Любителя и ценителя изысканных блюд на французском, самом кулинарном языке мира, называют гурманом, но я не рискнул бы отнести себя к столь благородному сословию: мне довелось большую часть жизни прожить в провинциальных далях Советского Союза, где об изысканности еды имелось весьма смутное представление: сорта мяса делились только на свинину, говядину и редкую баранину, а из огромного набора таинственных пряностей и приправ для вкушаемой пищи знали только соль и черный молотый перец.
Нет, конечно, были в Советском Союзе национальные окраины — грузинская и прочие кавказские кухни, среднеазиатские развалы зелени и созревших на грядках овощей (у моей же тещи, например, в благодатной Сибири, помидоры никогда не вызревали, а помещенные в темень под кровать прямо от твердо-зеленого цвета переходили сразу к неприятно черному, что и дало повод называть сибирские просторы краем вечно зеленых помидоров), были какие-то молдавские и украинские острые чесночные блюда с почти экзотическими в Сибири и Казахстане «синенькими», была где-то прибалтийская кухня с копченым угрем, которого я так ни разу в жизни и не попробовал, были огромные чаши икры — и черной, и красной, балыки, семга, карбонаты, но… «мимо носа носят чачу, мимо рота алычу», — пел опальный поэт, и это не было просто поэтической метафорой.
Единственный город в той прошлой моей жизни, в котором воздух всегда источал запахи вкусной еды, был Ташкент, которому навечно присвоили знаменитый титул — «город хлебный». Да, там на каждом углу, на дымке над раскаленными углями шкворчали и истекали жирком палочки шашлыков и люля-кебаб, а в огромных казанах томился плов, от запаха, вернее, аромата которого сбивалось дыхание и учащался пульс. Кому-то доставалось от этих щедрот, но большинство в стране самого крупного социального эксперимента вкушало нечто неопределенное, именуемое «сбалансированным питанием», от которого если нельзя было умереть, то и жить не очень хотелось.
Комментарии к книге «Пражское путешествие гурмана», Леонид Стариковский
Всего 0 комментариев