«Лошадиная голова»

Александр Степанович Грин

Лошадиная голова

Он умер от злости...

Шатобриан

I

Приехав на разработку Пульта, Фицрой застал некоторых лиц в трауре. Молоденькая жена Добба Конхита, ее мать и "местный житель", как он рекомендовал себя сам, бродячий Диоген этих мест, охотник Энох Твиль, изменились, как бывает после болезни. Они разучились улыбаться и говорить громко.

Багровый Пульт, сидя в душной палатке, продолжал пить, но поверх грязного полотняного рукава его блузы был нашит креп. Сквозь пьянство светилось удручение. "Вы знаете, что произошло здесь?! - встретил он Фицроя, поддевая циркулем кусок копченого языка: - Добб упал в пропасть".

Казалось, он продолжает разговор, начавшийся только что. Беспорядок временного жилища Пульта ничем не отличался от состояния, в каком покинул палатку Фицрой одиннадцать дней назад; среди чертежей, свесившихся со стола завитками старой виньетки, стояла та же бутылка малинового стекла и та же алюминиевая тарелка, с единственной разницей, что тогда на ней были остывшие макароны. Смотря на нее, Фицрой поймал мысль "Хочу ли, чтобы те макароны были теперь?" Это равнялось веселому и живому Доббу. Но он еще не разобрался в себе и почему-то откладывал разбираться.

Перед тем, как заглянуть в остановившееся лицо вдовы, Фицрой знал уже все от служащих. "Как громом поразило меня", - сказал он Пульту, - солгал и знал, что солгал. "Да, подумайте! - закричал Пульт, - кроме того, что жалко, - Добб был моей правой рукой".

- Прекрасный, энергичный работник! - с жаром солгал Фицрой еще раз и стал противен себе. - "И не все ли равно теперь, - подумал он, - не я же столкнул его. Я только хотел, чтобы он умер. Но мое право думать, что я хочу". - И он сказал почти правду: - Добб умер. Смерть эта ужасна. Но я устал думать о ней.

- Как?! - переспросил Пульт. - Выпейте, вы что-то путаете, это прояснит ваши мозги.

- Вы знаете, что может случиться при местной жаре от чрезмерного употребления спирта?

- Да, жила в мозгу. А что?

- Мокрое полотенце, - сурово ответил Фицрой, - купанье и молоко.

Пульт вытаращил глаза, прыснул и расхохотался. Все затряслось под его локтем.

- Дикий, безобразный шутник! - сказал он, вытирая усы кистью. - Я пью, но... Мы живем раз. Вы отправитесь на А31. Хина и лекарь там.