«Авиация и время 2004 04»

Авиация и время 2004 04

«Авиация и Время» 2004 № 4 (72)

ПАНОРАМА

Календарь «АиВ»

120 лет назад, 17 августа 1884 г., родился авиаконструктор В.А. Слесарев – создатель самолета «Святогор».

95 лет назад, 25 сентября 1909 г., в Париже открылась первая международная авиавыставка. Ее наследником является крупнейший в мире авиакосмический салон в Ле Бурже.

90 лет назад, 8 сентября 1914 г., в районе г. Жолква (ныне Львовская обл.) русский летчик П.Н. Нестеров совершил первый в мире воздушный таран.

75 лет назад, 8-29 августа 1929 г., немецкий экипаж под руководством X. Эккенера совершил первый кругосветный перелет (с тремя посадками) на дирижабле LZ-127 «Граф Цеппелин».

75 лет назад, 17 сентября 1929 г.,родился Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель Ю.В. Курлин, поднимавший в небо самолеты «Ан».

70 лет назад, 5 августа 1934 г., в Иркутске был введен в строй авиазавод №125 (ныне – Иркутское авиационное производственное объединение).

70 лет назад, 6 августа 1934 г., образовано ЦКБ морского самолетостроения (ныне – ТАНТК им. Г.М. Бериева).

65 лет назад, 14 сентября 1939 г., в США впервые в воздух поднялся первый работоспособный вертолет И.И. Сикорского VS-300 (S-46).

55 лет назад, 9 сентября 1949 г., в Киеве поднялся в воздух первый серийный Ан-2 (летчик-испытатель Г.И. Лысенко).

35 лет назад, 15 сентября 1969 г.,совершил первый полет вертолет Ми-24 (летчик-испытатель Г.В. Алферов).

26 июня возле н. п. Заозерье Раменского р-на Московской обл. разбился последний летавший в России Ли-2 (сер.№23441605, регистрационный номер 01300), принадлежавший Федерации любителей авиации (ФЛА) России. Катастрофа произошла вскоре после взлета с аэродрома Мячиково. Четверо из пяти человек, находившихся на борту, погибли, в том числе – вице-президент ФЛА Олег Лякишев. При падении Ли-2 зацепил крышу жилого дома, но на земле никто не пострадал. По предварительным данным, причиной катастрофы стала техническая неисправность – имеются признаки отказа в топливной системе двигателя.

19 июля пресс-служба МО Украины сообщила, что во время перевозки пассажиров по маршруту Борисполь-Бельбек (Крым) у самолета Ан-26 авиабригады специального назначения ВВС Украины отказал один двигатель. Инцидент произошел на третьей минуте полета на высоте около 800 м. Машиной управлял экипаж майора Сергея Фурсы. В сложной ситуации авиаторы действовали профессионально и уверенно, что позволило совершить благополучную вынужденную посадку на аэродроме взлета. При расследовании происшествия выяснилось, что его причиной стала неисправность в топливной системе.

В течение лета проходит первый этап испытаний легкого многоцелевого самолета NAL Saras – первого самолета транспортной категории, спроектированного и построенного промышленностью Индии. Первый 25-минутный полет он совершил 29 мая этого года. Самолет создан в Национальной аэрокосмической лаборатории NAL при содействии концерна авиационной промышленности HAL и более 30 небольших частных фирм. Его разработка началась в 1990-х гг. совместно с Россией, но затем российская сторона вышла из проекта. Программа испытаний Saras рассчитана на 30 месяцев и будет выполняться на 3 прототипах, второй из которых взлетит в будущем году. В течение ближайших 10 лет планируется продать около 150 самолетов в вариантах: пассажирский (14 мест), медицинский, легкий транспортно-десантный, наблюдения и разведки.

19 июля Генеральный директор ОКБ имени Яковлева, председатель Совета директоров корпорации «Иркут» Олег Демченко сообщил, что новый учебно-боевой самолет Як-130 выполнил 6 испытательных полетов, а строительство второго серийного Як-130 планируется завершить в ноябре этого года. Получен первый предварительный заказ на Як-130 от Министерства обороны России. «Пока это только 10 самолетов, но потребность в Як-130 большая. Не менее 250 самолетов до 2015 года», – сказал Демченко. Он отметил, что в настоящее время идет большая работа по продвижению Як-130 в Индию и Алжир.

21 июня в ответ на запрос ВВС Республики Корея компания Boeing предложила новый самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления сражением на базе В-737-700, первый полет которого состоялся 20 мая этого roда. Самолет был создан по заказу Австралии. Он оснащен многофункциональным радаром MESA, способным одновременно сопровождать воздушные и морские цели, наводить на них истребители и продолжать обзор окружающего пространства. В фюзеляже оборудовано 10 рабочих мест операторов, каждый из которых может работать со своей группой** целей. В настоящее время машина проходит 6-месячную программу сертификационных испытаний. ВВС Австралии в 2006-08 гг. получат 6 таких самолетов. Еще 4, начиная с 2007 г., поступят в Турцию.

12 июля рейсом №921 по маршруту Харьков-Киев на Ан-140 (борт UR-14006) авиакомпании «Аэромост-Харьков» перевезен 100-тысячный пассажир с начала эксплуатации самолетов этого типа. Им стала Оксана Сорокалита, начальник управления Харьковской областной дирекции банка «Аваль». В торжественной встрече юбилейного пассажира в аэропорту Киев (Жуляны) приняли участие: министр промполитики Украины А. Неустроев, министр транспорта Г. Кирпа, другие официальные лица, представители авиапрома, авиакомпаний и СМИ. В своем выступлении Г. Кирпа отметил, что «авиаперевозки пассажиров на внутренних линиях в Украине в 2004 г. возросли в 5 раз по сравнению с 2000 г., и этому способствует ввод в эксплуатацию таких самолетов, как Ан-140».

В июле азербайджанская государственная авиакомпания Azerbaijan Hava Yollari и ХГАПП подписали контракт на поставку четырех Ан-140-100. Первая машина должна прибыть в Азербайджан уже в конце 2004 г., а еще три – в 2005 г. Стоимость контракта не разглашается. К этому необходимо добавить, что в настоящее время на стапелях ХГАПП находятся 18 Ан-140 в разной степени готовности.

12 июля министр транспорта Украины Г. Кирпа заявил, что Минтранс решил финансировать строительство двух Ан-74ТК-300. По его словам, один самолет будет передан государственной авиакомпании «Украина», а другой – администрации «Укрзал1зниц1». В авиакомпании «Украина» уже имеется президентский Ан-74ТК-300.

В июле в западной части Черного моря состоялись международные учения НАТО «Кооператив партнер-2004», в которых приняли участие два украинских Су-27УБ. Таким образом, боевые самолеты ВВС Украины впервые приняли участие в учениях НАТО, проводимых за пределами страны. Целью этого мероприятия, проходившего в рамках программы «Партнерство ради мира», было улучшение совместимости сил стран-партнеров Североатлантического альянса во время миротворческих операций. Кроме украинских истребителей, в учениях участвовали еще 18 летательных аппаратов, в т.ч. – по два болгарских Су-25 и Ми-14, четыре турецких F-16 и французский корабельный вертолет «Пантера».

По материалам пресс-службы МО Украины

18 июня Ан-225 «Мрiя» авиакомпании «Авиалинии Антонова» (командир экипажа Анатолий Моисеев) доставил из Праги в Ташкент самый тяжелый за всю историю авиации коммерческий груз массой 247 т, который составляли четыре трубоукладчика и погрузочное оборудование.

24 июля на территории ГАНИЦ ВС Украины (пос. Кировское, Крым) были проведены работы по утилизации противолодочного самолета Ту-142М. Это было проделано в рамках договора о сокращении и ограничении стратегических ядерных вооружений. Утилизации подлежат еще четыре самолета этого типа, которые сейчас находятся в Николаеве.

11 августа Палата депутатов Национального Конгресса Бразилии ратифицировала Договор между своей страной и Украиной о долгосрочном сотрудничестве по использованию ракеты- носителя «Циклон-4» в пусковом центре Алкантара. Это событие позволяет приступить к созданию совместного предприятия «Алкантара-Циклон-Спейс» и начать практические работы по строительству наземной инфраструктуры на Алкантаре. «Циклон-4» создает КБ «Южное» совместно с ПО «Южный машиностроительный завод» и АО «Хартрон». Эта ракета-носитель предназначена для запусков из приэкваториальной Алкантары и вывода космических аппаратов на круговые околоземные низкие и средние орбиты, а также орбиты, переходные к геостационарным.

В июне во время совместных индо-американских учений прошли учебные воздушные бои с участием Су-ЗОМКИ и F-15C. По заявлению представителей ВВС Индии, их летчики, «воевавшие» на истребителях Сухого, в трех из четырех боев одержали победы над пилотами F-15C из 3-го истребительного крыла ВВС США (авиабаза Элмендорф, штат Аляска). Американцы это событие предпочитают не комментировать, однако генерал Хал Хом- бург, возглавляющий Air Combat Command ВВС США, сказал в интервью газете USA Today: «Мы не настолько обогнали весь остальной мир, как нам хотелось бы думать. F-15 является основным нашим боевым самолетом для завоевания превосходства в воздухе, и поэтому неожиданные победы индийцев на русских самолетах стали по-настоящему «отрезвляющим душем» для многих чинов ВВС».

13 июля в Москве на совместной пресс-конференции лизинговой компании «Ильюшин Финанс Ко» (ИФК) и ОАО «АК им. С.В. Ильюшина» было объявлено о поставке в 2005 г. двух Ил-96-300 на Кубу. Согласно контракту на сумму 100 млн. USD, подписанному с кубинской фирмой Aviaimport AS, в апреле будущего года первая машина пополнит парк авиакомпании Cubana de Aviacion. Оба Ил-96-300 будут построены в Воронеже. Одна машина будет поставлена в стандартной двухклассной компоновке на 296 человек, в носовой части другой решено разместить VIP-салон для перевозки президента Кубы Фиделя Кастро, в котором при необходимости можно установить обычные кресла. Кубинские самолеты предусматривается оснастить двигателями ПС-90А, которые в середине 2005 г. должны получить дополнение к сертификату типа на соответствие требованиям Главы IV Приложения 16 ИКАО по шуму на местности.

20 июля в Фарнборо европейский концерн EADS и российская корпорация «Иркут» подписали соглашение об организации совместного предприятия для продвижения на рынок, а также сертификации по нормам FAA/ JAA самолета-амфибии Бe-200RR – нового варианта Бе-200 с двигателями Rolls-Royce RB715. Штаб- квартира компании будет располагаться во Франции.

8 июня компания Lockheed Martin поставила американской армии привязной аэростат наблюдения, предназначенный для применения в Ираке. Аппарат оснащен радаром, оптическими и инфракрасными датчиками для наблюдения за поверхностью земли. Он будет вести круглосуточное слежение за перемещениями иракцев вокруг позиций американских войск и важных объектов в Багдаде.

В июне было объявлено, что фирма «Боинг» получила контракт ВМФ США стоимостью 3,89 млрд. USD на поставку многоцелевых патрульных самолетов на базе В-737 для замены парка Lockheed Р-3 Orion.

7 июля на заводе компании Airbus Industrie в Тулузе (Франция) завершена агрегатная сборка первого летного экземпляра пассажирского лайнера-гиганта А380. Самолет перекатили в цех окончательной сборки. Его первый полет запланирован на начало будущего года. Всего для летных и сертификационных испытаний общей продолжительностью 2000 летных часов планируется построить 4 таких самолета. Тем временем, с пяти европейских заводов в Тулузу были отправлены агрегаты второго экземпляра А380.

В июле корпорация Nortrop Grumman забрала из экспозиции «Западного музея полетов» (Western Museum of Flight) в Калифорнии второй прототип истребителя 5-го поколения YF-23, который в 1991 г. проиграл самолету Lockheed Martin YF-22 в конкурсе на перспективный тактический истребитель ATF. Планируется, что после небольшой модернизации YF-23 примет участие в новом конкурсе – на т.н. «временный региональный» бомбардировщик, который ВВС США намерены иметь на вооружении в период с 2015 по 2037 гг., пока не будет создан полноценный бомбардировщик следующего поколения. Конкурентами YF-23 выступят модернизированные Boeing В-1, Lockheed Martin F/A-22, а также беспилотные аппараты Х-45 и Х-47.

15 июля состоялся первый полет итальянского УТС нового поколения Aermacchi М-346. Полет продолжительностью 55 минут выполнил шеф-пилот фирмы Олинто Цекконелло (Olinto Cecconello). Самолет предназначен для начальной и повышенной подготовки. Как сообщается в официальном пресс-релизе, программа М-346 начата компанией «Эрмакки» в начале 2000 г. после глубокого изучения рынка. Проводившиеся в 1990-х гг. совместно с ОКБ А.С. Яковлева работы по самолету-демонстратору Як-130Д не вспоминаются. Зато подчеркиваются такие особенности самолета, как вихревая аэродинамика, цифровая электродистанционная система управления, позволяющая сохранять управляемость до углов атаки 40°, модульная авионика, «стеклянная» кабина и т.п. Два двигателя Honeywell/ Avio F-124 совместной американо-итальянской разработки обеспечивают тяговооруженность, близкую к 1.

19 июля на авиасалоне в Фарнборо было объявлено, что Чешская республика и Швеция в июне текущего года заключили контракт на лизинг 14 многофункциональных истребителей Gripen, включая 2 двухместные учебно-боевые машины. Заказанные чехами самолеты уже находятся в производстве, т.к. изначально предназначались для шведских ВВС. Первые «Грипены» попадут в Чехию весной 2005 г. Они будут оснащены убираемой штангой дозаправки, стандартным оборудованием стран НАТО для применения бомб с лазерным наведением и ведения радиосвязи, перспективными средствами РЭП и «англоязычной» кабиной.

В Фарнборо состоялся международный дебют бразильского регионального пассажирского самолета Embraer 190, предназначенного для перевозки 100 пассажиров и представляющего собой развитие лайнера Embraer 170. Стартовым заказчиком самолета стала американская авиакомпания JetBlue, которая планирует, начиная с первой половины 2005 г., приобрести не менее 100 таких самолетов. До настоящего времени компания «Эмбраер» построила 800 самолетов Embraer 135/ 145 и получила более 600 заказов и опционов на Embraer 170. Заканчивается программа испытательных полетов 78-местного Embraer 175. В конце 2004 г. планируется первый полет 110-местного Embraer 195.

В Финляндии вышли в свет 4 и 5 тома знаменитой книжной серии Red Stars («Красные звезды»), посвященной советской авиации до 1945 г. 4 том (авторы – Карл-Фредрик Геуст и Геннадий Петров) рассказывает об использовании в СССР самолетов, поставленных по «ленд-лизу». 5 том (авторы – те же и Самуил Тиркелта- уб) рассматривает действия авиации Балтфлота в советско-финской войне 1939-40 гг. Книги изданы с характерным для финской полиграфии высоким качеством, содержат: 4-й том – более 500 редких фото, 5-й том – более 300, впервые открытые общественности архивные материалы.

Вячеслав Заярин/ «АиВ»

Турбовинтовой наследник Ан-2

К середине 1960-х гг. использование авиации в сельском хозяйстве Советского Союза стало поистине массовым. Кроме традиционной борьбы с насекомыми-вредителями, в регулярную практику вошли другие виды авиационно-химических работ (АХР), в том числе подкормка растений, уничтожение сорняков и т.д. Объем ' АХР стремительно нарастал: в 1965 г. был достигнут показатель в 55 млн. га, а к 1980 г. его планировали превысить более чем в два раза. Чтобы осилить это «громадье», требовалось или значительно увеличить парк сельхозсамолетов, или позаботиться о создании новой машины, обладающей существенно большей производительностью, чем Ан-2. Для экономических стратегов страны победившего социализма первый путь оказался более привычным. Разработка новой техники тоже велась, но этот процесс проходил мучительно, сопровождался бюрократическими баталиями и в итоге вплоть до развала СССР не вышел из стадии испытаний.

Реактивный двигатель – сельскому хозяйству

Создатели Ан-2 были уверены, что возможности модернизации этой машины далеко не исчерпаны и на ее базе можно получить качественно новый самолет. Однако в высоких кабинетах все более популярным становилось мнение некоторых специалистов, считавших Ан-2 анахронизмом реактивной эпохи и предлагавших создать абсолютно новый сельхозсамолет, существенно большей грузоподъемности и оснащенный ТРД. Ставка делалась на новый реактивный двигатель АИ-25 с тягой 1500 кгс, разработанный в руководимом А.Г. Ивченко ЗМКБ «Прогресс». O.K. Антонов в отношении такой силовой установки рассуждал следующим образом: «Почему бы не поставить на Ан-2 реактивный двигатель? И воздушного винта не надо. Вот только как быть с горячей газовой струей? Пустить ее под самолет? От мощной струи горячих газов не только трава сгорит, но и поднимется пыль на весь мир. Дунет струя на бурт с химикатами – прощай удобрения. Поставить двигатель сверху фюзеляжа – сгорит и сломается оперение. Поднять оперение – получишь из биплана трехэтажный самолет. Сложно и тяжело, да и опасно. На больших скоростях полета – 850-900 км/ч и более – большой расход горючего окупается, а на той скорости, на которой летают все сельскохозяйственные самолеты – 140-160 км/ч, – это просто разорение…» (По расчетам, часовой расход топлива на АХР у Ан-3 с ТВД – 285 кг, а с ТРД – 650 кг).

Но был в антоновском коллективе конструктор, не разделявший мнение шефа и готовый взяться за создание реактивного самолета для работы над бескрайними полями Страны Советов. РА. Измайлов пришел на фирму в 1954 г. сразу после окончания ХАИ, а с 1963 г. находился в г. Арсенье- ве (Приморский край), где руководил филиалом ОКБ Антонова на местном авиазаводе, занимавшемся серийным выпуском Ан-14. Пользуясь удаленностью от «метрополии», он в конце 1960-х гг. занялся разработкой проектов целого семейства сельхозсамолетов под общим названием И-711, среди которых была и машина с ТРД. Когда в феврале 1970 г. филиал ОКБ Антонова в далеком приморском городе ликвидировали, Измайлов отправился в «самостоятельное плавание», возглавив конструкторское бюро арсеньевского завода.

Через полтора года Минавиапром и Министерство гражданской авиации (МГА) приняли решение о создании нового сель- хозсамолета. Как таковой конкурс не проводился, но на зов откликнулись несколько КБ, представившие свои предложения. Коллектив Измайлова выставил два варианта И-711: один – с АИ-25, другой – с турбовинтовым ТВД-10А. В октябре 1971 г. свой вердикт по проектам высказал ЦАГИ, специалисты которого поддержали стремление Измайлова создать реактивную машину и рекомендовали построить опытный экземпляр для проведения испытаний, которые бы позволили определить дальнейшую судьбу самолета.

Нельзя сказать, что экзотичный реактивный биплан И-711 вызывал полный «одобрямс» – многие специалисты относились к нему весьма скептически. Однако Измайлов имел вполне заслуженную репутацию талантливого конструктора, пользовался расположением начальника 6-го главного управления МАП А.В. Болбота и замминистра МГА И.С. Разумовского, а этого было вполне достаточно для быстрого прохождения проекта через различные инстанции.

1 декабря того же года произошло международное событие, сыгравшее важнейшую роль в истории И-711. Развивая кооперацию в рамках СЭВ, Советский Союз и Польская Народная Республика заключили соглашение, по которому создание, совершенствование и производство авиатехники для сельского хозяйства было закреплено за ПНР Вскоре в Польшу на предприятие VSK PZL в г. Мелец был направлен коллектив во главе с Измайловым, который вместе с местными коллегами приступил к воплощению в жизнь проекта И-711. Итогом совместного творчества стало довольно неуклюжее «многоэтажное» сооружение, вошедшее в историю под обозначением М-15 (15 – порядковый номер созданных в Мелеце машин). По схеме это был двухбалочный биплан с не- убирающимся шасси, между крыльями которого размещались два бака для химикатов общей емкостью 2900 л. АИ-25 установили на хвостовой части фюзеляжа под центропланом верхнего крыла. Этот аппарат и поныне остается единственным в мире реактивным сельхозсамолетом и единственным бипланом с ТРД.

В мае 1973 г. первый прототип М-15 поднялся в небо. При полной поддержке МАП и МГА самолет прошел в Советском Союзе Госиспытания, во время которых проводились полеты над полями Кубани и в высокогорных районах Армении. Влияние министерских покровителей отразилось на объективности составленных отчетов, испытания были признаны успешными, и самолет стали серийно выпускать в Мелеце, параллельно с Ан-2. Тогда же в отечественных СМИ прокатилась волна хвалебных публикаций, и казалось, что для М-15 открылась дорога в большую жизнь.

Но самолет не оправдал возлагавшихся надежд. Он обладал не только чрезвычайно низкой экономичностью, но и оказался сложным в эксплуатации, недостаточно маневренным, с плохими взлетно-посадочными характеристиками, имел другие недостатки. Его стали дорабатывать, но в конце концов в 1981 г. выпуск пришлось свернуть, построив 120 экземпляров вместо запланированных 3000. Практически все М-15 поступили в СССР, где простояли без дела и были пущены на слом.

Программа М-15 принесла не только экономические убытки, но и ударила по репутации советской и польской авиапромышленности. После показа самолета на 32-м Парижском авиасалоне в 1977 г. за ним на Западе закрепилось хлесткое прозвище Belphegor (мифологическая зверюга, собрат отечественного Змея Горыныча). Зарубежная пресса не уставала язвить в адрес М-15. Одна из этих колкостей стала «классикой жанра»: «Это прекрасный самолет! Он не нуждается в химикатах: как только он пролетит над полем, все насекомые умрут от смеха».

Конкурент Ан-3 – реактивный сельхозсамолет М-15

По другому пути

Отказавшись от разработки реактивного «сельхозника», O.K. Антонов решил пойти по непопулярному в министерских кругах пути и все же заняться модернизацией своего любимого Ан-2. Специалисты фирмы еще в конце 1950-х гг. пришли к выводу, что замена поршневого двигателя на турбовинтовой позволяла не только улучшить ЛТХ, но и снизить стоимость обработки 1 га на 30-40% за счет более дешевого топлива (керосин вместо бензина), а также создать комфортные условия в кабине экипажа, применив современную систему кондиционирования. «В создании нового сельскохозяйственного самолета наш коллектив пошел именно по этому экономному и верному пути», – писал позже Антонов.

Начать практические работы по омоложению «Аннушки» долго не позволяло отсутствие подходящего «сердца». Свет в конце тоннеля появился, когда руководимое В.А. Глушенковым Омское моторостроительное КБ (ОМКБ) приступило к созданию на базе вертолетного ГТД-3 турбовинтового двигателя ГТД-10 (ТВД-10) мощностью 960 э.л.с. Однако этих «силенок» новому варианту Ан-2 явно не хватало, и в июне 1967 г. мотористы предложили модификацию ТВД-10А, которая могла бы развивать 1250 э.л.с. По высказыванию Антонова, «к глубокой модернизации мы приступили в тот же час…». Новая машина получила обозначение Ан-3. Ведущим конструктором по ней назначили В.Е. Задорожного, который продолжает работать в этой должности и сегодня.

Действуя в инициативном порядке, антоновцы быстро подготовили проект и получили по нему положительное заключение ЦАГИ и краснодарского филиала ГосНИИ ГА – Всесоюзного НИИ применения авиации в народном хозяйстве (ВНИИ ПАНХ). Но тут в процесс вмешались министерские чиновники, считавшие, что ТВД-10А не соответствует современным требованиям. Инициативная работа ОМКБ вызывала у них раздражение, в результате вышел приказ о значительном сокращении численности этого коллектива и переводе Глушенкова в Воронеж. Создание ТВД-10А было приостановлено, и Ан-3 остался без двигателя.

Тем не менее, работы по самолету продолжались, правда, в очень не высоком темпе. В начале 1970-х гг. попытались использовать на Ан-3 двигатель ТВ2-117С мощностью 1500 э.л.с., создаваемый в ОКБ им. В.Я. Климова под руководством С.П. Изотова. Он представлял собой самолетный вариант вертолетного ТВ2-117А, в отличие от которого оснащался выносным редуктором воздушного винта и новым выхлопным устройством. Двигатель был весьма тяжелым (900 кг), и, чтобы сохранить центровку самолета, его решили установить под одноместной кабиной экипажа. Такое решение позволило также сделать короткую носовую часть фюзеляжа и обеспечить отличный обзор летчику. Воздухозаборники разместили по бортам фюзеляжа под верхним крылом, что предотвращало попадание в них посторонних предметов с земли и химикатов при загрузке. Конструкция воздухозаборников обеспечивала очистку воздуха от крупных частиц пыли, а мелкие задерживал блок спецфильтров. Такая система очистки гарантировала надежную эксплуатацию самолета с грунтовых аэродромов.

Модель первого варианта Ан-3 с двигателем ГТД-10

Компоновка Ан-3 с двигателем ТВ2-117С

В целом, конструкция Ан-3 с ТВ2-117С сохраняла лишь некоторую преемственность с Ан-2 и имела много характерных особенностей. Так, на машине собирались применить крылья увеличенного размаха (верхнее – на 2 м, нижнее – на 4,38 м), шасси с передней опорой, организовать с левого борта входную дверь автомобильного типа. Для повышения ресурса и коррозионной стойкости к воздействию химикатов фюзеляж от шпангоута №5 до хвостового оперения решили выполнить из стеклопластика, что также позволяло снизить массу конструкции на 230 кг. В 1969-71 гг. совместно с кафедрой прочности ХАИ была отработана технология изготовления такого фюзеляжа, а затем проведены успешные статиспытания натурного пластмассового отсека. Радикальному обновлению планировалось подвергнуть оборудование самолета, в том числе пилотажно-навигационное и радиосвязное. Кабина летчика должна была оснащаться системой кондиционирования и наддува.

В 1971 г. вместе с упомянутыми выше разработками Измайлова техпредпожение по такому варианту Ан-3 было представлено на рассмотрение МАП и МГА. Кроме того, ОКБ Антонова выдвинуло проект сельхозварианта Ан-14М с двумя перспективными ТВД-850 мощностью по 810 э.л.с. конструкции С.П. Изотова. Еще одним участником этого своеобразного конкурса стал предложенный поляками М-14 с горемычным ТВД-10А. После изучения этих проектов в ЦАГИ Ан-3 наряду с И-711 получил рекомендацию на дальнейшую разработку и постройку опытного экземпляра. Однако в МАП не спешили разрешать Антонову перейти к практической реализации задуманного, а лишь поручили подготовить эскизный проект. Во время работы над ним много внимания уделялось сельхозоборудованию самолета, включавшему комплект агрегатов распыления и опрыскивания, в доводке которого принимали участие специалисты ВНИИ ПАНХ.

Однако постепенно интерес к этому проекту в ОКБ Антонова угасал. Все очевиднее становились недостатки, связанные с размещением ТВ2-117С, например, высокие вибрации в кабине экипажа и сильный нагрев ее пола. Но решающим обстоятельством, приведшим к прекращению этой работы, стало отсутствие двигателя, ведь ТВ2-117С так и не был создан.

В качестве очередного варианта силовой установки Ан-3 рассматривались два ТВД-850, которые размещались единым блоком перед кабиной пилота и вращали воздушный винт через общий редуктор. ТВД-850 казался многообещающим двигателем, предполагалось, что он будет массово выпускаться и найдет применение не только на Ан-3, но и на Ан-28, L-410, Ми-2. На испытаниях двигатель продемонстрировал отличные характеристики, но так и не был запущен в серию. Поэтому этот вариант модернизации Ан-2 также не удалось реализовать.

Макет кабины Ан-3

Выкатка Ан-3 из цеха №21 ЛИиДБ в Гостомеле для покраски

Тем временем обескровленное ОМКБ, которое возглавил B.C. Пащенко, продолжало потихоньку создавать двигатели семейства ТВД-10. Удалось построить ТВД-10Б мощностью 1025 э.л.с., который нашел применение на Ан-28 и Бе-30. Ренессанс переживал и ТВД-10A, причем его мощность собирались довести до 1375 э.л.с. На какое-то время даже министерские деятели сменили гнев на милость и достаточно благосклонно стали смотреть на эту разработку. В сентябре 1974 г. МГА и МАП приняли решение, в котором просили «польскую сторону рассмотреть вопрос о возможности серийного производства двигателей ТВД-10А в 1976 г. в самолетном варианте», а также «считать целесообразным провести работы по установке ТВД- 10А на Ан-2 в целях улучшения ЛТХ этого самолета на сельхозработах, имея в виду модернизацию существующего парка Ан-2. Модернизированный самолет предъявить на испытания МГА в 1975г., по результатам которых принять решение о целесообразности проведения дальнейших работ».

В июне 1975 г. Антонов добился постановления ЦК КПСС и Совмина СССР, которое предписывало МГА передать на баланс киевского ОКБ новенький Ан-2 (борт СССР-26700, сер. №1G163-21) для переделки в Ан-3. Однако праздновать победу было рано. В.Е. Задорожный вспоминает: «Мы начали интенсивную работу над модификацией. Олег Константинович полагал, что, когда машина появится, легче будет пройти все бюрократические джунгли. Но все оказалось сложнее. Хотя двигатель ТВД-10 уже был, однако к тому времени понадобилась вспомогательная силовая установка для Ил-86. Омичи создали ее на базе ТВД-10. Это предложение было одобрено министерством, и ВСУ-10 была запущена в серию на Омском моторостроительном предприятии им. П. И. Баранова. Двигатель для Ан-3 в очередной раз был заброшен».

В декабре 1977 г. вышел приказ МАП №313, предписывающий построить первый экземпляр Ан-3 в 1978 г. Однако сделать это оказалось невозможным, прежде всего, из-за изменившейся в очередной раз позиции самого министерства. Дело в том, что в это время из Польши стали поступать М-15. В недрах МАП снова стал муссироваться тезис об устарелости ТВД-10A, хотя он по топливной эффективности и весовому совершенству ничем не уступал широко распространенному двигателю РТ6 канадского отделения фирмы Pratt amp;Whitney. Омичи не могли построить даже опытный экземпляр двигателя, который получил к тому времени обозначение ТВД-20. Когда стало ясно, что под министерским руководством ТВД-20 может быть успешно похоронен, Антонов решил помочь ОМКБ. Вначале была предпринята попытка изготовить отдельные агрегаты двигателя на других мотостроительных заводах, однако предприятия, на которые Олег Константинович делал ставку, оказались перегружены. Тогда Антонов изменил тактику. Он направил в ОМКБ хорошего снабженца, благодаря усилиям которого в Омске все-таки изготовили не только опытный образец ТВД-20, но и построили бокс для его испытаний и доводки. Вскоре антоновское ОКБ получило долгожданный ТВД-20.

На этапе рабочего проектирования Ан-3 много внимания уделялось интерьеру кабины пилотов. Дизайнеры во главе с начальником отдела художественного проектирования О.В. Калининым постарались обеспечить экипажу максимально возможный комфорт. Для этого были предложены новые конструктивные решения кресел и пультов управления. Например, кресло пилота функционально разделили на две части: спинку с плечевыми ремнями, расположенную неподвижно на силовом шпангоуте, и сиденье с механизмом регулировки положения. Кресло получилось удобным и одновременно позволило повысить безопасность пилота в аварийных ситуациях. Эти и другие новшества были отработаны на натурном макете, в который превратили кабину настоящего Ан-2.

Киевляне решили провести летные испытания Ан-2 (СССР-26700) по программе Ан-3, для того чтобы в дальнейшем сравнить полученные ЛТХ с характеристиками этой машины после переоборудования. В декабре 1979 г. Ан-2 перегнали в Туркмению, где в окрестностях Ашхабада находилось несколько ровных площадок, образовавшихся на месте высохших озер. Там экипаж в составе летчика-испытателя ОКБ С.А. Горбика и ведущего инженера П.Д. Игнатенко выполнили необходимое количество полетов.

К Новому году самолет вернулся в Киев. Так как в то время опытное производство антоновской фирмы было загружено постройкой Ан-124, то превращение Ан-2 в Ан-3 осуществлялось на летно-испытательной базе в Гостомеле. В ходе этой работы в фюзеляже самолета между шпангоутами 5 и 6 сделали 370-мм вставку и организовали в этом месте по левому борту входную дверь с окном. В грузовой кабине установили химбак емкостью 1500 л* Машину оснастили поступившим из Омска опытным двигателем, внесли необходимые изменения в топливную систему. В кабине экипажа оборудовали одно место летчика. К сожалению, не удалось внедрить часть новшеств интерьера кабины, отработанных на макете. В начале февраля переделка завершилась, и Ан-3 выкатили из цеха. Он получил заводской №379-01 (регистрационное обозначение СССР-37901).

Испытания в небе и в … кабинетах

Основная тяжесть наземных испытаний заключалась в отработке силовой установки Ан-3, которая не внушала особого доверия. Обратили на это внимание и члены ме- тодсовета, собравшиеся на традиционное заседание перед первой пробой крыла нового самолета. Поэтому для обеспечения безопасности решили проводить полет таким образом, чтобы в случае отказа двигателя можно было совершить посадку на аэродроме взлета.

Накануне первого полета на Ан-3 были выполнены пробежки и подлеты до высоты 2 м. Наконец, 13 мая 1980 г. Горбик и Игна- тенко впервые подняли «тройку» в воздух. Антонов лично выбрал эту «невезучую» дату, подчеркнув, что ему с числом «13» сопутствует удача. И действительно, полет прошел хорошо. Проблемы возникли позже, когда начались испытания сельхозоборудования. Эта аппаратура приводилась в действие воздухом, отбираемым от компрессора двигателя, который должен был работать на специальном режиме, предназначенном для химработ. Возникавшая при этом 10% потеря мощности двигателя не вызывала опасений. Однако, когда стали выполнять гоны 1* на высотах 3-5 м, то оказалось, что самолет на этих режимах слишком летучий, двигатель приходится переводить на «полетный малый газ», и при включении сельхозаппаратуры происходит опасный провал тяги.

Вспоминает Игнатенко: «Впервые мы столкнулись с этим в довольно неприятной ситуации, когда к нам в ОКБ приехало чело- век 40 москвичей из ГосНИИ ГА и краснодарцев из ВНИИ ПАНХ. Они уговорили руководителя полетов на нашей ЛИиДБ расположить гоны поперек ВПП, поскольку им нужны были результаты полетов строго по ветру, против ветра и с боковым ветром. В первом же полете, когда снизились до высоты 5 м, Сергей Гэрбик, как и было предусмотрено, включил сельхозаппаратуру. И… тут же упала мощность двигателя. Дальше – касание полосы с ударом… В сотне метров перед нами высоченные дубы. Я резко двинул вперед РУД в положение, при котором отбор воздуха на сельхозаппаратуру перекрывается. Через пару секунд двигатель взревел, и нам удалось «перепрыгнуть» через злополучные дубы». В дальнейшем пришлось вернуться к старому испытанному годами способу приведения в действие сельхозаппаратуры – от ветряка, вращаемого набегающим потоком.

1* Гон – пролет сельхозсамолета над полем в одном направлении.

Носовая часть опытного Ан-3

Первоначальный и окончательный варианты воздухозаборника

Группа создателей Ан-3 в день первого взлета самолета. В центре стоят: С.А. Горбик и П.Д. Игнатенко (в светлых комбинезонах), между ними o.k. Антонов и В.Е. Задорожный. Гостомель, 13 мая 1980 г.

В декабре 1981 г. Ан-3 перегнали в Крым, где продолжили испытания. Полеты проводились с аэродрома Славное, две ВПП которого располагались одна относительно другой под углом 90°. Там экипаж в составе летчиков-испытателей С.А. Горбика (ОКБ) и В.П. Шахина (ГосНИИ ГА) успешно выполнили намеченную программу. Значительный вклад внес ведущий инженер по испытаниям М.Б. Зильберман. В этой работе участвовали также специалисты ВНИИ ПАНХ и Рижского института инженеров ГА. В Киев из-за выработки ресурса двигателя Ан-3 пришлось возвращать на борту Ан-22. Таким образом, заводские испытания новой модификации Ан-2 были завершены. В целом полученные результаты удовлетворяли создателей самолета, однако выяснилось, что на рабочих скоростях 130-150 км/ч машина обладает недостаточной путевой устойчивостью и управляемостью, что являлось характерной чертой и Ан-2. В итоге пришлось доработать киль руль направления.

Казалось бы, самолет можно передавать на Госиспытания, однако для этого его требовалось оснастить двигателем с ресурсом

50 часов, а такого экземпляра и в помине не было. Дальнейшие попытки Антонова содействовать созданию пригодного для серийного производства ТВД-20 не увенчались успехом, и опять пришлось обратиться к услугам талантливого снабженца, который уже помог построить первый двигатель. Вспоминает Задорожный: «Снабженец взялся за это, и дело было сделано. «Добро» дал тот же зам. министра по двигателестроению, который отказывал Антонову. Подводя итог этим событиям, Олег Константинович как-то заметил, что же это за страна такая? Генеральный конструктор не может пробить важное и нужное дело, а некий «снабженец» может».

В очередном испытательном полете идет отработка применения тоннельного распылителя

Загрузочный люк сельхозбака

Входная дверь опытного Ан-3

Однако в целом противостояние Минавиапрома и Антонова по программе Ан-3 не ослабевало. Так, в марте 1981 г. в Гаване (Куба) на конференции стран СЭВ в докладе заместителя гл. конструктора Я.Д. Голо- бородько, по настоянию министерства, было запрещено даже упоминать об этом самолете. В сентябре-октябре того же года на выставке в Минске, приуроченной к конференции по сельхозавиации стран СЭВ, решением МАП были представлены только польские М-15, М-18. Правда, в том же году новый «Ан» удалось удачно показать в Краснодаре на «смотринах» авиатехники, организованных для М.С. Горбачева – тогдашнего секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Горбик и Зильберман по собственной инициативе передали ему письмо с просьбой повлиять на решение судьбы Ан-3, указав конкретных должностных лиц, тормозивших продвижение программы. Но советский бюрократический механизм совершил характерный оборот, и устранять высказанные в письме замечания поручили как раз тем, на кого жаловались испытатели. В итоге воз с места не сдвинулся.

В марте 1984 г. по инициативе МГА была сформирована делегация во главе с Голо- бородько, которая отправилась на ОМП им. П.И. Баранова и попыталась привлечь местное руководство в ряды сторонников серийного выпуска ТВД-20. Однако предприятие было перегружено производством двигателей АЛ-21Ф-ЗА и РД-33 для Су-24 и МиГ-29, а также мотоблоков для сельского хозяйства, поэтому дирекция ОМП не захотела решать дополнительные проблемы.

4 апреля 1984 г. Олег Константинович скончался, так и не дождавшись понимания перспективности модернизации «Аннушки». Лишь через месяц после его кончины появился важный документ, который мог стать переломным в судьбе Ан-3. Решением МАП предписывалось различным должностным лицам, в т.ч. главному конструктору ОКБМ Пащенко и директору ОМП Малашенко, провести работы по увеличению ресурса ТВД-20 и запустить его в серию. Кроме того, до 1 июня требовалось представить план-график по изготовлению и поставке двигателя для проведения Госиспытаний Ан-3. Однако никаких реальных действий после этого не последовало.

Прошел год, и все об Ан-3 вроде бы забыли. Однако новый Генеральный конструктор антоновской фирмы П.В. Балабуев решил пробудить интерес к этой машине, предложив МАП выполнить на ней полеты на установление рекордов, которые посвятить XXVII съезду КПСС. В те времена такой ход действовал безотказно, и министр И.С. Силаев просто не мог не поддержать эту инициативу. Рекордные полеты прошли 12 и 13 декабря 1985 г. В первый день экипаж в составе летчика-испытателя В.Г. Лысенко и спорткомиссара ФАИ А.В. Стрельниковой на Ан-3 со взлетной массой 6200 кг и грузом 2583 кг в двух полетах установил три мировых рекорда. На следующий день командир экипажа С.А. Горбик с неизменной А.В. Стрельниковой перекрыли три мировых достижения, но уже на машине со взлетной массой 5800 кг и грузом 2375 кг. Однако и эта демонстрация возможностей Ан-3 не повлияла на позицию МАП и МГА, которые продолжали настаивать на том, что сельскому хозяйству необходим более современный самолет.

Госиспытания Ан-3 начались только в 1986 г. Первый этап прошел в апреле-августе под Москвой и Киевом. Экипажи ГосНИИ ГА определяли устойчивость и управляемость самолета, ЛТХ и ВПХ, а также работоспособность некоторых самолетных систем. Состоялось 95 полетов общей продолжительностью 63 ч 30 мин. Был выявлен ряд недостатков Ан-3, среди которых снова проявилась путевая неустойчивость, кроме того, были отмечены чрезмерно большие усилия на штурвале при посадке с передней центровкой, недостаточная эффективность руля направления при взлете с боковым ветром и его перекомпенсация. Для устранения этих недостатков еще больше увеличили площадь киля, руль направления оснастили триммером-декомпенсатором, доработали проводку системы управления, а также решили применить руль высоты с роговой компенсацией.

Второй этап Госиспытаний Ан-3 стал возможен после доработок и оснащения самолета двигателем с гарантийным ресурсом 150 ч. Испытания проводились с I кв. 1988 г. по II кв. 1989 г. на базах ГосНИИ ГА в Подмосковье и Краснодаре. В ходе них состоялись полеты на предельных по условиям прочности режимах, была проверена работа системы обогрева и вентиляции, отработаны новые методики посадок и т.д. В итоге испытатели пришли к выводу, что машина соответствует требованиям, предъявляемым к сельхозсамолету.

Пока шли Госиспытания Ан-3, между МАП СССР и Министерством металлургической и машиностроительной промышленности ПНР был заключен «Договор о создании совместного польско-советского конструкторского коллектива для разработки нового сельхозсамолета». Машину предстояло создавать в соответствии с уточненными техническими условиями, которые сформировали МГА совместно с Госагропромом.

В 1988 г. состоялось заседание научно- технического совета МАП с участием представителей МГА, на котором были приняты очередные решения по Ан-3 и новому сельхозсамолету. В этом документе, в частности, говорилось, что Ан-3 «позволяет повысить производительность АХР и обеспечить необходимые комфортные условия для работы экипажа. Однако установленный на нем двигатель ТВД-20 не соответствует современным нормам технического уровня, не доведен, имеет малый ресурс, высокий удельный расход топлива и требует больших затрат на доработку конструкции». В связи с этим НТС решил: «Считать создание нового сельхозсамолета одной из приоритетных задач… Работы по созданию двигателя ТВД-20 для Ан-3 целесообразно прекратить, форсировав при этом создание двигателя ТВД-1500». Предписывалось также «оказать содействие совместному польско-советскому коллективу в ускорении» разработки нового сельхозсамолета, который планировалось оснастить новым двигателем ТВД-1500С Рыбинского КБ моторостроения. Антоновскому ОКБ совместно с разработчиками двигателя рекомендовалось проработать возможность установки ТВД-1500 на Ан-3. В дальнейшем,, начиная с 1991 г., планировалось переоборудовать Ан-2 в Ан-3 на предприятиях всесоюзного объединения «Авиаремонт».

Привод-ветряк сельхозоборудования

Оборудование для ультрамалообъемного опрыскивания

Хвостовое оперение Ан-3

Приборное оборудование кабины пилотов Ан-ЗТ

К разработке нового польско-советского самолета под названием М-К-1 («Мелец- Киев-1») приступили в январе 1989 г. Эту программу возглавлял главный конструктор мелецкого КБ Ю. Олексяк, в коллективе которого работали восемь специалистов из ОКБ Антонова под руководством В.Т. Чмиля. Создаваемый самолет представлял собой моноплан, напоминавший польский «Дромадер» или американский «Эйртрактор». В начале 1991 г. работы по этому проекту были прекращены из-за кризисных явлений как в экономике, так и в политических отношениях между СССР и Польшей. Не нашел практического применения и ТВД-1500.

В новых условиях

Общая ситуация последних лет существования СССР и начала постсоветского периода не способствовала развитию авиастроения. Вспоминает В.Е. Задорожный: «Никому ни до чего не было дела. Не только сельхозсамолет не был нужен, но и само сельское хозяйство разваливалось на глазах. Для Ан-3 это продолжалось до 1993 г. Тогда же прижатые новыми реалиями омские моторостроители вместе с представителями ПО «Полет» приехали на поклон к П. В. Балабуеву и стали вести речь о запуске программы Ан-3 у них».

Здесь уместно кратко рассказать об омском ПО «Полет», которое ведет свою родословную от завода №166, образованного в июле 1941 г. в результате слияния эвакуированных в Омск московских заводов №156 и №81. Во время Великой Отечественной войны завод выпускал Як-9, Ту-2, а после войны – Ил-28 и Ту-104. Затем предприятие перешло на производство ракетной техники. К авиационной тематике объединение вернулось в 1993 г., освоив выпуск Ан-74.

«Маркетинговые исследования омичей показали, – продолжает Задорожный, – что владельцы порядка 1200 Ан-2 хотели бы преобразовать их в Ан-3». Сибиряки получили от киевлян необходимую конструкторскую документацию, однако экономическая ситуация на «Полете» никак не способствовала быстрому началу программы – задолженность перед государством составляла около 250 млрд. руб. Прошло еще четыре года, прежде чем удалось подготовить производство для новой темы. Причем к тому времени интерес к сельхозварианту Ан-3 значительно снизился, чему способствовал не только общий кризис экономики. Дело в том, что на рынке появились в большом количестве чрезвычайно эффективные химические препараты нового поколения, распылять которые требовалось не тоннами, а килограммами. Для выполнения этой задачи куда лучше подходили совсем небольшие летательные аппараты, включая мотодельтапланы. Именно им стали отдавать предпочтение руководители тех немногих агропредприятий, которые были способны потратиться на АХР, и большинство сельскохозяйственных Ан-2 встали на прикол. Зато в ряде регионов бывшего СССР сохранялся спрос на использование неприхотливых «Аннушек» для выполнения всевозможных перевозок. Поэтому потенциальные заказчики не должны были остаться равнодушными к транспортному варианту Ан-3, ведь в качестве топлива на нем использовался керосин, а не дорогой и дефицитный авиабензин, что сулило немалые экономические выгоды.

Конструкторы АНТК разработали такую версию самолета, получившую обозначение Ан-ЗТ. Машина предназначалась для перевозки до 1800 кг грузов, в том числе 4 пассажиров. В грузовой кабине решили установить два двухместных мягких складывающихся и откидывающихся к борту кресла.

В июне 1997 г. в Омске на совещании с участием представителей 18 промышленных предприятий стран СНГ было принято решение о начале серийного переоборудования самолетов Ан-2 в транспортные Ан-3. Затем Правительства России и Украины подписали соглашение, согласно которому этими работами предстояло заниматься ПО «Полет» и Винницкому ремзаводу ГА, который специализировался на ремонте Ан-2. Выпуск ТВД-20 поручался ОМП им. П.И. Баранова. Для реализации этого решения Омская областная администрация предложила инвестиционный проект, куда были привлечены средства различных предприятий ВПК региона. Проведенные расчеты показали, что трудоемкость превращения Ан-2 в Ан-3 составит порядка 1/3 от трудоемкости постройки новой «Аннушки», а стоить такие работы будут 250-400 тыс. USD.

Для успеха всей программы требовалось провести сертификацию Ан-3 и развернуть рекламную кампанию. Однако единственным летным экземпляром машины оставался опытный самолет, который не поднимался в воздух с 1989 г. и хранился на открытой стоянке, где быстро превращался в груду хлама. Благодаря усилиям зам. Генерального конструктора АНТК Г.Г. Онгирского, самолет реанимировали и уже в августе 1997 г. продемонстрировали на Международном авиакосмическом салоне «МАКС-97» в Жуковском. В сентябре ПО «Полет» и ОМП организовали презентацию Ан-3 в Омске. В сентябре 2000 г. Ан-3 был среди участников новорожденной международной авиакосмической выставки «ABiacBiT-XXI» в Киеве. В середине ноября самолет представили на авиасалоне в китайском Чжухае. В Поднебесной до сих пор продолжают выпускать Ан-2, и китайцы заинтересовались технологией превращения «двойки» в «тройку», но пока о реализации такой программы речь не идет.

Осенью 1997 г. омичи получили из эксплуатации для переоборудования «Аннушку» (СССР-9801, сер. №1G175-46). К началу 1998 г. первый Ан-ЗТ (сер.№ 00-01), зарегистрированный как RA-62523, выкатили из цеха. 17 февраля этот самолет впервые поднялся в воздух под управлением экипажа АНТК в составе: С.М. Цивак (командир), С.М. Тарасюк (помощник командира) и В.И. Дзюба (ведущий инженер по испытаниям). Полет состоялся, несмотря на достаточно сильный боковой ветер и мороз -25°С. Через несколько дней погода улучшилась, и на самолете выполнили несколько полетов по программе заводских испытаний.

С весны 1999 г. начались интенсивные сертификационные полеты на опытном Ан-3 (UR-BWD). Была выполнена программа по исследованию взлетно-посадочных характеристик при разных состояниях искусственной ВПП, включая свежевыпавший снег и обледенение. Затем прошли испытания на грунтовом аэродроме с прочностью грунта до 3 кгс/кв.см. В тот год в Украине случился температурный экстремум, что позволило провести испытания в жарком климате (до +36° С) и «пощупать» газодинамическую устойчивость ТВД-20 в этих условиях. К концу года антоновцы подали заявку в Авиационный регистр Международного авиакомитета (АР МАК) на соответствие Ан-3 нормам АП-23.

Опытный Ан-3 во время сертификационных испытаний

Опытный Ан-3 на авиасалоне «Авiасвiт-ХХI». Киев, 2002 г.

Ан-ЗТ в сборочном цехе омского ПО «Полет»

Ан-ЗТ отбуксирован на стоянку

В 2000 г. к сертификационной программе подключили Ан-ЗТ RA-62523, на котором с 29 января по 15 февраля в Эвенкии провели испытания в условиях низких температур. С аэродрома Тура самолет выполнил 15 полетов общей продолжительностью 20 ч, подтвердив способность работать при температуре ниже -50°С (в один из дней столбик термометра опустился до -56°С). По возвращении в Омск были проведены взлеты и посадки на заснеженный аэродром с толщиной покрова до 35 см. В отдельных случаях самолет на колесах рулил по снегу полуметровой толщины. Ан-ЗТ пилотировали летчики-испытатели АНТК С.М. Тарасюк и ПО «Полет» А.П. Сарычев, Д.Э. Кузнецов.

Весной сертификационные испытания продолжились на базе АНТК в Гостомеле. На обеих машинах работали летчики-испытатели С.М. Тарасюк, А.К. Хрустицкий, а также эксперт-аудитор Авиарегистра МАК летчик- испытатель А.В. Акименков. Была проведена и штопорная программа, в ходе которой подтвердилось, что Ан-3 унаследовал феноменальную несваливаемость Ан-2. Выполняя режим, летчик переводил двигатель на «малый газ» и полностью выбирал штурвал на себя, после чего самолет переходил в устойчивое парашютирование с вертикальной скоростью 5-7 м/с. На «номинале» он снижался со скоростью 1-2 м/с, а на взлетном режиме – 1 м/с. Поступательная скорость находилась в пределах 70-100 км/ч. При задней центровке и провоцирующем движении штурвала самолет задирал нос, достигая поступательной скорости 40-50 км/ч, после чего клевал на нос и разгонялся. Если летчик не отпускал штурвал, Ан-3 начинал совершать колебания по тангажу с периодом в 20-30 с, но входить в штопор отказывался. Хрустицкому и Тарасюку все же удалось свалить машину, но, как заметил Тарасюк, «для этого пришлось очень сильно постараться. Самолет прекрасно выходит из этого положения».

31 августа 2000 г. произошло событие, открывающее широкую дорогу реализации программы Ан-3. Этот самолет получил Сертификат МАК №СТ 191-Ан-ЗТ.

Наконец-то серийный

При переоборудовании Ан-2 в Ан-3 на «Полете», кроме замены силовой установки и организации фюзеляжной вставки, проводится замена обшивки крыльев и хвостового оперения на полиэфирную ткань, которая по прочности и долговечности превосходит натуральную в 1,5-2 раза. В районе шп.11 и 12 по правому борту организуется аварийный выход; дорабатывается хвостовое оперение; заменяется тросовая проводка управления двигателем на металлические тяги; устанавливается новое оборудование, включающее более мощный генератор ГСР-6000, навигационную спутниковую систему СН-3301, бортовой регистратор БУР-4-1-02, аварийный радиомаяк АРМ-406 системы «КОСПАР-САРСАТ», проблесковые импульсные маяки 2LA 006. Ан-3 поставляется с колесным шасси, но по желанию заказчика может комплектоваться лыжами с обогреваемыми полозами.

Заводские номера Ан-3 присваиваются следующим образом: первые семь цифр – заводской номер переоборудуемого Ан-2, затем добавлены новые восемь цифр, из них четыре последние означают номер самолета в серии и номер серии. По состоянию на 1 июля 2004 г. на «Полете» переделали 17 Ан-2 в Ан-3. В результате переоборудования получается самолет с вновь назначенным ресурсом, который составляет 20 000 летных часов. Календарный срок службы не устанавливается, и все зависит теперь только от технического состояния каждого конкретного экземпляра.

Выгрузка Ан-ЗТ из Ил-76 на чилийской антарктической базе «Пэтоиот-Хиллс»

Ан-ЗТ в Антарктике. На переднем плане – С.М. Тарасюк. 8 января 2002 г.

В настоящее время на «Полете» подготовлено производство для выпуска Ан-ЗТ в следующих вариантах исполнения. 03.01 – базовый грузо-пассажирский. 03.07 – транспортно-пассажирский, предназначенный для перевозки 9 человек и грузов. Салон самолета имеет тепло- и звукоизоляцию, освещение, облицовывается декоративными панелями. Одно- и двухместные мягкие кресла могут складываться и откидываться к бортам. 03.03 – транспортно- пассажирский улучшенного комфорта (VIP). Дополнительно к варианту 03.07 самолет оборудуется багажником, гардеробом и туалетом. Окна – прямоугольной формы с двойными стеклами. 03.08 – лесопатрульный, предназначенный для мониторинга лесов, перевозки 12 парашютистов на боковых откидных сиденьях, их десантирования, а также сброса двух упаковок груза массой до 100 кг. 03.10 – десантный для доставки и выброски 12 парашютистов.

Предлагается также заказчикам сельскохозяйственный самолет в варианте исполнения 03.02, в который могут быть переоборудованы Ан-2СХ с сохранением целевого оборудования этих самолетов, в том числе распылителя РТШ-1БН, мелкокапельного и среднекапельного опрыскивателей ОМ-3 и Ш-76-7000. В грузовой кабине остается сельхозбак объемом 1400 л. Производительность АХР при опылении – 70 га/ч, а при опрыскивании – 132 га/ч.

Ан-ЗТ в вариантах исполнения 03.02, 03.07, 03.08 получили свои дополнения к сертификату типа. В отношении остальных версий самолета такая работа продолжается. Кроме того, ведется разработка варианта Ан-ЗТ на поплавковом шасси.

Начало трудовой биографии

Применение Ан-3 в народном хозяйстве началось еще на этапе сертификационных испытаний. Так, в июне 2000 г. на опытной машине (борт UR-BWD) выполнили 77 полетов для уничтожения насекомых-вредителей зерновых культур в Ставищенском районе Киевской обл. Всего было обработано 970 га пшеницы, ячменя и проса. Самолет был оборудован штанговым опрыскивателем и 2000-л сельхозбаком. Воду закачивали через бортовой штуцер заправки сельхозбака, что занимало 3-3,5 мин, а 2 л ядохимикатов заливали через загрузочный люк. Расход рабочей жидкости на 1 га составлял 150 л, ширина захвата опрыскивания – 25 м при высоте полета 3-5 м. Ан-3 за день проделывал такую же работу, которую наземная техника могла бы выполнить за 20 дней, погубив при этом своими колесами до 10% урожая. Начальник отдела летных испытаний АНТК Б.М. Юшков рассказывает: «За 35 лет моей испытательной работы такого эффекта на испытаниях видеть не довелось. Пшеница по пояс, на каждом стебельке «кузька» (жук-вредитель, – Прим. авт.), и не один. После пролета нашего Ан-3 – ни одного живого вредителя. Потрясающе!»

21 ноября 2000 г. Ан-ЗТ в сельхозварианте (борт RA-05883, зав. №1G21019-2003- 02-01) поступил первому эксплуатанту – Норильской авиакомпании «Заполярье». Так как в районе вечной мерзлоты для такой машины работы нет, ее стали откомандировывать в более теплые регионы России, где использовать по прямому назначению.

До конца года «Полет» сдал второй серийный Ан-ЗТ (борт RA-05882, зав. №1G21446-2002-03-01), владельцем которого стала авиакомпания «Эвенкия», базирующаяся в поселке Тура Красноярского края. В следующем году российские эксплуатанты получили уже 9 машин, большинство которых выполнены в грузо-пассажирском варианте. В апреле 2003 г. Северо-Восточная база авиаохраны лесов и оленьих пастбищ (Магаданская обл.) начала эксплуатацию первых лесопатрульных Ан-ЗТ RA-05866 и RA-05867 (зав.№№ 1G24021-2106-06-01 и 1G24060-2007-07-01). В том же году российская авиакомпания «Авиалайн-ТУР» заявила о покупке пяти Ан-ЗТ в VIP-варианте, однако эта сделка пока не состоялась.

В декабре 2001 г. Ассоциация советских полярников (АСПОЛ), президентом которой является Герой Советского Союза А.Н. Чилингаров, в честь 40-летия первого перелета Москва-Антарктида организовала экспедицию на шестой континент, намереваясь достичь по воздуху Южного полюса. Для осуществления этого перелета российская авиакомпания «Атлант-Союз» выделила Ил-76 (RA-76425), а ПО «Полет» – Ан-ЗТ (борт 9801), оснащенный лыжами с подогревом. До чилийской антарктической базы «Пэтриот-Хиллс» Ан-3 и 14 участников экспедиции добрались на борту Ил-76. После выгрузки «тройки» были пристыкованы крылья и оперение. На «Пэтриот-Хиллс» не было ни ангара, ни оснастки, и эта несложная в обычных условиях операция растянулась на сутки. После сборки самолет совершил два контрольных полета под управлением экипажа во главе с летчиком-испытателем АНТК С.М. Тарасюком.

В ночь под Рождество, с 7 на 8 января 2002 г., Ан-3 со всеми участниками экспедиции на борту вылетел к расположенной в районе Южного полюса американской станции «Амундсен-Скотт». В Антарктиде стоял полярный день, был разгар лета, и температура не опускалась ниже -12°С, однако перелет проходил в весьма не простых условиях. Поскольку Ан-ЗТ не оснащен ПОС, приходилось лететь выше облаков, а как только самолет входил в зону облачности, начиналось обледенение, и он резко терял высоту.

Навигация велась с помощью спутниковой системы, показания которой сравнить было не с чем. «Когда летишь над Антарктидой, складывается впечатление, что ты внутри огромного белого мешка, – вспоминает Тарасюк, – все кругом белое – не только земля, но и небо. Более того. Там почему-то исчезает линия горизонта. На испытаниях в Сибири, где все на сотни, а то и тысячи километров вокруг укрыто снегом, с подобным визуальным эффектом мы не сталкивались. Полет усложнялся еще и тем, что там компас пилоту не товарищ».

Самолет Норильского авиапредприятия

Посадка Ан-ЗТ на лыжном шасси

Посадка пассажиров

В пассажирской кабине Ан-ЗТ

Прямая радиосвязь с «Амундсен-Скотт» была нарушена из-за магнитной бури, и только за 25 км до полюса ее удалось восстановить. Дополнительным осложнением явилось то, что точка географического Южного полюса расположена на ледниковом куполе Антарктиды на высоте 2800 м над уровнем моря, а по содержанию кислорода соответствует высоте 3800-4000 м в средних широтах, что приближается к практическому потолку Ан-ЗТ.

Несмотря на все трудности, самолет за 6 часов преодолел 1140 км и успешно совершил посадку на американской базе. Спустя пять часов экспедиция собралась в обратный путь. Однако при запуске двигатель ТВД-20 стал выходить на нештатный режим, сопровождаемый сильной вибрацией. К тому же, началась сильная пурга, и пришлось заночевать на «Амундсен-Скотт» в ожидании улучшения погоды. На следующий день изменилась метеообстановка и на «Пэтриот-Хиллс», что могло привести к осложнениям при посадке. В этих условиях руководитель экспедиции Чилингаров решил отказаться от обратного полета на Ан-3. Заправленный и зачехленный самолет отбуксировали на временную стоянку, любезно предоставленную американскими полярниками. Это пристанище стало пока постоянным для первого в отечественной авиации самолета, совершившего посадку у Южного полюса. Участники экспедиции были вывезены американскими С-130.

Как видим, во время антарктической экспедиции проявился такой генетический недостаток ТВД-20, как низкая высотность. Когда начиналась эпопея с созданием этого двигателя, получать хорошие высотные характеристики и не собирались, ведь сель- хозсамолет летает у самой земли. Однако в современных условиях такая силовая установка сужает географию применения Ан-3, например, самолет плохо подходит для работы в горах. Высказывают эксплуатанты претензии и к надежности ТВД-20. Так, в мае 2003 г. из-за отказа двигателя потерпел аварию Ан-ЗТ RA-05881 (зав. №1G20452- 2218-18-01) «Полярных авиалиний». Самолет с 12 пассажирами на борту выполнял рейс по маршруту Сангар-Якутск, и его экипажу пришлось совершить вынужденную посадку на болотистую покрытую редким лесом местность. Никто из находившихся на борту не пострадал, но машину пришлось списать. В декабре того же года из- за потери мощности двигателя совершил аварийную посадку в 75 км от Снежногорска Ан-ЗТ RA-05883 авиакомпании «Заполярье». Самолет отремонтировали и вернули в строй. Удалось восстановить и машину RA-05891 «Полярных авиалиний», которая пострадала в июле 2002 г. На сей раз причиной происшествия стал человеческий фактор: при заходе на посадку летчик ошибся, и Ан-3 зацепил верхушки деревьев.

В настоящее время на сибирских и северных просторах России, где 70% территории составляют места, куда только самолетом можно долететь, Ан-3 эксплуатируют семь авиапредприятий. Они работают в Якутии, Эвенкии, Туве, на Чукотке, в Магаданской и Амурской областях, а также на Таймыре. Выяснилось, что на современном этапе местные авиаперевозки в тех регионах могут существовать только как система с непременным использованием Ан-2 или Ан-3. Эти самолеты на колесном или лыжном шасси не только могут работать с самых примитивных площадок, но и выгодно отличаются от вертолетов или, скажем, Ан-38, своей экономичностью. Но почему тогда на таких просторах работает всего полтора десятка Ан-3? Увы, небогатым авиакомпаниям провести переоборудование своих «Аннушек» становится все труднее, так как за последние 2-3 года цена таких работ возросла более чем в 2 раза и достигла 800-900 тыс. USD. 75% этих затрат составляет стоимость покупных изделий, в том числе в 230-240 тыс. USD обходится двигатель ТВД-20.

Дальнейшему развитию программы Ан-3 должно способствовать начавшееся улучшение в странах СНГ общей экономической ситуации, а также расширение сферы применения самолета. В 2004 г. интерес к Ан-3 проявило Министерство чрезвычайных ситуаций России. По заявлению начальника авиации МЧС генерал-лейтенанта Р.Закирова, эта машина «в ближайшее время станет основным самолетом наших авиаподразделений. Расчеты показывают, что стоимость эксплуатации Ан-3 в 5-6 раз ниже Ми-8МТВ, а его цена дешевле в 4 раза. Поэтому использование этого самолета позволит сократить потребность в вертолетах, а также уменьшить стоимость эксплуатации авиагруппировки российского МЧС». В нынешнем году ведомство планирует приобрести 12 Ан-3.

Лесопатрульный Ан-ЗТ в испытательном полете

Ан-ЗТ в vip-варианте

Кресла сложены для размещения грузов

Десантники в кабине Ан-ЗТ

В настоящее время заинтересовались Ан-3 некоторые латиноамериканские страны. Их привлекает не только хозяйственное применение самолета, но и возможность использования его в борьбе с наркомафией и антиправительственными партизанскими группировками. Однако недостаточная высотность «тройки» пока что сдерживает поставки самолета в регион, где требуется летать в условиях высокогорья.

Не остается забытым изначальное, сельскохозяйственное, предназначение Ан-3. При выполнении АХР этот самолет превосходит по производительности такие широко распространенные машины, как польский PZL М-18 Dromader и американский АТ-503 Turbo Tractor, в 1,5 и 1,2 раза соответственно. При этом рабочая скорость и скорость сваливания у «тройки» на 20-40 км/ч меньше, чем у зарубежных аналогов. Несмотря на все чудеса химии, сохранился значительный сектор работ, где целесообразно применение самолетов такого класса. Это, прежде всего, подкормка посевов. Кроме того, за годы экономического упадка в южных регионах России, Казахстане и Средней Азии значительно обострилась проблема борьбы с саранчой. Да, существует большое количество Ан-2, но снабжать «Аннушки» бензином становится все труднее. Так, в Туркмении и Узбекистане, чтобы одолеть полчища прожорливых вредителей, приходилось доставлять дефицитный бензин для Ан-2 транспортными самолетами из европейских и азиатских стран. Применение Ан-3 позволяет избавиться от этой головной боли.

Создатели Ан-3 не прекращают совершенствовать свое детище. К концу 2004 г. должны начаться испытания самолета с двигателем ВК-1500С, который является совместным продуктом питерского «Завода им. В.Я. Климова» и запорожского ОАО «Мотор Сич». Он создан на базе узлов вертолетных ТВЗ-117ВМА и ВК-2500, развивает мощность 1500 э.л.с. и не имеет таких ограничений по высотности, как ТВД-20. По словам Генерального конструктора АНТК П.В. Балабуева, «установка ВК-1500С с винтом АВ-36 на самолет Ан-3 является наиболее приемлемым вариантом. Она менее шумная и соответствует всем действующим и перспективным международным требованиям по шуму на местности». Сейчас на киевском заводе «Авиант» идут работы по оснащению опытной машины UR-BWD новой силовой установкой. Двигатель уже прошел 150-часовые испытания на стенде ЗМКБ «Прогресс» им. А.Г. Ивченко в Запорожье и в ближайшее время должен получить сертификат. Планируется, что к переоборудованию Ан-2 в новый вариант Ан-3 наконец-то подключится Винницкий авиаремонтный завод, который будет работать в кооперации с «Авиантом».

Участники программы рассчитывают найти новых заказчиков своей продукции, в том числе, среди украинских сельхозпроизводителей. Кроме того, активно ведутся маркетинговые исследования возможностей продажи Ан-3 в страны дальнего зарубежья и перспектив его сертификации по американским нормам FAR-23. Если этого удастся добиться, то самолет появится в небе многих государств, включая США. Предпосылкой тому служат не только привлекательные качества Ан-3. Уже почти 10 лет в мире проводятся слеты любителей Ан-2, для которых этот самолет стал своеобразным объектом поклонения, и вряд ли такие люди останутся равнодушными к прямому наследнику легендарной «Аннушки». Как заметил летчик-испытатель А.В. Акименков: «Самолет Ан-3 – красив. Несмотря на свою полотняность и расчалки, он аристократичен, как раритетный представительский автомобиль».

Автор и редакция искренне благодарят за оказанную помощь при подготовке статьи сотрудников АНТК им. O.K. Антонова: В.Г. Анисенко, В.Е. Задорожного, А.С. Степанова, СМ. Tapaсюка, В А. Ткаченко, а также летчика-испытателя АР МАК А.В. Акименкова (Москва).

Опытный Ан-3 со штанговым опрыскивателем. 2000 г.

Ан-ЗТ во время испытаний на заснеженном аэродроме. Омск, февраль 2001 г.

Лесопатрульный Ан-ЗТ Северо-Восточной базы охраны лесов и оленьих пастбищ. Летно-испытательная база ПО «Полет», 2002 г.

Краткое техническое описание самолета Ан-ЗТ

Самолет является дальнейшим развитием Ан-2 и представляет собой биплан металлической конструкции с полотняной обшивкой крыльев и хвостового оперения. Экипаж – два пилота (только на опытной машине – один пилот).

Фюзеляж конструктивно выполнен так же, как у Ан-2, но между шп.5 и 6 сделана вставка со шп.5а, в которой по левому борту расположена входная дверь с окном. К носовой части фюзеляжа (к шп.1) крепится отсек двигателя, предназначенный для размещения агрегатов силовой установки и систем самолета.

Бипланная коробка крыльев, хвостовое оперение, опоры шасси Ан-3 индентичны по конструкции с Ан-2.

Силовая установка включает турбовинтовой двухроторный (турбокомпрессор и свободная турбина) двигатель ТВД-20 мощностью 1375 э.л.с. Связь между роторами – газодинамическая. Двигатель оснащается трехлопастным тянущим реверсивным винтом АВ-17 диаметром 3,6 м, разработанным НПП «Аэросила» (Ступино, Россия), и регулятором оборотов Р-17. Воздушный винт оборудован центробежным затяжелителем шага (ЦЗШ), защищающим его от раскрутки.

Масса ТВД-20 составляет 285 кг, что в два раза легче АШ-62ИР. Двигатель сертифицирован и имеет назначенный ресурс 7000 летных часов (межремонтный ресурс – 2000 летных часов).

Крепление двигателя осуществляется с помощью рамы таким образом, что оси роторов двигателя и вала воздушного винта направлены под отрицательным углом к строительной горизонтали самолета. Двухроторная схема облегчает запуск двигателя, а также позволяет при заправке сель- хозбака самолета химикатами работать двигателю на режиме малого газа с заторможенным воздушным винтом, что обеспечивает безопасность.

Система запуска двигателя – электрическая.

Запуск осуществляется стартер-генератором как ОТ аэродромных источников питания, так и от аккумуляторных батарей, установленных на борту самолета. Запуск двигателя обеспечивается без подогрева при температуре до -25°С (при применении синтетического масла – до -40°С).

Для контроля за работой двигателя и его систем на самолете установлены приборы, в том числе блок индикации параметров двигателя БИП-38, а также аппаратура контроля за его вибрацией ИВ-79П-А-6М.

Топливная система Ан-3 конструктивно не значительно отличается от Ан-2. Вместо авиабензина используется керосин марок Т-1, ТС-1 и РТ. Удельный расход топлива – 0,225 кг/э.л.с. ч.

Маслосистема заправлена 40-45 л масла (смесь МС-8П и МС-20).

Двигательный отсек включает также капоты, воздухозаборное и выхлопное устройства, систему обдува агрегатов, воздухозаборник маслора- диатора и др.

Противопожарное оборудование состоит из стационарного и съемного, а также системы сигнализации о пожаре СПС-3. Стационарное оборудование, предназначенное для тушения пожара в отсеке двигателя, включает два огнетушителя, соединенных трубопроводом с тремя кольцевыми коллекторами. Для тушения пожара в кабинах используются три съемных углекислотных огнетушителя, расположенных в районе шп.7 и 15.

Пневмосистема отбирает воздух от компрессора двигателя и предназначена для торможения колес, стопорения хвостового колеса в нейтральном положении и управления агрегатами сельхозоборудования.

Противообледенительная система – воздушно-тепловая для обогрева воздухозаборника двигателя и электротепловая – для обогрева ПВД и левых передних (среднего и бокового) стекол фонаря кабины пилотов. На передних боковых стеклах установлены стеклоочистители.

Система обогрева и вентиляции (СОВ) предназначена для создания комфортных условий работы экипажа и пассажирам на земле и в полете, а также для защиты пилота от воздействия на него химикатов. СОВ питается воздухом от двигателя и работает на всех его режимах. Регулирование давления и температуры воздуха в кабине пилотов – ручное.

Электрооборудование обеспечивает запуск двигателя, работу электромеханизмов системы управления, обогревательных устройств ПОС, радиоаппаратуры, аэронавигационных огней, освещения приборной доски и кабин. Источником постоянного тока (27 в) являются генератор ГСР-600 и три аккумуляторные батареи «VARTA» 20FP25HICT-R. Для питания потребителей переменным однофазным током (115 в, 400 гц) служит преобразователь Г10-500, а переменным трехфазным током (36 в, 400 гц) – преобразователь ПТ- 200. Для обозначения самолета в полете и стоянке Ан-ЗТ оснащен проблесковыми импульсными маяками (верхний и нижний) 2LA006 433 10.

Радиооборудование включает радиостанции «Ядро-1-И1» и «Баклан-5И1», радиовысотомер А-037 (исполнение 16) с точностью показаний до 0,1 м, аварийный радиомаяк АРМ-406 международной спутниковой системы поиска и спасения аварийных объектов «КОСПАС-САРСАТ» и др.

Пилотажно-навигационное оборудование позволяет с достаточной точностью и надежностью выполнять полет в простых и сложных метеоусловиях днем и ночью. Оно включает: курсовую систему ГМК-1АЭ, авиагоризонты АГК-47УС, навигационную спутниковую систему СН-3301 (устанавливается по дополнительному договору) и др. Компоновка приборных досок Ан-ЗТ выполнена в соответствии с требованиями норм летной годности с подсветкой приборов белым светом.

Для регистрации полетной информации на борту самолета установлен бортовой регистратор БУР-4-1-02 (объем записи 87 часов полета).

Андрей Харук/ г. Нововолынск Волынской обл.

У истоков украинской военной авиации

Петр Франко

Провозглашенная в ноябре 1918 г. на территории Восточной Галичины Западно- Украинская Народная Республика (ЗУНР) сразу же оказалась втянутой в войну с Польшей, также претендовавшей на этот регион. Молодой Украинской Галицкой Армии (УГА) пришлось сражаться с существенно превосходящими силами противника, опиравшегося на мощную поддержку Антанты. В этих боях принимала участие и авиация УГА, одним из организаторов которой был Петр Иванович Франко – старший сын известного украинского писателя и общественного деятеля Ивана Франко.

Родился Петр Франко 28 июня 1890 г. в с. Нагуевичи Дрогобычского уезда, входившего тогда в состав Австро-Венгрии. После окончания в 1910 г. гимназии поступил во Львовский политехничёский институт, одновременно преподавая в средней школе. В это время Франко активно включился в украинское патриотическое движение, став одним из основателей национальной скаутской организации «Пласт». В 1914 г. он окончил «Львовскую политехнику», но защитить дипломную работу не успел – началась Первая мировая война. Как и многие молодые галицкие интеллигенты, Петр Франко добровольно записался в Легион Украинских Сечевых Стрельцов (УСС) – национальное формирование в составе австро-венгерской армии. 15 сентября он был приведен к присяге и после прохождения курса обучения получил звание поручика военного времени. 6 марта 1915 г. Франко прибыл на русско-австрийский фронт и в последующие полтора года принимал участие в боевых действиях в составе полка УСС, зарекомендовав себя храбрым и находчивым офицером.

Осенью 1916 г. Франко подал рапорт о переводе в авиацию и вскоре прибыл в авиашколу в Сараево. Здесь на протяжении нескольких недель он освоил специальность воздушного наблюдателя. Ускоренная программа обучения «военного времени» делала упор на приобретение практических навыков, в частности, на изучение фотографического дела и фотограмметрии, а также обслуживание радиостанции. Полеты осуществлялись на самолетах «Ганза-Бранденбург» BI и «Альбатрос» BI. К сожалению, данных о дальнейшей службе Франко в 1917-18 гг. пока обнаружить не удалось. Вероятно, после окончания авиашколы он не был направлен в авиачасть, а вернулся в полк УСС.

Возможность применить на деле приобретенные познания в сфере авиации Франко получил после провозглашения ЗУНР Распоряжением Государственного Секретариата Военных Дел (ГСВД – военное министерство ЗУНР) от 1 декабря 1918 г. в составе УГА был создан «летунский отдел» – первая авиационная часть. При ГСВД образовали специальный орган – референтуру авиации, занимавшуюся, главным образом, административными вопросами. Оперативное же руководство авиацией возлагалось на командование «летунского отдела». Но поначалу разделение функций между этими двумя инстанциями носило довольно условный характер, поскольку обе возглавлял Франко. Таким образом, именно на него возлагалась вся ответственность за создание боеспособной авиации ЗУНР. Может показаться странным, что такое дело возглавил человек, все познания которого в области авиации ограничивались учебным курсом. Дело в том, что УГА испытывала острейший дефицит офицерских кадров – среди галицких украинцев военная служба считалась непрестижной, например, накануне войны доля украинцев в офицерском составе австро-венгерской армии была даже ниже, чем евреев. Поэтому в УГА каждый офицер, обладавший боевым опытом, был на вес золота, а Франко имел не только репутацию храброго боевого командира, но и хорошего организатора.

Готовясь к развертыванию «летунского отдела», Франко обследовал несколько аэродромов бывшей австро-венгерской армии. В конечном итоге выбор сделали в пользу авиабазы Красне, где ранее располагалась запасная австрийская авиарота и существовали неплохие условия для повседневной деятельности авиации – летное поле площадью около 1 кв. км, жилые бараки и относительно не плохо оборудованные мастерские. К тому же, Красне отличалось выгодным стратегическим расположением, находясь всего в 45 км от Львова, вокруг которого и разворачивались основные боевые действия. Именно сюда доставлялись со всей Галичины самолеты и другое авиационное имущество.

Процесс подготовки авиации УГА к боевой деятельности проходил со значительными трудностями, вызванными крайне плохим техническим состоянием самолетов. Из трех-четырех доставленных в Красне самолетов с трудом удавалось собрать один, способный оторваться от земли. Проблему обеспечения горюче-смазочными материалами Франко удалось решить благодаря старым знакомствам – его однокурсник по «Львовской политехнике» Гонсьоровский (кстати, поляк по национальности) заведовал нефтяными складами в Бориславе. Для преодоления дефицита авиабомб в коломыйских мастерских была налажена переделка минометных боеприпасов. Благодаря предпринятым усилиям уже в конце ноября 1918 г. летный состав смог приступить к тренировочным полетам.

Именно Франко принадлежит авторство первых опознавательных знаков авиации УГА – цветных квадратов, наносившихся на нижние поверхности крыла на месте расположения австрийских крестов (синий квадрат под правой консолью и желтый – под левой). Официально эти знаки были утверждены приказом №22 от 6 декабря 1918 г.

Казалось бы, карьера Франко складывалась удачно. Но 16 декабря в Красне прибыло пополнение – авиаотряд из армии гетмана Скоропадского, в составе которого были пилоты, превосходившие Франко и по боевому опыту, и по званию. 31 декабря его отстранили от командования «летунским отделом», назначив на эту должность новоприбывшего полковника Джамбулата Канукова. И хотя Франко сохранил пост референта авиации при ГСВД, оперативного руководства авиачастями он уже не осуществлял. Своеобразным утешительным призом для него стало очередное воинское звание сотника, присвоенное 1 января 1919 г. Интересно, что в своих воспоминаниях, опубликованных в 1937 г., Франко утверждал, что он возглавлял «летунский отдел» до 26 марта 1919 г. Но официальные документы командования УГА опровергают это.

Как бы там ни было, обстановка на фронте требовала отбросить личные амбиции. 27 декабря 1918 г. УГА начала штурм Львова. В этих боях заметная роль отводилась авиации. Приказом №5 от 26 декабря «летунскому отделу» была поставлена задача постоянно держать в воздухе над Львовом минимум один самолет для разведки, а также бомбить главный вокзал, цитадель и позиции польской артиллерии на горе Высокий Замок. В последующие дни к задачам украинской авиации добавилась разведка ближних и дальних подступов к Львову. Но нехватка боеготовых самолетов существенно ограничивала возможности «летунского отдела». В этой ситуации Франко пришлось выступить в роли дипломата. Он дважды летал в г. Проскуров для переговоров с представителями Директории Украинской Народной Республики, что позволило галичанам получить два самолета типа «Ллойд».

На таком самолете «Ганза-Бранденбург» BI Петр Франко летал в сараевской авиашколе

«Летунский отдел» Украинской Галицкой армии

Несмотря на загруженность административно-организационной работой, Франко изредка участвовал в боевых вылетах. Наибольшую известность получил случай 4 января, когда он отправился со своим постоянным пилотом Кавутой на разведку района к северу от Львова. В районе Владимира-Волынского их самолет 2* был обстрелян с земли, получил повреждения и сел на вынужденную. Оба члена экипажа попали в плен, но по пути в лагерь военнопленных Франко сумел бежать. Через Прагу, Вену и Будапешт он весьма быстро вернулся в Галичину и с 21 января вновь приступил к исполнению служебных обязанностей. В феврале он с пилотом Кунке осуществил несколько вылетов на разведку района Сокаль-Белз-Рава-Русская, а также бомбардировку львовского вокзала и железной дороги Перемышль-Львов. В своих воспоминаниях Франко пишет, что выполнил 40-50 боевых вылетов. Анализ архивных материалов позволяет признать это количество завышенным в несколько раз – в авиации УГА воздушные наблюдатели редко выполняли больше 3-5 боевых вылетов в месяц.

Карьера военного авиатора для Франко завершилась 13 мая 1919 г., когда он отбыл в Италию в составе миссии по делам военнопленных. Через два месяца там его застало известие о падении ЗУНР Возвращаться в Галичину было опасно, и он уехал в Вену, где до лета 1922 г. пытался заниматься книгоиздательским делом. После возвращения на родину Франко до 1930 г. преподавал в гимназии в Коломые, но был уволен за просветительскую деятельность и участие в «Пласте». Оставшись без дела, он по совету своего бывшего преподавателя Игнатия Мостицкого (впоследствии Президента Польши) выехал на работу в Советский Союз. В 1931-36 гг. он работал старшим научным сотрудником ряда харьковских НИИ, издал несколько учебников и научных трудов, сделал 36 изобретений в отрасли химии. Но на все предложения властей принять советское гражданство Франко отвечал отказом, что вызывало неудовольствие соответствующих органов. В конечном итоге, дабы избежать репрессий, ему пришлось бежать обратно в Галичину, бросив в Харькове все имущество и большую библиотеку.

Поселившись во Львове, Франко преподавал в школах. В 1937 г. он опубликовал второе издание своих мемуаров «Ле- тунський вщдт УГА» (первое вышло еще в 1923 г.). После прихода в Западную Украину советской власти работал деканом переведенного во Львов Украинского государственного института советской торговли. После нападения Германии на СССР следы Франко затерялись. По официальной советской версии, он погиб в районе Харькова в 1943 г. Но более вероятной представляется другая версия, согласно которой при эвакуации в июне 1941 г. Петр Франко был расстрелян патрулем НКВД в Тернополе. Так нелепо оборвалась жизнь великого патриота, одного из пионеров украинской военной авиации.

2* В своих воспоминаниях Франко утверждает, что летал на разведчике «Альбатрос». Но в авиации УГА «Альбатросом» называли любой самолет производства венского завода «Офаг». Вероятнее всего, он летал и был сбит на разведчике «Ганза-Бранденбург» С127-й серии. Несколько таких машин наряду с однотипными аэропланами 64-й серии производства фирмы «Офаг» числились в составе авиации УГА.

Виктор Кудрявцев/ Иркутск, Андрей Совенко/ «АиВ»

Иллюстрации из архива В.Ф. Кудрявцева

Атомный самолет: будущее в прошедшем времени

Окончание. Начало в «АиВ», №3'2004

Так как же обстояли дела с созданием советского атомного самолета в реальности? Ответить на этот вопрос далеко не просто даже в наши дни, когда кажется, что все прошлые секреты уже давно выданы. На самом деле все известные публикации на эту тему ограничивались простым признанием факта проведения в СССР таких работ, да сообщением ряда подробностей частного характера. Попытки дать более-менее полную картину событий авторам неизвестны. Это и понятно: в Стране Советов эти работы всегда были абсолютно секретными. Все их участники дали подписку о неразглашении, и подавляющее большинство из них будет хранить молчание до конца своих дней. Многих уже нет в живых. Совсекретные отчеты о проделанной работе еще пылятся на полках первых отделов, но с уходом исполнителей неизбежно будут забыты, а затем почти наверняка уничтожены вместе с ненужным хламом. Доступной информации мало, и на ее основе можно составить лишь самое предварительное представление о предпринятых в СССР усилиях по разработке атомного самолета.

Начнем с того, что в 1950-е гг. в СССР, в отличие от США, создание атомного бомбардировщика воспринималось не просто как очень желательная, но как жизненно необходимая задача. Это отношение сформировалось среди высшего руководства армии и военно-промышленного комплекса в результате осознания двух обстоятельств. Во-первых, огромного, подавляющего преимущества Штатов с точки зрения самой возможности атомной бомбардировки территории потенциального противника. Действуя с десятков военно-воздушных баз в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке, самолеты США, даже обладая дальностью полета всего 5-10 тыс. км, могли достичь любой точки СССР и вернуться обратно. Советским же бомбардировщикам предстояло работать с аэродромов на собственной территории, и для аналогичного рейда на США они должны были преодолеть 15-20 тыс. км. Самолетов с такой дальностью в СССР не было вообще. Первые советские стратегические бомберы М-4 и Ту-95 могли «накрыть» лишь самый север США и сравнительно небольшие участки обоих побережий. Но даже этих машин в 1957 г. насчитывалось всего 22. А количество американских самолетов, способных наносить удары по СССР, достигло к тому времени 1800! Причем это были первоклассные бомбардировщики-носители атомного оружия В-52, В-36, В-47, а через пару лет к ним присоединились сверхзвуковые В-58.

Во-вторых, задача создания реактивного бомбардировщика необходимой дальности полета с обычной силовой установкой в 1950-е гг. представлялась неразрешимой. Тем более, сверхзвукового, потребность в котором диктовалась стремительным развитием средств ПВО. Полеты первого в СССР сверхзвукового стратегического носителя М-50 показали, что с грузом 3-5 т даже при двух дозаправках в воздухе его дальность едва может достичь 15000 км. Необходимость дозаправок значительно снижала вероятность выполнения боевой задачи, и кроме того, такой полет требовал огромного количества топлива – в сумме более 500 т для заправляемого и заправляющего самолетов. То есть, только за один вылет полк бомбардировщиков мог израсходовать более 10 тыс. т керосина! Даже простое накопление таких запасов топлива вырастало в огромную проблему, не говоря уже о безопасном хранении и защите от возможных ударов с воздуха.

В то же время, в стране существовала мощная научно-производственная база для решения различных задач применения ядерной энергии. Свое начало она брала от Лаборатории №2 Академии наук СССР, организованной под руководством И.В. Курчатова в самый разгар Великой Отечественной войны – в апреле 1943 г. – для создания урановой бомбы. В марте 1947 г. – лишь на год позже, чем в США – в СССР впервые на государственном уровне (на заседании Научно-технического совета Первого главного управления при Совете Министров) подняли проблему использования тепла ядерных реакций в энергосиловых установках. Совет принял решение начать систематические исследования в этом направлении с целью разработки научных основ получения с помощью деления ядер электроэнергии, а также приведения в движение кораблей, подводных лодок и самолетов.

Научным руководителем работ стал будущий академик А.П. Александров. Рассматривались несколько вариантов ядерных авиационных силовых установок: открытого и закрытого циклов на основе прямоточных, турбореактивных и турбовинтовых двигателей. Разрабатывались различные типы реакторов: с воздушным и с промежуточным жидкометаллическим охлаждением, на тепловых и быстрых нейтронах и т.д. Исследовались приемлемые для применения в авиации теплоносители и способы защиты экипажа и бортового оборудования от воздействия излучения. В июне 1952 г. Александров докладывал Курчатову: «Наши знания в области атомных реакторов позволяют поставить вопрос о создании в ближайшие годы двигателей на атомной энергии, применяемых для тяжелых самолетов…».

Однако, чтобы идея пробила себе дорогу, понадобилось еще три года. За это время успели подняться в небо первые М-4 и Ту-95, в Подмосковье начала работать первая в мире атомная электростанция, началась постройка первой советской атомной подлодки. Наша агентура в США стала передавать сведения о проводимых там масштабных работах по созданию атомного бомбардировщика. Эти данные воспринимались как подтверждение перспективности нового вида энергии для авиации. Наконец, 12 августа 1955 г. вышло Постановление Совета Министров СССР № 1561-868, предписывавшее ряду предприятий авиационной промышленности начать работы по атомной тематике. В частности, ОКБ-156 А.Н.Туполева, ОКБ-23 В.М.Мясищева и ОКБ-301 С.А. Лавочкина должны были заняться проектированием и постройкой летательных аппаратов с ядерными силовыми установками, а ОКБ-276 Н.Д. Кузнецова и ОКБ-165 A.M. Люльки – разработкой таких СУ.

Наиболее простая в техническом отношении задача была поставлена перед ОКБ-301 – разработать экспериментальную крылатую ракету «375» с ядерным прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Место обычной камеры сгорания в этом двигателе занимал реактор, работавший по открытому циклу – воздух протекал прямо сквозь активную зону. За основу конструкции планера ракеты были приняты разработки по межконтинентальной крылатой ракете «350» с обычным ПВРД. Несмотря на сравнительную простоту, тема «375» не получила сколько-нибудь значительного развития, а смерть С.А. Лавочкина в июне 1960 г. и вовсе поставила точку в этих работах.

Проект стратегического атомного бомбардировщика М-60

Одна из возможных компоновок атомного гидросамолета Мясищева

Проект атомной летающей лаборатории на базе М-50

Проект стратегического атомного бомбардировщика М-30

Коллективу Мясищева, занятому тогда созданием М-50, предписывалось выполнить предварительный проект сверхзвукового бомбардировщика «со специальными двигателями главного конструктора A.M. Люлька». В ОКБ тема получила индекс «60», ведущим конструктором по ней назначили Ю.Н. Труфанова. Поскольку в самых общих чертах решение задачи виделось в простом оснащении М-50 двигателями на ядерной энергии, причем работающими по открытому циклу (из соображений простоты), то считалось, что М-60 станет первым в СССР атомным самолетом. Однако уже к середине 1956 г. выяснилось, так просто задачу не решить. Оказалось, что машина с новой СУ обладает целым рядом специфических особенностей, с которыми авиаконструкторы никогда ранее не сталкивались. Новизна возникших проблем была столь большой, что никто в ОКБ, да и во всей могучей советской авиапромышленности даже понятия не имел, с какой стороны подойти к их решению.

Первой проблемой стала защита людей от радиоактивного излучения. Какой она должна быть? Сколько должна весить? Как обеспечить нормальное функционирование экипажа, заключенного в непроницаемую толстостенную капсулу, в т.ч. обзор с рабочих мест и аварийное покидание? Вторая проблема – резкое ухудшение свойств привычных конструкционных материалов, вызванное мощными потоками радиации и тепла, исходящими от реактора. Отсюда – необходимость создавать новые материалы. Третья – необходимость разработки совершенно новой технологии эксплуатации атомных самолетов и постройки соответствующих авиабаз с многочисленными подземными сооружениями. Ведь оказалось, что после остановки двигателя открытого цикла ни один человек к нему не сможет подойти еще 2-3 месяца! А значит, есть необходимость в дистанционном наземном обслуживании самолета и двигателя. Ну и, конечно, проблемы безопасности – в самом широком понимании, особенно в случае аварии такого самолета.

Осознание этих и многих других проблем камня на камне не оставило от первоначальной идеи использовать планер М-50. Конструкторы сосредоточились на поиске новой компоновки, в рамках которой упомянутые проблемы представлялись решаемыми. При этом основным критерием выбора расположения атомной силовой установки на самолете было признано максимальное ее удаление от экипажа. В соответствии с этим был разработан эскизный проект М-60, на котором четыре атомных ТРД располагались в хвостовой части фюзеляжа попарно в «два этажа», образуя единый ядерный отсек. Самолет имел схему среднеплана с тонким свободнонесущим трапециевидным крылом и таким же горизонтальным оперением, расположенным на вершине киля. Ракетное и бомбовое вооружение планировалось размещать на внутренней подвеске. Длина самолета должна была составлять порядка 66 м, взлетная масса – превысить 250 т, а крейсерская скорость полета – 3000 км/ч на высоте 18000-20000 м.

Экипаж предполагалось разместить в глухой капсуле с мощной многослойной защитой из специальных материалов. Радиоактивность атмосферного воздуха исключала возможность использования его для наддува кабины и дыхания. Для этих целей пришлось использовать кислородно-азотную смесь, получаемую в специальных газификаторах путем испарения жидких газов, находящихся на борту. Обеспечить обзор планировалось с помощью перископов, телевизионных и радиолокационных экранов, а также установкой полностью автоматической системы управления самолетом. Последняя должна была обеспечивать все этапы полета, включая взлет, выход на цель и посадку. Это логически подводило к идее беспилотного стратегического бомбардировщика. Однако ВВС настаивали на пилотируемом варианте как более надежном и гибком в использовании.

Ядерные турбореактивные двигатели для М-60 должны были развивать взлетную тягу порядка 22500 кгс. ОКБ A.M. Люльки разрабатывало их в двух вариантах: «соосной» схемы, в которой кольцевой реактор располагался позади обычной камеры сгорания, и сквозь него проходил вал турбокомпрессора; и схемы «коромысло» – с изогнутой проточной частью и выведением реактора за пределы вала. Мясищевцы пытались применить и тот, и другой тип двигателя, находя в каждом из них как преимущества, так и недостатки. Но главный вывод, который содержался в Заключении к предварительному проекту М-60, звучал так: «…наряду с большими трудностями создания двигателя, оборудования и планера самолета возникают совершенно новые проблемы обеспечения наземной эксплуатации и защиты экипажа, населения и местности в случае вынужденной посадки. Эти задачи… еще не решены. В то же время, именно возможностью решения этих проблем определяется целесообразность создания пилотируемого самолета с атомным двигателем». Воистину пророческие слова!

Чтобы перевести решение названных проблем в практическую плоскость, В.М. Мясищев начал разработку проекта летающей лаборатории на основе М-50, на которой один атомный двигатель размещался бы в носовой части фюзеляжа. А с целью радикального повышения живучести баз атомных самолетов в случае начала войны было предложено вообще отказаться от использования бетонных ВПП, а атомный бомбардировщик превратить в сверхзвуковую (!) летающую лодку М-60М. Этот проект разрабатывался параллельно сухопутному варианту и сохранял с ним значительную преемственность. Конечно, при этом крыло и воздухозаборники двигателей были максимально подняты над водой. Взлетно-посадочные устройства включали в себя носовую гидролыжу, подфюзеляжные выдвижные подводные крылья и поворотные поплавки боковой устойчивости на концах крыла.

Атомный ТРД схемы «коромысло»

Атомный ТРД «соосной» схемы

Наземный стенд для испытаний реактора

Проблемы перед конструкторами стояли сложнейшие, однако работа шла, и складывалось впечатление, что все трудности можно преодолеть в сроки, существенно меньшие, чем требуемые для повышения дальности обычных самолетов. В 1958 г. В.М. Мясищев по заданию ЦК КПСС подготовил доклад «Состояние и возможные перспективы стратегической авиации», в котором однозначно утверждал: «В связи со значительной критикой проектов М-52К и М-56К [бомбардировщики на обычном топливе, – Авт.] Министерством обороны по линии недостаточности радиуса действия таких систем, нам представляется полезным сосредоточить все работы по стратегическим бомбардировщикам на создании сверхзвуковой бомбардировочной системы с атомными двигателями, обеспечивающей необходимые дальности полета для разведки и для точечного бомбометания подвесными самолетами-снарядами и ракетами по подвижным и неподвижным целям».

Мясищев имел в виду, прежде всего, новый проект стратегического бомбардировщика-ракетоносца с ядерной силовой установкой закрытого цикла, которую проектировало ОКБ Н.Д. Кузнецова. Эту машину он рассчитывал создать за 7 лет. В 1959 г. для нее была выбрана аэродинамическая схема «утка» с треугольными крылом и передним оперением значительной стреловидности. Шесть ядерных турбореактивных двигателей предполагалось расположить в хвостовой части самолета и объединить в один или два пакета. Реактор размещался в фюзеляже. В качестве теплоносителя предполагалось использовать жидкий металл: литий или натрий. Двигатели имели возможность работать и на керосине. Закрытый цикл работы СУ позволял сделать кабину экипажа вентилируемой атмосферным воздухом и намного снизить вес защиты. При взлетной массе примерно 170 т масса двигателей с теплообменниками предполагалась 30 т, защита реактора и кабины экипажа 38 т, полезная нагрузка 25 т. Длина самолета получалась около 46 м при размахе крыла примерно 27 м.

Первый полет М-30 планировался на 1966 г., однако ОКБ-23 Мясищева не успело даже приступить к рабочему проектированию. Постановлением правительства ОКБ-23 Мясищева привлекли к разработке многоступенчатой баллистической ракеты (МБР) конструкции ОКБ-52 В.Н. Челомея, а осенью 1960 г. ликвидировали как самостоятельную организацию, сделав филиалом №1 этого ОКБ и полностью переориентировав на ракетно-космическую тематику. Таким образом, задел ОКБ-23 по атомным самолетам не был воплощен в реальные конструкции.

В отличие от коллектива В.М. Мясищева, пытавшегося создать сверхзвуковой стратегический самолет, перед ОКБ-156 А.Н. Туполева первоначально поставили более реальную задачу – разработать дозвуковой бомбардировщик. Практически эта задача была точно такой же, как стоявшая перед американскими конструкторами – оснастить реактором уже существующую машину, в данном случае Ту-95. Однако не успели туполевцы даже осмыслить предстоящую работу, как в декабре 1955 г. по каналам советской разведки стали поступать сообщения о проведении в США испытательных полетов В-36 с реактором на борту. Вспоминает Н.Н. Пономарев-Степной, ныне академик, а в те годы еще молодой сотрудник курчатовского института: «Однажды Меркину [один из ближайших коллег Курчатова, – Авт.] позвонил Курчатов и сказал, что у него есть данные о том, что в Америке самолет с реактором летал. Он сейчас идет в театр, но к концу спектакля у него должна быть информация о возможности такого проекта. Меркин собрал нас. Это был «мозговой штурм». Мы пришли к выводу, что такой самолет есть. У него на борту находится реактор, но летает он на обычном топливе. А в воздухе идет исследование того самого рассеивания потока излучения, которое нас так волнует. Без таких исследований скомпоновать защиту на атомном самолете невозможно. Меркин поехал к театру, где и рассказал Курчатову о наших выводах. После этого Курчатов предложил Туполеву провести аналогичные эксперименты…»

28 марта 1956 г. вышло Постановление СМ СССР, согласно которому в ОКБ Туполева началось проектирование летающей атомной лаборатории (ЛАЛ) на базе серийного Ту-95. Непосредственные участники этих работ В.М. Вуль и Д.А. Антонов рассказывают о том времени: «Первым делом, в соответствии со своей обычной методикой – сначала все ясно понять – А.Н. Туполев организовал цикл лекций-семинаров, на которых ведущие уче- ные-атомщики страны А.П. Александров, А.И. Лейпунский, Н.Н. Пономарев-Степной, В. И. Меркин и др. рассказывали нам о физических основах атомных процессов, устройстве реакторов, требованиях к защите, к материалам, системе управления и т.д. Очень скоро на этих семинарах начались оживленные обсуждения: как сочетать атомную технику с самолетными требованиями и ограничениями. Вот один из примеров таких дискуссий: объем реакторной установки атомщики первоначально обрисовали нам, как объем небольшого дома. Но компоновщики ОКБ сумели сильно «обжать» ее габариты, особенно защитных конструкций, выполнив при этом все заявленные требования по уровню защиты для ЛАЛ. На одном из семинаров А.Н. Туполев заметил, что «…домов на самолетах не возят» и показал нашу компоновку Атомщики были удивлены – они впервые встретились с таким компактным решением. После тщательного анализа она была совместно принята для ЛАЛ на Ту-95».

В ходе этих встреч были сформулированы и основные цели создания ЛАЛ, в т.ч. изучение влияния радиационного излучения на агрегаты и системы самолета, проверка эффективности компактной защиты от излучения, экспериментальное исследование отражения гамма- и нейтронного излучений от воздуха на различных высотах полета, освоение эксплуатации атомных силовых установок. Компактная защита стала одним из «ноу-хау» туполевцев. В отличие от ОКБ-23, проекты которого предусматривали помещение экипажа в капсулу со сферической защитой постоянной во всех направлениях толщины, конструкторы ОКБ-156 решили применить защиту переменной толщины. При этом максимальная степень защиты предусматривалась лишь от прямого излучения реактора, т.е. сзади пилотов. В то же время, боковое и переднее экранирование кабины следовало свести к минимуму, обусловленному необходимостью поглощения излучения, отраженного от окружающего воздуха. Для точной оценки уровня отраженного излучения, в основном, и ставили летный эксперимент.

К работе по ЛАЛ подключились многие отделы ОКБ, так как переделке подверглись фюзеляж самолета и значительная часть оборудования и агрегатов. Основная нагрузка легла на компоновщиков (С.М. Егера, Г.И. Зальцмана, В.П. Сахарова и др.) и на отдел силовых установок (К.В. Минкнера, В.М. Вуля, А.П. Балуева, Б.С. Иванова, Н.П. Леонова и др.). Руководил всем сам А.Н. Туполев. Своим ведущим помощником по этой теме он назначил Г.А. Озерова.

Для предварительного изучения и приобретения опыта работы с реактором предусматривалась постройка наземного испытательного стенда, проектные работы по которому были поручены Томилинскому филиалу ОКБ, возглавляемому И.Ф. Незвалем. Стенд создавался на основе средней части фюзеляжа Ту-95, причем реактор установили на специальной платформе с подъемником, и при необходимости он мог опускаться. Радиационная защита на стенде, а затем и на ЛАЛ, изготовлялась с использованием совершенно новых для авиации материалов, для производства которых потребовались новые технологии. Они были разработаны в отделе неметаллов ОКБ под руководством А.С. Файнштейна. Защитные материалы и элементы конструкции из них были созданы совместно со специалистами химической промышленности, проверены ядерщиками и признаны пригодными для применения. В 1958 г. наземный стенд был построен и перевезен на Половинку – так называлась экспериментальная база на одном из аэродромов под Семипалатинском. В июне следующего года состоялся первый запуск реактора на стенде. В ходе его испытаний удалось выйти на заданный уровень мощности, опробовать приборы контроля радиации, систему защиты, выработать рекомендации летному экипажу. Одновременно подготовили и реакторную установку для ЛАЛ.

Ту-95ЛАЛ. На переднем плане – контейнер с датчиком излучения

Размещение реактора и датчиков облучения на Ту-95ЛАЛ

В летающую лабораторию, получившую обозначение Ту-95ЛАЛ, был переоборудован серийный стратегический бомбардировщик Ту-95М №7800408 с четырьмя турбовинтовыми двигателями НК-12М мощностью по 15000 л.с. Все вооружение с самолета было снято. Экипаж и экспериментаторы находились в передней герметической кабине, где также размещался датчик, фиксировавший проникающее излучение. За кабиной был установлен защитный экран из свинцовой 5-см плиты и комбинированных материалов (полиэтилен и церезин) общей толщиной около 20 см. В бомбоотсеке, где в будущем должна была располагаться боевая нагрузка, был установлен второй датчик. За ним, ближе к хвосту самолета, располагался реактор. Третий датчик находился в задней кабине машины. Еще два датчика смонтировали под консолями крыла в несъемных металлических обтекателях. Все датчики были поворотными вокруг вертикальной оси для ориентации в нужную сторону.

Сам реактор был окружен мощной защитной оболочкой, также состоявшей из свинца и комбинированных материалов, и никакой связи с двигателями самолета не имел – служил только источником излучения. Дистиллированная вода использовалась в нем как замедлитель нейтронов и одновременно как теплоноситель. Нагретая вода отдавала тепло в промежуточном теплообменнике, входившем в замкнутый первичный контур циркуляции воды. Через его металлические стенки тепло отводилось в воду вторичного контура, в котором рассеивалось в водо-воздушном радиаторе. Последний продувался в полете потоком воздуха через большой воздухозаборник под фюзеляжем. Реактор немного выходил за обводы фюзеляжа самолета и прикрывался металлическими обтекателями сверху, снизу и по бокам. Поскольку круговая защита реактора считалась достаточно эффективной, в ней были предусмотрены открываемые в полете окна для проведения экспериментов по отраженному излучению. Окна позволяли создавать пучки излучения в различных направлениях. Управление их открытием и закрытием производилось с пульта экспериментаторов в кабине экипажа.

Постройка Ту-95ЛАЛ и оснащение необходимым оборудованием заняли 1959-60 гг. К весне 1961 г. «самолет стоял на аэродроме под Москвой, – продолжает рассказ Н.Н. Пономарев- Степной, – и приехал Туполев с министром Дементьевым посмотреть на него. Туполев объяснял систему защиты от излучений: «Надо, чтобы ни малейшей щели не было, иначе нейтроны через нее выйдут». «Ну и что?» – не понял министр. И тогда Туполев объяснил по-простому: «В морозный день ты выйдешь на летное поле, и ширинка у тебя будет расстегнута – все замерзнет!» Министр рассмеялся – мол, теперь с нейтронами все понятно…»

С мая по август 1961 г. на Ту-95ЛАЛ было выполнено 34 полета. Летали испытатели М.М. Нюхтиков, Е.А. Горюнов, М.А. Жила и др., ведущим по машине был инженер Н.В. .Пашкевич. В летных испытаниях участвовали руководитель эксперимента Н. Пономарев-Степной и оператор В. Мордашев. Исследования радиационной обстановки в кабине пилотов и за бортом проводили физики В. Мадеев и С. Королев. Полеты проходили как с «холодным» реактором, так и с работающим. Испытания Ту-95ЛАЛ показали достаточно высокую эффективность примененной системы радиационной защиты, но при этом выявили ее громоздкость, слишком большой вес и необходимость дальнейшего совершенствования. А главной опасностью атомного самолета была признана возможность его аварии и заражения больших пространств ядерными компонентами.

Дальнейшая судьба самолета Ту-95ЛАЛ похожа на судьбы многих других выдающихся самолетов в Советском Союзе – он был уничтожен. После завершения испытаний он долгое время стоял на одном из аэродромов под Семипалатинском, а в начале 1970-х гг. был передан на учебный аэродром Иркутского военного авиационно-технического училища. В горбачевский период сокращения стратегических вооружений самолет разобрали на части и выбросили на свалку, с которой он попал в металлолом.

Данные, полученные в ходе испытаний Ту-95ЛАЛ, позволили ОКБ А.Н. Туполева совместно со смежными организациями разработать крупномасштабную, рассчитанную на два десятилетия программу развития тяжелых боевых самолетов с ядерными силовыми установками и приступить к ее реализации. Поскольку ОКБ-23 уже не существовало, туполевцы планировали заняться как дозвуковыми, так и сверхзвуковыми стратегическими самолетами. Важным этапом на этом пути должен был стать экспериментальный самолет «119» (Ту-119) с двумя обычными турбовинтовыми двигателями НК-12М и двумя разрабатываемыми на их основе атомными НК-14А. Последние работали по закрытому циклу и во время взлета и посадки имели возможность использовать обычный керосин. По сути, это был тот же Ту-95М, но с реактором по типу ЛАЛ и системой трубопроводов от реактора к внутренним двигателям. Поднять в воздух эту машину предполагалось в 1974 г. По замыслу Туполева, Ту-119 был призван играть роль переходного к самолету с четырьмя НК-14А, основным назначением которого должна была стать противолодочная оборона (ПЛО). Работу над этой машиной намечалось начать во второй половине 1970-х гг. За основу собирались взять пассажирский Ту-114, в сравнительно «толстый» фюзеляж которого легко вписывались и реактор, и комплекс противолодочного вооружения.

Программа предполагала, что в 1970-х гг. начнется проработка серии атомных сверхзвуковых тяжелых самолетов под единым обозначением «120» (Ту-120). Предполагалось, что все они будут оснащены ядерными ТРД закрытого цикла разработки ОКБ Н.Д. Кузнецова. Первым в этом ряду должен был стать дальний бомбардировщик, близкий по назначению к Ту-22. Самолет выполнялся по нормальной аэродинамической схеме и представлял собой высокоплан со стреловидными крылом и оперением, велосипедным шасси, реактором с двумя двигателями в хвостовой части фюзеляжа, на максимальном удалении от кабины экипажа. Вторым проектом был маловысотный ударный самолет с низкорасположенным треугольным крылом. Третьим стал проект дальнего стратегического бомбардировщика с шестью ТРД (из них два атомных), по общей компоновке близкий к американскому В-58.

И все же, туполевской программе, как и проектам Мясищева, не суждено было воплотиться в реальные конструкции. Пусть на несколько лет позже, но правительство СССР закрыло и ее. Причины, по большому счету, были такими же, что и в США. Главная – атомный бомбардировщик оказался неподъемно сложной и дорогой системой вооружения. Только что появившиеся межконтинентальные баллистические ракеты решали задачу тотального уничтожения противника гораздо дешевле, быстрее и, если так можно выразиться, гарантированней. Да и денег у советской страны не хватило – в тот период шло интенсивное развертывание МБР и ядерного подводного флота, на что уходили все средства. Свою роль сыграла и нерешенность проблем безопасной эксплуатации атомных самолетов. Политический азарт также покинул советское руководство: к тому времени американцы уже свернули работы в этой области, и догонять стало некого, а идти впереди слишком дорого и опасно.

Ту-95ЛАЛ. Обтекатели и воздухозаборник реактора

А наземный стенд ЛАЛ оказался удобной исследовательской установкой. Даже после закрытия авиационной тематики он многократно использовался для других работ по определению влияния радиационного излучения на различные материалы, приборы и т.д. По оценке специалистов ОКБ Туполева, «…полученные на ЛАЛ и стенде-аналоге материалы исследований значительно увеличили знания по научно-техническим, компоновочно-конструкторским, эксплуатационным, экологическим и другим проблемам создания атомных СУ, и мы испытываем поэтому большое удовлетворение результатами этой работы. При этом не меньшее удовлетворение мы получили, когда эти работы были прекращены, т.к. по своему и мировому опыту знали, что абсолютно безаварийной авиации не существует. Невозможно на 100% избежать отдельных происшествий ввиду сложности научно-технических и человеческих проблем».

Тем не менее, закрытие атомной тематики в ОКБ Туполева вовсе не означало отказа от ядерной силовой установки как таковой. Военно-политическое руководство СССР отказалось лишь от использования атомного самолета в качестве средства доставки оружия массового поражения непосредственно к цели. Эту задачу возложили на баллистические ракеты, в т.ч. базирующиеся на подводных лодках. Субмарины могли месяцами скрытно дежурить у берегов Америки и в любой момент нанести молниеносный удар. Естественно, американцы стали предпринимать меры, направленные на борьбу с советскими подводными ракетоносцами, и лучшим средством для этого оказались специально созданные атакующие подлодки. В ответ советские стратеги решили организовать охоту на эти скрытые и подвижные корабли, да еще в районах, удаленных на тысячи миль от родных берегов. Было признано, что наиболее эффективно с такой задачей мог бы справиться достаточно большой противолодочный самолет с неограниченной дальностью полета, обеспечить которую мог только атомный реактор.

Размах всегда был свойственен советским военным программам, и на этот раз сверхдальнюю машину ПЛО решили создавать на базе самого большого самолета в мире тех лет Ан-22 «Антей». 26 октября 1965 г. вышло соответствующее Постановление ЦК КПСС и СМ СССР. Внимание военных «Антей» привлек благодаря большим внутренним объемам фюзеляжа, идеально подходящего для размещения большого боекомплекта противолодочного оружия, рабочих мест операторов, помещений для отдыха и, конечно же, реактора. Силовая установка должна была включать двигатели НК-14А – те же, что и в проектах Туполева. На взлете и посадке они должны были использовать обычное топливо, развивая 13000 э.л.с., а в полете их работу обеспечивал реактор (8900 э.л.с.). Расчетную продолжительность барражирования определили в 50 часов, а дальность полета – 27500 км. Хотя, конечно, «в случае чего» Ан-22ПЛО должен был находиться в воздухе «сколько надо» – неделю, две, пока не откажет матчасть.

Далее обратимся к воспоминаниям Б.Н. Щелкунова, ведущего конструктора АНТК им. O.K. Антонова и непосредственного участника описываемых событий, которыми он поделился с одним из авторов этих строк незадолго до своей смерти. «Мы немедленно взялись за разработку такого самолета. За кабиной пилотов расположили отсек операторов противолодочного оружия, бытовые помещения, далее – спасательный катер на случай посадки на воду, после – биозащиту и сам реактор. Противолодочное оружие разместили в развитых вперед и назад обтекателях шасси. Вскоре, однако, оказалось, что проект не связывается по весу, он настолько тяжел, что четыре НК- 14А не могут поднять его в воздух. На чем сэкономить вес? Решили – на защите реактора, одновременно повысив ее эффективность. По инициативе заместителя Главкома ВВС по вооружению Пономарева начался второй после Ту-95ЛАЛ этап экспериментов по совершенствованию защиты, которую на этот раз решили выполнить в виде многослойной капсулы из различных материалов, окружающей реактор со всех сторон.

Для проверки такой защиты был необходим натурный летный эксперимент, который в 1970 г. провели на Ан-22 №01-06. Внутри фюзеляжа установили точечный источник излучения мощностью 3 кВт, защищенный новым способом. Экипаж Ю.В. Курлина выполнил с ним 10 полетов с нашей базы в Гэстомеле, в ходе которых были произведены все необходимые замеры. Так как наведенная радиация «живет» в дюрале очень не долго, то после завершения эксперимента самолет остался практически чистым. Теперь на «Антей» можно было ставить настоящий реактор.

Разрабатывался этот «котел» под руководством самого академика Александрова. Он имел собственные системы управления, электропитания и др. Управление реакцией осуществлялось выдвижением угольных стержней из активной зоны, а также перекачкой воды во внешнем контуре. В аварийной ситуации стержни не просто быстро задвигались в активную зону – они туда выстреливались. Платформу для «котла» разработали в нашем КБ. Это была трудная работа, ведь никому нельзя было говорить, что, собственно, создается. А ее постройка вообще была похожа на анекдот: своих рабочих не нашлось, и П. В. Балабуев, курировавший тогда все работы по Ан-22, распорядился взять рабочих со стороны. Я возражал: как можно, ведь такая секретность! А он: «А ты не говори им ничего, а зарплату пообещай». Пригласил я семерых слесарей-сборщиков с ремзавода №410 гражданской авиации. Работали они после своего рабочего дня с 18 до 24 часов, без выходных. Вопросов не задавали и, заработав по 370 рублей, остались довольны. Но тут возникла новая проблема! Наш ОТК отказался принимать работу, утверждая, что никакого участия в этом деле не принимал, и вообще они не знают, что это такое. Пришлось мне самому подписывать все акты приемки.

Проект атомного противолодочного самолета на базе Ту-114

Ту-95ЛАЛ. Демонтаж реактора. На бетоне – осколки защитного слоя

Наконец, в августе 1972 г. из Москвы прибыл реактор. Сижу как-то на работе, и вдруг звонок: «Срочно на аэродром, для вас прибыл груз». Прибегаю, командир прилетевшего Ан-12 говорит: «Забирайте быстрее ваши ящики, и мы полетели. А то сейчас ПВО поймет, что мы тут сели, будет переполох». Я в ответ: «Да подождите, я хоть машину найду. А как же это вы без разрешения ПВО?». Летчик: «Да мы пробовали с ними связаться, там никто не отвечает». Пришлось впопыхах снимать «игрушку», потом я еще долго искал машину.

В общем, установили реактор на платформу, закатили в Ан-22 №01-07 и в начале сентября вылетели в Семипалатинск. От ОКБ Антонова в программе участвовали летчики В. Самоваров и С. Горбик, ведущий инженер по двигателям В. Воротников, начальник наземной бригады А. Эскин и я – ведущий конструктор по спецустановке. С нами был представитель ЦИАМ Б.Н. Омелин. На полигоне присоединились военные, ученые-ядерщики из Обнинска, всего набралось человек 100. Руководил группой полковник Герасимов. Программа испытаний была названа «Аист», и мы нарисовали на боку реактора маленький силуэт этой птицы. На самолете никаких особенных внешних обозначений не было. Все 23 полета по программе «Аист» прошли гладко, было лишь одно ЧП. Однажды Ан-22 взлетел для трехчасового полета, но тут же приземлился. Реактор не включался. Причина оказалась в некачественном штепсельном разъеме, в котором все время нарушался контакт. Разобрались, вставили в ШР спичку – все заработало. Так и летали со спичкой до конца программы.

На прощание, как водится в подобных случаях, устроили небольшое застолье. Это был праздник мужчин, сделавших свое дело. Выпили, разговорились с военными, физиками. Радовались, что возвращаемся домой, к семьям. А вот физики все больше мрачнели: большинство из них было оставлено женами. 15-20 лет работы в области ядерных исследований негативно отразились на их здоровье. Зато у них были другие утешения: после наших полетов пятеро из них стали докторами наук, а человек пятнадцать – кандидатами».

Итак, новая серия летных экспериментов с реактором на борту завершилась успешно, были получены необходимые данные для проектирования достаточно эффективной и безопасной авиационной ядерной СУ. Советский Союз все-таки обогнал США, вплотную подойдя к созданию реального атомного самолета. Эта машина радикально отличалась от концепций 1950-х гг. с реакторами открытого цикла, эксплуатация которых была бы связана с огромными трудностями и нанесением колоссального вреда окружающей среде. Благодаря новой защите и закрытому циклу радиационное заражение конструкции самолета и воздуха сводилось к минимуму, а в экологическом плане такая машина даже имела определенные преимущества перед самолетами на химическом топливе. Во всяком случае, если все исправно работает, то выхлопная струя атомного двигателя не содержит ничего, кроме чистого нагретого воздуха.

Но это – если… На случай же летного происшествия проблемы экологической безопасности в проекте Ан-22ПЛО не были решены в достаточной мере. Выстреливание угольных стержней в активную зону действительно прекращало цепную реакцию, но опять же, если реактор не поврежден. А что будет, если это случится в результате удара о землю, и стержни не займут нужное положение?.. Представляется, что именно опасность подобного развития событий не позволила реализовать в металле этот проект.

Однако советские конструкторы и ученые продолжали поиск решения проблемы. Тем более, что, кроме противолодочной функции, атомному самолету нашли новое применение. Оно возникло как логическое развитие тенденции повышения неуязвимости пусковых установок МБР в результате придания им мобильности. В начале 1980 гг. США разработали стратегическую систему MX, в которой ракеты постоянно перемещались между многочисленными укрытиями, лишая противника даже теоретической возможности уничтожить их точечным ударом. В СССР межконтинентальные ракеты установили на автомобильное шасси и железнодорожные платформы. Следующим логическим шагом было бы поместить их на самолет, который бы барражировал над своей территорией либо над океанскими просторами. Ввиду своей подвижности он был бы неуязвим для средств ракетного нападения противника. Главным качеством такого самолета было как можно большее время пребывания в полете, а значит, ядерная СУ подходила ему как нельзя лучше.

Наконец, было найдено решение, гарантирующее достаточный уровень ядерной безопасности даже в случае летного происшествия. Реактор вместе с первичным контуром теплообмена выполнялся в виде автономного блока, оснащенного парашютной системой и способного отделиться от самолета в критический момент и выполнить мягкую посадку. Таким образом, даже если бы самолет разбился, опасность радиационного заражения местности была бы незначительной.

…Реализации этого проекта помешал конец «холодной войны» и распад Советского Союза. Повторился мотив, довольно часто встречающийся в истории отечественной авиации: как только все готово к решению задачи, исчезла сама задача. Но мы, пережившие чернобыльскую катастрофу, не очень расстроены по этому поводу. И лишь возникает вопрос: как относиться к тем колоссальным интеллектуальным и материальным затратам, которые понесли СССР и США, десятилетиями пытаясь создать атомный самолет? Ведь все впустую!.. Не совсем. У американцев есть выражение: «Мы заглядываем за горизонт». Так говорят, когда выполняют работу, зная, что сами никогда не воспользуются ее результатами, что эти результаты могут оказаться полезными лишь в отдаленном будущем. Может быть, когда-нибудь человечество вновь поставит перед собой задачу постройки летательного аппарата на ядерной энергии. Может, даже это будет не боевой самолет, а грузовое или, скажем, научное воздушное судно. И тогда будущие конструкторы смогут опереться на результаты труда наших современников. Которые всего лишь заглянули за горизонт…

Александр Чечин, Николай Околелов/Харьков

Фото предоставлены авторами

Обогнавший земной шар. Бомбардировщик Convair B-58 Hustler

Американский бомбардировщик В-58 Hustler стал первым сверхзвуковым самолетом в своем классе. Эти машины должны были первыми прорываться через ПВО Советского Союза, расчищая путь для тяжелых В-52. Среди самолетов своего времени они выделялись не только мощным бортовым оборудованием и отличными летно-техническими характеристиками, но и высоким уровнем аварийности. Это стало одной из причин снятия «Хастлера» с вооружения. Хотя, глядя на развитие бомбардировщиков в СССР и Франции, можно сказать, что решение о выводе В-58 из состава Стратегического Авиационного Командования (САК) США было ошибочным. Советские Ту-22 и французские «Миражи» IV неоднократно модернизировались и долетали до конца минувшего века, прекрасно выполняя возложенные на них задачи. А от первого в мире сверхзвукового стратегического бомбардировщика остались только воспоминания да несколько машин – музейных экспонатов.

История В-58 началась…

История В-58 началась в 1947 г. с письма генерал-майора Кертиса Лемея (Curtis Е. LeMay) начальнику Воздушного Материального Командования (Air Materiel Command – АМС, что-то вроде заказывающего управления ВВС) генерал-лейтенанту Натану Твайнингу (Nathan F. Twining), в котором он просил включить в планы развития ВВС разработку нового реактивного бомбардировщика. Этот самолет должен был заменить В-47, который тогда только проходил летные испытания. Ле- мей приводил ориентировочные требования к машине: дальность полета – 4000 км, крейсерская скорость – 800 км/ч, взлетная масса – 77000 кг.

ВВС прислушались к своему лучшему теоретику в области бомбардировочной авиации и предложили нескольким компаниям разработать проект такой машины. Конкурс эскизных проектов выиграла фирма Boeing с моделью ХВ-55. В 1948 г. «Боингу» выделили средства на продолжение работы, но лишь на чисто теоретические исследования. В частности, с целью повышения скорости до сверхзвуковой предлагалось рассмотреть возможность применения стреловидного либо треугольного крыла. Однако по причине бюджетного кризиса в январе следующего года проект ХВ-55 закрыли.

Не менее известная фирма Convair (CONsolidated Vultee AIRcraft Corporation) работала над подобным проектом в рамках программы GEBO (GEneralized BOmber Study – исследования универсального бомбардировщика), которая подразумевала возможность выполнения разведывательных задач. Работала интенсивно, но довольно поверхностно. В день рассматривалось около 10 эскизов общего вида, выбирался лучший. На следующий день его совершенствовали, придумывали еще несколько вариантов, и так далее. В ходе мозгового штурма специалисты обсудили около 10000 вариантов нового бомбардировщика. В июне 1949 г. с наиболее удачными эскизами ознакомили представителей АМС. В ответ военные предложили инженерам продолжить работу, подключившись к новой исследовательской программе GEBO II. Ее отцом считают бригадного генерала Дональда Путта (Donald Putt), директора научно-исследовательского отдела и начальника штаба АМС. Под его руководством были сформулированы более четкие требования к новому бомбардировщику: радиус действия от 1930 до 4000 км, бомбовая нагрузка 4540 кг, скорость полета более 1200 км/ч, практический потолок 10600 м и пробег не более 1800 м.

Полагая, что уровень развития техники того времени не позволит создать машину, традиционными средствами удовлетворяющую требованиям GEBO II, инженеры Convair начали работать над составным самолетом воздушного старта. В качестве носителя выбрали наиболее грузоподъемный тогдашний бомбардировщик В-36. К январю 1950 г. подготовили эскизный проект двухместного четырехдвигательного бомбардировщика МХ-871, который имел составную конструкцию. После отделения от носителя этот самолет при массе 45400 кг должен был разогнаться до М=1,6 и набрать высоту примерно 14800 м. В районе цели летчики набирали еще тысячу метров, чтобы выйти из зоны поражения зенитной артиллерией – советские пушки КС-19 калибром 100 мм «доставали» до 15000 м. Над целью сбрасывался большой контейнер, содержащий: ядерный боеприпас, уже не нужную РЛС и один из двигателей. На обратном пути сбрасывались еще два двигателя, установленные на пилонах под крылом. Посадочный вес возвращающейся части аппарата составлял всего около 8000 кг. Мнения военных об этом шедевре конструкторской мысли разделились. Одни поддержали проект, другие возражали, указывая на расточительность программы (еще бы – разбрасываться по дороге радарами и двигателями!) и уязвимость системы на этапе транспортировки подвешенного самолета к району запуска.

В конце 1950 г. ВВС пришли к выводу о необходимости скорейшего перехода от теоретических изысканий к практическому созданию сверхзвукового бомбардировщика. Теперь считалось, что после появления у СССР ядерной бомбы добиться превосходства над «Советами» можно только за счет принятия на вооружение неуязвимых носителей ядерного оружия, и сверхзвуковой бомбардировщик рассматривался в качестве одного из них. К работам, кроме «Конвэр» и «Боинг», были подключены еще две фирмы – Douglas и Martin.

Продувочная модель бомбардировщика В-58 в так называемой «Конфигурации I»

Полномасштабный макет В-58 в «Конфигурации II»

Сборка В-58

Первый В-58 садится на полосу авиабазы Карсуэлл. 11 ноября 1956 г.

В феврале 1951 г. «Боинг» выдвинула проект MX-1712 2* – дальнейшее развитие ХВ-55. Это был классический моноплан с тонким стреловидным крылом, четыре двигателя размещались попарно в корневой части каждого полукрыла. «Дуглас» разработала проект МХ-2091, a Martin – МХ-2092, однако оба они не являлись сверхзвуковыми, и ВВС серьезно рассматривали только предложения «Конвэр» и «Боинг».

26 января 1951 г. «Конвэр» представила проект МХ-1626, базирующийся на наработках в рамках программ GEBO. Он представлял собой двухместный самолет схемы «бесхвостка», состоявший из основной и сбрасываемой частей. Дельта- видное крыло площадью 111,5 м2 крепилось к 25-метровому фюзеляжу. Два двигателя J53-GE-X25 устанавливались в гондолах на крыле. Сбрасываемая часть самолета представляла собой длинный контейнер, пристыкованный к фюзеляжу снизу. Он имел трехкилевое оперение и собственный двигатель. Самолет поднимался в воздух бомбардировщиком В-36, за счет чего обеспечивалась требуемая дальность полета всей системы в 7400 км. Расчетная скорость в районе цели соответствовала М=1,7.

Опасаясь проигрыша в будущем тендере, «Конвэр» разработала версию этого самолета с аэродромным стартом. Необходимая дальность полета достигалась за счет дозаправки в воздухе, которая постепенно становилась обычным делом для стратегической авиации. Расчеты показали, что взлетная масса MX-1626 в таком варианте возрастет до 57000 кг. Естественно, что в состав его экипажа понадобилось включить штурмана, который выводил бы машину в точку дозаправки и следил бы за маршрутом полета к цели. От двигателя в сбрасываемом контейнере отказались. Окончательный вариант проекта с наземным стартом закончили к декабрю 1951 г.

Наконец 1 февраля 1952 г., ВВС выслали на фирмы общие требования к сверхзвуковому бомбардировщику – GORSAB-51 (General Operational Requirement Supersonic Aircraft Bomber 51). Военные представляли себе этот самолет в виде всепогодного разведчика-бомбардировщика, с боевой нагрузкой не менее 4540 кг. С одной дозаправкой в воздухе он должен был иметь дальность 8045 км и совершать полет со сверхзвуковой скоростью 2М на высоте 15240 м. У земли допускалась высокая дозвуковая скорость. Большое внимание уделялось и уменьшению габаритов самолета, прежде всего, с целью снижения его радиолокационной заметности. Серийное производство новой машины планировали начать в 1957 финансовом году.

26 февраля 1952 г. ВВС издали дополнение к GORSAB-51, известное как «Директива №34». В ней говорилось, что быстрое принятие на вооружение самолета, способного одинаково хорошо летать на больших и малых высотах, нереалистично. Поэтому ВВС отказываются от маловысотного варианта использования самолета. Кроме того, в документе полностью отвергалась идея «паразитного», т.е. подвесного бомбардировщика. Важным дополнением стало указание на то, что планер, РЭО, наземные средства обслуживания и вооружение самолета должны разрабатываться одновременно, превращая бомбардировщик в единый комплекс вооружения.

На первом этапе конкурса «Конвэр» и «Боинг» должны были разработать детальные проекты и построить макеты самолетов МХ-1626 и MX-1712 в натуральную величину. После чего в феврале-марте 1953 г. военные обязались определить победителя. ВВС перезаключили контракты с фирмами, и теперь проекты получили названия МХ-1964 и МХ-1965, а бомбардировщики – военные обозначения В-58 и В-59. Но дальнейшее развитие событий показало, что финансировать оба дорогостоящих проекта для ВВС оказалось затруднительно. По этой причине к марту 1952 г. работы «Конвэра» пришлось заморозить, и проект МХ-1964 оказался под угрозой закрытия. Улучшения финансового положения в следующем году не предвиделось, и летом 1952 г. военные приняли решение определить победителя конкурса еще до постройки макетов. Начальник штаба ВВС генерал Хойт Ванденберг (Hoyt S. Vandenberg) и Совет ВВС выбрали В-58. Генерал Кертис Лемей, командующий САК, напротив, был сторонником больших самолетов и тяготел к проекту В-59. Точку в разгоревшемся споре поставил Райтовский центр развития ВВС (Wright Air Development Center), рекомендовавший к принятию на вооружение самолет «Конвэр». 2 декабря 1952 г. был утвержден график поставок серийных самолетов, согласно которому ВВС приобретали 244 машины в течение ближайших четырех лет и формировали из них пять авиакрыльев.

Интересной особенностью программы стало отсутствие этапа постройки и испытаний опытных образцов, фирма сразу строила серию из 30 самолетов. Такую методику американцы называли «Кук-Краги» в честь генералов Лоуренса Краги и Орвела Кука (Laurence С. Craigie, Orval R. Cook), разработавших в конце 1940 г. теоретические основы метода быстрого принятия самолетов на вооружение. По мнению руководства Материального Командования, этот подход был рискованным, но если у заказчика имелась уверенность в успехе, то он считался оправданным. Принцип «Кук-Краги» уже использовался при постройке истребителя-перехватчика F-102. Общая концепция В-58 повторяла аэродинамическую схему этой машины, поэтому особых трудностей не ожидалось.

12 февраля 1953 г. началась детальная разработка проекта. Через месяц было одобрено треугольное крыло со стреловидностью по передней кромке 60° и задней – минус 10°. Для бомбардировщика выбрали четыре турбореактивных форсажных двигателя J79, причем два из них закреплялись под крылом и два – на его верхней поверхности. Фюзеляж состоял из двух частей, верхней и нижней. Нижняя часть, в которой находилась РЛС, была сбрасываемой и выдавалась далеко вперед, закрывая собой нос верхней части. Из-за этого на ней пришлось ставить отдельную «взлетную» опору шасси. «Посадочная» опора крепилась к верхней части. Эта схема получила название «Конфигурация I».

Когда начались продувки моделей В-58 в аэродинамической трубе, выяснилось, что первоначальные оценки характеристик самолета были слишком оптимистичными, т.к. на околозвуковых скоростях наблюдался значительный непредвиденный рост лобового сопротивления. В это же время «Конвэр» получила проблемы со своим перехватчиком F-102, который не мог превысить скорость звука в горизонтальном полете. Спасение обеих программ пришло вместе с применением «правила площадей», разработанного инженером NACA Ричардом Уиткомбом (Richard Т. Whitcomb). На основе этого правила была создана «Конфигурация II», которая все еще состояла из двух частей, но фюзеляж В-58 приобрел изящную, обжатую по бокам форму, а двигатели были объединены попарно в два пакета.

В августе 1953 г. состоялся первый осмотр макета В-58 комиссией ВВС. Военные не согласились с потерей чуть ли не половины самолета и потребовали сделать нормальный фюзеляж, переместив туда РЛС. Переделанный макет получил название «Конфигурация III». Сбрасываемая нижняя часть выродилась в контейнер, подвешенный на коротком пилоне под фюзеляжем. Длина контейнера была меньше длины сбрасываемой части фюзеляжа на целых 9 метров, за счет этого освободилось место для нормальной передней опоры шасси. А для компенсации потерянного из-за укорачивания контейнера объема топлива на крыло подвесили дополнительные топливные баки. Однако проведенные вскоре стендовые испытания спаренных мотогондол показали, что температура нижней поверхности крыла за ними при включенном форсаже будет выходить за пределы допустимых норм, особенно во время газовок на земле. Пришлось возвратиться к схеме с четырьмя раздельными двигателями, установив два на место подвесных баков, а топливо упрятав во внутренний объем крыла. В начале августа 1954 г. военные утвердили эту конфигурацию В-58 как окончательную.

2* Номера проектам давались в соответствии с номерами подписанных контрактов.

Бомбардировщик В-36 перевозит планер В-58 для проведения статических испытаний

Спасательная капсула в раскрытом положении

Испытания спасательных капсул

Тем не менее, характеристики В-58, особенно дальность полета, все еще не соответствовали требованиям САК, а значит, он не мог быть принят на вооружение. Отдел планирования ВВС уже исключил его из состава бомбардировочных крыльев на 1958-65 гг., а в кулуарах стали говорить о перепрофилировании программы в исследовательскую. Однако сторонников сверхзвукового бомбардировщика оказалось больше, чем противников, и 22 августа ВВС подтвердили свое намерение принять В-58 на вооружение. Немалую роль в этом сыграло то, что на программу к тому моменту уже истратили 200 млн. USD.

Чудо техники

В июле 1956 г. завершилась постройка планера первого В-58. В это время бомбардировщику официально присвоили название Hustler (нахал, живодер), использовавшееся на «Конвэре» с 1952 г. как кодовое наименование программы. Различные задержки в ходе проектирования самолета сыграли некоторую положительную роль – они позволили фирме General Electric закончить разработку и изготовление нового двигателя J79. Хотя использование этих двигателей было рискованным делом (ведь предсерийные образцы всегда отличаются ограниченным ресурсом и множеством недоработок), но альтернативы не существовало – только J79 могли вывести «Хастлер» на заявленное число М=2. Четвертого сентября 1956 г., после установки двигателей и необходимого оборудования, бомбардировщик YB/RB-58 с заводским №55-0660 выкатили из сборочного цеха.

Для своего класса В-58 имел небольшие размеры: длину 29,5 м, размах крыла 17,31 м, высоту 9,53 м. Высокая скорость полета заставила создать уникальную конструкцию планера, почти вся поверхность которого была выполнена из клееных трехслойных алюминиевых конструкций. Это делало ее необычно гладкой и хорошо обтекаемой. В элевонах и задней части гондол двигателей – там, где имел место повышенный нагрев от выхлопных газов, обшивка изготавливалась из стальных панелей, а склейку заменили на пайку. Панели обшивки, имеющие большие размеры и значительную кривизну, крепились к силовому набору потайными винтами. В случае необходимости вся обшивка могла быть снята. Вес конструкции составлял всего 16,5% от взлетного веса самолета.

Крыло В-58 для своего времени имело весьма прогрессивную аэродинамическую компоновку, включавшую коническую крутку. Последняя, помимо решения балансировочных проблем, позволила несколько снизить индуктивное сопротивление и увеличить дальность полета. Поскольку внутренний объем крыла использовался для размещения топлива, аэродинамический нагрев обшивки при сверхзвуковых скоростях становился серьезной проблемой. При нагревании топлива могли возникнуть его потери за счет испарения, закупорка трубопроводов или нарушение работы системы перекачки топлива для балансировки. Поэтому были выработаны особые рекомендации по эксплуатации самолета. После взлета летчикам предписывался быстрый набор высоты до достижения холодных слоев атмосферы, и ограничивалось время полета на сверхзвуковой скорости. На средних и малых высотах летчики должны были периодически притормаживать до М=0,9 для снижения температуры крыла. Чтобы избежать нагрева топлива перед взлетом под действием солнечных лучей, рекомендовалось размещать самолет в тени, применять теплоизолирующие покрывала и даже прибегать к охлаждению топлива перед заправкой. В частях для В-58 строились специальные навесы в виде домиков, которые стали визитной карточкой аэродромов базирования В-58.

Шасси самолета имело необычно высокие стойки, позволявшие подвесить под фюзеляж громоздкий контейнер с вооружением и топливом. Восьмиколесные основные опоры убирались в крыло, двухколесная передняя – в фюзеляж. При этом, чтобы не задеть за контейнер во время уборки, передняя стойка сначала складывалась пополам. Для основных опор толщины крыла не хватало, и ее пришлось увеличить в районе ниш шасси, образовав сверху клиновидный наплыв.

Под фюзеляж бомбардировщика могли подвешиваться контейнеры трех типов. Первый – MB-1 (МВ-1С) имел длину 17,4м и максимальный диаметр 1,5 м. Внутри него устанавливалась ядерная боеголовка типа W39 мощностью 3 Мт и размещалось топливо. Контейнер имел разведывательный вариант LA-1, в котором вместо боеголовки был установлен панорамный аэрофотоаппарат КА-56А. Контейнер типа TCP состоял из двух частей. Верхней – BLU2/B-1, длиной 10,7 м и максимальным диаметром 1,07 м. Эта часть содержала боеголовку от ядерной бомбы типа Мк.53 мощностью 9Мт, а в хвостовой части – топливный бак. К баку крепились три киля, причем при соединении с нижней частью один из них складывался. Нижняя часть контейнера LU2/B-2 представляла собой топливный бак длиной 16,5 м и диаметром 1,5 м.

Оборонительное вооружение состояло из одной шестиствольной пушки Т-171Е-2 калибром 20 мм с автоматическим или ручным управлением. Орудие устанавливалось в подвижном хвостовом обтекателе типа «осиное жало», образованном пятью подпружиненными алюминиевыми кольцами. Механизм перемещения пушки гидравлический, сектор обстрела 30°, боезапас 1200 снарядов.

На бомбардировщике были установлены четыре турбореактивных двигателя J79-GE-5 фирмы General Electric тягой на максимальном режиме 4450 кгс, а на форсажном – 6580 кгс. Воздухозаборники регулировались путем перемещения центрального тела – полого конуса, ход которого составлял 340 мм. На дозвуковых скоростях конус максимально задвигался внутрь воздухозаборника и начинал перемещаться вперед при включении форсажа. Чтобы во время работы внутренних двигателей на форсаже нижняя обшивка крыла не перегревалась, их сопла отклонили под небольшим углом вниз. Для компенсации возникшего момента сопла наружных двигателей отклонили вверх. Топливо размещалось в пяти внутренних баках и в подвесных контейнерах (контейнеры типа МВ-1 содержали 15791 л, a TCP – 14705 л). Для балансировки самолета при переходе через скорость звука или сбросе контейнера топливо перекачивалось в хвостовой балансировочный бак. В-58 был оборудован системой дозаправки в воздухе типа «летающая штанга». Разъем для подстыковки штанги располагался в носовой части фюзеляжа и в полете закрывался сдвижной панелью.

Приборная доска кабины летчика

Приборная доска штурмана-бомбардира. Экран РЛС снят

Левый и правый борта кабины летчика. На правом борту видна веревка и шкив «системы взвода ядерного оружия»

Экипаж В-58 состоял из трех человек, размещавшихся в общей герметичной кабине друг за другом. Летчик сидел в первом отсеке, штурман-бомбардир – во втором и оператор системы оборонительного вооружения – в третьем. Кресла – катапультируемые. Каждый отсек закрывался своим фонарем. Кабина оборудовалась системой кондиционирования. Лобовые стекла оснащались противообледенительной и противозапотевательной системой. Капли дождя сдувались потоком воздуха из специальных сопел.

Экипажу в работе большую помощь оказывал прицельно-навигационный комплекс AN/ASQ-42 в составе: бортовой поисковой РЛС, инерциальной платформы, астрокорректора AN/ACS-39, доплеровского измерителя скорости и угла сноса (ДИСС) AN/APN-113, радиовысотомера и системы воздушных сигналов. При совершении полетов над своей территорией пилоты могли использовать радиотехническую систему ближней навигации TACAN. Связь обеспечивалась одной радиостанцией КВ-диапазона и двумя УКВ-станциями. Машина оборудовалась системой предупреждения о радиолокационном облучении AN/ALR-12. Для постановки шумовых и прицельных радиопомех использовалась система РЭБ AN/ALQ-16. На верхней поверхности крыла, в районе обтекателей ниш шасси, находились разбрасыватели дипольных отражателей AN/ALE-16. Прицеливание хвостовой стрелковой установки велось по показаниям РЛС защиты задней полусферы AN/AMD-7.

По заявлениям американских специалистов, комплекс AN/ASQ-42 являлся одним из крупнейших достижений науки того времени. Навигационные карты, штурманские линейки и ручные расчеты для экипажей В-58 стали анахронизмом. Сердцем системы был ламповый аналоговый вычислитель, установленный между кабинами пилота и штурмана-бомбардира. К нему стекалась информация о пространственном положении самолета и его скорости от инерциальной навигационной системы, астрокорректора, ДИСС, радиовысотомера, системы воздушных сигналов и бортового радиолокатора. В вычислителе она обрабатывалась и выводилась на пилотажно-навигационные приборы в кабинах. Благодаря такому комплексиро- ванию аппаратуры, экипаж В-58 при перелете через Атлантический океан ни разу не определял свое местоположение вручную. Особое внимание было уделено навигации в полярных районах, ведь этот путь в СССР был самым коротким.

Система автоматического управления полетом, собранная на полупроводниковых элементах, обеспечивала демпфирование по тангажу, крену и курсу, поддерживала постоянные усилия на ручке управления и ограничивала перегрузку при маневрировании. САУ могла вести самолет на заданном числе М, высоте и курсе без участия пилота. Программа полета могла быть записана заранее на перфоленту. Для оценки результатов применения ядерного оружия использовалась система AN/ASH-15, которая выдавала штурману- бомбардиру данные о положении контейнера после сброса. После взрыва от нее поступали сведения об интенсивности светового излучения, высоте взрыва, давлении воздуха, азимуте эпицентра и дальности до него.

Успехи и разочарования

11 ноября 1956 г. «Хастлер» совершил свой первый полет. Контейнер на нем не подвешивался. Экипаж в составе летчика- испытателя Берила Эриксона, специалиста по бортовым системам Джона Макичер- на и инженера-испытателя Чарли Харрисона (Beryl A. Erickson, John. D. McEachern, Charles P. Harrison) взлетел с заводского аэродрома «Конвэр» в Форт Уорт (Fort Worth) и посадил машину на авиабазе Карсуэлл (Carswell) в штате Техас. Полет проходил на скорости М=0,9. В Техасе прошла первая фаза испытаний продолжительностью 3000 ч, включавшая полеты на проверку летных характеристик, исследование устойчивости и управляемости, а также поведения самолета с контейнером.

Уже во втором полете В-58, летевший на максимальных оборотах двигателей, легко обогнал самолет сопровождения F-100, который шел на форсаже. Звуковой барьер преодолели 30 декабря, причем бомбардировщик летел без контейнера и, не включая форсаж, вышел на скорость 1,17М. В марте один из планеров В-58 отправили для статических испытаний в лабораторию Райтовского центра на авиабазе Райт Паттерсон (Wright Patterson) в штате Огайо. К операции по перевозке подготовили бомбардировщик B-36F, который находился в распоряжении «Конвэр». С самолета сняли бомболюки и винты внутренних двигателей. В-58 подвесили на тросах в бомбоотсеке, при этом расстояние от его фюзеляжа до бетонки составляло всего 60 см. Утром 12 марта эта сцепка отправилась к месту назначения, шасси носителя в полете не убиралось, так как этому мешали крылья «Хастлера». Фотографии этого события были неправильно истолкованы некоторыми «специалистами», и в прессе появились сообщения, что в тот день с В-36 запустили В-58.

Приборная доска оператора системы оборонительного вооружения. Экран хвостовой РЛС не установлен

Ядерные бомбы Мк.43 и контейнер TCP под фюзеляжем В-58

Передняя опора шасси

Основная опора шасси

16 февраля к первому «Хастлеру» присоединился второй – YB/RB-58 (№55-0661), он доставил на базу незаправленный контейнер МВ-1 с грузом вместо боевой части. Первый сброс контейнера выполнили 5 июня 1957 г. с борта третьего самолета (№55-0662). Отделение произошло на высоте 12200 м при скорости М=0,9 над пустынным полигоном авиабазы Холломен (Holloman). 29 июня борт N955-0660 достиг скорости М=2,03 на высоте 13213 м. С контейнером самолет вел себя вполне устойчиво, и руководители программы начали постепенно увеличивать скорости и высоту его сброса. Наконец, 20 декабря летчики-испытатели подняли В-58 на высоту 18300 м и отделили контейнер на скорости М=2,0. А в самом конце года провели серию продолжительных полетов на сверхзвуковой скорости. В одном из них В-58 летел 91 минуту со скоростью М=1,15. На этом фирма закончила первую фазу испытаний и передала самолеты ВВС.

Военные летчики-испытатели отнеслись к В-58 более критически, сразу обнаружив множество недостатков. Так, при ускорении или торможении топливо «хлюпало» в баках и раскачивало самолет. Горение в форсажных камерах было нестабильным, и «Хастлер» дергался, как автомобиль в руках неумелого водителя. По этой же причине возникала асимметрия тяги, и машина начинала рыскать по курсу. Число недостатков росло с каждым днем. В носовой части некоторых самолетов появились усталостные трещины, проходившие по линиям крепления панелей обшивки. Усталостные явления наблюдались и в хвостовой части, страдающей от повышенной вибрации. Пневматики колес шасси, рассчитанные на 10 взлетов и посадок, лопались до назначенного срока, что было вызвано перегревом во время торможения. Была даже разработана специальная инструкция для технического персонала и пожарных команд, которым запрещалось подходить к остановившемуся В-58 спереди и сзади (как будто тот кусается и брыкается) – дабы не пострадать от летящего куска резины, если горячее колесо надумает взорваться. На каждую тележку основного шасси пришлось поставить по два небольших стальных колеса, на которые самолет мог опереться в случае разрыва пневматиков.

Все эти проблемы задерживали принятие самолета на вооружение и заставляли инженеров работать по 12 часов в сутки. Кажется, в это время они поминали «незлым, тихим словом» и Кука, и Краги – ведь, если бы это были опытные самолеты, дефекты устранялись проще и дешевле. Но YB-58A строились с использованием серийной оснастки, и любое изменение конструкции требовало от конструкторов разработки нового приспособления, инструмента или штампа для пресса.

Тем не менее, дело продвигалось вперед. 11 июня 1958 г. начались испытания системы дозаправки топливом в воздухе от танкера КС-135. Здесь В-58 показал себя с наилучшей стороны. При включенном режиме «Демпфер» САУ позволяла легко без усилий держать самолет в нужном положении. Вихри, сходившие с крыла КС-135, не оказывали на «Хастлер» существенного влияния. 23 марта 1960 г. самолет с бортовым №55-0671 находился в воздухе целых 18 ч 10 мин, преодолев за это время 17699 км со средней скоростью 997,6 км/ч. Это был самый продолжительный и дальний полет за всю историю В-58.

В ходе испытаний произошел интересный случай, иллюстрирующий отношения между «Конвэром» и «Боингом». 25 февраля 1958 г. к-н Фиц Фултон (Fitz Fulton), пилотируя В-58, был вынужден по техническим причинам выключить два двигателя и повел самолет на посадку. По пути на базу «Хастлер» обогнал бомбардировщик В-47, который летел в том же направлении, и первым коснулся ВПП. Через день в газете города Форт Уорт (Fort Worth), почти все население которого работало на заводе «Конвэр», была напечатана заметка, как их новый бомбардировщик, «хромая на двух двигателях», обставил шестидвигательный самолет «Боинга».

Вторая фаза испытаний закончилась только 30 июня 1960 г. после выполнения 256 полетов и налета 1216 ч. До этого момента с В-58 случилось 7 катастроф, в которых погибли 11 летчиков и два человека наземного персонала. В четырех случаях экипаж катапультировался, однако только 6 из 12 человек удалось это сделать успешно. Командование САК стало высказывать сомнения в надежности машины и приостановило испытания. Через некоторое время их возобновили, но летчикам запретили превышать скорость звука до устранения недостатков в системах спасения и автоматического управления полетом.

В -58 №59-2460 из 43 BW летит на большой высоте

«Хастлеры» из 305BW на боевом дежурстве

Для посадки экипажа в кабину использовалась большая передвижная платформа

Первый учебно-боевой «Хастлер» на стоянке

Система спасения подверглась дополнительной проверке. Оказалось, что на высокой скорости полета мощности твердотопливных ракетных двигателей, выстреливавших кресло, не хватает, и оно может попасть под удар киля. А мощный скоростной напор способен нанести серьезные травмы ничем не защищенному летчику. Фирма Stanley Aviation Corporation из Денвера (Denver) предложила заменить кресла специальными спасательными капсулами – герметичными, с соответствующим аварийно-спасательным снаряжением, обеспечивающим безопасность при приземлении или посадке на воду.

После принятия решения на катапультирование летчик подъемом ручек в подлокотниках сиденья приводил в действие систему подготовки к катапультированию. Через секунду его тело фиксировалось, и створки капсулы, до того образовывавшие арку над его головой, закрывались. Однако летчик все еще мог продолжать полет, так как ручки управления самолетом и двигателями оставались внутри капсулы. Через небольшое окно в одной из створок он мог видеть основные пилотажные приборы. У остальных членов экипажа окно и ручка управления в капсуле отсутствовали. Интересно, что при необходимости капсулу можно было вновь открыть.

Если же желание катапультироваться не проходило, то ручку в подлокотнике следовало тянуть выше. Тогда сбрасывался фонарь кабины, и через 0,3 с капсула выстреливалась со скоростью 18,3 м/с. В момент отделения от самолета она стабилизировалась двумя выдвижными килями и парашютом, рассчитанным на число М=2,2. Траектория катапультирования полностью исключала возможность столкновения с килем. В свободном падении капсула снижалась до высоты 4570 м, после чего пиропатроны выбрасывали основной парашют, стабилизирующие поверхности убирались, а капсула переворачивалась на «спину» и затем опускалась на землю или на воду. После посадки она ориентировалась створками вверх и могла служить убежищем или спасательной лодкой. На плаву летчик мог воспользоваться находящимся в капсуле аварийным комплектом, состоящим из специальной одежды, продовольствия, охотничьих и рыболовных принадлежностей, сигнальной аппаратуры, ружья и боеприпасов. Замена кресел на капсулы началась в 1962 г.

На страже капиталистической родины

Летом 1959 г., не дожидаясь окончания испытаний, ВВС объявили о закупке 290 бомбардировщиков В-58А, включив в это число и 30 машин первой серии. Ими планировалось вооружить 5 авиационных крыльев, причем первое должно было приступить к боевому дежурству в ноябре 1960 г. Планируемый темп производства – до шести самолетов в месяц.

Для успешного освоения «Хастлера» строевыми летчиками «Конвэр» разработала его учебную модификацию ТВ-58А. Причем новых тренировочных самолетов не строили, а переделали в учебные 8 машин первой серии (первый – №55-0670). Переделка заключалась в увеличении площади остекленения первой и второй кабин, съеме оборудования, разделявшего рабочие места первого и второго члена экипажа, между вторым и третьим креслом устроили небольшой проход. Второе кресло, на котором сидел инструктор, немного сместили вправо, а педали и ручку управления механически связали с органами управления на первом месте. Учебный самолет не имел САУ, ДИСС, прицельно-навигационного комплекса, системы РЭБ, пушки и спасательных капсул, но возможность подвески и сброса контейнера была сохранена.

Посадка В-58 из 305 BW. 18 апреля 1969 г. этот самолет разбился в штате Иллинойс, экипаж успешно катапультировался

На пробеге у В-58 часто дымили пневматики

1 августа 1960 г. ВВС США приняли на вооружение стратегический бомбардировщик В-58А Hustler. Вероятно, это решение было скорее политическим, нежели военным. И связано оно было с принятием на вооружение летом того же года советского сверхзвукового бомбардировщика Ту-22. А 14 августа В-58А (№59-2428), оборудованный всеми боевыми системами, перелетел на авиабазу Карсуэлл (Carswell), где его приняли представители 43 BW (Bomb Wings – бомбардировочное крыло). Через две недели к нему присоединился учебный ТВ-58А. Поступающие самолеты сводились в три эскадрильи: 63 BS(M) (Bomb Squadron (Medium) – эскадрилья средних бомбардировщиков), 64 BS(M) и 65 BS(M). Освоение самолетов шло тяжело, машины преподносили неприятные сюрпризы в виде многочисленных неисправностей оборудования и постоянно дорабатывались представителями фирмы. Весной 1961 г. крыло инспектировала комиссия САК и заключила, что оно небоегото- вно. Только в августе 1962 г. 43 BW достигло оперативной готовности, а на боевое дежурство «Хастлеры» начали заступать в сентябре. Второй частью, получившей В-58, стало 305 BW с авиабазы Банкер Хилл (Bunker Hill). Боевые самолеты стали поступать туда 11 мая 1961 г., а учебные машины – два месяца спустя. Крыло состояло из 364, 365 и 366 BS(M). По заявлениям командования САК, оперативной готовности оно достигло в августе 1962 г.

Еще продолжая осваивать В-58, военные установили на нем целый ряд мировых рекордов, подтвержденных FAI. Первая серия скоростных полетов без нагрузки и с грузами 10ОО и 2000 кг состоялась 12 января 1961 г. и получила кодовое название Quick Step I. Нагрузка размещалась в подвесных контейнерах типа МВ-1. К этим полетам специалисты «Конвэр» подготовили самолет №59-2442 из 43 BW, уменьшив его взлетную массу на 6800 кг. Бомбардировщик пролетел по замкнутому маршруту два раза по 1000 км, достигнув в одном направлении средней скорости 1931,5 км/ч и в обратном – 1708,8 км/ч. Всего во время Quick Step I было установлено шесть рекордов. Три из них были побиты уже через 2 дня на В-58А (№59-2441). На замкнутом маршруте была достигнута средняя скорость 2067,6 км/ч, а максимальная – 2300 км/ч. Высота полета в конце маршрута составляла 15200 м. Экипаж машины в составе ст. л-тов Гарольда Конфера, Ричарда Уайра и м-ра Говарда Байлеса (Harold Confer, Richard Weir, Howard Bialas) был удостоен приза Томпсона.

10 мая экипаж В-58А с собственным именем Firefly (№59-2451) – м-ры Элмер Мерфи, Юджин Мозес и л-т Дэвид Дикер- сон (Elmer Murphy, Eugene Moses, David Dickerson) – завоевал престижный приз мирового значения – Приз Блерио, который вручался за полет воздушного судна со средней скоростью 2000 км/ч в течение, как минимум, 30 минут. В полете по замкнутому маршруту летчики поддерживали среднюю скорость 2096 км/ч в течение 30 минут и 42 секунды. К сожалению, через две недели эта знаменитая машина и ее экипаж погибли во Франции на выставке в Ле Бурже.

Firefly во Францию перегнал другой экипаж, а Мэрфи, Мозес и Дикерсон ожидали его в Париже – после выставки и получения приза они должны были эффектно улететь в Штаты. По дороге в Старый свет сверхзвуковой «Хастлер» продемонстрировал очередное достижение – среднюю скорость на маршруте 1687,3 км/ч, за что экипаж перегонщиков в составе м-ра Вильяма Пэйна, к-на Вильяма Полхемуса и к-на Рэймонда Вагнера (William Payne, William Polhemus, Raymond Wagener) был награжден престижными призами. Во время перелета самолет дважды дозаправлялся – первый раз над Ньюфаундлендом и второй – у берегов Франции. Продолжительность одной заправки составляла 15 минут, при этом скорость полета снижалась до 800 км/ч.

Организаторы выставки расположили самолеты вероятных противников рядом. «Хастлеру» досталась стоянка у Ту-114, по сравнению с которым «американец» выглядел карликом. Во французской части выставки экспонировался еще один сверхзвуковой бомбардировщик – Mirage IV. Он был на пять метров короче своего американского коллеги и превосходил его в максимальной скорости полета. На 3 июня было намечено возвращение В-58 в Америку. Согласно полетному заданию, самолет должен был пролететь на малой высоте над ВПП Ле Бурже со скоростью около 1000 км/ч, а затем набирать высоту с левым виражом. Взлет и пролет над полосой на высоте 160 м прошли совершенно нормально, затем экипаж перевел «Хастлер» в набор с углом 20°. На высоте примерно 500 м летчик решил выполнить правую «бочку». Достигнув 1000 м и совершив примерно 3/4 поворота вокруг продольной оси, В-58 неожиданно вошел в крутое пикирование и исчез из виду. Через несколько секунд произошел взрыв.

Когда аварийные команды прибыли к месту падения, лежащий на «спине» В-58 уже почти сгорел. Экипаж катапультироваться не успел. При расследовании причин катастрофы было установлено, что основной стала ошибка летчика – согласно инструкции по летной эксплуатации, выполнение «бочки» на этом самолете запрещено. Никаких дефектов конструкции не обнаружено. Возможно, во время перевернутого полета открылся замок фонаря кабины, и это отвлекло внимание пилота.

Одним из наиболее разрекламированных достижений В-58 стал его трансконтинентальный перелет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк и обратно 5 марта 1962 г., за который летчики получили приз «Бендикс». Его совершил экипаж В-58 (№59-2458) в составе к-нов Роберта Соуерса, Роберта Макдональда и Джона Уолтона (Robert Sowers, Robert Macdonald, John Walton). Путь до Нью-Йорка В-58 прошел за 2 ч и 58,6 секунды со средней скоростью 1954.5 км/ч. В обратном направлении – за 2 ч 15 мин и 48,6 с при скорости 1740.6 км/ч. Этот рекордный полет был предметом особой гордости американцев. Когда «Хастлер» летел в направлении вращения Земли, он обогнал нашу планету!

18 сентября 1962 г. В-58А установил еще один рекорд, поднявшись на высоту 26018 м с грузом 5000 кг. Этот рекорд, как и несколько других достижений, до сих пор не побит. 16 октября «Хастлер» перелетел из Токио в Лондон за пять часов, установив новые мировые рекорды, которых на счету В-58 зарегистрировано девятнадцать.

Пока несколько «Хастлеров» ставили рекорды, остальные машины использовались по прямому назначению. К концу 1962 г. в составе ВВС США они налетали 5300 ч, выполнив 10500 полетов. 375 часов летчики В-58 провели на скорости 2М и более. За это время проявилось еще несколько недостатков машины. Особые нарекания вызывали подвесные контейнеры МВ-1 и МВ-1 С. Когда часть топлива вырабатывалась, волны остатка с такой силой били по перегородкам, что не выдерживала никакая герметизация, керосин затекал в боеголовку и выводил ее из строя. Оснащение самолета новым составным контейнером TCP позволило снять эту проблему. Судьба разведывательных контейнеров МС-1 и MD-1 не сложилась – они были построены в единственных экземплярах. САК вообще не хотело видеть В-58 в роли разведчика, военным вполне хватало U-2, RB-47 и RB-57. В декабре 1959 г. на девятом самолете первой серии проходил испытания контейнер с РЛС бокового обзора AN/APQ-69 с дальностью действия 80 км и разрешением до 3 метров. В ходе 25 полетов выяснилось, что подвеска этой станции серьезно ухудшала летные характеристики В-58. Более приемлемой оказалась РЛС AN/APS-73, в которой использовался принцип синтезирования апертуры, и она занимала меньше места в контейнере, оставляя достаточное пространство для топлива. Летные испытания AN/APS-73 проводились в мае 1961 г. Осенью следующего года В-58 с этим контейнером использовался для разведывательных полетов во время Кубинского кризиса, но на вооружение систему так и не приняли. Фоторазведывательные контейнеры LA-1 применялись крайне редко.

Дозаправка В-58 от танкера КС-135А

В-58 №60-1118 из 305 BW в полете

Хвостовая часть В-58 с оборонительной стрелковой установкой

Еще в начале карьеры В-58 на базе контейнера МА-1 хотели сделать управляемую ракету – МА-1 С, но сложности с системой наведения и появление проекта баллистической ракеты воздушного базирования ALBM (Air-Launched Ballistic Missile) похоронили эту затею. В 1958 г. фирмы «Конвэр» и «Локхид» предложили вооружить такой ракетой В-58. Согласие военных получили довольно быстро, ведь в ПВО СССР недавно стали поступать зенитные ракетные комплексы С-25 и С-75, способные поражать сверхзвуковые цели на высотах до 30000 м. Таким образом, скорость и высота полета В-58 больше не являлись гарантией неуязвимости. В июне ВВС США заключили контракт с обеими фирмами на проведение испытаний ракеты проекта WS-199C.

Чтобы сэкономить время и деньги, «Локхид» использовала готовые части и системы: корпусные детали – от XQ-5 Kingfisher и Х-17, бортовые системы – от UGM-27 Polaris, твердотопливный двигатель – от MGM-29 Sergeant. Полученный гибрид назвали High Virgo (высокая дева). Первый пуск состоялся 5 сентября 1958 г., система управления ракеты не включилась, и High Virgo пришлось подорвать. Второй пуск прошел 19 декабря. Ракета полностью отработала программу полета: достигла высоты 76200 м и на скорости 6М пролетела около 300 км. Перед третьим пуском, 4 июня 1959 г., на ракету установили инерциальную систему наведения. Он также прошел успешно. Четвертый и заключительный испытательный полет WS-199C запланировали на 22 сентября. На этот раз ракету решили попробовать в качестве перехватчика спутников. Для регистрации попадания в спутник в носовую часть ракеты поместили фотоаппараты, которые должны были сфотографировать цель. Отделение от В-58 прошло успешно, но через 30 секунд связь с ракетой была потеряна. Носовой конус с фотоаппаратами не нашли и поэтому никто не знает, насколько успешной была стрельба. Через некоторое время программу High Virgo закрыли, а деньги передали на другой проект.

С целью увеличения количества боеприпасов под крылом В-58А закрепили два многозамковых балочных держателя для подвески четырех ядерных бомб типа Мк.43 с регулируемой мощностью от 70 Кт до 1 Мт. Бомба имела специальный обтекаемый корпус, съемный хвостовой обтекатель и два парашюта. Первый парашют затормаживал ее после сброса, а второй использовался, если сброс производился с малой высоты.

Аварийная посадка учебного «Хастлера» №58-1015. 13 апреля 1960 г., авиабаза Эдварде. На правой стойке пневматики сгорели. Машину спасли дополнительные стальные колеса

Пожарные команды тушат В-58 №58-1012 на базе Карсуэлл. Самолет загорелся в результате утечки топлива из крыльевого бака

Разрекламированный прицельно-на- вигационный комплекс бомбардировщика был сложным в использовании и обслуживании. Строевые летчики не доверяли его прицельной части и часто пускались на всяческие хитрости при сдаче нормативов по боевой подготовке. Как правило, это делалось во время частых проверок вышестоящим штабом САК. Зная маршрут полета (а его выдавали заранее для ввода исходных данных в вычислитель), можно было найти заметный наземный ориентир, рассчитать время полета от него до точки сброса контейнера и… готово, первое место обеспечено, никакой автоматики – только секундомер. Известен случай, когда в качестве ориентира использовалась куча старых покрышек, которую поджег в нужный момент близкий родственник летчика.

Наибольшую «гордость» пилотов суперавтоматизированного самолета вызывало устройство, не имеющее аналогов в мировой авиации – бельевая веревка, натянутая между двумя шкивами, установленными в первой и третьей кабинах. Если экипажу было необходимо снять с предохранителя ядерное оружие, к веревке привязывался небольшой мешочек, в который командир вкладывал свою часть кодированного разрешения. Прокручивая веревку, мешочек перемещали к штурману, и тот опускал в него свою часть, затем наступала очередь оператора оборонительного оружия. Когда все трое собирали правильный код, штурман-бомбардир снимал предохранитель. В среде летчиков это устройство часто служило объектом всяческих насмешек, и экипажи В-58 предпочитали умалчивать о его существовании.

В 1962 г. командование ВВС отказалось от дальнейшей закупки В-58, а для компенсации недостатка стратегических бомбардировщиков решили оставить в боевом составе одно крыло В-47, которое ранее подлежало расформированию. Все дело было в цене одного самолета, которая достигла целых 14 млн. USD. На эти деньги можно было бы купить девять баллистических ракет Titan II, или два бомбардировщика В-52, или семь истребителей F-4 Phantom. Не в пользу «Хастлера» сыграла и задержка в принятии его на вооружение – теперь он становился на пути одиозного проекта В-70. Дни «Хастлера» были сочтены, и в 1965 г. министр обороны США Роберт Макнамара (Robert McNamara) заявил о необходимости снятия В-58 с вооружения в ближайшие годы.

Эта новость никого не удивила – положение «Хастлера» всегда было шатким. Военные его недолюбливали, а гражданские считали слишком дорогим. Пытаясь улучшить имидж своего самолета, «Конвэр» постоянно работала по двум направлениям. Первое предполагало широкомасштабные рекламные кампании, установление рекордов, «катание» на «Хастлере» сенаторов и других высокопоставленных особ. Второе вело по пути модернизации В-58 с целью улучшения его характеристик. Первый такой проект получил обозначение В-58В. На самолет хотели установить более мощные двигатели J79-GE-9, удлинить фюзеляж и усовершенствовать аэродинамику крыла. В увеличенном контейнере намечали устроить нормальный бомбоотсек, а под крыло подвешивать стратегические ракеты, разрабатываемые по программе WS-199, или дополнительные топливные баки. Но военные не поддержали эту идею.

Следующим проектом стал B-J/58, более известный как В-58С. Предполагалось провести существенную переделку конструкции, увеличение площади крыла и киля, удлинение фюзеляжа. На машину хотели установить двигатели J58 – такие же, как на перехватчике F-12 (будущий SR-71). Конечной целью было участие в конкурсе на самолет проекта WS-110. Но командование ВВС симпатизировало фирме North American с ее В-70 Valkyrie, и в апреле 1961 г. «Конвэр» уведомили, что ВВС не заинтересованы в продолжении работы над В-58С. Тем не менее, В-58 все же участвовал в программе WS-110. 1 июля 1959 г. В-58А (№55-0662) был модифицирован в NB-58A с целью летных испытаний двигателя J93-GE-3, предназначенного для В-70. Испытуемый двигатель помещался в специальный контейнер и подвешивался под фюзеляж. Испытатели провели газовки и пробежки самолета, но в воздух он так и не поднялся. Этот «Хастлер» переделали в ТВ-58А и использовали как самолет сопровождения В-70.

В-58 над океаном

Летно-технические характеристики первых сверхзвуковых бомбардировщиков

Интересным, но нереализованным предложением была разработка пассажирского варианта контейнера МВ-1 на пять человек. С его помощью «Конвэр» планировала исследовать влияние сверхзвуковых скоростей на пассажиров и в случае успеха предложить специальный контейнер для перевозки президента и лиц из руководства страны на случай ядерной войны.

В апреле 1964 г. ВВС США решили попробовать «Хастлер» в качестве ударного самолета во Вьетнаме. Один В-58А (№59-2428) из 43 BW перегнали на авиабазу Эглин (Eglin) во Флориде, где на него нанесли камуфляжную окраску и провели серию полетов с бомбометанием обычными бомбами. Программа испытаний получила название Project Bullseye (бычий глаз). На подфюзеляжные многозамковые держатели подвешивали обычные боеприпасы калибром до 1362 кг. Бомбометание производилось с малых высот на скоростях до 1200 км/ч. В ходе испытаний выяснилось, что практически все выходы на цель экипаж производил визуально без применения прицельно-навигационного комплекса, при этом самолет был очень уязвим от огня малокалиберной зенитной артиллерии и мог пострадать от взрыва собственных бомб. Понятно, что такой результат не устроил военных. Ненадежность комплекса не позволила использовать В-58 даже в качестве лидера ударных групп более слабых в навигационном отношении машин типа F-105 и F-4. В итоге от использования В-58 во Вьетнаме отказались.

27 октября 1969 г. В-58 сняли с вооружения. Всего построили 119 самолетов этого типа, из них 26 было потеряно в результате аварий и катастроф, что составляет 21,9% общего числа. В перечне причин этих печальных происшествий на первом месте стоит человеческий фактор – из-за различного рода ошибок разбились 11 «Хастлеров». По 3 машины было утрачено в результате отказов САУ и шасси. По два бомбардировщика унесли отказы системы воздушных сигналов, пожары двигателей, неисправности проводки управления, другие конструктивные дефекты. Причина гибели одного самолета осталась невыясненной. Отсюда видно, что ведущую роль в «подмоченной» репутации «Хастлера» сыграл человеческий фактор, а сам самолет был не так уж плох. Для сравнения: в результате летных происшествий было потеряно 28% Ту-22.

5 ноября 1969 г. первый «демобилизованный» В-58 (№59-2446) перелетел для хранения на базу Дэвис Монтан (Davis Monthan) в Аризоне. Процесс снятия с вооружения закончился 16 января 1970 г., когда в пустыне поставили последнюю машину. С «Хастлеров» снималось все ценное оборудование и двигатели. Восемь самолетов продали в музеи. В течение последующих пяти лет все В-58 с базы Дэвис Монтан отправили в металлолом.

Авторы выражают признательность Сергею Шумилину (г. Харьков) за помощь в написании этой статьи.

Этот В-58А после снятия с вооружения находился на одной из авиабаз в штате Огайо. Июль 1974 г.

На среднем и нижнем левом фото – В-58А на британской авиабазе Фэйрфорд. Май 1969 г.

На нижнем правом фото – первый В-58А. Ноябрь 1956 г.

Сергей Богатырев/Львов, Анатолий Овчаренко/ Киев

Иллюстрации предоставлены авторами

Потопление "НИОБЕ"

Немецкая тяжелая зенитная плавбатарея «Ниобе», которую в отечественной историографии обычно ошибочно называют крейсером ПВО, стала самым крупным боевым кораблем, потопленным советской авиацией в годы Великой Отечественной войны. Хотя этому событию в литературе уделялось достаточно много внимания, ряд очень интересных аспектов и нюансов остался вне внимания исследователей.

8 июля 1944 г. воздушная разведка Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) обнаружила приход в Хельсинки большого боевого корабля, который идентифицировали как финский броненосец береговой обороны «Вяйнемяйнен». Он был построен в 1932 г., имел водоизмещение 4000 т и располагал достаточно мощным вооружением, включавшим восемь шведских дальнобойных орудий калибром 254 мм. 12 июля корабль перешел еще восточнее, в порт Котка – главную маневренную базу легких сил ВМС Финляндии и Германии в Финском заливе. Командование КБФ сделало вывод, что противник готовится применить броненосец в боях за Выборгский залив. Адмирал Трибуц и его штаб хорошо помнили, сколько неприятностей принесли «Вяйнемяйнен» и однотипный с ним «Ильмаринен» во время обороны п-ова Ханко в 1941 г. Второй корабль в том же году погиб на мине, но «Вяйнемяйнен» оставался в строю и теперь, действуя из шхер, мог изменить ситуацию на данном участке в пользу немецко- финской коалиции, тем более что советский флот располагал там кораблями не крупнее канонерской лодки.

Командование флота поставило задачу уничтожить опасный броненосец любой ценой. Атаковать противника можно было только с воздуха. Первую операцию готовили в большой спешке, что отразилось на ее результативности. 12 июля в 19.22 и 20.50 было осуществлено два налета силами 12-го ГвПБАП 3*. В них приняли участие все 30 самолетов полка. Прямых попаданий достичь не удалось, и противник понес лишь некоторые потери в личном составе от осколков бомб. Зенитным огнем были сбиты две «пешки», еще одна машина села на воду при возвращении.

Хотя на подготовку следующего налета было отпущено всего четыре дня, он стал одним из самых тщательно спланированных и организованных в истории советской военно-морской авиации. Отвечавший за исход операции командующий ВВС КБФ М.И. Са- мохин и его штаб сумели продумать план до мелочей. Непосредственно по цели решили нанести комбинированный удар двумя группами пикирующих бомбардировщиков (24 Пе-2) и одной группой топмачтовиков (4 Douglas A-20G-D0). Их должны были прикрывать и обеспечивать более 100 самолетов (!), которые вошли в состав следующих групп:

– подавления ПВО (23 Ил-2),

– сопровождения (30 Як-9 и 24 ЛаГГ-3),

– расчистки воздушного пространства (16 Ла-5),

– демонстративного удара и наведения топмачтовиков (6 Пе-2),

– доразведки цели и фиксирования результатов удара (6 Як-9).

Согласно плану, топмачтовикам предстояло нанести удар

16 июля в 17.00. Это время в документах обозначили, как время «Ч». При планировании был четко определен порядок взаимодействия всех групп. За 10-8 минут до «Ч» в район цели выходили Ла-5; за 8-6 минут штурмовики начинали обрабатывать береговые зенитные батареи, которых, по данным разведки, насчитывалось 12; за 7 минут появлялись пикировщики.

В день проведения операции самолеты поднялись со своих аэродромов в 15.51-16.17. Полет по маршруту проходил без противодействия противника на высоте 3000-3500 м тремя основными группами строем колонн с дистанцией между группами

1-1,5 км. В 16.52 нанесли удар штурмовики 47-го ШАП, ведущими которых были к-н А.Н. Борисов и ст. л-т Г. Попов. В результате четыре береговые батареи были полностью подавлены, а огонь остальных значительно ослаблен. Затем в дело вступили 22 пикировщика 12-го Гв. ПБАП (ведущие подп-к В.И. Раков и к-н А.И. Барский). В пологом пикировании с высоты 3000 м до 2000 м они сбросили по кораблю 44 ФАБ-250 и столько же ФАБ-100. Экипажи наблюдали 4 прямых попадания и 12 близких к цели разрывов. Через 5 минут отбомбилась шестерка Пе-2 демонстративной группы, сбросившая по 8 ФАБ-250 и ФАБ-100. Она также добилась прямых попаданий, хотя от нее, прежде всего, требовалось удерживать зенитки в поднятом положении перед атакой топмачтовиков, которые как раз выходили на цель. Первую пару вел помощник командира 51-го МТАП м-р И.Н. Пономаренко. К нему присоединился ведомый второй пары л-т И.К. Савченко, оторвавшийся от своего ведущего. Ровно в 17.00 три А-20 на скорости 500 км/ч сбросили 6 ФАБ-1000 с высоты 30 м. По докладам находившихся вверху истребителей прикрытия, две бомбы угодили в корму и среднюю часть цели, над которой поднялся высокий столб черного дыма. Группа доразведки из 15-го ОРАП наблюдала, как корабль получил крен до 40° и лег на левый борт. Ведущий второй пары топмачтовиков к-н М.В. Тихомиров доложил, что потопил транспорт водоизмещением в 6000 т, но авиаразведка это не подтвердила. Во время налета вражеские зенитчики оказывали исключительно активное противодействие, однако тщательно продуманный план и скрупулезное его выполнение позволили минимизировать потери. Из 132 самолетов, принимавших участие в операции, был сбит лишь один А-20. Авиация противника в воздухе вообще не появилась, и советским истребителям из 9-го, 11 -го и 21-го ИАП в бой вступать не пришлось.

3* Гвардейский пикирующих бомбардировщиков авиаполк.

Схема действий авиации КБФ во время нанесения удара по плавбатарее «Ниобе»

Немецкая тяжелая зенитная плавбатарея «Ниобе»

Итак, авиация Балтфлота провела блестящую операцию, однако потопила вовсе не тот корабль. Несмотря на фотоснимки, полученные до, в момент и после удара, штаб ВВС КБФ до 1947 г. был уверен – на дно удалось пустить именно финский броненосец, что не опровергали и сами финны. Да и материальное подтверждение этой значимой победы было налицо: на подходе к Котке из воды торчали мачта, верх трубы и мостик крупного корабля. Но неожиданно авиаразведка обнаружила на одной из якорных стоянок целый и невредимый «Вяйнемяйнен». Разразился тихий скандал, ведь слишком многим высоким чинам надо было отвечать за получение наград. (До сих пор ходит флотская байка о неком балтийском летчике, которого в 1940 и 1944 гг. наградили за потопление «Вяйнемяйнена», а в 1947 г. – за его обнаружение). От греха подальше финны поспешили передать злосчастный броненосец в счет репараций, после чего он еще долго находился в составе КБФ под новым названием «Выборг».

Так что же утопили славные балтийские летчики? В конце концов выяснилось, что это был немецкий корабль «Ниобе», имевший весьма интересную судьбу. После оккупации в 1940 г. Голландии и Норвегии в руки немцев попали старые броненосцы и крейсера этих стран, которые не представляли особой боевой ценности, но хозяйственные германцы нашли им применение. Эти хорошо бронированные посудины решили перестроить в корабли ПВО – «тяжелые зенитные плавбатареи» по немецкой классификации. Они получили имена персонажей древнегреческой мифологии: «Нимфа», «Ариадна» и т.п. Среди них находился построенный еще в 1900 г. голландский крейсер «Гельдерлянд» водоизмещением 3512 т, который перестроили и ввели в состав кригсмарине 16 марта 1944 г. под новым названием «Ниобе». Его вооружение состояло из 8 тяжелых 105-мм зенитных орудий и двадцати четырех 20-мм автоматов «Эрликон» в счетверенных и спаренных установках. Существенным фактором было наличие на борту радиолокатора. Учитывая все возрастающую угрозу от советской авиации, с помощью «Ниобе» решили усилить ПВО Хельсинки и Котки, но служба корабля на новом поприще оказалась очень не долгой. Любители мифологии явно дали маху при выборе его имени, которое стало воистину пророческим, ведь Ниобе в греческом эпосе – богиня плача, окаменевшая после того, как всех ее детей убили с воздуха Аполлон и Артемида.

По немецким данным, 16 июля 1944 г. корабль находился в своей операционной зоне северо-восточнее Котки у восточного побережья о. Халленсаари и был подвергнут массированному налету советской авиации, в котором приняли участие 52 Пе-2, 42 Ил-2, 8 «Бостонов» и 30 ЛаГГ-3. Между 15.45 и 16.20 по берлинскому времени они атаковали «Ниобе» несколькими последовательными группами с южного направления, со стороны солнца, с высот 5000-100 м, используя бомбы, торпеды и бортовое стрелково-пушечное вооружение. Вот строки из рапорта командира корабля: «Первое попадание (бомба АО-10 с Ил-2) последовало в 105-мм орудийную установку №7. После взрыва боезапаса орудийный ствол был сброшен с лафета и упал за борт, весь его расчет погиб. Начавшийся пожар был сразу ликвидирован подоспевшей спасательной партией. Вскоре последовало попадание ФАБ-100 с Пе-2 в 105-мм орудие – весь расчет, орудие и боезапас уничтожены. Несмотря на это, корабль сохранял боеготовность и вел активный заградительный огонь, сбив 3 самолета Пе-2. Затем последовали два попадания ФАБ-250 в вентиляционную трубу у машинного отделения и два ФАБ-100 в носовую и кормовую батареи. Управление огнем было полностью нарушено, теперь командиры орудий огонь вели самостоятельно. Им удалось сбить еще 7 самолетов (как видим, немцы значительно преувеличили количество участвовавших в атаке самолетов и понесенные ими потери. – Авт.). Много бомб упало в воду вокруг «Ниобе», вызвав большие потери среди личного состава от осколков. После этого четыре бомбардировщика «Бостон» с очень малой высоты сбросили торпеды, две из которых попали в правый борт «Ниобе», после чего корабль получил сильный крен. Борьба экипажа за свой корабль стала безнадежной. Только одна счетверенная 20-мм зенитная установка на корме могла продолжать вести огонь». В 16.08 командир отдал приказ покинуть корабль. Однако «Ниобе» еще держался на плаву и затонул на мелководье в 17.40 только после того, как достиг крена в 50°.

До сих пор не установлены точные потери среди личного состава корабля. Непонятно, почему из штатного экипажа в 383 человека во время атаки на борту находились только 300. Согласно официальным немецким данным, погибли 3 человека, 60 пропали без вести, 83 получили ранения, из них 12 – тяжелые. По данным таких авторитетных зарубежных историков, как Майстер и Израэль, количество жертв оказалось значительно большим: 86 убитых и 89 раненых. Известный финский историк Экман вообще утверждает, что на борту «Ниобе» находилась усиленная команда в 397 человек, из которых погибли 255! В любом случае недолгий боевой путь корабля и его экипажа бесславно завершился в неглубоких водах Финского залива.

«Фантом» атакует стоянку советских вертолетов. Иран, 5 апреля 1982 г.

Сергей Сергеев/ Харьков

Фото из архива автора

Звезды гаснут не только на рассвете

Наше учение правильное, потому что оно верное?

К исходу второго года афганской войны высшее руководство СССР стало понимать – нужно что-то делать: в страну пошли гробы, а на местах «не рекомендовалось» указывать на памятниках причину гибели; вернулись первые «дембеля» со своей правдой; матери пластом ложились в военкоматах, и никто не знал ответа на вечные наши вопросы: «кто виноват?» и «что делать?». Армия в Афганистане стала перед лицом затяжной партизанской войны, очень похожей на ту, что вели наши партизаны в Великую Отечественную (в 1984 г. при разгроме банды в районе Герата были обнаружены брошюры о действиях советских партизан в Белоруссии, переведенные надари и снабженные иллюстрациями). Стало совершенно ясно, что «в лоб», тупо наращивая «мускулы», здесь ничего не сделать. Рассчитывать на поддержку населения тоже не приходилось – «благодарный афганский народ» с радостью примет мешок какого-нибудь риса, а потом тебе же в плошку с пловом плеснет заразу, от которой умрешь через месяц. Да и мы, конечно, влезли сапогом в тонкую душу Востока, зашоренную законами Шариата, не думая о последствиях и не примерив к себе всех аспектов понятия «агрессор».

Политическое решение проблемы не рассматривалось. Желание побед затмило и без того не очень ясные умы вождей. В Генштабе Советской армии вспомнили, что добиться успеха в антипартизанской войне можно, лишь подорвав базу противника: пути доставки вооружения, учебные центры, экономическое звено цепочки спрос-товар-деньги-оружие (наемники). Было подготовлено несколько крупномасштабных операций, призванных выбить, хотя бы на время, почву из-под ног мятежников, причем планировалось несколько не сильно разнесенных по времени ударов по различным контролируемым моджахедами районам и по центрам наркоторговли как источнику добычи «духами» средств на войну.

Звезды зажигает поэзия. Замазывает – политика

На первые числа апреля 1982 г. была запланирована дерзкая операция по уничтожению крупной базы моджахедов в «треугольнике границ» Иран-Афганистан-Пакистан (ближайший поселок – Рабати-Джали). Рассчитывали также захватить там подготовленную для продажи крупную партию героина, которая по агентурным данным оценивалась в 10 т, что примерно составляло ценовой эквивалент 270 ПЗРК Red Eye. Операция была тщательно продумана и получила неофициальное название «Юг», которое хорошо запомнилось многим ее участникам. В случае успеха отвечавшим за ее проведение офицерам были обещаны щедрые награды. В частности, руководившему действиями авиации заместителю командующего ВВС 40-й армии п-ку Апрелкину в качестве «приза» сулили звание генерала и звезду Героя. Однако и ответственность за провал операции, способной вызвать крайне нежелательную международную огласку, была огромной.

Авиационная группировка формировалась на основе дислоцированного в Кандагаре 280-го отдельного вертолетного полка (ОВП), которому придали 18 машин из 335-го и 50-го полков.

Всего был задействован 61 вертолет семейства Ми-8, в том числе два воздушных командных пункта Ми-9; 18 вертолетов семейства Ми-6: 12 топливозаправщиков, 3 – для доставки радиостанции, аэродромного привода и рембригад с оборудованием, 2 – для десанта и его снаряжения, 1 – для полевого госпиталя. От использования Ми-24 пришлось отказаться, т.к. место проведения операции находилось достаточно далеко от ближайшей базы, а «двадцатьчетверка» проигрывала в дальности полета Ми-8. Проблема топлива и без того была весьма острой. В пустыне, примерно за 40-50 км от цели, пришлось организовать полевой аэродром, куда предварительно на Ми-6 доставили специальные резиновые емкости и заполнили их керосином.

Перед началом операции техника прошла тщательный осмотр, было усилено вооружение Ми-8, на которые возлагались ударные функции. В то же время, с нескольких десантных «МТ» пришлось снять по одному-два ферменному пулемету ПКТ, каждый из которых весил около 76 кг. По воспоминаниям некоторых участников операции, они получили приказ закрасить звезды и бортовые номера. Это подтверждают и снимки отдельных Ми-8. Однако командир 280-го ОВП В.И. Савченко категорически отвергает поступление такого приказа. Очевидно, такое распоряжение получили только приданные к его полку экипажи. Почему оно поступило? С номерами все ясно, через сеть осведомителей моджахеды пытались вычислить особенно насолившие им экипажи, и некоторое обезличивание было только на пользу делу. Но зачем закрашивать звезды?! Это создало ощущение брошеннос- ти: Родина послала сынов на непонятную войну и отказалась от них, оставив без роду, без племени… И без того хрупкая идеологическая основа, выстроенная политработниками, была разрушена. Боевой дух держался на личном примере командиров, азарте, ребячестве и близости замены – экипажи были опытными, прослужившими почти год.

4 апреля вертолеты забрали десант с приличным арсеналом, включавшим даже 120-мм минометы, необходимое снаряжение и перебазировались на полевой аэродром. Этот процесс завершился уже в сумерках, и для обеспечения посадки последних машин на земле пришлось разводить огни. Затем до глубокой ночи проводилась заправка «восьмерок» от Ми-6 и наземных емкостей. Поужинали экипажи наспех сухим пайком и кое- как отдохнули.

Наступившим утром в 6.00 в воздух поднялся командный Ми-9 к-на Ю. Серебряного с Апрелкиным на борту. За ним стали взлетать остальные «восьмерки». Одновременно в условленную точку подошел Ан-30. В этом самолете находился генерал-майор А. Табунщиков, которому предстояло контролировать и при необходимости корректировать действия авиации. Прикрытие «Ана» посменно осуществляли восемь МиГ-23МЛ из Союза. Кроме того, из Кандагара ушли Су-17МЗ, перед летчиками которых была поставлена задача обозначить место высадки десанта САБами. Казалось, все шло по плану. Первый сбой произошел, когда «сухие» слегка промахнулись, «подвесив» САБы в 400 м от цели. Пока подошли вертолеты, ветер снес их еще дальше в сторону Ирана. Лидерный экипаж Ми-9 заметил характерные наземные ориентиры (три кишлака, реку, мост) и пошел дальше, ведя всю группу. Спустя 5-7 минут.

Серебряный стал подозревать, что граница осталась позади, но Ап- релкин настаивал на продолжении полета к обозначенной САБами цели. Капитан пытался возражать, но полковник отдал прямой приказ и даже обозначил своей рукой место на карте, где, по его мнению, они в тот момент находились.

Тем временем поднялось солнце. Замкомэска 280-го полка м-р Н. Бабенко заметил неплохую асфальтовую дорогу, вдоль которой стояли деревянные телефонные столбы. Наличие в пустыне необозначенной на карте дороги не могло не удивить, но больше всего поразили именно столбы, ведь в этих районах Афганистана древесина была редкостью и ценилась наравне с валютой. Здесь словосочетание «деревянный рубль» имело свое значение – за пару ящиков от бомботары можно было выменять вполне приличный двухкассетник, стоивший в комиссионках Союза от 600 руб. Так что сотню прекрасных столбов стащили бы в первую в ночь после установки. Довершал картину автобус: он мирно ехал по влажной от утренней росы дороге, и казалось, что его водитель и пассажиры не проявляли не то что враждебности, а даже любопытства к армаде неизвестных вертолетов. Издевательство, да и только!

Однако тут вдалеке показалось какое-то предприятие, по описанию похожее на подпольный цех по переработке наркотиков. Рядом с ним располагались другие строения и вышки. Сомнения были отброшены, началась высадка. Освободившись от десанта, вертолеты отошли к выбранной для посадки площадке. Вскоре более полусотни Ми-8 выстроились на земле, растянувшись по пустыне на несколько километров. По периметру «стойбища» заняли места дозорные вертолеты. А десант уже начал обстрел предприятия из минометов, выбросил вперед группы захвата и стал крушить все на своем пути. (Впоследствии предприятие оказалось банальным иранским асфальтным заводом, и слава Богу, вернее, его коллеге Аллаху, что в такую рань там почти не оказалось людей!)

Солнце поднималось все выше. У летчиков царила идиллия пикника на обочине войны: они коротали время за приготовлением обеда, кое-кто даже устроил черепашьи бега, поймав пару этих представителей местной фауны. Затем подошли Ми-6 с топливом, и от них стали неспешно дозаправлять «восьмерки». Вдруг с борта Ан-30 пришло сообщение: «Вы в 12-ти километрах на территории Ирана, срочно эвакуируйте десант и уходите!». (Одновременно через Москву в Кабул пришла нота протеста Ирана). Но экипажи, занятые перекачкой керосина, просто не смогли мгновенно выполнить команду. Даже на рев двигателей не весть откуда взявшейся пары истребителей вертолетчики поначалу среагировали с ленцой, мол, «МиГи» балуются. Но когда самолеты прошли над стоянкой, стало ясно – это иранские «Фантомы»! На первом заходе они не предприняли никаких активных действий, но, развернувшись, пошли в атаку и выпустили по стоявшим вертолетам две ракеты AIM-9 Sidewinder, одна из которых при ударе о землю взорвалась, а вторая просто переломилась. Хозяйственные борттехники подобрали обломки, из которых потом сделали сувенирные пепельницы для аэродромной курилки. (Приятно, знаете ли, затушить «беломорину» о надпись «Made in USA»!).

Ситуация становилась все напряженнее. На смену первой паре «Фантомов» подошла вторая, которая обстреляла вертолеты из пушек. Апрел- кин просил летчиков «МиГов» сбить их, но в ответ услышал, что в принципе они это сделать могут, но не имеют приказа из Москвы (для полного счастья не хватало сбить самолеты суверенного государства над его же территорией!). Тем временем «Фантомы» перестроились и, маневрируя, стали методично поливать стоянку из своих «Вулканов». У одного Ми-8 снаряды перебили носовую стойку шасси и наделали дыр в левом борту, повреждения получили еще несколько вертолетов. В результате две машины пришлось оставить и самим уничтожить. К счастью, среди личного состава потерь не было. Забрав десант, авиагруппа стала взлетать. Организовав ПВО, по «Фантомам» открыли огонь из всего, что было под рукой, включая гранатометы «Муха». Пулеметным огнем один истребитель удалось повредить, и он ушел, оставляя небольшой белесый шлейф. За ним покинул поле боя и второй самолет.

Не успев остыть от пережитого, вертолетчики доставили десант к месту действительного расположения базы моджахедов. Во многом благодаря тому, что радио В.B.C. сообщало на своих волнах о действиях советских войск практически в реальном масштабе времени, «духи» успели покинуть лагерь незадолго до подхода вертолетов – на кострах еще грелась пища, заготовленные мины- ловушки не были взведены. Захватили они с собой и героин, но «утешительный приз» в виде оружия, взрывчатки, дефицитного снаряжения и медикаментов все же взять удалось. Операция завершилась ночью. Почти не спавшие вторые сутки десантники и авиаторы были сильно измотаны. В этой ситуации казалось оправданным отложить вылет группы на утро. Но не тут-то было. Обратимся к воспоминаниям В.И. Савченко. «Где-то в 3.00 уже 6 апреля меня вызвал к себе руководитель операции и приказал немедленно взлететь, иначе Иранские ВВС нас уничтожат. Но ведь мы в Афганистане. Я попросил его дождаться рассвета, хоть проще будет взлетать уставшим экипажам. Он достал пистолет и, играя им перед моим лицом, в непечатных выражениях пообещал меня застрелить, если я не выполню его приказ. При этом п-к Апрелкин стоял рядом с ним и только улыбался. Я пытался апеллировать к нему, но в ответ услышал только то, что приказ надо выполнить». Во время взлета группы в пыльной буре, поднятой винтами вертолетов, перевернулся на бок Ми-8 Г. Раяляна 4*, будущего Героя Советского Союза. Экипаж и десант уцелели и покинули обреченную машину через кормовой люк, который вовремя вышиб борттехник Я. Фуканчик. В довершение всех неприятностей при подлете к Лашкаргаху огнем с земли был поврежден Ми-6-заправщик, который совершил вынужденную посадку. Его экипаж эвакуировали, а самого «трудягу-сарай» пришлось добить.

4* По воспоминаниям В. И. Савченко, это был вертолет его ведомого к-на Говтвяна (прим. ред.).

Экипажи обедают в ожидании команды на подбор десанта. Обратите внимание на закрашенную звезду. Иран, 5 апреля 1982 г.

Ст. прапорщик В. Шевцов разогревает тушенку в приспособленном кислородном баллоне – т.н. «кандагарском самоваре». Он же принимает солнечную ванну на «заграничном курорте», сам того не зная. Иран, 5 апреля 1982 г.

Десантники и вертолетчики возле обломка «Сайдвиндера». Иран, 5 апреля 1982 г.

Впоследствии в официальных кругах Ирана была обнародована версия, согласно которой, дорожа отношениями с СССР и учитывая очевидную непреднамеренность вторжения, пилотам «Фантомов» был отдан приказ лишь вытеснить советские войска на территорию Афганистана. Существует и другая вполне логичная версия. Дело в том, что большинство опытных летчиков ВВС Ирана в то время воевало с Ираком или находилось в прифронтовой полосе, а на восточной границе служил, в основном, бестолковый молодняк. И действительно, кому еще, как не вчерашнему курсанту, придет в голову стрелять ракетой с инфракрасной ГСН по неподвижному вертолету с остывшим двигателем, да еще на фоне горячей пустыни! Уровень подготовки второй пары был явно выше, возможно, ее составляли офицеры управления какого- либо истребительного подразделения, действовали они куда более профессионально и агрессивно.

По итогам операции состоялся «разбор полетов». Апрелкин был отстранен от должности, потрепали нервы и Савченко, и командиру лидерного экипажа Ю. Серебряному, однако их карающая десница миновала. В частности, с Серебряного сняли ответственность, т.к. все приказы Апрелкина, отданные на борту Ми-9, были зафиксированы бортовым магнитофоном. Экипажам «порекомендовали» особенно не трепаться, с полковыми фотолюбителями провели соответствующую беседу, и сведения об операции «Юг» стали тонуть в потоке информации с той войны. А «восьмерки» еще пару месяцев летали на задания с закрашенными звездами…

Велика Афганщина, а отступать некуда – позади Панджшер!

Одним из регионов Афганистана, где безраздельно господствовали моджахеды и восходила звезда талантливого руководителя и честного врага Ахмад Шаха Масу- да, был район Панджшерского ущелья. Величественная природная структура, обрамленная горами высотой 4500-5200 м, протянулась на 120 км. Ширина ущелья составляла от 1 км в верхней части до 300 м в донной, и в некоторые места солнце заглядывало только в зените. Там, помимо обучения, отдыха моджахедов, шла интенсивная добыча драгоценных камней, которые по отлаженной системе сбывались на мировом рынке. Населяли регион таджики, предков которых советская власть окрестила басмачами и, в лучшем случае, вытеснила за пределы их родины. Понятно, что особо пылких чувств к пришельцам с севера они не питали.

Первая попытка штурма Панджшера состоялась в начале мая 1982 г. Однако авиация не смогла эффективно действовать, так как с ночи 3 мая погода испортилась. Огонь артиллерии тоже велся наобум. К тому же, в самом начале потерпели катастрофу два Ми-8Т с десантом. Пришлось этот этап свернуть и провести перегруппировку сил.

17 мая, в 3.00 по местному времени, началась крупномасштабная операция. Массированный огонь открыла артиллерия, включая установки «Град», одновременно по ущелью работали Су-25 из Шинданда и Су-24 из Союза. Основу ударно-десантных сил авиации составил 50-й ОСАП (командир – В.Е. Павлов), с придачей машин из Кандагара, Джелалабада и Кундуза. В общей сложности, использовались восемьдесят четыре Ми-8 и пятьдесят три Ми-24. Для обеспечения операции задействовались полтора десятка Ан-12 и Ан-26, несколько Ил-76.

После прекращения «обработки» в бой пошли Ми-24Д, которые занялись зачисткой места посадки вертолетов группы, возглавляемой м-ром Н. Бабенко, из 280-го ОВП. На нее возлагался выбор посадочных площадок для десанта и обозначение их дымовыми шашками. По этим ориентирам штурмовики провели бомбардировку объемно-детонирующими бомбами ОДАБ-250 для ликвидации минных полей, при этом в трех местах были замечены серии взрывов мин.

Затем подошли Ми-8 с десантом и группами подавления ПВО противника. Одним из таких пунктов обороны моджахедов был кишлак Дархель, где находилась школа подготовки боевиков. Возле него планировалось провести высадку двух групп, обеспечением которой занималась вторая эскадрилья 280-го ОВП. Два звена Ми-24Д под командованием А.И. Яворского и Н.Е. Полянского провели «зачистку» местности вокруг намеченных посадочных площадок, но целый ряд хорошо замаскированных огневых точек противника остался боеспособным. Когда подошла группа Ми-8, она попала под шквальный огонь ЗУ-23 и ДШК, размещенных на крыше школы, кроме того, к месту высадки успели подтянуться джипы с установленными ДШК. Практически сразу же был сбит вертолет комэска м-ра Ю. Грудинкина (а не Грузинкина, как в книге «Воздушная война в Афганистане» В. Гагина). Экипаж, в состав которого входили штурман эскадрильи, техник-инструктор, старший штурман 40-й армии и все десантники, погибли. Замполит эскадрильи А. Садохин успел высадить десант и направил свой вертолет на подавление огневых точек, однако в дуэльной перестрелке он тоже был поражен. К-н Садохин погиб, а израненная машина в клубах дыма пошла на сближение со скалами… Правый летчик почти вытянул вертолет, но лопасти все-таки зацепили карниз скалы, Ми-8 рухнул на склон и пополз, ломая шасси, подвески. Оставшегося в живых летчика выбросило через блистер, и он успел вытащить борттехника раньше, чем взрыв разметал остатки вертолета.

Повреждения, нанесенные «Фантомами»

Ми-24Д атакует огневую точку в Панджшере. 17 мая 1982 г.

Ми-8Т замкомэска 280-го ОВП м-ра Н. Бабенко в период Панджшерской операции. Май 1982 г.

Подготовка вертолетов к действиям в Панджшере. В темной куртке – Н. Бабенко.

За считанные минуты возле Дархеля погибли несколько офицеров из управлений эскадрилий и полков. За это время с высоты прикрытия спустился Ми-24Д Н. Полянского, который, используя ПТУРС «Фаланга» и пулемет, подавил две наиболее опасные огневые точки. Дальнейшая высадка на этом участке прошла без потерь. В целом, для обеспечения действий десанта экипажам пришлось в тот день сделать по 4-5 вылетов (рекорд – 11 посадок замкомэска м-ра А.В. Сурцукова 5*), что довело людей просто до истощения. Велика была и горечь потерь: полностью погибли экипажи и десант двух сбитых вертолетов и несколько летчиков шести поврежденных бортов.

После этого в Панджшер потянулась бронетехника, отряды нашей и афганской армий. На второй день авиация перенесла удар на 40-45 км в глубь ущелья. Пришлось столкнуться со значительно усилившейся ПВО «духов»: в трофеях десанта появились ПЗРК «Стрела-2» китайского и египетского производства, но и старые злые ДШК основательно трепали нервы экипажам. Очереди буквально «побрили» Ми-24 В. Щеглова – машина пронеслась в створе трасс трех одновременных очередей, причем ни одна 12,7-мм пуля не угодила в нее! «Крокодил» И. Качура в лобовой атаке уничтожил огневую точку, ликвидировав до 20 бойцов противника. При выходе из атаки вертолет был обстрелян с другой позиции, и одна пуля прошла через кабину, срикошетировала, попав в лонжерон лопасти несущего винта. Однако раненый Ми-24 в сопровождении машины В. Щеглова благополучно вернулся на базу. Пришлось на это гнездо навести огонь «Града».

Так, шаг за шагом армия вошла в ущелье, однако отдавать лакомый кусок враг не собирался.

27 мая над считавшейся освобожденной от моджахедов территорией, в районе кишлака Руха длинной очередью ДШК был сбит Ми-24 В. Войтеховича. Очередь вспорола капоты, пробила баки. Горящий вертолет стал моститься на берег речки Панджшер, но не дотянул 20-30 м и рухнул. Тезки – оператор Сергей Ероха и борттехник Сергей Линник погибли на месте, Валентин Войтехович умер в госпитале через два дня от ран и ожогов. К-ну А. Яворскому была поставлена задача уничтожить эту огневую точку, но она оказалась настолько умело замаскирована, что авианаводчики не могли понять, откуда ведется огонь. Летчикам пришлось ловить «духа» на живца, подставив свою машину. Вскоре точку удалось обнаружить – буквально «у черта на рогах», на выступе отвесного склона. Позиция была прикрыта кольцом камней, что создавало иллюзию безлюдной местности, навес из лохмотьев и сухого кустарника гасил вспышки «сварки», а трассеры в боекомплекте моджахеды старались применять редко. Вертолетчики обстреляли цель в двух заходах НАРами, а потом, поднявшись на высоту 1000 м, для гарантии накрыли ее двумя ЗАБ-250, превратив участок в огненно-каменное месиво.

К концу Панджшерской операции участки территории ущелья считались только условно свободными от отрядов оппозиции. Но в целом операция была признана успешной: уничтожено большое количество боевиков, захвачены богатые трофеи, отработано взаимодействие всех родов войск Контингента, да и афганской армии, в сложных условиях горно-пустынной местности. Однако всего через пару месяцев наша армия занимала в ущелье лишь опорные пункты, а господствовали там снова душманы, и впоследствии Панджшерские операции повторялись с завидным упорством.

5* В дальнейшем этот грамотный офицер сделал хорошую карьеру, дослужился до генерал-майора, начальника боевой подготовки армейской авиации России.

Автор выражает искреннюю благодарность старшим прапорщикам Ф. Сергееву и В. Шевцову, семье Н. Бабенко, майору А. Артюху за помощь и предоставленные материалы; подполковнику А. И. Яворскому за бесценные страницы его афганского дневника; бывшему командиру 280-го ОВП В. И. Савченко за конструктивные замечания и дополнения. При подготовке статьи использованы мемуары В.Е. Павлова, за что ему отдельная искренняя благодарность.

Александр Котлобовский/ Киев, Михаил Жирохов/ г. Комсомольское Донецкой области

Пылающий Индостан Часть IV Год кровавых перемен

Продолжение. Начало в «АиВ», №№3-5'2002, 3-62003.

Ухудшение отношений. Гражданская война в Восточном Пакистане

Пять лет отношения между Индией и Пакистаном развивались вполне нормально, но затем произошли события, которые перечеркнули мирный процесс. Поначалу 30 января 1971 г. два кашмирских террориста угнали в пакистанский город Лахор лайнер Fokker F.27 авиакомпании Indian Airlines с пассажирами на борту. После длительных переговоров с местными властями они отпустили людей, но затем взорвали самолет. Исламабад согласился выплатить Индии компенсацию, однако наотрез отказался выдать кашмирцев. Тогда Дели закрыл свое воздушное пространство для пролета самолетов соседа 6*, что существенно осложнило сообщение между Западным и Восточным Пакистаном.

Вскоре значимость этого фактора возросла для Исламабада многократно. В конце марта в Восточном Пакистане разразилась настоящая гражданская война. Фактически ее спровоцировало правительство страны, не признавшее итоги парламентских выборов, на которых победила партия «Авами Лиг» и ее руководитель шейх Муджибур Рахман. Он был арестован, регулярная армия и полувоенные формирования т.н. «раззакаров» развязали необузданный террор против «восточников» вообще и сторонников «Лиги» – в частности. В ответ началось вооруженное сопротивление повстанческих и партизанских отрядов бенгальцев, получивших название «Мукти Бахини». Для борьбы с ними пакистанская армия стала использовать танки и авиацию. Например, города Силхет, Рангпур, Раджшахи, Пабна, Ишрухи правительственные войска захватили после ожесточенных боев и многократных бомбардировок с воздуха.

За март-апрель 1971 г. «Сейбры» из 14-й эскадрильи, а также прикомандированные к ней разведчики RT-33 и вертолеты Aluette III совершили около 170 боевых вылетов. Кроме того, были вооружены и брошены в бой аэроклубовские «поршневики», такие как Pilatus РС-3. Существенный объем работы выполнила BTA. Пожалуй, наиболее заметным стало участие 3 и 8 апреля двух «Геркулесов» в операциях по освобождению от сил «Мукти Бахини» аэродромов Лал-Мунирхат и Силхет, ВПП которых повстанцы забросали бревнами, чтобы не позволить самолетам приземлиться. Однако в обоих случаях оставшихся свободных участков оказалось достаточно, чтобы летчики одного С-130 смогли посадить свою машину, после чего высадившиеся десантники под огнем разбирали завалы, и второй «Геркулес» садился уже на расчищенную полосу.

18 апреля Исламабад заявил, что основные очаги сопротивления подавлены. Мирное население, спасаясь от репрессий, устремилось в Индию, и вскоре число беженцев достигло 10 млн. человек. Содержание этих «гостей» ложилось тяжким бременем на экономику страны, и волей-неволей Дели начал втягиваться во внутрипакистанский конфликт. Единственный путь решения проблемы виделся в оказании военной помощи бенгальцам, а затем – в непосредственном силовом вмешательстве, разгроме местной группировки пакистанских войск и создании независимой республики Бангладеш с дружественным режимом. В приграничных районах Индии, где находились лагеря беженцев, начали действовать военно-тренировочные лагеря для подготовки партизан «Мукти- Бахини». Достаточно быстро были созданы весьма боеспособные формирования, в состав которых вошло и авиационное крыло. Надо сказать, что в ВВС Пакистана (PAF) насчитывалось до 30% бенгальцев. После начала гражданской войны среди них нашлось немало сторонников независимости, и 645 авиаспециалистов, в т.ч. около 20 летчиков, ушли к повстанцам. Вскоре появилась и первая матчасть – приобретенные на «черном рынке» «Оттер», «Дакота» и два «Апуэтт-Ш». Сначала их использовали для связи между лагерями на индийской территории и занятыми партизанами районами в Восточном Пакистане, а затем начали готовить к боевой работе, для чего оснастили внешними узлами подвески НАР и мелких бомб, а также стрелково-пушечным вооружением.

С каждым днем напряженность нарастала. Бойцы «Мукти-Бахини» с территории Индии совершали вылазки в Восточный Пакистан и возвращались обратно. Преследовавшие их пакистанцы все чаще стали пересекать границу, а также принялись обстреливать из орудий предполагаемые места расположения лагерей повстанцев на сопредельной территории. Индийский «бог войны» отвечал. Апофеозом приграничных инцидентов стали события двух ноябрьских дней. 21 числа пакистанские войска при поддержке легких танков М-24 атаковали небольшие силы «Мукти- Бахини» в районе деревни Бойра. На помощь бенгальцам пришел индийский пехотный батальон, усиленный плавающими танками ПТ-76. Пакистанцы запросили помощи у авиации. По индийской версии, 22 ноября над полем боя появилась четверка «Сейбров», наперехват которой поднялось звено «Нэтов» из 24-й эскадрильи. Индийцы атаковали решительно и сразу же сбили три самолета. Победы одержали флайт-лейтенанты Р. Месси и М. Ганапати, а также флаинг-офицер Д. Лазарус. Один «Сейбр» упал на своей территории, два других – на индийской. Там же приземлились катапультировавшиеся летчики – флайт-лейтенант П. Куреши и флаинг-офицер X. Ахмед. Согласно пакистанской версии, в инциденте участвовала тройка «Сейбров» из 14-й эскадрильи, которая штурмовала позиции противника в районе деревни Чаугхача. Когда это звено готовилось выполнить четвертый заход, внезапно появилась пара «Нэтов», занявшая позицию за машиной ведущего А. Чодри. Однако он не только мастерски увернулся из-под удара, но зашел в хвост одному «Нэту» и сбил его. Тут подошли еще два истребителя противника. Чодри приказал ведомым немедленно уходить, но было поздно: индийцы уже заняли очень выгодные позиции и быстро их сбили. При этом катапультировавшийся Ахмед приземлился по свою сторону границы, но бойцы «Мукти-Бахини» захватили его и доставили на индийскую территорию.

Происходившие в приграничье события бурно комментировали СМИ обеих стран. Официальный Исламабад обвинял соседей во всех смертных грехах. Стало ясно, что из этой «искры» разгорится пламя большой войны. 22 ноября в Пакистане была объявлена всеобщая мобилизация. Под нее попали и самолеты гражданской авиакомпании Pakistan International Airlines (PIA), в частности четыре «Фоккера» F.27, которых сняли с маршрутов и «одели» в камуфляж. Два были привлечены к воинским перевозкам, а два других передали флоту, и они с 30 ноября приступили к патрулированию морских подходов к Карачи.

6* По Ташкентскому договору 1966 г., Индия предоставила Пакистану в своем воздушном пространстве несколько коридоров для пролета из одной части страны в другую самолетов, в т. ч. военных.

Первые удары

Утром 2 декабря Исламабад обвинил Дели в том, что его войска при поддержке танков, артиллерии и авиации атаковали семь пунктов в Восточном Пакистане. На следующий день в 16.00 перед личным составом было зачитано обращение Президента Яхья Хана, в котором говорилось об объявлении войны Индии. Однако этот документ пока предназначался только для внутреннего пользования, и правительству Индиры Ганди официальный вызов был брошен уже после нанесения первых ударов. Решившись на очередную войну, пакистанские стратеги сделали ставку на внезапность, намереваясь таким образом вырвать победу у более сильного противника. Еще свежи были уроки Шестидневной войны на Ближнем Востоке, в ходе которой израильтяне наголову разгромили численно превосходивших арабов. Особое впечатление на генеральские умы произвел погром, который устроили израильтяне на неприятельских аэродромах. Пакистанцы собрались организовать нечто подобное, но в отличие от израильтян, использовавших тогда все свои ВВС, смогли выделить для нанесения ударов по 14 индийским авиабазам и двум РЛС всего 56 самолетов: 24 «Сейбра», 8 «Миражей», 4 «Старфайтера», 15В-57, 1 С-130 и 4Т-33.

Для достижения внезапности нападение было решено организовать не в зоне приграничного конфликта, а на Западе. Согласно пакистанским данным, первые удары наносились двумя волнами – в 17.09 и 17.33. Затем налеты продолжались до четырех часов утра. Всего в ходе операции PAF совершили 160 боевых вылетов, отработав по авиабазам, в том числе по Амбале – пять раз, Агре – четыре, Амритсару и Джодхпуру – дважды и Уттар-Лаю – трижды. Не остались без внимания скопление индийской бронетехники в районе н.п. Садык, железнодорожные станции Гадра и Бармер.

Для индийцев эти рейды действительно стали неожиданностью, и ни один истребитель не успел подняться для их отражения. Тогдашний главком ВВС Индии (IAF) эйр-чиф-маршал П.К. Лал описал в своих мемуарах налеты на авиабазы.

Хальвара: «В-57 сбросил 8 бомб, три из которых упали на полосу, сделав две крупные воронки…»

Амритсар: «Атака … началась с визита четырех «Миражей». После них на полосе, от ее начала и на 600 м вдоль, осталось четыре или пять воронок. В 22.10, пять часов спустя после визита «Миражей», одна ленточка ВПП была приведена в работоспособное состояние, что позволило двум летчикам Су-7 улететь на своих «сухих». Сразу же после этого прилетел пакистанский В-57 и сбросил бомбы».

Сирса: «Бомбардировка пакистанских В-57 оказалась достаточной, чтобы вывести ВПП из строя на ночь бомбами со взрывателями замедленного действия, которые взрывались через определенные промежутки времени, срывая тем самым работы по очистке и восстановлению».

Джайсалмер: «Одна из бомб угодила в подземный силовой кабель…, и на протяжении шести часов Джайсалмер питался от резервного ди- зель-генератора, а также был лишен телефонной связи».

Уттар-Лай: «Полосу трижды бомбили в первый вечер войны, что вынуждало летчиков использовать для взлета и посадки рулежку. Так нам пришлось действовать на протяжении первых шести дней войны».

Бхудж: «PAFбомбили чертовски точно… Главнокомандующий ВВС пришел к выводу, что трудно будет организовать восстановительные работы».

Однако в целом пакистанские успехи оказались более чем скромными. Ничего похожего на Каир-Вест образца июня 1967 г. с рядами пылающих самолетов не наблюдалось. Индийские зенитчики оказали сопротивление, заявив об уничтожении четырех самолетов, но пакистанцы это опровергли.

Едва PAF провели первые удары, и на землю опустились сумерки, пакистанские войска перешли границу в нескольких секторах, начав наступление, поддержанное ранее проникшими группами коммандос. Индийцы достаточно быстро смогли организовать оборону, a IAF не остались в долгу и приступили к бомбардировкам территории противника. Уже в 21.00 в воздух поднялись 15 «Канберр», которые атаковали цели в Западном Пакистане. За ними на задание отправились два Ан-12 из 44-й эскадрильи, загруженные 227-кг бомбами. Уинг-коммандер Вашист вывел их к лесному массиву Чанга-Манга. «Аны» отработали по располагавшимся там складам боеприпасов и без потерь вернулись. На Востоке «Канберры» нанесли не менее пяти ударов по авиабазе Тезгаон, однако противнику никакого вреда не причинили. Не остались в стороне и ВВС «Мукти Бахини», откомандировавшие на фронт т.н. «звено Кило», в которое вошли вооруженные «Оттер» и «Алуэтт». В ночь на 4 декабря они атаковали и подожгли склады ГСМ в Читтагонге и Нараянгандже.

Индийские МиГ-21ФЛ и Су-7БМК сыграли заметную роль в войне 1971 года

ВВС Индии накануне войны 1971 г.

Авиация ВМС

Армейская авиация

ВВС Пакистана накануне войны 1971 г.

* Эскадрилья базировалась в Восточном Пакистане.

** В Восточном Пакистане находились 3 машины.

*** В Восточный Пакистан были отправлены 2 вертолета.

ВМС Пакистана к началу войны располагали 2 вертолетами UH-19C. Авиакорпус Армии Пакистана, по имеющимся данным, насчитывал до 100 летательных аппаратов различных типов: легких самолетов Beech L-23, Cessna L-19 (0-1Е), вертолетов Ми-8, Alouette III, Bell 47.

Индийский «Хантер» приближается к границе с Пакистаном

«Сейбры» ВВС Пакистана нанесли удар по складу горючего

В Аравийском море крейсер, шесть фрегатов и танкер индийского Западного оперативного соединения вышли из Бомбея, направившись в порт Окха, поближе к неприятельской территории. 3 декабря передвижение этих кораблей обнаружил патрульный «Фоккер» ВМС Пакистана. Флотское командование обратилось к PAF с просьбой нанести удар по эскадре противника, однако авиаторы, занятые противоаэродромной кампанией, не сочли возможным выделить хоть какие-нибудь силы для действий на море.

И пошла работа

В полночь Индира Ганди объявила в парламенте, что страна находится в состоянии войны с Пакистаном. Такое развитие событий Индии было выгодно, военные к нему готовились и заранее разработали стратегический план боевых действий. Согласно ему, на Западном фронте предстояло сдерживать противника, а на Восточном перейти в решительное наступление, для чего там сконцентрировали силы, примерно в трое превосходившие вражескую группировку. 4 декабря индийские войска пересекли границу с Восточным Пакистаном и на двух направлениях развернули мощное наступление в глубь неприятельской территории.

IAF начали действовать в 7 часов утра. Первыми на задание отправились четыре МиГ-21ФЛ 7* и восемь «Хантеров», которым предстояло блокировать аэродром Тезгаон – главную базу 14-й эскадрильи, остававшейся единственной истребительной авиачастью PAF на Востоке. По докладам индийских летчиков, «Хантеры» отработали по ВПП, а «МиГи» провели воздушный бой с тремя «Сейбрами», в котором сбили огнем пушек и ракетами К-13 все звено противника. Согласно пакистанским данным, утром их истребители в районе Тезгаона с неприятелем не встречались вообще, а все достижения индийцев свелись к уничтожению на земле гражданского «Твин Оттера» авиакомпании PIA. Однако в 7.30 пара F-86 в составе уинг-коммандера С. Ахмада и флаинг-офицера Рашиди вступила в бой с четверкой «Хантеров» неподалеку от авиабазы Курмитола. Уже через несколько минут индийский ведущий сбил машину Ахмада. Летчик катапультировался в 8 км от Курмитолы, но найти его не удалось: возможно, с ним расправились партизаны либо их сторонники из местного населения. Какое-то время Рашиди в одиночку отбивался от «Хантеров», к которым вскоре присоединились несколько МиГ-21 и Су-7. К пакистанскому летчику на помощь подоспела пара скуадрон-лидер Афзаапь – флайт-лейтенант Саед, но одолеть индийцев они не смогли. Пилоты «Хантеров» быстро добились очередной победы, отправив к земле «Сейбр» Саеда. Летчик смог покинуть самолет, но, как и Ахмад, исчез бесследно. По словам Афзаапя, ему удалось отомстить за гибель ведомого: один «МиГ» буквально «влез» в его прицел и был уничтожен одной очередью. Индийцы потерю не признали.

Пока длилась эта воздушная карусель, на Курмитолу и Тезгаон парами с большими интервалами стали выходить Су-7 из 221-й эскадрильи. Их летчики заявили об уничтожении на стоянках трех «Сейбров». Вражеские зенитчики сбили над Тезгаоном самолет скуадрон-лидера В. Бхута- ни, который катапультировался и попал в плен. В перерывах между налетами в воздух сумели подняться два «Сей- бра», в кабинах которых сидели флайт-лейтенант Шамс и флаинг-офицер Гуль. В 5 км к северу от Дакки они перехватили и обстреляли пару Су-7. «Сухие», получив повреждения, ретировались. В 9.40 Шамс и Гуль снова взлетели и вскоре над Даккой вступили в драку с парой «Хантеров». В маневренном бою Шамс переиграл одного индийца и вогнал его в землю. Около полудня неутомимый Шамс в третий раз ушел на задание уже с другим ведомым, флаинг- офицером Шамшадом. Едва они оторвались от ВПП, как аэродром атаковала четверка Су-7, и замыкающая пара обстреляла взлетавшие «Сейбры» НАРами, однако промахнулась. Когда «сухие» пронеслись над пакистанскими истребителями, им вдогон Шамс пустил один «Сайдвиндер», но ракета цель не поразила. Гнаться за включившими форсаж Су-7 было бесполезно, и пакистанцы направились к Курмитоле. Там состоялось рандеву с «Хантерами», которое стоило индийцам двух машин, сбитых пулеметным огнем обоих «Сейбров». Казалось бы, для одного вылета приключений достаточно, но, когда пакистанцы вернулись к родному Тезгаону, и Шамшад стал заходить на посадку, над базой появился очередной «Хантер». В распоряжении Шамса оставался еще один «Сайдвиндер», который он незамедлительно пустил в дело. Расстояние до цели оказалось очень маленьким, что не позволило взвестись взрывателю ракеты, тем не менее, она угодила прямо в сопло вражеского истребителя и, даже не взорвавшись, буквально выбила двигатель. Шамшад благополучно приземлился, а Шамсу это сделать не позволила неожиданно появившаяся четверка МиГ-21. То ли индийцы не сразу его заметили, то ли не смогли сбить с ходу, но в этой безнадежной ситуации Шамс умудрился уйти к находившейся поблизости Дакке, где стал на малой высоте выписывать виражи вокруг телевышки. У «двадцать первых» оставался небольшой запас топлива, их летчики не рискнули затевать возню над столицей Восточного Пакистана и оставили находчивого вражеского флайт-лейтенанта в покое.

В тот день истребители 14-й АЭ занимались сопровождением вертолетов армейской авиации, доставлявших подкрепления в сектор Комилла. IAF в течение дня совершили 55 боевых вылетов для оказания поддержки своим наступавшим войскам, главным образом, нанося удары по вражеским полевым укреплениям.

7* Лицензионный вариант, выпускавшийся в Индии.

Продолжение следует

Mirage IIIEP из 5-й АЭ ВВС Пакистана

F-6 из 23-й АЭ ВВС Пакистана

МиГ-21ФЛ ВВС Индии. На самолете нанесены отметки о боевой деятельности в конфликте 1971 г.

Су-7БМК из 32-й АЭ ВВС Индии

Одним из наиболее удачных палубных истребителей Второй мировой войны был американский F4U Corsair, созданный фирмой Vought. В кабине одного из сохранившихся до наших дней F4U-1 – Джери Яген (Jerry Yagen), президент американской фирмы Tidewater Tech Aviation School, давний друг журнала «Авиация и Время»

Фото предоставлено Д. Ягеном

Учебно-боевой самолет МиГ-25ПУ во время демонстрационного полета 23 августа 2003 г. на аэрокосмическом салоне МАКС-2003.

В настоящее время редакция готовит монографию, посвященную МиГ-25, которая будет опубликована в одном из ближайших номеров. Приглашаем к сотрудничеству всех, кто располагает фото и другими материалами по этой интереснейшей машине.

Оглавление

ПАНОРАМА

Турбовинтовой наследник Ан-2

У истоков украинской военной авиации

Атомный самолет: будущее в прошедшем времени

Обогнавший земной шар. Бомбардировщик Convair B-58 Hustler

Потопление "НИОБЕ"

Звезды гаснут не только на рассвете

Пылающий Индостан Часть IV Год кровавых перемен X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?