«Снег в трауре»

Со дна балки, из-за зарослей покрытого инеем кустарника донеслось протяжное блеяние. Овцы издалека почуяли человека. Исай Водань ни с того ни с сего рассмеялся и прибавил шагу, подставляя лицо холодному ветру. Ему не терпелось увидеть овец – хоть стадо его и небольшое, да вся скотина, как на подбор, гладкая, с густой шерстью. Весной он выводил ее на склоны гор и оставлял до холодов на вольных кормах. С апреля, раз в месяц, навещал стадо, добираясь до него за четыре часа быстрой ходьбы, осматривал овец, пересчитывал – напоминал о себе. Без него скотина не стояла на место, овцы бродили по горам в поисках сочных трав и удобных пастбищ. Он всегда без труда отыскивал их: они сбивались в кучу вокруг старшей овцы, вместе с ними – новорожденные ягнята, которые вздрагивали при приближении человека.

Теперь, с наступлением ноября, их надо было отвести в деревню, где они простоят в хлеву до весны. Исай сунул в рот два пальца и заливисто свистнул, предупреждая о своем приходе. Сердце билось, как перед любовным свиданием. Раздвинув заиндевелые кусты, он встал на краю обрыва. Высокий, длинноногий, сухопарый, узкий в бедрах, широкий в плечах, он, казалось, вышел из земли вместе с грудой камней и туго сплетенными корнями.

Купленные в Бонневале штаны пузырились на коленях. Коричневая грубошерстная куртка болталась на плечах. У него было худощавое лицо с крупными чертами и обветренной, потрескавшейся кожей, голова его была высоко поднята. Круглые голубые глаза под выгоревшими на солнце бровями светились детской радостью. Когда он улыбался, то казался совсем молодым.

– Так вот вы где, проказницы, – проворчал Исай.

Ничего не скажешь, пастбище было прекрасно выбрано. Снег еще не лег в этой укрытой от ветров впадине. Овцы мирно паслись, рассыпавшись по ковру из гальки и мхов. Одна, изнемогая от обильной пищи, опустилась в молитвенной позе на передние лапы. Две другие, упершись друг в друга лбами, блаженно жевали жвачку. Ягненок с короткой курчавой шерсткой сорвался с места, подпрыгнул и уткнулся в материнский бок. Исай вслух, не спеша пересчитал свое богатство.

– Четырнадцать овец, принадлежащий общине баран и трое ягнят – один, наверное, родился на прошлой неделе.

Он наклонился и ловко, в три прыжка, добрался до дна оврага. Неповоротливые, покрытые густой пеной грязной шерсти, овцы глядели на пришедшего из долины хозяина.