«Мой, и только мой»

Моей маме

В последнюю ночь перед отъездом моего младшего сына в колледж я сидела на нижней ступени лестницы, ведущей к спальням, смотрела на его собранные вещи и плакала. Не могла смириться с тем, что эта часть моей жизни подошла к концу. Прошло много лет, но я по-прежнему помнила, как страстно я хотела ребенка. Именно в тот момент и возник замысел романа «Мой, и только мой».

Найдите уютный уголок, удобное кресло и отправьтесь вместе со мной в это очень необычное путешествие, где вас ждет встреча с любовью и необузданными страстями. Вы встретите милую женщину, которая прекрасно разбирается в одном, но ничего не смыслит в другом, и могучего сексуального мужчину, от знакомства с которым у вас захватит дух. Вы также встретите мужа и жену, которые давным-давно позабыли, как они когда-то воспринимали друг друга.

В романе «Мой, и только мой» столкновения характеров высекают снопы искр, но вы найдете в нем и нежность, и юмор, а может, иной раз у вас на глаза и навернутся слезы. Так что сворачивайтесь калачиком в любимом кресле и погружайтесь в пучину приключений этих столь несдержанных, несхожих, но очень милых влюбленных.

Приятного вам чтения,

Сьюзен Элизабет Филлипс

— Давайте расставим точки над i. — Джоди Пулански обвела взглядом мужчин. — На день рождения вы хотите подарить Кэлу Боннеру женщину?

Трое нападающих, коротавших этот ноябрьский вечер в «Зебре», спортивном баре округа Дюпейдж, который пользовался особой популярностью у игроков «Чикаго старз», кивнули одновременно.

Джуньер Дункан дал знак официантке принести всем еще пива.

— Ему исполняется тридцать шесть, так что подарить мы ему хотим что-то особенное.

— Чушь собачья, — отрезала Джоди.

Все, каким-то боком связанные с футболом, знали Кэла Боннера, первоклассного куортербека[1], требовательного, темпераментного, который с начала сезона замордовал всех. Боннера прозвали Бомбером за его неожиданные пасы, взрывающие оборону соперников.

Джоди сложила руки на груди, обтянутой белой футболкой — униформа хостессы бара. Ни ее, ни мужчин нисколько не волновали моральные аспекты. НФЛ[2] — не пансион благородных девиц.