«Финансовый рычаг добра»

Финансовый рычаг добра (fb2) - Финансовый рычаг добра [Новые горизонты благотворительности и социального инвестирования] (пер. Сергей Александрович Филин) 1963K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лестер Саламон

Лестер Саламон Финансовый рычаг добра: Новые горизонты благотворительности и социального инвестирования

Переводчик Сергей Филин

Редактор Владимир Мылов

Научные редакторы Наталия Зверева и Екатерина Бесшапошникова

Руководитель проекта М. Султанова

Арт-директор Л. Беншуша

Корректор И. Панкова

Компьютерная верстка Д. Жаровский

© Lester M. Salamon, 2014

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Интеллектуальная Литература», 2016

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

В истории бывают моменты, когда время требует долгосрочных, перспективных инноваций.

Monitor Institute, 2009

Предисловие к русскому изданию Эффективность во благо

Уважаемые читатели!

Книга, которую вы держите в руках, представляет собой краткое изложение исследования профессора Лестера Милтона Саламона, подробно описанного в труде «Новые горизонты филантропии».

Автор книги – выдающийся специалист в области государственного управления и, пожалуй, наиболее известный в мире исследователь некоммерческого сектора экономики. Он получил образование в Принстонском университете и докторскую степень в Гарвардском университете, создал и длительное время возглавлял Институт политических исследований в престижном Университете Джонса Хопкинса, а затем основал в составе этого института Центр исследований гражданского общества, руководство которым совмещает с преподаванием в университете. Профессор Саламон – инициатор и руководитель ряда масштабных научных проектов. Особое место среди них занимает Проект сравнительных исследований некоммерческого сектора, реализация которого велась на протяжении 20 лет в 45 странах мира. С середины 2014 г. профессор Саламон совмещает работу в США с научным руководством Международной лабораторией исследований некоммерческого сектора Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Книга профессора Саламона – пионерское исследование тематики социальных инвестиций. Запрос на осмысление этого феномена все более отчетливо проявляется в разных странах мира. В частности, в США курсы по социальным инвестициям читают сегодня едва ли не все ведущие бизнес-школы страны. Например, в Уортонской школе бизнеса при Пенсильванском университете четверть слушателей программы МВА выбрали в 2015 г. направление «Социальные инвестиции». В десятках университетов Соединенных Штатов и других индустриально развитых стран сегодня существуют лаборатории социальных инноваций, резиденты которых разрабатывают новые идеи для решения проблем местного сообщества, активно вовлекая его представителей в свою деятельность.

Предмет интереса Лестера Саламона – современные инновационные механизмы и новые возможности финансирования проектов в сфере благотворительности и социального предпринимательства. Книга дает разностороннее представление о социальном инвестировании, знакомя читателя с его формами, инструментами и участниками. Автор подробно и увлекательно рассказывает об эволюции собственных взглядов на финансирование некоммерческих организаций, о том, как перешел от традиционного представления о грантах как единственном источнике финансирования к осознанию потенциала широкого спектра финансовых инструментов, включающего беспроцентные кредиты, облигации, гарантии по кредитам и др.

По мнению профессора Саламона, сегодня в мире происходит революция в финансировании благотворительности и социального предпринимательства, рождается множество интересных инициатив, хотя на нынешнем этапе в этом движении задействован довольно узкий круг предпринимателей и инвесторов. Для его расширения, считает автор книги, необходимо информирование участников процесса, широкое освещение в прессе и научной литературе результатов деятельности организаций социального сектора, законодательная поддержка новых инструментов финансирования, объединение ведущих игроков сферы для обмена лучшими практиками и лоббирования общих интересов.

Интерес, проявленный к настоящему изданию Фондом региональных социальных программ «Наше будущее», не случаен: с 2008 г. Фонд является последовательным социальным инвестором, предоставляя социальным предприятиям беспроцентные долгосрочные займы на развитие бизнеса. В 2012 г. Фонд стал первой в России организацией, вступившей в Глобальную сеть социальных инвесторов (Global Impact Investment Network).

Нам представляется, что обсуждение новых возможностей финансирования с потенциальными социальными инвесторами, а также с руководителями благотворительных организаций и социальных предприятий крайне актуально для России. Убедить руководителей некоммерческих организаций в том, что гранты – не единственная возможность финансирования их социальных программ, бывает подчас нелегко. Этому предубеждению противостоят, в частности, образовательные программы, разработанные Фондом «Наше будущее», которые дают руководителям НКО и социальным предпринимателям представление обо всем спектре возможного финансирования, а также о потенциале использования нефинансовых ресурсов.

Мы уверены, что книга, которую вы держите в руках, будет полезна инвесторам, филантропам, государственным служащим, ответственным за решение социальных проблем, социальным предпринимателям, руководителям некоммерческих организаций, бизнесменам, а также студентам, экспертам и академическому сообществу.

Н.И. Зверева, директор Фонда региональныхсоциальных программ «Наше будущее»;Л.И. Якобсон, первый проректор Национальногоисследовательского университета «Высшая школа экономики»

Предисловие Рипа Рэпсона

Благотворительность в Америке переживает одну из самых бурных и интересных трансформаций за последнее столетие. Изменение характера пожертвований на благотворительные цели сопровождается обескураживающе быстрым появлением новых участников, инструментов и организаций, которые подвергают сомнению всё – от традиционных методов ведения дел до определения нами своих социальных целей. Ориентироваться в происходящих изменениях нелегко даже тем, кто находится в самой гуще событий, не говоря уже о новичках.

Сложившиеся реалии делают настоящую монографию и дополняющий ее том «Новые горизонты благотворительности», для которого она служит вступлением, информационно-справочными ресурсами, незаменимыми как для начинающих, так и для опытных специалистов. В них содержится то, чего давно недостает отрасли: понятная, полная и убедительная дорожная карта, соединяющая воедино массив разрозненных фрагментов. Она предлагает методы и прокладывает кратчайшие пути не только для моей организации – фонда Kresge Foundation (фонд Кресги), но и, уверен, для всей отрасли в целом, благодаря чему ее трансформация может пройти эффективнее и энергичнее. Вот почему мы в Kresge с воодушевлением поддержали издание этих книг и вот почему так удовлетворены получившимся результатом.

Ах, если бы у меня была возможность познакомиться с этими материалами пять лет назад, когда наш фонд начинал собственную трансформацию – трансформацию, которая может служить иллюстрацией многих тенденций и тем, описанных на нижеследующих страницах. Поэтому позвольте мне начать с описания особенностей опыта Kresge в надежде, что они помогут показать важность этого проекта для отрасли в целом.

Путь Kresge Foundation

Я пришел в Kresge Foundation в 2006 г. В то время фонд использовал лишь один инструмент – партнерский грант на капитальные вложения, позволявший некоммерческим организациям завершить сбор средств для финансирования строительных проектов. Бренд Kresge был кристально прозрачным: нас отождествляли с кирпичами и строительным раствором.

Это было замечательным наследием фонда[1], и мы гордимся им по сей день. Ведь мы не только позволили тысячам организаций довести до завершения важные проекты, но и наработали достойный восхищения набор компетенций, который выделял нас из общей массы благотворительных организаций.

• Мы достигли высокой квалификации в своем деле, а именно: умеем отделять отличные проекты от хороших, без труда определяя в предложениях сильные и слабые стороны.

• Соискатели грантов очень четко знали порядок финансирования: они подвергались жесткому анализу, но им не приходилось из кожи вон лезть, чтобы подстроиться под наши ожидания.

• И мы снабжали их важнейшим рычагом: наше финансирование служило катализатором для привлечения к работе других благотворителей.

Но я – и совет директоров Kresge – понимали, что пришло время меняться. В перспективе нам требовалось расширение не столько строительства, сколько своего взгляда на самые сложные проблемы общества. И при этом мы хотели взять с собой в будущее те качества, которые до сих пор служили нам так хорошо: разумный подход к хорошим идеям, ясность целей и крепкий финансовый рычаг.

Мы начали перестраивать фонд, оценивая последовательно каждый аспект наших возможностей по расширению деятельности в американских городах. И поняли, что могли бы сделать это, инвестируя в возрождение Детройта, критикуя неравенство в области здравоохранения, смягчая последствия изменений климата и адаптацию к ним, укрепляя жизнеспособность организаций социальной помощи, облегчая доступ к высшему образованию и успешному его завершению для малообеспеченных студентов, повышая значимость искусства и культуры в процессе обновления местных сообществ и поиска ими своей самобытности.

Поскольку новую совокупность задач нельзя было решить при помощи всего одного «инструмента», нам пришлось пересмотреть и методы своей работы.

На все это потребовалось некоторое время. Сейчас у нас есть четко определенные стратегии по всем направлениям деятельности. Мы создали программные рабочие группы, которые на своих собраниях распределяют, согласно стратегиям, инвестиции в исследования, сети, правозащитную деятельность и коммуникации. Мы расширили спектр инвестиционной поддержки за счет применения новых инструментов благотворительности. Мы создали подразделение социальных инвестиций, и в течение следующих пяти лет оно разместит $150 млн в виде кредитов, гарантий, связанных депозитов и прямых инвестиций. Наконец, мы протестировали степень риска и сложности работы в разных секторах.

Пересмотренная ориентация на капитал

Что нам пока не удалось завершить в полной мере, так это отказаться от безопасной и привычной практики рассматривать большинство возможностей финансирования через призму грантов.

Подобно многим другим фондам, Kresge глубоко закодировал в свою ДНК двухстадийный анализ, с помощью которого мы определяем, как будем расходовать наши деньги.

• Во-первых, соответствует ли проектный запрос некоммерческой организации нашей стратегии?

• Во-вторых, следует ли нам выделить грант на поддержку этой организации?

В формулировке на первой стадии анализа нет ничего неверного. Она призывает к стратегической целенаправленности, что совершенно правильно. Действительно, этот первый вопрос ключевой: мы начинаем с определения того, какую проблему собираемся решить.

Нюансы возникают на второй стадии. Учитывая разнообразие проблем, с которыми мы пытаемся справиться, было бы странно предположить, что единственно правильным инструментом всегда будет выделение гранта организации. Практически же никогда не бывает так, что отдельный грант сможет решить всю совокупность проблем или позволит нам масштабировать позитивное воздействие. Впрочем, надо отдать должное соискателям: они редко уверяют нас в обратном.

Соответственно мы стали задавать другой вопрос: какой набор инструментов или подходов с наибольшей вероятностью поможет сдвинуть с мертвой точки решение проблемы, стоящей перед нами?

В этом наборе может присутствовать и грант, но могут использоваться и программно ориентированные инвестиции с оплатой при условии достижения социальных результатов или даже социальная облигация. А грант можно выделять на самые разные цели: поддержку операционной деятельности, проектов, исследований, общественных информационных кампаний, правозащитной деятельности, политических реформ и т. д. Рискуя столкнуться с критическими замечаниями за чрезмерное упрощение, мы все же в первую очередь проверяем, что́ способны сделать для решения проблемы. А это значит, что начинать надо именно с проблемы и только потом выбирать форму капитала – финансового, интеллектуального или репутационного, наиболее подходящую для ее решения.

Внедрение такого подхода подстегнул финансовый кризис 2008 г. Наши самые первые вложения социальных инвестиций диктовались насущными проблемами. Организациям социальной помощи, предоставлявшим нуждающимся еду, кров и другие неотложные услуги, требовалась промежуточная поддержка – до тех пор, пока не улучшится климат для пожертвований, не поступят средства от государства и не облегчится финансовое положение их клиентов. Мы выдали таким организациям 14 трехлетних беспроцентных займов – временная мера не была инновационной, но именно в ней нуждались организации. И она направила нас к новой модели ведения бизнеса. Это была стартовая точка, но с тех пор мы сформировали гораздо более продуманный и сложный инвестиционный портфель, который значительно расширил наши возможности и повысил эффективность фонда как благотворительной организации. Это заставило нас намного строже следовать правилу: начинай с проблемы, а не с инструмента.

Примером тому может служить создание некоммерческой организации Woodward Corridor Real Estate Initiative в нашем родном Детройте. В середине 2012 г. руководитель программ детройтского офиса привлек наше внимание примерно к двум десяткам самых разных жилых комплексов, «замороженных» на стадии строительства вдоль Вудворт-авеню. Он считал, что эти проекты должны быть завершены, если мы хотим достичь своих целей – сделать центр Детройта более густонаселенным, оживленным и пригодным для пешеходов. Он предложил создать «военный бюджет»[2], чтобы закрыть зияющие бреши в финансировании этих проектов. Мы отреагировали, создав «структуру гибридного фонда», что позволило нам использовать возможности сильного посредника (для выделения заемных средств) и при этом сохранить контроль над наиболее гибкими финансовыми инструментами (грантами и гарантиями) как для стратегического размещения капитала, так и/или для поддержки нашего заемного капитала, находящегося во внешнем управлении.

Три проблемы

Впрочем, в Kresge такой подход все еще является исключением. Более творческому использованию капитала мешают три препятствия, с которыми сталкиваются многие благотворительные институты.

Во-первых, речь идет о способности работать в разных секторах, уделяя особое внимание финансам.

Инвестирование в позитивные социальные изменения подразумевает расширение системы благотворительности с привлечением в нее государственных и частных партнеров. Это требует от нас понимания того, как оптимально использовать благотворительный капитал, чтобы, сочетая его с действиями других субъектов, изменять рынки, поведение людей и политику организаций. У каждого сектора свои особенные запросы к фондам и каждый почти наверняка внесет свой вклад в решение общей проблемы. Это, в свою очередь, означает, что мы должны понимать язык спроса на частное и государственное финансирование, политики, принятия решений, систем отчетности и соответственно переосмысливать свои стратегии профессионального развития, чтобы найти баланс между актуальным местным опытом и финансовыми знаниями, – иными словами, стать тем, что Лестер Саламон в своей книге называет «благотворительным банком».

Во-вторых, это способность сломать внутренние барьеры между разными программами и командами внутри фонда и работать как единое целое.

Сейчас стала скорее нормой, чем исключением, связь стратегии, сосредоточенной на одной предметной области, со стратегиями в других направлениях. Скажем, в Новом Орлеане инвестиции нашего экологического подразделения в организации, работающие над восстановлением побережья Мексиканского залива, сочетаются с инвестициями подразделения по развитию местных сообществ в стратегии общественной активности в девятом административном районе города.

Вот почему подразделения социальных инвестиций потерпят неудачу, если их рассматривать лишь как службу, поддерживающую программные группы. Последним нужно глубже вникать в финансы, а подразделениям социальных инвестиций – в программы, чтобы не превращаться в дельцов, которым надо непременно провернуть крупную сделку, вместо того чтобы укреплять программную стратегию, решая важнейшие социальные проблемы наиболее эффективными способами.

В-третьих, необходимо преодолевать естественный водораздел между персоналом, работающим над программами, и инвестиционным офисом.

Мы в Kresge начали с налаживания обратной связи между инвестиционными и программными подразделениями, исходя из того, что, когда обе части коллектива будут в курсе занятий коллег, уже одно это улучшит ситуацию. Еще мы сделали первые шаги в сторону инвестиций, ориентированных на свою миссию, – попытались выявить в наших ресурсах и знаниях такие активы, которые можно быстро и напрямую использовать для выполнения миссии. Что именно можно сделать с этой информацией, остается предметом открытой дискуссии среди нашего персонала и попечителей. Но обладание такой информацией позволяет нам прокладывать дорогу в будущее, руководствуясь надежными данными, и соответственно делать обоснованный выбор.

Заключительные соображения

Действия Kresge по выходу на арену социальных инвестиций и по организации своей деятельности на основе новых методов не являются моделями – это просто наша реальность. И временами эта реальность превращалась в медленную, трудную и раздражающую работу. Вот почему данная монография и сопутствующий ей том, который она так эффективно представляет, обладают ценностью и заслуживают поддержки. Пусть книга не способна устранить все вышеописанные препятствия, зато детально описывает их и дает поистине бесценный обзор всех тех огромных возможностей, которые позволят привлечь новые ресурсы и таланты для решения некоторых из числа самых сложных проблем.

Для нас в Kresge было честью поддержать данный проект, но, откровенно говоря, мы сделали это не совсем бескорыстно. Книга поможет и нам, и, мы уверены, нашим партнерам, коллегам и отрасли в целом добиться более глубокого и продолжительного воздействия на явления, которыми мы озабочены сильнее всего. Убежден, что буду возвращаться к ней снова и снова.

Благодарности

Говорят, вырастить ребенка можно только всем миром. Всякий писатель знает, что это же справедливо и по отношению к созданию книги. Мой случай точно не исключение. За помощь в ее написании и более объемного, дополняющего ее тома я крайне признателен очень многим людям и хотел бы сейчас выразить им свою благодарность. Это Рип Рэпсон, президент Kresge Foundation, очень рано распознавший нишу, которую могла бы заполнить моя книга с дополняющим ее томом, и своей поддержкой сделавший их выход реальностью; Уильям Беркарт, помогавший мне организовать этот проект, привлекать авторов, поддерживать с ними контакт и справляться с огромным бумажным потоком, неизменно возникающим в таких случаях; Лютер Рэджин, сейчас работающий в Global Impact Investing Network (GIIN), который поддерживал меня и не жалел времени на то, чтобы прочитать практически все главы дополняющего тома, выдавая ценные комментарии и советы; члены консультативного совета проекта (см. Приложение А), которые очень помогли с замечаниями на разных этапах рабочего процесса; Дэвид Эриксон и его коллеги из Federal Reserve Bank of San Francisco, которые предоставили место для встреч и всячески поддерживали нас; Билл Дител и Марио Морино, согласившиеся написать предисловие и введение для дополнительного тома, чтобы представить работу более широкой аудитории, которой она адресована, и помогавшие мне обрести вдохновение; авторы дополнительного тома (перечисленные в Приложении Б) – все они знающие и увлеченные профессионалы, потратившие, как я понимаю, гораздо больше времени, чем предполагали, отвечая на мои подробные комментарии и предложения, чтобы согласовать все главы и сделать сложную тему доступной для как можно более широкой аудитории; Дэвид МакБрайд, рецензент социальной литературы, который умело провел обе книги через сложный процесс редактирования; Челси Ньюхауз из John Hopkins Center for Civil Society Studies, которая терпеливо и профессионально привела рукопись в соответствие с издательскими стандартами и форматами; и, наконец, моя любимая жена Линда, которой пришлось мириться с недопустимо долгим периодом моего безумного поглощения работой, неизбежного для любого писательства, и которая делала это с огромным пониманием и поддержкой.

Ни в коем случае не умаляя помощь, которую мне оказали мои друзья и коллеги, я все же признаю, что вся ответственность за конечный продукт со всеми его возможными недостатками лежит на мне, и я принимаю ее на себя в полной мере.

Лестер Саламон,Аннаполис, Мэриленд,21 сентября 2013 г.

Глава 1 Введение: революция в сфере благотворительности и социального инвестирования

28 сентября 2011 г. в информационном бюллетене Microfinance Africa, посвященном африканскому рынку микрофинансирования, появилась новость о важном и при этом необычном начинании, призванном помочь Восточной Африке справиться с нехваткой продовольствия и, как следствие, со стремительно растущими ценами на него. Неожиданно был создан консорциум, призванный инвестировать $25 млн в малые и средние сельскохозяйственные предприятия в Восточной Африке, чей бизнес был способен помочь соединить мелких фермеров с улучшенными возможностями производства и маркетинга. Хотя Агентство США по международному развитию (U. S. Agency for International Development – USAID) и входило в этот консорциум, речь шла не об обычном спущенном сверху и финансируемым правительством проекте. Ведь, помимо USAID, в нем приняли участие три благотворительных фонда (британский Gatsby Charitable Foundation и американские Rockefeller Foundation и Gates Foundation), крупная инвестиционная компания из США (J. P. Morgan Social Finance) и частная инвестиционная компания Pearl Capital Partners со штаб-квартирой в столице Уганды Кампале, специализирующаяся на распределении частных инвестиций малым сельскохозяйственным предприятиям в Африке{1}.

Возможно, при нынешнем состоянии благотворительности, финансов и помощи развивающимся странам самое необычное в этой сделке то, что в ней нет ничего необычного. Скорее ее можно считать примером сделок типа «инь и ян», как их стали называть ученые, т. е. сделок с участием, на первый взгляд, противоположных сил, которые в соответствии с этим китайским символом извлекают выгоду из своей взаимозависимости, благодаря чему получают уникальную способность создавать новые формы жизни{2}. Вот и в вышеприведенном примере USAID сумело инициировать финансирование проекта по созданию мощного агробизнеса в Восточной Африке стоимостью $25 млн, вложив всего $1,5 млн собственных средств[3]. Инвестиции выделялись в виде технической помощи[4] малым и средним предприятиям в рамках инициативной программы Барака Обамы Feed the Future («Продовольствие для будущего»). Непосредственно инвестиционный фонд составили кредит J. P. Morgan Social Finance в размере $8 млн, выделенный под гарантии USAID, и впоследствии подкрепившие его $17 млн акционерных инвестиций от трех фондов, выступивших в этой сделке скорее «благотворительными банками», нежели традиционными благотворительными организациями, выделяющими гранты{3}.

В области благотворительности и социального инвестирования разворачивается настоящая революция.

Крупные сделки типа «инь и ян» постепенно становятся обычной частью действий, направленных на борьбу с огромными социальными, экономическими и экологическими проблемами, стоящими перед человечеством. И как раз вовремя. В условиях, когда ресурсы и правительств, и традиционных благотворителей практически не растут или сокращаются, а проблемы бедности, ухудшения здоровья и деградации окружающей среды усугубляются ежедневно, все очевиднее становится необходимость новых моделей финансирования и достижения социальных и экологических целей.

Появилось множество новых инструментов и институтов финансирования социально ориентированной деятельности.

К счастью, в новых секторах благотворительности разворачивается настоящая революция, способная, хотя бы отчасти, ответить на этот вызов. Суть этой революции выражается в массовом возникновении новых возможностей для благотворительности и социального инвестирования, новых инструментов и институтов, призванных мобилизовать частные ресурсы на поддержку социальных и экологических инициатив. Если раньше эта поддержка ограничивалась выделением грантов и пожертвований напрямую или через благотворительные фонды и корпоративные программы пожертвований, то сейчас появилось поразительное количество новых инструментов и институтов: кредиты, кредитные гарантии, прямые инвестиции, бартерные договоренности, социальные биржи, социальные облигации, вторичные рынки, инвестиционные фонды и многое другое. Мир благотворительности, похоже, переживает «большой взрыв», сравнимый – если не по форме, то по последствиям – с тем, который, как считается, привел к появлению нашей Вселенной.

Даже при беглом взгляде на картину, возникающую на новых горизонтах современной глобальной благотворительности, поражает изобилие незнакомых названий и терминов: Bovespa в Бразилии; Social Capital Partners в Канаде; Impact Investment Exchange в Сингапуре; Acumen Fund, Root Capital и New Profit в США; Bridges Ventures, Big Society Capital и NESTA в Великобритании; Blue Orchard в Швейцарии; Aavishkaar International в Индии; Willow Tree Impact Investors в Дубае; Calvert Foundation; Schwab Charitable Fund; Community Reinvestment Fund; финансовые институты развития местных сообществ; TechSoup Global; конверсионные фонды и многие другие (рис. 1.1).

В основе столь бурного появления множества новшеств лежат четыре важных фактора изменений. Итак, современная благотворительность выходит:

• за пределы грантового подхода – используя разнообразные финансовые инструменты для достижения социальных целей: займы, кредитные гарантии, различные виды инвестирования в акционерный капитал, секьюритизацию, инструменты с фиксированным доходом и появившиеся совсем недавно социальные облигации;

• за пределы фондов – создавая множество организаций и институциональных структур, через которые осуществляется социально ориентированное финансирование: агрегаторов капитала, вторичных рынков, социальных бирж, брокеров социальных предприятий, интернет-порталов, и это лишь малая часть;

• за пределы пожертвований – формируя благотворительные и социально ориентированные пулы капитала не просто через дарение состоятельных филантропов, но и за счет приватизации государственных и квазигосударственных активов или путем учреждения специализированных социально ориентированных инвестиционных фондов;

• за пределы денежного оборота – применяя новые бартерные соглашения и возможности Интернета, что позволяет в дополнение к денежным средствам оказывать разнообразную помощь иным способом, например предоставлением времени волонтеров или компьютерного оборудования и программного обеспечения.

Рычаг – это механизм, с помощью которого при приложении сравнительно небольших усилий достигается значительный эффект.

Все эти движения направляет общий императив, который для удобства можно обозначить одним словом: рычаг. Рычаг – это механизм, позволяющий преобразовать небольшие усилия в значительную энергию. Именно эта его особенность позволила Архимеду заявить, что при наличии рычага и точки опоры он мог бы «перевернуть Землю»{4}. В контексте благотворительности это означает найти способ выйти за рамки ограниченных ресурсов, формирующихся за счет поступлений от активов фондов или ежегодных пожертвований частных лиц, и направить на социальные и экологические цели часть гораздо более масштабных инвестиционных активов, постоянно находящихся в банках, пенсионных фондах, страховых компаниях, взаимных фондах и на счетах состоятельных собственников{5}.

В результате возникает новая область благотворительности и социального инвестирования, отличающаяся от привычной нам благотворительности ХХ в. как минимум четырьмя аспектами, поскольку содействует:

• диверсификации – за счет расширения спектра разнообразных институтов, инструментов и источников поддержки;

• предпринимательству – уходя от «грантодательства», раздачи ресурсов в сторону использования возможностей увеличенного рычага за счет инвестиционной стратегии, концентрирующейся на измеримых результатах и достижении совокупности как экономических, так и социальных благ;

• глобализации – решая проблемы в международном масштабе и применяя модели, разработанные в межнациональном плане;

• сотрудничеству – напрямую взаимодействуя не только с расширенным сектором гражданского общества, но и с новыми социальными предприятиями, обслуживающими «основание пирамиды», а также c широким спектром частных финансовых институтов и правительственных агентств.

На новых горизонтах благотворительности и социальных инвестиций возникает новая парадигма.

В результате, как показано в таблице 1.1, на новых горизонтах благотворительности и социального инвестирования возникает новая парадигма. В то время как традиционная благотворительность опиралась в основном на частных лиц, фонды и корпоративные благотворительные программы, новые горизонты благотворительности включают широкий спектр частных финансовых институтов, в том числе банки, пенсионные фонды, страховые компании, инвестиционных консультантов, специализированные инвестиционные фонды и фонды, действующие как благотворительные банки. В то время как традиционная благотворительность основное внимание уделяла текущим поступлениям, на новых горизонтах гораздо более сильный упор делается на инвестиционный капитал, за счет которого финансируется долгосрочное развитие. В то время как традиционная благотворительность направляет помощь в основном неправительственным организациям, новые инвесторы поддерживают и разнообразные социальные предприятия, кооперативы, другие гибридные организации. В то время как традиционная благотворительность рассматривает свою работу через призму пожертвования, сосредотачиваясь исключительно или, по меньшей мере, в основном на социальном воздействии, действующие лица в новых областях благотворительности рассматривают свою работу через призму инвестиций, фокусируясь как на социальном воздействии, так и на финансовом доходе, стремясь выстраивать самофинансируемые системы, способные решать проблемы на постоянной основе. В то время как традиционная благотворительность мобилизует сравнительно небольшую долю собственных ресурсов, новые сферы благотворительности используют более широкие источники ресурсов, находящиеся на рынках частного капитала. И в то время как традиционная благотворительность исторически была склонна удовлетворяться объемом мероприятий, в новых сферах придают большее значение достоверным измерениям социального воздействия.

Естественно, эти различия не проявляются повсеместно. Более того, изменения пока далеки от завершения. Но и считать их незначительными нельзя. Как видно на рисунке 1.2, в настоящее время действительно возникает сложная социально ориентированная финансовая экосистема, призванная направить средства банков, пенсионных фондов, страховых компаний, существующих на пожертвования учреждений, состоятельных частных лиц и прочих участников этой сферы через разнообразные организации социально преобразующих инвестиций, институты поддержки и грантодателей нового типа во все более разветвляющийся набор некоммерческих организаций, социальных предприятий, социальных кооперативов и сопутствующих учреждений с целью уменьшения бедности, улучшения экологической обстановки, здоровья людей и среды их обитания, укрепления организаций гражданского общества и развития социальных лифтов.

Микрофинансирование, вероятно, самое первое проявление этого феномена – мобилизации частного инвестиционного капитала для достижения социальных целей – сегодня представляет собой зрелую отрасль с объемом капитала $65 млрд и со своими собственными профессиональной ассоциацией, исследовательским подразделением, сетью «розничных» точек, вторичными рынками и доступом к глобальным рынкам капитала через выпуски облигаций с рейтинговыми оценками. И это только начало: согласно недавним оценкам, потенциал этого рынка может вырасти до $250 млрд{6}.

Но микрофинансирование – это лишь один из компонентов быстро разрастающейся финансовой экосистемы при новых горизонтах благотворительности. Сотни инвестиционных фондов наподобие African Agricultural Capital Fund, о котором рассказывалось выше, возникают по всему миру и привлекают инвесторов, готовых рискнуть своим капиталом.

• К примеру, инкорпорированный в Сингапуре, но действующий в Индии фонд Aavishkaar International первые $18 млн привлек в 2008 г. для индийского фонда микрофинансовых инвестиций. Затем, уже к январю 2009 г., смог собрать еще $14 млн для поддержки перспективных микро-, малых и средних компаний Индии, действующих в сферах сельского хозяйства, производства молочных продуктов, здравоохранения, образования и возобновляемых источников энергии в сельских и полугородских районах страны{7}.

• Grassroots Business Fund, дочерняя компания Международной финансовой корпорации (International Finance Corporation), входящей в структуру Всемирного банка, подобным же образом сформировал надежный портфель инвестиций и договоренностей о технической помощи в размере $8,5 млн для поддержки компаний малого и среднего бизнеса, работающих для жителей Индии, Африки и Латинской Америки с низким уровнем доходов{8}.

• Bamboo Finance, коммерческая инвестиционная фирма, располагающаяся в Швейцарии, управляет инвестициями в размере $250 млн, вложенными в ряд небольших компаний, которые обеспечивают доступ к недорогим жилью, здравоохранению, образованию, электроэнергии, воде, санитарии и дают средства к существованию жителям трех континентов{9}.

• Small Business Investments Funds, являвшийся сначала филиалом CARE, агентства международного развития, инвестировал $378 млн в 338 малых и средних компаний на 22 развивающихся рынках{10}.

По оценке Лизы Рихтер, автора главы 2 дополнительного тома, количество таких социально и экологически ориентированных инвестиционных фондов в мире, вероятно, уже достигло 3000, а объем активов, которые находятся у них в управлении, – $300 млрд.

По всему миру идет коммерческая революция в «основании пирамиды».

Конечно, чтобы эти инвестиционные фонды могли эффективно работать, им нужно найти не только инвесторов, но и объекты инвестирования – перспективные предприятия, коммерческие или некоммерческие, которые выполняют социальные и экологические задачи и одновременно добиваются самофинансирования и достаточного уровня рентабельности. И фонды находят такие предприятия. Действительно мы наблюдаем по всему миру коммерческую революцию у «основания пирамиды» – так профессор Мичиганского университета Коимбатур Прахалад блестяще определил базис мировой шкалы доходов, где находится подавляющее большинство населения планеты, т. е. люди с минимальным уровнем доходов{11}. Изобретательные предприниматели умудряются превратить этих людей в алчных потребителей солнечных батарей, мобильных телефонов, солнцезащитных очков, многоразовых гигиенических средств и десятков других предметов первой необходимости, одновременно давая им возможность стать собственниками или работниками в разного рода ремесленных лавках, малом агробизнесе и торговых предприятиях. Свидетельством тому стало появление таких компаний, как перуанская сельскохозяйственная Agricola Viñasol (AVSA), созданная в 2001 г. как коммерческое подразделение перуанской некоммерческой организации с целью помочь мелким фермерам улучшить качество своих овощей и фруктов и успешнее их продавать; или как Jaipur Rugs, работающая с 10 000 индийскими ткачами и пряхами, помогая им усовершенствовать их методы производства, сохранить здоровье и продвигать продукцию на рынок; или как Zara Solar, позволившая тысячам танзанийских семей с низкими доходами заменить чадящие примусы на более дешевые и экологически чистые кухонные плиты, работающие на солнечных батареях{12}. (Диапазон областей, в которых появились такие социальные предприниматели, представлен в табл. 1.2.)

Именно сейчас необходим прорыв в распространении концепции среди широкого круга участников и экспертов.

Хотя происходящие изменения являются заметными и вдохновляющими, они, однако, остаются разрозненными и по большей части несистематизированными. Отдельные профессионалы обычно разбираются в той или другой инновационной модели, но никто отчетливо не представляет себе весь диапазон изменений, не говоря уже о том, чтобы свести их вместе и системно изучить. Не устоялась пока даже терминология, которая используется для описания этих явлений. Общепринятые термины, такие как «программное инвестирование», «целевое инвестирование», «инвестиции с рыночной ставкой», ранее применявшиеся в тесной связи с фондами, недавно были вытеснены термином «преобразующие инвестиции», который, впрочем, отражает только часть нарождающегося явления и сам по себе весьма неопределен{13}.

Более того, многое из написанного на эту тему относится скорее к разряду отраслевых или экспертных публикаций, выпускаемых небольшими тиражами для ограниченной аудитории. Ощущается острая нехватка литературы о происходящих изменениях, которая могла бы дойти до широкого круга читателей и проникнуть повсеместно в университетскую среду, чтобы использовать ее для обучения менеджеров некоммерческих организаций, социальных предпринимателей, лидеров бизнеса, банкиров, инвестиционных менеджеров, менеджеров по корпоративной социальной ответственности и экспертов в области общественной политики. Для того чтобы новые подходы к благотворительности и социальному инвестированию оказали воздействие, на которое они способны, нужно донести эти концепции до широкого круга участников и экспертов. Даже первопроходцы этого сектора вынуждены были это признать. Недавно двое из них заявили, что «сейчас задача заключается в перемещении преобразующих инвестиций с обочины в центр внимания», а это, в свою очередь, потребует «нового поколения ‹…› популяризаторов и аналитиков», способных «извлечь уроки из пока еще призрачной практики и донести их до более широкой аудитории»{14}.

Цель и замысел книги

Цель и этой монографии, и дополнительного тома, для которого она служит введением, состоит в том, чтобы решить вышеуказанную задачу, создать четкую и доступную дорожную карту для всего спектра значимых новых тенденций, возникающих на новых горизонтах благотворительности и социальных инвестиций, тем самым расширяя осведомленность о них, повышая к ним доверие и укрепляя их поддержку, максимизируя пользу, которую они могут принести, и в то же время признать ограничения и вызовы, с которыми этим тенденциям придется столкнуться.

В результате монография стала первым всеобъемлющим обзором новых действующих лиц и инструментов, трансформирующих благотворительность и социальные инвестиции, а также обзором факторов, благодаря которым они появились, и шагов, которые потребуется сделать для их развития в будущем. Те читатели, кому настоящий обзор покажется интересным, могут обратиться к дополнительному тому «Новые горизонты благотворительности», чтобы лучше узнать функции новых действующих лиц и операционную динамику различных новых инструментов{15}.

Стоит, однако, заметить, что, исследуя «новые горизонты» благотворительности, мы никоим образом не принижаем крайне важную роль, которую продолжает играть традиционная благотворительность, и огромный вклад, который продолжают вносить существующие благотворительные институты. Ведь наверняка вскоре станет ясно, что открытие новых горизонтов не только стало возможным во многом благодаря подготовительной работе, выполняемой традиционными филантропами, но и, в свою очередь, позволило традиционным институтам сыграть новую важную роль, и некоторые из них эту роль осознали и приняли.

Три аналитические характеристики определяют структуру этой книги.

Для выявления сути происходящих изменений мы выделили три аналитические характеристики, определяющие структуру и этой книги, и дополнительного тома, к которому она служит введением. Во-первых, в книге проводится основополагающее различие между действующими лицами, появляющимися на новых горизонтах благотворительности, как я их называю, и используемыми этими игроками инструментами. Такое различие необходимо проводить ввиду необычайного взрыва активности в новом «пространстве благотворительности» и связанной с ней путаницей в вопросе о том, кто и что делает. Поскольку каждый конкретный участник этого сектора может использовать разнообразные инструменты, проводить такое различие крайне важно для понимания происходящего.

Во-вторых, в рамках каждой классификации я попытался выделить удобный для понимания набор отчетливых категорий, по которым можно распределить все огромное многообразие новых игроков и инструментов, придерживаясь, где это было возможно, существующей типологии рынка капиталов. В общем, участники рынка различаются в соответствии с теми функциями, которые они выполняют. Это значит, что одни собирают или агрегируют капитал для его размещения в общественно полезные виды деятельности, другие формируют вторичные рынки или биржи для инвесторов, позволяя им входить в пространство благотворительности и выходить из него, а третьи ищут возможности для развития перспективных предприятий или предоставляют им специализированную техническую помощь. Конечно, поскольку эта область находится все еще в зачаточном состоянии, то степень достигнутой здесь специализации пока остается ограниченной, вследствие чего отдельный участник может выполнять разные роли или использовать множество инструментов (см. врезку 1.1.). И все же осознать происходящее в этой области было бы невозможно без выделения некоторых значимых особенностей среди основных выполняемых игроками функций и типов используемых ими инструментов.

Врезка 1.1

Calvert Foundation: многоцелевая компания социально преобразующего инвестирования

Созданный в 1995 г. Calvert Foundation выполняет разнообразные задачи в области социально преобразующих инвестиций. В частности:

• управляет портфелем социально преобразующих инвестиций объемом почти $200 млн;

• распространяет среди социальных инвесторов специализированный финансовый продукт Community Investment Note («Вексель инвестиций в местные сообщества»);

• предоставляет услуги в качестве зарегистрированного инвестиционного консультанта;

• создал собственный фонд (выделенный впоследствии в отдельную организацию), аккумулирующий благотворительные средства и размещающий их, принимая во внимание пожелания благотворителей[5].

Источник: интервью с Шари Беренбах, 29 апреля 2013 г.

Описание этих новых участников сектора и инструментов было бы неполным без анализа сложных межсекторных взаимоотношений [с которыми им приходится сталкиваться]… и без признания крайне важной роли, которую продолжает играть традиционная благотворительность.

Вновь появившиеся участники и инструменты столкнулись с рядом препятствий и подняли ряд многосторонних проблем, которые также следует рассмотреть. В этой связи автор ставит перед собой четыре главные задачи:

• описательная: познакомить читателя с основными типами участников и инструментов, которые сформировались в новых областях благотворительности, и выявить их некоторые отличительные и неизвестные ранее свойства. Я определил 11 более или менее отчетливых типов таких участников и восемь основных типов «новых» инструментов, хотя признаю, что другие эксперты могут упорядочить этот хаос по-своему и что динамичное развитие отрасли наверняка приведет к появлению и новых участников, и новых инструментов по мере расширения новых горизонтов благотворительности;

• аналитическая: объяснить, почему столь необычное разрастание акторов и инструментов произошло именно сейчас и каковы перспективы их дальнейшего развития;

• оценочная: выявить проблемы и риски, вызванные происходящими процессами, и перечислить меры, которые были сделаны для их разрешения;

• рекомендательная: определить шаги, которые еще предстоит сделать, чтобы получить значительные выгоды от происходящих процессов, избегая при этом связанных с ними рисков.

Автор ставит перед собой четыре главные задачи: описательную, аналитическую, оценочную и рекомендательную.

Для выполнения этих задач текст естественным образом делится на пять глав, помимо введения. В главе 2 рассматриваются новые действующие лица «пространства благотворительности», в том числе агрегаторы капитала, вторичные рынки, социальные биржи, фонды, действующие как благотворительные банки, инициативные брокеры и некоторые другие. В главе 3 описаны различные инструменты, используемые этими акторами. Многие из этих инструментов применяются и бизнесом, и государственными органами на протяжении десятилетий, но только сейчас получают признание в сферах благотворительности и социального инвестирования – это займы, гарантии по займам, иные формы дополнительного обеспечения кредитов, прямые инвестиции, облигации, ответственные инвестирование и закупки, секьюритизация. Другие – действительно новые, такие как «социально преобразующие облигации», премии и краудсорсинг.

В центре внимания главы 4 вопрос о том, почему появились новые горизонты благотворительности и почему они появились именно сейчас. Для этого выделяются «факторы спроса» и «факторы предложения», которые, похоже, и приводят в действие данные процессы. В главе 5 рассказывается о препятствиях и проблемах нового сектора благотворительности. К ним относятся: небольшое количество объектов для инвестирования с высокой степенью «инвестиционной готовности», трудности с достижением успеха в условиях размытости систем измерения социального и экологического воздействия, опасения относительно нормативных и дистрибутивных последствий перехода контроля над поддержкой социальных и экологических инициатив от государств и благотворительных институтов к источникам частных инвестиций. И наконец, в главе 6 рассматриваются шаги, требующиеся для дальнейшего развития отрасли и минимизации различных рисков, возникающих при этом. В общем итоге получился первый полный обзор новых акторов и инструментов, действующих за гранью привычной благотворительности; обзор, углубивший базу знаний, которую можно использовать для информирования, обучения и подготовки специалистов, а также для ответственного продвижения этого нового вида социально ориентированной деятельности.

Немного о терминологии

Однако, прежде чем приступить к выполнению этих задач, необходимо сказать несколько слов о терминологии. Как говорилось выше, поле деятельности, описываемое в книге, представляет собой терминологическую пустыню, усеянную неточными и ошибочными терминами. Один из первопроходцев недавно заметил: «Когда я в 2002 г. начинал работать в этой сфере, то был „проводником принципов ответственного инвестирования“, потом стал „социальным инвестором“, далее „инвестором, реализующим социальную миссию“, а сейчас я „преобразующий инвестор“, при том что занимался примерно одним и тем же»{16}. В сложившихся обстоятельствах необходимо внести ясность в то, как и почему мы используем те или иные ключевые термины.

Новации в сфере благотворительности

Вполне естественно начать с термина, который мы использовали в подзаголовке этой книги: «новации в сфере благотворительности». Несомненно, данный термин у некоторых лиц вызовет отторжение – по двум разным причинам. Во-первых, у тех, кто проводит четкую границу между «благотворительностью» и «социальным инвестированием», воспринимая «благотворительность» как старомодный термин, вызывающий в воображении богатую даму-патронессу, которая патерналистски раздает милостыню бездомным сироткам, и ничего общего не имеющий с имиджем, который создает новое поколение «филантропов-капиталистов» и «преобразующих инвесторов», ориентирующихся на отдачу от инвестиций и руководствующихся соответствующей системой показателей{17}. Более того, найдутся и те, кто усомнится в том, что «новации» в принципе можно считать новыми. В конце концов, как мы увидим в главе 2 при обсуждении фондов, функционирующих сейчас как «благотворительные банки», использование новых форм оказания помощи для достижения социальных целей, помимо грантов (ключевая особенность этого типа действующих лиц сектора), было впервые предложено более 200 лет назад Бенджамином Франклином, основавшим благотворительную организацию для предоставления займов нуждающимся ремесленникам.

Мы используем термин «благотворительность» в его самом общем… значении, т. е. как предоставление частных ресурсов для социальных или экологических целей.

Тем не менее я убежден, что «новые горизонты благотворительности» – удачное описание темы и этой монографии, и дополняющего ее тома, конечно в сравнении с другими возможными альтернативами. Ведь явление, ставшее предметом нашего исследования, выходит за пределы новых форм социального инвестирования, ставших известными как «преобразующие инвестиции». К нему же относятся социально ответственные инвестиции и закупки, премии, краудсорсинг и различные типы партнерств жертвователей и инвесторов. Пожалуй, более принципиально то, что мы используем термин «благотворительность» в его самом общем и широком значении, т. е. как предоставление частных ресурсов для социальных или экологических целей{18}. Соответственно, в этом определении благотворительности важна не столько форма, в которой ресурсы предоставляются, но и как они аккумулируются и передаются, т. е. что они частные, и для достижения каких целей направляются, т. е. что они в значительной степени социальные или экологические. Поэтому социально ориентированные финансы – объект главного внимания в этой книге – вполне вписываются в представляемую таким образом сферу благотворительности.

В то же время, хотя многие описанные в книге явления не новы в принципе, в большинстве своем они новы с точки зрения использования в социальных и экологических целях или же действуют в невиданных прежде масштабах. Скажем, некоторые формы страхования, например ритуальное, были доступны неимущим уже достаточно давно. Новым стало продвижение продуктов микрострахования частными коммерческими страховыми компаниями с целью удовлетворить потребность неимущих в страховании здоровья, урожая или имущества по доступным им ценам. Сходным же образом некоммерческие организации на протяжении уже нескольких десятилетий могли заниматься развитием компетенций. Но вместо того чтобы сосредоточиться на традиционных направлениях, таких как совершенствование системы управления и бухгалтерского учета, или фандрайзинг, новая область социально ориентированного развития компетенций сосредотачивается на масштабировании многообещающих предприятий, формировании стабильной выручки и получении доступа к различным типам инвестиционного капитала. И наконец, даже консультируемые донорами фонды – сравнительно новая форма благотворительного инструмента – существуют в США уже несколько десятков лет. Новым же стало возникновение и быстрое распространение порожденных корпорациями благотворительных фондов, предоставляющих донорам возможность управлять своими консультируемыми фондами через дочерние организации коммерческих инвестиционных фирм, управляющих их основными активами.

Все эти процессы достигли заметного масштаба за последние два десятилетия, а некоторые – за последние пять лет. И все они подразумевают привлечение и распределение частных ресурсов на социальные и экологические цели, что является сутью благотворительности.

Использование термина «благотворительность»… также напоминает нам о том, что, хотя эта деятельность… и предполагает получение прибыли, но фундаментальная ее цель остается «социальной» в полном соответствии со значением термина.

Однако использование термина «благотворительность» для обозначения вышеназванных процессов правильно не только с формальной точки зрения. Оно также напоминает нам о том, что хотя эта деятельность использует частный бизнес и зачастую такие формы инвестирования, которые предполагают получение финансовой прибыли, но фундаментальная ее цель остается «социальной» в полном соответствии со значением термина как «имеющего отношение к людям, проживающим совместно группой в условиях, когда их взаимодействие друг с другом влияет на общее благополучие»{19}. Только имея это в виду, можно будет избежать опасности, о которой говорили два провозвестника этого подхода, когда предупреждали о том, что решать задачи на новых горизонтах благотворительности станет «чересчур легко», если определение социального и экологического воздействия будет «настолько неопределенным и размытым» или, я бы добавил, настолько ограниченным, что «окажется практически бессмысленным»{20}.

Социально преобразующие инвестиции

По этой же причине мы решили немного скорректировать термин, который упоминался в большей части доступной литературы по данному предмету, чтобы отразить ставший во многих отношениях главным принцип деятельности новых секторов благотворительности, а именно привлечение частного инвестиционного капитала для достижения социальных и экологических целей. Этот термин – «преобразующие инвестиции». Он появился в ходе инициированных фондом Rockefeller Foundation в середине 2000-х гг. совещаний с целью побудить частные инвестиционные компании и частный инвестиционный капитал, которым он управлял, поддержать быстрорастущие социальные предприятия, возникающие как в развитых, так и в развивающихся странах мира. Существующие термины, такие как «социальные инвестиции», «программно ориентированные инвестиции», «инвестиции, обусловленные миссией организации» или «социально ответственные инвестиции», воспринимались как слишком расплывчатые, слишком тесно связанные с фондами и благотворительностью, слишком широкие или слишком обезличенные для того, чтобы привлечь практичных управляющих частным инвестиционным капиталом. Более того, было ощущение, что эти термины не способны пройти отбор в качестве четко определяемого «класса активов», вокруг которого можно было бы организовать новое направление инвестиционного бизнеса.

Термин [ «преобразующие инвестиции»] сам по себе мало что говорит о предполагаемом содержании такого позитивного преобразующего воздействия.

К чести создателей термина «преобразующие инвестиции», они предложили блестящее решение, соответствующее этой цели. Проблема была в том, что оно отвечало ей даже слишком хорошо ввиду той самой опасности, о которой предупреждалось в докладе института Monitor Institute от 2009 г.: базовая концепция оставалась «настолько слабой и расплывчатой», что становилась «практически бессмысленной». И хотя защитники этого термина постоянно подчеркивают, что под преобразующими инвестициями понимаются «инвестиции, чья цель – не только обеспечить финансовый результат, но и осуществить позитивные преобразования»{21}, термин сам по себе мало что говорит о том, какого рода «позитивные преобразования» предполагается осуществить, или о критериях признания наличия или отсутствия преобразований. Таким образом, косвенно упор делается на идею отдачи от инвестиций, а не на идею социальной или экологической пользы.

Недавно вышедшая книга двух лидеров в этой области не слишком прояснила ситуацию. Из нее можно узнать, что «все организации, как коммерческие, так и некоммерческие, создают ценность, состоящую из экономического, социального и экологического компонентов. И все инвесторы – рыночные, благотворительные или сочетающие то и другое – создают ценности всех трех типов»{22}. Авторы одной из недавних публикаций на эту тему идут еще дальше и определяют слово «преобразующие» в термине «преобразующие инвестиции» как «значимые изменения экономических, социальных, культурных, экологических и/или политических условий в силу определенных действий и изменения поведения частных лиц, сообществ и/или общества в целом»{23}.

Но если все организации и инвесторы осуществляют «позитивные преобразования» и если определение «преобразующие» в термине «преобразующие инвестиции» означает любые «значимые изменения» независимо от их направления или сути, то как мы сможем отличить «преобразующих» инвесторов от заурядных? Ответ, похоже, зависит от «намерений», в частности намерений получателей инвестиций, и от внимания, которое инвесторы уделяют «создаваемой смешанной стоимости», отраженной в отчетах о существенных преобразованиях{24}. Но «намерения» оценивать крайне сложно, и, как отмечается в докладе Monitor Institute от 2009 г. о преобразующих инвестициях, есть «основания скептически относиться» к системам измерения социального и экологического воздействия, поскольку «существующие финансовые рынки и стимулы подталкивают к спекуляциям на экологичности и размыванию стандартов… в то время как управляющие активами стремятся удовлетворить растущий интерес клиентов к преобразующим инвестициям, при этом не желая заниматься долгой и нелегкой работой по подтверждению позитивного воздействия инвестиций»{25}.

В этой области разработано уже столько наборов показателей для оценки преобразований, что ситуация начинает напоминать конкурс в начальной школе, где призы раздаются так, чтобы каждый ребенок ушел домой победителем. Неудивительно, что некоторые скептики заговорили о том, что термин «преобразующие инвестиции» стал обозначать некую «кашу»{26}, а другие настаивают на добавлении в него слова «местное сообщество», чтобы подчеркнуть, какие именно преобразования от инвестиций ожидаются{27}.

Чтобы избежать подобных обвинений в расплывчатости, наш подход в этой книге следует последней рекомендации. Опираясь на высказанную Багг-Левином и Эмерсоном мысль о том, что «преобразующие инвестиции с целью получения смешанной стоимости объединяют мощь бизнеса с целями благотворительности»{28}, мы предлагаем, чтобы термин, описывающий это явление, придавал одинаковый вес обеим частям уравнения. Поэтому используем определения «социально преобразующие инвестиции» и «экологически преобразующие инвестиции», или, для краткости, просто «социально преобразующие инвестиции», чтобы сделать акцент как на финансовые, так и на социальные или экологические результаты, которые эти инвестиции призваны обеспечить{29}.

Определить, что инвестиция отвечает социальным целям, можно по тому, как она воздействует на каждый из трех крайне важных факторов.

Социальная цель

Если мы предлагаем добавить определение «социальный» к более общему термину, чтобы выделить важный аспект деятельности в новых горизонтах благотворительности, то мы должны прояснить, что имеем в виду. Итак, в этой книге под социально преобразующими инвестициями понимаются такие инвестиции, которые в значительной степени стремятся создавать «социальную стоимость», т. е. улучшать здоровье, повышать благосостояние и качество жизни населения, особенно неимущего; поощрять свободное выражение мыслей или служить развитию более справедливого с социальной точки зрения общества. Но и в этом случае мнения о том, что действительно можно считать «социально преобразующими инвестициями», могут разойтись. Например, некоторые эксперты признают, что инвестиция служит социальным целям, если она осуществляется в районах или странах с неимущим населением, независимо от того, кто является ее бенефициаром, в то время как другие считают, что «факт инвестирования в бедную страну сам по себе недостаточен для того, чтобы инвестиция считалась преобразующей»{30}.

Мы будем исходить из следующего: определить, что инвестиция отвечает социальным целям, можно по тому, как она воздействует на каждый из трех крайне важных факторов. Во-первых, на благополучателей или бенефициаров, особенно когда речь идет действительно о неимущем населении; во-вторых, на процесс производства, который она поддерживает, особенно когда непосредственно затрагиваются трудоустройство и обучение неимущих или социально исключенных слоев населения либо снижается ущерб от производства для окружающей среды; и в-третьих, на произведенные товары или услуги, если в них заложены благоприятные для экологии свойства.

Инвестиционный капитал в противовес операционному доходу

Еще одной терминологической особенностью, которую следует прояснить, является различие между капиталом и операционным доходом – на любом предприятии, как коммерческом, так и некоммерческом. По большей части обсуждение финансирования социально ориентированных организаций, особенно некоммерческих, сводится к операционному доходу, используемому организациями для осуществления своих текущих операций. Эти деньги обычно поступают в виде пожертвований частных лиц и фондов, государственных грантов и контрактов, а также платы за оказанные организациями услуги{31}.

Инвестиционный капитал – во многих отношениях источник жизненной силы организации.

Однако ресурсы, поступающие социально ориентированным организациям от большинства, хотя и не всех, действующих лиц новых областей благотворительности, имеют новые качества. Они принимают форму инвестиционного капитала, который может увеличить операционный доход организации в будущем, но в основе своей идет на выстраивание долгосрочных организационных компетенций и возможностей за счет приобретения, например, оборудования и помещений, путем развития навыков и стратегического планирования, способных, как ожидается, служить развитию организации в долгосрочной перспективе (врезка 1.2).

Инвестиционный капитал может формироваться из многих разных источников и принимать многообразные формы. Он может возникать даже от источников благотворительных пожертвований, как случается, когда богатый меценат передает произведение искусства в дар музею или средства на строительство здания университета. Однако чаще всего инвестиционный капитал формируется за счет (а) долгового финансирования, т. е. получения займа или поступлений от продажи облигаций, что тоже можно считать разновидностью займа, либо (б) долевого финансирования путем приобретения собственности или доли в уставном капитале организации либо одновременно в той и другой форме. Во всех случаях поставщики инвестиционного капитала обычно требуют что-то в обмен на свои инвестиции – погашения основной суммы долга и процентов в случае долгового финансирования либо участия в собственности и выплаты доли от прибыли, заработанной получателем инвестиций, – в случае долевого финансирования.

Врезка 1.2

Инвестиционный капитал и операционный доход

«Операционный доход позволяет организации получать определенные продукты или результаты. Он направляется на финансирование текущей деятельности, регулярного оказания услуг и реализации проектов. Обычно поступает в виде платежей за услуги, грантов и пожертвований».

«Инвестиционный капитал позволяет организации финансировать создание долгосрочных возможностей для реализации ее социальной миссии».

Источник: адаптировано из UK Big Society Capital, -social-investment

Инвестиционный капитал – это во многих отношениях источник жизненной силы организации, поскольку именно он позволяет ей расти. Однако исторически привлекать его социально ориентированным организациям было довольно непросто. Прежде всего, если они действуют в некоммерческих организационно-правовых формах, то не могут привлекать долевое финансирование, т. е. использовать, пожалуй, самую привлекательную форму инвестиционного капитала, по сути, бесплатную. Ведь долевые инвесторы не получают выплат, пока компания не получит прибыль и не выплатит дивиденды или пока ее акции не вырастут в цене. Но некоммерческим организациям запрещено выплачивать дивиденды своим инвесторам или владельцам и продавать доли своей собственности сторонним инвесторам. Поэтому они не могут привлекать долевое финансирование напрямую, а лишь в рамках специальных соглашений, которые все чаще называют квазидолевым финансированием.

Доход от облигаций также обычно недоступен социально ориентированным организациям, поскольку, как будет показано ниже (и более детально в дополнительном томе «Новые горизонты благотворительности»), им едва ли экономически целесообразно выпускать облигации на сумму существенно меньше $50 млн, что оставляет за порогом все социально ориентированные организации, кроме крупнейших, например университетов и медицинских центров. Остаются займы, но из-за предполагаемой рискованности и низкой доходности социальной деятельности таким организациям часто приходится соглашаться с более высокой ставкой за привлекаемый долговой капитал. Это подтверждается исследованием, проведенным в рамках проекта Johns Hopkins Nonprofit Listening Post Project, когда 80–90 % опрошенных некоммерческих организаций в сферах социальных услуг, развития местных сообществ и искусства сообщили о наличии потребностей в инвестиционном капитале для приобретения технологий, покупки или ремонта помещений и разработки новых программ, но меньше 40 % смогли такой капитал привлечь (рис. 1.3){32}.

Более того, свыше 90 % опрошенных на просьбу охарактеризовать, насколько трудно получить инвестиционный капитал, ответили, что привлечь его из основных для американской экономики источников – пенсионных фондов, страховых компаний, кредитных союзов и венчурных фондов, достаточно либо чрезвычайно трудно или что вовсе никогда не имели дела с этими источниками либо не знали, как с ними связаться, в итоге оставаясь зависимыми от коммерческих банков и фондов (рис. 1.4){33}.

Главная цель процессов, которые находятся в центре внимания и этой монографии, и ее дополнительного тома, – разрешить данную проблему путем открытия новых потоков инвестиционного капитала для широкого круга социально и экологически ориентированных организаций. Давайте рассмотрим, что представляют собой эти процессы.

Глава 2 Исследование новых областей благотворительности I: новые участники

Для того чтобы успешно пройти по любой новой территории, полезно иметь хотя бы приблизительную карту местности и уметь распознавать представителей дикой природы, которые могут встретиться на пути. К сожалению, новые области благотворительности до сих пор в основном не нанесены на карту исследованных земель, эти области покрыты густыми лесами и населены незнакомыми формами жизни. Главная цель и данной монографии, и дополнительного тома – снабдить понятным руководством тех, кто собирается ступить на эту территорию, но нуждается в более ясном представлении о том, с чем им, возможно, придется столкнуться, прежде чем подвергать себя риску. Соответственно, как уже было сказано и показано на рис. 2.1, мы сочли, что было бы полезно разделить сферу благотворительности на две главных области: участников и инструментов. В области действующих лиц и организаций находятся многочисленные новые институты, заполнившие пространство благотворительности. При всем их огромном разнообразии можно различить примерно десяток более-менее опознаваемых «семейств». Сходным образом в области инструментов находятся средства, доступные основным участникам для работы. Мы разделили их на восемь видов – от займов до грантов нового типа.

К сожалению, новые области благотворительности до сих пор не нанесены на карту.

Цель данной и следующих глав – дать читателю общее представление о вышеуказанных участниках и инструментах новых областей благотворительности. Поскольку большинство путешественников, вступающих в новые области благотворительности, вероятно, столкнутся в начале именно с «аборигенами» во всем их разнообразии, то начнем с них. Примечательно, что даже при самом кратком посещении этой территории становится ясно: хотя ее нельзя назвать полностью заселенной, но и совсем необитаемой она тоже не является. Напротив, она уже стала домом для интересных форм жизни.

Новая область благотворительности… уже стала домом для интересных форм жизни.

Как показано на рисунке 2.1, «обитателей» этих новых территорий можно разделить на три основные класса. К первому относятся совершенно новые финансовые инвестиционные институты, возникшие с целью организации движения капитала на создающемся рынке социально преобразующих инвестиций. Это организации пяти разных типов с названиями, сильно отличающимися от названий традиционных благотворительных институтов: «агрегаторы капитала», вторичные рынки, социальные биржи, квазигосударственные инвестиционные фонды и специализированные фонды, действующие как «благотворительные банки». Ко второму классу относятся организации, обеспечивающие разного рода поддержку новым социально ориентированным финансовым институтам. Это «инициативные брокеры капитала», новые виды «консультантов по развитию компетенций» и разнообразные организации инфраструктурной поддержки. И наконец, другие участники, которые сохраняют приверженность более традиционному инструменту, а именно грантам, но распределяют их новыми способами. К ним относятся созданные корпорациями благотворительные фонды, конверсионные фонды, онлайн-порталы и биржи, а также инвестиционные партнерства. Давайте подробно рассмотрим все эти классы организаций.

Институты социально преобразующего инвестирования

С учетом того, какое значение на новых горизонтах благотворительности придается использованию нетрадиционных источников инвестиционного капитала для достижения социальных и экономических целей, естественной отправной точкой для ознакомительной поездки в эти слабоизученные области стало бы изучение новых финансовых институтов, которые заняты привлечением и распределением ресурсов. Как уже было сказано выше, в этом смысле особого внимания заслуживают пять расширенных классов новых игроков.

Агрегаторы капитала

Несомненно, одним из самых важных участников этого сектора являются социально преобразующие агрегаторы капитала. Они аккумулируют капитал для дальнейшего инвестирования в социально ориентированные организации. Данная функция необходима, поскольку только богатые люди способны эффективно и напрямую вкладывать свои капиталы, да и те редко ограничиваются только этим. Большинство же тех, у кого есть деньги, инвестируют их опосредованно, через различные институты и фонды, которые агрегируют средства инвесторов и находят им правильное применение или предоставляют площадку, где участники рынка капиталов могут проводить сделки.

И хотя на обычных рынках капиталов такие институты распространены широко – в виде инвестиционных компаний, паевых фондов и фондов облигаций и акций, то на поприще социально ориентированных инвестиций они долгое время или отсутствовали, или редко встречались, оставляя социально ориентированным организациям скудные возможности для привлечения капитала с помощью далеко не всегда успешных обращений к государству, фондам, состоятельным частным лицам и коммерческим банкам. Но за последние 40 и особенно за последние 10 лет ситуация здесь изменилась существенно, во многом благодаря усилиям государства.

Соединенные Штаты стали первопроходцем на этом поприще, начав с создания в 1960-х гг. сети финансируемых из федерального бюджета корпораций местного социально-экономического развития. Затем, в конце 1960–1980-х при поддержке правительств штатов был создан ряд инвестиционных фондов{34}, а также на федеральном уровне реализован ряд налоговых и прочих мер по стимулированию притока частного инвестиционного капитала в благоустройство населенных пунктов и строительство жилья для малоимущего населения{35}. В результате изобретения и быстрого распространения микрокредитования и благодаря усилиям таких энтузиастов, как Мухаммад Юнус, а также растущего признания важности работы для представителей «основания пирамиды», чему способствовал Коимбатур Прахалад, число агрегаторов капитала, сосредоточившихся на социально ориентированных инвестициях, стало расти более заметными темпами.

Несомненно, одним из самых важных классов участников новых областей благотворительности являются… агрегаторы капитала.

Социально ориентированные агрегаторы капитала имеют разное происхождение и в силу этого приобретают самые разные формы и масштабы, а также опираются на разнообразные источники ресурсов, включая состоятельных частных лиц, фонды и, все чаще в последние годы, основные финансовые институты: пенсионные фонды, страховые компании и глобальные финансовые корпорации, такие как J.P. Morgan Chase, Bank of America, Citibank и UBS, привлеченные возможностью «делать добро, делая деньги» и начинающие считать так называемые преобразующие инвестиции новым перспективным «классом активов»{36}.

Различаются не только источники капитала, который агрегируют эти организации, но и формы, в которых они делают его доступным для получателей инвестиций. Скажем, некоторые фонды специализируются на займах и прочих типах долгового финансирования, другие предпочитают предоставлять разнообразное долевое финансирование вновь образованным компаниям на разных стадиях их развития – от стартапа до начала устойчивого роста.

Большинство агрегаторов сосредотачиваются на определенной рыночной нише или конкретном регионе. Скажем, ACCION International создает микрофинансовые кредитные институты в странах третьего мира. Подтверждая рост в этой сфере, Banco Compartamos в Мексике, всего лишь один из филиалов ACCION, привлек в 2007 г. в ходе первичного размещения акций $467 млн, внеся свой вклад в бурное развитие глобальной отрасли микрофинансирования, и управлял в 2010 г. активами на сумму $65 млрд{37}.

В США более чем 900 финансовых организаций по развитию местных сообществ (Community Development Financial Institutions – CDFI) работают в бедствующих городских и сельских сообществах, из них более 600 ссудных фондов, 80 венчурных фондов основного капитала, 290 кредитных союзов и 350 банков. К концу 2013 г. эти организации управляли $50 млрд, полученными за счет использования широкого ассортимента инвестиционных инструментов всевозможных типов, в том числе обыкновенных и привилегированных акций самих CDFI, а также связанных с кредитом депозитов, гарантий займов CDFI определенным категориям заемщиков или субординированных займов, выданных непосредственно CDFI для улучшения баланса организаций, чтобы тем самым открыть им доступ к другим источникам финансирования{38}.

Социально преобразующие агрегаторы капитала действуют в качестве посредников на рынке социального капитала.

Однако вне зависимости от тематики или круга инвесторов все социально преобразующие агрегаторы капитала действуют в качестве посредников на рынке общественного капитала, обращаясь к инвесторам, желающим вложить средства в социально ориентированную деятельность, и, в свою очередь, находя перспективные объекты для таких инвестиций. С учетом различного отношения инвесторов к риску и доходности соответственно и разные агрегаторы могут действовать в разных сегментах рынка социального капитала. Они формируют либо «пулы капитала», либо «структурированные инвестиционные продукты» (как, например, тот, который был описан в предисловии к этой книге), состоящие из нескольких уровней, или «траншей», каждый из которых характеризуется своим соотношением риска и доходности и соответственно подходит своему классу потенциальных инвесторов.

В результате эксперты начинают проводить различие между инвесторами, для которых социальные преобразования являются главным приоритетом, и потому они стремятся максимизировать социальный или экологический эффект от своих инвестиций, в то же время закладывая минимальную ставку доходности, и между инвесторами, для которых «финансовый результат является главным приоритетом», и потому они стремятся получить повышенную, скорректированную на риск рыночную ставку доходности, но при этом обеспечить пороговую величину социального или экологического воздействия{39}. Поэтому соответствующие финансовые и социально преобразующие «минимумы» для этих групп инвесторов могут отличаться значительно. Ясно, что для инвесторов, ориентированных на преобразования, пороговый уровень социального воздействия может быть выше, а пороговая доходность ниже, чем у инвесторов, ориентированных на финансовый результат, и наоборот. Это создает слегка отличающиеся рыночные ниши для различных инвесторов в пространстве социально преобразующих инвестиций, как показано на рисунке 2.2{40}. Так, квадранты В и С могут подойти инвесторам, ориентированным на преобразования, а А и С доступны для инвесторов, ориентированных на финансы.

Неудивительно, что в этих зонах будут действовать социально преобразующие агрегаторы капитала разного типа. В общем, некоммерческие социально преобразующие агрегаторы капитала стремятся привлечь инвесторов, ориентированных на преобразования, – обычно частных лиц и фонды. Для таких инвесторов пороговая доходность может быть установлена на более низком уровне, чем для инвесторов, ориентированных на прибыль, и они могут согласиться с более высоким уровнем риска. Соответственно такие инвесторы высоко ценятся за то, что делают возможными структурированные инвестиции, описанные выше, поскольку с большей готовностью соглашаются предоставить транши в виде грантов или гарантий для покрытия первых убытков, возникающих на низшем уровне этих структурированных инвестиций, тем самым принимая на себя большую часть риска и позволяя принять участие в сделке частным инвесторам, ориентированным на финансовый результат и которым ее условия показались бы малопривлекательными.

Типичным примером такого некоммерческого социально ориентированного агрегатора капитала является Acumen Fund, основанный в 2001 г. и сформировавший устойчивый портфель инвестиций, поддерживающих «предпринимателей, способных предоставить крайне важные услуги [водоснабжения, энергоснабжения, жилищного строительства и здравоохранения] по ценам, которые доступны людям, зарабатывающим менее четырех долларов в день», в восьми странах Южной Азии и Восточной и Западной Африки. Очевидно, что эта цель ориентирована на преобразования{41}. Фонд привлекает «благотворительный капитал», владельцы которого склонны удовлетвориться более низкими ставками доходности или просто возвратом основной суммы инвестиций, но по-прежнему стремятся осуществлять «упорядоченные инвестиции, призванные обеспечить как финансовый, так и социальный результат (см. врезку 2.1).

Врезка 2.1

Заявление о миссии Acumen Fund: новый подход к борьбе с бедностью в мире

Наша миссия состоит в ликвидации бедности в мире путем инвестирования в социальные предприятия, перспективных лидеров и прорывные идеи.

Наше видение будущего состоит в том, что однажды у каждого человека появится доступ к товарам и услугам первой необходимости, в том числе к здравоохранению, водоснабжению, энергоснабжению, жилищному строительствуу, посадочным материалам и услугам, необходимым для ведения сельского хозяйства, чтобы он мог самостоятельно принимать решения и делать выбор, раскрывая свой потенциал. Это источник чувства собственного достоинства, причем не только у бедняка, но и у каждого человека на Земле.

Задача. Благодаря глобализации, мощи технологий и рынков в наши дни создается колоссальное богатство. Но при этом разрыв между богатыми и бедными растет. Нужно что-то сделать, чтобы блага глобальной экономики стали доступны большинству населения планеты, живущему меньше чем на четыре доллара в день.

Почему при помощи одной лишь благотворительности эту задачу не решить. Бедные люди стремятся обрести чувство собственного достоинства, а не зависимость. Традиционная благотворительность зачастую удовлетворяет первоочередные нужды, но редко позволяет людям решить их проблемы в долгосрочной перспективе. Подходы, ориентированные на рыночные отношения, продолжают работать даже тогда, когда заканчиваются пожертвования филантропов. Поэтому они должны стать частью решения большой проблемы бедности.

Почему при помощи одного лишь рынка эту задачу не решить. Людей с очень низкими доходами бизнес и общество часто упускают из виду. Бизнес не находит в их среде серьезных возможностей, а правительства считают, что регионы с низкими доходами дают недостаточно налоговых поступлений для обеспечения их базовыми услугами в виде чистой воды, медицинской помощи, жилья и электроэнергии. Создание новых моделей предоставления этих жизненно важных услуг по доступным ценам – на фоне высоких издержек, неразвитых распределительных систем, рассредоточенных потребителей, ограниченных финансовых возможностей и порой коррупции – требует нестандартных бизнес-решений и партнерства, поддержанных инвесторами, которые готовы принять соотношение риска и доходности, неприемлемое для традиционных финансистов.

Изменение парадигмы развития. Мы верим, что предприниматели-новаторы в конечном итоге найдут решение проблемы бедности. Компании, которых поддерживает Acumen Fund, концентрируются на предоставлении жизненно важных услуг – водоснабжения, здравоохранения, предоставления жилья и энергоснабжения – по доступным ценам тем, кто зарабатывает менее четырех долларов в день. Ключом к решению служит «терпеливый», или долгосрочный, капитал. Мы используем благотворительный капитал для селективных инвестиций в виде долгового или долевого финансирования (но не грантов), что приносит как финансовые, так и социальные результаты. Всю прибыль мы реинвестируем. С течением времени мы усовершенствовали инвестиционную модель Acumen Fund, собрали глобальную команду мирового класса с офисами в четырех странах и узнали, что работает, а что не работает в растущем бизнесе, обслуживающем население с низкими доходами.

Источник: Acumen Fund, «About Us», , по состоянию на 12 августа 2012 г.

Коммерческие агрегаторы капитала скорее стремятся поднять планку финансовой доходности, при этом не упуская из виду значимое социальное воздействие. Таковы, например, британский фонд Bridges Ventures и находящийся в Дубае Willow Impact Investors – это коммерческие социально ориентированные агрегаторы капитала, использующие модель прямого частного инвестирования, привлекающую средства от инвесторов с повышенными ожиданиями относительно скорректированной на риск рыночной доходности{42}.

За последнее десятилетие ориентированные на социальные преобразования агрегаторы капитала росли как грибы – и в количестве, и в масштабе, и в разнообразии.

Однако какой бы ни была стратегия, форма, цель или рыночная ниша ориентированных на социальные преобразования агрегаторов капитала, кажется очевидным, что за последнее десятилетие они росли как грибы – и в количестве, и в масштабе, и в разнообразии. Одним из доказательств является тот факт, что на сайте ImpactBase, созданном Глобальной сетью преобразующего инвестирования (Global Impact Investment Network – GIIN), организованной фондом Rockefeller Foundation и несколькими его партнерами, уже зарегистрировано 190 фондов. Кроме того, сайт привлек 730 аккредитованных инвесторов-подписчиков{43}.

В целом же, как уже было сказано, по оценкам Лизы Рихтер, приведенным в главе 2 дополнительного тома, количество агрегаторов капитала в международном масштабе может достигать 3000, а объем средств у них в управлении – $300 млрд{44}. Более того, этот объем средств стремительно растет. Глобальные инвестиции в производство чистой энергии выросли с $36 млрд в 2004 г. до $155 млрд в 2008 г. и, несмотря на финансовый кризис, остались на уровне $145 млрд в 2009 г.{45} По данным Рихтер, в 2004–2008 гг. ежегодно совокупные темпы роста инвестиций институтов регионального развития CDFI в США составляли в среднем 10 %, глобальных инвестиций в микрофинансирование – 20 %, глобальных инвестиций в чистые технологии – 30–40 %.

И не похоже, что этот тренд слабеет. В авторитетном докладе, подготовленном J. P. Morgan Social Finance в 2009 г., глобальный спрос на социально преобразующие инвестиции в следующем десятилетии только в пяти областях (предоставление жилья, водоснабжение сельских районов, охрана материнства, начальное образование и финансовые услуги) оценивается в диапазоне от $400,6 млрд до почти $1 трлн{46}.

Агрегаторы капитала планируют – и пока обеспечивают – доходность социально преобразующих инвестиций… на уровне высокодоходных долевых и долговых индексов.

Более того, имеющиеся данные о социально преобразующих инвестициях говорят о том, что у инвесторов есть стимулы, чтобы удовлетворить этот спрос. Скажем, опираясь на результаты, полученные CDFI Data Project и Microfinance Information Exchange, Рихтер сообщает о том, что коэффициент чистых убытков американских CDFI в 2000–2008 гг. был ниже 1 %, к концу 2009 г. временно вырос до 1,78 %, но даже тогда оставался меньше коэффициента (равного 2,49 %) списанных ипотечных кредитов в обычных, застрахованных правительством банках. У микрофинансовых институтов коэффициент чистых убытков по кредитам тоже ниже 1 %. Да и в целом имеющиеся свидетельства говорят о том, что агрегаторы капитала планируют – и пока что обеспечивают – норму рентабельности социально преобразующих инвестиций, осуществленных в форме как долгового, так и долевого финансирования, на уровне ключевых высокодоходных индексов долевых и долговых индексов, таких как S&P 500, Russel 2000 Growth, PIMCO Total Return и J.P. Morgan Emerging Markets Bond{47}.

Операторы вторичного рынка появились и в области социально преобразующих инвестиций.

Вторичные рынки

Агрегаторы капитала являются важной, но, разумеется, не единственной группой финансовых акторов, появившихся на новых горизонтах благотворительности. Вторая группа состоит из институтов вторичных рынков социально преобразующих инвестиций – институтов, которые скупают займы, выданные агрегаторами капитала, и таким образом рефинансируют последних, а те получают возможность предоставлять дополнительные займы. Институты вторичного рынка применяют для этого процесс под названием «секьюритизация» – объединение займов в пакеты и использование их в качестве залога при выпуске облигаций на рынках капитала{48}.

Вторичные рынки сравнительно давно функционируют на традиционных рынках капитала, особенно в области ипотечного кредитования. Читатели, знакомые с американскими рынками капитала, знают, что эту функцию выполняет в стране Федеральная национальная ипотечная ассоциация (Federal National Mortgage Association), ласково называемая «Фанни Мэй». Первоначально она была создана как госкорпорация, призванная выкупать гарантированные государством ипотечные кредиты у выдававших их коммерческих банков и ссудо-сберегательных ассоциаций.

Однако эта функция распространилась на область социально преобразующих инвестиций лишь в конце 1980-х гг., когда был создан американский Фонд реинвестирования местных сообществ (Community Reinvestment Fund – CRF) с целью поддержки растущего рынка жилищного строительства и развития местной инфраструктуры в районах с малоимущим населением. Как подробно объясняет Дэвид Эриксон в главе 3 дополнительного тома к этой монографии, поначалу CRF приходилось привлекать капитал за счет частного размещения облигаций развития местных сообществ{49}. Однако в 2004 г. он наконец смог выпустить облигации с «рейтингом», присвоенным ему Standard & Poor's, одним из полуофициальных рейтинговых агентств, что позволило привлечь восемь новых институциональных инвесторов, которые прежде не могли инвестировать в облигации CRF вследствие инвестиционных директив, ограничивающих вложения в ценные бумаги без рейтинга. К настоящему моменту CRF выкупил у более чем 150 кредитных организаций, расположенных в 46 из 50 штатов страны, займы на развитие местных сообществ на сумму свыше $1,4 млрд{50}.

Показав на своем примере возможности секьюритизации и приобретений вторичного рынка для рефинансирования рынков социально преобразующих инвестиций, CRF стимулировал появление других аналогичных институтов в различных областях. Для некоторых из них, как и в случае CRF, сделки на вторичном рынке являются единственной функцией, а для других это всего лишь ответвление от изначальной и уже устоявшейся кредитной деятельности. Последнее справедливо, например, для широко известной международной некоммерческой организации «Среда обитания для человечества» (Habitat for Humanity International – HFHI), которая привлекает волонтеров для оказания помощи семьям с низкими доходами в строительстве домов. Чтобы профинансировать приобретение строительных материалов и оборудования для таких домов, филиалы HFHI выдают их новым владельцам ипотечные кредиты, чей совокупный объем на сегодня составляет примерно $1,4 млрд. А чтобы филиалы HFHI могли продолжать свою строительную деятельность, организация создала вторичный рынок под названием Flex-Cap Program, где приобретает у филиалов часть этих кредитов за счет выручки от продажи инвесторам семи– и десятилетних векселей, обеспеченных закладными. Затем HFHI гасит эти векселя из платежей в погашение основного долга и из выплат процентов домовладельцами. У этой программы 100 %-ный коэффициент погашения, что позволило HFHI привлечь $107 млн{51}.

И это не единичный пример. В 1989 г. был создан CDFI под названием «Партнеры ради общего блага» (Partners for the Common Good – PCG) с целью поддержки католических институтов, и недавно он привлек $25,3 млн для приобретения у своих филиалов ипотечных кредитов на дома; швейцарский микрофинансовый инвестиционный фонд Blue Orchard привлек почти $200 млн для выкупа микрофинансовых кредитов у 21 микрофинансовой инвестиционной организации по всему миру; крупная некоммерческая организация развития Бангладеш BRAC также недавно привлекла капитал в размере $180 млн для приобретения микрофинансовых кредитов, выданных ее филиалами{52}.

Социальные биржи – это третий класс организаций, оформившихся в новых областях благотворительности.

Социальные биржи

Третий класс организаций, появившихся на новых горизонтах благотворительности, применяет концепцию фондовой биржи к области социально и экологически преобразующих инвестиций. Социальные биржи предоставляют социально преобразующим инвесторам более эффективный способ взаимодействия с социальными предприятиями, нуждающимися в финансировании. В отличие от социально преобразующих агрегаторов капитала и операторов вторичного рынка, которым бывает непросто отыскать инвесторов с такими же представлениями о соотношении социального воздействия и доходности с учетом риска, а потом продать им свои инвестиционные продукты, социальные биржи просто предоставляют платформу, позволяющую разрозненным инвесторам определить наиболее подходящие им возможности для социальных инвестиций. Более того, биржи гарантируют инвесторам, что они когда угодно смогут выйти из своих инвестиций при необходимости или при желании. Конечно, чтобы это стало возможно, как подчеркивают Шаназ, Крэйбилл и Саламон в главе 4 дополнительного тома, биржи должны разработать правила листинга, стандартные требования к раскрытию информации для включенных в листинг организаций и эффективные, точные и защищенные от мошенничества механизмы торговли{53}.

Один из первых случаев использования этого механизма для социальных преобразований был отмечен в экологической области. Чикагская климатическая биржа, созданная в 2003 г. в надежде на одобрение системы выдачи разрешений по принципу «ограничение и торговля» для «квот на выбросы углекислого газа», позволяла компаниям, способным сократить выбросы, по низкой цене секьюритизировать квоты, чтобы через биржу продавать их компаниям, для которых сокращение выбросов могло бы обойтись намного дороже.

Хотя отказ Конгресса США ратифицировать в 2010 г. Киотский протокол оказался серьезным ударом по бирже, его вступление в силу в 2005 г. в других странах дало толчок к появлению бирж по торговле квотами на эмиссию парниковых газов по всему миру. Скажем, на Европейской климатической бирже объем торгов в 2005–2010 гг. вырос с 94 млн тонн в эквиваленте углекислого газа до 5,3 млрд тонн, а это лишь одна из 10 бирж, пусть и крупнейшая в мире. По данным Всемирного банка, совокупный оборот торговли квотами составил в 2010 г. $142 млрд, хотя глобальный экономический кризис в сочетании с чрезмерно щедрой выдачей бесплатных квот в Европе вызвал как минимум временный спад в торговле{54}.

Первая «биржа» социальных инвестиций за пределами экологического сектора появилась в 2003 г. в Бразилии – это была Bolsa de Valorous Socioambientais (BVSA), что означает «биржа социальных и экологических инвестиций», хотя, по сути, она действует скорее как онлайн-платформа для внесения пожертвований, чем как реальный механизм инвестирования. BVSA проверяет проекты на их соответствие «Целям развития тысячелетия» ООН, но жертвователи, «инвестирующие» в эти проекты, имеют права только на социальное, но не на финансовое возмещение{55}.

Появляются также более амбициозные и формализованные рынки частного размещения акций. К ним относятся Mission Markets в США, Impact Partners в Сингапуре и Artha в Индии. Еще больше амбиций у нескольких, уже вполне развитых социальных бирж, которые близки к запуску в ряде мест по всему миру. К ним относятся Social Stock Exchange Ltd (SSE) в Великобритании, Impact Exchange (iX) на Маврикии и Impact Investment Exchange (IIX) в Сингапуре. Наиболее работоспособной пока выглядит iX, получившая формальное одобрение со стороны Фондовой биржи Маврикия (Stock Exchange of Mauritius – SEM) в отношении правил листинга и торговли акциями правомочных социально и экологически ориентированных предприятий и социально преобразующих инвестиционных фондов внутри структуры SEM, но с отдельной дирекцией SEM. Кроме того, iX объединила усилия с сингапурской Impact Investment Exchange, с тем чтобы осуществить успешный запуск iX до конца 2013 г.

Государственные организации тоже присоединились к движению за создание специализированных программ социально преобразующих инвестиций.

Квазигосударственные инвестиционные фонды

Государственные организации тоже присоединились к движению за создание специализированных программ и возможностей для социально преобразующих инвестиций. В том числе заметным оказалось вступление на арену нескольких международных банков развития, включая Всемирный банк и Межамериканский банк развития (Inter-American Development Bank). В отличие от агрегаторов капитала, описанных выше, эти институты с целью социальных преобразований аккумулируют в основном ресурсы государственного сектора.

Например, Международная финансовая корпорация (International Finance Corporation – IFC), организация Всемирного банка, созданная для стимулирования частного бизнеса в развивающихся странах, недавно добавила в свой портфель проект социально преобразующих инвестиций. В качестве всего лишь одного примера можно привести $481 млн, переведенных IFC63 частным школам в развивающихся странах на проекты, призванные дополнить совершенно неадекватные системы муниципальных школ возможностью выбора частного образования по низким ценам. В Кении, например, 23 частные школы получили в виде займов в среднем по $300 000, еще 113 была оказана консультационная поддержка{56}.

Сходным образом Межамериканский банк развития учредил Многосторонний инвестиционный фонд (Multilateral Investment Fund – MIF), через который также активно вошел в сферу социально преобразующих инвестиций. Например, недавно мексиканскому фонду IGNIA Fund было предоставлено $25 млн в виде займа и $5 млн в виде акций, что позволило ему привлечь в общей сложности $102 млн для инвестиций в малые и средние предприятия, обслуживающие тех, кто обитает у «основания пирамиды»{57}.

Международные банки развития – не единственные институты государственного сектора, развивающие организации для осуществления социально преобразующих инвестиций. Особенно активно и изобретательно действует правительство Великобритании, направляя в сферу социально преобразующих инвестиций государственные или квазигосударственные ресурсы. В частности, используются доходы от национальной лотереи, создан «фонд социальных инноваций» под названием NESTA, а средства с неактивных и невостребованных банковских счетов направляются для организации крупного квазигосударственного фонда социально преобразующих инвестиций Big Society Capital, активы которого, как ожидается, достигнут £400 млн / $600 млн{58}.

Многие благотворительные фонды начали действовать фактически как виртуальные «благотворительные банки»… привлекая свои основные инвестиционные активы и далеко отойдя от традиционной опоры на гранты.

Фонды как «благотворительные банки»

И наконец, некоторые благотворительные фонды стали отходить от традиционной опоры на гранты как на главную или единственную форму финансовой поддержки и начали действовать фактически в качестве «благотворительных банков» или фондов социальных инвестиций. Некоторые из них просто применяют экологические, социальные и корпоративные управленческие (environmental, social and corporate governance – ESG) фильтры к возросшей доле привычных инвестиционных решений. Другие сочетают этот тип инвестиционного фильтрования с более активным участием на рынке социально преобразующих инвестиций{59}. Это повлекло за собой дальнейший отход от традиционной опоры фондов на гранты и использование гораздо более широкого спектра финансовых инструментов, например займов, гарантий по займам, долевого финансирования, облигаций и гарантий по облигациям, и привлечение не только бюджета, выделяемого на гранты, но и основных инвестиционных активов, что пошатнуло устоявшуюся традицию фондов раздельно вести два основных вида их «бизнеса»: «инвестиционный бизнес», который исторически ориентировался исключительно на разумную максимизацию дохода от инвестиций для поддержки благотворительной деятельности, и «грантовый бизнес», который исторически предполагал распределение некоей доли полученных доходов в форме благотворительных грантов{60}.

В этом направлении движутся фонды, от средних по размеру организаций вроде KL Felicitas Foundation, Babcock Foundation, Wallace Global Fund и Educational Foundation of America до крупнейших фондов страны – Annie E. Casey Foundation, Kellogg Foundation, Kresge Foundation, Robert Wood Johnson Foundation и других. Скажем, по данным Саламона и Буркарта, приведенным в главе 5 дополнительного тома, 78 % основных активов KL Felicitas Foundation, созданного интернет-предпринимателем Чарли Клейсснером и его женой Лизой, представляют собой социально преобразующие инвестиции{61}. У нью-йоркского фонда H.B. Heron Foundation, пионера в данной области, к ним относятся 42 % активов. И это не только американский феномен. В том же ряду находятся британский фонд Esmee Fairbarn Foundation и итальянский Fondazione CRT, причем последний создал отдельную дочернюю компанию Fodazione Sviluppo e Crescita (Фонд развития и роста), чтобы обойти итальянский закон, ограничивающий возможности фондов использовать их активы для поддержки коммерческих предприятий{62}.

Конечно, эти расширенные эксперименты фондов с нетрадиционными формами финансирования не так уж и новы. В том же законе США 1969 г. о налоговой реформе, где было установлено требование о «выплатах» фондов, им предоставлялась возможность использовать расширенный спектр финансовых инструментов посредством так называемых программных инвестиций (program-related investments – PRI). Однако PRI считались формой грантов, финансируемых из 5 %-го грантового бюджета фонда. Более того, вследствие административных ограничений, наложенных на этот инструмент, и общего консерватизма финансового управления фондами из более чем 75 000 американских фондов лишь 133 в 2004 г. использовали PRI, причем к 2007 г. их число сократилось до 120, а в следующем году начался финансовый кризис. К тому же, хотя это были, как правило, довольно крупные институты, но совокупная доля активов фондов, инвестированных в форме PRI, никогда не превышала 1 %{63}.

Новое поколение – фонды, действующие как благотворительные банки, – изменяют представление о сфере филантропии, выводя концепцию PRI на новый уровень и разрушая «китайскую стену» между программной и инвестиционной деятельностью; применяют гораздо более широкий спектр финансовых инструментов и сознательно увеличивают воздействие инвестиций тем, что используют свои ресурсы для стимулирования притока частного инвестиционного капитала в социально ориентированную деятельность.

Разнообразные типы сервис-провайдеров появились в последнее время для содействия агрегаторам капитала.

Институты поддержки социально преобразующих инвестиций

Агрегаторам капитала, вторичным рынкам, фондам, действующим как благотворительные банки, и квазигосударственным инвестиционным фондам, возникшим на новом рынке социально преобразующего капитала, содействуют разнообразные типы сервис-провайдеров, также появившиеся в последнее время. Особого внимания заслуживают три из них: посредники, консультанты по развитию компетенций и новые инфраструктурные организации.

Инвестиционные посредники

Среди организаций, оказывающих поддержку социально преобразующим финансовым институтам, одну из самых значительных ролей играют те, кого можно назвать инвестиционными посредниками. Это частные лица или компании, которые выполняют ключевую посредническую функцию, помогая агрегаторам капитала выявить перспективные проекты, способные обеспечить желательную комбинацию финансового и социального результатов, а проектам – получить доступ к инвесторам, чьи материальные и финансовые интересы сочетаются со сферой деятельности и потребностями проектов.

Как видно из анализа Хагермана и Вуда, приведенного в дополнительном томе, потребность в этой функции возникла из-за высоких операционных издержек всех участников рынка социально преобразующих инвестиций, на котором инвесторы и социальные предприниматели стремятся найти партнеров, подходящих им с точки зрения сферы деятельности, желательных форм инвестиций и соотношения риска и доходности в сильно фрагментированном пространстве социально преобразующих инвестиций{64}.Также играют свою роль специфические для области социальных преобразований трудности с оценкой рисков из-за неопределенности новых продуктов, которые сравнительно малоизвестные предприниматели предлагают потребителям «основания пирамиды», чье рыночное поведение остается не до конца изученным.

Появились новые консультанты по развитию компетенций, занимающиеся устойчивым развитием и масштабированием проектов.

Консультанты по развитию компетенций

Еще одна функция, которая расширилась и приняла новые формы на фоне роста социальных предприятий и социально преобразующих инвестиций, – это консультирование по развитию компетенций. Как уже было отмечено, такие консультанты и провайдеры, оказывающие техническую помощь, работают на некоммерческой или социально ориентированной арене уже десятки лет. И действительно, в США у некоммерческих консультантов по развитию компетенций есть своя инфраструктурная организация «Ассоциация некоммерческого управления» (Alliance for Nonprofit Management), специализированная организация BoardSource по консультированию менеджмента советов директоров и сплоченная группа приверженцев фондов, известная как «Грантодатели для эффективных организаций» (Grantmakers for Effective Organizations – GEO).

Однако все эти организации и консультанты фокусируются по большей части на стандартных управленческих темах, таких как фандрайзинг, специальные мероприятия, развитие органов управления, системы бухгалтерского учета и работа с персоналом. У новых же консультантов по развитию компетенций совершенно иные цели – устойчивый рост организации и масштабирование ее деятельности. Они помогают развивать стратегии зарабатывания доходов, получать доступ к появившимся новым негрантовым формам капитала и измерять социальные результаты{65}.

Эти новые консультанты делятся на две обширные группы, впрочем, активно взаимодействующие между собой. Толчком к появлению одной из них стала знаменитая статья, вышедшая в 1997 г. в Harvard Business Review и призывавшая фонды действовать скорее как венчурные капиталисты, играя более активную роль в улучшении качества управления и операционной деятельности организаций, которые они поддерживают{66}. В итоге возник сектор «венчурной благотворительности или венчурной филантропии». Его представители сочетают с финансированием интенсивную техническую помощь по принципу «высокой вовлеченности» и помощь в организационном развитии – своими силами или с привлечением внешних консультантов. Некоторые из таких институтов представляют собой традиционные фонды вроде Edna McConnell Clark Foundation, который решил осуществлять свою миссию – помогать молодым людям из малообеспеченных семей становиться финансово независимыми путем выделения очень крупных грантов ограниченному числу перспективных организаций, работающих с этой целевой аудиторией, с одновременным предоставлением им широких возможностей по развитию компетенций, чтобы обеспечить их долговременное устойчивое развитие (см. врезку 2.2){67}.

К этой же группе относятся обычные благотворительные организации, которые иными способами привлекают средства и схожим образом используют их для комбинированного финансирования и консультирования по развитию компетенций избранных предприятий. К таким организациям относятся, например, New Profit, Roberts Enterprise Development Fund (REDF), Social Venture Partners (SVP) и Venture Philanthropy Partners (VPP). Скажем, New Profit, фирма с персоналом в 47 человек, основанная в 1998 г., привлекла средства почти 50 филантропов – как отдельных благотворителей, так и семейств – для предоставления широкой технической и финансовой помощи 27 перспективным социальным проектам, которые, в свою очередь, обслуживают более чем 1,4 млн человек по всей территории США{68}.

Врезка 2.2

Edna McConnell Clark Foundation: как мы работаем

Мы убеждены, что действенным и рациональным способом решения насущных проблем молодых людей является крупное долгосрочное инвестирование в некоммерческие организации, чьи программы доказали свою способность обеспечивать положительный результат и при этом имеют потенциал для роста. Наше финансирование идет в основном на поддержку бизнес-планирования, развитие компетенций и оценку программ, с тем чтобы получатели грантов могли расширять свою деятельность без потери качества и активнее влиять на жизненные траектории все большего числа молодых людей, постепенно приобретая устойчивость в организационном, программном и финансовом отношении. Наша цель – помочь развиться растущему пулу организаций, способных ежегодно вовлекать новые тысячи молодых людей в проверенные временем программы поддержки.

Источник: «How We Work», Edna McConnell Clark Foundation, -we-work/, по состоянию на 11 мая 2013 г.

Вторую группу консультантов по развитию компетенций составляют классические консалтинговые компании, которые специализируются на содействии устойчивому развитию организаций, но не предоставляют им финансовой помощи. Некоторых из них нанимают венчурные благотворители, для того чтобы предоставить необходимую техническую помощь, других приглашают вновь образованные социальные предприятия и традиционные некоммерческие организации, стремящиеся повысить поступления от заработанного дохода. К таким консультантам относятся Bridgespan Group, специализированная социально ориентированная консалтинговая фирма, выросшая из коммерческой Bain Consulting; Community Wealth Ventures, дочерняя структура борющейся с голодом организации «Поделимся нашей силой» (Share our Strength), – эта фирма помогает организациям развивать стратегии зарабатывания доходов; и фонд Nonprofit Finance Fund, помогающий клиентам наладить бухгалтерский учет и балансовую отчетность.

Хотя изначально венчурные благотворители и консультанты по развитию социальных венчурных компетенций появились в США, позже они распространились далеко за пределы страны. Например, в Европейскую ассоциацию венчурной филантропии (European Venture Philanthropy Association – EVPA) входят 127 индивидуальных и корпоративных членов, у которых есть четыре общие черты: они располагают капиталом для инвестирования; фокусируются на предоставлении долгосрочного финансирования социально ориентированным организациям, как некоммерческим, так и коммерческим; стремятся получить в первую очередь социальную отдачу, а не финансовый результат; активно содействуют «устойчивому развитию» поддерживаемых ими организаций{69}. (См. врезку 2.3 с операционными характеристиками венчурной филантропии, практикуемой членами EVPA.)

Врезка 2.3

Семь ключевых характеристик Европейской ассоциации венчурной филантропии

1. Высокая вовлеченность: прямые контакты между руководством социального предприятия или некоммерческой организации и венчурными филантропами.

2. Консультации по развитию организационных компетенций: развитие операционных компетенций портфельных организаций за счет финансирования не столько индивидуальных проектов, сколько основных операционных издержек.

3. Долгосрочная поддержка: поддержка ограниченного количества организаций в течение трех – пяти лет с прекращением ее после того, как они обретут финансовую или операционную устойчивость.

4. Нефинансовая поддержка: предоставление дополнительных услуг, таких как стратегическое планирование, для повышения качества управления.

5. Привлечение сетей: предоставление получателям инвестиций доступа к сетям позволяет им приобрести разнообразные и часто взаимодополняющие наборы навыков и ресурсы.

6. Индивидуализированное финансирование: использование спектра финансовых механизмов, приспособленных под нужды поддерживаемых организаций.

7. Измерение результативности: упор на качественное бизнес-планирование, измеримые результаты, достижение контрольных точек, финансовую подотчетность и прозрачность.

Источник: Европейская ассоциация венчурной филантропии,

Еще одну модель консультирования по развитию компетенций в формирующемся пространстве социальных венчурных и социально преобразующих инвестиций предлагает «Хаб» (The Hub). Этот проект, запущенный в Лондоне в 2005 г., представляет собой сеть из 4000 начинающих социальных предпринимателей со всего мира, распределенных примерно по 31 филиалу. Они встречаются для обмена опытом, контактами, идеями и совместно используют рабочие места для тестирования рискованных начинаний на ранних стадиях. Каждый филиал Hub свободен в выборе подхода к консультированию по развитию компетенций. Так, Hub в Йоханнесбурге управляет Hub Business Clinic, где дважды в месяц проводит практические занятия для социальных предпринимателей, а Hub в районе залива Сан-Франциско недавно запустил структурированную программу Hub Ventures, которая помогает отобранной группе предпринимателей развивать их идеи, предлагая им наставничество, семинары и другие виды технической помощи. Авторы наиболее перспективных проектов вознаграждаются в размере $75 000 в качестве начального капитала{70}.

Появилась и широкая сеть социально преобразующих инфраструктурных организаций.

Инфраструктурные организации

В дополнение к описанным выше структурам, которые предоставляют в основном «розничную» помощь и поддержку социально преобразующим инвесторам, социальным предпринимателям или традиционным некоммерческим организациям, но нетрадиционным способом, появилась и широкая сеть социально преобразующих инфраструктурных организаций. Они оказывают поддержку на макроуровне, так сказать, «оптом». Выполняют ряд крайне важных функций: связывают между собой акторов в своих областях деятельности; популяризируют и рекламируют эти области, тем самым привлекая в них новичков и поддержку извне; легитимируют и укрепляют деятельность.

Пространство социально преобразующих инвестиций предоставило самую благодатную почву для роста таких инфраструктурных организаций, готовых работать буквально с любым клиентом в любом месте этой быстроразвивающейся сферы. Например, одной из первых приступила к работе финансовая сеть Opportunity Finance Network, созданная в США в 1985 г. для поддержки финансовых институтов развития местных сообществ (CDFI) в их миссии, призванной помочь «включиться в экономическую деятельность людям с низкими доходами, бедным и обездоленным слоям населения»{71}. Сейчас CDFI располагают также ассоциацией венчурного капитала Community Development Venture Capital Alliance и национальной федерацией кредитных союзов National Federation of Community Development Credit Unions. «Инвесторам в устойчивое развитие» содействует сеть Aspen Network of Development Entrepreneurs (ANDE), социально заинтересованные банки участвуют в ассоциации Global Alliance for Banking Values. Сторонники «ответственного инвестирования» объединились в национальном форуме Social Investment Forum (SIF), ратуя за соблюдение «Принципов ответственного инвестирования ООН» (United Nations Principles for Responsible Investment – UNPRI), которые призывают компании придерживаться стандартов ответственного экологического, социального и корпоративного управления (ESG){72}. «Консультативная группа содействия бедным» (Consultative Group to Assist the Poor – CGAP) представляет собой консорциум из 33 доноров, объединенных общей целью – облегчить бедным слоям населения доступ к финансовым услугам{73}. Руководители американских фондов, активно использующие программные инвестиции (PRI), сформировали сеть PRI Makers Network, чтобы делиться своим опытом, лучшими наработками и привлекать в свой круг новые фонды. По мере роста интереса к другим способам расширения деятельности фондов по реализации их миссии (например, за счет контролируемых пожертвований или стратегически голосующих акций) появилась организация «Больше для миссии» (More for Mission), чья штаб-квартира первоначально находилась в Бостонском колледже. Сейчас эти две группы фондов объединились под эгидой сети Mission Investors Exchange{74}. У европейских фондов, занимающихся социально преобразующими инвестициями и активно выделяющих гранты, возникла аналогичная потребность в инфраструктурной организации, и, как уже было сказано, 130 из них объединились в Европейскую ассоциацию венчурной филантропии. Инвесторы в сфере микрофинансирования тоже сочли нужным создать инфраструктурные организации, которые отвечали бы их специфическим нуждам, что дало толчок к появлению Microfinance Investment Exchange и International Association of Microfinance Investors (IAMFI).

Несмотря на это изобилие инфраструктурных организаций, группа фондов, агентств по вопросам развития и частных финансовых институтов, возглавляемая фондом Rockefeller Foundation, провела в 2007–2008 гг. серию совещаний и пришла к заключению о том, что необходимо и дальше наращивать усилия по преобразованию поля деятельности, с тем чтобы собрать все разрозненные инициативы под одной крышей и вывести отрасль из состояния «нескоординированных инноваций», по определению некоторых экспертов{75}. Результатом этого стал запуск в 2009 г. еще одной инфраструктурной организации под названием «Глобальная сеть преобразующего инвестирования» (GIIN), солидно финансируемой Rockefeller Foundation, J. P. Morgan и Агентством США по международному развитию. На GIIN возложена задача по ускорению развития отрасли социально преобразующего инвестирования за счет создания крайне необходимой инфраструктуры, совершенствования деятельности, выработки общей терминологии и стимулирования исследований. Для этого в ее структуре образован «Совет инвесторов» с участием ведущих преобразующих инвесторов со всего мира; созданы так называемые Стандарты преобразующих инвестиций и отчетности (Impact Reporting and Investment Standards – IRIS) – широкий набор показателей, с помощью которых социально преобразующие инвесторы могут измерять социальную отдачу от своих инвестиций; онлайн открыта база данных фондов преобразующих инвестиций под названием «ImpactBase», с тем чтобы облегчить сотрудничество между фондами, работающими в сходных сферах и регионах; осуществлен ряд пропагандистских мероприятий по повышению узнаваемости отрасли и стимулированию ее расширения, в том числе исследование, призванное утвердить социально преобразующее инвестирование в качестве «класса активов» со своими требованиями к навыкам, организационными структурами, системами показателей, отраслевыми группами и образовательными программами{76}.

Новые типы грантодателей

Хотя все рассмотренные ранее новые акторы в сфере благотворительности были вовлечены в тот или иной аспект социально преобразующего инвестирования, включая безгрантовое финансирование, появились и организации, которые находят оригинальные подходы к применению менее экзотических форм благотворительности посредством таких механизмов, как онлайн-порталы, финансирующие сообщества и созданные корпорациями благотворительные фонды.

Онлайн-порталы и биржи творчески используют новые коммуникационные технологии, напрямую соединяя доноров и инвесторов с получателями помощи.

Онлайн-порталы и биржи

К числу наиболее инновационных типов таких организаций относятся онлайн-порталы или биржи, которые творчески подходят к использованию новых коммуникационных технологий, напрямую и с немыслимой прежде скоростью соединяя доноров и инвесторов с получателями помощи. Причем речь идет не только об интернет-провайдерах, позволяющих переводить денежные средства, покупать товары и осуществлять волонтерскую деятельность, но и об организациях, специально структурированных для того, чтобы служить промежуточным звеном между донорами и получателями помощи, зачастую благодаря тщательно разработанным базам данных и системам безопасности. Более того, они развились настолько, что управляют как минимум тремя типами ценных ресурсов: (а) финансовыми инструментами, включая краткосрочные выплаты и долгосрочный инвестиционный капитал; (б) товарами, такими как компьютерное оборудование и программное обеспечение, лекарственные препараты и продукты; и (в) услугами, как платными, так и добровольными{77}.

В условиях повышенной активности в новых областях благотворительности эти онлайн-порталы растут как грибы после дождя – и числом, и в масштабе. В одном недавнем исследовании было выявлено свыше 170 подобных субъектов в одном лишь секторе сбора пожертвований{78}. Только одна «Сеть для добра»» (Network for Good) в 2001–2011 гг. собрала, по оценкам, полмиллиарда долларов для примерно 60 000 организаций. Иначе действует Kiva, позволяющая получать займы небольшим социальным предприятиям в дальних странах благодаря пожертвованиям социально преобразующих инвесторов из США, Западной Европы и других регионов. С момента основания в 2005 г. и за период до 2012 г. Kiva способствовала выдаче займов на сумму более $360 млн от 835 000 человек для почти 885 000 социальных предпринимателей (82 % из них женщины), достигнув коэффициента погашения на уровне почти 99 %{79}.

Еще один онлайн-портал TechSoup Global предоставляет некоммерческим организациям доступ не к денежным ресурсам, а к технологическому оборудованию и программному обеспечению за умеренную плату. По состоянию на конец 2010 г. он распределил 133 000 организациям по всему миру технологическую продукцию на сумму $6,6 млрд{80}. Подобную же функцию выполняет для волонтеров портал VolunteerMatch. Он осуществляет огромную посредническую операцию, помогая частным лицам и компаниям волонтерских программ связывать потенциальных волонтеров с организациями, нуждающимися в их услугах. По оценкам VolunteerMatch, только в 2010 г. направленные им волонтеры создали социальных ценностей на сумму свыше $600 млн – такую сумму пришлось бы заплатить организациям за полученную помощь, не будь труд волонтеров бесплатным{81}.

Естественно, что эти онлайн-порталы еще не достигли масштабов деятельности, сопоставимых с традиционными механизмами распределения пожертвований. Более того, есть основания задаться вопросом: обеспечивают ли они прибавочную стоимость к ресурсам, мобилизуемым на цели благотворительности? Тем не менее по мере того, как эти игроки набирали популярность и узнаваемость, они вызвали волну инновационных последователей и теперь вместе с ними придают традиционным пожертвованиям и волонтерству энергию и обеспечивают мгновенность операций. К таким последователям относятся Care2.com, мобилизующий защитников социальных перемен; Idealist.com, на котором размещаются объявления о вакансиях в социальной сфере; Americares.com, поставляющий медицинские товары; DonorsChoose, оказывающий помощь школьным учителям.

Еще один новый круг участников новых областей благотворительности – мощные благотворительные фонды, созданные крупнейшими коммерческими инвестиционными компаниями…

Созданные корпорациями благотворительные фонды

Параллельно с возникновением стремящихся к получению прибыли социально ориентированных фондов появился еще один новый круг действующих лиц сектора – мощные благотворительные фонды, созданные крупнейшими коммерческими инвестиционными компаниями страны, такими как Fidelity Investments, Charles Schwab and Sons и Vanguard. Они были учреждены для управления направляемыми на благотворительность средствами и клиентов этих корпораций, и посторонних лиц. Только в США сейчас действует 32 таких благотворительных фонда с активами, равными $12 млрд и по большей части размещенными примерно в 88 000 «фондах донорского финансирования». Так называются пулы благотворительных ресурсов, аналогичные мини-фондам и позволяющие донорам получать налоговые вычеты на всю сумму их взносов при создании фонда, а затем направлять из него средства в течение всей своей жизни{82}.

Первый из таких фондов был создан только в 1991 г., но за 21 год он уже превзошел по масштабу фонды донорского финансирования, управляемые крупнейшим в стране фондом местного сообщества, существующим уже почти 100 лет. Оптимизировав свои вспомогательные и инвестиционные функции за счет контрактов на обслуживание, заключенных с материнскими компаниями, новые фонды не только составили заметную конкуренцию фондам местных сообществ, но и могут помешать продолжающемуся росту фондов в целом. В совокупности эти 32 созданных корпорациями фонда уже управляют активами фондов донорского финансирования, примерно равными активам всей сети из более чем 600 фондов местных сообществ, которые прежде фактически обладали монополией на управление данными средствами{83}. Тем временем новые фонды способствовали широкому внедрению технологий управления информацией и инвестициями в отрасль благотворительности в целом{84}. По-прежнему фокусируясь в основном на выделении грантов, они начинают экспериментировать с более универсальными финансовыми инструментами, проникающими сейчас повсеместно в сферу социального инвестирования.

Конверсионные фонды, еще один тип благотворительных институтов, формируются в процессе приватизации активов, находившихся в собственности или под управлением государства.

Конверсионные фонды

Еще один тип благотворительных институтов, возникший на новых горизонтах благотворительности, – это так называемый конверсионный фонд. В отличие от классических независимых фондов, обычно создаваемых на базе состояний частных предпринимателей, конверсионные фонды формируются в процессе приватизации государственных или квазигосударственных активов, который я называю «благотворительность через приватизацию», или «БчП». Такими активами могут быть находящиеся в собственности государства предприятие, здание или иное имущество, обособленный поток доходов, под контролем государства (например, выручка от государственных лотерей или продажи лицензий на добычу полезных ископаемых), долговые свопы или квазигосударственные организации, преобразованные из некоммерческих в коммерческие организационно-правовые формы{85}.

Возникновение фондов этого типа во многом стало следствием недавних неолиберальных инициатив по приватизации государственных или квазигосударственных институтов. Хотя обычно доходы от таких сделок оказываются в государственном бюджете или, при оказии, в карманах политиков, но в ряде случаев они размещаются в существующих или вновь образованных фондах, формируя их активы – полностью или частично.

Одним из первых примеров этого явления стало создание фонда Volkswagen после приватизации государственной компании Volkswagen, возникшей по решению нацистских властей. Так в 1960 г. появился фонд, ставший одним из крупнейших в Европе с активами $3,5 млрд, предназначенных для стимулирования немецкой науки. Со временем Volkswagen Foundation послужил образцом при проведении в Германии еще нескольких приватизационных операций{86}.

Но Volkswagen не исключение: такое альтернативное использование доходов от приватизации случалось гораздо чаще, чем признавалось раньше, приводя к появлению крупных благотворительных эндаументов (целевых фондов), в том числе и огромных. Фактически в мире насчитывается свыше 500 подобных «конверсионных фондов» с совокупным объемом активов как минимум $135 млрд. Среди них представлены все типы исходных активов, упомянутые выше{87}. Так, La Scala, знаменитый миланский оперный театр, служит примером передачи принадлежавшего государству объекта недвижимости фонду, созданному для управления им и оказания ему дополнительной поддержки. Бельгийский King Baudouin Foundation представляет собой пример фонда, формируемого за счет регулярных поступлений доходов от государственной лотереи. Долговые свопы, позволяющие стране-должнику списывать внешний долг в обмен на размещение эквивалентной суммы в национальной валюте в благотворительный эндаумент, часто встречаются в Латинской Америке, а в Европе так был создан польско-немецкий фонд Polish-German Cooperation Foundation. Трансформация некоммерческих организаций в коммерческие компании, когда некоммерческие активы полностью или частично вкладываются в благотворительный фонд, произошла со многими некоммерческими больницами и медицинскими страховыми организациями в США, а также с некоммерческими или кооперативными банками в Италии, Австрии и Новой Зеландии{88}.

Феномен благотворительности через приватизацию важен не только сам по себе, но и тем, что указывает на возможный путь формирования фондов во многих менее развитых странах.

Этот феномен важен не только сам по себе, но и тем, что указывает на возможный путь формирования эффективных благотворительных эндаументов во многих менее развитых странах, где может отсутствовать частный капитал, необходимый для создания крупных фондов, но при этом государство владеет крупными предприятиями или лицензиями на добычу ценных полезных ископаемых, доход от продажи которых можно частично направить на организацию благотворительных эндаументов по образцу фондов с целью улучшения здоровья и повышения благосостояния населения.

Еще одно интригующее явление на новых горизонтах благотворительности – распространение форм и организаций совместного финансирования.

Формы и организации совместного финансирования

Еще одно интригующее явление на новых горизонтах благотворительности – распространение форм и организаций совместного финансирования, предоставляющих частным лицам и организациям механизм для коллективной выдачи грантов и социально преобразующего инвестирования. И хотя они сильно отличаются типами привлекаемых участников (например, частных лиц или институтов), типами ресурсов, которые они собирают или на которые воздействуют (например, гранты, займы, долевое финансирование), и типами поддерживаемых ими получателей помощи (например, частные лица, некоммерческие организации, социальные предприниматели, другие организации), но всех их объединяет идея соединения знаний с ресурсами, проведения совместных операций и, как следствие, снижения затрат и повышения отдачи. Они же выполняют важную социальную функцию сплочения единомышленников вокруг общей цели.

Одним из самых распространенных типов организаций совместного финансирования являются благотворительные клубы. Это группы людей, которые объединяют ресурсы, выделяемые ими на благотворительные нужды, и совместно решают, какие организации поддерживать путем выделения грантов, оказания волонтерской помощи или тем и другим. В США задокументировано по меньшей мере 500 таких кружков, но в действительности их, вероятно, еще больше{89}. Некоторые из них универсальны, другие сосредоточены на «своеобразии» или «разнообразии». Помимо важной благотворительной роли они играют также и социальную роль, поскольку способствуют в данном регионе сплочению людей с похожими взглядами на благотворительность и налаживанию прочных контактов между ними.

Такие же группы появляются в растущей области социально преобразующих инвестиций. Одна из них под названием TONIC сформировала глобальное сообщество из 42 преобразующих инвесторов, намеренных вложить $100 млн в социальные предприятия по всему миру. Сеть распространяет среди своих членов информацию о перспективных проектах, коллективно проводит их юридическую экспертизу и вдохновляет участников на скоординированное инвестирование в лучшие из таких проектов{90}.

Страсть к совместным пожертвованиям и инвестициям захватила не только частных лиц. Она овладела и организациями, которые осознали потребности в коллективных действиях для решения крупных проблем. Одним из первых проявлений этого стало создание сообщества, известного сейчас под названием «Живые города» (Living Cities) и выросшего из сотрудничества шести фондов, решившихся остановить деградацию американских городов. Спустя 20 лет эта организация совместного финансирования превратилась в сеть из 22 фондов и финансовых институтов, совместно инвестировавших почти $1 млрд в проекты редевелопмента в 22 городах США{91}. Другой пример – Investors Circle, возникшая 20 лет назад сеть ангелов-инвесторов, благотворительных и семейных фондов, направивших инвестиции в размере $152 млн в 250 социальных организаций и фондов, работающих ради улучшения окружающей среды, образования, здоровья и местных сообществ{92}.

Многолюдный субконтинент: подведем итоги

Итак, в новых областях благотворительности произошел «большой взрыв», который породил множество новых участников, жаждущих приложить свои таланты и энергию к поиску новых решений старых как мир проблем и находящих новые ресурсы для финансирования этих усилий. Некоторые из них работают над увеличением предложения на развивающемся рынке социальных инвестиций. Другие предоставляют разнообразную поддержку – и тем, кто финансирует, и тем, кто получает финансирование. Третьи применяют новые технологии или подходы к традиционной деятельности, основанной на грантах. Однако какой бы ни была форма, результатом стал выброс энергии и инноваций, невиданных в сфере благотворительности как минимум со времен Эндрю Карнеги и Джона Рокфеллера, если не Иисуса, Магомета и Маймонида.

Глава 3 Открываем новые горизонты благотворительности II: новые инструменты

Взрывное появление новых участников в сфере благотворительности конечно же произошло не в вакууме. Оно сопровождается и в некотором смысле вызывается созданием огромного количества инструментов, при помощи которых можно достигать социальные и экологические цели. Эти два процесса идут параллельно. Таким образом, революционные изменения происходят не только в институтах, функционирующих на «территории благотворительности» в широком понимании, но и в инструментах, используемых институтами для осуществления своих задач, добавляя к традиционным грантам и пожертвованиям широкий спектр новых финансовых и нефинансовых инструментов.

В социально ориентированной сфере сейчас применяется широкий спектр новых инструментов, многие из них используются впервые и в разных масштабах.

Многие из этих «новых» инструментов, конечно, как уже говорилось, не являются новыми. Займы, долевое финансирование, облигации и секьюритизация давно возникли в мире частных финансов и все чаще используются и государственными органами{93}. Новым является их применение в сфере благотворительности и социальных инвестиций.

Все более привлекательными для этой новой области их делает возможность использования финансового и кредитного рычага, что позволяет направлять в социальные проекты дополнительные ресурсы такого же типа и масштаба, которые характерны для банков, инвестиционных и страховых компаний, пенсионных фондов и ВИП-клиентов. К примеру, фонд или частное лицо, выдавая грант или делая пожертвование, обычно создают социальную ценность, эквивалентную только этому гранту или пожертвованию. Но если тот же фонд или частное лицо используют свои средства для выдачи гарантий по займу, предоставляемому коммерческим банком или пенсионным фондом, то они могут пустить в дело гораздо большую сумму по сравнению с той, которой рискуют.

Хотя многие новые инструменты, внедренные в социально ориентированную деятельность, отнюдь не новы, но их применение в этой новой области обусловило ряд корректировок и модификаций, причем некоторые из них представляют собой серьезные инновации, пусть еще не до конца легитимизированные и осознанные. В итоге выдачу займов потребовалось сопровождать различными «дополнительными обеспечениями кредита», чтобы убедить осторожных частных инвесторов держать процентную ставку на таком низком уровне, который могут позволить себе социально ориентированные организации. Долевое финансирование пришлось модифицировать таким образом, чтобы обойти ограничение закона на распределение прибыли некоммерческими организациями. Пришлось также изобретать новые виды облигаций, чтобы обойти обременительные «рейтинговые» ограничения и обеспечить приток долгосрочного «терпеливого» капитала в перспективные социальные предприятия.

Хотя подробное описание формирования этих новых инструментов служит темой нашего дополнительного тома «Новые горизонты благотворительности», но краткое изложение основных характеристик самых главных инструментов позволит подготовить читателей к их дальнейшему более глубокому изучению. Как и прежде, мы проводим различие между сравнительно новыми инструментами финансового инвестирования, такими как займы и прямые инвестиции в долевой или акционерный капитал, и нефинансовыми инструментами, позволяющими по-новому использовать посредничество, например в виде краудсорсинга и социально ответственных инвестиций и закупок.

Финансовые инструменты социально преобразующего инвестирования

Займы, вне всяких сомнений, остаются самым распространенным социально преобразующим инвестиционным инструментом.

Займы

Рассмотрение финансовых инвестиционных инструментов полезно начать с займов, или долговых инструментов, и тесно связанных с ними «механизмов повышения качества кредитов». Займы, вне всяких сомнений, остаются самым распространенным социально преобразующим инвестиционным инструментом. Когда, приняв в 1969 г. закон «О налоговой реформе», Конгресс США дал возможность американским фондам делать так называемые программные инвестиции (PRI) и считать их частью обязательных для фондов «требований к выплатам», речь шла в основном о займах. Неудивительно поэтому, что займы оставались доминирующей формой PRI: в 2006–2007 гг. – последнем периоде, за который есть данные, – на долю займов приходилось почти 80 % PRI в количественном выражении и свыше 85 % – в денежном{94}. Куч и Крамер обнаружили сходную картину, когда расширили круг исследований с PRI до «инвестирования, обусловленного реализацией миссии» американских фондов в целом: из 520 идентифицированных инвестиций 63 % были сделаны в виде займов, а еще 19 % – в виде какого-то иного долгового инструмента{95}. Такая же картина сложилась в ходе еще более глобального исследования 2213 социально преобразующих инвестиций, сделанных пулом из 52 инвесторов. Как показано в таблице 3.1, по состоянию на 2011 г. эти инвесторы имели в остатке займа $4,4 млрд из которых 75 % сделок и 62 % активов (в общей сложности $2,7 млрд приходилось на различные типы долгового финансирования{96}.

Займы – это одна из форм долгового финансирования. Базовая концепция займа довольно проста: кредитор предоставляет заемщику денежные средства (основную сумму долга), а заемщик берет на себя обязательства вернуть их, обычно с процентами, либо в течение продолжительного периода, либо в согласованный момент времени в будущем (дата погашения). По сравнению с другими формами долгового финансирования, скажем облигациями (мы рассмотрим их ниже), займы обычно меньше по объему и короче по срокам погашения. Но все формы долгового финансирования отличаются от другого главного типа инвестиционного капитала – долевого финансирования, которое подразумевает владение долей в собственности и не предполагает обязательств по выплатам до тех пор, пока финансируемая организация не получит прибыль. Таким образом, займы обычно влекут за собой меньше риска, но и соответственно меньше дохода.

Однако, когда займы начали использоваться в социально преобразующей сфере, они усложнились{97}. Займы стали «обеспеченными», т. е. подкрепленными неким активом, который кредитор мог забрать в случае, если заем не погашается или «не обеспечивается». Традиционно наименее рискованными считались ипотечные займы, обеспеченные реальным имуществом. Но у социальных предприятий такого имущества обычно немного, поэтому они редко могут предложить обеспечение. По данным уже упоминавшегося исследования 2213 социально преобразующих инвестиций, проведенного J.P. Morgan в 2011 г., 60 % сделок долгового финансирования были необеспеченными. Заем может быть также «первоочередным» и «субординированным». В случае займа первой очереди, если заемщик не способен выполнять свои обязательства, то у кредитора возникает первоочередное право на компенсацию за счет любых выплат или активов должника, а субординированный заем погашается только после удовлетворения требований других кредиторов и инвесторов. Коммерческие кредитодатели социальных предприятий склонны требовать первую очередь, чтобы снизить свои риски. И наконец, кредиты бывают льготными и рыночными. Льготные кредиты подразумевают гибкие и нестрогие условия погашения, а процентные ставки у них обычно ниже рыночных. Такие мягкие условия бывают необходимы стартапам и даже оформившимся социальным предприятиям, которым часто недостает реальных активов для обеспечения займов и перспективы развития которых неопределенны.

Механизмы повышения кредитного качества разрабатываются для того, чтобы сделать соотношение риска и доходности приемлемым для привлечения частных инвесторов.

Механизмы повышения кредитного качества

Из-за относительной рискованности многих социальных предприятий приходится использовать различные механизмы повышения кредитного качества займов, чтобы привлечь кредиторов и убедить их использовать процентные ставки ниже рыночного уровня, которые обычно требуются для социальных предприятий на ранней стадии. Именно так было в случае с фондом African Agricultural Capital Fund (AACP) – эта сделка была описана в начале книги. Для того чтобы побудить Social Finance Unit, социальное подразделение J.P. Morgan, вложить в этот фонд $8 млн, Агентству США по международному развитию пришлось гарантировать заем, защитив таким образом J.P. Morgan от возможных убытков{98}. Такие гарантии являются разновидностью стимулов, известных как «средства снижения кредитного риска» или «повышения кредитного качества». Они разрабатываются для того, чтобы сделать соотношение риска и доходности приемлемым для соблюдения частными инвесторами требований закона о максимизации дохода акционеров и достаточным для участия в социально ориентированных проектах. В других случаях фонды или иные социально преобразующие инвесторы, ориентированные прежде всего на достижение позитивного социального воздействия, предоставляют гранты, субординированные кредиты или долевое финансирование в качестве основы сложного инструмента финансирования, что позволяет покрыть первоначальные убытки в случае их возникновения. Это защищает частных инвесторов, занимающих более высокие позиции в инвестиционном консорциуме, что поощряет их к участию в проекте и снижает их требования к доходности. Именно так в ходе одной из недавних сделок британская микрофинансовая организация Fair Finance привлекла £2 млн от Société Générale и BNP Paribas. Заем был гарантирован грантом на £750 000 и льготным кредитом на £350 000, предоставленными британским государственным фондом социального инвестирования Big Society Capital{99}.

Ценные бумаги с фиксированным доходом

Еще одним классом долговых инструментов, все чаще используемым в сфере социально преобразующего инвестирования, являются ценные бумаги с фиксированным доходом. По сути, они представляют собой крупные займы со значительными сроками погашения и обычно выпускаются андеррайтерами или инвестиционными банками, которые предлагают их различным инвесторам, включая пенсионные фонды, страховые компании и состоятельных частных лиц. Ввиду их объема и весьма непрямого маркетинга ценные бумаги с фиксированным доходом обычно проходят сложный рейтинговый процесс и только после этого предлагаются инвесторам. Финансирование через ценные бумаги с фиксированной доходностью – огромная составляющая глобальных рынков капитала: в конце 2010 г., несмотря на недавний финансовый кризис, объем непогашенной задолженности достигал $95 трлн. Поэтому такие бумаги способны привлекать весомый капитал для серьезных начинаний{100}.

Самый распространенный тип ценных бумаг с фиксированным доходом – долгосрочные облигации, но используются и более краткосрочные векселя{101}. Заемщики, привлекающие финансирование при помощи ценных бумаг с фиксированным доходом, берут на себя обязательство выплатить держателям облигаций основную сумму долга в заранее определенную дату погашения, а также выплачивать проценты – так называемый купонный доход – через равные интервалы времени в течение срока действия облигации. Держатели облигаций, в свою очередь, могут по своему усмотрению продавать их другим инвесторам по цене, варьирующейся в зависимости от соотношения процентной ставки дохода и превалирующих на рынке процентных ставок.

Ввиду их объема и сложности ценные бумаги с фиксированным доходом используются чаще всего весьма зрелыми институтами с устойчивыми потоками доходности, способными покрыть платежи по купонам. Среди социально ориентированных организаций такой инструмент активнее всех применяют университеты и больницы, причем в США часто используя средства снижения кредитного риска – в форме предоставления инвесторам налоговых вычетов на сумму полученных ими платежей по купонам.

Особенно впечатляющим оказался такой инструмент, как облигационный займ для инвестиций в местные сообщества, впервые запущенный в 1995 г. фондом Calvert Foundation.

Однако удалось найти инновационные способы использовать этот выгодный инструмент для финансирования и другой социально ориентированной деятельности. На одном конце континуума инноваций находится Международная система финансирования иммунизации (International Finance Facility for Immunisation – IFFIm) – амбициозный проект по гарантированию производства, дистрибуции и доставки вакцин от таких смертельных заболеваний, как полиомиелит, корь, столбняк и других, для 500 млн детей из 70 беднейших стран мира. Финансирование проекта осуществлялось посредством облигаций, выплаты по которым гарантировали несколько европейских государств, а маркетинговую поддержку осуществляли банки Goldman Sachs и Deutsche Bank. Как поясняется на сайте IFFIm, «выпуская облигации на фондовый рынок», организация «конвертирует долгосрочное государственное обеспечение в денежные средства, поступающие „день в день“». Дебютная эмиссия облигаций IFFIm в 2006 г. позволила привлечь $1,7 млрд, что в 1,7 раза превысило первоначальную цель в $1 млрд, а к настоящему моменту совокупная сумма составила $3,6 млрд{102}.

Столь же впечатляющим оказался такой механизм, как облигации для инвестиций в местные сообщества (Community Investment Notes – CI Notes), запущенный в 1995 г. фондом Calvert Social Investment Foundation (Calvert Foundation), одним из американских финансовых институтов развития местных сообществ (CDFI), при поддержке фондов Ford, MacArthur и Mott. CI Notes представляют собой мини-облигации без рейтинга, реализуемые индивидуальным инвесторам напрямую Calvert Foundation или через посредство брокеров, а сейчас и онлайн – через eBay. Инвесторы могут выбрать срок (1, 3, 5, 7 или 10 лет) и желаемую для них процентную ставку (0, 1, 2 или 3 %). Затем Calvert Foundation направляет выручку от размещения облигаций либо посредникам в местных сообществах, продвигающим строительство доступного жилья или городской инфраструктуры в США, либо за пределы страны в организации микрофинансирования и сельскохозяйственные кооперативы, участвующие в движении справедливой торговли. К настоящему времени этот инновационный инструмент с фиксированным доходом помог привлечь от 10 000 городских инвесторов капитал в размере $220 млн, причем потери не превысили 1 % и целиком были покрыты за счет резервов Calvert Foundation, благодаря чему всем инвесторам обеспечивалось своевременное погашение основной суммы и процентов на нее{103}. Пожалуй, не менее важно то, что пример Calvert Foundation подвигнул ряд других социально ориентированных CDFI и аналогичных им институтов на реализацию собственных программ выпуска необеспеченных и не имеющих рейтинга облигаций и векселей для привлечения капитала под социально ориентированные инициативы.

Еще одним примером механизма повышения кредитного качества посредством облигаций стала гарантия на $30 млн, предоставленная фондом Билла и Мелинды Гейтс Bill and Melinda Gates Foundation, что позволило KIPP Houston, коммерческой сети независимых школ, привлечь от частных инвесторов до $300 млн не облагаемых налогами поступлений от продажи облигаций для расширения деятельности, причем Gates Foundation это ничего не стоило. Если брать шире, то в 2011 г. министерство финансов США запустило новую программу гарантирования облигаций CDFI, чтобы помочь этим институтам профинансировать их деятельность в области предоставления доступного жилья и создания инфраструктуры после финансового кризиса 2008 г.

Секьюритизация

Тесно связан с облигациями еще один инструмент долгового финансирования, известный как секьюритизация. Этот механизм участники «вторичного рынка» используют, чтобы объединять индивидуальные закладные или другие долговые инструменты для продажи их инвесторам, формируя капитал, который кредиторы первой очереди могут использовать для выдачи новых займов. Как и многие другие инструменты, «новые» для области социально ориентированных финансов, секьюритизация давно используется в мире коммерческого финансирования. Да, именно проблемы в области традиционной секьюритизации вызвали американский финансовый кризис 2008 г., когда оказалось, что стоимость секьюритизированных закладных оказалась гораздо ниже, чем это рекламировалось для ничего не подозревающих инвесторов, включая некоторые крупнейшие банки и инвестиционные компании страны. И все же секьюритизация получила распространение в мире социально ориентированных финансов, хотя глобальный финансовый кризис и охладил готовность инвесторов покупать ценные бумаги, обеспеченные социально ориентированными займами, даже несмотря на то что такие займы функционировали гораздо лучше, чем те, что выдавались традиционными коммерческими кредиторами.

Секьюритизация предполагает объединение сотен или тысяч индивидуальных займов в пакеты для продажи так называемым специализированным финансовым структурам, которые затем выпускают облигации или другие ценные бумаги, обеспеченные займами, для продажи конечным инвесторам{104}. Займами, обеспечивающими облигации, могут быть ипотечные кредиты (ценные бумаги с ипотечным покрытием) или займы, взятые в других целях (автокредиты и займы по кредитным картам) или в социально ориентированной сфере – займы микропредприятиям или независимым школам (ценные бумаги, обеспеченные активами). Назначение цены на эти ценные бумаги, обеспеченные таким большим количеством индивидуальных кредитов, представляет собой очень сложную задачу, поскольку приходится прогнозировать связанные с ними риск и вероятность их погашения с учетом сроков платежа, величины процентных ставок, вероятности покрытия долга и соответствия всего перечисленного общему состоянию рынка.

С учетом неопределенности, традиционно характерной для социально ориентированных инвестиций, секьюритизация сравнительно медленно до недавнего времени внедрялась в этой области. Вместо нее участникам вторичного рынка приходилось полагаться скорее на частное размещение ценных бумаг и создание консорциумов фондов, чем на отлаженные механизмы, доступные для рыночных ценных бумаг, имеющих публичный рейтинг. Кроме того, им приходилось использовать различные средства снижения кредитного риска, такие как гарантии по облигациям и резервирование на случай убытков, привлекая для этого бизнес-ангелов и благотворительные организации.

Однако в начале 2000-х гг. операторы вторичного рынка в секторах жилищного строительства и микрофинансирования смогли наконец применить этот чрезвычайно полезный механизм, чтобы направить значительные ресурсы для финансирования социально ориентированной деятельности. В частности, в 2004 г. базирующийся в США фонд Community Reinvestment Fund (CRF), специализирующийся на выкупе ипотечных кредитов с целью строительства жилья экономического класса и развития инфраструктуры местных сообществ, смог структурировать и осуществить первый выпуск облигаций с публично присвоенным рейтингом, обеспеченных ипотечными кредитами, что позволило фонду привлечь средства восьми новых институциональных инвесторов, чьи строгие инвестиционные правила не позволяли им вкладывать средства в ценные бумаги, не имеющие рейтинга. После этого CRF удалось провести последовательно еще три рейтинговые секьюритизации, прежде чем финансовый кризис 2008 г. остудил интерес инвесторов к этому рынку.

Глобальный сектор микрофинансирования тоже смог овладеть инструментом секьюритизации. Первые ценные бумаги в этом секторе выпустил в 2004 г. швейцарский микрофинансовый инвестиционный фонд Blue Orchard, направив вырученные средства в размере $67 млн на рефинансирование микрофинансовых инвестиционных посредников (microfinance investment intermediaries – MII) по всему миру. После этого были успешно закрыты как минимум девять других сделок по секьюритизации микрофинансовых займов, самая недавняя из которых – привлеченные в 2006 г. Комитетом развития сельских районов Бангладеш (Bangladesh Rural Advancement Committee – BRAC) $180 млн. По состоянию на 2008 г. за счет секьюритизации микрофинансовых займов в глобальном масштабе было привлечено $525 млн – внушительная сумма, хотя и не превышающая 12 % от совокупной инвестиционной задолженности в секторе MII.

Еще более привлекательным инструментом, чем секьюритизация, для социально ориентированных организаций является долевое финансирование.

Долевое финансирование

Еще более привлекательным инструментом, чем секьюритизация, для социально ориентированных организаций является долевое финансирование. В конце концов займы, служащие основой секьюритизации, приходится отдавать, причем с процентами. В случае долевого финансирования таких обязательств не возникает. Под долевым финансированием обычно понимается передача инвестору части акций предприятия в обмен на его денежные средства. В отличие от долгового финансирования у организации не появляется обязательств по возврату полученной суммы или выплаты процентов на нее. Инвесторы, покупающие долю в компании, обычно рассчитывают на то, что ее бизнес будет расти. Взамен они ожидают получать дивиденды, выплачиваемые из прибыли компании, и/или доход от прироста капитала за счет продажи другим инвесторам либо самой компании, либо принадлежащих им акций/долей в компании. Но если компания не платит дивиденды или плохо ведет бизнес, инвестор может потерять свои деньги. Поэтому с долевым финансированием связан самый высокий риск, что, в свою очередь, предполагает самую высокую доходность.

Исторически социально ориентированные организации не так часто привлекали долевое финансирование, но в последнее время ситуация стала меняться.

Исторически социально ориентированные организации чаще использовали долговое, нежели долевое, финансирование{105}. Одна из причин этого заключается в том, что многие такие организации по форме являются некоммерческими и по закону лишены права выпускать акции или распределять получаемую ими прибыль. А коммерческим социальным предприятиям требуется много времени для получения прибыли, что делает их непривлекательными для социально ориентированных инвесторов. Даже провайдеры «терпеливого» капитала (например, фондов) неохотно предоставляли долевое финансирование. Так, проведенное в 2007 г. Кучем и Крамером исследование 52 американских фондов, осуществляющих инвестиции, обусловленные социальной или экологической миссией, показало, что лишь 14 % из 520 инвестиций были сделаны в форме долевого финансирования. И хотя на них приходилось 45 % инвестиций в денежном выражении, преобладающее большинство все-таки представляли сделки по продаже недвижимости{106}. По данным проведенного J.P. Morgan в 2011 г. исследования 52 фондов социально преобразующих инвестиций с активами под управлением, равными минимум $25 млн, на долевое финансирование приходилось только 25 % из 2213 инвестиций, хотя они и охватывали 38 % активов{107}.

Тем не менее начавшийся в последнее время рост числа социальных предприятий, многие из которых имеют некоммерческую, кооперативную или гибридную организационно-правовую форму, привел в этом секторе к гораздо более активному использованию долевого финансирования и к появлению широкого круга инвестиционных фондов, готовых его предоставлять. Возможно, именно это нашло отражение в недавнем исследовании J.P. Morgan, говорящем о расширяющемся использовании долевого финансирования социально преобразующими инвесторами. По данным этого исследования, свыше 80 % участников выборки из таких инвесторов сообщили, что в 2012 г. использовали долевые инвестиции, в то время как лишь 66 % – инструменты частной задолженности. Впрочем, в исследовании не сообщается, какую долю сделок или инвестиций обеспечило долевое финансирование{108}.

Во многом это социально ориентированное долевое финансирование принимает форму прямого инвестирования, т. е. в компании, чьи акции не котируются на регулируемых открытых биржах. В этом случае инвестиции делаются в частном порядке, обычно через фонды акционерного капитала, которые в последние годы быстро растут и по количеству, и по активам. Согласно одной оценке, на американском рынке частных фондов акционерного капитала действуют 375 так называемых социально ответственных «альтернативных инвестиционных фондов», т. е. фондов, которые инвестируют в компании с некотируемыми акциями, принимающие решения об инвестициях в соответствии с критериями экологической, социальной и управленческой политики (ESG). В общей сложности такие фонды управляют активами до $81 млрд, что на 16 % больше, чем годом ранее. Из них примерно $34 млрд приходится на фонды акционерного и венчурного капитала, а $44 млрд – на фонды инвестирования в недвижимость (некоторая их часть принимает форму долевого финансирования){109}.

Отраслевая Ассоциация венчурного капитала для развития местных сообществ (Community Development Venture Capital Alliance – CDVCA), поддерживающая развитие бизнеса в отстающих регионах страны, раскрывает цель своих членов как «предоставление на недоинвестированных рынках долевого финансирования компаниям, стремящимся к финансовой доходности по рыночным нормам наряду с созданием хороших рабочих мест и повышением благосостояния и предпринимательской активности населения»{110}. Один из первых таких фондов, Kentucky Highlands, был сформирован в 1968 г., с тем чтобы стимулировать создание и рост возможностей трудоустройства в девяти экономически депрессивных округах на юго-востоке штата Кентукки. С тех пор он расширил географию своей деятельности и дополнил средства, изначально получаемые из федерального бюджета, за счет привлечения банковского капитала в соответствии с законом о местных реинвестициях (Community Reinvestment Act). За 35 лет, прошедших со времени его принятия в 1977 г., долевое финансирование, предоставленное Kentucky Highlands, помогло 220 компаниям привлечь $178 млн в свою поддержку, создало более 9900 рабочих мест и обеспечило инвесторам приемлемый уровень доходности с учетом риска{111}.

При этом долевое финансирование через фонды акционерного капитала не ограничивается американским и другими развитыми рынками. Много таких фондов нашло возможность использовать долевое финансирование с показательной доходностью и на развивающихся рынках. Скажем, коммерческие организации, такие как британский фонд Bridges Ventures, расположенный в Дубае Willow Impact Investors и сингапурский Aavishkaar International проводят операции, очень сильно напоминающие классическую модель прямого инвестирования, привлекая средства инвесторов, которые ожидают получать среднерыночную доходность, и отыскивая перспективные для инвестирования предприятия, которые обслуживают «основание пирамиды» (см. врезку 3.1){112}.

Врезка 3.1

Aavishkaar International

«Мы в Aavishkaar видим свое предназначение в том, чтобы стать лидерами по микроинвестициям в акционерный капитал с целью создавать способные к расширению частные малые предприятия, оказывающие значительное социальное воздействие».

«Aavishkaar [Fund] был создан для инклюзивного развития сельских и полугородских районов Индии. Миссия фонда основывается на предпосылке о том, что перспективные микро-, малые и средние предприятия приведут к положительным изменениям в регионах страны с недостаточным уровнем обеспеченности базовыми социальными услугами… Капитал Aavishkaar в размере $14 млн полностью вложен в 22 компании… действующие в таких секторах экономики, как сельское хозяйство, молочная промышленность, здравоохранение, водоснабжение и санитария, технологии развития, образование и возобновляемые источники энергии».

Источник: Aavishkaar International,

Помимо прямых частных инвестиций, поступающих в начинающие предприятия через инвестиционные фонды, значительные объемы долевых инвестиций вкладываются венчурными организациями и индивидуальными инвесторами в социально ориентированные компании напрямую, часто при помощи таких сообществ бизнес-ангелов и социальных предпринимателей, как Social Venture Network, Investors' Circle, Slow Money Alliance и TONIC. Скажем, Investors' Circle – это сетевая организация из 150 инвесторов, доноров и семейных офисов, которая помогла разместить $150 млн инвестиций в более чем 200 компаниях и организациях, преследующих социальные и экологические цели{113}.

Прямое частное инвестирование может принимать различные формы. «Стандартное» обычно применяется к более зрелым компаниям, которым нужен акционерный капитал для масштабирования уже существующего успешного бизнеса. А рассматриваемый ниже «квазидолевой капитал» чаще используется для компаний, находящихся на раннем этапе развития и нуждающихся в длительном периоде тестирования бизнес-модели, либо для некоммерческих социальных предприятий, не имеющих права передавать инвесторам доли в капитале или распределять прибыль среди владельцев, что не позволяет таким предприятиям использовать стандартный акционерный капитал. Но даже он отличается большим разнообразием: бывают «обыкновенные акции», «привилегированные акции» и «конвертируемые привилегированные акции», предлагающие инвесторам возможность последовательного расширения имущественных прав и льготного доступа к любым доходам, которые способна генерировать фирма. Чем больше неопределенности окружает предприятие, тем больше прав и привилегий потребуют инвесторы, предоставляющие ему долевое финансирование.

Поскольку доля в капитале не гарантирует дохода, то инвесторы в капитал, особенно инвесторы в непубличные акции, т. е. в компании, чьи акции не котируются ни на одной публичной бирже, обычно очень внимательно подходят к оценке предприятия и оставляют за собой право контролировать решения руководcтва, зачастую получая места в совете директоров. Сложные «протоколы о намерениях» применяются для детализации, например количества и способов использования инвестированных собственных средств, оценочной стоимости компании и ее бизнес-модели, конкретного типа используемого долевого инструмента, предоставляемых инвесторам прав на принятие решений, а также обязанностей по стимулированию и контролю, возлагаемых на владельцев и руководителей компании{114}.

Помимо частного акционерного капитала, который поощряет социально ориентированную деятельность обычно на ранней или промежуточной стадии финансирования, в последние годы также невероятно вырос другой тип социально ориентированного долевого финансирования, ставший побочным продуктом возникновения инвестиционных скрининговых механизмов, таких как «Принципы ответственного инвестирования ООН» (UNPRI). Эти механизмы позволяют применять критерии социально и экологически ответственного инвестирования к общественным акциям, запрашиваемым более зрелыми компаниями на регулируемых фондовых биржах{115}. Критериев UNPRI придерживаются около 230 пенсионных фондов и других инвестиционных институтов, контролирующих активы на сумму свыше $25 трлн. По состоянию на 2011 г. в США инвестиционные активы на сумму $3 трлн управлялись с применением тех или иных критериев ответственного инвестирования, а соответствующий показатель в Европе достиг €6,8 трлн (почти $9 трлн по среднему обменному курсу 2012 г.), причем примерно треть от этих активов в Европе составляют акции{116}.

Квазидолевые инструменты

Каким бы мощным источником капитала ни было долевое финансирование, оно не всегда подходит для социально ориентированной деятельности. Прежде всего потому, что многие социальные предприятия совсем еще незрелые. К примеру, исследование, проведенное в Великобритании в 2011 г., показало, что 54 % социальных предприятий было меньше 10 лет, а 31 % – меньше пяти лет. Для сравнения, подобные доли в компаниях малого бизнеса в Великобритании равны соответственно 33 % и 15 %{117}. С учетом того, сколько времени требуется предприятию, чтобы стать стабильно прибыльным, это может отпугнуть инвесторов, осуществляющих вложения в акции или доли в капитале социальных предприятий. Вдобавок многие социальные предприятия являются некоммерческими по организационно-правовой форме и им запрещено передавать доли в капитале потенциальным инвесторам или распределять среди них прибыль в форме дивидендов. Наконец, даже в случае приобретения акций коммерческих фирм инвесторов может беспокоить вопрос о том, смогут ли они найти рынок для таких акций в случае, если захотят выйти из капитала социального предприятия.

Квазидолевые инструменты позволяют инвесторам получать доходы, аналогичные доходам от акций, но без передачи им доли в капитале компании.

В то же время все эти социальные венчурные предприятия нуждаются в спекулятивном капитале и для начала деятельности, и для ее расширения, причем займы могут оказаться экономически необоснованными в том случае, когда доходы недостаточно стабильны для того, чтобы обеспечить погашение кредитов. К счастью, с этой проблемой поможет справиться ряд появившихся инноваций. Одна из них заключается в создании «рынков совпадающих сделок» или полноценных социальных фондовых бирж, описанных выше. Такие биржи обеспечивают функционирование достаточно надежного рынка, предоставляющего инвесторам возможность выхода из социально ориентированных долевых инвестиций с низкими операционными издержками{118}. Еще одна инновация заключается в использовании структурированных финансовых инструментов, объединяющих различные типы финансов в одной сделке, где долевые инвесторы защищены капиталом из других источников, например грантами или кредитами, поглощающими первоначальные риски убытков. По сообщениям Aavishkaar International, его инвестиционные инструменты обычно представляют собой «смесь обыкновенных акций и конвертируемых долговых обязательств. Когда это подходит, мы также используем квазидолевые инструменты, привилегированные конвертируемые акции и привилегированные акции, предъявляемые к погашению, мезонинные кредиты, роялти и другие инструменты венчурного финансирования. Гибкость в структурировании инвестиций с целью масштабирования бизнеса при снижении до минимума доли учредителя является одним из наших главных отличительных качеств»{119}.

Однако, пожалуй, одной из самых интересных тенденций в области долевого инвестирования в социально ориентированную деятельность является расширенное использование различных форм так называемых квазидолевых инструментов. Они, по сути, обеспечивают инвесторам доход, похожий на доход от акций, но без передачи инвесторам долей в капитале организации (см. врезку 3.2). Это обеспечивается разработкой своего рода долгового контракта или договора об уплате роялти, что гарантирует инвестору долю от растущих доходов организации в целом или доходов от реализации ее конкретной программы{120}. К примеру, HCT Group, сеть британских благотворительных организаций, оказывающих транспортные услуги социально незащищенным людям и при этом конкурирующих за контракты на коммерческие перевозки, использовали квазидолевой инструмент и привлекли £4 млн ($6,4 млн по курсу 2012 г.) для приобретения автомобилей и оборудования, не изменяя при этом некоммерческую структуру собственности организации{121}.

Врезка 3.2

Квазидолевые инструменты

«Иногда для организаций социального сектора долговое финансирование неприемлемо, особенно на высокорискованной стадии стартапа. Инвестирование в акционерный капитал также может быть невозможно, если организация не предназначена для выпуска акций.

Квазидолевые инструменты позволяют инвестору получить выгоду от будущего роста доходов организации за счет выплаты роялти, представляющего собой фиксированный процент от выручки. Если же выручки не будет, инвестор ничего не получит. Это похоже на традиционное инвестирование в акционерный капитал, но не требует от организации выпуска акций. Выплаты квазидолевому инвестору обычно привязаны к выручке, а не к прибыли, поскольку организации социального сектора часто не предназначены для получения прибыли, которую можно было бы распределить».

Источник: «What is Social Investment», Big Society Capital, по состоянию на 12 июня 2013 г., -social-investment

…монетизация государством будущих сэкономленных средств от реализации профилактических мероприятий и их использование… для привлечения частных инвесторов.

Социально преобразующие облигации

Еще один инновационный инструмент, недавно появившийся в области социально ориентированных финансов, известен как социально преобразующие облигации, или – в США – как плата за успех. Социально преобразующие облигации (social-impact bonds – SIBs) предлагают способ финансирования профилактических мероприятий, способных с течением времени сэкономить государству или другим институтам значительные средства. Однако для реализации таких мероприятий обычно трудно найти необходимую для этого стопроцентную предоплату, пока экономия не получена. Поэтому капитал привлекается за счет монетизации будущей экономии государства от реализации перспективных профилактических мероприятий и ее использования или, по крайней мере, обещания ее для привлечения частных инвесторов, согласных взять на себя риск полностью профинансировать мероприятия в обмен на гарантированную долю экономии, которая будет им выплачена, когда свидетельства успеха начнут проявляться.

Вот как это работает: государство привлекает посредников, которые знают, как структурировать профилактические инициативы по оказанию услуг для населения, способные сэкономить государственные средства, и готовы привлечь частных доноров, способных предоставить долгосрочные начальные капиталовложения. Государство со своей стороны гарантирует, что если оперативные меры достигнут своих целей или превзойдут их, то оно компенсирует инвесторам их расходы и выплатит переменный доход, зависящий от степени успеха.

Из этого описания видно, что SIBs на самом деле являются не облигациями в подлинном смысле этого слова, а скорее, как и квазидолевые инструменты, странной смесью долевого и долгового инструмента. SIBs похожи на акции тем, что обеспечивают инвесторам доход, только если деятельность, которую они поддерживают, обеспечит достижение определенного порога эффективности. В противном случае инвесторы рискуют потерять основную сумму или же не получить чистой прибыли на свои инвестиции. Однако, подобно облигациям, у SIBs есть фиксированный срок обращения и ограничение максимального уровня дохода{122}.

Пилотный проект с использованием этого нового инструмента реализуется сейчас в британской тюрьме Питерборо. Британский фонд социальных инвестиций Social Finance привлек £5 млн (примерно $8 млн) от 17 инвесторов для финансирования всеобъемлющей реабилитационной программы для лиц, отбывающих наказание впервые и выходящих на свободу из стен этой тюрьмы в течение шести лет. Государство, в свою очередь, обещает компенсировать осуществленные инвестиции, включая проценты по скользящей шкале, в том случае, если будет достигнуто целевое снижение количества рецидивов среди бывших заключенных из числа участвовавших в программе по сравнению с контрольной группой{123}.

Эта идея уже добралась до США, где получила известность как «плата за успех». Впервые ее реализовали в начале августа 2012 г. в Нью-Йорке для такой же реабилитации лиц, впервые нарушивших закон, но капитал предоставила не благотворительная организация, как в Великобритании, а коммерческая инвестиционная компания Goldman Sachs, выделившая займ в $9,6 млн для реализации проекта{124}.

Другие новые инструменты

Помимо этих инструментов социально преобразующих инвестиций, ставших доступными на новых горизонтах благотворительности, имеются и другие разнообразные новые инструменты и подходы, применяемые в сфере социальной и экологической деятельности. Особого внимания заслуживают три из них: микрострахование, социально ответственное инвестирование и закупки, новые типы грантов.

По недавним оценкам, в 100 беднейших странах мира доля людей с низкими доходами, имеющих страховку, составляет менее 3 %.

Микрострахование

Хотя и не столь экзотичным, но не менее мощным новым инструментом благотворительности является микрострахование. Как и в случае многих других уже рассмотренных выше инструментов, в страховании как таковом нет ничего нового. Новизна же состоит в адаптации стандартного механизма с тем, чтобы сделать его доступным миллионам людей, живущим у основания экономической пирамиды и практически никак не защищенным от множества рисков. По недавним оценкам, в 100 беднейших странах мира доля людей с низкими доходами, имеющих страховку, составляет менее 3 %{125}. Это означает, что более 97 % населения данных стран остается подверженным любой из числа типичных угроз их безопасности – болезням, засухе, ураганам, наводнениям или смерти члена семьи, которые сделают их еще беднее или расстроят их попытки выбраться из бедности.

Хотя многие сберегательные и страховые схемы (скажем, страхование похорон) возникли естественным образом с целью ослабления этих угроз, но обычно они лишены определяющих характеристик, присущих недорогому и надежному страхованию, в частности покрытия рисков достаточно большой группы людей ради снижения страховых премий до достаточно низкого уровня, чтобы обеспечить доступность полиса, и одновременно ради предоставления достаточной защиты, чтобы его покупка была оправданной.

К счастью, благодаря сотрудничеству правительств различных стран, международных институтов, таких как Международная организация труда ООН, и частных страховых компаний появились новые «микростраховые» продукты и начали осваивать рынок у «основания пирамиды»{126}. По одной из оценок, в 2010 г. микростраховыми схемами в мире было охвачено 135 млн человек. Но это лишь очень малая частица глобальной потребности в таких продуктах, причем сосредоточенная всего в нескольких странах. Из исследования Swiss Re, проведенного в 2010 г., видно, что количество людей, живущих на сумму от $1,25 до $4 в день и способных позволить себе уплату небольших страховых премий, но не охваченных традиционным страхованием, равно примерно 2,6 млрд человек, и еще 1,4 млрд человек, чьи доходы меньше $1,25 в день, можно подключить к страховым программам с помощью субсидий{127}.

Учитывая то, как много новых инструментов используется в сфере благотворительности, можно считать, что ограниченное проникновение страховых продуктов на рынок у «основания пирамиды» есть следствие запоздалого признания коммерческими страховыми компаниями возможностей прибыльных операций, предлагаемых на этом рынке. Впрочем, не стоит забывать и о сложностях, присущих страховому продукту: для того чтобы он оказался жизнеспособным, его следует предложить как можно большему числу людей; надо разработать механизмы проверки возникновения страхового случая и расчета страховой суммы, заранее оценить вероятность убытков, с тем чтобы можно было рассчитать величину страховых премий, которые должны оставаться на достаточно низком уровне, иначе их не смогут позволить себе клиенты с низкими доходами.

Преодоление этих барьеров потребовало значительных инноваций и совместной работы правительств, страхователей, фондов, международных организаций и других акторов, связанных с теми, кто находится у основания пирамиды. И впечатляющие инновации уже работают: в Индии реализуется программа, которая подвигла страховые компании расширить медицинское страхование примерно на 65 млн человек, живущих за чертой бедности в 25 штатах{128}; создана система проверки требований о возмещении ущерба по полисам страхования урожая с привязкой выплат к погодным условиям и по полисам страхования скота с использованием устройств радиочастотной идентификации; финансовые институты микрострахования вроде Prodem в Боливии или коммунальные компании вроде CODENSA в Колумбии, тесно связанные с малообеспеченными слоями населения, привлекаются для продвижения разнообразных страховых продуктов своим потребителям, не охваченным страховыми услугами. Эти инновации поощряются и, в свою очередь, распространяются растущей сетью инфраструктурных организаций, таких как Microinsurance Network, Joint Learning Network for Universal Coverage, Munich Climate Insurance Initiative и уже упомянутой Международной организацией труда ООН{129}.

Социально ответственное инвестирование и закупки

Весьма специфический механизм достижения социальных и экологических целей без необходимости применения сложных финансовых инструментов – это социально ответственное инвестирование и закупки. Сторонники социально преобразующего инвестирования пренебрегают этим способом достижения позитивных социальных или экологических изменений, рассматривая его главным образом как способ «минимизировать негативное воздействие, нежели по собственной инициативе создавать социальные или экологические блага»{130}. В то же время на практике этот механизм получил значительную поддержку.

Объем европейских активов, управляемых в соответствии с тем или иным стандартом социально ответственного инвестирования, в 2012 г. достиг €6,8 трлн, или почти $9 трлн.

Ключевым условием социально ответственных инвестиций и закупок является привлечение инвесторов и потребителей к оказанию давления на компании с целью побудить их действовать ответственно в социальном и экологическом плане. Это можно обеспечить разными способами: проводя позитивный или негативный отбор инвестиций; устанавливая инвестиционные стандарты; используя голосующие акции для стимулирования ответственного корпоративного поведения; вынося решения на голосование акционеров; приглашая к диалогу капитанов бизнеса; бойкотируя нежелательные продукты или поощряя покупку продуктов, удовлетворяющих различным критериям, например относящихся к правам работников, заботе о здоровье, правильному обращению с животными, устойчивому лесопользованию или поддержке коренного населения{131}.

Социально ответственные инвестиции и закупки нельзя назвать совершенно новым явлением. Значительно расширяться они стали в 1990–2000-х гг., когда новые технологии и возросшая чувствительность компаний к рискам потери «репутационного капитала» усилили позиции инвесторов и потребителей, придерживающихся социальных воззрений. Важным стимулом стала разработка ООН в 2006 г. Принципов ответственного инвестирования, установивших для корпораций стандарты ответственного экологического, социального и управленческого поведения. Как уже было отмечено, к 2012 г. около 230 пенсионных и других инвестиционных фондов приняли эти принципы на вооружение и обязались следовать им в своей деятельности.

Особый интерес социально ответственное инвестирование вызывает в европейских инвестиционных кругах. По данным Европейского форума устойчивого инвестирования (European Sustainable Investment Forum – Eurosif), сообщества, объединяющего 79 пенсионных и инвестиционных фондов, а также восемь национальных форумов устойчивого инвестирования, объем европейских активов, управляемых в соответствии с тем или иным стандартом социально ответственного инвестирования, в 2012 г. достиг €6,8 трлн, или почти $9 трлн{132}.Более того, похоже, что рост социально ответственного инвестирования в последние годы опережает рост инвестирования на континенте в целом, причем четыре из шести стратегий ответственного инвестирования растут с 2009 г. в среднем более чем на 35 % в год{133}. В США сопоставимый показатель составляет внушительные $3,3 трлн стоимости активов, управляемых согласно принципам ответственного инвестирования.

Под воздействием ли социально ответственного инвестирования либо иных факторов, но отчетность о результатах социально ответственного инвестирования вышла на первый план в крупных корпорациях всего мира. Такие институты, как бразильский Instituto Ethos, активно распространяют эту практику на свои страны и регионы, и в одной Бразилии уже насчитывается свыше 600 фирм, готовящих отчеты о социально ответственных инвестициях и демонстрирующие их совместимость с требованиями, предъявляемыми Ethos. Как заметил один наблюдатель, Ethos придал «официальный» характер социальной ответственности бизнеса в Бразилии, превратив ее в «обязательную для корпораций, которые хотят считаться прогрессивными и восприимчивыми к гигантским социальным проблемам страны»{134}.

Наряду с экспансией социально ответственного инвестирования происходит экспансия социального потребления. По данным Лиденберга и Грейса, объем мирового рынка органических продуктов и напитков в 2007 г. достиг $23 млрд, а продажа органических товаров для личной гигиены только в США – $9 млрд. По мере того как растет давление на компании с требованием отчитываться об их социально ответственной деятельности, им также приходится вслед за потребителями становиться социально ответственными покупателями и приводить свою систему снабжения в соответствие со стандартами социальной ответственности. Особенно активны на данном направлении японские, европейские и некоторые латиноамериканские компании, а также правительства этих стран.

Конечно, каким бы впечатляющим ни был рост социально ответственных инвестиций и закупок, они по-прежнему составляют ничтожно малую долю от общего объема соответствующей деятельности. Более того, пока нет однозначных свидетельств в пользу положительного влияния такого поведения компаний на их финансовые показатели или биржевые котировки акций{135}. Тем не менее по крайней мере некоторые компании ведут себя так, как если бы такое влияние существовало, а это уже многое значит.

В мире грантов недавно также появилось несколько важных инноваций.

Гранты

Хотя на новых горизонтах благотворительности оживленно обсуждаются в основном негрантовые формы помощи на том основании, что традиционное выделение грантов не позволяет создать серьезного преимущества, но и в мире грантов недавно также появилось несколько важных инноваций. Более того, эти инновации лишь дополнили различные способы, посредством которых грантодатели попытались увеличить эффективность своих действий: это и гранты стартапам, и долевые субсидии, и пилотные проекты, призванные продемонстрировать работоспособность инноваций с тем, чтобы государство могло поддержать их в дальнейшем.

Одной из таких недавних инноваций стала практика «венчурной благотворительности», о которой мы уже говорили в этой книге. Она сочетает выделение крупных грантов с интенсивным консультированием по развитию компетенций и непосредственным контролем. Еще одной областью инноваций являются всевозможные конкурсы на выделение премий и получение средств за счет краудсорсинга. Эти инструменты называют «глотком свежего воздуха в мире грантов»{136}. В отличие от традиционных грантов, которые в основном разрабатываются и управляются отвечающими за соответствующие программы сотрудниками фондов, конкурсы, премии и краудсорсинг основаны на представлении о том, что существует рынок идей и что лучший способ распределения ресурсов фондов – использовать возможности этого рынка как можно эффективнее.

В отличие от традиционных грантов… конкурсы, премии и краудсорсинг основаны на представлении о том, что существует рынок идей.

Некоторые премии выдаются постфактум, чтобы отметить выдающиеся достижения в той или иной области. Примером может быть Пулитцеровская премия по литературе или Нобелевская премия. Однако все большее распространение получают премии другого типа, которые выдаются по результатам открытого конкурса на лучшее решение конкретной проблемы. Примером тому может служить премия фонда X Prize, равная $10 млн и присуждаемая команде, первой достигшей установленной цели, скажем, создания частного пилотируемого космического корабля, способного достичь границы открытого космоса; или премия «Присуждайте свои награды» (Make It Your Own Awards) фонда Case Foundation, когда горожанам предлагается голосовать за то, какую из организаций, занимающихся местным благоустройством, следует наградить грантом в $25 000; или премия Toyota под названием «Идеи ради добра» (Ideas for Good) – ее вручают человеку или организации, сумевшим успешно применить одну из пяти категорий автомобильных технологий, разработанных компанией, для решения местной или общенациональной проблемы в иной сфере.

По данным недавнего исследования McKinsey and Company, такие премии в последние десятилетия растут как грибы. В течение 2000-х гг. на премиальные средства было выделено почти $250 млн а общая сумма премий более чем утроилась, превысив $375 млн. Вообще же, по оценкам McKinsey and Company, общий объем премиального сектора может сейчас составлять от $1 млрд до $2 млрд{137}.

Резюме

Если суммировать вышесказанное, то на новых горизонтах благотворительности произошел взрывной рост количества участников и инструментов. Но как мы можем объяснить данный феномен и помогут ли эти объяснения определить, насколько он продлится? Именно к этим, во многом аналитическим вопросам мы сейчас и должны обратиться.

Глава 4 Почему сейчас?

Судя по имеющимся свидетельствам, похоже, что вероятной причиной возникновения сейчас новаций в сфере благотворительности стало множество факторов. Более того, эти факторы имеют отношение как к спросу, так и к предложению.

Факторы спроса на новом рынке социального капитала

То, что в сфере благотворительности и социального инвестирования в последние годы открылись новые горизонты и возможности, видимо, в первую очередь связано с факторами спроса, ставшими в этот период более значимыми. Они приняли как минимум три различные формы.

Новый ад

Во-первых, к давним проблемам бедности и неравенства, в ловушке которых продолжают оставаться значительные слои населения планеты, в последнее время добавились серьезные экологические угрозы, образовавшие современную версию дантовского ада с его многочисленными кругами человеческого страдания. Современным Вергилием, проводником по девяти кругам ада, созданным Данте, можно считать ученого-эколога Лестера Брауна, в чьей книге «Мир на краю» (World on the Edge) нарисована под стать «Божественной комедии» Данте яркая картина того, что нас ожидает, если нам не удастся победить потребительское отношение к природе и другие актуальные тенденции{138}.

Надвигающийся «идеальный шторм» текущих тенденций угрожает нашей цивилизации.

Как пишет Браун, «надвигающийся „идеальный шторм“ текущих тенденций угрожает нашей цивилизации экономическим и политическим хаосом»{139}. К придуманным Данте девяти кругам ада Браун добавляет шесть пугающих тенденций.

Первым в перечне грехов, из-за которых, в представлении Брауна, страдает наша цивилизация, является истощение запасов пресной воды на планете вследствие избыточного забора ее для нужд сельского хозяйства и обезлесения значительных участков земной поверхности. Как следствие, постоянно падает уровень грунтовых вод и пересыхают колодцы в 20 странах, включая те три, что производят половину зерна в мире, – Китай, Индию и США.

Нехватка воды в сочетании с чрезмерно интенсивным ведением сельского хозяйства, вытаптыванием скотом пастбищ и расширяющейся урбанизацией породила вторую негативную тенденцию: потерю почвенного покрова и в конечном итоге природного плодородия, а это приводит к опустыниванию, и земля становится неспособной поддерживать жизнь. Опустынивание сейчас воздействует на 25 % поверхности планеты и угрожает жизнедеятельности более 1 млрд человек, образуя два огромных района пыльных бурь – в сердцевине Азии и Центральной Африке, а жестокие засухи случаются даже на американском Западе.

Опустынивание сейчас воздействует на 25 % поверхности планеты и угрожает жизнедеятельности более 1 млрд человек.

Эти проблемы, в свою очередь, усугубляются за счет третьей негативной тенденции – чрезмерного потребления ископаемых видов топлива, следствием чего становится разогрев планеты, что серьезно угрожает продовольственному снабжению, вызывает все более суровые и частые стихийные бедствия и перемещение миллионов людей.

Люди, вытесненные поднимающимся уровнем моря, все более разрушительными ураганами и наступающими пустынями, вызывают четвертую негативную тенденцию – масштабный рост количества «экологических беженцев», вынужденных оставить свои дома из-за опустошительных бурь, вызванных ростом температуры воздуха, распространением пустынь, падением уровня грунтовых вод и бесконтрольной утилизацией токсичных отходов. Это явление, в свою очередь, усиливается пятой негативной тенденцией: быстрым ростом населения, особенно в беднейших регионах мира. Это создает, по словам Брауна, «демографическую ловушку», поскольку увеличение семей вызывает бедность, а бедность ведет к увеличению семей. Как минимум 40 % жителей 20 беднейших стран мира моложе 15 лет. А большое количество молодежи, особенно мужчин, без определенных возможностей трудоустройства порождает недовольство, преступления и в конечном итоге даже бунты.

Все это способствует шестому смертному греху – поразительному росту числа несостоявшихся государств. По мере их ослабления происходит дальнейшее разрушение экономической инфраструктуры – дорог, систем энергоснабжения, водоснабжения и санитарного контроля, что приводит к еще большему распаду управления и возникновению вооруженных формирований и банд. По этому пути уже далеко прошли Сомали, Чад, Судан, Конго, Афганистан и Ирак, а у таких густонаселенных стран, как Пакистан и Нигерия, значительные части территории находятся в статусе «несостоявшихся государств».

В своей совокупности этот комплекс бедствий многократно обострил необходимость привлечь серьезное внимание к борьбе с нищетой и поиску долгосрочных решений проблем с продовольствием, водой, здравоохранением и экологией – не просто облегчения человеческих страданий там, где они сконцентрированы, а устранения их ужасающих последствий повсюду и для всех жителей планеты.

Истощение государственных и благотворительных ресурсов

Удовлетворить эти взаимосвязанные экологические, экономические, социальные и политические потребности было бы трудно при любых обстоятельствах. Но сейчас с ними столкнулся мир, где происходят серьезные экономические потрясения, государственные расходы оказываются непосильными, а благотворительные ресурсы хоть и растут, но все же недостаточны для того, чтобы справиться со всеми имеющимися проблемами. С учетом того, что государственный долг США достиг 107 % от ВВП страны, а в Германии и Франции превысил установленный законодательством Евросоюза потолок в 60 % от ВВП, даже богатейшие страны мира не способны принять серьезные меры для смягчения глобальных проблем{140}. Действительно, большинство из них перешло в режим жесткой экономии по отношению к некоторым из числа важнейших мер социальной и экологической защиты собственных граждан, и все это на фоне растущей во многих местах безработицы{141}. А благотворительные средства в глобальном масштабе, даже по самым щедрым оценкам, составляют лишь очень малую часть от средств, которые способны выделить правительства. Даже в США на благотворительные поступления из всех источников – частных лиц, фондов и корпораций – приходится не более 10 % дохода некоммерческих организаций и несравнимо меньшая доля совокупных расходов государства на социальное обеспечение{142}.

Подъем социального предпринимательства

Третьим фактором спроса, который значительно повлиял на рассматриваемые нами процессы, стало появление новой социальной силы в виде растущей армии так называемых социальных предпринимателей, «неугомонных людей», как назвал их журналист Дэвид Борнстейн, одержимых впечатляющими идеями решения главных проблем и «столь упорных в воплощении своих мечтаний, что они не остановятся до тех пор, пока не распространят свои идеи повсюду»{143}.

Почему они появились именно тогда, когда появились, точно сказать невозможно. Среди вероятных причин – повсеместное распространение образования, благодаря чему даже в самых отдаленных уголках планеты имеется достаточное количество образованных профессионалов; «глобальная революция гражданских объединений», которая привела к широкому и резкому подъему ориентированных на социальные изменения неправительственных организаций, способных задействовать часть этих образованных профессионалов{144}; взрывной рост числа интернет-компаний с их воодушевляющими проповедями технологических инноваций, ведущих к радикальным изменениям жизненных шансов; сетевые возможности, созданные новыми коммуникационными технологиями и организациями по развитию компетенций (например, Ashoka), которые последние несколько десятилетий потратили на выявление и поддержку нового поколения участников рынка благотворительности на стороне спроса. Какой бы ни была причина, следствием стало создание механизма, выполняющего крайне важную функцию превращения почти беспредельных потребностей человечества в конкретные практические решения, способные привести к наглядным результатам и привлечь внимание нового поколения социально ответственных инвесторов{145}.

Лидером на этом направлении стало микрокредитование: ведь многих социальных предпринимателей вдохновил быстрый рост именно этой отрасли, за 35 лет достигшей объема в $35 млрд (2010 г.) и создавшей собственную сеть микрофинансовых инвестиционных фондов. И действительно, по всему миру возник этот подлинный «четвертый сектор», состоящий из социально ответственных индивидуумов, которые нашли новые пути создания социальной ценности на базе имеющихся ресурсов, с тем чтобы реально изменить жизни обездоленных людей{146}. В этих целях они обеспечивают поставки по низким ценам питьевой воды, очков, гигиенических прокладок, солнечных панелей, мобильных телефонов, предоставление жилья, медицинской помощи, начального образования и десятков других товаров и услуг, в которых либо нуждаются обездоленные потребители, либо которые они производят для продажи на других рынках.

Для того чтобы бизнес социальных предпринимателей рос, они нуждаются в капитале, и капитале значительном. По одной из оценок, из 365–445 млн микро-, малых и средних компаний в развивающихся странах 70 % нуждаются во внешнем финансировании, но не имеют к нему доступа{147}. Неудовлетворенный спрос этих компаний, на долю которых приходится треть ВВП и 45 % занятости в развивающихся странах, оценивается в $2,1–2,5 трлн. Эта оценка согласуется с приведенной ранее оценкой потенциального спроса на капитал в диапазоне от $400 млрд до $1 трлн со стороны компаний, обслуживающих «основание пирамиды» в пяти выбранных для анализа областях (жилищное строительство, водоснабжение, охрана материнства, начальное образование и микрофинансирование){148}.

Социальные предприниматели выявляют неудовлетворенные социальные потребности и нерешенные социальные проблемы и превращают их в конкретные проекты.

Резюмируя вышесказанное, можно констатировать: осознание того, что огромное количество людей живет на грани экономической, экологической, физической и социальной катастрофы, привлекает все большее внимание инновационных социальных предпринимателей, которые находят новые способы объединения имеющихся ресурсов для производства дешевых продуктов и услуг, но сталкиваются с недостатком средств, выделяемых и государством, и традиционными частными благотворителями, что приводит к огромному спросу на новые инструменты и новых акторов, появляющихся на новых горизонтах благотворительности и социального инвестирования.

Факторы предложения

Само по себе наличие большого и растущего спроса на инвестиционный капитал и другие формы филантропических инноваций не является гарантией того, что этот спрос будет удовлетворен. Напротив, нынешний разрыв между потребностями и доступными ресурсами, хоть он и особенно увеличился в последние годы, нельзя назвать новым явлением. Поэтому сам по себе он вряд ли может быть причиной отмеченного нами поразительного явления новых участников и инструментов. В лучшем случае он представляет собой необходимое условие для такого развития событий. Но и явно недостаточное. Для этого нужны факторы предложения. Особенно уникальной современную ситуацию делает то, что данные факторы не только проявились, но и росли последние десять лет как грибы. Почему же так произошло?

Инициаторы и мотиваторы

Очевидно, что важным фактором стало появление инициативных людей, отреагировавших на потребности ранних социальных предпринимателей в капитале, – вначале они появились в промышленно развитом Северном полушарии, потом в Южном. Их первоначальная деятельность подкрепила осознание того, что вполне реально найти вдохновляющие и работающие идеи для решения массы проблем, связанных с нехваткой жилья, отставанием сферы услуг и отсутствием возможностей для трудоустройства, и при этом как минимум обеспечить возврат основной суммы предоставленных инвестиций, а во многих случаях и предложить разумную финансовую доходность. Это открыло двери для привлечения к такой деятельности не только благотворительного, но и частного коммерческого инвестиционного капитала.

Первые примеры привлечения такого рода капитала в подобные венчурные проекты были отмечены в США в районах жилой застройки. Важнейшей составляющей здесь стала серия инициатив, предложенных директивными органами. К ним относятся нормы, введенные законом о налоговой реформе 1969 г. в отношении расходов благотворительных фондов. Закон разрешил фондам осуществлять программно ориентированные инвестиции в коммерческие предприятия и причислять их к обязательным расходам по выдаче грантов, если инвестиции отвечают заявленным уставным целям фонда. Затем последовали и другие меры: закон «О реинвестировании местных сообществ» 1977 г. (Community Reinvestment Act – CRA), поощривший коммерческие банки выдавать больше кредитов в социально незащищенных районах, откуда банки привлекали значительные депозиты; закон «О налоговом кредите при строительстве жилья для малообеспеченных слоев населения» 1986 г. (Low Income Housing Tax Credit – LIHTC), предоставлявший налоговые льготы частным инвесторам в строительство такого жилья; закон «О развитии местных сообществ и совершенствовании регулирования» 1994 г. (Riegle Community Development and Regulatory Improvement Act), способствовавший развитию сети финансовых институтов развития местных сообществ с целью направления средств, привлеченных от банков, страховых компаний и других институтов, в жизнеспособные местные проекты жилищного строительства и развития инфраструктуры.

В совокупности эти благоразумные меры помогли стимулировать значительный приток частных инвестиций в строительство жилья экономкласса и развитие местных сообществ в социально не защищенных районах по всей стране, а также подтолкнуть индивидуальных и институциональных инвесторов с соответствующим опытом к инвестициям в социально ориентированную деятельность{149}.

Возникли такие институты, как Корпорация поддержки малоимущих (Low Income Support Corporation) и фонд Enterprise Foundation, связывающие лиц, обеспечивающих финансирование, с девелоперами проектов по строительству жилья экономкласса и развития местных сообществ.

К числу ранних инициаторов относятся также два фонда – Calvert Foundation, созданный в 1988 г. консорциумом, включавшим взаимный фонд социально ответственных инвестиций Calvert Investment и фонды Ford, MacArthur и Mott; и Acumen Fund, основанный в 2001 г. при поддержке фонда Rockefeller Foundation. Оба этих института являют собой первые примеры того, что мы прежде называли социально преобразующими агрегаторами капитала, привлекавшими ресурсы индивидуальных и институциональных социальных инвесторов и переправлявшими их в перспективные социальные венчурные проекты в США и за рубежом. К настоящему времени Calvert Foundation инвестировал почти $200 млн в 250 местных общественных организаций во всех 50 штатах США и в более чем 100 других странах, а Acumen привлек $69 млн инвестиционного капитала, вложенного в 63 социальных венчурных проекта в восьми странах, создавших примерно 55 000 рабочих мест{150}.

Совместно с сетью финансовых институтов развития местных сообществ, созданной в США, и аналогичными механизмами инвестиций в развитие местных сообществ других стран, эти ранние инициаторы сформировали не только капитал для финансирования развивающихся социальных предприятий, но и нечто не менее важное: первоначальную совокупность перспективных инноваций и круг квалифицированных организаторов, проложивших новый путь, ведущий из бедности и лишений, и предложивших, по определению Acumen Fund, «оригинальные бизнес-решения», разработанные «предпринимателями-новаторами» при поддержке «инвесторов, согласных принять профиль риска/доходности, неприемлемый для традиционных финансирующих организаций»{151}. Более того, данные инициативы послужили прототипами для аналогичных законодательных новаций в других странах, таких как принятая в Великобритании в 2002 г. схема налоговых льгот для инвестиций в местные сообщества (Community Investment Tax Relief), содействовавшая появлению в этой стране похожего набора инвестиционных механизмов развития местных сообществ.

Новые концепции: благосостояние у «основания пирамиды»

Импульс работе этих первых инициаторов придала, однако, вторая тенденция со стороны предложения, причем возникшая, что интересно, в области идей, тем самым в очередной раз доказав правоту изречения Платона: «Идеи правят миром». Ведь одной из наиболее важных причин революции в финансировании социально ориентированной деятельности в последние годы стало переосмысление причин бедности и способов ее преодоления. Это переосмысление было инициировано отраслью микрофинансирования, внимание широкой общественности к нему привлек нобелевский лауреат Мохаммад Юнус, а превратил его в мощное интеллектуальное течение Коимбатур Прахалад.

«Идеи правят миром» (Платон).

Во многих отношениях микрофинансирование не представляет собой ничего нового, но о нем неоднократно забывали с момента его первого появления в XVIII в., когда Джонатаном Свифтом был создан Ирландский ссудный фонд (Irish Loan Fund). В очередной раз возникнув в ходе ограниченных по масштабам экспериментов с кредитованием в Бангладеш и других странах в 1970-е гг., микрофинансирование совершило настоящий концептуальный прорыв: оно показало, что малоимущие – скорее ресурс, чем обуза, причем ресурс, способный обеспечить поступательное развитие и благосостояние, если обращаться с ним правильно. В случае с микрофинансами такой подход требует получить признание среди групп необразованных, придавленных бедностью деревенских женщин, жаждущих улучшить свои жизненные обстоятельства; требуется и ресурс в форме давления со стороны коллектива, способного заменить отсутствие у женщин материального или финансового обеспечения, – это надо, чтобы обезопасить небольшие фонды возобновляемых кредитов, с чьей помощью каждая женщина в группе может со временем учредить доходное микропредприятие, способное вывести учредителя на дорогу к экономической самодостаточности, что позволит выплачивать кредит вместе с процентами по нему.

В конечном итоге популярной концепцию «малоимущие как ресурс» сделала книга.

В конечном итоге эту концепцию подняли до прорывного статуса не только широкое международное признание деятельности Мухаммада Юнуса и его Grameen Bank или финансовая экспансия, вызванная первыми агрегаторами капитала Accion и Kiva, но еще и книга Коимбатура Прахалада, профессора корпоративной стратегии Мичиганского университета, выходца из Индии. Она вышла в 2004 г. под дерзким названием «Благосостояние у основания пирамиды» (The Fortune at the Bottom of the Pyramid) и была посвящена явлению, породившему успех микрокредитования. По мнению автора, микрокредитование не ограничивалось выделением небольших кредитов группам сельских жителей, а применялось скорее к широкому спектру продуктов и услуг, в которых нуждались люди, в том числе живущие в глубочайшей бедности. Причем такие продукты и услуги могли предоставляться по гораздо более низким ценам, чем текущие расходы людей на тот момент, и при этом по-прежнему приносили прибыль предпринимателям и инвесторам{152}. Прахалад показал: «чудо» стало возможным благодаря устранению «комиссии», налагаемой на потребителей у основания пирамиды вследствие трудностей и опасностей, связанных с доставкой товаров и услуг в регионы их проживания и не позволяющих развиться конкуренции, способной привести к снижению цен. В итоге потребители у основания пирамиды платят больше, чем зажиточные потребители. Прахалад таким образом показал, что за счет разработки товаров и каналов их дистрибуции, доступных людям с ограниченными средствами и с потребностями в самых разных продуктах, но часто платящих за них цены с надбавкой, проницательные предприниматели могли бы воспользоваться «комиссией за жизнь у основания пирамиды», чтобы улучшить условия жизни и экономические перспективы беднейших слоев населения, покрывая при этом собственные издержки и зарабатывая значительную прибыль.

Новые игроки / новые типы мышления

Кристаллизация идеи «благосостояния у основания пирамиды» совпала по времени с возникновением третьего крайне важного элемента со стороны предложения: появления на «входе» в сферу благотворительности новой группы действующих лиц, которых Мэтью Бишоп и Майкл Грин назвали филантрокапиталистами, – в основном молодых миллионеров и миллиардеров эпохи интернет-компаний. Они сравнительно рано заработали огромные состояния и обратились к филантропии как способу вернуть и создать ценности в другой сфере. Без сомнения, живой иконой этого движения является Билл Гейтс, принявший смелое решение устраниться от повседневного руководства Microsoft, организовать крупный фонд и направить свою энергию и интеллект на решение глобальных проблем бедности и болезней. Другими примерами могут служить Джеффри Сколл и Пьер Омидьяр, основатели eBay, одними из первых поддержавшие явление социально ориентированных организаций, и Чарли Клейсснер, чей KL Felicitas Foundation может служить образцом того, как должен выглядеть фонд, стремящийся выполнять функции благотворительного банка{153}.

Эта группа финансовых доноров движима, по словам Клейсснера, «чувством глубокой ответственности и желанием сделать нечто значимое, используя заработанное нами состояние», а также страстным стремлением применить свои предпринимательские качества, позволившие им добиться столь многого в мире бизнеса, к новым социально ориентированным задачам{154}. Поэтому многих из них не привлекает традиционная благотворительность или, по крайней мере, традиционная благотворительность в их представлении, и они стремятся ее трансформировать, сделать «"стратегической", „рыночной“, „ориентированной на преобразования“, „основанной на знаниях“, часто с „глубокой вовлеченностью“ и всегда извлекать максимум пользы из денег доноров»{155}. Вот как говорят об этом Бишоп и Грин: «Предприимчивым филантрокапиталистам нравится поддерживать социальных предпринимателей, которые предлагают инновационные решения проблем общества», и они вполне приемлют финансовые подходы, которые привносят в сферу благотворительности динамизм и эффективные возможности, характерные для современных корпоративных финансов, и даже настаивают на их использовании.

Новое поколение студентов бизнес-школ помешалось на социальном предпринимательстве и социально преобразующем инвестировании.

Но не только заработавшие на бурном росте интернет-компаний мультимиллионеры становятся филантрокапиталистами, обратившимися в веру и решившими переключить свое внимание, таланты и ресурсы на решение мировых проблем. Ученые идентифицировали схожие настроения в двух совершенно новых демографических кластерах – поколении Х (людях, родившихся в 1961–1981 гг.) и поколении Y (1982–2001 гг.). В отличие от их родителей из поколения бэби-бумеров среди представителей этих поколений непропорционально много людей, стремящихся улучшить баланс между работой и другими аспектами своей жизни и проявляющих необычайный энтузиазм и идеализм{156}.

Вне зависимости от правдивости этих демографических обобщений, налицо явные свидетельства того, что целое новое поколение студентов и недавних выпускников бизнес-школ помешалось на социальном предпринимательстве и социально преобразующем инвестировании, отказываясь от карьеры, нацеленной исключительно на максимизацию доходов, и взамен применяя свои навыки в бизнесе к социально ориентированной деятельности. Одним из примеров этого явления стала объединяющая молодых профессионалов организация «Сетевое воздействие» (Net Impact), насчитывающая 20 лет активной деятельности и позиционирующая себя как «сообщество из более чем 30 000 творцов перемен, которые используют свои рабочие места для того, чтобы решить самые сложные мировые проблемы, и демонстрируют, что вполне реально добиться суммарного воздействия, благотворного не только для баланса доходов и расходов, но и для людей и планеты в целом»{157}. Характерной для нашего глобализированного мира особенностью Net Impact является наличие в регионах мира сети ее представительств, включающей 300 студенческих и профессиональных организаций.

По иронии судьбы эти умонастроения были значительно подогреты финансовым кризисом 2008 г. и последовавшей за ним рецессией. Внезапно и широкому кругу состоятельных частных лиц, и мелким семейным инвесторам пришлось смириться с потерей чуть ли не за ночь значительной части своего состояния. Осознание этого имело для многих не только экономические, но и, вероятно, в равной степени психологические последствия. Если состояние может исчезнуть так быстро, то, возможно, его накопление не должно быть высшей целью в жизни? Возможно, использование хотя бы части этого состояния во благо людей принесет больше пользы в форме личного удовлетворения, особенно если позволит как минимум сохранить основную сумму инвестиций и даже получить разумный доход.

Сейчас сложно сказать, насколько полно эти умонастроения проявились вследствие финансового кризиса, но явный всплеск интереса к так называемым преобразующим инвестициям со стороны семейных инвестиционных фондов и консультантов состоятельных частных лиц после кризиса, несомненно, подтверждает предположение, что кризис сыграл свою роль. Более того, хаос на Уолл-стрит, в лондонском Сити и других финансовых центрах также внес свой вклад в рост предложения социального капитала за счет высвобождения тысяч высококвалифицированных финансовых специалистов, которые – кто добровольно, а кто вынужденно – стали рассматривать альтернативные варианты карьеры. И многие из них слишком устали от высоких нагрузок и требований быстрого получения доходов в индустрии финансовых услуг, чтобы отказаться от возможности применить свои знания и таланты в работе, способной принести больше личного удовлетворения. Неудивительно, что значительная их доля проложила себе путь в растущую отрасль агрегаторов социально преобразующего капитала.

Показательной в этом смысле является история Паши Бахтияра, бизнес-аналитика из Швейцарии, который вступил в мир традиционных банковских инвестиций в 1998 г., получил степень МВА и, казалось, успешно поднимался по карьерной лестнице в прибыльной сфере – в 2007 г. журнал Institutional Investor даже признал его победителем в номинации «Восходящая звезда управления частным капиталом». Но в 2010 г., после глобального финансового кризиса, Бахтияр сменил вид деятельности и стал соучредителем социально преобразующей инвестиционной фирмы Willow Impact Investors, аккумулирующей капитал для вложений, по ее определению, в коммерческие компании, «приверженные осуществлению позитивных, устойчивых и очевидных социальных и экологических преобразований, соблюдая при этом коммерческий императив»{158}.

Финансовый кризис… сделал социально преобразующие инвестиции привлекательными.

Финансовый кризис: ограниченные альтернативные инвестиции

Финансовый кризис и последовавшая за ним рецессия внесли свой вклад в увеличение предложения на рынке социального капитала и более непосредственным образом: они повысили привлекательность социально преобразующих инвестиций, превратив их в один из наиболее прибыльных. Разумеется, это произошло не за счет взлета доходности социально преобразующих инвестиций, а потому, что упала доходность инвестиций других типов. В результате потрясений на глобальных фондовых рынках, резкого избавления от посредников в финансовой отрасли и падения до исторических минимумов процентных ставок по всему – от государственных ценных бумаг США до депозитных сертификатов – социально преобразующие инвестиции, приносящие даже 3-4% годовых и со штрафными процентными ставками, которые казались золотым стандартом на фоне прежде высоко ценимых «мусорных» облигаций и деривативов, предстали как один из наиболее привлекательных среди доступных вариантов инвестиций. Причем многие из перечисленных проблем оставались актуальными более четырех лет. В итоге 2013 г. начался с жалоб управляющих активами и инвесторов на страдания от «синдрома избиваемого инвестора», когда они наблюдали за тем, как депозитные счета денежного рынка едва дотягивали до 0,5 % годовых, доходность двухлетних депозитных сертификатов была ниже 1 %, десятилетних государственных ценных бумаг США – ниже 2 %, а мировые фондовые рынки оказались отброшенными едва ли не к уровню пятилетней давности{159}. Несомненно, что сделанные в 2011 г. социально преобразующие инвестиции на $4,4 млрд, не говоря уже о $2,5 млрд инвестированных в 2010 г., были мотивированы, по крайней мере частично, сравнением их доходности с доходностью более традиционных инвестиций, обидным для последних, особенно когда такие уважаемые инвестиционные компании, как J.P. Morgan, показывали как ожидаемый, так и полученный доход от социально преобразующих инвестиций наряду с соответствующими рыночными ставками{160}.

Инфраструктура

Совместные усилия первых инициаторов и «новообращенных» были направлены на создание инфраструктуры для поддержки новых секторов благотворительности. И действительно, на рубеже ХХ – ХХI вв. в этой области появилось значительное количество жизнестойких инфраструктурных организаций. Opportunity Finance Network, Social Investment Forum (SIF), Consultative Group to Assist the Poor (CGAP), PRI Makers Network, More for Mission, Microfinance Investment Exchange и International Association of Microfinance Investors (IAMFI) – вот лишь несколько из таких организаций, созданных за два последних десятилетия для продвижения новых игроков и инструментов в сфере социального инвестирования.

Однако, несмотря на изобилие инфраструктурных организаций, группа фондов, агентств по развитию и частных финансовых институтов, которых созвал Rockefeller Foundation, провела в 2007–2008 гг. серию представительных встреч и пришла к выводу, что необходимо приложить еще больше усилий, чтобы собрать эти различные отдельные инициативы под общей крышей и продвинуть сферу дальше «нескоординированных инноваций», по выражению некоторых специалистов{161}. Как следствие, в 2009 г. была создана еще одна инфраструктурная организация – Global Impact Investing Network (GIIN), на сей раз при солидном финансировании со стороны Rockefeller Foundation, J.P. Morgan и Агентства США по международному развитию.

На GIIN была возложена задача ускорить развитие отрасли социально преобразующих инвестиций за счет создания ключевой инфраструктуры, улучшения практической деятельности, установления единой терминологии и стимулирования исследований. Для этого был создан «совет инвесторов», состоящий из ведущих социально преобразующих инвесторов со всего мира; разработаны так называемые Стандарты преобразующих инвестиций и отчетности (Impact Reporting and Investment Standards – IRIS), широкий набор показателей, при помощи которых социально преобразующие инвесторы могут отслеживать социальное воздействие своих вложений; учреждена ImpactBase, онлайн-база данных фондов преобразующих инвестиций, что облегчило сотрудничество между фондами, работающими по сходной тематике в одних и тех же регионах; осуществлены различные программы с целью повысить осведомленность населения об этой сфере и стимулировать ее дальнейшее расширение, в том числе проведены исследования, призванные утвердить социально преобразующие инвестиции в качестве «класса активов» со своими требованиями к навыкам, организационными структурами, системой показателей, отраслевыми группами и образовательными программами{162}.

Эффективные технологии позволили доставить предложение капитала буквально к дверям нуждающимся в нем социальных предпринимателей.

Технологии

И наконец, возникновение и развитие новых областей благотворительности было во многом подкреплено прорывом в сфере коммуникационных технологий за последние 20 лет. Эффективные технологии позволили доставить предложение капитала буквально к дверям нуждающимся в нем социальных предпринимателей, а таким организациям, как Calvert Foundation и Acumen Fund, сформировать весомые инвестиционные портфели за счет взносов, в том числе в размере $20. Кроме того, новые технологии значительно уменьшили влияние одной из основных причин так называемой комиссии за жизнь у основания пирамиды – сложности с доступом к потребителям этой категории. Были созданы разнообразные бизнес-модели взаимодействия с ними, которые оказались гораздо более жизнеспособными, чем если бы их создавали в прежние времена. Например, Черчилль и Питерсон показывают в главе 17 дополнительного тома, что развитие технологий позволило организациям микрострахования выйти на массовый рынок у основания пирамиды благодаря доступности мобильных телефонов, кредитных карточек и новых платежных систем. Существование таких онлайн-порталов для сбора пожертвований и инвестиций, как Kiva и Network for Good, тоже было бы невозможно без развития технологий.

Резюме

Подводя вкратце итоги, можно сказать: у нас есть основания верить в то, что недавние изменения в сфере благотворительности – нечто большее, чем преходящее увлечение. Некие серьезные глубинные силы пришли в движение, чтобы осуществить данное развитие в данное время. Более того, эти силы действуют на развивающемся рынке как со стороны спроса, создавая сильную потребность в переменах, уже происходящих, и со стороны предложения, обеспечивая доступность талантов и финансов, способных эту потребность удовлетворить.

Некоторые из этих сил заведомо эфемерны (можно, например, надеяться, что рано или поздно ситуация на глобальных рынках нормализуется). Другие же представляются более жизнестойкими – это новый ажиотаж вокруг рынка у основания пирамиды, заинтересованность фондов в увеличении доли заемных средств, которые они могут извлечь из своих ресурсов, новые подходы и новые акторы, принимающие на себя активную роль в решении социальных и экологических проблем, и созревание социально преобразующих инвестиций до полноценного класса активов.

Но все вышесказанное не означает, что на пути, по которому будет происходить развитие, не возникнут препятствия. Напротив, остаются нерешенными трудные задачи. Именно их мы сейчас и рассмотрим.

Глава 5 Непреодоленные препятствия

Из всего, что было сказано до этого момента, складывается чрезвычайно позитивная картина вероятных последствий изменений, происходящих в сфере благотворительности и социального инвестирования. Более того, мы выявили глубинные факторы, которые, как представляется, обусловили эти изменения и придают им устойчивость, повышая вероятность того, что удастся совершить мощный прорыв к лучшему в жизни миллионов обездоленных людей по всему миру.

Значительные трудности по-прежнему препятствуют развитию новых областей благотворительности.

Но никакой трезвый анализ происходящих процессов невозможен без признания значительных трудностей, которые по-прежнему препятствуют развитию. Эти препятствия могут принимать разные формы, но главными из них являются пять, описанных ниже, – признать их и преодолеть особенно важно.

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным: нормативные ограничения новых областей благотворительности

Для начала следует признать, что теперь, когда ответственность за принятие решений о распределении социально ориентированных ресурсов перешла от благотворительных фондов и чиновников, отвечающих за государственные программы, к инвестиционным менеджерам из частного сектора экономики, вызвав смещение инвестиционной направленности и усиление значения контрольных показателей, не могут не возникнуть последствия в отношении распределения выгод и результатов инвестиционной деятельности. Проще говоря, в результате этого сдвига кто-то выиграет, а кто-то проиграет. И далеко не все такие последствия послужат достижению социальных целей, заявленных в начале проекта.

Как напоминает нам Майк Эдвардс в части А главы 20 дополнительного тома, показателям эффективности свойственно отдавать преимущество одним мероприятиям перед другими – и не всегда программам с наибольшим социальным воздействием. Например, обычно проще оценить краткосрочное социальное воздействие, чем долгосрочное, поэтому инвесторы редко рассматривают социальный эффект на протяжении периода времени, превышающего год-два. Однако значительные социальные изменения нередко происходят на протяжении пяти или десяти лет. Так надо ли привязывать себя к режимам измерения, которые систематически недооценивают инициативы с наибольшими шансами на достижение долгосрочных изменений?

Некоторые глубочайшие улучшения в качестве жизни обездоленных слоев населения происходят не от предоставления каких-либо услуг, а благодаря изменению системы распределения властных полномочий и устранению барьеров на пути к возможностям для развития.

Вместе с тем ориентация на инвестиции и акцент на системы показателей, свойственные новым секторам благотворительности, создают преимущества сферам деятельности, связанным с оказанием услуг: предоставлением людям медицинской помощи, продовольствия, электричества. Но по опыту прошлых лет известно, что некоторые глубочайшие улучшения в качестве жизни обездоленных слоев населения происходят не от предоставления каких-либо услуг, а благодаря изменению системы распределения властных полномочий и устранению барьеров на пути к возможностям для развития, а для этого требуются активные пропагандистские мероприятия. Таков, к примеру, урок, преподанный движением за гражданские права в США. Организации, боровшиеся за гражданские права, не специализировались в предоставлении жилья, медицинской помощи или образования афроамериканским гражданам страны. Поэтому они вряд ли привлекли бы внимание социально преобразующих инвесторов, зацикленных на осязаемых проявлениях социального воздействия как главного критерия успеха. Но истина состоит в том, что в конечном счете их воздействие на жизненные шансы миллионов и миллионов афроамериканцев с легкостью превзошло любое количество ограниченных инициатив в сфере услуг с хорошими показателями эффективности на протяжении двух или даже четырех лет. К счастью, тогда нашлись просвещенные фонды и сознательные люди, пожелавшие поддержать пропагандистские кампании, отворившие врата возможностей, через которые с тех пор прошли десятки тысяч афроамериканцев. Не отвлекут ли шумиха и энтузиазм, порожденные открытием «новых горизонтов», слишком много внимания и ресурсов от аналогичных пропагандистских действий, все еще необходимых для слома деспотичных властных структур и барьеров на пути к возможностям для развития? Без разрешения этой дилеммы движение за социально преобразующие инвестиции может с легкостью пойти вразрез с теми самыми импульсами социальных перемен, которые оно отстаивает.

Головоломка измерения социального воздействия

Один из способов защититься от риска распыления ресурсов, неизбежно возникающего, когда социальные цели преследуют при помощи рыночных механизмов, состоит в том, чтобы создать стандарты достижения социальных целей, не менее строгие, чем стандарты достижения финансовых целей тех же инвестиций. К чести провозвестников нового движения за социально преобразующие инвестиции, они признают необходимость таких стандартов и прилагают разнообразные усилия для их разработки. Впрочем, по словам видного лидера этого движения Брайана Трелстада, пока решение задачи от них «ускользает»{163}. Несмотря на убедительную логичность концепции «смешанной стоимости» или «комплексного результата», объединяющего финансовые, социальные и экологические элементы, она пока остается скорее яркой метафорой, ведь не существует инструмента для надежного измерения смешанной доходности благотворительных инвестиций, и уж точно нет инструмента, способного сравнить комплексную результативности разноплановых мероприятий.

Разработка надежного способа измерения социального воздействия остается в лучшем случае «незавершенным проектом».

Большая часть проделанной к настоящему моменту работы сводится к формулированию общей классификации показателей потенциальной социальной, экологической и финансовой эффективности. Самой амбициозной разработкой можно считать Стандарты преобразующих инвестиций и отчетности (IRIS), поддержанных Rockfeller Foundation и созданных под эгидой Global Impact Investing Network. Эта классификация включает более 400 показателей, посредством которых социально преобразующие инвесторы могут продемонстрировать социальную, экологическую, а также финансовую отдачу от своих инвестиций. Однако, как уже отмечалось ранее, дилемма состоит в том, что при таком количестве показателей, призванных продемонстрировать социальную эффективность, система измерений начинает напоминать конкурс рисунка в начальной школе, устроенном так, чтобы количества призов хватило для награждения каждого ребенка.

Для устранения этой проблемы создатели IRIS объединили усилия с B-Lab (некоммерческая организация, которая занимается идентификацией и продвижением так называемых В-корпораций) для создания рейтинговой системы социально преобразующих инвестиций{164}. Названная «Глобальной системой рейтинга преобразующих инвестиций» (Global Impact Investing Rating System – GIIRS), она позволяет классифицировать компании с точки зрения их эффективности в четырех важных областях: корпоративное управление, отношение к работникам, воздействие на окружающую среду и роль в местном сообществе, включая управление системами снабжения и разнообразие рабочей силы, с тем чтобы выставлять компаниям суммарный балл исходя из ответов на 50–120 вопросов, имеющих весовые коэффициенты{165}. Таким образом, эта система отчетливо напоминает различные виды отчетности о корпоративной социальной ответственности, используемые сторонниками социально ответственных инвестиций и закупок{166}.

Хотя эти разработки и кажутся многообещающими, но большинство экспертов согласны с Трелстадом в том, что разработка надежного способа измерения социального воздействия остается, по словам одного автора, в лучшем случае «незавершенным проектом»{167}. Более того, показатели нефинансовой эффективности по-прежнему используются инвесторами ограниченно. В 2010 г. Торнли и Дейли в большинстве проанализированных ими годовых отчетов инвесторов выявили «ограниченное количество» сообщений о нефинансовой эффективности инвестиций, причем даже те, кто сообщал о ней, делали это эпизодически{168}. О'Донохью с соавторами отметили такую же нехватку серьезного подхода к отчетности о нефинансовой эффективности среди опрошенной ими группы «преобразующих инвесторов»: только 2 % из них использовали независимую систему измерения эффективности, а остальные, в лучшем случае, системы собственной разработки или же системы, которые применялись компаниями – объектами их инвестиций{169}.

Это вполне объяснимо, учитывая то, насколько сложным, дорогим и субъективным может быть процесс измерения нефинансовой эффективности, но при таком положении дел отрасль вполне способна пойти в неверном направлении. Многие эксперты, внимательно наблюдающие за социально ориентированной деятельностью, используют для измерения степени ее воздействия подход, который я когда-то назвал «А что бы сделал Google?». А Google сфокусировался бы на пользователе и оценил эффективность инвестиций, опросив людей, на благо которых они осуществлялись, т. е. конечных благополучателей{170}. Вместо этого известные эксперты по социально преобразующим инвестициям предлагают, по их определению, «ориентированный на инвестора» подход к разработке системы измерения социального воздействия. Но это делает отрасль уязвимой для ложных заявлений о наличии социального воздействия и подталкивает к уходу от основного направления, поскольку стандартные измерения финансовой эффективности, как правило, перевешивают менее определенные и связанные с издержками нефинансовые. Действительно, уже есть свидетельства такого давления в области социального предпринимательства. Так, в ходе недавнего исследования 25 социальных предприятий в США обнаружились «значительные конфликты» между их миссиями и требованиями акционеров, а два наиболее успешных в финансовом плане предприятия отклонились от миссии сильнее всего, сократив пропагандистскую активность, отсеяв наиболее нуждающихся, а значит, наиболее затратных клиентов и сосредоточившись на деятельности, способной приносить наибольший доход{171}.

По-прежнему «бутиковый бизнес»

Не говоря уже о сложностях, с которыми столкнулось движение за социально преобразующие инвестиции при демонстрации своей добросовестности скептикам, оно не очень-то преуспело и в «продаже» этих идей своей основной аудитории: традиционным институциональным инвесторам, таким как пенсионные и суверенные фонды, страховые компании и крупные корпорации{172}. Конечно, существенного прогресса достичь удалось: по оценкам J.P. Morgan Social Finance и GIIN, в 2012 г. на новые преобразующие инвестиции будет выделено $8 млрд по сравнению с $4,4 млрд в 2011 г. и $2,5 млрд в 2010 г., а прогноз на 2014 г. составляет $9,1 млрд{173}. Что еще важнее, во всевозрастающем глобальном масштабе появляются новые финансовые посредники.

Движение за социально преобразующие инвестиции не очень преуспело в «продаже» идей своей основной аудитории – традиционным институциональным инвесторам.

Однако каким бы впечатляющим ни был этот прогресс, не стоит забывать, что $8 млрд недотягивают даже до всего лишь одной двадцатой от $14 442 млрд, или 1 % активов только американских коммерческих банков; менее одной десятой от $7963 млрд, или 1 % активов американских взаимных фондов, и лишь чуть больше одной десятой от $6080 млрд, или 1 % активов американских пенсионных фондов{174}. И это ведь только рынки капитала США. Выпущенный в сентябре 2013 г. доклад Всемирного экономического форума подтверждает сложившуюся ситуацию и предупреждает, что такое ограниченное проникновение социально преобразующих инвестиций на основные глобальные рынки капитала может привести к тому, что в целом движение за социально преобразующие инвестиции будет восприниматься немногим больше, чем «пиар» или преходящее увлечение{175}.

Как пишет в главе 14 нашего дополнительного тома Мэри Тингертал, поборники финансирования строительства жилья экономкласса и развития местных сообществ, мечтавшие об использовании такого многообещающего инструмента, как обеспеченные активами ценные бумаги, для финансирования регенерации малообеспеченных сообществ, пока вынуждены констатировать, что их мечта «в основном не сбылась»{176}. Даже в области международного микрофинансирования, которая привлекла значительные объемы частного финансирования, способность наращивать ресурсы за счет «секьюритизации» долговых инструментов остается на ранней стадии развития: лишь 12 % из $4,2 млрд, вложенных в долговые инструменты инвестиционными посредниками в международном масштабе, и менее 1 % от общей суммы непогашенных микрокредитов были вложены в долговые инструменты, которые можно продать инвесторам, с тем чтобы подкрепить микрокредиторов.

Область «устойчивого и ответственного инвестирования», которая охватывает организации, применяющие к своим инвестициям те или иные экологические, социальные или управленческие критерии, достигла большего масштаба. По последним данным, в США под управлением в соответствии с такими критериями находятся активы в размере $3,7 трлн{177}. Впрочем, это гораздо менее применяемая форма использования ресурсов на социальные и экологические цели. Речь идет только о весьма скромных 2,6 % от всех активов, которые находятся в распоряжении финансовых институтов США.

В причинах столь медленного роста разобраться несложно, они были понятны с самого начала. Среди подробно изложенных в литературе факторов – относительная незрелость многих социальных предприятий, ограниченный опыт многих управленческих команд, новизна некоторых инвестиционных механизмов и огромная неопределенность вокруг ликвидности инвестиций из-за отсутствия опробованных выходов из них. Добавьте к этому неизбежные факторы странового и курсового риска, высокие операционные издержки и отсутствие достоверных данных о доходности инвестиций, и станет понятно, почему социальное финансирование пока остается, по словам представителя Федерального резервного банка Дэвида Эриксона, «бутиковым бизнесом» и почему три четверти участников недавнего опроса преобразующих инвесторов, проведенного J.P. Morgan, пришли к выводу, что эта отрасль, хоть и «растет», но пребывает «по-прежнему в младенческом возрасте»{178}.

Досадная тема с количеством сделок

Еще один фактор, тормозящий рост рынка социально преобразующих инвестиций, относится не к предложению, ограниченному сдержанностью инвесторов, а к спросу, ограниченному отсутствием объектов инвестиций. Но разве их мало? Ведь, как уже говорилось, в развивающихся странах работают от 365 до 445 млн микро-, малых и средних предприятий, из них 70 % нуждаются во внешнем финансировании, но не могут его получить, и это еще без учета неформальных предприятий, столь многочисленных в этих странах. Почему же они не заявляют о своих потребностях в капитале, когда его источники плодятся в изобилии?

Неэффективность рынков социального капитала, нехватка навыков у соискателей инвестиций и очевидные затруднения с ведением бизнеса у «основания пирамиды» в совокупности ограничивают спрос на инвестиции.

В общих чертах можно выделить три главных объяснения этого явного парадокса. Первое – это неэффективность рынков социального капитала. Они всегда были фрагментированы, раздроблены, относительно невелики и в силу этого труднодоступны. Даже при наличии новых технологий географическая, физическая, концептуальная и психологическая дистанция между 400 млн мелких предпринимателей, нуждающихся в капитале, и сравнительно немногочисленной горсткой агрегаторов социального капитала, способных его предоставить, продолжает измеряться годами. Добавьте сюда значительные затраты на процедуры глубинного анализа операционной деятельности и структурирование сделок, и станет понятно, почему поток реальных инвестиционных предложений остается вялым, несмотря на всеобщую заинтересованность в них.

Второе объяснение того, почему преобразующие инвесторы продолжают считать «нехватку качественных инвестиционных возможностей» одной из двух наиболее серьезных проблем, с которыми они сталкиваются, указывает на дефицит навыков со стороны потенциальных объектов инвестиций{179}. Социально ориентированной деятельностью обычно занимаются некоммерческие организации, небольшие семейные предприятия, религиозные благотворительные структуры, кооперативы, общества взаимопомощи и отважные индивидуальные социальные предприниматели. Мало кто из них обучался основам финансов. Как отмечается в недавнем отчете Venturesome, многие из них не очень понимают разницу между операционным доходом и инвестиционным капиталом, не способны точно определить свои финансовые потребности, не обучены пользоваться различными доступными им финансовыми инструментами и не представляют, как можно объединить средства из нескольких источников в управляемые пакеты финансирования{180}. Отсутствие базовой финансовой грамотности разверзает зияющую пропасть между соискателями капитала, которые, как правило, стремятся провести в лучшем случае всего лишь микросделки, и потенциальными инвесторами, которые привыкли указывать брокеру гораздо большую амплитуду цен. И эту пропасть странным образом проигнорировали те, кто создавал отрасль социально преобразующего инвестирования и стремился в первую очередь привлечь новых инвесторов{181}.

Однако самое удручающее объяснение медленного притока сделок на рынок преобразующего инвестирования, пожалуй, третье. Попросту говоря, сделок так мало потому, что при всей перспективности рынка у «основания пирамиды» он остается чрезвычайно трудным для операций в целом, и особенно для тех, где нужно сочетать получение прибыли с достижением значимых социальных целей. Харви Кох и его коллеги верно определили ситуацию, когда они описали «тяжелое бремя», которое постоянно несут компании, осваивающие новые бизнес-модели в пространстве у «основания пирамиды»:

Им приходится испытывать, развивать и уточнять свои модели, набивая шишки на малопригодном для бизнеса, низкорентабельном рынке. Они неизбежно терпят неудачи и утраты на пути к эффективности. Нередко им приходится изрядно инвестировать в информирование потребителей о возможностях, которые предоставляют новые «пробивные» решения; в обучение неумелых поставщиков и в развитие раздробленных каналов дистрибуции, с тем чтобы они отвечали предъявляемым к ним требованиям. В результате инвесторы, хотя и взбудораженные этим новшеством, часто бывают смущены параметрами риска компаний и не впечатлены финансовыми показателями их деятельности, в то же время подозревая, что имеют дело скорее с хитроумными некоммерческими организациями, маскирующимися под коммерчески жизнеспособные модели{182}.

«Начальный разрыв» противостоит социально ориентированному рынку, ограничивая предложение пригодных для инвестирования сделок, способных переварить накопленный социальный инвестиционный капитал.

Несмотря на оптимистичные предположения относительно огромного потока ресурсов, готовых хлынуть в перспективные предприятия у основания пирамиды, задачу доведения таких предприятий до уровня, на котором они станут привлекательными для серьезного капитала, решать придется долго и трудно. Как отмечают Кох и его коллеги, после создания Grameen Bank в 1976 г. ему понадобилось 17 лет, чтобы стать безубыточным, и эволюция других проектов оказалась не менее сложной. Acumen Fund в течение 10 лет пришлось просеять более 5000 компаний, чтобы выбрать из них 65 достаточно перспективных для инвестирования, причем он руководствовался очень консервативными по инвестиционным стандартам ожиданиями финансовой доходности. Однако средняя чистая прибыль компаний из портфеля Acumen остается отрицательной, что неудивительно. Исследование Monitor Group, проведенное в Индии, показало, что многопрофильному социальному предприятию требуется 10 лет для того, чтобы достичь масштаба деятельности, достаточного для проведения прибыльных операций{183}.

В такой ситуации социально преобразующие инвесторы воздерживаются от финансирования на ранних стадиях перспективного бизнеса у «основания пирамиды». В итоге возникает классическая проблема «безбилетника»: хотя все инвесторы выиграли бы от совместной поддержки перспективных компаний на ранней, полной неопределенности стадии стартапа, но по отдельности ни один инвестор не проявляет к этому интереса, однако когда концепция бизнеса доказывает свою жизнеспособность, на рынок устремляется множество конкурентов, готовых заработать на чужих первоначальных инвестициях без участия в затратах. Так и получается описанный Кохом и его коллегами «начальный разрыв», выражающийся в отсутствии средств для поддержки крайне важной стадии стартапа перспективных социальных венчурных предприятий и соответственно в нехватке пригодных для инвестирования сделок, способных освоить сдерживаемые предложения социального инвестиционного капитала.

Точно так же как и с другими «провалами рынка», здесь необходимо применить нерыночное решение к несовершенствам рынка. Традиционно эту роль берет на себя государство применительно к другим так называемым общественным благам, например национальной обороне, и здесь его вмешательство тоже может оказаться решающим. Скажем, министерство международного развития Великобритании профинансировало на крайне важной ранней стадии развития систему электронных платежей M-PESA, впервые предоставившей услуги по оплате мобильной связи девяти миллионам жителей Кении. Агентство США по международному развитию выделило аналогичную помощь для ранней стадии производства кухонных печей полного сгорания в Гане{184}.

Но при существующих политических рисках, связанных с выбором успешных технологий и бизнес-моделей, ответственность за преодоление этого конкретного несовершенства рынка, скорее всего, возлагается на институты, которые мы ранее назвали «фондами, действующими в качестве благотворительных банков». Данные фонды стремятся использовать свои эндаументы и грантовые бюджеты, чтобы увеличить ресурсы для максимального воздействия на выбранном ими направлении. Кох и его коллеги называют это «предприимчивой благотворительностью», но можно также сказать, что это «программные инвестиции на гормонах роста». Предполагается поиск высокоперспективных деловых предложений у основания пирамиды, уже прошедших стадию первоначальной проверки концепции, и помощь им в подтверждении коммерческой рентабельности их продуктов, в подготовке выхода продуктов на рынок и включения их в операционную деятельность, что позволит привлечь частный капитал, ориентированный на доходность и способный придать масштаб возникшему бизнесу{185}. Такая поддержка может принять форму грантов, а также займов – беспроцентных или под низкий процент – либо долевого финансирования без приобретения контрольного пакета акций.

Выйти за рамки успокаивающих допущений

Все вышесказанное предполагает возможность того, что, несмотря на активное развитие новых областей благотворительности, этот сектор, возможно, приближается к моменту истины. Многие из описанных процессов были запущены с большой помпой, на них возлагались огромные надежды. Казалось, что таинственным образом вдруг исчезло исторически сложившееся противостояние между добрыми делами и финансовым успехом, что деятельность с целью содействия социальному и экологическому прогрессу может приносить рыночные нормы прибыли; что рынки частных инвестиций способны заменить государство и частные благотворительные организации в качестве основного источника капитала для социально ориентированного роста и что вот-вот начнется новая эра социально ориентированных финансов.

Сейчас подверглись серьезному сомнению… три успокаивающих допущения относительно социально преобразующих инвестиций.

Нельзя сказать, что эти допущения оказались неверными. Описанные в данной монографии и в дополняющем ее томе процессы сохраняют темпы развития и огромные перспективы. Однако отрасль достигла уже достаточной зрелости, чтобы оказаться в силах признать, что впереди ее ждет тяжелая, утомительная работа. В частности, сейчас подверглись серьезному сомнению, если не были вовсе опровергнуты, три успокаивающих допущения, которые помогали подогревать шумиху вокруг социально преобразующих инвестиций и других инноваций в новых областях благотворительности. Теперь переходящей на следующую стадию своего развития отрасли придется столкнуться с обновленной реальностью.

Традиционное рыночное соотношение риска и доходности?

Начнем с того, что многие предположения о доходности, появившиеся в первых работах о социально преобразующих инвестициях, кажутся слишком оптимистичными и не подтверждаются реальным опытом первопроходцев в этой области. Конечно, есть и впечатляющие примеры бизнеса у «основания пирамиды», который создает значительные социальные блага и при этом весомую рыночную доходность. Но для этого ему потребовались годы болезненной инкубации, прежде чем он предстал в виде зрелых предприятий и достиг той доходности, за которую его сейчас восхваляют в литературе. Между тем эта длительная и затратная инкубация слишком часто либо сокращается, либо полностью игнорируется, а десятки перспективных предприятий не выходят из зачаточного состояния. Да, бывает и по-другому, но, как предупреждает Кевин Старр, «по существу, в сухом остатке рассматривается только одно – либо преобразования, либо прибыль, а потому требования инвесторов вполне способны перенаправить организацию от ее изначальной целевой аудитории к тем, кто способен платить больше», так что факт остается фактом: привлечение инвесторов высокой доходностью, полученной горсткой успешных компаний, способно создать у них ложные ожидания, которые могут с легкостью изменить вектор развития отрасли{186}.

Решение здесь состоит не в отказе от перспектив социально преобразующего инвестирования и от привлечения частного инвестиционного капитала для достижения социальных и экологических целей. Скорее следует признать необходимость более сложных комплексных сделок, способных удовлетворить потребности частных инвесторов в доходности и одновременно учитывающих чрезвычайно высокие риски, с которыми сталкивается большинство начинающих компаний, работающих на рынках у «основания пирамиды».

Замена государству?

Это подводит нас ко второму благодушному предположению, которое утвердилось в мировоззрении новых участников сферы благотворительности. Предположению о том, что социально преобразующее инвестирование, привлечение частного инвестиционного капитала для достижения социальных и экологических целей могут в значительной степени заменить запаздывающие государственные ресурсы и мероприятия. Разумеется, идеология приватизации давно бытует в американской политической мысли, особенно это касается благотворительности{187}. Поэтому неудивительно, что филантрокапитализму свойственно убеждение в том, что поскольку частный сектор «может лучше, чем государство» заниматься бизнесом и зарабатывать прибыль, то и при достижении социальных и экологических целей он проявит себя с наилучшей стороны. Так что в сфере благотворительности присутствия государства не требуется или же требуется, но в малой степени.

Оказывается, для того чтобы разблокировать капитал, который можно направить на социально преобразующие инвестиции, требуется «лом».

Однако и это предположение слабо подтверждается на практике. Подобно тому как, согласно пословице, нужна целая деревня, чтобы вырастить одного ребенка, так же, похоже, нужен кабинет министров, чтобы переправить хотя бы слабую струйку частного капитала на социально ориентированную деятельность. Так, по крайней мере, случилось в той области социально ориентированных инвестиций в США, которая привлекла, пожалуй, самый значительный, хотя и все равно небольшой, частный капитал, – строительства доступного жилья и развития местных сообществ. Чтобы стимулировать и поддерживать этот поток, потребовались объединенные усилия не менее семи государственных органов: Конгресса США, Совета управляющих Федеральной резервной системы, Федеральной корпорации страхования депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation), Управления контроля денежного обращения (Office of the Controller of the Currency), Управления надзора за сберегательными учреждениями (Office of Thrift Supervision), Налоговой службы США (Internal Revenue Service) и Фонда финансовых институтов развития местных сообществ (Community Development Financial Institutions) в составе министерства финансов США. Они отвечали за выполнение четырех различных программ, которые способствовали привлечению частного капитала в развитие перенаселенных городских кварталов и строительство доступного жилья. Напоминаем, что эти программы были инициированы соответственно законом «О реинвестициях в местные сообщества», который стимулировал банковские инвестиции в районы с пришедшей в упадок экономикой, программой налогового кредита по жилищному строительству для малоимущих (Low-Income Housing Tax Credit), Фондом финансовых институтов развития местных сообществ, поддерживающим общенациональную сеть таких институтов, и программой налогового кредита при выходе на новые рынки (New Markets Tax Credit), предлагающей налоговые послабления для инвесторов в районы массовой безработицы.

Как мы уже видели, государственное финансирование и другие формы помощи, предоставленные либо напрямую, либо посредством международных банков развития, не менее важны и для побуждения частных инвесторов к участию в социальных проектах других стран, включая Великобританию и большинство развивающихся государств. Оказывается, для того чтобы разблокировать капитал, который можно направить на социально преобразующие инвестиции, требуется «лом», а часто и «крепкие мускулы» и ресурсы, имеющиеся в распоряжении только у государства. Не отрицая крайне важной роли, которую может сыграть и играет частный капитал, нереалистично ожидать, что он способен справиться с ней в одиночку.

Прощай, традиционная благотворительность?

Наконец, после всего, что было сказано, должно быть ясно, что предсказания неминуемой смерти традиционной благотворительности вследствие развития социально преобразующих инвестиций в некоторых областях настолько же преувеличены, насколько слухи о преждевременной смерти Марка Твена, достигшие его ушей. Как показывает обсуждение разрыва между начальными и венчурными инвестициями, а также анализ потребностей в сложных финансовых продуктах, новому миру социально преобразующего инвестирования, чтобы преуспеть, требуется помощь старого мира традиционной филантропии. Один не сможет свободно функционировать без другого.

Речь не о том, что традиционная филантропия не сумеет быть максимально полезной, если будет продолжать функционировать традиционным образом. Скорее всего, ей придется меняться, если она хочет оставаться полностью адекватной развивающемуся миру социально ориентированных финансов. Ей придется действовать в качестве катализатора создания усложненных финансирующих консорциумов. Придется сотрудничать с другими типами финансовых институтов, как государственными, так и частными. И научиться сочетать свои традиционные инструменты – гранты – с другими своими ресурсами, а также с ресурсами институтов другого типа, чтобы нарастить силу воздействия, способную сдвинуть с мертвой точки решение серьезных проблем, стоящих перед миром. В благотворительности, как и в других сферах, подходу «или – или» должен прийти на смену подход «и – и».

Глава 6 Рекомендация: двигаться вперед

Из вышесказанного становится понятно, что новые горизонты благотворительности имеют огромный потенциал для решения широкого спектра социальных, экономических и экологических проблем, с которыми сейчас столкнулся мир. Конечно, решения, предлагаемые многими новыми разработками в сфере социального инвестирования и благотворительности, не всегда бывают универсальными. Например, проведенный не так давно анализ показал, что социально преобразующие инвестиции оказывают должное воздействие при выполнении четырех ключевых условий: (1) задача или проблема должна быть такого масштаба, который не позволяет справиться с ней ресурсами только государства или только филантропии; (2) должно существовать жизнеспособное рыночное решение или же перспективы его создания в разумные сроки; (3) ведущие частные инвесторы не должны пока что подвергаться серьезным нападкам и (4) рыночные решения должны считаться этически приемлемыми{188}. Ясно, что не все глобальные проблемы, и, пожалуй, даже самые серьезные из них, удовлетворяют этим критериям. Более того, даже те, которые им удовлетворяют, решить будет непросто, ведь у новых механизмов имеются свои собственные недостатки: их сложность часто отталкивает потенциальных участников, стандарты измерения социальных последствий разработаны не полностью, могут возникнуть затруднения с поиском инвесторов, способных дождаться завершения длительной проверки обоснованности концепции социально ориентированных инвестиций.

Несмотря на препятствия и ограничения… имеется достаточный потенциал для дальнейшего развития.

И все же, невзирая на эти ограничения, эксперты определили ряд областей, где имеется значительный потенциал для новых участников и инструментов, причем количество таких областей постоянно растет. К ним относятся жилищное строительство, медицинская помощь, образование, коммунальное хозяйство, сельское хозяйство, финансовые услуги и страхование. Во всех них впечатляющие продукты – недорогие солнечные батареи, модульные дома, дешевые солнцезащитные очки, многоразовые гигиенические средства и кулинарные печи полного сгорания – преображают жизнь людей и при этом генерируют как минимум умеренную прибыль для инвесторов и предпринимателей. Короче говоря, несмотря на препятствия и ограничения, у явлений, развивающихся на новых горизонтах благотворительности, имеется достаточный потенциал, что оправдывает их дальнейшее активное стимулирование.

Но какую форму должно принять это стимулирование? Следующие шесть шагов стоят того, чтобы их предпринять.

Наглядное представление

Начать нужно с того, чтобы помочь как можно большему числу людей наглядно представить и осознать происходящие радикальные перемены в той области, которую мы называем «новыми горизонтами благотворительности». В этой книге описаны распространенные и разнообразные процессы. Именно поэтому за деревьями крайне легко не разглядеть леса или вовсе проигнорировать его существование. Поэтому первым делом нужно очертить эти процессы и найти способ связно их описать, с тем чтобы различные заинтересованные лица – индивидуальные инвесторы, инвестиционные менеджеры, финансовые институты, социальные предприниматели, благотворительные институты, управляющие некоммерческими организациями и широкая общественность – признали масштаб происходящих перемен и заняли более активную позицию по отношению к ним. Есть надежда, что эта монография и дополняющий ее том с их системной классификацией и анализом большого количества новых игроков и инструментов внесут свой вклад в достижение целей наглядного представления и облегчат дальнейшие шаги.

Пропаганда

Наглядное представление – лишь первый шаг в разъяснительной работе, необходимой для того, чтобы донести миссию новых участников сферы благотворительности до различных групп заинтересованных лиц, чье привлечение является ключевым условием раскрытия ее потенциала. Для этого потребуются гораздо более активные мероприятия, как образовательные, так и консультационные.

Безусловно, мы наблюдаем рост количества институтов, вовлеченных в эту работу. Форум устойчивого и ответственного инвестирования (Forum for Sustainable and Responsible Investing – US SIF Foundation) по состоянию на конец 2011 г. только в США насчитал 443 институциональных инвесторов, 272 инвестиционных менеджеров и свыше 1000 институтов инвестиций в местные сообщества, таких как финансовые институты развития местных сообществ и кредитные союзы, которые применяют различные критерии экологического, социального и корпоративного управления (ESG) к своему инвестиционному анализу и формированию портфеля, а 200 из этих институтов в период 2010–2012 гг. провели резолюции акционеров об использовании вышеназванных критериев открытыми акционерными компаниями{189}.

Несмотря на существенные затраты времени и ресурсов, эта область остается… вдали от проторенных путей традиционной филантропии и многих частных инвесторов, оставаясь практически не известной никому, кроме самых отважных некоммерческих исследователей.

Впрочем, эти цифры хоть и внушают уважение, но не такие уж они и большие, особенно с учетом того, что движение за устойчивое и ответственное инвестирование возникло четыре десятилетия назад и является гораздо менее требовательным видом деятельности, чем более продвинутые формы социально преобразующего инвестирования, описанные в этой книге. Особенно поражает ограниченное участие фондов, преследующих четкие социальные цели, достижение которых облегчилось бы при применении к инвестиционному портфелю скрининга на основании социальных и экологических критериев, а также критерия качества корпоративного управления. US SIF смог назвать лишь 95 из 76 545 фондов страны (0,1 % от их общего числа), которые применяют к своим инвестициям критерии ESG. Как следствие, в сфере применения данных критериев находятся всего $60,3 млрд из находящихся под управлением этих фондов $590,2 млрд активов, или около 10 %{190}.

В других местах осведомленность о рассматриваемых нами процессах остается в лучшем случае бессистемной даже среди главных институтов, в том числе фондов, инвестиционных менеджеров, пенсионных фондов, взаимных фондов и некоммерческих организаций из самых разных областей. Особенно нуждается в расширении коммуникаций и повышении осведомленности о нем социально преобразующее инвестирование. Подтверждением тому исследование, проведенное в 2013 г. CFA Institute, крупнейшей в мире ассоциацией инвесторов-профессионалов, которое выявило, что две трети опрошенных финансовых консультантов ничего не знали о «преобразующем инвестировании»{191}. Таким образом, несмотря на существенные инвестиции времени и ресурсов, эта область остается отдаленным субконтинентом, лежащим вдали от проторенных путей традиционной филантропии и многих частных инвесторов, оставаясь практически не известной никому, кроме самых отважных некоммерческих исследователей.

Чтобы изменить ситуацию, следует донести информацию о новых горизонтах благотворительности до широких кругов пользователей и экспертов, превратить знание о новых участниках и инструментах «из элитарного в общедоступное», как отмечается в недавнем документе Всемирного экономического форума{192}. Это потребует новых текстов, способных проникнуть в академическую среду, где получают образование следующие поколения руководителей некоммерческих организаций, инвестиционных менеджеров и сотрудников фондов; потребует и новых «провозвестников мейнстрима», способных, по словам двух видных защитников отрасли, служить «посредниками, усвоившими уроки воображаемой практики и эффективно преподающими их гораздо более широкой аудитории»{193} – именно эту цель преследуют данная книга и действия по расширению поля деятельности, которые, возможно, воспоследуют за книгой, и будем надеяться, что в достижении этой цели нам помогут другие.

Стимулирование

Третий важный элемент поддержки – это прямое стимулирование. Главный вывод, к которому пришли авторы недавней работы, посвященной ранней истории некоторых новых форм благотворительности и социальных инвестиций, состоит в том, что, продолжая привлекать частных инвесторов, необходимо признавать непреходящую важность кредитных гарантий, нормативных требований, налоговых льгот и других форм стимулов к применению новых инструментов, чтобы они выполнили свое назначение по передаче значимых социальных, экономических и экологических завоеваний малообеспеченным слоям населения и регионам. Затянувшийся период развития микрокредитования, «начальный разрыв в финансировании», присущий большинству других продуктов рынка у «основания пирамиды», прежде чем они станут коммерчески жизнеспособными, и разнообразные нормативные требования, налоговые льготы и гранты, которые понадобились для привлечения потока частных инвестиций в строительство доступного жилья в США, – все это лучше всяких слов свидетельствует о необходимости привлекать других участников, помимо частных инвесторов, оказавшихся на главных ролях в ажиотаже, недавно окружившем социально преобразующие инвестиции.

В каком-то смысле риторика, связанная с социально преобразующими инвестициями, за последние пять лет совершила полный оборот. Изначально продвигая новые рыночные инструменты социальных инвестиций как способ восполнить запаздывающую поддержку со стороны государства и традиционных филантропов при решении социальных и экологических проблем, защитники новых рыночных инструментов недавно пришли к осознанию того, что государственная и институциональная благотворительность действительно не просто важны, а «вдвойне важны» для успеха рыночных подходов{194}. Все сильнее потребность в сложных «наборах» финансирования, сочетающих гранты и потребительские кредиты с разнообразными гарантиями, субсидиями и льготами, предоставляемыми государством и благотворительными фондами с целью высвободить поток частного инвестиционного капитала и сделать возможной реализацию сложных начинаний.

Риторика, связанная с социально преобразующими инвестициями, совершила полный оборот вокруг распределения ролей между рынком, государством и фондами.

Впрочем, чтобы все это стало возможным, и государству, и фондам придется изменить их образ действий. Правительства США и Великобритании уже начали это делать, хотя пока лишь в отдельных областях. В других странах условия для применения описанных здесь новых подходов зачастую не столь благоприятны. Например, в Индии дополнительное обеспечение кредита за счет внешних источников, чтобы снизить процентные ставки по займам социальным предпринимателям, невозможно вследствие законодательного запрета на привлечение внешних займов по ставкам ниже, чем установлено Банком Индии. В других странах запрещена или не поощряется поддержка фондами коммерческих организаций, даже если те действуют в соответствии с социальной миссией фондов, или же отсутствуют законы, разрешающие компаниям искать баланс между достижением социальных целей и доходами. Поэтому потребуются согласованные усилия для устранения правовых и прочих препятствий и одновременно стимулы для поощрения описанных здесь инвестиций в социально ориентированную деятельность, о чем убедительно пишет Ширли Сагава в главе 24 дополнительного тома{195}.

Также потребуется готовность большего количества фондов перейти в разряд «благотворительных банков», упомянутых выше и детально рассмотренных в главе 5 дополнительного тома. А еще они должны будут присоединиться к государственно-частным инвестиционным консорциумам, появление которых стало возможным благодаря новым участникам и инструментам, а также полностью использовать свои базовые активы и более широкий спектр действенных инструментов, нежели традиционные разовые гранты.

Легитимизация

Однако для того чтобы эти стимулы заработали, необходимо добиться большего прогресса в разработке стандартов эффективности социальных преобразований. Такие стандарты могли бы полностью легитимизировать поддержку новых форм социальных инвестиций со стороны государства и благотворительных фондов. Поскольку социально преобразующее инвестирование вкупе с некоторыми другими новыми формами благотворительности и социально ориентированной деятельности использует рыночные инструменты и потенциально способно генерировать рыночную доходность как минимум для нескольких инвесторов, то ему нужно даже больше, чем традиционной благотворительности, заботиться о сохранении общественного доверия. Поэтому демонстрация своей подлинной приверженности достижению социальных целей будет для таких инициатив постоянной и усложняющейся задачей, особенно если ожидаемая прибыль начнет материализоваться – этот момент ранние приверженцы таких инициатив, несомненно, распознают{196}.

Если отрасль серьезно относится к показателям нефинансовой эффективности, ей придется расширить свой подход.

До сегодняшнего дня, впрочем, отрасли все еще предстоит сформировать то, что в значимом докладе 2009 г. британской консалтинговой компании Monitor определяется как «орган нормотворчества, который поможет определить стандарт для признания инвестиции преобразующей»{197}. И хотя такой орган был создан, его критерии в основном копируют более широкие критерии корпоративной социальной ответственности, нежели устанавливают целевые ориентиры для определения преобразующей инвестиции. Показатели целевого воздействия определены, но не закреплены за органом нормотворчества; кроме того, они настолько многочисленны, что, похоже, в соответствии с ними почти любая инвестиция может считаться социально преобразующей.

Если отрасль серьезно относится к показателям нефинансовой эффективности, ей придется расширить свой подход. Вместо того чтобы концентрировать свой поиск на индикаторах, ориентированных на инвестора, как предлагают некоторые эксперты, нужно не меньшее внимание уделять индикаторам, способным вызвать доверие у двух главных заинтересованных сторон, без которых, как оказалось, инструменты эффективно работать не могут: государства и частных благотворителей. Скорее всего, для этого придется в том числе более подробно показывать детальную структуру инвестиций, чего не делает ни одна из существующих систем оценки эффективности.

Чтобы решить крайне важную проблему с обеспечением потока сделок, потребуется серьезная программа обучения.

Обучение

Пятый шаг, который необходимо сделать для того, чтобы реализовать потенциал новых областей благотворительности, – это решить крайне важную проблему с обеспечением потока сделок. Для этого потребуется нечто большее, чем наглядное представление и публикации о новых возможностях. Потребуется и серьезная программа обучения, чтобы создать, по определению одного эксперта, «инвестиционную готовность» у действующих или потенциальных предпринимателей{198}. Однако у многих предпринимателей, способных претендовать на ресурсы преобразующих инвесторов, отсутствуют даже базовые финансовые знания для того, чтобы сделать это эффективно. Часто это управляющие некоммерческими организациями, общественники или владельцы микробизнеса. Бо́льшая часть их опыта связана с миром безвозмездного финансирования или банковского кредитования на небольшие суммы. Соответственно, чтобы обеспечить устойчивый поток инвестиционных предложений, потребуется серьезная программа обучения этих организаций и их сотрудников требованиям, процессу и последствиям заключения сделок, отвечающих рыночным критериям, установленным для новых инструментов социально преобразующих инвестиций.

В докладе британского фонда социальных инвестиций Venturesome, к примеру, описан широкий спектр проблем, с которыми сталкиваются соискатели социальных инвестиций в Великобритании, когда пытаются вести дела в новой для них финансовой среде. Как показано во врезке 6.1, в число проблем входит отсутствие некоторых базовых финансовых навыков и знаний. Если соискателей не обучать, они будут и дальше упускать возможности, которые несет с собой социально преобразующее инвестирование.

Есть надежда, что эта книга и дополняющий ее том предоставят материалы, которые позволят приступить к устранению недостатков, но, чтобы запустить материалы в работу, понадобится энергичная пропагандистская кампания.

Врезка 6.1

Ключевые пробелы в знаниях у потенциальных соискателей социальных инвестиций:

1. Неспособность определять собственные финансовые потребности;

2. Непонимание разницы между операционным доходом и капиталом;

3. Неосведомленность о доступных финансовых инструментах и их сравнительных преимуществах и недостатках;

4. Ограниченная осведомленность о разнообразных доступных инвесторах;

5. Неспособность понять, что гранты – это не только деньги, которые не нужно будет возвращать, но и источник возможных значительных издержек;

6. Отсутствие уверенности и знаний для структурирования сделок, объединяющих инвесторов с различными потребностями и инструментами.

Источник: Emilie Goodall and John Kingston, Access to Capital: A Briefing Paper (London: CAF Venturesome, 2009), 4, по состоянию на 10 февраля 2013 г.,

Актуализация

В конечном итоге участникам нового сектора нужно просто выполнять трудную работу – совершать сделки, искать перспективные социальные инновации, решать, какие из них могут оказаться коммерчески жизнеспособными и при этом принести заметные социальные или экологические выгоды, поддерживать их на опасной стадии проверки концепции, оценивать их реальные потребности в капитале и управлении, подбирать необходимую комбинацию финансовой и технической помощи, наконец, придать масштаб получившимся в результате моделям. Ясно, что с выполнением этого набора задач связаны огромные операционные издержки. Поэтому неудивительно, что в недавнем отчете о положении дел в «отрасли» социально преобразующих инвестиций «размещение капитала и управление им» названо одной из шести главных проблем, с которыми она сталкивается{199}.

Социально преобразующие инвесторы вряд ли смогут справиться с этой проблемой самостоятельно. Потребуется создание консорциумов, чтобы совместно обмениваться знаниями, определять перспективные варианты инвестирования, объединять ресурсы, распределять риски, совершенствовать практику, снижать операционные издержки. Некоторые многообещающие признаки того, что такая работа началась, уже заметны. Один из ярких примеров – создание на Западном побережье США консорциума TONIC, группы социально преобразующих инвесторов, объединившихся для достижения именно вышеназванных целей{200}. Однако некоторые части инфраструктуры, определенные в 2009 г. Monitor Institute как необходимые для актуализации потенциала преобразующего инвестирования, так и не появились или остаются в зачаточном состоянии, например, нет ряда «фондов, способных стать лицом отрасли и служить примерами того, как надо решать специфические социальные или экологические проблемы», и мало размещается рискового капитала в «структурах каталитического финансирования», а он мог бы стимулировать преобразующие инвестиции{201}. Понятно, что полная актуализация потенциала новых областей благотворительности еще не завершена, и хорошо, что эта работа продолжает привлекать таланты и силы.

Заключение

В настоящее время мировое сообщество сталкивается с огромными проблемами. Несостоявшиеся государства, международный терроризм, глобальное потепление, бедность, обезлесение, нехватка воды и продовольствия, слабое здоровье, безработица среди молодежи – вот лишь некоторые из них.

Описанные в этой книге новые участники и инструменты, появившиеся в сфере благотворительности, не могут стать панацеей для решения указанных проблем. Впрочем, трудно отрицать, что они, по крайней мере, вселяют надежду на довольно мрачном в остальном фоне дефицита ресурсов и решений. Пусть начавшиеся процессы и не лишены недостатков, но они все же способны:

• придать значительные новые ресурсы действиям по решению глобальных проблем бедности, слабого здоровья и экологической деградации;

• направить новую энергию на решение социальных и экологических проблем, открывая для этого новые оригинальные источники;

• демократизировать процедуры пожертвований и решений социальных проблем;

• конструктивно использовать новые технологии и подходы к социальной ответственности, чтобы придать новый импульс попыткам справиться с вечными проблемами человечества.

Поэтому неудивительно, что эти процессы смогли привлечь внимание даже престарелого и консервативного папы римского Бенедикта XVI (впоследствии отрекшегося от престола), в чьей энциклике «Любовь в истине» (Caritas in Veritate), опубликованной в 2009 г., показательно признано, что «укоренившееся разделение между предприятиями, нацеленными на прибыль, и организациями, не нацеленными на прибыль, уже не вполне соответствует реальному положению дел и не позволяет эффективно планировать будущее»{202}.

Описанные в книге новые горизонты благотворительности убедительно подкрепляют эту мысль. Равно как и предупреждение Папы о необходимости следить за тем, чтобы возникающая на наших глазах «новая сложная реальность», не отказываясь от прибыли, обязательно использовала ее в качестве «средства достижения гуманитарных и социальных целей». Есть надежда на то, что новые горизонты благотворительности принесут нам пользу, чему поспособствуют и эта книга, и дополняющий ее том. Во времена истощающихся ресурсов и ожиданий такая надежда, как бы там ни было, одна из самых многообещающих.

Литература для чтения

С.К. Prahalad, Vie Fortune at the Bottom of the Pyramid: Eradicating Poverty through Profits (Philadelphia: Wharton School Publishing, 2004).

Lester M. Salamon, editor. New Frontiers oj Philanthropy: A Guide to the New Actors and Tools Reshaping Global Philanthropy and Social Investment (New York: Oxford University Press, 2014).

Jessica Freireich and Kathryn Fulton, Investing for Social and Environmental Impact (n. p.: Monitor Institute, 2009). Antony Bugg-Levine and Jed Emerson, Impact Investing: Transforming How We Make Money While Making a Difference (San Francisco: Jossey-Bass, 2011).

Lucy Carmody, Benjamin McCarron, Jenny Blinch, and Allison Prevatt, Impact Investing in Emerging Markets (Singapore: Responsible Research, 2011).

Приложение А Эксперты, принявшие участие в работе над книгой «Новые горизонты благотворительности»

Фрэнк Олтмен

Президент и генеральный директор, Community Reinvestment Fund

Дуг Бауэр

Исполнительный директор, The Clark Foundation

Шари Беренбах

Президент и генеральный директор, US African Development Foundation

Люси Бернхольц

Учредитель и президент (бывший), Blueprint Research & Design

Стюарт Дэвидсон

Управляющий партнер, Labrador Ventures

Кристофер Дэвис

Президент, Money Management Institute

Уильям Дител

Управляющий партнер, Dietel Partners

Дэвид Эриксон

Директор, Center for Community Development Investments, Federal Reserve Bank of San Francisco

Марк Лэйн

Учредитель, Marc J. Lane Wealth Group

Максимилиан Мартин

Учредитель и директор по международным операциям, Impact Economy

Клара Миллер

Президент, F.B. Heron Foundation

Марио Морино

Соучредитель и председатель, Venture Philanthropy Partners

Лютер Рэджин-мл.

Президент и генеральный директор, Global Impact Investing Network

Лиза Рихтер

Принципал, GPS Capital Partners

Джек Сим

Учредитель, World Toilet Organization

Грег Стэнтон

Учредитель, Wall Street Without Walls

Винс Стеле

Исполнительный директор, Media Impact Funders

Люк Тайар де Бормс

Управляющий директор, King Baudoin Foundation

Мехаи Виравайдья

Учредитель, Condoms & Cabbages

Кимберли Райт-Виолич

Президент (бывший), Schwab Charitable Fund

Приложение Б Дополнительный том книги «Новые горизонты благотворительности»

Новые участники и инструменты рынка социально преобразующих инвестиций

Под редакцией Лестера Саламона

Oxford University Press, 2014

ISBN 978019935754

Содержание

Благодарности

Вступление / Уильям Дител, Dietel Partners

Предисловие / Марио Морино, Venture Philanthropy Partners

Список авторов

Часть 1. Введение

1. Революция в новых областях благотворительности: введение / Лестер Саламон, Johns Hopkins University.

Часть 2. Новые участники

2. Агрегаторы капитала / Лиза Рихтер, GPS Capital Partners.

3. Вторичные рынки / Дэвид Эриксон, Federal Reserve Bank of San Francisco.

4. Социальные и экологические биржи / Даррин Шанац и Роберт Крэйбилл / Impact Investment Exchange (IIX), и Лестер Саламон, Johns Hopkins University.

5. Фонды, действующие как «благотворительные банки» / Лестер Саламон, Johns Hopkins University, и Уильям Бёркарт, Impact Economy.

6. Социальные брокеры / Лиза Хагерман, DBL Investors, и Дэвид Вуд, Harvard University.

7. Консультанты по развитию компетенций и венчурная филантропия / Мелинда Туан, Melinda Tuan Consulting.

8. Онлайн-порталы и биржи / Винс Стеле, Media Impact Funders.

9. Созданные корпорациями благотворительные фонды / Рик Коэн, Nonprofit Quarterly.

10. Местные сообщества, финансирующие позитивные социальные преобразования / Энджела Эйкенберри, University of Nebraska, и Джессика Бирман, Bearman Consulting.

Часть 3. Новые инструменты

11. Обзор: новые инструменты «благотворительности» / Лютер Рэджин-мл., Global Impact Investing Network (GIIN).

12. Займы, гарантии по займам и дополнительное обеспечение кредита / Нора Маквей, Nonprofit Finance Fund, и Джулия Сасс Рубин, Rutgers University.

13. Ценные бумаги с фиксированным доходом / Шари Беренбах, US African Development Foundation, и Элис Балбони, Local Initiatives Support Corporation (LISC).

14. Секьюритизация / Мэри Тингертал, Minnesota Housing Finance Authority.

15. Инвестиции в акции частных компаний / Моника Брэнд, Accion International, и Джон Колер, Santa Clara University.

16. Социально преобразующие облигации / Плата за успех / Дрю фон Глан, World Bank, и Кэролайн Уистлер, Тhird Sector Capital Partners.

17. Страхование / Крэйг Черчилль и Лорен Питерсон, International Labor Organization.

18. Социально ответственные инвестиции и закупки / Стив Лиденберг, Domini Social Investments, и Кэти Грэйс, Harvard University.

19. Гранты / Питер Фрумкин, University of Pennsylvania.

Часть 4. Перекрестные проблемы

20. Кто в выигрыше, кто в проигрыше? Влияние нового рынка благотворительности на распределение ресурсов:

• Кто в выигрыше? / Майк Эдвардс

• Кто в проигрыше? / Мэтью Бишоп, The Economist, и Майкл Грин, Social Progress Imperative.

21. Спрос на рынке благотворительности / Алекс Николс, Oxford University, и Родни Шварц, ClearlySo.

22. Оценка воздействия: развитие методов измерения социальных преобразований / Брайан Трелстад, Bridges Ventures.

23. Новые горизонты благотворительности в глобальной перспективе / Максимилиан Мартин, Impact Economy.

24. Создание более благоприятной среды: для развития новых областей благотворительности / Ширли Сагава, Center for American Progress.

Приложение А. Консультативный комитет

Приложение Б. Содержание дополнительного тома «Новые горизонты благотворительности» под редакцией Лестера Саламона

Библиография

Указатель

Глоссарий

Вторичный рынок. Финансовый институт, который привлекает капитал посредством размещения ценных бумаг с целью покупки займов, выданных первичными кредиторами, и рефинансирования их капитала с тем, чтобы они могли предоставлять дополнительные первичные займы.

Долг/кредит первой очереди. Кредит или другой долг, который должен погашаться или взыскиваться в первую очередь в том случае, если заемщик не способен оплатить долговые обязательства.

Долг/кредит субординированный. Кредит или другой долг, который погашается только после того, как будут осуществлены выплаты другим кредиторам или инвесторам, в том случае, если заемщик не способен полностью оплатить долговые обязательства.

Долговое финансирование. Любой вид инвестиций, например ссуды, облигации или ипотечные кредиты, предоставляющий инвестору право на возмещение как изначальной «основной» суммы инвестиции, так и на получение «процентов», т. е. доли от первоначального вложения, либо в течение определенного периода, либо к согласованной дате в будущем (сроку погашения долгового обязательства).

Долевое финансирование. Инвестиция, в результате которой инвестор приобретает в собственность долю в акционерном капитале предприятия и, как следствие, претендует на часть любых прибылей, генерируемых им, а также получает возможность с течением времени продать приобретенные акции.

Залоговое обеспечение. Любой вид активов, используемый в качестве обеспечения по кредиту и полностью или частично переходящий в собственность кредитора в случае, если кредит не может быть погашен.

Инвестиции в акции публичных компаний. Приобретение акций на зарегистрированной фондовой бирже.

Инвестиции в акции частных компаний. Приобретение акций, не обращающихся на зарегистрированной фондовой бирже.

Инвестиционный капитал. Средства, предназначенные главным образом для наращивания долгосрочного организационного потенциала и возможностей компании посредством приобретения оборудования, помещений, приобретения навыков и реализации стратегического планирования, призванных генерировать более высокие доходы в долгосрочной перспективе.

Инвестиционный клуб. Сообщество, предлагающее группам частных или институциональных доноров и инвесторов механизмы для коллективного предоставления грантов или социально ориентированного инвестирования.

Инвестиционный посредник (брокер). Частное лицо или организация, выполняющие крайне важную функцию посредника, помогая социально преобразующим инвесторам найти перспективные проекты, способные реализовать инвестиционные цели.

Квазиакции. Форма инвестиции в акционерный капитал, которая позволяет инвестору извлечь выгоду из будущих доходов организации через получение роялти, привязанных к доходу, но не дает ему права на долю в заработанной прибыли. Часто такой инвестор играет роль консультанта при управлении организацией, но не владеет долей в капитале.

Конверсионный фонд. Благотворительный фонд, образованный либо в процессе приватизации некоего государственного или квазигосударственного актива, например государственного предприятия, принадлежащих государству здания или другой недвижимости, специализированных потоков доходов, контролируемых государством (в частности, лотерей), либо в результате преобразования НКО в коммерческую компанию.

Консультируемый донорами фонд. Пул благотворительных ресурсов, выделяемых донорами в управление фондам местных сообществ, благотворительным фондам, созданным корпорациями, или другим некоммерческим институтам. За это доноры получают налоговые вычеты на полную стоимость депозита сразу же после его внесения и из депозита же на протяжении ряда лет осуществляют благотворительные взносы в пользующиеся их доверием некоммерческие организации.

Льготный кредит. Кредит с гибким графиком платежей, предназначенный для того, чтобы дать начинающим компаниям время для достижения уровня рентабельности, необходимого для погашения кредита без ущерба для текущей операционной деятельности.

Необеспеченный долг. Долг, не подкрепленный конкретным активом (обеспечением), который мог бы перейти в собственность кредитора в случае, если долг не будет погашен.

Обеспеченный долг. Долговое обязательство, подкрепленное неким активом, который переходит к кредитору, если кредит не погашается.

Облигация. Весьма распространенный вид ценных бумаг с фиксированным доходом, обычно проходит через рейтинговый процесс, осуществляемый рейтинговым агентством с целью предоставления гарантий потенциальным инвесторам («рейтинговая облигация»), хотя используются и безрейтинговые облигации, или ноты, особенно в области социально преобразующих инвестиций.

Онлайн-порталы и биржи. Организации, использующие Интернет для содействия в предоставлении денежных средств, товаров и/или услуг (платных либо предоставляемых добровольно) непосредственно получателям – социально ориентированным организациям.

Операционный доход. Доход организации от осуществляемой основной деятельности в течение года.

Ориентированный на финансы инвестор. Инвестор, стремящийся получить рыночную норму дохода на свои вложения с поправкой на риск и при этом обеспечить определенный социальный или экологический результат.

Повышение качества кредита. Побуждающий стимул, например гарантия, добавляемый к займам с целью заинтересовать кредиторов в инвестициях, которые кажутся рискованными

Программноориентированные инвестиции. Форма поддержки, которую фонды в США вправе засчитывать в обязательный минимальный объем отчислений на благотворительность, но предоставлять в виде кредитов, долевого финансирования и других финансовых инструментов как коммерческим, так и некоммерческим организациям при условии, что поддержка не имеет коммерческой цели и соответствует общей благотворительной миссии фонда.

Прямые частные инвестиции. Приобретение долей в капитале компании, а также акций, не допущенных к официальной торговле на зарегистрированной фондовой бирже.

Пул капитала. Фонд основного капитала, объединяющий различные «пласты» (или «транши») инвестиционного капитала, каждый из которых обладает собственной характеристикой соотношения риска с доходностью и соответствующим потенциальным классом инвесторов.

Рейтинговая ценная бумага. Ценная бумага, получившая рейтинг кредитоспособности в одном их негосударственных рейтинговых агентств, например Standard and Poor's.

Секьюритизация. Финансовый процесс, включающий в себя объединение кредитов (например, ипотечных) в пакеты и использование их в качестве обеспечения, под которое можно выпускать облигации на рынках капитала, причем доходы от продажи этих облигаций направляются на рефинансирование включенных в пакеты кредитов.

Социальная биржа. Регулируемая торговая площадка, на которой социально-преобразующие инвесторы могут осуществлять вложения в компании социальных предпринимателей, а сами социальные предприниматели могут найти капитал, необходимый им для роста и расширения.

Социально ориентированный инвестор. Инвестор, стремящийся максимально усилить социальное или экологическое воздействие своих вложений и при этом обеспечить достаточную финансовую доходность.

Финансовый институт развития местных сообществ (CDFI). Институт, входящий в сеть из приблизительно 1300 ссудных фондов развития местных сообществ, фондов венчурного капитала, кредитных союзов и банков развития местных сообществ в США, занимающихся инвестированием в бедствующие городские и сельские сообщества. Правительством США им предоставлено право на поддержку со стороны федерального вспомогательного фонда CDFI.

Фонд, действующий как благотворительный банк. Фонд, использующий свои активы (а не только грантовый бюджет) по целевому назначению и широко применяющий негрантовые формы поддержки для того, чтобы добиться максимально возможных результатов по позитивному социальному воздействию.

Ценная бумага с фиксированным доходом. Займ на крупную сумму, обычно с длительным сроком погашения, привлекаемый, как правило, на рынке через андеррайтеров или инвестиционные банки, которые размещают его среди различных инвесторов, включая пенсионные фонды, страховые компании и состоятельных частных лиц.

Библиография

Aavishkaar. «About Us.» Accessed November 4, 2012. -us/.

Aavishkaar. "Investment Approach." Accessed November 4, 2012. -us/investment-approach/.

Aavishkaar. "About Us." Accessed August 12, 2012. . Acumen Fund. «About Us.» Accessed August 18, 2012. .

Acumen Fund. "About Us." Accessed December 4, 2012. -us.html.

Acumen Fund. "Acumen Fund Ten Year Report, 2001–2011." Accessed January 2, 2013. %20Fund%20Ten%20Year%20Report%202001%20-%20201la_3wcsNw56.pdf".

Angel Investors Network. "About." Accessed October 19, 2012. -linvestors.net/about.

Arkansas Capital Corporation Group. "Company History & Information." Accessed May 11, 2013. -history/.

Bamboo Finance. "The Bamboo Finance Private Equity Group" Accessed May 11, 2013. .

Benjamin, Lean, Julia Sass Rubin and Sean Zielenbach. "Community Development Financial Institutions: Expanding Access to Capital in Under-served Markets." In The Community Development Reader, edited by James DeFilippis and Susan.

Saegert. New York: Routledge Publications, 2008, 95–105.

Big Society Capital. "How We Are Funded." Accessed May 11, 2013. -we-are-Iunded.

Big Society Capital. "Social Investment is a Way ot Using Capital to Generate Social Impact as well as Some Financial Return tor Investors." Accessed May 1 1, 2013. -social-investment.

Bishop, Matthew and Michael Green. Philanthrocapitalism: How Vie Rich Can Save Vie World. New York: Bloomsbury Press, 2008.

B-Lab. "About B-lab." Accessed February 5, 2013. -blab

B-Lab. "How GIIRS Works." Accessed February 5, 2013. -giirs/how-giirs-works.

Blue Orchard. "Fact Sheet." Accessed May 11,2013. %20and%20Resources/BlueOrchard%20Factsheets/O907_Fact%2Osheet%202009_EN.pdf

Board of Governors of the Federal Reserve System. "Federal Reserve Statistical Release, Z.I, Flow of Funds Accounts of the United States, March 2011."Accessed May 11, 2013.

Bornstein, David. How to Change the World: Social Entrepreneurs and the Power of New Ideas. New York: Oxford University Press, 2004.

Borzaga, Carlos and Jacques Defourny. Vie Emergence of Social Enterprise. London: Routledge, 2001.

Brown, Lester. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic Collapse. New York: WW. Norton, 2011. Accessed April 14, 2013. -policy.org/books/wote

Bugg-Levine, Antony and Jed Emerson. Impact Investing: Transforming How We Make Money While Making a Difference. San Francisco: Jossey-Bass. 2011.

California Wellness Foundation. "Financial Statements." Accessed February 6, 2010.

Calvert Foundation. "Community Investment Note." Accessed May 11,2013. -to-invest/community-investment-note

Calvert Foundation. "Mission and History." Accessed January 2, 2013.

Carmody, Lucy, Benjamin McCarron, Jenny Blinch and Allison Prevatt. Impact Investing in Emerging Markets. Singapore: Responsible Research, 2011.

CEI Ventures. "Overview." Accessed November 3, 2012. .

CGAP. "About Us." Accessed October 20, 2012. /

CGAP. "The History of Microfinance." Prepared for CGAP UNCDF donor training, "The New Vision ot Microfinance: Financial

Services for the Poor. Accessed June 11, 2013. -history-of-microfinance-cgap

Churchill, Craig and Michael McCord. "Emerging Trends in Micro insurance. In Protecting the Poor: A Microinsurance Compendium, vol. 2, edited by Craig Churchill and Michal Matul. Geneva: International Labor Organization and Munich Re Foundation, 2012,8–39.

City of New York, Office of the Mayor. "Mayor Bloomberg, Deputy Mayor Gibbs and Corrections Commissioner Schriro Announce the Nations First Social Impact Bond Program." Accessed November 4, 2012. http: -12.html

Community Reinvestment Fund. "Quick Facts." Accessed September 1, 2012. ,QuickFacts.aspx

Cooch, Sarah and Mark Kramer. Compounding] Impact: Mission Investing by U. S. Foundations. FSG Social Impact Advisors, 2007.

Dighe, Atul. "Demographic and Technological Imperatives." In The State of Nonprofit America, 2nd Edition, edited by Lester M.

Salamon. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2012,616–638.

Drexler, Michael and Abigail Noble. Preface to World Economic Forum, From the Margins to the Mainstream: Assessment of the Impact Investment Sector and Opportunities to Engage Mainstream Investors. Davos: World Economic Forum, September 2013. Accessed November 15, 2013.

Edna McConnel, Clark Foundation. "How We Work." Accessed May 11, 2013. -we-work/

Erickson, David. The Housing Policy Revolution. Washington, DC: Urban Institute Press, 2008.

E. T. Jackson and Associates. Accelerating Impact: Achievements, Challenges and What's Next in Building the Impact Investing Industry. New York: Rockefeller Foundation, July 2012. Accessed September 14, 2013. -foundation.org/uploads/iinages/fda23ba9-ab7e-4c83-9218-24fdd792S9cc.pdf

Ethical Property. "How to Invest." Accessed November 4, 2012.

European Venture Philanthropy Association. European Venture Philanthropy Directory 2010/11. Brussels: European Venture Philanthropy Association, 2010.

Eurosif. European SRI Study: 2012. Brussels: Eurosif, 2012. Accessed May 11, 2013. -sri-study/sri-study-2012

Financial Markets Series. Bond Markets 2011. London: TheCityUK, 2011. Accessed May 11, 2013

Ford Foundation. About." Accessed February 6, 2010.

Forum for Sustainable and Responsible Investment. Report on Sustainable and Responsible Investing Trends in the United States: 2012. Washington, DC: US SIF, 2012.

Foundation Center. Foundation Yearbook: Facts and Figures on Private and Community Foundations, 2008 Edition. New York: Foundation Center, 2008.

Foundation Center. Foundation Yearbook, 2009. New York: Foundation Center, 2010. Foundation Center. «Highlights of Foundation Yearbook, 2011 Edition.» Accessed May 10, 2013.

Freireich, Jessica and Katherine Fulton. Investing for Social and Environmental Impact. San Francisco: Monitor Institute, 2009. Accessed May 11, 2013.

Godeke, Steven and Raul Pomares with Albert V. Bruno, Pat Guerra, Charly Kleisner and Hersh Shetrin. Solutions for Impact Investors: From Strategy to Implementation. New York: Rocketeller Philanthropy Advisors, 2009.

Goodall, Emilie and John Kingston. Access to Capital: A BriejingPapcr. London: CAF Venturesome, 2009. Accessed February 10, 2013.

Grantmakers in Health. Profile of Foundations Created from Health Care Conversions. Grantmakers in Health, 2009.

Grassroots Business Fund. 2011 Annual Report of the Grassroots Business Fund. Washington, DC: Grassroots Business Fund, 2011. Accessed May 11, 2013.

Habitat tor Humanity International. "Flexible Capital Access Program (FlexCap): Investment Summary." Accessed May 11, 2013. %20for%20Humanity%27s%20FlexCAP%20summary.pdf

Hattendorf, Laura. "The Trouble with Impact Investing: P2." Stanford Social Innovation Review Impact Blog, April 18, 2012. Accessed May 13, 2013.

Hill, Kate. Investor Perspectives on Social Enterprise Financing. London: City of London, Big Lottery Fund, Clearly So, 2011.

HTC Group. "Welcome to HCT Group." Accessed November4, 2012.

Hub, The. "About." Accessed October 20, 2012. -hub.net/about

Humphreys, Joshua. "Sustainability Trends in US Alternative Investment." US SIF Foundation: Forum tor Sustainable and Responsible Investment, 2011. Accessed October 19, 2012. %20Trends%20in%20US%20Alternative%201nvestments%20Report.pdf

Hutton, Robert. "Cameron Opens SI Billion Big Society Bank to Fund Charities." Bloomberg, April 4, 2012. Accessed May 11, 2013. -04-03/cameron-opens-1-billion-big-society-bank-to-fund-charities.html

IDB Group. "The IDB Group: Your Partner for Impact Investing in Latin America and the Caribbean." Accessed May 11, 2012.

IFFlm. "Bonds." Accessed May 11, 2013.

Internal Revenue Service. "Notice of Proposed Rulemaking: Examples of Program-Related Investments REG-144267–11." Internal Revenue Bulletin 2012–21 (May 21, 2012). Accessed April 13, 2013. -21_IRB/arll.html

International Association ot Microtinance Investors. "Microfinance Investment." Accessed May 11, 2013.

International Labour Organization. "Microinsurance Innovation Facility." Accessed May 11, 2013.

Jolly, David and Jack Ewing. "Unemployment in Euro Zone Reaches New High." New York Times, November 30, 2012. Accessed May 11, 2013. -euro-zone-watch.html

Kansas Venture Capital. "Kansas Venture Capital, Inc. ('KVC1')." Accessed May 11, 2013. /. Kentucky Highlands Investment Corporation. «Equity Investments.» Accessed November 3, 2012.

Keystone Accountability. "Constituency Voice." Accessed February 9, 2013.

Kiva. "About." Accessed October 20, 2012. http:

Koh, Harvey, Ashish Karamchandani and Robert Katz. From Blueprint to Scale: The Case for Philanthropy in Impact Investing. San Francisco: Monitor Group, 2012.

Lawrence, Steven. "Doing Good with Foundation Assets: An Updated Look at Program-Related Investments." In The PRJ Directory, 3rd ed, edited by Foundation Center. New York: Foundation Center, 2010, xiii-xx.

Lawrence, Steven and Reina Mukai. Key Facts on Mission Investing, New York: Foundation Center, 2011.

Letts, Christine, William Ryan and Allen Grossman. "Virtuous Capital: What Foundations can Learn from Venture Capitalists." Harvard Business Review (March-April 1997): 36–46.

Living Cities. "History." Accessed October 19, 2012. /

Markets for Good. Markets for Good: Upgrading the Information Infrastructure for Social Change. 2012. Accessed May 11. 2013. -content/uploads/2012/11/MarketsforGood_Information-Infrastructure_Fall-2012_.pdf

Massachusetts Capital Resource Company. "Mass Capital, Company." Accessed May 11, 2013. /

McKinsey and Company. And the Winner is… Capturing the Promise oj Philanthropic Prizes. 2009. Accessed May 13, 2013. -lnnovation/And_the_winner_is.pdf

Micro finance Africa. "USAID and Impact Investors Capitalize New Equity Fund for East African Agribusiness." Accessed May 11, 2013. stock.соm/2011/10/05/usaid-global-impact-investing-network join-to-create-east-africa-agricultural-investment-fund/

Mission Investors Exchange. "About Mission Investors Exchange" Accessed October 20, 2012. -us/origins-mission-investors-exchange

Mission Investors Exchange. "The Origins of Mission Investors Exchange.' Accessed October 20, 2012. -us/origins-mission-investors-exchange

Mission Investors Exchange. "What's New in Mission Investing?' Accessed October 20, 2012. -new

Monitor Institute. "Investing for Social & Environmental Impact: A Design for Catalyzing an Emerging Industry." Accessed May 11, 2013.

National Philanthropic Trust, "2011 Donor-Advised Fund Report." Accessed May 11, 2013. %20Donor-Advised-Fund-Report%281%29.pdf

NESTA. "About Us." Accessed May 11, 2013.

Net Impact. "Home Page." Accessed October 1, 2012. /

New Energy Finance. "Global Trends in Clean Energy Investment: Q4 2009 Clean Energy Fact Pack." Accessed May 11, 2013. -packs/glohal-trends-in-clean-energy-investment-q4-2009-tact-pack/

New Profit. "About Us." Accessed May 11, 2013. -bin/iowa/about/9.html

Nichols, Alex. Social Entrepreneurship: New Models of Sustainable Social Change. Oxford: Oxford University Press, 2006.

O'Donohoe, Nick, Christina Leijonhufvud, Yasemin Saltuk, Antongy Bugg-Levine and Margot Brandenburg. Impact Investments: An Emerging Asset Class. New York: J.P Morgan, 2010.

Opportunity Finance Network. "CDFI Data Project." Accessed May II, 2013

Opportunity Finance Network. "About." Accessed October 12, 2012.

Prahalad, С. K. Vie Fortune at the Bottom of the Pyramid: Eradicating Poverty through Profits. Philadelphia: Wharton School Publishing, 2004.

Popper, Nathan. "Even with Fiscal Agreement, Investors Facing Imminent Obstacles." New York Times, January 1, 2013. Accessed September 14, 2013. -stock-market-activity.html?_r=0

Reed, Stanley and Mark Scott. "In Europe, Paid Permits for Pollution Are Fizzling." New York Times, April 22,2013.

Roth, Jim, Denis Garand and Stuart Rutherford. Vie Landscape of Microinsurance in the World's 100 Poorest Countries. Appleton, WI: Microinsurance Center, 2007.

Rural Housing and Economic Development Gateway, US Department of Housing and Urban Development. "Kentucky Highlands Investment Corporation." Accessed March 2, 2013.

Salamon, Lester M. America's Nonprofit Sector. APrimer. 3rd ed. New York: Foundation Center, 2012.

Salamon, Lester M., editor. New Frontiers of Philanthropy: A Guide to the New Tools and Actors Reshaping Global Philanthropy and Social Investing. New York: Oxford University Press, 2014.

Salamon, Lester M. "Of Market Failure, Voluntary Failure and Third-Party Government: Toward a Theory of Government-Nonprofit Relations in the Modern Welfare State." In Lester M. Salamon, Partners in Public Service: Government-Nonprofit Relations in the Modern Welfare State. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1995, 33–52.

Salamon, Lester M. Philanthropication thru Privatization: Building Assets for Social Progress. New York: East-West Management Institute, 2013.

Salamon, Lester M. "Privatization tor the Social Good: A New Avenue for Global Foundation-Building." In the PB Report: 2009, edited by The Privatization Barometer. July 2010.

Salamon, Lester M. Rethinking Corporate Social Engagement: Lessons from Latin America. Sterling, VA: Kumarian Press, 2010.

Salamon, Lester M. "The Rise of the Nonprofit Sector." Foreign Affairs 73.4 (July-August 1994): 109–22.

Salamon, Lester M., editor. The State of Nonprofit America. 2nd ed. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2012.

Salamon, Lester M. The Tools of Government: A Guide to the New Governance. New York: Oxford University Press, 2002.

Salamon, Lester M. "What Would Google Do? Designing Appropriate Social Impact Measurement Systems." Community Development Investment Review 7.2 (December 2011): 43–47.

Salamon, Lester M. and Stephanie Geller. "Investment Capital: The New Challenge tor American Nonprofits." Johns Hopkins Nonprofit Listening Post Project (2006). Accessed May 11, 2013. -findings?did=26S

Saltuk, Yasemin, Amit Bouri and Giselle Leung. Insight into the Impact Investment Market: An In-Depth Analysis of Investor Perspectives and over 2,200 Transactions. London: J.P. Morgan Social Finance Research, 2011. Accessed November 16, 2013. -bin/iowa/download?row=334&tield-gated_download_l

Saltuk, Yasemin, Amit Bouri, Abhilash Mudaliar and Min Pease. Perspectives on Progress: The Impact Investor Survey. London: J.P. Morgan Global Social Finance, 2013. Accessed April 14, 2013. -01071018749_ada.pdf

Schwartz, Rob. Social Investment. London: Clearly So, 2012.

SEEDCO. The Limits of Social Enterprise. New York: SEEDCO Policy Center, 2008.

SeedStock. "USAID, Global Impact Investing Network Join to Create East Alrica Agricultural Investment Fund." Accessed May 11. 2013. -global-impact-investing-network-join-to-ereate-east-atrica-agricultural-investment-fund/

Small Enterprise Assistance Fund (SEAF). "Our Impact." Accessed June 6, 2013. -36<emid=82&lang-en

Social Enterprise UK. Figlitback Britain: A Report on the State oj Social Enterprise Survey 2011. London: Social Enterprise UK, 2011.

Social Finance. "Home." Accessed November 4, 2012. .

Social Finance. A New Tool for Scaling Impact: How Social Impact Bonds Can Mobilize Private Capital to Advance Social Good. Boston: Social Finance, 2012. Accessed November 4, 2012. -finance/new-tool-scaling-impact-how-social-impact-bonds-can-mobilize-private-capita

Social Investment Forum. "About Us." Accessed October 20, 2012.

Starr, Kevin. "The Trouble with Impact Investing: P1." Stanford Social Investment Review (January 24, 2012). Accessed May 11, 2013.

Stein, Peer, Tony Goland and Robert Schitf. Two Trillion and Counting: Assessing the Credit Gap for Micro, Small and Medium-Size Enterprises in the Developing World. Washington, DC: International Finance Corporation and McKinsey & Company, 2010.

Strauss, William and Neil Howe. Millennials Rising: The Next Great Generation. New York: Vantage, 2000.

Swiss Reinsurance Company. Microinsurance – Risk Protection for 4 Billion People. Zurich: Swiss Re, 2010.

TechSoupGlobal. "TechSoup Global by the Numbers, (Quarterly Report, October 2010. Accessed May 11, 2013.

Thomas, Landon, Jr. "As the Bailouts Continue in Europe, So Does the Flouting of Rules." New York Times, November 29,2012.

Thornley, Ben and Colby Dailey. "Building Scale in Community Impact Investing Through Nonfinancial Performance Measurement." Community Development Investment Review 6.1 (2010). Accessed May 13, 2013. -development/hles/Thornley_Dailey.pdf

Thornley, Ben, David Wood, Katie Grace and Sarah Sullivan, Impact Investing: A Framework for Policy Design and Analysis. N.P.: Insight at Pacific Community Ventures and The Initiative for Responsible Investment at Harvard University, January 2011.

TONIIC. "Global Gathering." Accessed October 19, 2012. /

TONIIC. "About: How It Works." Accessed February 24, 2013. -it-works/. Tzetzes, John. Book oj Histories (Chiliades). Translated by Francis R. Walton. N.P.: Lipsiae, 1826

United Nations Development Program. Human Development Report. New York: United Nations Development Program, 2011.

United Nations Principles for Responsible Investment. "About Us." Accessed October 20, 2012.

United States Census Bureau. Statistical Abstract of the United States, 2012. Accessed May 10, 2013.

United States Social Investment Forum Foundation. Report on Sustainable and Responsible Investing Trends in the United States: 2012. Washington, DC: US SIF.2012.

Vatican, The. Encyclical Letter Caritas In Veritate, Of The Supreme Pontiff, Benedict XVI, To the Bishops Priests and Deacons, Men And Women Religious, the Lay Faithful and All People Of Good Will, On Integral Human Development, In Charity and Truth. Accessed May 5, 2011. -xvi_enc_20090629_caritas-in-veritate_en.html

Velasquez, Christa. "Advancing Social Impact Investment Through Measurement." Comments at Federal Reserve. Accessed May 11, 2013. -impact-investments/transcript/Velasquez_Panel_3.pdf

Venturesome. Access to Capital: A Briefing Paper. London: CAF Venturesome, 2011.

Vogel, David. The Market for Virtue: Vie Potential and Limits oj Corporate Social Responsibility. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2005.

Volunteer Match. "Our 2011 Annual Report Infographic." Accessed October 23, 2012. -2011-annual-report-infographic-the-story-of-you/

Weaver, Evan."MarryingCashand Change: Social'SlockMa rkets'Spread Worldwide." Christian Science Monitor, August 30, 2012. Accessed March 3, 2012. -a-dilference/Change-Agent/2012/0830/Marrying-cash-and-change-Social-stock-markets-spread-worldwide

Willow Impact Investors. "Investment Policy" Accessed March 2, 2013. -us/company/investment-poIicy.html

Willow Impact Investors. "About Us: Our Team." Accessed August 10, 2012. -us/

World Bank. State and Trends of the Carbon Market. Washington, DC: World Bank Group, 2011. Accessed May 11, 2013.

World Economic Forum. From the Margins to the Mainstream. Davos: World Economic Forum, September 2013.

Young, Dennis R., Lester M. Salamon and Mary Clark Grinstelder. "Commercialization, Social Ventures and For-Profit Competition." In The State of Nonprofit America, edited by Lester M. Salamon. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2012, 521–54S.

Об авторе

Лестер Саламон – профессор Университета Джонса Хопкинса и директор Центра Джонса Хопкинса по изучению гражданского общества. Был директором-учредителем Института политических исследований Университета Джонса Хопкинса, директором по исследованиям государственного и корпоративного управления Института урбанистики в Вашингтоне и заместителем директора Административно-бюджетного управления при президенте США. Является экспертом по инструментам государственного управления и одним из пионеров эмпирического изучения некоммерческого сектора в США и мире в целом. Его книга «Некоммерческий сектор Америки» (America's Nonprofit Sector: A Primer) служит стандартным учебником на университетских курсах по изучению некоммерческого сектора США. Еще одна его книга, «Партнеры по общественному служению: правительство и некоммерческий сектор в современном государстве всеобщего благосостояния» (Partners in Public Service: Government and the Nonprofit Sector in the Modern Welfare State) получила в 1996 г. премию ARNOVA как «выдающаяся книга в области изучения некоммерческой деятельности и волонтерского движения», а в 2012 г. была награждена премией Аарона Вилдавски от Американской ассоциации политологии. Другие его книги: «Инструмент правительства: руководство по новым методам управления» (The Tool of Government: A Guide to the New Governance), изданная Oxford University Press в 2002 г.; «Глобальное гражданское общество: характеристики некоммерческого сектора» (Global Civil Society: Dimensions of the Nonprofit Sector), изданная Kumarian Press в 2004 г.; «Переосмысление корпоративной социальной ответственности: уроки Латинской Америки» (Rethinking Corporate Social Responsibility: Lessons from Latin America), изданная Kumarian Press в 2010 г.; «Некоммерческий сектор Америки: учебник» (America's Nonprofit Sector: A Primer), третье издание, Foundation Center, 2012 г.; и «Государство некоммерческой Америки» (The State of Nonprofit America), второе издание, Brookings Institution Press, 2012 г. Д-р Саламон получил степень бакалавра экономических и политических наук в Принстонском университете, а докторскую степень в области государственного управления – в Гарвардском университете. В 1998–2006 гг. был председателем правления фонда Chesapeake Community Foundation.

Сноски

1

Kresge Foundation – частный благотворительный фонд, основанный в 1924 г. в Детройте Себастьяном Кресги, одним из крупнейших ритейлеров ХХ в. Сегодня активы фонда оцениваются в $3,2 млрд. – Примеч. ред.

(обратно)

2

Резерв ликвидных ресурсов, предназначенный для выхода из кризисной ситуации. – Примеч. ред.

(обратно)

3

Если не указано иное, суммы приводятся в долларах США. – Примеч. автора.

(обратно)

4

Помощь в форме проведения консультаций и обучающих программ, временного предоставления квалифицированного персонала и т. д. – Примеч. ред.

(обратно)

5

Фонд, в котором даритель может давать рекомендации или сообщать свои пожелания относительно тех целей или тех бенефициаров, которым его средства могут быть переведены, однако руководство такого фонда формально не обязано следовать этим рекомендациям и может отклоняться от пожеланий дарителя. – Примеч. ред.

(обратно)(обратно)

Комментарии

1

«USAID and Impact Investors Capitalize New Equity Fund for East African Agribusiness," Microfinance Africa, по состоянию на 11 мая 2013 г., -global-impact-investing-network-join-to-create-east-africa-agricuItural-investment-fund/

(обратно)

2

Обсуждение этого термина в контексте социально преобразующего инвестирования см.: Jessica Freireich and Kathryn Fulton, Investing for Social and Environmental Impact (n. p.: Monitor Institute, 2009), 33 (далее 2009 Monitor Report).

(обратно)

3

Более полное описание этого нетрадиционного способа ведения благотворительной деятельности и некоторых организаций, ставших новаторами в его применении, см. в главе 2 этой книги и главе 5 дополнительного тома «Новые горизонты благотворительности» – New Frontiers of Philanthropy. A Guide to the New Actors and Tools Reshaping Global Philanthropy and Social Investing. Edited by Lester M. Salamon (New York: Oxford University Press, 2014).

(обратно)

4

Цит. по: John Tzetzes, Book of Histories (Chiliades), trans. Francis R. Walton (Lipsiae, 1826), 2:129–30.

(обратно)

5

Для сравнения: активы под управлением фондов в США в 2010 г. составляли $618 млрд, из них было выдано $45 млрд благотворительных грантов. При этом активы коммерческих банков в США составляли $14,4 трлн (почти в 25 раз больше, чем активы фондов), взаимных фондов – $8 трлн, страховых компаний – $6,6 трлн, фондов краткосрочных кредитов – $2,8 трлн. Под «рычагом» в данном случае я понимаю не принятие огромных долгов на баланс благотворительных организаций, а использование их ресурсов для того, чтобы стимулировать приток частного инвестиционного капитала в социальную и экологическую деятельность. Недавний финансовый кризис преподал множество уроков о том, как опасна перегруженность кредитами, однако мир благотворительности серьезно недофинансирован, что создает другую опасность – усугубления острых социальных и экономических проблем. Данные о благотворительных фондах взяты в Foundation Center: «Highlights of Foundation Yearbook» Foundations Today Series (2011), по состоянию на 10 мая 2013 г., hrtp://foundation-center.org/gainknowledge/research/pdf/fy2011_highlights.pdf; данные о других организациях – из Федеральной резервной системы в изложении издания Статистического бюро США (US Census Bureau), Statistical Abstract of the United States, 2012, по состоянию на 10 мая 2013 г.,

(обратно)

6

Согласно данным International Association of Microfinance Investors, «Microfinance Investment», International Association of Microfinance Investors, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

7

«About Us», Aavishkaar, по состоянию на 12 августа 2012 г.,

(обратно)

8

Grassroots Business Fund, 2011 Annual Report of the Grassroots Business Fund (Washington, DC: Grassroots Business Fund, 2011), по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

9

«The Bamboo Finance Private Equity Group», Bamboo Finance, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

10

Small Enterprise Assistance Fund (SEAF), «Our Impact», по состоянию на 6 июня 2013 г., seaf.com/index.php?option=com_content&view=article&id=36<emid=82&lang=en

(обратно)

11

С. К. Prahalad, The Fortune at the Bottom of the Pyramid: Eradicating Poverty through Profits (Philadelphia: Wharton School Publishing, 2004).

(обратно)

12

Lucy Carmody, Benjamin McCarron, Jenny Blinch, and Allison Prevatt, Impact Investing m Emerging Markets (Singapore: Responsible Research, 2011), 102.

(обратно)

13

Информацию о некоторых трудностях с терминологией «преобразующих инвестиций» см. ниже и главу 20 дополнительного тома.

(обратно)

14

Antony Bugg-Levine and Jed Emerson, Impact Investing: Transforming How We Make Money While Making a Difference (San Francisco: Jossey-Bass, 2011), 151.

(обратно)

15

Lester M. Salamon, ed., New Frontiers of Philanthropy: A Guide to the New Tools and Actors Reshaping Global Philanthropy and Social Investing (New York: Oxford University Press, 2014). ISBN: 9780199357543. Содержание книги и информацию о том, где ее купить, см. в приложении Б.

(обратно)

16

Christa Velasquez, «Advancing Social Impact Investment through Measurement», по состоянию на 11 мая 2013 г., -impact-investments/transcript/Velasquez_Panel_3.pdf

(обратно)

17

Ниже более подробно объясняется, что термин «филантрокапитализм» ввели Мэтью Бишоп и Майкл Грин для обозначения нового класса миллиардеров эпохи интернет-технологий, самым известным из которых является Билл Гейтс, которые активно стали работать в сфере благотворительности. См.: Matthew Bishop and Michael Green, Philanthrocapitalism: How the Rich Can Save the World (New York: Bloomsbury, 2008). Термины «преобразующие инвестиции» и «преобразующие инвесторы» предложила группа филантропов и инвесторов, собравшихся по приглашению Rockefeller Foundation для обсуждения того, как можно расширить доступные ресурсы для социальной и экологической деятельности.

(обратно)

18

Это определение соответствует словарю Webster's New World Dictionary, в котором «благотворительность» определяется как «желание помочь человечеству», а «филантропический» как «заинтересованный во всеобщем человеческом благосостоянии». Victoria Neufeldt, Webster's New World Dictionary of American English, Third College Edition (New York: Prentice Hall, 1991), 1014.

(обратно)

19

Webster's New World Dictionary, Third College Edition, 1272.

(обратно)

20

Freirеich and Fulton, 2009 Monitor Report, 6.

(обратно)

21

Nick O'Donohoe, Christina Leijonhufvud, Yasemin Saltuk, Antony Bugg-Levine, and Margot Brandenburg, Impact Investments: An Emerging Asset Class (New York: J.P. Morgan, 2010), 5.

(обратно)

22

Bugg-Levine and Emerson, Impact Investing, 9.

(обратно)

23

Steven Godeke and Raúl Pomares with Albert V. Bruno, Pat Guerra, Charly Kleisner, and Hersh Shefrin, Solutions for Impact Investors: From Strategy to Implementation (New York: Rockefeller Philanthropy Advisors, 2009), 10.

(обратно)

24

Bugg-Levine and Emerson, Impact Investing, 9.

(обратно)

25

Freireich and Fulton, 2009 Monitor Report, 35–36.

(обратно)

26

Kevin Starr, «The Trouble with Impact Investing: PI», Stanford Social Investment Review (January 24, 2012): 22, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

27

В передовой статье недавнего выпуска Community Development Investment Review Федерального резервного банка Сан-Франциско Торнли и Дэйли привлекают внимание к тому, что используют термин «инвестиции, преобразующие местные сообщества» вместо «преобразующие инвестиции» с целью подчеркнуть направленность инвестиций на «местные рынки с низкими доходами и достижение позитивного результата для местного сообщества». Ben Thornley and Colby Dailey, «Building Scale in Community Impact Investing through Nonfinancial Performance Measurement», Community Development Investment Review 6.1 (2010): 3.

(обратно)

28

Bugg-Levine and Emerson, Impact Investing, xix.

(обратно)

29

Подобный подход широко распространился и на международной арене. Так, например, новая британская инвестиционная организация Big Society Capital называет свою область деятельности «социальным инвестированием», определяя его как «предоставление и использование капитала для достижения социального и финансового результатов». См: «Social Investment Is a Way of Using Capital to Generate Social Impact as well as Some Financial Return for Investors», Big Society Capital, по состоянию на 11 мая 2013 г., -social-investment

(обратно)

30

Первое мнение нашло свое отражение, например, в: Rob Schwartz, Social Investment (London: Clearly So, 2012), второе – в: Freireich and Fulton, 2009 Monitor Report, 14.

(обратно)

31

В США эти источники базовых некоммерческих услуг и «экспрессивных» (Expressive organizations – так с недавних пор в зарубежной литературе стали называть организации, которые не только полностью осознают свою миссию и осознанно формируют свои бренды, но и способны транслировать их своим сотрудникам и внешнему миру. Считается, что в наше время с его прозрачностью и широким выбором для потребителей организации просто обязаны быть «экспрессивными». – Примеч. ред.) организаций распределяются следующим образом: 10 % – частная благотворительность с привлечением всех источников; 38 % – государственные гранты и субсидии; 52 % – частные пожертвования. См.: Lester M. Salamon, America's Nonprofit Sector: A Primer, 3rd ed. (New York: Foundation Center, 2012), 39.

(обратно)

32

Lester M. Salamon and Stephanie Geller, «Investment Capital: The New Challenge for American Nonprofits», Communiqué 5 (Baltimore: Johns Hopkins Nonprofit Listening Post Project, 20O6), 5, -findings?did=265

(обратно)

33

Salamon and Geller, «Investment Capital», 8.

(обратно)

34

Включая Kentucky Highlands Investment Corporation (1968), Massachusetts Capital Resource Company (1977), Arkansas Capital Corporation (1985) и Kansas Venture Capital, Inc. (1987). См.: «Kentucky Highlands Investment Corporation», Rural Housing and Economic Development Gateway, US Department of Housing and Urban Development, по состоянию на 2 марта 2013 г., ; «Mass Capital, Company», Massachusetts Capital Resource Company, по состоянию на 11 мая 2013 г., /; «Company History & Information», Arkansas Capital Corporation Group, по состоянию на 11 мая 2013 г., -grams/our-history/; «Kansas Venture Capital, Inc. („KVCI“)», Kansas Venture Capital, Inc., по состоянию на 11 мая 2013 г., /. Благодарю Белдена Дэниелса за эти ссылки.

(обратно)

35

Включая следующие инициативы: налоговый кредит по жилищному строительству для малоимущих, что позволяет предприятиям, участвующим в этих программах, вычитать из налога на прибыль определенную долю расходов; закон «О рефинансировании местных сообществ» 1977 г., обязавший банки инвестировать в те же малообеспеченные сообщества, откуда они привлекают депозиты; налоговые льготы и гранты так называемым финансовым институтам развития местных сообществ, т. е. тем, чья основная миссия состоит в улучшении экономических условий для малообеспеченных людей и сообществ. Более подробное изложение этих инициатив см. в: David Erickson, Vie Housing Policy Revolution (Washington, DC: Urban Institute Press, 2008) и Lean Benjamin, Julia Sass Rubin, and Sean Zielenbach. «Community Development Financial Institutions: Expanding Access to Capital in Under-served Markets», в Community Development Reader, ed. James DeFilippis and Susan Saegert (New York: Routledge, 2008).

(обратно)

36

Обсуждение «преобразующих инвестиций» как «класса активов» см. в O'Donohoe et al., Impact Investments, 6.

(обратно)

37

CGAP, «The History of Microfinance», подготовлено для обучения доноров CGAP UNCDF, «The New Vision of Microfinance: Financial Services for the Poor», по состоянию на 11 июня 2013 г., -history-of-microfinance-cgap. Цит. по: Лиза Рихтер «Агрегаторы капитала», глава 2 в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

38

«CDFI Data Project», Opportunity Finance Network, по состоянию на 13 февраля 2014 г., ; см. также: O'Donohoe et al., Impact Investments, 80–81.

(обратно)

39

Эти концепции были впервые сформулированы Фрейрехом и Фултоном в 2009 Monitor Report, 32. См. также: Thornley and Dailey, «Nonfinancial Performance Measurement», 6.

(обратно)

40

Эти цифры получены из обнародованных Фрейрехом и Фултоном в 2009 Monitor Report, 32. Однако Фрейрех и Фултон предполагают, что у всех социально преобразующих инвесторов одинаковые финансовые и социальные ожидания. В действительности же есть причины оспорить это предположение, хотя существует и базовая концепция о наличии некоей реальной основы как для социальной, так и для финансовой отдачи у обеих категорий инвесторов и многих других, находящихся между этими категориями, и данная концепция имеет определяющее значение для отрасли.

(обратно)

41

«About Us,» Acumen Fund, по состоянию на 18 августа 2012 г., /

(обратно)

42

К примеру, компания Willow Impact Investors позиционирует себя как реализующую «инвестиционную стратегию, которая направлена на получение доходности на уровне или выше рыночной ставки, за счет инвестирования в бизнес, приносящий ощутимый позитивный экологический эффект или общественную пользу». Компания определяет в качестве «первоочередной цели» «обеспечение существенной и стабильной финансовой доходности для наших инвесторов в сочетании с достижением максимального социального и экологического воздействия». «Investment Policy», Willow Impact Investors, по состоянию на 2 марта 2013 г., -us/company/investment-policy.html

(обратно)

43

Adam Gromis, менеджер сайта, электронное письмо автору от 4 сентября 2012 г. См. также: Jasmin Saltuk, Amit Bouri, and Giselle Leung, Insight into the Impact Investment Market: An In-Depth Analysis of Investor Perspectives and over 2,200 Transactions (London: J.P. Morgan Social Investment, 2011), 8.

(обратно)

44

Richter, «Capital Aggregators».

(обратно)

45

«Global Trends in Clean Energy Investment: Q4 2009 Clean Energy Fact Pack», New Energy Finance, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

46

O'Donohue et al., Impact Investments, 6.

(обратно)

47

Carmody et al., Impact Investing in Emerging Markets, 10; O'Donohoe et al., Impact Investments, 34–35; Saltuk, Bouri, and Leung, Impact Investment Market, 24–27.

(обратно)

48

Разбор инструмента «секьюритизации» см. у Мэри Тингертал в главе 14 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

49

David J. Еrickson, «Secondary Markets,», глава 3 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

50

«Quick Facts», Community Reinvestment Fund, по состоянию на 1 сентября 2012 г.,

(обратно)

51

«Flexible Capital Access Program (FlexCap): Investment Summary», Habitat for Humanity International, по состоянию на 11 мая 2013 г., %20for%20Humanity%27s%20FlexCAP%20summary.pdf

(обратно)

52

«Fact Sheet», Blue Orchard, по состоянию на 11 мая 2013 г., %20and%20Resources/BlueOrchard%20Factsheets/0907_Fact%20sheet%202009_EN.pdf

(обратно)

53

Durreen Shahnaz and Robert Kraybill, «Social and Environmental Exchanges», глава 4 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

54

World Bank, State and Trends of the Carbon Market (Washington, DC: World Bank Group, 2011), 9, по состоянию на 11 мая 2013 г., . Обзор последних тенденций, включая отказ Европейского парламента в 2013 г. поддержать замедление оформления новых разрешений на выбросы ввиду падения цен на них, см. в: Stanley Reed and Mark Scott, «In Europe, Paid Permits for Pollution Are Fizzling», New York Times, April 22, 2013, B1.

(обратно)

55

Evan Weaver, «Marrying Cash and Change: Social 'Stock Markets' Spread Worldwide», Christian Science Monitor, August 30, 2012, по состоянию на 15 ноября 2013 г., -a-difference/Change-Agent/2012/0830/Marrying-cash-and-change-Social-stock-markets-spread-worldwide

(обратно)

56

Carmody et al., Impact Investing in Emerging Markets, 60.

(обратно)

57

«The IDB Group: Your Partner for Impact Investing in Latin America and the Caribbean», IDB Group, по состоянию на 11 мая 2012 г.,

(обратно)

58

«About Us», NESTA, по состоянию на 11 мая 2013 г., ; Robert Hutton, «Cameron Opens SI Billion Big Society Bank to Fund Charities», Bloomberg, April 4, 2012, по состоянию на 11 мая 2013 г., -04-03/cameron-opens-l-billion-big-society-bank-to-fund-charities.html; «How We Are Funded», Big Society Capital, по состоянию на 11 мая 2013 г., -we-are-funded

(обратно)

59

По одной из недавних оценок, объем средств фондов, проходящих такую оценку, составляет в США примерно $60 млрд – примерно 10 % от всех активов фондов, т. е. пока все еще малая, но растущая их доля. US S1F, Forum for Sustainable and Responsible Investment, Report on Sustainable and Responsible Investing Trends in the United States: 2012 (Washington, DC: US SIF, 2012), 54. Подробнее о «социально ответственном инвестировании» см. в главе 16 дополнительного тома.

(обратно)

60

Например, в США фонды по закону должны распределять как минимум 5 % стоимости своих активов в качестве грантов или соответствующих административных расходов для реализации своей благотворительной миссии.

(обратно)

61

Lester M. Salamon and William E. Burckart, «Foundations as Philanthropic Banks», глава 5 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

62

Благодарю Томаса ван Дайка и Шари Беренбах за информацию о ряде таких институтов.

(обратно)

63

30. Данные о количестве фондов, занимающихся PRI, и доле квалифицированного распределения прибыли (Наделение члена компании дивидендами или другими ее активами, с которых следует авансом платить налог на прибыль корпорации. – Примеч. ред.), недавно принявшей эту форму, взяты из: Steven Lawrence, «Doing Good with Foundation Assets: An Updated Look at Program-Related Investments», in The PR] Directory, 3rd ed., ed. Foundation Center (New York: Foundation Center, 2010), xiii. Данные об общем количестве частных фондов в США – из: Foundation Center, Foundation Yearbook (New York: Foundation Center, 2010). В попытке активизировать использование механизма PRI Служба внутренних доходов США (IRS) недавно предложила расширить перечень видов деятельности, которые не подпадают под ограничения IRS для PRI: Internal Revenue Service, «Notice of Proposed Rulemaking: Examples of Program-Related Investments REG-144267–11», in Internal Revenue Bulletin: 2012–21, May 21, 2012, по состоянию на 13 апреля 2013 г., –21_IRB/ar11.html

(обратно)

64

Lisa Hagerman and David Woods", Enterprise Brokers", глава 6 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

65

Подробнее об этих «новых консультантах» см.: Melinda Tuan, «Capacity Builders and Venture Philantrophy», глава 7 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

66

Christine Letts, William Ryan and Allen Grossman, «Virtuous Capital: What Foundations Can Learn from Venture Capitalists», Harvard Business Review (March – April 1997): 36–46.

(обратно)

67

Edna McConnell Clark Foundation «How We Work», по состоянию на 11 мая 2013 г., -we-work/

(обратно)

68

«About Us», New Profit, по состоянию на 11 мая 2013 г., -bin/iowa/about/9.html

(обратно)

69

European Venture Philanthropy Association, European Venture Philanthropy Directory 2010/11 (Brussels: European Venture Philanthropy Association, 2010), 15. В отличие от своих американских коллег европейские венчурные благотворительные организации сочетают свойства американских венчурных филантропов, которые в основном ограничиваются выдачей грантов, со свойствами, как мы их определяем, «фондов, действующих в качестве благотворительных банков», поэтому в распоряжении европейцев имеется гораздо более широкий спектр финансовых инструментов.

(обратно)

70

«About», The Hub, по состоянию на 20 октября 2012 г., -hub.net/about

(обратно)

71

«About», Opportunity Finance Network, по состоянию на 12 октября 2012 г., finance.net/about

(обратно)

72

«Abou Us», UN PRI, по состоянию на 20 октября 2012 г., ; «About Us,» Social Investment Forum, по состоянию на 20 октября 2012 г.,

(обратно)

73

«About Us», CGAP, по состоянию на 20 октября 2012 г., /

(обратно)

74

«What's New in Mission Investing», Mission Investors Exchange, по состоянию на 20 октября 2012 г., ; «About Mission Investors Exchange», Mission Investors Exchange, по состоянию на 20 октября 2012 г., tors.org/about-us; «The Origins of Mission Investors Exchange», Mission Investors Exchange, по состоянию на 20 октября 2012 г., -us/origins-mission-investors-exchange

(обратно)

75

Freireich and Fulton, 2009 Monitor Report, 12.

(обратно)

76

O'Donohoe et al., Impact Investments, 17.

(обратно)

77

Подробнее об этих организациях см.: Vince Stehle, «On-Line Portals and Exchanges», глава 8 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

78

Markets for Good, Upgrading the Information Infrastructure for Social Change (Summer 2012), 11, по состоянию на 11 мая 2013 г., -content/uploads/2012/11/MarketsforGood_Information-Infrastructure_Fall-2012_.pdf

(обратно)

79

«About», Kiva, по состоянию на 20 октября 2012 г.,

(обратно)

80

«TechSoup Global by the Numbers, Quarterly Report, October 2010», TechSoup Global, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

81

«Our 2011 Annual Report Infographic», VolunteerMatch, по состоянию на 23 октября 2012 г., -2011-annua1-report-infographic-the-story-of-you/

(обратно)

82

Подробнее об этих организациях см.: Rick Cohen, «Corporate-Originated Charitable Funds", глава 9 книги Саламона „Новые горизонты благотворительности“.

(обратно)

83

«2011 Donor-Advised Fund Report», National Philanthropic Trust, по состоянию на 11 мая 2013 г., %20Donor-Advised-Fund-Report%281%29.pdf

(обратно)

84

Первые критики околокорпоративных благотворительных фондов подчеркивали тот факт, что по закону они считаются «общественными благотворительными учреждениями» в противоположность обычным фондам и поэтому могут обходить установленные для фондов юридические ограничения, в том числе предписания о ежегодной выплате не менее 5 % стоимости активов в качестве грантов. Однако, как показал Коэн, крупнейшие из таких фондов установили внутренние процедуры, регламентирующие постоянные выплаты, причем большинство из них доказало, что размеры их выплат по меньшей мере не уступают выплатам, требуемым по закону от традиционных фондов.

(обратно)

85

Этот обзор во многом основан на: Lester M. Salamon, «Privatization for the Social Good: A New Avenue for Global Foundation-Building», in The Privatization Barometer (July 2010), 48–54; и Lester M. Salamon. Philanthropication thru Privatization: Building Assets for Social Progress (New York: East-West Management Institute, 2013). Эти публикации доступны на

(обратно)

86

Примерами таких фондов могут быть Deutsche Bundesstiftung Umwelt, Landesstiftung Baden-Wurtemberg и Stiftung Innovation (Rhineland-Palatinate).

(обратно)

87

Salamon, Philanthropication thru Privatization.

(обратно)

88

Например, в 1990 г. в Италии 88 мелких некоммерческих и квазигосударственных сберегательных банков были преобразованы в акционерные общества, но выпущенные ими акции остались в собственности вновь учрежденных 88 фондов, унаследовавших благотворительные цели преобразованных сберегательных банков. Благодаря ряду стратегических консолидаций и слияний банков к тому моменту, как в 1994 г. фонды получили разрешение продать свои акции, их стоимость превысила €24 млрд ($31 млрд по текущему курсу). С тех пор стоимость активов этих «фондов, выросших из банков», возросла еще сильнее, что привело к филантропической революции, превратившей Италию из отстающей в одну из лидирующих стран мира в области благотворительности, если судить по размеру активов эндаументов на душу населения. В 2008 г. совокупные активы итальянских фондов банковского происхождения превысили €50 млрд, или примерно $65 млрд. Активы Fondazione Cariplo и Compagnia di San Paolo, двух крупнейших из вышеназванных фондов, в 2008 г. составляли у каждого более €9 млрд, или примерно $12 млрд, опережая по этому показателю такие ведущие американские фонды, как Rockefeller Foundation ($3,1 млрд в активах на 2008 г.) и Ford Foundation, второй по размеру в Америке ($9,1 млрд). Данные по фондам США взяты из: Foundation Center, Foundation Yearbook: Facts and Figures on Private and Community Foundations, 2008 Edition (New York: Foundation Center, 2008), 18. Данные о Ford Foundation: «About», Ford Foundation, по состоянию на 6 февраля 2010 г., . Практически аналогичный процесс, и даже чуть раньше, имел место в Новой Зеландии, где группа некоммерческих сберегательных банков была преобразована в акционерные общества, а акции размещены в сети из 12 трастов местных сообществ. Более позднее приобретение ряда некоммерческих медицинских страховых организаций и больниц коммерческими компаниями привело к созданию в США почти 200 так называемых конверсионных фондов здравоохранения, включая California Endowment с активами в $3,3 млрд. Подробнее см.: Grantmakers in Health, «A Profile of Foundations Created from Health Care Conversions», 2009, по состоянию на 16 ноября 2013 г.,

(обратно)

89

Подробнее о таком сотрудничестве см.: Angela Eikenberry and Jessica Bearman, «Funding Collaboratives», глава 10 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

90

«Global Gathering», TONIIC, по состоянию на 19 октября 2012 г., /

(обратно)

91

«History», Living Cities, по состоянию на 19 октября 2012 г., /

(обратно)

92

«About», Angel Investors Network, по состоянию на 19 октября 2012 г.,

(обратно)

93

Анализ использования различных инструментов, включая финансовые, в государственной сфере см. в: Lester M. Salamon, The Tools of Government: A Guide to the New Governance (New-York: Oxford University Press, 2002).

(обратно)

94

Lawrence, «Doing Good», xvi.

(обратно)

95

Sarah Cooch and Mark Kramer, «Compounding Impact: Mission Investing by US Foundations», FSG Social Impact Advisors, 2007, 17, по состоянию на 15 ноября 2013 г., %20Impact%20Mission%20Investing%20by%20US%20Foundations.pdf

(обратно)

96

Saltuk, Bouri, and Leung, Impact Investment Market, 11–12. Однако два года спустя этот же источник сообщил, что доля опрошенных преобразующих инвесторов, которые использовали инструменты долевого финансирования, превысила долю тех, кто использовал долговые инструменты: 83 и 66 % соответственно, хотя информации о количестве сделок того или иного типа предоставлено не было. См.: Yasemin Saltuk, Amit Bouri, Abhilash Mudaliar and Min Pease, Perspectives on Progress: The Impact Investor Survey (London: J.P. Morgan Social Finance, January 2013), 9.

(обратно)

97

Подробнее о характере и использовании механизмов повышения кредитного качества см.: Norah McVeigh and Julia Sass Rubin, «Loans, Loan Guarantees, and Credit Enhancements», глава 12 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

98

«USAID, Global Impact Investing Network Join to Create East Africa Agricultural Investment Fund», SeedStock, по состоянию на 11 мая 2013 г., seedstock.com/2011/10/05/usaid-global-impact-investing-network-join-to-create-east-atrica-agricultural-investment-fund/

(обратно)

99

Подробнее см.: Alex Nichols and Rod Schwartz, «The Demand Side of the Philanthropic Marketplace», глава 21 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

100

Financial Markets Series, Bond Markets 2011 (London: TheCityUK, 2011), 1, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

101

Подробнее об операциях с облигациями и их использовании в социально преобразующем инвестировании см.: Shari Berenbach and Elise Balboni, «Fixed-Income Securities,», глава 13 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

102

«Bonds», IFFIm, по состоянию на 11 мая 2013 г., /

(обратно)

103

«Community Investment Note», Calvert Foundation, по состоянию на 11 мая 2013 г., -to-invest/community-investment-note

(обратно)

104

В ходе некоторых сделок с использованием секьюритизации для привлечения капитала от инвесторов вместо облигаций используется такой финансовый инструмент, как обеспеченные долговые обязательства (CDO). Они могут быть обеспечены кредитами различного типа и продаваться «траншами» с разными сроками погашения, процентными ставками и степенью риска. Подробнее о секьюритизации в социально ориентированной сфере см.: Тингертал «Секьюритизация» в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

105

Подробнее о долевом и квазидолевом финансировании см.: Monica Brand and John Kohler, «Private Equity Investments», глава 15 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

106

Cooсh and Kramer, Compounding Impact, 17. Более позднее исследование 74 фондов, инвестирующих средства для реализации своей миссии, проведенное Foundation Center, показало, что половина этих институтов используют прямые инвестиции, приобретая в основном акции, обращающиеся на бирже, хотя треть респондентов сообщили, что покупают акции и доли небольших социальных предприятий, не котирующихся на бирже. Steven Lawrence and Reina Mukai, Key Facts on Mission Investing (New York: Foundation Center, 2011), 3.

(обратно)

107

Saltuk, Bouri, and Leung, Impact Investment Market, 11.

(обратно)

108

Saltuk et al., Perspectives on Progress, 9.

(обратно)

109

Joshua Humphreys, «Sustainability Trends in US Alternative Investment», US SIF Foundation: Forum for Sustainable and Responsible Investment, 2011, 3, по состоянию на 19 октября 2012 г., -%20Trends%20in%20US%20Alternative%20Investments%20Report.pdf

(обратно)

110

Эти венчурные фонды поддерживаются отраслевым объединением Community Development Venture Capital Alliance (CDVCA).

(обратно)

111

«Equity Investments», Kentucky Highlands Investment Corporation, по состоянию на 11 мая 2013 г., . Еще одним примером фонда такого же типа является CEI Ventures, коммерческое подразделение финансового института развития местных сообществ, созданного 26 лет назад и расположенного в Вискассете (штат Мэн). Институт занимается долевым финансированием перспективных компаний, создающих качественные рабочие места для малообеспеченных жителей на севере Новой Англии. Принадлежащий компании фонд Coastal Ventures II привлек $20 млн от 30 институциональных и индивидуальных инвесторов для вложения в акции компаний, которые «продвигают общественно полезные продукты и услуги, предоставляют возможности для женщин и социальных меньшинств, ведут бизнес, безвредный для окружающей среды, и повышают уровень благосостояния бедствующих сообществ и аграрных общин». «Overview», CEI Ventures, по состоянию на 3 ноября 2012 г., /

(обратно)

112

«About Us», Aavishkaar, по состоянию на 4 ноября 2012 г., -us/

(обратно)

113

Humphreys, «US Alternative Investment».

(обратно)

114

Обзор этих и других свойств долевого инвестирования см. в: Monica Brand and John Kohler, «Private Equity Investments», глава 15 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

115

Более подробно инструмент «социально преобразующих инвестиций и закупок» рассмотрен в: Steve Lydenberg and Katie Grace, «Socially Responsible Investing and Purchasing», глава 18 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

116

US Social Investment Forum Foundation, Sustainable and Responsible Investing Trends, 11; Eurosif, European SRI Study: 2012 (Brussels: Eurosif, 2012), 63, по состоянию на 11 мая 2013 г., -sri-study/sri-study-2012

(обратно)

117

Social Enterprise UK, Fightback Britain: A Report on the State of Social Enterprise Survey 2011 (London: Social Enterprise UK, 2011), 15.

(обратно)

118

«Рынок встречных заявок» – это частная торговая платформа, обычно управляемая инвестиционной компанией. На такой платформе социально ориентированные инвесторы могут продавать свои акции другим инвесторам, стремящимся выйти на тот или иной рынок. Одним из примеров такого «рынка» может служить британская Ethical Property Company (EPC). Эта социальная венчурная компания предлагает офисные помещения социально ориентированным организациям в Великобритании. Она приобретает недвижимость за счет собственного капитала, привлеченного путем продажи акций. Однако эти акции не обращаются на Лондонской фондовой бирже или ее подразделении – рынке альтернативных инвестиций. 1357 акционеров компании купили себе акции на рынке встречных заявок под управлением Stocktrade, подразделения брокерской биржевой фирмы Brewin Dolphin, которая также управляет всеми сделками и отвечает за применение всех разумных мер для того, чтобы свести вместе покупателей и продавцов, заинтересованных в акциях ЕРС и других социальных венчурных компаний, также использующих эту платформу для финансирования своих операций. «How to Invest», Ethical Property, по состоянию на 4 ноября 2012 г.,

(обратно)

119

«Investment Approach», Aavishkaar, по состоянию на 4 ноября 2012 г., kaar.in/about-us/investment-approach/

(обратно)

120

Подробнее о квазикапитале см.: Brand and Kohler, «Private Equity Investments», в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

121

Информацию о HCT Group см. в: «Welcome to HCT Group», HCT Group, по состоянию на 4 ноября 2012 г.,

(обратно)

122

Подробнее о социальных облигациях, или «оплате в случае успеха», см.: Drew van Glahn and Caroline Whistler, «Social Impact Bonds / Pay-for-Success», глава 16 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

123

Цель состоит в том, чтобы снизить уровень рецидивов среди бывших заключенных, равный 60 %, и тем самым сэкономить государству миллионы фунтов. Если финансируемые в рамках облигационного соглашения организации социального сектора, предоставляющие услуги по реабилитации, преуспеют в сокращении повторных осуждений на протяжении года после освобождения как минимум на 7,5 % по сравнению с контрольной группой, то инвесторы получат деньги обратно с выплатой дохода на уровне 2,5 % годовых. Если результаты превысят этот уровень, то инвесторы будут вознаграждены еще более высокими доходами, вплоть до максимума в размере 13 %. Основано на информации, доступной в Social Finance, А New Tool for Scaling Impact: How Social Impact Bonds Can Mobilize Private Capitol to Advance Social Good (Boston: Social Finance, 2012), по состоянию на 4 ноября 2012 г, finance.org.uk/resources/social-finance/new-tool-scaling-impact-how-social-impact-bonds-can-mobilize-private-capita; «Home», Social Finance, по состоянию на 4 ноября 2012 г.,

(обратно)

124

Управлять этой программой и платить некоммерческим организациям, участвующим в ней, будет MDRC – расположенное в Нью-Йорке кадровое и тренинговое агентство. Чтобы Goldman Sachs вернул свои платежи MDRС, реализация программы должна привести к снижению уровня рецидивов на 10 % в сравнении с контрольной группой. Если этот уровень будет превзойден, то город сэкономит больше денег, а Goldman Sachs получит больше дохода. «Mayor Bloomberg, Deputy Mayor Gibbs and Corrections Commissioner Schriro Announce the Nation's First Social Impact Bond Program», City of New York, Office of the Mayor, по состоянию на 4 ноября 2012 г.,

(обратно)

125

Jim Roth, Denis Garand and Stuart Rutherford, The Landscape of Microinsurance in the World's 100 Poorest Countries (Appleton, WI: Microinsurance Center, 2007).

(обратно)

126

О программе Международной организации труда ООН Microinsurance Innovation Facility см.: «Microinsurance Innovation Facility», International Labour Organization, по состоянию на 11 мая 2013 г., . Расширенный обзор микрострахования см. в: «Insurance», by Craig Churchill and Lauren Peterson, в главе 17 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

127

Swiss Reinsurance Company, Microinsurance – Risk Protection for 4 Billion People (Zurich: Swiss Re, 2010); Craig Churchill and Michael J. McCord, «Emerging Trends in Microinsurance» в Protecting the Poor: A Microinsurance Compendium, vol. 2, ed. Craig Churchill and Michal Matul (Geneva: International Labor Organization and Munich Re Foundation, 2012).

(обратно)

128

Обзор этой и других упомянутых инноваций см. в: Churchill and Matul, Protecting the Poor.

(обратно)

129

Подробнее об этих инициативах см. в главе 17 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

130

O'Donohoe et al., Impact Investments, 5.

(обратно)

131

Подробнее об этих подходах см. в: Lydenberg and Grace, «Socially Responsible Investing and Purchasing», в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

132

Eurosif, European SRI Study, 63. Семь различных типов социально ответственного инвестиционного механизма, выявленных Eurosif, – это инвестиции в устойчивое развитие; отбор лучших в своем классе инвестиций; скрининг, основанный на нормативах и индикаторах; исключение холдингов из инвестиционной деятельности; интеграция факторов ESG в финансовый анализ; участие в обсуждении и голосовании по вопросам устойчивого развития; преобразующее инвестирование.

(обратно)

133

Eurosif, European SRI Study, 7.

(обратно)

134

Цит. по: Lester M. Salamon, Rethinking Corporate Social Engagement: Lessons from Latin America (Sterling, VA: Kumarian Press, 2010), 33.

(обратно)

135

См., например, David Vogel, The Market for Virtue: The Potential and Limits of Corporate Social Responsibility (Washington, DC: Brookings Institution Press, 2005), 37.

(обратно)

136

Этот обзор во многом основан на Peter Frumkin, «Grants,», главе 19 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

137

McKinsey and Company, And the Winner Is… Capturing the Promise of Philanthropic Prizes (n. p.: McKinsey and Co., 2009), 16.

(обратно)

138

Lester Brown, World on Edge: How to Prevent Environmental and Economic Collapse (New York: WW. Norton, 2011).

(обратно)

139

Brown, World on Edge, презентация PowerPoint, доступная в «Books», Earth Policy Institute, по состоянию на 14 апреля 2013 г., -policy.org/books/wote

(обратно)

140

Landon Thomas, Jr., «As the Bailouts Continue in Europe, So Does the Flouting of Rules», New York Times, November 29, 2012, B3.

(обратно)

141

David Jolly and Jack Ewing, «Unemployment in Euro Zone Reaches New High», New York Times, November 30, 2012, по состоянию на 11 мая 2013 г., -euro-zone-watch.html

(обратно)

142

Salamon, America's Nonprofit Sector, 39.

(обратно)

143

David Bornstein, How to Change the World: Social Entrepreneurs and the Power of New Ideas (New York: Oxford University Press, 2004), 1.

(обратно)

144

Lester M. Salomon, «The Rise of the Nonprofit Sector», Foreign Affairs 73.4 (July – August, 1994): 109–22.

(обратно)

145

Примеры таких действующих лиц см. в: Bornstein, Hоw to Change the World. О «глобальной ассоциативной революции» см.: Salamon, «The Rise of the Nonprofit Sector».

(обратно)

146

См., например, Carlos Borzago and Jacques Defourny, The Emergence of Social Enterprise (London: Routledge, 2001); Alex Nichols, Social Entrepreneurship: New Models of Sustainable Social Change (Oxford: Oxford University Press, 2006); Dennis R. Young, Lester M. Salamon and Mary Clork Grinsfelder, «Commercialization, Social Ventures and For-Profit Competition», in The State of Nonprofit America, 2nd ed., ed. Lester M. Salamon (Washington. DC: Brookings Institution Press, 2012).

(обратно)

147

Peer Stein, Tony Golond and Robert Schiff, Two Trillion and Counting: Assessing the Credit Gap for Micro, Small and Medium-Size Enterprises in the Developing World (n.p: International Finance Corporation and McKinsey & Company, 2010), 1.

(обратно)

148

O'Donohoe et al., Impact Investments, 39.

(обратно)

149

Хотя за последнее время в среднем за год лишь 0,3 % всех фондов (менее 200 из более чем 75 000) прибегали к программноориентированным инвестициям (PRI) и лишь 0,8 % всех благотворительных средств были распределены в этой форме, но благодаря PRI возник целый ряд фондов, овладевших навыками инвестирования в строительство жилья экономкласса, в развитие местных сообществ, в строительство жилья для представителей незащищенных социальных групп и иную социально ориентированную деятельность. Данные о количестве фондов, занимающихся PRI, и доле квалифицированного распределения прибыли, недавно принявшего эту форму, взяты из Lawrence, «Doing Good», xiii. Сведения об общем числе частных фондов в США почерпнуты из Foundation Center, Foundation Yearbook, 2009 (New York: Foundation Center, 2010). Более подробное описание революции в жилищном строительстве, порожденной этими инициативами, см. в: Erickson, The Housing Policy Revolution.

(обратно)

150

«Mission and History», Calvert Foundation, по состоянию на 2 января 2013 г., ; «Acumen Fund Ten Year Report, 2001–2011», 2011), 1, по состоянию на 2 января 2013 г., %20Fund%20Ten%20Year%20Report%202001%20-%202011a_3wcsNw56.pdf

(обратно)

151

«About Us», Acumen Fund, по состоянию на 4 декабря 2012 г., -us.html

(обратно)

152

Prahalad, Fortune at the Bottom of the Pyramid.

(обратно)

153

Более полное описание этой модели см. в: Salamon and Burckart, «Foundations as Philanthropic Banks», книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

154

Из интервью Чарли и Лизы Клейсснер, а также Рауля Помареса с автором 26 марта 2010 г. и 23 января 2012 г.

(обратно)

155

Bishop and Green, Philanthrocapitalism, 6.

(обратно)

156

Atul Dighe, «Demographic and Technological Imperatives», in Salamon, State of Nonprofit America; William Strauss and Neil Howe, Millеnnials Rising: The Next Great Generation (New York: Vantage, 2000).

(обратно)

157

«Home Page», Net Impact, по состоянию на 1 октября 2012 г., /

(обратно)

158

«About Us: Our Team», Willow Impact Investors, по состоянию на 10 августа 2012 г., -us/

(обратно)

159

Данные о доходности взяты из New York Times от 4 января 2013 г., B8. Комментарий о «синдроме избиваемого инвестора» принадлежит Эду Ярдени, основателю Yardeni Research, и цит. по: Nathan Popper, «Even with Fiscal Agreement, Investors Facing Imminent Obstacles», New York Times, January 1, 2013, по состоянию на 14 сентября 2013 г., -stock-market-activity.html?_r=0

(обратно)

160

O'Donohoe et al., Impact Investments, 11, 31–34; Saltuk, Bouri, Leung, Impact Investment Market, 16–24.

(обратно)

161

«Investing for Social & Environmental Impact: A Design for Catalyzing an Emerging Industry», Monitor Institute, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

162

O'Donohoe et al., Impact Investments, 17.

(обратно)

163

Brian Trelstad, «The Elusive Quest for Impact: The Evolving Practice of Social Impact Measurement», глава 22 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

164

«В-корпорации» удовлетворяют особенно высоким требованиям к корпоративным целям, подотчетности и прозрачности. B-Lab разработала систему рейтинга таких корпораций и присваивает звание «В-corporation» тем из них, кто отвечает требованиям одной из нескольких независимых систем рейтинга корпораций. «About B-lab», B-Lab, по состоянию на 5 февраля 2013 г., -b-lab

(обратно)

165

«How GIIRS Works», B-Lab, по состоянию на 5 февраля 2013 г., -giirs/how-giirs-works

(обратно)

166

См. Lyndenberg and Grace, «Socially Responsible Investing and Purchasing», в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

167

O'Donohue et al., Impact Investments, 72; E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact: Achievements, Challenges and What's Next in Building the Impact Investing Industry (New York: Rockefeller Foundation, 2012), xvi.

(обратно)

168

Thornley and Dailey, «Nonfinancial Performance Measurement», 16.

(обратно)

169

O'Donohue et al., Impact Investments, 22. Более свежие данные говорят о все большем распространении нефинансовых показателей измерения эффективности, хотя формулировки некоторых опросов не позволяют надежно оценить степень такого распространения. Скажем, недавний опрос преобразующих инвесторов показал, что только 33 % респондентов считают «стандартизированные показатели воздействия» «очень важными», а 65 % готовы считать их «важными» или «довольно важными». Также только 30 % респондентов сообщили, что применяют «независимые рейтинги» ко «всем потенциальным инвестициям», а еще 60 % – «при доступности рейтингов». Saltuk et al., Perspectives on Progress, 16.

(обратно)

170

Lester M. Salamon, «What Would Google Do? Designing Appropriate Social Impact Measurement Systems», Community Development Investment Review 7.2 (December 2011): 43–47. Применительно к измерению социального воздействия такой подход, названный «голосом спонсоров», был формально разработан Дэвидом Бонбрайтом в рамках организации Keystone. «Constituency Voice», Keystone, по состоянию на 9 февраля 2013 г.,

(обратно)

171

SEEDCO, The Limits of Social Enterprise (New York: SEEDCO Policy Center, 2008).

(обратно)

172

E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, xiii.

(обратно)

173

Сумма в $8 млрд в качестве величины преобразующего капитала получена в ходе опроса 99 инвесторов, проведенного Global Impact Investment Network и J.P. Morgan Social Finance, которые сообщили о том, что управляют преобразующим инвестиционным капиталом на сумму $10 млн и более по состоянию на конец 2012 г. Данные о $4,4 млрд и $2,5 млрд получены из аналогичного опроса 52 инвестиционных посредников, проведенного J.P. Morgan в конце 2011 г. См.: Saltuk et al, Perspectives on Progress, 3–4; and Saltuk, Bouri and Leung, Impact Investment Market, 5.

(обратно)

174

«Federal Reserve Statistical Release, Z.l, Flow of Funds Accounts of the United States, March 2011», Board of Governors of the Federal Reserve System, по состоянию на 11 мая 2013 г.,

(обратно)

175

Michael Drexler and Abigail Noble, preface to World Economic Forum, From the Margins to the Mainstream: Assessment of the Impact Investment Sector and Opportunities to Engage Mainstream Investors (Davos: World Economic Forum, September 2013), 3.

(обратно)

176

Tingerthal, «Securitization,» в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

177

US SIF Foundation, Sustainable and Responsible Investing Trends, 11.

(обратно)

178

16. Erickson, «Secondary Markets,» в книге Саламона «Новые горизонты благотворительности». Обзор факторов, ограничивающих рост отрасли социально преобразующих инвестиций, см. в: Katie Hill, Investor Perspectives on Social Enterprise Financing (London: City of London, Big Lottery Fund, Clearly So, 2011); E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, xiv, 19–20. Результаты опроса J.P. Morgan можно найти в Saltuk, Bouri and Leung, Impact Investment Market, 5. Хотя в отчете 2013 г. J.P. Morgan Social Impact был отмечен определенный прогресс, но самый сильный аргумент, приведенный авторами, состоял в том, что 58 % респондентов сообщили о «немалом количестве инвесторов», которые «уже разрабатывают стратегию преобразующих инвестиций», но только 4 % признали, что «многие инвесторы» занимаются этим. Saltuk et al., Perspectives on Progress, 18.

(обратно)

179

Saltuk, Bouri and Leung, Impact Investment Market, 4. Эта жалоба прозвучала еще раз в публикации 2013 г., посвященной аналогичному опросу. См.: Saltuk et al., Perspectives on Progress, 9.

(обратно)

180

Venturesome, Access to Capital: A Briefing Paper (London: CAF Venturesome, 2011).

(обратно)

181

Вот как осторожно оценивает состояние отрасли преобразующих инвестиций Э. Т. Джексон: «Хотя отрасль преобразующих инвестиций по понятной причине фокусируется в основном на предложении, то есть на том, чтобы пустить в обращение и разместить капитал, но ее ведущие организации прилагают сравнительно мало усилий для активного развития компетенций венчурных предприятий по подготовке к вливанию капитала и его эффективному использованию». E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, xv.

(обратно)

182

Harvey Koh, Ashish Karamchandani and Robert Katz, From Blueprint to Scale: The Case for Philanthropy in Impact Investing (San Francisco: Monitor Group, 2012), 10, по состоянию на 2 февраля 2013 г., %20Blueprint%20to%20Scale%20-%20Case%20for%20Philanthropy%20in%20Impact%20Investing_Full%20report.pdf

(обратно)

183

Koh, Karamchandani and Katz, From Blueprint to Scale, 4–6.

(обратно)

184

Koh, Karamchandani and Katz, From Blueprint to Scale, 15–16.

(обратно)

185

Koh, Karamchandani and Katz, From Blueprint to Scale, 18–19.

(обратно)

186

Starr, «Trouble with Impact Investing»; см. также Laura Hattendorf, «The Trouble with Impact Investing: P2», Stanford Social Innovation Review 14 (April 18, 2012), 14; Tingerthal, «Securitization».

(обратно)

187

См., например, Lester M. Salamon",Of Market Failure, Voluntary Failure and Third-Party Government: Toward a Theory of Government-Nonprofit Relations in the Modern Welfare State", in Lester M. Salamon, Partners in Public Service: Government-Nonprofit Relations in the Modern Welfare State (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1995), 33–52.

(обратно)

188

Bugg-Levine and Emerson, Impact Investing, 90.

(обратно)

189

US SIF Foundation, Sustainable and Responsible Investing Trends, 11.

(обратно)

190

US SIF Foundation, Sustainable and Responsible Investing Trends, 54; «Highlights of Foundation Yearbook, 2011 Edition», Foundation Center, по состоянию на 10 февраля 2013 г.,

(обратно)

191

Usman Hayat, «Do Investment Professionals Know about Impact Investing?» CFA Institute, July 2013, цит. по: World Economic Forum, From the Margins to the Mainstream, 5.

(обратно)

192

World Economic Forum, From the Margins lo the Mainstream.

(обратно)

193

Bugg-Levine and Emerson, Impact Investing, 151.

(обратно)

194

E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, xviii; Frieriech and Fulton, 2009 Monitor Report, 47–48; Koh, Karamchandani and Katz, From Blueprint to Scale, 7–9.

(обратно)

195

Shirley Sagawa, «A Policy Agenda for the New Frontiers of Philanthropy», глава 24 книги Саламона «Новые горизонты благотворительности».

(обратно)

196

Frieriech and Fulton, 2009 Monitor Report, 47; O'Donohoe et al., Impact Investments, 76; Ben Thornley, David Wood, Katie Grace, Sarah Sullivan, Impact Investing: A Framework for Policy Design and Analysis (n. p.: Insight at Pacific Community Ventures and The Initiative for Responsible Investment at Harvard University, January 2011), 15–16; UN Development Program, Human Development Report (New York: UN Development Program, 2011), v.

(обратно)

197

Frieriech and Fulton, 2009 Monitor Report, 47.

(обратно)

198

E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, 29.

(обратно)

199

E. T. Jackson and Associates, Accelerating Impact, 21–27.

(обратно)

200

«About: How It Works», TONIIC, по состоянию на 24 февраля 2013 г., -it-works/

(обратно)

201

Frieriech and Fulton, 2009 Monitor Report, 46.

(обратно)

202

Encyclical Letter Caritas In Veritate, Of The Suprenic Pontiff, Benedict XVI, To the Bishops Priests and Deacons, Men And Women Religious, the Lay Faithful and All People Of Good Will, On Integral Human Development, In Charity and Truth, Para. 46, по состоянию на 5 мая 2011 г., -xvi_enc_20090629_caritas-in-veritate_en.html

(обратно)(обратно)

Оглавление

Предисловие к русскому изданию Эффективность во благо

Предисловие Рипа Рэпсона

  Путь Kresge Foundation

  Пересмотренная ориентация на капитал

  Три проблемы

  Заключительные соображения

Благодарности

Глава 1 Введение: революция в сфере благотворительности и социального инвестирования

  Цель и замысел книги

  Немного о терминологии

    Новации в сфере благотворительности

    Социально преобразующие инвестиции

    Социальная цель

    Инвестиционный капитал в противовес операционному доходу

Глава 2 Исследование новых областей благотворительности I: новые участники

  Институты социально преобразующего инвестирования

    Агрегаторы капитала

    Вторичные рынки

    Социальные биржи

    Квазигосударственные инвестиционные фонды

    Фонды как «благотворительные банки»

  Институты поддержки социально преобразующих инвестиций

    Инвестиционные посредники

    Консультанты по развитию компетенций

    Инфраструктурные организации

  Новые типы грантодателей

    Онлайн-порталы и биржи

    Созданные корпорациями благотворительные фонды

    Конверсионные фонды

    Формы и организации совместного финансирования

  Многолюдный субконтинент: подведем итоги

Глава 3 Открываем новые горизонты благотворительности II: новые инструменты

  Финансовые инструменты социально преобразующего инвестирования

    Займы

    Механизмы повышения кредитного качества

    Ценные бумаги с фиксированным доходом

    Секьюритизация

    Долевое финансирование

    Квазидолевые инструменты

    Социально преобразующие облигации

  Другие новые инструменты

    Микрострахование

    Социально ответственное инвестирование и закупки

    Гранты

  Резюме

Глава 4 Почему сейчас?

  Факторы спроса на новом рынке социального капитала

    Новый ад

    Истощение государственных и благотворительных ресурсов

    Подъем социального предпринимательства

  Факторы предложения

    Инициаторы и мотиваторы

    Новые концепции: благосостояние у «основания пирамиды»

    Новые игроки / новые типы мышления

    Финансовый кризис: ограниченные альтернативные инвестиции

    Инфраструктура

    Технологии

  Резюме

Глава 5 Непреодоленные препятствия

  Ни одно доброе дело не остается безнаказанным: нормативные ограничения новых областей благотворительности

  Головоломка измерения социального воздействия

  По-прежнему «бутиковый бизнес»

  Досадная тема с количеством сделок

  Выйти за рамки успокаивающих допущений

    Традиционное рыночное соотношение риска и доходности?

    Замена государству?

    Прощай, традиционная благотворительность?

Глава 6 Рекомендация: двигаться вперед

  Наглядное представление

  Пропаганда

  Стимулирование

  Легитимизация

  Обучение

  Актуализация

  Заключение

  Литература для чтения

Приложение А Эксперты, принявшие участие в работе над книгой «Новые горизонты благотворительности»

Приложение Б Дополнительный том книги «Новые горизонты благотворительности»

Глоссарий

Библиография

Об авторе

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg