«Партизанская война в 1812 году»

Сайидгюсин Курбанов Партизанская война в 1812 г От автора

200-летию победы над французами посвящаю

Трудно представить себе прошлое нашей Родины без героических подвигов ее сынов. Прошлое живет вместе с нами, доказывая, что мы своими делами будем существовать в будущих веках, и чем совершеннее и цивилизованнее становится человеческое общество, тем дороже нам прошлое, тем острее стремление познать в полном объеме свою историю.

Книга освещает подвиги донских казаков и крестьян России, которые грудью защищали Россию в борьбе с французами в Отечественной войне 1812 г. Сегодня возрождающееся казачество вновь становится активным творцом настоящего и будущего России, одним из надежных гарантов ее национальных интересов. Наполеоновские войны, вся эта бранная эпоха XIX в. дали возможность донским казакам и крестьянам России доказать всему миру, что они достойны уважения, достойны любви к себе.

...

Мы не рождены ходить по паркам да сидеть на бархатных подушках, там вовсе можно забыть родное ремесло.

Наше дело ходить по полю, по болотам да сидеть в шалашах, или лучше еще под открытым небом, чтобы и зной солнечный, и всякая непогода не были на тягость. Так и будешь всегда донским казаком.

М.И. Платов

История русского казачества своими корнями уходит в далекое прошлое. Прошло не одно столетие, прежде чем вольные люди южных степей стали служилым сословием Московского царства, а затем Российской империи. Казачество участвовало во всех войнах, которые вело наше Отечество с времен царя Ивана IV Васильевича Грозного. Одновременно оно столетиями исправно служило для Российского государства надежным пограничным стражем, прежде всего на южном порубежье. Казаки в составе Российской империи занимали особое положение. Среди различных частей населения, входивших в состав Российской империи, существовали казачьи области, внутренний быт которых отличался от бытовых условий населения других частей страны. В условиях строго централизованной системы государственного управления казачьи области составляли исключение, пользовались известной автономией и управлялись на основе «Особого Уложения об Управлении Войска Донского», распространявшегося и на другие казачьи области.

Предисловие

Русское командование было в курсе передислокаций французских войск вдоль западной границы империи, понимало неотвратимость войны и предпринимало меры по улучшению оперативного руководства войсками, разрабатывало планы генерального сражения, отступления частей и соединений в глубь страны. Никто не знал, когда наполеоновские войска перейдут границу. С конца 1811 г. ожидали, что военные действия могут начаться «со дня на день». Отечественная война явилась тяжелым испытанием для русского народа и государства. В апреле – мае 1812 г. русскому командованию стали поступать многочисленные агентурные сообщения, свидетельства из рассказов путешественников, проезжавших через Францию, Германию, Австрию и Польшу, от местных жителей и посланных за границу казаков-разведчиков о передислокации французских войск, подвозе продовольствия, снаряжения и боеприпасов к границам России, о подготовке судов, плотов, понтонов и других плавающих средств для форсирования р. Неман, нанесения удара по всем пунктам, где располагались русские войска, захвата Курляндии и принуждения 1-й и 2-й Западной армии к отступлению (Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-учетного архива. Отд. 1. Т. XIII. Боевые действия в 1812 году. СПб., 1910. С. 1–2, 6–7, 39–41). В начале июня с целью дезориентировать русское командование Наполеон начал активное передвижение своих войск вдоль западной границы России, одновременно среди местного населения и через газеты проводилась мысль о том, что французский император «не собирается делать неприятных поступков против российских границ и желает сохранить мир» (Отечественная война 1812 года. Материалы ВУА. С. 78–79). Главные силы Великой армии (440 тыс. при 900 орудиях) располагались вдоль Вислы и были нацелены на города Ковно и Вильно, чтобы разгромить вначале войска 1-й Западной армии, а затем окружить и уничтожить войска 2-й Западной армии.

План Наполеона состоял в том, чтобы разгромить русские войска на границах России, взять Москву и там продиктовать русскому правительству выгодный для Франции мир. Однако царское правительство плохо готовилось к предстоящей борьбе. Веря в силу союзных договоров с Австрией и Пруссией, оно рассчитывало вести борьбу на территории Варшавского герцогства в районе Вислы и в связи с этим располагало свои базы вдоль западной границы.

Из 500 тысяч человек, состоявших на военной службе, на западной границе стояло немногим более 200 тысяч человек. Петербургское и московское направления прикрывала 1-я Западная армия под командованием Барклая де Толли (130 тыс. чел. при 550 орудиях) и 2-я Западная армия под командованием Багратиона (45–50 тыс. чел. при 170 орудиях); киевское направление прикрывала 3-я западная армия под командованием Тормасова (40 тыс. чел. при 168 орудиях). Резервом могли служить Молдавская армия адмирала Чичагова и корпус Эртеля, стоявший на второй линии, у Мозыря.

Первоначальный план войны предусматривал ведение военных действий русской армии совместно с прусской и австрийской армиями за пределами России, но когда выяснилось предательство правителей этих стран, пришлось отказаться от этого плана. В основе последнего плана, составленного бывшим генерал-квартирмейстером прусской армии ген. Фулем и одобренного Александром I, лежала идея Бюлова о действиях против противника двумя армиями. Согласно этому плану, 1-я армия должна была отходить к специально сооруженному лагерю в Дриссе, а 2-я армия в это время должна была действовать во фланг и тыл противнику. В соответствии с этим планом русская армия и была размещена на западной границе. На донские полки перед Отечественной войной возлагалась задача вести наблюдение за западной границей. Эту службу должны были нести казачьи полки, входившие в состав 1-й и 2-й армии. Военный министр Барклай де Толли предписывал Платову в случае вторжения врага стараться «взять левый фланг его, а Багратион постарается взять правый фланг. Этим неожиданным во фланг нападением вы можете его расстроить и принудить к отступлению». В целях обеспечения единого руководства по наблюдению за границами на Платова 1 июня было возложено руководство всеми казачьими войсками, входившими как в 1-ю, так и во 2-ю Западные армии.

Великий русский народ имеет яркую многовековую историю самоотверженной борьбы за национальную независимость своей необъятной Родины. Много раз ему один на один приходилось героически отражать нападения иностранных захватчиков, которые всячески пытались поработить и уничтожить русский народ и нашу страну.

Одной из славных страниц этой истории и является для нас Отечественная война 1812 г. – борьба русского народа против нашествия Наполеона на Россию, в которой русский народ и русская армия под руководством выдающегося полководца М.И. Кутузова с честью отстояли свою честь и национальную независимость России.

Россия во все времена была миролюбивой страной. В 1812 г. Россия переживала страшную опасность, император Франции Наполеон подчинил себе к тому времени все государства Западной Европы, изолировал Англию и приступил к завоеванию России. Готовясь к походу на Россию, Наполеон собрал невиданную по тем временам по численности армию. В ее состав вошли не только французы, но и войска всех завоеванных им народов: немцев, поляков, голландцев, бельгийцев, итальянцев, даже испанцев.

Эту огромную армию, казавшуюся непобедимой силой, Россия встретила в полном одиночестве, не имея союзников. Она имела, правда, союзника в лице Англии, но помощь последней была незначительна и носила лишь экономический характер. Борьбу с французскими захватчиками, таким образом, России приходилось вести один на один. Русский поход 1812 г. должен был завершить завоевания Наполеона в Европе [1] .

Пять лет готовился Наполеон к борьбе с Россией. Он приложил немало усилий к тому, чтобы принудить Турцию и Иран продолжить войну с Россией. К 1812 г. Наполеону Бонапарту удалось завоевать и подчинить себе, исключая Англию, почти всю Западную Европу.

Победы в Западной Европе вскружили Наполеону голову. Завоевательные походы Наполеона приносили народам других стран чужеземный гнет, грабежи и разорение, и вызвали в ряде стран Европы всенародный отпор в виде народной национально-освободительной войны против захватчиков. В Испании, например, против наполеоновского гнета возникло мощное народное движение, главную роль в котором сыграли отряды испанских крестьян-партизан, так называемых герильясов. Они наносили непрерывные и очень чувствительные удары по наполеоновской оккупационной армии и так не позволили ей захватить всю страну. В пограничных с Россией областях Наполеон создавал продовольственные и артиллерийские склады, формировал военные транспорты. Для ведения войны против России Наполеон создал колоссальную по тем временам армию в 600 тысяч человек. Эта армия была чрезвычайно пестра по своему национальному составу: половину наполеоновской армии составляли французы, а другую половину – пруссаки (немцы), австрийцы, итальянцы, голландцы, поляки и другие народы Европы.

Армия Наполеона, переброшенная из районов формирования Штеттина, Магдебурга, Лейпцига, развернулась в начале июля 1812 г. за Вислой на линии Варшава, Кёнигсберг, использовав герцогство Варшавское как удобный плацдарм для вторжения в Россию.

Левое крыло составляло главную группировку армии и состояло из 1-го, 2-го, 3-го пехотных корпусов и гвардии (218 тыс. человек и 527 орудий). Наполеон, лично командуя этой группой войск, развернул их на линии Торн – Данциг для последующего движения через Ковно на Вильно.

Центр армии под командой Евгения Богарнэ состоял из 4-го, 6-го пехотных корпусов и 3-го кавалерийского корпуса (82 тыс. человек и 208 орудий). Войска центра предназначались для обеспечения действий левого крыла французской армии и в то же время для наступления в полосе между Гродно и Ковно с целью разъединения 1-й и 2-й русских армий.

Правое крыло армии под командованием короля вестфальского Иеронима состояло из 5-го, 7-го, 8-го пехотных корпусов и 4-го кавалерийского корпуса (78 тыс. человек и 159 орудий). В задачу этой группы войск входило: движением на Гродно оттянуть на себя русских и обеспечить наступление главным силам армии Наполеона. Никогда за всю историю русскому народу не приходилось до той поры обороняться от такого могучего агрессора, как Наполеон. И Россия повергла в прах напавшего на него великана и уничтожила.

«…С французами у нас колеблется и так и сяк, но кажется война будет неизбежна, знайте это для себя, ибо есть о сем секрет…» [2]

Действительно, на Пиренейском полуострове Наполеон не мог считать себя победителем: испанский народ продолжал героически, мужественно оказывать сопротивление. За Ла-Маншем находилась Англия, могущественная держава, которая была полна решимости бороться за свое господствующее положение. В Восточной Европе существовало обширное русское государство, проводившее независимую и самостоятельную политику. Наполеон перекроил политическую карту Европы по своему произволу: создал новые государства, видоизменил границы одних и милостиво оставил в прежних размерах других. Власть Наполеона над подчиненными государствами не ограничивалась политическим и национальным угнетением. Едва ли не больше он стремился поработить захваченные государства и в экономическом отношении. Введенная Наполеоном в 1806 г. система континентальной блокады Англии имела своей задачей не только задушить своего самого могущественного противника, но и поставить побежденные страны в экономическую зависимость от французской буржуазии.

Россия являлась препятствием на пути к мировому господству французской буржуазии. Необходимо было устранить это препятствие, и Наполеон решил покорить Россию. Он полагал, что после порабощения России ему нетрудно будет справиться с Англией. В частности, Россия представлялась ему и дорогой в Индию, к важнейшему источнику английского могущества и богатства. Накануне, 10 (22) июня, посол Наполеона Ж.-А.-Б Лористон вручил в Петербурге управляющему Министерством иностранных дел России А.Н. Салтыкову ноту, в которой говорилось, что Наполеон «считает себя в состоянии войны с Россией». В ночь на 12 (24) июня 1812 г. Великая армия, Наполеона численностью 420 тысяч человек внезапно переправилась через пограничную реку Неман и вторглась в пределы России. Наполеон напал на Россию в 1812 г., находясь в зените своей славы.

Большинство показаний колеблется между 400 и 470 тысячами. Цифра 420 тысяч – цифра, на которой останавливаются чаще всего показания, говорящие именно о переходе армии Наполеона через Неман.

Государь Александр I жил в это время уже более месяца в Вильно со всем двором и с графом Аракчеевым, делая смотры и маневры русским войскам.

В этот самый день, в который войска императора Франции Наполеона перешли через Неман русскую границу и, оттеснив донских казаков, заняли русскую территорию, император России Александр I был на балу, ничего не подозревая о войне. В разгар этого веселого праздника, при начале мазурки, один из флигель-адъютантов с озабоченным видом подошел к российскому государю и, наклонившись, на ухо, шепотом передал ему известие о вторжении французов в пределы России. Александр I удивленно вскинул свои глаза на говорившего адъютанта, оставил одну из польских дам, с которой до этого времени разговаривал, взял флигель-адъютанта под руку и отошел с ним в отдаленный угол залы, на ходу движением руки подозвав к себе графа Аракчеева. До слуха присутствующих, где стояли эти трое людей, – и только до ближайших, – долетели следующие слова государя: «Без объявления войны вступить в Россию! Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного француза не останется на русской земле». Известие о переходе французской армии через Неман стало известно всем присутствовавшим на балу через несколько минут. Русские негодовали, поляки торжествовали, хотя, конечно, явно этого в данное время не высказывали. Возмущенный наглым поступком Наполеона – того, кого он еще так недавно называл своим другом, Александр I остался, однако, до конца бала.

После окончания бала Александр I, возвратившись к себе домой в замок Кейстута, немедленно послал за своим статс-секретарем Шишковым и приказал тотчас же написать приказ по войскам и рескрипт фельдмаршалу князю Салтыкову, требуя непременно, чтобы в последнем были помещены слова о том, что он не положит оружия до тех пор, пока хотя бы один вооруженный француз останется на русской земле. На другой день было написано Александром I письмо к Наполеону следующего содержания:

«Государь, брат мой! Вчера дошло до меня, что несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я и мои обязательства по отношению к вашему императорскому величеству, войска ваши перешли в районе Немана русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня по поводу этого вторжения, что ваше величество считает себя в неприязненных отношениях со мною с того времени, как князь Куракин потребовал свои паспорты. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать эти паспорты, никогда не могли бы заставить меня предлагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению на Россию. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал об этом, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелел ему исполнять по-прежнему свои обязанности. Ежели ваше величество не расположены проливать кровь ваших подданных из-за подобного недоразумения и если вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все прошедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше величество еще имеет возможность избавить человечество от бедствий новой войны.

Александр».

Письмо это император Александр отправил для передачи лично императору французов с тем самым флигель-адъютантом, который первый передал ему известие о вторжении неприятеля в пределы русской земли.

По странной исторической случайности посол русского государя был задержан в неприятельском лагере и через несколько дней уже снова в Вильне, в том самом замке Кейстута и даже в том самом кабинете, откуда отправлял его русский император, получил аудиенцию у императора французов, который и вручил ему письмо с дерзким и заносчивым ответом императору Александру, полное лживых обвинений и непомерных требований. Это письмо было последним письмом Наполеона к Александру, и война началась.

12 июня армия Наполеона перешла р. Неман у Ковно и направлена была между 1-й и 2-й армиями, имея целью разъединить их и в отдельности каждой нанести поражение. 1-я и 2-я армии, чтобы избежать поражений порознь и с целью соединения, должны были быстро отступать в Ковно. 14 донских казачьих полков под начальством атамана Платова при отступлении от Немана прикрывали 2-ю армию Багратиона. С 12 июля корпус Платова действовал в тылу корпуса Даву между Могилевом и Оршей, с 1 августа в тылах главной армии в районе Рудни от Немана до Смоленска казачьими войсками было взято в плен 1303 французов.

Когда наполеоновские войска перешли Неман, об этом доложили царю Александру I, который в это время находился в Вильно. Там он призвал к себе военного министра М.Б. Барклая де Толли, чтобы обсудить с ним первые распоряжения. Царь Александр I послал к Наполеону своего генерала Балашова с предложением начать мирные переговоры при условии обратного отхода наполеоновской армии на левый берег Немана. Но Наполеон отказался от предложения отвести свою армию назад, и война с Россией началась. Наполеон составил план молниеносной войны с Россией, рассчитывая сразу же, на границе, встретиться с русскими войсками, которые он надеялся разъединить и разбить по одиночке. Двинув главные силы своей армии на Вильно, он действительно вклинился между расположением стоящих перед ним армий Первой (под командованием Барклая де Толли) и Второй (под командованием Багратиона). Движение корпуса Даву на Минск имело целью охватить фланг Второй армии. Наполеон жаждал генерального сражения, ускорял движение своих войск на восток. Он, конечно, правильно рассчитывал, что успех в России может ему дать лишь быстрое окончание войны. Когда армия Наполеона, во много раз превосходившая своими силами русскую армию, перешла Неман, русское командование признало невыгодным для себя в этих условиях дать генеральное сражение и отдало приказ о немедленном отступлении на восток, в глубь страны, ведя в то же время тяжелые арьергардные бои с французами. Рвавшийся вперед враг захватывал все новые и новые области. Население русских городов и деревень массами уходило с обжитых мест вслед за отступающими войсками, истребляя то, чего нельзя было взять с собой. Те, кто не успели еще уйти – старики, больные женщины, испытывали ужасы вражеского нашествия. Грабежи, насилия, мародерство со стороны армии французов заставляли оставшихся в деревнях крестьян разбегаться и прятаться по лесам. Озлобленные унижением родины и жестокостями врага, они начали организовываться в партизанские отряды [3] .

После встречи с царем и разговора с ним Барклай де Толли сообщил всем корпусным командирам 1-й Западной армии, что неприятель переправился через Неман у Ковно, приказал им сосредоточиться в Свенцянах, где предполагал дать противнику первое серьезное сражение. Командиру казачьего кавалерийского корпуса атаману М.И. Платову было приказано действовать «во фланг и тыл» неприятелю и отступать по маршруту Лида – Сморгонь – Свенцяны. Поддерживать его должен был силами второй армии князь П.И. Багратион.

К 19 июня Первая армия Барклая де Толли сосредоточилась в Свенцянах, П.И.Багратион вывел свои войска к Слониму. Клином между ними врезались мощные группировки под командованием самого Наполеона и его приемного сына Евгения Богарнэ, вице-короля Италии. Брат императора Жером, занявший Гродно на следующий день после ухода казаков, все еще оставался на месте. 21 июня М.И. Платов получил распоряжение Александра I «собрать движения свои по направлению второй армии» и вместе с нею идти на соединение с М.Б. Барклаем де Толли. Получив сообщение Платова о появлении на подступах к Кореличам сильной кавалерии Жерома, Багратион предписал атаману удержать местечко Мир и лишь в случае значительного превосходства противника разрешал отступать на восток. Этот приказ командующего привел к известному в истории Отечественной войны бою у местечка Мир, который продолжался два дня. Казаки Платова в этом бою одержали победу.

Очередную победу над поляками донские казаки одержали 2 июля у Романова. 19 июля 1812 г. казачий корпус М.И. Платова соединился с 1-й армией Барклая де Толли. На следующий день подошли первые полки Багратиона. В это время среди русского командования наметились серьезные расхождения во взглядах на способы ведения войны. Барклай де Толли настаивал на том, чтобы не предпринимать активных действий до выяснения намерений Наполеона. Он хотел узнать, не угрожает ли противник Петербургу. Между тем Александр I, вопреки логике событий, продолжал требовать от него наступательных действий. Багратион же полагал, что Наполеон настолько распылил свои силы, что русские после соединения у Смоленска почти ни в чем ему не уступают. Вот почему он настойчиво требовал дать генеральное сражение французам. На военном совете 25 июля (6 августа) был обсужден план действий. Большинство высказалось за немедленное наступление и нанесение ударов по отдельным корпусам противника. Барклай де Толли подчинился этому решению военного совета, но с условием не отходить от Смоленска далее трех переходов. Диспозицией предусматривалось выдвижение 1-й армии на Пореченскую, а 2-й на Рудненскую дорогу. Три дня русские войска ждали французов, а они в это время, пройдя Бабиновичи, начали переправу через Днепр. Барклай предположил, что Наполеон стремится отрезать русских от Смоленска. Поэтому он перевел войска 1-й армии к Волоковой, а Багратиону предложил оставаться со своей армией в Надве. Тем временем Наполеон, перейдя 1 (13) августа на левый берег Днепра, сосредоточил на дороге Орша – Смоленск пять корпусов и через Ляды двинулся к Смоленску. Митрополит Платон писал императору Александру I: «Покусится враг простереть оружие свое за Днепр, и этот Фараон погрязнет здесь с полчищем своим яко в Черном море. Он пришел к берегам Двины и Днепра провести третью новую реку: реку крови человеческой!»

В России далеко не все видели слабые стороны армии Наполеона. Отступление и, следовательно, затяжка войны казались многим позором, они предпочитали наступать и бить французов. Русские войска отступали, сдерживая натиск французов упорными арьергардными боями, нанося им при этом жестокие удары. У Смоленска обе русские армии соединились. Барклай де Толли не решился сдать врагу город Смоленск без боя, но когда жестокая битва у стен города готова была перейти в генеральное сражение, уклонился от последнего и, к величайшему неудовольствию Наполеона, продолжал отвод русских войск от Смоленска на восток. После взятия Смоленска Наполеону открывался прямой путь к Москве. Положение русской армии было тяжелым. Она не имела единого командования над войсками. Противоречия между командующими русскими армиями Барклаем де Толли и Багратионом, которые придерживались различных взглядов на способы ведения войны, отрицательно влияли на армию и на весь личный состав. Длительное отступление без всякой перспективы тяжело отзывалось на моральном духе русских войск. Войска не верили Барклаю и даже подозревали его в измене. Народ требовал остановить нашествия французов. Не видя со стороны правительства поддержки, он стихийно поднимался на борьбу с захватчиками. Отношения с Багратионом, который требовал перехода к решительным действиям, обострились до крайности. И в армии и в народе требовали смены командования над войсками. В народе единогласно называли имя великого полководца М.И. Кутузова.

«В Петербурге я нашел всех за назначение старика Кутузова: это было единодушное желание, – писал 18 сентября 1812 г. император Александр I своей сестре Екатерине Павловне. – Когда Ростопчин… известил меня, что и в Москве все за Кутузова… мне не оставалось ничего другого, как сдаться на общее желание… При обстоятельствах, в которых мы находились, мне нельзя было не выбрать… того, за кого были все».

В день назначения Кутузова главнокомандующим, 20 августа, царь принял его во дворце и вручил ему рескрипт о назначении, но он не дал Кутузову перед его отправлением «письменного операционного плана: император разрешил ему действовать по собственному усмотрению».

Война 1812 года пробудила народ русский к жизни и составляет важный период в его политическом существовании. Все распоряжения и усилия русского правительства были бы недостаточны, чтобы изгнать вторгшихся в Россию французов, если бы народ по-прежнему остался в оцепенении [4] .

Огромную роль в борьбе против французов сыграли широко развернувшееся крестьянско-партизанское движение и народное ополчение, которые всячески помогали регулярной русской армии разгромить коварного врага Наполеона. Россия вела войну освободительную против иноземных захватчиков. Нашествие Наполеона на Россию вызвало активное участие широких народных масс в борьбе с французами. М.И. Кутузов был не только талантливым сыном великой России, организатором победоносной борьбы русского народа с французами. Командуя русской армией, М.И. Кутузов способствовал широкому развитию крестьянского и партизанского движения против вторгшихся в пределы России наполеоновских войск.

Кутузов, кроме того, создал ряд хорошо вооруженных армейских партизанских отрядов для действия в тылу противника. В борьбе против наполеоновского нашествия в России в 1812 г. за сохраненные национальной независимости страны выступили все классы русского общества. Главной, решающей силой в борьбе с Наполеоном и его армией было русское крестьянство, составляющее всю солдатскую массу русской армии и героически сражавшееся за национальную независимость России. Именно русское крестьянство развернуло широкую партизанскую борьбу против наполеоновских войск. Оно же составляло и народное ополчение. Русское крестьянство единодушно поднялось на защиту национальной независимости России. В июле 1812 г. царь Александр I издал манифест, в котором призывал к образованию ополчений в 16 ближайших к театру военных действий губерниях. Манифест царя разделял создаваемые ополчения на три округа.

В первый округ входили ополчения Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской и Смоленской губерний.

Их назначение составляло в том, чтобы оборонять Москву и весь этот округ.

Во второй округ входили ополчения Петербургской и Новогородской губерний. Они должны были охранять подступы к Петербургу.

В третий округ входили ополчения губерний Казанской, Нижегородской, Пензенской, Костромской, Симбирской и Вятской. Эти губернии готовили людей, но до особого указания не собирали их и не отрывали от сельских работ. «В селах и деревнях, – писал С. Глинка, – отцы, матери и жены благословляли сынов и мужей своих на оборону земли Русской. Поступавших в ополчение называли “жертвенниками”, т. е. ратниками, пожертвованными отечеству не обыкновенным набором, но влечением душевным… ласка и привет сердечный везде встречали их и дивно свыкались они с ружьями и с построениями военными» [5] .

Об огромном подъеме национальных патриотических чувств у народных масс России против наполеоновского нашествия свидетельствуют все современники и участники событий 1812 г. Декабрист А.А. Бестужев писал: «Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу, тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной [6] .

Один из руководителей Северного общества декабристов, П.Г. Каховский, в своем письме вспоминал: «В 1812 г. нужны были неимоверные усилия, народ радостно все нес в жертву для спасения отечества».

Крепостники-помещики вынуждены были считаться с этим высоким чувством любви к родине, проявленным крестьянскими массами, которые вынесли на своих плечах всю тяжесть борьбы против ненавистного врага.

В борьбе за национальную независимость страны активное участие приняли широкие массы русского, белорусского, украинского, литовского и других народов России. «Не только стародавние сыны России, – писал С. Глинка, – но и народы, отличные языком, нравами, верою и образом жизни, народы кочующие – и те, наравне с природными россиянами, готовы были умереть за землю русскую, мордва, татары, мещеряки, черемисы ревностно и охотно шли на службу. Башкирцы оренбургские сами собою вызывались и спрашивали у правительства: не нужны ли их полки» [7] . Башкирские полки сыграли большую роль в борьбе с наполеоновской армией. После поражения Австрии и Пруссии в войнах 1805, 1806 и 1809 гг. Наполеон, по существу, стал властелином Западной Европы. Уже в это время он решил добиться мирового господства. Именно Россия, а не Англия являлась главным препятствием на пути к мировой империи Наполеона. Имея во всех войсках (полевых и гарнизонных) более 500 тысяч человек, Россия могла выставить на западную границу 1, 2 и 3-ю полевые армии численностью в 210 тысяч человек.

Непрерывные войны, которые вела Россия накануне Отечественной войны 1812 г., поглотили значительную часть обученного личного состава, и армия состояла на 60 % из молодых солдат.

Организационно-полевые войска России еще в 1806 г. были сведены в дивизии, из которых затем составлялись корпуса. На театре военных действий корпуса входили в отдельные армии. Низшей тактической единицей был батальон, высшей – корпус [8] .

Наполеон использовал для нападения на Россию военные ресурсы почти всех европейских стран. Он поставил под ружье 1,2 млн человек, из которых вошло в так называемую Великую армию 600 тысяч солдат и офицеров при 1372 орудиях.

Костяк армии Наполеона составлял из кадровых французских войск. В ее составе были части, прославившие себя победами под Маренго, Аустерлицем, Иеною и Ауэрштедом. Ими руководили такие опытные маршалы, как Ней, Мюрат, Даву, Макдональд и другие полководцы французской армии. В русской армии было много прекрасных генералов, прошедших боевую школу А.А. Суворова и М.И. Кутузова. Во главе этой плеяды стояли их ученики и последователи: Багратион, Дохтуров, Тучков, Кульнев, Раевский и другие русские генералы.

Еще в мае 1811 г. Наполеон пригласил к себе русского посла Куракина. На этом приеме он обвинил Россию в подготовке к войне и угрожал ей тоже войной. В августе того же года он повторил свои угрозы, но уже в присутствии всего дипломатического корпуса. После этого в неизбежности войны никто в Европе не сомневался. В то же время французский посол в Петербурге Коленкур пытался разрядить обстановку и избежать военного столкновения с Россией, но Наполеон сместил его и назначил послом в Петербург Лористона, которому были даны инструкции вводить русское правительство в заблуждение относительно действительных намерений французов.

Наполеон впоследствии говорил, что ему следовало отказаться от войны с Россией, когда он узнал, что ни Швеция, ни Турция воевать с Россией не будут.

Правда, говоря о войне против России, Наполеон неоднократно высказывал предложение, что война будет длительной и затяжной. Еще во время смотра сил в Дрездене он говорил Меттерниху: «Мое предприятие принадлежит к числу тех, решение которых дается только терпением… Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу я ее в Смоленске и в Минске. Там я остановлюсь. Я укреплю эти два города и займусь в Вильно, где будет моя главная квартира в течение ближайшей зимы, организацией Литвы, которая жаждет сбросить с себя русское иго».

Эти же идеи он высказал позже, но никто лучше самого Наполеона не знал, что затяжка войны неизбежно приведет его громадную армию к распаду. «Моя армия составлена так, – говорил он, – что одно движение поддерживает ее. Во главе ее можно идти вперед, но не останавливаться и не отступать, это армия нападения, а не защиты» [9] .

Русский народ, особенно крестьянство, видел в лице Наполеона и его армии новых, еще более страшных поработителей. Народ знал, что победа врага только ухудшит и без того плохое их положение. Все действия французов с самого начала войны подтверждали справедливость этого вывода. Французская армия жгла деревни и села, города, отбирала у крестьян лошадей, они по-прежнему несли все крепостные повинности и жестоко расправлялись с теми, кто сопротивлялся требованиям оккупантов сдавать продовольствие и фураж на содержание французских войск.

Груды развалин сел и городов и сотни трупов крестьян и горожан лучше всяких слов убеждали людей в необходимости объединить усилия всего русского народа против иноземных захватчиков.

И великий русский народ поднялся на защиту своей родины. Сотни тысяч крестьян и лучшие представители дворянства пошли в ополчение.

Внесло свою лепту в это всенародное движение и донское казачество, которое сыграло видную роль в Отечественной войне 1812 г.

Казачьи полки сыграли крупную роль в так называемой «малой войне» в период пребывания русской армии в Тарутинском лагере. Основной задачей «малой войны» было нарушение коммуникаций противника, лишение его возможностей получать от крестьян фураж и продовольствие в окрестностях Москвы, непрерывное воздействие на войска противника и получение необходимых разведывательных данных.

Для ведения «малой войны», которая велась партизанскими методами, Кутузов использовал главным образом донские казачьи полки.

В конце сентября под Москвой действовало 36 казачьих полков, 7 кавалерийских, несколько отдельных эскадронов и 5 полков пехоты. Войсковые партизаны тесно взаимодействовали с крестьянскими отрядами, вооруженными по распоряжению Кутузова.

Они осадили все дороги и непрерывно беспокоили противника всюду, нанося ему чувствительные удары. За 33 дня было уничтожено до 30 тысяч французов. Это оказало серьезное влияние на ход событий. Отмечая действия казачьих полков, М.И. Кутузов писал в приказе: «Казачьи полки, ревностным служением и оказываемою в делах противу неприятеля при всяком случае отличною храбростью заслужили справедливую похвалу, а командующий ими войсковой атаман полную благодарность, каковую с удовольствием и изъявляю».

Война 1812–1813 гг. против Наполеона была последней, в которой казаки могли проявить высшие качества полевой легкой конницы, отжившего мира. Благоприятными условиями для деятельности казачьей конницы в этой войне было то, что еще были высшие казачьи начальники, хранившие умение применять лучшим способом легкие конные массы, но еще и то, что казачьи части распределялись не только между отдельными армиями, но держались в больших соединениях под властью одного военачальника.

В Отечественную войну Донское казачье войско во главе с войсковым атаманом М.И. Платовым оказало Отечеству своему неоценимые услуги. Оно ополчилось почти до единого способного носить оружие и устремилось на поле брани жизнью своею спасать Родину от порабощения, как не раз спасала прежде, спасала и впоследствии.

Но ни раньше предки донцов 1812 г., ни впоследствии потомки их не превосходили героев Отечественной войны доблестью в деле ратном. В тяжелые дни отступления русских армий донские казаки мужественно сдерживали врага, темной завесой закрывали наши войска и не давали возможности неприятельской коннице узнавать, что делается у нас в тылу. Донцы сами глубоко проникали в тыл врага и доставляли ценные сведения о неприятеле. Соединение русских армий произошло только благодаря неустанной, самоотверженной службе донских полков под командованием М.И. Платова.

Они являлись участниками побед над врагом. Казачьи полки отличались в первых же арьергардных боях, прикрывая отступление русской армии [10] .

Грозная опасность порабощения страны пробудила весь русский народ. Война 1812 г. превратилась в войну народную. На народный характер войны 1812 г. указывал современник этой войны.

Багратион в самом начале войны прямо говорил, что «война теперь не обыкновенная, а национальная», и требовал вооружить народ, так как народ сможет остановить нашествие врагов России.

В письме к Ростопчину он писал: «Мне кажется, иного способа уже нет, как не доходя два марша до Москвы, всем народом собраться и что войска успеет, с холодным оружием, пиками, саблями и чтобы соединиться с нами и навалиться на них» [11] .

Вся война 1812 г. со стороны России была народной, ибо она решала судьбу русского народа. Потому и армия сражалась тогда с небывалым подъемом – так, как сражаются лишь только в народной войне.

Но понятие «народная война» включает в себя главным образом непосредственное участие самого народа, что в 1812 г. с наибольшей силой проявилось после оставления Москвы. Правда, Александр I в манифесте от 18 июля призвал Россию дать всенародный отпор врагу: «Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина!»

Часть I Глава 1 Отход русской армии на восток

Расположенные на западной границе русские войска были численно значительно слабее и меньше наполеоновской армии. Он насчитывал всего около 218 тысяч солдат против 420 тысяч солдат и офицеров французской армии.

Учитывая крайнюю малочисленность русских войск на западной границе, командование русской армии вынуждено было принять решение об отводе ее в глубь страны. Однако при отходе форсированным маршем русская армия вела беспрерывные арьергардные бои, всячески стремясь ослабить силы врага. Арьергард нашей 1-й армии отступал несколькими колоннами, прикрытием отступавших колонн служили лейб-казаки. Натиск врага был настолько силен, что казаки с большим трудом сдерживали врага. Граф Орлов-Денисов, где только было возможно, сам атаковал с лейб-казаками наседавших французов. В Антокольском предместье, лишь только показался вражеский эскадрон, донцы помчались в атаку и смяли гусар. Атака была молниеносная, и французские гусары обратились в бегство. Командовавший неприятельским эскадроном граф Сегюр был взят в плен с семью рядовыми. При отступлении 1-й армии лейб-казаки были все время в арьергарде, выдерживая самые тяжелые стычки, добывая о неприятеле сведения, охраняя армию.

23 июня близ деревни Кочержишек донцы вместе с другими частями арьергарда были атакованы неприятельской бригадой (двумя полками), составлявшей авангард французов. Арьергард наш отступил к Кочержишкам. Начальник нашего арьергарда получил приказание держаться во что бы то ни стоило. Арьергард наш, получив подкрепление, занял позицию.

Французы выдвинули артиллерию, и под прикрытием ее огня пехота их перешла в наступление, поддерживаемая с флангов конницей. Французы несколько раз яростно бросались на наш левый фланг, но атаки успешно отбивались нашими казаками. В одной из таких атак особенно отличился эскадрон его величества под командой полковника Ефремова, заметившего замешательство у неприятеля на левом фланге. Лихо понесся в атаку лейб-эскадрон под командой доблестного командира, опрокинул пехоту врага и довершил поражение. Граф Орлов-Денисов целый день выдерживал со своим полком натиск врага и, когда отступление наших войск совершилось, получил приказание отступить. За дело при Кочержишках граф Орлов-Денисов был награжден орденом Св. Анны 1-й степени, а полковник Ефремов был осчастливлен высочайшим благовением.

Моральный дух русских солдат и офицеров, защищавших родную землю, был высоким в сравнении с французами. Русские солдаты героически боролись против своего врага. Как бы ни были велики заслуги донских казаков в Русско-турецких, Семилетней и других войнах, но самую громкую славу стяжали они себе своими воинскими подвигами в Отечественной войне 1812 г. в деле разгрома армии Наполеона I и освобождения России от иноземных захватчиков – на долю донского казачества выпала почетная и видная роль.

В июне 1812 г. донские казачьи полки распределялись следующим образом: в Финляндии – 2 полка, в Дунайской армии – 12, на Кавказе – 20, на западной границе при 3-й армии – 7, во 2-й армии – 8 полков («летучий» корпус Иловайского), при 6-м корпусе – гвардейский полк лейб-казаков, при 1-м корпусе – 2 полка. 8 полков, кроме того, находились под командованием донского войскового атамана М.И. Платова.

Всего – 60 казачьих полков. Регулярная казачья конница русской армии несла службу по охране западных границ России. Первым должен был переправиться на русский берег корпус маршала Луи Никола Даву. К вечеру 11 июня он подошел к реке и затих в приготовленных природой укрытиях. За ним двинулись войска Мишеля Нея, Шарля Удино и императорская гвардия. Всего на этом направлении было сосредоточено почти 218 тысяч человек и 527 орудий. Строжайше запрещалось разводить огни, нарушать тишину, чтобы дымом бивуачных костров и шумом не привлечь внимание противника. С наступлением темноты три сотни французских саперов переправились на восточный берег Немана. Их встретил казачий разъезд. Хорунжий Александр Рубашкин, несколько приблизившись, спросил:

– Что за люди?

– Французы, – последовал ответ.

– Что вы хотите?

– Воевать с вами.

Рубашкин пришпорил коня, круто развернул его и поскакал к командиру лейб-казаков генералу Василию Васильевичу Орлову-Денисову с донесением о вторжении неприятеля. Казачий разъезд скрылся в лесу. Несколько выстрелов с обеих сторон возвестили о начале войны. Вслед за саперами переправились три роты легкой французской пехоты из дивизии генерала Луи Морана. Чуть забрезжил рассвет, и Великая армия пришла в движение. Сохраняя стройность рядов, по скрипучим настилам понтонных мостов на русский берег устремился нескончаемый живой поток: уланы, драгуны, гусары, кирасиры, карабинеры, гренадеры, вольтижеры, велиты, фланкеры, за ними – артиллерия, обозы…

Наполеон обозревал величественную картину переправы своих войск через Неман. Чуть поодаль расположились генералы свиты. Среди них, однако, царило молчание, едва ли не уныние. Барон Гельдер Антоний де Деем, обративший на это внимание, попытался шуткой снять напряжение. Арман Коленкур театральным жестом остановил его и тихо, почти шепотом, произнес:

– Здесь не смеются, сегодня великий день.

И, указывая на восток, будто хотел добавить: «Там наша могила».

Остальные части перешли границу позднее, 18 июня: вице-король Италии Евгений Богарнэ форсировал Неман со своими войсками у селения Прены, а генерал Жером Бонапарт – у города Гродно. Слева и справа действия этих группировок Великой армии обеспечивали два корпуса: прусский Жака Макдональда и австрийский Карла Шварценберга. Во втором эшелоне стояли в полной боевой готовности войска под командованием маршалов Клода Виктора и Пьера Ожеро, а также другие резервные части. Всего для броска на Россию Наполеон развернул 678 тысяч человек и 1372 орудия. Главным содержанием стратегической концепции Наполеона было стремление навязать противнику генеральное сражение, чтобы мощным ударом своей армии уничтожить его живую силу и тем добиться победы в кампании или даже войне в целом [12] .

Именно казачьи пикеты и вступили в первые боевые схватки с французами, известив главные силы русской армии о начале войны с французами. Первыми русскими выстрелами, встретившими незваных гостей при переправе их через р. Неман, были выстрелы донских казаков.

По открытии военных действий французами войсковой атаман Платов послал гонца на Тихий Дон с вестью о вторжении врага в пределы России. Весть эта быстро облетела все донские станицы и хутора. Всколыхнулся Тихий Дон-батюшка. Среди стариков, отставных, отпускных, лечившихся от ран, было много участников прежних войн с французами. Донцы вспоминали свои прежние военные походы, сражения, бои, стычки; вспоминали, что они всегда выходили победителями над врагом. Донцы снова рвались в бой. В то время когда войсковой атаман М.И. Платов предводительствовал на поле брани, Дон не оставался без мудрого руководительства.

Войском управлял помощник войскового атамана, наказный атаман генерал от кавалерии Андриан Карпович Денисов, один из славных вождей доблестных донцов, сподвижник Суворова, очень любимый и ценимый им, по подвигам своим равный Платову.

Тяжелая была весна 1812 г. для всего донского казачества. Каждый день прибегали от Платова курьеры с предписаниями готовиться к походу на Неман. Старые полковники комплектовали казачьи полки. По всем донским станицам шло оживление. Согласно получаемым инструкциям полковники требовали однообразной и форменной одежды. Чекмени должны были быть у всех казаков синим цветом, однообразные, застегнутые на крючки, чачкиры того же сукна с широким лампасом, кивера барашковые с длинным цветным шлыком и этишкетом. Цвет шлыка, лампаса и выпушен на рукавах и воротниках должен был быть по полкам – красный, желтый, оранжевый и лиловый… Пики должны были быть красные, сабли одинаковые, ружья кремневые, драгунского образца. Урядников опытных, бывалых было мало. Зато среди безусой молодежи много было бородачей, уже смотавшихся в седьмом году на Неман, много среди казаков было людей, знавших Дунай не хуже Дона и на практике изучивших артиллерию и фортификацию.

«1812 г., август 5. Рапорт Денисова 6-го М.И. Платову о принятии денежных сумм от торговых казаков на оснащение ополчения.

№ 5149 г. Новочеркасск

Господину генералу от кавалерии войска Донского войсковому атаману и кавалеру Матвею Ивановичу Платову. Генерал-майор войска Донского войскового наказного атамана Денисова 6-го.

Рапорт

Войска Донского города Новочеркасска, Усть-Аксайской и Старочеркасской станиц казаки, производящие разные по торгам промыслы и пользующиеся всемилостивейшим его императорского величества дозволением вносить за достающиеся им службы по 300 рублей денег на исправление неимущих казаков, по получении высочайшего его императорского величества Манифеста, в 6-й день прошлого июля состоявшегося, убеждаясь коммерческими их делами, давно уже ими заведанными и по многим оборотам продолжающимися, представили ко мне в числе 234-х человек сумму денег 93600 рублей на исправление неимущих казаков, имеющих выступить с Дону на защиту отечества.

Находя пожертвование такое нужным, чтобы, с одной стороны, удовлетворить этим всем потребностям неимущих казаков в исправлении их оружием и прочими вещами, а с другой, этими же деньгами удовольствовать всех вообще за сколько времени можно будет по выступлении их в поход жалованьем, я решился исключить этих торговцев из общего по Дону ополчению, принять от них представленное пожертвование 93600 рублей и препроводить их для объясненного в случае надобности употребления в войсковую канцелярию, которая, если отставные казаки и малолетки не пойдут в предназначаемый поход, сумма, принятая ею, должна будет возвратиться пожертвовавшим. О чем вашему высокопревосходительству доношу.

Генерал-майор Денисов 6-й».

На долю донских казаков под предводительством атамана М.И. Платова выпала трудная и ответственная задача – прикрывая отходящую на восток 2-ю армию Багратиона, вести непрестанные бои с французскими передовыми частями, всячески задерживая их продвижение. Донские казаки с честью выполнили свой долг перед родиной.

Тщетно пытался Наполеон окружить войска Багратиона. Солдаты Багратиона делали в день переходы по 40 и более верст, они шли по песчаным дорогам и болотистым местам. В самые трудные для войск Багратиона минуты на пути между ними и неприятельскими войсками вставали донские казаки атамана Платова. Они сражались с наполеоновскими захватчиками «грудь на грудь» и заставляли их нести немалые потери. Платов требовал от своих казаков сражаться с врагами до последней капли крови: «Безлошадным биться пешком, раненым не отделяться от своих и биться до истощения сил. Мы должны при самом начале войны показать врагам, что помышляем не о жизни своей, а о чести и славе России» [13] .

Французский император нападением на наши войска при Ковне открыл первый войну против России. «Мой друг, я перешел через Неман 12 (24) – го июня в два часа утра. Вечером я перешел через Вилию. Я овладел городом Ковно. Никакого серьезного дела не завязалось. Мое здоровье хорошо, но жара стоит ужасная», – таково было первое известие о начале великой войны, которое Наполеон послал из Ковно императрице Франции 25 июня 1812 г. Сытая и спокойная, отступала на восток русская армия: донские казаки ее прикрывали.

Начиналось для донцов то время славы, когда каждый казак, каждый офицер явились борцами за святую Русь и, не щадя живота, потом и кровью завоевали славу Войску Донскому.

В годину испытания, славную для России, гибельную для Наполеона и Франции, донские казаки стояли в первых рядах защитников Отечества.

Был тихий, теплый вечер. В церквях служили службу. Платов тоже был в церкви. В вере во всевышнего Бога, в молитве церковной Платов отвлекался от тяжких мыслей. Ночь была пасмурная, ветреная. Где-то далеко за городом Гродно пощелкивали выстрелы, нарушая ночную тишину, – то стреляла пехота маршала Даву, начавшего бой с аванпостными донскими казаками.

Глава 2 Малые победы

В начале Отечественной войны, во время отступления наших армий от границы, атаман донских казаков генерал от кавалерии Платов прикрывал своими казаками 2-ю армию (Багратиона). К 19 июня 1-я армия М.Б. Барклая де Толли сосредоточилась в Свенцянах, П.И. Багратион вывел свои войска к Слониму, а корпус М.И. Платова остановился на ночлег в Лиде. С запада 2-й армии Багратиона угрожало правое крыло большой армии Наполеона, которым командовал король вестфальский Иероним, с севера маршал Даву со своим многочисленным корпусом врезался клином между нашими двумя армиями и препятствовал выходу 2-й армии на соединение с 1-й армией. Чтобы, несмотря на это, все же осуществить соединение армии Багратиона и Барклая де Толли, Багратиону приходилось делать усиленные переходы. После ряда таких переходов Багратион признал нужным дать своей армии трехдневную передышку. 26 июня 2-я армия остановилась у г. Несвижа, остановка здесь, кроме отдыха, нужна была еще и для того, чтобы отвести наши обозы назад.

Получив сообщение Платова о появлении на ближних подступах к Кореличам сильной кавалерии Жерома, командующий предписал атаману удерживать Мир, разрешая отступать лишь в случае значительного превосходства сил противника.

Подкрепив М.И. Платова двумя казачьими полками и отрядом генерал-адъютанта И.В. Васильчикова, Багратион выразил уверенность, что казаки доставят ему победу, «ибо в открытых местах и надо драться». М.И. Платов с казаками находился у Мира, к которому приближалось передовая конница правого крыла армии Наполеона, это был кавалерийский корпус Латур-Мобура, в состав которого входили две дивизии польских улан, одна французская кирасирская дивизия и вестфальская бригада, всего 8500 коней. Платову у которого было около 5000 казаков, предстояло задержать наступление неприятельской кавалерии, чтобы нашей 2-й армии дать возможность простоять у города Несвижа нужное время. Задача эта была блестяще исполнена в двухдневных боях у Мира (27 и 28 июня). 27 июня в авангарде кавалерийского корпуса Латур-Мобура шла польская уланская дивизия Рожнецкого. Передовой полк его запальчиво наступал, чем и воспользовался наш передовой казачий полк Сысоева. Он заманил неприятельский уланский полк в засаду, атаковал и погнал его назад. Бегущий в расстройстве уланский полк был поддержан остальными двумя полками своей бригады (бригада Турно), но поляки были прижаты Сысоевым к болоту и понесли значительные потери. Всего в этом деле поляки потеряли 8 офицеров и более 600 нижних чинов, из них взято в плен 6 офицеров и около 250 нижних чинов. После этого дела Сысоев отступил к прочим казачьим полкам Платова, стоявшим в нескольких верстах позади Мира. Платов был уверен, что 28 июня неприятель развернет более значительные силы. А потому он и был усилен тремя кавалерийскими и одним пехотным полками, высланными Багратионом из г. Несвижа. Кроме того, Платов приказал казачьей бригаде Кутейникова, находившейся в полуперехода к востоку от Мира, идти к нему на соединение. Действительно, 28 июня через Мир прошла вся польская дивизия Рожнецкого (6 уланских полков) и приняла боевое расположение. После полудня Платов атаковал ее с трех сторон. Завязался упорный кавалерийский бой, атаки и контратаки следовали одна за другой. В девятом часу вечера на левом фланге поляков показалась густая пыль – это проходила казачья бригада Кутейникова. Окутанная пылью, она налетела и атаковала левый фланг Рожнецкого – бригаду Дзевановского. Поляки ответили контратакой. Бригада Дзевановского была опрокинута и отброшена к Миру. В то же время правый фланг поляков (бригада Турно) был атакован казаками Платова вместе с Ахтырским гусарским и Киевским драгунским полками, бригада Турно также была опрокинута и отброшена к Миру. Наступившая ночь прекратила бой. Поляки потеряли в бою 28 июня около 500–600 человек, наш урон был невелик [14] .

Утром бой возобновился. «Сверкали копья пик, краснели алые лампасы, слышен был страшный гик несущихся всадников. Казаки были везде, их тонкий фронт был так широк, что не хватало полков ударить на них. При первой же атаке польских улан бригады Турно, казаки рассеялись и за ними оказались донские пушки и эскадроны ахтырских гусар. Наши гусары опрокинули поляков, поляки устроились, хотели ударить снова, но попали под пики казаков, дрогнули, повернули и бежали.

Поляки хотели биться сомкнуто, но на них налетели сомкнутые эскадроны ахтырских гусар и киевских драгун, а казаки отовсюду щипали, кололи и стреляли по ним. Поляки трогались в атаку мимо перелеска, по-видимому никем не занятого, а оттуда гремели выстрелы казачьих ружей. Они посылали туда часть своих эскадронов и попадали флангом под страшную атаку казачьих пик. Такова была Платовская лава!» [15]

«Бесконечно разнообразная, вполне самостоятельная. Каждый урядник – начальник звена, каждый хорунжий – командир взвода – действовали в ней самостоятельно, но у всех была одна цель, одно желание – истребить врага как можно больше. Одни помогали другим. Чуть видел станичник, что другому грозит беда, уже вихрем летел на выручку». Рассеялись по громадному полю уланские полки Рожнецкого. Ни вперед, ни назад. Был девятый час вечера, солнце спускалось за горы и светило в глаза казакам, когда поляки совершенно неожиданно для себя увидали облако пыли. Позолоченное последними лучами догоравшего дня, это облако быстро неслось к полю битвы. Это была бригада Кутейникова. На полном ходу рассыпалась казачья лава. Дзевановский пытался атаковать ее, но казаки живо выбили 11-й уланский полк, заколебался и 2-й, вот оба польских полка понеслись врассыпную к Миру. Теперь все перемешалось. Поля окутались пылью. Крики и протяжное гиканье казаков заглушали команды польских офицеров и звуки труб, на самого генерала Турно наскочил лихой донец и схватил его за эполет. «Добрый конь спас неприятельского генерала, но эполет его остался в руках у казака». «Не знаешь, – писали в те времена про донских казаков французы, – как против них действовать. Развернешь линию – они мгновенно соберутся в колонну и прорвут линию, хочешь атаковать их колонною – они быстро развертываются и охватывают ее со всех сторон».

…26 июня 1812 г. у самого местечка Кореличи неприятель показался со стороны Новогрудка в трех колоннах кавалерии, но был встречен стремительным нападением казачьих полков во фланги его, не мог выдержать такой натиск казаков и расстроенный обратился опять к Новогрудку.

В течение всего дня 27 июня Багратион настойчиво требовал от Платова точных сведений о противнике: месте расположения, численности и особенно о его пехоте. Это должно было определить характер дальнейших распоряжений командующего. По данным разведки и показаниям пленных, выяснилось, что неприятельская пехота отстала от кавалерии, а отдельные части корпуса Латур-Мобура растянулись на довольно значительном расстоянии. Это означало, что М.И. Платов с наличными силами и подошедшим к нему отрядом генерал-майора И.В. Васильчикова будет в состоянии противостоять натиску неприятеля. Поэтому П. Багратион приказал атаману удержать Мир «до тех пор, пока армия будет находится в Несвиже». А вывести ее «по дороге к Слуцку на Тимковичи» он собирался лишь в ночь на 30 июня.

Победа у Мира 27 и 28 июня 1812 г.

Рапорт командующего казачьим корпусом атамана Платова главнокомандующему 2-й Западной армии генералу Багратиону.

«Предписание Ваше за № 189 получил и имею долгом донести, что все предписанное вами исполняемо будет мною в точности. Я теперь нахожусь по эту сторону местечка Мира, а в Мире со своим полком находится полковник Сысоев 3-й. (Полки и сотни у донских казаков назывались по фамилиям своих командиров. Право командования было привилегией богатых. Командирами, как правило, назначались люди из узкого круга донской аристократии. Казачья знать крепко держала власть в своих руках, передавая ее по наследству. Отсюда во главе полков часто встречаются командиры, фамилии которых имеют цифровые обозначения: Иловайский 2-й, Греков 21-й, Денисов 6-й, Сысоев 3-й и т. п. – Примеч. автора.)

Впереди Мира по дороге к Кореличам поставлена из ста человек застава, как для наблюдения за неприятелем, так и для заманивания его оттуда ближе к Миру, а по сторонам направо и налево в скрытых местах сделаны засады, каждая из ста человек отборных донских казаков. Такой способ военных действий казаками называется вентер. Вентер – рыболовная снасть, применяемая донскими рыболовами в то время. Имеет вид конуса, каркас составляют постепенно уменьшающиеся обручи, конец вентера представляет собой мешок. Обманутая сначала простором рыба в конце концов оказывается замкнутой и, не имея возможности повернуться, продолжает идти вперед и попадает в мешок. По некоторой аналогии, донские казаки описываемый здесь прием военных действий называли вентером.

Если отрывающие от неприятеля будут стремиться по дороге, тогда застава отступит с намерением с торопливостью и проводит неприятеля сквозь засады, которые тогда делают на него удар, и застава оборачивается ему в лицо. Полк Сысоева 3-го от местечка Мира стремительно подкрепляет.

Если удастся нам этим способом заманить неприятеля, тогда будет не один язык в руках наших. Дороги из Слонима и Новогрудка, идущие полками Генералова 2-го и имени Денисова 6-го прикрыты, как я и до этого вам доносил, а генерал Иловайский 5-й донес мне, что по смоленской дороге сближается с ним полк Андрианова 2-го. (А.К. Денисов 6-й в 1812 г. в войне не участвовал, жил в Новочеркасске и был донским наказным атаманом войска донского, т. е. заместителям войскового атамана Платова, находившегося тогда в армии. Полк, которым прежде командовал Денисов 6-й, и в 1812 г. продолжал называться его именем. – Примеч. автора.)

Адъютант ваш Меньшиков по желанию его оставлен мною здесь и доставит вам завтрашнего дня, или когда случится, донесение мое о действии моем с непрителем» [16] .

№ 60

Июня 26 дня 1812 г.

Лагерь при с. Симакова».

Рапорт Платова Багратиону

«Извещаю с победою, хотя с небольшою, однако, возможно, и не так мало, потому что еще не окончилась прелюдия к бою. Может быть и весь полк шести полков авангард под командой генерала Турно и Рожнецкого погибнет. Пленных много, за скоростью не успел перечесть и донести. Есть штаб-офицеры и обер-офицеры. С Меньшиковым донесу. А на первый раз имею долг и с сим вас поздравить. Вот вентер много способствовал, оттого, и начало пошло. У нас урон мал, потому, что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротик (пики) и тем скоро опрокинули, не дав им поддержаться стрельбою [17] .

27 июня 1812 г. М. Мир».

Рапорт Платова Багратиону

«Взятых в плен при бывшем вчера у местечка Мира сражении при этом к вам представляю с капитаном… Что все они переранены, то это оттого, что упорству их, до тех пор пока не собьют с лошади, они не сдавались нам. Из числа их тяжело раненных к вечеру и сегодня в ночь более тридцати человек померло.

Осталось же и при этом препровождается – обер-офицеров 3, сержантов и унтер-офицеров 21, и рядовых 191 человек.

Всего 215, кроме отправленных вчера с Меньшиковым двух полковых командиров и одного капитана. 26-го же июня было отправлено пленных: офицеров 1, унтер-офицеров 1 и рядовых 19 человек. Фамилия капитана в рапорте не указано [18] .

№ 64 28 июня 1812 г.».

Рапорт Платова Багратиону

«Поздравляю вас с победою и с победою редкою над кавалерией врага. Что донес вам Меньшиков, то было только началом, после того сильное сражение продолжалось часа 4 грудь на грудь, так что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с правого фланга моего на неприятеля так, что из шести полков неприятельских едва ли останется одна душа или, быть может, несколько человек спасется бегством. Я вам описать всего не могу, устал и на песке лежа, пишу. Донесу, соображаясь за этим, но уверяю о моем корпусе будьте спокойны.

У нас урон не велик по этому редкому делу, так как дрались грудь на грудь. Генерал Иловайский получил две раны – сабельную в плечо, легко, и в правую ногу пулею, но он окончил свое дело. Генерал Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался с французами. О нем перед начальством я должен отдать мою справедливость.

Полковник Шперберг был при мне и много помогал и способствовал этой победе [19] .

№ 67

28 июня 1812 г. Близ Мира на песку».

Письмо Багратиона Платову после победы у Мира

«Душевно вас благодарю. Адъютант ваш мною поздравлен. Осмотритесь хорошенько, если у них пехоты много, то и не вдавайтесь в дело неверное. Дайте знать тотчас Дорохову, ибо ему приказано ретироваться на Песочину по Слуцкой дороге. Прикажите ему так и следовать. Иловайского 4-го приказал я к вам прислать. Если у них много пехоты, вы заманите их на хорошую позицию, а Воронцова тотчас к вам и пришлю, если нужно будет. Я бы рад к вам приехать, но измучен делами, а при том отправил уже в ночь корпус 8-й в поход. Со мною Раевский и Воронцов. По двум нашим победам, я думаю, что кавалерия наша устала, ради Бога, приостерегайтесь, я боюсь, чтобы нас не задержали долго, а потом их армия в бой войдет к нам во фланг от Минска. Я уверен, что вы не упустите ничего из виду в осторожности» [20] .

Победа при Романове 2 июля 1812 г.

Предписание Багратиона Платову

«С получением этого предлагаю вам остановиться в Романово со всеми легкими силами вверенного вам корпуса, употребите все средства остановить во чтобы то ни стало неприятеля до глубокой ночи 3-го числа, делая ему со всех сторон нападения. Ночью же извольте выступить и прибыв в Слуцк, перейдя его, остановиться по дороге к Глузску, где имеете право оставаться целый день, т. е. до ночи 4-го числа. Это крайне нужно, дабы дать время всем больным и обозам всей армии иметь свободную дорогу к Мозырю: иначе же ваше скорое отступление сделает жертвой неприятеля обозы армии, а нам стыд и посрамление. Я с гренедерским корпусом остаюсь в Слуцке до завтра и дам вам знать благовременно о моем выступлении. Генералу Денисову 7-му я приказал примкнуть к вам. Если вы не послали сильных партий слева в Торчицы, справа в местности Грозового, то нужно поспешить отправлением их для открытия неприятеля. Я же отсель посылаю Погостье. Уверен я, что вы по этим важным для нас обстоятельством и дабы нам выйти с честью, обратите все ваше внимание к наилучшему выполнению этого поручения. Впрочем вы сами знать изволите и видеть, что вы не слабее неприятельской кавалерии и в лучшем духе, а сверх того открытые места дадут вам все выгоды [21] .

№ 107

2-го июля 1812 г.

На поход, г. Слуцк».

Рапорт Платова

«Вчерашнего числа неприятель в большом числе кавалерии и пехоты с артиллериею под начальством Вестфальского короля Иеронима и князя Юзефа Понятовского, с стремлением наступил при местечке Романове авангардом своим, состоящим из семи полков: двенадцатого и пятнадцатого уланских, первого, четвертого и пятого шасерских, гусарских, тулинского и конно-гренадерского на корпус мне вверенный, но был донскими казачьими полками опрокинут и преследован не менее пяти верст до пехоты и до пушек, где он остатки свои защитил уже пушками. Два лучшие полка его, первый шасерский и конно-гренадерский, истреблены на прах, да и другие отражены с большим уроном. Доказательством этому служит число пленных врагов, которые взяты из тех разбитых разных полков штаб и обер-офицеров до двадцати, унтер-офицеров и рядовых до трехсот человек. Побито же их многое число, так что дорога и хлебные поля усеяны были везде трупами. Потом неприятель шел за мною вслед с пехотою и оставшеюся кавалерией с пушками к местечку Романову, куда я после поражения их отходил для соединения с отрядом генерал-адъютанта Васильчикова и при котором поставлены были мною в выгодных местах и разделены на две части пушки донской конной артиллерии с прикрытием 5-го егерского полка под командою полковника Гогеля. Генерал-майор и генерал-адъютант Васильчиков находился в подкреплении с полками отряда его ахтырским, гусарским, киевским, драгунским и Литовским уланским. Все же донские полки под командою генерала-майора Краснова 1-го, Иловайского 4-го, Кутейникова 2-го и Краснова 2-го прикрывали оба фланга наши. Когда неприятель, сблизившись к местечку Романову, открыл батарею свою из шести орудий в самом близком расстоянии и на близкий выстрел, то шесть же орудий донской конной артиллерии действовали против этой батареи, а другие шесть по наступающим неприятельским колоннам. Донские полки во время этого действия артиллериею делали неприятелю с обоих флангов атаку. Последнее дело это, после отражения артиллерийского огня неприятеля, продолжалась более часу, и неприятель не выдержал нанесенного ему удара, и оставил на месте довольное число убитых и отретировался назад к местечку Темковичи. Затем наступила ночь. Я по повелению вашего сиятельства оставил в местечке Романове две роты егерей, а генерала-адъютанта Васильчикова с отрядом отпустил к Слуцку и приказал ему соединиться с отрядом генерала-майора графа Воронцова, взять при Слуцке выгодную для нас позицию, дабы по соединении моем с ними дать там неприятелю сражение, ежели он будет наступлением преследовать. В этом счастливом для нас деле в оба раза, как при разбитии, так и при наступлении неприятеля участвовали генералы-майоры Васильчиков, граф Воронцов, бывший безотлучно со мною среди сражения и под выстрелами неприятельской артиллерии, Краснов 1-й, Иловайский 4-й и Карпов 2-й. Но и в самой сильной атаке неприятеля и в поражении его среди огня был генерал-майор Кутейников 2-й и получил в левую руку сабельную рану и потом с генерал-майором Иловайским 5-м, который хотя 28 июня и ранен, находились оба для примера с подчиненными и при последнем поражении неприятеля, поощряя тем сражающихся солдат и офицеров. Находящийся при мне адъютант великого князя полковник Шперберг, исправляющий при корпусе моем должность дежурного офицера, сверх исполнения этой должности выполнял среди сражений все приказания мои и с успехом, равным образом, и состоящий по армии полковник принц Филипп-Этильский находился в действительном огне, как при разбитии неприятеля, так и при последнем отражении его. Адъютант вашего сиятельства лейб-гвардии егерского полка поручик Мухинов поступал храбро и в сражении получил от неприятельского улана тяжелую рану. О прочих отличившихся в этом деле храбростью штаб– и обер-офицерах по собрании надлежащих сведений имею долг донести вашему сиятельству особым рапортом, равным образом об убитых и раненых с нашей стороны, которых, благодаря богу, в рассуждении большого и упорного сражения сего, небольшое число. Неприятеля же как при первом на его ударе, так и при отражении его перед вечером, побито большое число. В плен нами взято штаб– и обер-офицеров 16 и один доктор, унтер-офицеров, вахмистров и кадетов 31 и рядовых 262, в том числе десять трубачей. Кроме того же оставлено в местечке Романово тяжело раненых, не могучих идти: офицер 1, с которого взята подписка, что он не должен служить против российских войск всю войну, и рядовых до 40 человек. Сам я пробыл здесь сегодня до вечера. Последую в ночь к Слуцку. Сверх того, минувшего июня, 30 числа в ночь под 1 июля, когда последовал я с корпусом от Несвижа, оставлен был мною в арьергарде генерал Карпов 2-й с двумя полками: его имени и Денисова 6-го. По утру 1 числа неприятельский корпус в Несвиж прибыл. Генерал Карпов 2-й отступил от Несвижа, и когда неприятель выступил вслед за ним (три эскадрона улан), то он, отведя их от местечка версты на четыре и оборотясь, сильно ударил на них, так что один эскадрон истреблен, а последние прогнаны с не меньшим поражением до самого местечка. Пленных же 6 человек доставил он тогда ко мне. Потом вел он, Карпов, неприятеля целые сутки ввиду его, до самого места сражения, перед местечком Романовым вчера бывшего. Донес мне по чести и аккуратно о наступлении неприятеля [22] .

№ 71

3 числа 1812 г.

Лагерь при местечке Романове».

Рапорт Платова главнокомандующему 1-й армии Барклаю де Толли

«Вчерашний день полка Грекова 18-го сотник Копылков с 20 казаками находился в селении Тишине на заставе. Узнав от жителей, что в сельцо Надва приходила накануне небольшая французская команда с офицером, которая двор там разграбила, Копылков, оставя при Тишине 5 казаков, с остальными отправился вышеупомянутый двор, где застал неприятельского поручика Калио с 11 конными егерями, которых, по некотором сопротивлении, всех взял в плен. Из них офицера, со взятым с него допросом, при этом спешу доставить к вам. Прочие пленные, и сверх того 6 человек разных полков французов, захваченных вчерашний вечер разъездом казаков Денисова 7-го, сегодня доставлены будут в главное дежурство. Неприятель находится на тех же местах, что и вчерашний день был. Нынешний день движения не имел.

№ 105

25-го июля 1812 г.

В лагере при деревне Шаломице».

Показания перебежчика

«Лудонг Глут, рейткнехт маршала Нея, показал при допросе следующее: вышедши в отставку несколько лет тому назад, определился он рейткнехтом к маршалу Нею, которого войска не слишком любят, ибо за малейшую безделицу солдат он расстреливает. Не доходя до Витебска, корпус маршала Нея присоединился к главной армии, но не участвовал в деле, которое было под Витебском. В сражении командовал войсками 1-го корпуса маршал Лефевр, начальник гвардии, на поле он сам присутствовал. В действии была одна дивизия пехоты, одна дивизия кирасирская под командой генерала Себастьяна и одна с половиной дивизии кавалерии. Потеря французов в этом сражении весьма велика, 8 гусарский и 16 конно-егерский полки совершенно истреблены, многие полковые начальники убиты или ранены. Раненых великое множество. В плен мало взято россиян, но усталых и отстающих берут по сторонам дорог довольное число. Судя по своему корпусу, он полагает, что во всей армии число людей в полках весьма уменьшилось, в пехотных едва ли наберется 1500, а в кавалерийских не имеется и 400 человек. Великое множество солдат или разбрелось или находится по госпиталям. Многие полки не имеют всех батальонов и эскадронов при себе, иные отстали, а другие в откомандировке. Пехота и кавалерия весьма нуждается в патронах, которых в сумах весьма мало, оттого что парки далеко отстояли от войск по причине совершенного изнурения лошадей, которые падают ежедневно. Артиллерия терпит от этого также весьма много, укомплектовывают ее лошадьми, которых отбирают у мужиков, но они недостаточны, будучи слабосильны и прослужив дня два, падают. Вообще артиллерия отстает от пехоты, при ней весьма мало орудий против россиян. Половина конной армии артиллерии потеряла своих лошадей, почти не менее терпит кавалерия.

От усталости она теряет ежедневно лошадей. Более нежели третья часть посажены на мужичьих лошадей, которые отбирали в деревнях. Войска почти не видят хлеба, который весьма редок, говядину и водку получают в достаточном количестве. Корпус маршала Нея пришел в окрестности местечка Рудни 18-го. За ним следовал король неаполитанский с частью кавалерии. 19-го числа он, Глут, бежал на маршальской лошади, дабы поселиться в Москве, где он имеет дядю богатого купца Карла Поули. 18-го числа он слышал в квартире маршала от адъютантов, что войска остановится для отдыха на неделю и чтобы отставшая артиллерия и парки присоединились».

Даты и места допроса перебежчика в документе нет. Судя по содержанию показаний, допрос произошел 19 или 20 июля 1812 г. между Вязьмой и Смоленском. После отступления, 4 июля, нашей 1-й армии из Дрисского укрепленного лагеря к Витебску, на средней части Западной Двины, был оставлен корпус графа Витгенштейна для прикрытия путей на Петербург. Корпус этот занял важнейшие пункты на Двине от Дриссы до Динабурга. Когда неприятельский корпус (маршала Удино) двинулся из Полоцка на север по пути на Петербург, Витгенштейн устремился ему наперерез и атаковал его у Якубова, в нескольких верстах от Клястиц. При Клястицах произошло сражение. Разыгрался двухдневный бой (18 и 19 июля). У нас было 23 000, у неприятеля 28 000 человек. В этом бою неприятель был разбит и опрокинут к Полоцку. Его преследовал наш авангард под командою генерала Кульнева; пылкий Кульнев увлекся слишком далеко и войска его 20 июля потерпели поражение у Боярщины. Кульнев был убит (ему ядром оторвало обе ноги). На следующий день, 21 июля, неприятель преследовал наш отступивший авангард, но был в свою очередь разбить у Головчищ. После этого боя неприятельские войска отступили к Полоцку. Кульнев – один из лучших генералов нашей армии, отличившийся еще в шведской войне 1808–1809 гг., в которой он получил орден Cв. Георгия 3-й степени. Умирая, он сорвал с шеи этот крест и сказал уносившим его солдатам: «Увезите этот крест, чтобы неприятель не знал, что ему удалось убить русского генерала».

Неприятель, отступая, зажег мост через болотистую речку Нищу. Витгенштейн, желая предупредить уничтожение моста, чтобы по нему преследовать разбитого противника, направил туда Павловский запасной гренадерский батальон. Наши гренадеры (в Павловских гренадерских) кинулись на пылающий мост, перешли его под сильным огнем неприятельских стрелков, атаковали их, оттеснили и утвердились на противоположном берегу речки. Вдали от моста перешла речку вброд наша кавалерия. После переправы через Днепр Платов установил сообщение с 1-й армией. Тем временем на Дону, в обстановке высокого патриотического подъема, начался сбор казачьего ополчения. Еще 26 июня 1812 г. М.И. Платов отправил из лагеря при деревне Шельдминце следующее предписание в город Новочеркасск на имя наказного атамана Войска Донского А.К. Денисова: «По настоящим обстоятельствам войны предусматриваю я надобность в увеличении сил Войска Донского. Поэтому должно оно по первому воззванию быть готов к ополчению против врага общего спокойствия и тишины, восстающего против отечества нашего». В состав донского ополчения были включены и старики и молодежь – «восемнадцатилетние и семнадцатилетние малолетки присоединяются также в состав общего ополчения казаков». Велико, однако, было огорчение 17—18-летних юношей-казаков, горевших желанием сразиться с врагом, когда им стало известно предписание Платова выслать ополчение «кроме 17 и 18-летних выростков». Здесь нам явно понятно, что М.И. Платов своим предписанием не включать 17—18-летних подростков в ополчение беспокоился о сохранении молодого поколения на Дону, как продолжателей казачьего рода [23] .

Сражение между деревнями Молево

болото и Лешнею 27 июля

Реляция Платова Барклаю де Толли

«Сего числа, в 4 часа по полуночи, находящийся в авангарде моем генерал Денисов 7-й донес мне, что неприятель в 9-ти полках кавалерии и одним пехоты следует от деревни Лешни по дороге, где я находился, впереди деревни Зарубенки. Я приказал Денисову с 4-мя кавалерийскими полками удерживать неприятельский авангард, а сам, с находящимися при мне полками и 12-ю орудиями донской конной артиллерии двинулся постепенно вперед и сближаясь к неприятелю при деревне Молево болото, где он со мною повстречался, приказал генералу Денисову 7-му с полками, именно его и подполковника Мельникова 3-го, прибавив к ним бригаду генерала Иловайского 5-го, в двух полках состоящую (под командою подполковника Грекова 13-го и двести человек башкир при адъютанте моем поручике Жилине), ударить на неприятельский авангард, который храбростью этих полков был в глазах моих опрокинут и преследуем до двух верст, до оставшихся в подкреплении этому авангарду еще пяти неприятельских кавалерийских полков и одного пехотного. Тогда неприятель сильно стал наступать на мой авангард, за которым вслед шел я не более версты, с оставшимися при мне полками, и увидев сильное неприятельское наступление, пустил с правого моего фланга в его левый полк: весь Атаманский, Харитонова 7-го и Симферопольский татарский, под командою генерала Кутейникова 2-го, который только что освободился в течение месяца от полученной им в сражении при местечке Мир в правую руку саблею рану. При войсковом донском атамане был особый полк с двойным против обыкновенных полков числом казаков (1000), он и назывался атаманским. Сам я с донскою конною артиллерией и находящимся при мне конвоем был в центре, где способствовал мне генерал Иловайский 5-й, также освобождающийся только от полученной им в сражении при Мире в правую ногу пулею раны. Тут вышло упорное сражение, продолжавшееся более часу, так что неприятельский кавалерийский полк под командою полковника, с подкреплением батальона пехоты их, сражался против картечных выстрелов наших и даже приближался к пушкам не более, как на 60 сажен, которые были в опасности (чему доказательством служит то, что артиллеристы и артиллерийские лошади были ранены неприятельскими пулями), если бы не подоспели два казачьих полка Мельникова 3-го пехоту и Харитонова 7-го на кавалерию во фланг неприятеля. Отличившийся во многих случаях неустрашимою храбростью подполковник Мельников 3-й к сожалению убит, но полк имени его не остановился. Харитонов же остановил поражением неприятельский кавалерийский полк, командовавший им полковник с некоторыми подчиненными своими взят в плен. После этого с нашей стороны со всех пунктов сделана была неприятелю сильная атака, простиравшаяся с фланга на фланг не менее полуторы версты. Неприятель храбростью российских войск совершенно опрокинут и преследован с большим поражением на двухверстное расстояние. Между тем по данному от меня известию подоспели ко мне в сикурс (помощь, поддержка) находившийся не в близком от меня расстоянии генерал Пален с тремя гусарскими полками: Изюмским, Сумским и Мариупольским. Ему я препоручил дальнейшее преследование и поражение неприятеля, а сам по нездоровью моему остался на месте. Он его преследовал еще кроме прежнего до восьми верст. Неприятель ретировался бегством к стороне местечка Рудни, до находящейся по дороге к этому местечку довольного числа пехоты и пушек его, пока шедший оттуда на защиту остатков своих неприятель начал палить из пушек его, чем и кончилось сражение. Генералу Палену по уведомлению его дал я приказание мое остановиться и далее не подвергать войска опасности, дождавшись же ночи, отступить к деревне Лешни, оставя на том месте, где кончилось преследование неприятеля, извещательную заставу, что им и исполнено. Неприятель потерял большое, то, по крайней мере, половину кавалерийского корпуса, из пехотного же полка осталось не больше ста человек, и те спаслись кустарниками. В плен взято: полковник полка конно-егерского, подполковник гусарский, майор один, обер-офицеров 7, разных полков унтер-офицеров и рядовых еще не сочтено, но полагательно, что будет более трехсот человек. Неприятель пардона не просил, а войска российские, быв разъярены, кололи и били его.

Командирами были неприятельского войска этого генералы: Монбрюн и Себастьяно. С нашей стороны убитыми урон не велик, а более ранеными, о которых долг имею донести вам, как и об отличившихся, подробно особым рапортом моим. Сейчас получил я повеление ваше, чтобы возвратиться мне на первый мой лагерь и, оставаясь там, дожидаться присоединения авангарда 2-й западной армии, а потом принять следование направо к холму и Пореченскую дорогу. Что мною и будет исполнено.

Во время расположения армии при Смоленске, войска Донские под начальством Атамана Платова, подкрепленные одним гусарским и двумя егерскими полками, находились в 15 верстах по дороге на Рудню. Недалеко от него был расположен авангард Графа Палена. Полковник Крейц с драгунским полком по направлению на Котань. В селении Холме, по дороге к Поречью, Генерал-майор Иловайский 4-й с Казачьими полками и Елисаветградским гусарским полком, беспрерывным движением партий обеспечивая правое крыло армии, Генерал-Адъютант Винценгороде с Казанским Драгунским полком и тремя Казачьими полками наблюдал неприятеля со стороны Велижа. В городе Красном расположен отряд Генерал-Майора Оленина, посылая разъезды до селения Ляд. Армии оставались в бездействии. Наполеон, проходя Полоцк, оставил в нем корпус войска Маршала Удино, превосходящий силами войска под начальством Графа Витгенштейна, расположенные против Дриссы. В то же время корпус Маршала Макдональда вступил в Курляндию, и уже передовые войска его начали показываться около Крейцбурга. Граф Витгенштейн решился предупредить соединение, вышел к селению Клястцы, лежащему на дороге от Полоцка к Себежу, и, закрывши себя от Маршала Макдональда небольшим отрядом, с главными силами обратился на корпус Маршала Удино. Большое расстояние между неприятельскими корпусами, трудность от того в соглашении действий, внутреннее положение между ними, давали Графу Витгенштейну превосходство выгод.

Удино вышел из Полоцка, но Макдональд не перешел Двины. Гора свалилась с плеч Витгенштейна!

Приняв за решительное отступление движение к селению Клястицам, Удино не всеми преследовал силами и не осмотрительно; встретив наши силы в совокупности, не мог удержаться, побежал! Войска его, в отдалении разбросанные, приспевая в подкрепление частями, уничтожались! Потеряв приобретенные при начале действия выгоды, понесли весьма большой урон, Удино возвратился в Полоцк. Граф Витгенштейн, преследовавши, остановил авангард в одном марше от Полоцка, и возвратился в прежнюю позицию. Долгое время оставался Удино в бездействии. Макдональд ничего не принимал, или не вверяясь войскам Прусским, составлявшим его корпус и другим Рейнского Союза, с малым числом при них Французских войск. Генерал Тормасов напал на корпус Саксонских войск под командою Французского генерала Ренье, и, не допустивши его соединиться с Австрийцами под начальством Князя Шварценберга, встретил сопротивление упорное, но, силы имея превосходные, преодолел. Неприятель понес значительный урон и отступил в беспорядке с поспешностью. В руках наших оставил пленными одного Генерала и более двух тысяч человек разных чинов, восемь пушек и четыре знамени. Во время четырехдневного пребывания армии в Смоленске, употреблены все средства запастись хлебом. Главнокомандующий русскими войсками, пригласивши Великого Князя и главнейших из Генералов, предоставил их суждению предстоящие действия армии. Общее всех мнение было атаковать противника. Достоврено знали, что небольшим количеством конницы занимают французы Поречье; в Велиже, равномерно как и в Суроже, находятся в больших силах; против Атамана Платова расположена кавалерия и начальствующий всею Мюрат. Король Неаполитанский находился недалеко.

Главная квартира Наполеона находилась в Витебске; при ней вся гвардия и парк многочисленной резервной артиллерии. Корпус Маршала Даву медленно собирался при Орше; в Лядах сильный от него отряд [24] .

№ 110

27 июля 1812 г.

Лагерь».

Генерал Неверовский был выслан из Смоленска в Красный 2 августа 1812 г. с отрядом в 12 батальонов, одним драгунским и тремя казачьими полками, 12 орудиями и небольшою частью Смоленского ополчения. Все 12 батальонов составляли 27-ю пехотную дивизию, которую Неверовский только недавно привел из Москвы, где война застала ее в формировании; она состояла большею частью из рекрут. Неверовский занял Красный, когда неприятель сюда еще не подступал. Сначала он выбрал позицию впереди города на дороге из Орши. Но когда казаки донесли о наступлении больших неприятельских сил в обход ее, он отступил, прошел через город и, оставив в нем батальон с двумя орудиями, главные силы свои расположил на позиции позади города. Зная, что еще в 15 верстах позади, по дороге в Смоленск, находится выгодная позиция за рекою, он выслал туда батальон с двумя орудиями. К Красному от Орши наступал авангард армии Наполеона, в составе 15 000 кавалерии под начальством Мюрата; за ним следовала пехота корпуса маршала Нея. Подойдя к городу, Ней ворвался в него и вытеснил наш батальон, захватив орудия. В то же время кавалерия Мюрата начала обходить позицию Неверовского с левого фланга. Наша кавалерия кинулась было в атаку, но была опрокинута и с несколькими орудиями принуждена к отступлению мимо позиции Неверского; остальные орудия были захвачены неприятелем. Неверовский остался с одною пехотою. С фронта ей угрожали пехотные колонны корпуса Нея, а многочисленная кавалерия Мюрата обходила его с фланга, чтобы отрезать от Смоленска. Он решил отступать. Смоленск был в 47 верстах и соединялся с Красным большою дорогою, окопанною канавами и обсаженною деревьями (известный тип наших прежних столбовых дорог). Построив свои полки в густые колонны, Неверовский начал отступать. «Ребята, – сказал он им, помните, чему вас учили. Никакая кавалерия вас не победит; только в пальбе не торопитесь; стреляйте метко, не торопясь. Никто не смей начинать без моей команды». Лишь только неприятельская кавалерия налетала, Неверовский останавливал свою пехоту; по знаку его подавался сигнал тревоги и затем солдаты стреляли. Неприятель нес страшныя потери. Напрасны были все усилия его прорвать наши колонны. Многократные атаки его разбивались о стойкость нашей пехоты. К вечеру она подошла к своему батальону, занимавшему вторую позицию за речкой. Огонь наших орудий остановил неприятельское преследование, что дало возможность нашим храбрецам расположиться на отдых. В этом бою мы потеряли до 1500 человек, в числе которых 800 пленных (при одной атаке неприятелю удалось охватить часть нашего каре). Неприятель потерял около 500 человек. Граф Сегюр говорит, что Неверовский отступал как лев.

Наполеон хорошо знал, что, не задерживаясь в Витебске, броситься за Барклаем и за уходящим к Смоленску Багратионом и не дать соединиться им в Смоленске. «Но жара так сильна и армия так велика, что император решил дать ей несколько дней для отдыха».

Но дерзкий Наполеон, надеясь на неисчислимое воинство свое, ломился прямо в грудь Отечества нашего. Умы и души русских людей в страшном волнении. Уже потянулись длинные обозы; всякий разведывает, где безопаснее. Никто не хочет достаться в руки неприятелю. Кажется, в России, равно как в Испании, будет он покорять только землю, а не людей… Наконец поля наши, покрытые обильнейшей жатвой, должны будут вскоре сделаться полями сражений. Первая Западная армия, под начальством Барклая де Толли, а вторая – князя Багратиона, после неисчислимых препятствий со стороны неприятеля, соединились наконец у Смоленска. М.И. Платов прибыл сюда же с 15 000 Донского войска. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского.

4 августа рано утром армия Наполеона начала штурм города Смоленска, подвергнув его жестокой бомбардировке. Это же утро Н.Н. Раевский получил от П.И. Багратиона записку: «Друг мой, я не иду, а бегу. Желал бы иметь крылья, чтобы соединиться с тобою. Держись, Бог тебе помощник!» Князь П.И. Багратион не пришел на помощь другу. М.Б. Барклай де Толли отправил его армию на Московскую дорогу, чтобы не позволить Наполеону обойти левый фланг русских. Общий штурм крепости не имел успеха. Наполеон приказал начать обстрел города из 300 орудий. «Тучи бомб, гранат и начиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, – вспоминал Ф.Н. Глинка, – все, что может гореть, запылало». Горожане прятались в погребах и подвалах домов, церквях. Упорная борьба русских солдат под стенами Смоленска продолжалась два дня. Русские войска и жители города дрались героически, отбивая яростные атаки французов. В бою под Смоленском отличилась дивизия генерала Д.П. Неверовского. «Каждый штык ее, – восхищался Д.В. Давыдов, – горел лучом бессмертия». 5 августа – канун праздника Преображения Господня. В самый разгар бомбардировки города и яростных неприятельских штурмов в храмах Смоленска служились вечерня и всеношная. В сумерках чудотворный образ Смоленской Божией Матери (Одигитрии) был вынесен из храма и передан русским войскам. С тех пор образ этот сопутствовал нашей армии всюду во время войны и был возвращен в Смоленск лишь после очищения его от неприятеля, а именно 6 ноября 1812 г., после победы наших войск под г. Красным. На второй день сражения при Смоленске, когда для обороны этого города корпус Раевского (2-й армии) был сменен корпусом Дохтурова (1-й армии) и когда на правом берегу Днепра стояла уже почти вся 1-я армия, к ночи город, полуразрушенный и объятый пламенем, был покинут большею частью жителей. В этом бою Наполеон потерял более 20 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными. Русские потеряли 6 тысяч человек. Стараясь сохранить русскую армию от верной гибели, командующий русскими войсками Барклай де Толли отдал приказ отойти на восток в глубь страны.

«По трехдневном защищении города Смоленска определено было отступление армии. 2-я армия прикрывала переправу через Днепр, большими силами неприятеля угрожаемую; авангард ее был в 6 верстах от Смоленска на Московской дороге. 1-я армия следовала двумя колоннами: первая под командою Генерала от инфантерии Дохтурова, из 5 и 6-го корпусов и арьергарда Генерала от кавалерии Платова, проходила дорогою, от неприятеля отклонившеюся безопасною. 2, 3 и 4-й корпуса и арьергард Генерал-Адъютанта Барона Корфа должны были сделать фланговый марш, для достижений Большой Московской дороги, путями трудными и гористыми, ход их умедлявшими».

Город Смоленск войска Наполеона сожгли дотла. Некоторые генералы русской армии не понимали тактику Барклая де Толли. П.И. Багратион не выбирал выражений: «Подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром французам преславную позицию». Это в письмах к ближайшим сотрудникам царя. Перед подчиненными и самим военным министром Петр Иванович Багратион старался сдерживаться. От Смоленска отступали тремя колоннами. «Солдаты очень приуныли. Шли молча, повесив головы. Каждый думал: что будет?» Наполеон, жаждавший генерального сражения, был удивлен отступлением русских войск. Граф Сегюр приводит интересный разговор Наполеона с маршалом Даву. Маршал сказал Наполеону: «Должно согласиться, что отступление русских войск исполняется в удивительном порядке. Одна местность, а не Мюрат определит их отступление. Их позиции избираются так хорошо, так кстати, и каждая из них защищается соответственно их силе и времени, которое генерал их желает выиграть, что по справедливости, движение их, кажется, идет сообразно с планом, давно принятым и искусно начертанным». В два часа ночи 8 августа, после взрыва пороховых складов, казаки проскакали по улицам Смоленска, оповещая об отступлении русской армии, и приглашали тех, кто хочет уходить из города, собираться немедленно, пока еще не зажжен днепровский мост.

Среди отступавших войск толпились жители Смоленска, покидавшие с воплями ужаса и отчаяния свои родные пепелища. Военные начальники, принимая меры к сохранению порядка в войсках, выказывали нежное внимание к убегавшему от врага населению. Старшие начальники – генералы Дохтуров и Коновницын – ободряли его словами нежными, стариков и детей приказывали сажать на лафеты орудий, давали им деньги.

Войска по-прежнему отступали тремя колоннами. Их отступление прикрывали арьергарды: северный – К.А. Крейца, центральный – М.И. Платова и южный – К.К. Сиверса. Главные силы Великой армии Наполеона следовали по Большой Московской дороге. Поэтому основная тяжесть оборонительных боев легла на арьергард М.И. Платова, под началом которого у Днепра было всего восемь неукомплектованных полков: Атаманский С.Ф. Балабина, полки М.Г. Власова, Т.Д. Грекова, В.Т. Денисова, И.И. Жирова, Н.В. Иловайского, К.И. Харитонова и Симферопольский конно-татарский. Заманивая Наполеона в глубь России, Барклай де Толли тем самым ослаблял его «Большую армию». В русской армии от рядового до генерала были недовольны решением Барклая де Толли, считая позором для русских отвод войск в глубь России. Они все требовали замены командующего армией. Хотя Александр I не любил старого полководца Кутузова, все же вынужден был удовлетворить требование комитета и назначить его на новый пост. Правда, он сделал это не сразу. Три дня ожидал Александр I, пока не получил сведения о результатах Смоленского сражения. Лишь убедившись в том, что Смоленск сдан врагу, он наконец подписал 8 (20) августа указ о назначении главнокомандующим русскими армиями легендарного полководца М.И. Кутузова.

1812 г. июля 20

Приказ М.Б. Барклая де Толли по 1-й армии с объяснением причин отступления к Смоленску.

«Солдаты! Я с признательностью вижу единодушное желание ваше ударить на врага нашего. Я сам с нетерпением стремлюсь к тому. Под Витебском мы воспользовались уже случаем удовлетворить этому благородному желанию: вы знаете, с какою храбростью 4 корпус и 3 дивизия и напоследок малый арьергард наш удерживали там превосходнейшего числом неприятеля и открыли путь 6-му корпусу соединиться с нами. Мы готовы были после того дать решительный бой, но хитрый враг наш, избегая этого и привычный нападать на части слабейшие, обратил главные силы свои к Смоленску, и нам надлежит защиту его, а с ним и самого пути в столицу, предпочесть всему. Теперь мы летим туда и, соединясь со 2-ю армиею и отрядом Платова, покажем врагу нашему, сколько опасно вторгаться в землю, вами охраняемую. Последуйте примеру подвизавшихся под Витебском, и вы будете увенчаны бессмертною славою; соблюдайте только порядок и послушание: победа ваша».

1812 г. августа 7

Из дневника Ц. Ложье о вступлении армии Наполеона в Смоленск.

«… Единственными свидетелями нашего вступления в опустошенный Смоленск являются дымящиеся развалины домов и лежащие вперемешку трупы своих и врагов, которые засыпают в общей яме. В особенно мрачном и ужасном виде предстала перед нами внутренность этого несчастного города. Город кажется покинутым.

Немногие оставшиеся жители укрывались в церквах, где они, полные ужаса, ждут дальнейшей своей участи. На улицах встречаем в живых только французских или союзных солдат, уже которые вошли в город. Они отправляются в поиски найти что-нибудь посожженное огнем.

Потушенный теперь пожар истребил половину здания: базар, магазины, большую часть домов, так что почти ничего нельзя найти… Что касается военной добычи, то она сводится к нескольким плохим железным пушкам. И вот среди этих груд пепла и трупов мы готовимся провести ночь с 7-го на 8-е…

№ 83».

8 августа 1812 Рескрипт Александра I М.И. Кутузову о назначении его главнокомандующим Армиями.

«С. Петербург.

Михайло Ларионович!

Настоящее положение военных обстоятельств в наших действующих армиях хотя и предшествуемо было начальными успехами, но последствия этих не открывают мне той быстрой деятельности, с каковою бы надлежало действовать на поражение неприятеля. Соображая эти последствия и извлекая истинные тому причины, нахожу нужным назначение над всеми действующими армиями одного общего главнокомандующего, которого избрание, сверх воинских дарований, основывалось бы и на самом старшинстве.

Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные опыты отличных подвигов приобретают вам истинное право на эту мою доверенность. Избирая вас для этого важного дела, я прошу всемогущего бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия и да оправдаются тем мои надежды, которые отечество на вас возлагает.

Пребываю вам всегда

благосклонный Александр I».

Одновременно Александр I отправил рескрипт с сообщением о назначении М.И. Кутузова главнокомандующим армиями на имя военного министра и главнокомандующего 1-й Западной армией генералу от инфантерии М.Б. Барклаю де Толли: «Разные важные неудобства, – писал Александр I, – происшедшие после соединения двух армий, возлагают на меня необходимую обязанность назначить одного над всеми этими главного начальника. Я избрал для этого генерала от инфантерии князя Кутузова, которому и подчиняю все четыре армии. Вследствие чего предписываю вам с вверенною вам 1-ю армиею состоять в точной его команде…» Кроме того, в этот же день были отправлены аналогичные рескрипты остальным главнокомандующим армий: П.И. Багратиону (2-я Западная армия), А.П. Тормасову (3-я Западная армия) и П.В. Чичагову (Дунайская или Молдавская армия).

Тактику Барклая де Толли понимали в войсках лишь немногие, и ему нелегко было решиться на дальнейшее отступление в глубь России. На пути к Вязьме Барклай де Толли получил сообщение о назначении М.И. Кутузова главнокомандующим всеми русскими войсками.

С 9 августа начались кровопролитные арьергардные бои, основная тяжесть которых легла на плечи донских казаков. Отбиваясь от превосходящих сил противника, они проявляли отчаянную храбрость. 16 августа М.И. Платов последний раз воодушевлял своих героев. Главнокомандующий, справедливо недовольный беспорядочным командованием атамана Платова арьергардом, отстранил его от армии, позволил находиться в Москве.

Вечером он передал командование арьергардом П.П. Коновницыну, который и довел его с боями до Бородинской. Возможно, М.И. Платов покинул армию в связи с болезнью. По этому поводу у нас данных нет.

«ПРИКАЗ

Главнокомандующего 2-ю западною Армиею

Отданный в 27-й день июля 1812 г. № 96

За отличие оказанное в сражении, противу неприятеля 27 и 28 дни июня при местечке Мира при Романове 11 дни июля при Могилеве. Я по силе высочайше предоставленной мне власти, жалую Кавалерами: св. Равноапостольского Князя Владимира 4-й степени:

Ахтырского гусарского полка:

Майора князя Кастрота, ротмистра Бедрягу 2-го,

Штабс-ротмистра Ведрягу 3-го, порутчика Брылкина.

Киевского драгунского полка:

Штабс-капитана Норвайша.

Казачьих полков:

Полковника Харитонова 2-го,

Командира Перекопского конно-татарского полка князя Хункалова,

Командира Симферопольского конно-татарского полка князя Балатукова.

Атаманского:

Войскового старшину Платова 6-го,

Войского есаула Процыскова, есаула Родионова.

Денисова 6-го, есаула Агапова.

Состоящих по армиям:

Полковника принца Филипстальского

Майора барона Фон Борникова

Исправляющего должность корпусного Адъютанта, генерала от кавалерии Платова, корпуса Инженеров путей сообщений

Капитана князя Кантакузина

Адъютанта генерала от кавалерии Платова

Войскового старшину Лазарева 3-го

Адъютанта моего Лейб-гвардии егерского полка

подпорутчика Муханова

6-го Егерского полка:

Майора Старова,

Капитанов: Бергера, Хрущова, Гримайлу.

4-го Егерского полка:

Майора Сытина, капитана Садыкова, штабс-капитана Скучаровского.

Того же полка запасного батальона Майоров:

Синицына, Желтова, штабс-капитана Мознякова.

Нижегородского пехотного полка:

Майора Иванова, капитана Коханеева, Капитана Юлегина.

Орловского пехотного полка:

Майора Путятина.

Полтавского пехотного полка:

Подполковника Коншина, Майоров: Давыдова 2-го, Ермакова.

Ладожского пехотного полка:

Майора Шабера, капитана Иванеева.

5-го Егерского полка запасного батальона:

Капитана Подстригина, штабс-капитана Артюхова.

Лейб-гвардии Семеновского полка:

Порутчика Осипова.

26-й Артиллерийской бригады:

Капитана Жураковского, штабс-капитана Семенова 2-го,

Порутчика Кароферова.

Смоленского полка:

Майора Мацкевича.

Алексопольского пехотного полка:

Майора Бецилия, капитана Леотвинского 3-го.

12-й Артиллерийской бригады:

штабс-капитана Блинова, порутчика Лысенко.

Подпорутчиков: Смагина, Луценко 1-го.

3-й Резервной артиллерийской бригады

Конной роты № 9-го:

Подпорутчика Томича,

Состоящего по армии майора Давыдова.

Ахтырского Гусарского полка Порутчиков:

Графа Апраксина, Окунева.

5-го Егерского полка:

штабс-капитана Медема.

Полтавского пехотного полка:

Порутчика Яковича,

Бригадного адъютанта генерал-адъютанта Васильчикова,

Ахтырского Гусарского полка порутчика Лаптева.

Св. Анны 2-го класса:

Казачьего полка Грекова 18-го войскового старшину Грекова 26-го.

4-го Егерского полка:

Майора Хвицкого.

Фанагорского гренадерского полка:

Бригадного адъютанта генерал-майора Паскевича.

Штабс-капитана Бородина.

Александровского Гусарского полка:

Ротмистра барона Борвица.

12-й Артиллерийской бригады:

Штабс-капитана Кузьмина.

Св. Анны 3-го класса:

Ахтырского Гусарского полка:

Порутчиков: Франка 1-го, Лиднера 2-го, Окунева.

Киевского драгунского полка:

Прапорщика Зельмица.

Старшего адъютанта по главному дежурству Орловского пехотного полка штабс-капитана Вирста.

Казачьих полков:

Атаманского:

Сотников: Аркашарина, Сердюкова, Фомина, хорунжего Кайманова.

Краснова 1-го:

Есаула Гордеева, сотника Золотарева.

Иловайского 6-го:

Сотника Луковкина, хорунжего Демидова.

Денисова 6-го:

Порутчика Наумова.

Сысоева 3-го:

Есаулов: Гнилозубова, Фомина.

Иловайского 12-го:

Есаула Рублевского.

Грекова 18-го:

Есаула Ильина, Сотника Копылова, хорунжего Молчевского.

Денисова 7-го:

Есаула Денисова.

Симферопольского конно-татарского:

Войскового старшину Балашкова 3-го, есаула Ильясова.

Перекопского конно-татарского сотника Узделикова 2-го.

Донской конной артиллерии 1-й роты:

Есаула Салтыкова, хорунжих: Минаева, Калачникова.

2-й роты:

Есаула Андреева, сотника Фомина.

Квартирмейстерской части поручика Богдановича.

Лейб-Гвардии Пребраженского полка поручика Языкова.

Состоящего по Армии и находящего при генерале от кавалерии Платова прапорщика Ясинского.

6-го Егерского полка:

Поручиков: Маркаренку, Цыбульского,

полкового Адъютанта Лукьянского, прапорщиков: Болта,

Петровского, Стуколова.

Нижегородского пехотного полка:

Штабс-капитана Кушнеренко, прапорщика Лутовинова.

Орловского пехотного полка:

Поручика Добровольского, подпоручиков: Маркевича, Ерента,

Прапорщиков: Дубину, Семенова, Никифорова,

батальонного адъютанта поручика Рогозина.

Полтавского пехотного полка:

Подпоручика Манькова, прапорщика Жияна 2-го,

Шефского адъютанта поручика Шульмина.

Ладожского пехотного полка:

Подпоручика Оржанского, прапорщиков: Садовникова, Никора, Стайков, полкового адъютанта подпоручика Неделкова.

Смоленского пехотного полка:

Капитана Шитерникова 1-го, поручиков:

Шитеренкова 2-го, Калмыкова, Сафронова, подпоручиков:

Жагонского, Бурлея, Грамбера, прапорщика Мисковского.

Казачьих полков:

Атаманского: есаула Бегидова.

Иловайского 5-го: сотника Попова.

Сысоева 3-го:

Есаулов Рыковского, Реброва, Сотника Сысоева.

Иловайского II-го:

Войского старшину Рышкина.

Золотыми шпагами с надписью «За храбрость»:

6-го Егерского полка майора Петровского, Чичагова.

Орловского пехотного полка поручика Литвинова.

2-ой Артиллерийской бригады штабс-капитана Семенова 1-го, подпоручика Савкова

12-й Артиллерийской бригады подпоручика Сазонова

Витебского пехотного полка

бригадного адъютанта Капитана Потехина [25] …

Подпись: К. Багратион.

За Отечественную войну 1812 г.

Награждены:

Орденом Св. Георгия 3-й степени:

Орлов-Денисов В.В., генерал-лейтенант

Мартынов А.Д., генерал-лейтенант

Иловайский 3-й А.В., генерал-майор

Карпов 2-й А.А., генерал-майор

Родионов 2-й М.И., генерал-майор

Власов 3-й М.Г., полковник

Иловайский 4-й И.Д., генерал-майор

Иловайский 12-й В.Д., генерал-майор

Орденом Св. Георгия 4-й степени:

Тацын 6-й С.Ф., войсковой старшина

Каршин С.А., есаул

Пантелеев 2-й С.И., майор

Кутейникова 6-й В.А., войсковой старшина

Суворов П.В., подполковник

Чеботарев А.А., полковник

Каменнов Г.Я., войсковой старшина

Карпов 3-й А.А., есаул

Платов С.И., войсковой старшина

Копылков М.А., войсковой старшина

Греков 21-й И.В., подполковник

Шамшев 2-й КИ., войсковой старшина

Баевич П.И., войсковой старшина

Платов М.М., подполковник

Ефремов 2-й И.Е., полковник

Власов 3-й М.Г., полковник

Иловайский 9-й Г.Д., генерал-майор

Греков 5-й С.Е., полковник

Быхалов 1-й А.И., полковник

Тацын П.Ф., полковник

Харитонов 7-й К.И., полковник

Тарасов 2-й П.И., подполковник

Кирсанов Х.П., полковник

Кирпичей И.И., войсковой старшина [26] .

За заграничные походы 1813, 1814

и кампанию 1815 гг.:

Орденом Св. Георгия 3-й степени:

Ефремов 2-й И.Е., генерал-майор

Балабин 2-й С.Ф., генерал-майор

Жиров И.И., полковник

Орденом Св. Георгия 4-й степени:

Родионов 2-й М.И., генерал-майор

Кутейников 8-й А.А., войсковой старшина

Секретев П.Т., есаул

Абакумов А.М., есаул

Семенчиков С.И., подполковник

Денисов И.Д., подполковник

Бегидов Д.Г., подполковник

Киреев 5-й М.Е., войсковой старшина

Селиванов 2-й И.А., полковник

Протопопов И.А., полковник

Селиванов 3-й А.А., войсковой старшина

Долотин С.Ф., войсковой старшина

Хрещатицкий П.С., штаб-ротмистр

Процыков А.Ф., войсковой старшина

Костин Г.А., полковник

Урюпинсков П.П., войсковой старшина

Золотарев А.И., полковник

Эльмурзин Т.Б., полковник

Власов 2-й М.А., подполковник

Орлов А.В., штаб-ротмистр

Сергеев Г.А., полковник».

ВЫПИСКА ИЗ КРАТКОГО ЖУРНАЛА ДЕЙСТВИЙ ДОНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ИЛОВАЙСКОГО 12-го ПОЛКА:

1809 г.  – создание полка.

4 сентября 1809–1811 гг.  – в сражениях против турок.

1812 год:

Июля 2-го.

– При местечке Романове, когда неприятель потеснил отступление покойного главнокомандующего П.И. Багратиона от границ наших, полк, у прикрытия отступления сего, разбил вообще с полком Иловайского 4-го два неприятельских кавалерийских полка, взял в плен 12 офицеров и 189 рядовых.

Июля 27-го.

– Атаковав в ночи неприятельский отряд, находившийся в городе Велиже и при совершенном поражении, очистил город, взял в плен 2-х офицеров и 80 рядовых.

Августа 27-го.

– При городе Суроже разбил также отряд, состоявший из пехоты и кавалерии, взял в плен 3-х офицеров и 150 рядовых.

Сентября с 14 по 15 число.

– При городе Москве, кроме частых партиями моими неприятеля поражениях, разбил неприятельский отряд при реке Москве, взял в плен 7 офицеров и 260 рядовых.

Октября 8-го.

– При стенах Москвы атаковал с частью Иловайского 4-го полка четыре полка наполеоновской гвардии, разбил оные совершенно; взял в плен 4-х офицеров и 20 рядовых, а по вытеснению неприятеля из Москвы и при преследовании одного до города Смоленска в разных авангардных делах с 15 по 22 октября взял в плен 3-х офицеров и 630 рядовых.

Октября 23-го.

– Между Смоленском и Духовщиною разбил неприятельский отряд, состоявший из двух кавалерийских полков, взял в плен начальника штаба французских армий генерала Сансона, 6 штаб– и обер-офицеров, 280 рядовых и отбил 10 орудий; с 24 октября по 2 ноября при преследовании неприятеля до р. Двины в разных делах взял в плен 442 человека низших чинов.

Ноября 1-го.

– Партия, отправленная от полка, взяла в плен при местечке Орша одного генерала, 7 офицеров и 80 рядовых.

Декабря под 4-е.

– В ночь вблизи города Ковно нечастыми и быстрыми нападениями на неприятеля разбил оного, взял в плен одного генерала, 202 штаб– и обер-офицеров и 2262 рядовых.

1813 г.

Апреля 3-го.

– При занятии войсками нашими части Вестфалии очистил от неприятеля город Нордгаузен и атаковал при местечке Блюхеродт три эскадрона вестфальской кавалерии, разбил оных совершенно, взял в плен командира оных полковника Екинга, 3-х офицеров и 102 рядовых.

Апреля 20-го.

– При Лютцене в генеральном сражении выдерживал пять часов на правом фланге сильный неприятельский огонь, и зайдя потом в тыл ему, отбил восемь зарядных ящиков.

Мая 1-го.

– При деревне Швебнице вообще с полком Атаманским разбил неприятельский отряд, взял в плен 8 офицеров и 116 рядовых.

Мая 5-го.

– При местечке Каменец, вытеснив из него арьергард генерала Бартранда (А.Г. Бертран, дивизионный генерал, барон Французской империи. – А.А. ), взял в плен 3-х офицеров и 97 рядовых.

Мая 6-го.

– Между Кенигбраком (г. Кенигсбрике? – А.А. ) и Каменцем наблюдательная партия разбила до 200 неприятельских гвардейских улан и взяла в плен 84 улан с одним офицером.

Мая 12-го.

– При местечке Герлице, при поиске разбил неприятельский отряд, состоявший из кавалерии, взял в плен 97 рядовых.

Мая 18-го.

– При местечке Легнеце и при деревне Ейзендорф разбил отряд, отделившийся от корпуса Маршала Мармонта (О. Мармон, маршал Франции. – А.А. ), взял в плен 1 полковника, 1 майора, 2 офицеров и 75 рядовых, и кроме того, партиями разновременно взяты в плен 1 капитан и 109 рядовых.

Августа 18-го.

– При истреблении корпуса генерала Вандама разбил две неприятельские колонны, захватил в плен самого Вандама, дивизионного генерал Окса и бригадного командира полковника Бриля и довольное число других штаб– и обер-офицеров и рядовых, при ней отбил 8 орудий и сверх того в преследовании остатков разбитого неприятеля, взял в плен до 400 рядовых [27] .

С подлинным подписал генерал-майор

Иловайский 12-й».

Глава 3 Начало крестьянско-партизанского движения

Начиная войну против России, Наполеон исключил возможность выступления против его армии народных масс, в том числе и крестьян. В лице французов все народы России, Литвы, Белоруссии, Украины видели только поработителей родной земли. Вместе с регулярной армией на борьбу против жестокого врага выступили широкие народные массы, выступило в первую очередь крестьянство России. Освободительная война против французов приняла всенародный характер. Крестьяне и горожане либо уходили вслед за армией с обжитых мест, либо скрывались в густых зеленых лесах и оттуда вели вооруженную борьбу с врагами России. Партизанские крестьянские отряды из засад истребляли мелкие отряды противника, которые направлялись для заготовок хлеба и фуража. «Все против нас, все готовы либо защищаться, либо бежать…» – писал участник войны Росс [28] .

О том, какую роль сыграл вооруженный народ, хорошо и ясно написал великий русский писатель Л.Н. Толстой: «Дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил… не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие» [29] .

При поддержке латышских крестьян части русской армии переправлялись через Даугаву и проникали в тыл противника. Борьба эта вначале была пассивной: крестьяне просто покидали свои дома и деревни и уходили в глухие леса. Но скоро крестьянство, не вытерпев лишений и издевательств французов, перешло к активным формам партизанской борьбы – нападали на отдельные вражеские отряды и громили их безжалостно. Белорусские крестьяне всеми способами помогали русской армии. Так, например, крестьянин деревни Симаково Денис успешно провел отряд казаков по лесным тропам в тыл французам, и тем самым содействовал разгрому крупного отряда врага. Упорное сопротивление было оказано незваному врагу при занятии французами Могилева, где команда внутренней охраны города совместно с жителями нанесла удар захватчикам. Генерал Багратион приказал наградить отличившихся героических защитников Могилева орденами и медалями [30] .

Литовские, белорусские, украинские, русские крестьяне ничего не оставляли в покинутых деревнях и селах и даже на полях для наполеоновской армии, чем бы они могли подкормиться, и в то же время они охотно снабжали всем необходимым русскую армию.

«Со всех сторон, – писал Глинка в июле 1812 г. из села Сутоки под Смоленском, – везут печеный хлеб, гонят скот и доставляют все нужное добрым нашим солдатам, которые горят желанием сразиться у стен Смоленска. Некоторые из них изъявляют желание это самым простым образом, но конечно из глубины сердца исходящим выражением: мы уже видим седые бороды наших отцов, – говорят они, – отдадим ли их на поругание? – Время сражаться!» [31]

Партизанское движение становилось столь массовым и могучим, что крепостники-дворяне дрожали перед этим размахом народного движения против иноземных завоевателей, они боялись, как бы оно не обернулось и против них самих.

Генерал А.П. Ермолов в своих записках, сообщая о готовности населения Смоленской губернии к борьбе против наполеоновской армии, писал: «Жители предлагали содействовать, не желая своей собственности, не щадя самой жизни». Сначала крестьяне опасались, боялись наказания за самовольные действия против наполеоновской армии. «Поселяне, – продолжает генерал Ермолов, – приходили ко мне и спрашивали, позволено ли им будет вооружаться против врага и не подвергнутся ли они за то и ответственности…» [32]

Ф. Глинка из села Сутоки 19 июля 1812 г. писал: «…Война народная слишком нова для нас. Мне кажется, что еще боятся развязать руки. До сих пор нет ни одной прокламации, дозволяющей народу собираться вместе, вооружаться и действовать где, как и кому можно» [33] .

Основная заслуга Ф. Глинки как автора «Писем русского офицера» в том, что он показал народный характер войны 1812 г., показал героизм и мужество русского народа в борьбе за независимость родины. Война 1812 г. пробудила народ русский к жизни и составляет важный период в его политическом существовании. Все распоряжения и усилия русского правительства были бы недостаточны, чтобы изгнать вторгшихся в Россию галлов (французов) и с ними многие народы Европы, если бы русский народ по-прежнему остался в оцепенении.

15 августа 1812 г. купец города Поречья Никита Минченков с организованным им из крестьян и жителей города отрядом привел к Винценгероде захваченного адъютанта Наполеона генерала Пино со всеми депешами. По докладу Винценгероде командование 1-й Западной армии наградило пореченских партизан, захвативших наполеоновского курьера и полковое знамя противника, денежной премией. Минченков был награжден военным орденом. Французский офицер Пюибюск в своем письме от 15 августа 1812 г. так характеризует процесс разложения наполеоновской армии и борьбу против нее русских крестьян близ Смоленска: «Солдаты наши оставляют свои знамена и расходятся по окрестностям в поисках пищи, русские мужики, встречая их поодиночке или несколько человек, убивают их дубьем, пиками и ружьями» [34] .

Крестьянка хутора Горшкова, Сычевского уезда, Василиса Кожина приобрела всероссийскую известность своими отважными действиями против войск противника. Организовав отряд из крестьян-подростков и крестьянок и вооружив их косами и вилами, она захватила в плен многих наполеоновских солдат. За свои заслуги перед Россией Василиса Кожина была награждена медалью и денежной премией. В партизанском движении принимали участие также и представители низшего сельского духовенства.

Так, в Сычевском уезде пономарь села Савенок Алексей Смирягин стал во главе крестьян-партизан и в схватке с отрядом французских войск захватил у неприятельского офицера в качестве трофея карту России и знак Почетного легиона [35] .

Глава 4 Народная война

Партизанская, или «малая», война – так называли теоретики военного дела тех времен одну из форм военного искусства. Эта форма сложилась давно, но получила особое распространение в ходе национально-освободительных войн XIX в. Примером таких войн могут служить выступления народов Европы против наполеоновской армии. В Италии протест вылился в организацию тайного революционного общества карбонариев («угольщиков»), которое развернуло борьбу за освобождение страны от французского господства. Вслед за Италией началось национально-освободительная война в Испании. Начались также выступления в Тироле, Вестфалии и Брауншвейге. Однако, как ни упорна была борьба этих народов с интервентами, она не привела к успеху, поскольку партизанское движение не могло опереться на реальную силу, какой была армия. Россия не стояла в стороне от происходящих событий, потрясавших Европу. Дважды до 1812 г. она принимала участие в борьбе с наполеоновской агрессией. После Тильзитского мира 1807 г. Наполеон стал хозяином Центральной Европы и мог беспрепятственно сосредоточивать свои силы непосредственно у русской границы. Обе стороны стали готовиться к предстоящей схватке. Если для Франции это была подготовка к новой агрессии, то перед Россией встал вопрос о защите своей независимости и территориальной целостности. «Через пять лет я буду господином мира, – говорил Наполеон своему представителю в Варшаве Доминику Традту, – остается одна Россия, но я разобью ее» [36] .

Это не было пустой угрозой со стороны Наполеона. Смысл намерений французского императора хорошо изложил русский посол в Париже князь А.Б. Куракин. Эти намерения состояли в том, чтобы поставить Россию в положение, «в котором она находилась до… царствования Петра Великого, одним словом, превратить ее в чисто азиатскую державу, лишив того положения одной из первых держав Европы, которые она сейчас занимает» [37] .

Русское правительство представляло себе опасность нависшей над страной угрозы и предпринимало шаги по укреплению ее обороноспособности. Была увеличена численность армии, она получила хорошее по тем временем стрелковое и артиллерийское вооружение и в части организации и боевой подготовки не уступала противнику. Ее возглавили генералы и офицеры, прошедшие суровую школу войн конца XVIII – начала XIX в. Русская дипломатия добилась того, что накануне наполеоновской агрессии был подписан союзный договор со Швецией в Эребу и заключен Бухарестский мир, что исключило Швецию и Турцию из числа возможных союзников Франции и развязало руки России на юге и на северо-западе. Война началась 12 июня 1812 года. Хотя в руках у Наполеона уже через месяц оказалась огромная территория России, ему так и не удалось навязать русским войскам решительного сражения и путем победы в нем покончить с войной одним ударом, как ему хотелось. Наполеон рассчитывал на быстрое окончание войны и по другим причинам. Находясь в Витебске, он получил известие о заключении Россией мира с Турцией и установлении ею союзнических отношений не только со Швецией, но и с Англией. Там же ему доложили, что его «Большая армия» понесла огромные потери (около 150 тысяч человек), что тылы его армии расстроились, и главное, что французов вовсе не встречают в России как избавителей от царского гнета, а, наоборот, с дубьем. Наполеон надеялся на то, что дворянство не окажет ему серьезного сопротивления, если он им сохранит все их привилегии. На самом же деле русская буржуазия была еще слаба, а крестьян, по его мнению, можно было не принимать в расчет. Именно этот расчет ему принес крах в войне с Россией. Французские власти не собирались менять существующих в русской деревне крепостнических отношений [38] .

Бесчинства, издевательства и грабежи французов и их невыносимые поборы вынудили русских крестьян браться за оружие. При этом в их выступлениях мотивы борьбы с захватчиками тесно переплетались с классовой борьбой против помещиков, которые в их глазах выступали как изменники. В Белоруссии крестьяне взбунтовались почти повсеместно. Они громили конторы и господские дома и нередко расправлялись с теми помещиками, которые принимали завоевателей и продавали им хлеб и фураж [39] .

Могилевские помещики просили французских губернаторов направлять войска для удержания крестьян в повиновении. Французский полководец Даву был вынужден оставить в Могилеве часть своего корпуса для усмирения крестьян. Витебский губернатор Шарпантье требовал присылки войск, чтобы утихомирить крестьян. Поскольку волнения были повсеместными, Наполеон создал в Смоленске подвижные отряды и при них полевые суды для расправы с непокорными крестьянами [40] .

Наполеон был вынужден оставлять в каждом городе сильные гарнизоны, особенно там, где находились базы для снабжения его армии. С этой целью ему пришлось отрядить более 50 тысяч войск. Россия стала напоминать Наполеону вторую Испанию, но в более грозном виде. Командование русской армией считало, что именно армия должна взять на себя обязанность разъяснения политических целей и характер русско-французской войны широкому кругу населения. Первым шагом в этом направлении явилось обращение, опубликованное в городе Смоленске. Эта листовка была адресована «истинным сынам отечества» – псковским, смоленским и калужским жителям, под которыми подразумевалось все население, в том числе и крестьяне. Она заверяла, что «две храбрые наши армии… грудью противостояли неприятелю на древних рубежах наших», и призывала подкрепить их своими действиями. В качестве примера, достойного подражания, листовка называла действия крестьянских отрядов Печорского уезда, которые, «вооружаясь в домах своих, с мужеством, достойным имени русского мужчины, карают злодеев без всякой на то пощады» [41] . Одновременно М.Б. Барклай де Толли предписал М.И. Платову призвать поселян и горожан оказывать врагу повсеместное вооруженное сопротивление: «Внушите жителям, что теперь речь идет об отечестве в целом… о собственном имени, о спасении стариков, жен и детей» [42] .

В то же время Барклай де Толли указывал смоленскому гражданскому губернатору К.И. Ашу на необходимость разъяснения населению, что война с французами имеет характер войны Отечественной, войны за существование Российского государства, он требовал «именем отечества просить обывателей всех близких к неприятелю мест за их зверства, вооруженною рукою напасть на уединенные части неприятельских войск, где они увидят их».

Современник событий отметил, что обращение военного командования армии, читанное в церквях русских деревень, имело большой резонанс.

«Скоро после обнародования такого приглашения поселяне в уездах, прилежащих Смоленской и Московской губернии, взялись за оружие и поражали с неустрашимостью многочисленные толпы неприятельских войск». Обращение командования русской армии было поддержано прогрессивным офицерством. Ф. Глинка записал в своем дневнике: «Вооружайтесь все, вооружайся всякий, кто только может, гласит наконец главнокомандующий русской армии в последней своей прокламации. Итак, народная война» [43] .

Но не только к крестьянам направлялись листовки-возвания. Такое же обращение было адресовано и дворянскому сословию России. Листовка звала дворян спешить на службу, чтобы увеличить силу русской армии: «Если же отдаленность и другие препятствия не позволяют некоторым присоединиться к нам, тогда, вооружившись в своих домах, истребляйте французов мечом и пламенем… Любовь к отечеству, ненависть к врагам и мщение будут единственным предметом наших движений» [44] .

О начавшемся движении среди народа свидетельствуют многие участники тех событий. С. Глинка рассказывал в то время, что еще до оставления русскими войсками Смоленска «обыватели, вооружаясь, чем кто мог, спешили за отступающим русским войском» [45] .

Участник Отечественной войны 1812 г. декабрист И.Д. Якушкин также подчеркивал, что «не по распоряжению начальства, а самостоятельно жители деревень и сел при приближении французов удалялись в леса и болота, оставляя свои пустые дома на сожжение врагу, и оттуда вели борьбу с захватчиками». Однако не все помещики поступали так. Часть их поспешила надеть на себя мундиры и изъявила желание организовать народное ополчение. Смоленское ополчение, например, насчитывало около 12 тысяч и было сравнительно хорошо обеспечено огнестрельным и холодным оружием [46] . Оно целиком вошло в состав действующей армии и участвовало в обороне Смоленска, Бородинском и других сражениях. Именно о них писал офицер Семеновского полка А. Чичерин: «Жадные и корыстные помещики остались в своих владениях, чтобы как-то избежать полного разорения, и волей-неволей содействуя замыслам врага, открыли им свои амбары с зерном, проливая неискренние слезы и рассуждая о патриотизме, они верности отечеству предпочли удовлетворение своего корыстолюбия» [47] .

Большей частью были корыстны и пожертвования дворян «на нужды отечества». Великий князь Константин Павлович за 126 лошадей, «пожертвованных» в армию, взял из казны 28 350 руб., а лошади почти все оказались негодными: 45 из них пришлось застрелить немедленно, «чтобы не заразить других». Московские дворяне сгоряча обещали царю пожертвовать 3 млн руб., но потом выяснилось, что 500 тыс. из них собрать «в скорости не можно»; «часть денег вносилась силком еще в 1814 г.».

Разумеется, были и среди дворян всех рангов бескорыстные патриоты и герои, понимавшие, что «война теперь не обыкновенная, а национальная».

В Отечественной войне участвовали 115 будущих декабристов – практически все, кто был тогда способен носить оружие (16-летний Никита Муравьев, и тот бежал из родительского дома на войну). Они храбро сражались во всех родах регулярных войск, а некоторые в партизанских отрядах.

Русское купечество тратило тогда слов меньше, а денег на оборону больше, чем дворянство.

Только московские купцы пожертвовали на армию 10 млн руб. Но купеческая корысть была не меньше дворянской, ибо купцы поднялись против Наполеона «частью, чтобы избежать разорения, а частью, чтобы обогатиться».

Крестьяне, дворовые, работные люди поднимались против захватчиков, движимые отнюдь не сословными, а исключительно национальными интересами.

«Умирая на поле битвы “за белого царя и Пресвятую Богородицу”, как он говорил, – читаем о русском мужике 1812 г. у А.И. Герцена, – он умирал на самом деле за неприкосновенность русской территории».

Крестьяне, мастеровые, дворовые не только вооружали армию, но и кормили ее, одевали, обували, перевезли для нее на своих подводах миллионы пудов военных грузов.

Только в Орловской губернии крестьяне отрядили для армейских перевозок 55 тыс. подвод.

В целом же население России пожертвовало 100 млн руб., т. е. сумму, равную всем военным расходам империи на 1812 г. по государственному бюджету.

Сохранилось в хрониках и воспоминаниях немало свидетельств о том, что крестьяне требовали от помещиков вести открытую борьбу с французской армией и громили усадьбы тех помещиков, кто безропотно встречал врага. Реакционно настроенные помещики панически боялись возможности крестьянского восстания и просили царя Александра I запретить вооружение народа. От имени этой части дворянства московский генерал-губернатор Ф.В. Ростопчин писал официальное письмо царю: «Целые сотни есть готовых идти по стопам Робеспьера» [48] .

Повинуясь требованиям дворян, Александр I дал приказ губернаторам отбирать ружья у крестьян, а командующим применять вооруженную силу для их усмирения. Силу для усмирения крестьян применяли П.Х. Витгенштейн и Ф.Ф. Эртель, расправившись с крестьянами, которые отказывались повиноваться помещикам. Войска «навели порядок», вожаки крестьян были преданы военно-полевому суду и расстреляны на местах. Так было сделано в Полоцком уезде, в Прибалтике и Полесье. «… Я получил приказания обезоружить и расстрелять тех, кто будет уличен в возмущении… – писал ротмистр Л.А. Нарышкин. – Не могу обезоружить руки, которые сам вооружил и которые служили и готовы к уничтожению врагов России, и назвать мятежниками тех, которые сами жертвовали своей жизнью для защиты… своей независимости, жен, детей и жилищ, но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную минуту осмеливается клеветать на самых ее усердных и верных защитников [49] .

Однако основной целью крестьянского движения стала борьба с интервентами, за освобождение родной земли от чужеземного ига. Правительство России всячески постаралось использовать в своих интересах стихийно начавшееся движение народных масс, объявив набор в ополчение в июле 1812 г. При этом всех ратников предупреждали, что после окончания войны каждый независимо от его заслуг возвратится с честью и славою в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям» [50] .

Однако в сердцах крестьян поселилась надежда, что наградою для них за пролитую кровь в борьбе с врагами России будет освобождение от крепостного гнета. Этого в России не случилось. Смоленское сражение не принесло Наполеону ожидаемого им результата – главные силы русской армии ему не удалось уничтожить. Русские уклонились от генерального сражения и отвели свои войска от Смоленска. Грабежи и расправы с мирным населением, породившие народную войну, превратили тыл наполеоновской армии в новый народный фронт и отвлекали большие армейские силы французов. Наполеон получал тревожные сообщения из Германии и Испании. Ему надо было стремиться скорее закончить войну. «Наполеон уже не мог решиться на затяжные кампании. Он знал, что русские просторы проглотят его “Большую армию”, если идти в глубь России. Ему были необходимы быстрые успехи, блистательные победы». Наполеону необходимо было одно – добиваться генерального сражения с русскими. И он устремился вслед за отходившей русской армией. Под давлением общественного мнения царь Александр I был вынужден назначить главнокомандующим русской армией М.И. Кутузова. В русской армии эту весть встретили с ликованием. «Приехал Кутузов бить французов», – говорили солдаты между собой. 17 августа князь Кутузов почти вслед за известием его назначения главнокомандующим прибыл в армию в Царево Займище. Он принял начальство над 1-й и 2-й Западными армиями. Новый главнокомандующий был встречен с воодушевлением и восторгом. Дух в русской армии сразу поднялся, войска были уверены в близости долгожданного решительного сражения и вместе с ним победы над дерзким врагом. Нельзя было упрекать генерала Барклая де Толли отступлением. При Смоленске видно было – перевес на стороне французов. Кутузов лично разделял взгляды Барклая – избегать решительного сражения и отступать до тех пор, пока перевес сил в числе войск не перейдет на нашу сторону, благодаря подходившим подкреплениям.

Кутузов смотрел на предстоявшее генеральное сражение как на военную и политическую необходимость. В письме к Александру I 19 августа 1812 г. М.И. Кутузов писал: «Всемилостивейший государь! Прибыв 18 числа сего месяца к армиям, высочайше Вашим императорским величеством мне вверенным, и приняв главное над ними начальство, счастье имею донести о следующем. По прибытии моем в город Гжатск нашел я войска отступающими от Вязьмы и многие полки от частых сражений с наступающим врагом весьма в числе истощившимися, ибо только вчерашний день один прошел без военных действий, я принял намерение пополнить недостающее число войск из приведенных вчера генералом от инфантерии Милорадовичем и прослежу, чтобы они были распределены по полкам. Не могу я также скрыть от Вас, всемилостивейший государь, что число мародеров весьма умножилось, так что вчера полковник и адъютант его императорского высочества Шульгин собрал их до 200 человек, но противу этого зла уже приняты строжайшие меры. Первый приказ Князя Кутузова был об отступлении по направлению на Гжатск. В Гжатск прибыли войска под командою Генерала Милорадовича в числе 16-ти тысяч человек и разделили их по полкам.

Для еще удобного укомплектования велел я из Гжатска отступить на один марш и, смотря по обстоятельствам, и еще на другой, чтобы присоединить к армии на вышеупомянутом основании отправляемых из Москвы в довольном количестве ратников, к тому же местоположение при Гжатске нашел я по обозрению моему для сражения весьма невыгодным». Положение русской армии 18 августа было следующее. Главные силы находились на позиции у Царева Займища. Корпус М.А. Милорадовича оканчивал сосредоточение у Гжатска.

Московское ополчение спешно собиралось к Можайску, Рузе и Верее. Таким образом, 1-я и 2-я русские армии нуждались в нескольких днях ожидания для пополнения своих рядов свежими силами. Кроме того, М.И. Кутузов, рассмотрев позицию у Царева Займища, признал ее не отвечающей требованиям тактики колонн и рассыпного строя и приказал армии отходить к Можайску. Одновременно он направил и.о. начальника главного штаба генерала от кавалерии Л.Л. Беннигсена и генерала-квартирмейстера 1-й Западной армии полковника К.Ф. Толя к Можайску, чтобы срочно найти позицию, отвечающую требованиям тактики колонн. 19 августа главные силы 1-й и 2-й русской армии оставили позицию при селе Царево Займище, отошли по Большой Смоленской дороге за Гжатск и расположились биваками при деревне Ивашково [51] .

На рассвете 20 августа главные силы русской армии стали отходить к деревне Дурыкино. 1-я Западная армия по Новой Смоленской дороге, 2-я – по Старой Смоленской дороге. Арьергарды армий, ведя все время боевые действия, отошли вслед за главными силами. Особенно упорными были бои центрального арьергарда у Гжатска. Только совместные боевые действия войск под командованием генерал-лейтенанта П.П. Коновницына и генерал-майора К.А. Крейца спасли центральный арьергард от гибели [52] .

1-я и 2-я Западные армии, оставив Виленскую, Гродненскую, Витебскую, Могилевскую и часть Смоленской губернии, отошли более чем на 600 километров в глубь страны. Отход 1-й Западной армии через Вильно, Свенцяны, Дриссу, Полоцк, Витебск, Смоленск и 2-й Западной армии через Несвиж, Бобруйск, Смоленск являлся не результатом продуманного и заранее разработанного стратегического плана ведения войны, а следствием «суровой необходимости». Основной причиной являлось численное превосходство в силах противника.

Корпус П.Х. Витгенштейна, оборонявший на Двине направление на Петербург, понес в боях значительные потери, о чем было известно М.И. Кутузову. Вступив в главное командование армиями, Кутузов позаботился о пополнении корпуса Витгенштейна. Проявляя такую же заботу об обороне Петербурга, впоследствии он изыскал все возможности для укрепления корпуса П.Х. Витгенштейна свежими силами, особенно легкими войсками (конницей), которых в корпусе было недостаточно. Утром 21 августа 1812 г. главные силы русской армии отошли от деревни Дурыкино к Колоцкому монастырю, где М.И. Кутузов предполагал дать сражение. Перемена диспозиции объясняется тем, что у Колоцкого монастыря была найдена позиция, на которой предполагалось остановиться для сражения. Однако детальный осмотр позиции выявил ее существенные недостатки. Одновременно была найдена другая позиция при селе Бородине, на которой и произошло генеральное сражение.

В 5 часов утра он предписал П.П. Коновницыну, «дабы с арьергардом держался дольше», т. к. для устройства армии на позиции «нужно четыре часа времени». П.П. Коновницын сообщил П.И. Багратиону о предписании М.И. Кутузова и о своих распоряжениях: «Часть арьергарда с пехотою и кавалерию заняли позицию, хотя не довольно выгодную, при селении Полянинове, но будут держаться сколько можно. Другая часть отойдя за три или четыре версты и займет там другую позицию. Если с первой позиции будет сбыт, перейдет на вторую и станет там держаться до самой крайности. Генерал-майору Сиверсу было приказано удержать любой ценой левый фланг совместно с моим арьергардом на одной высоте». Начавшиеся упорные бои арьергардов и обходный маневр Наполеона силами 4-го и 5-го корпусов вынудили М.И. Кутузова оставить позицию у Колоцкого монастыря и отойти к Бородину, где была найдена более удобная позиция. В журнале военных действий полковником К.Ф. Толем за 22 сентября записано: «Вступила армия в лагерь при Бородине». При осмотре главнокомандующим позиций было приказано немедленно приступить к их укреплению [53] . М.И. Кутузов в своем донесении от 23 августа писал: «Всемилостивейший государь! Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине в 12-ти верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место этой позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством». 23 августа главные силы располагались на бородинской позиции. Арьергард К.К. Сиверса отошел к деревне Гриднево, арьергард П.П. Коновницына – к Колоцкому монастырю, К.А. Крейца – к деревне Поповка.

Позиция, занятая русскими войсками, была восточнее села Бородина, в ста верстах от Москвы. Протяжение позиции от р. Утицы около 7 верст.

На этом протяжении по небольшим возвышенностям тянулось несколько деревень. Впереди позиции, наискось к правому флангу, протекала р. Колоча. Почти против середины за р. Колочей лежало селение Бородино.

На правом фланге местность была открытая, на левом, у деревни Утицы, впереди и позади ее, местность была лесистая. Перед боем русскими войсками были построены земляные укрепления. Позиция наша состояла из участков генерала Милорадовича, Дохтурова, Багратиона и Тучкова. В Бородинском сражении у Платова было 9 казачьих полков, они стояли в резерве за правым флангом, левее Платова стал 1-й кавалерийский корпус Уварова. 5 казачьих полков наблюдали течение р. Колочи, от войск Уварова до впадения р. Колочи в р. Москву.

6 донских казачьих полков под начальством генерал-майора Карпова стали на нашем левом фланге, южнее дер. Утицы, часть их стояла с Московским ополчением. Днем князь Кутузов объехал войска, беседовал с солдатами. Единодушное «ура» сопровождало Главнокомандующего русской армией от одного полка к другому. Перед вечером вдоль линии войск пронесли чудотворную икону Божьей Матери, от Смоленска сопровождавшую войска.

25 августа, в жаркий августовский день, в лагерь русских войск привезли чудотворную икону Смоленской Божьей Матери. Торжественная молитвенная тишина стояла на громадном поле подле Бородина, на котором встали на позиции русские полки. Всюду земля была изрыта. Тянулись длинные рвы окопов, насыпи, стояли плетеные туры батарей. Медные пушки сверкали на солнце. Русские солдаты по обычаю надели на себя чистые рубахи: все готовились к смерти. Наступала темная ночь. Спят утомленные боями казаки, и лишь иногда, просыпаясь, слышат легкий шорох кругом. Не спит в ожидании страшного боя громадный лагерь Кутузова. Спать… Спать… нужно набраться силы для завтрашнего подвига… Как только первые лучи солнца показались на покрытой белым туманом земле, как 100-орудийная французская батарея открыла огонь и грохот пушек понесся над полем и эхом отразился о далекие леса.

Победоносная французская армия разбилась тут о стойкость русского солдата. Французы отнимали у русских укрепления, но русские полки вновь врывались, опрокидывали французов и занимали окопы.

Арьергардные части упорно и мужественно сдерживали французов, стремясь выиграть время. Сильные столкновения произошли у русских деревень Твердики, Гриднево, Поповка, Мышкино и Ерохово [54] .

Настоящих воинов у нас под Бородином было не более 94 тыс. (в том числе и казаки), т. к. 16 тыс. присоединившихся в Гжатске были новобранцы, не бывшие в боях и не знавшие войны; 10 тыс. ополченцев были вооружены только пиками и совершенно не обучены военному делу. Но не числом были сильны русские, а духом своим, преданностью вере, царю и отечеству. Неудивительно, что Бородинский бой по своей кровопролитности и упорству – один из самых редких в истории боев. Его называют «битва гигантов».

Бородинский бой происходил 26 августа. Но ему предшествовал тесно связанный с ним бой 24 августа у с. Шевардина, находящегося впереди бородинских позиций. Здесь у нас стояло около 11 тыс. войска под начальством князя Горчакова и было построено укрепление (редут).

24 августа, в 2 часа дня, неприятель в числе 35 тыс. человек атаковал наши войска, расположенные у Шевардина. Завязался кровопролитный и упорный бой, главные эпизоды которого разыгрались уже в темноте. Неприятель подавал наши войска своей численностью, и мы, потеряв больше половины своего состава (убито и ранено около 6 тыс. человек), принуждены были отдать ему Шевардинский редут и отступить на свои главные силы, расположенные на бородинской позиции. Наполеон был неприятно поражен упортством, с которым русские вели здесь бой, и тем, что они умирают, но не сдаются. Весь следующий день неприятель нас атаковал. 25 августа прошло без боя. Обе стороны готовились к решительному сражению: рыли укрепления, расставляли войска, собирались с силами.

Наступила ночь с 25 на 26 августа. Ночь, полная тревог и ожиданий. Наполеон расположил свою ставку на Шевардинском редуте. Спал он плохо. Его состояние в значительной степени объяснялось неуверенностью в победе над противником, которого он в начале войны недооценивал, но в ходе борьбы начал узнавать. «Верите ли вы в завтрашнюю победу, Рапп?» – спросил он дежурного генерала. «Без сомнения, ваше величество, но победа будет кровавая», – отвечал тот.

Тревога не покидала Наполеона всю ночь. Французский император постоянно справлялся, не ушла ли русская армия. На рассвете он приказал подать ему коня и сказал при этом: «Ну, так они теперь у нас в руках! Пойдем. Отворим ворота московские! – Потом, поглядев на восходящее солнце, воскликнул: – Вот солнце Аустерлица!» – и отдал приказ начинать сражение.

По-другому вел себя Кутузов. Конечно, он тоже волновался перед решающей битвой. Ведь речь шла о чести, независимости и целостности России. Но внешне Кутузов сохранял полное спокойствие, вселяя уверенность в окружающих. «Перед зарею 26 августа, – писал адъютант главнокомандующего А.И. Михайловский-Данилевский, – когда свет еще не боролся с тьмою, Кутузов, не предупредив никого в своей Главной квартире, сел верхом на лошадь и поехал на батарею за деревню Горки. Остановившись на возвышении, он обозревал при свете догоравших бивачных огней бранное поле и армию, становившуюся в ружье. Вскоре собрались вокруг него адъютанты, офицеры его штаба и несколько генералов, начальствовавших над войсками, стоявшими близ Горок. Кутузов говорил с ними о предстоящем бое».

Штаб Кутузова находился на высоте у деревни Горки. С нее был хорошо виден главный участок позиции. Отсюда полководец руководил сражением в течение всего дня 26 августа (7 сентября). Ночью он произвел некоторые передвижения войск: корпуса Уварова и Платова выдвинул к обнаруженным бродам через Колочу и приказал 7-му и 6-му корпусам поближе примкнуть к батарее Раевского.

Сражение началось на рассвете. Первый вражеский выстрел раздался в 5 часов 30 минут с батареи Сорбье, расположенной против Семеновских флешей. Вслед за этим открыли огонь 100 орудий батарей Фуше и Пернетти. Одновременно начался обстрел Курганной высоты и села Бородина. Но оказалось, что артиллерийский огонь французских пушек не достигает цели. Ядра не долетали до русских укреплений, противнику пришлось менять позиции и пододвигать свои орудия на более короткую дистанцию. Вновь загрохотала артиллерия. Русская артиллерия энергично отвечала. Пользуясь утренним туманом, французы построились и под прикрытием артиллерии атаковали как правый, так и левый фланг русского боевого порядка.

Дивизия Дельзона, разделенная для атаки на две группы, внезапно обрушилась на передовой отряд русских, занимавший село Бородино. Первым ворвался в Бородино 106-й французский полк. Командир егерского полка полковник Бистром приказал капитану Петину взять 3-ю гренадерскую и 9-ю егерскую роты и двинуться в штыковую контратаку. Во время этой атаки один из егерей 9-й роты захватил в плен французского офицера и привел его в Горки. Кутузов тут же наградил храбреца знаком отличия Военного ордена. Это была первая награда в Бородинском сражении. Награжденный егерь снова отправился на поле боя.

Французам удалось использовать свое численное превосходство и не только захватить село Бородино, но и овладеть мостом через Колочу, а затем перейти на правый берег реки.

Наполеон, прибыв с войсками к Бородинскому полю 24 августа (5 сентября), в свою очередь провел рекогносцировку местности и увидел, что Кутузов избрал такую позицию, которая давала возможность французам активно действовать лишь в центре и против русского левого фланга.

Наполеон страстно хотел генерального боя; он опасался, чтобы русские и здесь его не обманули и не ушли. Он встал в третьем часу утра, после краткого отдыха, и, несмотря на простуду, которую чувствовал еще с вечера, принялся за кипучую деятельность. Первые его слова были: «Что делается у русских?» Получив в ответ, что наши войска оставались на месте, он был очень обрадован и, выйдя из палатки, сказал собравшимся около него во множестве офицерам: «Сегодня немножко холодно, но ясно: это солнце Аустерлица». В 1805 г. у Аустерлица Наполеон нанес поражение русско-австрийским войскам. Почти в течение всего сражения Наполеон находился на высоте у отнятого у нас 24 августа Шевардинского редута. Бородинское сражение можно считать самым главным в кампании 1812 г. Это генеральная ошибка обеих сторон; в нем принимали участие полностью их главные армии – неприятельская под начальством самого Наполеона, наша под начальством самого Кутузова. Здесь насмерть билось более 225 000 бойцов; из них легло более 80 000. Такой массы войск и такой массовой потери ни в одном из сражений войны 1812 г. не было; да и вообще, по кровопролитности это одно из самых редких сражений в истории.

Силы сторон при Бородинском сражении были такие: в войске М.И. Кутузова было 126 тысяч человек. Артиллерия после прибытия резерва имела 640 орудий.

Наполеон располагал 135 тысячами солдат при 587 орудиях. Стремление Наполеона захватить плацдарм на правом берегу реки Колочи доказывало, что именно оттуда он собирается нанести русским войскам решительный удар [55] . Русская армия под верховным начальством Кутузова располагала перед Бородинским сражением следующими силами. Первым крылом и центром командовал Барклай де Толли. Правым крылом непосредственно командовал Милорадович, в распоряжении которого было два пехотных корпуса: 2-й и 4-й (19 800 человек) и два кавалерийских – 1-й и 2-й (6 тысяч человек), а в общем – 25 800 человек. Центром непосредственно командовал Дохтуров, у которого был один пехотный и один кавалерийский корпус (в общей сложности 13 600 человек). Резерв центра и правого крыла состоял в непосредственном распоряжении самого Кутузова (63 300 человек, а всего на этом правом крыле и в центре с резервами было 75 700 человек). Вся эта масса войск (правое крыло и центр) носила название «1-й армии», потому что ядром ее была прежняя 1-я армия Барклая де Толли. Левым крылом командовал Багратион, а ядром этого войска была «2-я армия», которой также командовал Багратион. Битва началась с нападения дивизии Дельзона на деревню Бородино.

В 4 часа утра густые колонны корпуса Богарнэ бурным натиском ринулись на село Бородино в намерении овладеть им и прорваться на другой берег Колочи. В это время в селе был расположен гвардейский егерский полк, охранявший переправу через Колочу и ручей Войну арьергардных частей генерала Коновницына, отходивших на свои позиции. Несмотря на огромное превосходство сил противника, егеря оказали стойкое сопротивление. Наконец, подавляемые массами наседавших на них французов, они отошли за Колочу и разрушили мост через нее. Опьяненные первым своим успехом французы вслед за отступающими егерями перешли речку, но егеря, получив подкрепление, бросились на них в штыки и истребили всех до одного перебравшихся на правый берег Колочи. Наступление Богарнэ этим и было закончено [56] .

По вернейшим известиям, к нам дошедшим, и по показанию пленных французов, неприятель в Бородинском сражении потерял убитыми и ранеными 42 генерала, множество штаб– и обер-офицеров и за сорок тысяч рядовых. С нашей стороны потеря состоит до 25 тысяч человек, в числе которых 13 генералов убитых и раненых. Этот день будет вечным памятником мужества и геройства русских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно [57] . После сражения при Бородине осталось одно именование от 2-й армии: войска присоединены к 1-й армии, главные штабы составляли один.

Донося в Петербург о победе под Бородином, Кутузов писал: «Место баталии нами одержано совершенно и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать; но чрезвычайная потеря, и с нашей стороны сделанная, особенно тем, что переранены самые нужные генералы, принудило меня отступить по Московской дороге». При этом Кутузов указывал, что «дело идет не о славе выгранных только баталий, но вся цель устремлена на истребление французской армии».

Победа Кутузова под Бородином подорвала наступательные возможности французской армии. Однако, несмотря на победу, Кутузов, вследствие крупных потерь, не мог тотчас же перейти в контрнаступление.

Наполеоновской системе решения войны в генеральном сражении Кутузов решил противопоставить систему цепи сражений. Первым из них было Бородинское сражение.

Глава 5 Рейд Платова и Уварова на фланг и в тыл неприятеля

Реляция Платова Кутузову

«Получив 25 числа прошлого, августа месяца, ввечеру приказание вашей светлости, отправился я на правый фланг 1-й армии, располагавшейся в боевой порядок у селения Бородино, и сделав в ночь распоряжение казачьим полкам, находившимся под командою генера-майора Иловайского 5-го, отправил вправо верст за пятнадцать отряд под командой полковника Балабина 2-го из пяти сотен полка атаманского для наблюдения за неприятельским движением, дабы он не мог зайти во фланг наш. Полковнику Власову 3-му с полком его имени приказал, имея наблюдение за неприятельским движением, связываться постами с полковником Балабиным и в случае надобности подкреплять его войсками Балабина.

Сам с полками Иловайского 5-го, Грекова 18-го, Харитонова 7-го, Денисова 7-го, Жирова, частью полка атаманского и Симферопольским конно-татарским, с 7-ми часов утра 26-го числа выступил из лагерного расположения и следовал на левый фланг неприятельской армии, и пока прибыл в подкрепление ко мне кавалерийский корпус под командой генерал-лейтенанта Уварова, действовал я наступательно на неприятельскую кавалерию и пехоту, в лесу бывшую, неоднократными ударами в дротики (пики) опрокидывал кавалерию с поражением и взятием до двухсот в плен конных и пехотных стрелков. По прибытии вышеуказанного кавалерийского корпуса под командою генерала-лейтенанта Уварова, повел атаку на неприятельский левый фланг, стоящий направо селения Бородина, и потеснив неприятеля, заставил имевшимся у него, Уварова, пушками неприятельскую батарею у самого леса бывшую и действующую на корпус, замолчать. Я, вместе с тем, приказал вышеупомянутым донским полкам, присоединив и полк Власова, приняв направо, частью во фланг, а частью в тыл, за помянутый лес, сделать стремительный в дротики (пики) удар на неприятеля. Неприятель, за лесом находившийся, был опрокинут стремительным ударом тех полков с сильным поражением, оставив на месте боя убитыми не мало, в плен взято во всем сражении более двухсот пятидесяти человек разных чинов, которые тогда же и отправлены в главное дежурство 1-й западной армии.

После сильных поражений этих, неприятель хотя и делал наступление, но был прогоняем неоднократно с поражением до самой ночи. Балабин, находясь на фланге, даже частично и в тылу, тревожил неприятеля и поражал довольно, доставил пленных уже на другой день по присоединении ко мне. Представляя в начальническое благоуважение вашей светлости неутомимую деятельность и отличное мужество, оказанное в этом сражении командовавшими донскими полками г-на генерал-майора Иловайского 5-го и споспешествовавших в сильном поражении неприятеля во все продолжение сражения полковых командиров подполковника Власова 3-го, а особенно подполковника Харитонова 7-го, который на всех ударах был впереди войскового старшины Жирова, командующего полком Денисова 7-го, войскового старшину Победнова и Симферопольского конно-татарского полка подполковника Балатукова, которые, командуя вверенными им полками, показали пример храбрости и подавали тем пример всем подчиненным своим, и прилагая им у сего именной список, покорнейше вашу светлость прошу по заслугам и следующего награждения» [58] .

Своей главной задачей Кутузов считал истребление основных сил ударной группировки французской армии. Хотя эта задача была решена в Бородинском сражении, тем не менее Кутузов решил сначала отойти к Москве и, пополнив армию резервными войсками, дать там второе сражение.

Вскоре на пути к Москве он получил рескрипт царя, запрещавший использовать войска, готовившиеся в подмосковных губерниях. Кутузов решил на время оставить Москву, надеясь сохранить армию и затем пополнить ее резервами. Под самой Москвой Кутузов хотел было дать бой, но, убедившись, что местность не благоприятствует бою, собрал военный совет в деревне Фили.

1 сентября 1812 г. состоялся совет в деревне Фили – у самой черты Москвы. На этом совете присутствовали высшие начальники русских войск. В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа дня собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея Малаша, шестилетняя девочка, которую светлейший приласкал, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печке в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как про себя называла Малаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и постоянно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею.

Кутузов открыл заседание военного совета вопросом, принять ли сражение перед Москвой. Мнения генералов на совете разделились. «Вы боитесь отступления через Москву, – сказал фельдмаршал, – а я смотрю на это как на провидение, ибо это спасет армию от разгрома.

Наполеон – как бурный поток, который мы еще не можем остановить. Город Москва будет губкой, которая его всосет… С потерей Москвы, – продолжал он, – не потеряна Россия… знаю, что ответственность обрушится на меня, но жертвую собой для блага нашего отечества». И, встав крепко на ноги со своего места, закончил: «Приказываю отступать. Что бы ни случилось, я принимаю единолично на себя ответственность перед государем, отечеством и армией». Своей первой обязанностью Кутузов считал «сберечь армию, сблизиться к тем войскам, которые идут к ней на подкрепление, и самим уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель наполеоновской армии». Утром 27 августа русская армия снялась с бородинской позиции и отошла за Можайск.

Отход ее прикрывал арьергард под командованием М.И. Платова.

Совершив маневр от Москвы к Тарутину, Кутузов занял фланговую позицию, угрожавшую тылу и сообщением французской армии. Русской армии наконец удалось оторваться от врага и выиграть время для подготовки армии к контрнаступлению [59] . После трехмесячного отступления русская армия впервые за всю войну остановилась в Тарутино на довольно продолжительное время. Кутузов, взойдя на крутой берег реки Нары, сказал своим генералам и офицерам: «Теперь ни шагу назад. Приготовиться к делу, пересмотреть оружие, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают». При вступлении в Тарутинский лагерь на 22 сентября в составе русской армии было 75 671 строевых и 2610 нестроевых солдат. Из них пехоты – 57 927 человек, кавалерии – 8841 человек, артиллерии – 7773, пионеров (саперов) – 1130 при 622 орудиях. Тарутинским маневром вся стратегическая обстановка была изменена в пользу Кутузова. Русская армия не только оторвалась от войск Наполеона, но и получила необходимую передышку для отдыха, укомплектования и перевооружения, без чего нельзя было переходить в контрнаступление.

Русская армия у Тарутина прикрывалась авангардом Милорадовича. Наш и французский авангарды разделяла река Чернишна.

Впереди нашего авангарда находилась казачья сторожевая цепь. Сильные разъезды наблюдали все окрестные дороги и переправы. Кутузов хорошо знал численность и расположение вражеских войск благодаря усердиям сынов Тихого Дона.

...

«Надобно знать, что село Тарутино, где был мой укрепленный лагерь, наделало неприятелю все беды… Каждый день, проведенный нами в этой позиции, был золотым днем для меня и для войск, и мы хорошо им воспользовались».

Кутузов

В Тарутино были осуществлены важнейшие подготовительные и организационные мероприятия, обеспечивающие успешный переход русской армии в контрнаступление. Главные силы русской армии вступили в Тарутино 2 октября, а на следующий день войска уже приступили к организации обороны на правом берегу р. Нары.

В боевом построении русская армия в Тарутино располагалась следующим образом: впереди Тарутино, на левом берегу р. Нары, между деревнями Дедня и Глодово, занял позицию сильный авангард, состоявший из 2-го и 4-го кавалерийских корпусов под общим командованием Милорадовича. Главные силы армии располагались на правом берегу р. Нары. В 600–700 метрах от ее берега стояли 2-й и 6-й пехотные корпуса. Оба корпуса, примыкая флангами друг другу, были построены в две линии и являлись передовой частью армии. За ними на расстоянии 800 метров находились построенные также в две линии 4, 5, 3 и 7-й пехотные корпуса. Войска этих корпусов, занимая фронт длиннее фронта передовой части армии, прикрывали ее фланги, а 7-й пехотный корпус, находясь на левом фланге, был расположен фронтом к р. Истье. За второй линией пехотных корпусов, за их флангами стояла кавалерия: за правым флангом – 1-й кавалерийский корпус, а за левым – отряды легкой кавалерии. Главный резерв составлял 8-й пехотный корпус, располагавшийся за 5-м и 3-м пехотными корпусами, за ними находился дополнительный резерв, состоявший из 1-й и 2-й кирасирских дивизий под командованием генерал-лейтенанта Голицына (1-я кирасирская дивизия временно располагалась по квартирам). Позади кирасир был расположен мощный артиллерийский резерв, состоявший из 400 орудий. Фельдмаршал Кутузов, не желая его рассредоточивать, расположил его в глубине обороны с целью массированного использования артиллерии при проникновении противника в лагерь. Учитывая необходимость наиболее надежного прикрытия флангов, Кутузов выдвинул на левый фланг 1, 5, 6, 11 и 33-й егерские полки под командованием полковника Гогеля и на правый – 4 и 48-й егерские полки под командованием полковника Потемкина. Кроме того, у верхнего течения р. Нары располагался крупный отряд Дорохова, обеспечивающий левый фланг тарутинской позиции.

Рядом к нему примыкали подвижные партизанские отряды Сеславина и Фигнера. Участники войны, в том числе Ахшарумов, Бутурлин, Голицын, оценивая тактические свойства тарутинской позиции, называют ее крепостью. «Достопамятный тарутинский лагерь своею неприступностью походил на крепость», – делает вывод автор первой истории войны 1812 г. Д. Ахшарумов.

Главнокомандующий армиями Кутузов и его штаб расположились в небольшой деревне Леташевке, в 5 километрах от Тарутино. Фельдмаршал поселился в простой крестьянской избе, состоявшей из одной комнаты, в углу которой за тёсовой перегородкой стояла кровать Кутузова, а лицевая часть комнаты составляла своего рода его кабинет и столовую. Насупротив Кутузова жил Беннигсен в просторной избе, где проводил время праздно, угощая ежедневно роскошным обедом многочисленную свиту свою.

Недалеко от квартиры Кутузова поместился в курной избе дежурный генерал Коновницын со своей канцелярией главного штаба.

В Тарутино М.И. Кутузов развернул энергичную деятельность по подготовке к контрнаступлению. Особое внимание обращалось на пополнение армии резервами и формированием казачьих полков на Дону.

Еще 22 августа М.И. Платов отправил в Новочеркасск «решительное предписание» А.К. Денисову, в котором требовал, «чтобы все снаряженные из Войска служивые отставные чиновники и казаки, словом все приуготовленные к ополчению… высланы были по получению сего в 24 часа в поход» и следовали «прямейшими дорогами к Москве форсированно, без роздыхов». В Тарутине Кутузов вызвал к себе Платова.

– Ваше высокопревосходительство, – сказал Коньков, – его светлость требует ваше высокопревосходительство к себе.

– А ну его, – проворчал Платов, – чего еще им надо! – и стал одеваться. С Платовым поехал Коньков.

Кутузов сидел в избе за белым тесовым столом перед кипящим самоваром. В избе тут же находились несколько офицеров и Уваров. Кутузов разнес Уварова.

– Гвардейская кавалерия и казаки могли принести больше пользы. А вы ничего не сделали. Как же так? – удивился Кутузов.

– Казаки, – сказал Уваров. – Казаки только грабили. У них нет дисциплины.

– А почему вы об этом не сказали атаману?

– Атаман, ваша светлость, был пьян в этот день, – раздался чей-то молодой голос.

Чей это был голос, кто мог утверждать то, чего не было, – неизвестно, но клевета нашла себе место, и шестьдесят лет спустя «Московские ведомости» приписали неуспех Бородинского боя тому, что Платов был пьян в день величайшей битвы 1812 г. Уму непостижимо!

8 сентября 1812 г. 24 казачьих полка при шести орудиях конной артиллерии вышли с Дона в направлении г. Тулы, следуя форсированным маршем по 60 верст в сутки, несмотря на непогоду и плохие дороги. 5 октября 1812 г. Платов уже рапортовал о прибытии с Дона в армию первых 9 полков. С похвалой отозвался о быстроте продвижения донских казаков-ополченцев М.И. Кутузов, вступивший с 17 августа 1812 г. на пост главнокомандующего русской армией. Кутузов с тем большим нетерпением ожидал прибытия донских казаков в лагерь под Тарутиным, что русская армия имела здесь всего 10 000 сабель и остро нуждалась в пополнении своих рядов самой подвижной и маневренной силой, какой являлась донская казачья конница.

Выступление полков ополчения с Дона. Рапорт фельдмаршалу Кутузову наказного атамана:

«Составивши по манифесту 6 июля в войске донском из служивых и отставных офицеров, урядников и казаков, могущих по летам и здоровью своему носить оружие, общее ополчение на защиту отечества, я по повелению войскового атамана Платова выкомандировал эти ополчения в большую действующую армию под команду вашей светлости из разных сборных мест: 8 сентября 2 полка, 11 орудий донской конной артиллерии, укомплектованных надлежащим числом людей и снарядов, 12-го четыре полка, 13-го три, 14-го пять, 16-го пять, 17-го два и настоящего 18-го числа три. Итого шесть орудий и двадцать четыре полка. Им предписано следовать форсированным маршем в сутки по шестидесяти верст по данным маршрутам на город Тулу и явится к господину войсковому атаману Платову. Начальниками этих полков, кроме полковых командиров, штаб-офицеров, последовали генерал-майор Иловайский 3-й, Греков 1-й и Греков 3-й, о чем вашей светлости почтейнейше доношу [60] .

Генерал-майор Денисов 6-й.

№ 6777

Сентября 18 дня 1812 г.

Ст. Урюпинская».

Прибытие полков Донского ополчения в армию. Рапорт войскового атамана Платова фельдмаршалу Кутузову:

«Вашей светлости долгом поставляю донесть: девять полков с Дона к армии прибыли на прошедших днях разным проследованием. Из них, по воле вашей светлости, один, войсковой старшина Попов, командирован под команду подполковника Давыдова к Вязьме, два полка, полковника Андрианова и войскового старшины Андрианова, откомандированы 2-го числа сего месяца из Калуги в корпус генерала Шипелева к стороне Брянска, а полк войскового старшины Грекова употреблен в партию с капитаном Сеславиным.

Прочие же пять полков в авангарде армии, как-то полковника Ягодина и войскового старшины Кутейникова на левом фланге армии, полковника Чернозубова и майора Ежова на правом фланге, войскового старшины Сучилина со вчерашнего числа в центре авангарда.

Сверх этих девяти полков, как из донесений нарочно приехавших ко мне известно, прибудут к армии: завтра – бригада Грекова 1-го в трех полках, послезавтра Иловайского 3-го в трех же полках. Я приказал им, в сходство приказания вашей светлости, данного мне, явиться им на левом фланге армии. Я сделаю им мой должный смотр и подтвержу о долге, для которого они сюда призваны, каковой прибывшим уже выше прописанным полком мною лично сделан. А остальные полки, из войска сюда идущие, через четверо суток придут к армии непременно, которым навстречу от меня послано, чтобы они не менее делали в сутки марш, как пятьдесят верст, и ночлеги бы не считали, а делали одни привалы [61] .

№ 1297.

Октября 5-го дня 1812 г.

С. Большое Леташево».

Всего, таким образом, Дон послал 6 сентября 1812 г. 26 казачьих полков, что составляло дополнительную армию в 15 тысяч человек. Надо еще иметь в виду материальные трудности сбора ополчения на Дону. Ополчение в центральных губерниях России вооружалось, обмундировывалось и снабжалось продовольствием за счет дворянства и пожертвований купечества. Казак же, шедший в ополчении, должен был вооружиться, экипироваться и приобрести лошадь на свои средства. Выходили из затруднения тем, что рядовые казачьи семьи помогали одна другой.

1500 лошадей для ополчения дали из своих табунов казачьи поместные дворяне. Кроме того, они выставили в ополчение 3 тысячи ратников из принадлежавших им крепостных крестьян [62] . По мере прибытия с Дона новые казачьи полки вводились в действие против французской армии. Состав каждого полка исчислялся в 561 человек. На каждый полк приходились 561 верховая и 561 вьючная лошади. Полки подразделялись на сотни, причем те и другие именовались по фамилиям своих командиров. В общем итоге количество донских казачьих полков в Отечественной войне 1812 г. достигало 90 с численным составом в 50–52 тысячи человек, из которых в операциях против Наполеона участвовало не менее 40 тысяч человек. Казаки сражались с неприятелем не только в составе летучего казачьего корпуса Платова, они вливались и в другие воинские соединения, а с течением времени их стали широко использовать в партизанских отрядах, во главе которых стояли командиры регулярных частей русской армии Денис Давыдов, Фигнер, Сеславин и др. Активную и важную роль сыграли донские казаки в знаменитом Бородинском сражении 26 августа (7 сентября) 1812 г. Известно, что в тот момент, когда напряжение сил обеих сторон в Бородинском бою достигло предела, по рядам шедших в бой французских войск пронеся слух о появлении казаков в тылу их армии. Утром, примерно в 9 часов, Кутузов приказал перевести казаков Платова и кавалерийский корпус Уварова на левый берег реки Колочи с тем, чтобы привлечь внимание неприятеля к его левому флангу. Часов в 12 дня кавалеристы Уварова достигли р. Войны и опрокинули корпус французской конницы, но атаковать своими силами французскую пехоту у с. Бородина не смогли и возвратились на правый берег Колочи. Платов же с казаками продолжал «поиски» и, перейдя вброд реку Войну выше села Беззубово, рассыпал казаков между неприятельскими колоннами, создавая видимость окружения врага. Страшное слово «обойдены» разнеслось по рядам наполеоновской армии. Зная блестящие способности Кутузова маневрировать и подозревая, что действия казаков Платова и конницы Уварова есть начало неожиданного удара русских войск на направлении Ново-Смоленской дороги (где были расположены боевые обозы французской армии), Наполеон приостановил успешно проходившую третью атаку своих войск на батарею Раевского и сам лично поехал выяснить действительную обстановку на левом фланге своей армии. Действиями казаков Кутузов вырвал у Наполеона два драгоценных часа, в течение которых Наполеон отказал в подкреплениях маршалам, атаковавших батарею Раевского, а Кутузов успел закончить перегруппировку, усилить свой левый фланг и подвести к центру новые резервы. Потеряв в решающий момент уверенность в своих силах, Наполеон безнадежно упустил время для развития успеха. Инициатива перешла от Наполеона к Кутузову. Немалая заслуга принадлежала казакам и в осуществлении «флангового марш-маневра», являвшегося составной частью задуманного Кутузовым контрнаступления. Как известно, оставив Москву, русская армия четыре дня шла по Рязанской дороге [63] .

Усматривая в этом крупную ошибку Кутузова, ряд русских генералов поспешили обратить его внимание, что отход армии в этом направлении может открыть врагу путь на Петербург, так и в южные русские губернии. На все эти «сигналы» Кутузов не отвечал, отмалчивался, не вступал в споры, но движение армии на Рязань не отменял. Лишь потом стал ясен замечательный замысел Кутузова – его «фланговый марш-маневр», успешному выполнению которого в большей мере содействовали донские казаки. В опубликованном впервые в 1942 г. предписании Кутузова Милорадовичу от 17 сентября 1812 г. о порядке осуществления задуманного маневра Кутузов предлагал, в частности: «Казаков один полк оставьте на оставляемых Вами высотах, которые должны отступать, когда неприятель их к тому принудит, и то по Рязанской дороге, которые потом могут опять присоединиться к армии тогда, когда неприятель откроет их фальшивое направление». Кутузов лично приказал донскому казачьему полковнику Ефремову «сильнее пылить», продолжая отход на юг. По приказу императора Наполеона, отступавшую русскую армию преследовал со своими силами французский генерал Себастьяни. Усердно вздымавший пыль по дороге казачий отряд Ефремова Себастьяни принял за тыловой отряд русской армии. Французский генерал спешил за казаками и быстрыми темпами дошел по Рязанской дороге до города Бронниц. Казаки мгновенно рассеялись. Никакой отступавшей русской армии Себастьяни не обнаружил. Во время преследования французов в квартире неприятельского генерала Себастьяни казаками были захвачены важные документы, из которых мы узнали, что нам нечего опасаться обхода с севера и что неприятелю хорошо известно о переходе наших армий в наступление и плане действий, успех которого зависел от сохранения в тайне наших предприятий. Это произошло, как впоследствии обнаружилось, таким образом: один из русских офицеров имел неосторожность предупредить письмом свою мать, жившую вблизи местности Романова, о переходе наших армий в наступление. В это время у нее квартировал начальник французской кавалерии Мюрат. Письмо попало к нему в руки. Это показывает, как нужно быть осторожным в войне. Наступление наших армий началось очень удачно – славной победой донцов.

Когда же присутствие казачьих отрядов в тылу у французов на Можайской дороге навело Наполеона на мысль, что Кутузов обманул его, – было уже поздно. Выиграв фальшивым маневром 4 дня, Кутузов занял тарутинскую позицию, чем и предотвратил возможность наступления Наполеона на Калугу с ее огромными интендантскими складами и на южные губернии, а занимая фланговое положение, Кутузов поставил под серьезную угрозу наполеоновские коммуникации. Уже первое появление казаков в тылу французских войск весьма встревожило французского императора. «Он знал, – свидетельствует близкий соратник Наполеона Арман де Коленкур, – какое впечатление во Франции и во всей Европе должно было произвести сознание, что неприятель находится у нас в тылу… Ни потери, понесенные в бою, ни состояние кавалерии, и ничто, вообще, не беспокоило его в такой мере, как это появление казаков в нашем тылу. Приходя в ярый гнев каждый раз при получении известий о новых успехах казаков – этих “скифов”, как называл их Наполеон, – он вместе с тем, не раз воздавал должное их воинской доблести и находчивости. Недаром Наполеону приписываются слова: “Дайте мне одних казаков и я пройду с ними всю Европу!”»

В Тарутинской битве в октябре 1812 г. русские войска одержали решительную победу над французскими и окончательно побудили Наполеона к уходу из Москвы.

И в этой битве казаки своей доблестью заслужили похвалу гениального полководца Кутузова, отметившего, что «их (казаков) храбрость делает честь русскому оружию».

7 октября 1812 г. М.И. Кутузов написал письмо Е.И. Кутузовой о победе над французами – корпусом Мюрата при Тарутине. Бог мне даровал победу над врагами вчера при Чернишне, где французскими войсками командовал король Неаполитанский. Были они от 45 до 50 тысяч. Не мудрено было их разбить, но надобно было разбить дешево для нас, и мы потеряли всего с ранеными только до трехсот человек. Первый раз французы потеряли столько пушек и первый раз бежали они, как зайцы». На копии рапорта М.И. Кутузова от 7 октября 1812 г. о сражении при Тарутине рукой А.А. Аракчеева сделана надпись: «Его императорское величество за одержанную победу над неприятелям жалует генерал-фельдмаршалу князю Кутузову шпагу, богато украшенную алмазами и с лавровыми венками. Генералу от кавалерии Беннигсену алмазные знаки ордена св. Андрея Первозванного и 100 000 рублей, а корпусам, бывшим в деле, равномерно и потребленной кавалерии по пяти рублей на человека».

Говоря словами современников, казаки «катались головнею» по всем путям движения французской армии.

Французский генерал Моран писал о казаках, что «каждый день их видели в виде огромной завесы, покрывавшей горизонт, от которой отделялись смелые наездники и подъезжали к нашим рядам. Мы развертываемся, смело кидаемся в атаку и совершенно уже настигаем их линии, но они пропадают, как сон, и на месте их видны только голые сосны и березы. По прошествии часа, когда мы начинаем кормить лошадей, черная линия казаков снова показывается на горизонте и снова угрожает нам своим нападением, мы повторяем тот же маневр и по-прежнему не имеем успеха».

Вынужденной и вместе тем высокой похвалой по адресу казаков звучат слова де Коленкура: «Казаки – несомненно лучшие в мире легкие войска для сторожевого охранения в армии, для разведок и партизанских вылазок… Попробуйте потревожить их, когда вы отрезаны от своих! Или двиньтесь в атаку рассыпным строем! Вы погибли!» [64]

Глава 6 Бесстрашный партизан

21 августа 1812 г. рано утром князь Багратион позвал к себе Дениса Давыдова. Прибыв к Багратиону, Давыдов объяснил ему выгоды партизанской войны при обстоятельствах того времени: «Неприятель идет одним путем, – говорил Давыдов, – путь этот протяжением своим вышел из меры, транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля покрывают пространство от Гжатска до Смоленска и далее. Между тем обширность части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не только партий, но и целой нашей армии». В плеяде главных героев 1812 г. Давыдов навсегда вошел в отечественную историю. Под руководством замечательного полководца П.И. Багратиона и легендарного храброго генерала Я.П. Кульнева Давыдов прошел отличную боевую выучку, в совершенстве овладел тактикой авангардного и арьергардного боя, познал «курс аванпостной службы», что и позволило ему впоследствии блестяще осуществить на практике свой план партизанской войны. Вместе со своим начальником – главнокомандующим 2-й армией Багратионом Денис Давыдов горько переживал длительное отступление русских войск, пылко отстаивал идею решающего сражения с Наполеоном.

Вечером того же дня Багратион послал за Давыдовым своего адъютанта Василия Давыдова и сказал Давыдову: «Светлейший согласился послать для пробы одну партию в тыл французской армии, но, полагая успех предприятия сомнительным, назначает только пятьдесят гусар и сто пятьдесят казаков, он хочет, чтобы ты сам взялся за это дело». Давыдов ответил ему: «Я бы стыдился, князь, предложить опасное предприятие и уступить исполнение это предприятия кому-то другому. Вы сами знаете, что я готов на все ради победы над врагом, надо пользу – вот главное, а для пользы – людей мало!» «Он больше не дает!» «Если так, то я иду и с этим числом, авось либо открою путь большим отрядам!» «Я этого от тебя и ожидал, – сказал князь, – впрочем, между нами, чего светлейший опасается? Стоит ли торговаться несколькими сотнями людей, когда дело идет о том, что в случае удачи, он может разорить у неприятеля и заведения и повозы, столь необходимые для него, а в случае неудачи лишится горстки людей? Как же быть! Война ведь не для того, чтобы целоваться». «Верьте, князь, – отвечал ему Давыдов, – ручаюсь честью, что партия будет цела: для этого нужны только при отважности в залетах решительность в крутых случаях и неусыпность на привалах и ночлегах, за это я берусь… только я повторяю, людей мало, дайте мне тысячу казаков, и вы увидите, что будет». «Я бы тебе дал с первого разу три тысячи, я не люблю дела ощупью делать, но об этом нечего говорить, фельдмаршал сам назначил силу партии, надо повиноваться». Тогда князь Багратион сел писать и написал собственною рукой инструкцию, и также письма к генералам Васильчикову и Карпову: одному, чтобы назначил лучших гусаров, а другому – лучших казаков. Багратион спросил у Давыдова, имеет ли он карту Смоленской губернии. У Давыдова ее не было. Он дал ему свою карту и, благословляя его, сказал: «Ну, с богом! Я на тебя надеюсь».

Получив пятьдесят гусар и вместо ста пятидесяти – восемьдесят казаков и взяв с собою Ахтырского гусарского полка штаб-ротмистра Бердягу 3-го, поручиков Бекетова и Макарова и с казацкой командой – хорунжих Талаева и Григория Астахова, Давыдов выступил через село Сивково, Борисов Городок в село Егорьевское, а оттуда на Медыньшанский завод – Азарово в село Скугорево. Село Скугорево расположено на высоте, господствующей над всеми окрестностями, так что в ясный день можно было обозревать с нее на семь или восемь верст пространство. Высота эта прилегает к лесу, простирающемуся почти до Медыни. Посредством этого леса партия Давыдова могла скрывать свои движения и, в случае поражения, иметь в нем убежище. «В Скугореве я избрал свой первый притон», – говорил Давыдов. Первый приказ князя Кутузова был об отступлении по направлению на Гжатск. В Гжатск прибыли войска под командою генерала Милорадовича в числе 16 тысяч человек.

«Общее и добровольное ополчение поселян преграждало нам путь, – вспоминает Давыдов. – В каждом селении, куда бы мы ни входили, ворота были заперты, при них днем и ночью стояли стар и млад с вилами, кольями, топорами и некоторые из них с огнестрельным оружием. К каждому селению один из нас принужден был подъезжать и говорить жителям села, что мы русские, что мы пришли на помощь и на защиту православным церквям. Часто ответом нам был выстрел или пущенный с размаха топор, от ударов которых судьба спасла нас». За два дня до прихода в село по имени Егорьевское, что на дороге от Можайска на Медынь, крестьяне ближней волости истребили команду Тептярского казачьего полка, состоявшую из шестидесяти казаков. Они приняли казаков этих за неприятеля от нечистого произношения ими русского языка. Эти же самые крестьяне напали на отставшую телегу Давыдова, на какой лежал чемодан и больной гусар Пучков. Пучкова они избили и оставили замертво на дороге, телегу разрубили топорами, но из вещей ничего не взяли, а разорвали их в куски и разбросали по полю. Вот и пример остервенения поселян на врагов отечества и, вместе с ним бескорыстия их. Много раз в своих рейдах Давыдов спрашивал жителей сел и деревень по заключении между ними мира: «Отчего вы нас считали французами?» Каждый раз отвечали они ему: «Да видишь, родимый (показывая на гусарский его ментик), это, на их одежду схожа». «Да разве я не русским ясным вам языком говорю?» – кипятился Давыдов. «Да ведь у них всякого сбора люди!» Тогда он на опыте узнал, что в народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней и в обычаях и в одежде.

Тогда же Давыдов надел на себя мужичий кафтан, стал отпускать бороду, вместо ордена Святой Анны повесил образ святого Николая и заговорил языком народа. Узнав, что в село Токарево пришла шайка мародеров, Давыдов 2 сентября на рассвете напал на нее и захватил в плен девяносто человек, прикрывавших обоз с грабленными у жителей пожитками [65] . «Едва казаки и крестьяне занялись разделением между собою добычи, как выставленные за селением скрытные пикеты наши дали нам знать о приближении к Токареву другой шайки мародеров. Это селение лежит на скате возвышенности у берега речки Вори, почему неприятель нисколько не мог нас приметить и шел прямо без малейшей осторожности. Мы сели на коней, скрылись позади изб и за несколько саженей от селения атаковали его со всех сторон с криком и стрельбою, ворвались в середину обоза и еще захватили семьдесят человек в плен.

Пятого числа мы пошли на село Андреевское, но на пути ничего не взяли, кроме мародеров, числом тридцать человек. Шестого мы обратились к Федоровскому. На пути встретили мы бежавшего из транспорта пленного из Московского пехотного полка рядового, который нам объявил, что транспорт их из двухсот рядовых солдат остановился ночевать в Федоровском и что прикрытие их состоит из пятидесяти человек. Мы удвоили шаг и освободили наших пленных солдат».

Д. Давыдов говорил: «Партизанская война состоит ни в весьма дробных, ни первостепенных предприятиях, ибо занимается не сожжением одного-двух амбаров, не сорванием пикетов и не нанесением прямых ударов главным военным силам неприятеля. Она объемлет и пересевает все протяжение путей, от тыла противной армии до того пространства земли, которое определено на снабжение ее войсками, пропитанием и зарядами, через что заграждая течение источника ее сил и существования, она подвергает ее ударам своей армии обессиленною, голодною, обезоруженною и лишенною спасительных уз подчиненности. Вот, что такое партизанская война в полном смысле слова» [66] .

С именем Дениса Давыдова неразрывно связано партизанское движение, развернувшееся в Отечественной войне 1812 г. против Наполеона. Давыдов был инициатором создания и искусным командиром одного из первых армейских партизанских отрядов, при прямой народной поддержке наносивших чувствительные боевые удары по захватчикам.

Глава 7 Крестьянские отряды сопротивления

Перед нашествием на Россию Наполеон получал от своих агентов заверения, что может рассчитывать на крестьян, «которые будут очень расположены встать на сторону победоносной французской армии», ибо «только мечтают о свободе».

Чем глубже проникали в Россию наполеоновские войска, тем явственнее становилось яростное сопротивление народа, который не желал сотрудничать с захватчиками. Среди погибших защитников города Смоленска французы находили много вооруженных поселян и горожан. На территории Смоленской губернии после вторжения неприятельских войск тот же час началась партизанская война. «Все против нас, все готовы либо защищаться, либо бежать, везде меня встречали неприязненно… Никто ничего не хотел давать…» – отмечал командир одного из французских отрядов. «Чем больше мы продвигались вперед, – писал Коленкур, – тем более полным было бегство населения, не оставались в своих домах даже дряхлые старики и инвалиды… даже авангард не мог раздобыть мне хотя бы одного проводника» [67] .

Но если французам даже и удавалось заставить отдельных крестьян, быть их проводниками, то многие из них пользовались случаем завести либо в чащу лесов, где их поджидали крестьяне-партизаны, либо в сторону от крупных населенных пунктов. Подвиг Ивана Сусанина не раз был повторен в то время. Например, крепостной крестьянин Семен Силаев, которого принудили стать проводником французского трехтысячного отряда, продвигавшегося через Духовщину на город Белый, решительно отказался показать путь французам. «Выведены были из фронта солдаты с заряженными ружьями расстреливать его: а он все уверял их, что дорога непроходима, что на всем протяжении Свирского мха мосты сожжены, поделаны засеки и окопы, которые защищаются многочисленными корпусами войск».

Французы повернули назад, и Белый был спасен от сожжения. Нередко проводники, «притворяясь готовыми к оказанию услуг французам, заводили чужеземцев в места, не обозначенные на военных картах… и сверкающие ножи, секиры и рогатины были первым вступлением к страшной судьбе, их ожидавшей» [68] .

К середине августа в ряде уездов Смоленской губернии, примыкавших к району действий французских войск, уже насчитывалось несколько довольно больших крестьянских отрядов, которые защищали свои родные места от проникновения французских войск.

В Сычевском районе действовали три партизанских отряда. Первый из них, состоявший главным образом из жителей г. Сычевка, возглавил городничий П. Корженковский. Этот отряд неоднократно отражал попытки польских улан разорить села вокруг города. Второй отряд во главе с С. Емельяновым, боевым суворовским солдатом, заслужившим во время похода в Италию офицерский чин и вышедшим к 1812 г. в отставку в чине майора, насчитывал 400 человек. Отряд провел 15 боев, уничтожил 572 французских солдат и взял в плен 325 человек. Активно действовал и отряд исправника Сычевского уезда Е. Богуславского. По рапорту предводителя сычевского дворянства Н. Нахимова, этот отряд нанес существенный урон противнику: с 14 августа по 30 октября он уничтожил 1760 человек неприятеля и захватил в плен 1009 солдат и офицеров [69] . Надо особо отметить, что среди народных героев было немало и женщин. До сих пор, хотя прошло много лет с той войны, живет в нас память о знаменитой старостихе хутора Горшкова, Сычевского уезда, Василисе Кожиной, отряд которой брал в плен и истреблял французов повсюду. Известна нам также «кружевница Прасковья», крестьянка из деревни Соколово Смоленской губернии – вместе со своими односельчанами она смело вела борьбу с захватчиками. Однажды при приближении отряда фуражиров отважная партизанка, «подпустив к себе ближе злодеев, вдруг она вонзила в бок командиру отряда железные вилы, а потом стремительно бросилась на других, из которых еще двое остались на месте сражения, а остальные от страха разбежались кто куда» [70] . В Гжатском уезде широкую известность получили действия двух отрядов – Ермолая Васильевича Четвертака (Четвертова) и Федора Потапова (Самуся). Ермолай Четвертак, рядовой Киевского драгунского полка, был ранен в бою под Царево-Займищем и взят в плен французами, но ему удалось бежать из плена. В районе Гжатска, в деревне Басманы, он организовал партизанский отряд. Его отряд насчитывали около 300 человек. Вооружение и лошадей крестьяне-партизаны добивали в боях с противником. Четвертак велел крестьянам обучаться к стрельбе из ружей. «Латы они вешали на деревья, в которых стреляли мужики, чтобы научиться прицельной стрельбе». Этот отряд вел дозорную службу. Кроме того, из отряда выделялись партии в 60—100 человек, которые действовали в районе Колоцкого монастыря, Гжатской пристани, и даже в Медыни. Отряд отважного Четвертака вел успешные бои у селений Антоновка, Купсова, Цветкова, Михайловка, Драчево и Семеновка. Современники отмечали, что «на пространстве 35 верст от Гжатской пристани страна не была разорена врагом, между тем как кругом все окрестные деревни лежали в развалинах». Жители этой округи называли Четвертака «спасителем страны» [71] . Федор Потапов, гусар Елизаветградского полка, был ранен в бою под Валутиной горой и подобран крестьянами. По выздоровлении он тотчас принялся за организацию партизанского отряда. Потапов сам себя называл Самусем, очевидно, в честь одного из крестьянских полководцев во времена восстания Палея. Отряд Самуся насчитывал до трех тысяч человек, но его ударную силу составляла конная группа в 200 человек, вооруженных и одетых в латы французских кирасир. В одном из боев участникам этого отряда удалось захватить даже пушку. Самусь проявил на самом деле незаурядные способности в организации и руководстве действиями партизан. «Благоразумный Самусь ввел удивительный во всех подчиненных ему деревнях порядок. У него все исполнялось по знакам, которые часть подавались посредством колокольного звона и других условных примет. Часто с приближением врага в превосходных силах по первому знаку все деревни делались пусты, другой знак вызывал поселян из лесов в свои дома. Различные маяки и звон медного колокола разной величины возвещали, когда и в каком количестве, на лошадях или пешими идти в бой на врага. Любыми средствами, причиняя величайший вред врагу, всегда бодрый неустрашимый и всегда бескорыстный Самусь сохранил почти все имущество храбрых своих крестьян, которые любили его как родного отца, и боялись как самого строгого начальника» [72] .

Отряд Самуся нанес значительный ущерб наполеоновской армии. После освобождения Смоленской губернии от французов генерал Ф.В. Остен-Сакен прислал для проверки деятельности партизан специальных людей, насчитавших здесь 3 тысячи убитых врагов [73] . В Гжатском уезде действовал отряд рядового Таврического гренадерского полка С. Еремеенко. Он захватывал обозы и уничтожал команды французских фуражиров. За успешные действия отряда и «отличное мужество и храбрость» Еремеенко был произведен в унтер-офицеры и награжден Военным орденом. Отмечая успехи смолян, Кутузов писал в одном из обращений: «Достойные смоленские жители, любезнейшие соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей к любезнейшему отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа. Вы исторгнуты из жилищ ваших, но верою и верностью твердые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени. Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне! Царств Российское издревле была едина душой и телом».

– Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французам отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

– Да, были люди в наше время

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри – не вы!..

М.Ю. Лермонтов

Часть II Глава 1 Вступление Наполеона в Москву

Между тем неприятельская армия стремилась к столице России Москве. Несчетное число обозов, парков, конвоев и шаек мародеров следовало за нею по обеим сторонам дороги, на пространстве тридцати или сорока верст. Вся эта сволочь, пользуясь безначалием, преступала все меры насилия и неистовства.

Наполеон подвигался к Москве медленно, осторожно, заставляя осматривать впереди себя все леса и овраги, взбираться на вершины холмов, чтобы открыть неприятельскую армию. 2 сентября, в понедельник, в 2 часа дня Наполеон достиг Поклонной горы. Проехав дубовую рощу, в те годы покрывавшую верхушку горы, он остановился, пораженный величественным зрелищем. Прекрасный город, утопая в зелени, расстилался перед ним, освещенный ярким солнцем. Блестели золотые купола церквей, белели колонны дворцов, башни Кремля вырисовывались на фоне голубого неба. Наполеон приказал войскам для вступления в город надеть парадную форму.

Перед ним раскинулся во всей своей красе один из красивейших городов мира. Наполеон долго смотрел на Москву через подзорную трубу. Затем он спустился с горы к Дорогомиловской заставе в ожидании депутации русской знати с ключами от города Москвы и предложением мира. Но депутация не явилась к императору Наполеону. Он тотчас приказал графу Дарю привести к нему немедля «московских бояр». Может быть, продолжал он, русские градоначальники «не знают, как сдаваться, все здесь ново и для них, и для нас» [74] .

Но вскоре Дарю доложил Наполеону, что русская столица Москва пуста, нет в ней ни души. Такая весть поразила императора. Как же так? Вся Европа его встречала как триумфатора, как победителя, а здесь, в сердце России, царило гробовое молчание.

Наполеон долго не мог поверить такому событию. Прошло более часа, прежде чем он дал приказ войскам вступить в Москву. Французы вступали в Москву тремя колоннами. «Поскакали мы Благовещенью на бережки, – пишет очевидец С.Н. Глинка. – С высоты их увидели наполеоновы полки, шедшие тремя колоннами.

Первая: перешла Москву-реку у Воробьевых гор.

Вторая: перешла ту же реку на Филях, тянулась в Тверскую заставу.

Третья или средняя вступала в Москву через Драгомиловский мост».

По приказу императора французы шли с музыкой барабанным боем.

3 сентября в 2 часа дня Наполеон въехал в Москву под звуки военной музыки.

Галопом промчалась по московскому Арбату кавалерия Мюрата, быстрым маршем двинулась пехота.

Французы ликовали – им казалось, что наконец наступит желанный мир. Скоро они вернутся к своим семьям во Францию. И хотя молчание огромного русского города таило в себе грозное предзнаменование жестокой борьбы, тем не менее в скорое завершение войны хотела верить вся наполеоновская армия. Занятием Москвы Наполеон рассчитывал приобрести большие выгоды; здесь он надеялся принудить Россию к выгодному для себя миру. Война получила крайне для него неприятный, затяжной характер.

Уже в Смоленске ему хотелось вступить с Александром I в мирные переговоры; попытка его не увенчалась, однако, успехом. В первые же дни по занятии Москвы он делает две попытки (6 и 9 сентября) вступить в сношения с государем, но совершенно безуспешно. Наполеону нужен мир во что бы то ни стало. И вот он снова пытается вступить в переговоры с государем, на этот раз при посредстве главнокомандующего наших армий – князя Кутузова. 23 сентября он посылает к нему (в Тарутино) своего генерал-адъютанта Лористона. Кутузов принимает его, но отклоняет всякие разговоры о мире. Однако Кутузов согласился донести государю о желании Наполеона о переговорах. Александр I остался очень недоволен тем, что Кутузов принял неприятельского посланца, за что и выразил ему свое недовольство в рескрипте. Рескрипт заканчивается так: «В настоящее время никакие предложения неприятеля не побудят меня прервать брань и тем ослабить священную обязанность – отомстить за оскорбленное отечество».

Что ж, столица России в их руках. Верил в этот бред и сам Наполеон. «Москва взята – война окончена». Столица России была отдана войскам на разграбление. «Первый день принадлежал старой императорской гвардии, следующий – молодой гвардии, затем грабил Москву корпус Даву» [75] .

Пожар Москвы раздражал Наполеона и беспокоил его. Огонь уничтожал все то, что армия его рассчитывала найти в Москве и что он обещал ей в приказе перед Бородинским сражением – обильное продовольствие, запасы одежды, белья, обуви, теплый уют, отдых… Все это исчезало вместе с дымом пожара Москвы. Он видел, что пожары эти – не только случайность, а что они и от поджогов. Надо найти поджигателей и быстрою с ними расправою устрашить людей и прекратить поджоги. И начали хватать людей, подозреваемых в поджогах.

Грабежи в Москве сопровождались пожарами. Вскоре на глазах у французов город Москва превратился в бушующее море пламени. По истечении недели Наполеон приказал войскам «прекратить грабежи в городе Москве». Но восстановить былой порядок в наполеоновской армии было уже невозможно: упадок дисциплины и моральное разложение войск зашли далеко. Непокорных французы убивали. Солдаты Наполеона насиловали молодых русских девиц, кому какая попадется. Пожар Москвы взволновал народы всей Европы. Окружение императора Наполеона было сильно обеспокоено. «Мы становились армией преступников, а не захватчиков, которых осудит небо и весь цивилизованный мир» [76] , – писал Ф.П. Сегюр. По свидетельству А. де Коленкура, Наполеон «занялся изысканием способов снять с французской армии в глазах Петербурга ответственность за пожар в Москве» [77] . Наполеон приказал расстрелять всех без исключения «поджигателей», кого можно схватить на улицах Москвы. По неофициальным французским данным, полевые суды приговорили таким образом к расстрелу 400 человек. Но на самом деле жертв французского произвола было неизмеримо больше. Судьба, постигшая Москву, усилила в русском народе ненависть к захватчикам и еще более побудила его к борьбе с ними. «Пылающая Москва, – писал полковник П.А. Чуйкевич, – возжгла сильнейшую месть в сердцах воинов, воздвигла против тебя, Наполеон, самих поселян, сделавшихся героями» [78] . Против неприятельской армии началась борьба и в самой Москве. Оставшиеся в городе немногочисленные жители стали истреблять захватчиков, пользуясь для этого дела любыми случаями. В то время находившийся в Москве А.Д. Бестужев-Рюмин не раз наблюдал на улицах и дворах перестрелку французских патрулей с «нашими мужиками». По свидетельству французского сержанта Бургоня, однажды его патруль, обходивший Тверскую, был обстрелян со двора губернатора. Обнаруженные там девять горожан с ружьями с копьями были расстреляны на месте без всякого суда [79] . Некоторые жители Москвы, скрывавшиеся в садах, в темных кустах, нападали на отдельных солдат и офицеров, убивали их и затем тела бросали в погреба или в колодцы [80] . Во главе отрядов народных мстителей нередко вставали находившиеся на излечении в московских госпиталях русские солдаты и офицеры. То был ответ на бесчеловечные расправы французов, учиненные ими во время пожара в Москве над ранеными солдатами и офицерами, лечившимися в Кудринском госпитале. Французские гвардейцы преднамеренно стреляли по госпиталю из пушек, где находились раненые солдаты и офицеры, а затем подожгли его. Там в огне пожара сгорело до 700 русских солдат и офицеров, которые находились в беспомощном состоянии [81] . Регистрации в комендатурах оккупантов подлежали военные и гражданские лица Москвы. Не явившихся на регистрацию французы расстреливали как поджигателей. По данным генерал-губернатора Ф.В. Растопчина, в то время в столице находилось около 10 тысяч человек, из них погибло более 7 тысяч человек [82] . Пожар Москвы вынудил главнокомандующего французскими войсками вывести из нее значительную часть пехоты и почти все свою кавалерию: эти части не могли быть обеспечены необходимым количеством продовольствия и фуража. Наполеон Бонапарт решил создать вокруг Москвы ряд опорных пунктов как для защиты от нападения русских войск, так и для облегчения сбора продовольствия, нужда в котором с каждым днем все увеличивалась. В связи с этим были направлены на Можайскую дорогу части корпуса Виктора, на Петербургскую – корпус Жюно, на Владимирскую – войска Нея, на Подольскую – кавалерия Мюрата. Опорными базами для французов должны были стать Клин, Можайск, Богородск (ныне Ногинск) и Верея. Однако на получение ресурсов расчеты Наполеона Бонапарта не оправдались. Враждебно отнеслись к появлению захватчиков подмосковные крестьяне и тотчас организовали вооруженное сопротивление. Большинство русских крестьян не только отказались от продажи французам продовольствия и фуража, но и расправлялись с теми, кто пытался это сделать. Пример тому – крестьяне подмосковного села Буньково перебили 18 человек своих односельчан за сотрудничество с французами, а в деревне Гуслицы учинили расправу над 10 купцами из Москвы, приехавшими закупать у них продовольствие для французов [83] .

Несмотря на расстрелы и уничтожение деревень, нередко крестьяне встречали французских фуражиров огнем из ружей. Весьма серьезное значение имело сопротивление подмосковных крестьян. Один из участников похода на Россию, граф Боволье, писал: «Русские крестьяне вооружались, чем могли, убивали французских солдат, попадавшихся в одиночку, и нередко они нападали даже на небольшие отряды, ходившие на фуражировку. Это враждебное отношение населения русских деревень и сел особенно было чувствительно частям, расположенным в окрестностях Москвы, – они решительно умирали с голода, особенно же пострадала французская кавалерия, более 10 000 тысяч коней пали от недостатка корма» [84] .

Граф Боволье прямо не указывает, откуда русские крестьяне брали оружие, и не говорит о характере этих выступлений. Между прочим, для нас это представляет первостепенный интерес. Одним из важных источников получения оружия крестьянами Московской и отчасти Калужской губернии явилось Бородинское поле.

«Верейские, Можайские и Рузские и мужики других городов, – свидетельствует современник, – ездят на Бородинское поле сражения, собирают там лежащие ружья и другие оружия и раздают их подмосковным мужикам» [85] . Еще был и другой источник для вооружения крестьян – армейские партизанские отряды. Они раздавали отнятое в боях с французами оружие крестьянам в районе своих действий. Некоторые крестьяне приходили в штаб М.И. Кутузова и просили дать им оружие и боеприпасы. «Неоднократно являлись из многих селений крестьяне, близ мест расположений армий, просили ружья с патронами для защиты от неприятеля, – сообщалось в журнале военных действий. Они истребляли немалое количество и при всякой встрече, решительно нападая на врагов, не сходят с места, не разбив их совершенно… По мере возможности просьбы этих почтенных крестьян удовлетворяются и им дают ружья и пистолеты» [86] .

Приход крестьян к армейским начальникам с просьбой, чтобы им дали оружие, не были единичными. Современники событий Отечественной войны отмечали, что в период пребывания русской армии в Тарутине как бы исчезли кастовые перегородки между армией и народом. Русский народ был всей душою с армией. Одни крестьяне привозили в лагерь продукты питания, другие приходили с просьбами отпустить им боеприпасы, третьи торопились сообщить добытые о противнике сведения. Когда один из художников обратился к генералу П.П. Коновницыну за советом, как ему изобразить деятельность М.И. Кутузова в Тарутине, тот ответил: «При Тарутинском лагере в деревне Леташевке, где с разных сторон приходят резервы, казачьи полки, пушки, запасы, у избы его (фельдмаршала) он стоит сам, мимо его войска проходят, у избы люди разного рода толпятся к нему: дворяне, купцы с образами, хлебом-солью, духовенство, мужики падают к ногам его, просят оружия… жены и дети, ограбленные врагами, просят помощи и защиты» [87] .

Нарисованная художником картина была недалека от действительности. Популярность М.И. Кутузова в народе росла с каждым днем. С момента вступления французов в Москву крестьянская борьба, особенно в Подмосковье, получила необычайно большой размах. Это объясняется не только тем, что крестьяне здесь были лучше вооружены, но также и тем, что вокруг российской столицы все время действовали войсковые партизаны, на которых опирались народные отряды самообороны. Крестьяне Звенигородского уезда раньше всех поднялись в главе с сотским села Лучинского П. Ивановым. Иванов привел в отряд своих сыновей и призвал односельчан вооружаться против лютого врага. Волостной голова Вельяминовской волости Андреев также звал крестьян вступить в партизанский отряд. Самоотверженно боролись с французскими мародерами Ф. Сергеев, Е. Алексеев и староста села Ильинского Е. Яковлев. Звенигородские мещане И. Горянов и Н. Овчинников «сами бились храбро с врагами и других сельчан поощряли к истреблению французов-злодеев». В отрядах этого уезда действовало около 16 тысяч вооруженных крестьян, «способных к бою». Они неоднократно отражали попытки войск французов, стремившихся захватить Воскресенск и другие города. В результате успешных действий крестьян удалось отстоять не только Воскресенск, но и Новый Иерусалим, а также взять в плен 2 тысячи наполеоновских солдат и офицеров [88] .

Немаловажное значение имело то, что противник не смог выступить во фланг и тыл отряду Ф.Ф. Винценгероде, действовавшему в районе Клина. С французами очень активно сражались отряды самообороны Волоколамского уезда. Многие жители деревень, расположенных вокруг Волоколамска, были вооружены огнестрельным оружием. Крестьяне несли караулы у своих родных селений и хат. При появлении отрядов неприятеля они собирались большими группами и отражали нападение французов. Организаторами крестьянских отрядов самообороны выступали отставной унтер-офицер Новиков, отставной солдат Немчинов, волостной голова Серединской волости Б. Борисов, волостной писарь М. Федоров, крестьяне села Подсухина К. Кузьмин и Г. Семенов [89] . Их успешные действия способствовали неудаче всех попыток французов захватить Волоколамск. Самым важным событием в данном районе был бой за город Волоколамск. Французские войска в конце сентября попытались захватить его, но они понесли очень тяжелые потери. Французский батальон был разбит партизанами и присоединившимися к ним из разных селений крестьянами в пух и прах [90] .

На военном положении находились все села Рузской округи. По звону сигнального колокола, который извещал селян о появлении противника, крестьяне собирались вместе и дружно давали отпор французским захватчикам. В Рузской округе французы потеряли более тысячи своих солдат и офицеров. Более активно действовали отряды партизан и в районе Дмитрова: с его захватом открывался путь французам на Александровку, где находился крупный конный завод. Конный завод русским хотя и удалось вывести, французские войска тем не менее стремились прорваться к Александровке. Начальник Владимирского ополчения Б.А. Голицын сообщил М.И. Кутузову, что он послал в Дмитровский и Александровский уезды отряды, вооруженные ружьями, дабы «внушить жителям этих мест бодрость к сопротивлению врагу и уверить их в готовности моей давать по требованию их помощь им» [91] .

Враг угрожал не только Александровску, но и городу Клину. Казачья застава была вынуждена временно отойти к селу Рогачево. Демонстрируя намерение Наполеона направить движение своих главных сил на Петербург, французы захватили Черную Грязь.

Получив сведения о подобных действиях Наполеона, Кутузов сказал: «Пусть идут». Он отлично понимал, что Наполеон не решится на такую рискованную акцию, имея у себя в тылу русскую армию. Это был со стороны французов отвлекающий маневр. На Ярославской дороге французы угрожали Сергиеву Посаду. В связи с этим сюда были переброшены два войсковых отряда, к которым и присоединились местные отряды самообороны. Дмитров вскоре был освобожден, Наполеон вынужден был прекратить наступление и на Сергиев Посад. Особенно обострилась обстановка на Владимирской дороге, в районе Богородска, откуда французы могли угрожать правому флангу русской армии, расположенной у Тарутина. На Владимирскую дорогу маршал Ней выдвинул 18 тысяч войск. Главной его задачей было захватить Богородск. «Французы заняли этот город своей конницей и пехотой при 8 пушках в 6000 тысяч солдат» [92] , – докладывал Б.А. Голицын М.И. Кутузову. Не располагая необходимыми силами, Голицын вынужден был отвести свои войска к Владимиру. Вступив в Богородск, французы старались захватить в первую очередь продовольствие и фураж для своей армии. Действия врага встретили решительное сопротивление со стороны крестьян окружных волостей. Организаторами партизанского отряда в Вохновской волости явились крестьяне Г. Матвеев (Курин), войновский голова Е. Стулов, сотенный И. Чушкин. Отряд Герасима Курина вел непрерывные бои с французами с 25 по 29 сентября у деревни Большой Двор, затем у деревень Грибово, Субботино, Назарово и Трубицыно, а с 29 сентября по 1 октября – у деревень Вохно и Насырево. Самое большое сражение произошло 1 октября. При появлении крупных сил врага у Вохны (ныне Павлов Посад) собралось 500 конных и 5300 пеших партизан. Этот отряд Курин разделил на три части. Конницей командовал Е. Стулов, тысячным отрядом пехоты – И. Чушкин, главными силами руководил сам Герасим Курин. Первые два отряда Курин расположил в лесах, а с главными силами он стал в деревне Вохна. «Во втором часу пополудни появился неприятель из-за лесу, – вспоминал Курин, – идет таким важным шагом в село Вохну и ожидал себе противной встречи». Но Герасим Курин и не думал сразиться с французами на дороге, а давал ему свободный вход в село Вохну, наблюдая при этом свои выгоды.

Неприятель остановился под деревней Грибово в скрытом месте. Они послали два эскадрона, которые один установился не дошедши до села, на месте, называемом Прогон, а другой пришел в село Вохну и начал грабить местное население. Курин подал сигнал к бою. «Неприятель, тесним будучи с обеих сторон и видя свою гибель, едва мог спасти себя бегством, рассеявшись по полю до деревни Грибова, где скрывалось большое количество французской армии, но Курин и Стулов об этом не знали». Партизаны Курина истребили два французских эскадрона. Неприятель в ответ атаковал село Вохну. Курин, разделив свой отряд на две части, стал отходить в направлении леса, где стоял в засаде отряд Чушкина.

«Перебравшись через овражек, остановились, и подкрепя своих воинов, начали сражаться с французами. Вдруг с правого крыла со своим войском напал на неприятеля Чушкин. Враг обратился в бегство. Курин, Чушкин и Стулов гнали врага 8 верст и спаслись от совершенного разбития под покровом темной ночи» [93] .

Партизаны Курина захватили 20 повозок, 40 лошадей, 85 ружей, 120 пистолетов и 400 сум, наполненных патронами. Было ранено и убито в бою несколько сот вражеских солдат. На счету самого командира партизан Курина был один убитый офицер и семь солдат врага. На другой день Курин двинул свой отряд «для очищения успенского порохового завода и города Богородска». Подойдя к городу, партизаны обнаружили, что французы после боя с ополчением Владимирской губернии оставили город и отошли к Москве. Большие потери несли войска Наполеона и в Бронницком уезде. Партизаны из деревень Чулково, Ланово, Кулаково, Дурних и других собрались в один отряд, насчитывавший более двух тысяч человек. Партизанами командовали старосты сел Семеновского, Константинова и Починки С. Тихонов, Е. Васильев и Я. Петров. Тот отряд и казачий полк в 20-х числах сентября совместно нанесли поражение отряду фуражиров в 700 человек у деревни Мячиково. 30 человек врагов были убиты, а остальные были захвачены в плен. В бою с врагами родины особо отличились крестьяне Михайловской слободы С. Тимофеев, Я. Кондратьев, В. Афанасьев, из деревни Дурних – М. Андреев, И. Иванов и В. Кириллов, из села Леонова – В. Леонтьев и Ф. Дмитриев [94] .

Большой накал партизанской войны наблюдался на Серпуховской и на обеих Калужских дорогах, которые вели к месторасположению русской армии и ее базам в Туле и Калуге. Французы всячески старались проникнуть в глубь Калужской губернии, пытаясь создать передовой опорный пункт в Верее. Как только узнал об опасности появления французов на территории этой губернии, местный губернатор П.Н. Коверин произвел поголовное вооружение населения прифронтовых уездов: Жиздринского, Мосальского, Медынского, Боровского, Малоярославецкого и Тарусского. Вооружали крестьян вилами, топорами и рогатками. Лишь немногие из крестьян раздобыли себе ружья. Крестьяне несли кордонную службу.

Граница губернии была разделена на участки, по три версты в каждой, где находились конные и пешие отряды в 20–70 человек. При появлении врага жители округа тотчас вступали в бой. В свою очередь Кутузов направлял сюда войсковых партизан для наблюдения за передвижением французских соединений и непрерывные рейды войсковых партизан, и они не раз оказывали командирам отрядов неоценимые услуги, сообщая важные для них сведения о противнике.

Командирам войсковых партизанских отрядов Кутузов приказывал снабжать крестьян оружием и боеприпасами. Зная об этом, крестьяне обращались с просьбой помочь им в получении оружия. Граф, генерал М.А. Милорадович сообщил дежурному генералу штаба русской армии П.П. Коновницыну: «Коренные крестьяне слободы Каменка Боровского уезда явились ко мне и спрашивали ружей с патронами для защиты от ненавистного врага. Эти крестьяне заслуживают особого внимания, ибо они под присягой соединились для общего своего защищения, с тем, что положено наказание на случай: если нашелся трус среди них… Я имею честь препроводить к вам явившихся двух из них крестьян» [95] .

Некоторые командиры войсковых партизанских отрядов писали рапорта об энергичной борьбе с захватчиками. Поручик М.А. Фонвизин сообщал, что жители Боровской округи вооружены и вступают в бой с противником, подступавшим к селу Каменскому. С малыми отрядами фуражиров они вступали в бой сразу и уничтожали их. А с большими отрядами они обращались иначе. Однажды в село вошел отряд французов в 500 человек. Они, конечно, забрали у селян продовольствие и фураж, а затем приказали селянам приготовить всему отряду обед и открыть свои погреба, где хранятся горячительные напитки. Прогуляв весь световой день, французы расположились на отдых. Среди темной ночи крестьяне напали и отобрали у французов ружья, увели у них всех лошадей и, закричав «ура» (вперед), напали на сонных и полутрезвых врагов, дрались целые сутки отчаянно, потеряв сами 30 человек, побили их сто, а остальных 400 человек взяли в плен и отвели в Калугу [96] .

Партизаны округа действовали успешно. Командирами отрядов выступали Н. Федоров, Г. Миронов, А. Киричников, Н. Усков и А. Щеглов. Приняв непосредственное участие в штурме Вереи, где находился гарнизон противника, партизаны оказали огромную помощь отряду И.С. Дорохова.

В плен было взято 15 офицеров и 370 солдат, убито 300 солдат противника. Когда окончился бой с французами, Дорохов раздал крестьянам 500 вражеских ружей с патронами. Священник И. Скобеев, после того как освободили Верею, собрал тысячу крестьян, «которые срыли бывшие укрепления французов».

Отличившихся, «в ознаменовании такой отличной любви к своему отечеству», М.И. Кутузов наградил знаками Военного ордена [97] .

Генерал А.П. Ермолов указывал на неоценимую помощь со стороны партизан. «В самое короткое время партизаны принесли ощутимую пользу своему отечеству». Не проходили ни транспорты, ни даже малые команды: все начисто было истреблено партизанами. Враг для фуражирования не смел ходить без пехоты и пушек… Жители селений сами взяли оружие в руки и большими толпами присоединялись к партизанским отрядам. О совершаемых подвигах партизан тотчас же становилось известно в штабе армии Кутузова. Он как Верховный главнокомандующий русскими войсками требовал от командиров отрядов делать достоянием гласности, обнародовать героические подвиги русских крестьян. «Мужиков ободрять подвигами, которые оказали им товарищи в других местах, а наиболее в Боровском уезде» [98] , – указывал он в предписании майору С.И. Лесовскому.

Противник терял сотни тысяч солдат. «Поселяне одной Калужской губернии с того времени, как неприятель коснулся их границ, помогали казакам Быхалова, убили и взяли в плен более 6000 тысяч человек неприятлей, ежедневно приходят они, просят оружие, умоляют начальников отрядов дать им случай к поражению врага, и просьбы их по возможности выполняются. Много есть подвигов знаменитых, учиненных почтенными нашими поселянами, но они не могут на первый случай быть обнародованы, ибо неизвестны еще имена храбрых, принять меры, чтобы узнать об них и предать отечеству для должного почтения» [99] , – говорилось в одной из листовок. Противник ежедневно терял убитыми, ранеными и взятыми в плен несколько сот человек. «Стоим уже более недели на одном месте, – писал Кутузов по прибытии армии к Тарутину, – и с Наполеоном смотрим друг на друга, – каждый выжидает время. Между тем маленькими частями деремся каждый день везде удачно. Всякий день берем в полон врага человек по триста и теряем со своей стороны так мало, что почти ничего» [100] .

Растущие с каждым днем потери в своей армии начали устрашать Наполеона.

Лористон во время свидания с М.И. Кутузовым в Тарутинском лагере, куда он прибыл с предложением Наполеона начать переговоры о мире, говорил «об образе варварской войны, которую мы с ними ведем, это относится не к армии, а к жителям нашим, которые нападают на французов, поодиночке или в малом числе ходящих, поджигают сами свои дома и хлеб, собранный ими с полей, с предложением унять такие поступки. Я уверял его, что если бы я и желал переменить образ мыслей в народе, то не мог бы понять, для чего они войну почитают. Я не в состоянии переменить их воспитание» [101] .

Вопрос этот поднимал и маршал Бертье в письме, направленном Кутузову с полковником Бертеми. Кутузов ответил: «1812 г. 8 октября. – Князь! Полковник Бертеми, которого я разрешил пропустить до своей главной квартиры, вручил мне письмо, которое Ваша светлость поручила ему передать мне.

Трудно остановить народ, ожесточенный всем тем, что он видел с приходом на их родину французов, народ, который в продолжение двухсот лет не видел войн на своей земле, народ, готовый пожертвовать собою для своей родины, и который не делает различий между тем, что принято и что не принято в войнах обыкновенных. Что же касается армий, мне вверенных, то я надеюсь, князь, что все признают в их образе действий правила, характеризующие храбрый, честный и великодушный народ» [102] . Действия партизан приобретали постепенно стратегическое значение. За 39 дней пребывания в Москве французская армия потеряла более 30 тысяч солдат и офицеров – результат, равный итогам крупного сражения. Здесь не менее важно учитывать и моральный эффект. Партизаны французских оккупантов держали в постоянном напряжении, и главное, своими действиями вынуждали армию Наполеона осознавать, что война с народом – война несправедливая и выиграть ее невозможно. Оценивая сложившееся тогда положение, А.П. Ермолов писал: «Наполеон с покорением Москвы мнил себя поколебать твердость россиян, достигнув для себя славного мира, но не находит столицы, а вместо мира видит народную войну» [103] .

Поддержка Кутузовым крестьянского народного сопротивления врагу не находила положительного отклика в придворных кругах Петербурга. Здесь высказывалось беспокойство по поводу снабжения народа оружием и отсюда шли указания командирам войсковых отрядов о недопустимости подобных акций. Более того, губернаторам без исключения предлагалось разоружить крестьян и «расстреливать тех, кто будет уличен в возмущении». Такие требования предъявлялись и к М.И. Кутузову. В своей объяснительной записке царю значение крестьянского сопротивления врагу в отношении к борьбе крестьян со стороны армии Кутузов писал: «С мученическою твердостью переносили они все удары, сопряженные с нашествием неприятеля, скрывали в лесах свои семейства и малолетних детей, а сами, вооруженные, искали поражения в мирных жилищах своих появляющимся хищникам. Нередко сами женщины хитрым образом ловили злодеев и наказывали смертью их покушения, и нередко вооруженные поселяне присоединялись к нашим гарнизонам, и можно без увеличения сказать, что многие тысячи французов истреблены крестьянами» [104] . Спустя месяц фельдмаршал Кутузов снова писал царю Александру I: «Во время занятия неприятелем Московской, Калужской и части Тульской губернии жители тамошних мест старались доставить себе оружие, желая тем ограждать себя от вторжения к ним неприятеля. Уважая справедливую эту надобность и дух общего их рвения повсеместно наносить вред неприятелю, я не только не старался удержать их от такого намерения, но напротив того, посредством дежурного при мне генерал-лейтенанта Коновницына, усиливал в них желания их и снабжал их неприятельскими ружьями. Таким образом, жители означенных мест получали ружья из Главного моего дежурства и от партизан, другие же от тех самых французов, которые они убивали повсюду своими руками» [105] .

Пользуясь неограниченной властью на территории, входившей в сферу действия Главной армии, Кутузов не допускал разоружения крестьян и всеми мерами старался поднять роль партизанской войны. В листовках, опубликованных штабом армии Кутузова, крестьяне именовались «почтенными нашими поселянами», имена которых должны быть обнародованы, чтобы «предать отечеству для должного почтения». В этих листовках прославлялись подвиги этих «почтенных граждан», грудью ставших «на защиту любезного отечества».

Главным мотивом их действий объявлялась любовь к своему Отечеству. И конечно, прав был Д.В. Давыдов, отмечавший, что в этой войне «нравственная сила рабов возвысилась до героизма свободного народа» [106] .

Но именно этого и боялись крепостники во главе с царем Александром I. Принца Ольденбурского беспокоило, что поселяне «как бы сделались политиканами и стали слишком много рассуждать». По этому поводу еще яснее выразился Ф.В. Ростопчин: «Умы сделались весьма дерзки и без уважения». Привычка бить врага преобразила большую часть поселян в разбойников [107] . Отражал эти опасения и английский эмиссар при штабе М.И. Кутузова Р. Вильсон: «Не одного только внешнего врага опасаться должно, может быть, теперь он для России самый безопасный». Нашествие французов произвело сильное крестьянское сословие, познавшее силу свою и получившее такое ожесточение в характере, что может сделаться опасным для России [108] .

Глава 2 Народное ополчение

В «малой войне» против французских захватчиков принимало активное участие и народное ополчение – вспомогательные воинские формирования. Их создание по первому (Московская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Смоленская, Тверская, Тульская, Ярославская губернии) и второму (Петербургская и Новгородская губернии) округам шло особенно интенсивно в августе – октябре 1812 г. В губерниях, организовавших ополчения, проживало населения 6733 тысячи крестьян, которые должны были поставить в общей сложности 203 тысячи ратников: в первом округе – 133,5 тысяч, во-втором – 26,4 тысяч и в третьем (Костромская, Нижегородская, Симбирская, Пензенская, Казанская губернии) – 43,5 тысячи. Из этого количества ратников было сформировано 74 пеших полка, 2 отдельных батальона и 9 бригад (28 дружин), а также 13 конных полков и 3 кавалерийские сотни. Кроме того, еще создавались волонтерные полки из жителей Петербурга и Москвы. Но этим формированием дело не ограничивалось. Широко развернулось формирование ополчений и на Украине, которая выставила 13,4 тысяч конных казаков, 47,4 тысяч пеших казаков и дала несколько десятков тысяч погонщиков к обозам и «лопатников» для работы на дорогах и переправах. Патриотический подъем охватил также Дон, Калмыкию, Поволжье, Башкирию и далекую Сибирь. Казачество Дона выставило – 26 полков, Башкирия – 20 полков, Калмыкия – 2 полка и т. д. То было по истине всенародное движение [109] . Значительную роль в ходе войны сыграли ополченческие формирования; часть их (Смоленское, Московское, Петербургское, Новгородское и конные формирования Дона, Башкирии и Калмыкии) была включена в состав действующей армии. Другая (Владимирское, Калужское, Ярославское и Тверское) была использована при решении главной задачи – блокировании противника, занявшего Москву, и ведении «малой» войны. Наконец, ряд формирований нес службу по охране границ губерний, прилегавших к театру военных действий, а затем принимал участие в контрнаступлении. Широкое привлечение народных масс к борьбе с армией Наполеона сыграло важную роль. Сила сопротивления народа, защищавшего свою родину, нарастала, война превращалось во всенародную борьбу с захватчиками. Именно благодаря этому война 1812 г. стала войной Отечественной. М.И. Кутузов понимал, что организация блокады наполеоновской армии в Москве не могла быть осуществлена лишь силами действующей русской армии. Данная задача возлагалась главным образом на ополченские части.

Ополчение состояло из пехоты полков и кавалерии, вооружение ополченской пехоты – аналогично вооружению регулярной пехоты, кавалерии – конных полков и казаков. Форма мундира – русская, то есть имеющая сходство с русской народной одеждой, главную часть которой составляли длиннополый кафтан и картуз или меховая шапка. Офицеры и рядовые ополчения назывались ратниками. Ополченцы наряду с регулярной армией участвовали в сражении под Смоленском, в Бородинском сражении, Тарутинском и других. В сентябре они располагались на дорогах, ведущих к Твери, Ярославлю, Владимиру, Рязани, Туле, Калуге. Таким образом, была создана как бы линия обороны, препятствовавшая проникновению войск противника в районы далее 50–70 верст от Москвы. Ополченцы всех уездов внимательно следили днем и ночью за движением и действиями французов. Попытки противника прорвать кордон оканчивались неудачей: их отряды немедленно уничтожались. Тверское ополчение, взаимодействуя с отрядом Винценгероде, оттеснило части корпуса вице-короля Италии Евгения, лишив противника возможностей «посылать свои разъезды далее 10 или 15 верст от Москвы» [110] . В сентябре ополченцы вели ожесточенные бои с крупным отрядом из корпуса Нея, пытавшимся перерезать сообщение через Ярославскую дорогу.

Вслед за тем они выдержали натиск французов в сторону Твери и нанесли ему большой урон. Владимирское ополчение прикрывало не только свою губернию, но и обеспечивало связь между готовящимися резервами и главными силами армии. Для его подкрепления М.И. Кутузов направил в распоряжение Б.А. Голицына Донской и Уральский казачьи полки, казачий полк П.Е. Ефремова и Мариупольский гусарский полк. Силами этого ополчения были освобождены Богородск и Димитров, в боях за которые принимали участие и крестьянские отряды самообороны. Ярославское ополчение прикрывало дорогу на Ярославль и защищало пределы своей губернии. Особенно напряженной была боевая деятельность Калужского ополчения. Его полки вместе с отрядами самообороны держали кордон. В Мосальском, Боровском, Медынском и Малоярославецком уездах частые пикеты вели бои с отрядами неприятеля. Они в стычках с врагом уничтожили более 4 тысячи солдат и взяли в плен до 2,5 тысяч человек [111] . В связи с возникшей угрозой городу Брянску М.И. Кутузов поручил начальнику Калужского ополчения взять под свою защиту и этот важный административный центр, где находился орудийный завод. Генерал-майор В. Яшвиль возглавил 5000 отряд пехоты, на помощь ополченцам направили еще два казачьих полка. Во время движения к Брянску он должен был очистить от противника Ельнинский уезд. Сначала французы атаковали успешно отряд под Ельней, но затем были они разбиты во время контратаки ополченцев и в беспорядке отошли в город. Неприятельское войско вскоре получило подкрепление и вновь атаковало отряд генерала Яшвиля. Отбив натиск врага, ратники ополчения перешли в наступление. И «кипящее любовью к своему отечеству войско наше… через два часа принудило его к отступлению», – докладывал генерал Яшвиль М.И. Кутузову. Неприятель был приведен в «совершенное замешательство» и ночью в темноте оставил Ельню. Отступавших на расстоянии 20 верст французов «гнала и била наша славная конница» [112] . Народные ополченцы освободили Рославский, Мосальский и Ельнинский уезды и защитили от неприятеля Брянск. Командование французской армии во время пребывания «Большой армии» в Москве пытались расширить зону своего проникновения за счет районов Брянщины и Полесья, а также полосу операционной линии с юга. С этой целью им были направлены крупные силы врага к Боровску, Рославлю, Ельне и далее в район Полесья. В этом направлении возникла угроза выхода неприятельских войск на Украину, в связи с чем резко возросло значение Украинского ополчения, на которое возлагалось оказывать содействие войскам 3-й армии, корпусу Ф.Ф. Эртеля и, главное, создать линию обороны по северной границе Украины. К середине сентября Черниговское, Киевское и Полтавское ополчения занимали оборонительные рубежи. Генерал Н.В. Гудович, начальник Украинского ополчения, докладывал М.И. Кутузову: «Держу цепь аж до Киевской губернии, более чем 700 верст расстояния» [113] .

Границы Полесья прикрывали казачьи полки. Украина была спасена от разорения французами.

Пока главная русская армия готовилась к контрнаступлению, крестьянские и войсковые партизанские отряды самообороны и ополченские части, насчитывавшие около 150 тысяч человек, вели успешную борьбу с неприятелям. Непрерывные дневные и ночные удары изматывали французов, полублокада могла превратиться для него в полную блокаду и привести к пленению Великой армии непосредственно в Москве. Наполеон это хорошо понимал и, учитывая сложившуюся обстановку, решил отступать из Москвы.

Униформа ополчения: штаб– и обер-офицеры имеют мундиры общие армейские. Те же, кто имеют мундиры при отставке из армии, могут их носить. Конные и пешие и егери одеваются в русские серые кафтаны из крестьянского сукна. Из такого же сукна имеют длинные шаровары. Рубашки русские с косым воротом, платок на шее. Фуражку носят на голове суконную и сапоги хорошие русские, смазанные от сырости, надевали сверх шароваров. Кафтаны должны быть такой ширины, чтобы под нее можно было надевать овчинный полушубок. Сапоги должны быть так просторны, чтобы каждый воин в зимнее время мог обертывать ноги в суконные онучи. Длина кафтанов – по колено. Кушак имеет, какой кто может. Форма предоставляется по полкам, и каждый пеший человек должен иметь ранец кожаный или телячий. Конные же казаки имеют вместо ранцев чемодан и мешки для овса. Каждому воину в ранце было предписано иметь одну рубашку и двое холстинных портов, чтобы он вне службы мог ходить и без шароваров, рукавицы с теплыми варежками, двое портянок, а третьи на ногах, суконные онучи и запасные сапоги. Солдаты, чтобы имели сухари на трое суток [114] .

Утром 26 августа началось Бородинское сражение. Русская армия, руководимая великим полководцем Кутузовым, оказала врагу поистине героическое сопротивление, какого на самом деле Наполеон не встречал в Европе нигде. Батареи и позиции не раз переходили из рук в руки. Русская пехота с твердостью духа выдерживала все атаки конницы, пехоты и артиллерийский огонь французов. Кутузов, находясь непосредственно на поле сражения, вдохновлял войска и с величайшим искусством и мужеством руководил ходом грандиозного Бородинского боя. 2 сентября 1812 г. арьергардные части русской армии оставили Москву. Вслед за ними в город вступили французские войска. Разорение и сожжение Москвы Наполеоном вызвало общее негодование в народе. Части Наполеона, занимавшие Москву, испытывали все больше затруднения с продовольственным снабжением. Русская армия, став лагерем в Тарутине, лишила французское командование всякой возможности получить фураж и продовольствие из черноземных и южных губерний. Назначенный Наполеоном интендант Москвы Лессепс в письме из Москвы к голландскому генералу Вандедену признавался: «У меня нет ни хлеба, ни муки, а о курицах и баранах и поминать нечего». Наполеон находился в Москве 39 дней, и стоило это по 10 октября 1812 г. ему 30 тысяч человек убитыми [115] .

«Рапорт М.И. Кутузова царю Александр I.

О фланговом движении русской армии к Медынской дороге и вероятном направлении отхода противника по Смоленской дороге. Неприятель, имея выгодные высоты на левом берегу реки Лужи, против Мало-Ярославца, всегда удобно мог подкреплять свои атаки на этот город, и если мы захотели удерживать этот пункт, столь для нас невыгодный, тогда бы к 3000 человек, которые мы уже потеряли 7 атаками, прибавилось бы еще большие потери, поэтому это место оставлено 13 числа. Неприятель остался на левом берегу Лужи, а армия наша заняла высоты правого берега этой реки».

Сражение при Малоярославце 12 октября 1812 г. имеет огромное значение в ходе кампании; вместе с тем оно было чрезвычайно упорно и кровопролитно. Хотя обе стороны не ввели в бой своих армий полностью, как было под Бородиным, но и Наполеон, и Кутузов находились в виду поля сражения и распоряжались. Потери с обеих сторон были очень велики. Пленных не брали – бой был беспощаден.

Сражение под Малоярославцем разрушило стратегические планы Наполеона на спасение его армии. Здесь окончательно была вырвана наступательная инициатива из рук противника. «С того момента, – пишет Сегюр о Наполеоне, – он стал видеть перед собой только Париж, точно так же, как, уезжая из Парижа, он видел перед собой только Москву. Это было 26 октября, когда началось роковое отступательное движение наших войск. Армия шла, опустив глаза, словно пристыженная и сконфуженная, а посреди нее вождь, мрачный и молчаливый, казалось, тревожно измерял глазами расстояние, отделявшее его от берегов Вислы».

Отход М.И. Кутузова от Малоярославца к Полотняным Заводам вызвал недовольство Александра I, которое тот выразил в рескрипте от 30 сентября 1812 г. В этом рескрипте Александр I ставил в вину Кутузову и оставление столицы России Москвы, и «бездействие» после сражения при Тарутине, и переход армии к Полотняным Заводам, который Александр I считал «ненужным и пагубным отступлением». На самом деле Александр I не мог понять маневра Кутузова, т. к. не понимал его основного стратегического замысла. Поэтому он писал Кутузову: «С крайним сетованием вижу я, что надежда изгладить общую скорбь о потере Москвы пресечением врагу возвратного пути совершенно исчезла». Как известно, согласно плану Александра I, армия Кутузова должна была сковать армию Наполеона, а Чичагов и Витгенштейна – действовать на фланге и в тыл противника. Этой типичной бюловской схеме Кутузов противопоставил свой план окружения и разгрома армии Наполеона на Березине всеми силами [116] . Уже 2 (14) октября 1812 г. наполеоновские войска были оповещены о перемене расположения армии, поскольку «Москва… не является военной позицией для будущих операций». Войска были отозваны на другой день из пригородов и сосредоточены были в столице. Отступление началось 6 (18) октября 1812 г. «Вся армия в движении», – сообщал Наполеон. Его армия правда напоминала грандиозный обоз с награбленным имуществом, но она была еще очень серьезная боевая сила. М.И. Кутузов, объясняя причины оставления Москвы вражеской армией, писал: «Неприятель, с самого вступления его в Москву жестоко обманутый в своей надежде найти там изобилие и самой мир, должен был претерпевать всякого рода недостатки. Утомленный далекими походами, изнуренный до крайности скудным продовольствием, тревожимый и истребляемый повсюду партиями нашими, которые пересекли у него последние средства доставать себе пропитание посредством сбора от земли запасов, потеряв без сражения многие тысячи людей, побитых или взятых в плен отдельными нашими отрядами или земскими ополчениями, не усматривая впереди ничего другого, как продолжение ужасной народной войны, способной в короткое время уничтожить всю его большую армию, видя в каждом жителе воина общую непреклонность на все его обольщения, решимость всех сословий грудью стать за любимое отечество… и постигнув, наконец, всю суетность дерзкой мысли: одним занятием Москвы поколебать Россию, – предпринял он поспешное отступление вспять, бросив на месте большую часть своих больных, и 11 числа сего месяца Москва очищена» [117] .

Вслед за отходившими из пригородов Москвы французскими войсками к столице подошли партизаны отряда Винценгероде, крестьянские отряды и части Владимирского ополчения. 9 (21) октября маршал Мортье, оставленный для прикрытия отхода французской армии, сообщил Наполеону: «Вооруженные крестьяне начинают действовать. Я же вынужден расстрелять несколько из них». В это время Мортье готовился взорвать Кремль, собор Василия Блаженного и другие исторические памятники Москвы. В ночь на 11 (23) октября он докладывал начальнику штаба армии: «Эвакуация Москвы была произведена сегодня ночью». Была легкая перестрелка, 400 раненых. Казаки и вооруженные крестьяне вели перестрелку с частями Мортье вдоль линии бульваров уже с 9 октября. Наседая на французов, они мешали производить взрывы зданий, которые Наполен поручил осуществить Мортье. Тем не менее французам удалось взорвать шесть фугасов в Кремле, от которых пострадали Кремлевский дворец, Грановитая палата, Арсенал, отдельные башни и стены Кремля, здание университета, дома Пашкова и Английского собрания. Но больше им ничего не удалось сделать [118] .

Патриоты Москвы с усердием тушили фитили, а хлынувший дождь помог устранить опасность разрушения других зданий в Кремле и храма Василия Блаженного. Москва вскоре была заполнена казаками и вооруженными крестьянами. В центре города 11 (23) октября разместился казачий полк И.Д. Иловайского.

Печальное зрелище представляла собой древняя столица России. Из 2567 каменных жилых и общественных зданий уцелело лишь 526, из 6591 деревянного – 2100, из 8521 лавки – 1368. На улицах Москвы вперемешку валялось 11 955 трупов горожан и французских солдат и офицеров. «Москва так обругана, – писал современник, – что смотреть на нее сердце замирает. Для наведения порядка в Москве было оставлено Владимирское ополчение, находившееся в ней до конца войны [119] .

Донесение войскового атамана Платова Александру I

«26 июня имел я счастие донести вашему величеству о сделанном генерал-майору Денисову 6 предписании о выкомандировании с Дона оставшихся там служилых чиновников и казаков, составя из них сколько будет полков и команд на укомплектование недостающего количества, на место убитых и от ран умерших, в полках в армиях находящихся.

Четыре таковых полка и две команды, числом 830 человек, прибыв с поспешностью к армии в последних числах сентября, по распределении последних на укомплектование полков, в которых еще недостало 150 человек, были в сражении с неприятелем 6 числа сего месяца, при разбитии оного у деревни Спасской и отличили себя при поражении неприятеля, при котором отбито у него 18 пушек.

Затем с 29 сентября по 11 число сего месяца прибыли к армии и остальные с Дона из отставных и частию льготных чиновников и казаков в ополчении 21 полк при генерале Грекове 1-м, Грекове 3-м и Иловайском 3-м, которые какого дня прибыли к армии, того же и употреблены были в разные места к действию. 13 числа сего месяца находились они со мною по повелению фельдмаршала Кутузова в тылу неприятеля, и быв побуждаемы ревностнейшим рвением на защиту отечества от нашествия врага, оказали заслугу. Первый отряд под командою генерала Алексея Иловайского у Мало-Ярославца разбил неприятеля с жестоким поражением, отбил у него 11 пушек. Другой, находившийся в самом тылу неприятеля, близ города Боровского, под командою генерала Кутейникова 2-го, напав на врага, положил на месте и взял в плен довольное количество, в том числе одного неприятельского дипломатика с картами и нужными бумагами, открывшими неприятельские замыслы, писанные рукою Бертье, начальника генерального штаба наполеоновских войск. А третий, под командою полковника Иловайского 9-го, впереди Медыня отбил пять пушек, побил довольно и взял в число пленных неприятельского генерала Хацкевича. Теперь, за отправлением к Гжатскому шести полков под командою генерала Орлова-Денисова, я с прочими полками преследую ретирующегося гордого неприятеля по следам его на выстрел и разными дорогами. Каждый день по возможности бьют его, в плен же берут некоторых и то по человечеству. О подвигах донского войска, в ополчении сюда прибывшего, из других полков, в армии состоящих, полагаю, донесет вашему величеству фельдмаршал М.И. Кутузов.

Пред этим получил я с Дона донесение, что там пойман шпион со стороны неприятельской – польский полковник граф Платер, который взят под караул и сознался уже в злодейских замыслах своих. Я отправил за ним фельдъегеря для доставления его оттуда за караулом к главнокомандующему армией и донес ему об этом. Полагаю, что этот шпион откроет и других. Октября… дня 1812 г. Точно дата не указана».

Письмо фельдмаршала Кутузова Платову.

«Что мне желалось, то бог и государь исполнили: – я вас вижу графом Российской империи. Ежели бы подвиги ваши, начав от 6 октября по сейчас, и не были так блистательны, тогда скорое прибытие с Дона 26 полков, которые в разбитии неприятеля столь участие имели, достояно сделать признательным. Дружба моя с вами от 73 году никогда не изменялась, и все то, что ныне и впредь вам приятного, я в том участвую.

Теперь прошу вас только уведомлять меня о направлении неприятеля [120] .

Остаюсь в совершенной преданности

Князь Михаил И. Кутузов.

10 ноября 1812 г.

Глав. КВ. Ланники».

Глава 3 Малая война

В понятие «малая война» Кутузов, как главнокомандующий, вкладывал весьма глубокое содержание. Сюда входили не только действия небольших войсковых отрядов и ополчения, но и народных партизанских отрядов. В то время как шла подготовка контрнаступления, Кутузов прибег к особой форме ведения боевых действий. Против врага России началась широкая партизанская война. «Поскольку ныне осеннее время наступает, – писал Кутузов Витгенштейну, – через что движения большою армиею делаются совершено затруднительными, наиболее с многочисленною артиллерию, при ней находящейся, то и решился я, избегая генерального боя с французами, вести малую войну» [121] .

Объединенные единым замыслом, эти действия приобретали стратегическое значение. Организация войсковых партизанских отрядов в русской армии началась еще до Бородинского сражения. Под Смоленском 23 июля (4 августа) Барклай де Толли отдал в команду Ф.Ф. Винценгероде Казанский драгунский, Ставропольский, Калмыцкий и три казачьих полка и поручил этому отряду действовать в районе Духовщины: тревожить французские войска и держать связь с корпусом Витгенштейна. Появление крупного кавалерийского отряда сначала у Витебска, а затем у Полоцка вызвало у французского командования опасения за свой левый фланг. Оно оттянуло войска, двигавшиеся к Поречью, назад к Витебску [122] . Винценгероде действовал активно: захватил в боях с французами более тысячи пленных солдат и офицеров, доставил в штаб Барклаю де Толли важные сведения о движениях войска врага к городу Смоленску. Одновременно был образован отряд подполковника Дибича 1-го, в которой вошли часть Оренбургского драгунского полка и казачий полк. Отряд этот действовал в тылу французской армии на территории Смоленской губернии до ее освобождения [123] . Во время отхода главных сил русской армии от Смоленска отряд Винценгероде, двигаясь через Поречье, Белый Воскресенск и далее через Сычевку на Гжатск, обеспечивал наблюдение за французскими войсками, действовавшими против правого фланга русской армии. После Бородинского сражения этот отряд был усилен тремя казачьими полками и двумя батальонами егерей и был направлен через Рузу к Звенигороду для обеспечения этого фланга. По оставлении Москвы ему поручалось прикрытие петербургского направления. Кутузов предписал Винценгероде не только занять дорогу на Тверь, но и вести наблюдение за французами на Ярославской и Владимирской дорогах [124] .

Отдельные группы этого отряда высылались к Рузе, Можайску и Гжатску. Ежедневно М.И. Кутузов от них получил сведения о состоянии дел в данном секторе. Отрядами Винценгероде с 1 по 17 сентября взято в плен 833 нижних чина и 8 офицеров. А убитыми у французов потери весьма велики [125] .

Значительно меньшим по размерам, но пожалуй, более активным и подвижным был отряд Д.В. Давыдова. Этот отряд возник по инициативе самого Давыдова, подполковника Ахтырского гусарского полка. Вместе со своими гусарами он отступал в составе русской армии П.И. Багратиона к Бородину. Страстное желание принести родине большую пользу, а врагу – урон было причиной того, что Давыдов просил себе для борьбы с французами отдельную команду. Накануне Бородинского сражения Давыдов написал письмо на имя П.И. Багратиона с просьбой принять его, чтобы изложить свой замысел. Давыдов со своей пылкостью доказывал Багратиону целесообразность создания мелких отрядов для действий на все более удлинявшихся коммуникациях наполеоновской армии. «К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны поселян одобрит их и обратит войсковую войну в войну народную» [126] . Однако Багратион согласился ходатайствовать перед Кутузовым о создании отряда. Накануне генерального сражения с французами главнокомандующий не хотел отделять от армии значительные силы и дал согласие на формирование отряда в 200 человек при условии, что командовать ими будет сам Давыдов. Багратион дал Давыдову трех офицеров, 50 гусар Ахтырского полка и 150 казаков из отряда генерал-майора А.А. Карпова.

Прощаясь с Давыдовым, Багратион выразил надежду на успех задуманного дела. Товарищи по его полку предсказывали Давыдову гибель, «некоторые соболезновали о моем участии, а вообще все понимали, что жить среди вражеских войск и заведений с горстью казаков – нелегкое дело, особенно человеку, который почитался ими остряком и поэтом, следовательно, ни к чему не способным» [127] . Но ни насмешки, ни предостережения сослуживцев не действовали на Давыдова. От Бородина его отряд направился сначала к Медыни, а оттуда повернул во вражеский тыл и остановился в селе Скугореве, стоящем недалеко от лесного массива, где можно было при необходимости укрыться всем отрядом. От Скугорева было рукой подать до Смоленской дороги, по которой двигались вражеские войска и обозы. Французские отряды фуражиров, удаляясь в стороны от дороги на 20–30 верст, грабили и жгли русские деревни и села. Из многих сел при приближении французов жители бежали с семьями в леса. Но немало было и таких сел, жители которых, организовав отряды самообороны, держали караулы на окраинах своих сел. С 29 августа по 3 сентября отряд Дениса Давыдова действовал в районе Медины. В первых же стычках он разгромил несколько отрядов врага, а пленных французов отправил в тыл. Затем отряд Давыдова перебазировался к Юхнову, откуда стал наносить удары по транспортам французов. Самым удачным был поиск к Цареву Займищу, куда в это время направлялся обоз с боезапасами, охраняемый отрядами из французов в 250 человек. Казаки из отряда Давыдова, захватив в плен вражеский дозор, внезапно обрушились на неприятельский отряд, расположившийся в Царевом Займище. В руки партизан Давыдова попали 11 повозок с провиантом и боезапасами, 120 пленных врагов. Вслед за этим отряд Давыдова произвел ряд нападений на врага в районе Скугорева, во время которых удалось отбыть 200 пленных русских солдат.

Давыдов говорит: «За неимением русских мундиров я одел русских солдат во французские мундиры и вооружил их французскими ружьями, оставляя им для приметы русские фуражки вместо киверов» [128] .

Теперь отряд Дениса Давыдова вырос и насчитывал около 500 человек, а после того, как начальник Калужского ополчения генерал-лейтенант В.В. Шепелев прикомандировал к Давыдову два казачьих полка, его силы увеличились почти в три раза. Теперь, когда он укреп силами, можно было думать и более крупных поисках врага.

12 сентября Давыдов совершил нападение на транспорт французов у Вязьмы. «Успех превзошел мои ожидания», – писал он. В плен было взято 276 французов и захвачено 20 провиантских и 12 артиллерийских повозок. Две фуры с патронами и 304 ружей Давыдов немедля отправил для вооружения местного ополчения в Знаменском. Слух о действиях неуловимого отряда партизан Давыдова распространился по всей округе. Французский губернатор Вязьмы решил истребить партизан Давыдова. Для этой цели был сформирован двухтысячный карательный отряд. Его начальнику был дан приказ доставить во что бы то ни стало дерзкого партизана Давыдова живым или мертвым. Стремясь запутать свой след, Давыдов отвел отряд к селу Покровскому, где получил сведения, что к селу Юреневу движется французский транспорт с тысячью русских пленных, захваченных в госпиталях Москвы. Давыдов немедля решил освободить русских пленных воинов и присоединить их к своему отряду. Но пока отряд собирался, пленных погнали дальше. В селе же расположились на отдых три французских батальона. Удар, нанесенный отрядом Давыдова, был для французов неожиданным. Захватив в плен 120 французов и несколько повозок, отряд Давыдова сделал еще поиск, где был захвачен транспорт врага с продовольствием.

Отойдя к Покровскому, Давыдов получил сведения о походе нового транспорта с пленными и произвел нападение. «Совершенный успех увенчал мое предприятие. В атаку пошел весь отряд. Пленные русские солдаты помогли атакующим партизанам, и прикрытие в 170 человек оказалось обезоруженными». Всего за время этого поиска Давыдов с отрядом взял в плен 908 солдат и 15 офицеров французов, 36 артиллерийских повозок и 40 провиантских фур. Захваченных у французов волов определили на усиление питания своего отряда. 200 лошадей, отобранных у французов, были отданы казакам и крестьянам. А из 400 отбитых у французов русских пленных солдат Давыдов отобрал 250 человек, присоединил к ним от своего отряда 30 человек и назвал их «геройским полувзводом», а остальных 150 пленных отправил в Знаменское и наименовал «почетною полуротою» [129] . Вскоре Давыдов получил известие о походе еще одного карательного отряда французов. Желая перехитрить противника, он двинулся к Вязьме, чтобы ложным демаршем направить внимание противника в сторону Гжатска. В самый разгар событий к отряду Давыдова прибыло от главнокомандующего русской армией Кутузова подкрепление в 500 человек донских казаков [130] . После прибытия в отряд донских казаков Давыдов решил перейти в решительное наступление. Он разгромил транспорт и захватил более 500 человек в плен и 11 повозок, а затем пленил еще 405 солдат и офицеров французской армии. Так в боях с французами каждым днем росла слава неуловимого партизана Давыдова. Во время проведения флангового маневра М.И. Кутузов, придавая громадное значение можайскому направлению, выдвинул к селу Перхушково отряд генерал-майора И.С. Дорохова в составе трех казачьих, одного гусарского и одного драгунского полков и полуроты артиллерии. Дорохову предписывалось производить нападения на врага, «стараясь наиболее истреблять парки неприятельские, и усмотреть за движением неприятеля, и сколько сил собирает противник против нас, тогда немедленно направьте марш к соединению с главною армиею» [131] .

Генерал Дорохов развил активную деятельность. 9 сентября он истребил на Можайской дороге крупный вражеский обоз и захватил в плен более 300 солдат французской армии. Этот дерзкий налет Дорохова принудил французское командование направить крупные силы на охрану Смоленской дороги. Под их давлением генерал Дорохов был вынужден перейти на Боровскую дорогу. О своих затруднениях он сообщил Кутузову. Главнокомандующий незамедлительно приказал направить Дорохову напутствие, какой должна быть тактика партизанских действий: «Словесное известие… что вы окружены врагами, немало потревожило светлейшего, и потому приказывает вам объяснить предметы нижеследующие: партизан никогда в это положение попасть не может, он обязан стоять на одном месте столько, сколько ему нужно для накормления своих людей и лошадей. Партизан должен делать скрытные от врага марши, по малым обходным дорогам. Придя к какому-нибудь селению, никого из этого села не выпускать, чтобы он не мог сообщить о его прибытии врагу. Днем надо скрываться в лесах или низменных местах, чтобы враг не мог обнаружить. Словом сказать, партизан должен сам по себе быть решителен, быстр и неутомим» [132] . Отряду Дорохова удалось 10 сентября разгромить транспорт противника и взять в плен 200 человек. После этого разгрому подвергся отряд французских гвардейских драгун и было захвачено в плен 190 солдат врага. Действия генерала Дорохова были отмечены приказом главнокомандующего русской армией. Он был откомандирован со своим отрядом от армии для поисков врага с 7 по 14 сентября, и успел своими умными распоряжениями совершенно истребить 4 кавалерийских полка противника, потом отряд из 800 человек пехоты и конницы, перехватил много обозов и за все то время взял в плен до 1500 человек, в числе которых были 48 штаб– и обер-офицеров. Выполнив эту задачу, Дорохов со своим отрядом отошел к Красной Пахре, но затем снова выдвинулся к Боровской дороге для наблюдения за французами.

В приказе Кутузова ему ставилось определенная задача: выйти «к городу Верее, где неприятель, по разным известиям, укрепляется, для чего и нужно… напав на него, разбить и разрыть все его укрепления». По окончании похода Дорохову предоставлялось действовать по своему усмотрению. Для выполнения поставленной задачи ему были даны пять батальонов пехоты, один кавалерийский и два казачьих полка и восемь орудий. Уездный город Верея имел большое значение для прикрытия можайского направления. Понимая это, французы укрепили город и направили сюда крупный отряд из корпуса Жюно. Отряд генерала Дорохова 29 сентября штурмом взял город. Операция прошла блестяще. «Неприятель, – отмечалось в приказе главнокомандующего, – в немалом числе находившийся в укреплении, выстроенном на возвышении, имеющем 5 саженей высоты и обнесенном палисадами, храбрыми нашими войсками в полчаса приведен в несостояние противиться» [133] . Большая часть гарнизона была истреблена, в плен взято 14 офицеров и 370 солдат врага и захвачено знамя Вестфальского полка. Особенно отличились при штурме генерал-майор С.Д. Панчулидзе, майор Соллогуб и поручик Орлов. Успеху штурма содействовал партизанский отряд Боровского уезда. Попытка французов контратаковать отряд Дорохова при его отходе из Вереи к селу Каменскому была отражена. Генерал Дорохов передал крестьянскому отряду склад с продовольствием и 500 ружей. По приказу Кутузова в отряд генерала Дорохова были направлены еще два кавалерийских полка и три казачьих, два полка пехоты и батарея в шесть орудий. Отряду Дорохова поручалось неусыпное наблюдение за движением французов по дороге на Боровск. Отводя армию на Тарутинскую позицию, М.И. Кутузов сформировал еще четыре партизанских отряда: капитана А.Н. Сеславина, А.С. Фигнера и полковников И.М. Вадбольского, И.Ф. Чернозубова. Отряду Вадбольского поручалось выйти на Можайскую дорогу к селу Кубинскому, «чтобы нападать на неприятельские обозы и отогнать подальше его партии», овладеть дорогой на Рузу и установить связь с отрядом Винценгероде, действовавшим севернее Москвы. «Не нужно упоминать вам, – говорилось в приказе Кутузова, – сколько деятелен и решителен должен быть партизан… отрядом вашим можете большой вред причинить неприятелю» [134] . Капитан Сеславин с отрядом в 500 человек контролировал дорогу от Боровска к Москве. Главную задачу этого отряда Кутузов видел в том, чтобы «действовать на флангах и в тыл вражеской армии. Неподалеку от вас действует артиллерия капитана Фигнера с особым отрядом, с которым можете быть в ближайшем сношении». М.И. Кутузов подчеркивал необходимость привлечения к партизанской борьбе крестьян, «отчего ваш отряд весьма усилиться может… мужиков ободрять подвигами, которые оказали они в других местах, наиболее в Боровском уезде» [135] . Действия Сеславина были успешны. Он весьма оперативно представлял себе сведения о движении главных сил Наполеона по выходу их из Москвы, чем немало способствовал принятию своевременного решения о движении русской армии на Малоярославец.

Столь же активно действовал на Можайской дороге отряд А.С. Фигнера. В первый раз его организаторский талант проявился в расширении партизанской войны непосредственно при отходе русской армии через Москву А.С Фигнер вызвался остаться в городе с намерением убить императора Наполеона. Об этом желании капитана было доложено Кутузову. Главнокомандующий разрешил Фигнеру направиться в оставленную русскими Москву. Пожар в столице только начинался. Переодевшись в крестьянское платье, Фигнер пробрался в Москву и наблюдал здесь бесчинства вражеских солдат. В Москве Фигнер сумел найти смелых людей и организовал летучий отряд. Днем Фигнер, прикидываясь торговцем съестного, бродил по городу. После дневной разведки ночью он силами своего отряда производил нападения на французов. Все попытки французского командования изловить отряд не дали успеха. Наконец капитан Фигнер счел возможным приступить к исполнению своего намерения и попытался «пробиться к Наполеону в Кремль… это подало подозрение, меня схватили, допрашивали: с каким намерением я шел в Кремль? Сколько ни старался я притворяться дураком и простофилей, но меня довольно постращали и с угрозой давали наставление, чтобы впредь не осмеливался ходить туда, потому, что мужикам запрещается приближение к священному местопребыванию императора» [136] . И хотя капитану Фигнеру не удалось осуществить свое намерение, однако польза от его пребывания в Москве была несомненной. Он дал точные данные о расположении французских корпусов в столице и Подмосковье. После возвращения капитана Фигнера в свой лагерь ему было поручено сформировать самостоятельный отряд для действий на Можайской дороге. Днем Фигнер прятал свой отряд в лесу, а сам, переодевшись в форму французского офицера, бесстрашно ездил по тракту и собирал сведения о двигавшихся французских отрядах. Нередко он направлялся во французский лагерь и там собирал разведывательные данные. Отряд Фигнера совершал дерзкие нападения на неприятеля и наносил ему немалый урон. За поимку Фигнера французы назначили крупную сумму денег. Дважды отважный партизан едва не попал к французам в плен. В первый раз он был окружен врагами с трех сторон и выбирался из окружения довольно своеобразно.

Он разделил свой отряд, часть его переодел во французские мундиры и инсценировал между этими частями бой, под прикрытием которого сумел отойти к лесу. Во второй раз его отряд был оттеснен к болоту. Ночью партизаны Фигнера сумели переправиться через болото и, к изумлению французов, скрыться. Французы посчитали Фигнера «ужасным разбойником», который их истреблял и «был неуловимым как дьявол». Убедившись, что капитан Фигнер – смелый и бесстрашный командир, М.И. Кутузов вызвал его к себе, одобрил его действия и разрешил отобрать в свой отряд еще 800 человек. С этим отрядом Фигнер производил смелые налеты, разбивал французские отряды, сжигал обозы, перехватывал курьеров и не давал покоя французам у самой Москвы. М.И. Кутузов отзывался о Фигнере весьма лестно. «Письмо это, – писал он своей жене, – получишь через Фигнера – здешний партизан. Погляди на него пристально, это – человек необыкновенный. Я этакой высокой души еще не видел, он фанатик в храбрости и в патриотизме, и бог знает чего он не предпримет» [137] .

Несколько отрядов Кутузов направил для наблюдения за Владимирской, Рязанской и Тульской дорогами. Особенно успешно действовал здесь отряд Н.Д. Кудашева. Имея всего 300 человек, он произвел нападение в селе Никольском на отряд французских фуражиров, состоявших из 2500 человек пехоты и конницы. Противник, потеряв убитыми 100 и пленными 200 человек, пустился в бегство. 1 (12) октября Кутузов докладывал царю Александру I из Тарутина: «Вашему величеству известно, что армия наша не делает никакого важного движения и что посылают партии для обрезания неприятелю всякого сообщения. Множество пленных и час от часу ослабевающие силы неприятеля суть неоспоримые доказательства, сколь великую пользу таковые отряды производят. Давыдов подполковник Ахтырского полка, гвардейской артиллерии капитан Сеславин и артиллерии капитан Фигнер наиболее отличились своею предприимчивостью и успехами, которыми они производили в действие вверенные им поручения» [138] . М.И. Кутузов просил дать Давыдову и Сеславину чин полковника, а Фигнеру – подполковника. К войсковым партизанам относились также прибывшие с Дона 26 казачьих полков. Все эти полки влились в армию в конце сентября.

Кутузов писал царю: «Такое значащее усиление регулярных войск приобретает верные способы причинить большой вред неприятелю». Хотя эти полки и были подчинены непосредственно графу Платову, тем не менее Кутузов дал указание разослать их по основным дорогам для усиления губернских ополчений, а часть полков направил в распоряжение Давыдова, Сеславина и других командиров войсковых партизанских отрядов. Тем самым достигалась возможность усилить наблюдение за противником и ускорялось доставка донесений в штаб главнокомандующего. Особенно активно действовали полки И.В. Иловайского, Н.В. Иловайского и Т.Д. Иловайского. Кутузов счел необходимым отметить действия казаков особым приказом: «Казачьи полки усердным, ревностным служением и оказываемою в делах противу неприятеля при всяком случае отличною храбростью заслужили справедливую похвалу» [139] . В связи с действиями русских войсковых партизан Наполеон вынужден был бросить на охрану дорог крупные силы. Для обеспечения Смоленской дороги Наполеон выдвинул к Можайску часть корпуса Виктора. Жюно и Мюрату предписывалось усилить охрану Боровской и Подольской дорог. Чувствительные потери от «малой войны» вынудили Наполеона отдать маршалу Бертье приказ усилить охрану дорог: «Подтвердите мое повеление, чтобы из Смоленска не отправляли ни одного транспорта иначе, как под начальством штаб-офицера и под прикрытием 1500 человек… Напишите генералам, командующим корпусов, что мы ежедневно теряем массу солдат… напишите королю Неаполитанскому, командующему кавалерией, что последняя должна всецело прикрывать фуражиров и обеспечивать от нападения отряды, отправляемые за продовольствием… Наконец, дайте знать герцогу Эльхингенскому, что он ежедневно теряет больше солдат, чем в одном сражении, что ввиду этого необходимо лучше урегулировать службу фуражиров и не удаляться настолько от войск» [140] . Наполеон произвел ряд перемещений войск с 21 по 26 сентября: корпус Понятовского был направлен к Подольску, маршалу Бессьеру приказано выдвинуться на Тульскую дорогу. Охрана Можайской дороги со стороны Москвы была возложена на дивизию Брусье. Но все эти усилия оказались тщетными. Французам не удалось оградить себя от нападений войсковых партизан. Созданная французами дополнительная сеть коммуникаций попала под частичный конроль партизан. Подытоживая их деятельность во время Тарутинского перехода, Кутузов писал: «В течение шестинедельного отдыха Главной армии при Тарутине партизаны мои наводили страх и ужас неприятелю, отняв у него все способы продовольствия». Кутузов твердо был уверен в победе. После военного совета в Филях он сказал своему адъютанту Шнейдеру: «Я этих проклятых французов, как в прошлом году турок, доведу до того, что они будут есть лошадиное мясо» [141] .

Глава 4 Война народная в ходе контрнаступления

С началом контрнаступления вся ополченская армия вместе с регулярными войсками приняла участие в боях. «Эти добрые люди, – писал тогда об ополченцах русский генерал А.Ф. Ланжерон, – дерутся, как черти».

Один из лучших маршалов Наполеона, Ж.-Б. Бессьер, уважительно отзывался о героизме русских ополченцев, «едва вооруженных и обмундированных», в битве под Малоярославцем. Другой наполеоновский маршал, Л.Т. Сен-Сир, отмечал, что в корпусе П.Х. Витгенштейна, который 19 октября штурмовал Полоцк, «с наибольшим ожесточением» сражались «бородатые люди», как называли французы ратников ополчения.

Денис Давыдов считал, что Витгенштейн «обязан был взятием Полоцка ополчению».

М.И. Кутузов первое сообщение о приготовлениях Наполеона к отступлению из Москвы получил от генерала И.С. Дорохова. «Враг начал из Воронова отходить к Москве, обозов и транспортов французских по Боровской дороге не встречается, ибо они отправляют обозы и транспорт в Можайск из Воронова через Давыдово, 36 верст от Фоминска». М.И. Кутузов решил упредить противника.

Узнав об отступлении Наполеона из Москвы, русская армия начала готовиться к наступлению и 19 октября 1812 г. (5 октября по старому стилю) тронулась из Тарутина, разделившись на шесть колонн. Русская армия двинулась е месту расположения авангарда Мюрата, стоявшего в 60 верстах, отдельно от основных сил французской армии. В правой колонне шло 10 казачьих полков под начальством графа Орлова-Денисова. Все колонны должны были на рассвете подойти в лагерю Мюрата и внезапно атаковать противника. Неожиданно начался холодный осенний дождь. Дороги развезло. Люди с трудом двигались по мокрой и скользкой дороге, а пушки застревали в грязи. Только казачьи полки пришли вовремя на условное место вовремя. Светало. Но остальные колонны русских войск еще не подошли. Дождь прекратился. Вскоре в лагере Мюрата началось движение. Вот французы повели на вадопой своих лошадей. Постепенно лагерь начал просыпаться.

Казачьи полковники, видя это, посчитали, что атаковать французов нужно немедля, не дожидаясь подхода основных русских сил, иначе не осуществится фактор внезапности и будут большие жертвы в казачьих полках. И граф Орлов-Денисов согласился с казаками. «Ну, с богом», – сказал он, и 50 казачьих сотен, одна за другой, полетели на врага с громким свистом и гиканьем. Все левое крыло лагеря Мюрата и 38 пушек были захвачены казаками. Однако, оправившись от внезапного нападения, французские кирасиры понеслись на казаков.

Бой разгорелся с новой силой. Маршал Мюрат стал постепенно вводить в сражение свои свежие силы, сохранившиеся в правой стороне бивуака. В это время подошли остальные колонны русских войск. Они с ходу вступили в бой, и французы стали отступать, неся большие потери. Сражение под Тарутином сыграло основную роль в исходе войны с Наполеоном в нашу пользу. Эту победу русской армии обеспечили казаки. После этого сражения французы начали активно отступать. А донские казаки неустанно преследовали их, не давая противнику покоя и нанося ему потери.

6 (18) октября в сражении при Тарутине корпус Мюрата был разбит наголову. Наполеон лишился части необходимой ему в этот период кавалерии. М.И. Кутузов получил накануне сражения подтверждение от начальников армейских партизанских отрядов Н.Д. Кудашева и А.Н. Сеславина о готовности и отходе главных сил противника из Москвы. Главнокомандующий российской армией Кутузов, не желая терять выгодную позицию, не преследовал отступавшие в беспорядке войска Мюрата. Наполеон недолго был в Москве. Один месяц и восемь дней.

Осень 1812 года. Стояли первые октябрьские дни. Ветер гнал опавшую листву с уцелевших от страшных пожаров деревьев. Опустевшая Москва догорала. По улицам холодного города бродили голодные собаки. Изредка видны были и люди. Ночи московские стали холодными, а солдатам Великой армии Наполеона негде было согреться и укрыться от осенних холодов. Оголодавшие, в оборванной одежде, солдаты начали болеть, и многие из них умерли. Россияне поднялись поголовно на борьбу с врагом. Весь народ жаждал победы над супостатом. Видя, что в Москве дальше оставаться нет смысла, Наполеон решил отступить.

19 октября 1812 г. Наполеон покидал сожженную Москву. Французы уже не могли оставаться в полупустом городе, без продовольствия и корма для лошадей. В армии завоевателей начались болезни, и без лекарств погибали раненые. Уходя из Москвы, французы увезли гигантский обоз с золотом и украшениями. Одним из свидетелей бегства французов из России был сержант наполеоновской армии Бургонь. Впоследствии он напишет мемуары, в которых так расскажет о том времени: «…После полудня мы двинулись в отступление. Вскоре мы очутились среди множества тяжело нагруженных повозок. Они шли в три-четыре ряда, и вереница их растянулась на целую милю. Самым странным было то, что повозки двигались не вместе в нами, на запад, а на восток, в глубь России…»

Далее сержант Бургонь пишет, что он видел, как на одну из подвод грузили огромный золотой крест, снятый с колокольни Ивана Великого, что находится в Кремле. Французы должны были доставить трофейный крест в Версаль. Сержант наполеоновской армии видел, как на подводы грузили золотых двуглавых орлов с рубиновыми глазами и бриллиантовыми коронами. Они были сняты с вершин семи внутренних кремлевских башен. Французы вывозили золотые ковши и другую золотую посуду, а также мешки с золотыми монетами. Этот «золотой обоз» сопровождала спецкоманда, которая подчинялась только генералу Пьеру Ласмару. Наполеон считал его одним из преданнейших своих соратников. Генерал Ласмар в 1807 г. побывал в России по личному приглашению Александра I. Он посетил Москву, Санкт-Петербург, Ярославль, Казань, Оренбург. После сражения под Малоярославцем 25 октября 1812 г. французы попали в окружение. С северо-востока на них наседали уланы генерала Зарайского, а со стороны Сасово, селения под Рязанью, шло 14 тысяч партизан. Перед Пьером Ласмаром был такой выбор пути: через Смоленск – домой, через Муром и Павлово – под Казань. Надежно спрятать награбленное, думал французский генерал, можно только на востоке. У села Кулебаки, под Арзамасом, обоз Ласмара напоролся на казачий разъезд. После встречи с казачьим разъездом положение «золотого обоза» становится критическим. Генерал Ласмар решил спрятать награбленное в озере Кабан, недалеко от Казани. И обоз направился под Казань. В то время озеро находилось за чертой города, в лесу, берега его были болотистыми. Но выбора не было. И холодной осенней ночью награбленные богатства были затоплены в озере Кабан. Пьер Ласмар прожил 80 лет, но никому так и не раскрыл тайну схрона награбленного золота…

В августе 1995 г. один ныряльщик-любитель достал со дня озера несколько золотых монет, среди них были монеты чеканки времен Александра I и монета в 20 франков с профилем Наполеона.

Французы оставили после себя следы своего зверства. В письме к М.Ф. Толстому об отступлении Наполеона из Москвы по Смоленской дороге Кутузов писал: «Я, слава богу, здоров, но эти дни покою нет. Наполеон бежит из Москвы и мечется во все стороны, и везде надобно нам поспевать. Хотя ему и очень тяжело, но и нам за ним бежать скучно. Теперь он уже ударился на Смоленскую дорогу, а вы далеко от театра войны и будьте спокойны» [142] .

«Враг намерен ретироваться по Смоленской дороге. – докладывал М.И. Кутузов царю Александру I. – Неприятель будет искать непременно дорогу, которая еще не разорена, т. е. правее или левее Смоленской. С этого пункта будет удобно на него действовать в обоих этих случаях» [143] . Русские войска, обеспеченные боеприпасами и продовольствием, были наготове. Кутузов ожидал далее лишь подтверждения своих мыслей. Появление полковника Бэртеми с письмом от маршала Бертье, в котором предлагалось отказаться М.И. Кутузову от применения «малой войны», утвердило фельдмаршала в правильности его предложений. Дорохов в ночь на 9 (21) октября известил Кутузова о направлении и движении французских войск к Фоминскому, что явно свидетельствовало о намерении Наполеона отходить через Боровск, Малоярославец на Калугу. Таким образом, создавалось угроза захвата французами собранных там запасов для армии и разрушения Тульского оружейного завода, но Кутузов преградил ему путь. Для поддержки Дорохову направил корпус Д.С. Дохтурова и приказал партизанам усилить наблюдение за врагом.

На рассвете 12 октября казаки Платова и корпус Дохтурова стояли уже у Малоярославца, преградив путь движения армии Наполеона к Калуге. Когда Наполеон узнал, что Малоярославец занят русскими войсками, он понял, что неожиданность маневра его не удалась и что вопрос ставился не столько об успехе предстоящего сражения, сколько о сохранении армии. Малоярославец был узлом дорог, ведущих на Калугу и через Ельню на Смоленск.

От Милорадовича, Сеславина и Кудашева 10 (22) октября поступили новые сведения о передвижении французских войск по Калужской дороге. Сеславин писал: «Я стоял на дереве, когда открылось движение французской армии, которая тянулась у ног моих, где находился Наполеон в карете». Несколько человек, отделившихся от опушки леса и дороги, были захвачены и доставлены М.И. Кутузову, чтобы удостовериться в таком важном для России открытии, решившем судьбу Отечества, Европы и самого Наполеона [144] . Пленный унтер-офицер рассказал следующее: «Уже четыре дня, как мы оставили Москву. Маршал Мортье, с его отрядом, по взорвании Кремлевских стен, присоединится к армии. Тяжелая артиллерия, кавалерия, потерявшая своих лошадей, и все излишние тяжести отправлены по Можайской дороге, под прикрытием корпуса Польских войск, в команде Генерала Князя Понятовского. Завтра главная квартира Императора будет в городе Боровске. Далее направление на Малоярославец». Немедленно было доложено о том генералу Дохтурову, и тогда он отправил штаб-офицера с донесением к фельдмаршалу Кутузову в Таратуни. Если бы партизан Сеславин не предупредил заблаговременно VI пехотный корпус и другие наши войска, при атаке села Фоминского понесли бы неизбежно сильное поражение, и был бы Малоярославец беспрепятственно занят неприятелем.

Главную армию М.И. Кутузов направил наперерез наполеоновским войскам к Малоярославцу. Сражение, которое произошло 12 (24) октября за Малоярославец, вынудило Наполеона отказаться от захвата в дальнейшем Калуги и Тулы и отойти на Смоленский тракт. М.И. Кутузов писал: «Я счастлив, предводительствуя русскими! Но какой полководец не поражал врагов, подобно мне с этим могущественным народом! Благодарите Бога, что вы русские, гордитесь этим преимуществом перед всеми, и знайте, что быть храбрым и быть победителем, довольно быть только русским». (М.И. Кутузов. Из письма к калужским патриотам). Наполеон все еще колебался правильности выбранного решения. В ночь на 13 (25) октября он собрал в Городне военный совет. На этом совете его маршалы высказались против решения прорываться на Калугу и убедили Наполеона быстрее отойти через Боровск на Можайск и далее к Смоленску. Маршал Бессьер так оценивал обстановку во французской армии: «Для подобного предприятии, т. е. для прорыва к Калуге, у армии, даже у гвардии, не хватает мужества… А с каким неприятелем нам приходится сражаться? Разве не видели мы поля последней битвы, не заметили того неистовства, с которым русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть?» [145]

Наполеон после совета направился на рекогносцировку к Малоярославцу. На пути он чуть не попал в плен к казакам. Это и повлияло на его окончательное решение отходить по Смоленской дороге. Немаловажную роль, впрочем, сыграло и полученное им донесение о том, что главные силы русских отошли к деревне Гончарово. Тем самым Наполеон лишался возможности обхода через Медынь. Теперь Наполеон хотел лишь одного – «стараться избегнуть неприятеля и как можно скорее перейти разоренным ими край» [146] , чтобы укрыться в междуречье Днепра, Березины и Западной Двины, перезимовать там и начать в 1813 г. новую кампанию. После жестокого боя под Малоярославцем, когда французский император едва не попал в плен к донским казакам, он был вынужден выйти на старую, совершенно разоренную Смоленскую дорогу. Началось бегство Великой армии Наполеона. Кутузов все время следил за военными действиями казаков и давал их командирам конкретные боевые задания. Неперестанно наносили теперь страшные удары по французам русские войска, казаки, партизаны. Никто не наводил на французские войска такого панического ужаса, как бесстрашно действовавшие летучие казачьи отряды – неуловимые, внезапно появлявшиеся и мгновенно исчезавшие.

Наполеон имел еще достаточно сил для организации обороны Смоленска: его основная армия насчитывала еще до 100 тысяч человек, в левофланговой группировке на Западной Двине было 60 тысяч, на правом фланге – не менее 50 тысяч человек. Кроме того, на линии Смоленск – Вильно сосредоточивалось до 75 тысяч человек.

Разобщенные эти силы ему надо было быстро соединить вместе. Однако ему не удавалось оторваться от русской армии, она шла ему по пятам. «Наполеон бегает по ночам с места на место, но до сих пор мы его предупреждаем везде. Ему надобно как-нибудь уйти от преследования, и вот чего без большой потери с его стороны сделать нельзя» [147] , – писал М.И. Кутузов в начале контрнаступления. Фельдмаршал Кутузов поставил своей целью не допустить соединения сил Наполеона и организации им обороны на линии Западная Двина – Днепр – Полесье. В распоряжении главнокомандующего русской армии М.И. Кутузова после сражения у Малоярославца было более 100 тысяч человек солдат и офицеров, кроме того, он еще имел к тому времени 200 тысяч человек в ополчении, а на его флангах стояли войска П.Х. Витгенштейна и П.В. Чичакова, насчитывавшие до 100 тысяч человек солдат и офицеров.

Таким образом, Кутузов превосходил Наполеона в людских резервах. Главнокомандующий хорошо понимал, что в такой обстановке проигранное генеральное сражение могло обернуться новой кампанией в следующем году, и поэтому действовал осторожно. Его план составлял в том, чтобы усилиями всех своих армий нанести врагу концентрический удар. «Я полагаю, – писал Кутузов в директивах Витгенштейну, – что главное поражение надо нанести неприятелю между Днепром, Березиною и Двиной». Такие же соображения он высказал также командующему 3-й армией Чичагову, завершив их указанием: «По этим обстоятельствам, содействие всех наших сил может нанести неизбежную гибель Наполеону» [148] . По замыслу М.И. Кутузова, основная роль в концентрическом наступлении должна принадлежать Главной армии, в задачу которой входило действовать во фланг и тыл войскам Наполеона, нанося им последовательно удар за ударом. В этом плане партизанам и ополчению отводилось важное место. Начиная наступление, М.И. Кутузов решил сосредоточить на правом и левом флангах две крупные группировки, которые обеспечили бы создание угрозы фланговых обходов и вынуждали бы Наполеона действовать против главных сил с перевернутым фронтом. В связи с этим в отряд генерал-лейтенанта П.В. Голенищева-Кутузова были включены Тверское и Ярославское ополчения, шесть казачьих полков, ряд войсковых партизанских отрядов В.А. Пренделя, П.Е. Ефремова и др.

Это формирование насчитывало до 25 тысяч человек. Значительная группировка была создана на левом фланге, куда входили регулярные части и казачьи полки Донского, Полтавского и Черниговского ополчений. В ее состав был включен также отряд А.П. Ожаровского. Эта группировка насчитывала около 20 тысяч человек, из них 7 тысяч конницы. На Калужское, Тульское и Украинское ополчения возлагалась задача прикрывать границы своих губерний, не допуская «впадения неприятеля», а по мере продвижения главных сил занимать освобожденную территорию и очищать ее от остатков войск противника. Однако регулярная армия сохранялась для прямых действий против Наполеона. Чтобы не дать Наполеону возможности собрать свои войска в один кулак, М.И. Кутузов приказал казачьему корпусу М.И. Платова выдвинуться вперед и «выиграть марш над неприятелем так, чтобы главным силам вашим по удобности делать на отступающие головы его колонн нападения во время марша и беспрестанные ночные тревоги». Такие приказания получили командиры партизанских отрядов Ожаровский, Орлов-Денисов, Сеславин, Давыдов и другие. Командиру Ожаровскому приписывалось «нападать на вражеские отряды, транспорты, по Смоленской дороге идущие, истреблять учрежденные на этом пути неприятельские магазины… Привлекайте народные массы для истребления мостов. Всячески старайтесь, всеми способами причинить вред неприятельским войскам» [149] . Такая тактика партизан вполне себя оправдала. Партизанские отряды всячески затрудняли «отступное неприятельское движение», чем способствовали выполнению принятого главнокомандующим общего плана. У Вязьмы был нанесен первый крупный удар по французам. В этом бою особо отличились мужественные партизанские отряды командиров А.Н. Сеславина и А.С. Фигнера, которые во время атаки переправились через реку Улицу, обошли город и ворвались в Вязьму вместе с казаками генерала Платова и пехотой Милорадовича. Понеся большие потери, французы были вынуждены отступить к Смоленску. Французы, отступая от Вязьмы, бросали на дороге все свои тяжести, больных, раненых, и никакое перо историка не в состоянии изобразить картины ужаса, который остается на большой дороге. Нет и десяти шагов, где бы не лежал умирающий, мертвый или лошадь. «Перновский пехотный полк, находясь в главе колонны, с распущенными знаменами и барабанным боем первым вступил в город и очистил по трупам неприятельский путь другим войскам». Пехотинцев встречали партизаны, а отряд Давыдова в это время действовал на Смоленском тракте, где двигалась масса обозов неприятеля. Основное внимание Давыдов сосредоточил на уничтожении артиллерии и военных обозов. Он вспомнил: «Надо было быть свидетелем смешения криков… со стрельбою защищающихся, с треском на воздух взлетающих артиллерийских палубов и с громогласным Ура казаков моих!» [150] Наполеон, пробыв в Смоленске всего четыре дня, произвел реорганизацию своей армии, приказал Виктору отбросить назад на прежние рубежи перешедшие в наступление части корпуса Витгенштейна и удерживать рубеж по Западной Двине. Им был направлен туда корпус Евгения Богарнэ. Генералу Барраге-д-Иллие приказано было удержать подступы к Смоленску с юга. Последний занял Ельню и направил одну бригаду к Ляхову. Однако план Наполеона Бонапарта был сорван в корне. Платов нанес сокрушительный удар поитальянскому корпусу у Духовщины, заставив остатки его бежать к Смоленску.

«1812 г., ноября 3. Рапорт М.И. Платова М.И. Кутузову о действиях казачьих войск в районе Смоленска.

№ 185 При Смоленске

Рапорт его светлости!

Остатки преследуемого мною по Духовщинской дороге неприятельского корпуса вице-короля италийского Евгения третьего дня ввечеру вошли в Смоленск, как я доносил вашей светлости. А вчерашнего дня ввечеру же соединился с ним в Смоленске и корпус под начальством маршала Нея, за которым следовал отраженный от меня с четырьмя донскими, одним татарским Симферопольским и Первым егерским полками и 6-ю эскадронами драгун генерал-майор Греков 1-й по большой дороге, от Дорогобужа в Смоленск идущей. В Смоленске находились до прибытия Нея и другие неприятельские войска. По двухдневной нашей канонаде и от сильного нашего теснения неприятель продолжает выходить из города частями и тянется по дороге к городу Красному. Сегодня при продолжении с нашей стороны канонады неприятель с правой стороны течения реки Днепра прогнан в город, и предместье города передовыми нашими войсками под командою полковника Кайсарова занято. Направо от города вблизи действует генерал-майор Иловайский 3-й с бригадою его, налево – генерал-лейтенант Мартынов, а еще левее от него – следовавший по Дорогобужской дороге генерал-майор Греков 1-й, так что город обложен полками полукругом. Направо же от города вниз по течению реки Днепра правой стороной верст за пятнадцать посылаются от меня партии и не допускают неприятеля фуражировать по околочным деревням, забирая всех фуражиров его, которых равно и взятых в прошедшие два дня с бою, находится у нас в плену 1500 человек. Есть среди них и офицеры, но за скоростью еще счетом разобрать нельзя.

С левой же стороны от города сегодня генерал-лейтенантом Мартыновым взято у неприятеля 9 пушек.

По движениям неприятеля и выступлению его частями из города полагаю я, что он не может уже долго держаться в городе, а должен оставить и быть в нынешнюю ночь. Если неприятель оставит город Смоленск, я пойду преследовать его и поражать по дороге к Красному, а направо от меня пойдут казачьи полки, как я вчера донес вашей светлости, чтобы теснить и поражать неприятеля в головы колонн его. По показанию пленных офицеров достоверно известно, что Наполеон вчерашнего дня поутру выступил с гвардией своею из Смоленска по дороге к Красному. Утверждают также, что есть войскам приказание поспешать к Вильне. Подносителя сего Донского казачьего Иловайского 11-го полка сотника Платонова за ревностную и усердную службу прошу наградить награждением следующего чина».

Еще большая неудача постигла Барраге-д-Иллие, который поставил свою дивизию на ночлег в Долгомостье, Язвине и Ляхове. Не подозревали французы о том, что туда стягивались партизанские отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера. «Мы решились атаковать Ляхово, – писал Давыдов. – Но так как все три партии не составляли более тысячи двухсот человек разного сбора конницы, восьмидесяти егерей 20-го егерского полка и четырех орудий, то я предложил пригласить на этот удар графа Орлова-Денисова, которого партия состояла из шести полков казачьих и Нежинского драгунского полка» [151] . 28 октября поутру партизанам удалось захватить в плен группу французских фуражиров, которые подтвердили полученные данные о расположении дивизии и об изолированном положении бригады Ожеро. Часть фуражиров бежала, сообщив командиру бригады о появлении казаков. Руководители партизанских отрядов разработали такой план: отряду Давыдова – действовать наперерез Смоленской дороге, чтобы преградить отступление Ожеро и Барраге-д-Иллие, занимавшему Долгомостье. Фигнер и Сеславин должны были атаковать французов слева, по дороге на Ельню, а Орлов-Денисов – справа, по дороге на Долгомостье. Атаку на врага известила орудийная стрельба. «Французы, невзирая на пушечные выстрелы, выходили из леса, усиливая стрелков, занимавших лес, примыкавший к селу, и напирали на правый фланг нашим главным силам», стремились прорваться к Долгомостью. Положение осложнилось, так как получено было известие, что из Долгомостья к Ожеро идет подкрепление в две тысячи человек. Это и вынудило наконец партизан усилить огонь. В Ляхово в разных частях загорелось, стрельба продолжалась. Возникла угроза прорыва противника, но Ожеро вместо того, чтобы построить свои войска в одну колонну и пойти на прорыв («В этом случае мы бы, – писал Давыдов, – другого ничего не могли сделать, как конвоировать его торжественно до корпуса Барраге-де-Иллие и отклоняться ему при соединении»), принял решение капитулировать. Переговоры продолжались не более часа. В результате в плен сдались 2 тысячи рядовых, 60 офицеров и один генерал. Фигнер пленных препроводил в тыл, а Кутузов направил знаменитого партизана в Петербург с донесением об одержанной победе: «Победа эта тем знаменита нам, что в первый раз в продолжение нынешней кампании неприятельский корпус сдался нам», – писал фельдмаршал Александру I. Кутузов не преминул лестно охарактеризовать Фигнера как офицера «с редкими военными способностями и великого духа, которые известны не только нашей армии, но и французской армии» [152] . Поражение корпуса вице-короля Евгения под Духовщиной и капитуляция Ожеро у Ляхова поставили Наполеона перед фактом, что он не в состоянии создать в короткий срок прочную оборону вдоль Днепра. «Смоленск не доставил на этой необходимой точки опоры, и все погибло», – писал Жомини, оценивая сложившуюся в то время обстановку. Судьбу наполеоновской армии нетрудно было предвидеть.

М.И. Кутузов не хотел добиться полного успеха, сохранив главные силы русской армии. С этой целью он оказывал моральное воздействие на отходившие войска французов, предлагая партизанам «доставлять в неприятельскую армию» [153] специальные листовки с призывом прекратить сопротивление.

«Когда русская армия отступала, – говорилось в одной из листовок, – вы считали, что она бежит от вас. Но и тогда она была достаточно великодушной, чтобы вывести вас из этого заблуждения.

Русская армия с начала войны вам заявила понятным русским языком, что вы потерпите в этой войне поражение в каждом бою, потому что не вы, а она будет определять место сражения и не даст вам уйти из своей страны, не добившись вашей окончательной гибели. Не мы пришли к вам войной, а вы пришли в нашу страну. И вы испытаете это на вашей шкуре. Прислушайтесь же к голосу разума, господа! Тщетно бороться против русского народа. Тысячи ваших товарищей уже сложили оружие. Они были такими же храбрецами, как и вы, но они подчинились властному закону необходимости, они нашли в русских гуманных и великодушных победителей» [154] .

После сражения под Вязьмой преследование отступавшего противника продолжалось. Платов с 15 полками казаков взял направление севернее, казаки Орлова-Денисова продолжали движение южнее французской армии, корпус Милорадовича двигался южными дорогами и параллельно отступавшей армии. Казаки шли проселочными дорогами и, опережая головные части противника, нападали на их колонны. Главные силы русской армии по-прежнему продолжали движение южнее Смоленской дороги, готовые предупредить возможность движения французов через Оршу и Могилев. Генералу Орлову-Денисову было приказано действовать во фланг противника и выдвинуться к Смоленску, куда направлялись и партизаны Давыдова и Ожаровского.

Со стороны русской армии было целью не только преследование армии французов, но и ее уничтожение. Платов доносил, что при преследовании неприятеля побито премножество и не менее взято в плен.

26 октября Орлов-Денисов соединился с отрядами партизан, напал на корпус Ожеро, только что прибывший на пополнение армии из Франции, и заставил его капитулировать. В тот же день корпус Платова нанес поражение корпусу Богарнэ при переправе его через речку Вопь. Казаками было взято 87 орудий и 3500 пленных. Преследуя дальше, казаки взяли еще несколько тысяч пленных, корпус Богарнэ был приведен в положение небоеспособности. Приближаясь к Смоленску, генерал Карпов с казаками 28 октября, подойдя к переправе через Днепр, получил сведения, что в районе Смоленска разбросаны склады военных припасов, охраняемые отдельными частями, напал на них, захватив большие продовольственные склады и несколько тысяч пленных, 1000 лошадей и 200 штук рогатого скота. Русская армия, преследуя противника по разрушенной войной дороге, также терпела недостатки в питании людей и лошадей. Войсковые обозы не поспевали за армией, пятидневные запасы, взятые с собой при выходе из Малоярославца, были израсходованы и для пополнения их не было возможности. Снабжение армии хлебом легло на население, с которого требовалось с каждого жителя выпечь по три хлеба. 28 октября Наполеон прибыл в Смоленск. В течение недели подходили его части. В составе армии осталось не больше 50 000, конницы оказалось не больше 5000 тысяч. Запасы в Смоленске оказались незначительны, и благодаря недостаточности выдаваемых пайков склады были разгромлены солдатами. Армия Наполеона находилась в таком состоянии, что о сопротивлении не приходилось и думать. Из Смоленска армия через четыре дня выступила пятью колоннами, что облегчало русским войскам уничтожение их по частям. К довершению неудач французской армии, к концу октября начались сильные холода. Из-за голода и постоянных нападений все время преследующих русских частей, чтобы избавиться от заботы охраны русских пленных, все русские пленные, как пишет историк французской революции Тьер, были убиты прикладами ружей [155] .

Глава 5 Гибель нашествия Наполеона

Во время отступления из Москвы французское командование пыталось обеспечить порядок в своих войсках. Дисциплину удалось сохранить им, пока они имели достаточное количество продовольствия. Но через две недели по выходу из Москвы продовольствие у французов кончилось, и сразу же в войсках усилилось разложение. Базы снабжения французской армии самые ближайшие находились в Смоленске, Могилеве, Минске и Вильно. Французам приходилось добывать продовольствие силой на пути своего следования. «Каких только неистовств не делает этот неприятель? – писал Ф. Глинка. – Он отряжает нарочные толпы для сжигания деревень, прикалывает наших пленных штыками, расстреливает крестьян» [156] . Чем больше становились известными факты грабежей, убийств, поджогов и других форм жестокости, проявленных отступавшими французами, тем сильнее нарастало ожесточение среди русских крестьян и горожан против ненавистного врага. На это явление обратил внимание и английский представитель при русской армии Р. Вильсон. «Безрассудный неприятель отнюдь не старается смягчить разъяренных крестьян и солдат, а напротив того, делает все, чтобы раздражать их еще более. В Вязьме они разложили гранаты и бомбы по домам, которые были намерены зажечь, и взрывы продолжались несколько часов подряд. В Дорогобуже они располагались систематически сжечь город, но не имели времени исполнить это намеренея, покушение со стороны их однако сделано» [157] .

Наполеон приказал своей армии уничтожать все русские поселения, и только в Белоруссии император прекратил это опустошение и издавал свои приказы, что в будущем подобные неистовства будут наказываться… Эти приказы его не выполнялись [158] . Враг не только сжигал дома, но и безжалостно расстреливал крестьян, которые оказывали сопротивление грабежам. Французы расстреливали пленных русских солдат и офицеров, которых гнали из самой Москвы. Пленных французы взяли в московских госпиталях. Наиболее дальновидные из наполеоновского окружения указывали на недопустимость такого обращения с пленными русскими солдатами. «Это какая-то бесчеловечная жестокость! – говорил Коленкур. – Так вот она – пресловутая цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведет на неприятеля это варварство!» [159] Ненависть русских к врагу была очень высока. Крестьяне и казаки-партизаны все время тревожили отступавшие колонны противника. Над казаками при наступлении посмеивались наши солдаты. «Эти самые вольные казаки теперь стали не только предметом уважения, но и предметом ужаса всей армии, и число их при соединении придорожных жителей значительно увеличивалось» – писал офицер 2-го французского кирасирского полка Тирион. Казаки, особенно донские, захватывали много пленных французов. Атаман Донского казачества М.И. Платов сначала докладывал М.И. Кутузову, что «взятые в плен французские солдаты и офицеры отданы обывателям для доставления их до первого города, дабы определением для конвоя пленных казаков не отвлекать их от казачьих полков». Но вскоре он вынужден был выделить целый полк казаков для доставления пленных в Дорогобуж, либо мужики убивают пленных французов нещадно. Платову пришлось отправлять пленных с конвоем, чтобы раздраженные мужики не убивали их [160] . Французская армия не смогла удержаться в Смоленске и стала отходить на Красное. Главнокомандующий русской армией М.И. Кутузов готовил новый более ощутимый удар по врагу. Генералам Платову и Милорадовичу было приказано угрожать наполеоновской армии с тыла, партизанским отрядам Ожаровского и Орлова-Денисова поручалось перехватить во чтобы ни стало пути отступления врага у Красного. Главная же русская армия должна была атаковать противника на марше. С 4 (16) по 6 (18) ноября у Красного развернулись тяжелые бои, в результате которых были разгромлены корпуса Даву и Нея и уничтожены остатки французской кавалерии. В ноябрьских боях под Красным (3–6 ноября) армия Наполеона потерпела ряд поражений. Главным из них является бой 5 ноября, в котором принял участие сам Наполеон. В этом сражении Наполеону удалось помочь Даву, но все же он принужден был отступить, не дождавшись подхода своего арьергардного корпуса – Нея, и предоставить его собственной участи, а именно жестокому поражению на следующий день. В бою 5 ноября под Красным русские войска привели неприятеля в сильное расстройство и причинили ему большие потери в людях, орудиях и обозе. Между прочим захвачен обоз маршала Даву и в нем его маршальский жезл (честь захвата этого жезла принадлежит л. – гв. Финляндскому полку). Этим событиям предшествовали успешные действия Ожаровского и Орлова-Денисова. Эти отряды вышли 2 (14) ноября к Красному и захватили его, отбросив подошедший со стороны Смоленска корпус Понятовского. «Вчерашний день, – писал М.И. Кутузов, – понес неприятель новое и жестокое поражение под Красным» [161] .

Армия Наполеона оказалась на грани гибели. Развертывались события и на флангах не в пользу Наполеона. Витгенштейн, перейдя в наступление, овладел Полоцком и Витебском. В боях за эти города принимали участие крестьяне и ополченцы окрестных деревень. Отряд крестьян деревни Жарцы отличился особенно. Во время оккупации французами Полоцка этот отряд ни разу не позволил врагам вступить в свою деревню. Об одном из случаев отражения французских войск силами крестьян этой деревни докладывал Витгенштейну генерал Е.И. Властов. Значительный по своим силам отряд генерала Леграна 8 сентября обследовал район от реки Полоты до Двины. Подойдя к деревне Жарцы, французы хотели занять ее, «но жители той деревни – русские мужики, узнав о приближении неприятеля, просили находившегося у них в залоге казака, чтоб он ими командовал, который охотно за то взялся. Тогда мужики, тотчас взяв свои ружья, бросились в лес, и как скоро враг приблизился, то казак, распоряжаясь ими, кричал: “егеря направо”, “казаки налево”, а мужики тотчас встретили его из леса ружейным огнем, отчего неприятель оставил деревню и пошел мимо окон. Храбрые мужики пустились вслед за ними и бесстрашно тревожили его, причем несколько человек убили и ранили, между которыми был и один офицер» [162] .

Храбро сражались 22 партизана из этой деревни при штурме Полоцка. По ходатайству Витгенштейна весь состав отряда (Яковлев П., Афанасьев А., Кузьмин Ф., Орехов П. и другие) был награжден серебряными медалями на андреевской ленте. Кроме того, они получили право ношения ополченских крестов навсегда, хотя не состояли в самом ополчении [163] . М.И. Кутузов и в завершающем ударе у Березины отводил партизанам важное место. Отряду Ожаровского было предписано захватить Могилев, где находились крупные продовольственные склады противника, а Давыдову – перехватить «всякое сообщение между Могилевом и Оршею». Главнокомандующий, предполагая, что наполеоновская армия будет двигаться через Оршу на Борисов, приказал Сеславину «открыть скорую коммуникацию с Витгенштейном».

Голенищеву-Кутузову предписывалось усилить натиск на правый фланг и тыл армии Наполеона. От Витгенштейна и Чичагова требовалось объединить свои усилия к Вильне. Выход Главной нашей армии к Березине позволял нам завершить окружение французов. «Ваше сиятельство, – писал М.И. Кутузов Витгенштейну, – из этого усмотреть можете, в каком пагубном положении находится Наполеон» [164] .

Связавшись с Витгенштейном, Сеславин отлично выполнил возложенную на его отряд задачу. Затем этот офицер русской армии отправился к Чичагову, и совместными усилиями они захватили Борисов, обеспечив, таким образом, связь между армиями Витгенштейна и Чичагова. Отряд Сеславина в Борисове взял в плен более 3 тысячи французов. «Сеславин где ни пролетит с крылами, там брошен в прах и меч, и щит, и устлан путь врагами мертвыми» [165] , – писал В.А. Жуковский. Отряд Ожаровского также хорошо справился с поставленной задачей. Его отряд, выступив из Шклова, внезапно оказался под Могилевом. Город был сохранен от сожжения, а французы были разбиты наголово. Не менее успешно решил задачу Голенищев-Кутузов, который держался у неприятеля «в авангарде от самой Орши до Борисова». За это время его отряд захватил в плен 76 французских генералов и офицеров и около 6 тысяч солдат. А отряд Ожаровского «открыл коммуникацию Главной армии с армией адмирала Чичагова» [166] . Все партизанские отряды обеспечили установление связи между всеми русскими армиями перед решающим для нас ударом по французам. Лишь нерешительность Витгенштейна и допущенная Чичаговым ошибка спасли Наполеона от пленения. Разгром Великой армии на Березине завершил выполнение плана великого русского полководца М.И. Кутузова.

После этой катастрофы наступила агония врага. Наполеон на самом деле мог продолжить борьбу. В его распоряжении еще находились корпуса Макдональда, Шварценберга и крупные гарнизоны. Но он, покинув действующую армию, срочно направился в Париж для формирования новых сил. В Сморгони он сдал командование войсками Мюрату. На границе его встретил генерал Мааре, на вопрос которого о судьбе войск Наполеон ответил: «Армии больше нет». Кутузову тем не менее нужно было приложить немало усилий, чтобы исключить возможность сопротивления со стороны французов у Вильно и освободить остальную часть России от войск противника.

Партизанские отряды Давыдова и Сеславина и на этом этапе Отечественной войны сыграли крупную роль. В то время как Ожаровский должен был наблюдать за корпусом Шварценберга, а Голенищев-Кутузов – за баварским корпусом Вреде, Давыдову командованием армии поручалось захватить Ковно и Гродно, а Сеславину – выйти к Вильно. Давыдов овладел Гродно, где взял в плен 660 солдат и офицеров французской армии.

Спустя несколько дней туда вошли войска Милорадовича. Отряд Сеславина и другие партизаны подошли к Вильно и с боем ворвались в город. Сеславин, докладывая о своих успехах Коновницыну, писал: «Вам… рекомендую весь отряд мой, который во всех делах от Москвы до Вильно окрылялся рвением к общей пользе и не жалел крови за свое отечество» [167] .

Но в Вильно вскоре вошла Главная армия, и М.И. Кутузов мог констатировать: «Война окончена за полным истреблением неприятеля» [168] .

Последний раз город Вильно появляется на скрижалах русской истории в конце 1812 г., когда, собственно, война была окончена и неприятель изгнан из пределов России. 23 ноября 1812 г. в Вильно приехал полководец Кутузов, этот вождь, избранный царем, освободитель России от французов. Здесь он в противность воле государя оставил большую часть войска. Император Александр I со всею свитою – графом Толстым, князем Волконским, графом Аракчеевым и другими, выехав 7 декабря из Петербурга, приехал в Вильно 11 декабря. Здесь, в том же замке Кейстута, состоялось последнее свидание великого государя и знаменитого полководца. Государь обнял при встрече старика Кутузова, пожаловал ему Георгия I степени и сказал ему и собравшимся начальникам отдельных частей и офицеров знаменитые, золотыми буквами начертанные на скрижалях русской истории слова: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу».

Высший героический подъем, на который еще способно было старое общество, есть национальная война. Война 1812 г. явилась тому наглядным примером. Она стала Отечественной войной потому, что на защиту целости и независимости страны выступили в общем порыве народы России, особенно русский народ, который показал себя мужественным, стойким и храбрым, способным пойти на любые жертвы ради освобождения своей родины. Народам России пришлось принимать широкое участие в борьбе за судьбу своей страны, и они с честью вышли победителями из тяжелого испытания. Народные массы принимали участие во всех этапах борьбы с наполеоновским нашествием. Чем глубже армия врага проникала в пределы России, тем более увеличивалась сила народного сопротивления, тем многограннее становились способы ведения народной войны. Взрастал моральный дух русской армии, стремившейся на поле брани отстоять честь своей страны. Активно организовалось народное ополчения.

Война народная 1812 г. включала действия войсковых и крестьянских партизанских отрядов, отрядов самообороны и ополчения. Командование русской армией придавало большое значение этим формам борьбы. Главный штаб русской армии стал специально формировать отряды различной величины, которым ставились определенные задачи. Характеризуя роль этих отрядов, генерал А.И. Чернышев писал: «Прежде всего партизанами называли малые отряды, поручаемые командующими офицерами для выполнения незначащих предприятий. Отбить конвой, атаковать маловажный отряд, взять пленных для получения новых известий о передвижении и расположении врага, вот чем ограничивалось». В нынешнюю же кампанию они оказали величайшие услуги и возымели совсем другое назначение. Главный предмет их состоял в том… чтобы врезаясь в неприятельские линии, пресекать на продолжительное время всякое сообщение, окружив неприятеля со всех сторон, открывать движения его и таким образом, как бы ограждая нашу армию, обманывать на счет наших действий… Новый этот способ войны был употреблен с такою удачею, что действия летучих отрядов заставляли иногда смелого завоевателя, привыкшего располагать происшествиями и успехами войны, переменять свои планы. Войсковые отряды создавались командованием и базировались на местах расположения главных армейских сил. Крестьянские отряды возникали стихийно и взаимодействовали с войсковыми партизанами. Они очищали от противника обширные зоны, которые впоследствии и становились их базами. Возникали отряды самообороны, как в тылу, так и на границах операционных линий. Ополчения не только обеспечивали охрану границ прифронтовых губерний, но и служили важным источником пополнения действующей армии. Одна из особенностей Отечественной войны 1812 г. состояла в том, что на определенном этапе борьбы участие народных масс стало составной частью стратегии русского командования. Главнокомандующий русскими войсками М.И. Кутузов смотрел на самоотверженную борьбу русского народа как на важный фактор, обусловливавший достижение победы над врагами. В эпоху действия массовых армий уже трудно было вести борьбу силами постоянных армий. Дело нередко решали резервы в самом широком смысле слова. А, как известно нам, чаще всего «побеждает на войне тот, у кого больше резервов, больше источников силы, больше выдержки в народной толще». Великий русский полководец Кутузов объединил эти формы борьбы с действиями регулярной армии. Эффект оказался необычайным. Непобедимая до сих пор французская Великая армия в результате непрерывных боев была истреблена, а значительная часть ее сдались русским войскам в плен. В ходе сражений с регулярными силами она лишилась 20 тысяч человек, партизанами, отрядами самообороны было истреблено 80 тысяч, захвачено в плен или перешло на русскую сторону – 150 тысяч, дезертировало в леса или бежало за русскую границу 60 тысяч, умерло более 100 тысяч человек. Позднее штаб М.И. Кутузова усиленно пропагандировал опыт народной войны. В воззвании к немецкому народу от 12 декабря 1812 г. говорилось: «Русский народ, воодушевленный любовью к родине, одержал победу… Все мы – русские, немцы, итальянцы, швейцарцы и испанцы – братья, ибо у нас один и тот же враг. Объединим же наши боевые силы». Через два дня штаб Кутузова опубликовал специальную листовку о патриотических подвигах русских граждан: «Храбрость, мужество и любовь к отечеству была всегда отличительною чертою русских: но в течение нынешней кампании добродетели эти встретились с сугубою силою и явились в новом величественнейшем блеске» [169] . В ряде последующих воззваний М.И. Кутузов призывал немецкий народ подняться и, опираясь на русскую армию, сбросить с себя иго французов. «Помните о бессмертной славе ваших предков, которые искони с непреклонным мужеством умели защищать вашу независимость» [170] .

Эти воззвания пали на благодатную почву. Сначала Европа не верила слухам о разгроме Великой армии. Французский бюллетень утверждал, что в России все обстоит благополучно, возвещали о «победах» под Малоярославцем, Вязьмой и Красным и говорили о необходимости отхода в Белоруссию и Литву ради маневра в целях сосредоточения всех сил для нового удара в 1813 г. Но вскоре истинная картина событий в России предстала перед изумленной Европой… Несмотря на урок, преподанный ему в Испании, Наполеон полагал, что в России ему придется иметь дело лишь с одной армией. Он не верил в возможности народной войны. Наряду с другими просчетами это был главный его просчет, за который захватчик заплатил дорогой ценой. Разгром французов в России явился толчком к подъему национально-освободительной борьбы во всех порабощенных Наполеоном странах. Русский народ в своей героической борьбе указал им путь к освобождению. 24 ноября 1812 г. Наполеон, переодевшись в форму простого офицера, покинул в Сморгони свою некогда грозную армию, представлявшую после Березины жалкие толпы оборванного голодного сброда. Он бежал в санях через Вильно, Ковно и Варшаву в Париж [171] .

С огромным трудом уводил остатки своих войск маршал Ней. «Платов, который шел из Смоленска по правому берегу реки, наводняя всю местность полчищами своих казаков, тотчас же был извещен о переходе маршала через Днепр. Он собрал все свои войска, окружил маршала, непрестанно тревожил его во время переходов, и каждое мгновение вынуждал его отстроиться в каре, чтобы отражать налеты казаков» (Коленкур). Близ города Вильно казаки добили остатки колонны маршала Нея, захватив у него последние 28 орудий и обоз с деньгами. «Здесь, – писал один из французов, – лишились мы денег, чести, остатков, подчиненности и силы, словом, потеряли все». На пути от Малоярославца до Ковно одни только платовские казаки взяли в плен до 50 000 человек, в том числе 8 генералов, 13 подполковников, свыше 1000 штаб– и обер-офицеров, и захватили огромные трофеи: 500 орудий, крупные обозы и др. В конце декабря 1812 г. последние остатки армии Наполеона перешли через р. Неман близ Ковно, покинув русскую землю. Не забыл и не забудет народ и славных дел в Отечественной войне 1812 г. донского казачества, заслуги которых перед отечеством ярко оценил великий русский полководец М.И. Кутузов: «Почтение мое Войску Донскому и благодарность к подвигам их в течение кампании неприятеля, лишенного вскорости всей кавалерии и артиллерийских лошадей, следовательно, и орудий… пребудет в сердце моем. Сие чувствование завещаю я и потомству моему». Изгнанием армии Наполеона из России война не закончилась.

«1813 г., февраля 19. Реляция М.И. Платова М.И. Кутузову о действиях казачьего корпуса в период преследования неприятеля от Малоярославца до Данцига.

№ 105 г. Калаш

Его светлости господину генерал-фельдмаршалу, Главнокомандующему всеми действующими армиями и кавалеру князю Михаилу Ларионовичу Голенищеву-Кутузову Смоленскому.

Генерала от кавалерии войска Донского войскового атамана графа Платова

Рапорт

Рапортами моими вашей светлости имел я честь доносить о каждой над неприятелем одержанной победе, но краткость времени, сильный натиск при преследовании врагов день и ночь и беспрестанные ему поражения не дозволили мне описать всех военных действий тем порядком, который мог бы представить все подробности этих, в целости о каких имею честь теперь представить в начальническое ваше милостивое рассмотрение.

13-го октября прошлого, 1812 года на другой день после знаменитой победы, одержанной вашей светлостью под Малоярославцем, я напал на тыл неприятельской армии, шедшей на подкрепление войск, сражавшихся под Малоярославцем, и по жестокому сопротивлению отбил 11 пушек.

При этом случае отличились: генерал-майор Иловайский 3-й и полковник Кайсаров, который при сильном нападении французской кавалерии, желавшей возвратить отнятые орудия, мужественно удержал эти стремления с егерями 20-го полка, и орудия остались у нас. В то же время отряд под командой генерал-майора Кутейникова 2-го, посланный от меня к Боровску, поразил неприятеля столь удачно, что принудил его спешно потянуться к Верее, а полковник Иловайский 9-й, соединяясь с полковником Быхаловым, с отрядом своим 14 числа при Медыни ударили на неприятеля, взяли до 300 пленных и 5 пушек. Преследуя неприятеля по 17-е число, я приказал некоторым полкам следовать параллельным образом с боков его, а сам со всем корпусом поспешил выграть марш, направляя себя сообразно неприятельскому движению на Колоцкую дорогу. Прибыв к Колоцкому монастырю, нашел я все силы его, там расположенные, и распорядился к атаке ариергарда, под командой маршала Даву бывшего, следующим порядком: бригада генерал-майора Иловайского 5-го с бригадой генерал-майора Кутейникова 2-го, имея каждая по 2 орудия, пошли правым флангом до высот, лежащих близ берега реки Колочи; генерал-майоры Иловайский 3-й и Денисов 7-й пошли левым флангом; 8 орудий Донской конной артиллерии под командой полковника Кайсарова, прикрываемые егерями 20-го егерского полка, шли в центре; а бригада генерал-майора Грекова 1-го составляла резерв. Этим порядком, расположившись ночью близ Колоцкого монастыря и собравшись со всеми отрядами, как и неприятель соединился в 19-й день октября, с светом приказал я стремительно напасть на неприятеля.

Ни отчаянное сопротивление французов, ни страшный огонь, пущенный с батарей, ими устроенных, не остановил войск наших. Неприятель по сильном сопротивлении разбит, оставил множество убитых, взятых в плен и отнято 27 орудий. Отличились в этом сражении генерал-майоры Иловайский 5-й, Кутейников 2-й и полковник Кайсаров. Пораженный этими действиями неприятель, почувствовав невозможность отступать со всеми тяжестями, принужден был оставлять больных, раненых, и едва можно объяснить ужасы того бегства. Всюду трупы истребленных врагов покрывали путь наш. Ящики с пороховыми зарядами взрывались на воздух. Тщетно пытался он неоднократно брать позиции по дороге, ведущей к Гжатску, но будучи всегда опрокинут искусным действием артиллерии нашей, бывшей под командой храброго полковника Кайсарова, не находил он себе пощады. Преследуемый корпус маршала Даву хотел держаться пред Гжатском с весьма выгодной для него позиции, но в упорном сражении, продолжавшемся более 6-ти часов, он был вытеснен, прогнан; и Гжатск нами был занят боем. В селениях же Теплухе и Царевозаймище имел он ту же участь, потеряв множество снарядов, убитыми и пленными, о которых я доносил раньше. Корпус этот составлявший ариергард французской армии будучи сильно тесним и преследуем, надвинулся 22-го числа на корпусы короля неаполитанского и маршала Нея, и тогда соединенные их силы, расположась пред Вязьмою, взяли позицию в намерении удержать наше наступление. Но что возможно противопоставить быстрому нападению российских воинов, пламенным усердием к государю исполненных? Пред 26-й дивизией, которой командовал генерал-лейтенант Ермолов, шли донские войска, наблюдая нападением за неприятелем, чтобы дать время авангарду генерала Милорадовича зайти ему во фланг и со мной соединиться. Егери приспели к неприятелю поспешно, имея за собой орудия, вступили в дело и заняли высоту, владычествующую пред Вязьмой. Французские орудия подались несколько вперед, но открывшиеся батареи наши мгновенно привели врага в замешательство. Несколько колонн стремились зайти в наше правое крыло, но всюду поражаемые, обратились в бегство. Неприятель был опрокинут, батареи замолкли, и Вязьма занята победителями, в которую генерал-майор Паскевич с передовыми войсками первый вступил. При этом случае командовавший донским казачьим Сулина 9-го полка войсковой старшина Губкин быстрым ударом на неприятельскую колонну большую часть ее положил на месте, а остальные взял в плен, действуя везде с отличным мужеством и храбростью. Донесения генерала Милорадовича дошли в свое время к вашей светлости о действии его соединенных со мной сил; о том был краткий рапорт. На другой день преследовал я неприятеля по большой дороге, но он остановился у селения Семлево, дабы дать отдых своей утомленной коннице и найти способ фуражировать. На каковой предмет и отделилась она от пехоты; что я увидев, отрядил генерал-майора Иловайских 5-го и 3-го с бригадами атаковать ее. Они исполнили ее с наилучшим успехом, истребив большую часть этой гвардейской кавалерии, взяв пленных довольное число и 2 гвардейские эстандарта, причем генерал-майор Сысоев 3-й весьма отличился. С этого места по повелению вашей светлости следовал я за неприятелем и, узнав через пленных, что корпус вице-короля италийского Евгения потянулся к соединению с маршалом Виктором на Витебск, отрядил я генерал-майора Грекова 1-го и Денисова 7-го с бригадами и с подкреплением 1-го егерского полка и драгунских Черниговского и Новороссийского для преследования неприятельских корпусов, шедших через Дорогобуж и переправу у Соловьева к Смоленску; а сам взял вправо наперерез к Духовщине и, не допустив до этого города итальянский корпус, ударил 26-го числа на марше и разбил его так, что осталось французов более 6-ти тысяч на месте, более 3-х тысяч взято в плен и отбито 64 пушки. Сам вице-король с остатками своего корпуса, не посмевши следовать первому назначению в город Витебск, поспешил к Смоленску. При этой победе взят в плен известный генерал Сан-Сон, начальник Генерального штаба всех французских армий.

При действии же этом отличились генерал-лейтенант Мартынов, полковник Греков 5-й, Харитонов 7-й и Власов 3-й и командовавший полком Иловайского 3-го войсковой старшина Тарасов 2-й, который лично отнял у врага знамя и следовал за неприятелем через Драгобуж и Соловьевскую переправу. В намерении принудить его скорее оставить Смоленск приступил я к этому городу, учредив следующую к атаке диспозицию: правый фланг мой поручил я генерал-майору Иловайскому 3-му, левый – генерал-майору Грекову 1-му, центром командовал генерал-лейтенант Мартынов.

Войска этого корпуса составляли полуциркульную линию; в авангарде был полковник Кайсаров, который, присоединивши к егерям своим стрелков казачьих, двинулся в обход на оба вражеских фланга, следуя в центре с остальными егерями и донской артиллерией, и по повелению моему немедленно атаковал их. Узнав же, что французские войска провели всю ночь в форштате Петербургском, я приказал бросить несколько гранат и бранскугелей, чтобы тем более встревожить неприятеля; и в то же время егеря 20-го полка, по большой дороге следовавшие, стремительно бросились и сбили вражескую цепь, бывшую в отдалении от форштата и скрывавшую движения войск в городе, и его атаковали. А донская бригада, посланная между тем под командой генерал-майора Кутейникова 2-го, подоспев к Московскому форштату, повстречалась с двумя вражескими колоннами. Колонны эти старались всеми силами удержать форштат, но донские полки, одушевляемые примером своих начальников, быстро атаковали их и расстроили. Новые колонны двинулись им на подкрепление с 9-ю орудиями; но генерал-майор Кутейников с казаками, а полковник Кайсаров с егерями, ударив на них, овладели орудиями и 27-го числа октября новая победа увенчала успех оружия нашего. Неприятель, преследуемый по Духовщинской дороге авангардом моим под командой генерал-лейтенанта Мартынова, при упорном сопротивлении его на переправе через реку Вопь близ деревни Ярцевой разбит снова и оставил нам 23 орудия. При этом случае командовавший 6-ю орудиями донской конной артиллерии восковой старшина Кирпичев искусным и скорым действием сбил вражескую батарею, на противной стороне реки Вопь бывшую, и тем много способствовал к оставлению неприятелем вышеупомянутых 23-х орудий. 28-го числа, вытеснив французов из Духовщины, я направил путь к Смоленску вслед за остатками того корпуса, и в тот же день при занятии селения Звенихи враг был опять поражен действием орудий Донской конной артиллерии и егерями 20-го полка под начальством известного полковника Кайсарова, где с бою взято им 2 орудия и более 1000 человек в плен. От Духовщины до самого Смоленска неприятель тесним был с флангов донскими полками, но в авангарде полковник Кайсаров с егерями и артиллерией на всяком шагу выбивал его из позиций и деревень, им занимаемых, так, что не успевал он их сжигать, и поражал столь сильно и упорно, что, вытеснив его ночью из укрепления, бывшего в 3-х верстах впереди форштата Смоленского, отняв последние орудия, допустил едва тысячи человекам, остаткам корпуса сего, стремглав броситься в оный; куда прибыв на 3-е число ноября, присоединил я к себе отряды Грекова и Денисова, которые заняли форштат. Замеченное неприятелем малое число пехоты нашей внушило ему дерзость пустить вновь большую часть на нас своей пехоты; но я, приказав полковнику Кайсарову подкрепить стрелков наших остатком бывших у него егерей 1-го и 20-го полков и артиллерией и всем моим Донским полком, дал иной оборот сражению, которое сделалось гораздо жарче прежнего. Снова пораженная нами вражеская пехота кинулась уже на левый берег Днепра, заперши крепостные ворота; а форштат занят победоносными нашими войсками. 157 пушек достались нам в Смоленске.

От Смоленска отряды генерал-майора Грекова 1-го и Денисова 7-го были от меня посланы к Красному за последовавшим туда врагом, которые в продолжении преследования до селения Крюкова отбито у врага 80 и при селении Хохлове 26 пушек и большое число пленных. Сам же я продолжал поражать неприятеля. 8-го числа ноября встретил остатки разбитых войск при Красном маршала Нея, переправившиеся у Сыро-Коренья уже в тылу моем через Днепр. 11-го числа в Орше соединенные силы хотели удержаться, однако после сражения, продолжавшегося 5 часов, неприятель из Орши с остальной пехотой выгнан, которые и там оставили нам 26 орудий. После этого неприятель не ретировался, но бежал к Толочину, быв на каждом шагу поражаем донскими полками.

В это время взяты генералы Дзевановский и Пюибюск и более 5-ти тысяч человек в плен.

Эти поражения происходили одинаковым образом до 15-го ноября, когда заняли мы Борисов, где неприятель потерял более 5000 убитыми, 7000 пленными и 5 пушек, которые мною были сданы в корпус генерала от кавалерии графа Витгенштейна. 17-го числа неприятель направил бегство на Зембит, Илию и Молодечно, потеряв на том пути многие тысячи убитыми и 5000 пленных. Я брал на каждом шагу орудия врага, пороховые ящики, которых не успевал он взрывать на воздух и которым не успевали мы делать счету. Авангард мой под командой генерал-лейтенанта Мартынова разбил французов около Зембина и, поражая их до 23-го числа, взял более 30-ти орудий. 24-го числа неприятель остановился при Молодечно, но, прогнан, и Молодечно занято соединенными войсками моего корпуса с авангардом господина адмирала Чичагова.

Между тем полковник Кайсаров, посланный от меня с сильным отрядом по переходе Борисова, напал на ариергард маршала Виктора, атаковал ее, взял 2 орудия и, будучи подкреплен присланными к нему от армии адмирала Чичагова 4-мя пехотными полками, поражал его целый день со взятием многих в плен. Потом форсированным маршем 21-го числа, зашел в голову армии неприятельской, и остатков кавалерии составленной, прикрывавшей наполеоновы обзоры, ударил на оную с быстротой в трех метах и в мгновение привел ее в замешательство; в преследовании положил на месте более 1000 человек, взял один эстандарт гвардии и все портфели государственного секретаря графа Дарю с бумагами. Подошедшая неприятельская пехота с артиллерией удержала дальнейшее преследование неприятеля, и оттуда следуя денно и нощно вместе с неприятелем, наносил ему ежечасные. Разными ударами и истреблением магезейнов поражения до самой Вильны, где впереди Остробрамской заставы неприятель, поставив 2 орудия под прикрытием отставшей кавалерии и пехоты, принимал подходящие к Вильно остатки своих войск.

Полковник Кайсаров 25-го числа подошел к Вильно скрытым образом и обошел фланг французского отряда, ударил столь сильно, что французы побежали, преследуя бегущих истреблял. В самом городе, где взял также в плен генерала Серана и других пленных, а сам вместе с тем первый занял в Вильно Рудницкую заставу. Все это время полковник Кирсанов, находясь в отряде полковника Кайсарова и командуя половиной полка Атаманского, действовал везде при поражении неприятеля и отбитии эстандарта и пушек с отличным мужеством и храбростью. Из Молодечно я согласно воле вашей светлости сдал большую дорогу, ведущую к Вильно, господину адмиралу Чичагову, а сам направил марш мой влево и 27-го числа прибыл с корпусом моим к Корчме Панарской. Тут я узнал, что французы, соединившиеся все в Вильно, даже корпуса Виктора и Удино, расположились отступить от этого города, а я расположился отрезать им путь. 28-го ноября в 7 часов утра я к Погулянке по дороге, ведущей из Вильны в Ковно, где встретился мне неприятель ретирующийся густыми колоннами в числе более 30-ти тысяч человек. Устроив тотчас батареи под командою генерал-майора князя Кудашева на вершине гор Панарских, я приказал находящемуся при мне майору Караулову предложить неприятелю пощаду, известив его, что все уже пути у отступлению ему отрезаны и что всякое сопротивление будет для него пагубно. Но упорство французов внушило им дерзость отказаться от нашего предложения. И победа, всегдашняя сопутница русским воинам, приобрела им новый лавр на Погулянке.

Артиллерия наша начала поражение, сильные французские легионы поколебались, а отряды генерал-майора Иловайского 5-го и Дехтерева довершили поражение, пробившись сквозь целые ряды пехоты французской. Между тем часть войск французских отступила в лес и, собравшись опять, спешила обойти равнину, внизу гор Панарских находившуюся, в намерении избежать последнего удара. Но, предусмотрев намерение их, я приказал тотчас одной Донской бригаде под командой генерал-лейтенанта Иловайского 5-го и драгунским полкам Житомирскому и Арзамасскому и Ольвиопольскому гусарскому, которые по моему приказанию сделали на них атаку, и генерал-майор князь Кудашев с подкреплением остальных бригад напали на них, рассеяли и истребили в один час. При этом поражении взято 28 орудий, 5 знамен, множество пленных и весь обоз неприятельский.

29-го, 30-го ноября, 1-го числа декабря бегство французов направлено было в Ковно. Многие тысячи трупов, усеянных по дороге, так и обеим сторонам свидетельствовали поражение их. На каждом шагу французы лишались людей, пушек и пороховых ящиков с снарядами.

2-го декабря поутру приблизился я к Ковно, авангард мой встречен был неприятельскими орудиями, поставленными во всех предместиях города и даже на противоположной стороне реки Немана. Я отрядил часть войск под командой генерал-майора Кутейникова 2-го вправо, а генерал-майора Каменева и генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова влево, которые перешли реку Неман по льду и обошли Ковно, напали столь стремительно на отступающего неприятеля, что четыре колонны были истреблены наголову, а при последнем убит и главнокомандующий их генерал французский. Искусное же действие артиллерии нашей, направляемое войсковым старшиной Кирпичевым, принудило умокнуть неприятельские орудия, в укреплении Ковенском бывшие, и город очищен, где, кроме больных, захвачено в плен более 1000 человек и 21 орудие, 800 пороховых ящиков, до 60-ти тысяч ружей, из которых не успели они половины сжечь, и магазины с жизненными припасами найдены в городе. За остатками же неприятеля, оставившими Ковно, преследовали до Волковиска, взято 3 орудия и большое число пленных, где отличился полковник Ефремов. В городе Ковно и в преследовании до Волковиска полонено до 10000 пленных и 436 штаб– и обер-офицеров.

Итак, большой армии его из всех разных корпусов не более упущено как до 2-х тысяч человек. Из Ковно я по повелению вашей светлости перешел реку Неман и вступил в границы неприятеля. Шел я через Нейштат, Шарвинти, Пильколен до Инстербурга и не останавливаясь ни на один день, следовал до города Вейлац и Алленбурга. Тут узнал я, что стараются соединить все свои силы с новоприбывшими полками, следующими из Данцига на помощь корпусу Макдональда, и потому немедленно отправил генерал-адъютанта Чернышева с сильным казачьим отрядом и 4-мя орудиями Донской конной артиллерии, предписав ему стараться всеми силами обходить неприятеля и разбивать передние его войска; а сам через Фридланд, Домнау и Пресиш-Эйлау спешил к Мильгаузену, куда тянулся из города Кенигсберга неприятель корпуса маршала Макдональда.

Генерал-адъютант Чернышев выполнил предписания мои в точности. Он обошел французов и на каждом шагу поражал и брал в плен. По прибытии моем в Прейсиш-Голанд, получил я известие, что вице-король итальянский с маршалом Виктором находится в городе Мариенвердере, а потому предписал Чернышеву быстро туда следовать, куда он прибыв, напал на них. Мариенвердер занял, и отбито 15 пушек большой армии, увезенных от Немана, и до 1000 пленных; а сам вице-король с маршалом едва спаслись бегством не более как с 400 человек. И так вся армия его погибла на прах.

С таковым же стремлением овладел он Нейнбургом и потом преследовал неприятеля далее за реку Вислу. Я же с Прейсиш-Голанда предпринял непременно решение поразить неприятеля, расположившегося удержать себя в местечке Мильгаузене. 30-го числа войска, мною предводимые, подошли к Мильгаузену и заняли его. Неприятель поспешил к Эльбингу, но я следовал по пятам его, занял и этот город боем.

1-го числа января поразил я неприятеля в укреплении Мариенбурга, взяв множество пленных и отбив палубы с ружьями корпуса Макдональда и не останавливаясь в нем, чтобы не допустить неприятеля укрепиться отдохновлением, я шел за ним боем через Вислу до укрепленного местечка Дершау и, заняв его, гнал до самого Данцига и даже в форштат. 3-го числа января Данциг взял в блокаду со всех сторон. Во всех занятых городах взято множество пленных и французы не только оставляли всех больных своих, даже не успели увозить с собой и наших пленных, в прежние дела взятых ими. Войска неприятельские, после этого запершись в Данциге, желая с сильными вылазками избить нас и открыть все пути, ведущие в Данциг, лишившие его все продовольствий, и не редко вылазки их были поражаемы обратно. В продолжении этой компании взято нами 547 пушек, знамен и эстандартов более 30-ти и более 70 тысяч пленных, в том числе более 10-ти генералов разных классов и более 4000 офицеров. Светлейший князь! Я не распространяю здесь дела, бывшие в июне и июле месяцах до половины августа прошлого 1812 г., где я прикрывал ретираду обеих армий и дрался с неприятелем ежедневно, спасая все, как и остающихся за слабостью солдат, подвозя их на казачьих лошадях и не дав взять неприятелю ни одной повозки, о чем тогда же известно было обоим предводителям армий; но труды, подъятые нами, были неисчислимы, опасности велики. Сверх ежедневного поражения неприятеля в преследовании мы сражались с ними жестоко в боях, а именно, когда он останавливался и сильно упорствовал, защищая занимаемые им позиции с отчаянностью: октября 13-го у Мало-Ярославца и Боровска, 14-го у городка Медыня, 19-го при Колоцком монастыре, 20-го пред городом Гжатском, 22-го пред городом Вязьмой, 23-го у селения Семево, 26-го и 27-го в окрестностях реки Вопь пред Духовщиной, ноября 3-го и 4-го пред городом Смоленском и при занятии этого города, 8-го, 9-го, 10-го от Сырокоренья до Гусятина, 11-го у города Орши, 16-го при местечке Плещенцах, 17-го у Борисова, 24-го при местечке Молодечне, особенно 28-го у Вильны на Погулянке и при Панарской горе, где было собрано разных корпусов более гораздо 30 000, совершенно на прах разбиты и орудия у них отняты; 2-го сентября при выбытии его из Ковно и переходе за Неман. Но с верою в духе и пламенным усердием к августейшему монарху под начальством вашим остались мы непобедимы, и неприятель, утвердительно доношу, не более как в 1000 человек, кроме корпуса Макдональда, без одного орудия, изгнан тем самым путем, которым пришел.

Мы исполнили по верноподданническому долгу нашему присягу и священную обязанность.

Теперь почитаю я справедливейшим долгом, представая отличные подвиги подчиненных мне, значащихся в приложенных при этом списках, в начальническое благорассмотрение ваше, покорнейшее просить об обращении на них внимания вашей светлости за великие понесенные ими труды и отличия, удостоив их исходатайствованием высокомонарших милостей по примеру других представлением вашим оных удостоенных, и во избежение личного моего пред каждым из них ответа.

В представляемых вашей светлости от меня при этих списках внесены одни только войска Донского генералитета, и штаб-офицеры, и некоторые чиновники, в разных должностях при корпусе, мне вверенном, находившиеся и теперь состоящие. А прочих же отличившихся полковых офицеров я буду иметь долг мой представить вашей светлости особенные списки по собрании от полков».

Предписание фельдмаршала Кутузова Платову

«По переходе неприятеля через Неман, все казачьи войска в команде вашей находящиеся, равно и те, которые в команде генерала Кутузова, должны следовать за неприятелем до самой Вислы. В подкрепление назначаются части регулярной кавалерии с пехотою, которые, перейдя Неман, не очень удаляются от армии адмирала Чичагова и корпуса гр. Витгенштейна, и которые впредь до повеления, остаются на правом берегу Немана. По вступлении в край прусский, прошу вас предписать, под опасением строжайшего взыскания, всем в команде вашей находящимся казакам отнюдь не грабить и вообще никаких не причинять обид, ибо в противном случае сие не только не сообразно будет с видами моими, но и совершенно противно воле императора [172] .

№ 646

2 декабря 1812 г., г. Вильно».

Рапорт генерала Коновницына Платову

«Граф Витгенштейн преследует всеми силами с поспешностью отступающего Макдональда, у которого не более, как от 5-т до 6 т. 23 числа отряд графа Штейнгеля должен прибыть в Тапвахен и Вейлау. Сильные партии посланы в направлении к Нидерунг и Ельбинг. Фельдмаршал Кутузов приказал мне сие донести до сведения вашего с тем, чтобы вы со своей стороны употребили всевозможные средства и быстроту, дабы опередить корпус Макдональда и тем дать время графу Витгенштейну нанести ему разительный удар.

№ 798.

24 декабря 1812 г., г. Вильно».

В конце декабря 1812 г. русские армии перешли Неман и тремя колоннами направились: северная армия под начальством адмирала Чичагова – на Кенигсберг, Данциг, армия под начальством графа Милорадовича шла на Варшаву и главная армия, между ними, имела целью освобождение Восточной Пруссии. М.И. Платов с 24 казачьими полками шел впереди войск армии Чичагова в направлении на Данциг. Корпус генерала Чернышева, в котором было 10 казачьих полков, шел в том же направлении. В главной армии было 3 казачьих полка, в отдельном отряде Воронцова – 750 казаков. Задачей передовых частей Платова и генерала Чернышева было действие в глубоких тылах французской армии. Передовые войска в первые пять дней заняли Тильзит, Инстенбург и Мемель. Захвачено было до 8000 тыс. пленных и большие запасы продовольствия, оружия и боеприпасов. 4 января был занят Кенигсберг. Платов и Чернышев вышли к Висле, переправились, и Платов с казаками обложил Данциг. Казаки Платова, по пятам преследуя неприятеля, заняли города Эльбинг, Мариенбург, Мариенведер и другие.

Из предписания Платова генералу Иловайскому

4 января 1813 г. из Дершау

«Прошу вас наистрожайше подтвердить всем подчиненным вашим, чтобы жителям ни малейшего оскорбления сделано не было и самим для продовольствия ничего не брать, а требовать законною дачею от них, дабы не навесть и против нас огорчения (отчего по политическим делам последует расстройство) и от главного начальства строжайшее за сие взыскание, и до сего благодарение богу жители все к нам усердны» [173] .

Предписание Кутузова Платову

«Одному деятельному преследованию вашему обязаны мы падению городов: Эльбина, Марненбурга, Мариенведера и Нейнбурга. За дисциплину же, сохраняемую в войсках ваших, приношу вам мою совершенную признательность, о чем и в общем приказе по армии отдано.

Из рапорта адмирала Чичагова видно, что Данциг обложен корпусом графа Витгенштейна и потому вы не упустите случая действовать хотя партиями по дорогам, ведущим от Данцига к стороне р. Одера по разным направлениям, чтобы тем подать вид, что наше движение и к сей реке добираться будет [174] .

№ 39

8 января 1813 г.».

Из рапорта Платова Кутузову 12 января 1813 г. из Лаблау

«Повеление ваше за № 39 имел я честь получить. Дисциплина в войске по предписанию вашему в рассуждении для жителей прусских мною подтверждается, сохраняется и всегда будет соблюдаться. Здешние жители чрезвычайно дружелюбно и искренно с нами обходятся, жалоб по сие время никаких не было и при вопросе мною жителей все остаются весьма довольными нашим войском. Не утаиваю перед вами, как главным начальником, что все селения, лежащие около Данцига, много разорены французскими войсками, отчего и наши войска претерпевают недостаток, а особенно в фураже, но жители с большим усердием доставляют возможное им для нашего войска. Я принимаю все меры, чтобы все требуемое доставлялось без угнетения жителей из отдельных деревень по распоряжению их главных шултод».

Главные силы русской армии вышли к Висле и угрожали окружению Варшавы. Шварценберг оставил Варшаву и двинулся с ними в Галицию, Варшава была занята русскими. По плану Кутузова, русские войска должны были выйти на Одер. Вперед армий выдвигались легкие отряды Чернышева, в отряде которого было 255 казаков, Воронцова – с 750 казаками и Винцегероде, в отряде которого было 6300 казаков. Передовые отряды, тесня французов, заняли города Дризен и другие. Отряд Винцегероде, преследуя противника от Варшавы, 1 февраля подошел к Калишу и после боя корпусом саксонцев занял его. Французы отошли в Силезию. 17 февраля к Калишу подошли корпуса Милорадовича и главные силы русской армии. От Калиша все войска были двинуты на линию р. Одера. Таким образом, русская армия, пройдя от Немана 750–800 км, оттеснив французов, вышла на Одер, обложив их гарнизоны в крепостях Модлян, Тори и Данциг. В Бунцлау умер Кутузов, и армиями стал управлять император Александр I при помощи Витгенштейна и Барклая де Толли.

Наполеон к тому времени довел первый эшелон своей армии до численности 300 000 человек и резервный – до 200 000. Создав для внутреннего управления Регентский совет, 26 апреля он выехал к своей армии и прибыл в Веймар. Против него была создана коалиция России, Пруссии, Швеции и Англии. Франция предложила Австрии выступать инициатором мирных переговоров. Меттерних делал все возможное, чтобы извлечь наиболее выгодные условия для Австрии. Наполеон развернул войска по линии р. Сале, прочно занимая нижнее течение реки Эльбы – Гамбург и Вестфалию. Русскими войсками был занят Берлин, и армия Витгенштейна двигалась на Гамбург. Казачьими частями был занят Бремен на Эльбе. Наполеон приказал всем корпусам двигаться на Лейпциг с целью занять его 1 мая. В связи с намеченным широким планом союзников началось перемещение войск воюющих сторон. Армия Шварценберга двигалась со стороны Богемии, обходя Лейпциг слева. Армия Блюхера направлялась со стороны Эльбы и должна была выйти или севернее, или с востока к Лейпцигу. Главные силы Наполеона подходили к Лейпцигу со стороны Эльбы. Наполеон центром сражения наметил армию Барклая де Толли и развернул части от р. Плейса, в первой линии корпуса Понятовского, Виктора, Лористона. Во второй линии были расположены корпуса Ожеро, Медона, за центром – четыре корпуса Латур-Мобура и влево – корпус Макдональда с кавалерией и Себастьяни за левым флангом.

Вокруг Лейпцига Наполеоном было сосредоточено 190 000 войск, и на стороне противника было до 330 000 человек. В этой «Битве народов» участвовало до 500 000 человек, и длилась она три дня, закончившись поражением Наполеона. Не желая терять времени, Наполеон решил начать сражение на следующий день 4 (16) октября. В 9 часов утра три пушечных выстрела со стороны коалиции были сигналом начала сражения. Началась сильная канонада по всему фронту. Союзники, развернув войска в три линии, перешли в атаку, предшествуемые огнем 2000 орудий. Меньшим числом артиллерия французов не могла задержать наступления противника, и части их приблизились к подошве возвышенности, занимаемой французами. Но через некоторое время артиллерийский огонь обеих сторон достиг такой силы, что опытные генералы говорили, что никогда такого огня не видели. Вокруг Наполеона падали снаряды, несколько офицеров из его окружения было убито. Он оставался спокойным и для поддержки правого фланга и центра послал корпус Ожеро и конницу. Генерал Келлерман повел конницу в атаку, но был атакован во фланг конницей противника и отброшен назад. В центре продолжался ожесточенный бой, позиции переходили из рук в руки. Французы, однако, продолжали удерживать позиции. В полдень послышались артиллерийские выстрелы на севере, что означало: союзники начали бой со стороны северной армии, и в то же время австрийские части повели атаки с запада, с целью занять мосты на р. Плейса, чтобы отрезать путь отступления французам на Лютцен. Получив донесение, Наполеон решил от обороны перейти в наступление. Он намеревался прорвать центр союзников и ударом на их правом фланге выйти во фланги и тыл южной армии. Части центра и левого фланга перешли в наступление. Но всюду, понеся большие потери, французы решительной цели не достигли. Отход армии Наполеона от Лейпцига был так же катастрофичен, как и отступление от Москвы. От состава в 200 000 человек на Рейн отступило всего 40 600. Внутреннее положение во Франции во всех отношениях было тяжелое. Военные склады были пусты, вооружения не было, казна не имела никаких денежных запасов, и моральное состояние страны было в полном упадке. Участвуя в Лейпцигском сражении на правом фланге русской армии, казаки взяли в плен кавалерийскую бригаду, 6 батальонов пехоты и 28 орудий. В конце 1813 г. русские войска вступили в пределы Франции. Донские казаки отличились и здесь в ряде схваток и битв. Ими был занят Фонтенбло и укрепленный город Намюр. Русские войска ускоренным маршем двинулись на Париж.

30 марта 1814 г. войска союзной коалиции подошли к стенам Парижа. Привел эти войска русский царь Александр I. Парижане отлично помнили, что еще совсем недавно, в 1812 г., их император Наполеон во главе Великой армии побывал в Москве. И вот наступило время «ответного визита». Как поведут себя эти странные русские, и особенно их экзотические казаки? Ведь о казаках, «полуазиатах-полускифах», которые пришли во Францию из необъятных степных просторов, об их жестокости и необузданности, рассказывали легенды. В начале кампании 1812 г. казаки первыми (пикет Лейб-гвардии Казачьего полка) встретили на реке Неман французские части. По иронии судьбы, в конце войны они также были впереди, «на хвосте» жалких остатков наполеоновской армии, достигли русских границ и вступили на территорию Польши и Пруссии. По словам генерала А.П. Ермолова, казаки стали «удивлением Европы». Обыватели Германии, Голландии, Бельгии и Франции специально сбегались посмотреть на вступление союзных войск в города. Самые знатные дома стремились пригласить в гости казачьих начальников. Особым успехом пользовались казаки и у прекрасного пола Европы. Простолюдинки были без ума от рядовых казаков.

31 марта 1814 г. союзные армии торжественно вступили в Париж. Атаман Платов находился в свите императора Александра I. Парижане восторженно приняли войска союзников, и в первую очередь русского царя.

В толпе встречавших раздавались возгласы: «Да здравствует Александр I!» На Елисейских Полях казачьими полками были разбиты биваки. Казаки купали своих коней в Сене. Вокруг казачьих временных жилищ всегда толпились люди, бегали дети, свой товар предлагали торговцы и торговки. И на два месяца иррегулярные полки стали едва ли не главной достопримечательностью Парижа.

18 апреля в Париж въезжал король Франции, Людовик XVIII. 20 апреля Наполеон отправился на английском фрегате на Эльбу, куда и прибыл 16/18 апреля 1814 г.

После реставрации королевская власть была поставлена перед решением тяжелых внутренних вопросов. Революция нарушила право собственности, много владений было реквизировано или отдано новым владельцам.

Церковные земли и имущество были отобраны. Страна была разделена на три партии: революции, королевской власти и сторонников Наполеона. Возвратившаяся эмиграция не могла мириться с установившимися революционными порядками не только якобинцев, но и самого Наполеона. Важное значение имела армия. Большинство маршалов перешло на сторону короля, но армия держалась Наполеона. Части армии были разбросаны по всей Европе и провинциям Франции и не знали о происходивших в стране событиях. Власть короля ограничена народными представителями, но король мало считался с установленной конституцией, министры назначались им и от него только и зависели.

В земельном и имущественном вопросе король был на стороне прав собственности и издал указ, что собственность священна и нерушима. Наполеон находился на острове Эльба, недовольные искали с ним связи, и он хорошо был осведомлен о положении внутри Франции. Посоветовавшись с матерью, Наполеон решил еще раз испытать судьбу, высадиться во Франции и произвести переворот.

Было собрано на побережье острова Эльба 1100 человек с маршалами Бертраном и Друо, и Наполеон 26 февраля 1815 г. покинул Эльбу.

20 марта Наполеон прибыл в Фонтенебло, откуда 11 месяцев тому назад отправился на Эльбу. Наполеон прибыл в Париж и при выходе из коляски был подхвачен на руки и внесен во дворец. Людовик XVIII при приближении Наполеона к Парижу поспешно покинул Тюильрийский дворец. 13 сентября 1814 г. император Александр I выехал на конгресс в Вену. Уполномоченными сторонами России на венском конгрессе были Нессельроде и Разумовский. Главными действующим лицами конгресса были Меттерних и Талейран. Политика всех европейских народов направлялась против возросшего влияния России, к ним не примыкала лишь Пруссия. С 22 на 23 февраля 1815 г. в Вене были получены сведения, что император Наполеон оставил Эльбу, высадился во Франции, занял трон при приветствии армии и народа. Король Людовик XVIII, ставленник союзников, поспешно должен был покинуть Париж, а затем Францию. Наполеон был объявлен вне закона. Россия, Пруссия, Австрия и Англия обязывались выставить каждая 150 000 человек против Наполеона. Англия должна была уплатить издержки союзников в размере 5 миллионов стерлингов. Английское правительство не рассматривало бегство Наполеона с Эльбы как преступление, во-первых, потому что он находился там в качестве не арестанта, а правителя, во-вторых, потому что королевское правительство не платило ему положенного содержания, и, наконец, англичане приняли к сведению тот факт, что бывший император был восторженно встречен армией и народом.

Но все сводилось к тому, что Наполеон являлся угрозой миру. Император Александр I остался верным союзником, и война против Наполеона снова началась. Войска коалиции пруссаков и англичан двинулись к границам Франции и вторглись в ее пределы. Австрийские войска не торопились вступать в войну, русские же войска, покинув Париж, возвращались в Россию и были уже в пределах Польши. Они были тоже повернуты в сторону Франции.

Английские войска под начальством Веллингтона сосредоточились в Бельгии, имея главной базой Брюссель. Прусские войска под начальством генерала Блюхера подвинулись до Намюра, имели базой Льеж. Войска Наполеона в составе 124 000 человек и 350 пушек были развернуты на линии Лилль – Мец. Из числа прежних маршалов к Наполеону присоединился Ней, которому Наполеон и поручил армию в 48 000 человек. Генерал Вурман как сторонник королевской власти перебежал на сторону пруссаков и сообщил все сведения о положении армии Наполеона. 4(16) июня произошел бой с пруссаками. Армия Блюхера потерпела поражение и принуждена была к отступлению. В тот же день маршал Ней с армией вел бой с авангардом англичан в 4500 человек, но не мог отбросить его и занять указанную ему позицию.

Английская армия заняла позицию по обе стороны дороги Намюр – Брюссель. В 8 часов утра Наполеон с высшими начальниками выехал на осмотр позиции. Наполеон заявил, что успех на 80 % обеспечен. В 11 часов 30 минут Наполеон приказал открыть огонь, намечая главный свой удар на левый фланг, имея целью отрезать путь на Брюссель. Наполеон перенес главные атаки на правый фланг англичан. Но в это время было замечено движение справа, откуда должен был появиться корпус Груши. Высланной частью был захвачен прусский генерал, который сообщил, что это подходит корпус Бюлова, посланный Блюхером на поддержку англичан. Маршал Ней решил решительной атакой сломить англичан. Атака имела успех, но Веллингтон послал резервы, ждавшие своего часа, замаскированные в хлебных полях, и они остановили атаки французов. Для обеспечения правого фланга и тылов был послан корпус генерала Лобо, занявший линию Шарлеруа – Брюссель. Но к этому времени к фронту стали подходить части армии Блюхера. Корпус Лобо оказался не в состоянии сдерживать наступление всей армии Блюхера. В это время Груши занял позицию на полпути Намюр – Брюссель и, несмотря на настойчивые требования генералов двигаться на тылы Блюхера, стоял на месте. Армия Наполеона подверглась полному разгрому. Во Франции была восстановлена власть короля Людовика XVIII.

8 августа 1815 г. Наполеон на фрегате «Нортунберленд», в сопровождении фрегата «Гавана», отправился на остров Св. Елены, где и умер. Во Франции была восстановлена власть короля Людовика XVIII. После восстановления королевской власти во Франции император Александр и атаман Платов были приглашены в Англию, где особенным вниманием пользовались казаки и казачьи пики. Всех удивил казак Жиров, не желавший расставаться с пикой, даже когда он сопровождал императора сидя в экипаже. Атаман Платов подарил принцу-регенту донского коня с казачьим седлом. Оксфордский университет поднес Платову докторский диплом, а город Лондон – драгоценную саблю в художественной оправе. В королевском замке портрет Платова, написанный по желанию принца-регента, навсегда занял почетное место.

Война 1812–1814 гг. принесла казачеству Дона всемирную известность. Огромной популярностью пользовалось имя донского атамана М.И. Платова.

Пятнадцать тысяч донцов погибли в боях с армией Наполеона.

Платов умер 3 января 1818 г., на 67 году жизни.

Пост атамана занял генерал Денисов [175] .

Глава 6 Выдающиеся деятели Отечественной войны 1812 г

Светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов Смоленский

Главнокомандующий всеми армиями в Отечественную войну (назначен 8-го прибыл к армиям 17 августа), генерал от инфантерии, 67 лет от роду, во время Отечественной войны произведен в генерал-фельдмаршалы и пожалован титулом Смоленского. Предшествующая карьера его отличалась чрезвычайным разнообразием. Много боевой службы, сначала под командою Румянцева, потом Суворова: затем самостоятельное командование крупными отрядами и армиями в войнах с турками и в войну 1805 г. с Наполеоном. Перед назначением своим в должность главнокомандующим в Отечественную войну он пользовался уже широкой популярностью в обществе и в войсках. В боях был дважды ранен. В 1774 г. пуля ударила в висок и вышла у правого глаза, глаз был потерян навсегда. В 1778 г. при осаде Очакова вражеская пуля попала в щеку и вышла в затылок. За штурм Измаила в 1790 г. получил орден Св. Георгия 3-й степени и произведен в генерал-поручики (по теперешнему – генерал-лейтенант), а в следующем году за дело при Мачине – орденом Св. Георгия 2-й степени. В 1798 г. произведен в генералы от инфантерии и назначен инспектором войск в Финляндии. В 1801 г. назначен литовским военным губернатором, в 1802 г. – военным губернатором С.-Петербурга, но затем вскоре вышел в отставку и оставался в ней до 1805 г., когда был назначен главнокомандующим русской армией, направлен был на помощь Австрии в войне с Наполеоном.

За Бородино Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы и получил 100 000 рублей, за Тарутино – золотую шпагу с алмазами и лавровым венков, за победу под Красным и вообще в Смоленской губернии – титул «Смоленского», за окончательный результат Отечественной войны – орденом Св. Георгия 1-й степени. С 6 апреля по прибытии в Бунцлау (в прусской Силезии), он не мог следовать с армией дальше и остался здесь, а 16 апреля 1813 г. скончался. Память о Кутузове в армии увековечена присвоением его имени двум полкам, которые и назывались так: 2-й пехотный Псковский генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского полк и 13-й Донской казачий генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского полк.

М.Б. Барклай де Толли Главнокомандующий 1-й Западной армии, генерал от инфантерии. Михаил Богданович Барклай де Толли, 52 лет от роду. В войнах 1813–1815 гг. произведен в генерал-фельдмаршалы и получил княжеское достоинство. Участвовал в екатерининских войнах с турками, со шведами и с поляками. В Польскую войну 1794 г. получил орден Св. Георгия 4-й степени. Участвовал в войне с Наполеоном 1806–1807 гг., получил орден Св. Георгия 3-й степени и Св. Владимира 2-й степени и чин генерал-лейтенанта, был тяжело ранен. Участвовал в войне со Швецией 1808–1809 гг. Командуя отдельным корпусом, в 1809 г. совершил знаменитый зимний переход через Ботнический залив (через Кваркен) и занял шведский город Умео. Затем был произведен в генералы от инфантерии и назначен финляндским генерал-губернатором. В январе 1810 г. назначен военным министром, а в 1812 г. – главнокомандующим 1-й Западной армии, с оставлением в должности военного министра. За Бородино Барклай де Толли получил орден Св. Георгия 2-й степени. В сентябре 1812 г. покинул армию. Из Тарутинского лагеря он уехал к себе в имение и более участия в Отечественной войне не принимал. После Отечественной войны Барклай принимал участие в войнах 1813, 1814 гг., командуя сначала 3-ю русскою, а затем русско-прусскою армиями. Получил орден Св. Георгия 1-й степени, сначала графское, а затем княжеское достоинство и фельдмаршалский жезл. Умер в 1818 г. и похоронен в своем имении в Лифляндии.

Князь П.И. Багратион

Князь Петр Иванович Багратион – главнокомандующий 2-й Западной армии, генерал от инфантерии, 47 лет от роду, с блестящею предшествующей боевою карьерою. Почти со дня производства в офицеры участвовал в каждой из стычек против чеченцев (1783, 1784, 1786 и 1790 гг.), причем в одном из боев был тяжело ранен. Под начальством Суворова участвовал в осаде и взятии Очакова (1788) и в 1794 г. в войне с Польшей. В 1799 г., в чине генерал-майора (34 года), участвовал в итальянском и швейцарском походах Суворова. Неоценимые услуги оказал он нашей армии в войне с Наполеоном на австрийском театре в 1805 г.

Война 1805 г. дала ему чин генерал-лейтенанта (40 лет) и орден Св. Георгия 2-й степени. Затем он участвовал в войнах: 1806–1807 гг. (с Наполеоном) и 1808–1809 гг. (со Швецией). В 1809 г. был назначен главнокомандующим нашей армии в войне с Турцией и ознаменовал свою деятельность взятием Мачина, Гирсова, Браилова и Измаила и разбитием Сераксира и Рассевата, но осада Силистри не была успешна. В 1810 г. сдал командование армией графу Каменскому, получил орден Св. Андрея Первозванного. В Отечественную войну, в чине генерала от инфантерии (47 лет), был назначен главнокомандующим 2-й Западной армией. В Бородинском бою Багратион проявил присущие ему редкие качества и упорно оборонял вверенный ему участок позиции. Будучи ранен в Бородинском бою (осколком гранаты в ногу с повреждением кости), он принужден был покинуть армию и уехал к себе в имение, во Владимирскую губернию, где он через две с небольшим недели умер и был погребен. За Бородинский бой ему было пожаловано 50 000 рублей при всемилостивейшем рескрипте государя.

Граф М.И. Платов Матвей Иванович Платов, атаман Донского казачества, поступил на службу в 13 лет, а в 20 лет командовал уже казачьим полком в Турецкую войну (1774). Перед Отечественной войной был уже атаманом донских казаков, генералом от кавалерии и имел ордена Св. Георгия 3-й и 2-й степеней. В Отечественную войну командовал всеми казачьими войсками. Первое блестящее дело казаков Платова было под Миром 27 и 28 июня 1812 г. Особенно выдающаяся деятельность его началась при преследовании армии Наполеона во время отступления ее от Малоярославца на Смоленск и далее к Березине, затем к Неману. Особенно тяжелое поражение Платов нанес неприятелю в Смоленской губернии (на р. Вопь корпуса вице-короля и у Дубровны на р. Днепре остаткам корпуса Нея), за что его и возвели в графское достоинство. При преследовании неприятеля казаками Платова в Отечественную войну ранено и убито более 18 000 человек и взято в плен около 40 000 человек (в том числе 10 генералов и более 1000 офицеров), 15 знамен и 364 орудия. Участвовал и в последующих войнах с Наполеоном. Имя Платова приобрело огромную популярность во всей Европе. Умер в 1818 г. В Новочеркасске ему поставлен памятник. Имя его присвоено одному казачьему полку, который назывался 4-м Донским казачьим графа Платова полком.

Л.Л. Беннигсен Генерал от кавалерии Леонтий Леонтьевич Беннигсен. К началу Отечественной войны его карьера была, в сущности, закончена. Он достиг высшего чина (генерал от кавалерии), имел ордена Св. Георгия 2-й степени и Андрея Первозванного за Пултуск и Прейсиш-Эйлау в войну 1806–1807 гг., славу победы над войсками Наполеона в этих сражениях, а также у Гутштада и Гейльсберга в роли главнокомандующего нашей армией в войну 1806–1807 гг., но закончил ее фридландским поражением. После того был не у дел и до Отечественной войны жил в своем имении под Вильною. С приезда государя к армии в Вильну, в апреле 1812 г., состоял при Особе Его Величества. С отъездом государя из армии остался при главной квартире 1-й армии. Был одним из горячих сторонников перехода наших армий в наступление, в своих письмах государю осуждал Барклая. С назначением Кутузова главнокомандующим был назначен начальником его главного штаба. После Бородинского боя и отхода нашей армии к Москве особенно стоял за принятие сражения на позиции перед Москвою. По его настоянию мы атаковали Мюрата из Тарутинского лагеря. Беннигсен был возбудителем и главным распорядителем этого боя и награжден алмазными знаками к ордену Св. Андрея Первозванного (самый орден он имел уже ранее) и 100 000 рублей. После этого боя, в письме государю, обнес и очернил Кутузова, между главнокомандующим и его начальником штаба установились враждебные отношения, и государь разрешил Кутузову удалить Беннигсена из армии; под предлогом болезни, последний уехал. В войне 1813 и 1814 гг. командовал армией, возведен в графское достоинство и получил орден Св. Георгия 1-й степени. Умер в 1826 г.

Граф Ф.В. Ростопчин

Ростопчин – в Отечественную войну главнокомандующий в Москве, или по-теперешнему, московский генерал-губернатор, 49 лет от роду. Начал службу в л-гв. Преображенском полку в царствование Екатерины Великой. Приобрел особую любовь великого князя Павла Петровича, будущего императора Павла I, который по восшествии своем на престол произвел Ростопчина в генерал-майоры и назначил его генерал-адъютантом для докладов по военным делам. Затем он пользовался особыми милостями императора, получая ордена, подарки, богатые поместья: в 1799 г. он был возведен в графское достоинство, затем назначен главным директором почтово-телеграфного департамента и членом Гос. совета (37 лет). После кончины императора Павла I он вышел в отставку и жил в Москве, посвящая досуги литературе. Перед Отечественной войной, а именно в мае 1812 г., он был произведен в генералы от инфантерии и назначен главнокомандующим в Москве. На этом посту он стремился поддерживать в населении патриотическое настроение и ненависть к вторгнувшемуся в отечество врагу; для этого он составлял, печатал и распространял воззвания, которые получили название «Ростопчинский офиш». По очищении неприятелем Москвы Ростопчин вернулся туда и, оставаясь еще в течение двух лет ее главнокомандующим, сделал много к возрождению ее из пепла и разорения. В 1814 г. он был уволен от этой должности и назначен членом Гос. совета, а в 1823 г. по собственному ходатайству уволен и от этой должности.

Умер в 1826 г.

Генерал-лейтенант Николай Николаевич Раевский

Это один из самых популярных героев Отечественной войны. В эту войну он командовал 7-м пехотным корпусом, входившим в состав армии Багратиона, с которым он был связан узами дружбы со времени общего их участия в войне 1806–1807 гг. В самом начале войны, за дело при Салтановке (11 июля), имя его прогремело и стало популярным в армии; в этом деле он, геройским самоотверждением и риском потерять двух своих сыновей, дал войскам своего корпуса пример доблестного поведения при атаке неприятеля.

Когда 2 августа отряд Неверовского был атакован превосходящими силами врага, а обе наши армии находились к северу от Смоленска, Раевский оттуда полетел на выручку Неверовскому, соединился с ним 3 августа с превосходными неприятельскими силами.

В сражении при Бородине бился в центре нашей позиции, обороняя центральный редут, который и получил его имя – «батареи Раевского». Этот пункт, который упорно удерживался нами почти до конца Бородинского сражения. Затем принимал славное участие под Малоярославцем и под Красным. За Малоярославцем получил орден Св. Георгия 3-й степени. В войну 1814 г. получил орден Св. Георгия 2-й степени. Умер в 1839 г., генералом от кавалерии и членом Государственного совета.

Генерал-майор Паисий Сергеевич Кайсаров

Был адъютантом Кутузова в войну 1805 г. с Наполеоном и в Турецкую войну 1808–1812 гг., а затем в ту же войну – правителем канцелярии главнокомандующего и секретарем мирного конгресса в Бухаресте. В Отечественную войну прибыл с Кутузовым в армию в чине полковника и был назначен дежурным генералом при нем; вскоре был произведен в генерал-майоры. Участвовал в Бородинском сражении и в военном совете в Филях. Когда началось преследование армии Наполеона после сражения у Малоярославца, Кайсаров получил начальство над передовыми частями Платова и причинил неприятелю много вреда. По изгнании неприятеля из пределов России возвратился к своему прежнему месту при Кутузове, при котором и оставался до его смерти. В 1813 г. получил орден Св. Георгия 3-й степени. Достиг должности корпусного командира и чина генерала от инфантерии. Умер в 1833 г.

Генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров

Один из самых энергичных деятелей Отечественной войны, несмотря на свои немолодые годы. Его боевая репутация прочно составилась уже в предшествующие войны с Наполеоном 1805 и 1806–1807 гг. (особенно геройски он держался в Аустерлицком сражении); за эти войны он уже имел ордена Георгия 3-й степени и Александра Невского. В Отечественную войну командовал 6-м пехотным корпусом, входившим в состав 1-й армии. В самом начале войны неприятель чуть было не отрезал этого корпуса от 1-й армии, растянутой по границе, но усиленными маршами (переходы до 60 верст) Дохтурову удалось соединиться со своею армиею. Славно участие его в обороне города Смоленска 5 августа. Государь пожаловал ему за Смоленск 25 000 рублей. В Бородинском сражении Дохтуров командовал центром боевого расположения, а по выбытии Багратиона из строя командовал левым крылом и 2-ю армиею. Дохтуров был главным руководителем боя у Малоярославца. За этот бой получил орден Св. Георгия 2-й степени. Участвовал и в войнах 1813 и 1814 гг. Умер в 1816 г.

Адмирал П.В. Чичагов Адмирал Павел Васильевич Чичагов. До 1812 г. проходил морскую службу, строевую и административную. Начал ее с должности адъютанта у своего отца, знаменитого своими морскими победами в Балтийском море адмирала Василия Яковлевича Чичагова. П.В. Чичагов имел тоже хорошую боевую практику, заработал в 1784 г. орден Св. Георгия 4-й степени и золотую шпагу «за храбрость». Был главным деятелем по образованию морского министерства, затем был назначен товарищем морского министра, а потом и морским министром. В 1811 г. назначен состоять при Особе Его императорского Величества, сенатором и членом Гос. совета. В начале 1812 г., когда государь был недоволен затяжкой переговоров Кутузова с турецким правительством о мирном трактате, Чичагов был послан в Дунайские княжества на смену Кутузова, но приехал уже тогда, когда договор о мире с Турцией был заключен Кутузовым. Все же адмирал Чичагов остался главнокомандующим нашей Дунайской армии (сухопутной) и вскоре повел ее в Волынь на соединение с армией Тормасова. По соединении, они образовали одну армию, и командовать над нею было вверено Чичагову. Вскоре началось осуществление плана об окружении Наполеона. Во исполнение этого плана Чичагов повел свою армию к р. Березине. Движение это было исполнено энергично: занят г. Минск, а затем занята и укрепленная неприятелем Борисовская переправа через р. Березину. Но когда Наполеон приблизился к Березине, Чичагов поддался обману Наполеона и ложным направлением своей армии дал ему возможность устроить на р. Березине новую переправу и переправить свою армию через эту реку. Однако дальнейшее преследование остатков армии Наполеона к Вильне и далее Чичагов снова вел весьма энергично. В 1813 г. по болезни уехал за границу и с того времени не возвращался в Россию. Умер в 1849 г.

Граф П.Х. Витгенштейн

Граф Петр Христианович Витгенштейн, генерал-лейтенант.

Командовал 1-м отдельным корпусом и прикрывал Петербург на путях от р. Западной Двины. В то время, когда армии наши отступали и общество наше было упрочено таким ходом войны, Витгенштейн побеждал французский корпус Удино под Клястцами (18 и 19 июля). Эта победа была светлым событием на мрачном фоне, и Витгенштей стал героем дня, кумиром общества: поэты его воспевали, государь награждал. Хотя в боях 5 и 6 августа Витгенштейн потерпел неудачу, вследствие превосходства неприятеля в числе, но в октябре он отнял у неприятеля Полоцк, оттеснил неприятельские войска за р. Западную Двину и сам перешел в наступление. В награду он был произведен в генералы от кавалерии. В Березинской операции не проявил особой проницательности и энергии. Впоследствии генерал-фельдмаршал и князь (княжеское достоинство пожаловано прусским королем за войну 1814 г.) Умер в 1842 г. Имя его носил один из полков русской армии, а именно: 4-й гусарский Мариупольский генерал-фельдмаршала князя Витгенштейна.

А.П. Ермолов

Генерал-лейтенант Алексей Петрович Ермолов. Начал Отечественную войну в чине генерал-майора и в должности командира гвардейской пехотной дивизии: 1 июля назначен начальником главного штаба 1-й армии. Это один из самых популярных деятелей Отечественной войны. Занимая влиятельную должность начальника главного штаба 1-й армии, он не ограничивался штабною ролью, а во многих боях принимал личное руководительство. Так было в бою при Лубине 7 августа, где он от Тучкова 3-го принял руководство боем до прибытия Барклая де Толли. В Бородинском бою ему принадлежит честь отбития у неприятеля взятой им было батареи Раевского (большого редута). После боев у Красного (3–6 ноября) под его начальством был сформирован особый отряд, который с большими трудностями переправился через Днепр, соединился с Платовым и пошел по пятам за неприятелем. Ермолов участвовал и в последующих войнах с Наполеоном, а после того был назначен на Кавказ, командиром отдельного корпуса. С его именем тесно связана история распространения нашего владычества на Кавказе, там он пробыл с 1816 по 1827 г., в котором вышел в отставку, но в 1839 г. был назначен членом Гос. совета.

Умер в чине генерала от артиллерии в 1861 г. Имя Ермолова носили два полка русской армии: 152-й пехотный Владикавказский генерала Ермолова полк и 1-й Кизляро-Гребенской Терского Казачьего Войска генерала Ермолова полк, а также одна конная батарея – 2-я конная генерала Ермолова батарея.

Граф М.А. Милорадович Генерал от инфантерии Михаил Андреевич Милорадович. Перед Отечественной войной имел уже блестящее боевое прошлое. 28 лет, в чине генерал-майора, участвовал в итальянской и швейцарской кампаниях Суворова, который возлагал на него самые рискованные поручения. Затем принимал участие в войне 1805 г. против Наполеона в армии Кутузова и за отличие произведен в генерал-лейтенанты и награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. После того участвовал в войне против турок и в 1809 г. произведен в генералы от инфантерии, имея всего 38 лет от роду. В начале Отечественной войны формировал запасные войска в Калуге и в середине августа привел их в Гжатск на усиление наших отступавших армий. Затем принимал участие в Бородинском сражении, командуя правым крылом. После того был начальником арьергарда наших армий при отсутствии к Москве и далее при переходе их с Рязанской на Калужскую дорогу, и потом бессменным начальником их авангарда при преследовании Наполеона до Березины. Во время боя под Малоярославцем форсированным маршем подвел свои войска к полю сражения, сделав переход в 50 верст. Бил неприятельские войска в сражениях под Вязьмою и Красным. Он принимал участие и в последующих войнах против Наполеона. Получил ордена Св. Георгия 2-й степени, Александра Невского с алмазами и Андрея Первозванного, а также золотую шпагу с алмазами и графское достоинство. Убит 14 декабря 1825 г. на посту санкт-петербургского генерала-гебернатора.

П.П. Коновницын Генерал-лейтенант Петр Петрович Коновницын. За польскую войну 1794 г. уже имел Георгия 4-й степени. Но в 1798 г. был отставлен от службы. В 1806 г. вновь принят на службу и участвовал в войне 1806–1807 гг. против Наполеона, а затем в шведской войне 1808 г., в которой участие его было особенно славно и он получил орден Св. Георгия 3-й степени. Отечественную войну начал в должности начальника 3-й пехотной дивизии, видное участие принимал в сражениях при Островно 13 июля (впереди Витебска), Смоленске 5 августа, Валутиной горе 7 августа и Бородине (временно принял команду от раненого Багратиона). В начале 1812 г. назначен дежурным генералом при главнокомандующем князе Кутузове и стал его правою рукою по части устройства армии и руководства партизанскими действиями. Однако это не лишило его возможности лично участвовать в боях, особенно видное участие принимал он в сражении при Малоярославце. За войну 1812 г. получил орден Св. Георгия 2-й степени. Участвовал и в последующих войнах против Наполеона, когда и состоялось назначение его генерал-адъютантом, а в конце 1815 г. – военным министром. В 1817 г. произведен в генералы от инфантерии. В должности военного министра оставался до 1819 г., когда был назначен директором военно-учебных заведений и императорского Царскосельского лицея, тогда же возведен в графское достоинство. Умер в 1822 г.

Ф.П. Уваров

Генерал-адъютант, генерал-лейтенант Федор Петрович Уваров. Молодой кавалерийский генерал с орденом Св. Георгия 2-й степени (получил в 1810 г. в войне против Турции). Еще в чине генерал-майора он императором Павлом был пожалован в генерал-адъютанты. В Отечественную войну командовал 1-м резервным кавалерийским корпусом, входившем в состав 1-й армии. Особенно видное участие принимал в Бородинском сражении. Участвовал и в последующих Наполеоновских войнах, когда и произведен в генералы от кавалерии и награжден орденом Св. Владимира 1-й степени. После этих войн был одним из любимых генерал-адъютантов императора Александра I. В 1821 г. назначен командующим отдельным гвардейским корпусом. Умер в 1824 г.

Граф В.В. Орлов-Денисов

Генерал-адъютант, генерал-лейтенант граф Василий Васильевич Орлов-Денисов. Участвовал в войнах против Наполеона 1806–1807 гг. и заслужил орден Св. Георгия 4-й степени, а затем в шведской войне 1808 г. В Отечественной войне видное участие принимал в сражениях при Валутине (7 августа) и особенно при Тарутине (6 октября), в котором захватил 38 неприятельских орудий, штандарт и 1500 пленных, за что и награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. Участвовал в войнах 1813 и 1814 гг., прославился знаменитой атакой лейб-казаков во фланг многочисленной кавалерии Мюрата в Лейпцигском сражении (4 октября 1813 г.). Умер в 1844 г. в чине генерала от кавалерии. Его имя было присвоено одному полку русской армии, который называется 9-м Донским казачьим генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова полком. Прах его в 1911 г. перевезен в Новочеркасск.

Граф А.П. Ожаровский Генерал-адъютант Адам Петрович Ожаровский. Во время преследования армии Наполеона от Малоярославца Ожаровский командовал одним из передовых летучих отрядов. Действия его отличались энергией и смелостью. Причинили много вреда неприятелю. Умер 1855 г. членом Государственного совета.

И.С. Дорохов Генерал-майор Иван Семенович Дорохов. Участвовал в Турецких и Польских войнах Екатерининского времени, показал особое отличие в войну с поляками 1794 г., получил два чина за боевые отличия. В войне 1806–1807 гг. получил орден Св. Георгия 3-й степени. В начале Отечественной войны командовал бригадой. Будучи в составе 1-й армии, оказался в самом начале войны отрезанным от нее и почти окруженным неприятелем, но сумел выбраться (ловкостью и решительностью), присоединился ко 2-й армии и затем прикрывал с севера ее отступление. Участвовал в смоленских боях, 7 августа был ранен, но остался в строю. За Бородинский бой был произведен в генерал-лейтенанты. Особенно видная и славная деятельность Дорохова началась после занятия неприятелем Москвы, она заключалась в смелых набегах крупными отрядами на сообщения неприятеля. Первый такой набег был сделан к с. Перхушкову на Смоленской дороге и увенчался блестящим результатом. Это было в десятых числах сентября, а в последних числах того же месяца Дорохов сделал набег на укрепленный неприятелем пункт вблизи Смоленской дороги, а именно на город Верею. Неприятель обнес этот город высоким земляным валом с палисадом и занял его целым батальоном, с целью сделать его опорным пунктом в борьбе с нападениями наших партизанов на свои сообщения. Дорохов 29 сентября на рассвете появился перед Вереею совершенно неожиданно и без выстрела повел своих солдат на приступ. Гарнизон, застигнутый врасплох, кинулся к оружию уже тогда, когда наши солдаты ворвались в город, но защищался упорно, часть его была перебита, а прочие положили оружие, Дорохов взял в плен 15 офицеров (с командиром батальона) и более 350 нижних чинов со знаменем. Раздав жителям 500 захваченных ружей, Дорохов ушел в указанный ему главнокомандующим другой пункт. За это дело ему была пожалована сабля с алмазами и надписью: «За освобождение Вереи». Во сражении под Малоярославцем Дорохов был тяжело ранен и принужден оставить армию. После того он проболел более двух лет и умер в 1815 г. Чувствуя приближение смерти, он написал завещание, в которой он обратился к жителям Вереи со следующими словами: «Если вы слышали о генерале Дорохове, который освободил ваш город от французов, то я ожидаю от вас за это воздание, дать мне три аршина земли для вечного моего успокоения при той церкви, где я взял приступом укрепление неприятеля». Желание его исполнено, и он похоронен в г. Верее.

Д.В. Давыдов 2-й

Подполковник Денис Васильевич Давыдов. Знаменитый партизан Отечественной войны, инициатор применения в ней партизанских действий. До Отечественной войны имел уже хорошую боевую школу, которую прошел под командованием двух славных воинов – Багратиона и Кульнева. У первого он был адъютантом в войну 1806–1807 гг. против Наполеона, а затем в Турецкую войну. Вместе с Кульневым он участвовал в шведской войне 1808–1809 гг. и, по словам самого Давыдова, «в поучительной школе этого неусыпного и отважного воина он окончил курс аванпостной службы и познал цену спартанской жизни, необходимой для всякого, кто решился нести службу, а не играть со службою». Таким образом, Ахтырского гусарского полка подполковник Давыдов, незадолго до Бородинского сражения, предложил партизанский способ действий. Открыв партизанские действия после Бородинского сражения, Давыдов вел их в течение всей Отечественной войны. Наиболее крупные из его дел: пленение бригады Ожеро над Ляховым (совместно с партизанами Сеславиным и Фигнером и кавалерией графа Орлова-Денисова), занятие Гродно. Участвовал со славою в последующих наших стычках с войсками Наполеона, которые и закончил генерал-майором.

Впоследствии участвовал в Кавказских войнах и Польской войне 1830–1831 гг. Был произведен в генерал-лейтенанты, вышел в отставку. В 1838 г. возбудил вопрос о перенесении праха Багратиона на Бородинское поле и назначен был сопровождать его перевезение, но за несколько месяцев до того, в апреле 1839-го, умер. Д.В. Давыдов был не только славный воин, но и поэт, его стихи, которых немало, своеобразны. Оригинальность его поэтического творчества была признана А.С. Пушкиным, который сказал, что он Д.В. Давыдову обязан тем, что не поддался подражанию Жуковскому, а пошел самостоятельно, так как Давыдов своим творчеством дал ему почувствовать, что можно быть оригинальным. Кроме стихов Давыдов оставил несколько военных сочинений, наиболее крупная из его военно-литературных работ – «Опыт и теория партизанских действий».

А.Н. Сеславин

Капитан Александр Никитич Сеславин. Один из славных партизанов Отечественной войны и последующих Наполеоновских войн. До того участвовал в войнах 1805 и 1806–1807 гг., был ранен и заслужил золотое оружие с надписью «За храбрость». Затем участвовал в Турецкой войне и снова был ранен. В Отечественную войну был сначала адъютантом главнокомандующего 1-й армии, Барклая де Толли, за Бородинское сражение получил Георгия 4-й степени. С открытием партизанских действий стал одним из самых славных партизанов.

Особенно важным по своим результатам случаем его деятельности было своевременное открытия движения армии Наполеона на Малоярославец. Когда Наполеон выходил со своей армией из Москвы, Сеславин рыскал со своими партизанами по Калужской дороге. Выследив движение крупных неприятельских сил, он у с. Фоминского забрался на дерево и, незамеченный, наблюдал прохождения армии Наполеона, причем видел и самого Наполеона, проезжавшего в карете. Пропустив их, он из числа отставших захватил несколько пленных и от них узнал, что вся неприятельская армия направляется через Малоярославец к Калуге. С этим известием он немедленно поскакал в Тарутино с докладом к главнокомандующему, но на пути встретил корпус Дохтурова, двигавшийся к Фоминскому, и доложил ему о виденном. Доклад этот побудил Дохтурова (по совету Ермолова) повернуть корпус к Малоярославцу и преградить там неприятелю путь к Калуге, что и было исполнено и имело огромное значение для дальнейшего хода войны. При преследовании армии Наполеона от Малоярославца к Смоленску и далее к Березине, а затем к Неману, отряд партизан Сеславина неотступно висел на фланге неприятеля, временами обгоняя его, доставлял главнокомандующему ценные сведения, освобождал города, находящиеся в стороне от пути движения нашей армии, от неприятельских гарнизонов, устанавливал связь с отдельно действовавшими армией Витгенштейна и армией Чичагова и прочие.

28 октября Сеславин, совместно с партизанами Давыдова и Фигнера, при содействии кавалерии графа Орлова-Денисова, принудил у Ляхова неприятельскую бригаду Ожеро положить оружие. За это дело произведен в полковники. При занятии Вильны ворвался в нее на плечах неприятельской кавалерии, при чем был ранен. Проявлял такую же деятельность в войнах 1813–1814 гг. и был произведен в генерал-майора. После Наполеоновских войн, покрытый девятью ранами, он оставил службу. Умер в 1858 г.

А.С. Фигнер Капитан Александр Самойлович Фигнер – известный партизан Отечественной войны, о деятельности которого имеется много рассказов почти легендарного свойства. До Отечественной войны он имел уже орден Св. Георгия 4-й степени за доставление важных сведений очень смелою рекогносцировкою турецкой крепости Рущук в войну 1810 г. Отечественную войну он начал офицером во 2-й артиллерийской бригаде и с отличием участвовал в бою 7 августа (при Лубине), в котором со своею батареей, расположенной за р. Строганью, удержал натиск французов на наше левое крыло и отбил атаку неприятельской пехоты на эту батарею. С открытием партизанских действий Фигнер стал одним из самых смелых, до дерзости, партизанов. Он решался и умел, переодеваясь, проникать в неприятельское расположение, вступать в разговоры с офицерами неприятельской армии, прислушиваться к их разговорам и таким образом получать много важных сведений. Этот образ действий облегчался для него знанием многих иностранных языков. Вместе с Давыдовым и Сеславиным и кавалерией графа Орлова-Денисова он у Ляхова 28 ноября принудил неприятельскую бригаду генерала Ожеро положить оружие. Продолжая свою деятельность и в 1813 г., Фигнер сложил свою голову в Германии, будучи уже полковником и флигель-адъютантом, получив то и другое за отличие. Окруженный со своим небольшим партизанским отрядом неприятельскою конницею, он бросился в реку Эльбу (близ Дессау в Саксонии), но, сраженный пулею, утонул.

Фото с вкладки

Русские в 1812 году. Художник К. Пржецлавский

Ф.П. Уваров на Бородинском поле. Художник П. Гесс

Военный совет в Филях. Художник А.Д. Кившенко

В покоренной Москве. Художник В.В. Верещагин

«С оружием в руках – расстрелять!». Художник В.В. Верещагин

Гусарский разъезд. Художник А. Сафонов

Партизаны в 1812 г. Художник Б.В. Зворыкин

М.И. Платов. Художник Т. Филипс

Атаман Войска Донского Матвей Иванович Платов. Неизвестный художник

Д.В. Давыдов. Художник А. Орловский

Д.И. Давыдов. Художник Дж. Доу

А.Н. Сеславин. Художник Дж. Доу

Я.П. Кульнев. Художник Дж. Доу

А.А. Карпов. Художник Дж. Доу

В.В. Орлов-Денисов. Художник Дж. Доу

«Не замай! – Дай подойти!». Художник В.В. Верещагин

Г.М. Курин. Художник А. Смирнов

И.С. Дорохов. Художник Дж. Доу

Ф.П. Уваров. Художник Дж. Доу

А.С. Фигнер. Гравюра И. Ческого

Французские гвардейцы под конвоем бабушки Спиридоновны. Художник А.Г. Венецианов

«Крестьянин Иван Долбила…». Неизвестный художник

Страшные бедствия французов от нападений русских казаков при отступлении из России. Художник Д.-М. Райт

Французы в 1812 году, пленённые партизанами. Художник И.М. Прянишников

Примечания

1

Фельдмаршал Кутузов. Сборник документов и материалов, Госполитиздат, 1947. С. 19.

2

Письмо М.И. Платова к Кирсанову 17-го августа 1811 г. СПб. Военно-Учетного архива. Дело № 1835.

3

Коробков Н.М. Кутузов. ОГНЗ Госполитиздат, 1945. С. 3–4.

4

Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 г. Изд-во Московский рабочий, 1968. С. 15.

5

Глинка С. Записки о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника Московского ополчения. СПб., 1836. С. 44–45.

6

Калаш В. Двенадцатый год в воспоминаниях и переписке. М., 1912 г. С. 212.

7

Глинка С. Записки-замечания о прошествиях 1812 г. М., 1818. C. 113.

8

Штейгель Б. Хронический указатель постановлений «Относящихся до устройства военно-сухопутных сил России». СПб., 1819. С. 101.

9

Окунь С.Б. История СССР (1796–1825 гг.). Л., 1949. С. 225–226.

10

Фельдмаршал Кутузов. С. 194.

11

Дубровин . Отечественная война 1812 года в письмах современников (1812–1815 гг.). СПб., 1882. С. 75.

12

Лесин Владимир . Атаман Платов. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 166–168.

13

Лунин Б.В. Очерки истории Подонья – Приазовья. Кн. II. С. 157–158.

14

Картины былого Тихого Дона. М., 1909. С. 15–16.

15

Лава – это особый способ казачьей атаки врассыпную.

16

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, д. 100, л. 36, 49.

17

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, д. 100, л. 37.

18

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, оп. 1, д. 100, л. 40.

19

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, оп. 1, д. 100, л. 44.

20

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, д. 255, л. 1–12.

21

Донское казачество в Отечественной войне 1812 г. Ростов-на-Дону: Ростовиздат, 1943. С. 18–21.

22

Там же. С. 21–23.

23

Лунин Б.В. Очерки истории Подонья – Приазовья. К. II. Ростов-на-Дону, 1949. С. 157–158.

24

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, д. 100, л. 76.

25

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, д. 255, л. 14–16.

26

Донцы, кавалеры ордена Св. великомученика и победоносца Георгия. С. 50–75.

27

Быкадоров Исаакий . Казаки в Отечественной войне 1812 года. М., 2008. С. 35–36, 139–140.

28

Французы в России. Сборник документов. Ч. 1. М., 1912. С. 90.

29

Толстой Л.Н. Война и мир. М., 1948. Ч. II, гл. I. С. 108.

30

Бычков Л.Н. Крестьянские партизанские движения в Отечественной войне 1812 г. С. 27–28.

31

Глинка Ф. Письма русского офицера. Ч. I. М., 1870. С. 7

32

Записки Ермолова А.П. М., 1863. С. 58.

33

Глинка Ф. Письма русского офицера. Ч. I. С. 9.

34

Французы в России. Ч. I. С. 108.

35

Бычков Л.Н. Крестьянское партизанское движение в Отечественной войне 1812. М., 1954. С. 70.

36

Pe Pvadt Histoire de Pambassde le Grand Puchede varsovie au 1812 P. 1815, PP, 23–24.

37

Внешняя политика России XIX и начала ХХ в. Документы Российского Министерства иностранных дел». Т. IV. М., 1962. С. 145.

38

Воронковский В.М. Отечественная война 1812 г. в пределах Смоленской губернии. СПб., 1912. С. 259.

39

Харкевич В. 1812 г. в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вып. 2. Вильно, 1903. С. 78–79.

40

Андреев Л. Народная война в Смоленской губернии. Смоленск, 1940. С. 143.

41

Листовки Отечественной войны 1812 г. М., 1962. С. 33.

42

Отечественная война 1812 г. Материалы военно-учетного архива. Т. 17. СПб., 1911. С. 155–156.

43

Глинка Ф. Письма русского офицера. Ч. IV. СПб., 1815. С. 36.

44

Листовки Отечественной войны 1812 г. С. 37.

45

Глинка С. Записки первого ратника Московского ополчения. СПб., 1836. С. 179.

46

Записки Якушкина И.Д. М., 1925. С. II; Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г… М., 1962. С. 176.

47

Дневник Александра Чичерина 1812–1813 гг. М., 1966. С. 46.

48

Отечественная война и русское общество. Т. III. М., 1912. С. 170–171.

49

Харкевич В. 1812 г. в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Материалы ВУЛ. Вып. 2. Вильно, 1907. С. 112.

50

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 16.

51

Кутузов М.И. Письма, записки. М.: Военное изд-во, 1989. С. 304–306.

52

Там же. С. 307.

53

Там же. С. 316, 318.

54

Там же. С. 319.

55

Бескровный Л.Г. Бородинское сражение. Изд-во Московский рабочий. С. 31.

56

Коробков Н.М. Кутузов. ОГНЗ Госполитиздат, 1945. С. 25.

57

Кутузов М.И. Письма, записки. М.: Военное изд-во, 1989. С. 328.

58

Донское казачество в Отечественной войне 1812 г. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1943. С. 27–30.

59

М.И. Кутузов . Сборник документов. Т. IV. Ч. I. М., 1954. С. 74–75.

60

Донское казачество в Отечественной войне 1812 г. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1943. С. 42–45.

61

По публикации И.П. Попова. Материалы к истории Дона. Новочеркасск, 1990.

62

Донское казачество в Отечественной войне 1812 г. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1943. С. 8–9.

63

Лунин Б.В. Очерки истории Подонья – Приазовья. К. II. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1949. С. 160–161; Арман де Коленкур . Мемуары. М.: Госполитиздат, 1943. С. 96.

64

Там же. С. 207–208.

65

Давыдов Денис. Дневник партизанских действий 1812. Л., 1985. С. 4, 43, 47–49, 56.

66

Там же. С. 168.

67

Французы в России: 1812 год по воспоминаниям современников-иностранцев. Ч. 1. М., 1912. С. 90, 102.

68

Смоленская старина. Вып. 2. Смоленск, 1912. С. 15–16.

69

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 184–187.

70

Анекдоты достопамятной войны россиян с французами. Ч. 1. СПб., 1814. С. 160.

71

М.И. Кутузов . Т. IV, ч. II. С. 730–731; Русская старина, 1898, июль, т. 95. С. 100.

72

Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М., 1947. С. 377.

73

Военный сборник. 1870, № 10. С. 247.

74

Ph. P. Segue Histoivede Napoleon etdeia Gvande avmec pendaht 1812 Т. II. Р. 1825, З. 38.

75

Попов А.Н. Французы в Москве в 1812 году. М., 1876. С. 45.

76

Беляев В. К истории 1812 года. Письма маршала Бертье к принцу Евгению Богарнэ, вице-королю итальянскому. СПб., 1905. Приложение. С. 109.

77

Поход в Москву в 1812 году. Мемуары участника войны французского генерала де Сегюра. М., 1911. С. 63.

78

Чуйкевич П.А. Рассуждения о войне 1812 г. СПб., 1813. С. 14.

79

Бестужев-Рюмин . О происшествиях случившихся в Москве во время пребывания неприятеля в 1812 г. М., 1859. С. 14.

80

Пожар в Москве и отступления французов в 1812 году. Воспоминания сержанта Бургоня. СПб., 1898. С. 8.

81

Русский вестник, 1872. Т. 102. С. 269–272.

82

Бумаги относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные и изданные П.И. Щукиным. Ч. VI. М., 1911. С. 155.

83

Русский архив, 1868, № 6, стб. 1391–1392.

84

Русский архив, 1868, № 12, стб. 1948.

85

Русская старина, 1848, т. 77. С. 17.

86

Русский архив, 1894, № 10, стб. 1207.

87

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. 1. М., 1954. С. 400.

88

Рыдзюнский П.Г. Кутузов – руководитель народного ополчения «Полководец Кутузов». М., 1956. С. 387–388.

89

Ильин Г.В. Партизанское движение 1812 год к северу от Москвы. Ученые записки Московского государственного библиотечного института. Вып. 10, 1963. С. 144–145.

90

Быков Л.Н. Крестьянское партизанское движение в Отечественной войне 1812 года. М., 1954. С. 63.

91

ЦГВИА ФВУА, д. 3465, ч. 10, л. 68.

92

Капошина С., Козлова А. Владимирское ополчение 1812 год «Исторический журнал», 1942, № 5. С. 48.

93

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. М., 1962. С. 122.

94

Там же. С. 116.

95

ЦГВИА, ФВУА, д. 3508, л. 240.

96

Там же. С. 240.

97

Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные и изданные П.И. Щукиным. Ч. 1. М., 1897. С. 62.

98

Записки Ермолова А.П. М., 1963. С. 206–207.

99

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. 1. С. 407.

100

Листовки Отечественной войны 1812. С. 53.

101

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. 1. С. 425.

102

Там же. С. 357–358.

103

Там же. С. 39.

104

Харкевич В. 1812 год в дневниках и воспоминаниях современников. Вып. 1. Вильно, 1900. С. 112–113.

105

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. II. С. 203.

106

Там же. С. 422.

107

Давыдов Д. Военные записки. М., 1940. С. 22.

108

Дубровин. Н. Отечественная война в письмах современников (1812–1815). СПб., 1882. С. 463–464.

109

Тарковский Л.Г . Военная публицистика 1812. М., 1967. С. 74.

110

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 5–6.

111

Щукин П.И. Бумаги относящиеся до Отечественной войны. Ч. 1. М., 1897. С. 73.

112

Бабкин В. Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. М., 1962. С. 159–160.

113

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 159.

114

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 48–49.

115

Глинка С. Прибавление к русской истории. С. 91.

116

М.И. Кутузов . Письма, записки. М., 1989. С. 366, 368.

117

Correspondence de Napoieor. Т. XXIV [р. 1866]. РР. 307, 309.

118

Французы в России в 1812 году по воспоминаниям современников-иностранцев. М., 1912. Т. II. С. 127–128.

119

История Москвы. М., 1954. Т. III. С. 144.

120

Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г. С. 46–47.

121

М.И. Кутузов . М., 1954. Т. IV. Ч. I. С. 351–352.

122

Историческое описание войны 1812 года. СПб., 1813. С. 61–62.

123

Левшин А. Партизаны в Отечественную войну 1812 г. М., 1962. С. 21–23.

124

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. I. С. 231–232.

125

Отечественная война 1812 года. МВУА (материалы военно-учетного архива). Т. 18. СПб., 1913. С. 88.

126

Давыдов Денис. Сочинения. М., 1962. С. 315.

127

Там же. С. 319.

128

Там же. С. 320, 325.

129

Там же. С. 329, 332.

130

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. 1. С. 375.

131

Там же. С. 254.

132

Там же. С. 301.

133

Там же. С. 322, 387, 426.

134

Там же. С. 309, 329.

135

Там же. С. 406.

136

Радожицкий И. Походные записки артиллериста с 1812–1816 гг. М., 1835. С. 204, 212, 215.

137

М.И. Кутузов . М., 1955. Т. IV. Ч. II. С. 253.

138

Там же. Ч. 1. С. 419.

139

Донские казаки 1812 году. Ростов-на-Дону, 1954. С. 19.

140

Клембовский В. Партизанские действия. СПб., 1824. С. 10.

141

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. II. С. 554.

142

Кутузов М.И. Письма и записки. М., 1989. С. 375.

143

Щукин П.И. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны. М., 1900. Ч. V. С. 162.

144

Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 г. М., 1962. С. 493.

145

Сборник исторических материалов, извлеченных из архива его императорского величества канцелярии. СПб., 1879. Ч. Х. С. 50.

146

Поход в Москву в 1812 г. Мемуары участника французского генерала графа де Сегюра. С. 99.

147

Жомини А. Политическая и военная жизнь Наполеона. СПб., 1840. Ч. V. С. 383–384.

148

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. II. С. 145.

149

Там же. С. 306.

150

Давыдов Д. Сочинения. М., 1962. С. 355.

151

Там же. С. 361, 365.

152

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. II. С 255.

153

Жомини А . Указ соч. С. 415–416.

154

Гордеев А.А . История казачества. М. Вече, 2006. С. 348–350.

155

Гордеев А.А . История казачества. М. Вече, 2006. С. 348–350.

156

Листовка Отечественной войны 1818 г. С. 79.

157

Глинка Ф. Письма русского офицера. СПб., 1815. Ч. I. С. 49.

158

Дубровин Н. Указ соч. С. 296.

159

Там же. С. 320.

160

Французы в России 1812 г. по воспоминаниям современников-иностранцев. М., 1962. Т. III. С. 3, 117. Т. II. С. 159–160.

161

Донские казаки в 1812 г. Ростов-на-Дону, 1954. С. 217, 223.

162

ЦГВИА, ФВУА, д. 3510, л. 244.

163

Из боевого прошлого русской армии. М., 1947. С. 164–165.

164

Левшин А. Партизаны в Отечественной войне 1812 г. М., 1912. С. 17–18.

165

М.И. Кутузов . Т IV. Ч. II. С. 339, 389.

166

Жуковский В.А. Собрание сочинений. Т. I. М. – Л., 1959. С. 157.

167

Давыдов Д. Указ соч. С. 395.

168

М.И. Кутузов . Материалы сессии военных академий. М., 1947. С. 20.

169

М.И. Кутузов . Т. IV. Ч. II. С. 618.

170

Листовки Отечественной войны 1812. С. 97, 115.

171

Там же. С. 125.

172

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, оп. 3, д. 19, л. 2.

173

Донские казаки в 1812 году. Ростов-на-Дону, 1954. С. 64–66.

174

Ростов. обл. ист. арх., ф. 46, оп. 3, д. 19, л. 2.

175

Лунин Б.В. Очерки истории Подонья – Приазовья. Ростов. обл. книжное изд-во, 1949. Кн. II. С. 163–167; Гордеев А.А. История казачества. М., 1992. С. 355–381.

ОглавлениеОт автораПредисловиеЧасть IГлава 1 Отход русской армии на востокГлава 2 Малые победыГлава 3 Начало крестьянско-партизанского движенияГлава 4 Народная войнаГлава 5 Рейд Платова и Уварова на фланг и в тыл неприятеляГлава 6 Бесстрашный партизанГлава 7 Крестьянские отряды сопротивленияЧасть IIГлава 1 Вступление Наполеона в МосквуГлава 2 Народное ополчениеГлава 3 Малая войнаГлава 4 Война народная в ходе контрнаступленияГлава 5 Гибель нашествия НаполеонаГлава 6 Выдающиеся деятели Отечественной войны 1812 гФото с вкладки