы были наши потери? Анализ доступных документов показывает, что все случаи относительно больших потерь относятся к вылетам на воздушную разведку.

28 июня не вернулись из дневной разведки района Эзель-Гогланд-Либава два гидросамолета МБР-2 15-й оаэ. Экипажи (старший лейтенант К.Г. Калмыков — старший лейтенант А.Д. Волченко — сержант А.С. Шрамко и лейтенант М.П. Кинеев — лейтенант И.М. Тимошенко — сержант И.Я. Ковалев) числятся пропавшими без вести.

6 июля при возвращении из разведывательного полета в среднюю часть Балтийского моря сбиты истребителями противника два МБР-2 15-й эскадрильи. Один экипаж (старший лейтенант Ф.П. Куликов — лейтенант С.А. Апексенцев — сержант В.И. Еркин) погиб при взрыве машины в воздухе. Второй самолет (пилот лейтенант И.А. Бондаренко) смог сесть на воду. Из его экипажа погиб только воздушный стрелок-радист краснофлотец П.П. Кочетков.[40 ЦВМА, Ф.596, Оп.1, Д.7, Л.53]

15 июля не вернулись с разведки Рижского залива два бомбардировщика ДБ-3 из состава 1-го мтап (экипажи лейтенантов А.М. Шевлягина и И.И. Лебедева).[41 ЦВМА, Ф.596, Оп. 1, Д.7, Л.З]

28 июля пропали без вести два гидросамолета Че-2 (экипажи: лейтенант М.С. Титов — старший лейтенант И.П. Филимонов — старшина А.В. Ашурков — старший сержант В.И. Рябов и лейтенант В.А. Панюхин — лейтенант П.А. Андреев — старший сержант И.Т. Яцук — воентехник 2-го ранга С.И. Степанов), вылетавшие в район Виндава-Либава.[42 ЦВМА, Ф.596, Оп. 1, Д.7, Л.72]

2 августа в 16:10 (время московское) вылетели на разведку района Виндава-Либава два бомбардировщика СБ из состава 73-го полка. Через два часа от самолета, пилотируемого младшим лейтенантом Николаенко, поступила радиограмма: „Загорелся. Все“. Оба экипажа (младший лейтенант И.Н. Николаенко — сержант Н.С. Солдатенков — краснофлотец К.Н. Осминкин и младший лейтенант М.Г. Байрамов — сержант Сизов — младший сержант А.Т. Яхонтов) пропали без вести.[43 ЦВМА, Ф. 139, Оп. 633, Д.28 , Л.23]

В то же время при ударах по кораблям и судам противника, как в море, так и в базах потери нашей морской авиации были весьма умеренными.

Например, 13 июля возвращаясь после атаки конвоя противника в Рижском заливе, загорелся и совершил вынужденную посадку на своей территории самолет ДБ-3 командира звена лейтенанта М.П. Русакова из 1-го мтап. Экипаж невредим.[44 ЦВМА, Ф.596, Оп. 1, Д.4, Л.27]

18 июля при ударе по транспортам в Ирбенском проливе, немецкие истребители (по другим данным — корабельная зенитная артиллерия) сбили СБ 73-го бап. Пропал без вести экипаж в составе младшего лейтенанта Агигяна, лейтенанта Сорокина и младшего сержанта Бородулина.

27 июля не вернулся из боевого вылета для удара по „миноносцам“ противника в районе острова Эре бомбардировщик СБ-РК 73-го бап. Пропал без вести экипаж в составе лейтенанта Приходько, лейтенанта Затолокина и сержанта Петрова.[45 ЦВМА, Ф.139, Оп. 633, Д.28, Л.15 об.]

2 августа также во время налета на корабли противника истребители из ErgGr/JG54 сбили Ар-2 73-го бап. Экипаж (Добросельский — Демешко — Гончар) смог посадить поврежденную машину на воду в 10 км южнее Курессааре, после чего авиаторы были спасены и доставлены в госпиталь.

4 августа самолеты „группы Кудрявцева“ (Эзельская авиагруппа) — один СБ, три И-153, два Ил-2 и два МиГ-3, атаковали отряд боевых кораблей в Ирбенском проливе. На отходе наши машины подверглись нападению истребителей противника. Бомбардировщик СБ был сбит, самолет сгорел, но экипаж спасся (ранен стрелок-радист младший сержант Тимошенко).[46 ЦВМА, Ф.596, Оп.1, Д.4, Л.44]

Как видно, назвать потери авиации КБФ над морем чрезмерными никак нельзя. Ситуация резко менялась, когда флотские бомбардировщики начинали наносить удары по сухопутным войскам противника, хорошо прикрытым средствами ПВО и истребительной авиацией. Мы даже не будем вспоминать „Сражение за переправы“ у Двинска (Даугавпилса) 30 июня 1941 г., ставшее „черным днем“ ВВС КБФ. Достаточно и других примеров.

14 июля 1941 г. шесть Ар-2 73-го бап бомбили войска противника в районе Муравейно — Осьмино. Зенитная артиллерия сбила экипажи пилотов Добросельского (вынужденная посадка, самолет сгорел, ранен стрелок-радист) и Дергачева (вынужденная посадка). Еще одну машину сбили немецкие истребители. Пилот Сорокин и стрелок-радист Молчаницкий погибли, штурман Горшков спасся на парашюте.[47 ЦВМА, Ф. 139, Оп. 633, Д.28, Л.З]

27 августа 1941 г. шесть Ар-2 из 1-й эскадрильи 73-го бап бомбят моторизованную колонну противника около деревни Ушаки Тосненского района. Удар прикрывают пять истребителей МиГ-3. Тем не менее, наша группа была атакована семью „мессерами“ и потеряла три машины. Два члена экипажа первого сбитого бомбардировщика, командир полка полковник А.И. Крохалев и старший лейтенант Д. Фомин, спаслись, выпрыгнув на парашютах из горящего самолета. Стрелок-радист старшина Л. Кулев погиб. Из экипажа второго Ар-2 вернулся в часть младший лейтенант Хмара. Пилот, лейтенант Н.И. Кашин и стрелок-радист, сержант И.И. Егоров, погибли. Остался жив пилот третьей сбитой машины лейтенант М.С. Смирнов. Штурман и стрелок-радист, сержанты И.В. Синев и В.П. Озернов погибли.[48 Там же, Л.51 об.]

За первую декаду сентября, действуя исключительно по наземным целям, 73-й бап потерял безвозвратно одиннадцать самолетов: семь СБ-2, три Ар-2 и один Пе-2. Причем, 6 сентября при налете на Олонец на свой аэродром не вернулись все три вылетавших на боевое задание скоростных бомбардировщика.[49 Там же, Л. 59; Ф.596, Оп.1, Д.11, Л.169]

* * *

Одна из жертв воздушной войны на Балтике. МБР-2 сбитый 4 октября 1941 г. немецкими истребителями. 

Подведем некоторые итоги. За первые два месяца войны, когда обстановка на суше еще не вынудила бросить все силы на поддержку сухопутных войск, ударная авиация КБФ выполнила 283 боевых вылета по портам и ВМБ противника, а также 173 вылета по целям в море.[50 Не ясно, учитываются ли в этих цифрах бомбовые удары, выполненные в ходе разведывательных полетов] Еще 30 самолето-вылетов пришлось на атаки финских броненосцев.[51 Морозов М.Э. Морская торпедоносная авиация. Том 1 - СПб, 2007 - С. 115] В результате противник потерял в море один моторный тральщик и один мотобот потопленными. Получили повреждения, требующие докового ремонта, прорыватель Sp-б и моторный тральщик R-170. Повреждения разной степени тяжести были нанесены тральщикам М-31, М-1708, R-64 и R-168, торпедному катеру S-40[52 Здесь указаны повреждения кораблей приведшие к выходу их из строя], двум буксирам, каботажным пароходам „Guschi II“ и „Egerland“, трем паромам и мотоботу. В порту Виндава советские летчики уничтожили паром SF-14 типа „Зибель“, тяжело повредили вспомогательное судно Ro1, легко — вспомогательное судно Ro22, моторные тральщики R-53 и R-64, плавбазу „Вготту“. Вообще вспомогательное судно Ro22 оказалось „везучим“. Оно еще раз попало под удар балтийских летчиков в Либаве вместе с буксиром „Bravo“ и получило осколочные повреждения. Еще один моторный тральщик на счету мин АМГ-1, выставленных авиацией.

Отметим ещё две особенности применения авиации КБФ в 1941 г. Первая, это достаточно частые атаки самолетов Ар- 2 с пикирования. При этом новые пикирующие бомбардировщики Пе-2 таким способом не использовались, бомбя с горизонтального полета.

Вторая, —успехи в „вооруженной разведке“, или выражаясь современной терминологией в „разведывательно-ударных действиях“. Все три эффективных удара по Виндаве выполнены в ходе вылетов на воздушную разведку.

Авторы выражают свою глубочайшую благодарность за помощь в подготовке данной работы Андрею Ярославовичу Кузнецову из Нижнего Новгорода

Андрей Венц

Огненный "Вихрь". Десантно-штурмовые вертолеты Королевского флота.

Авианосец "Bulwark" после переоборулования в десантный вертолетоносец ("Commando carrier")

Ноябрьское утро 1956 года. За час, прошедший с начала десантной операции, 40-й и 42-й батальоны морской пехоты при поддержке "Центурионов" 6-го Королевского танкового полка высадились на берегу с десантных катеров и плавающих БТР и захватили плацдармы.

В 8:40 к стадиону вылетел вертолет с разведывательной группой на борту. Задачей разведчиков был выбор пригодной зоны для высадки. Драматичная операция, в ходе которой пятерым морским пехотинцам пришлось бегом преодолеть почти 200 метров под огнем противника, внесла коррективы в первоначальный план, высадить десант на площади у городского стадиона.

В 9:00 с палуб двух авианосцев поднялись в воздух два десятка вертолетов и взяли курс на Порт-Саид, затянутый черным дымом из разрушенных нефтяных танков. Короткий полет вдоль канала к четкому ориентиру — статуе Лессепса. Зоной высадки стала площадь рядом с монументом. За 91 минуту вертолеты перебросили 415 морских пехотинцев из 45-го батальона и 23 тонны грузов. Обратным рейсом эвакуировали раненых. К концу дня англичане, сломив сопротивление египтян, очистили Порт-Саид от противника.

Так состоялась обкатка в реальных боевых условиях концепции "Commando carrier" — десантного вертолетоносца. Королевский флот приступил к ее совершенствованию. Какое-то время ушло на осмысление полученного опыта и на оценку собственных возможностей. От строительства нового корабля отказались сразу. Надо отметить, что в послевоенные годы над любыми изысканиями англичан дамокловым мечом нависали финансовые ограничения сокращающегося из года в год военного бюджета. В таких условиях оптимальным решением стала переделка в десантный корабль одного из авианосцев типа "Centaur". В конце 1958 г. HMS "Bulwark" отправился в Портсмут, где в январе следующего года началось его переоборудование. Корабль лишился катапульт и аэрофинишеров, а также части 40-мм АУ, место которых заняли 4 десантных катера LCA. Перепланировка внутренних помещений была минимальной. В основном выкраивались площади для штаба батальона и дополнительных средств связи, рядовой состав размещался в отгороженной брезентом части ангара. Также в ангаре находилась большая часть автотранспорта "коммандо" и вертолеты транспортной эскадрильи.

Вертолеты "Whirlwind" на палубе авианосца "Theseus" во время Суэцкого кризиса, октябрь 1956 г.

Вертолет Westland "Whirlwind" в модификации HAS.7 изначально предназначался для охоты за субмаринами. К началу 60-х в противолодочных эскадрильях был сменен более совершенным Westland "Wessex" и переклассифицирован в транспортный и вспомогательный, лишившись всего своего противолодочного оборудования. Такие манипуляции не были внове в Королевском флоте. В 1956 г. таким же образом поступили с противолодочными "Вихрями" 845-й эскадрильи, прежде чем те приняли непосредственное участие в высадке вертолетного десанта в Порт-Саиде.

848-я эскадрилья была оснащена 16-ю такими вертолетами, еще пять находились в резерве. Главной задачей эскадрильи было высадка личного состава "коммандо", его техники и вооружения, а также материально-техническое обеспечение десанта. Радиус действия вертолетов при проведении операции мог достигать 80 миль, но типовая задача подразумевала высадку морской пехоты с вооружением с расстояния 35 миль в течении 7 часов. Еще 46 часов отводилось на переброску автотранспорта и предметов МТО.

"Вихри" были лишь временной мерой, и их ограниченные возможности не были секретом для командования Военно- морского флота. Надо отдать им должное, англичане выкручивались как могли. Для переброски 1/4-тонных полноприводных автомобилей на побережье использовались 4 десантных катера, ради которых и пожертвовали частью зенитных установок. Для обеспечения хоть какой-то мобильности морской пехоты на земле до тех пор, пока та не получит свои "Ленд-Роверы", флот приобрел более 60 лицензионных пикапов Citroen 2CV для двух десантных вертолетоносцев. Эта машина имела ну очень ограниченные внедорожные возможности, но весила всего около полутоны. Тем не менее, подъем даже такого веса стал для вертолета в тропических условиях нетривиальной задачей. Очень скоро пикапы лишились дверей, остекленения, пассажирского сиденья и крышки отделения для запасного колеса. В таком виде они прослужили до 1966 г., когда были списаны и сброшены с палубы прямо в океан.

Помимо недостаточной грузоподъемности "Whirlwind" имел и небольшую десантовместимость. Хотя номинально она составляла 8 человек, но на деле ограничивалась 5 десантниками с полной выкладкой. Такие ограничения серьезно затрудняли десантирование "коммандо", состоявшего из 5 штурмовых отрядов по 60 человек и отряда поддержки, на вооружении которого были 3-дюймовые минометы и 7,7-мм станковые пулеметы "Виккерс", а также основы противотанковой обороны батальона — четверки 120-мм безоткатных орудий "Мобат", с тягачами (теми самыми "Ситроенами"). У такого решения были свои резоны. Ограничение нагрузки давало резерв мощности, который был так необходим для эксплуатации в жарком климате. Другой "весомой" причиной могла быть возможность ставшая необходимостью, уже осознанной в Адмиралтействе...

С необходимостью непосредственной огневой поддержки операций с использованием вертолетов англичане столкнулись еще в начале 50-х годов 20 века в Малайе. Сформированный 1 апреля 1950 года отряд из 3 вертолетов "Драгонфлай" был предназначен для эвакуации раненных. К концу года были в нем отработаны стандартные процедуры выполнения спасательных операций. В их число вошел обстрел окружающих площадку джунглей экипажем вертолета из пистолета-пулемета "Стен" в режиме висения до захода на посадку. Борттехник вертолета поддержки, вооруженный ручным пулеметом, страховал коллегу на все время эвакуации раненного. Опыт не был забыт. Во время высадки в Порт-Саиде, в случае необходимости, ответить огнем через иллюминаторы должны были находившиеся на борту "Вихрей" пулеметчики из состава десанта, а один из стрелков "держал" боковые двери. Работало это только до момента высадки. После того как вертолеты освободились от груза, они уже не могли поддержать ни друг друга, ни десант на земле. Назрела необходимость иметь вооруженный "штурмовой" вертолет.

Пионером в Британии стала опытовая эскадрилья JEHU (join experimental helicopter unit).

Вертолеты "Whirlwind" на палубе авианосца "Theseus" во время Суэцкого кризиса, октябрь 1956 г.

Неподвижная установка двух 7,7-мм пулеметов

После первых опытов JEHU поручило отделу разработки авиационных торпед Министерства авиации (A.T.D.U.) проектирование и изготовление установки пары 7,7-мм пулеметов "Браунинг" для использования на вертолетах "Sycamore". Установки должны были крепиться в тех же точках подвески, что и внешние носилки для перевозки раненых, что обеспечивало быстрый и легкий монтаж и демонтаж пулеметов. Одна такая установка была изготовлена, но до испытаний дело не дошло. К тому времени было принято решение о расформировании эскадрильи.

История имела продолжение 7 декабря 1959 г., когда A.T.D.U. было поручено разработать установку двух пулеметов на вертолет "Whirlwind" HAS.7. Все работы необходимо было выполнить до 1 марта 1960 г., к моменту вступления в строй HMS "Bulwark". Для ускорения работ было решено использовать наработки по вертолету "Сикамор". Дело осложнялось тем, что "Вихрь" не имел таких узлов крепления носилок. Тем не менее, установки были изготовлены, и уже 12 января 1960 г. все заинтересованные стороны после осмотра прототипа согласились с жизнеспособностью идеи, хотя и не исключили возможности внесения кое-каких изменений в конструкцию по результатам испытаний. После проведения наземных и воздушных тестов пара таких установок была передана в 848-ю эскадрилью 10 марта 1960 г.

Установка представляла собой трубчатую стальную раму с поперечинами, на которую устанавливались два 7,7-мм пулемета "Браунинг". Один из пулеметов располагался ниже и впереди другого. За счет этого исключались взаимные помехи при подаче патронов из патронных коробок, а также обеспечивался доступ к казенной части нижнего пулемета. Пулеметные кронштейны имели возможность регулировки ±1° в горизонтальной и вертикальной плоскостях. Вся конструкция смонтирована на продольной трубе, которая с помощью вилок на каждом ее конце крепилась посредством быстросъемных штифтов параллельно дверному проему вертолета к кронштейнам, прикрученным к полу вертолета. Еще одна точка крепления была оборудована в грузовой кабине машины для фиксации той части рамы, что располагалась внутри вертолета. За исключением электрической проводки, эти три узла фиксации были единственными изменениями конструкции вертолета.

Патронные коробки на 500 патронов для каждого пулемета были приварены к раме, боеприпасы подавались к пулеметам по направляющим рукавам. Специальные щитки предотвращали попадание стреляных гильз в фюзеляж вертолета. Для взведения пулемета разработали механизм состоявшего из блока, скользящего по направляющей штанге. Та была прикручена болтами к кронштейну пулемета. Блок удерживался в переднем положении с помощью пружины, а его движение назад, необходимое для взведения пулемета, регулировалось посредством тросика с рукоятью. Тросик пропускался через шкив, установленный в задней части ствольной коробки, и систему шкивов, смонтированную на раме. Стрельба из пулеметов велась пилотом с помощью электроспуска.

Рама монтировалась и снималась силами двух человек за три минуты. Еще по две минуты требовалось для крепления каждого из пулеметов. Взведение пулеметов и снятие их с предохранителей делалось вручную, и было возложено на борттехника.

Установка вооружения таким образом имела свои недостатки. Она препятствовала нормальной посадке и высадке десанта, что и подтвердилось во время их опытной эксплуатации в 848-й эскадрильи.

В январе 1960 г. специалисты отдела развития технического обслуживания морской авиации (NAMDU) провели исследование целесообразности монтажа пусковой установки НАР Mk.12 type 3 на вертолет "Whirlwind" HAS.7. Это было необходимо для проведения испытаний с целью оценки использования 3-дюймовых неуправляемых ракет в качестве ударного вооружения "Вихрей". После чего уже знакомый нам A.T.D.U. получил задание на разработку и изготовление установки для запуска 2— и 3-дюймовых НАР. 5 апреля 1960 г. были сформулированы окончательные требования к проведению работ и последующим испытаниям. Из них следовало:

1. A.T.D.U. — разрабатывает и изготавливает съемную конструкцию для следующих вариантов ПУ и НАР:

а) 3-дм НАР и ПУ Mk.12 type 3;

б) 3-дм НАР и экспериментальную ПУ, разработанную Королевским авиационным исследовательским учреждением (R.A.E.);

в) 2-дм НАР и 7-зарядную ПУ;

г) Такую же ПУ с тремя 2-дм двигательными установками, оснащенными БЧ от 3-дм НАР.

Специальная рама, для установки 7,7-мм пулеметов и ПУ 2-дм. НАР

Неподвижная установка двух 7,7-мм пулеметов "Браунинг" на специальной раме

3-дм НАР и ПУ Mk.12 type 3 на съемной подвеске

2-дм НАР в семизарядной ПУ на съемной подвеске

2. R.A.E. — проведение наземных огневых испытаний для определения безопасности и функциональности ПУ перед следующим этапом.

3. А.&А.Е.Е. (Airplane and Armament Experimental Establishment) — опробирует установку и проводит полный цикл испытаний, включая отработку простой техники прицеливания.

Конструкция была изготовлена 9 июня 1960 г. и смонтирована на одном из вертолетов, который совершил первый полет 13 июня. Но в силу технических причин машина была объявлена непригодной до начала испытаний и в результате ее заменили на другую в октябре того же года. Испытания возобновились 14 октября, когда машина прибыла в Ларкхилл.

Установка представляла из себя конструкцию из двух балок на кронштейнах, прикрученных болтами к правому борту вертолета. К балкам перпендикулярно крепились две пары швеллеров из алюминиевого сплава, к которым в свою очередь крепились ПУ НАР. Вся конструкция весила около 14 кг, имела возможность регулировки расстояния от фюзеляжа до швелеров и между ними, а также изменения угла установки ПУ. Метод монтажа установки на вертолет был согласован с Westland Aircraft, которая производила вертолеты, и одобрен ею. Помимо сверления отверстий в обшивке под подвесные кронштейны и локального усиления конструкции в месте их установки требовалось внести изменения в электропроводке вертолета и монтаже самодельной контрольной панели позади и ниже кресла первого пилота. Эта контрольная панель включала распределитель, кнопку сброса, лампу-индикатор, реле, управляющее запуском ракет и два разъема питания. Селектор запуска ракет смонтировали на кронштейне, приделанном к панели управления вооружением. В качестве кнопки пуска НАР использовался переключатель громкости радиостанции, смонтированный на штурвале пилота. Кстати, таким же образом этот переключатель использовался для стрельбы из описанной выше спаренной пулеметной установки.

Результаты испытаний оправдали ожидания лишь частично. Попасть в цель 3-дм ракетой оказалось невозможным, хотя именно на нее возлагались основные надежды. Чуть лучше было с 2-дм НАР, но и ей для улучшения кучности требовалось удлинить ПУ на 2 фута (60 см). Кроме того, само расположение пусковых сильно затрудняло их перезарядку и обслуживание. В итоге, в апреле 1961 г. было решено отказаться от использования вертолета в качестве носителя 3- дм НАР. Работы по оснащению "Вихря" вооружением продолжили в октябре, в полной мере используя полученный опыт и, наконец-то имея полное представление того, что хочет флот. Морской штаб после нескольких месяцев обсуждений выработал требования к вооружению штурмового вертолета. Окончательный документ зафиксировал следующее: "Вертолет может быть призван справляться с ситуациями различной интенсивности, характеризуемыми как:

а) борьба с массовыми беспорядками и подавление бунта;

б) полицейская и антитеррористическая деятельность;

в) вооруженное и организованное, но относительно простое сопротивление;

г) ограниченная война.

Если для первой категории достаточно слезоточивого газа и дымов, то для последней потребуются ПТУРы и пулеметы.

Необходимо следующее вооружение (для вертолета Whirlwind):

2 7-зарядные пусковые установки для 2-дюймовых ракет (только на левом борту), или 2 пулемета калибра 0.303 (только на левом борту), или комбинацию из одного пулемета и одной ПУ, а также 2 7,62-мм пулемета GPMG, установленных в оконных проемах с каждой стороны основной кабины.

2-дм НАР необходимы для уничтожения машин, живой силы и легко защищенных целей. ПУ должна обеспечить одиночный и залповый огонь. Интервалы в залпе выбрать из соображения минимального влияние на рассеивание. Также требуется селектор для стрельбы одиночными или залпами по 2, 3 или 4 ракеты из каждой ПУ.

Пулеметы должны иметь возможность стрельбы поодиночке или одновременно.

Требуется простая установка, необходимая внутри основной кабины, для использования пулемета десанта для стрельбы через задние иллюминаторы. Для каждой такой позиции необходим интерком.

Все вооружение должно устанавливаться на съемных стойках по бортам фюзеляжа и обеспечивать беспрепятственный доступ к двери основной кабины.

Максимальный вес каждой подвески и установленного на ней оружия, ПУ, боеприпасов в общем не должен превышать 220 фунтов (ок. 100 кг).

В соответствии с условиями хранения и перемещения на борту кораблей Ее Величества следующие размеры ПУ НАР не должны быть превышены: длина — 6 футов (ок. 1,83 м), ширина — 14 дюймов (ок. 36 см), высота — 14 дюймов.

ПУ НАР должны складироваться таким же образом, что и авиабомбы.

ПУ НАР должны быть установлены так, чтобы обеспечить дальность стрельбы как минимум в 800 ярдов (ок. 730 м). Рассеивание НАР на этой дальности должно быть не более 2°.

Все вооружение должно иметь возможность вести огонь во всем диапазоне скоростей вертолета на высотах между 10 и 500 футами над уровнем земли и до максимальной рабочей высоты 10000 футов.

Рукоятка управления пилота должна быть оснащена кнопкой ведения огня из пулеметов и ПУ НАР.

Прицеливание должно осуществляться посредством сетки коллиматорного прицела пилота. Сетка, спроецированная в бесконечность, имеет крестообразную форму. На длинную вертикальную линию нанесены метки каждые 1/2° в пределах ±3°, короткая горизонталь определяет начало отсчета. Кронштейн прицела должен обеспечивать его регулировку не менее 2° по вертикали и 1/2° по горизонтали.

Вооружение вертолета должно функционировать в любых географических и погодных условиях.

Предполагается что необходимо модифицировать 54 вертолета для двух вертолетоносцев, 3 учебных и 3 вертолета Р.531 (будущий Westland Scout/Wasp) для одного из "Commando Carrier", что находится к востоку от Суэцкого канала.

Все 54 вертолета должны быть оборудованы для подвески (узлы и точки крепления, электропроводка и т.д.), но только 50% от этого числа будут оснащены съемными фермами и вооружением. Коллиматорный прицел, хоть и является съемным, но не взаимозаменяемым, из-за индивидуальных регулировок в каждом вертолете".

Несомненно, требования во многом опирались на опыт, полученный во время высадки вертолетного десанта в Порт-Саиде. Хотя зона высадки должна выбираться вне дальности действительного огня стрелкового оружия противника, но любая ошибка в вычислениях или планировании могла привести к тому, что вертолеты попадут под обстрел. Для подавления огня противника предполагалось использование 51-мм НАР, которые, по мнению англичан, сочетали в себе необходимую точность, достаточную продолжительность воздействия, а также требуемый устрашающий эффект. Пулеметы, имевшие большую чем у НАР точность огня, предназначались в первую очередь для защиты от обстрела десанта с флангов одиночными стрелками неприятеля. Так один из десантников в Порт-Саиде был ранен снайпером в тот же момент, как коснулся земли, и вернулся на корабль тем же вертолетом уже через 15 минут.

Также учитывался и опыт, полученный французами в Алжире. Там вертолеты, оснащенные разнообразным вооружением, были опробованы в реальных боевых операциях. Учитывая наскольно тесным было военное сотрудничество двух стран, можно не сомневаться, что все наработки доводились до сведения союзника незамедлительно.

В соответствии с полученными требованиями в мастерских ATDU в январе 1962 г. был изготовлен прототип съемной конструкции под установку вооружения, а также был модифицирован под ее монтаж один из вертолетов. Отстрел вооружения произвели 25 января, а в начале февраля вертолет был передан на дальнейшие испытания в А.&А.Е.Е.

Конструкция представляла собой раму, сваренную из труб и уголков. Силовая трубчатая балка фиксировалась одной стороной к борту вертолета посредством запорного кольца. К другому концу балки приварена рама из труб, предназначенная для монтажа вооружения. На основании рамы имелись кронштейны для установки одного пулемета и двух блоков с НАР. Второй пулемет при необходимости устанавливался на кронштейнах, закрепленных на другой трубе, которая приваривалась под углом к основанию. Паралельно силовой балке к раме приваривалась еще одна, — вспомогательная балка, — которая была связана с ней набором из уголков. Уголки, помимо того, что придавали всей конструкции необходимую жесткость, нужны были для установки коробок с патронами для пулеметов. Общую жесткость конструкции придавал и откос, крепившийся кронштейнами одной стороной к фюзеляжу вертолета, а другой — к вспомогательной балке.

Вся конструкция весила около 19 кг. Из них почти 14 кг приходилось на съемную раму, остальное — узлы крепления, установленные на вертолете. Вес одного пулемета с электроспуском составлял около 12,3 кг, короб с 500-ми патронами тянул на 17 с половиной кг, ПУ с семью двухдюймовыми НАР — 45,4 кг. Максимальный вес установленного вооружения приходился на вариант с 2-мя ПУ НАР — почти 110 кг. Вариант с одним пулеметом и одной ПУ весил чуть больше 94 килограмм. Самым легким был вариант с парой пулеметов — 78,5 кг.

После проведенных испытаний флот отказался от применения транспортно-десантных вертолетов "Whirlwind" в качестве штурмовиков. Основанием для отказа стала невозможность оснастить "Вихрь" хоть каким-то противотанковым оружием. Предложение оснастить вертолет противотанковыми УР в контейнерах, по варианту, опробованному в Королевских ВВС было отвергнуто сразу. Установка 4 ПТУР съедала всю полезную нагрузку и о размещении десанта на борту вертолета не могло быть и речи. Тогда-то Адмиралтейство переключилось на 3-дюймовую НАР. Вариант казался беспроигрышным. Ракета состояла на вооружении авиации ВМФ со времен второй мировой войны, комплектовалась, помимо прочих, кумулятивной БЧ, и на вертолет можно было подвесить до шести таких НАР. Но как уже отмечалось выше — попасть ими в цель при запуске с вертолета было практически невозможно.

Подвижная установка пулемета L7 GPMG в дверном (вверху) и оконном (внизу) проемах вертолета

Вертолет Westland "Whirlwind" HAS. 7

Надо отдать должное британскому упорству. Они не успокоились. Следующей попыткой стала противотанковая БЧ для двухдюймовой НАР. Изначально это ракета предназначалась для вооружения истребителей-перехватчиков. После оснащения тех управляемыми ракетами "воздух-воздух" НАР были переквалифицированы для ударов по наземным целям. Небольшой вес реактивного снаряда и пусковой установки были оптимальны для применения с вертолетов. В 1963 г. во время испытаний этой НАР, оснащенной боевой частью с сердечником из карбида вольфрама, обстреливали различные бронированные цели (в т.ч. и танк "Центурион"), но к тому времени Флот уже имел окончательное решение. К вступившему в строй в 1962 г. второму десантному вертолетоносцу HMS "Albion" были приписаны уже две эскадрильи. Одну из них — 845-ю, — оснастили 12-ю новейшими Westland "Wessex". Дальнейшие усилия были сосредоточены на этом вертолете. A "Whirlwind" летал транспортником до 1966 г., после чего оставшиеся в строю вертолеты занимались в основном поисково-спасательными операциями.

Тем не менее, история имела продолжение. Во второй половине шестидесятых компания "Westland" для всех своих транспортных вертолетов ("Whirlwind", "Wessex", "Belvedere") разработала штатные станки под пехотные пулеметы L7 GPMG, которые при необходимости устанавливались в боковом окне и дверном проеме. Более того, один из морских "Вихрей" оснастили пилонами для запуска пары ПТУР Nord SS.11. Им стал вертолет ледовой разведки "Whirlwind" HAR.9, приписанный к полярному патрульному кораблю HMS Endurance. Борт ХМ666 заполучил управляемое оружие в сентябре 1969 г., прямо перед отправлением корабля в воды Антарктиды. По словам пилота, проводившего летные испытания вооруженного вертолета, такая мера стала необходимой для самозащиты корабля/летательного аппарата в условиях, когда некая южно-американская страна подняла шум вокруг Фолклендов. Ну и в заключение немного о силе британских традиций. Оснастив вертолет ПТУРами, англичане не озаботились установкой какой-либо оптики для наведения ракет, по-прежнему считая лучшим прицелом "Ball, Eye, Human, Mk.I"...

* * *

TTX вертолета Westland Whirlwind HAS.7

Диаметр главного винта 16,15 м

Длина 12,7 м

Максимальная скорость полета 175 км/ч

Экипаж 3 чел.

Десантовместимость 6-8 чел.

Максимальная дальность полета 540 км

Максимальный взлетный вес 3084 кг.

Вертолет Westland "Whirlwind" — британская версия вертолета Sykorsky S-55. Компания Westland купила права на производство машины 15 ноября 1950 года. Еще до начала выпуска отечественных машин Адмиралтейство заказало в США 25 вертолетов модификаций HAR.21 и HAS.22 в 1952 году. HAS.22 стали первыми в Королевском флоте противолодочными вертолетами, оснащенными американской опускаемой ГАС.

Первый собранный в Британии вертолет взлетел 15 августа 1953 года. HAR.1 оснащался американским двигателем "Pratt & Whitney" мощностью 600 л.с. На следующей "морской" модификации, HAR.3, установили более мощный Wright Ciclone в 700 л.с. Первый вертолет с британским 750-сильным двигателем Alvis Leonides Major поднялся в воздух 28 августа 1955 года. Эта же модификация HAR.5 первой получила характерный излом хвостовой балки. Она же стала базой для создания противолодочного HAS.7. Последний флотский "Вихрь" — HAR.9 получил газотурбинный двигатель Bristol Siddeley Gnome мощностью 1050 л.с. Визуально отличался от остальных вытянутой носовой частью фюзеляжа.

Николай Митюков

Первые броненосцы бразильского флота

Монитор "Байя"

Гражданская война, начавшаяся в Бразилии в 1893 году, продолжалась уже второй месяц. 22 ноября повстанцы решили ввести в дело старый броненосец "Жавари", который все равно стоял совершенно без дела. Рано утром корабль подошел к правительственным фортам и открыл огонь. Казалось, что дела происходят по уже знакомому сценарию: флот инсургентов и правительственные форты обменивались градом снарядов, при этом совершенно не нанося повреждений друг другу. Но в этот день было что-то не так. Практически сразу же стало заметно, что, хотя орудия броненосца и ведут частый огонь, команда покидает корабль. Наконец, примерно в полдень повстанцы, находящиеся на берегу поняли в чем дело: броненосец медленно, но верно тонул. Но надо отдать должное бразильским комендорам: они стояли до конца. Всего за минуту до того как броненосец перевернулся и пошел на дно, он дал свой последний залп.

Сенсации однако не произошло. Как показали спасшиеся моряки, броненосец затонул в результате... сотрясений от стрельбы собственной артиллерии. Построенный 20 лет назад к началу гражданской войны "Жавари" находился в весьма плачевном состоянии. Так погиб последний броненосец из, прозванных в шутку военно-морскими историками, "игрушек Дона Педро". Хотя в строю номинально числилось еще несколько подобных "игрушек", экипажи рисковать больше не желали, и практически сразу же после окончания войны все корабли пошли на слом.

Как это ни покажется странным, но к концу царствования Дона Педро II, последнего бразильского монарха, флот Бразилии занимал по ряду показателей первое место в Западном полушарии, обогнав даже US Navy.

В 60-х годах позапрошлого века самым преуспевающим государством в Латинской Америке был небольшой Парагвай. Вслед за ним следовала Бразилия. Главной причиной процветания двух стран была устойчивая политическая ситуация в них (практически все остальные государства раздирали по частям не прекращающиеся гражданские войны). Но если Бразилию, с ее конституционным монархом, можно было считать вполне демократической, то в Парагвае уже полвека правили последовательно сменившие друг друга "всенародно избранные" президенты, а фактически полновластные диктаторы.

В 1862 году президентом Парагвая был "избран", после смерти своего отца, Франсиско Соляно Лопес. Новый диктатор лелеял амбициозный план сделать столицу Парагвая Асунсьон столицей всего бассейна Ла-Платы. Недаром Лопеса часто называют "американским Бонапартом". Поэтому, едва придя к власти, президент начал действовать. В Европе было закуплено большое количества оружия самых новейших систем. Началось перевооружение армии, но, самое главное, начал создаваться флот.

Парагвай является внутренней страной, не имеющей выхода к морю, но на его территории течет множество судоходных рек. Так как дорожная сеть Парагвая и близлежащих стран находилась в зачаточном состоянии, важное значение в войне в этом регионе имело господство над речными путями. Кроме того, завоевав выход к морю, этот речной флот можно было бы использовать как базу для создания флота морского.

Узнав о военных приготовлениях Лопеса, в Бразилии были не на шутку озабочены, поскольку их реализация уже в обозримом будущем могла серьезно подорвать свободу речного судоходства в регионе. Так что по опыту Соединенных Штатов, где достижение господства на реках оказалось невозможным без создания сильного броненосного флота, Бразилия начала претворять свою первую программу броненосного судостроения.

В мае 1862 г. бразильский морской министр контр-адмирал Жуакин ди Ламари представил в парламенте доклад по поводу современных достижений мирового броненосного судостроения, предполагая, что будет принято решение о его развитии в Бразилии. В числе неотложных мер ди Ламари потребовал от командированного в Европу инженера по вооружению лейтенанта Энрики Антонью Баптиста написать подробный отчет о состоянии артиллерийского вооружения. Затем, он создал специальный комитет по изучению опыта речной войны в Соединенных Штатах, и, наконец, он командировал в Великобританию и Францию директора по военно-морскому строительству лейтенанта Наполеана Левеля для изучения новейших достижений в области бронирования и парового машиностроения.

В марте следующего 1863 г., когда Левель вернулся в Бразилию, он привез чертежи и модели броненосных корветов и двух канонерок, которые предполагались к постройке во Франции. Но на самом деле он рекомендовал строить канонерки в самой Бразилии, с целью получение верфями и заводами необходимого опыта броненосного судостроения. В итоге все эти планы были утверждены в качестве бразильской кораблестроительной программы. Несмотря на ограниченную численность пополнения, оно считалось вполне достаточным, поскольку к этому времени Бразилия уже создала достаточно мощный речной флот из новейших винтовых канонерок, построенных как к Европе, так и в самой Бразилии.

Проект броненосного корвета в итоге реализовался в первом бразильском броненосце "Бразил", контракт на постройку которого заключили 5 января 1864 г. Бразильская сторона не стала навязывать судостроителям жесткие характеристики, фактически указав, что корпус должен быть железным, оснастка как у итальянского броненосца "Мария Пиа", а качество и толщины бронирования как у испанской "Нумансии".

Впрочем, опыт войны в Соединенных Штатах внимательно изучался не только в Бразилии. В Парагвае также понимали, что с вводом в строй бразильских броненосцев у парагвайской речной флотилии не останется никаких шансов на овладение господства на реках. Тайные приготовления своих оппонентов стали известны в Бразилии после того, как в ноябре 1862 г. британская фирма "John &. Alfred Blyth Engineering" из Лаймхауза представила несколько проектов броненосцев для парагвайского правительства. Сама фирма судостроением не занималась, она выступала лишь как технический консультант, разработчик технического задания на проектирование, а также посредник при заказе кораблей ряду судостроительных фирм. В ноябре 1864 г. парагвайцы заключили контракт с кэптеном Купером Кользом на проект вращающейся башни для планируемых броненосцев, и, как стало известно, 31 декабря того же года Кольз передал заказчику полный комплект чертежей и спецификаций. Но еще до окончания проектирования, в октябре 1864 г. были заключены контракты на постройку пяти броненосцев: "Минерва" и "Беллона" — с "William Laird & Sons" из Биркенхеда, "Тритон" и "Медуса" — с "Dudgeon Brothers" из Лаймхауза и "Немесис" — во Франции. Корабли предполагалось вооружить тяжелыми орудиями Круппа и нарезными Энфилда, уже стоявшими на вооружении парагвайской армии. При этом "Беллона", "Минерва" и "Немесис" были башенными, а "Тритон" и "Медуса" — казематными. Так, одним шагом чаши весов морской силы на реках Южной Америки должны были склониться в сторону Парагвая.

"Бразил" поа парусами

Броненосец "Коломбо"

Вовлеченный в политические интриги вокруг гражданской войны в соседнем Уругвае Лопес, ожидая партии оружия из Европы и потому всеми силами пытавшийся отсрочить начало войны со своими соседями, все же в конце 1864 г. был вынужден начать боевые действия. Идя на поводу у своей фаворитки, мадам Линш, Лопес с самого начала сделал ошибку, ставшую фатальной. Вместо того, чтобы ввести свою сильную армию в Уругвай и заполучив, таким образом, выход к морю, где он мог бы спокойно ждать прибытия оружия и броненосцев, армия Лопеса двинулась в богатую и плодородную бразильскую провинцию Мату-Гроссу, которая увы, была совершенно бесполезна в стратегическом отношении.

В начале 1865 г. бразильский флот вошел в устье Ла-Платы, объявив о блокаде Парагвая, сделав окончательно невозможным прорыв заказанных броненосцев к своему заказчику. В связи с этим единственным реальным шагом, который смог предпринять Парагвай стала дипломатическая игра вокруг уже практически достроенного броненосца "Бразил". Но благодаря умелым действиям, посол Бразилии в Европе Барон Пинедо смог добиться разрешения на переход корабля в Бразилию, и 1 июля 1865 г. корабль, дав традиционный салют, оставил за кормой Тулон. Опасаясь, что выход броненосца в любой момент могут задержать, бразильская сторона приняла его с множеством недоделок и дефектов. Так что вплоть до Мадейры броненосец сопровождал специальный пароход, на котором вернулись во Францию рабочие, со всей поспешностью пытавшиеся завершить работы.

Впрочем, даже если бы и парагвайцам удалось завершить начатое, в Бразилии подготовили комплекс мер по парированию потенциальной угрозы. В первую очередь, прошел заказ в Великобритании фирме "А.С. Rennie" броненосцев "Кабраль" и "Коломбо". Кроме того, бразильская миссия предприняла шаги по приобретению в Соединенных Штатах ряда мониторов, количество которых после окончания гражданской войны стало явно избыточным для американского флота. В октябре 1865 г. кэптен бразильского флота Жуакин ди Азамбужа с американским техническим консультантом Вильямом Уэббом осмотрели несколько мониторов: "Язу" (типа "Каско"), "Каноникус" и "Саугус". Но сделка не состоялась по причине весьма невысокой мореходности, так что бразильская сторона высказала вполне здравое сомнение, что указанные корабли смогут самостоятельно совершить океанский переход. Впрочем, как оказалось впоследствии, тревоги оказались излишними, доказательством чему стали приобретенные Перу мониторы "Катавба" и "Онеота" (типа "Каноникус") благополучно сумевшие дойти до Перу, обогнув весьма тяжелый в навигационном отношении мыс Горн.

Но, вероятно, самую большую победу бразильские дипломаты смогли одержать, когда воспользовавшись беспокойством фирм-строителей по поводу парагвайского заказа, в связи с затянувшейся войной и невозможностью доставки его в Парагвай, смогли перекупить все пять кораблей. В итоге "Беллона" стала называться "Лима Баррос"; "Минерва" — "Байя"; "Немесис" — "Силвадо"; "Тритон" — "Марис и Баррос" и "Медуса" — "Эрваль". Впрочем, все это будет потом, а мы вернемся к началу войны.

Как уже упоминалось, бразильцы планировали организовать производство своими силами броненосных канонерских лодок первого ранга. И в результате по проекту 1863 г. на Королевском военно-морском арсенале заложили сразу три корабля этого типа "Барросу", "Тамандаре" и "Рио-де-Жанейро".

Вопреки известной пословице, первый блин отнюдь не оказался комом, и все три корабля были вполне пригодны для ведения активных боевых действий. Несмотря на единство проекта, все они несколько отличались друг от друга, из-за желания заказчика каждый следующий сделать чуть лучше предыдущего. Так размерения "Рио-де-Жанейро" превосходили таковые у "Тамандаре", чтобы вписать в корпус машины большей мощности, а увеличение длины объяснялось желанием расширить каземат, чтобы несколько облегчить работу артиллеристов. Из всех трех кораблей самую превосходную маневренность, так необходимую для действиях в реках, имел "Барросу" (кстати, как и построенный во Франции "Бразил"); "Рио-де-Жанейро" признавался не столь хорошим, а "Тамандаре" на этом фоне, учитывая его большие габариты и относительно старые двигатели (снятые с канонерской лодки "Тете"), откровенно плохим. Первоначально все броненосцы имели парусное вооружение шхун для осуществления морских переходов, а высота надводного борта за счет установки почти метрового фальшборта, была доведена до 1,7 м. Для операций в реках, фальшборт, разумеется, демонтировался, как и часть рангоута, чтобы обеспечить более широкие сектора обстрела.

При наличии весьма существенного стимула в виде все увеличивающейся напряженности в отношениях с Парагваем, в итоге закончившейся объявлением войны, постройка всех бразильских броненосцев заняла от шести до восьми месяцев! Весьма неплохой результат для кораблей принципиально нового класса, что доказывает всю серьезность усилий, предпринимавшихся бразильцами для организации собственного боевого судостроения, на что, кстати, больше не решилась ни одна из стран Латинской Америки. А поскольку присутствие кораблей на театре боевых действий потребовалось гораздо ранее, чем их удалось закончить, первый из броненосцев — "Тамандаре" — отправился к Ла-Плате прямо с рабочими на борту еще до того, как на нем удалось полностью смонтировать бронирование и вооружение.

Несмотря на то, что все в Бразилии понимали важность железного судостроения (кстати, проект "Тамандаре" прямо предполагал железный корпус), трудность получения материалов в военное время, а также отсутствие должного опыта привели к широкому использованию деревянных конструкций. Фактически, из железа делалась лишь часть корпуса, на которую клались палубные броневые плиты, а также верхняя часть каземата. Борта же набирались из трех слоев древесины толщиной в восемь дюймов, с постепенным утончением к килю. Броневой материал поставляла фирма Мюнца. В носовой части кораблей располагался бронзовый таранный шпирон длиной 1,4 м (на "Барросу" — 1,8 м). Корабли имели по две палубы; верхнюю — карапасной формы. Несмотря на весьма немаленькие размеры, они не имели поперечных переборок, что в итоге предопределило быструю гибель "Рио-де-Жанейро". Корабли европейской постройки, пополнившие бразильский флот, создавались уже без всяких оглядок на сомнительную экономию. Корпуса их были железными, что кстати, в итоге и предопределило их гораздо больший срок активной службы.

Броненосец "Эрваль" с полным парусным рангоутом пере а уходом из Англии

"Лима Баррос" под парусами в Атлантике

Вдоль всего борта кораблей бразильской постройки шел броневой пояс высотой 1,52 м. В районе машин, котлов и погребов он имел толщину 102 мм и лишь 51 мм в остальных частях, каземат также имел толщину 102 мм. Дополнительную защиту создавала деревянная подложка, достигавшая в казематах толщины 609 мм. Толщина палубы составляла всего 12,7 мм, но учитывая настильность траектории орудий потенциальных противников, броненосцы, тем не менее, должны были стать для них "крепким орешком". Испытания бронирования проводились в июле 1865 г. в крепости Сан Жоао (Рио-де-Жанейро). 70-фунтовка Уитворда и 68-фунтовое гладкоствольное орудие с дальности 278 м сделали несколько выстрелов по щиту, покрытому 102-мм железом на 609-мм деревянной подложке. Если гладкостволки добились лишь небольших углублений в броне, приведшие к перекосу некоторых болтов крепления, то нарезные орудия смогли пробить плиты, застряв своими снарядами в подложке.

Как вероятно заметил внимательный читатель, высота пояса превышала высоту надводной части борта. Это делалось для защиты от плавающих мин, которые уже на стадии проектирования признавались в качестве серьезной угрозы. Интересно, что "Тамандаре" стал первым бразильским кораблем, защищенным специальными противоминными сетями. Их конструкцию разработал Джеймс Гамильтон Томб, с 1866 г. служивший в бразильском флоте в качестве эксперта по минному оружию. Эффективность системы на якорных стоянках была доказана экспериментами на пароходе "Апа", и вскоре она была внедрена на многих кораблях бразильского флота.

Артиллерийские системы на бразильских броненосцах поражают своим разнообразием, поскольку их приходилось вооружать тем, что удалось приобрести в Европе. Так что корабли получали на вооружение те пушки, которые в данный момент имелись на арсенале.

Орудия на собственно бразильских броненосцах располагались в каземате длиной 9 м, в котором прорезали по два порта с каждого борта. Высота расположения орудийных цапф по проекту составляла 1,6 м. Ввиду опасности иметь большие орудийные порты, каждое орудие могло вести огонь лишь в секторе 12°, что, впрочем, иногда не спасало броненосцы от случайного попадания туда неприятельских снарядов. Обычно корабли ставали на якорь против неприятельской батареи, так чтобы секторы ведения огня как раз приходись против цели. Разумеется, это имело определенные трудности для поражения быстро перемещающихся целей, например, плавсредств, но угроза их появления к моменту прихода броненосцев на театр боевых действий была невелика. Что интересно: по опыту боевых действий бразильцы пришли к выводу, что применение гладкоствольных орудий на броненосцах более эффективно, чем нарезных. Впрочем, это объяснялось спецификой театра. В основном стрельба велась на дистанциях от 100 до 400 м, в очень редких случаях достигая 1000 м. Если еще учесть и полное отсутствие у противника бронированных целей, станет понятным, что мощность нарезных Уитвордов была явно избыточной. Кроме того, гладкоствольные орудия занимали гораздо меньше места, стрельба из них не требовала дефицитных боеприпасов и отличалась гораздо большей простотой.

Кампанию 1865 года командующему бразильской эскадрой на реке Паране контр-адмиралу Франсиску Барросу пришлось провести без броненосцев. А вскоре произошло известное сражение в устье реки Ричуэло, практически предопределившее уничтожение парагвайского флота. Но бразильские деревянные фрегаты, корветы и канонерки имели главного врага не в виде флота противника, а его береговых батарей. Именно от них бразильцы понесли такие жестокие потери, что морское командование демонстративно отказалось вести какие-либо дальнейшие действия без броненосцев.

Первым из них в строй вошел "Тамандаре", завершенный постройкой в сентябре 1865 года. 16 марта 1866 г. он прибыл в Корриентес, присоединившись к основным силам флота. На следующий день бразильцы начали кампанию, направившись вверх по течению до Параны и Парагвая. Кроме 13 деревянных канонерок, пяти авизо и 12 транспортов, в их составе находились броненосцы "Тамандаре", "Бразил", "Барросу" и "Байя".

Но бразильских адмиралов ждала новая напасть. Практически не имея флота, парагвайцы вооружили большое число плоскодонных барж, которые получили названия "чатос". Так вот, эти самые чатосы, вооруженные одной-единственной гладкоствольной 68-фунтовой пушкой и совершенно несамоходные, но умело пользовавшиеся своей малой осадкой, наносили бразильцам чувствительные потери.

26 марта бразильцы начали операцию против форта Итапиру. Герберт Вильсон описывает эту операцию не без доли иронии: "Броненосцы вместе с многочисленными деревянными судами отчаянно сражались против одной парагвайской плоскодонной лодки, вооружение которой состояло из одной 8- дюймовой гладкоствольной пушки. На этот раз бразильцы продемонстрировали удивительную бездарность. Ядра и гранаты их сыпались повсюду, но только не вблизи лодки. Наконец она была потоплена, но лишь после того, как успела натворить много вреда". К сожалению, как это часто бывает, описание классика далеко от правды. Целью операции все-таки были береговые батареи, но имевшиеся в том районе три парагвайских чатоса смогли существенно сковать действия флота. В итоге один из трех надоедливых противников был разрушен, ценой за это все стало попадание в порт "Тамандаре" 68-фунтовой гранаты, ранившей 20 и убившей 14 человек, в числе последних командира корабля лейтенанта Мариса и Барроса. Но в целом броненосцы показали свою высокую эффективность, ведь все остальные попадания парагвайцев нанесли минимум вреда, хотя, например, "Барросу" поразили четырежды весьма серьезно.

1 сентября флот, в составе которого уже насчитывалось пять броненосцев ("Барросу", "Рио-де-Жанейро", "Бразил", "Байя" и "Лима Баррос") приступил к осаде Курусу. Наиболее сильные бомбардировки имели место в промежутке с 24 по 29 декабря. В них приняли участие в общей сложности три броненосца ("Тамандаре", "Барросу" и "Бразил"), 11 канонерок, два бомбардирских судна и три артиллерийских баржи. 8 января 1867 г. "Тамандаре", "Байя" и "Коломбо" обстреляли Курупайти.

Броненосный корвет "Бразил", 1867 г.

Сражение в устье реки Ричуэло (гравюра)

15 августа 1867 г. десять броненосцев, авизо и две артиллерийские баржи пересекли Курупайти и предприняли рейд по пока еще не затронутым войной парагвайским берегам. Во время прорыва один из снарядов в очередной раз попал в орудийный порт "Тамандаре", повредив машину, из-за чего "Сильвадо" пришлось взять его на буксир. На следующий день прорвавшийся флот обстрелял позиции парагвайцев у Тимбо.

Еще во время операций под Курусу в октябре 1866 г. новый военно-морской министр Бразилии Афонсо Селсу ди Асис Фигейро (позднее виконт Оуро Прету) провел масштабное анкетирование всех офицеров, участвовавших в боевых действиях. Кроме обычных вопросов, связанных с улучшением организации боевой работы, отвечающим предлагалось дать ряд ответов по поводу перспектив бразильского судостроения. Наиболее важное последствие этого анкетирование заключалось в том, что большинство опрошенных высказались за башенное расположение орудий на новых кораблях. Офицеры были уверены, что они дают более надежную защиту экипажу и намного удобнее в боевых действиях. Несмотря на ограниченные размеры орудийных портов, снаряды противника неоднократно через них попадали в казематы.

Военное руководство намеревалось прямо в 1867 г. начать новую программу военного судостроения, предполагавшую постройку одного большого монитора, официально классифицированного как канонерская лодка 1-го ранга (будущий "Сете ди Сетембро") и шесть малых мониторов (канонерок 2-го ранга типа "Пара"). Но из-за и так чрезмерных военных расходов выполнение программы задержалось, и до конца года удалось заложить лишь два малых монитора, чтобы покрыть насущные потребности флота. Необходимость поспешной постройки малых мониторов объяснялась, с одной стороны, малыми глубинами рек вблизи парагвайских береговых батарей, так чтобы вести наиболее эффективный огонь требовалось подойти практически вплотную к противнику. Но в этом случае возрастала и вероятность попадания в орудийный порт, так что единственное пригодное решение виделось в малом башенном речном корабле. Забегая вперед, следует отметить, что несмотря на ограниченные ресурсы и возможности бразильцы смогли весьма удачно реализовать свои запросы. Поэтому, например, когда в конце марта 1867 г. парагвайская канонерка "Такуари", как обычно, попыталась укрыться на мелководье у береговых батарей, ее без труда настиг и потопил монитор "Пара".

Создавая корабль под эту локальную, но чрезвычайно необходимую задачу, судостроители все остальные качества принесли в жертву. Так, из-за ограниченной автономности корабли смогли преодолеть расстояние от Рио до Ла-Платы лишь на буксире, а ограниченная мореходность заставила проводить эту несложную операцию лишь при спокойной погоде. Мониторы не имели парусов, а функция двух небольшие мачт состояла лишь в передаче сигналов, так что в боевых условиях мачты просто демонтировались. Для ускорения и упрощения постройки корпуса строились из дерева. Высота надводного борта составляла всего 0,3 м. Броневой пояс высотой 0,91 м и толщиной 102 мм укладывалась на 457-мм деревянную подкладку. Ближе к оконечностям толщина брони снижалась до 51 мм. Верхняя палуба, как и на более крупных собратьях, выполнялась карапасной, имея толщину всего 12,7 мм.

В оригинальном проекте единственная башня должна была иметь изогнутую в плане форму, чтобы снизить ее массу и дать противнику минимальную цель. Но при реализации проекта бразильцы столкнулись с проблемой гибки 152-мм железных плит, которую решить так и не смогли. В результате следования по пути наименьшего сопротивления, мониторы получили граненые башни. Боковые плиты имели толщину 102 мм, а задние — 76 мм. Вся броня настилалась на 457-мм деревянную подкладку. Как и палуба, крыша башни имела толщину 12,7 мм. Ролики башни ходили по рельсам, установленным на днище, так что, несмотря на свою высоту в 1,67 м, башня получилась утопленной в корпус и возвышение орудийных цапф над уровнем воды составляла всего 0,85 м, а диаметр порта был всего 320 мм. Поворот башни на 360° четыре члена экипажа совершали всего за две с четвертью минуты. Первые три корабля получили по одному 70-фунтовому нарезному орудию Уитворда, тогда как последние — по 120-фунтовому орудию той же системы. Рабочее давление в котлах составляло 4 атмосферы, а мощность машин в 180 л.с. позволяла развить скорость до 8 узлов. К чести бразильцев следует отметить, что и машины и котлы были оригинальной бразильской разработки и при эксплуатации особых проблем они не доставили.

Интересен факт, что когда бразильский флот подошел к сильно укрепленной парагвайской крепости Юмаита, он на несколько месяцев прекратил всякие действия, ожидая подхода мелкосидящих мониторов, спешно достраивавшихся в Рио. Лишь 19 февраля 1868 г. Третья дивизия бразильского флота в составе "Барросу", "Байя" и "Тамандаре" с только что прибывшими мониторами "Риу Гранде", "Алагуас" и "Пара" смогли прорваться мимо Юмаиты. Во время прорыва "Барросу" вел на буксире "Риу Гранде", "Байя" — "Алагуас", а "Тамандаре" — "Пара". Во время боя "Тамандаре" получил около 120 попаданий, а "Алагуас" — около 200. Тем не менее, все корабли остались на плаву и смогли выполнить свою боевую задачу. Правда итогом этого стал ремонт наиболее поврежденных "Тамандаре", "Алагуаса" и "Пара" вплоть до марта.

В целом, лишь с вводом в строй мониторов, бразильский флот смог, наконец, стать полновластным хозяином парагвайских рек. Ответные действия парагвайцев более походили на жест отчаяния. Собрав все оставшиеся плавсредства — лодки, баркасы, каноэ и т.п., — они решились на абордаж бразильских броненосцев (случай уникальный в военно-морском искусстве!). Маскируясь под плывущие по реке лабазы, ценой последних оставшихся в относительной боевой готовности войск, парагвайцы взяли на абордаж "Сильвадо" и "Эрваль". Впрочем, единственный успех заключался в том, что они смогли выдавить противника с верхней палубы в нижние помещения, но находящиеся рядом корабли достаточно легко своим огнем смели нападавших за борт.

Бразильские корабли у Итапиру. Справа - "Байя" и "Бразил" (гравюра)

Броненосцы "Бразил" и "Лима Баррос" обстреливают Курупайти (гравюра)

Бразильская эскадра пересекает Курупайти, 15 августа 1867 г. (гравюра)

25 ноября бразильский флот впервые обстрелял Асунсьон. С 1868 года парагвайцы перешли на партизанские методы ведения войны, против которых бразильский флот был практически бесполезен. К этому времени в строй вошли еще два построенных во Франции батарейных броненосца "Кабраль" и "Коломбо". Таким образом, на момент окончания войны в строю бразильского флота находилось уже три башенных, семь батарейных (не считая погибшего "Рио- де-Жанейро") броненосцев и три монитора.

Из ранее заказанных кораблей к этому моменту на стапелях находился один "Сете ди Сетембру", строительство которого велось по программе 1867 года. Еще не будучи спущенным на воду, последний броненосец бразильской постройки был переклассифицирован из канонерской лодки 1-го ранга в броненосный фрегат. Но окончание войны в итоге предопределило и долгий период достройки.

Корабль имел весьма оригинальный проект, разработанный на основе собственного боевого опыта. Анализируя ряд признаков, с некоторой долей уверенности можно утверждать, что в его основу был положен все тот же "Барросу", в сильно увеличенном варианте, дополненный верхней палубой в носу и корме (наподобие "Эрваля"). Как показал опыт войны, работы с якорными устройствами и рулями, происходившие на виду и под огнем противника, приводили к неоправданно большим жертвам. Этот недостаток на "Сете ди Сетембру" ликвидировали указанными мероприятиями вкупе с бронированным фальшбортом. Но снова, на почти 2- тысячетонном корабле отсутствовало всякое деление на отсеки, ставшее еще одним доводом, приплюсованным к деревянному корпусу, по которому интерес бразильского флота к новому кораблю пропал сразу после окончания войны.

Как и предыдущие броненосцы бразильской постройки, корпус корабля изготавливался из дерева, на который потом навешивались плиты мюнцевского железа шириной 2,4 м. Надводный борт при этом составлял 3,2 м, учитывая 1,1-метровый легкий фальшборт, что делало новостройку формально пригодной для открытого моря. Во время боя фальшборт откидывался, уменьшая тем самым высоту борта. Максимальная толщина брони составляла 114 мм, что, учитывая 593-мм деревянную подложку, обеспечивало весьма эффективную защиту. В центральной части корпуса располагался каземат, орудийные порты которого были прорезаны на высоте 2,3 м над ватерлинией. Толщина броневой палубы, как и на более ранних кораблях, составляла всего 12,7 мм. Но если на начало войны она вполне оправдывала возложенные надежды, то в 1870-х гг., с широким применением гаубиц и мортир, этого было уже слишком мало. Собственно говоря, по этой причине, введенный в строй после долгих мытарств броненосец большую часть своей карьеры числился в роли плавучей батареи.

Как уже говорилось, опыт войны однозначно требовал от новых кораблей исключительно башенного расположения артиллерии. Поэтому проект "Сете ди Сетембру" разрабатывался сразу в двух вариантах: с шестью 150-фнт орудиями Уитворда в каземате и с четырьмя 300-фнт Уитворда в двух башнях. При выборе окончательного варианта вооружения в бразильском флоте разгорелись нешуточные споры, в которые оказались замешаны и пресса, и широкая общественность, и политики самого высокого ранга, вплоть до императора Дона Педру. В итоге морской министр создал специальный комитет, нашедший компромиссное решение в виде четырех 300-фунтовок в каземате, которое, между прочим, не удовлетворило ни одну из сторон! Эта катавасия затянулась на целых четыре года, сделав в итоге невозможным достройку корабля до окончания войны. Таким образом, несмотря на явный прогресс в проекте "Сете ди Сетембру", затянутое по ряду упомянутых причин строительство пришлось на период послевоенной депрессии, а потому, когда новый корабль после весьма неспешной достройки вошел в строй, он стал явным анахронизмом.

Между тем, несколько поправив после разорительной войны свое финансовое состояние, бразильские адмиралы замахнулись на самую грандиозную судостроительную программу, в которой и реализовали весь опыт минувшей войны. Итогом ее стали сразу три заказанных в Европе в 1874 г. броненосца: 3600-тонный броненосный фрегат "Индепеденсия" и два больших монитора "Жавари" и "Солимойнш".

Вероятно, "Жавари" и "Солимойнш" стали первыми бразильскими кораблями, в которых в полной мере учли опыт минувшей войны. Корпус, в отличие от кораблей бразильской постройки, сооружался из железа, при этом схема набора получалась чем-то средним между поперечной и брокетной. Кстати, для увеличения жесткости, впервые шпангоуты выполнили цельными от киля до броневого пояса, а не наборными. Впервые бразильский корабль для увеличения живучести обзавелся пятью водонепроницаемыми переборками, разделившими корпус на шесть водонепроницаемых отсеков, а кроме того, еще и двойным дном.

Серьезно увеличились толщина и качество бронирования. Так, пояс бронировался 300-мм плитами на 246-мм подкладке. Что касается башен, то их толщину довели до рекордных 330 мм непосредственно у амбразур и 280 мм в остальных местах, на той же 246-мм подкладке. Толщина броневой палубы довели до 76 мм в центре и до 51 мм в оконечностях. Явный прогресс наблюдался и по машинной части. На обоих мониторах стояли новомодные двухцилиндровые машины системы "компаунд", развивавшие до 2500 л.с.

Различались мониторы лишь составом вооружения. На "Жавари" в качестве главного калибра использовались четыре 234-мм орудия с длиной ствола 28 калибров в двух башнях. "Солимойнш" получил более солидные 264-мм 28- калиберные орудия.

Броненосец "Сете ли Сетембру"

Монитор "Алагуас"

Океанский монитор "Жавари"

Но, как говорится, аппетит приходит во время еды, и бразильские адмиралы, имея лобби в лице самого императора, начали думать уже о действиях в открытом море. В 1872 г. прибывшая в Англию военно-морская делегация вознамерилась заказать "самый мощный современный парусный броненосец". Проектировавший подобного "монстра" Эдвард Рид относился к парусным кораблям без должного энтузиазма и потому в качестве прототипа выбрал свои последние наработки, просто снабдив их парусным рангоутом. Броненосец нес 254-305-мм бронирование главного пояса и четыре 305-мм дульнозарядных орудия в башенных установках, которые из- за парусного рангоута не могли стрелять ни по носу, ни в корму. Однако бразильская делегация от такого приобретения была без ума! Поэтому, когда во время очередной напряженности в отношении с Россией в 1878 г. Адмиралтейство решилось перекупить достраивавшуюся "Индепенденсию" для Королевского флота, бразильцы заломили несусветную сумму — 600 тысяч фунтов стерлингов! Еще 90 тысяч англичанам пришлось выложить, чтобы привести переименованный в "Нептун" броненосец к британским стандартам.

Но идея построить мореходный океанский броненосец все- таки витала в умах бразильских адмиралов. Поэтому практически сразу после продажи "Индепенденсии" они на ту же сумму заказали два немного уменьшенных броненосца подобного типа, названных в честь побед над Парагваем — "Ричуэло" и "Акидабан". Но это уже другая история...

Броненосец "Бразил"

"Brasil" 1864 23.12.1864 31.7.1865 списан 1879

Первый бразильский броненосец. Деньги на строительство собраны по всенародной подписке (эквивалентны 60 тыс. фунтов), объявленной 10 января 1863 г. Броненосец с центральной батареей и железным корпусом, предназначенный для операций в океане, из-за чего официально классифицировался как броненосный корвет. 5 января 1864 г. подписан контракт на постройку с фирмой "Societe Nouvelle de Forges et Chantiers de la Mediterranee" (Ла Сен, Франция), вскоре после чего состоялась закладка. Поскольку к моменту начала войны с Парагваем находился в достройке, корабль был арестован, но благодаря усилиям бразильской дипломатии освобожден и 1 июля 1865 г. покинул Тулон с рабочими на борту, продолжавшими сдаточные работы. С Мадейры французские рабочие вернулись на родину, а дальнейшие работы продолжились усилиями бразильцев. 12 июля прибыл в Ресифи и 29-го — в Рио. Вошел в строй после пышной церемонии 31 июля 1865 г., но реально прошел сдаточные испытания лишь 23 августа. Прибыл на театр военных действий в сентябре 1865 г.

Броненосец "Brasil". Графика - Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 1518 т. Длина 63,4 м. Ширина 10,7 м. Осадка 3,8 м. Машина одинарного расширения, мощность — 250 л.с.; площадь парусов 550 м2. Скорость хода 10,5 уз (испытания — 11,7 уз). Бронирование(железо): пояс — 90...114 мм, батарея — 102 мм, пояс и батарея на 230-мм деревянной подкладке. Вооружение: 4х178-мм, 4х68-фнт, 1х12-фнт.

Принял активное участие в боевых действиях с Парагваем: 23 марта 1866 г. обратил в бегство парагвайский пароход "Галегай"; 26 марта участвовал в бомбардировке Итайпури; 16 апреля прикрывал десантников при их высадке у Туюти; 20 мая под огнем форта Пальмас вывел потерявшую ход канонерскую лодку "Маже"; 4-22 сентября участвовал в бомбардировке Курупайти. Зимой 1866/67 г., по всей видимости, на корабле произошла какая-то серьезная авария, так как 10 февраля "Бразил" прибыл для ремонта в Рио. 6 мая 1867 г. — снова в составе боевой эскадры. Отличился 2 марта 1868 г., когда пришел на помощь броненосцам "Лима Баррос" и "Кабраль". 10 апреля принял участие в бомбардировке Юмаиты; 30 июля-1 августа — в бою в заливе Вера; 16 августа — у Тимбо, 26 ноября — у Ангостуры.

Из-за большого износа во время войны продан на слом в 1879 г.

Броненосец "Барросу"

"Barroso" 21.2.1865 4.11.1865 11.1.1866 списан 1881

Броненосец с деревянным корпусом и центральной батареей. Первый корабль с этим наименованием, назван в честь адмирала Франсиску Мануэля Барросу да Сильва, барона Амасонаса, фактически командовавшего им! Строился на казенном адмиралтействе в Рио-де-Жанейро.

Введен в строй в январе 1866 г. Принял активное участие в войне с Парагваем: 26-28 марта 1866 г. перестрелка с фортом Итайпури (получил около 20 попаданий); 4-22 сентября — Курупайти (получил 4 попадания); 2 февраля 1867 г. — в повторном штурме Курупайти; 19 февраля 1868 г. в составе группы кораблей форсировал укрепления Юмаиты, получив при этом серьезные повреждения; 24 февраля участвовал в штурме президентского дворца в Асунсьоне; 10 июня — в бою с многочисленными парагвайскими абордажными партиями; 1 октября — в операции против Ангостуры.

После войны включен в состав флотилии Мату-Гроссу, но из-за большого износа материальной части практически не эксплуатировался. В 1882 г. разоружен и передан как блокшив арсеналу Ладарио. Дата сдачи на слом не известна, но имеются сведения, что в 1937 г. корпус корабля еще не сдали на слом.

Броненосец "Barroso". Графика - Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 1354 т. Длина 56,7 м. Ширина 11,0 м. Осадка 2,7 м. Машина одинарного расширения, мощность — 130 л.с. Скорость хода 9 уз. Бронирование (железо): пояс и батарея — 34...96 мм. Вооружение: 2х178-мм, 2х68-фнт.

Броненосец "Тамандаре"

"Tamandare" 31.5.1865 26.6.1865 16.9.1865 списан 1879

Первый бразильский броненосец собственной постройки с деревянным корпусом и центральной батареей. Первый корабль с этим наименованием, назван в честь адмирала Жоакима Маркеса Лисбоа, маркиза Тамандаре, фактически командовавшего им! Строился на казенном адмиралтействе в Рио-де-Жанейро, вошел в строй в конце 1865 г.

Принял активное участие в войне с Парагваем: 1866 г. — осада Пайсанду, 25 марта — перестрелка с фортом Итайпури, в ходе которой получил тяжелые повреждения (убит командир и 13 членов экипажа); 19 февраля 1868 г. в составе группы кораблей форсировал укрепления Юмаиты; 1 октября участвовал в операции против Ангостуры.

Из-за большого износа во время войны продан на слом в 1879 г.

Броненосец "Tamandare". Графика - Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 775 т. Длина 51,3 м. Ширина 9,1 м. Осадка 2,5 м. Машина одинарного расширения, мощность — 80 л.с. Скорость хода 8,5 уз. Бронирование(железо): пояс и батарея — 34...96 мм. Вооружение: 1х178-мм, 2х68-фнт.

Броненосец "Рио-де-Жанейро"

"Rio de Janeiro" 26.6.1865 17.2.1866 1.3.1866 погиб 2.9.1866

Первый корабль с этим наименованием бразильского флота. Строился на казенном адмиралтействе в Рио-де- Жанейро, вошел в строй в апреле 1866 г. С 4 мая находился на театре боевых действий. 1 сентября 1866 г. во время обстрела Курусу получил попадание в порт 68- фунтового снаряда (4 убитых, 5 раненых). На следующий день, после ликвидации последствий попадания, вошел в реку Апа для обстрела Курупайти; во время операции получил попадание одной из трех замеченных плавучих мин. В результате взрыва корабль разломился пополам и затонул, погибли командир, лоцманы и 48 членов экипажа (спасено 62 чел.). В настоящее время остов так и находится на том же месте, покрытый полутораметровым слоем песка.

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 874 т. Длина 56,69 м. Ширина 9,19 м. Осадка 2,6 м. Машина одинарного расширения, мощность — 320 л.с. Скорость хода 9 уз. Бронирование (железо): пояс и батарея — 102 мм. Вооружение: 2х178-мм, 2х68-фнт. Экипаж 115 чел.

Монитор "Дима Барос"

"Lima Barros" (б. "Bellona") 1865 12.12.1865 1866 слом 1905 

Двухбашенный монитор с железным корпусом, заложен фирмой "Laird & Brothers" (Биркенхед, Англия) для Парагвая в 1865 г. под наименованием "Беллона". Перекуплен Бразилией в конце 1865 г. и переименован в честь погибшего 11 июня 1865 г. на борту корвета "Жекитиньонья" в битве у Ричуэло мичмана Франсиско Жозе ди Лима Баррос (первый и единственный корабль с этим наименованием в бразильском флоте). В 1866 г., совершив трансатлантическое плавание, прибыл в бухту Сальвадор.

3 июля присоединился к боевой эскадре. Участвовал в боях у Курупайти и Юмаиты. На рассвете 2 марта 1868 г. атакован абордажной партией парагвайцев, понеся тяжелые потери в личном составе (ранен командир).

После войны неоднократно ремонтировался, имеются сведения о перевооружении на 4x150-мм казнозарядных орудия. Сдан на слом в 1905 г.

Монитор "Lima Barros". Графика - "Conway's"

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 1705 т. Длина 59,7 м. Ширина 11,6 м. Осадка 3,9 м. Машина одинарного расширения, мощность — 300 л.с. Скорость хода 11 уз. Бронирование(железо): пояс и башни — 76...114 мм. Вооружение: 4x178 мм. Экипаж 170 чел.

Монитор "Байя"

"Bahia" (б. "Minerva") 1865 11.6.1865 22.1.1866 списан 1894 

Однобашенный монитор с железным корпусом, заложен фирмой "Laird & Brothers" (Биркенхед, Англия) для Парагвая в 1865 г. под наименованием "Минерва", перекуплен Бразилией в конце 1865 г. Прибыл в Рио 12 января 1866 г. и после вооружения вошел в состав флота 22 января 1865 г. В этот же день переименован в честь штата Байя, став вторым кораблем с этим наименованием.

Принял активное участие в войне с Парагваем: операции в Итайпури, Курупайти, Юмаите, Табикуари и Ангостуре; 22 марта 1866 г. повредил парагвайскую канонерку "Такуари" и принудил к молчанию форт Тимбо. За успешные операции монитор указом императора от 14 марта 1868 г. награжден почетным знаком Ордена Креста (Ordem do Cruzeiro).

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 928 т. Длина 52,1 м. Ширина 10,7 м. Осадка 2,5 м. Машина одинарного расширения, мощность — 140 л.с. Скорость хода 10 уз. Бронирование(железо): пояс и башни — 114 мм. Вооружение: 2x178 мм, 2х2-фнт. Экипаж 125 чел.

Во время гражданской войны, в марте 1892 г. переведен в провинцию Мату-Гроссу для борьбы с инсургентами под руководством полковника Барбосы. Исключен из списков флота в 1894 г.

Монитор "Сильвадо"

"Silvado" (б. "Nemesis") ? 1865 1865 списан 1885 

Однобашенный монитор с железным корпусом, заложен фирмой "L'Ocean" (Бордо, Франция) для Парагвая под наименованием "Немесис". В конце 1865 г. перекуплен Бразилией и 25 августа 1865 г. прибыл в Ресифи. После перехода в Рио торжественно введен в состав флота и переименован в честь командира броненосца "Рио-де-Жанейро" Америко Бразилио Сильвадо, погибшего вместе со своим кораблем 2 сентября 1866 г. (первый корабль с этим наименованием в Бразилии).

Принял участие в войне с Парагваем: 2 февраля 1867 г. во время бомбардировки форта Курупайти и озера Пирее получил повреждения от огня парагвайской артиллерии (погиб командир); 15 августа — операция у Курусу; 2 марта 1867 г. — бомбардировка Курупайти; 10 апреля — Юмаиты; 16 и 19 декабря — Ангостуры; 17 мая 1869 г. участвовал в транспортировке из Вилы в Росарио корпуса генерала Камары.

Сдан на слом в 1885 г.

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 2350 т. Длина 66,0 м. Ширина 14,0 м. Осадка 2,3 м. Машина одинарного расширения, мощность — 200 л.с. Скорость хода 10 уз. Бронирование (железо): пояс и башни — 120 мм. Вооружение: 2x150 мм, 2х32-фнт. Экипаж 125 чел.

Монитор "Silvado", 1866 г. Графика - Михал Глок (Польша)

Броненосец "Марис и Баррос"

"Mariz е Barros" (б. "Triton") ? ? 23.7.1866 списан 23.7.1897 

Броненосец с железным корпусом и центральной батареей и парусным рангоутом, из-за чего официально классифицировался как броненосный корвет. Заложен в Плимуте (Англия) для Парагвая под наименованием "Тритон". В конце 1865 г. перекуплен Бразилией и, после 29-дневного перехода (!), 8 июля 1866 г. достиг Бразилии. 19 июля переименован, став первым кораблем, названным в честь Антониу Карлуша до Мариса и Барроса, командира броненосца "Тамандаре", погибшего в сражении за Итапури 27 марта 1866 г. По приходу в Байю, 23 июля официально включен в списки флота.

Принял активное участие в войне с Парагваем: операции у Курупайти, Юмаиты, Ангостуры, при этом 9 декабря 1866 г. потерял в бою своего командира.

15 января 1884 г. превращен в плавающую батарею для защиты верфи Ладариу (штат Мату-Гроссу). 23 июля 1897 г. исключен из списков флота.

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 1197 т. Длина 57,9 м. Ширина 11,0 м. Осадка 2,9 м. Машина одинарного расширения, мощность — 100 л.с. Скорость хода 9 уз. Бронирование (железо): пояс и батарея — 76...114 мм. Вооружение: 2x178 мм, 2х68-фнт. Экипаж 125 чел.

Броненосец "Эрваль"

"Herval" (б. "Medusa") ? 1865 06.1866 списан 1879 

Практически однотипен с броненосцем "Марис и Баррос". Заложен в Плимуте (Англия) для Парагвая под наименованием "Медуса". Из-за весовых просчетов броневой пояс полностью был погружен в воду. Перекуплен Бразилией в конце 1865 г. и, после 30-дневного плавания, 30 мая 1866 г. достиг Ресифи. 19 июля переименован, получив наименование в честь генерала Мануэла Луиша Осориу, маркиза Эрваля, став вторым кораблем с этим именем.

Принял активное участие в войне с Парагваем: 2 февраля 1867 г. — бомбардировка Курупайти; 2 марта, вместе с "Бразилом", помог отразить попытку абордажа "Лима Баррос" и "Кабраль"; 10 апреля — бомбардировка Юмаиты, 15 августа — Курупайти, 19 ноября — Ангостуры.

3 января 1875 г. поставлен на прикол в Рио для капитального ремонта и модернизации, но в виду нецелесообразности работ, разоружен и в 1879 г. исключен из списков флота. Машины броненосца были установлены на корвет "1 де Марсу".

Броненосец "Herval". Графика Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 1444 т. Длина 59,4 м. Ширина 11,0 м. Осадка 2,9 м. Машина одинарного расширения, мощность — 200 л.с. Скорость хода 9 уз. Бронирование (железо): пояс и батарея — 76... 114 мм. Вооружение: 4x178 мм. Экипаж 125 чел.

Броненосцы типа "Кабраль"

"Cabral" ? 1865 06.1866 списан 1882 "Colombo" ? 1865 08.1866 списан 1880

Броненосцы с центральной батареей и железным корпусом, строились фирмой "А.С. Rennie" (Гринвич, Англия). Названы в честь Педро Альвареса Кабраля, первооткрывателя Бразилии, и Христофора Колумба, первооткрывателя Америки (единственные корабли с этими наименованиями в ВМФ Бразилии). Прибыли в Ресифи 3 июня 1866 г. и в августе 1866 г. соответственно; после церемонии зачисления в списки флота, включены в состав действующей эскадры.

Приняли участие в войне с Парагваем: 2 февраля 1867 г. — бомбардировка Курупайти; 15 августа — форсирование укреплений Курупайти (при этом "Коломбо" тащил на буксире артиллерийскую баржу "Куэваш"); "Кабраль" 2 марта 1868 г. смог предупредить попытку абордажа, а 10 апреля участвовал в бомбардировке Юмаиты; 16 августа оба корабля участвовали в операции у Тимбо, 15 и 19 ноября — у Ангостуры.

"Кабраль" в 1875 г. поставлен на прикол в Байе, в 1882 г. исключен из списков флота. "Коломбо" исключен из списков флота в 1880 г.

Броненосец "Cabral" с надставленными для улучшения мореходности оконечностями. Графика Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 858 т. Длина 50,3 м. Ширина Осадка - 2,4 м. 10,7 м. Машина одинарного расширения, мощность - 240 л.с. Скорость хода 10,5 уз. Бронирование(железо): пояс и батарея - 76...114 мм. Вооружение:  "Cabral" 2x150-мм, 2х68-фнт; "Colombo" 4х178-мм.

Мониторы типа "Пара"

"Рага" 8.12.1866 28.5.1867 15.6.1867 списан 10.12.1884 "Rio Grande" 8.12.1866 17.8.1867 3.9.1867 списан 1907 "Alagoas" 8.12.1866 29.10.1867 11.1867 списан 5.5.1896 "Piauhy" 8.12.1866 8.1.1868 01.1868 списан 23.6.1897 "Сеага" 8.12.1866 23.3.1868 5.5.1868 списан 1884 "Santa Catarina" 8.12.1866 5.5.1868 06.1868 списан 1882

Проект мелкосидящего речного монитора, разработан Наполеаном Левелем (корпус), Карлушем Броконотом (машины) и Энрики Баптисту (вооружение). При постройке, впервые в Бразилии, использовались гидравлические прессы. Все шесть мониторов заложены на казенном адмиралтействе в Рио 8 декабря 1866 г. После постройки ввиду слабости своих машин для океанских переходов, переводились на театр боевых действий на буксире.

"Алагуас" назван в честь штата, став первым кораблем с этим наименованием. Спущен на воду 29 октября 1867 г. в присутствии императора Дона Педру, герцога Саксонского, морского министра и других официальных лиц. В январе 1968 г. прибыл на театр боевых действий. 13 февраля 1868 г. принял участие в операции у Курупайти, позднее у Юмаюты, а 19 февраля — у Тимбо. Во всех этих боях монитор получил около 200 попаданий, получив сильные повреждения. 6 июня — бомбардировка Тибикари, получил легкие повреждения. 21 июля операции у Тимбо и Таги, 23-го и 24-го — в устье Тибикари. 10 октября у Ангостуры. 29 ноября бомбардировка Асунсьона. В 1870-1884 г. использовался для разнообразных задач, но в итоге переведен во флотилию Верхнего Уругвая (базировался на Итаки). 20 июня 1884 г. перевооружен, с 28 ноября получил бортовой номер 9. В 1890-х гг. отбуксирован в Рио-де-Жанейро, где принял участие в гражданской войне 1893-1894 гг. на стороне революционных сил. Поскольку к этому времени машины были демонтированы, использовался как несамоходная плавучая батарея. Списан 5 мая 1896 г., разоружен и сдан на слом в 1900 г.

"Пара" назван в честь штата, став вторым кораблем с этим наименованием. 20 июня 1867 г. отправлен на театр боевых действий, куда прибыл 13 февраля 1868 г. После включения в состав флота, вместе с мониторами "Алагуас" и "Риу Гранде", вошел в состав 3-й дивизии. 13 февраля 1868 г. принял участие в операции у Курупайти, позднее у Юмаюты, а 19 февраля — у Тимбо. После войны переведен в состав флотилии Мату-Гроссу. 10 декабря 1884 г. исключен из списков флота и разобран на арсенале Ладарио.

"Риу Гранде" назван в честь штата, став первым кораблем с этим наименованием (иногда встречается наименование "Риу Гранде ду Сул"). Спущен на воду 17 августа 1867 г., пройдя в тот же день ходовые испытания. 13 января 1868 г. включился в боевые действия у Курусу. 13 февраля 1868 г. принял участие в операции у Курупайти, позднее у Юмаюты, а 19 февраля — у Тимбо. За бой у Юмаиты награжден почетным знаком Ордена Креста. 22 марта вместе с "Барросу" повредил парагвайскую канонерку "Игурей", заставив ее отойти под защиту форта Тимбо. На рассвете 10 июня подвергся нападению парагвайской абордажной партии, понеся большие потери (убит командир). Принял участие в операциях у Тебикари и Ангостуры. После войны вошел в состав флотилии Верхнего Уругвая. В 1899 поставлен в док Ладарио для ремонта, но работы так и не были закончены, а корабль сдан на слом в феврале 1907 г.

"Пиауи" назван в честь штата, став первым кораблем с этим наименованием. Прибыл на театр боевых действий в феврале 1868 г.; 21 июля 1868 г. принял участие в сражении у Юмаюты, позднее в операциях у Тибикуари, Ангостуры, Мандувиры и Гарайо. К 1892 г. находился в составе флотилии Мату-Гроссу. Списан 23 июня 1897 г.

"Сара" назван в честь штата, став первым кораблем с этим наименованием. Прибыл на театр боевых действий в мае 1868 г. Принимал участие в сражениях 30 августа 1868 г., 18, 27 и 29 апреля 1869 г. После войны вошел в состав флотилии Мату-Гроссу. Списан в 1884 г.

"Санта Катарина" назван в честь штата, став первым кораблем с этим наименованием. Отправлена на театр боевых действий в середине 1868 г., прибыла в апреле 1869 г. 18 апреля 1869 г. провел разведку реки Мандувира. 17 мая прикрывал перевозку корпуса генерала Камара в Росарио. После войны вошел в состав флотилии Мату-Гроссу. Отправлен для ремонта на арсенал Ладарио, но из-за скверного состояния корпуса затонул в районе базы еще до начала ремонта.

Монитор типа "Рага". Графика - Михал Глок (Польша)

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 342 т. Длина 36,6 м. Ширина 8,5 м. Осадка 1,5 м. Машина одинарного расширения, мощность - 30 л.с. Скорость хода 8,5 уз. Бронирование (железо): пояс 102 мм, башня 152 мм. Вооружение: 1x178-мм; позднее перевооружены на 1х150-мм и добавлена 1х25-мм ("Пара", "Алагоаш"). Экипаж 51 чел.

Броненосец "Сете ди Сетембро"

"Sete de Setembro" 8.1.1874 16.5.1874 4.6.1874 списан 1895 Тактико-технические характеристики Водоизмещение 2174 т. Длина 67,1 м. Ширина 14,2 м. Осадка 3,8 м. Машина одинарного расширения, мощность — 360 л.с. Скорость хода 12 уз. Бронирование (железо): пояс и батарея — 114 мм. Вооружение: 4х229-мм, 5х2-фнт. Экипаж 185 чел.

Оригинальный проект броненосца с деревянным корпусом и центральной батареей разработки бразильского инженера Наполеона Левеля. Заложен на казенном арсенале в Рио при пышной церемонии, на которой присутствовали император Дон Педру и герцог Саксонский. Назван в честь 7 сентября 1822 г. — дня провозглашения бразильской независимости, — став третьим кораблем с таким наименованием. После долгого строительства, корабль укомплектовали лишь 8 января 1874 г., в спустя два года перечислили в резерв. Заново укомплектован в июне 1877 г. В начале 1880-х гг. находился в качестве стационера в Монтевидео, вернувшись в Рио-де-Жанейро в 1884 г. В ноябре 1885 г. принял участие в крупных маневрах вместе с броненосцами "Ричуэло", "Жавари" и "Солимойнш", после этого поставлен на прикол и лишился своей машины и части механизмов. Во время восстания 1893 г. захвачен повстанцами, и использовался ими в качестве плавучей батареи у пляжа Армасан. В итоге из-за плохого состояния корпуса затонул на мелководье между Нитерои и мысом Армасан, после чего разграблен и подожжен. Захвачен армией 16 декабря 1893 г, но в строй больше не вводился. Окончательно останки разобраны в 1895 г.

Броненосец "Sete di Setembro", 1874 г. Графика - Михал Глок (Польша)

Мониторы типа "Жавари"

"Javary" ? 1874 1875 погиб 22.11.1893 "Solimoes" ? 1875 23.4.1875 погиб 19.5.1892

Проект большого океанского монитора, разработанный под руководством Карлуша Браконно. Названы в честь бразильских рек Солимойнш (при другом прочтении — Сулейман), крупнейшего притока Амазонки, и Жавари — притока Солимойнша (первый корабль с этим наименованием). Строились фирмой "Forges et Chantiers de la Mediterranee" (Гавр, Франция).

По результатам испытаний "Жавари", проведенный бразильской стороной под руководством лейтенанта Жозе Гимараеша выявлено множество дефектов, ряд которых строитель посчитал дефектами бразильского проекта. После судебного разбирательства, поскольку Гимараеш отказался вести корабль в Бразилию, командир был заменен, а претензии отклонены. 15 мая 1878 г. "Жавари" вышел из Бреста и после достижения Рио был официально включен в списки флота. В сентябре 1893 г. примкнул к восставшим. Потоплен 22 ноября 1893 г. огнем правительственной батареи в бухте Рио-де-Жанейро.

"Солимойнш" вошел в состав флота 23 апреля 1875 г., по прибытии в Бразилию. 19 мая 1892 г. затонул практически со всем экипажем у мыса Полоньо (Уругвай), спаслось лишь 5 человек.

Монитор "Solimoes". Графика - "Conway's"

Модель монитора "Javary"

Тактико-технические характеристики Водоизмещение 3700 т. Длина 73,2 м. Ширина 17,7 м. Осадка 3,7 м. Машина двойного расширения, мощность — 2500 л.с. Скорость хода 11 уз. Бронирование (железо): пояс — 305 мм, оконечности - 180 мм, башни — 280...305 мм, рубка — 102 мм, палуба 76 мм. Вооружение: 4х254-мм, 2х37-мм (только "Solimoes"), 4 митральезы. Экипаж 111 ("Javary") или 137 ("Solimoes") чел.

Гравюры Адольфа Метфесселя

Гибель броненосца "Рио-де-Жанейро" после подрыва на мине 2 сентября 1866 г.

Броненосец "Бразил" после сражения у Курупайти 22 сентября 1866 г.

Броненосец " Тамандаре" после сражения у Курупайти 22 сентября 1866 г.

Сергей Трубицын

Подводные мониторы типа "М"

Подводный монитор М-2. Обратите внимание на окраску палубы и нанесение бортового номера на ограждение 305-мм установки

История создания

В 1915 году британский Комитет по развитию подводного флота принял решение о выделении в классе подводных лодок шести подклассов. В это время в составе Королевского флота уже находились представители пяти подклассов, начиная от небольших и устаревших патрульных лодок и заканчивая подводными турбинными крейсерами типа "К", шестым же подклассом стали подводные мониторы, не существовавшие пока даже на бумаге. В сентябре 1915 г. состоялось заседание Комитета по развитию подводного флота, на котором было принято решение о строительстве серии подводных мониторов. Основным доводом "За" было то, что такие корабли может построить противник, и, хотя никакой разведывательной информации о намерениях немцев обзавестись подобными субмаринами не имелось, решение о проектировании подводных лодок с сильным артиллерийским вооружением было принято. Основным сторонником и толкачом этих кораблей стал адмирал Д. Фишер. Еще до начала совещания под его руководством был разработан проект субмарины с сильной артиллерией, которую дополняло обычное торпедное вооружение. Этот проект был обозначен как "подводный крейсер", но на совещании было решено вписать его в класс "подводный монитор".

На том же совещании Комитету по проектированию было поручено выполнить проработку нескольких вариантов, основные различия между которыми заключались в составе артиллерийского вооружения. Фактически речь шла об альтернативе: или орудие с низкой скорострельностью, но тяжелыми снарядами, или скорострельные орудия с легкими снарядами, причем в последнем случае не исключалась возможность бронирования жизненно важных частей подводного корабля.

По первому варианту, новая субмарина должна была вооружаться одним 305-мм орудием, по второму варианту — двумя 190-мм орудиями с дальностью стрельбы 40 кбт. и самолетом для разведки.

Построечная таблица Наименование Верфь-строитель Заложена Спущена на воду Введена в строй М-1 "Vickers", Barrow июль 1916 9.07.1917 17.04.1918 М-2 "Vickers", Barrow 13.07.1916 15.04.1919 14.02.1920 М-3 'Armstrong", High Walker 8.12.1916 19.10.1918 9.07.1920 М-4 'Armstrong", High Walker 8.12.1916 28.06.1919 -

2 октября состоялось очередное совещание, посвященное итогам первого этапа проектирования новых подводных лодок. Главный конструктор флота (Director of Naval Construction — DNC) представил два варианта: один с 305-мм орудием с длиной ствола в 23 калибра, другой — со 170-мм орудиями. Во время обсуждения проектов он заявил, что ему не понятно назначение проектирующихся подводных мониторов. Также главный конструктор обратился к коммандеру Хэллу, командующему подводными силами Королевского флота, с вопросом о причинах выбора крупнокалиберного орудия с малой скорострельностью. Также был опрошен начальник отдела военно-морских вооружений (Director of Naval Ordnance — DNO) о возможных характеристиках 305-мм орудий, без которых невозможно приступить к проектированию, ибо от них зависели элементы нового корабля. Коммандер Хэлл заявил, что разницы между 152-мм и 170-мм орудиями практически нет, поэтому для вооружения новых субмарин следует выбрать 152-мм орудия. Однако в итоге было принято решение о разработке двух вариантов проекта: с одним и двумя (одно в носовой части, второе — в кормовой) 305-мм орудиями.

Через некоторое время главный конструктор получил меморандум командующего подводными силами. Коммандер Хэлл привел следующие доводы в пользу тяжелого орудия на субмаринах: "Не известен ни один случай, чтобы военный корабль на ходу был торпедирован с расстояния более 1000 ярдов [5 кбт. — прим. С.Т.]. В результате очень часто возможность причинить повреждения противнику оказывается упущенной, хотя подводная лодка подошла незамеченной цели на расстояние в милю...Метод использования орудия будет следующим: заметив корабль, подводная лодка начнет сближение, как для торпедной атаки. Если это будет невозможно из-за зигзага или потому, что торпеда пройдет мимо, подводная лодка всплывет на поверхность на расстоянии мили от противника и использует орудие, которое должно иметь вертикальный и горизонтальный угол наводки 20 градусов".

Иными словами, все доводы в обоснование принципиально нового типа военных кораблей были весьма спорными. Тем не менее, решение о создании подводных мониторов было принято. Разработка проекта не заняла много времени. Еще в феврале 1916 г. был выдан заказ на строительство очередной четверки подводных лодок типа "К", получивших литерно-цифровые обозначения с К-18 по К-21. Стапельные работы еще не начались (верфями-строителями производилась заготовка материалов), когда в конце того же месяца последовало решение Адмиралтейства постройку турбинных крейсерских лодок аннулировать, перезаказав их как такое же число подводных мониторов, получивших наименования М-1 — М-4.[* При этом материалы, уже заготовленные для постройки турбинных подводных крейсеров, были использованы для строительства подводных мониторов — именно этот факт привел к тому, что в некоторых источниках можно встретить утверждение, что лодки типа "М" перестраивались из недостроенных лодок типа "К". — Прим. ред.] Тогда же последовал заказ фирме "Виккерс" на головную М-1 (бывшая К-18), некоторое время спустя — на М-2 (бывшая К-19), в августе этого же года концерну "Армстронг" выдали заказ на М-3 (бывшая К-20) и М-4 (бывшая К-21).

Подводный монитор М-2. Наружный вид и продольный разрез.

Продольный разрез ангара М-2 после переоборудования

Продольный разрез подводного минного заградителя М-3

Описание конструкции

Прочный корпус новых подводных лодок был изготовлен из судостроительной стали толщиной 14 и 15,9 мм в средней части корпуса, утончаясь к оконечностям, а легкий — из листов толщиной от 19 до 6,4 мм. Архитектурный тип — полуторакорпусный, протяженность легкого корпуса 65%, расчетная глубина погружения 60 м. Шпация — 457 и 533 мм; нумерация шпангоутов — с носа в корму. Прочный корпус разделялся переборками на 11 отсеков.

Система погружения и всплытия включала 20 внешних балластных цистерн, расположенных по бортам (общая вместимость 375 т), но две из них использовались как цистерны плавучести, поэтому общая вместимость балластных цистерн уменьшилась до 337 т. По расчетам, подводный монитор должен был погружаться на перископную глубину за 90 секунд. Управление клапанами вентиляции балластных цистерн — дистанционное; пост управления клапанами находился в центральном посту. Также в легком корпусе размещались три бескингстонных цистерны, в которых находилось 27,5 т балласта, а в кормовой части — еще одна балластная цистерна вместимостью 15 т. Кроме того, имелось девять заместительных цистерн вместимостью 46 т и двенадцать вспомогательных цистерн вместимостью 105 т.

Носовые и кормовые горизонтальные рули были такими же, как на подводных лодках типа "Е". В обычных условиях ими можно было управлять при помощи электропривода из центрального поста, имелось и аварийное ручное управление. Для вертикального руля предусматривалось два варианта управления — дистанционное из центрального поста или с мостика и аварийное ручное. Площадь носовых горизонтальных рулей — 3,81 м2, кормовых горизонтальных и вертикального руля — по 6,22 м2.

Энергетическая установка подводных мониторов была классической для своего времени и состояла из двух дизелей для надводного хода и двух электромоторов для подводного. Дизеля системы "Виккерс" (такие же устанавливались на подводных лодках типа "1_") — четырехтактные, 12-цилиндровые, нереверсивные, с диаметром поршня 368,3 мм и ходом 381 мм, мощностью 1200 л.с. при 380-400 об./мин. Топливо для дизелей хранилось в пятнадцати внешних цистернах вместимостью 76,32 т. На подводной лодке М-2 одна пара балластных цистерн была переоборудована в топливные, поэтому полный запас соляра увеличился до 110 т.

Два главных электродвигателя имели мощность по 800 л.с. при 300 об./мин. На правый вал действовал дополнительный вспомогательный электромотор мощностью 20 л.с. Аккумуляторная батарея подводных мониторов включала 336 свинцовых аккумуляторов, весила 137,42 т и могла поддерживать напряжение в сети 220 Вольт в течение 1,5 часов.

Субмарины приводились в движение двумя трехлопастными винтами диаметром 1778 мм, однако, поскольку они переустанавливались, точно не известно — относятся эти данные к винтам до замены или после нее.

Подводный монитор М-3. Хорошо видны Довольно необычные формы носовой оконечности субмарин данного типа

Тактико-технические характеристики подводных лодок типа "М" Водоизмещение:  надводное 1601 т подводное 1950 т Размерения:  длина наибольшая 90,2 м (М-1 и М-2), 92,42 м (М-3 и М-4) длина между перпендикулярами 85,4 м (М-1 и М-2), 88,45 м (М-3 и М-4) ширина 7,52 м диаметр прочного корпуса 6,1 м осадка 5,64 м Силовая установка:  дизели два "Vickers" по 1200 л.с. электромоторы два по 800 л.с. аккумуляторы свинцовая батарея (336 элементов) винты два трехлопастных диаметром 1778 мм Запас топлива 76,32 т (М-2 - 110 т) Скорость (проектная):  надводная 16 уз подводная 10 уз Дальность плавания:  надводная 2500 (16) или 4000 (10) миль* подводная 10 (10) или 80 (2) миль Глубина погружения 60 м Вооружение:  артиллерийское 1 - 305-мм/40 орудие Mk.lX (40 снарядов)   1 - 76-мм/30 зенитка Mk.ll (75 снарядов)   1 - 7,69-мм пулемет "Lewis" торпедное 4 - 450-мм (М-1 и М-2) или 533-мм (М-3 и М-4)   носовых торпедных аппарата (8 торпед) Перископы два 30-футовых (9,15 м)** Экипаж 65 человек (в т.ч. 6 офицеров) * Дальность плавания М-2 была увеличена на 45% из-за большего запаса топлива. ** Один из перископов был снабжен дальномером, второй использовался для корректировки огня орудия главного калибра.  Сравнение статей весовой нагрузки подводных лодок типа "М" и "L" (первых серий)  Статья нагрузки, т Тип "М" Тип "L-1" Корпус 662 354 Главная энергетическая установка 248 248 Вспомогательные механизмы 33 33 Оборудование 119 87 Запасные части и различные грузы 12 12 Балластный киль 140 44 Торпедное вооружение 23 29 Артиллерийское вооружение 146 6 Постоянные грузы 1483 813 Топливо и смазочное масло 87 56 Пресная вода 17 9 Итого 1601 920

Во время официальных испытаний М-1 развила скорость 15,4 узла, а до этого, во время пробега на малой глубине, показала 14,7 уз. В обоих случаях имел место недобор контрактной скорости.

Главным оружием подводных лодок типа "М" считалась артиллерия, поэтому придется отойти от традиционного описания вооружения подводных лодок, которое обычно начинается с торпедного.

Сначала планировалось вооружить подводные мониторы новыми 305-мм орудиями, но быстро выяснилось, что затраты на их разработку и изготовление будут велики, а перспективы серийного производства туманны. Заниматься созданием нового орудия в условиях военного времени было бы непозволительной роскошью, следствием чего стал выбор проверенной модели BL Mk.lX с длиной ствола в 40 калибров. Ее разработка велась известным оружейным концерном "Виккерс" и завершилась в 1897 г. Конструкция пушки была обычной для Королевского флота: стальной ствол, состоящий из нескольких труб, скрепленных с помощью стальной проволоки и накрытых сверху кожухом; замок системы Веллина. Орудие находилось на вооружении британских эскадренных броненосцев типов "Формидебл", "Дункан", "Кинг Эдуард VII". В наличии имелись многочисленные запасные стволы, их и использовали для вооружения подводных мониторов.

В 1915 г. ведущим британскими оружейным фирмам "Виккерс" и "Армстронг" было предложено спроектировать новую артиллерийскую установку для подводных мониторов. По первоначальному заданию, она должна была быть бронированной, с гидравлическими приводами вертикальной и горизонтальной наводки. В конечном итоге, принимая во внимание специфику носителя, от бронирования решили отказаться и, более того, сделать большую часть установки водопроницаемой. Водонепроницаемой выполнялась только камера заряжания. Вес установки составлял 120,4 т; диаметр барбета — 1,68 м, что обеспечивало угол поворота в горизонтальной плоскости 20°. Вертикальное наведение осуществлялось в пределах от -2 до +20°; заряжание производилось при фиксированном угле -2°, выбранном во избежание деформаций корпуса субмарины. Системы наведения и подачи — гидравлические.

Орудийная установка находилась перед рубкой, придавая подводным мониторам своеобразный силуэт, из-за которого к ним привязалось прозвище "Баранья нога".

Снаряды и заряды хранились отдельно, в разных отсеках. Вес снаряда — 385,9 кг; боекомплект — 40 снарядов; общий вес боезапаса субмарин достигал 29 т. Подача снарядов к орудию производилось с помощью механизмов, заряды подавались вручную. Дальность стрельбы орудия подводного монитора достигала 19 150 метров.

Подводный монитор М-3. Орудие главного калибра поднято на максимальный угол возвышения

Внутреннее пространство 305-мм артиллерийской установки подводного монитора М-1

Модель подводного монитора М-2, наглядно демонстрирующая внутреннее устройство 305-мм установки и погребов боезапаса

Ствол орудия прикрывался герметичной крышкой, которая поднималась перед выстрелом с помощью электромотора. Выстрел из 305-мм орудия можно было производить, как из надводного положения, так и из подводного, но при этом ствол орудия должен был возвышаться на 2 метра над поверхностью воды. Скорострельность — один выстрел в 75 секунд. Наблюдение за целью и определение параметров осуществлялось через перископ, данные для стрельбы вырабатывались с помощью "Столика Дрейера". Если субмарина находилась в подводном положении, то, при хорошо подготовленном экипаже, выстрел мог быть произведен через 30-40 секунд после всплытия, а через 50 секунд после выстрела субмарина могла уйти на глубину. Этот маневр британские подводники называли "deep-chick", что в отечественной литературе переводят как "прыжок дельфина", хотя ближе по тексту "макание цыпленка".

Артиллерийское вооружение подводных мониторов дополняло 76-мм орудие Mk.ll с длиной ствола 30,25 клб. Оно было специально разработано в 1914 г. концерном "Виккерс" в качестве зенитного для подводных лодок. На субмаринах типа "М" оно устанавливалось в убирающейся установке. При угле возвышения 45° дальность стрельбы достигала 8350 м, досягаемость по высоте — 5300 м при угле возвышения 75°. Под орудием находился отдельный погреб, рассчитанный на 75 снарядов. Кроме того, на борту субмарин имелся пулемет системы "Льюис" калибра 7,69 мм.

Торпедное вооружение М-1 и М-2 состояло из четырех 450-мм аппаратов с боекомплектом 8 торпед. Вторая пара подводных мониторов была вооружена таким же количеством 533-мм аппаратов, число торпед не менялось. Ради увеличения калибра торпедных аппаратов субмарины пришлось удлинить на 10 футов (3,05 м).

Экипаж подводных лодок типа "М" состоял из 6 офицеров и 59 старшин и матросов. Специфика корабля предопределила высокий процент артиллеристов: главный калибр обслуживало 11 человек, в погребе и на системе подачи работали 16 человек; еще 4 артиллериста обслуживали 76-мм орудие и 2 человека занимались подачей снарядов к нему. Условия размещения экипажа на подводных лодках типа "М" по меркам того времени считались весьма неплохими.

Носовая жилая палуба подводного монитора М-1

Кают-компания подводного монитора М-1. В центре - первый командир лодки , коммандер Макс Хортон

М-1 в камуфляжной окраске, 1920 г.

История службы

Перед тем, как приступить к описанию жизненного пути подводных лодок типа "М", следует сказать несколько слов о том, как к ним относились моряки. В отличие от субмарин типа "К", подводные мониторы были весьма популярными. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, условия обитаемости на них были лучше, чем на средней подводной лодке того времени. Более комфортным было и несение вахты на мостике, даже в условиях шторма: орудийная установка перед мостиком служила в качестве волнолома, поэтому верхняя вахта оставалась сухой — большая редкость для подводников того времени. Во-вторых, орудие главного калибра было герметично закрыто с обеих сторон, поэтому придавало положительную плавучесть величиной 15 тонн, благодаря чему лодка хорошо держала глубину и управлялась.

М-1 была заложена в июле 1916 г. на верфи "Виккерс" в Барроу-ин-Фирнесс. Лодка строилась в условиях строжайшей секретности. Адмиралтейство и командование флота считали, что в лице подводного монитора они получат мощное оружие. Для того, чтобы аналогичное не попало в руки противника, следовало предпринять все возможные меры. После начала работ только несколько человек на верфи знали, что новая субмарина типа "К" будет достроена по измененному проекту. Через некоторое время было принято решение о приостановке всех работ на подводных мониторах. Цель — не дать противнику их увидеть и обзавестись подобным оружием. Корпус М-1 прикрыли брезентом, а рабочие были переведены на другие корабли. Вернулись они на стапель, где находился подводный монитор, только через год.

9 июля 1917 г. подводная лодка была спущена на воду. 17 апреля 1918 г. работы завершились, затем последовали испытания, которые прошли без особых происшествий. Единственным существенным недостатком стал недобор контрактной скорости на 1 узел. С ним справились, заменив винты. Также прошло всестороннее испытание артиллерийское вооружение, крупных замечаний не было. Орудие было заряжено, и субмарина с ним ходила целую неделю, выполняя программу испытаний. Через неделю был произведен выстрел, все сработало штатно. О значении, которое придавалось новому кораблю, свидетельствует и личность первого командира. Им стал коммандер Макс Хортон; уже в то время — живая легенда Королевского флота.

После завершения испытаний встал вопрос, что делать с подводным монитором? Некоторое время обсуждались планы использования М-1 против захваченных немцами бельгийских портов, но вскоре от них отказались, и субмарина была отправлена на Средиземное море. На этом театре ее планировали использовать для обстрела базы австрийского флота в Каттаро, а затем для обстрела столицы Турции Стамбула. Скорее всего, шансов вернуться на базу после выполнения этих заданий у подводного монитора не было. Пока в штабах вынашивались эти планы, война завершилась заключением перемирия. Некоторое время подводная лодка действовала в Средиземном и Черном морях, выполняя в основном представительские функции и демонстрируя мощь Королевского флота.

В 1920 году субмарина вернулась в английские воды. Началась рутинная служба. Временами М-1 использовалась для различных экспериментов, среди которых была отработка новых схем окраски, наименее заметных с воздуха. Единственным чрезвычайным происшествием стала покпадка на грунт. Это случилось во время очередных учений. Перед выстрелом из 305-мм орудия забыли поднять заглушку, во время выстрела произошел разрыв ствола, часть его отвалилась и затонула. Субмарина упала на грунт, но через некоторое время всплыла.

12 ноября 1925 г. М-1, которой в то время командовал лейтенант-коммандер А. Карри, вышла в море на очередные учения. В них также принимали участие подводные лодки М- 2, L-17, L-22 и L-23, плавучая база подводных лодок и четыре тральщика. Сценарий учений был вполне традиционным: надводные корабли изображают конвой, подводные лодки его атакуют. Район учений не был закрыт для плавания торговых судов. В 16:45 субмарина была замечена кораблями охранения "конвоя", отметившими, что она пошла на погружение. Была зафиксирована артиллерийская атака. Последний раз М-1 видели с борта тральщика "Ньюарк". Вечером с субмарины не поступила радиограмма о всплытии и начале возвращения на базу. В назначенное время подводный монитор не прибыл. Сначала субмарина была зачислена в опаздывающие, а потом в погибшие. В это же время выяснилось, что нет списка экипажа подводной лодки, которая вышла в море со сборной командой. Когда же через некоторое время список был составлен, в нем оказалось 69 фамилий.

М-1 в 1921 г. Обратите внимание на импровизированный брезентовый тамбур нал носовым схоаным люком

Поавоаный монитор М-1 с линкорами и крейсерами Гранл-Флита, прелположительно, в Розайте. Начало 1920-х гг.

Начались поиски. Первоначально в них участвовали четыре корабля, снабженные техническими новинками, среди которых был магнитометр, а для определения точного места использовались лаги Черникеева. Пока шли поиски, причина гибели подводного корабля стала известна. 19 ноября в Киль прибыло шведское торговое судно "Видар". Его капитан, узнав о гибели подводного монитора, сообщил, что его пароход в Ла-Манше столкнулся с неизвестным подводным объектом. 20 ноября водолазы обследовали подводную часть судна, обнаружив следы столкновения и следы краски. После производства химического анализа выяснилось, что ее состав аналогичен применяемому на подводных лодках Королевского флота.

Скорее всего, в момент трагедии М-1 всплывала или находилась в позиционном положении (второе менее вероятно, ввиду отсутствия радиограммы о начале возвращения на базу). Торговое судно не заметило субмарину и, когда сходило с волны, буквально село на нее, при этом был разрушен прочный корпус. Всходя на волну, судно освободилось от лодки, которая пошла на свое последнее погружение.

Тем временем поиски продолжались. Как и всегда в подобных ситуациях, нервы у всех были на пределе. Акустики несколько раз слышали неразборчивую передачу с помощью звукоподводной станции Фессендена — подобная аппаратура имелась на борту М-1. Участники поисков считали, что часть экипажа затонувшей субмарины жива и пытается выйти на связь. В нескольких местах на поверхности были замечены нефтяные пятна. Эсминец "Рокет" 25 ноября обследовал вероятный район катастрофы с помощью гидролокационной станции. Было зафиксировано три возможных мест гибели подводного монитора, но только в одном месте соляр всплывал на поверхность. Изобретатель бронированного скафандра Отто Крафт опустился на глубину 75 м, но останков подводной лодки не обнаружил. Поскольку выживших в ее отсеках не могло оставаться, а причина гибели была известна, дальнейшие поиски не имели смысла.

В 1967 году было сообщено о находке корпуса М-1, но скорее всего, за нее был принят остов немецкой субмарины U-1063, а за орудие был принят поднятый шнорхель. На самом деле, корпус М-1 был найден только в 1998 году командой дайверов под руководством И. Мак-Карти. Он проанализировал все документы, касающиеся катастрофы, переговорил с рыбаками и владельцами судов, сдаваемых в аренду дайверам. Был определен район поисков, и вскоре на 75-метровой глубине обнаружили корпус большой подводной лодки. Это была М-1. Субмарина лежит на грунте, на ровном киле. Ее опознали по многим характерным признакам: расположению люков на корпусе, формы торпедных аппаратов, Также была обнаружена большая часть орудийной башни; отсутствовали орудие главного калибра и верхняя часть рубки, но орудийный замок был на месте. Дайверы обнаружили, что носовой люк субмарины открыт — возможно, кто- то из подводников пытался спастись, но даже если кто и добрался до поверхности, шансов выжить в ноябрьской воде у него было крайне мало; на поверхности их никто не ждал.

М-2 заказана "Виккерсу" в мае 1916 года и заложена на верфи в Барроу-ин-Фирнесс. После прохождения испытаний и курса боевой подготовки, в начале 1920 года субмарина была зачислена в состав флота. Служила М-2 в водах метрополии, в основном занималась рутинной боевой подготовкой. Временами подводный монитор использовался для различных экспериментов, среди которых можно отметить опыты по маскировочной окраске подводных лодок и защите субмарин от отравляющих веществ, а также погружения на предельную глубину.

В 1923 году М-2 оказалась на краю гибели, когда во время погружения не был закрыт один из люков, к счастью, субмарине удалось всплыть. В этом же году в Бискайском заливе вышли из строя оба дизеля, какое-то время субмарина дрейфовала по воле волн. На следующий год ее вывели в резерв.

М-2 вскоре после вступления в строй. Вопреки расхожему мнению, мощное 305-мм орудие субмарин данного типа предназначалось не для обстрела побережья, а для уничтожения надводных целей

Подводный монитор М-2 в базе вскоре после вступления в строй. По правому борту стоят две эскадренные подводные лодки типа "К", по левому - еще одна лодка типа "М".

В это время известный британский подводник Макс Хортон предложил переоборудовать одну из лодок типа "М" в своего рода подводный авианосец. Его основной задачей должна была стать разведка для линейных сил. Работы выполняло Чатэмское адмиралтейство. С субмарины демонтировали 305-мм орудие, его установка была переоборудовано под ангар, перед которым была установлена катапульта, а на его крыше — кран для подъема самолета с воды. В ангаре был размещен специально сконструированный для подводного авианосца самолет-разведчик Пернелл "Пето" — небольшой цельнометаллический одномоторный биплан. Его крылья были неразборными, что экономило время. Из- за весьма небольших размеров самолета особое внимание уделялось росту и весу пилота и наблюдателя, которые должны были быть минимальными.

Тактико-технические характеристики М-2 изменились не слишком сильно: надводная скорость упала до 10 узлов, подводная — до 6. При запасе топлива 97,5 т лодка могла пройти в надводном положении 2350 миль 10-узловым ходом или 3700 миль 6-узловым, а в подводном — идти 1,7 часа на скорости 6 узлов или 12 часов на скорости 2 узла.

Работы были завершены в 1928 году. Во время испытаний выяснилось, что субмарина сохранила свои прекрасные мореходные качества и хорошую управляемость. Рекордным считался следующий маневр: всплыть с перископной глубины, открыть ангарные двери, поставить самолет на катапульту, затем запуск, герметизация ангара и погружение. Все эти маневры выполнялись в течение пяти минут.

После вступления в строй М-2 принимала участие в маневрах флота, как в водах метрополии, так и в окрестностях Гибралтара. Единственным происшествием стало крушение самолета, который в 1930 г. упал на пляж в районе Райта. К счастью, не пострадали ни отдыхающие, ни экипаж. В начале 30-х годов подводный авианосец одним из первых был снабжен спасательными аппаратами Дэвиса, правда, до момента последнего выхода в море никто из моряков так и не был научен пользоваться ими.

26 января 1932 г. М-2 отправилась из Портленда на рутинную боевую подготовку. Во время выхода она должна была провести серию погружений с последующим запуском и приемом с воды самолета. Во время этого выхода в море субмариной командовал лейтенант-коммандер Джон Д. де Лите. Это был опытный подводник, прошедший всю Первую мировую войну. Молодой офицер Бен Брайант, некоторое время служивший под его командованием, запомнил последнего командира М-2 таким: "Он мог спать в любое время и в любом месте, когда выдавалась свободная минутка — наверное, самое ценное качество для подводника. Он был высоким и худым, любил пить джин".

М-2 вскоре после впереоборудования в подводный авианосец

М-2 с самолетом Парнелл "Пето" после переоборудования, 1928 г. Обратите внимание на щит 76-мм пушки

Подготовка к запуску гидроплана с подводной лодки М-2. Обратите внимание на легкие переходные мостики сбоку от ангара

М-2 с самолетом Парнелл "Пето" после переоборудования, 1928 г. Обратите внимание на щит 76-мм пушки 12-13 Подготовка к запуску гидроплана с подводной лодки М-2. Обратите внимание на легкие переходные мостики сбоку от ангара 14 Старт гидроплана Парнелл "Пето" с катапульты М-2

Последним донесением с подводного авианосца стал сигнал о готовности к погружению, которое начнется в 10:30.

Радиограммы о всплытии, запланированном на 16:30, не поступило. Около 19 часов начался поиск подводной лодки. На следующий день из Франции пришло сообщение, проливающее свет на то, что произошло с субмариной. Капитан английского торгового судна "Тьюнсайдер" мистер А. Ховард сообщил, что во время перехода из Портленда в Гравлин (Франция) около 11:30 утра наблюдал подводную лодку, которая погрузилась кормой вперед. Для уточнения обстоятельств происшествия и получения точных координат, во французский порт был отправлен эсминец "Скимитэр", но не известно, помогла ли эта информация в поисках погибшей М-2.

Район возможного нахождения субмарины обследовался с помощью гидролокационных станций. 8 февраля подводный авианосец был обнаружен на дне на глубине 31 м. Субмарина лежала на ровном киле, причем корма находилась на грунте, а нос был немного приподнят. Водолазы обнаружили, что открыты двери ангара, люк из ангара внутрь прочного корпуса и рубочный люк.

Используя эту информацию, специалисты представили картину гибели М-2. По их мнению, двери были открыты слишком рано, волна захлестнула ангар, субмарина пошла на погружение. Поднявшийся на мостик командир успел спрыгнуть вниз, но не сумел задраить люк. Распространению воды внутри корпуса способствовало то, что, в обычной готовности переборочные двери не задраивались.

Другие специалисты утверждали, что данная картина маловероятна, поскольку, исходя из показаний капитана торгового судна и изучения корпуса погибшей подводной лодки, она погрузилась кормой, и эта оконечность первой коснулась грунта. Поэтому была высказана альтернативная версия гибели субмарины: она всплыла, были открыты двери ангара, началась подготовка к запуску самолета. По неизвестной причине клапана вентиляции кормовых цистерн оказались открытыми. Поднявшийся на мостик командир заметил, что лодка погружается, но было уже поздно. Вода захлестнула ангар, а так как у субмарины в это время был уже дифферент на корму, она пошла на свое последнее погружение кормой вперед.

Нельзя было исключить возможность аварии вертикальных рулей или их гидравлической системы.

Старт гидроплана Парнелл "Пето " с катапульты М-2

М-3 в 1922 г.

Адмиралтейство приняло решение о подъеме лодки. Заказ на судоподъемные работы был выдан получившей широкую известность работ по подъему немецких кораблей в Скапа-Флоу фирме Эрнеста Кокса. Его инженеры разработали следующий план: герметизация всех отверстий с помощью цемента, затем продувание отсеков сжатым воздухом под давлением. План был простой, и, казалось, ничего не предвещало неудачу. Во время детального обследования выяснилось, что открыт люк в одном из отсеков энергетической установки. Почему это произошло, сказать сложно; наиболее вероятная версия, что в момент катастрофы кто-то из находившихся рядом моряков открыл его, пытаясь спастись, как это было на К-13 во время ее знаменитой аварии. Возможно, этот люк во время всплытия был открыт раньше, чем следовало. Во время подготовки к подъему в ангаре были обнаружены два тела: 18 марта было найдено и позднее поднято на поверхность тело старшего матроса Альберта Якоба, а 1 июля — старшего пилота Лесли Грегори. На погибшем авиаторе был надет полетный комбинезон, а это значило, что на момент гибели субмарины заканчивалась подготовка самолета к вылету.

Подготовительные работы к подъему затянулись, затем было несколько неудачных попыток, но М-2 так и осталась на грунте. Постепенно о субмарине забыли, и вспомнили только в 1970 году. 8 сентября группа английских водолазов посетила подводный авианосец. Он стал одним из самых популярных объектов для дайвинга у британского побережья, несмотря на то, что во время погружений несколько дайверов погибли. Похоже, М-2 по-прежнему требует жертв...

Заказ на строительство М-3 был выдан в августе 1916 года. Субмарина была заложена на верфи компании "Армстронг- Уитворт" в Хай-Уокере 8 декабря 1916 г., спущена на воду 19 октября 1918 г., закончена постройкой 14 июля 1920 г.

После прохождения испытаний субмарина вошла в состав флота и была приписана к школе подводного плавания в Портсмуте, а после 1921 года передана в состав Атлантического флота. Служба подводного монитора протекала без примечательных событий.

В 1927 году он был перестроен в подводный минный заградитель. С субмарины было снято 305-мм орудие, а в увеличенной надстройке оборудовано минное устройство на 100 мин типа Mk.V. Во время погружения мины хранились "по- мокрому". Во время испытаний минное устройство работало нормально, единственное замечание: тали быстро выходят из строя и требуют к себе повышенного внимания и постоянного обслуживания. Однако выяснилось, что из-за медленного заполнения водой минного устройства скорость погружения увеличилась, ухудшились мореходные качества в подводном положении. Впоследствии минное устройство подобного типа было использовано на подводных минных заградителях типа "Порпёз", а М-3, после завершения программы испытаний, 13 апреля 1932 г. была продана на слом и в следующем году разобрана.

Заказанная в августе 1916 г. М-4 была заложена 8 декабря 1918 г. на верфи в Хай-Уокере. Работы на лодке шли медленнее, чем на М-3, поэтому заключение перемирия застало ее на стапеле. 26 ноября 1918 г. работы были остановлены. Пока в Адмиралтействе принимали решение о дальнейшей судьбе субмарины, администрация верфи распорядилась спустить на воду корпус, что и было исполнено в 1919 году. Решение судьбы М-4 затянулось до 1920 года. В конце концов, было решено продать недостроенный корпус верфи-строителю, и вскоре М-4 была разобрана на металл.

М-3 после переоборудования в подводный минный заградитель, 1928-1931 гг.

Подводный заградитель М-3 на реке Аарт, 1930 г.

Буксировка М-3 на разделку в Ньюпорт, 13 апреля 1932 г.

Литература

Брайант Б. Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй Мировой войне. Пер. с англ. — М., 2004. Британские подводные лодки. Пер. с англ. — М., 2003.

Нарусбаев А.А. Катастрофы в морских глубинах. — Л., 1989.

Adams Т.А. The М Class British submarine monitors // "Warship", 1983, No.1 Brook P. Warships for Export. Armstrong Warships 1867-1927. — Gravesend, 1999.

Brown D.K. The Grand Fleet: Warship Design and Development 1906-1922. — London, 1999

Brown D.K. Nelson to Vanguard: Warship Design and Development 1923-1945. — London, 2000.

Friedman N. Submarine design and development. — London, 1984. Friedman N. Naval Weapons of world war one. — Barnsley, 2011. Kemp P. The Admiralty Regrets: British warship losses of the 20th century. — Phoenix Mill, 1999.

McCartney I. Lost patrols: Submarine Wrecks of the English Chanel. — London, 2003.

Sienkowski D. Brytyjskie okrety podwodne typy M // "Okrety Wojenne", 1997, Nr. 17.

Редакция выражает благодарность М.Э. Морозову за помощь, оказанную при подготовке публикации.

Подводная лодка М-1, 1920 г.

Подводная лодка М-3, 1921г.

Подводная лодка М-3 после переоборудования в минный заградитель, 1928 г.

Владимир Сутормин

Участие малых охотников в эвакуации Севастополя

Звено сторожевых катеров типа MO-IV в море

Советское руководство прекрасно понимало трудность, а точнее, практическую невозможность эвакуации огромного количества войск, снаряжения, военной техники из осажденной Главной базы. Еще 28 мая 1942 г. в директиве командующего Северо-Кавказским фронтом № 00201/оп было сказано: "Предупредить весь командный, начальствующий и краснофлотский состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на Кавказский берег не будет". Действительно, до самых последних дней эвакуация более чем стотысячного гарнизона Главной базы не планировалась, в первую очередь из-за полного господства главной ударной силы неприятеля — авиации, не позволившей бы осуществить перевозку такого огромного количества войск.

7 июня 1942 г. войска противника начали третий штурм Севастополя. С 28 июня бои шли уже на ближних подступах к городу. В ночь на 29 июня противник форсировал Северную бухту и, переправившись на южный берег восточнее города, оттеснил наши части, державшие здесь оборону. После ожесточенных кровопролитных боев к вечеру 30 июня обороняющиеся войска отошли на рубеж мыс Фиолент, Панорама, железнодорожный вокзал, Малахов курган, южный берег Северной бухты.

Ввиду прорыва фронта Военные советы Севастопольского оборонительного района (СОР) и Приморской армии, расчет КП ОВР Главной базы перешли на запасной флагманский командный пункт, располагавшийся на 35-й береговой батарее. В 19:30 30 июня в Севастополе на заседании Военного совета флота вице-адмирал Ф.С. Октябрьский объявил, что Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение об оставлении Главной базы, эвакуировав в первую очередь высший и старший руководящий состав, Военные советы СОР и Приморской армии, а также оставшихся в городе партийных руководителей. Командующим Севастопольским оборонительным районом Ф.С. Октябрьский вместо себя назначил командира 109-й стрелковой дивизии генерал-майора П.Г. Новикова, его помощником от Черноморского флота — начальника морской конвойной службы штаба СОР капитана 3 ранга А.Д. Ильичева. Боевым приказом командующего Приморской армией генерал-майора И.Е. Петрова Новикову было поручено "упорно оборонять рубеж: хутор Фирсова — хутор Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой" и в ночь с 1 на 2 июля эвакуироваться на подводных лодках. В силу своей нереальности вопрос о перевозке всех войск Севастопольского оборонительного района на Кавказ даже не поднимался.

Германская 105-мм гаубица на огневой позиции у Севастопольской бухты, июль 1942 г. (ЦМВС)

Для эвакуации Военного совета ЧФ на замаскированной стоянке в бухте Казачья в резерве находились сторожевые катера СКА №021 и СКА №0101. С 21:00 30 июня началась эвакуация руководящего состава на самолетах, тральщиках, подводных лодках и сторожевых катерах. Всего в ночь на 1 июля самолеты вывезли из Севастополя 222 пассажира, в том числе командующего СОР и флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского и члена Военного совета дивизионного комиссара Н.М. Кулакова. На Щ-209 ушли 63 человека, на Л- 23 — 117 человек — по большей части, из штаба Приморской армии во главе с командующим армией генерал-майором И.Е. Петровым.

В 01:00 и 03:00 2 июля из Севастополя, приняв около 80 человек каждый, ушли остававшиеся там до конца СКА №0101 (лейтенант В.В. Шентянин) и СКА №021 (лейтенант П.Д. Чеслер). На переходе СКА №021 был тяжело поврежден в результате неоднократных налетов вражеских самолетов, командир звена старший лейтенант С.М. Гладышев и помощник командира лейтенант М. Финиченко погибли в бою. Вышедшие из Севастополя несколькими часами позже СКА №023 и СКА №053 обнаружили этот катер дрейфующим без хода и, сняв оставшихся в живых 16 человек, попытались взять малый охотник на буксир, но из-за больших повреждений СКА №021 пришлось затопить в 50 милях юго-западнее Ялты.

Как пишет в своем исследовании И.С. Маношин: "Основная масса людей, наслышанная, что в ночь на 2 июля придут корабли к причалу 35-й береговой батареи, подходила туда. <...> Творилось что-то несусветное. Огромная масса раненых взывала о помощи, просили пить. Многие просили пристрелить, чтобы избавиться от неимоверных мучений... В район берега рейдового причала у 35-й батареи, на спуске с берега к причалу, в ложбину и особенно вблизи причала прибывали массы неорганизованных военных от красноармейца и краснофлотца до командиров всех званий, а также много гражданских людей. Стоял шум, гомон, хаотическое движение среди всей этой массы людей. Иногда среди них разрывался снаряд. Гибли люди, но боязнь попасть в плен была сильнее смерти, и это чувство, владеющее каждым из них, придавало неодолимое стремление попасть на заветную спасительную палубу ожидавшихся кораблей. На причале и на подступах к нему стояли краснофлотцы-автоматчики из батальона охраны 35-й береговой батареи. Они строго следили, чтобы никто не мог проникнуть на причал. <...> Полученная днем шифровка от начальника штаба флота Елисеева, что кроме указанных кораблей и подлодок, которые прибудут этой ночью, больше ничего не будет и что надлежит эвакуацию на этом заканчивать, ставили [капитана 3 ранга Ильичева] и генерала Новикова в тяжелое моральное положение. Но приказ есть приказ, и надо было его выполнять. <...> В то же время командиры сторожевых катеров — морских охотников и тральщиков, спешивших к причалу 35-й береговой батареи, не могли себе представить всей сложнейшей поистине трагической обстановки на этом последнем клочке Севастопольской земли, куда по приказу командования отходили многочисленные остатки войск Приморской армии и Береговой обороны, а вместе с ними большее количество советских, партийных работников области и города, рабочих и работников фабрик, предприятий города и флота, которые фактически, как и армия в своей основной массе не подлежали эвакуации, хотя об этом они и не знали".

Побережье Крыма юго-западнее Севастополя после тяжелых боев, июль 1942 г.

Предпоходовый инструктаж на палубе малого охотника

Командир звена сторожевых катеров капитан- лейтенант Глухов Дмитрий Андреевич

1 июля в 04:16 три малых охотника (СКА №№ 052, 078, 0115) под командованием командира звена старшего лейтенанта А.П. Скляра и в 07:06 еще семь катеров (СКА №№ 028, 029, 046, 071, 088, 0112, 0124) под командованием командира звена капитан-лейтенанта Д.А. Глухова и командира 4-го дивизиона капитан-лейтенанта А.И. Захарова по распоряжению начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала И.Д. Елисеева вышли из Новороссийска и после полуночи 2 июля пришли в район Херсонеса. Капитан- лейтенанту А.И. Захарову была поставлена отдельная задача — вывезти на СКА №0124 и СКА №0112 генерала Новикова и его штаб.

В этот момент несколько тысяч защитников Севастополя были прижаты к берегу и несли большие потери.

На переходе СКА №028 (лейтенант В.В. Кошелев), №029 (лейтенант А.Е. Яковлев), №046 (старший лейтенант Я.Ф. Неверов), №052 (лейтенант А.П. Радченко), №071 (лейтенант С.Т. Еремин) и №088 (старший лейтенант Ф.И. Вечный) подверглись неоднократным авианалетам и артиллерийско-пулеметным обстрелам с берега.

СКА №029 получил несколько пробоин, был убит один человек и ранены пятеро, в том числе командир лейтенант А.Е. Яковлев и находившийся на борту капитан-лейтенант Д.А. Глухов. Получившие сильные повреждения СКА №0115 (лейтенант М.И. Малахов) и СКА №078 (старший лейтенант И.А. Видонов) были вынуждены возвратиться в Новороссийск. Попавший вместе с ними под удар СКА №052 при отражении налета сбил немецкий бомбардировщик, и, хотя был также поврежден, после починки вышедшего из строя правого мотора продолжил движение к Севастополю.

Первым, в 22 часа, подошел к Херсонесу и загрузился СКА №052. На обратном пути южнее мыса Сарыч малый охотник был атакован вражеским торпедным катером, который был отогнан огнем пушек и пулеметов, потом СКА №052 подвергся налету двух "юнкерсов" и был сильно поврежден, один человек убит, два ранено. В 21:30 2 июля этот катер дошел до Новороссийска.

В ночь на 2 июля в 01:15 вышедшие из Новороссийска СКА №№ 028, 029, 046, 071, 088 подошли к 35-й батарее и до 02:50 провели посадку эвакуируемых. СКА №028 и №046 снимали людей с причала и передавали на находившиеся на рейде у Херсонеса БТЩ "Защитник" и "Взрыв", а также на остальные катера, маневрировавшие рядом с берегом и поднимавшие людей из воды. Капитан-лейтенант Д.А. Глухов на СКА №029 пошел в Казачью бухту для снятия партактива города. СКА №0112 и №0124 приняли генерал-майора П.Г. Новикова, сопровождавших его командиров и прорвавшихся через оцепление бойцов СОР, после чего малые охотники по мере загрузки стали уходить в Новороссийск.

Вот как описывается посадка на эти катера очевидцами: "Томительное ожидание многотысячной толпы военных и гражданских людей на берегу, раненых на причале сменилось на реальную надежду эвакуироваться. С моря показались три сторожевых катера, один из которых стал помалу сдавать кормой к причалу. В этот момент толпа на берегу стала неуправляемой... Катер ударился бортом в первый пролет причала, что-то затрещало, заслон из моряков-автоматчиков охраны не выдержал. Несмотря на предупредительную стрельбу автоматчиков охраны, толпа, прорвав заслон, стремительно бросилась по всему причалу. Под ее напором по всей длине причала были сброшены в воду не только находившиеся на причале раненые, но и первые, и последующие ряды людей прорвавшейся толпы, оказавшихся на краю его. Немного погодя рухнула секция причала вместе с людьми. В воде образовалось "месиво" из барахтающихся и пытающихся спастись сотен людей, часть которых утонула, а напор не ослабевал, и люди по инерции некоторое время падали в воду. Подходивший катер к первому пролету сильно накренился от нахлынувших на его палубу людей, которые почти все, не удержавшись, попадали в воду. Катер выпрямился и отошел от причала. Командир в мегафон передал, что посадка невозможна и катер отошел несколько дальше в море. Многие вплавь поплыли к катеру. Толпой на причале, вблизи обрушившейся секции, был зажат полковник Д.И. Пискунов. В момент прорыва заслона краснофлотцев-автоматчиков из охраны причала часть толпы бросилась по подвесному мостику-настилу, чтобы добраться до скалы, на которой находилась группа генерала Новикова. На скале находился капитан 3-го ранга Ильичев, оставленный Октябрьским старшим по эвакуации. Его попытки освободить мостик для прохода людей, подлежащих эвакуации, успеха не имели. Он сам и его автоматчики стреляли в передних, не давали вплавь добираться до скалы и били короткими очередями. После принятия людей и как только на катер зашел Новиков [СКА №0112] отвалил и ушел в море".

По некоторым данным СКА №№ 0112, 0124 и 028 ушли от Херсонеса одной группой, но, возможно, СКА №028 оторвался от двух других малых охотников, так как в бою со "шнелльботами" на переходе он не участвовал, хотя немецкие моряки и упоминали какой-то советский корабль, маячивший на горизонте. СКА №0112 еще на переходе в Севастополь был атакован "юнкерсами", при этом погиб командир старший лейтенант Е.А. Коргун, в командование катером вступил вышедший в этот поход в качестве отсутствовавшего помощника командира лейтенант К.П. Булатов, являвшийся штатным командиром СКА №043.

Генерал -майор П.Г. Новиков (довоенное фото)

Германские торпедные катера на Черном море, 1942 г.

СКА №0124 в начале 1942 г. (из коллекции Ю.А. Ликина)

В 03:40 2 июля СКА №0112, имевший на борту раненого командира 109-й дивизии генерал-майора П.Г. Новикова, военкома дивизии бригадного комиссара А.Д. Хацкевича, командира затонувшего в Севастополе крейсера "Червона Украина" капитана 2 ранга И.А. Зарубу, группу командиров и эвакуируемых бойцов, всего 70 человек, на переходе был атакован четырьмя немецкими торпедными катерами: S- 27, S-28, S-40 и S-102. В 03:58 в бой вступил и двигавшийся неподалеку СКА №0124 (лейтенант В.В. Климов, на борту находились командир 4-го ДСКА капитан-лейтенант А.И. Захаров и командир звена лейтенант А.В. Власов), также возвращавшийся в Новороссийск.

В ходе перестрелки с неприятелем малые охотники подбили S-40, который получил попадание в левую торпедную трубу, в носовом моторном отделении начался пожар, трое матросов было убито, около десяти человек получили ранения, после чего этот "шнелльбот" вышел из боя. На СКА №0112 также был поврежден сначала один, а потом и второй двигатель. У СКА №0124 одна машина вышла из строя, огонь велся только из одной пушки и пулемета. Немецкие катера следовали параллельным курсом и непрерывно вели по СКА №0112 и СКА №0124 артиллерийско-пулеметный огонь. На СКА №0112 были убиты комендоры, которых заменили бойцы из числа эвакуируемых, тяжело ранен лейтенант К.П. Булатов, огнем противника разбито одно орудие, второе также несколько раз выходило из строя. Генерал П.Г. Новиков приказал солдатам, находящимся на верхней палубе, вести огонь из всех наличных винтовок и автоматов. С рассветом в воздухе появился Не-111 и на бреющем полете стал расстреливать советские катера из пулеметов. На S-27 из-за разрыва снаряда в канале ствола вышла из строя 20-мм пушка, один человек был убит. S-102 взял поврежденный S-40 на буксир, но буксирные тросы несколько раз рвались из-за сильных волнения и ветра.

Вследствие полученных повреждений двигателей наши малые охотники сбавили ход, а в 06:40, когда они совсем остановились, экипаж S-28, расстрелявшего все снаряды, ручными гранатами заставил наших моряков прекратить сопротивление. Немцы сняли с малых охотников оставшихся в живых: со СКА №0112 — 16 человек, включая генерала П.Г. Новикова, со СКА №0124 — 21 человека из состава экипажа и эвакуируемых, в том числе одну женщину, собрали документы, шифровальные средства и карты. Из-за сильного волнения буксировать малые охотники было невозможно, и они были затоплены немцами.

Приведем выдержку из сообщения об этом бое командира отряда немецких катеров: "Несмотря на частые пожары, катера не хотели тонуть, они, очевидно, приняли слишком мало воды. Мы все думаем, что они имеют легкую броню. Как выяснилось позже, они навинчивали железные 4-мм плиты на дерево мостика. <...> Мы все сомневаемся, как можно потопить русские катера, потому что у нас три Flak- 38 неисправны и недостаток боеприпасов. <...> Тем временем S-28 ручными гранатами заставляет противника прекратить сопротивление и снимает со сторожевого катера 14 пленных, орудийные расчеты и командир катера погибли. С другого сторожевого катера S-102 снимает 21 пленного, в том числе женщину. Командир отряда — капитан-лейтенант убит. Сначала мы пробуем потопить катер глубинной бомбой, потом безуспешно подрывным патроном. Так как катер на волне сильно качает, я приказываю открыть одиночный огонь 2-см снарядами по ватерлинии. [Русские] катера тонут. Только когда нос катера уходит под воду, открывается люк на баке и в последний момент выползает мужчина. Этот человек легко ранен, с длинными волосами, значит офицер или комиссар, он, кажется, имеет железные нервы. Он переходит на командирский катер и немедленно требует сигарету и еду. Вероятно, он все еще надеется на освобождение. Как стало ясно из перехваченной позже радиограммы, один катер радировал о бое. S-102 собрал секретные документы, шифровальные средства и карты. Буксировать русские катера было невозможно из-за волнения. Я буду рад, если удастся привести поврежденный S-40 в Ялту с нашими немногими буксирными концами. Даю радиограмму адмиралу Черного моря: "Оба сторожевых катера потоплены, 37 пленных [то есть со СКА 0112 снято все- таки 16 человек, а не 14. — прим. В.С.]". Все наши катера имеют легкие пробоины от артиллерийских попаданий, однако есть возможность устранить их в Констанце своими плотниками".

Взрыв воздушного резервуара торпедного аппарата на S-40 в бою с советскими катерами 2 июля 1942 г.

Германские торпедные катера снимают людей с тяжело поврежденного СКА №0124 (из коллекции автора)

Далее в своих записях немецкий офицер добавляет: "Как стало известно позже, между пленными находился генерал, последний главнокомандующий Севастополя. Его предшественник и начальник Черноморского флота убежал за несколько дней перед этим самолетом. Кроме того, был пойман командир крейсера "Червона Украина" (капитан 2 ранга Заруба. — прим. B.C.) у которого был приказ приготовить потопленный авиацией крейсер к подъему. Еще были между пленными комиссар из окружения командующего и одна женщина, летчица, а также верховный прокурор Севастополя. Начальник флотилии очевидно, имеется ввиду находившийся на СКА №0124 командир 4-го ДСКА капитан-лейтенант А.И. Захаров. — прим. B.C. и командиры сторожевых катеров пали в бою. Я допрашивал в Симферополе 7.07.1942 захваченного командира крейсера и при этом установил подробности, которые подтверждались командиром катера из Севастополя. У этого типа катера, который классифицируется как охотник за ПЛ, имеется, как указывалось раньше, легкая броня, 3 мотора, максимальная скорость 26 узлов, водоизмещение 60-80 т, вооружение 2 — 45-мм, 2 — 12-мм пулемета. Начальник флотилии хотел по причине недостатка топлива идти только под одной машиной, а комиссар приказал идти полным ходом, так как они видели подозрительное судно. Отступали над минным заграждением, так как мины стояли на глубине 6 м. Потом командир катера и начальник флотилии были убиты. На борту не было никого, кто мог бы управлять катером, большинство команды легло на дно кубриков или в трюмах. Те рядовые, кто предлагал сдаться, были на месте расстреляны комиссаром. Капитан 2 ранга, когда ночью самолет пролетал над ними, запрещал вести огонь. Но комиссар, находившийся на юте, самостоятельно приказал открыть огонь".

А вот как вспоминают об этом бое капитан 2 ранга И.А. Заруба и бывший в то время комиссаром гидрографической службы Севастопольского оборонительного района политрук Е.А. Звездкин: "СКА-0112 продолжал идти прежним курсом. Спустя некоторое время с правого, а потом и с левого борта послышались выстрелы. Стали видны дорожки трассирующих крупнокалиберных пуль. <...> Через несколько минут Заруба различил силуэты торпедных катеров. <...> С рассветом обстрел усилился, была повреждена носовая часть катера, отсек быстро заполнился забортной водой. СКА-0112 стал зарываться носом — снизилась скорость. Воду откачивали, но она почти не убывала, так как забортная вода интенсивно поступала через многочисленные пробоины. Пули прошивали борт катера. Убитые и раненые были в переполненном кубрике, на палубе. Вышел из строя один мотор. Иван Трофименко, в прошлом комендор береговой батареи, заменил убитого комендора у кормовой пушки. От прямого попадания снаряда на немецком катере произошел взрыв, начался пожар. На СКА-0112 раздались радостные возгласы. Когда совсем рассвело, вышел из строя второй мотор. На мостике уже нельзя было находиться. За рулем лежали двое убитых. Очередной рулевой лежал на спине и снизу управлял штурвалом. Булатов, раненый в лицо, продолжал вести катер полулежа, подавая команду лежачему рулевому. Когда заглох последний мотор, Евгений Звездкин спустился в моторное отделение. Там находились П.Г. Новиков и А.Д. Хацкевич. Раненый моторист докладывал Новикову, что идти будут только на одном моторе и надо сменить перебитый маслопровод. Звездкин включился в работу — до службы на флоте он работал слесарем, быстро снял маслопровод с подбитого мотора, сменил. Катер получил ход. <...> Один мотор с трудом тянул катер, все более заполнявшийся забортной водой. СКА-0112 оседал. Константина Павловича /Булатова/ еще раз ранило. С трудом, по-пластунски перебрался он к кормовой пушке и стал корректировать стрельбу. Закончились снаряды. Тяжело раненный комендор прошептал, что в носовом кубрике, в правом борту над настилом, есть снаряды. Армейские командиры ползком пробрались в носовой кубрик, волоком притащили ящики со снарядами. <...> Зарубу ранило в ногу ниже колена, в кость. Стоять было нельзя, он сел у мостика. СКА-0112 уже не имел хода, но все еще продолжал отстреливаться. Немецкие катера близко не подходили, продолжали вести огонь. Прилетел Ю-88 [по германским данным — Не-111. — прим. В.С.]. Сначала он на бреющем облетел немецкие торпедные катера, а потом на высоте не более 25-30 метров зашел на СКА-0112 с кормы и обстрелял его из пулемета. "Юнкере" сделал несколько заходов. Звездкин, подавая снаряды, получил второе ранение. С большим трудом перевязал себе рану, но встать уже не мог и остался лежать у замолкшей кормовой пушки. Умолк и пулемет. Корма совсем погрузилась в воду, волны обмывали палубу. Кто еще мог, полз к носу катера. Иван Антонович увидел, как один из торпедных катеров стал подходить к обреченному СКА-0112.

Заплаты на пробоины в корпусе германского торпедного катера, полученных в бою с советскими катерами

Капитан 2 ранга И.А. Заруба

СКА №0105

— Что делать? В пистолете оставался один патрон, — вспоминает Заруба. — Я думал, что нас в упор расстреляют и потопят, так как буксировать катер было невозможно. И я решил: пусть меня расстреляют, сам я это делать не буду: надежда на жизнь все еще не угасала...

Гитлеровцы подошли вплотную, перебросили сходни, вбежали на палубу с автоматами в руках. Что-то кричали... Заруба подполз к сходням. Немцы втащили его на торпедный катер и положили на корме".

Остается добавить, что генерал-майор П.Г. Новиков погиб в 1944 году в немецком концлагере Флессенбург.

Вышедшие в 04:02 2 июля из Новороссийска СКА №014 (лейтенант М.Г. Кузьмин) и №0105 (старший лейтенант В.И. Шаруев) на переходе были атакованы самолетами, а затем на подходах к Севастополю встретили направлявшийся из осажденного города подбитый авиацией СКА №029, на котором были повреждены двигатели и имелись многочисленные пробоины. Почти весь экипаж СКА №029, включая командира лейтенанта А.Е. Яковлева и помощника лейтенанта Ф.С. Кравченко, погиб, находившийся на борту капитан- лейтенант Д.А. Глухов был также тяжело ранен. Корпус катера был пробит в нескольких местах, взорвалась правая бензоцистерна, с трудом удалось запустить только средний двигатель. СКА №0105 принял на борт 8 оставшихся в живых моряков и 53 эвакуированных, а СКА №014 взял поврежденный СКА №029 на буксир. СКА №0105 вернулся в Новороссийск в 05:17 3 июля, а в 16:23 прибыл СКА №014 со СКА №029 на буксире.

В 11:55 2 июля из Новороссийска в Севастополь вышли СКА №019 (лейтенант Н.А. Аскеров), №038 (лейтенант П.А. Бакалов), №039 (лейтенант П.В. Верба), №082 (старший лейтенант И.С. Волошин) и №0108 (старший лейтенант В.Н. Филиппов) под командой командира звена старшего лейтенанта В.П. Щербинина (на борту СКА №039). На переходе эта группа катера трижды подвергалась атакам самолетов. Когда ночью малые охотники подошли к мысу Фиолент, противник открыл по ним огонь с берега. Ввиду невозможности подойти ближе, катера поднимали плывущих людей с воды. Всего катерами было принято около 400 человек, после чего в 03:35 они взяли курс на Новороссийск.

Вот что вспоминает об этом походе бывший командир СКА №019 Н.А. Аскеров: "К Херсонесскому мысу подошли в темноте. Стоял туман. При подходе к берегу слышали шум, крики и выстрелы. Причала не было. Швартоваться не к чему. Район, где находились СКА, обстреливался артиллерийским и минометным огнем. С флагманского СКА-039 спустили резиновую шлюпку. Старшего лейтенанта Дебирова из оперативной группы послали связаться с командованием на берегу и установить порядок принятия людей. Дебиров не вернулся. Тогда катера стали подходить ближе к берегу. Туман начал рассеиваться. На воде были видны плывущие люди.

Приказание сбросить спасательные концы и начать подъем людей из воды старшины и краснофлотцы на катерах исполнили с изумительными проворством и ловкостью. Все, кто был на верхней палубе, помогали выбившимся из сил людям подниматься на катера. Были и такие, которые мертвой хваткой держались за трос и, когда их втаскивали на палубу, с большим трудом отпускали пеньковый конец. На один из катеров подняли краснофлотца Митрофанова, отправившегося вместе со старшим лейтенантом Дебировым на резиновой шлюпке. Митрофанов рассказал, что недалеко от берега их встретили плывущие люди. Те, кто уже обессилел, пытаясь спастись, хватались за резиновую шлюпку. Шлюпка перевернулась, старший лейтенант Дебиров утонул. С берегом так и не удалось связаться.

Старший лейтенант Аскеров, приблизившись метров на 15-20 к берегу, увидел большую толпу людей, некоторые из них вошли в воду по грудь. Слышал просьбы:

— Подойдите поближе!

Это кричали те, кто не мог проплыть даже несколько метров. Подойдя еще немного, СКА уткнулся носом в песок.

На катер хлынули люди, стоявшие в воде и плывшие с берега. Быстро заполнились все помещения и палуба. Больше принимать было некуда. Аскеров дал задний ход, но все три мотора заглохли. Катер из-за перегрузки не мог тронуться с места. СКА-019 плотно сидел носом в песке, а люди продолжали взбираться на палубу...

Малые охотники Черноморского флота принимают запасы в базе

Заметив проходящий СКА-039, Аскеров крикнул в мегафон В.П. Щербинину, чтобы он стащил катер с мели. Флагманский катер подошел, подал конец и за корму оттащил засевших на чистую воду. На СКА-019 приняли более 100 человек. В.П. Щербинину доложили, что все катера перегружены, принято против нормы в два с половиной раза, а плывущих не всех подобрали. И тогда наступило самое трудное: пришлось рубить спасательные концы и уходить".

Наступил полный рассвет. Аскеров с мостика заметил плывущий плот и на нем человека в тельняшке. Подошли к плоту. Поднятый оказался младшим политруком Михаилом Байсаком из 8-й бригады морской пехоты.

На обратном пути отряд старшего лейтенанта В.П. Щербинина вновь был атакован неприятельской авиацией. Поскольку у СКА №082 заканчивалось топливо, он был взят на буксир СКА №0108. В 17:11 СКА №082 донес в Новороссийск, что находится в точке Ш=44’08'; Д=36°01' без горючего. Для оказания ему помощи в 18:50 были высланы СКА №016 и №0175, которые в 01:55 4 июля передали СКА №082 110 банок с горючим. В первой половине дня 4 июля отряд старшего лейтенанта В.П. Щербинина и выходившие для их встречи катера прибыли в Новороссийск.

В 15:30 2 июля возвращавшиеся из Севастополя СКА №№ 046, 071, 088 также сообщили в Новороссийск о том, что у них на исходе горючее. Для их встречи в 19:11 из Новороссийска с запасом топлива на борту вышли СКА №084 и №0165.

В 06:20 СКА №015 вышел из Новороссийска в точку Ш=44"25'; Д=37"00' для оказания помощи возвращавшемуся из Севастополя СКА №028, который также дрейфовал без горючего. В течение 3 июля для поиска и оказания помощи возвращавшимся малым охотникам из Новороссийска высылались также СКА №№ 016, 026, 025 и 071.

В 08:35 3 июля в Новороссийск из Севастополя прибыли с эвакуированными СКА №0118 и СКА №088, в 09:50 — СКА №046, в 18:17 — СКА №053.

5 июля в 02:10 в Севастополь, для снятия с берега кого еще было возможно, были направлены малые охотники СКА №№ 039, 071, 074, 088, 0108 и 0175. Эти катера шли тремя парами: СКА №039 и №0175 под командой старшего лейтенанта В.П. Щербинина, СКА №0108 и №088 под командой капитан-лейтенанта А.П. Скляра, СКА №074 и №071 под командой капитан-лейтенанта А.Г. Тарасова. Этот отряд, во время перехода семь раз подвергавшийся атакам неприятельской авиации, к полуночи достиг района Херсонеса. Когда катера приблизились к берегу, они были освещены ракетами, и по ним был открыт огонь из пулеметов и стрелкового оружия. СКА №0108 и №088 поставили дымовую завесу и в 01:00 легли на курс отхода, по пути в 04:55 сняли с обнаруженной в море шлюпки 12 человек. СКА №039 и №0175 подняли с самодельного плота еще 7 человек. Затем эти катера несколько раз подходили к берегу, но каждый раз их обстреливали. Подняли с плота еще трех человек, которые сообщили, что у уреза воды под обрывом находятся около 2000 бойцов. Старший лейтенант В.П. Щербинин приказал СКА №0175 идти к месту, где были замечены световые сигналы с берега, но в это время он был убит, и катера пошли в базу, в 02:30 встретив возвращавшихся СКА №071 и №074. В 18:44 6 июля в Новороссийск от Севастополя прибыли СКА №0108 и № 088, к 21:30 6 июля — СКА №№ 039, 071, 074 и 0175, встреченные доставившим им запас горючего тральщиком Т-412 "Арсений Расскин".

В 01:10 6 июля из Новороссийска в Севастополь вышел очередной отряд: СКА №N2 016, 019, 026, 038, 0118, 0165, но под неприятельским огнем им даже не удалось подойти близко к берегу. При возвращении в Новороссийск в 06:50 в 50 милях к югу от Алушты малые охотники были атакованы пятью немецкими самолетами, сбросившими 27 бомб, при этом СКА №038 и №0118 получили повреждения. В базу эти катера возвратились в 13:50 7 июля.

СКА №0104, вышедший из Севастополя в ночь на 2 июля, опасаясь атак немецкой авиации, пошел в южном направлении и к исходу 2 июля подошел к берегу Турции в районе деревни Кузджили, 3 июля перешел в порт Амастра, а 4 июля — в Знгулдак, 7 июля вышел в Батуми, куда прибыл 12-го в 22:30.

Последним актом разыгравшейся трагедии по эвакуации защитников Севастополя стала обнаруженная 17 июля (!) СКА № 071 в районе Сухуми шлюпка с четырьмя краснофлотцами, добиравшаяся на веслах из Севастополя более двух недель.

СКА №038 - последний из малых охотников, выходивших к Севастополю

Литература

Азаров И.И. Непобежденные. — М.: ДОСААФ, 1973.

Бирюк В.С. Всегда впереди. Малые охотники в войне на Черном море. 1941-1944. — СПб.: Наука, 2005.

Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Т.2: Черноморский флот / отв. редактор Л.А. Владимирский. — М., 1960.

Воронин К.И. На черноморских фарватерах. — М.: Воениздат, 1989.

Красиков Б.Я. Опыт борьбы за живучесть кораблей и судов Краснознаменного Черноморского флота в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг. Т.1-2. — Л., 1976.

Маношин И.С. Героическая трагедия. — Симферополь: Таврида, 2001.

Маношин И.С. Июль 1942 года. Падение Севастополя. — М.: Вече, 2009.

Перечень органов управления, соединений, кораблей, частей и учреждений, входивших в состав Действующей армии в период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). №18. — М., 1960.

Платонов А.В. Борьба за господство на Черном море. — М.: Вече, 2010.

Потери боевых кораблей и судов Военно-Морского Флота, транспортных, рыболовных и других судов СССР в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг. — М.: Воениздат, 1959.

Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре, выпуск 2. — М.: Воениздат, 1946.

При подготовке рукописи использованы материалы фондов ЦВМ А №№ 2092, 5218, ОЦВМА №№ 10, 83, документальных фондов Центрального пограничного музея, Музея истории морских частей пограничных войск.

Оглавление

Арсенал-Коллекция  2014 № 05 (23)

Потери немецкого генералитета на советско-германском фронте в 1942 г.

Штурм «крепости» Познань. Часть 2

Лильский Орел Пионер немецкой истребительной авиации Макс Иммельман

Небо над Балтикой, год 1941-й. Авиация КБФ против Кригсмарине.

Огненный "Вихрь". Десантно-штурмовые вертолеты Королевского флота.

Первые броненосцы бразильского флота

Подводные мониторы типа "М"

Участие малых охотников в эвакуации Севастополя Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg