«Смысл жизни: учебное пособие»

Памяти моей матери —

Серафимы Ефимовны Даниленко (Полещук).

Когда тебе за шестьдесят

И вечные проблемы над душой висят,

Всё чаще червь сознанье точит,

Что жизнь проходит, жизнь проходит,

жизнь проходит…

Моя мама была святым человеком. Мне она говорила: «Сынок, ты только учись!». По воскресеньям я уезжал на неделю учиться в педучилище. Каждый раз она плакала так, будто провожает меня на войну. Я любил её до беспамятства. Она мечтала об иной жизни. Очень часто я слышал от неё: «Вот так живёшь, живёшь… Ни богу свечка, ни чёрту кочерга». Она прожила мучительную жизнь. Много лет тяжело болела и умерла в больнице одна. В это время я уже жил с Ларисой в Иркутске. Помню, мама глядела на неё своими добрыми глазами с сочувствием, будто предвидя её судьбу. На смену одной великомученице пришла другая великомученица. Лучше их в моей жизни никого не было. Первая прожила 63 года, вторая — 51.

«Однова живём», — говорит какой-нибудь бодро настроенный русский человек. В этой незамысловатой, но ёмкой фразе заложен жизнерадостный смысл, указывающий на единственность и самоценность жизни. Зачем такому человеку ломать голову над вопросом о высшем смысле человеческой жизни, если он видит его в самой жизни? Зачем ему мучительно искать ответ на него в мудрых книгах, если его распирает радость от самого его существования на Земле? Очень просто и хорошо описал эту радость К.И. Чуковский: «… у меня с юности было — да и сейчас остаётся — одно драгоценное свойство: назло всем передрягам вдруг ни с того ни с сего, без всякой видимой причины, почувствуешь сильнейший прилив какого-то сумасшедшего счастья» (Чуковский К.И. Стихи и сказки. От двух до пяти. М., 1999, с. 663).

Современной молодёжи сейчас не до высоких материй. Не до жиру — быть бы живу. Вот почему мои медитации над высшим смыслом жизни, выведенные в этой книге, для большей её части — vox clamantis in deserto (глас вопиющего в пустыне). В этом нет ничего удивительного: из глубокой демографической ямы к нам выползает поколение неучей. Оно — естественный плод постсоветской действительности. Отсюда не следует, что нашему брату ничего не остаётся, как опустить крылья и ползать вместе с этим поколением в грязи исключительно прагматических интересов.