«Россия 2050 в системе глобального капитализма»

В июне 2006 года была опубликована моя статья "Мы и Запад". Она появилась накануне такого важного политического и действительно исторического события, как саммит лидеров стран "Большой восьмерки", который в июле 2006 года впервые прошел в России под председательством нашей страны.

Это само по себе делало актуальным осмысление наших отношений с Западом и миром в целом, наших внешнеполитических приоритетов. Однако одновременно Россия столкнулась с довольно странной на первый взгляд волной экзальтированных обвинений, домыслов и подозрений, которые расцвели пышным цветом в высказываниях западных политиков, набухли до размеров вселенской катастрофы в речах разнообразных общественных деятелей и растеклись булькающей жижей по страницам и экранам западных СМИ.

Нелишне будет напомнить и о том, что, выражаясь известными литературными аналогиями, "последней каплей", переполнившей чашу терпения и заставившей меня сесть за статью "Мы и Запад", стала реакция на решение запретить парад сексуальных меньшинств в Москве. Многие на Западе договорились до того, что это - нарушение демократии, нарушение прав человека. А наши традиции, наш менталитет, нашу мораль при этом учитывать не нужно.

Призывы в адрес России вернуться "на путь прогресса и демократии" методом проведения гей-парадов в центре Москвы можно было бы счесть просто досадными и неприятными. Если бы не одно "но". Если бы за всем этим, точно так же, как, например, за обвинениями в "энергетическом шантаже" или сетованиями по поводу того, что в России не развивается "демократия, как в Ираке", не стояло нечто большее. Если бы во всем этом не сквозило не просто непонимание, но и подчас очевидное нежелание понимать и адекватно оценивать смысл и логику тех процессов государственного строительства, экономического развития и демократических преобразований, которые происходят в нашей стране.

Иначе говоря, на самом деле за этим маханием "оранжевыми флажками" и выдумыванием магических заклинаний и проклятий в адрес России скрывается собственное нежелание Запада до последнего признавать некую новую реальность.