«Три мгновения грешного лета»

Алиса Берг Три мгновения грешного лета Глава 1

Церковь оказалась заполненной почти целиком. Большинство из присутствующих в ней Светлана не только не знала, но и никогда не видела. Скорей всего это были бывшие пациенты мужа, которым он спас жизнь, вернул здоровье. Таких по всей стране было много. И если бы они пришли на траурную церемонию все, то скорее всего помещения храма просто бы не хватило чтобы их всех вместить.

Впрочем, ее это заботило меньше всего. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Ее угнетало то и дело вспыхивающая в мозгу картина, которую она сама не видела, но которую ей описывали несметное число раз: протаранивший железные ворота грузовик со смертником за рулем, затем мощный взрыв. Операционная, где проводил операцию муж, в одно мгновение провалилась в преисподнею. Не выжил никто, ни врачебная бригада, ни пациент. Через пять дней в закрытом гробу привезли тело, вернее, то, что от него осталось.

До сих пор ее бросает в дрожь, когда она вспоминает те ужасные дни. Мать мужа с того самого момента, как только она узнала горестную весть, находилась постоянно в полуобморочном состоянии. Первая жена мужа, и двое вполне взрослых детей устранились от организации похорон и всех ее сопутствующих траурных мероприятий. И вся нагрузка пала на нее. А выдержать это оказалось очень не просто. Десятки людей непрерывным потоком приходили к ним домой, и все считали своим долгом выразить соболезнование, посидеть хотя бы с полчаса с вдовой, заполняя это время разговорами о покойном. На вторые сутки Светлана уже не могла ни принимать посетителей, ни слушать бесконечные рассказы о Михаиле. Как она тогда выдержала эту нагрузку, не понимает до сих пор.

Трудно даже представить, что с тех пор миновал целый год, самый тягостный год в ее жизни. Осталось Три мгновения грешного лета только отстоять панихиду, потом пережить поминальный обед. А что дальше?

Светлана поймала себя на том, что не думает ни о печальной церемонии, ни о погибшем муже, а думает о своей судьбе. Конечно, в такой момент такие мысли выглядят даже немного кощунственными. Но так уж на свете устроено: мертвым мертвое, а живым живое. Скорее всего Михаил бы ее простил за такие думы, он умел понимать других людей. Будучи врачом, он смотрел на жизнь очень трезво. Даже в каком-то смысле цинично, если понимать под цинизмом полное отсутствие иллюзий на ее счет. Но с другой стороны он был самым настоящим идеалистом, уверенным в том, что если не он, то никто другой. Вот и погиб, а хотя мог и не ехать сам, отправить вместо себя в горячую точку кого-нибудь помоложе. Например, одного из своих ассистентов. Но он не привык прятаться за чужие спины. Ей даже иногда казалось, что ему нравилось испытывать свою судьбу по всем ее параметрам. Правильно заметил один из его сослуживцев: погибают в первую очередь самые лучшие. А он был не только самый лучший, но и самый знающий. И вот все то, что он настойчиво накапливал на протяжении стольких лет, в один миг превратилось в ничто.

Долгая панихида, наконец, завершилась, и Светлана вздохнула с облегчением. Правда, теперь ее ждет новое испытание: все будут подходить к ней, жать руки, говорить жалостливые, сочувствующие слова. Вот только какой в этом смысл? Ни в каких соболезнованиях она давно не нуждается, А в чем нуждается?

Светлана чувствовала, что устала. Выслушать столько слов, пожать столько рук, на это нужно много и физических и душевных сил. И еще стальные нервы. А впереди новое испытание поминальным обедом. Там тоже будут звучать бесконечные речи. Она осмотрелась вокруг и увидела, что больше никто к ней не подходит. Неужели это все? Даже не верится. Теперь на автобусы и в ресторан.

К ней подошла дочь. За ней немного понуро шагал ее муж Скорее всего, и на него эта церемония произвела тягостное впечатление. Впрочем, Светлана до самого последнего момента не была уверена, что эта пара придет сюда. Уж больно они погружены в свои заботы и в свои переживания. И ей подчас кажется, часто до всего остального мира им нет никакого дела, как до жизни на других планетах, если она там есть. Хотя у Маши и Михаила всегда были хорошие отношения, несмотря на то, что она не была его родным ребенком. Даже лучше, чем со своими родными детьми. Не то, чтобы они друг друга понимали, им этого даже было и не нужно, но они заключили молчаливое соглашение: каждый живет так, как хочет и уважает образ жизни другого, а не пытается переманить в собственную веру. А вот она так не может, она все время вмешивается в дела Маши и Клода. Наверное, за это и получает от Маши постоянный отлуп. Она просто физически чувствует, как дочь удаляется от нее, словно корабль от причала.

Одета Маша была несколько странно: в бриджах и в кожаной короткой куртке. Светлана поняла, что дочь заявилась сюда прямо из конюшни. В последнее время в компании своей лошади она проводит больше времени, чем с собственным мужем. Слава богу, что хоть Клод был в темном костюме. Все же европеец.

– Мама, прости, мы немного опоздали, прими наши соболезнования. Дядя Миша был классным человеком.

– Мы вам очень сочувствуем, – добавил Клод. По-русски он говорил чисто, но в более медленном темпе, чем носители языка, словно думая над строением каждой фразы. Так, собственно, и было. Впрочем, они одинаково легко могли общаться и на французском, и на английском.

– Спасибо, я вам признательна, что вы пришли. Все же Миша был тебе, Маша, не чужой человек.

– Да, конечно, – согласилась дочь, но как-то рассеяно, словно бы думая о чем-то своем. – Поэтому мы и здесь.

– Уже подали автобус, едем в ресторан на обед, – сказала Светлана.

Маша замялась.

– Прости, мама, но мы не можем. Нас ждут в другом месте. У Клода важная встреча. Может быть, мы как-нибудь соберемся отдельно, в узком кругу.

Светлана с сомнением посмотрела на дочь. Опять целую ночь просидят в ресторане с этим Жаном-Полем. Впрочем, хорошо уже то, что на этот раз они идут туда вместе. А насчет встречи в узком кругу, то это скорее всего так и останется вежливым предложением.

Она вдруг подумала, что живые часто плохо ведут себя по отношению к мертвым, проявляют к ним полное равнодушие, как к отслужившим свой срок вещам. Они полагают, что раз тех уже нет на свете, следовательно, они им ничего и не должны. За этот год Маша ни разу не посетила могилу Михаила, хотя она, Светлана, неоднократно ей предлагала поехать. Конечно, она тоже вела себя не безукоризненно и кое в чем может себя упрекнуть. И все же она стоически выдержала этот годовой траур, сама, точно не зная, что заставляет ее вести себя подобным образом. Ей известно, что из пяти тогда погибших врачей из бригады Михаила, жена одного уже вышла замуж, другого – завела любовника. Причем, ни та, ни другая не делает из этого никакой тайны. Но она считала такое поведение совершенно неприемлемым для себя, за это время она не то что ни разу не ходила на свидание с мужчиной, но даже не посещала ни кино, ни театр. Только однажды ходила на симфонический концерт. Но там исполняли такую серьезную музыку, что говорить о развлекательном характере этого мероприятия просто не приходится.

Светлана пожала плечами.

– Что ж, раз у вас неотложные дела, то идите.

Она увидела, как на лице дочери появилось выражение облегчения. Она перевела взгляд на ее мужа, и заметила, что он смущен. Кажется, Клод испытывает больше неудобства в этой ситуации, чем Маша, которая почти откровенно радуется, что избавлена от посещения тягостной церемонии.

Светлана вздохнула про себя. Да, странные отношения складываются у них с дочерью с некоторых пор. Еще несколько лет назад она и представить себе не могла, что такое возможно, что пропасть отчуждения между ними окажется столь глубокой. А теперь это стало в порядке вещей. Маша может не звонить ей месяцами, и если бы она сама не прерывала это молчание, Бог знает, когда бы дочь вспомнила бы о существовании матери.

Вместе они вышли из церкви. Светлана проводила взглядом быстро удаляющуюся пару. Дождалась, когда они сядут в автомобиль, направилась к автобусам.

Был уже вечер, когда Светлана отправилась домой. Ехала она медленно, так как целый год не водила машину. Эти уже далеко не новые «Жигули» они купили на второй месяц совместного проживания, потратив на эту покупку едва ли не все свои сбережения. Светлана тогда с большим пылом принялась за овладение наукой вождения автомобиля. А в качестве учителя выступил Михаил. Он не только сам хорошо управлял техникой, но оказался и хорошим преподавателем. И она быстро научилась вполне прилично ездить. Но с момента гибели мужа она ни разу не выводила машину из гаража, и сегодня сделала это впервые с того печального дня…

Причем, произошло это совершенно неожиданно. Еще утром она намеревалась отправиться на церемонию общественным транспортом. Но затем совершенно внезапно переменила решение. Достала ключи от гаража, впервые за весь год отперла его дверь. Машина находилась во вполне приличном состоянии. Она вывела ее, сделала круг вокруг дома. И убедилась, что навыки вождения, хотя несколько и ослабли, но все же сохранились в достаточном объеме, чтобы рискнуть поехать на машине. И когда она, набрав скорость, пристроилась в левом ряду, к ней пришла поразившая ее мысль о том, что она не просто выехала в автомобиле из дома, а уезжает на нем из своего прошлого. Вот только в какое будущее направляется, она не представляла ни в тот момент, ни сейчас.

Светлана припарковала машину рядом с домом. Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы загонять ее в клетку гаража. В своем окне увидела свет. Это ее обрадовало – значит, Лариса все же приехала. Утром она позвонила ей и попросила прийти к ней вечером. Светлане давно хотелось с кем-то поговорить, а она подходит для этой роли лучше всех из всех ее подруг. Ее подчас неприкрытый цинизм, граничащий с аморальностью, был тем необходимым дополнением, в котором периодически нуждалась Светлана. И когда она начинала чувствовать, что жизнь заводит ее в тупик, то чаще всего шла именно к ней. Это совсем не означало, что она следовала получаемым рекомендациям, скорее, наоборот, это случалось крайне редко. Но всякий раз мысли Светланы принимали другой, неожиданный для нее оборот, благодаря чему и находился выход. Вот и сейчас ей хотелось прибегнуть к этому лекарству от того недуга, который она ощущала.

Лариса сидела в кресле, смотрела телевизор и одновременно тянула из рюмки свой любимый вишневый ликер, который она нашла в баре хозяйки квартиры. При виде Светланы она даже не привстала, а лишь слегка развернула корпус в знак того, что знает о ее присутствии.

Светлана устало села напротив нее.

– Все, отмучилась, – сказала она. – Ровно год, день в день. Но знаешь, легче от этого не стало, все это время я хоть знала, как себя вести, что делать. А сейчас не представляю. Ты не находишь, Лара, что это как-то странно?.. Ждала это день, как день освобождения от прошлого, а когда он пришел, то ему и не рада.

Лариса задумчиво посмотрела на подругу и отхлебнула ликера.

– Вкусно, – с удовольствием сказала она. – Не хочешь?

– Этот ликер подарил Мише какой-то больной, сразу несколько бутылок. Эта последняя.

– Последняя, так последняя. Чего горевать? Надо будет – еще купишь. В магазине этого добра – завались.

– Разве в этом дело?

– А в чем, позвольте вас, сударыня, спросить?

Светлана задумалась. Ею вдруг овладело странное ощущение, что она не знает не только что ей делать дальше, но и что говорить.

Кажется, Лариса уловила ее состояние.

– Давай, подруга, разберемся, что происходит. Скажи, что тебя гнетет?

– Понимаешь, еще не так уж давно у меня была семья: дочь, муж. А теперь нет ничего; дочь не желает даже общаться, закрыла от меня свою жизнь на амбарный замок, муж погиб. Как будто разбилась чашка, которую уже никогда не собрать из осколков. А я пытаюсь это сделать, и из этого, разумеется, ничего путного не получается.

– И не получится, потому что занимаешься заведомо провальным делом. Пора поставить точку на прошлом. Хватит, снимай траур и с одежды и с души. Честно говоря, я не понимаю, зачем ты вообще в него погрузилась…

– Я же тебе не раз объясняла.

Лариса махнула рукой.

– Да помню я этот бред. Ты сама хоть в него не веришь?

Светлана вздохнула.

– Верю или не верю, это уже не имеет значения, главное, что я год его носила. Меня не отпускало чувство, что если я его нарушу, то совершу нечто вроде святотатства.

– Но теперь у тебя этого чувства нет.

– Теперь нет, – не совсем уверенно согласилась Светлана.

– Так в чем же дело? Надо идти вперед, совершать святотатство.

– А куда вперед – туда, туда или туда? – поочередно кивнула она головой в разные стороны.

– Да хоть куда. Раз земля круглая, значит, идти вперед можно в любом направлении. Давай разберем, что с тобой происходит, и чего ты хочешь.

– Давай, – улыбнулась Светлана. – С чего начнем? Она знала эту особенность Ларисы, та всегда старалась найти четкий ответ на то, что произошло в прошлом и что следует делать в настоящем. И, как ни странно, этот чисто мужской метод давал подчас неплохие результаты.

Лариса снова отхлебнула вишневого ликера и достала пачку сигарет. Светлана тоже потянулась за сигаретой. Курила она редко, обычно тогда, когда ситуация требовала особого сосредоточения или возникала необходимость быстро успокоиться. Сейчас был как раз тот редкий случай, когда действовали оба фактора. К своему удивлению она обнаружила, что действительно волнуется.

– Про твоего первого мужа я знаю все, ты в свое время мне все уши про него проела. Да и давно это было. Давай поговорим о втором. Тебе было с ним хорошо?

Светлана задумалась. Как словами выразить всю сложную гамму их отношений? Для этого нужен огромный литературный талант. А она – всего лишь переводчик художественной литературы – того, что написано другими.

– Он был очень хорошим, чистым человеком, – осторожно сказала Светлана.

– С хорошим и чистым человеком можно быть такой же несчастной, как и с плохим и грязным, – резонно заметила Лариса. – Причем, мой опыт однозначно говорит о том, что вероятность быть несчастным с хорошим и чистым даже больше, чем с плохим и грязным.

– О, да, твой опыт – это настоящий кладезь мудрости, – не могла сдержать насмешки Светлана. Но тут же по привычке согнала ее с лица. Как ни странно, но Ларка права. – Мне казалось, что я для него не так уж много значила, он был слишком вовлечен в свою работу. Когда мы поженились, то пытались соединить свои жизни, найти общие интересы. Но вскоре выяснилось, что это невозможно. Два хороших человека, а общего – совсем немного. Как у случайных попутчиков в купе, у которых просто оказались билеты на соседние места.

– Чего ты хочешь? Общего всегда бывает мало, но это не должно тебе мешать чувствовать себя счастливой. И, кроме того, иногда общего много, а такая тоска, что выть хочется. Здесь не угадаешь…

– Да ты прямо стала специалистом по отношениям между мужчиной и женщиной, – усмехнулась Светлана. – Я даже не представляла, что у тебя такие глубокие познания в этом вопросе.

– Имея такой опыт, как у меня, не накопить познаний может только настоящая идиотка. Надеюсь, к ним меня ты не относишь?

– Успокойся, не отношу, потому что ты снова права. Да, я испытывала большое неудовлетворение от наших отношений и с какого-то момента начала подумывать о разводе. Не то что всерьез, но сами мысли были симптоматичны. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не этот страшный взрыв, который разом и без нашего участия разрубил узел всех наших проблем. Может быть, поэтому я и одела траур, так как в какой-то момент с ужасом почувствовала, что радуюсь случившемуся, как освобождению. Но ведь это ужасно, если смерть освобождает тебя от другого человека.

– Нечто подобное я и предполагала, – проговорила Лариса, пристально смотря на подругу.

– Предполагала! – изумилась Светлана.

– А ты полагаешь, что никто не в состоянии догадаться о твоих чувствах? То, что ты мне сейчас сказала, для меня не новость. Я это все видела.

– Тогда зачем же ты меня стала расспрашивать?

– А мне было важно понять, понимаешь ли ты это сама. Терпеть не могу, когда люди врут самим себе. Другим – пожалуйста, а себе – нет. Слишком накладно, да и глупо. Ты за свою ложь подсознательно наложила на себя епитимью в целый год. Не жалко тебе потерять столько времени. Для твоего Михаила это значения уже не имело, а тебе пришлось столько за это время всего вытерпеть. Когда молодая, красивая, полная сил женщина выпадает на такой большой срок из жизни, это для нее это не проходит бесследно. Признайся, ты же мучилась?

– Признаюсь, мучилась.

– Колись дальше! Что тебя больше всего мучило?

Светлана подумала, что сегодня по всем статьям – странный день. Утром совершенно неожиданно вывела машину из гаража, затем эта долгая и тягостная церемония. А заканчивается все самыми интимными признаниями. Конечно, они с Ларой старые и близкие подруги. И все же обычно она не бывает с ней столь откровенной. А сейчас вдруг чувствует, что сама хочет признаться ей во всех своих самых сокровенных мыслях. Хотя этому тоже есть простое и естественное объяснение; целый год она их копила в себе, и должен был настать момент, когда у нее возникнет сильное желание освободиться от этого груза, выплеснуть все наружу.

Светлана прикрыла глаза. То, что она собиралась сказать, все же смущало ее. Но и не сказать не могла.

– Я поняла, что не могу жить без мужчины. Это самое главное в моей жизни. Без этого она теряет всякий смысл.

– Браво! – вскричала Лариса. – Я давно ждала от тебя такого признания. Наконец-то ты созрела. От всей души поздравляю.

– Поздравлять рано, – грустно вздохнула Светлана. – Да, я хочу рядом с собой видеть мужчину. Но я совершенно не представляю, какого мужчину. У меня нет сложившегося образа, одни фрагментарные представления, из которых не могу слепить цельный портрет. Мои два замужества были абсолютно разными по содержанию и по форме, оба мужа были не похожи друг на друга, как портреты из разных эпох. Но ни первая, ни вторая попытка не принесла мне счастья. Сколько мне их еще предпринимать? Мне все-таки уже сорок два года.

Кроме того, вокруг нет абсолютно никого, с кем можно было бы затеять что-нибудь серьезное.

– Ну, как раз последняя проблема самая решаемая. Мужчин раздобыть не сложно.

– И где же, по-твоему, тот склад, где они лежат штабелями?

Лариса подошла к стоящему на столе компьютеру.

– Вот здесь их сколько угодно, на любой вкус, – постучала она по корпусу компьютера. – Ты полагаешь, где я их нахожу? Здесь и нахожу. Скажи, для чего у тебя стоит эта штуковина?

– Для работы, для переводов.

– Для переводов, – передразнила ее Лариса. – А вот у меня – исключительно для поиска мужиков. Лучшего инструмента для этого не изобрели. Заходишь на сайт знакомств, оставляешь свою анкету и ждешь посланий. И уже на следующий день можешь идти на свидание. Только не делай вид, что ты слышишь об этом впервые.

– Я и не собираюсь делать вид, – даже немного обиделась Светлана. – Только…

– Ну вот, начинается. Скажи еще, что ты знакомишься только на балах, да и то, когда тебе его представят.

– С первым мужем я училась в школе, а вот со вторым действительно познакомилась на новогоднем балу. Так что, ты не далека от истины.

– Врачи говорят в таких случаях: неоперабельна. Неужели ты не разу не заглядывала на эти сайты?

– Пару раз заглядывала. Но что-то мне там никто не приглянулся. Какая-то огромная ярмарка. Впрочем, это было давно. – Светлана не стала уточнять, что произошло это через четыре месяца после гибели Михаила. Однажды ей стало так тяжело и тошно, что она решила найти кого-то, чтобы забыться. Но, просмотрев с десяток мужских анкет, так ни на ком и не остановилась. От всех них на нее повеяло таким чуждым ей ветром, что она поспешно выключила компьютер.

– Понимаешь, в чем дело, я так устроена, что мне нужен с человеком живой контакт. Когда я читаю эти анкеты, мною овладевает ощущение, что это все несерьезно, понарошку. Кто-то придумал такую игру, и меня заставляет играть по чуждым мне правилам. И у меня само собой появляется сопротивление, словно бы меня к этому принуждают.

Лариса покачала головой.

– Сколько тебя знаю, столько ты все время все усложняешь. Тоже мне шахматист. Знаешь, в чем причина твоих несчастий? Ты не умеешь строить простые отношения. Встретились, поговорили вечерочек. Если чувствуешь, что он тебе не противен, то значит, можно уже ложиться в постель. Тем более я же не дура, когда я общаюсь с очередным, то отчетливо вижу, что у него на морде написана большими буквами всего одна фраза: даст она или не даст, а если даст, то когда, и сколько это будет мне стоить? Вот я и решаю во время первой встречи: стоит ли с ним заниматься сексом, доставит ли мне это удовольствие и сколько можно с него содрать? Если общий баланс положительный, приглашаю его в следующий раз к себе домой. Ну а там уже смотрю, хорош ли он в постели или нет. Если так себе, то говорю ему: прощай, дружок, это была ошибка. Если же он мне нравится, то продолжение следует. Вот и вся технология.

Светлана вдруг испытала небольшой шок. Ничего подобного Лара ей до сих пор не рассказывала. Конечно, она отлично знала, что с тех пор, как, вытерпев год совместного проживания, она прогнала мужа, у нее было много мужчин. И все же она не думала, что она поставила этот процесс на конвейер, как производство машин.

– Тебе не кажется, что в этом есть что-то очень примитивное?

– Не кажется, дорогая. Просто я давно поняла, что в отношениях между полами всегда надо идти от примитивного к еще более примитивному. В любом случае, сперва надо удовлетворить животные инстинкты, а уж затем переходить к чему-то более сложному и возвышенному. Хотя опыт мне советует, что лучше этого не делать. За последние годы у меня было несколько чудных романов, не поверишь, но на каком-то этапе нас даже переставал почти интересовать секс, так как нам было хорошо и интересно друг с другом и без него. Но долго это почему-то никогда не продолжалась, он начинал искать другую женщину, а я – другого мужчину.

– Но почему же ты так и не вышла ни за кого из них замуж?

– Чтобы не испортить впечатление от романов, – засмеялась Лариса. – В отличие от тебя, я давно поняла, что семейная жизнь – не для меня. Она налагает на человека массу обязательств, а это как раз то, чего я всячески избегаю.

– А мне всегда хотелось иметь семью. И сейчас хочется. Разнообразие – хорошо, но семейная жизнь – лучше. Есть ощущение прочности и надежности, что ты не одна. С любовником этого никогда не почувствуешь.

– И, слава Богу! Впрочем, если тебя так тянет замуж, ищи мужа. Какие проблемы?

– Никаких, – согласилась Светлана.

– Так что же ты решила?

– Ничего.

– О чем же мы с тобой тут столько болтали?

– О жизни. О нашей с тобой жизни. Разве она не стоит того, чтобы о ней иногда немного посудачить? И, кроме того, я пока ничего не решила. Я должна подумать.

– Ладно, думай. Только прежде, чем начнешь думать, подумай, о чем ты хочешь думать. А мне пора домой. Время позднее. – Она о чем-то на секунду задумалась. – Пожалуй, мне что-то не хочется сегодня спать одной. Позвоню-ка я одному товарищу. – Лариса подошла к телефону. – Виталий, через час я буду у себя. Ты как? – Лариса выслушала ответ. – Значит, договорились. – Она положила трубку.

– Теперь можно быть уверенной, что эта ночь не пройдет напрасно. А тебе желаю обо всем как следует поразмыслить. Хочешь сложного, насыщенного, многогранного – начинай с простого. А иногда и само простое приносит массу приятных минут. Вопрос в том, чтобы всегда знать, от кого и что можно получить.

– Я сегодня о тебе узнала больше нового, чем за целый год, – заметила Светлана.

– Это я сделала ради тебя, чтобы немножечко тебя вразумить.

– Спасибо. С твоей стороны это большая жертва, – улыбнулась Светлана. – Желаю приятно провести ночь.

– Уж постараюсь.

Они одновременно засмеялись, но каждая вложила в смех только свое содержание.

Глава 2

Светлана проснулась среди ночи. Такое с ней случалась крайне редко, обычно спала она так крепко, что только какое-то чрезвычайное происшествие могло нарушить спокойное течение ее сна. Даже когда она узнала о гибели мужа, это никак не повлияло на его крепость. И сейчас, посмотрев на часы и увидев, что они показывают всего два часа, она вдруг поняла, что действительно в ее жизни произошло нечто необычайно важное.

Светлана лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, что же на самом деле случилось, почему ее сон, подобно упавшему сосуду, оказался разбитым на две половинки.

Это все негодница Ларка, слова подруги так разбередили ее душу, что даже пробили брешь в крепости ее сна. Светлана представила, как сейчас Лариса занимается любовью с неизвестным ей Виталием. Ей стало так жарко, что она откинула одеяло. Вспыхнувшее, словно факел, желание, было таким сильным, что Светлана не знала, куда себя деть. Не заниматься же самоудовлетворением, ей всегда казалось это занятие слишком унизительным, которое практикуют несчастные женщины, обделенные мужским вниманием.

Светлана села на кровати, достала сигарету и закурила, пытаясь сосредоточиться на процессе втягивания в легкие клубов ароматного дыма. Как ни странно, но это помогло, по крайней мере, через пару минут она почувствовала, как желание понемногу начало растворяться в окружающем пространстве, его концентрация, подобно разбавляемому водой спирту, становилось более слабым и менее жгучим.

Но Светлана не обольщалась, она хорошо знала себя, чтобы не сомневаться: если жало желания ее уже укусило, то это будет повторяться снова и снова. И от этих укусов не защититься сигаретным дымом.

Светлана затушила так помогшую ей сигарету и закрыла лицо руками. Впервые в жизни она стояла перед такой дилеммой: ей срочно требовался мужчина, а мужчины не было. Раньше они находились как-то сами собой, по крайней мере, она никогда не занимались их поисками. Едва исполнилось восемнадцать, вышла замуж за одноклассника, а когда с ним развелась, то буквально через полгода ее вел под венец уже другой.

И все же дело было не в отсутствии мужчины. Она и без Ларки прекрасно знала про такой способ его поиска. Ее останавливала совсем другая причина. Два брака принесли ей лишь разочарования, даже лучшей подруги она не хотела признаться, что к концу их семейной жизни с Михаилом постоянно думала, как избавиться от этого союза. Их взаимное охлаждение было столь стремительным, что она почти не сомневалась, что это стало одним из основных мотивов, погнавших его в ту опасную поездку. Им срочно понадобился перерыв, чтобы хотя бы ненадолго отдохнуть друг от друга. Конечно, они тогда не думали, что этот перерыв окажется вечным. И Светлана не могла отделаться от мысли, что в смерти мужа есть и ее вина…

Но сейчас она понимала, что наступает принципиально иной этап в ее жизни. Сорок два года – не тридцать и уж тем более не двадцать, когда парни слетаются к тебе, как пчелы на цветок. Лариса права в одном: нужно принимать жизнь такой, какая она есть, а иногда даже считать, что она хуже той, что в действительности. Ждать и надеется, что тебя кто-то заметит, возьмет за руку и поведет в даль светлую уже не приходится. Нужно делать самой первые шаги в этом направлении. Даже если ты к этому не привыкла. Кого это волнует? Не можешь совладать со своей натурой, сиди вот так одна в ночи и мучайся от желания.

Эти мысли окончательно прогнали сон, и Светлана поняла, что теперь долго не заснет. В таком случае есть ли смысл терять время напрасно, не лучше начать действовать прямо немедленно?..

Она встала, пересекла комнату и села за компьютер. Вошла в Интернет набрала адрес сайта, который уже однажды исследовала. Несколько минут она изучала его схему, затем подвела курсор к надписи: «Составление анкеты» и щелкнула мышкой.

Первые строки анкеты, где надо было оставить о себе чисто формальные данные, заполнила быстро. Первая заминка возникла в том месте, где следовало дать себе характеристику. Она понимала, что от того, какие напишет здесь слова, будет во многом зависеть контингент тех, кто откликнется на ее призыв. Следовало решительно отсечь всех любителей примитивных и краткосрочных приключений на одну ночь, а так же бесчисленных «дон жуанов», видящих в женщине всего лишь объект для развлечений. Те, кто прочтут эти строки, должны уяснить себе, что перед ними умная, образованная и серьезная, не склонная к сомнительным авантюрам дама, попавшая в силу обстоятельств, в стеснительную ситуацию. Но при этом она нуждается не просто в партнере, а в интересном человеке, способном удовлетворить ее стремление к достижению гармонии души и тела. Этот гипотетический партнер должен понять, что ее запросы далеко выходят за узкий прямоугольник постели. Ей нужен тот, кто увидит в ней женщину, пытающуюся найти и саму себя, и того, кто станет в этих поисках ее естественным союзником и помощником.

Светлана писала и стирала написанное. Ей никак не удавалось подобрать именно те слова, которые позволили бы ей выразить в предельно лаконичной форме ее мысли и чувства. Получался перекос то в одну, то в другую сторону. То она представала почти бестелесным созданием, стремящимся исключительно к духовному общению, то, наоборот, жутко сексуально неудовлетворенной женщиной, готовой лечь с первым, кто ей это предложит.

Она так измучилась, что даже решила прервать это занятие и отправилась в постель. Но, промучившись минут десять без сна, вновь села за компьютер.

И чего она так страдает, вот Лорка бы заполнила анкету максимум за десять минут, не особо заботясь о содержании и уж совсем не думая о форме. Главное – объявить всему интернетовскому миру о своем существовании, о своей готовности рассмотреть любые, в том числе самые дерзкие или непристойные предложения, которыми – ей это хорошо известно – заполнена вся эта всемирная паутина. А вот она так не может, она во всем должна добиться совершенства. Не случайно же, что ее переводы признаются одними из лучших и по точности передачи авторского текста и по способам его подачи. Вот и сейчас она добивается достижения гармонии формы и содержания, которая только и способна в полной мере передать ее намерения.

Написав очередной, наверное, уже двадцатый вариант текста, она перечитала его и вдруг поняла, что наконец-то ей удалось сообщить неизвестным читателям то, чего хочет, к чему стремиться, что ожидает.

Светлана почувствовала огромное облегчение, как будто бы с ее плеч свалился тяжелый груз. Но это почти блаженное состояние продолжалась совсем недолго, так как она подошла к новому, еще, быть может, более трудному пункту анкеты: описанию партнера.

Ею вдруг овладела растерянность. Вот уж чего она точно не представляет, так это того, каким он должен быть. Все те слова, которые лезут ей в голову: интеллигентный, образованный, умный, воспитанный, абсолютно ни о чем не говорят. Она уже убедилась, что они не несут в себе никакого реального смысла. Оба ее мужа были и образованными, и интеллигентными, да и дураками их никак нельзя было назвать. Но супружеская жизнь ни с тем, ни с другим не заладилась. Но тогда становится непонятным, каким образом его описывать. Как отсечь тех, кто ей не подходит, и привлечь тех, а вернее того единственного, кто ей и нужен? Задачка ничуть не легче, чем поиск квадратуры круга.

Ей снова захотелось выключить компьютер и укрыться с головой под одеялом. И зачем она только затеяла эту канитель? Все равно из этого ничего хорошего не получится.

И все же Светлана продолжала сидеть у светящегося экрана монитора. Опыт подсказывал ей, что еще не все потеряно, надо только проявить терпение и настойчивость и нужные слова непременно придут. Так бывало не раз и во время ее переводческих бдений, когда никак не удавалось найти эквивалентных выражений для переводимого текста. Да и жалко затраченных усилий, до победного финиша оставалось сделать последний, хотя и решающий, но самый трудный рывок.

И снова она писала и уничтожала написанное. Светлана чувствовала, как накапливалась усталость, а с нею – и заряд раздражения. И в самом деле, кто же ей нужен? Принц не принц, но нечто почти неземное. Ангел во плоти, причем, в прямом смысле слова, так как плотская природа ее интересует не меньше ангельской. Но не писать же подобное в анкете, все, кто это прочтут, подумают, что у автора этих строк не все в порядке с головой. И, кстати, в какой-то степени будут правы.

Светлана поняла, что никто еще даже не откликнулся на ее призыв, а она уже терпит поражение. Ее литературного таланта оказалось недостаточно, чтобы выразить то, чего она хочет. А может быть, дело вовсе не в таланте, а в том, что она окончательно запуталась и не знает, что же ей надо – грубой животной любви, романтических отношений или высокого духовного единения? Проблема в том, что ей хочется и того, и другого, и третьего. А, может быть, и четвертого. Правда, что это за четвертое измерение, она в данную минуту не представляет. Но почти не сомневается, что оно существует.

Ну и ладно, нет, так нет. Она решила заполнить эту строчку в последний раз. И уж как получится, так оно пусть и будет. Кто почувствует, что она обращается к нему, тот пусть и отвечает. А там будем разбираться.

Светлана поставила точку, зачем перечитала всю анкету от начала и до конца, и надавила курсором на ввод. Все, теперь ее данные находятся на сайте и ознакомиться с ними может любой. Неужели она уже завтра получит первые послания? Или даже еще не кончится эта ночь, как придут письма? В любом случае, ей остается только ждать.

Испытывая сильное облегчение от того, что, наконец, завершена тяжелая работа, Светлана отключила компьютер от сети. Теперь можно и поспать с чувством выполненного долга. А для нее оно всегда было наилучшим снотворным.

Светлана не ошиблась. Не прошло и десяти минут, как она уже спала.

Глава 3

Светлана всегда вставала рано, словно бы ее будил запрятанный внутри нее будильник. Так случилось и на этот раз. И первым делом бросила взгляд на компьютер. Но к некоторому своему удивлению довольно легко поборола искушение включить его. Во-первых, еще рано и все потенциальные ее партнеры вряд ли путешествуют по просторам Интернета, а во-вторых, ей надо на работу. Сегодня ее там ждут весьма важные события, Некоторое время назад появились слухи, что директор издательства увольняется. И вот два дня назад это свершилось.

Светлана искренне сожалела об уходе этого человека, с которым у них сложились хорошие не только деловые, но и личные отношения. Не будь этого траура, Бог знает, как далеко они могли бы зайти. И вот сейчас эта нить оборвалась, так как Светлана знала, что он уходит не только из издательства, но и уезжает из страны. Сегодня обещали представить нового руководителя. Ей было даже не столько интересно, сколько важно посмотреть на этого человека, от которого в ее жизни будет зависеть не так уж и мало. Иногда хороший начальник важнее, чем хороший муж, столько крови при желании он способен испортить. У нее уже несколько раз были подобные прецеденты, даже приходилось увольняться из-за невозможности терпеть чужое самодурство. Она давно поняла про себя, что есть вещи, с которыми она не способна мириться. И приходится уходить даже несмотря на немалые материальные и моральны потери. И потому ее сильно беспокоило, как бы не сложилась подобная ситуация и на этот раз.

Она не могла понять, почему ею вдруг овладела такая сильная тревога. Пока никаких оснований для нее не существует, она ничего не знает о своем новом руководителе, кроме того, что он мужчина. Но это еще не повод для беспокойства, пожалуй, если бы им была бы женщина, то оснований для него было бы больше. И все же она никак не может справиться со своим волнением. Будь она суеверна, то сочла бы это плохой приметой. Но скорее всего дело в другом, просто сегодня у нее начинается новая жизнь. И она не знает, какой она будет. Как ни странно, но она так привыкла к своему годовому трауру, когда она запрещала себе почти все земные радости, что ей уже сложно выбраться из этого состояния. Люди одинаково сильно привыкают к плохому и к хорошему, а нет ничего прочнее привычки. И ради ее сохранения они способны отвергнуть очень многое, в том числе и то, что делает жизнь человека радостной и счастливой. Пожалуй, стоит эту мысль запомнить, не потому что она очень уж умная и глубокая, а потому, что если ей не удастся преодолеть инерцию своего существования, то ничего хорошего ей не светит.

Светлана решила, что сегодня должна выглядеть особенно хорошо, ведь придется предстать перед светлыми, а может быть и темными очами нового директора. Но в тоже время своим видом она не должна слишком выделяться, чтобы в его голову не пришла мысль, что она специально вырядилась ради него.

Посмотрев в зеркало, Светлана осталось довольна собой. Костюм строгий и в тоже время элегантный, а косметика хотя подчеркивает все выигрышные особенности лица, но при этом не бросается в глаза.

Когда Светлана приехала на работу, то по лицам сотрудников сразу поняла, что пришествие состоялось. Причем, заметила, что волновалась не только она, но в волнении пребывал почти весь коллектив. Издательство было небольшое, но довольно известное качеством выпускаемой литературы, как оригинальной, так и переводной. Причем, что касается этой части его продукции, то здесь главная заслуга принадлежала Светлане. Чем она сильно гордилась.

Отдел переводной литературы, который она возглавляла, состоял всего из двух человек: ее самой и ее единственной подчиненной Тамары – молодой женщины, озабоченной главной в жизни проблемой – поиском достойного спутника жизни.

Светлана немного опоздала, так как неосторожно решила поехать на работу не на метро, а на машине. И, разумеется, как раз на середине пути застряла в пробке.

– Что слышно? – спросила она, едва войдя в кабинет.

– Он приглашал всех начальников отделов в свой кабинет, – почему-то почти шепотом ответила Тамара. – А в первую очередь хотел пригласить вас. Пришлось сказать, что вы еще не подошли.

Кажется, сбываются худшие опасения, подумала Светлана. Начало явно неудачное. А вдруг он сурово относится к опозданиям, и уже взял ее на заметку?

– Ну и ладно, – постаралась казаться как можно беззаботней Светлана. На самом же деле, ее беспокойство нарастало с каждой минутой, она знала, что при внешне хороших отношениях, Тамара спит и видит, чтобы занять ее место. Она не осуждала свою подчиненную, так как хорошо понимала ее мотивы: зарплата у нее чуть ли не в два раза больше, а молодой женщине надо красиво одеваться, хорошо выглядеть, ведь известно, что эти глупые мужчины реагируют только на яркие картинки и цвета. И не обращают внимания на умную, образованную даму, если она бедно и не выигрышно одета. Так что, если Тамара вдруг проявит определенную расторопность и воспользуется ситуацией, чтобы на одну ступень поднять свой жизненный статус, а заодно и доходы, то вряд ли ее этим можно попрекнуть. – Ладно, – сказала Светлана, – когда нас снова позовут, тогда и придем. А пока никто не отменял рабочего дня. По графику нам с вами сдавать книгу через неделю, а сделать надо еще много, я посмотрела перевод, он весьма сырой. Много неудачных выражений, их надо подчищать и шлифовать.

Тамара внешне покорно включила компьютер и принялась вычитывать текст. Но по ее лицу Светлана видела, что в ее голове бродят совсем другие мысли. Для одних новый начальник – новая надежда, для других – повод для беспокойства.

Шли томительные часы, а новый директор все ее не вызывал. Светлана сидела в кабинете и старалась без надобности не выходить в коридор. Она никогда не была трусихой, иногда даже сознательно шла на конфликты, когда видела, что это единственный выход из создавшегося положения, психологически поддерживая себя, как заклинание, повторяя известное выражение: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Но сейчас была принципиально иная ситуация, продолжающаяся неизвестность угнетала ее, нарушала душевное спокойствие.

Только перед самым обедом секретарша позвонила ей и сообщила, что Андрей Борисович ждет ее в своем кабинете. И лишь сейчас Светлана сообразила, что до этого момента даже не знала, как зовут нового директора.

В приемной она столкнулась с заведующим отделом научно-популярной литературы, который как раз выходил из директорского кабинета с кислым выражением лица. Он посмотрел на Светлану, хотел что-то ей сообщить, но только слегка поморщился. Судя по всему, его встреча с новым руководителем оказалась не слишком приятной. Что ж, через минуту и она узнает, что ее ждет.

Директор встретил ее у порога.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна. Давайте знакомится. Меня зовут Андрей Борисович Стефанов.

– Очень приятно, – не совсем искренне ответила Светлана.

– Приятно или не очень приятно, это мы, надеюсь, узнаем в недалеком будущем, – словно бы прочитал ее мысли Стефанов. При этом он оставался совершенно серьезным. – Присаживайтесь и давайте немного поговорим.

Светлана внимательно рассматривала его. Невысокого роста, может быть, чуть-чуть выше ее метра семидесяти, лицо нельзя сказать, чтобы неприятное, но какое-то маловыразительное, с неясными, словно скошенными чертами. Такие мужчины никогда особо ее не привлекали, ей в них не хватало энергии мужской природы. Когда же она ее ощущала, то просто теряла голову. Правда, такое в ее жизни случалось всего пару раз, зато эти случаи глубоко и навсегда врезались в память. Несмотря на краткосрочность, они стоили всех других ее романов.

Она вздохнула про себя. Его предшественник был грубоват и даже не слишком умен, зато мужская природа в нем просто била ключом. А у этого даже голос негромкий и высокий, как у тенора. Уж не поет ли он?

– Светлана Викторовна, хочу вам сообщить, – начал Стефанов, – хотя мы видимся с вами впервые, я давно о вас знаю. Я читал ваши переводы, и считаю вас лучшим мастером в своем цеху. Что особенно ценно, вы одинаково замечательно переводите и с французского и с английского. А это редкий случай.

– Вы еще забыли про итальянский, – решила напомнить Светлана.

– Итальянский? – удивился Стефанов. – Этого я не знал. Тем лучше. Однако не стану перед вами скрывать кое-какие обстоятельства. Готовясь к нашему разговору, я пересмотрел каталог изданных переводных романов за последние два года. И, честно говоря, ни один из них меня не вдохновил. Какие-то второразрядные авторы. Я не уверен, что половину из них вообще следовало бы брать в работу.

В глубине души Светлана была с ним согласна, ей самой далеко не всегда нравилось то, что выбирало издательство для перевода. Но не она определяла его политику. Но одновременно у нее возникло желание защитить прежнего директора. Ведь нет сомнений, что этот выпад Стефанова прежде всего метит в него.

– Мне кажется, вы не совсем справедливы. Конечно, не все авторы равновесны, были и довольно слабые, но где же взять одних сильных? Хорошего и талантливого в этом мире отмерено в крайне маленьких дозах. А вот книги, чтобы выжить, надо выпускать постоянно.

– Вы в чем-то правы, но мне давно хочется создать издательство, которое бы выпускало только настоящие книги.

– Боюсь, что оно не просуществовало бы слишком долго. – Что за странное прожектерство, если он намерен реализовывать подобные идеи, то лучше заранее искать другое место работы, чем ждать, пока тут все закроется.

– Я это понимаю и не собираюсь действовать подобным образом. Наоборот, акционеры поставили передо мной задачу резко нарастить объем продаж, занять новые рынки. Пока издательство никак не может похвастаться большой долей рынка. И я намерен, в том числе и с вашей помощью, выполнить этот заказ. – Внезапно Стефанов слегка наклонился к своей собеседнице. – Но одновременно я хочу реализовать и другую цель, ту, к которой я вам только что говорил. И тоже с вашей поддержкой.

– Но разве одно не противоречит другому?! – почти воскликнула Светлана.

– Противоречит, – согласился он. – Но в человеке все всему противоречит. И ничего, как-то он живет. Поэтому я вам предлагаю решать противоречивые задачи. По-моему, это придает жизни дополнительный интерес.

Вот в чем она не уверена, так в этом. Противоречия всегда вызывали у нее не дополнительный интерес, а сильное желание, как можно скорее их примирить или от них избавиться, как от ненужных вещей.

– Но как вы себе все это представляете?

– Нужны новые серии и нужен поиск новых, пусть даже совсем неизвестных имен. Издательства в основном предпочитают проверенных авторов. Это проторенный путь. Но на всех их не хватает. А вот открыть новое имя – это действительно заслуга издателя. Как вам такая перспектива?

– Перспектива замечательная, но только где взять эти новые имена? Никто на блюдечке их нам не поднесет.

– Конечно, но это не означает, что их нет. Просто мы плохо ищем. Я убежден, что среди малоизвестных писателей есть те, кто гораздо лучше общепризнанных. Честно говоря, большинство из них вообще читать не стоит. Все эти лауреаты престижных премий… – Стефанов махнул рукой. – Вы со мной не согласны?

Он все время спрашивает у меня о моем согласии, отметила Светлана, словно не уверен в собственных мыслях. Или он ищет единомышленников? И если это так, у нее что-то нет большого желания вступать в их отряд. В нем можно оказаться в полном одиночестве.

– Да, но… – Она замолчала, так как вдруг поняла, что не знает, что сказать.

– Мне кажется, я немного поставил вас в затруднительное положение. – Впервые за весь разговор на его губах промелькнула мимолетная улыбка.

– Немного поставили, – призналась Светлана.

– Я думаю, мы с вами со временем поймем друг друга лучше, – обнадежил ее Стефанов. – Вы сами придете к тем же идеям.

– Может быть, – не уверенно ответила она. – Но дело не столько в идеях, сколько в том, как их реализовать.

– Вы абсолютно верно ставите вопрос. Но это лишь означает, что на него надо найти правильный ответ. Вот, собственно, все, что я на первый раз вам хотел сказать. О текущей вашей работе и ближайших планах поговорим в рабочем порядке. Не боюсь повториться, но очень рад был с вами познакомиться, Светлана Викторовна.

Светлана вернулась в свой отдел обескураженной. Новый начальник оставил у нее такое неопределенное впечатление, что она просто не знала, что о нем думать. Одно ясно: этот человек не без идей. Конечно, это лучше, чем когда в голове они отсутствуют напрочь. Но вот куда заведут они все издательство – это еще один большой вопрос.

Тамара с любопытством посмотрела на нее.

– Как прошла аудиенция? – поинтересовалась она.

– Не знаю даже, что сказать. Но, боюсь, что наша жизнь может серьезно осложниться. Сдается мне, скоро от нас потребуют чего-то очень оригинального, того, что не исключено, чего не существует на свете. Или существует, но в крайне небольшом количестве.

– Я вижу, что он на вас произвел впечатление, – не без иронии констатировала Тамара.

– Да, только совершенно не могу понять какое. Есть люди, с которыми можно долго общаться, а так и не разберешь до самой их смерти, что они из себя представляют. А я даже не знаю, откуда он к нам пришел, чем таким занимался раньше, что его сослали руководить нами.

– Если это вас интересует, то кое в чем я могу вас просветить.

– Буду тебе признательна.

– Начинал он как писатель. Сочинил не то два, не то три толстенных романа, но критика раздраконила их в пух и прах. Да и у читателей они не имели успеха. Поэтому он забросил это дело. И занялся издательским бизнесом. Точно не знаю, то ли чего-то издавал, то ли оказывал посреднические услуги. Разведен, имеет двух детей.

– Откуда вам все это известно? – удивилась Светлана.

Тамара пожала плечами.

– О том, кого назначат директором, в издательстве знают уже два дня.

– А почему же я ничего не знала? Ах да, меня же не было. Любопытно было бы почитать его романы, – задумчиво произнесла Светлана.

Тамара пожала плечами и вытащила из ящика толстую книгу.

– Не советую, я одолела страниц двадцать. Скука и банальщина. Но если хотите, то можете взять.

– Хочу. Я давно заметила, что любой писатель полностью разоблачает себя в своих произведениях. И не важно хороший он или плохой. Это правило действует одинаково для всех.

Тамара как-то странно посмотрела на свою начальницу.

– Думаю, из этой тарабарщины вы мало что поймете.

Светлана неопределенно пожала плечами, что должно было означать: почитаем, увидим.

– Ладно, хватит обсуждать эти темы, надо работать.

Срок сдачи рукописи нам никто не собирается переносить.

Глава 4

Перед самым окончанием рабочего дня позвонила дочь. Событие было экстраординарное, Светлана меньше бы удивилась, если бы на другом конце провода услышала голос не Маши, а президента страны. Ей сразу же стало как-то неспокойно. Что-то случилось, иначе бы дочь еще могла год не вспоминать о существовании матери.

– Что-то произошло? – сразу же спросила Светлана.

– А что могло произойти, ничего не произошло. У тебя всегда так, если я позвоню, то ты непременно считаешь, что случилась катастрофа, – довольно грубо ответила Маша. – Ты можешь приехать ко мне? – вдруг без всякой логической связи с только что сказанном спросила она.

Грубый тон дочери не удивил Светлану, с некоторых пор она по-другому разговаривала с ней редко. Эти перемены начались вскоре после ее замужества. Сначала Светлана возмущалась, негодовала, делала ей замечания, стыдила. Но все это приводило лишь к обратному эффекту, Маша либо прекращала общаться с ней совсем, либо делала это еще грубей. В конце концов, ей ничего не оставалась делать, кроме как смириться. Иначе их контакты, как провода после урагана, могли бы оборваться совсем.

Новые отношения с дочерью, долго были для нее самым настоящим потрясением. Она никак не могла уразуметь, что случилось с этой милой, нежной девочкой, какой бес вселился в ее тело? Повинен ли в подобных переменах ее брак, или он только выявил то, что было до определенной поры скрыто от чужих глаз, Светлана определить не могла. Сначала она полагала, что это происходит под непосредственным влиянием мужа, но потом увидела, что, скорее всего, он тут ни при чем. По отношению к ней он вел себя вполне корректно, даже пытался, правда, без большого успеха, установить между ними более тесные контакты. И Светлане даже казалось, что он втайне симпатизирует ей. По крайней мере, в тех редких случаях, когда они оставались одни, их беседы носили дружеский и непринужденный характер. Но, скорее всего, именно дочь явилась тем препятствием, что помешало их сближению. В присутствии своей жены Клод сразу становился каким-то скованным.

И потому Светлана почти уже не сомневалась, что брак оказывает на дочь далеко не самое лучшее влияние. С ее точки зрения их семейная жизнь была просто непостижимой. Во-первых, они никогда ничего не готовили, все покупали в готовом виде и в лучшем случае разогревали в микроволновке, а иногда обходились и без этого, съедали все холодным. Во-вторых, посуду они тоже не мыли, предпочитали есть на разовых тарелках, которые сразу же отправляли в огромный мусорный мешок. Он мог собираться целую неделю и лишь когда класть уже в него было некуда, его выбрасывали. В-третьих, в квартире почти никогда не убирались и не мыли пол, а потому грязи и пыли было столько, что Светлана не могла долго в ней находиться. Несколько раз она не выдерживала, брала веник и тряпку и начинала генеральную уборку. При этом дочь, чтобы ей не мешать, обычно садилась на диван, поджав под себя свои длинные ноги, и молча наблюдала за манипуляциями матери. При этом у Светланы возникло ощущение, что у Маши не появлялось даже мысли, чтобы ей помочь.

Светлана была уверена, что вскоре станет бабушкой. Однако прошло почти два года с момента свадьбы, а детей не было. Однажды она не выдержала и спросила Машу, собирается ли она заводить ребенка. Реакция дочери ее просто поразила, та вдруг вся покраснела, лицо исказила злобная гримаса. «А вот этого ты не дождешься, я не собираюсь из-за какого-то там спиногрыза терять Клода», – почти завопила она. «Ты вообще не собираешься иметь детей?» – обескуражено спросила Светлана. «Если надо будет, рожу», – буркнула Маша и отвернулась, явно не желая продолжать эту тему.

Больше Светлана не заводила подобного разговора, сознавая его бессмысленность и заключенную в нем раздражающую силу. Дочь ей все больше напоминала terra incognita, и, причем, с каждым месяцем она только расширялась. Поражало Светлану и то, как Маша одевается. Молодая и красивая девушка почти не снимала джинсов и кроссовок. Она связывала это с главным увлечением или даже скорее страстью дочери – лошадьми. С некоторых пор она все больше убеждалась, что Маше гораздо интереснее проводить время со своим жеребцом «Ласковым», чем с людьми. Однажды она была свидетелем их общения, Маша ласкала, целовала лошадиную голову точно так же, как женщина мужскую, что-то долго шептала животному на ухо, словно бы поверяя ему самое сокровенное. Ее тогда, словно иглой, пронзила острая обида: для матери она не находит ни одного нежного слова, а вот для лошади их у нее неисчерпаемый запас.

После этого случайно подсмотренного эпизода Светлана долго пребывала в задумчивости. Мотивы поведения дочери оставались для нее во многом непонятными, то была какая-то иная психология, коренным образом отличающаяся от ее психологии. И подобрать ключи к ней никак не удавалось.

Что же ждет ее на этот раз, гадала Светлана, подъезжая к дому, где жили, вернее, снимали квартиру Маша с мужем. Это была еще одна загадка. Она не понимала, зачем им нужны эта шикарные трехкомнатные апартаменты, за которые приходилось отдавать бешеные деньги. А ведь Маша не раз жаловалась на их нехватку. Хотя Клод получал с точки зрения Светланы очень большую зарплату, но в одном из маленьких городков Франции жила его бывшая жена с двумя детьми. И значительную часть своих доходов ему приходилось отсылать туда.

Кстати, наличие этой семьи явилось причиной, почему Светлана с самого начала не одобряла этот брак. По сути дела, Маша увела его от жены и детей, заставив пройти Клода через неприятный бракоразводный процесс. Но дочь такая мелочь не могла остановить, однажды она поставила перед своим возлюбленным, что называется вопрос ребром: либо она, либо супруга. И тому ничего не оставалось делать, кроме как пойти на этот тяжелый шаг.

Маша встретила мать, как обычно, сдержанно. Она даже не постаралась сделать вид, что рада их встрече.

Зато ее лицо явно носило отпечаток озабоченности и даже растерянности.

– Что-то случилось? – спросила Светлана.

Маша как-то неохотно посмотрела на нее.

– Клод сегодня не ночевал дома, – ответила она.

Светлана похолодела: неужели начинается то, что, как она предполагала, должно рано или поздно начаться?

– А где он был, тебе известно?

Маша снова неохотно кивнула головой.

– Он позвонил и сказал, что они были с Жан-Пьером в ночном клубе.

Светлана поняла, о чем идет речь. Жан-Пьер Лафоррен был хозяином фирмы, в которой работал Клод. Она видела его однажды, на свадьбе дочери, но этого ей хватило, чтобы составить о нем вполне четкое представление. Это был типичный прожигатель жизни, любитель женщин, изысканных вин, искатель бесконечных развлечений. Клод и Жан-Пьер считались друзьями, хотя Светлана сильно сомневалась в этом. На самом деле, считала она, тому нужен компаньон, с которым он бы весело проводил время. И потому заставлял Клода посещать вместе с ним увеселительные заведения. Причем, самые шикарные, а, следовательно, и дорогие.

Но в отличие от Клода, который жил на одну зарплату, Жан-Пьер был по-настоящему богат, родители оставили ему солидное наследство. Его же компаньону после всех этих походов приходилось экономить чуть ли не каждый грош, однако, судя по всему, Жан-Пьера это заботило менее всего.

Клод и раньше нередко приходил очень поздно, и пару раз раздосадованная Маша мимоходом жаловалась матери на эти гулянки. Но еще ни разу она не слышала о том, чтобы он вообще не появился дома. Может быть, у него завелась другая женщина, и дочь подозревает о ней? И это-то ее и беспокоит?

Но уже через минуту она поняла, что ошиблась, Машу беспокоило совсем другое.

– Валера вернулся, – неожиданно сообщила она.

– Какой Валера? – не поняла в первую секунду Светлана. Но тут до нее дошло. – Липатов.

Дочь ничего не ответила, но по ее лицу Светлана поняла, что не ошиблась. Она кожей почувствовала, как накаляется ситуация.

Валера Липатов был сыном ее старой подруги. Хотя он был старше Маши на пять лет, но они росли практически вместе. И он был в нее влюблен едва ли не с десятилетнего возраста. Причем, к удивлению и Светланы и его родителей, с годами это чувство только усиливалось. И едва Маше исполнилось восемнадцать лет, он сделал ей предложение. Но тогда Светлана отговорила ее выходить замуж. И не потому, что он ей не нравился, претендент на руку дочери, наоборот, считала, что лучшую партию найти будет трудно. Но она хотела, а просто чтобы Маша сперва закончила институт, получила бы специальность, твердо встала на ноги, а уж затем создавала бы семью.

Дочь тогда согласилась с ее доводами, и отказала Валере. Вернее, на общем семейном совете было принято решение отложить этот вопрос на пять лет до момента окончания вуза. Валерий согласился ждать. Но затем случилось это великое событие, Маша встретила Клода, и сразу же вбила себе в голову, что хочет выйти замуж именно за него. Липатов, у которого с детства проявились математические способности, к тому времени был уже довольно известным программистом. Его уже неоднократно звали работать за границу. Но он до сих пор из-за Маши отвергал все самые заманчивые предложения. Но, узнав, что ему ничего не светит, он с отчаяния согласился.

Светлана от своей подруги знала, что он очень успешно работал в Голландии, зарабатывал хорошие деньги. Однако других сведений о нем она не имела. До сего момента.

– Ты хочешь услышать мой совет, что тебе делать в такой ситуации? – спросила Светлана. Она вдруг испытала нечто вроде прилива радости; наконец-то и ее гордой доченьке понадобилось ее мнение.

Маша удивленно посмотрела на нее.

– Да нет, мы договорились, что он приедет завтра вечером, и мы куда-нибудь пойдем посидеть, – спокойно, как будто бы речь шла о чем-то само собой разумеющемся ответила Маша.

– Что значит, где-нибудь посидите? А Клод, что он подумает?..

Маша пожала плечами.

– Он же торчит в своих заведениях целыми ночами, почему же я не могу поступать точно так же? Меня пригласил мой старый друг, с какой стати я должна ему отказывать?

– Он не просто твой друг, он гораздо больше, – напомнила Светлана.

– Какая разница?

– Тогда зачем ты меня просила прийти, если все уже решила?

Ответ дочери поверг Светлану в изумление своей неожиданностью. Нет, они уже никогда не поймут друг друга.

На лице дочери появилось нечто вроде смущения.

– Понимаешь, сегодня Клода пригласили на один важный прием, там будет много иностранных бизнесменов. Клод связывает с ним определенные надежды на переход в другую компанию.

– Это было бы очень хорошо, – вырвалось у Светланы.

Дочь посмотрела на нее своим неопределенным взглядом, который Светлана давно уже даже не пробовала истолковывать.

– На приеме нужно быть в вечернем платье и в туфлях на каблуках.

– Разве у тебя нет ни того, ни другого?

– Есть. Я сегодня попробовала одеть туфли. Оказалось, что я совсем разучилась ходить на каблуках. Ты можешь меня научить?

Светлане потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с изумлением.

– Так ты меня пригласила для этого?

– А что такого, ты же почти всегда ходишь на каблуках. Даже сейчас.

– Да, я люблю ходить на каблуках, – пробормотала Светлана. – Хорошо, давай попробуем поучиться.

Следующий час они посвятили уроку хождения на каблуках. Привыкшая ходить в удобных и мягких кроссовках, Маша в первые полчаса походила на вставшего на коньки медведя. Ее длинные ноги выгибались в какие-то странные восьмерки, то и дело спотыкались, подгибались в самые ответственные минуты. Светлана объясняла, как надо ставить стопу, как следует при этом держать тело. К счастью, дочь довольно быстро восстанавливала утраченные навыки. И все же Светлана видела, что ей не хватает легкости и элегантности, привычка ездить верхом сыграла с ней плохую шутку, сделав ее походку чересчур грубой.

Дверь отворилась, и в комнату, застав их за этим странным занятием, вошел Клод. Впрочем, если кто и смутился, то это была Светлана.

– Учусь ходить на каблуках, – деловито пояснила мужу Маша.

– Это важное дело. Но нам уже пора собираться, – сообщил он.

– Ухожу, – объявила Светлана, поняв намек, – свою миссию я успешно выполнила. – Ей хотелось поговорить с Клодом, понять, что же все—таки происходит в их семейной жизни. С помощью дочери она сделать это не может. Но она знала, что Маша будет крайне недовольна подобными расспросами. Да и о чем ей спрашивать ее мужа? Изменяет ли он своей жене, собирается ли жить с ней дальше? Вряд ли на эти вопросы она получит вразумительные ответы. Только добьется того, что в следующий раз Маша не пригласит ее даже обучать ее великому искусству хождению на высоких каблуках.

– Удачно вам провести время, – пожелала им на прощание Светлана.

– Большое спасибо, Светлана Викторовна, – как всегда с чисто европейской холодноватой вежливостью поблагодарил Клод.

Что касается дочери, то она даже не сочла нужным как-то отреагировать на слова матери.

Светлана посмотрела на эту странную пару и вышла из квартиры. Ей было немного стыдно, но она не могла скрыть от себя, что с облегчением покидает это жилище.

Всю дорогу домой она гадала, какие сюрпризы принесет ей компьютер. Ее так захватила эта мысль, что она даже забыла про свои неприятности, связанные с дочерью. В конце концов, пусть сами разбираются в своих отношениях, они уже не дети. Тем более, Маша все равно ее не слушает. Как только что выяснилось, единственные советы, которые она готова воспринять от матери, – это как ходить на каблуках.

Светлана приехала домой, бросила сумочку на диван и села к компьютеру. Ее охватило сильное нетерпение. И что с ней такое творится? Ждала целый год, соблюдала траур, а тут не может выдержать пару минут необходимые для загрузки программы.

Наконец компьютер выполнил все положенные действия и оказался готовым к дальнейшей работе. Светлана зашла в Интернет. Вот и нужный сайт. Сейчас она наберет пароль, который выведет на ее анкету.

Теперь оставалась выполнить последнюю операцию, войти в свою почту. Сердце, которое и так учащенно билось, почти стало отбивать барабанную дробь.

Почта оказалась обильной, пришло шестнадцать сообщений. Светлана погрузилось в их чтение. Этот процесс продолжался почти час. И когда она закончила знакомство с посланиями, то почувствовала, что обескуражена. Это было не совсем то, чего она ожидала. Или совсем не то. Точнее определить она не могла.

Примерно половина сообщений содержали откровенно непристойные предложения. Она их не только отвергла, но уничтожала сразу же после прочтения. Другие действительно предлагали знакомство, но их авторы в большинстве своем не вызвали в ней желание откликнуться на эти приглашения. И Светлане было не просто сформулировать даже для самой себя, почему эти послания вызывают у нее отторжение. Скорее всего, дело заключалось в стиле. Практически вся сознательная часть ее жизни была связана с литературой, и у нее выработалось тонкое его чувство. Для нее стиль был не просто способностью личности грамотно и связно излагать свои мысли и чувства, описывать окружающий мир, а одним из ярких проявлений натуры. И если она не находила в человеке такого дара, то быстро теряла к нему интерес.

Из шестнадцати посланий она после долгого и тщательного отбора сохранила всего три. Они были совершенно разные по форме и содержанию, да их авторы были непохожими друг на друга людьми ни по возрасту, ни по социальному положению, ни по интеллектуальному уровню. И все же их объединяло нечто общее, каждый из них сумел буквально в нескольких строках обозначить свою индивидуальность.

Светлана решила, что ей следует немного отвлечься от этого увлекательного чтива и заняться чем-нибудь другим. Да и желудок требовал пищи. У дочери даже не возникло и мысли, что ее мать может быть голодной и неплохо ее бы покормить. Впрочем, она не была уверена, что в доме Маши имелись хоть какие-то продукты. Зачем, раз они идут на прием?..

Светлана не стала выключать компьютер, отправилась на кухню и занялась приготовлением ужина. Ею снова овладели сомнения. Должна ли она отвечать на эти послания, не лучше ли будет раз и навсегда, как о надоевшем любовнике, забыть о них? Она все-таки не девочка, чтобы безрассудно бросаться в любовные авантюры, да еще неизвестно с кем. Но в таком случае, что ей остается делать? Сидеть целыми вечерами у телевизора и смотреть про счастливую жизнь других людей? Она вспомнила недавний разговор с Ларисой. В самом деле, и чего она боится, хуже, чем сейчас, все равно уже не будет. Ее жизнь в какой-то момент внезапно распалась. Была семья: муж, дочь. Затем ушла дочь, погиб муж, и привычный мир, в котором она пусть и не была счастлива, но все же чувствовала себя достаточно комфортно, исчез, ничего не предоставив взамен. По сути дела она уже давно пребывает в пустом пространстве, которое не знает, чем и кем наполнить. И когда появляется нечто, вернее некто, предлагающий это сделать, она снова хочет вернуться в свою раковину, закрыть наглухо створки и сидеть в этом тесном помещении, страдая от одиночества и невостребованности. А значит, хватит сомневаться, хуже уж точно не будет, но будет ли лучше?.. Как это можно узнать, не пережив всего того, что она должна пережить?

Светлана почувствовала облегчение от того, что ей все же удалось расправиться со своими сомнениями. Теперь ее стало теребить желание немедленно ответить на выбранные послания. Но она не спешила, поела и только после этого снова села за компьютер. Она решила, что не будет мучиться над составлением фраз, а напишет самый простой текст: она рада, что получила письмо и готова к продолжению знакомства. Отправив послания, выключила компьютер. Так как было уже поздно, скорее всего, ответы она получит только завтра.

Светлана легла в кровать, но быстро поняла, что заснет нескоро. Подумав, решила, что сейчас самое время познакомиться с шедевром своего нового начальника. Действительно ли он был плохим писателем? А вдруг он непризнанный гений?.. Всякое может быть.

Она достала его роман и погрузилась в чтение. Через час отложила книгу и грустно вздохнула. Увы, Тамара оказалась права, читать этот текст невозможно. Слишком уж все банально и пресно, как недосоленное блюдо. Даже неплохой стиль не спасает положение, а лишь только подчеркивает убогость и скудость содержания. По крайней мере, надо отдать должное автору в одном, он вовремя понял свою бесталанность и прекратил заниматься сочинительством. Далеко не у всех хватает мужества совершить такой поступок, и они упорно продолжают наводнять мир своими бездарными творениями.

Хотя роман и не увлек ее, зато выполнил другое полезное дело, навеял на нее сон. И за это она с полным правом может сказать автору «спасибо». С этой мыслью Светлана уснула.

Глава 5

Едва Светлана появилась на работе, как почти сразу была вызвана предстать пред светлыми очами нового руководства.

Ей показалось, что Стефанов при виде нее обрадовался. По крайней мере, его глаза засветились, как зажженные лампочки. Или это их обычное выражение, – задумалась Светлана. В любом случае, это обстоятельство ее насторожило.

– Садитесь, Светлана Викторовна, вы сегодня хорошо выглядите. Этот костюм вам к лицу.

Боже, да он говорит комплименты. Только этого ей и не хватало!

– Спасибо, Андрей Борисович. – К ней вдруг пришла мысль: а не сказать ли ему, что вчера вечером она предприняла героические усилия одолеть его роман. Интересно, как он отнесется к ее словам?

– Вы обдумали мое предложение?

– Предложение? Ах да, предложение. – Она же совсем забыла о нем. – Нельзя сказать, что я его обдумала, но я думала о нем.

– И возникли ли у вас какие-нибудь полезные мысли?

– Пока нет. Но, надеюсь, что скоро возникнут.

– Знаете, я тут подумал и понял, что мое предложение действительно может вызвать затруднение. Иногда человек чего-то хочет, а вот что хочет, точно определить для себя не может. С вами случается такое?

– Сколько угодно раз! – воскликнула она. А мысленно добавила: да моя жизнь почти целиком состоит их таких не проявленных желаний.

– Я заметил, – продолжал Стефанов, – что в таких ситуациях самое лучшее лекарство – это интенсивный обмен мнениями со знающим человеком. Вот я и подумал: почему бы нам с вами как-нибудь не поговорить на эту тему. Причем, в неформальной обстановке. Я же вижу, что в моем кабинете вы чувствуете себя немного скованно. Но, поверьте, я совсем не страшный.

– Я верю, – несколько опрометчиво ответила Светлана. И увидела, как Стефанов улыбнулся.

– Так как насчет моего предложения? – поинтересовался он.

– Какого предложения? – вырвалось у нее. От досады она едва не прикусила язык. Да что с нею творится сегодня? – Извините, я согласна. Как только у вас найдется время.

Она посмотрела на Стефанова. Нет, на этот раз глаза ее не обманывали, он почти не скрывал, что рад ее согласию.

– Если это будет ресторан, вы не против?

– Нет, я люблю ходить в рестораны.

– Отлично. Значит, договорились!

Светлана встала и с чувством большого облегчения направилась к выходу из кабинета.

– Да, Светлана Викторовна, хочу вам сказать еще одну вещь, если у вас вдруг возникнет желание почитать мои ранние романы, чтобы получить обо мне более полное представление, то советую не тратить напрасно время. Это неудачные произведения. Некоторые в издательстве уже занялись этим делом. И напрасно. Они лишь создадут ложное обо мне представление.

Несколько секунд Светлана стояла неподвижно, слова Стефанова застали ее врасплох. В них заключалось нечто такое, чего она никак не ожидала услышать.

– Хорошо, Андрей Борисович, я не стану их читать, – сказала она и вышла.

Весь день прошел в напряженной работе. Они с Тамарой выбивались из графика. И хотя Светлану не покидало ощущение, что если бы они немного позже сдали рукопись, то Стефанов вряд ли стал бы их сильно ругать и тем более наказывать, она все равно ни на минуту не отрывалась от компьютера и тоже самое заставляла делать свою подчиненную. Она не любила, когда по ее вине происходит задержка. И, кроме того, й не хотелось, чтобы новый директор делал бы ей одолжение, прощал ее оплошность. В этом случае она бы попала к нему в зависимость. А ей почему-то хотелось сохранить по отношению к нему свободу, разумеется, в тех достаточно узких пределах, в которых подчиненный может обладать ею по отношению к своему руководителю. Светлану не покидало чувство, что в скором времени ей это может весьма пригодиться, так как придется удерживать дистанцию между ними, которую Стефанов, судя по всему, был бы не против максимально сократить.

Придя домой, она включила компьютер, вошла на сайт. Вдруг ее ждет там послание? Так и есть, одно послание к ней пришло. Интересно, от кого из этой «святой троицы»?

Авторство послания ее несколько удивило, оно пришло от самого молодого из всех троих. Она вообще сомневалась, а стоило ли ей вступать с ним в переписку, учитывая их разницу в возрасте; ей сорок два, ему двадцать четыре. Но что-то такое было в его словах, что заставило ее отослать ответ. Конечно, с ее стороны это была глупость, но многие факты последних дней указывали ей на то, что она как раз вступила на путь глупости.

Послание было совсем короткое, его автор предлагал встретиться. Причем, сегодня в двенадцать часов у входа в кафе «Любовный напиток».

Удивительно, но Светлана знала, где оно расположено, так как находилось оно не так уж далеко от ее дома. На машине – максимум минут пятнадцать езды. И то, если не торопиться. Она посмотрела на часы, они показывали половину двенадцатого.

Нет, конечно, в такое позднее время она идти никуда не собирается. Да еще на встречу с совершенно незнакомым человеком. Да и вообще, что у них может получиться, учитывая разницу в возрасте?

Светлана вдруг заметила, что кроме текста к посланию был прикреплен еще какой-то файл. Она щелкнула по нему мышкой и ей открылась фотография.

Она рассматривала ее не меньше минуты. На фото был запечатлен атлетически сложенный парень с красивым улыбающимся лицом. Он смотрел прямо на нее широко открытыми доверчивыми глазами, словно призывая ее не бояться их обладателя. У него был такой живой взгляд, что Светлана не могла отделаться от странного ощущения, что он хочет прямо сейчас ей что-то сказать.

Она снова посмотрела на часы. До двенадцати оставалось всего двадцать пять минут.

Решение пришло внезапно. Она встала и стала быстро одеваться, затем выскочила из дома и села в машину. В этот час дороги были пусты, и она быстро разогнала автомобиль. С тех пор, как она снова села за руль, Светлана ездила медленно и очень осторожно. Но сейчас она забыла про все свои правила.

Светлана подъехала к кафе и сразу же увидела его. Впрочем, не увидеть парня было сложно, он был не только атлетически сложен, но и очень высок. Не меньше метра девяносто, а то и больше.

Она рассматривала его и одновременно прислушивалась к тому, как учащенно бьется ее сердце. Еще можно уехать. И тогда ничего не начнется, а значит и ничем не кончится. Хочет ли она такого развития событий? Нет, с нее достаточно одного пустого года. Но чего она все же желает конкретно от этого великолепного экземпляра мужского племени? Спутником ее дальнейшей жизни он никак не может стать. Все мужчины в ее жизни играли определенные, хотя и разные роли. На какую способен он? Но чтобы это узнать, ей нужно сделать первый шаг.

Светлана даже закрыла глаза, когда выходила из автомобиля. На мгновение ей стало чуточку смешно: идти вперед, ничего не видя перед собой – это вполне по-женски.

Те несколько шагов, которые ей предстояло сделать до ожидавшего ее парня, она постаралась потратить на то, чтобы хотя бы немного успокоиться, привести в порядок свои мысли и чувства. Она не должна показывать этому красавцу свое смятение. Он должен узреть перед собой уверенную в себе, красивую даму.

– Вы меня ждете, Артем? – сказала она, подойдя к молодому человеку.

Молодой гигант, ничуть не скрывая своего интереса, внимательно осмотрел ее, – нагнулся и поцеловал в щеку.

– Я тебя почти такой и представлял. Я по анкете всегда точно представляю, кто ее пишет, – удовлетворенно сообщил он.

Светлана почувствовала себя уязвленной от такой фамильярности. Уж не считает ли он ее дамой легкого поведения? Почему он сразу же стал говорить ей «ты». Напрасно она вышла из машины, надо было бы повернуть назад. Но сейчас уже поздно, это стало окончательно ясно, после того, как рука Артема уверенно, можно даже сказать по-хозяйски, легла на ее талию.

– Пойдем, тут хорошо.

– А мы разве уже на «ты»? – решила показать она характер.

Артем посмотрел на нее как на ненормальную.

– Это имеет для тебя значение?

Вместо ответа она вместе со своим спутником вошла в кафе. Вернее. Это и стало ее ответом.

Заведение действительно показалось ей вполне приличным. Интерьер был простой, но вполне приятный, даже сделанный не без вкуса. Публика была преимущественно молодая, но не очень шумная, она чинно сидела за столами, ведя между собой негромкую беседу. Играла приятная музыка.

Артем подвел ее к столику и даже галантно помог усесться. Затем занял место напротив нее.

– Знаешь, каждый платит за себя, по-американски.

А если ты заплатишь за меня, будет совсем здорово. Я сейчас на мели, – проинформировал он ее.

Кажется, я влипла, он альфонс, – со страхом подумала Светлана. – Только этого мне и не хватало.

– Не бойся, я не альфонс, – прочитал он ее мысли, которые, впрочем, крупными буквами были написаны на ее лице. – Я всегда за себя плачу сам. Но сейчас, в самом деле, денег почти нет. Согласись, с каждым такое иногда случается.

– Может, тогда не стоило приглашать даму в кафе? – резонно спросила Светлана.

– А куда приглашать, не в подворотню же? Ты-то меня к себе сразу не позовешь. Хотя жаль, конечно. А от меня неделю как подружка ушла. Представляешь, сколько времени я живу без женщины?

Светлана подумала, что не стоить приходить в шок от его откровений, в современной жизни и не такое услышишь. Лучше понаблюдать за тем, как станут разворачиваться события. Ей самой интересно, как она будет вести себя с этим нахальным парнем.

– Представляю, какие страшные мучения ты испытываешь.

– Хорошо, что ты меня понимаешь с полуслова. Я тут встречался вчера с одной фифой. Так она улетела от меня как ошпаренная.

– И чем же ты ее ошпарил?

– Да ничем, – пожал плечами Артем. – Предложил пойти потрахаться. У нее титки торчали на полметра, так я тут же и завелся.

Светлана почувствовала, что краснеет. Ей казалось, что дочь за последнее время ее приучила ко всему. Но, судя по всему, этот парень способен дать в соревнование по бесцеремонности Маше большую фору.

– А как я на тебя действую? – неожиданно для самой себя спросила Светлана.

– Ты другая, ты заводишь постепенно. Мне это гораздо больше нравится. Ты – высший класс. А та так, на один раз, – пренебрежительно махнул он рукой. – А с тобой мне бы хотелось иметь долгие отношения.

– Долгие – это у тебя сколько? Два дня, три?

– Откуда я могу знать? Может месяц, может год. А может, и десять… Кто знает?

– Боюсь, через десять лет я для тебя буду слишком старой.

– Не волнуйся, я западаю только на женщин, которые меня значительно старше. У нас разница в возрасте – самый раз.

– Тебе не кажется это немного странным пристрастием?

Артем пожал плечами.

– Какая разница, я всегда делаю то, что мне нравится. Нравились бы малолетки, трахал бы малолеток, ровесницы – трахал бы ровесниц. Знаешь, сколько их на меня вешается?

– Могу себе представить! – с чувством воскликнула Светлана.

– А я на них даже не смотрю. Я тебе правду говорю: меня по-настоящему заводят только такие, как ты.

Их приятную беседу прервал официант, который принес каждому по меню. Светлана стала его изучать. К своему удивлению она почувствовала, что проголодалась, хотя обычно в такое позднее время никогда не ела. Может, это Артем так на нее действует?

– Скажи, а чем ты занимаешься? – спросила она.

– Я учусь.

– А где учишься?

– В консерватории, на последнем курсе.

– Где?.. – удивилась она.

– В консерватории. Только не знаю, закончу ли. Я уже второй год на последнем курсе.

– И кем ты будешь, если кончишь?

– Композитором. Понимаешь, у меня абсолютный слух.

– Тогда почему ты не можешь закончить свою консерваторию?

– Некогда. Мы два года назад с ребятами создали ансамбль. Может, слышала «Лимонка» называется. Фуфло, конечно, но подростки на нас западали. Мы три диска уже записали. Разошлись, как горячие пирожки. Придурков у нас хватает.

Светлана напрягла память. Кажется, она действительно краем уха слышала это название.

– Мне, кажется, я тоже что-то о вас слышала. Правда, не очень лестное.

– Бабки хорошие гребли. Ну я и плюнул на учебу.

– Почему же тогда у тебя сейчас денег нет?

– А мы месяц назад рассорились. Наш руководитель нас всех кинул. Деньги были на его именном счету, вот он с ними и дал деру. Мы все оказались на мели.

– Что же ты будешь делать?

Артем пожал плечами.

– Есть кое-какие подработки, жиденькие правда, но, как видишь, с голоду не умер еще. А вообще пока не знаю. Жду, когда жизнь что-нибудь подбросит.

– А она подбрасывает?

– Подбрасывает, – уверенно произнес Артем. – Такого еще ни разу не было, чтобы ничего бы не подбросила. Видишь, уже тебя послала. Первый знак судьбы.

– Вряд ли я могу тебе чем-нибудь существенно помочь. Разве что один раз накормить, коль уж у тебя нет денег?

– Между прочим, это тоже немало, – усмехнулся он. – Когда желудок пуст, жизнь кажется такой отвратительной.

– Ну, теперь он у тебя наполнился, можем расходиться. Ты получил то, что хотел.

Артем недоверчиво взглянул на нее.

– Так ты полагаешь, что это все, чего я хотел? Не ожидал от тебя такого.

– А что ты ожидал? Что я брошусь в твои объятия, как в теплое море?

– А почему бы и нет? Ты же этого хочешь!

– Откуда ты знаешь про мои желания?

– Так по глазам же видно. Я всегда по ним определяю состояние женщины. Вон они как у тебя горят. Ты, наверное, там вся мокрая.

Кажется, это уже слишком, и ей пора возмутиться.

– Ну, хватит, – встала она. – Поговорили, думаю, что на один вечер более чем достаточно. Вам, молодой человек, неплохо бы научиться себя вести в обществе.

Однако на молодого человека этот выпад не произвел никакого впечатления.

– Да брось ты делать вид, будто бы тебя это задело. Ну, чего такого я сказал? Ты там мокрая, а у меня стоит. Хочешь покажу?

– Нет! – испуганно воскликнула Светлана.

– Не хочешь, так не буду. Только садись. Ты мне жутко нравишься. Такой классной телки, как ты, у меня давно не было.

Неожиданно для себя Светлана не только снова села, но даже решила не реагировать на весьма сомнительный с ее точки зрения термин «телка». В конце концов, важно не само слово, а тот смысл, который в него вкладывается. А в устах Артема это звучит как высший комплимент. Что поделаешь, коли у современной молодежи такой лексикон.

Она взглянула на Артема, и ей вдруг нестерпимо захотелось расстегнуть его рубашку и погладить грудь, поцеловать соски. Почему-то в мужчине ее всегда больше всего привлекала именно эта часть тела. Он прав, она, в самом деле, мокрая. А чему тут удивляться, если у нее целый год не было никого?

– А чем ты занимаешься? – задал Артем неожиданный вопрос. Почему-то ей казалось, что такая мелочь не должна его интересовать.

– Я переводчица, перевожу книги.

– Здорово, значит, ты знаешь языки. А у меня с этим всегда была напряженка. Впрочем, я не комплексую, – подумав, добавил он. – А чего ты дала вдруг объявление? – неожиданно перевел Артем разговор на другую тему. – Неужели с таким портретом тебе трудно найти мужика?

– Год назад у меня погиб муж. Я носила по нему траур. А теперь, когда он кончился, я оглянулась вокруг себя и обнаружила, что никого поблизости нет.

– Даже чтобы потрахаться? – недоверчиво посмотрел на нее Артем.

– В том числе и для этого. Кстати, а кроме этого, тебе что-то от женщины еще надо? Или ни с какой другой стороны они тебя больше не интересуют?

– А что, этого мало? А вообще, как-то не думал. Но мне кажется, что нет. Для всего остального есть друзья, музыка. Когда мне чего-то хочется, кроме женщины, я сажусь и играю. И этого вполне достаточно. Но может, ты и права. Если бы я встретил такую, с кем бы можно было бы проводить время и без траханья, это было бы жутко интересно. Но пока такая что-то не попадалась. – Артем внимательно посмотрел на нее. – Может, ты будешь первой. Нет, не получится, ты слишком сексапильна. Если бы ты не кочевряжилась, я бы с тобой сразу же лег в постель. Даже сам не понимаю, чего лясы развожу.

Заиграла музыка, Светлана повернулась в сторону, откуда раздались звуки, и увидела, что на эстраде появилась певица и небольшой ансамбль.

– Здесь с часу ночи начинается ночная программа, – пояснил Артем.

– А сейчас уже час ночи?

– А ты думала, сколько? – ухмыльнулся он. – Девять часов? Время детской сказки?

– Мне пора домой, завтра рано вставать.

– Забей, – отмахнулся Артем. – Чего-нибудь наврешь. Пошли лучше потанцуем.

Несколько секунд она колебалась и вдруг неожиданно для себя произнесла:

– Пойдем, потанцуем…

Они вышли на небольшую площадку перед музыкантами. Артем крепко прижал ее к себе, она обняла его за плечи.

Они медленно и плавно раскачивались в такт мелодии, и Светлане было необыкновенно хорошо. Ею владели странные переживания, как будто она сейчас плыла по теплому морю, а аквамариновые волны ласково обтекали тело. Точно так, как это было во время их последней поездки с мужем в Турцию. Она тогда надолго запомнила эти непередаваемые ощущения. И ей было немного удивительно, что они пришли к ней снова совсем в другой ситуации.

Она вдруг почувствовал, как губы партнера сначала слегка коснулись ее виска, затем переместились на щеку, и в завершение нашли ее губы. Она не стала, да и не могла противиться, поцелуй всколыхнул внутри нее целый огненный вихрь. Нет, так нельзя, вдруг пробилась в ее, занятое совсем другим сознание, мысль. Она остановилась.

– Ты чего? – удивился Артем.

– Поздно, мне завтра на работу. У меня новый, строгий начальник. Он не любит, когда опаздывают.

– Плюнь, словим такой кайф.

– Слови его сегодня без меня. Мне, в самом деле, надо идти.

Они вернулись за столик, Светлана подозвала официанта и попросила принести счет.

Они вышли на улицу. Был самый разгар ночи, прохожих почти не осталось, а редкие машины проносились мимо, обдавая их вспышками своих фар.

Светлана подошла к своим стареньким «Жигулям».

– Мне было хорошо с тобой, – она поцеловала его в щеку. – Но на сегодня это все.

– А завтра мы встретимся? – немного обескуражено спросил Артем, не ожидая такого развития событий.

– Еще не знаю, – честно призналась Светлана. – Я должна все обдумать.

– Чего тут думать? И так все ясно, – недовольно пробормотал Артем.

– Это тебя ясно, а мне – нет. Я поехала.

Дабы не передумать, она быстро села в машину, помахала ему рукой и тронулась с места.

Отъехав немного, Светлана обернулась назад и увидела стоящую неподвижно высокую фигуру Артема. Внезапно она засмеялась. Но причины своего смеха она не знала. Просто ей вдруг стало весело.

Глава 6

Светлана действительно немного опоздала на работу. Хотя если даже она и опоздала, ничего страшного не случилось, в издательстве на такие вещи смотрели довольно снисходительно. Более того, иногда разрешали даже брать работу на дом, чем многие пользовались. Но она была по природе слишком исполнительной и обязательной, чтобы злоупотреблять такими счастливыми возможностями. Едва она вошла в комнату, как ее встретила хитрая улыбка Тамары.

– А вами уже интересовались, – сказала она, пристально вглядываясь в лицо своей начальницы.

Светлана поняла, что интересовался Стефанов.

– Зашел прямо сюда, посмотрел на ваше место, словно оно мемориальное.

Светлана пожала плевами, всем своим видом показывая, что все это то не имеет особого значения. Впрочем, она знала, что Тамару такими примитивными уловками не проведешь.

Чтобы покончить с щекотливой темой, Светлана с места в карьер принялась за работу и тоже самое заставила сделать и Тамару. Но думала она совсем о другом. Внимание Стефанова к ней становится уж слишком настойчивым и открытым, тем самым, ставя ее в неловкое положение среди коллег. Как ей реагировать на такое поведение? Если бы он ей нравился как мужчина, было бы еще ничего, ради такого можно стерпеть многие неудобства. Но она не испытывает к нему подобных чувств, он совершенно не волнует ее. Ей не хочется заводить с ним ни интрижку, ни чего-то серьезного. Но как ей в таком случае отвечать на его ухаживания? Если бы он был обычным сотрудником, она нашла бы способ тактично его отшить, но с начальником так поступать слишком рискованно. В ее жизни уже были примеры, когда она отказывала в благосклонности своим руководящим ухажерам, и те не оставались в долгу, устраивали ей такую жизнь, что приходилось менять работу. Но в том-то вся и загвоздка, что она ее устраивает, и по этой причине ей совсем не хочется ее потерять. Но тогда нужно найти такую линию поведения, которая позволила бы ей и сохранить это место, и держать на расстоянии Стефанова.

Приглашение зайти в директорский кабинет последовало примерно через час. Светлана вздохнула про себя, у этого Стефанова слишком мало терпения, он хочет получить то, что желает, слишком быстро и не прикладывая никаких усилий. И ради этого вполне ненароком может скомпрометировать ее в глазах всего коллектива.

Стефанов почти не скрывал удовольствия от того, что лицезреет ее. Он бросился ей навстречу и пожал руку. При этом, как ей показалось, задержал ее ладонь в своей ладони больше, чем требовалось по этикету.

Несколько мгновений он пристально рассматривал ее.

– Мне кажется, вы сегодня не очень хорошо выглядите. У вас усталый вид. Случайно не заболели? – В его голосе звучала непритворная заботливость.

– Нет, просто поздно легла спать. А я не очень люблю рано вставать.

– Но вам не обязательно приходить минута в минуту. Вы можете работать и по гибкому графику. Располагайте временем так, как это вам удобно. Я не возражаю.

– Большое спасибо, но мне будет неудобно перед другими сотрудниками, я привыкла работать, как и все. На мой взгляд, это будет неправильно.

Светлана заметила, как он покраснел.

– Наверное, вы в чем-то правы. Я ценю вашу позицию. Вы только что показали, что у вас очень развито чувство справедливости. Это сейчас редко встретишь в людях. Но помните, мы с вами хотели где-нибудь посидеть, подумать, как нам строить работу. У меня сегодня свободный вечер. Вы не против?

Светлана вспомнила об Артеме, едва она проснулась, как сказала себе, что вечером они снова встретятся. Нет, она не может пожертвовать этим свиданием. Она его слишком долго ждала.

– Сожалею, но сегодня не могу, у меня вечер уже забронирован. – Она посмотрела на Стефанова и увидела, если после первого отказа его лицо напоминало помидор в стадии созревания, но теперь – в стадии полной спелости. Ей вдруг стало жалко его, она тоже попадала в такие ситуации, когда тебе нравится человек, а ты ему – нет. Никто в этом не виноват, просто такой расклад. – Андрей Борисович, а давайте я сама вас приглашу, когда у меня появится не занятый вечер? Обещаю, что ждать вам придется не долго.

Она увидела, как по его лицу словно бы пробежал лучик надежды. И ей стало немного легче, она нашла правильный ход, правда его последующие результаты могут оказаться весьма неожиданными. Но на данный момент это максимум того, что она может для него сделать. Вот только не пожалеет ли она о своем опрометчивом поступке? Она не раз убеждалась в том, что как не бывает порой жестокой правда, последствия ее более мягкие и благоприятные, чем от самой сладкой лжи. Но что уже сделано, то сделано, и изменить ничего уже нельзя. Ей придется совсем скоро пригласить его в ресторан.

Но едва Светлана вышла из кабинета начальника, как тут же забыла и о нем, и о своем опрометчивом обещании. Ее мысли перенеслись совсем в другое место, к другому человеку. Она думала об Артеме. Вернее, о том, что, весьма вероятно, сегодня вечером они снова встретятся.

Давно она не ждала с таким нетерпением конца рабочего дня. Но когда уже собиралась уходить, вдруг позвонила Маша и попросила ее приехать. Только не домой, а в конюшню, где она держала свою лошадь.

Едва ли не впервые в жизни Светлана почувствовала досаду, вызванную звонком дочери. Этот вечер она хотела посвятить только самой себе…

Ей пришлось сделать большой крюк, чтобы попасть на окраину Москвы. Это был недавно сооруженный роскошный конно-спортивный комплекс. Когда Маша мимоходом бросила ей, сколько стоит занятие на ипподроме и место в конюшне, у Светланы едва не полезли глаза на лоб. Тогда она не выдержала и сказала, что Клод не сможет ее так долго содержать при таких запросах. И однажды просто уйдет от нее.

Маша пожала плечами и холодно посмотрела на нее. Затем прижалась головой к голове лошади.

– Если он не в состоянии обеспечивать мне это, то может уходить, я держать не стану. Но Ласкового не оставлю. Так и знай, мама. Он мне дороже всех.

И даже меня? – хотела спросить Светлана, но вовремя прикусила язык. Ответ был и так очевиден.

Так как без пропуска на ипподром не пускали, Маша встретила ее у входа и провела вовнутрь.

– Подожди десять минут, у меня сейчас закончатся занятия с тренером.

Светлана скромно примостилась на скамейке и стала наблюдать, как гарцует дочь на своем скакуне. Зрелище действительно было очень красивое. Она смотрела и не верила своим глазам: перед ней был совсем другой человек – нежный и одновременно гордый, смелый и одновременно ласковый, собранный и одновременно раскованный.

Лошадь и всадница уверенно брали одно за другим препятствия, и всякий раз, когда, повинуясь приказанию своей повелительницы, лошадь взмывала в воздух, у Светланы замирало сердце. И в тоже время ее охватывала гордость за дочь, такую отважную и красивую. Но почему тогда, когда она слезает с седла и снова оказывается в привычном мире людей, она становится совсем другим человеком – ко всему равнодушным, эгоистичным, не желающим ни о чем задумываться, кроме как о своих мелких проблемах и желаниях? Удивительная и непостижимая метаморфоза: ее дочь к животным относится как к людям, а к людям, как к животным.

Тренировка завершилась, Маша отдала лошадь служителю, а сама подошла к матери. На Светлану дохнул сильный запах пота.

– Хочешь, пойдем в душ? Здесь отличная душевая, есть джакузи и парилка, – предложила дочь.

– Но у меня ничего с собой нет.

– А ничего и не надо, тут все дадут, – успокоила ее дочь.

– Ну, хорошо, – сдалась Светлана, – только недолго.

В душевой их действительно ждал полный банный комплект, включая красивый белый махровый халат. Маша почти мгновенно освободилась от одежды, и нырнула в кабинку. Вслед за ней туда вошла и Светлана.

Маша с наслаждением стояла под душем. Светлана немного украдкой рассматривала ее фигуру. Она давно не видела дочь обнаженной.

Да, телом бог ее не обидел, дал все в нужных пропорциях. Светлана вдруг поймала себя на том, что смотрит на тело дочери взглядом мужчины. Без всякого сомнения, оно порождает в них вожделение. Может, этим и объясняется то, что Клод не бросает ее? Интересно, как это у них все происходит в постели?

Светлане стало неловко от своих мыслей. Чтобы остудиться, она встала под прохладный душ.

Это была самая настоящая банно-водная феерия. Из душа они переместились в парилку, а, выбравшись оттуда, нырнули в небольшой, но довольно глубокий бассейн с холодной водой. Светлана почувствовала себя так, будто бы сбросила с десяток годков.

В предбаннике их ждало холодное пиво. Светлана не слишком жаловала этот напиток, но сейчас налила его в кружку и с удовольствием стала пить маленькими глоточками. Маша же цедила его из бутылки. Совсем, как мужчина. Маша снова вернулась в свой грубый мир.

– Я вчера виделась с Валеркой, – вдруг сообщила дочь.

Светлана, сама не зная, почему, похолодела.

– И что?

– Ничего. Замуж зовет. Между прочим, тачка у него классная. Не то, что у нас. Денег много заработал. – Все это Маша говорила совершенно бесстрастным тоном.

– Ты что-нибудь решила?

– А что я должна была решить? – ответила Маша.

– Как что? – удивилась Светлана. – Тебе же сделали предложение!

– Ты об этом? – как-то даже разочарованно проговорила Маша. – Да нет, я не думала. Просто так тебе сказала. Вы же с тетей Зиной подруги.

– Я думала, ты пригласила меня, чтобы обсудить эту новость.

– Если бы я хотела, то сама бы все решила, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющимся проговорила дочь. – Тут другое.

– Что еще? – насторожилась Светлана.

Маша бросила в корзину одну бутылку пива и потянулась за следующей.

– Помнишь, я тебе говорила, что мы должны с Клодом идти на вечеринку?

– Конечно, помню.

– Там случилась одна неприятность. Жан-Пьер сильно надрался. И стал приставать ко мне.

– А Клод?

– Его рядом не было, это было в курительной комнате.

– И что произошло в курительной комнате?

– Ты знаешь, я же занимаюсь карате: когда он полез – я его ударила ногой в одно место.

– Ты его покалечила? – испуганно вскричала Светлана.

– Да нет, ерунда. Так, слегка проучила. Но он был пьян и плохо держался на ногах. И ударился головой. В общем, получил небольшое сотрясение своих мерзких мозгов. Пришлось вызывать даже «скорую».

– И что дальше?

– Да, ничего. Ночь в больнице провел, затем домой отвезли. В общем, сейчас он лежит у себя. Думаю, дня два еще поваляется.

Несколько секунд Светлана молчала, приходя в себя. Только этого еще и не доставало.

– Что теперь будет? – спросила она.

– Не знаю. Но Клод боится, что у него могут быть большие неприятности. Жан-Пьер злопамятен. Когда он вернется на работу, то может выгнать его. Кто все это тогда будет оплачивать?

Вот что ее беспокоит… Сами неприятности мужа ее волнуют меньше всего. Это больше похоже не на брак, а на какую-то финансовую сделку.

– Я понимаю ваши неприятности, но как я могу вам помочь? Я даже почти не знакома с этим вашим Жан-Пьером.

– А он помнит о тебе, и даже однажды Клода спрашивал, как ты поживаешь.

– Для меня это, конечно, крайне лестно. И все же я не понимаю, каким образом я могу повлиять на развитие ситуации?

– Я не знаю, но почему бы тебе с ним не поговорить?

– О чем, Маша?!

– Но ты разве не найдешь о чем поговорить? Ты же умная.

– Спасибо за комплимент. И все же, мне по-прежнему непонятно, каким образом я смогу вмешаться в ситуацию?

– Он тебя послушает.

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, мне так кажется. Он иногда западает на женщин средних лет.

И этот туда же, подумала Светлана. Это что, новое повальное поветрие среди не старых мужчин?

– Может, ты мне предложишь с ним еще и переспать?

Маша молчала, и Светлана с ужасом поняла, что ее дочь не имеет ничего против такого варианта, если он поможет урегулировать конфликт.

– А что ты вообще собираешься делать? – вдруг спросила дочь.

– Что ты имеешь в виду?

– Траур твой кончился, надо же налаживать личную жизнь как-то.

– Ах, ты об этом, – Светлана сделала вид, что только сейчас поняла смысл вопроса. – Еще по-настоящему не думала. Пока конкретных планов у меня нет.

– В твоем возрасте надо спешить, время на раскачку нет.

– Да, ты, наверное, права. Мне, кстати, пора уже домой. Пойдем одеваться.

Они оделись и вышли на улицу.

– Я попрощаюсь с Ласковым, а ты езжай домой, – сказала Маша.

– Тогда до свидания.

– А как быть с Жан-Пьером?

Светлана вздохнула. Вряд ли ей удастся уклониться от участия в этом конфликте. Она знает, какой может быть упорной дочь, когда хочет чего-то добиться.

– Хорошо, я согласна с ним переговорить. Но не более того.

Она увидела, как облегченно вздохнула Маша. Дочь повернулась и быстро зашагала к конюшне.

Первую часть пути до дома Светлана размышляла о неблагодарности детей по отношению к своим родителям. Сколько она вложила сил и средств в Машу, в детстве она серьезно болела астмой, и приходилось все внимание уделять ей: ездить с ней по курортам, без конца ходить на процедуры. Не исключено, что это стало одной из причин ее разлада с первым мужем. Из-за отсутствия времени она уделяла ему слишком мало внимания. И, в конце концов, ему надоела такая жизнь – одновременно с женой и без жены. Сейчас она не жалеет, что рассталась с ним, но когда у них начался разлад, все выглядело по-другому. Она, конечно, понимает, что ждать от дочери, что однажды она сполна оценит ее самопожертвование наивно, но все равно обида, как гвоздь, сидит глубоко в душе и оттуда ее вытащить будет очень трудно.

Однако чем ближе она подъезжала к дому, тем все дальше дочь и ее дела уходили из мыслей. А ее место занимал вчерашний знакомый. И едва она вошла в квартиру, как тут же включила компьютер.

Предчувствия ее не обманули, она сразу же увидела сообщение от Артема. Оно было совсем кратким, зато в конце стояли многозначительное троеточие: «Жду тебя на прежнем месте в тот же час».

Хотя Светлана не хотела приезжать раньше срока, но все же не выдержала и оказалась у входа кафе немного раньше. Артем ее уже ждал. Она подошла к нему. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Я вижу, сегодня ты готова, – спокойно, как само собой разумеющееся, сказал он.

Она секунду помедлила, затем кивнула головой.

– Тогда не будем заходить в эту забегаловку, – произнес Артем.

– Не будем, – согласилась Светлана.

Они направились к машине. Они ехали по тихому ночному городу в полном молчании. Артем, насколько позволял его большой рост, развалился в кресле рядом с ней. Иногда он посматривал на нее, однако большую часть времени был занят тем, что насвистывал самые разные мелодии. Репертуар у него был весьма обширный, благородная классическая музыка сменялась самой настоящей попсой, затем следовал элегантный джаз. Светлана, сама наделенная неплохим музыкальным слухом, не могла не отметить, что ее спутник был действительно не только очень музыкален, но и еще самым настоящим виртуозом художественного свиста. Даже не надо включать приемник, с ней едет живая радиостанция.

– Приехали, – объявила Светлана, заглушая мотор. – Вот это мой дом.

Артем бросил взгляд на стандартную пятиэтажку.

– Я думал, что ты живешь в доме получше.

– Извини, что разочаровала тебя, – немного насмешливо проговорила она.

– Что делать, в жизни всегда много разочарований, надо к ним привыкать, – философски заметил молодой человек.

Светлана не стал объяснять ему, что в свое время у нее была возможность переехать в гораздо более престижный дом и в гораздо более комфортабельное жилище. Но врач, лечивший Машу, почти категорически не разрешил ей этого делать, так как перемена места могла отрицательно сказаться на здоровье девочки. Так она и застряла в этом убогом строении, в небольшой тесной квартирке.

– Так ты идешь или остаешься тут? – спросила Светлана.

Артем встрепенулся.

– О чем ты спрашиваешь? Конечно, иду. Просто меня поразила одна вещь.

– Какая?

– Понимаешь, – задумчиво произнес он, – все должно соответствовать друг другу. А ты и этот дом друг другу не соответствуете. Вы принадлежите разным мирам. Ты – высокому, а он – низменному.

Светлана поймала себя на том, что никогда не думала на эту тему, хотя подсознательно всегда ощущала это несоответствие. Но сейчас ее больше заинтересовал не сам этот факт, а точность интуиции Артема. Он, и в самом деле, тонко чувствует окружающий мир. И это замечательно, она терпеть не может грубых, нечутких мужчин. Сколько ей встречалось таких, которые внешне выглядели вполне интеллигентными людьми, а чуть капнешь в глубину, то сразу же натыкаешься на совсем иные слои: темные и плотные, в которых можно обнаружить лишь самые примитивные и вульгарные желания и мысли. И как хорошо, что ее потенциальный любовник совсем не таков!

Так как лифт в доме не был предусмотрен, на четвертый этаж им пришлось подниматься пешком.

– Боюсь, квартира тебя тоже разочарует, – предупредила Светлана перед тем, как вставить ключ в замочную скважину. – Может быть, не будешь входить?

Внезапно Артем наклонился к ней и поцеловал в губы. Это был их первый поцелуй. И Светлана почувствовала, как прокатилась горячая волна по всему телу.

Артем с интересом осматривал квартиру, словно какое-то историческое место. Затем снова помотал головой.

– Ты не должна жить в этой конуре, – вынес он свой вердикт.

Светлана даже немного обиделась. Конечно, квартирка была небольшая и тесноватая, но обставлена вполне приятно, да и ремонт незадолго до смерти мужа они сделали хороший, вложив в него чуть ли не все сбережения.

– Я же тебя предупреждала, что не стоит входить. Да и сейчас уйти совсем не поздно.

– После такого поцелуя. Ты шутишь? Я еще вчера весь вспотел от желания. Давно ни одна женщина меня так не возбуждала.

«Тогда к чему эти дурацкие разговоры?» – мысленно послала она ему сигнал. Но к ее удивлению он его не услышал. Вместо этого Артем подошел к пианино, оставшемуся от той далекой поры, когда Светлана учила Машу музыке, сел к инструменту и открыл крышку.

Так как было поздно, Артем играл тихо, но Светлана достаточно разбиралась в музыке, чтобы оценить мастерство его исполнения. Она села рядом и стала слушать. Это было удивительно, но Артем играл все те мелодии, которые она особенно любила. Знать об ее пристрастиях он не мог, так как на эту тему они еще не разговаривали. Следовательно, это сходство шло откуда-то из космоса, там, где находились их души. Но тогда получается, что они расположены совсем близко друг к другу.

Ей стало немного не по себе. Не слишком ли опрометчиво она поступила, приведя его в свою квартиру? Да и вообще, она поступила крайне легкомысленно, пойдя на это знакомство. Он же ей в сыновья годится. А она собирается ложиться с ним в постель и заниматься любовью.

Забыв про свои тревожные мысли, она погрузилась в рождаемый пальцами ее ночного гостя поток звуков. Она даже не заметила, как желание оставило ее, окунув совсем в другую стихию.

Внезапно Артем оборвал на середине ее любимую мелодию Бетховена и резко повернулся к ней. Светлана почувствовала досаду, ей хотелось дослушать музыку до конца.

Артем взял ее за руку и вдруг резко притянул к себе. Его губы нашли ее губы. И сразу же волшебный мир музыкальных образов растаял, как сказочный терем, а опустивший было голову дракон желания, поднял ее высоко в небо. Она обхватила Артема руками за шею.

Язык Артема пробрался в ее рот и встретился с ее языком. Светлане неудержимо хотелось слиться с этим мужским телом, стать с ним единым целом, принадлежать ему полностью и безоговорочно.

Она оторвалась от его рта и, наконец, стала делать то, о чем мечтала едва ли не с того момента, как увидела Артема. Светлана быстро расстегнула рубашку и стала водить ладонью по его груди. Она не ошиблась, кожа была совершенно гладкая, без единого волоска. Зато она чувствовала бугры мышц, и почему-то именно они вызывали у нее самые большие приливы желания.

Она стала слегка покусывать его грудь, оставляя на ней дорожку влажных следов. Ее руки нежно касались его сосков, скользили вниз по упругому, как натянутый тент, животу.

Артем не мешал ей наслаждаться своим торсом, а в это время его руки в свою очередь гладили ее тело.

Она почувствовала, как его пальцы сжали ее груди. Ей даже стало немного больно, но и эта боль приносила наслаждение, обогащая мелодию ее ощущений новыми нотками. Артем встал и легко, как пушинку, поднял ее на руки. Впрочем, идти было совсем близко, кровать находилась всего в трех шагах.

Артем бросил Светлану на постель и навалился на нее. Как кожу у змеи, он сдирал с нее одежду, один слой за другим. Делал он это так мастерски, что свидетельствовала о большом навыке в деле раздевания женщин и буквально через несколько мгновений она уже лежала полностью обнаженной.

Он вдруг замер, не отводя от ее тела восхищенного взора.

– Какая ты красивая. Умел бы хорошо рисовать, обязательно сделал бы твой набросок.

Он положил руку на одну ее грудь, нежно сжал ее, затем на другую и сделал то же самое. Светлана вдруг приподнялась на коленях.

– Я тоже хочу тебя раздеть, – сказала она.

Рубашка была уже расстегнута, и Светлане хватило всего одного движения, чтобы освободить от нее Артема. Затем она занялась брюками. Отделила друг от друга две части ремня, спустила вниз молнию ширинки и стала снимать штаны. Артем, вытянув вперед ноги, оказывал ей пассивную, но действенную помощь.

Наконец она справилась и с этой нелегкой задачей. Оставался последний редут – плотно обтягивающие тело трусы, из которых рвался на волю твердый как сталь член. Взять это оборонительное сооружение уже не представляло почти никакого труда, она почти сорвала его с Артема. Его прямой, как мачта, член уперся ей в живот. Она жадно схватила его и сжала с большой силой. Целый год она не держала в руке этот орган. Как же она по нему соскучилась!

Светлана вдруг прижалась к члену щекой и улыбнулась. Ею овладело странное ощущение не то одержанной победы, не то сброшенного с плеч тяжелого груза. Скопившаяся за целый год нерастраченная энергия сейчас лилась легко и свободно, не было никаких препятствий для выхода этого бурного потока.

– Я так соскучилась по нему, – прошептала Светлана, целуя член в ярко красную, налитую кровью головку.

Она посмотрела в лицо Артема и успела заметить, как промелькнуло на нем странное выражение. Но ей сейчас было не до того, она откинулась назад и потянула за собой Артема.

Молодой человек понял ее без слов, он лег на нее, но при этом, не придавливая своей тяжелой массой. Его могучий член ткнулся пару раз в ее лоно, словно бы знакомясь с новой для себя местностью, а затем легко вошел в него, как к себе домой.

Светлана чувствовала его рывки внутри нее, его удары по стенкам влагалища, и каждый из них, словно волшебный посох из скалы, высекал ручеек наслаждений, который растекался по всему телу, образуя огромное, вздыбленное волнами сладострастия, море.

Удары и рывки не прекращались, они заполнили ее всю, от кончиков ногтей на ногах до последнего волоска на голове. Ощущения были столь полными, всеохватывающими и всепоглощающими, что она на какое-то время целиком потеряла себя. Светланы Скрябиной больше не существовало на свете, и не исключено, что вообще никогда не существовало и раньше, зато вместо нее разлилось безбрежное море наслаждения.

Внезапно что-то странное и небывалое случилось с ней. Она очень ярко и отчетливо почувствовала, что больше не пребывает на земле, а стремительно несется в пространстве. Что-то необычайно яркое вспыхнуло впереди, и она увидела, что находится на какой-то звезде. Ей стало страшно, но и это был удивительный страх, он не пугал, а скорей приводил в изумление необычностью окружающего мира, в котором она совершенно неожиданно для себя оказалась.

Она закричала и стала царапать ногтями шею Артема. Впрочем, то, что с ней происходило в тот момент, она поняла позже, когда прилетевший из космических глубин поток неведомого наслаждения, оросив ее, вновь умчался в свою неведомую даль.

Светлана медленно приходила в себя, не без удивления озираясь вокруг. Понадобилось несколько секунд, чтобы привычная реальность восстановила свои права. Только тогда она заметила кровавую длинную тонкую полосу на шее любовника. Неужели это сделала она? Ничего подобного она не припомнит. Эти мгновения небывалого экстаза полностью выпали из ее памяти. Что впрочем, не удивительно, ведь в тот момент ее не было на земле.

Светлана в задумчивости лежала без движения. Ее саму безмерно удивляла та небывалая острота ощущений, которыми она была только что охвачена. Ничего подобного с ней раньше не случалась, хотя она всегда отличалась сильной чувственностью. И все же раньше это было совсем иначе, не так остро.

Она повернула голову к своему партнеру. Артем лежал на боку и внимательно наблюдал за ней.

– Со мной только что произошло нечто странное, как будто бы я улетела далеко-далеко, – сказала она, проводя рукой по его шее.

– Это я заметил, – ответил он.

– У меня год не было мужчины. А таких, как ты, – никогда. – Ее взгляд снова упал на глубокую царапину на его шее. – Это я тебе ее сделала? – испуганно спросила Светлана.

– Не думай о таких пустяках, – отмахнулся Артем. – Такого секса у меня еще не было. За него можно простить и не такое.

– Тебе понравилось? – не без тщеславия спросила Светлана.

– Не то слово, высший класс. Я с первой минуты, как увидел тебя, понял, что ты хороша в постели, но не до такой степени.

– А как ты понял?

– По женщине всегда видно, как она ведет себя в постели.

– Неужели всегда? – не поверила Светлана.

– Всегда, – убежденно проговорил Артем. – Я еще ни разу не ошибался.

– А мне всегда казалось, что я умею скрывать свою чувственность.

– Тот, кто не разбирается в этом деле, может и поведется.

– А ты я вижу великий знаток. У тебя было сто женщин?!

– Всего три.

– Не может быть! Ты врешь!

– Зачем? – спокойно возразил Артем.

Светлана внимательно посмотрела на него и вдруг поверила его словам.

– Тогда я ничего не понимаю в тебе, – призналась она.

– Все очень просто. Просто я всегда выбираю классных женщин, с которыми поддерживаю долгие отношения. А на одной даже был женат.

От удивления Светлана даже приподнялась на кровати.

– Ты был женат?

– А что в этом такого?! Кажется, я не импотент и совершеннолетний, – ухмыльнулся Артем.

– И сколько ей было лет?

– Она была всего на десять лет меня старше. Может быть, потому мы и прожили всего два года. Была бы она как ты, мы бы жили дольше.

– И умерли бы в один день, – засмеялась Светлана.

– А вот это не обязательно. Я вообще не люблю думать о смерти.

– А о чем ты любишь думать? Кроме секса, конечно.

– О музыке. О женщинах, которые мне нравятся. Не о сексе с ними, а просто о них. Когда никого не любишь, то на душе как-то пусто.

– Странно ты как-то устроен. Когда я тебя увидела, то подумала, что ты примитивная секс-машина.

– А я, между прочим, совсем не против ею быть. Секс-машина – это даже очень недурно. Я просто не люблю притворяться. Я в жизни не встречал ни одного мужика, который бы втайне не мечтал быть секс-машиной. Большого же удовольствия в жизни нет.

– Ты уверен? А музыка?

– А музыка – это тоже секс, просто немного иной. Я когда играю, часто представляю эротические сцены. Это помогает гораздо глубже проникать в мелодию. Я бы вообще хотел, чтобы все в жизни было сексом. И больше ничем. Объясни, какой смысл в чем-то другом?

Светлана задумалась.

– Наверное, ты прав, смысла нет. – Она провела рукой по его груди и сразу же почувствовала, как словно бы что-то загорелось внутри нее. Ее рука соскользнула вниз и сжала пенис, который тут же, как по команде, пошел в рост.

Артем отреагировал мгновенно. Его руки сгребли ее тело, а губы прижались к распустившимся бутонам сосков. Только бы не оцарапать его снова, успела мелькнуть у нее мысль, прежде чем Светлана исчезла из этого мира в мире блаженства и экстаза.

Глава 7

Светлана проснулась, посмотрела на часы и… ахнула. Она опоздала. Она забыла завести будильник – и вот расплата за этот промах. Впрочем, было ли ей до будильника, если они занимались любовью до самого рассвета? И лишь только когда на небе пролегли первые светлые полоски, угомонились и почти тут же заснули.

Впрочем, ее партнер по сексуальному буйству спокойно продолжал спать и сейчас. Он лежал абсолютно голый, одеяло сползло с него, явив миру весь богатый и мощный арсенал его мужских прелестей. И Светлана к своему изумлению снова почувствовала желание. Да что с ней происходит? Она становится просто ненасытной, настоящей нимфоманкой. Ничего подобного раньше с ней не случалось за все сорок два года ее жизни.

Она взяла в руку член Артема, несколько мгновений его подержала, затем со вздохом отпустила. Пусть уж спит, а ей пора на работу. Если поторопится, то опоздает всего на какой-то час. Ну, может быть, чуть больше.

Второй вопрос, который ее беспокоил, заключался в том, что ей делать с этим вальяжно развалившимся на ее кровати красавцем? Если его не будить, то значит, надо оставлять в квартире. Но ей почему-то этого не хочется. И дело совсем не в том, что она боится, что он что-нибудь украдет. В это она не верит, да и красть особенно-то и нечего. Но если она оставит его у себя, то это означает, что их отношения вышли на какой-то принципиально новый уровень. Одно дело спать с мужчиной, а другое дело – жить с ним. Это две большие разницы. А ей, несмотря на большое влечение, которое она к нему испытывает, хочется держать по отношению к нему дистанцию. Она никому не собирается отдавать свою независимость, не обменяв ее на что-то очень существенное для нее. Слишком дорого она ей досталась. И она намерена отставить это завоевание по крайней мере до тех пор, пока на горизонте не появится тот, кому она захочет вручить ключи от этой крепости. Но маловероятно, что их владельцем станет Артем. Значит, ей придется выставить его, хотя и очень жалко его будить. Своими ночными подвигами он в полной мере заслужил награду спать ровно столько, сколько ему захочется.

Она стала целовать и одновременно щекотать Артема. Тот не сразу, но открыл глаза.

– Черт, что такое? – недовольно пробурчал он. – Я хочу спать.

– Извини, но мне пора на работу. Я так опоздала. Нам надо собираться.

– Ну и иди, а я еще посплю…

– Нет, мы выйдем вместе, – нежно, но твердо произнесла Светлана.

Сон слетел с Артема. Он приподнялся на подушке.

– А, понимаю, секс – не повод для знакомства.

– Что-то в этом роде. – Ей был неприятен такой оборот в их разговоре – цинизм, даже в самых слабых дозах, ей был глубоко противен. Тем более, она понимала, что он обижен. А потому сама решила не обижаться на его возможную грубость. – У нас мало времени, – напомнила она.

– Не волнуйся, когда надо, я могу все делать быстро, – насмешливо сказал Артем. – Кстати, я могу воспользоваться твоим туалетом, или на это у меня уже нет времени?

– Можешь, конечно, – вздохнула она.

Он вскочил с кровати и голый направился в туалет.

Светлана поймала себя на том, что может любоваться зрелищем его обнаженного тела сколь угодно долго, как поклонник живописи своей любимой картиной.

Она решила, что, по крайней мере, не имеет морального права выставлять его без завтрака, хотя это увеличит ее опоздание, как минимум, еще на полчаса. Она понеслась в кухню.

Они сидели напротив друг друга в ее тесной кухоньке. Артем стремительно подминал все, что она выставила на стол. А Светлана, заглаживая вину, не пожалела даже открыть банку черной икры, которую она берегла для какого-нибудь важного события. Хотя вряд ли ее сотрапезник проникся пониманием этой жертвы.

Они почти не разговаривали. Наконец, все, что было на столе, исчезло в ненасытном желудке Артема. Сама же она ограничилась одним бутербродом с колбасой и несколькими глотками чая.

– Я готов покинуть эту гостеприимную квартиру, – насмешливо объявил Артем.

– Да, пойдем.

Светлана уже была готова к выходу. Они спустились вниз, и подошли к ее машине.

– Может, тебя подвезти до ближайшего метро? – предложила Светлана. – Все равно по дороге.

– А если было бы не по дороге? Не беспокойся, я не заплутаюсь. А если захочешь меня увидеть, звони. Теперь все зависит только от тебя.

Артем помахал ей рукой и стал быстро удаляться.

Почему-то она не ожидала, что он окажется таким обидчивым. Каждый человек внутри совсем не такой, каким он кажется снаружи.

Никогда еще она не входила в офис с таким неприятным чувством вины, словно бы она что-то украла или совершила какой-нибудь другой не менее позорный поступок. Когда она вошла в отдел, то первое, что увидела, это округлившиеся до размера пятака глаза Тамары.

– А вас все обыскались. Сегодня же совещание.

Светлана едва не упала на стул. Вот о чем она совершенно забыла, так это о совещании.

– У вас что-нибудь случилось? – спросила Тамара.

– Нет, ничего особенного. – Пока она ехала, то пыталась придумать убедительную ложь. Но к некоторому ее удивлению, у нее ничего путного не получилось, ее мозг не желал унижать себя неправдой.

– Что же мне делать? – вырвалось у Светланы.

– Пойдите к директору, он к вам благоволит, что-нибудь придумайте. Не важно, что сказать, важно сказать что-нибудь.

– Наверное, я так и сделаю, – кивнула головой Светлана, вставая с места. Она вдруг заметила, что у нее дрожат ноги.

Она направилась к выходу.

– Вы сегодня как-то странно выглядите, – вдруг до гнал ее голос Тамары.

Светлана остановилась и настороженно посмотрела на нее.

– Что вы имеете в виду?

– У вас глаза сильно блестят. Таких глаз я у вас еще не видела.

Так как Светлана не нашла, что ответить, то вышла, больше не проронив ни слова.

В кабинет к Стефанову она вошла с бьющимся сердцем. Он буквально бросился ей на встречу.

– У вас что-нибудь случилось? – с тревогой спросил он. – Я сильно волновался.

Нет, она не в состоянии ему врать. Как, впрочем, сказать правду тоже.

– Извините меня, но я элементарно проспала. Легла поздно, забыла завести будильник – и вот результат. – Это была правдой, хотя и не всей правдой. Но, по крайней мере, она не солгала. И это уже неплохо. Впрочем, неприятный осадок от собственных слов остался.

– Но это же замечательно! – неожиданно воскликнул Стефанов.

– Но что же здесь замечательного? – удивилась она.

– То, что с вами ничего не случилось.

Светлане стало стыдно.

– Я вам очень благодарна за понимание, – сказала Светлана.

– Правда? – обрадовался Стефанов.

– Мы должны были обсудить план работы отдела, – поспешила она переменить тему разговора. – Я его подготовила. Вот, можете посмотреть.

Следующие полчаса были посвящены обсуждению плана. Оба делали вид, что целиком поглощены своим занятием. Но Светлана отлично сознавала, что это не более чем игра, на самом деле, каждый думает совсем о другом. И она почти не сомневалась, какие мысли сейчас вибрируют в голове Стефанова. Они завершили разговор, и директор издательства выжидающе посмотрел на нее. Она знает, как загладить перед ним свою вину.

– Андрей Борисович, вы как-то предлагали обсудить наши дела в неформальной обстановке. У меня сегодня как раз свободный вечер. Если вы не заняты и не передумали, то мы могли бы это сделать.

– Я не передумал и не занят, – поспешно произнес Стефанов. Он попытался скрыть свою радость, но она рвалась наружу. – Есть одно приятное кафе, которое мне нравится. Если вы не возражаете, я бы заехал за вами к часам восьми.

– Я буду вас ждать, – Светлане не хотелось видеть его щенячье выражение лица, и она поспешила выйти из кабинета.

К этому разговору Светлана мысленно вернулась, когда возвращалась с работы домой. Машина то и дело застревала в пробках, и это было самое время, чтобы проанализировать ситуацию. И вывод, к которому она пришла, был однозначный: такой брак, какой предлагает Тамара, ей не нужен. Ничего хорошо из этого проекта не получится. Но в чем Тамара права: она действительно хочет выйти замуж. А если сочетаться браком с Артемом? Светлана засмеялась, представив их возможную семейную жизнь. Если она сойдет с ума, то лишь тогда можно пойти на такой шаг. Или вернее, такой шаг будет свидетельствовать о том, она сошла с ума. Но пока до этого, слава Богу, еще далеко. А вот на роль любовника лучшую кандидатуру не сыщешь. А ей в первую очередь от него нужно именно этого. Год воздержания не проходит бесследно.

Светлане до жути захотелось встретиться с Артемом, а вместо этого придется терять время со Стефановым. Может, позвонить ему и сказать, что обстоятельство резко изменились, и она не может прийти.

Светлана даже потянулась к сумочке, где лежал телефон, но в последний момент одернула руку, словно прикоснувшись к раскаленному железу. Нет, она не должна так поступать, это некрасиво, в конечном счете, неблагородно по отношению к нему.

Светлана не сомневалась, что Стефанов не опоздает. Так и случилось, звонок в дверь прозвучал ровно в восемь. Она открыла ему.

– Я уже готова, Андрей Борисович, мы можем ехать.

– Могу я хотя бы одним глазком посмотреть на ваш терем?

– Разумеется. Только ничего интересного вы здесь не увидите.

Экскурсия по квартире заняла пару минут.

– Мне казалось, что вы живете немного иначе, – задумчиво произнес Стефанов.

И он о том же, вспоминала замечание Артема Светлана. Наверное, она производит впечатление богатой и ухоженной дамы, которая должна обитать в шикарных апартаментах. А у нее иногда не хватает денег, чтобы дожить до зарплаты.

– Как иначе?

– Мне трудно это сформулировать. Мне казалось, что вы благополучнее. Извините, я, наверное, вас обидел? – поспешно произнес Стефанов.

«Конечно же, обидел», – мысленно ответила ему Светлана.

– Пойдемте туда, куда вы собирались меня пригласить, – сказала она.

– Да, да, я готов.

Машина Стефанова оказалась ненамного лучше, чем ее. Правда, это была иномарка, но уж больно ветхая. Ей даже стало немного боязно садиться в эту рухлядь; а вдруг она развалится по пути? Зато, словно для компенсации, ее кавалер проявил максимум предупредительности. Он распахнул перед Светланой дверцу, поддерживал за локоть, когда она садилась в автомобиль. И под конец своих усилий осведомился: «Вам удобно?».

– Вполне, – ответила Светлана. Она испытывала глухое раздражение, лучше бы он проявлял меньше предупредительности, но больше расторопности и все делал бы быстрее. Ей хотелось, как можно скорее закончить эту встречу. Для нее это был потерянный вечер, который она могла бы провести с гораздо большим для себя удовольствием.

– Мне кажется, это хороший ресторан, – сказал Стефанов, когда они встроились в вечерний густой поток машин. – Честно говоря, я плохой знаток злачных мест, наверно, и раз в год туда не хожу. Мне показалось, что то заведение, куда я хотел вас пригласить, не слишком замечательное. Поэтому я ушел раньше с работы и обошел их, наверное, не меньше двух дюжин. Этот мне приглянулся больше всех.

– Не стоило так беспокоиться, Андрей Борисович, надо было отправиться в любое заведение поблизости. Я думаю, что в данном случае интерьер и антураж – не самое важное.

– Да, конечно, я тут полностью на вашей стороне. Но, согласитесь, все же обстановка подсознательно влияет на наше настроение. Если она приятная, то и встреча проходит как-то теплее.

Вряд ли в данном случае обстановка способна на что-то повлиять, подумала Светлана. Она испытывала все большее раздражение, с которым приходилось беспрерывно бороться. И это угнетало ее еще сильней. А дело заключалось в том, что она совершенно не нравилась самой себе, она видела, как старается Стефанов угодить ей, произвести на нее впечатление. А у нее лишь усиливается недовольством всем происходящим. Но ведь если рассудить, то он ни в чем не виноват, он ухаживает за ней так, как умеет. И если быть объективной, не так уж и плохо это делает. Откуда он может знать, что ей сейчас больше всего хочется вкусить плотских радостей с Артемом?.. Это-то и окрашивает их отношения в такие темные тона.

– Вот мы и приехали! – воскликнул Стефанов.

Ресторан не понравился ей еще до того, как они вошли туда. Вход был совсем неприметный, как в обычный продуктовый магазин. Когда же они оказались в зале, то возникшее негативное впечатление только усилилось. Он был совершенно безликим, все помещение занимали уставленные в ряд столы, за которыми сидели немногочисленные посетители. И как ему могло понравиться это место?

– Как вам тут? – поинтересовался Стефанов.

– Ничего, довольно мило, – выдавила из себя Светлана.

– Я понимаю, что это не люкс, но мне тоже тут понравилось.

– Я заказал столик. Видите, там табличка?

Они сели. Вдобавок ко всему стулья оказались неудобными, приходилось держать спину в напряжении.

– А теперь можно начинать и официальную часть нашей встречи. Жаль только, что нет стенографистки для ведения протокола, – пошутил Стефанов. – А если серьезно, Светлана Викторовна, мне бы хотелось с вами поговорить не только о делах нашего издательства, но и на другие, в том числе и личные темы. Вы вообще у меня вызываете желание с вами разговаривать.

– Разумеется, я буду рада, если наше общение приобретет более неформальный характер.

– Я слышал, что у вас погиб муж. Я вам соболезную.

– Да, но это было уже год назад. Даже чуточку больше.

– Вы хотите сказать, что уж преодолели ваше горе?

– В какой-то степени, да. Нельзя жить только прошлым.

– Я полностью с вами солидарен в этом вопросе. Когда от меня ушла жена, я сильно переживал. Очень долго, не меньше трех лет.

– Вы так сильно ее любили?

– Да, это было единственное в моей жизни большое чувство.

– А сейчас много ли от него осталось в вашей душе?

Стефанов задумался.

– Сложный для меня вопрос. Иногда мне кажется, что все окончательно стерлось, а иногда у меня возникает неясное ощущение, что на самом деле все сохранилось в неприкосновенности, только куда-то ушло далеко. И там находится в ожидании. Вы понимаете, о чем я?

– Думаю, что да. Меня тоже периодически посещают такие ощущения. С одной стороны все проходит, а с другой – все остается. И где-то там копится.

– Вот-вот, – обрадовался Стефанов. – Я именно это и имею в виду. На самом деле, это иллюзия, что можно избавиться от прошлых кошмаров. Они все равно поджидают тебя в самом неожиданном месте. И всегда сохраняется шанс, что они однажды вернутся.

– Неужели все так безнадежно?

– Не знаю, – честно сознался Стефанов. – Я знаю лишь одно, что человеку всегда хочется счастья и любви. И ради этого он готов снова и снова идти на риск.

– И сейчас вы тоже рискуете? – спросила Светлана и прикусила язык. Зачем она задала этот провокационный вопрос?

Директор издательства как-то проникновенно посмотрел на нее. Ей даже показалось, что ему хочется взять ее за руку, но он не решился.

– Думаю, что да. Хотя, если бы честным, это не мой стиль. Я всегда проявлял осторожность. Может быть, даже излишнюю осторожность. Не в этом ли причина того, что я не добился того, о чем мечтал? А может, дело совсем в другом.

– А о чем вы мечтали?

– В юности я грезил лаврами великого писателя. Постоянно думал о том, какие книги напишу. Но когда действительно пришло время сесть за их написание, то оказалось, что результат совсем не такой, какой ожидался. Мне быстро разъяснили, что я не являюсь счастливым обладателем таланта. Такие романы может писать едва ли не любой грамотный человек. Скажите честно, вы читали мои сочинения?

Светлана колебалась. Она далеко не была уверенна, что сейчас именно тот момент, когда следует говорить правду. Но лгать ей было противно.

– Да, немного читала.

– И как? – в его голосе послышалась надежда.

– У меня создалось впечатление, что те люди говорили вам правду.

Она увидела, как погасло его лицо.

– Мне кажется, что от этого удара я не оправился до сих пор. И, быть может, никогда не оправлюсь.

– Я все же полагаю, вы уже оправились. И многого добились. Стали директором издательства.

– Боюсь вас разочаровать, но это стало результатом не столько моих достижений, сколько игры случая. Однажды я случайно встретился со своим старым знакомым, который оказался по совместительству и главным акционером нашего издательства. Мы с ним вспомнили былое, нас многое объединяло. Из него, как и из меня, не получилось писателя, но в отличие от вашего покорного слуги он совершенно об этом не жалеет, а скорее даже радуется. И вот, будучи изрядно под градусом, он мне и выдал предложение стать директором издательства. А я, будучи тоже под градусом, сразу же согласился. На следующий день, когда мы оба протрезвели, мы вновь встретились. Я был уверен, что это всего лишь пьяная шутка, но он к моему большому удивлению, воспринял эту идею серьезно и повторил предложение. А я повторно согласился, так как особо терять мне было нечего. Вот, собственно, и весь сказ. Я вас разочаровал?

– Нет, что вы, ведь главное не то, как вы стали директором, а то, каким вы будете руководителем, и как изменится издательство под вашим руководством, – попыталась утешить его Светлана.

Он посмотрел на нее, и она поняла, что он понял, что это всего лишь попытка смягчить горькую пилюлю.

Возникшую неловкость разрядил официант, принесший бутылку вина и заказанные блюда. Стефанов разлил темно-красную жидкость по бокалам.

– Давайте с вами, Светлана Викторовна, выпьем за наше успешное сотрудничество. Надеюсь, нам улыбнется удача. Хорошим людям должно везти в этом мире. Тем более, что у меня есть интересные планы. И я надеюсь осуществить их с вашей помощью и поддержкой.

– Я постараюсь, – одновременно скромно и неопределенно ответила она.

Они выпили, причем, Стефанов осушил одним глотком сразу весь бокал. И у Светланы закралось подозрение, уж не злоупотребляет ли он алкоголем. Это было бы хуже всего, иметь начальника-алкоголика, который к тому же имеет виды на тебя. Такого сочетания она бы не пожелала даже злейшему врагу.

– Я очень надеюсь на вас, – повторил свой тезис Стефанов. – Если я не получился как писатель, то очень хочу, чтобы из меня получился бы хороший издатель. Между прочим, эта миссия не менее великая. Что бы делали писатели без издателей? Еще неизвестно, кому мир больше обязан появлением на свет великих произведений. Вы согласны?

Светлана не была согласна. Как бы она не уважала издателя, но место хорошего писателя она считала гораздо выше на лестнице иерархии талантов. Но спорить на эту тему ей не хотелось, Стефанов мог увидеть в этом намек на собственную незадавшуюся литературную судьбу. А у него и без того не самолюбие, а сплошная кровоточащая рана.

– Мне кажется, что эта та цепочка, которую невозможно разорвать, – дипломатично ответила она. – Без издателя никто бы не узнал о писателе, а без писателя издатель не смог бы проявить свой талант в отборе и распространении книг.

– Это очень верно сказано! – даже с излишним восторгом поддержал ее Стефанов. – Мне правильно о вас говорили, как о большой умнице и как об очень талантливом переводчике. Я уверен, в мире существует новая литература, созвучная нашему неведомому еще веку. Только ее надо раскопать. Давайте рука об руку вместе займемся этим.

Призыв прозвучал уж слишком двусмысленно. И Светлана сочла благоразумным никак на него не реагировать. Но Стефанов напряженно смотрел на нее, он явно ждал ответа. И дождался, но совсем не того, на какой надеялся.

– За разговорами мы с вами совсем забыли о еде, – напомнила Светлана. – А, между тем, все незаметно стынет.

– Да, вы правы, – уныло согласился Стефанов. – Давайте попробуем, чем тут кормят.

Ее предчувствия оправдались – в этом унылом, скучном ресторане и еда должны быть неважной. Так оно и оказалось, все оказалось невкусным. Светлана вздохнула про себя: теперь даже поесть как следует не удастся, а она специально не стала готовить ужин, надеясь на ресторанную кухню. Но почему он не мог даже выбрать заведение поприличнее? Светлана украдкой посмотрела на часы. Они пребывают тут уже более часа. На сколько рассчитана вся эта встреча?

На небольшой пятачок эстрады вышли трое музыкантов и певица. Зазвучала песня.

– А если нам потанцевать? – предложил Стефанов. – Это не слишком большая дерзость с моей стороны?

– Я люблю танцевать, – это была правда, хотя сейчас она бы с большей охотой обошлась без этого.

Они вышли к эстраде. Неожиданно Стефанов оказался хорошим партнером, он чутко ощущал музыкальный ритм, двигался легко и точно, в такт мелодии. Светлана сама отлично танцевала, в молодости танцы занимали большое место в ее жизни. Да и до смерти мужа она ходила в хореографический кружок, где обучали индийским пляскам. Она увлекалась ими, когда вскоре после окончания университета, ее на полгода отправили на стажировку в Индию. Там она не только приобщилась к этой необычной для европейца танцевальной культуре, но оказалось, что у нее это неплохо получается. Эту, совсем не похожую на привычную европейцу пластику, она освоила удивительно быстро, хотя это и потребовало от нее огромных усилий. И с тех пор навсегда полюбила ее.

Пожалуй, то были самые приятные минуты этого вечера. Их согласованные движения точно в такт музыке доставляли Светлане радость. Она мало думала о партнере, а просто плыла по волнам мелодии, подобно подгоняемому ветром кораблю.

Танец кончился, они вернулись к своему столику.

– Я вижу, вы любите танцевать, – заметил Стефанов.

– Да, очень. Это моя страсть.

– Как ни странно, но моя – тоже, – улыбнулся он. – В молодости я был заядлым танцором. Хотя по мне этого не скажешь.

В этом он прав, мысленно согласилась Светлана.

– Вы мало едите, – сказал он, посмотрев на стол. – Вам не нравится, как тут готовят?

– Да, нет, просто не очень голодная. Да и вообще, стараюсь на ночь не наедаться.

– Да, уже довольно поздно, – грустно согласился Стефанов. – Для меня время промелькнуло незаметно. Но удалось ли нам сделать шаг на встречу друг другу?

– Думаю, да, – не совсем искренне ответила Светлана.

– В таком случае, что если нам как-нибудь повторить подобное начинание? Не обязательно идти в ресторан, можно придумать что-нибудь иное.

– Я не против.

– Тогда, если вы не возражаете, я подумаю, куда мы можем пойти. Тем более, что теперь я хотя бы немного знаю о некоторых ваших пристрастиях.

«Он не знает ничего о главном на данный момент моем пристрастии», – засмеялась про себя Светлана.

– Значит, договорились.

– Договорились.

Она покидала ресторан с большим облегчением, словно это было опасным местом. Как хорошо, что все уже позади. Так нередко она настраивала себя на неприятные медицинские процедуры; пройдет каких-нибудь пара часов, и они останутся в прошлом. А этот момент наступит совсем скоро.

Стефанов довез ее до дома. Она чувствовала кожей, как ему хочется продолжить их вечер. И боялась, что сейчас он скажет банальную, но такую действенную фразу, что желает выпить чашечку кофе. Поэтому едва машина остановилась, она поспешила его опередить.

– Спасибо вам, Андрей Борисович, вечер получился крайне содержательным. Только немного устала. А завтра утром опять на работу.

Я не стану возражать, если вы немного припоздаете, – произнес Стефанов.

– Спасибо, но не надо распускать своих сотрудников.

Они только и ждут момента, чтобы сесть руководителю на голову.

Она выскочила из автомобиля, помахала ему рукой и быстро направилась к подъезду.

Войдя в квартиру, она первым делом поглядела на часы; было всего лишь начало двенадцатого. Еще не поздно, мысленно сказала она себе. И решительно двинулась к телефону. Наконец-то впервые за целый вечер она делает то, чего так желает.

Светлана набрала номер.

– Ты сейчас приедешь? – спросила она.

– А ты хочешь?

– Если бы не хотела, не звонила бы.

– Мне нравится твой ответ, – в трубке послышался смех. – Считай, что уже еду.

– Возьми такси, я оплачу.

Светлана вдруг внутренне остановилась. Отдает ли она себе отчет в своих действиях, не ведет ли она, себя как обезумевшая от похоти девчонка? Ведь такого вроде бы с ней раньше не происходило, она всегда умела держать себя в узде. А тут словно бы сорвалась с привязи и ни о чем другом не в состоянии думать, кроме как о сексе.

Если с ней творится такое после года воздержания, что же происходило с монахинями, которые были лишены плотских радостей всю жизнь? И все же ей надо задуматься над тем, что с ней творится. Она понятие не имеет, куда ее может завести эта чувственная буря. А она совсем не желает совершать непоправимые глупости из-за того, что внезапно запылало ее тело. Что она будет делать, когда огонь погаснет, либо ослабнет? Собирать осколки своей жизни? Хорошенькая перспектива.

Но с другой стороны, если сейчас она полностью поглощена этим, то может быть, это на данный период и есть самое главное в ее жизни? И потому-то она и была несчастна в своих браках, что не достигла в них полноты переживаний. А с Артемом она окунается в них с головой. И это прекрасно. Вернее, ничего нет сейчас у нее лучше этого. Или ее выкладки верны, или она совершенно и внезапно поглупела. Что-то должно быть одно. Она непременно в самое ближайшее время посоветуется с Ларкой, та на таких вещах собаку съела. И не одну.

Раздался требовательный звонок в дверь. Все мысли мгновенно были сметены, и она устремилась к двери.

Артем обнял ее, их губы надолго соединились. Затем они прошли в комнату.

– А я знал, что ты позвонишь, – вдруг сказал он, садясь к пианино.

– Откуда ты мог это знать?

– Вчера ты не насытилась мною. Я удивлен, как ты дотерпела до такого позднего времени. Я полагал, что ты позвонишь мне гораздо раньше.

Его пальцы, как ноги балерины по сцене, легко побежали по клавишам.

Несколько минут она слушала мелодию. Играл он хорошо, но ей сейчас было не до музыки. То был редкий момент в ее жизни, когда она воспринималась как помеха.

– Ты пришел сюда играть? – наконец не выдержала Светлана.

Он посмотрел на нее, не убирая руки с клавиш.

– Что ты волнуешься, все будет замечательно, еще лучше, чем вчера. Наслаждайся предвкушением. Я всегда так делаю, никогда не приступаю сразу. Это тоже огромное удовольствие. Нужно все уметь смаковать.

«Наверное, он в чем-то прав, – подумала Светлана, – только он не понимает одного: я и так долго ждала. И больше сил на ожидание не осталось».

Она решительно подошла к инструменту и закрыла его крышкой. Потом, вспоминая эту сцену, она так до конца не могла поверить, что могла поступить в подобном стиле. Такое поведение ей было совершенно не свойственно.

– Тебя женщина просит заняться с ней любовью, значит, ей совершенно невтерпеж. А ты мне рассказываешь про прелести ожидания. Ты же знаток женских душ, неужели не понимаешь, какую наносишь мне обиду?

Несколько секунд он смотрел на нее.

– Извини, наверное, я что-то не понял.

Артем встал и прижал ее к себе. Она же стала срывать с него одежду. Ей никак не удавалось справиться с ремнем.

– Да купи себе другой ремень, который я могла бы легко расстегивать! – в сердцах воскликнула она.

– Я вообще не буду носить ремни.

– Это самое разумное решение!

Наконец ремень сдался под ее натиском. Она почти мгновенно стащила с Артема брюки, спустила вниз трусы.

– Как же долго я ждала этого момента, – выдохнула она, целуя яркую головку члена, который стремительно вырастал в ее руках.

Артем легко перенес ее на кровать уже по привычному маршруту. Она заранее освободилась от всей одежды, и ему, в отличие от нее, достаточно было развязать поясок легкого халата.

Он вошел в нее почти сразу. Сознание, как и в прошлый раз, покинуло ее, уносясь куда-то далеко, а ногти Светланы судорожно впились в его шею. Но она этого и не видела и не чувствовала. В ее теле в этот миг разорвалась какая-то странная бомба, детонация от которой заставила ее всю затрястись.

Они заснули не скоро, Артем был прав, в этот раз все было еще лучше, хотя до этого ей казалось, что лучше быть просто не может. Но теперь в их любовных играх появились новые нотки и интонации, это была уже не только чистая обнаженная до бесстыдства страсть, она перемежевалась с нежностью и с заботой друг о друге. Каждый их акт Артем превращал в неожиданную импровизацию. И это ей безумно нравилось, заставляло снова и снова желать близости. К ней все настойчивей приходила мысль: а если пожить таким образом вместе несколько лет? Пусть дальше их ждет холод расставания и новые поиски, зато это будут их лучшие годы.

Они проснулись довольно поздно, на работу Светлана опоздала безнадежно. Но сегодня это ее волновало меньше всего. Во-первых, ее начальник, а заодно и ухажер разрешил ей припозднится, а во-вторых, ею овладело полное безразличие к тому, придет ли она вовремя или нет. Может ли она хотя бы раз в жизни почувствовать себя счастливой, полностью довольной происходящим? И стоит ли портить себе праздник каким-то вздорными мыслями о том, что ей пора мчаться на службу?

Артем открыл глаза, сначала бросил взгляд на часы, потом удивленно посмотрел на нее.

– Разве тебе не надо идти на свою замечательную работу, на которую ты так боишься опоздать? – насмешливо осведомился он.

– Не беспокойся, скоро пойду, – засмеялась она. – Ты случайно не хочешь вместе со мной принять душ?

– Слушай, чертовски интересная идея. А можно узнать, давно ли она пришла в твою голову?

– Давно, еще вечером. Я тогда подумала, что утром, как проснемся, было бы неплохо принять совместные водные процедуры.

– Так чего же мы лежим?

Они мыли друг друга. Светлана водила мочалкой по гладкому и скользкому, как каток, молодому телу Артема, чувствовала на своем теле его бесстыдные руки. И внезапно ощутила, как родилась внизу животу все сокрушающая жаркая волна.

Это был какой-то другой оргазм, не тот, что она переживала в постели. И она с радостью подумала, что обогатилась еще одним ценным ощущением. С недавних пор она их стала коллекционировать, открывая все новые возможности своего тела, как когда-то физики открывали новые свойства материи. Как же плохо она знала его до сего момента. А ведь по наивности считала себя искушенной в плотских радостях женщиной.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросила Светлана, когда они сидели в кухне за столом. Артем демонстрировал такой волчий аппетит, что она лишь удивлялась его ненасытности. Он во всем таков, думала она, в любви, в еде.

– А что тут думать? Давай жить вместе. Хочешь – распишемся, хочешь – так жить будем. Зато каждую ночь будем давать по такому представлению. И не только ночью. Как тебе нравится такая перспектива?

– Перспектива заманчивая.

– Так что же тебя останавливает? Разве так не гораздо удобнее? А если полагаешь, что я на твоей шее буду сидеть, то не волнуйся. Для меня заработать хорошие бабки не проблема, могу пойти музыкантом в любой ресторан. Там за один вечер знаешь сколько накидают?

– Могу себе представить.

– Так чего же тебя останавливает? Еще кто-то есть?

– На данный момент ты у меня один, – на мгновение перед ее глазами мелькнул образ Стефанова. Нет, он не в счет.

– Не пойму, в чем же дело.

– Ни в чем. Ты поел?

– Да, спасибо тебе. Ты классно готовишь. Такую женщину, как ты, редко найдешь, чтобы одинаково в постели и на кухне все бы делала на пять баллов.

Светлана вдруг зарделась, насколько приятным ей был этот комплимент. Она едва не предложила Артему остаться до вечера у нее, но буквально в самый последний момент одумалась.

– Ну, пойдем, – вместо этого произнесла она.

Артем понимающе посмотрел на нее и откровенно усмехнулся. И у Светланы возникло желание чем-нибудь в него запустить. Импульс был секундный, но ей стало стыдно за него. Артем совершенно не заслужил такого к себе отношения. А во всем виновата только она сама. Он поднялся из-за стола и, не дожидаясь ее, направился к двери. У самого выхода он на мгновение задержался.

– Захочешь потрахаться – дай знать, – сказал Артем и прощально помахал рукой.

Глава 8

Светлана давно заметила, что дочь звонит всегда точно в одно и тоже время – в пять часов, когда у нее уже окончательно созревает план на вечер. И в угоду этой эгоистке приходится его ломать.

Так случилось и на этот раз. Вчера к ней пришло еще одно послание от мужчины. Причем, оно ее очень заинтересовало, более того, даже немного взволновало.

Большинство сообщений были очень короткими, в которых сообщался минимально необходимый набор сведений о том, кто его отправил. Причем, некоторые не содержали даже и этот перечень, а ограничилась номерами телефонов и именем.

Это же письмо оказалось совсем иным, вернее, это было даже не письмо, а небольшой философский трактат о любви, написанный умно и изящно. И потому ей очень захотелось познакомиться с его автором. А вдруг это тот человек, которого она столь тщетно ищет? Светлана ради этой цели даже решила пожертвовать ночью любви с Артемом, в конце концов, он никуда от нее не уйдет. Ее же вдруг сильно потянуло к чему-то другому, захотелось побеседовать с умным и образованным человеком. Ведь больше всего, по крайней мере, до недавнего времени она ценила в мужчинах ум. Правда, после знакомства с Артемом это мнение в ней серьезно поколебалось, и на первый план вышли совсем иные достоинства. Но это-то ей и не нравилось в себе, она не могла отделаться от ощущения, что падает в пропасть низменных страстей. И не просто падает, ей нравится это падение, и хочется спуститься как можно ниже, на самое дно, практически к животному состоянию. И вот, словно по заказу, появляется альтернатива. И она не может позволить себе такую роскошь, как упустить ее.

В своем послании его автор написал, что будет с нетерпением ждать ответа или звонка и готов с ней встретиться в любой момент, так как не лимитирован временем. И она решила отдать сегодняшний вечер этому пока еще незнакомому, но судя по всему интересному человеку.

А тут звонок дочери. Да не просто звонок – Светлану потрясла ее бесцеремонность. Маша терпеть не могла предисловий, даже самых коротких и всегда приступала к делу, если не с первой, то уж со второй фразы.

– Я договорилась, вы сегодня встречаетесь, – сказал дочь.

– С кем, встречаюсь? По-моему, мы ни о чем не договаривались.

– Ты просто забыла, я же тебе говорила про Жан-Пьера. Ты одна можешь помочь. Положение критическое, сегодня он сказал Клоду, что намерен выставить его из фирмы. Клод в панике: куда он пойдет? Сейчас повсюду сокращения. Мамочка, – Светлана подумала, что в последний раз она называла ее этим именем лет пятнадцать тому назад. Значит, положение, в самом деле, аховое, – ты одна можешь нам помочь. Иначе я не представляю, что будет.

– Но как я помогу?

– Я же тебе объясняла, – мгновенно перешла она на гораздо более привычный для себя в их разговорах раздраженный тон, – он на тебя запал. Мне что ли тебе объяснять, как надо в таких случаях себя вести? Уговори его, ты же не хочешь, чтобы Клод укатил в свою Францию, а я осталась здесь одна?

– Но ты можешь поехать с ним…

– Да, и оставить Ласкового здесь! Никогда! А перевозить его туда стоит огромных денег. Нам неоткуда их взять.

Боже, подумала Светлана, кого все же я воспитала. Лошадь ей дороже матери и мужа. С мужем она готова расстаться, а вот с животным – нет. Либо она перестала что-то понимать в этой жизни, либо всеми и всем с некоторых пор правит полный абсурд. Если это так, что ей делать в такой ситуации?

– И как же мы с ним встретимся?

– Он заедет за тобой.

– И куда же он меня повезет?

– Ну, откуда же я могу знать, куда он тебя повезет? – возмущенно проговорила дочь. – Не волнуйся, он хоть и негодяй, но никого не убивает. Опасности нет.

– Я надеюсь, – сухо проговорила Светлана.

– Я сказала, что в семь часов ты будешь дома, и он может приезжать. Разумеется, предварительно он тебе позвонит. Я могу надеяться?

– Ты можешь надеется на то, что я с ним встречусь. Но никакого результата я гарантировать не могу.

– И не надо, – довольно проговорила Маша. – Я не сомневаюсь, тебе удастся его уговорить. Ты же умница.

Светлана даже не успела отреагировать на ее последние слова, так как Маша, посчитав, что задача успешно выполнена, сразу же отключила телефон.

Все это выглядело столь чудовищно, что Светлана сочла за благо не рассуждать на эту тему, а воспринимать действительность так, как она есть, не вынося никому никаких моральных оценок. В противном случае она просто не представляет, как вести себя по отношению к дочери. Есть вещи, которые совершенно не вписываются в ее представления о том, какие должны быть взаимоотношения между матерями и дочерьми.

Этот день вообще выдался странным. Каким-то образом в издательстве стало известно об их вчерашней встрече в ресторане со Стефановым. И теперь за ней закрепился совершенно не заслуженный ею статус его официальной любовницы. Это дала ей понять почти открытым текстом ее помощница Тамара. И не только она. По тем взглядам, которые бросали на нее коллеги, как мужчины, так и женщины, можно было сделать вывод, что это мнение уже превратилось в общепризнанное. И Светлана поняла, что если попытается каким-то образом его оспорить, то лишь только укрепит всеобщее убеждение в этом факте. Все это было настолько неприятно, что почти полностью лишало ее трудоспособности, что лишь укрепило убеждение Тамары, что все так и есть. Но Светлане уже было почти все равно, ее репутация оказалась окончательно загубленной.

Светлана поймала себя на мысли, что пока ничего такого не было и в помине, она даже не думала о том, что у нее есть репутация, и что она может быть опозорена и ее надо беречь и хранить. Но с того момента, как она в глазах коллектива приобрела почетный или, наоборот, позорный статус любовницы начальника, что-то стало незаметно меняться и внутри и вокруг нее. У Светланы даже возникло ощущение некого вакуума, в который она совершенно неожиданно угодила. Внешне это почти никак не проявлялось и могло даже на первый взгляд показаться, что все осталось по-прежнему, но она постоянно обнаруживала множество едва заметных примет, говоривших о том, что отношение к ней изменилось. А ведь это только самое начало, первый день, когда все стало меняться. Что же будет в дальнейшем? Об этом-то даже думать как-то тревожно.

Да и сам «герой-любовник» вел себя не совсем адекватно. Словно для подтверждения циркулирующих слухов, он пригласил ее в свой кабинет и затеял беседу почти на час. Причем, производственным вопросам было отведено совсем немного времени. При этом он улыбался, сыпал комплиментами. Интересно, как бы стал вести себя Стефанов, если бы она ему вот сейчас рассказала, чем она занималась после того, как они расстались? Может быть, в этом случае сразу бы все и завершилось?

Искушение рассказать было столь велико, что Светлана на всякий случай даже слегка прикусила язык. Когда же она вышла из приемной директора и пошла по длинному коридору, то у нее невольно возникло сравнение этого пути с Голгофой, так тяжело давался ей каждый шаг под откровенно любопытными взглядами попадавшихся на встречу сотрудников.

К приезду Жан-Пьера Светлана постаралась переделать все домашние дела. Она никак не могла решить, что ей одеть на это странное свидание. Не понятен ни его статус, ни возможный результат, ни последствия. А потому неясно, какой наряд должен ее украшать. Ясно, что она обязана ему понравиться, иначе вся затея с самого начала обречена на провал. При этом ей необходимо как-то донести до этого наглого француза, что это совершенно не тот случай, когда женщина падает в объятия, как яблоко на землю. Да, задала же ей задачку доченька.

В конце концов, наряд был найден, в меру элегантный и в меру скромный. Поймет ли он то, что она хочет ему этим сказать? А если поймет, как воспримет? Ее тело вдруг пробила насквозь холодная волна. Если этот Жан-Пьер все же выгонит Клода с работы, то Маша никогда ей этого не простит. Хотя ее вины в том, что случится, не будет никакой. Но разве подобный пустяк имеет хоть малейшее для нее значение? Она знает Машу, она может быть настолько упрямой в своей враждебности, что не захочет иметь с матерью больше никаких дел и контактов. А она, Светлана, к такой перспективе явно не готова. Выходит, ей необходимо сделать все возможное, чтобы все кончилось именно так, как надо, т. е. сделать то, для чего и затевается вся эта комбинация. Она старалась себя подбодрить, но все равно настроение оставалось плохим. Предстоящее свидание совершенно не радовало ее.

Все произошло, как и предсказывала Маша, Жан-Пьер позвонил незадолго до семи часов. По-русски он говорил бегло, но неправильно, казалось, он ничего не слышал о том, что существуют падежи и склонения, которые надо, хотя бы изредка, согласовывать друг с другом. А ведь, насколько ей было известно, он живет в России никак не меньше пяти лет. И, по твердому убеждению Светланы, этого времени с избытком хватает на то, чтобы в совершенстве научиться говорить на чужом языке. А то, что он этого так и не удосужился сделать, говорило о его равнодушие к стране и народу, среди которого он находится, и благодаря которому, между прочим, зарабатывает немалые деньги.

– Здхавствовать, Светлана Виктоховна. Мне ваша дочь сказать, что вы желать видеть меня. Я очень радоваться наша встреча.

Светлана почувствовала раздражение. К ней закралась даже подозрение, что он сознательно калечит язык, дабы показать ей свое пренебрежение к нему.

– Давайте, мсье Лемье, говорить на французском, – предложила Светлана. – Мне кажется, так будет удобнее нам обоим.

– О, я буду только рад этому, – по-французски отозвался Лемье. – Только у меня тоже будет к вам одна маленькая просьба, зовите меня Жан-Пьер.

– Хорошо, – не очень охотно согласилась Светлана. Она бы предпочла общаться с ним на более официальной основе.

– Так я могу за вами сейчас заехать, Светлана?

– Заезжайте.

Лемье появился в ее квартире минут через десять.

Они оба, словно два противника перед дуэлью, оценивающе разглядывали друг друга.

– Светлана видела его лишь однажды на свадьбе дочери. Он там исполнял почетную роль свидетеля со стороны жениха. И еще тогда его внешность ей не понравилось. Нельзя сказать, чтобы он не был красив, скорее, даже наоборот. Но в выражении его лица проступало нечто очень циничное и порочное. И это сразу же оттолкнуло ее от него. Сейчас же это выражение, как пятно на одежде, проступало еще отчетливее. Кроме того, он немного располнел, и это тоже не понравилось ей.

Лемье же в свою очередь с изумлением осматривал ее тесную квартирку. Он явно не ожидал, что она живет в таких стесненных условиях. Светлана поняла, что это было серьезной тактической ошибкой позволить ему заехать к ней домой. Следовало бы назначить встречу на нейтральной территории.

– Вы здесь живете постоянно? – спросил он, словно не доверяя своим глазам.

– Постоянно, – подтвердила Светлана. – Вам не нравится? – с вызовом спросила она.

– Мне кажется, тут слишком тесно. Хотя, может быть, для одного человека вполне нормально, – снисходительно добавил он после короткой паузы.

– К сожалению, вы правы, и для одного человека тут тесно. Что же делать? Никак не могу найти человека, который купил бы мне более просторную квартиру.

Что-то моментально изменилось в лице француза, он явно пытался постичь все слои этой странной фразы.

– Мне кажется, что для такой женщины, как вы, это не должно представлять большой проблемы.

– Может быть, такого человека, как вы говорите, не так уж трудно найти. Но я не могу принять такой дар у того, кто мне не нравится. В противном случае этот подарок был бы обусловлен целым рядом неприемлемых условий.

– А разве ради такого подарка нельзя пойти на некоторые уступки?

– Боюсь, что в этом вопросе нам будут трудно понять друг друга.

Каждый из собеседников отлично сознавал подтекст разговора и пытался понять, к какой конечной точке он может их привести.

– Мне кажется, нам пора, – напомнила Светлана.

– О, да, конечно. Просто редко бываешь в таких квартирах. – В его голосе прозвучали какие-то странные нотки. – Нас уже, наверное, ждут.

Но кто ждет, уточнять он не стал.

Роскошная машина Лемье в отличие от ее хозяина ей понравилось с первого взгляда. Она удобно устроилась на кожаном мягком, как подушка, сиденье. Ей было так приятно, что она на какое-то время даже забыла и о своем спутнике, и о всем том неприятном, что связано с этой поездкой. Вдобавок Лемье включил магнитофон с записями французских шансонье. А она увлекалась ими едва ли не с детства.

– Я вижу, вы любите французскую музыку, – вывел ее из блаженного состояния голос Лемье.

– И музыку, и все, что связано с Францией.

– Вы там бывали?

– Всего один раз. Неделя в Париже. Зато незабываемая неделя.

– Неделя в Париже – это все равно, что вы там не были. Чтобы понять и узнать этот город, нужен год, а то и больше.

– Увы, такая поездка мне недоступна.

Лемье покосился на нее.

– Но почему же, это не так-то сложно устроить. Вы могли бы пожить в моей парижской квартире. А потом совершить прелестное путешествие в провинцию Шампань. Там у нас находится родовой замок. Он, правда, не в лучшем состоянии, но провести в нем немного времени вполне можно.

– Так вы, в самом деле, маркиз? – Светлана вспомнила, что как-то Маша мимоходом оборонила о древнем роде Жана-Пьера.

– А что вас так удивляет? Наш род весьма древний, его родословная прослеживается с четырнадцатого века. Кстати, один из моих предков служил в мушкетерском полку под началом того самого Д’Артаньяна. Вы удивлены?

– Да нет. Раз известно, что Д’Артаньян действительно существовал и был капитаном мушкетеров, то кто-то же должен быть его подчиненным. Почему же им не мог быть ваш достославный предок?

Лемье рассмеялся.

– В самом деле, у вас просто замечательная логика. А среди ваших предков случайно не было дворян?

– Боюсь вас разочаровать, но они все очень скромного происхождения. Моя мама была учительница, а отец – скромным конторским служащим. А их родители – страшно сказать – были крестьянами. Моя бабушка до восьмидесяти лет доила корову.

– Странно, я был уверен в вашем дворянском происхождении. В вас есть нечто такое, что наводит на такую мысль. В отличие от вашей дочери, – вдруг откровенно усмехнулся он.

– Вам не нравится моя дочь? – спросила Светлана.

– А вам она нравится? Впрочем, в ней есть свое очарование. Сочетание нежной внешности и грубого поведения. Согласитесь, такое встречается не часто. А мы как раз приехали.

Они вышли из машины и оказались перед старинным особняком без всякой вывески. Лемье уверенно отворил дверь и пропустил вперед Светлану.

Войдя во внутрь здания, она сразу же ощутила, что попала в мир богатства и роскоши. Им навстречу устремился одетый во фрак метрдотель, который с почтением пожал руку Лемье.

– Столик вас ждет, – на прекрасном французском сообщил он.

Зал был небольшим, зато тут действительно полновластно царило ее величество роскошь. Но не та навязчивая роскошь, которая бьет в глаза, а мягкая и спокойная, но при этом уверенная в себе.

Их подвели к уже накрытому столику. От количества и разнообразия закусок у Светланы аж зарябило в глазах. Судя по всему, маркиз хорошо подготовился к их свиданию.

– Я могу узнать, где мы находимся? – поинтересовалась Светлана, когда они расселись.

Прежде чем ответить, Лемье откинулся на спинку кресла, не спрашивая ее разрешения, закурил сигарету и усмехнулся.

– А вы не знаете? Это клуб иностранных бизнесменов. Но не просто клуб, чтобы быть принятым в его члены, нужно иметь определенный уровень доходов. Видите того человека, что сидит за фонтаном? Это Джорж Льюис, он сам стоит не менее пятьсот миллионов долларов, плюс активы, которыми он управляет, потянут еще на пару миллиардов. Чтобы сюда попасть, некоторые идут на большие жертвы.

– Вы тоже пошли на большие жертвы?

– Я попал сюда можно сказать малой кровью, – засмеялся Лемье. – Мне помогли кое-какие связи моего отца. Но вы в чем-то правы, членские взносы здесь чертовски сильно бьют по карману. Правда, они окупаются возможностью завязывать очень полезные знакомства. Хотите познакомиться с кем-нибудь из великих мира сего, от которых в немалой степени зависит будущее человечества?

– Спасибо за предоставленную возможность, но не вижу смысла, у меня совсем иной круг общения. И не стоит лезть туда, где мне все равно не найдется места. А на один вечер – бессмысленно. Только себя раздразнишь.

– Вы, в самом деле, не только очень красивая, но и разумная женщина. Вы могли бы составить хорошую партию. Между прочим, русские дамы тут пользуются бешеным спросом. Некоторые готовы выложить, и выкладывают, за них огромные деньги.

– Я что-то не совсем поняла, вы говорите о женщинах или о лошадях?

Лемье громко засмеялся.

– А вы полагаете, что есть большая разница? Те и другие одинаково продаются.

– Вы так в этом уверены?

– Знаете, я еще в жизни не встречал ни одной вещи и ни одного человека, которого нельзя было бы купить. Вопрос лишь в цене.

– В том числе это относится и к вам? – дерзко посмотрела Светлана на него.

– Разумеется, – спокойно, как о само собой разумеющей вещи, отреагировал на ее выпад Лемье. – Главное в любой сделке – это сойтись в цене. За свою жизнь мне пока удалось дважды выгодно себя продать. И я об этом совершенно не жалею. Иначе бы мы не сидели сейчас в этом прекрасном месте и не вкушали эти замечательные яства и не пили эти изысканные вина. Кстати, вы почти не едите. Я заметил, что обычно мои русские знакомые, когда я их приглашаю за свой счет в ресторан, очень много едят и пьют. А вы почему-то проповедуете воздержание…

Этот человек не только циник, но циник, который бравирует и всячески подчеркивает свой цинизм, отметила Светлана. Ему кажется, что таким образом он возвышается над окружающим его миром.

– Я встретилась с вами не для того, чтобы есть и пить.

– Мне известно для чего вы встретились, – бесстрастным тоном проговорил Жан-Пьер. – Вас беспокоит судьба вашего зятя – Клода. А вернее, вашей дочери. Знаете, Светлана, я человек не злопамятный, но в тоже время мне не присуще всепрощение. Я действую так, как мне выгодно. Видите, насколько я с вами откровенен. Вас это не шокирует?

– Честно говоря, несколько шокирует.

Лемье довольно улыбнулся. Ему явно нравилось шокировать свою собеседницу.

– Я вам объясню. Вы мне очень нравитесь. Вы мне понравились сразу, когда я вас увидел в первый раз.

– Это было давно.

– Да, давно, но, как видите, я вас не забыл. Более того, я это время тщетно искал предлог с вами как-то сблизиться.

– Вот не предполагала, что произвела на вас столь неизгладимое впечатление.

– Между тем, это именно так. В вас есть нечто такое, что воспламеняет мое желание. Чем больше я думал о вас, чем сильнее оно разгоралось.

Светлана вдруг почувствовала, что краснеет. Только не хватало, чтобы этот циник заметил бы ее смущение.

Она решила, что сейчас самое время закурить. Курила она редко, в основном, когда испытывала волнение или ей надо было быстро сосредоточиться. А сейчас как раз тот случай, когда ее беспокоит и то, и другое.

Светлана достала из сумочки сигарету, Лемье поднес ей зажигалку.

– И все же я не совсем понимаю, зачем вы мне все это говорите?

– Сейчас поймете, – заверил ее Лемье. – Я хорошо понимаю, что вам не нравлюсь, и что у меня нет шансов вам понравиться. Более того, чем больше мы будем с вами общаться, чем менее я вам буду симпатичен. Я тут не только не питаю иллюзий, но, поверьте, меня это совсем не беспокоит. Я привык иметь дело с людьми, которым я не нравлюсь. В том числе, и женщинами. Если бы я любил только тех женщин, которые испытывают ко мне влечение, я бы был вынужден жить анахоретом. К чему я совершенно не склонен. Я хочу вас, я сгораю от желания к вам. И мы можем заключить сделку: я оставляю у себя Клода, а вы становитесь моей любовницей. Не беспокойтесь, совсем не надолго. Мы оба сознаем, что нам вместе быть противопоказано. Но мне надо избавиться от своего желания, оно мучит меня, мешает чувствовать себя комфортно. И, кроме того, я готов вам заплатить. О, не деньгами, не беспокойтесь, но уважающий себя любовник дарит своей любовнице подарки. Что вы скажите о новом «Пежо»? Очень хорошая машина. Насколько я знаю, у вас эти ужасные старые «Жигули». Не представляю, как вы на них ездите…

– За такое предложение уважающая себя женщина дает мужчине пощечину, – спокойно произнесла Светлана. К своему удивлению, его предложение ее совсем не возмутило, ей даже стало интересно. У этого человека настолько извращенный ум, что с какого-то момента его проявления перестают удивлять и начинают восприниматься совершенно естественно.

– Ну, зачем же пощечину? Мы же культурные люди и можем обойтись без таких мелодраматических жестов. Да и, в конце концов, отношения мужчины и женщины – это всегда коммерческая сделка. Каждый ищет в них свою выгоду. Просто одни это называет любовью, а я предпочитаю называть бизнесом.

– А если я не соглашусь с вашим лестным предложением?

– Тогда я завтра же увольняю Клода. Но не просто увольняю, поверьте, в моих силах сделать так, что в Москве его никто не возьмет на работу. Круг иностранных бизнесменов здесь не так уж широк, и между нами существует определенная солидарность. Если я попрошу не брать кого-то на работу, все так и поступят. А у меня здесь большой авторитет.

Светлана думала о том, что впервые в жизни сталкивается лоб в лоб с откровенным негодяем, который к тому же еще и кичится этим. И не вызывает сомнений, что он исполнит свою угрозу. А это почти наверняка приведет к распаду брака дочери.

Она вновь достала сигарету. Несколько минут они молчали. Лемье с аппетитом ел, иногда лишь бросая на нее насмешливые, по крайней мере, так ей казалось, взгляды.

Как бы не был противен ей этот человек, она должна это сделать для дочери. Это ее жертва во имя материнской любви.

– Я согласна, – наконец сказала она. – Но с двумя условиями. Наша связь будет короткой. И я не приму от вас никаких подарков.

– Как хотите, – Светлане показалось, что последнее условие пришлось Лемье не по душе. – Вы первая, кто отказывается от подарков. Все же русская душа остается загадочной. В таком случае, поехали.

– Как, прямо сейчас?! – испугалась, сама не зная чего, Светлана.

– Прямо сейчас. Я очень долго ждал. И не хочу больше ждать.

В самом деле, какой смысл ждать?

– Хорошо, поехали.

Светлана вернулась домой под утро. Жан-Пьер предложил доставить ее домой, но она отказалась и добралась на такси. Впрочем, он и не настаивал на своем предложении. У нее возникло ощущение, что он рад, что она уходит, и что не надо ее провожать.

Эта ночь принесла разочарование им обоим. Впрочем, Светлана ничего другого не только не ждала, да и не хотела. Она чувствовала, что ей было бы неприятно, если бы ее тело взорвалось бы оргазмом. Это было бы неправильно, так не должно было быть.

На ее счастье ничего такого и не случилось. Жан-Пьер был опытным, умелым любовником с большим стажем, и он добросовестно старался получить удовольствие сам и доставить его ей. Но из этой затеи ничего путного не вышло. По крайней мере, Светлана почти ничего не почувствовала, разве небольшой приятный всплеск, когда он овладел ею. Но он быстро исчез, и все дальнейшее ее просто не интересовало. Она знала правила этой игры и по возможности старалась их соблюдать. Она даже попыталась изобразить оргазм, но, судя по всему, получилось у нее это не умело. И она услышала, как Жан-Пьер прошептал: «Не надо». Больше она не старалась, а позволяла своему партнеру делать все, что заблагорассудится.

Впрочем, Жан-Пьер тоже долго не стал продолжать эту бессмысленную игру. Он сел на кровати, достал сигарету и закурил.

Они долго пребывали в молчании, и Светлана была этому рада. Говорить с ним ей совершенно не хотелось, и она была даже ему немного благодарна за то, что и он молчит. Она попыталась определить, какие же владеют ею чувства, но к своему удивлению вынуждена была констатировать, что их просто нет. Такой пустоты внутри себя она и не помнила, когда ощущала в последний раз. Может, это было во время похорон Михаила или сразу же после них… Но тогда, если ею и владела пустота, то совсем другая, не похожая на ту, что заполнила ее сейчас.

Она лежала на кровати, прикрывшись одеялом, хотя и не испытывала никакого смущения и легко могла бы сбросить его с себя. Она вдруг поняла, что этот человек из той когорты людей, которые для нее не существуют. Они живут рядом, ходят по одним с ней улицам и даже коридорам, разговаривают с ней и даже, как показали события, занимаются с ней любовью. Но при этом они не затрагивают в ее душе ни одну струну, по большому счету, даже не вызывают отвращения, презрения или негодования. Если бы не история с дочерью, она бы ни за что не согласилась и на пятиминутную встречу с этим Жан-Пьером, несмотря на все его богатство. Она совсем скоро покинет эту огромную роскошную квартиру и забудет навсегда о ее хозяине.

Внезапно Жан-Пьер затушил сигарету и обернулся к Светлане.

– Вы, наверное, меня презираете? – вдруг проговорил он.

– Вовсе нет. Я понимаю ваше желание. Со мной пару раз случалось нечто подобное, я очень желала какого-то человека, хотя мы были едва знакомы.

– И вы удовлетворяли свои желания? – с интересом спросил Лемье.

– Нет, у меня не было возможности это сделать. Не могла же я подойти к этому человеку и сказать, что хочу ему отдаться. Хотя если бы я на это решилась, то весьма вероятно пережила бы замечательные минуты. Но есть вещи, которые казались мне абсолютно невозможными.

– А для меня таких вещей нет. В этом главное отличие между нами.

Светлана пожала обнаженными плечами. Она подумала, что на самом деле главное отличие между ними в другом. Но говорить об этом ему она не стала.

– Я знаю, чего вы опасаетесь, – проговорил Лемье, – что я не выполню своего обещания. Не беспокойтесь на этот счет, Клода я не выгоню. Так что, вы не напрасно провели пару часов в моей постели.

– В таком случае, моя миссия завершена, и я могу покинуть этот дом?

Она опасалась, что он станет возражать, попытается ее задержать, но он не произнес ни слова. Вместо этого встал и обнаженным зачем-то прошелся по комнате. Невольно Светлана отметила, что его фигура обрюзгла, вперед начинает все сильнее выступать дряблый и рыхлый живот. Еще пару годков такой разгульной жизни, и он окончательно превратится в толстого, с выпирающим брюшком мужчину. А ведь когда она видела его в первый раз, он был по-спортивному подтянут и строен.

Лемье снова сел на кровать. Светлана же встала с нее и начала одеваться. Он пристально наблюдал за ней с каким-то непонятным ей любопытством. Если бы ему было лет шестнадцать, она бы подумала, что он впервые видит, как это делает женщина. Но он присутствовал при этом, наверное, сотню раз. Тогда чего он пялится? Может быть, он все-таки какой-нибудь маньяк? Мало ли какое у него тайное пристрастие? Ей захотелось как можно скорее убраться отсюда.

Она почувствовала себя в относительной безопасности лишь тогда, когда оделась. Лемье, все так же голый пошел ее провожать к двери.

– Не волнуйтесь, вы больше мне не понадобитесь, – сказал он. – Прощайте, Светлана, – усмехнулся он. – И больше не попадайтесь таким, как я.

Приехав домой, несмотря на то, что было уже ранее утро, а она еще этой ночью не спала, Светлана долго стояла под душем. И все же, когда вышла из ванной, то не была уверена, что полностью очистилась от скверны. Ей остается только надеяться, что никто и никогда не узнает о случившимся. Пусть это навсегда останется ее тайной.

Глава 9

Светлана уже несколько раз перечитывала послание. Но какая-то сила заставляла ее вернуться к нему снова и снова. Оно производило на нее какое-то гипнотическое воздействие. Хотя, скорее всего, большинство женщин сочли бы его странным и невразумительным. И вряд ли бы сильно возжелали встретиться с его автором.

«Здравствуйте, дорогая моя!

Пишу к вам с любовью, а значит и с надеждой. Хотя ее с каждым днем остается все меньше и меньше. Увы, те встречи, что у меня происходили, кроме разочарования ничего не принесли. Но ваша анкета снова посеяла в мою душу семена надежды. Довожу до вашего сведения, что я умею читать между строк. И могу прочесть то, о чем сам писавший даже и не подозревает.

Так что же я прочел между ваших строк, хотите вы у меня спросить? Сейчас отвечу. Я прочел то, что вы, как и я, томитесь по большой и подлинной, а не поддельной любви.

О, как я вас понимаю! Я сам посвятил этому всю жизнь. И нисколько об этом не жалею, хотя мои поиски так и не увенчались до сих пор успехом. Зато я много узнал о сути этого великого чувства, постиг подлинное предназначение человека: с помощью любви вернуть миру распавшееся единство, распыленное в безбрежном пространстве Вселенной, возвратить его к истокам, которые когда-то дали ему начало.

Наверное, то, что я вам пишу, выглядит нелепо и, может быть, даже вызывает у вас улыбку снисхождения. Что ж, мне к этому не привыкать. Но если остается хотя бы один шанс быть понятым, то я взял себе за правило непременно его использовать. А сейчас мне кажется, такой шанс как раз присутствует.

Я вам объясню, почему я так думаю. Когда я прочитал вашу анкету, то незаметно для себя пустился с вами в беседу. И мы „проговорили“ часа два. Такое со мной иногда случается, я вдруг по каким-то иногда мне самому неведомым признакам ощущаю родственную себе душу, и тогда что-то воспламеняется во мне, я воодушевляюсь и начинаю долгую беседу. Поверьте, то был очень интересный разговор, и я получил от него большое удовольствие. Как жаль, что вы присутствовали во время него незримо даже для вас самих, пребывая во дворце моего воображения. Не сомневаюсь, вам тоже было бы чрезвычайно интересно поучаствовать в наших с вами прениях. Мы обсудили ряд тем. Не буду на всех останавливаться, но мимо одной пройти не могу. Мы говорили о вреде половой любви для любви подлинной. Вы энергично оспаривали мой тезис, и мне пришлось ой как не сладко.

О, не думайте, что я против половой любви, и сам в свое время откусил немало кусочков от этого сладкого пирога. Но в действительности половая любовь стоит на пути любви божественной. Это было осознано очень-очень давно, но до сих пор ничего не изменилось, человек остается животно-чувственным созданием, а такое состояние никогда не позволит понять ему свое высшее предназначение, изменить свою суть. Но должен вас порадовать, в конце „нашей дискуссии“ мне удалось вас во многом „убедить“. И это меня сильно обнадежило и усилило желание вам написать. И вас увидеть.

Может быть, я ошибаюсь, и вы не совсем такая. В таком случае прошу прощения за то, что отнял у вас столько драгоценного времени, которое вы могли бы использовать для более неотложных и полезных нужд. И все же предчувствие меня редко подводит, оно мне говорит, что у наших душ есть точки пересечения.

Завершаю из опасения вас утомить. Хотя сказать еще хочется целый океан слов. Зато с этого момента начинаю с нетерпением ждать вашего звонка. Ваш на всю жизнь, Юрий Антонович Потебня».

Светлана все никак не могла решить, стоит ли отвечать ей на это более чем удивительное послание? Ей даже не надо читать между строк, чтобы понять, что его писал весьма необычный человек. Вот только адекватный ли он? Иметь дело с каким-нибудь начитанным чудаком ей не хотелось, тем более, что она сама в своей жизни слишком много прочитала самых разнообразных книг, чтобы не знать, что в них можно найти любые мысли. И если он из числа подобных книгочеев, то будет весьма благоразумно воздержаться от любых контактов с ним.

И все же она не могла скрыть того обстоятельства, что любопытство ее было взбудоражено. Какую-то, пусть небольшую часть ее натуры, всегда влекло к необычным, нестандартным людям, выходящим за узкие рамки привычной, как утренняя газета, посредственности. Она знала про себя, что наделена многими, так и не раскрывшимися, как цветы на темной поляне, способностями и что подлинное ее «я» совсем иное, нежели то, к какому за многие годы совместного сосуществования привыкла. А потому подсознательно надеялась на то, что однажды придет некто и поможет вытащить наружу ее скрытые таланты и возможности. И сейчас у нее подсознательно зрело ощущение, что вполне не исключено, что такого человека, наконец, ей прислали. И остается лишь только набрать его номер телефона. И кто знает, может быть, ее судьба резко повернет в другую сторону.

Она сидела почти неподвижно, бросая вперемежку взгляды то на компьютер с текстом письма, то на телефон. А действительно ли она столь жаждет каких-то перемен, тем более, сейчас, когда ей не так уж и плохо? Начальство к ней благоволит, у нее появился любовник, о котором она тайно мечтала всю жизнь. Даже, хотя и весьма своеобразным способом, сохранила дочери, по крайней мере, на некоторое время семью. Так что если разобраться, у нее сейчас – самая настоящая полоса удачи. Тогда стоит ли рисковать?

Несколько минут она раздумывала. Затем стала звонить. Но не автору послания, а Артему. Она вдруг почувствовала, что ей надо подзарядиться его энергией. Она придаст ей большую уверенность в себе. А там посмотрим, чего ей захочется.

Голова Светланы покоилось на широкой груди Артема. Женщина медленно приходила в себя после бурного оргазма. Тело казалось необычно легким, словно гравитация уже не действовало на него, оно нежно и слабо вибрировало, погружаясь в удивительно комфортное расслабленное состояние безмятежного спокойствия.

Светлана думала о том, что с того момента, как она встретила Артема, с ней произошла удивительная метаморфоза. Она открыла в жизни секс. Странно в этом признаваться на сорок третьем году жизни, и все же от факта никуда не денешься. То, что приносила ей связь с Артемом, было по своему бесценно.

До сих пор ее отношение к плотской любви носило немного пренебрежительный характер. Признавая ее большое значение в жизни человека, в своей жизни она относилось к ней как к чему-то низкому и неизбежному. Есть ценности высшие и низшие. И то, что люди в подавляющем большинстве случаев отдают предпочтение вторым их разновидностям, свидетельствует лишь о том, на каком убогом уровне развития они находятся.

Но сейчас в ее психологии произошел какой-то существенный сдвиг. Артем заставил ее поверить в очищающие и лечебные свойства секса. За год воздержания, которое она наложила на себя, в ней незаметно скопилось много злости. И теперь она осознавала, что ее порождали плотные сгустки не находящей выхода отрицательной энергии, которые отравляли ей жизнь. Теперь же все это ушло, и к своему удивлению она ощущала себя прозрачной и чистой, словно после купания в целебном источнике. Их страстная любовь не пачкала ее, а наоборот, помогала избавляться от грязи. Ей становилось легко и свободно, словно бы она после долгого заточения вышла из темницы на свежий воздух и, наконец, смогла задышать полной грудью.

Светлана слегка приподнялась, посмотрела на безжизненно лежащий член Артема и взяла его в руки. И почти сразу же он начал твердеть и вытягиваться в длину.

Она с каким-то новым интересом наблюдала, как растет его пенис, становится сильным и властным. И внезапно прижалась к нему щекой. Она вспомнила, что некоторые народы поклоняются лингаму, как божеству. И с некоторых пор она хорошо понимает то, что побуждает их это делать. Он, в самом деле, бог, и не просто бог наслаждения, а чего-то гораздо более высокого.

Но внезапно она поймала себя на том, что думает сейчас не об Артеме, а о том незнакомом ей авторе странного послания – этого своеобразного гимна чистой любви. Но почему он именно сейчас вспомнился ей?

Она разжала руку, выпустила член на свободу и слегка отодвинулась от Артема. Тот несколько удивленно взглянул на нее.

– Что с тобой?

– Ничего. А почему ты спросил?

– Не знаю. Мне показалось, что в твоем поведении вдруг произошла резкая перемена.

– Да нет, мне очень хорошо. Я даже не предполагала, что мужчина может дарить женщине столько удовольствия. Неужели такое происходило с каждой, с которой ты спал?

– Вряд ли. Я могу лишь выполнить половину работы, вторая половина зависит женщины. И ты со своей частью справляешься просто на отлично. Знаешь, когда тебя нет рядом, я часто мысленно занимаюсь с тобой любовью. И так распаляюсь, что не знаю, куда себя девать. Мне не хочется с тобой расставаться.

Внезапно он вскочил с кровати и направился к пианино. Не одеваясь, совершенно голый Артем сел к инструменту. Его пальцы извлекли из него бравурную музыку.

Светлана слушала его игру, смотрела на его спину, но думала о том послании. Ее даже это немножко раздражало, так как мешало полностью раствориться в том наслаждении, что дарил ей Артем.

Он прервал игру на середине мелодии и повернулся к Светлане.

– Я хочу на тебе жениться. Мне надоело приходить и уходить. Я хочу быть с тобой все время рядом.

– И как ты представляешь нашу жизнь?

– О, это будет чудесно. Мы будем постоянно заниматься любовью, а в перерывах, чтобы быстрее набраться сил, я буду тебе играть.

– Очень заманчивая картина. Только ты не забыл, что надо еще зарабатывать на хлеб насущный. Мне придется каждый день утром уходить из этого рая на работу на целый день. И ты будешь оставаться все это время без любви. Боюсь, что идиллии не получится. Ты мне иногда напоминаешь большого ребенка. И ты совсем не думаешь обо мне.

– Только о тебе я и думаю, – обиженно возразил Артем.

– Нет, ты не думаешь, что я буду делать, когда ты меня покинешь. Прикинь, сколько мне будет уже лет. Ты очень счастливый тем, что ты молод и можешь не думать о будущем. У тебя еще есть время поступать только так, как тебе хочется. И ничего кроме этого. И скажи вот еще что: что кроме секса нас соединяет? Сколько мы можем быть вместе с таким крепежом?

– Сколько сможем, столько и будем, – упрямо проговорил Артем. – Разве дело в сроках? Я заметил, ты постоянно ищешь аргументы, чтобы разрушить наше счастье.

– Да нет, ты не прав. Мне слишком хорошо с тобой, чтобы упражняться в этом занятии. Но меня не оставляет ощущение, что оно мне заслоняет все остальное. И это не правильно. Я так долго не смогу. В жизни всегда существует нечто большее, чем то, что есть у человека на данный момент. И это большее, не знаю уж к счастью или к несчастью, не дает покоя. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Артем пожал голыми плечами.

– Это все отговорки. Их можно придумать сколько угодно.

– Может быть, да, а, может быть, и нет, – задумчиво произнесла Светлана. – Я сама точно не знаю. Мне надо в этом разобраться. – Ее мысль вновь вернулась к автору послания. – Человек так мало знает о самом себе, что ни в чем не может быть уверенным до конца. Хотя, – она лукаво посмотрела на Артема, – в одном я сейчас уверена на сто процентов, я хочу тебя. Иди немедленно ко мне.

Артем встал и одним прыжком взлетел на кровать. Ее рука нашла его член. В ближайшие несколько минут она была намерена поклоняться только этому божеству.

Глава 10

Светлана так уже привыкла ездить на машине, что, уходя с работы, почти со страхом думала, что придется сейчас нырять в душное, переполненное, как бочка селедкой, людьми метро. Утром ее старенькие «Жигули» почему-то решили не заводиться, и ей пришлось добираться до офиса общественным транспортом. И сейчас ей предстояло проделать такой же ужасный обратный путь.

Внезапно она услышала, как кто-то ее окликнул. Она повернула за зов голову и увидела, что рядом с ней в машине сидит Стефанов. Светлана почти не сомневалась, что он специально подкараулил ее.

– Вы кажется, сегодня без машины? Если хотите, могу вас подвезти, – предложил он.

Просьбы начальства следует выполнять более неукоснительно, чем его приказы. Это правило Светлана уяснила себе давно и твердо. И потому решила принять предложение. Хотя, если бы она не опасалась выбирать, то предпочла бы общественный транспорт. Итак, все издательство полно слухами про их бурный несуществующий роман. И можно не сомневаться, что кто-нибудь, да увидит, как они отъезжают вместе. Может быть, намекнуть ему на то, какими опасными последствиями чревата эта поездка, да и все другие неформальные контакты? В конце концов, он как руководитель должен заботиться больше других о чистоте своей репутации.

Она подошла к машине, Стефанов, почти не скрывая радости, выскочил из нее и отворил перед ней дверцу. Она села.

– Сегодня весь день я читал ваш перевод, – сообщил Стефанов, когда они отъехали от издательства. – Великолепная работа. У вас не только прекрасное знание языка, но и невероятное чувство стиля. А вы сами не пробовали писать оригинальные произведения? Мне кажется, у вас бы получилось.

Несколько секунд Светлана раздумывала, признаваться ли ей в своих литературных грехах.

– Был период, когда меня сильно потянуло на творчество, – решила она все же признаться. – Я писала каждый день по несколько часов. Но затем пришла к заключению, что все это несерьезно, что это в худшем виде дамская проза. Чувства, любовь, измены, страдания героини. В конце концов, я решила, что не стоит смешить мир. Количество написанной дряни не поддается измерению и грозит отнять пальму первенства самой высокой горы у Джамалунги. И не стоит увеличивать ее высоту.

– Мне кажется, вы слишком сурово себя судите, – заметил Стефанов. – А могу я взглянуть на ваши творения? Только не говорите, что вы их уничтожили. Это не так. Они спокойно пребывают в вашем компьютере.

Светлана невольно засмеялась. Она действительно хотела привести именно этот аргумент. И как он догадался? Стефанов понял ее мысли.

– Догадаться было нетрудно. Я сам автор и хорошо представляю авторскую психологию. Ему легче поднять руку на самого себя, чем на то, что он написал. Согласитесь, что в глубине души мы не верим в собственную бездарность, и таим надежду, что однажды наше творчество все же получит признание. Даже если это случится после нашей смерти. В литературе, в искусстве таких примеров – тьма. Почему мы тоже не сможем оказаться среди этих непризнанных своевременностью гениев?!

– Не буду скрывать, такие мысли в свое время меня посещали. Но мне кажется, я все же достаточно хорошо разбираюсь в литературе, чтобы трезво оценить, чего стоит мое произведение. И, кроме того, мне кажется, что я никогда не страдала авторским самоослеплением, когда каждая написанная тобою строка представляется гениальной и неповторимой. Просто что-то накатывало периодически на меня, требуя, чтобы я позволила этому выбраться наружу. Вот я и помогала это сделать. Не более того. То, что я писала, скорее всего, было неким способом самоосвобождения. Таким своеобразным образом я решала собственные проблемы.

– А разве любое творчество не преследует те же цели? Художник подсознательно ощущает, как наполняется каким-то внутренним содержанием и испытывает сильнейшее желание выразить его в какой-то определенной форме. Так рождается любое творчество. И гениальное, и бездарное. Механизм один. Результаты разные.

– Вы правы и не правы, – задумчиво произнесла Светлана. – Вы правы в том, что творчество является освобождением, но вопрос в том, от чего мы желаем освободиться. Если только от внутреннего напряжения, то этого явно недостаточно, чтобы получилось бы что-то значительное. В этом случае мы начинаем барахтаться в собственных мелких чувствах и в результате получается нечто убогое и скучное. Вот если человек делает попытку освободиться от самого себя и перейти на другой уровень осознания бытия, то лишь тогда возникает шанс, что может появиться настоящее творение. Чем дальше мы удаляемся от себя, тем более великое произведение может быть создано. Мы – это лишь точка, из которой начинается бесконечный путь.

– Вот вы какая! – воскликнул Стефанов. – После ваших слов мое желание прочитать ваши произведения лишь многократно усилилось.

– И все же мне не хочется вас разочаровывать.

Он бросил на нее какой-то странный взгляд.

– В своей жизни я так часто разочаровывался, что перестал бояться этого чувства. Даже если ваше творчество мне не понравится, это нисколько не изменит мое отношение к вам, как к замечательной, умной и талантливой женщине.

– Вы меня перехваливаете, – улыбнулась Светлана, хотя не могла не отметить, что похвала Стефанова ей приятна. – А это вредно для подчиненных, они могут зазнаться. Я подумаю над вашим предложением. Но не обещаю, что соглашусь. Не из-за боязни, что вам эта писанина не понравится, а…

Она вдруг поняла, что не знает, как завершить фразу. За нее это сделал Стефанов.

– Вам не очень приятна мысль, что я, таким вот образом, проникну в некоторые ваши интимные переживания.

– И это – тоже, – согласилась Светлана, удивляясь его прозорливости. – Есть вещи, которые стесняешься обнажить даже перед самыми близкими людям. А мы все же не так уж и давно знакомы.

– Разве в этом вопросе время имеет значение? – даже излишне горячо возразил Стефанов.

Мне кажется, что да, – не совсем уверено ответила она. – По крайней мере, если человека знаешь давно, то это как-то успокаивает.

– Вы мне не доверяете?

– Нет, это не то. – Она почувствовала, что сама себя загнала в угол. – Есть люди, которые как бы все на виду. А я принадлежу к тем, кто не так-то легко открывается. Иногда даже самой себе. Я воспринимаю это скорее как серьезный недостаток. Но тут уж ничего не поделаешь, я такая, какая есть. Мы все заложники собственных натур.

– Мне бы хотелось поскорее преодолеть лежащий меж нами лед недоверия, – произнес Стефанов, смотря вперед себя.

– В некоторых вопросах не стоит спешить, все должно идти естественным образом. Иначе можно наломать дров. Такой опыт у меня уже имеется.

– У меня тоже есть такой опыт. И все же он не ослабевает моего желания.

Стефанов остановил машину возле дома Светланы.

– Вот и приехали, – довольно грустно проговорил он и красноречиво посмотрел на нее.

Не понять этот взгляд было гораздо труднее, чем понять его. Стефанов явно хотел, чтобы она пригласила его к себе. Но на сегодня у нее были иные планы.

– Я очень вам благодарна, что вы меня подвезли.

Она протянула ему руку для пожатия, он же неожиданно ее поцеловал. Светлана едва не отдернула ладонь, поспешно вышла из машины и направилась к дому.

Только придя в квартиру, она успокоилась. Она видела, что Стефанов становится все настойчивее и ищет любые предлоги для сближения. По крайней мере, в упорстве в достижении своей цели ему не откажешь.

Но на этом ее мысль о нем прервалась, и она перескочила на другой объект. Светлана подошла к телефону и набрала номер. Она чувствовала, что волнуется.

В трубке раздался мягкий мужской голос.

– С вами говорит Светлана, та самая, которой вы отправили ваше замечательное письмо.

– Я все это время ждал вашего звонка, – радостно откликнулся мужчина. – Мне так многое нужно вам сказать.

– Так скажите.

Несколько секунд в трубке сохранялось молчание.

– Прямо сейчас? – вдруг прозвучал растерянный голос.

– Но почему обязательно прямо сейчас? Вряд ли нам будет удобно беседовать по телефону.

– А как же тогда нам быть? – голос мужчины стал еще более растерянным.

Кажется, он относится к тем мужчинам, в отношениях с которыми инициативу должна брать на себя женщина. Придется так и поступить.

– Пригласите меня куда-нибудь. Например, в парк, погулять…

– Замечательно! – воскликнул он. – Я знаю один хороший парк, я там частенько прогуливаюсь, когда хочу что-нибудь обдумать. Давайте встретимся там.

– Я согласна. Только вы не сказали, где этот самый замечательный парк, который наводит на умные мысли.

– Именно, наводит на умные мысли. – Он назвал парк. – Я буду там вас ждать в беседке у пруда.

Светлана невольно почувствовала раздражение. Да это же на другом конце Москвы, ей добираться полтора часа. А он даже не спросит, удобно ли ей там встретиться. Может, не стоит и ехать? Извиниться и сказать, что не может.

– Хорошо, я приеду. Ждите.

В ответ по проводам к ней полетела новая порция восторгов. Но выслушивать их ей не хотелось, и, сказав: «До встречи», она поспешно положила трубку.

Пока она одевалась, то пыталась представить этого Потебню. И что за фамилией снабдил его Господь? Кажется, он принадлежит к тому типу людей, которые целиком поглощены самими собой. У нее было несколько таких знакомых, и она помнит, как тяжело было с ними общаться. И все же она не сомневалась, что должна встретиться с этим человеком. Судя по его письму, он был носителем чего-то такого, что было для нее крайне важным, и чего она безуспешно пыталась давно ухватить. Вот только оправдаются ли ее надежды, сумеют ли они понять друг друга?

Уже стемнело, когда она вошла в ворота парка. Но народу тут было еще достаточно. Где-то совсем недалеко играла музыка, по тропинкам, словно привидения, скользили влюбленные пары.

Она не стала никого спрашивать, полагая, что без большого труда отыщет пруд. Через несколько минут дорожка привела ее к водоему, рядом с которым она увидела беседку.

Хотя в ней расположилось несколько человек, но она сразу поняла, кто из них Потебня. Он сидел рядом с пившими пиво мужчинами, но при этом был невообразимо далеко от них, словно бы на другой планете. Или даже дальше. Она направилась к нему.

При виде ее он вскочил со скамейки. В беседке было темно, и она не могла хорошо разглядеть его. Но уже поняла, что внешность нового знакомого вряд ли будет ее радовать.

– Светлана Викторовна, – радостно произнес он.

– Да, это я, Юрий Антонович. Пойдемте, погуляем.

Мужчина кивнул головой. У Светланы сложилось впечатление, что он от радости готов на любое предложение. Под пристальными взглядами любителей пива они вышли из беседки.

– Ведите меня, вы же знаток здешних мест, – сказала Светлана, видя, что ее спутник пребывает в нерешительности.

– Конечно, пойдемте, я знаю одно уединенное место. Там мы сможем всласть наговориться.

Кажется, его любимый жанр – разговорный, отметила Светлана. Пока она еще не знает, хорошо это или плохо. И все же она предпочитала универсального мужчину, с которым интересно и приятно заниматься всем тем, чем могут заниматься, оказавшись вместе, мужчина и женщина.

Потебня повел ее куда-то в темноту, подальше от центральной части парка, где горели огни и играла в ресторане музыка. Светлана была не прочь посидеть в этом заведении, так как у нее неожиданно проснулся аппетит, несмотря на то, что перед отъездом из дома она поужинала. Но такое с ним периодически случалось, когда под влиянием каких-то внешних обстоятельств у нее совершенно неожиданно пробуждался голод. И как раз сейчас был такой момент.

– Вот, пожалуйста, сюда. Тут недалеко есть скамейка. Я на ней часто сижу.

Так как фонарей поблизости не было, пробираться приходилось почти в полной темноте. И Светлана больно оцарапалась об острые ветки кустов. Хорошо еще, что она надела брюки, иначе ее бы ноги превратились в сплошную рану.

Но едва Светлана малой кровью преодолела препятствие из кустов, как больно налетела коленом на скамейку. Она даже слегка охнула.

– Вы не ушиблись? – с тревогой спросил Потебня.

Она едва удержалась, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Сидела бы она спокойненько дома, смотрела телевизор или читала книгу – как было бы хорошо. Вот бы знать, какая сила заставила ее совершить эту бессмысленную поездку.

– Садитесь, вот сюда, – Потебня впервые дотронулся до нее, взяв ее за локоть.

Она отметила, что его прикосновение оставило ее безразличной. И это ей не понравилось. Она предпочитала, особенно с некоторых пор, другое начало отношений с мужчинами, появление совсем иных ощущений. Впрочем, что она расстраивается? Она же приехала сюда не за этим.

– Теперь, можно сказать, что в каком-то смысле вы у меня дома, – произнес он, когда они устроились на неудобной жесткой скамье с прямой спинкой. – Сюда редко кто заглядывает. Можно думать, можно любить без помех.

Эти слова заставили ее вздрогнуть.

– Кого же вы здесь любите?

Потебня проникновенно посмотрел на нее. Это она почувствовала, несмотря на темноту.

– Всех, – последовал ответ. – Я люблю любовь. Пока мы не научимся любить любовь, мы не полюбим никого. Чувства в любви на самом деле не имеют никакого значения, это всего лишь приливная волна в океане Вселенной. А после прилива, как известно, всегда следует отлив. Вопрос лишь во времени. Мы живем в жестокой власти циклов. И надо любыми путями избавляться от них.

– Но что такое любить любовь? Мне это не совсем понятно.

– А это и не надо понимать, я уверен, что вы это чувствуете. Ваша душа готова воспринять эту мысль.

– Боюсь, это слишком сложно для меня, мне не удастся воспарить до такого уровня.

– Нет, именно вы предназначены для того, чтобы воспарить на такую высоту, – убежденно произнес он. – Я всегда вижу такого человека. Наша встреча отнюдь не случайна, она будет иметь большие последствия.

– Для кого?

– Для вас, для меня, для Вселенной. Я никогда не сомневался, что она произойдет. Только не знал точную дату. И вот сегодня это случилось. Я так счастлив!

– Как вы могли это знать? Никто не знает свою судьбу.

– И да, и нет. Все уже написано, все определено до последней запятой и точки. И человек способен предчувствовать, что с ним случится. Некоторые даже ощущают приближение смерти. А я сейчас ощущаю приближение любви. И это так замечательно. Неужели у вас нет такого же предчувствия?

Светлана попыталась понять, что же с ней происходит, какие ощущения ее посещают. Но никакого предчувствия любви у нее не было. Зато были сомнения в целесообразности нахождения тут в компании этого странного человека.

Кажется, он догадался об этом.

– Вы жалеете, что приехали?

– Не знаю, – честно ответила она. – Все как-то немного странно.

– Я понимаю. – Его голос прозвучал грустно. – Вы думаете, что я немного не в себе, не от мира сего. Поверьте, это не так. Я вполне земной человек. Я – доктор философских наук, у меня есть жена и сын. Вернее, были, то есть они есть, но уже не со мной. Жена ушла от меня и увела ребенка. Я остался один. Что делать, трудно найти человека, который бы разделил со мной мой образ мысли, а значит и мою судьбу. Но я убежден, что иду по единственно правильному пути. Мир существует ради любви, кроме нее, все остальное бессмысленно. Если в том, что вы делаете, в том, что вы чувствуете, нет любви, вы напрасно теряете время. Вы потерпите поражение.

«Он прав, – подумала Светлана, – так все со мной до сих пор и происходило. Но как я должна себя вести с ним? Броситься в его объятия? Но я почти не сомневаюсь, что не сумею его полюбить. Тем, кого я полюблю той любовью, о которой он говорит, будет другой человек».

В этот момент, словно по заказу, на небе появился круглый диск луны. И Светлана внимательно стала рассматривать своего собеседника. Лицо его было удивительно некрасивым, все черты смазаны и неопределены. Вдобавок волосы на голове сохранялись только по бокам черепа, а всю середину занимала большая плешь. Одет он был в какой-то невзрачный пиджак и в такие же невзрачные брюки. Она вздохнула про себя, не в таком образе она представляла своего возлюбленного.

– Хотите уехать? – вдруг спросил Потебня.

Светлана замерла. Ее пронзило ощущение, что от ее ответа будет много зависеть в ее жизни. Соблазн уйти был большой, и все же что-то останавливало ее.

– Нет, – сказала она и услышала его вздох облегчения.

– Я так рад вашему решению.

– И все же мне кажется, что вы все преувеличиваете, – заметила Светлана.

– Нет, я ничего не преувеличиваю, это другие все предельно уменьшают, сводя все чувства и отношения к банальным связям.

– Но они способны доставлять человеку много удовольствия, – чуть ли не с вызовом произнесла Светлана.

– Конечно, если только не забывать о последую щей расплате за эти удовольствия. Когда я прочитал вашу анкету, вся ваша судьба предстала перед моим мысленным взором. Я узнал не только, какие жестокие разочарования постигли вас, но и почему это произошло. И мне захотелось вам помочь. Понимаете, то, что произошло с вами, происходят практически со всеми. Вот только желание помочь кому-то возникает крайне редко. Потому что ясно видишь, как безнадежно большинство людей. Потерпев поражение один раз, они снова стремятся идти тем же путем, ибо не только не представляют никаких других, но и не стремятся к ним. Наоборот, всячески избегают любых возможностей вступить на них. Но вы не такая, вы-то как раз хотите выбраться из этого порочного круга. – Внезапно он взял Светлану за руку и прижал ее к своей щеке. – Вы вызываете во мне чувство благоговения. А это – высшее проявление любви.

– Но мы с вами знакомы не больше часа.

– Но причем тут время? Вы живете с человеком всю жизнь, но кроме внешних сторон его личности так больше о нем ничего и не знаете. Вы знаете, что он предпочитает есть на завтрак, но не имеете представления, что творится в его душе, когда утром он просыпается. А ему, может быть, и жить-то не хочется, так все там мрачно. Да вас это и не интересует. Лишь бы все внешне было бы в порядке, не лучше и не хуже, чем как всегда. В этом собственно и заключается человеческая жизнь. Вам это нравится, вас устраивает эта бесконечная ложь другому и обман самого себя?

– Нет, меня это совсем не устраивает, но я не вижу никакой альтернативы. Чем больше я живу на свете, тем больше убеждаюсь, что ничего невозможно изменить. Я хочу просто чувствовать себя благополучной, чтобы рядом был тот, кто мне хотя бы не противен и до какой-то степени интересен. Все остальное несбыточно.

– Я с вами никак не могу согласиться. То, что вы хотите, как раз несбыточно, а то, что вам кажется неосуществимым, на самом деле, гораздо реальнее, чем вам представляется.

– Простите, Юрий Антонович, я вам не верю. Мой жизненный опыт с этим никак не стыкуется.

– Плюньте на свой жизненный опыт, он только мешает вам поверить, что вас ожидает впереди великая любовь. Но если вы не поверите в эту истину, а поверите ему, то она вас минует. Ваш жизненный опыт целиком негативный, поэтому вы не можете почувствовать, что вам предстоит пережить. Он заслоняет вам весь мир, он обманывает вас, пытаясь внушить, что все заранее знает, а потому ничего хорошего вам ждать не советует.

Светлана осторожно высвободила свою руку.

– Честно говоря, я сбита с толку и не знаю, что вам сказать. Но что будет, если я соглашусь с вами? Я даже не представляю, как должна выглядеть эта самая ваша великая любовь. Когда встречаются обычный мужчина и обычная женщина, общий сценарий их отношений известен заранее. Он может быть счастливым или несчастным, но по большому счету все известно. А то, что предлагаете мне вы, даже не понятно. Я давно отдаю себе отчет, что настоящую любовь мы заменяем суррогатом, но как выглядит она, как проявляется? Что я должна чувствовать, как себя вести? Я словно оказываюсь в чужой стране, не ведая ни языка, ни обычаев. А вы сами уверены, что понимаете, куда хотите меня везти? То, что вы говорите, звучит и красиво и привлекательно. Но ведь это обычный прием всех тех, кто хотят, чтобы им поверили. А потом оказывается, что ничего этого и в помине нет.

– Я благодарен вам за ваши слова. Вы честно поделились со мной своими сомнениями. Не так-то просто ответить на них. Пока вы не войдете в реку, вы не почувствуете прикосновение к себе воды. Я посвятил свою жизнь любви, и много пережил на этом пути. Я пытался отдавать себя целиком другому человеку, я старался соединить наши души. Это было нелегким испытанием, до сих пор никто не выдержал его. Жить, не затрачивая никаких духовных сил, легко, но такая жизнь неизбежно приводит к опустошению. Я хочу вас спасти, спасти от самой себя.

– Почему ваш выбор пал именно на меня, а не на кого-то другого?

Потебня покачал головой.

– Как вы не понимаете? Это не мой выбор, это выбор Его, – посмотрел он на небо, где уже во всю горели гирлянды звезд.

Светлана грустно вздохнула. Ей было трудно разговаривать с этим человеком, но, как привела ее сюда какая-то сила, теперь же она мешала ей немедленно отсюда уйти.

– Мне одинаково трудно вам возражать и принимать ваши слова, – призналась она. – У меня никогда не было сомнений в существовании Бога, но я никогда по-настоящему не чувствовала связи с Ним. Случались моменты, когда у меня возникало ощущение, что Он каким-то образом вторгается в мою жизнь, что-то там исправляет или меняет, но мне казалось, что в основном я иду каким-то своим путем. Конечно, может быть, если бы я задумалась серьезно над этими вопросами, то пришла бы к другим выводам. Но до сих пор мои мысли текли куда-то в другую сторону. И с этим я ничего не могла поделать.

– Так все и было, – подтвердил Юрий Антонович. Для того вам и предоставлен шанс познать подлинную любовь, чтобы через нее познать и Его. Это единственный путь к Нему, другого нет и искать бессмысленно. Я – лишь инструмент, через который Он реализует свою волю. Наша любовь изменит нас обоих. Мы придем к совсем другой жизни.

– Значит, я должна вас полюбить? – с сомнением в голосе протянула Светлана. – А если я не сумею, то тогда, как?

– И для вас и для меня это будет очень печально. Я бы сказал, что это будет наш с вами крах. Он дает каждому только один шанс познать Его через любовь, и если он отторгается, другого не будет. Вы будете лишь испытывать все большую неудовлетворенность. И что бы вы не делали, как бы не пытались от нее избавиться, забыться, она будет к вам возвращаться снова и снова. Поверьте, я вас не запугиваю, я изучал этот вопрос с научной точкой зрения.

– Вы хотите сказать, что проводили исследования?

– Это была тема моей докторской диссертации. «Любовь как поиск философского камня» – так она называлась.

– Что же вы предлагаете, Юрий Антонович?

– О, не думайте, что я так наивен, и надеюсь, что с помощью только вот таких разговоров у нас начнется сближение, которое затем перерастет в настоящее чувство. Нам нужно узнать друг друга лучше, испытать все, что может связывать мужчину и женщину.

– Вы хотите сказать, что мы должны заниматься и любовью в физическом смысле?

– Если это необходимо, то да.

– А это необходимо?

– Еще не знаю. Но если на первом этапе устранить физическую любовь из наших отношений, это может стать препятствием для их развития.

– Препятствием с чьей стороны: вашей или моей? – настаивала Светлана.

– Я не знаю. Мне иногда кажется, что плотская любовь больше не имеет надо мной власти, но затем я вдруг чувствую физическое влечение к какой-нибудь женщине. И тогда я понимаю, как все это глубоко сидит внутри меня и мешает приходу подлинной любви. Но что же делать? Противиться этому как монахи – неправильно. Они совершают очень большую ошибку, стараясь укротить плоть воздержанием. Да, на физическом уровне это вполне у них может получаться, но на уровне более тонком, секс лишь накапливается, становясь непреодолимым препятствием для прорыва к божественной любви. Секс исчезает из сознания не тогда, когда человек пытается его выгнуть оттуда, а когда он сам больше там не появляется. Поэтому я с пониманием отношусь к человеческим потребностям в нем, хотя это крайне удлиняет весь путь.

Светлана встала. У нее вдруг разболелась голова.

– Спасибо за интересную беседу. Но я не могу тот час вам сказать ни да, ни нет. Мне надо разобраться в себе.

– Я понимаю. Это сложно. Но при этом очень надеюсь, что вы не исчезните.

Они молча шли к выходу их парка. У выхода они остановились.

– Если я решу вопрос положительно, то позвоню вам, – сказала Светлана.

Она отошла уже довольно далеко и лишь тогда обернулась. Потебня стоял на том же месте и смотрел ей вслед. Она помахала ему рукой и заспешила к метро. До его закрытия оставались считанные минуты.

Глава 11

Утром ее пригласил к себе Стефанов. Когда она вошла, то даже замерла на мгновение от удивления. Обычно он одевался довольно скромно, если не сказать больше. Костюмы были какие-то невзрачными или, как их называла Светлана, безликими и даже не всегда хорошо выглаженными. Это привело ее к убеждению, что у директора начисто отсутствует вкус. У нее даже возникало пару раз желание посоветовать ему сменить галстук и выбрать пиджак другого покроя и не такой уныло-тусклой расцветки. Но, само собой разумеется, что эти рекомендации она оставляла при себе. В конце концов, ей какое дело, какую одежду он выбирает, она ведь ему не жена и даже не любовница, несмотря на то, что в этом убежден весь их славный коллектив.

Но сегодня он словно бы учел все ее пожелания. На нем был новый, элегантный костюм явно из дорогого магазина, красивый, хотя и не броский галстук. Даже туфли на нем были другие, достойно завершающие его обновленный облик: элегантные, из хорошей кожи, слегка поскрипывающие на ходу.

– Вы сегодня очень хорошо выглядите, – не удержалась от похвалы Светлана. При определенных обстоятельствах, он даже может понравиться, добавила, но уже мысленно, она.

– Вам нравится? – явно обрадовался он. – Я старался. После того, как мы вчера расстались, я приехал домой, сам не знаю, почему подошел к зеркалу и стал смотреть на себя чужими глазами. Могу даже уточнить, что это были ваши глаза. Я подумал: а может ли такой мужчина нравится, к примеру, такой замечательной женщине, как вы? И пришел к печальному для себя заключению: нет, не может. И тогда я решил, что должен сменить облик. По крайней мере, внешний, так как со сменой внутреннего облика могут возникнуть определенные трудности и задержки. Сел в машину и поехал в один известный дорогой бутик. Я часто проезжал мимо него, но никогда у меня и мысли не возникало в него зайти и что-то там купить. Я всегда выбирал магазины попроще. А вот вчера решил, что хватит, в человеке, как известно, все должно быть прекрасно.

Стефанов рассмеялся, как бы превращая свой рассказ о смене облика в шутку. Но Светлана нисколько не сомневалось, что на самом деле, он говорит все это абсолютно серьезно. И знает, что она это тоже знает. Просто это такая игра, которая дает каждому из них определенную свободу маневра и для наступления, и для отступления. Но тогда, что же ей предпочесть: наступать или отступать?

– Меня всегда радует, когда человек становится красивее, пусть даже только внешне, – сказала Светлана. Она решила, что в этом, весьма двусмысленном разговоре, будет лучше всего придерживаться нейтральной позиции. – Это первый этап, ведь если у человека есть ощущение красоты, то рано или поздно он начнет постигать ее более глубокие основы.

– Вы великолепно сказали! – взволнованно проговорил Стефанов. – Подсознательно именно я из этого и исходил, когда так решительно менял вчера вечером свой облик. Меня не покидало ощущение, что я начинаю двигаться к чему-то иному, гораздо более глубокому, чем к простой смене одежды. Мне так приятно, что вы так хорошо все это понимаете. Между прочим, это случилось под непосредственным вашим влиянием.

Невольно Светлана насторожилась. Не слишком ли она переборщила, разглагольствуя про разные глубины красоты? Ей иногда не мешает вовремя прикусить язык. Мало ли какие мысли приходят ей на ум, не все их следует обнародовать. Стефанову уж слишком нравится замечать схожесть их представлений. А это может их завести как угодно далеко. Светлана видела, что он явно ждал с ее стороны продолжения, и его огорчало то, что она молчала. Но продолжать этот разговор она не собиралась.

– Я хочу с вами поговорить, – сказал Стефанов, поняв, что эта тема разговора пока исчерпана. – Я очень внимательно слежу за всеми новинками в мире, благо Интернет это позволяет делать очень оперативно. И прошу литературных агентов в разных странах высылать мне экземпляры выходящих книг. Вот несколько авторов, которые мне показались интересными. Их плохо знают в своих странах, а у нас они совсем неизвестны. Но они мне представляются весьма перспективными писателями. Пройдет не так уж много лет – и их имена начнут греметь на планете. Даже если это произойдет с половиной из них, даже с одной третью, но если мы сейчас их откроем нашему читателю, это будет наш большой успех. То, что вы знаете много языков, – большая удача. Я попрошу вас почитать этих авторов и сообщить мне свое мнение относительно того, кого бы вы порекомендовали нам издать в первую, кого во вторую очередь, а кого не издавать в ближайшее время вообще.

– Но вы же сами читали и составили мнение.

– Я хочу знать ваше мнение, чтобы сопоставить. Я сознательно вам не буду ничего говорить ни об одной из выбранных мною книг, чтобы не влиять на ваши суждения. Это очень важно, мне кажется, что в мире возникает новая волна в литературе. И эта волна будет доминировать в ближайшие десятилетия. Более того, совсем скоро она будет иметь серьезный коммерческий успех. И если нам первым удастся вскочить на ее гребень, то мы добьемся больших результатов.

Обычно спокойный и выдержанный Стефанов вдруг раскраснелся, он явно мысленно уже пожинал плоды своих усилий. Он гораздо более азартный, чем кажется на вид, отметила Светлана. И более честолюбивый. Судя по всему, он решил доказать, что способен вершить большие дела, а не только писать бездарные и давно всеми забытые романы.

Светлана встала.

– Я обязательно прочту эти книги, и мы с вами их обсудим.

Ей показалось, что взгляд директора издательства выражал сожаление по поводу того, что она покидает его кабинет.

В отделе ее с нетерпением ждала Тамара, являясь как всегда поставщицей всех сплетен в издательстве.

– И как новый костюм нашего директора? – спросила она, едва Светлана появилась на пороге. – Все обсуждают его фасон. Никто не сомневается, что он одел эту красивую шкуру исключительно ради вас, Светлана Викторовна. Теперь вы видите, что делает любовь с человеком.

Светлана посмотрела на Тамару и поняла, что ее ирония на самом деле прикрывает зависть. И впервые у нее возникло странное ощущение – нечто вроде гордости. До сих пор все намеки, даже сделанные взглядом, на то, что Стефанов неравнодушен к ней, вызывали у нее смесь смущения с негодованием. Но сейчас она подумала, что совершенно напрасно комплексовала, если она ему действительно сильно нравится, то не стоит огорчаться или стесняться, в конце концов, любовь – самое естественное и самое возвышенное чувство в мире. И если она даже овладела только одним, а не двумя людьми, это тоже не так-то и плохо.

Светлана вдруг почувствовала себя уверенно. Больше она не позволит этой злоязычной Тамаре или кому-то еще делать пошлые и недвусмысленные намеки на симпатию Стефанова к ней. Наоборот, она намерена этим только гордиться.

– А разве это плохо, Тамарочка? – мило улыбнулась Светлана. – Даже если под влиянием чувств человек стал лучше одеваться, уже результат налицо. Посмотрим, что будет дальше.

Несколько мгновений Тамара оторопело смотрела на свою начальницу, затем ее лицо изменилось. Она хотела что-то сказать, но в последний миг решила промолчать.

Так-то лучше, подумала Светлана. В следующий раз подумает, прежде чем начинать молоть своим злым языком всякую чушь.

– Я вам принесла несколько книг, мне их вручил наш директор. Он хочет, чтобы мы посмотрели их на предмет перевода. Займитесь этим. Это крайне важно, Андрей Борисович связывает с этими авторами будущее нашего издательства.

Светлана поделилась с Тамарой половиной книг, которые она принесла в отдел. Она и сама не знала, почему вдруг у нее улучшилось настроение.

После работы Светлана решила ненадолго заехать к дочери. Ей хотелось узнать, выполнил ли Жан-Пьер свое обещание и оставил ли Клода в фирме. Да и вообще у нее вдруг возникло довольно нечастое в последнее время желание пообщаться с дочерью, но даже не столько как с дочерью, а как женщина с женщиной.

Правда Маша все эти дни ей не звонила, а Светлана знала, что она очень не любит, когда ее мать приходит к ней без приглашения. Но на этот раз она решила пренебречь этим недовольством настолько, что даже не предупредила о своем визите звонком, что с точки зрения Маши было верхом неприличия и бестактности. Правда, такую же характеристику к собственному подобному поведению она не применяла.

Увидев мать, застигнутая врасплох Маша, так изменилась в лице, что Светлане стало неловко, и она пожалела о своем приходе. Больше неожиданно являться сюда она не будет. Но не уходить же теперь.

– Я пришла узнать, как ваши дела.

Маша пожала плечами и пропустила Светлану в комнату.

Как обычно, никаких следов уборки в квартире Светлана даже при самом внимательном осмотре не обнаружила. Повсюду были разбросаны вещи, между которыми, словно кочевник по пустыне, бродила Маша. Причем, она даже не особенно старалась их обходить и смело наступала на барханы одежды.

Маша села на диван и поджала под себя ноги. До прихода матери она явно ничем не занималась, но прерывать это занятие ей не хотелось.

– Все в порядке, – безразлично пожала плечами Маша, – как видишь, живем. Да, спасибо тебе за этого козла Жан-Пьера, Клода он оставил. Он, кстати, ему сказал, что вы провели очень приятный вечер.

– Он больше ничего не рассказывал? – испугалась Светлана. Было бы крайне неприятно, если бы дочь узнала, какой ценой досталась ей эта победа.

– Да нет, вроде бы ничего. Впрочем, я точно не знаю, я не спрашивала у Клода. Да и какое это имеет значение?

В самом деле, кроме ее собственного благополучия, ничто другое в мире не имеет для нее ровно никакого значения. Ее, наверное, даже не взволнует вселенская катастрофа, если при этом сама она останется невредимой.

– У вас сейчас с Клодом лучше дела? – поинтересовалась Светлана.

Маша в очередной раз безразлично пожала плечами.

– Не беспокойся за нас, мы разберемся.

– Да, конечно, но с тех пор, как снова объявился Валера, я не знаю, что и думать. Вы с ним встречаетесь?

– Да, иногда.

– Ты не боишься, что настанет ситуация, когда придется выбирать между двумя мужчинами?

– Не настанет, – спокойно парировала дочь.

– Но ведь он за тобой ухаживает. И ты знаешь, как давно он тебя любит. – «Правда не представляю за что», – мысленно добавила Светлана.

– Это его проблемы. Я не обязана отвечать ему взаимностью.

– Но ты же принимаешь его приглашения…

– А почему я не могу принимать его приглашения. Если Клод возвращается поздно, я не обязана сидеть и ждать его одна. Я тоже могу делать то, что хочу.

– Мне иногда кажется, что тебя с мужем ничего не связывает…

– А что нас должно связывать?

– Любовь. Вы же молодые, у вас должны быть сильные чувства.

– Между прочим, Клод всего лишь на десть лет младше тебя.

– Ты хочешь этим сказать, что с чувствами пора кончать? Вы уже их переросли?

– Я не знаю, – недовольно произнесла дочь и соединила две ниточки бровей в одну линию. – Что ты заладила: любовь, любовь. Мы поженились, потому что нам было друг с другом хорошо. Будет плохо, разженимся. Имущества совместного у нас почти нет. Не гардероб же делить. Каждый возьмет свои тряпки с собой. Все гораздо проще, чем ты думаешь.

– Ты, в самом деле, уверена, что все так просто устроено?

– Да, уверена. А иначе мы бы давно расстались. Думаешь, у нас мало поводов для ссор? Не беспокойся, сколько угодно. Но это совсем не означает, что надо всегда ссориться. И о Валере не беспокойся, мы с ним поладим. Если тебя просила узнать, как обстоят у нас с ним дела его мама, то можешь ей доложить: пока жениться мы с ним не намерены. Ты за этим пришла?

Светлана подумала, что опровергать это утверждение практически бесполезно, пусть думает как хочет. В ее памяти сам собой воскрес ее вчерашний вечерний разговор. Ее новый знакомый уверяет, что смысл жизни – это любовь и ничего иное, а вот ее дочь уверена, что любовь – это полная чепуха. И в жизни есть все, кроме нее. Хотя нет, пожалуй, к лошади Маша испытывает настоящее глубокое чувство, такое, какое она должна была бы испытывать к своему мужу. Или к Валере.

– А как поживает Ласковый? – спросила Светлана, с интересом наблюдая за дочерью.

Светлана не ошиблась в своих предположениях, лицо дочери мгновенно преобразилось, оно стало нежным и даже одухотворенным.

– Ты знаешь, он скучает без меня. Мне работник конюшни говорил, что он даже плохо ест. И как только я прихожу, сразу же поглощает весь свой рацион. Жалко, что у нас нет загородного дома, мы бы построили там конюшню, и тогда я бы общалась с ним каждый день. Я Клоду говорила, но он…

Внезапно Маша замолчала, а ее лицо снова приняло отчужденное выражение.

Уж не в этом ли причина их отчуждения, подумала Светлана. Маша хочет, чтобы он снял или даже построил загородный особняк. Но у Клода, конечно, нет таких денег. И вряд ли когда-нибудь будут. А для нее иметь рядом с собой лошадь, куда важней, чем мужа. Из их брака ничего хорошего не выйдет, рано или поздно они неизбежно расстанутся. И ее жертва – ночь, проведенная с Жан-Пьером, – была бессмысленна. Может быть, поэтому ей и Валера не очень интересен, хотя он тоже не беден, но денег на такое строительство у него тоже нет. И тоже не предвидятся.

Она всегда покидала квартиру дочери с тяжелым чувством, но сегодня оно давило на нее как-то особенно сильно. Маша с явным облегчением проводила мать до двери и так поспешно закрыла дверь, словно боялась, что она еще задержится.

Светлана вернулась домой и стала выбирать с кем из двух кавалеров ей сегодня провести вечер. А может быть, и ночь. Почему-то плотские утехи с Артемом ее сегодня не очень прельщали, хотя до поездки к дочери она не сомневалась, что, как только приедет к себе, сразу же позвонит ему. Но разговор с Машей внес в ее душу очередную порцию дисгармонии и сомнений. Она не понимала, что происходит, откуда у ее милой, нежной девочки, которая плакала когда-то над судьбой пойманной кошкой птички, столько черствости, полнейшего равнодушия даже к самым близким людям. И не копирует ли она свою мать? Может быть, она, Светлана, сама не замечает наличие всех этих качеств у себя? Путь не в такой яркой выраженной форме, немного смягченной, но, может быть, она тоже никого не любила и никого не любит?

Больше не колеблясь, Светлана набрала номер телефона вчерашнего знакомого. Артем немного подождет, хотя бы до завтра. А сегодня ей надо попытаться что-то выяснить и про себя и про этот непонятный мир, в котором она живет.

Как она и предполагала, Потебня очень обрадовался ее звонку. Он стал долго и нудно изъясняться о том, какое неизгладимое впечатление она на него произвела, и как он счастлив, что после их первой встречи, она позвонила ему уже на следующий день.

Светлана быстро потеряла терпение.

– Юрий Антонович, вы не хотели бы приехать ко мне? – прервала она его. Светлана решила, что будет лучше провести эту встречу у нее дома. В своих стенах ей будет удобнее с ним общаться, да и снова мчаться через весь город совсем не хотелось. Он – мужчина, вот пусть и нанесет ответный визит.

Ожидая его, Светлана даже не стала наносить на лицо свежий макияж, так как понимала, что в этом случае это совсем не то оружие, какое следует использовать при общении с таким необычным человеком. Вместо этого попыталась дать себе отчет, зачем он ей нужен и нужен ли вообще? Если она ищет мужа, то трудно представить с ним супружескую жизнь. Для этого надо измениться до неузнаваемости. Как любовник он подходит не больше, да у нее уже есть один. И ей вполне достаточно. Как друг? Но согласится ли он на такую скромную роль?

К Светлане пришла несколько удивившая ее мысль: есть люди, предназначение которых совершенно не понятно, но без них совершенно невозможно представить мир. Они служат для каких-то неясных целей, которые словно маячат в густом тумане, а потому разглядеть их крайне трудно. Многим эти цели кажутся слишком абстрактными и ненужными, но на самом деле они и являются самыми важными.

От этих мыслей у нее даже немного заболела голова. Это был верный симптом того, что ничего решить она сейчас не сумеет. Как женщина она любит ясность и определенность и всякий раз, когда то и другое оказываются недостижимыми, у нее, словно сигнал, и возникает головная боль.

Потебня вошел в квартиру как-то робко, словно ожидая подвоха. Несколько минут он уделил тому, что внимательно осматривался вокруг.

– Вы здесь живете? – вдруг задал он странный вопрос.

– Вы думаете, что я вас пригласила в чужую квартиру. А почему вы спросили?

– Просто я думал, что у вас другая квартира, – пробормотал он.

И этот о том же. Да что они все пристали к моей квартире. Бывают и гораздо хуже.

– Садитесь, Юрий Антонович. Я предлагаю поужинать.

Он посмотрел на нее.

– Не откажусь, – застенчиво улыбнулся он.

Светлана предвидела такой поворот событий. Вряд ли он хорошо питается. Достаточно посмотреть на его рахитичный торс, чтобы пропали бы все сомнения в том, что эта худоба явно имеет искусственное происхождение. Поэтому она заранее все приготовила, и теперь оставалось только разогреть еду.

Они сидели за столом и ели. Перед тем, как накрыть ужин, Светлана несколько мгновений пребывала в сомнениях: надо ли ставить вино? Но затем решила, что на всякий случай поставит бутылку. А там посмотрим, будет ли пить ее гость или нет.

Некоторое время трапеза проходила в молчании.

– Вы хорошо готовите, – вдруг сказал Потебня. – Я давно так вкусно не ел. Мне обычно приходится разогревать концентраты.

– Тогда, может быть, выпьем вина? – предложила Светлана. – Это совсем слабое вино, – уточнила она.

– С вами не откажусь. Хотя вообще я не пью.

– Никогда?

– Почти никогда. Разве вот в такие приятные минуты, как сейчас.

– И часто они у вас случаются?

– Очень редко. Даже не помню, когда это было в последний раз. Наверное, когда ухаживал за своей женой. А с тех пор прошло почти двадцать лет.

– Что же помешало вашему с ней счастью?

– Она не приняла моих убеждений, которые у меня возникли со временем. У нее были представления о семейной жизни и о любви самой обычной женщины. И она перестала меня понимать.

– А вы уверены, что мне это удастся?

Он посмотрел на Светлану.

– То, что я у вас в гостях, разве не свидетельствует о том, что вы меня понимаете? Или, по крайней мере, хотите понять. Иначе, зачем вы меня пригласили?

– По-видимому, это так, – признала его правоту Светлана. – Но если говорить честно, я с вами теряюсь, не знаю, как вести себя в вашем обществе. Вы не вписываетесь ни в одну известную мне жизненную схему. Даже самую необычную.

– Я понимаю, – очень серьезно произнес Потебня. Он даже отложил вилку. – Но ведь это только начало. Пройдет немного времени – и вы привыкните. У вас появится, как вы только что сказали, новая жизненная схема.

– Привыкну к чему? К вам?

– Не только ко мне. К новой жизни, к новым представлениям о ней. Я – лишь способ понять и принять их. Не более. Так вы и должны смотреть на меня.

– А если мне захочется родить ребенка? Я ведь не такая старая. Моя подруга в прошлом году родила, а она почти на полтора года старше.

– Я сохраняю все способности к деторождению, – серьезно ответил Потебня. – Если вы захотите, то я готов и к этому.

Может быть, и в правду ей родить ребенка, вот только надо тщательно взвесить, от кого. Пожалуй, лучшей кандидатуры, чем Артем, найти трудно.

– Но я против секса, – вдруг заявил Потебня. – Секс и подлинная любовь несовместимы. Секс забирает у нее энергию, опустошает человека. После него ничего созидательного быть не может.

– По этой причине от вас ушла жена? – спросила Светлана.

– В том числе. Но не только. Это была лишь последняя капля.

– Но что же мне в таком случае делать? Я не готова отказаться от секса. Наоборот, только совсем недавно я по-настоящему его открыла. Вот в чем загвоздка, дорогой Юрий Антонович.

– Я боялся сего-то подобного. Вы слишком привлекательны и чувственны. Эта ваша аура ощущается очень сильно. Но это не ваш путь, это то, что я называю путь соблазна. Он вас ведет прямой дорогой к разочарованию. Вы будете страдать от неудовлетворенности. Но не от сексуальной, а совсем от другой. Загляните в себя, и вы увидите, что ваша природа гораздо выше и глубже, чем только сексуальная. Сейчас вы живете своими самыми поверхностными слоями. Но однажды они истощатся и что будет потом? Вы думаете об этом?

– Думаю, потому и решила с вами познакомиться. Иногда я очень ясно ощущаю, что живу как-то не так, что душа просит чего-то иного. Но чего именно, я не знаю. Все чересчур смутно. Как будто смотришь на мир через мутное стекло.

– Вот-вот! – вскричал Потебня. – Именно так все и происходит.

– Что происходит? – немного недовольно спросила Светлана.

– Так в дверь к человеку начинает стучаться истина. А истина – это и есть любовь.

– И что я должна делать с этим стуком?

– Прежде всего, прислушаться к нему.

– Но кроме стука я почти ничего другого не слышу. А одного стука недостаточно.

– Это только вам так кажется. На самом деле, вы слышите все. Только не хотите ни признаться в этом себе, ни разбираться в собственных мыслях и чувствах.

Светлана вздохнула. Она почувствовала, что если не во всем, то во многом он прав.

– Не обманывайте себя, – сказал Потебня, – идите навстречу судьбе.

– А если моего запала хватит ненадолго, и вскоре я почувствую усталость, разочарование, ностальгию по прежнему? Нет, пока я не готова к ответу, мне надо во многом разобраться, – она увидела, как мгновенно погрустнело лицо ее гостя.

– Ваши колебания могут продолжаться слишком долго. И вы упустите время. А потом, даже если захотите что-то изменить, уже ничего не получится.

– Почему?

– Потому что шанс вам дают сейчас. Наша встреча – тому подтверждение.

– Но и все решить прямо сейчас я тоже не могу. Я даже не ясно понимаю, что реально будет означать мое решение. Как я должна буду изменить свою жизнь. Я не умею жить по-другому. Вокруг меня все живут одинаково.

– Да, это трудно, но, уверяю, вполне возможно. Вы сами все увидите. А я вам помогу.

Светлана почувствовала, что устала. Кажется, этот разговор может продолжаться бесконечно. Не пора ли его завершать? По крайней мере, на сегодня.

Кажется, Потебня уловил перемену в ее настроении.

– Мне кажется, я у вас засиделся. Да и успеть надо до того, как закроют метро.

Она не стала его удерживать. Они встали и прошли к дверям.

– Не знаю, увидимся ли мы с вами еще раз, – в его голосе звучала неприкрытая грусть.

– Думаю, что увидимся. – Светлана не знала, хотела ли она этого или нет. Этот человек буквально расщеплял ее душу на части. А вот что делать с ними, она не представляла.

– И все же вы замечательная женщина. – Он вздохнул и двинулся в темноту площадки, где почему-то не горел свет.

Она прислушивалась к его шагам, затем хлопнула входная дверь. И только после этого Светлана вошла в квартиру. Подошла к зеркалу и долго смотрела на себя. Но так ничего и не увидела. Если бы не ее дочь, она бы ни за что больше бы не стала встречаться с этим человеком. Но Маша странным образом толкала ее к нему.

Светлана вернулась в комнату. Несколько мгновений она раздумывала, что ей делать. Было поздно и надо было бы спать. Но она не сомневалась, что быстро уснуть не удастся. Ее мысли и чувства слишком растревожены и крутятся в каком-то странном хороводе. Может, ей больше никогда не встречаться с этим Потебней? Она поняла, этот человек – разрушитель, он уничтожит в ней все прежние ее представления, но очень маловероятно, что создаст взамен новые. Он просто оставит ее ни с чем, как обворовавшие квартиру грабители. А она не может этого допустить, если как следует поразмыслить, ведь именно с этим багажом она прожила всю предыдущую жизнь. И кое-чего достигла и кое-чему научилась. И отказаться от него ей крайне трудно. Но с другой стороны, как неумолимо показывают факты, многое ей так и не удалось. И прежде всего все ее материнские старания завершились ничем, все усилия по воспитанию дочери оказались бесполезными.

Светлана вдруг поймала себя на странном ощущении, что обманута жизнью. Все, что с ней происходит, в конечном итоге вызывает лишь разочарование. Все говорят, что она умна, хороша собой, образована. Но весь этот джентльменский или вернее дамский набор не способен решить ее проблемы, наполнить ее жизнь счастьем. Выходит, для его обретения требуется нечто совсем иное?

Светлана села к компьютеру и стала проверять почту. Она увидела, что пришло новое сообщение. То самое, третье, которое она уже перестала ждать.

Текст был совсем короткий: «Жду вашего сообщения. Телефон моей секретарши (дальше шел номер). Договоритесь с ней о времени нашей встречи. Сергей Аврин».

Светлана несколько секунд оторопело смотрела на текст, затем рассмеялась. Да ей просто везет – один оригинальнее другого. Что же ей делать, звонить секретарше?

Светлану не покидало ощущение, что эту фамилию она где-то слышала. Но попытки извлечь ее из кладовой памяти успеха не принесли. Ну и ладно, не это главное, а главное то, что необходимо решить, надо ли ей знакомиться с этим Авриным или на ближайшее время ей пока вполне хватит мужчин в ее жизни…

Глава 12

Был выходной, и Светлана решила, что имеет полное право отоспаться. Она чувствовала себя утомленной. Но не от работы, а от этих встреч, каждая из которых требовала от нее немало усилий. Ее мучила неясность и разочарование, ей срочно нужен был человек, с которым она могла бы прожить если уж не все оставшиеся ей годы, то хотя бы немало лет.

Иногда к ней подступали такие сильные приступы безнадежного одиночества, что она готова была лезть на стенку. Она знала немало женщин, которые относительно спокойно переносили это состояние, а некоторым оно даже так нравилось, что они не хотели его менять даже на самое распрекрасное замужество. И она была бы рада принадлежать к их числу. Увы, природа сделала ее другой, она всегда остро ощущала потребность в паре. И давно осознала, что жить одной – не для нее. Может быть, потому так быстро и так опрометчиво выскочила замуж, как следует, не разобравшись ни в себе, ни в своем избраннике. В итоге и получила то, что получила. Но что ей делать сейчас, сколько понадобится времени, чтобы найти подходящего партнера? Да и где гарантия, что это вообще однажды случится?

Светлана думала, что будет спать долго, но когда открыла глаза и посмотрела на часы, то с удивлением обнаружила, что всего восемь часов. Но, несмотря на столь ранний час, оставаться в кровати ей совершенно не хотелось.

Собственные дальнейшие действия удивили ее саму. Не одеваясь, в ночной рубашке, она полезла на антресоли. Там, довольно долго покопавшись, достала старую папку, из нее извлекла покрытую густым слоем пыли рукопись и принялась читать.

Этот единственное написанное Светланой художественное произведение было создано лет восемь назад, в тяжелые минуты ее жизни, когда ей стало известно, что муж ей изменяет. Причем, давно. Боль была такой острой, что казалось, что грудная клетка треснет пополам. Светланой владело ощущение полного краха всего, что составляло ее жизнь. Она не знала, что ей делать, куда податься, как сбросить себя эту невыносимую тяжесть. Положение усугублялось тем, что едва она узнала об измене, то решила, что ни за что не будет говорить ничего супругу. Скорее умрет, чем подаст вид, намекнет, что ей что-то известно.

Она сама в тот момент не совсем ясно понимала, почему так упорно решила молчать и тем самым лишь усиливать свои страдания. Но ни секунды не сомневалась в правильности своего решения. Так унижаться перед ним она не станет. Но это вело к тому, что она лишала себя возможности выплеснуть наружу свою боль.

И вот тогда совершенно неожиданно она стала писать. Писать тайно, урывками, практически везде, где удавалось: на работе, в поликлинике, даже на станциях в метро. Ни сюжет, ни героев она не придумывала, все родилось само собой. Причем, это занятие увлекло ее столь сильно, что совсем скоро она с огромным удивлением для себя самой вдруг осознала, что боль, хотя и не прошла, но уже не так больно колит ее своей пикой, что ось ее сознания незаметно сместилась куда-то в другую сторону.

И произошло нечто невероятное, даже немыслимое. Светлана писала о женщине, попавшей в точно такую же ситуацию, и которая, дойдя до края страданий, сделала над собой огромное усилие и стала искать выход из создавшегося положения. Она придумывала эпизоды из жизни своей героини, а затем воплощала их в жизни. Причем, это оказалось не так уж и сложно, хотя она отдавала себе отчет, что если бы она не взялась за сочинительство, то никогда бы не сумела ничего такого осуществить.

Светлана знала, что любовница мужа периодически ему звонит. Когда брал трубку супруг, то он делал вид, что разговаривает с сослуживцем. Но она слышала, как фальшивит его голос в своих интонациях. Но когда к телефону подходила Светлана, та тут же давала отбой.

Однажды любовница мужа позвонила, когда его не было дома. Почему-то на этот раз она не сразу положила трубку, и Светлана успела попросить ее не делать это. Хотя ответа не последовало, она не сомневалась, что та слушает ее. Она сказала, что все знает и хочет с ней встретиться. Любовница ответила согласием, и они договорились о встрече.

Они встретились на следующий день в кафе и с большим удовольствием провели вместе весь вечер. Любовница мужа оказалась очень приятной, умной и образованной женщиной, немного моложе, чем Светлана. Она была дизайнером и собиралась в скором времени покинуть страну и переехать на постоянное место жительство в Германию, где ей предлагали выгодный контракт.

У них состоялся откровенный разговор, причем, только первая его часть была посвящена мужу и его отношениями с обеими женщинами. Людмила много и интересно рассказывала про свою работу, Светлана тоже поделилась с ней своими планами. Лишь перед самым расставанием они словно бы вспомнили, зачем пришли сюда и быстро и к обоюдному удовольствию пришли к выводу, что мужчина не должен стоять на пути их дружбы.

Светлана даже не попросила Людмилу прервать свою связь со своим супругом, она вдруг ощутила странную легкость. Она пришла домой и впервые за последнее время общалась с мужем безо всяких усилий. Пока она ехала из кафе, то приняла решение о разводе. Скорее всего, не сразу и вовсе не потому, что он ей изменяет. Теперь для нее это было уже не столь важно. Просто их совместная жизнь потеряла для нее всякий смысл. Причем, довольно давно, еще до того, как она узнала про его адюльтер. Он лишь помог ей осознать это обстоятельство. Это все равно бы однажды произошло, только гораздо позже.

Она не очень ясно понимала, почему так случилось, откуда на нее снизошла эта ясность. Причина ли тому ее знакомство с Людмилой и возникшая между ними симпатия, или тут начали действовать какие-то иные факторы. Она пробовала анализировать ситуацию, но ни к какому конкретному выводу так и не пришла. И решила больше на эту тему не думать. Главным было то, что свалилась с плеч эта невыносимая тяжесть. А что еще надо хрупкой женщине?..

Действительно, Людмила, как и обещала, вскоре уехала, но муж недолго оставался без любовницы. И вскоре Светлана по некоторым, уже знакомым ей признакам поняла, что вакантное место снова занято. Она вновь решила встретиться с любовницей. На этот раз ею оказалась жеманная и глупая, вдобавок не слишком красивая девица. Светлана даже почувствовала обиду за то, что он променял ее на это полуфабрикатное, как она назвала ее, создание.

Она не стала больше ждать, а однажды, придя вечером с работы, сообщила мужу о своем решении.

Для него это известие стало самым настоящим потрясением. Он стал заверять Светлану, что любит ее, не может без нее жить. Муж даже встал на колени, но Светлана, словно скала, была непреклонной. Она сообщила ему, что знает все о его похождениях. Тогда он стал божиться, что больше этого не повторится, что просит у нее прощения. Но ей было уже все равно, этот человек для нее умер. И это было самым важным для нее обстоятельством.

Как выяснилось, она сильно забыла содержание собственного романа и сейчас читала его с большим интересом. Но самым удивительным было то, что он нравился ей. Вот только ее все сильнее одолевали сомнения, стоит ли показывать произведение Стефанову. Слишком уж оно личное. Ознакомившись с ним, он много узнает о ней нового. А с другой стороны, что в этом такого? Узнает, так узнает, наоборот, ее репутация даже поднимется в его глазах. Хотя она и так находится на самом высоком уровне.

Завершила читать рукопись она почти к обеду. И только положив обратно в папку последнюю страницу, вспомнила, что еще даже не завтракала. И пока готовила себе еду, все решала, что же ей делать, отдавать ли Стефанову роман или нет?

Она заметила, что в последнее время решения к ней часто приходили внезапно в виде и импульсов. То же самое случилось и сегодня. Едва она закончила есть, как подошла к аппарату и стала набирать домашний телефон директора издательства.

Ее звонок так его обрадовал, что в первые мгновения он даже не знал, что сказать.

– Я готова вам отдать свою рукопись, – сказала Светлана.

– Вы даже не представляете, как я хочу получить ее сегодня. Я бы сразу же начал читать.

Она предвидела такой оборот событий.

– Хорошо, я согласна. Давайте где-нибудь встретимся. Только не в кафе, – вспомнила она предыдущий опыт. Погода хорошая, лучше в каком-нибудь парке.

Они быстро договорились о месте встречи. И Светлана стала собираться.

Почему-то она сильно волновалась. Но чем вызвано волнение, она точно сказать не могла. Вряд ли дело было в рукописи, ее никогда не поджигали на своем жарком костре авторские амбиции. И вопрос, понравится ли роман Стефанову, ее не сильно беспокоил. Скорее, дело было в том, что она зачем-то решила приоткрыть ему одну из потаенных страничек своей жизни. Она нисколько не сомневалась, что он легко догадается, что произведение носит автобиографический характер. Это бы понял и не такой опытный человек, как он. А она отнюдь не была уверенна, что ей следует так раскрываться перед ним. При этом ее больше смущало даже не то обстоятельство, что по сути дела чужой человек прочтет ее интимный дневник, а то, что после того, как это случится, их отношения неминуемо выйдут на какой-то иной, более близкий уровень. А это уже чревато незапланированными последствиями.

И все же, приближаясь к месту свидания, она знала, что отдаст рукопись. И никакие мотивы ее не остановят. Она обречена это сделать. А почему обречена, знает только тот, кто направляет все наши действия, мысли, поступки, желания…

Стефанов уже ждал ее. Он сидел на скамейке и, вглядывалась в даль, откуда она, по его предположению, должна была появиться. Но Светлана сделала небольшую петлю, и появилась с другой стороны. И он ее пока не видел.

Несколько секунд она наблюдала за ним. По крайней мере, выглядит он значительно лучше, чем тогда, когда он предстал перед ней в первый раз. Эту элегантную ветровку вполне могла бы купить ему и она, будь она его женой.

Светлана сама любила хорошо одеваться, и ей нравилось, когда и другие люди, особенно те, с кем она контактирует, хорошо одеты. Небрежность или безвкусие в наряде обычно выводили ее из себя. Даже если у человека не слишком много денег, есть тысяча способов, как выглядеть красиво, не тратя их в большом количестве.

– Здравствуйте, Андрей Борисович! Извините, я немножко опоздала.

Он живо обернулся к ней.

– Ерунда. Главное, что вы пришли.

– Мне кажется, что вы придаете такому малозначительному событию непомерно большое значение, – улыбнулась она.

– Может быть, для некоторых это событие и малозначительное, но для меня оно очень важное, – серьезно, без всякого намека на шутку, ответил Стефанов.

Светлана поняла, что взяла не совсем верный тон. Он, кажется, готов к серьезному разговору и только ищет предлог, чтобы его начать. А если ему помочь? – вдруг мелькнула удивившая ее мысль. Любопытно, чем все это кончится. Предложит он стать его любовницей или женой? А ведь она не знает его намерений, чего он добивается? И будет лучше, если это навсегда останется его тайной.

Она присела рядом с ним.

– Я принесла вам рукопись. – Она достала из пакета папку и передала ее Стефанову. – Сегодня всю первую половину дня перечитывала свое творение. Удивительно, но меня не покидало ощущение, что писала все это не я. Я многое забыла и читала как новую книгу. Значит, правильно говорят, что писателю не принадлежат его произведения.

– Я думаю, что если рассуждать таким образом, то нам ничего в этом мире не принадлежит. Мы лишь путники в нем, случайные или не случайные, не знаю, но приходим ненадолго и уходим навсегда. Что-то нам, каждому из нас, позволяют узнать и сделать с той или иной степенью совершенства. Одним разрешается проникнуть в сокровенные глубины, другим – лишь скользить по поверхности, без конца повторяя банальные и избитые истины. Вот, собственно, из чего и состоит наша жизнь.

– И, по-вашему, в ней больше ничего не существует?

Он внимательно посмотрел на нее.

– А что еще?

– Не знаю.

– Есть еще любовь. Но и она редкий гость на этом празднике жизни. Да и в большинстве случаев нам дают узнать не любовь, а лишь иллюзию любви. Все мелко, поспешно, до первого серьезного испытания. Помните, как написал поэт: «Любить на время не стоит труда. А вечно любить невозможно»?

Неожиданно Светлана услышала в его голосе почти неприкрытую горечь.

– У вас сегодня странное настроение, – заметила Светлана.

– Это вы только сегодня заметили. А на самом деле… – он замолчал. – Иногда меня охватывает такая грусть, что я не знаю, как от нее избавиться. В такие минуты она мне напоминает петлю на шее приговоренного к повешению.

– Как вы думаете, чем она вызвана?

– Тем, что в жизни отсутствует полнота, тем, что душа полна любви, а вылить ее не на кого. С вами разве так не случается?

Светлана несколько мгновений решала: стоит ли ей отвечать на заданный вопрос. По ее мнению, он имел слишком большой подтекст.

– Да, конечно, такое бывает. И, наверное, мой роман как раз об этом. Про то, как вы говорите, что нам не на кого вылить свою любовь, а в результате мы ее выливаем на случайного для нас человека, которого она не в состоянии оросить. И не удивительно, что не получаем те всходы, на которые надеемся. Вот и движемся мы по бесконечному кругу: хотим пролить любовь, проливаем, затем понимаем, что ошиблись, что это совсем не тот, кого мы ждем. Тогда мы снова ее накапливаем и вновь ищем того, кто достоин получить эту божественную влагу. И пока не найдем его, ощущаем свою неприкаянность во Вселенной.

Светлана мысленно отметила, что уроки Потебни не прошли для нее даром. Без встречи с ним она бы никогда не заговорила таким языком.

Стефанов с каким-то странным чувством смотрел на нее.

– Вы все замечательно обрисовали! Очень емко и образно! – воскликнул он. – Именно так все и происходит. Но где же выход из этого бесконечного и темного туннеля?

Они одновременно посмотрели друг на друга.

– Не знаю, – ответила Светлана. Ей показалось, что в глазах Стефанова промелькнуло разочарование.

– Жаль, а я надеялся услышать от вас ответ, – проговорил он.

– Я вам уже говорила, что вы слишком высокого обо мне мнения.

– Дело совсем не в этом, и вы это знаете, – глухо произнес Стефанов. – Теперь я стану читать вашу рукопись с еще большим интересом.

– А я буду с интересом ждать вашего отзыва.

Они оба поняла, что сегодняшний их разговор подошел к логическому завершению. Оба сказали то, что хотели, и даже немного больше.

– Не смею вас больше задерживать, Светлана Викторовна.

– Мне было приятно с вами разговаривать. – Светлана отметила про себя, что сказала это вполне искренне.

Он улыбнулся и встал.

– Мне сегодня предстоит провести замечательный вечер, я буду читать ваш роман. Так что, можете мне позавидовать.

Глава 13

По возвращению домой, Светланой завладело такое странное состояние, что она не знала, как от него избавиться. Ее настойчиво атаковали такие разноречивые мысли и чувства, что голова от них шла просто кругом. Она ходила по квартире, не находя себе места. Все шло вразнобой. Она напрасно затеяла этот эксперимент, ей надо не искать мужчину, а следует учиться жить наедине с собой. Это самое великое искусство, которым только может овладеть человек. В ее жизни был период, когда она почти освоила его. Но затем встретила Михаила и тут же, забыв обо всем, решила снова поиграть в рулетку счастья. Будто не понимала, что это не более чем иллюзия или такая редкая гостья, которая приходит лишь к самым избранным. А она никогда не чувствовала своего избранничества. Обычная средняя женщина, неглупая, но и не хватающая самых высоких звезд с неба. А таким не на что рассчитывать в жизни. Разве только на случайность. Да и то она является результатом закономерности, только неопознанной. Ее новый знакомый Потебня разъяснил бы ей этот тезис во всех подробностях. Вот только есть ли польза от этого знания?

Светлана окончательно поняла, что если не предпримет решительных мер, то весь вечер проведет в таком нервно-возбужденном состоянии. Может, принять транквилизатор? После гибели мужа в первое время она принимала лекарства пачками до тех пор, пока не стала чувствовать себя плохо. Нет, это ей уж точно не поможет.

Внезапно ее осенило, у нее же есть другое лекарство, которое поможет ей забыться, – Артем. Это получше самого сильного транквилизатора. Только бы он был свободен, повторяла она как заклинание, пока набирала его телефон.

Он отозвался сразу же.

– Ты можешь ко мне приехать прямо сейчас? – спросила Светлана.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего, просто я захотела тебя увидеть.

– Надеюсь, что не только увидеть? – засмеялся Артем.

– Ты прав, еще и услышать, – в ответ тоже засмеялась Светлана. Правда, для этого ей пришлось приложить некоторые усилия.

– Ладно, лечу. Только учти. Я голоден, как волк. А ты мне не дала доесть в кафе.

Ну вот, подумала она, сейчас прибудет лекарство. Вот только полной уверенности, что это тот самый препарат от ее болезни, у нее не было.

Артем действительно приехал быстро, она даже не успела до конца приготовить ужин. Они поцеловались.

– Поскучай немножко, а я закончу с ужином, – сказала она.

– А можно я посижу с тобой на кухне? – попросил он.

– Если тебе это доставит удовольствие.

– Доставит, – заверил он ее.

Пока она готовила, Артем сидел на табурете за столом и наблюдал за ней.

– Я скучал по тебе, – вдруг сообщил он. – У меня возникло ощущение, что ты больше мне не позвонишь.

У меня тоже была такая мысль, отметила про себя Светлана.

– Почему ты так предположил?

– Мне показалась, что я больше тебе не нужен. Ты удовлетворила свое первичное желание, а сейчас тебе требуется кто-то другой. Со мной так уже случалось.

– А если, предположим, ты прав, как ты к этому отнесешься?

– Я не хочу тебя терять. Я чувствую, что мы можем быть с тобой ближе, чем сейчас.

– Но ведь ты меня не любишь. Я вызываю у тебя просто сильное желание.

– А разве этого мало? У меня такой период в жизни, когда секс заменяет любовь. Я даже думаю, что это лучше любви. По крайней мере, надежнее, это точно.

Светлана даже прервала свое занятие и повернулась к нему.

– Объясни.

– Может быть, когда-нибудь я полюблю тебя по-настоящему. Может быть, это будешь ты, а может, кто-нибудь другой. Но сейчас я не могу, желание поглощает все остальные чувства. Я – животное. Пока я не истрачу большую часть этой животной энергии, другим я не стану.

– Спасибо за откровенность.

– Но это не мешает нашим отношениям. По крайней мере, в них есть нечто прочное.

– Животное начало, – усмехнулась Светлана. – Если бы мне раньше кто-нибудь сказал такое, я бы смертельно обиделась. А теперь я даже думаю, что, пожалуй, ты в чем-то прав. Ты действительно животное, привлекательное животное. И это в тебе меня как раз и привлекает. Ты великолепный любовник, как может быть великолепным любовником только сильное и гибкое животное.

– Но почему тогда мы не можем жить вместе?

– Ты задавал уже этот вопрос.

– Но мы же на него еще не нашла ответа.

– Думаю, и не найдем. Вернее, я не хочу искать на него ответ. По крайней мере, сейчас. Но жить вместе нам не следует. Я поняла, будет плохо.

– Но почему?

Светлана завершила приготовление ужина и расставила тарелки.

– Ты не ответила, – напомнил Артем.

– Ты не обидишься?

– Не беспокойся, – усмехнулся он, – повышенной обидчивостью я не страдаю.

– Ты не закроешь собой всю мою потребность в мужчине. Не только как в любовнике, а в качестве чего-то гораздо большего. Наши отношения примут слишком односторонний характер. Не пройдет и месяца, как кто-то из нас первый начнет ими тяготиться. Потом придет очередь второго. Но тогда ради чего все это затевать? Я понимаю, что ты ко мне испытываешь какие-то чувства. Может это вожделение, может еще что-то, не важно. Но они быстро пройдут, как летний дождь.

– Все проходит, даже долгие осенние дожди. Но если исходить из такой теории, то вообще лучше ничего не начинать. Ты была два раза замужем и что? И я вижу, что хочешь третий.

– Хочу, – не стала скрывать Светлана. – Но боюсь. А вообще, ты прав и не прав одновременно. Конечно, все проходит, но все проходит по-разному. После одного остается пепел и зола, после другого – счастливые воспоминания, ощущение, что все было не напрасно.

– Значит, все, что у нас, напрасно?

Светлана задумчиво посмотрела на него.

– Думаю, что напрасно. Но я хочу заниматься с тобой любовью. По крайней мере, сейчас.

– Сейчас доем, и начнем.

Она засмеялась.

– Доедай. У меня хватит терпения подождать. Могу даже подложить добавки.

– Давай. Знаешь, ты все же великолепная женщина. Готовишь отлично, а любовью занимаешься еще лучше. Такие встречаются очень редко. Поверь мне, я знаю, что говорю.

И я знаю, мысленно вздохнула Светлана, вот только пользы от этого что-то не видно.

Она погружалась в секс, как в теплый и бездонный океан. Она покрывала поцелуями великолепное мужское тело, как покрывают поверхность краской, не пропуская ни единого сантиметра, оставляя на нем, как купальщица на песке, влажные следы. Прямой, как мачта, член Артема гордо реял над всем, и ее пальцы ласкали и ласкали эту восставшую от нестерпимого желания плоть, которая буквально трепетала, словно лань под ее ладонью.

Она думала, что нет ничего прекраснее этого зрелища, и может быть, и прав Артем, предлагая заменить им все остальное. Чего еще надо, когда слияние двух тел порождает такой могучий экстаз?

– Ты лучшая любовница в мире, – прошептал ей Артем на ухо.

– Да, я твоя. Возьми меня! Всю, целиком!

Горячий член Артема оказался в ее не мене горячем лоне. Светлана впилась ногтями в шею любовника, царапая его кожу. Но она снова ничего не чувствовала, кроме гигантской волны, которая накрыла ее всю целиком.

Глава 14

Светлана была уверена, что как только после выходных она появится на работе, Стефанов немедленно вызовет ее, чтобы обсудить роман. Она с нетерпением ждала этого разговора, так совершенно неожиданно у нее возникло острое желание услышать его мнение. Она вдруг поняла, что это произведение создавалось не только как отклик на возникшую душевную боль, а имело гораздо более глубокий и дальний прицел. Подсознательно она уже тогда, по-видимому, понимала, что подлинные ее проблемы вовсе не связаны с изменой мужа, она лишь стала неким толчком, катализатором, приведшим в движение лавину ее душевной неудовлетворенности самой собой и ее отношениями с окружающим миром. И супруг-изменщик играл в этой партии незначительную роль, лишь на какое-то короткое время незаслуженно выйдя на передний план. Ей хотелось понять, сумел ли пока единственный читатель ее творения, разумеется, не считая ее самой, уловить, какие подлинные мотивы двигали ее пером. Как выясняется, то, что писала она тогда, имело большое значение и для того, что происходит с ней теперь. И весьма вероятно, не только с ней, а со многими мужчинами и женщинами, чьи усилия по обретению счастья оказались бесплодными.

Но к ее удивлению, прошел час, а Стефанов ее не вызывал. После некоторых колебаний она решила спросить у Тамары, не знает ли она, что происходит в издательстве. Тамара красноречиво посмотрела на свою начальницу. Оказывается, Стефанов утром зашел буквально на несколько минут в свой кабинет, а затем уехал, сказав, что его не будет целый день, а может быть, и несколько дней.

Светлана почувствовала разочарование. В первый раз, когда она захотела видеть и разговаривать со Стефановым, он, как нарочно, куда-то исчез. Раз так, то ему же и будет хуже. К ней пришло решение: сегодня она позвонит секретарше этого Аврина и попросит о встрече с ним. Причем, сделает это прямо сейчас, не откладывая, тем более, что Тамара в очередной раз вышла покурить, а заодно и посплетничать о ней со своими подругами в коридор. Тем более, что она, Светлана, сама дала повод: спросила о Стефанове.

Светлана набрала номер и услышала молодой, чуть жеманный женский голос. И не без испуга поняла, что не знает, что говорить. Одно дело общаться с мужчиной, другое – с его секретаршей. Она даже не представляет, насколько та в курсе таких его дел.

– Меня зовут Скрябина Светлана Викторовна. Я получила по электронной почте послание от вашего шефа. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Я знаю, – спокойно отозвалась секретарша. – Сергей Леонидович уже спрашивал о том, не было ли вашего звонка или ответного письма. Подождите минутку, я посмотрю его расписание, когда он сможет с вами встретиться. – После короткой паузы Светлана вновь услышала ее голос. – Сегодня ввас устроит? Завтра, к сожалению, он улетает.

Светлана уже хотела сказать, что это чересчур для нее поздно, но в самый последний миг передумала. А, собственно, зачем откладывать?

– Я согласна.

– Тогда скажите адрес, куда за вами прислать машину.

Светлана продиктовала свой домашний адрес.

– Вмашина будет стоять у вашего подъезда. Нужно ли делать предварительный звонок?

– Нет, я выйду к нему сама.

– До свидания. Сергей Леонидович будет рад, что вы ему позвонили.

Светлана положила трубку. И в этот момент вспомнила, кто такой этот Аврин. Она же не раз слышала эту фамилию по телевизору, встречала в газетах. Если память ей не изменяет, то он владелец целой группы компаний. Кажется, он входит, если не в десятку, то уж точно в сотню самых богатых людей России.

Светлана от неожиданности едва не упала в кресло. Неужели такой человек при своих неограниченных возможностях не может подобрать себе женщину? Да едва ли не любая в этой стране, да и не только в этой, согласится на любые его условия. Совершенно не понятно, зачем она ему понадобилась. Может быть, он современный вариант Синий Бороды? Разумеется, это глупость, но в такой ситуации в голову лезут даже самые нелепые предположения.

Теперь Светланой овладело уже другое нетерпение, ей было любопытно узнать, чего же хочет от нее один из самых богатых людей страны? Внезапно перед ней как бы сам собой возник вопрос: а мечтает ли она иметь такие деньги, как у него? Но ответа так и не получила. Деньги никогда у нее не были на первом плане, хотя и играли заметную роль в ее жизни. Но она всегда очень ясно понимала старую и избитую истину: не в деньгах счастье. Среди обеспеченных несчастных ничуть не меньше, чем среди бедных. Хотя, конечно, ни в чем не нуждаться, не заботиться о хлебе насущном – это большая привилегия, которая дается немногим, правда далеко не всегда понятно, за какие заслуги. Вот она до сих пор была ее лишена. Более того, пребывала в уверенности, что такое состояние продлится до конца ее жизни.

Работа помогла ей забыть и о Стефанове, и об Аврине. Но когда она покинула здание, где размещалось издательство, прежние мысли снова стали ее одолевать.

К встрече с Авриным она стала готовиться загодя. Раз речь идет о миллионере, то она должна выглядеть соответственно. Конечно, наряды от самых престижных домов моделей мира в ее гардеробе не висят, но все же кое-что у нее имеется в качестве стратегического резерва. А уж вкусом природа ее не обделила.

Ровно вона была готова. Последний раз бросила взгляд в зеркало и осталась довольно своим видом. Ни одной кричащей вещи, зато вся композиция точно подобрана по тонам и цветам, даже драгоценности органично вписываются в общую картину. Если этот Аврин в женщинах разбирается не хуже, чем в своем бизнесе, он должен оценить по достоинству пришедшую на встречу с ним даму.

Она вышла из подъезда, ничуть не сомневаюсь, что машина уже ее ждет. Черный полированный корпус «Мерседеса» отражал падающий на него свет фонарей.

Из машины выскочил шофер, молодой парень в костюме и галстуке.

– Светлана Викторовна?

– Это я, – подтвердила она.

– Прошу! – он распахнул перед ней дверцу.

Светлана села на мягкое кожаное сиденье.

– Хотите послушать музыку? – осведомился шофер.

В памяти Светлана вспыхнул и погас образ Артема.

– Да.

– Какую именно?

– Спокойную. Лучше классическую.

Они отъехали от дома. В салоне заиграла музыка.

Светлана сразу определила, что это был Моцарт. Как он угадал, ведь это один из любимейших ее композиторов.

Она откинулась на спинку и закрыла глаза. Почему бы эти минуты не посвятить музыке и покою?

Она так ушла в музыку, что даже не заметила, как машина остановилась. Она вернулась к действительности из мира звуков только тогда, когда шофер отворил дверцу и пригласил ее выйти из автомобиля.

На этом его полномочия завершились, так как он передал эстафету другому молодому человеку в идеально сшитом и не менее идеально подогнанном под фигуру костюме.

– Прошу вас, мадам, вас уже ждут, – обратился он к Светлане, без всякого выражения смотря на нее.

Светлана даже не успела осмотреться, где находится, как оказалась в помещении. Судя по всему, это был какой-то клуб или ресторан. Определить она это точно так и не смогла, так как пока они шли по какой-то длинной галерее, им не встретился ни один человек.

Сопровождающий Светлану ввел ее в небольшую комнату. Она сразу же очаровала ее изысканностью оформления. Посередине находился небольшой стол и два кресла. На столе стояло серебряное ведерко, из которого выглядывало, словно девица из окна, горлышко бутылки шампанского.

Молодой человек подвел Светлану к столику.

– Садитесь, Сергей Леонидович будет с минуты на минуту, – сказал он.

Поклонившись, он покинул комнату.

Светлана почувствовала волнение. Все это немного напоминало какое-то кино. Сейчас из-за кулис на сцену выйдет некто сказочно красивый и богатый, и ее жизнь полностью преобразится.

Она мысленно одернула сама себя. Она не должна поддаваться никаким чарам. Она же не молоденькая и наивная дурочка, чтобы верить в такие сказки. Этот человек, который сейчас явится, потребует от нее взамен нечто такое, что она, может быть, и не захочет ему дать. В любом случае, она не должна поддаваться очарованию богатства, она все же немного знает себя, знает, что это не для нее.

Дверь почти неслышно отворилась, и в комнату вошел довольно высокий мужчина в безукоризненном костюме. Он узнала его, так как несколько раз видела Аврина по телевидению.

Он подошел к ней, взял за руку и поцеловал.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна, я очень рад, что вы откликнулись на мое приглашение. Надеюсь, что мы с вами проведем приятный и главное обоюдно полезный вечер.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Светлана.

– Разрешите, я сяду?

– Разумеется, – Светлана вдруг почувствовала, что невольно принимает его тон. Это перестройка произошла с ней подсознательно и мгновенно. Правда, она пока не знала, нравится ли ей или нет такая произошедшая с ней метаморфоза.

Аврин занял место напротив нее.

– Давайте с вами покончим с необходимой частью нашей встречи и выберем меню.

Словно из-под земли появился официант и положил перед Светланой меню в кожаном переплете, которое по объему напоминало целую книгу. Она открыла его и поняла, что только на ознакомление с этим бесконечным перечнем блюд и напитков уйдет не меньше часа.

Она подняла глаза на Аврина, взглядом прося у него помощи. Он догадался о ее затруднении.

– Мы поступим следующим образом. Скажите, что бы вы предпочли есть и пить, и вам это приготовят.

Это было уже легче. Светлана сообщила официанту, чем бы хотела полакомиться. Тот записал и удалился.

Аврин достал из ведерка шампанское.

– Я бы хотел выпить за нашу с вами встречу.

– С удовольствием.

Шампанское, слегка шипя, полилось в фужеры.

– Мне очень приятно провести с вами этот вечер. За вас, – провозгласил тост Аврин.

– И за вас тоже, – ответила ему Светлана. Она решила, что не будет отставать от него в любезности.

– Я деловой человек и привык все вопросы решать по-деловому. Надеюсь, что вас такой мой подход не покоробит.

– Напротив, я вам буду только благодарна за это. Хотя себя к деловым людям не отношу.

– Я так полагаю, что вы представляете, кто я?

– Не более чем все жители нашей страны.

– Я понимаю, – улыбнулся он. – И вы очень удивлены тем, что я прибег именно к такому способу знакомства.

– Не буду скрывать, я действительно сильна удивлена.

– Моя задача весьма не простая, я хочу, чтобы вы прониклись доверием к моим словам.

– Я постараюсь.

– Поверьте, я не ищу приключений. Такие вещи находятся вне сферы моих интересов.

– Это я могу легко понять.

Аврин в знак подтверждения слегка наклонил голову. Светлана не представляла, что последует дальше, но его манеры, то, как он себя ведет, производили на нее приятное впечатление. В нем ощущалась настоящая порода, то, чего так не хватало практически всем, с кем ей доводилось общаться в течение всей ее жизни.

– Видите ли, у меня очень крупный бизнес даже по мировым меркам. Я активно общаюсь с самыми известными бизнесменами из многих стран, встречаюсь, хотя и не так часто, с министрами, премьер-министрами, президентами государств. И даже с королями и их наследниками. И все это требует определенного уровня и культуры, и манеры поведения.

– Я понимаю.

– Во время этих встреч значение имеет буквально все. И, разумеется, большая роль отводится женам. Это особый мир, но там тоже делается и большой бизнес и большая политика. Вы даже не представляете, какое влияние на многие решения оказывает этот фактор. Я дважды был женат. Я имею в виду последний этап моей жизни; то, что было в молодые годы, давно потеряло для меня всякое значение. Так уж получилось, что моя жизнь очень резко разделилась на две части. – Лицо Аврина на какое-то мгновение покрыла тень. – Трудно сказать, какая из них принесла мне больше радости и счастья. Но нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Даже большие деньги не способны тут ничего изменить. Так что, назад мне уже не вернуться. Поэтому предлагаю плыть дальше.

– Предложение принимается.

Появилось сразу несколько официантов, неся заказанные блюда. В дополнение к ним они принесли еще так много разной снеди, что у Светланы разбежались глаза.

– Я не знаю, чем кончится наш сегодняшний вечер, но хочу, чтобы вы получили от него хотя бы кулинарное удовлетворение, – улыбнулся Аврин.

– Можете не сомневаться, эта цель вами уже достигнута, – заверила его Светлана.

В самом деле, подумала Светлана, когда еще придется так вкусно поесть? Прямо перед ней стояла тарелка с ее любимыми устрицами. Нет, этот вечер она напрасно не потеряет.

– Я хотел бы продолжить свой рассказ, – произнес Аврин, когда, официанты, расставив все на столе, удалились. – Как я вам уже сказал, я дважды был женат. Но браки оказались неудачными. Я думаю, сейчас не стоит тратить время на то, чтобы вдаваться в подробности того, что и как происходило. Хотя при случае я готов вам все рассказать. Впрочем, полагаю, вы и сами о многом догадываетесь.

– Кое-что я могу предположить. В вашем положении найти достойную спутницу жизни, видимо, не просто. Слишком высокие требования. Я не ошиблась?

– Именно так, – подтвердил Аврин. – Я хочу, чтобы вы как можно лучше поняли меня. Мне кажется, самый оптимальный вариант, если я с вами буду говорить предельно откровенно.

– Мне кажется, что это лучше во всех ситуациях, – заметила Светлана.

Ее собеседник внимательно посмотрел на нее.

– Я одобряю вашу мысль, но боюсь, что мне трудно с ней согласиться. В бизнесе это правило, к сожалению, не работает. Но с вами я постараюсь придерживаться его. Не удивляйтесь тому, что я сейчас вам скажу, хотя мои слова в какой-то степени могут покоробить ваш слух. Мне требуется жена представительского класса. Мои партнеры по бизнесу, те люди, с кем мне доводится встречаться, общаясь с моей женой, должны чувствовать, что имеют дело с очень образованной, умной, тактичной и великолепно воспитанной светской дамой. Она должна одинаково легко и свободно ощущать себя и среди знатнейших персон Европы, и среди богатейших людей Америки. Она обязана практически с первого раза влиться в их круг, быть принятой в качестве своей в их обществе. А оно, между прочим, далеко не всегда уж такое и приятное. Видели бы вы, какие попадаются снобы или мерзавцы. В высшем обществе их ничуть не меньше, чем в низшем. Но при этом они гораздо опасней, благодаря своим возможностям. И тем не менее…

Аврин замолчал и поднял бокал с вином, предлагая выпить.

– Наверное, вам в самом деле нелегко найти подходящую женщину, – проговорила Светлана, делая ответный жест. – И все же, могу ли я узнать, какими конкретно качествами должна обладать ваша супруга, чтобы пройти этот тест-отбор?

– В первую очередь она должна владеть, как минимум, несколькими иностранными языками. Когда я читал вашу анкету, это меня привлекло в первую очередь. Вы же знаете несколько языков.

– Я владею в совершенстве четырьмя языками: английским, французским, немецким и испанским. И, кроме того, неплохо говорю по-японски и по-китайски.

– Замечательно! – воскликнул Аврин. – Про китайский и японский вы в анкету не упомянули. Очень ценно, что вы знаете китайский. У меня в Китае завязывается серьезный бизнес, вы могли бы быть мне крайне полезны. Вы даже не представляете, как утомительны эти восточные церемонии. Что касается остальных качеств, то я не думаю, что их стоит перечислять. Я и так вижу, что вы ими владеете. Попросить официанта принести перемену блюд?

– Спасибо, но я и с теми, что на столе, вряд ли справлюсь. И, кроме того, меня сейчас интересует немного другое. Могу я задать вам несколько вопросов?

– Сколько угодно. Разумеется, в пределах отведенного нам лимита времени.

– А какой у нас с вами лимит?

Аврин посмотрел на висящие на стене часы.

– Ровно сорок пять минут.

– С вашей стороны это большая щедрость уделить мне столько вашего времени, – не сдержала иронии Светлана. – Теперь я понимаю, зачем вам нужна жена. Но я не совсем понимаю, какие у нас возможны супружеские отношения. Мне почему-то кажется, что то, что большинство людей понимают под ними, вас мало интересует.

– Я в вас не ошибся, вы проницательны. Вы абсолютно правы, то, что, как вы сказали, большинство людей понимают в качестве супружеских отношений, меня интересуют в последнюю очередь. Разумеется, если вы будете настаивать на том, чтобы они приобрели какое-то осязаемое содержание, я согласен обсудить с вами и этот вопрос. Однако в целом я смотрю на них как на сделку. Мыс вами заключаем официальный, заверенный у нотариуса, договор, по которому каждая из сторон обладает определенными правами, но и берет на себя определенные обязательства. Круг основных ваших обязанностей я вам очертил. Что касается, ваших прав, то ежегодно на ваши расходы вам будет выделяться один миллион долларов. Эти деньги вы можете тратить так, как вам заблагорассудится. Конечно, в том случае, если вы начнете заниматься сумасбродством, транжирить их без всякого смысла или еще хуже приобретать наркотики или что-то другое в этом роде, я буду вынужден вмешаться. В остальном же вам предоставляется полная свобода. После развода вы получаете пять миллионов долларов и еще недвижимость в подарок. Какую именно, это будет решаться в тот период.

– А мы обязательно разведемся? Это тоже входит в брачный договор?

– Я в восторге от вашего юмора, – улыбнулся Аврин, как показалось Светлане вполне искренне. – Этот пункт, конечно, не входит в брачный договор, но я считаю наступление этого события весьма вероятным. Более того, практически неизбежным. Не потому, что между нами могут возникнуть какие-то недоразумения, но я не исключаю, что через некоторое время мне для этой миссии потребуется другая женщина. Вы уже не молоды и через некоторое время ваше очарование поблекнет. И не исключено, что мне понадобится замена. Хотя, только один Господь знает, как все сложится на самом деле. Поэтому я всегда стараюсь предусмотреть все возможные последствия. Я предпочитаю быть готовым к любым неожиданностям. У вас еще есть вопросы, Светлана Викторовна?

Теперь настала ее очередь посмотреть на часы.

– Вы все очень ясно объяснили. Да и время наше на исходе. А я бы не хотела им злоупотреблять.

– Мне нравится ваш подход к делам. Напрасно вы считаете себя не деловым человеком. Мне было крайне приятно провести этот вечер с вами. Давно я так хорошо его не проводил. Иногда думаешь, а нужно ли это все… – Аврин оборвал себя на полуслове. – Завтра рано утром я улетаю в Нью-Йорк. Там у меня важные дела, мы покупаем одну американскую компанию. Это дело весьма необычное и к нему привлечено внимание американской прессы. Прилечу через неделю. Я бы хотел тогда услышать от вас окончательный ответ. Если у вас за это время возникнут какие-нибудь вопросы, передайте мне их через секретаршу. Она их тут же переадресует мне в Америку. Вот, собственно, это все, что я вам хотел сегодня сказать.

– Могу я вам задать последний вопрос?

– Разумеется.

– Я бы хотела знать, где мы сейчас находимся?

– Это ресторан, он принадлежит моей компании. К сожалению, он приносит одни убытки. Но приходится его держать ради представительских целей. Впрочем, не думаю, что эти детали вам интересны. Я удовлетворил ваше любопытство? – Аврин встал, вслед за ним поднялась и Светлана. – Мой шофер доставит вас до дома. Был рад познакомиться с вами. – Аврин быстрыми шагами, не оборачиваясь, словно уже забыл о ней, вышел из комнаты.

Светлана задумчиво посмотрела ему вслед, взяла со стола бокал вина и отхлебнула из него большой глоток. Она была настолько ошеломлена всем услышанным, что в голове не было ни одной мысли.

Глава 15

На следующий день Стефанов так и не появился. Единственное, что стало известно, что он улетел в другой город по своим личным делам. Но что это были за дела, издательская молва не сообщала.

Светлана вновь испытала разочарование, она все же надеялась, что им удастся обсудить ее роман. Теперь же разговор, судя по всему, откладывался на неопределенное время.

Чувствовала она себя неважно, но не из-за физического недомогания, а по причине психологического стресса. Вчерашний разговор с Авриным просто раздавил ее. К такому предложению она была совершенно не готова, и никак не могла определить, как к нему относиться. В нем заключалось нечто такое, что не вписывалось во всю ее жизнь. С одной стороны, оно выглядело крайне заманчивым, но одновременно она ощущала нечто отталкивающее от него. Когда она затевала всю эту историю со знакомством, то ставила перед собой задачу отыскать человека, с которым ей было бы приятно провести остаток своих дней и ночей. За этот год она сполна познала страшный лик одиночества и больше не испытывала ни малейшего желания проводить в его обществе время. Но то, что предлагал ей Аврин, по большому счету ничего не меняло в ее жизни. Вернее, внешние ее формы, интерьеры, в которых она будет протекать, станут совсем иными. Но внутренние ее ощущения останутся прежними, она не станет более счастливой. В этом она почти не сомневалась. Аврин не скрывает, что не намерен становиться ей близким человеком, что она интересует его исключительно как еще один способ достижения его целей в бизнесе, заработать еще пару десятков или сотен миллионов. Правда, за это он готов щедро заплатить. И все же обещанное вознаграждение не способно сгладить сопутствующие этому всему негативные обстоятельства. Если бы ее главная проблема заключалась в деньгах, она бы, не задумываясь, согласилась на все условия Аврина. Но хотя она в них весьма нуждается, не они, а вернее не их отсутствие более всего досаждает ей. Река ее душевной неустроенности вытекает из гораздо более глубоких слоев, где деньги не обладают никакой целебной силой.

Но и просто отмахнуться, как от назойливой мухи, от предложения Аврина Светлана также не могла. Если она его примет, у нее действительно начнется совсем иная жизнь. Она получит возможность посетить множество стран, познакомиться с сильными мира сего, с теми, кто вершит его судьбу. Разве не стоит ради этого пойти на определенные жертвы? В жизни всегда приходится идти на компромиссы – потерять одно, чтобы приобрести другое. Наивно надеяться, что однажды она встретит того, кто удовлетворит все ее потребности: и души и тела, и кошелька. Такое бывает только в мелодрамах и в женских романах, которые она всегда считала даже не второсортной литературой, а самой настоящей макулатурой. Но если быть честной до конца, то она совсем не против, если с ней случится то, что происходит с их героинями. Но, что выглядит как пародия на страницах произведений, в жизни становится объектом великого и крайне редкого везения.

Где-то к обеду у Светланы так сильно разболелась голова, что она решила уйти домой. Тем более, что начальства все равно нет, так что можно себе позволить небольшую вольность. А Тамаре скажет, что возьмет работу на дом и тоже ее отпустит.

Головная боль не оставляла ее всю дорогу. И едва она пришла домой, как тут же выпила таблетку и легла на кровать в надежде, что лекарство вкупе со сном расправятся с недугом.

Но голова продолжала болеть, а сон никак не приходил к ней на помощь. Мысли не оставляли ее в покое, они перемещались в мозгу, как шары по сукну бильярда, и она то и дело вздрагивала от их очередных ударов.

И все же, в конце концов, ей удалось забыться. Но это был скорее не сон, а довольно мучительное пребывание на границе яви и сна. Оттуда ее извлек звонок в дверь.

Светлана открыла глаза, пытаясь понять, что за звук так бесцеремонно вторгся в ее сознание. Звонок повторился, и она, наконец, поняла его происхождение. Невольно она поморщилась; видеть ей сейчас никого не хотелось. Она взглянула в зеркало; вид у нее был далеко не самый лучший. Но приводить себя в порядок не было времени, надо было идти открывать.

Она даже не сразу поверила своим глазам, вот уж кого она совершенно не ожидала увидеть… На пороге стоял Клод, муж Маши.

– Это вы? – не скрывая удивления, проговорила она.

– Это действительно я. – Весь его вид свидетельствовать о сильном смущении. – Я понимаю, вы удивлены моим приходом…

– Удивлена, – не стала скрывать она. – Если память ей не изменяла, в ее квартире за все эти годы он был всего один раз. Да и то пришел тогда с Машей знакомиться с будущей тещей. Внезапно она почувствовала тревогу. – Что-то случилось?

– Нет, нет, ничего не случилось, Маша в порядке. Но я пришел с вами поговорить.

– Проходите, Клод. Я рада, что вы зашли. До сих пор мы с вами как-то мало общались.

– Вы правы, мне кажется, это было ошибкой.

– Тогда давайте ее исправлять.

Она провела его в комнату.

– Я вас сейчас напою чаем. – Светлана внимательно посмотрела на гостя и заметила, что он непривычно бледен. – А давайте-ка, я вас накормлю, – предложила она.

Лицо Клода снова отразило смущение.

– Если это вас не затруднит.

«Затруднит» – послала она ему мысленный ответ, но что делать.

Голова, хотя и меньше, но продолжала болеть. И заступать на вахту к плите совсем не хотелось. Но выбора уже не было…

Пока Светлана готовила, то гадала, какая причина привела Клода к ней. А она может быть только серьезной, иначе он бы еще сто лет не почтил визитом свою тещу. Что же у них все-таки случилось?

Клод сидел не только на том же месте, но и в той же позе, в какой она его оставила, уйдя на кухню. Таким унылым она его никогда раньше не видела.

Так как времени у нее было немного, то ужин она приготовила самый простой. Но по тому, как он ел, она чувствовала, что он рад и такой пище. У нее же не было аппетита, и она лишь делала вид, что разделяет с ним трапезу.

– Вы хорошо готовите, у меня мама тоже хорошо готовит, – сказал Клод, отставляя чистую тарелку. – Знаете, я давно не ел приготовленной дома пищи.

Светлана, ожидая продолжения, напряглась. Ничего хорошего от этого разговора она не ожидала. Если Клод пришел к ней, значит ситуация в их семье достигла критической отметки.

Но Клод смотрел на нее и молчал. То ли он не знал, с чего начать, то ли не решался это сделать.

– Я хочу вас поблагодарить за то, что вы помогли мне в ситуации с Жан-Пьером, – вдруг проговорил он. – Я едва не лишился работы. А с ней сейчас здесь трудно. Много иностранцев понаехало, большой выбор специалистов. Ваша страна становится популярной.

– Клод, давайте с вами говорить на чистоту. Что у вас случилось?

– Ничего не случилось, – поспешно сказал он. При этом у него вдруг дернулся кадык.

– Вы просто решили меня проведать. Это очень любезно с вашей стороны. – Светлана постаралась, чтобы ее слова не прозвучали уж слишком иронично.

– Понимаете, Светлана Викторовна, я бы хотел, чтобы вы поговорили с Машей. Как вы полагаете, могут ли два человека любить друг друга и при этом быть друг к другу равнодушными и даже жестокими?

– Думаю, что нет. Хотя в жизни случается и такое. У нас иногда говорят: кого любим, того и мучаем.

– Не правда ли, странная любовь?

– Клод, над решением этих вопросов человечество уже бьется не один век, вернее, не одно тысячелетие. А потому подозреваю, что мы их вряд ли с вами решим прямо сейчас. Может быть, есть смысл перейти к рассмотрению конкретной ситуации?

– Вы правы, – вздохнул Клод. – Знаете, в последние дни мы практически с ней не видимся. Так получается, что я прихожу поздно, а ухожу рано. А Маша приезжает под утро и спит до полудня.

– Где же она бывает?

– Она говорит, что проводит время в ночных клубах со своим приятелем Валерием. Вы, кажется, его хорошо знаете…

– Он ее друг со школы.

– Это мне известно. Мы современные люди и каждый из нас понимает, что другому нужна свобода. И я не собираюсь ее ограничивать для Маши. И уж тем более не ревную. При современных нравах это просто смешно. Но когда свободы становится слишком много, то на каком-то этапе совместная жизнь теряет всякий смысл.

Лицо Клода внезапно приобрело странное выражение. Светлане показалось, что это лицо несчастного человека. Ей стало жалко его. Хотя чего еще другого следовало ожидать при такой семейной жизни. Не напрасно же раньше говорили, что семья – это ячейка общества. А если вместо ячейки она превращается в проходной двор, то рано или поздно люди почувствуют себя обманутыми. Семейная жизнь не может быть такой же, как случайные связи, без взаимных обязательств и взаимной ответственности. Если между членами семьи не возникает настоящего сцепления, такая конструкция обречена на разрушение.

– Вы приняли какое-то решение, Клод? – с тревогой спросила Светлана.

– Нет! – как показалось ей, даже немного испуганно ответил Клод. – Но оно зреет, – сознался он. – Но я бы этого не хотел. Но иногда я пытаюсь понять, что мы делаем вместе и не могу понять. Все теряет свой смысл. А его надо найти. Иначе… Вы понимаете?

– Думаю, что да. Ваша семейная жизнь потеряла для вас смысл. И вы бы хотели его снова найти. Причем, с моей помощью.

– В общем, это до некоторой степени так, – признался Клод. – Я пытался с ней разговаривать на эту тему, но она не желает ничего слушать. Она отвечает, что все нормально и нет поводов для беспокойства. И она все больше времени проводит в конюшне. А если мы о чем-то говорим, то в основном о ее жеребце. Не кажется ли вам это немного странным? Иногда мне кажется, что он и есть ее настоящий муж.

Светлана предпочла оставить без ответа последнюю реплику зятя.

– Что же вы хотите от меня?

– Вы же мать, вы можете поговорить с ней не так, как я.

– Но о чем говорить?

Клод удивленно посмотрел на нее.

– Как о чем?! Я же вам только что все рассказал.

Он полагает, что эту проблему можно решить так же быстро, как она решила его вопрос с Жан-Пьером. И даже не представляет, какую сложную задачу он перед ней ставит. Ему кажется, что человеческие отношения напоминают устройство машин, где для исправления нужно иногда всего лишь подвинтить один винтик.

– Хорошо, я попробую поговорить с Машей. Но что из этого выйдет, не знаю.

Клод не скрывал своего облегчения.

– Вы замечательная женщина.

– Вы ошибаетесь, самая обычная. Просто у меня чуть-чуть больше опыта. – «И этот опыт мне говорит, что я вряд ли сумею вам помочь», – мысленно добавила она. Но зачем его расстраивать раньше времени.

– Не буду больше вас задерживать.

Она проводила Клода до выхода и вернулась в комнату. И только сейчас обнаружила, что у нее голова больше не болит. Пожалуй, это единственный положительный результат прихода Клода, отметила про себя Светлана.

Глава 16

Стефанова по-прежнему не было на работе, и никто не знал, когда он вернется. И вернется ли вообще. По крайней мере, Тамара принесла слух, что вроде бы владельцы издательства не довольны им и хотят отрешить его от должности.

Хотя это было не более чем слух, причем, лишь один из нескольких, Светлана почувствовала некоторую тревогу. Она не хочет, чтобы он уходил. Она прочитала некоторые книги, которые он ей дал для ознакомления, и они ей понравились. Надо отдать ему должное, в отличие от многих других издателей он понимает, что такое настоящая литература. И они могли бы начать издавать действительно стоящие произведения. О чем она всегда мечтала. Ей было невероятно противно переводить бесконечные женские романы и боевики, которые они выпускали в бесчисленном количестве при прежнем руководстве. И, кроме того, она теперь почти не сомневалась в том, что если кто и сумеет по достоинству оценить ее творение, то это именно он. Но приходилось набираться терпения и ждать возвращения Стефанова. И надеяться на то, что ничего плохого с ним после этого не случится.

И все же большее место в ее мыслях занимала другая тема; состоявшийся разговор с Клодом и данное ему обещание поговорить с дочерью. Но что ей говорить, она не представляла. До сих пор все ее попытки натыкались на непробиваемую, словно крепостную, стену. А потому особых надежд на то, что на этот раз что-то изменится, не испытывала.

Пора дать себе отчет: она потеряла дочь. Они так же плохо понимают друг друга, как жители разных планет. Так что, вряд ли ей удастся оправдать надежды Клода.

И все же после работы она отправилась к Маше. На этот раз она решила предварительно позвонить ей и предупредить о своем приходе. Дочь не выразила в связи с этим никакой радости, но и протестовать, как это часто случалось, не стала. Светлане показалось, что ее мысли во время их краткого разговора витали где-то далеко.

Ничего в их квартире не изменилось. Царил все такой же беспорядок, толстый слой пыли покрывал мебель. Вот только дочь выглядела немного более рассеянной, чем обычно. Светлане даже показалось, что, открыв ей дверь, она тут же забыла о ее появлении.

Пока она ехала, то обдумывала предстоящий разговор. Но ничего толкового в голову так и не пришло. Скорей крепла уверенность, что она не должна вмешиваться в их отношения и скорей напортит, чем поможет. Она поступила очень опрометчиво, приняв на себя это обязательство. С определенного возраста родители не должны встревать в жизнь своих детей, человек только тогда становится взрослым, когда сам решает свою судьбу. Иногда ей кажется, что она напрасно негодует, осуждает Машу хотя бы потому, что в этом нет ни малейшего смысла. Дочь все равно не сможет жить по-другому, в независимости от того, нравится это матери или нет. И, как бы Светлана этого не хотела, как бы не старалась ее оградить, но придется Маше пройти через те испытания, что выпадут на ее долю. Конечно, как матери, ей жалко дочь, она бы хотела уберечь ее от ошибок. Но не является ли это намерение как раз главной ошибкой?

Маша привычно села на кровать, поджав под себя ноги. Несколько мгновений она о чем-то сосредоточенно думала. Затем подняла голову и посмотрела на мать.

– А зачем ты приехала?

– У меня был Клод, – выпалила Светлана, хотя минуту назад не собиралась с этого начинать разговор. Она вообще не была уверена, нужно ли упоминать его посещение ее квартиры.

– Клод? Зачем он к тебе приходил? – удивленно выгнула в форме лука бровь Маша.

– Его беспокоят ваши отношения. А с тобой он ни о чем не может поговорить.

– Он тебе жаловался?

– Нет, он хочет, чтобы я помогла вам наладить контакт. Так что, я выступаю в качестве посредника.

Маша несколько мгновений смотрела на мать.

– И что он тебе еще говорил?

– Его волнуют твои отношения с Валерой. Он считает, что они стали чересчур близкими. Что у вас с ним происходит?

– Ничего не происходит. Мы просто встречаемся, ходим в рестораны, катаемся по ночной Москве.

– Просто встречаетесь и катаетесь? – недоверчиво переспросила Светлана.

– Ну, еще он предлагает мне выйти за него замуж. При каждой встрече.

– И ты считаешь, что это нормально продолжать с ним встречаться?

– Почему бы и нет? Я тебе уже говорила, это его трудности.

– Не только его, но и твои, если это беспокоит твоего мужа.

Маша пожала плечами.

– Не понимаю, зачем он тебе это рассказал?

– Потому что ты его не слушаешь.

– Я просто не знала, что это его беспокоит. Спасибо тебе, теперь мы поговорим, и я его выслушаю.

Однако ни в голосе Маши, ни во всем ее виде не было и следа благодарности.

– Я не могу понять одного, – сказала Светлана, – что ты намерена делать дальше? Как жить?

– Не волнуйся, не пропаду.

– Но как же мне не волноваться? Если вы с Клодом разойдетесь, что ты будешь делать, на что жить? Ведь ты после окончания института ни дня не работала. Между прочим, ты обещала устроиться на работу.

– Устроюсь.

– Когда? Ведь ты теряешь квалификацию. Еще немного, и твой диплом превратится в фикцию.

Она заметила, что ее слова не понравились дочери. На ее лбу появилась глубокая складка.

– Я сказала: устроюсь. Не летом же идти на работу. Все идут в отпуска, куда-то едут, а я буду сидеть в каком-нибудь душном офисе? Кончится лето, и я что-нибудь себе подберу. У Жана-Поля большие связи, он может пристроить меня в какую-нибудь иностранную фирму. Ты успокоилась? Он даже как-то обещал.

– Да, успокоилась, – безнадежно произнесла Светлана. – Я вижу, у тебя все просто замечательно. И с мужем, и с работой. Мне бы так.

– Кто же тебе мешает?

– А знаешь, никто. Просто не получается. Даже самой иногда странно.

– Тебе надо выйти замуж. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Ты не умеешь жить одна.

В этом она совершенно права, отметила Светлана. Если бы я ей рассказала об Аврине, она бы не слезла с моей спины, пока не заставила принять его предложение. Поэтому я ей не расскажу.

– Не так-то легко найти подходящего мужа. Ты когда-нибудь это тоже поймешь.

Маша по своему обычаю пожала плечами. Как всегда она оставляла ей возможность интерпретировать этот жест по своему желанию.

Светлана встала. Она выполнила обещание, данное Клоду, и сделала все, что могла. Все остальное не в ее силах.

Тем временем прошла неделя, а Стефанов так и не объявился, и почему-то это портило настроение Светлане. Даже отбивало желание чем-то заниматься. Впрочем, она была слишком добросовестной, чтобы ничего не делать на своем рабочем посту. Но при этом она ловила себя на том, что ею завладело какое-то странное состояние духа. Она не испытывала ни к чему интереса. Все, что составляло основное содержание ее жизни в последнее время, как-то поблекло, отодвинулось куда-то в сторону. Ее вновь грызли сомнения, а верно ли она поступила, что все это затеяла. В итоге она пришла к тому, что не знает, что же ей делать. Еще совсем недавно ни один мужчина не выражал желания соединить с ней свою судьбу, а теперь их целых четыре. И, судя по всему, она должны быть очень довольна этим обстоятельством, а вместо этого едва ли не снова мечтает вернуться к прежней ситуации. Тогда ей было плохо, зато царила полная определенность. А теперь ей не намного лучше, зато она мучается от обуревающих ее сомнений и желаний, которые из-за своей несовместимости буквально раздирают ее на части. Как будто бы кто-то то ли смеется над ней, то ли хочет испытать ее, предлагая на выбор самые разные, абсолютно не похожие друг на друга испытания. Для того чтобы разобраться в этой загадке, нужна настоящая мудрость. А вряд ли она может похвастаться ее наличием. Единственное, на что она способна, – это руководствоваться женской интуицией, тем внутренним голосом, который иногда вдруг доходит до ее сознания из каких-то неведомых глубин. Но пока ей никак не удается понять, что же он ей говорит.

Тамара заметила, что ее начальница не в духе и то и дело бросает на нее любопытные взгляды, пытаясь проникнуть в причины плохого настроения. Светлана хорошо представляла, как при ее любви к сплетням, она будет интерпретировать такое ее состояние. Но сейчас ее это абсолютно не трогало; какая, в сущности, разница, что говорят и думают о тебе другие люди. Им-то все равно, что с ней происходит, разве только от скуки хочется позлословить. Вот если бы они могли чувствовать, как ей сейчас трудно, какие глубокие сомнения одолевают ее, то, может быть, отнеслись бы к ней по иному, посочувствовали. Но, увы, людям не дано ощущать, что чувствуют даже самые близкие их родственники. Так уж мы устроены, что каждый представляет из себя, по сути дела отдельны отсек, отделенный от другого такого же отсека непроницаемой перегородкой, сквозь которую не проходят никакие эмоциональные волны. И чтобы бы там не происходило, какие бы ужасные драмы и трагедии не разыгрывались, те, кто находятся совсем рядом, за тонкой стеной, ничего не испытывают, кроме ледяного спокойствия. И очень жаль. Если бы чувства и переживания одних передавались другим с такой же эмоциональной силой, если бы каждый ощущал боль и страдания другого, как свои собственные, то все совсем иначе бы относились друг к другу. И людям стало бы стыдно за свою черствость и безразличие, за свое злорадство и злопыхательство, за те слова, что так бездумно и бессердечно произносятся. Но, увы, так было всегда и, скорее всего, так будет и впредь. Уж больно люди черствы и безразличны, от проникновения чужих эмоций их души, словно церберы, надежно защищают толстые оболочки и требуются огромные усилия, дабы уничтожить эти преграды. Но никто не желает их предпринимать, всем гораздо удобнее сохранять свою убогость, чем денно и нощно трудится над самосовершенствованием, над тем, чтобы стать чутким и тонким к любым колебаниям и вибрациям живущих рядом. Вот взять ту же самую Тамару, ведь она знает, как Светлана несчастна из-за того, что никак не может обустроить свою личную жизнь. Но при этом у нее и мысли не возникает проявить внимание, сочувствие к ней, Светлане, наоборот, любые ее неприятности, даже плохое настроение вызывает у нее только радость. И при этом даже не возникает мысль, как плохо она поступает.

Светлана посмотрела на Тамару. Нет, она не должна быть такой, как она, ни при каких обстоятельствах, как бы ей не приходилось плохо. С такими мыслями она отправилась домой.

Едва она вошла в квартиру, как раздался телефонный звонок. Она узнала голос Потебни.

– Светлана, мне очень нужно вас немедленно увидеть.

– Хорошо, приезжайте, – вздохнула Светлана. – А она так надеялась, что этот вечер проведет в тишине и спокойствии.

– Мне не надо ехать, я разговариваю из автомата рядом с вашим домом.

Еще хуже, у нее даже не будет возможности хоть чуть-чуть отдохнуть и прибраться.

– Хорошо, приходите, я вас жду.

Но почему в тот редкий вечер, когда ей не хочется встречаться с мужчинами, они все равно к ней приходят?

Она посмотрела на себя в зеркало. Надо бы обновить макияж, да нет времени. Придется ему лицезреть ее таком виде. Впрочем, для бескорыстной идеальной любви, которую он проповедует, такая мелочь, как внешний вид женщины, вряд ли имеет существенное значение.

Потебня, смущенный, стоя на пороге и словно бы не решался его переступить.

– Я понимаю, что не вовремя, что вы после работы. Но я не мог больше сдерживать свое желание увидеть вас.

– Но зачем же его сдерживать, Юрий Антонович? Смотрите, сколько хотите, – улыбнулась Светлана.

Эти слова помогли Потебне пересилить свою нерешительность. Он вошел в квартиру.

– Садитесь, – пригласила она. – Вы во время, будем с вами ужинать. Я еще не ела. – Светлана решила, что не будет ничего готовить, а нарежет бутерброды, откроет консервы. Конечно, это не слишком гостеприимно, но у нее сегодня почему-то полностью атрофировалось желание что-то колдовать на кухне.

– С удовольствием, – согласился Потебня, но ей показалось, что его мысли блуждают где-то далеко.

Впрочем, они, кажется, постоянно у него находятся в путешествии.

Через несколько минут стол был накрыт. Потебня взял с тарелки бутерброд, но не донес его до рта, движение руки прервалось где-то на полпути между столом и его ртом.

– Я много думал о вас эти дни, – неожиданно признался он. – О том, как надо строить наши от ношения.

– И как? – спросила заинтригованная Светлана.

Потебня смущенно посмотрел на нее.

– То, что я хочу вам сказать, это очень серьезно. Мы должны как можно быстрей пожениться.

– Вы предлагаете мне руку и сердце?

– Наверное, – ответил он.

– Что значит «наверное»?

– Наверное, я не так выразился…

– Наверное.

Светлана заметила, что смущение ее гостя вошло в еще более сильную фазу.

– Вы даже не представляете, как мне важно, чтобы вы меня бы поняли.

– Я постараюсь вас понять, Юрий Антонович, даже если вы преувеличиваете значение этого обстоятельства.

– Зовите меня Юрием, – смущенно улыбнулся он.

– Хорошо.

– Поверьте, я ничего не преувеличиваю. Это очень серьезно. Мы не можем соединить сразу наши души, ни вы, ни я к этому не подготовлены. Я понял это в результате нашего общения. И едва не совершил большую ошибку, предлагая вам такой вариант отношений, который вам сейчас кажется неприемлемым. Хотя, уверяю вас, пройдет некоторое время и те отношения, к которым стремитесь сейчас вы, вам будут казаться очень грубыми и примитивными.

– Я вполне допускаю, что именно так и может случиться, – осторожно проговорила Светлана, еще не понимая, куда он клонит.

– Да, но это будет потом, а мы живем сейчас.

– Это очень верное замечание, – произнесла Светлана. – Но что из него следует?

– Для людей любовь, что бы они ни говорили о ней, в конечном итоге сводится к одному – к сексу. Вы со мной согласны?

– В целом, да. Хотя я бы не стала так категорично все абсолютизировать.

– Нет, именно так, – настаивал Потебня. – Не надо себя обманывать.

– Ну, хорошо, не будем себя обманывать, – легко согласилась она. У нее вдруг, как у ребенка зубы, прорезалось любопытство. Чем же он, в конце концов, завершит их диалог?

– Людям кажется, что отказаться от секса невероятно тяжело. Но эта иллюзия, хотя крайне устойчивая и прочная иллюзия. Но ее нельзя просто так отмести. Она должна отмирать постепенно, как атавистический орган. И вы не готовы сейчас с ней расстаться.

– Боюсь, что не готова, хотя в целом и согласна с ходом ваших рассуждений.

Потебня кивнул головой и, наконец, донес бутерброд до рта. Несколько последующих мгновений своей жизни он посвятил его пережевыванию.

– Я решил пойти вам навстречу, – сказал он, справившись с пережевыванием бутерброда. – Я пришел с вами заниматься сексом. Мы вместе будем преодолевать с вами эту наркотическую зависимость.

Светлане понадобилось какое-то время, дабы справиться с изумлением. Такой решительной развязки она все же не ожидала, хотя постепенно и стала понимать, куда он клонит.

– Вы намерены прямо сейчас преодолевать эту наркотическую зависимость?

Взгляд Потебни впервые за эту встречу наполнился решительностью.

– Да, прямо сейчас. Зачем откладывать? Мы и так потеряли невероятное количество времени. Я готов приступить тотчас же.

Светлана невольно погрузилась в задумчивость. Что же ей делать в такой ситуации? А почему бы и нет? Что собственно она теряет? У нее вдруг возникло подсознательное ощущение, что сейчас что-то может решиться. В ту или иную сторону.

– Я согласна. В самом деле, зачем что-то откладывать? Все для этого у нас имеется в достатке.

Ею вдруг овладело игривое настроение. Она не совсем ясно представляла его истоки, но все происходящее в данный момент вызывало в ней приступы веселья.

– Вы еще поедите или можем приступать ко второй части нашей сегодняшней программы?

– Ко второй, – как-то странно выдавил из себя Потебня. – Я не голоден.

– Я рада. Когда мужчина сыт, с ним всегда легче иметь дело, – поделилась она своим опытом. – С чего начнем?

Потебня явно испытывал затруднение с ответом на этот вопрос.

– А с чего обычно вы начинаете?

– Я – с принятия душа. Уж извините, но я как-то так привыкла заниматься любовью в чистом виде. Правда, не знаю, насколько это вписывается в вашу концепцию.

Он посмотрел на нее и кивнул головой.

– Да, я тоже думаю, что начать следует с этого, – промямлил Потебня.

– Тогда надо решить принципиальный вопрос: кто пойдет первый? Я предлагаю вам. А я пока, дабы не терять время, постелю кровать. Ведь вы сами сказали, что мы его уже много потеряли. Кстати, можете не беспокоиться, белье чистое.

– Я не беспокоюсь.

– И правильно. Сейчас я вас снабжу всем необходимым, – сказала Светлана. – Из шкафа она достала полотенце и мужской халат. Это был халат мужа, который без дела провисел целый год. – Идите в ванную, а я пока займусь делами тут.

Потебня скрылся в ванной. Светлана села на диван. Что она вытворяет, не понимает и она сама. Все ее поступки лишены всякого смысла. Но и остановиться она уже не может, что она скажет Потебне, когда он выйдет из ванной? Что она передумала? Да и надо же эту странную партию довести до конца.

Она решительно встала и быстро стала стелить постель. Затем сняла с себя всю одежду и завернулась в легкий халат. Пора бы ему выйти, что он там засел, как в засаде? Стесняется что ли? Скорее всего, так и есть. Но ведь это он, а не она все затеял.

Прошло еще несколько минут, а Потебня не выходил. За это время вполне можно вымыться несколько раз, раздраженно думала Светлана. Вот дурацкая ситуация. И зачем она только согласилась на его предложение? Видно, бес попутал.

В комнату внезапно вошел Потебня в халате мужа. Он был слишком велик для него, а потому Потебня выглядел в нем нелепо. Она едва сдержала улыбку. Но затем нахмурилась. Больше всего ей хотелось сейчас все перевести в шутку, заниматься с ним любовью желания у нее не было абсолютно Но она понимала, что он не обманывает, для него это все очень серьезно.

– Ложитесь, а я быстро приму душ и приду, – сказала она.

Когда Светлана вернулась в комнату, то свет в ней не горел. Она хорошо помнила, что его не выключала. Значит, это сделал ее партнер. Сам же он лежал, закрывшись до подбородка одеялом на диване.

Светлана сбросила с себя халат и тоже нырнула под одеяло.

– Вы не волнуйтесь, я все знаю, как и что надо делать, – вдруг обнадежил ее Потебня.

– Я не волнуюсь, – улыбнулась Светлана. – И давай перейдем на ты. Я как-то не привыкла выкать мужчинам, с которыми лежу в постели.

– Я сам хотел это предложить.

Потебня обнял Светлану и нашел ее губы. Она провела ладонью по его груди, спустилась вниз живота и нащупала член. Он был небольшим, зато быстро пошел в рост. Она немного успокоилась, по крайней мере, ее партнер не импотент. И это уже неплохо. А она весьма опасалась этого.

Потебня старался изо всех сил доставить ей удовольствие. Он целовал ее тело во всех местах, которые только находил. Это был какой-то странный, старательный секс, все делалось вроде бы правильно, словно по учебнику, но она почти не ощущала ничего. Только мгновениями вдруг проносились по ней приятные волны, но почти сразу же их амплитуда затухала.

Потебня взгромоздился на нее и попытался ею овладеть. Она всегда невероятно остро переживала этот самый сладостный момент, когда пенис мужчины вторгался во внутреннюю акваторию ее тела и начинал свой победоносный заплыв. Но сейчас это не породило в ней почти никаких эмоций, она лишь подумала, что наконец-то это произошло. А значит, можно надеется, что все скоро и кончится.

Светлана слышала рядом со своим ухом громкое пыхтение Потебни, ветерок его учащенного дыхания бил ее по щеке. Она даже пыталась ему помогать, принимая более удобные для его члена позы. Но она решила, что имитировать оргазм не станет, в этом заключалось нечто унизительное. Если она так поступит, то будет долго со стыдом вспоминать. Партнер кончил и скатился на кровать рядом с ней. Несколько минут оба молчали.

– Тебе это не доставило никакого удовольствия, – вдруг констатировал он.

– Ничего страшного, – отозвалась Светлана, – в первый раз это часто случается. Мы еще не притерлись друг к другу.

– Нет, дело не в этом, я просто не вызываю у тебя сексуального желания. Я все же не слепой.

– У тебя есть другие достоинства, – утешила она его.

– Но сейчас это самое важное.

Светлана мысленно согласилась с ним, без настоящего секса она не мыслит своих отношений с мужчиной. И пусть это сильно принижает ее личность, она ничего не в состоянии сделать с собой, это идет из слишком больших глубин ее натуры. И еще не скоро она сумеет противостоять этим мощным потокам.

– Я знаю, ты хочешь, чтобы я сейчас ушел, – вдруг сказал Потебня.

Светлана промолчала, она почувствовала, что не в силах его обманывать.

Он встал и направился к своей одежде. Светлана тоже встала и накинула на себя халат. Она молча наблюдала за тем, как он одевается.

– И все же я прав, мы созданы друг для друга, – сказал, одевшись, он. – Когда-нибудь вы это поймете, но будет поздно.

Светлана снова ничего не сказала, только отметила, что Потебня снова перешел на вы. Она проводила его до двери и с огромным облегчением захлопнула ее за ним.

Глава 17

Светлана почувствовала, что ей надо с кем-то срочно поделиться тем, что скопилось в ее душе. Сама она не могла разобраться со всеми этими наслоениями, когда она начинала копаться в них, у нее буквально шла голова кругом. Может быть, взгляд со стороны опытного человека поможет ей увидеть в ситуации, в которую она по неосторожности угодила, какие-то новые черты, которые, как собственная тень, ускользают от нее самой. И тогда она сможет принять единственно верное решение. Или, по крайней мере, решение, которое ее удовлетворит в достаточной степени.

Она позвонила Ларе. С последней их встречи они не только не виделись, но даже не перезванивались. По прежнему опыту Светлана знала, что когда ее подруга исчезает, это означает, что в ее жизни начался новый бурный роман. Зато когда роман благополучно кончался, то есть она расставались со своим очередным возлюбленным, Лара тут же начинала изводить своих подруг своими посещениями и звонками, а также воспоминаниями и переживаниями.

Но Светлана все же решила, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, имеет моральное право напроситься к ней в гости. Ведь это подвинуло ее на то, чтобы заполнить анкету на сайте знакомств. Может же она в таком случае хотя бы на часок оторваться от своих дел и посвятить немного времени своей подруге. Тем более, что у нее тоже роман. Вернее, романы. Причем, сразу три. Нет четыре, мысленно поправила она себя не без некоторого колебания.

Все так и было, как Светлана предполагала. Она сразу поняла по голосу Лары, что та совсем не восторги от ее звонка, что мысли и чувства подруги заняты совсем другим. Однако она сделала над собой героическое усилие и выслушала Светлану. И не только выслушала, но даже кое-что поняла, хотя та изъяснялась весьма путано.

– Ты что подзалетела, подруга? – спросила Лара.

– Подзалетела. Только не в этом смысле, я запуталась.

– Ладно, если хочешь, приходи. Только, предупреждаю, я не одна.

Несколько секунд Светлана раздумывала.

– Все равно, мне надо с тобой поговорить. Должна же я с кем-то поделиться, – «А заодно посмотрю и на героя ее романа», – но это она уже произнесла мысленно.

Светлана ехала по вечернему, залитому разноцветным потоком огней, городу. Она уже давно восстановила все навыки вождения и чувствовала себя в машине настолько комфортно, что позволяла иногда себе смотреть по сторонам. Ее взгляды притягивали к себе мужчины. Все они такие разные, как внешне, так и внутренне. И как же сложно с ними, к каждому из этих существ надо приспосабливать свои взгляды, привычки, причуды, стараться им понравиться и даже угодить и еще больше желать, чтобы они понравились ей. Приходится вступать в эту безнадежную игру, которая портит жизнь, но без которой нет и самой жизни, а есть лишь только ее бледная тень. И неужели в этом гигантском городе, где столько мужчин, нет того одного, с которым ей было бы по-настоящему хорошо? В это трудно поверить, а между тем, она не знает, как его отыскать в этой безликой толпе, где люди похожи в чем-то на привидения; они так же проносятся мимо и где-то там, в темных сумерках, навсегда исчезают, словно бы растворяются в них.

Лара встретила ее в халате, под которым явно ничего не было больше надето. Она чмокнула гостью в щеку.

– А мы недавно встали, – сообщила она. – Хорошо позанимались любовью.

Светлана невольно покраснела. Такая откровенность ее все же шокировала.

Из комнаты вышел обнаженный мужчина. На нем не было ничего, что прикрывало бы его тело.

– Это кто? – спросил он, совершенно не стесняясь своей наготы.

– Я тебе говорила, ко мне должна была прийти подруга.

– Ах, ну да.

Мужчина подошел к ним и посмотрел на Светлану. То, что он был обнажен, его явно нисколечко не смущало.

– Пусть она раздевается, – сказал он и прошествовал в ванную.

– Она не из наших, так что ты оденься, – крикнула ему вслед Лара. – Проходи, мы как раз собирались ужинать. Нельзя же питаться только любовью, как бы она ни была сладка. Правильно?

Светлана кивнула головой, с этим тезисом она могла легко согласиться.

– Я тебе помогу на кухне, – предложила она.

– Думаешь, буду возражать? Не дождешься, – засмеялась Лара. – Пошли, почистишь картошку. Терпеть не могу это благородное занятие. А он, к несчастью, просто обожает картошку.

– Где ты его нашла? – поинтересовалась Светлана уже на кухне.

– Я вижу, он тебе приглянулся. Вон как смотрела на него.

– Что же тут удивительного, не каждый день встретишь в квартире подруги расхаживающего абсолютно голым мужчину. Так, где ты нашла такого?

– В бане.

– Где?!

– У тебя проблемы со слухом? В бане.

– А что сейчас новая мода: мужчины и женщины моются вместе?

– А что тут особенного? – пожала плечами Лара. – Эта специальная нудистская баня, все так и происходит, мужчины и женщины моются вместе.

– И все?

– И все, – засмеялась Лара. – Тебя это разочаровывает? Там действует неписаное правило, в самой бани ничего, кроме мытья, не должно происходить. У нудистов нагота не возбуждает, а воспринимается как естественное состояние. В этом заключается их философия.

– Но вы, как я вижу, придерживаетесь другой философии.

– То в бане, а то в моей постели. Ты права, в ней действует совсем другая философия. Ты чисть картошку, а то совсем про нее забыла.

– Забудешь тут о картошке. Может, и мне как-нибудь туда сходить?

Лара скептически посмотрела на Светлану и пожала плечами.

– Туда всех пускают. Покупай билет и иди.

– Я подумаю. И как у вас дальше все происходило?

– Обыкновенно. Мы в бане взглядами быстро обо всем переговорили. А когда я вышла, он меня ждал в своем драндулете. Поехали в ресторан, а из ресторана – ко мне. Вопросы еще будут?

– Будут. У тебя это серьезно?

– Было бы не серьезно, давно бы расстались.

– И сколько времени вы встречаетесь?

– Уж целую неделю. Думаю, еще неделю проведем вместе.

– А дальше?

– А дальше не знаю. Посмотрим. Пока мне нравится. А что будет через неделю, не представляю. Там в бане, кстати, красивых мужиков много. Есть из кого выбирать. Я еще на пару из них глаз положила.

– Неужели все ходят туда ради этого?

– Я тоже так сперва думала. А потом поняла, только такие, как я. Другим просто нравится чувствовать себя свободными в таких ситуациях. Я заметила: некоторые даже как бы не видят, что вокруг них все голые. Это просто один из таких фасонов одежды.

– Честно говоря, до сих пор нудизм меня как-то мало привлекал. Мне казалось, что в нем есть что-то специально вызывающее. Дескать, вы все порабощены условностями, а мы – подлинные аристократы духа. И доказываем это тем, что ходим без одежды. Но не исключено, что я не понимаю всех его тонкостей.

– Да все это не так уж важно. Мне, например, что в одежде, что без одежды, совершенно все равно. Лично меня возбуждает не голый мужчина, а голый мужчина, который мне нравится. А если не нравится, на фига мне все его причиндалы?

Светлана невольно засмеялась, ей вторила Лара.

– Но ты же не за этим ко мне пришла, – сказал она. – Давай рассказывай про свои приключения.

Светлана невольно вздохнула.

– Это не совсем приключения, это гораздо хуже. Это нечто странное и не понятное мне самой. Понимаешь, я познакомилась с тремя мужчинами.

– Ого! – воскликнула Лара.

– И каждый из них удовлетворяет какую-то одну мою потребность.

– Можешь по порядку перечислить, кто и какую твою потребность удовлетворяет?

Светлана кивнула головой.

– Один совсем молодой парень, смесь атлета с Аполлоном. Такого любовника у меня в жизни еще не было. Когда он приходит ко мне, то ни о чем, кроме как о сексе с ним, я не в состоянии думать. Только с ним я поняла, что такое настоящий секс. Хотя мои мужья в этой области тоже были не последние профаны.

– Следующий.

– Следующий совсем другой. Он стремится к идеальной любви, для него любовь – это единение душ. Он призывает меня к тому, о чем я всегда подсознательно мечтала. Но как мечтают люди о том, что с ними никогда не случится. Вроде полета в космос. Он совершенно не практичный, не сексуальный. Но он тоже по-своему меня привлекает.

Светлана увидела, как скривилось лицо подруги.

– Ну а третий кто?

– О, это уже из области совсем невероятного. Это очень богатый человек, один из самых богатых в стране. Но ему нужна на самом деле не жена, а некая женщина, кто будет играть эту роль для людей, с кем он ведет свой бизнес. То есть, я фактически не буду его женой, а еще одним сотрудником на штатной должности жены.

– И что он предлагает тебе за это?

– Миллион долларов в год, ну и еще кое-что по мелочи.

– И ты еще о чем-то думаешь?! – закричала Лара так громко, что ее любовник заглянул к ним на кухню. На нем был уже халат. – Подожди, у нас тут женский разговор. Мы тебя позовем, когда понадобится твое мнение. И я поняла, – сказала Лара Светлане, когда он скрылся, – что ты тоже колеблешься?

– Колеблюсь, – подтвердила Светлана.

Лада внимательно посмотрела на нее и о чем-то задумалась на пару мгновений.

– Говори все, как есть. Существует еще и четвертый.

Светлана вздохнула.

– В общем, да. Новый директор нашего издательства. Он сразу же на меня глаз положил. И пытается ухаживать. Но я не знаю, что с ним делать. Он как-то не вписывается в мой внутренний мир. Он и не сексуальный, и не богатый, и не призывает к единению душ.

– Все-таки я мудрая женщина, не случайно я старалась никогда не иметь больше двух мужчин сразу. Да и то это было всего только два раза. А лучше всегда иметь одного. Не надо все время выбирать, с кем сегодня встречаться. Выжмешь из него все, что можешь, и найдешь другого. А вот так, как ты… Даже и не знаю, что тебе сказать. Я бы на твоем месте ни о чем не размышляла, заключила бы соглашение с миллионером. А потом выдоила его по максимуму, да послала бы подальше.

Светлана покачала головой.

– Ты меня знаешь, я так не могу, я всегда играю только по-честному. Если заключу с ним такой контракт, то буду его добросовестно выполнять. Да, деньги – это хорошо, но ведь на деньги счастья не купишь.

– Зато можно купить все остальное. А в совокупности это будет равно твоему счастью, – пробурчала Лара.

– Не знаю, не уверена.

– Виталюсик, – закричала вдруг Лара, – иди к нам.

Мужчина снова пришел на кухню.

– Требуется твоя помощь, – сказала Лара. – У Светки большие проблемы с мужиками. Ты как мужик, помоги нам разобраться.

Виталюсик посмотрел на Светлану и улыбнулся ей. Она почувствовала к нему симпатию. У него было приятное интеллигентное лицо и располагающая к себе улыбка. При других обстоятельствах она бы ни за что не разрешила бы Ларе рассказать кому-то постороннему про свои любовные неполадки. Но сейчас, к некоторому своему удивлению, она не испытывала почти никакого смущения.

– Значит так, – произнесла Лара, – у нее четыре мужика. Один, как ты, классный трахальщик, другой – грезит о неземной любви, а постели ни на что великое не способен. – Она посмотрела на Светлану. – Я правильно все излагаю? – Та кивнула головой. – Третьему же нужна не жена, а вывеска, она должна изображать из себя светскую даму. Супружеских отношений, скорее всего, не будет никаких, зато бабок он ей обещает дофига и больше. Один год мучений – и на всю жизнь с ног до головы обеспечена. И есть еще один, но он не понятно что. Кого бы ты посоветовал выбрать? Ты же у нас кандидат математических наук, умеешь мыслить логично. Покажи, на что ты способен.

Мужчина снова улыбнулся Светлане.

– Сложная задача с четырьмя неизвестными, но наука считает, что все задачи имеют свои решения. Другое дело, что не всегда люди способны их найти. Итак, сексуальный. Но сексуальных много, отыскать замену будет не так уж сложно. Особенно такой привлекательной женщине. Сложней с идеалистом, это редкая порода зверя под названием человек. Но я так понимаю, что с ним придется отказаться от всего, что составляет нынешнюю жизнь. Если вы на это готовы, то вперед, если нет, то лучше забудьте об этом варианте. Проблема в том, что в данном случае невозможны и бессмысленны любые компромиссы, они все погубят на корню. Это из серии: все или ничего. Теперь переходим к миллионеру. Этот вариант решения нашей задачи мне представляется наиболее оптимальным. Объясняю, почему. Во-первых, такие предложения случаются крайне редко, а потому уже ценны сами по себе, как оставшаяся в единственном экземпляре старинная монета. А я их коллекционирую, так что знаю, что говорю. Во-вторых, не требуется полного отказа от привычного образа жизни, зато можно будет увидеть и узнать много интересного нового. В-третьих, на всю оставшуюся жизнь решаются материальные проблемы. Конечно, возникает и определенный дискомфорт, но он компенсируется приобретаемыми преимуществами. И тем более, как я это понимаю, на время. А когда знаешь, что это через определенный промежуток кончится, терпеть легче. Вот, собственно, и все.

– Но есть еще и четвертый, – напомнила Лара.

– Ах, да, простите. О нем ничего неизвестно, кроме того, что он ни то, ни се. Но при этом остается в поле зрения Светланы. Значит, чем-то он ее удерживает. Я бы к этому отнесся очень внимательно. Скрытое решение в математике нередко оказывается наиболее эффективным. Но тут нужны дополнительные исчисления. Я бы даже ввел новую функцию.

– Вот видишь, я же тебе говорила, что у него математический ум, – обратилась Лара к подруге. – Ты довольна?

– Вполне, – улыбнулась Светлана. – По крайней мере, есть, о чем подумать.

– А я бы на твоем месте и думать не стала. Такая удача прямо в руки тебе идет. Бери и запаковывай. Думаешь, будет что-то лучше? Не надейся. Жизнь каждому дает не больше одного шанса. Как там наука, подтверждает этот факт?

– Если попытаться построить вероятностную модель человеческой судьбы… – начал Виталюсик.

– А если не строить? – оборвала его рассуждения Лара.

– Боюсь, что у науки нет точного ответа на этот вопрос.

– Вот видишь, Светка, даже наука ничего не может тебе посоветовать. Так что, хватай своего миллионера, пока не поздно. Они же люди капризные, привыкли, что им никто не противоречит.

– Но получается, что он меня покупает…

– Да это же замечательно! Главное, чтобы он бы тебя потом не продал. Они любят кидать нашего брата, в смысле сестру. Ты все поняла, подруга?

– Все. Спасибо вам. Не буду больше мешать.

– Всегда рады вас видеть, – сказал Виталюсик, и, как показалось Светлане, вполне искренне.

Глава 18

Светлану накрыла своим шершавым плотным покрывалом самая настоящая депрессия. Она никого не хотела видеть. Никаких перспектив для себя в создавшемся положении она не усматривала. Все было совсем не так, как она себе это представляла. А потому ей хотелось одного, чтобы никто бы больше к ней не приставал.

Она смотрела телевизор, показывали сентиментальный фильм о любви. Герои долго и настойчиво искали причину, чтобы рассориться, а потом так же долго и настойчиво искали способы для примирения.

Она терпеть не могла подобные творения, но сейчас у нее вдруг проснулся интерес к происходящему. Она хотела понять, в чем же все-таки кроется загадка отношений между мужчиной и женщиной, почему так не просто найти подходящую пару? Герои картины не задавились вопросами, подходят ли они друг к другу, почему они непременно хотят быть вместе, зато упорно стремились к этому, несмотря на все возникающие на этом пути по воли сценариста препятствия. Конечно, фильм есть фильм, и не стоит искать в нем жизненную правду. И все-таки и в реальной действительности огромное число людей легко находят друг друга и вполне счастливо живут до конца свой дней. А она все время пребывает в поисках, а то, что находит, никогда ее не удовлетворяет.

А, может быть, ее подлинное предназначение – это пребывание в гордом одиночестве? Отсюда и все ее неудачи. Она добивается заведомо не достижимой для нее цели. Не для всех людей предназначены вторые половинки, по каким-то там неизвестным причинам, их на данный момент нет на земле. Происходит ли это из-за несовпадения по срокам пребывания на планете или встреча не состоялась из-за банального опоздания или в ход событий вмешались какие-то злые силы, знать человеку не дано. Он может лишь гадать, почему так случилось, и принимать свое одиночное плавание по волнам бытия как данность. И ей стоит всерьез задуматься о том, чтобы провести оставшиеся ей годы одной, постепенно приучая себя к мысли, что никто больше не появится в ее жизни. И тогда каждый вечер будет таким, как сегодняшний; либо у экрана телевизора, либо в кресле с книжкой в руках, при вечно молчащем, словно немой, телефоне. И ей ничего не останется делать, как только попытаться найти свое очарование в таком времяпрепровождении. В конце концов, далеко не всем дается возможность побыть наедине с самими собой, заглянуть в собственные глубины. Сколько людей не успевают это сделать из-за ограниченного времени пребывания на земле, которое оказывается растранжиренным, как наследство непутевым наследником, на бесконечную, мелкую суету.

Да взять хотя бы Лару, сколько мужчин она уже сменила, поди сбилась со счета на третьем, а может и на пятом десятке. И каков результат, много ли счастья принесли ей эти бесконечные романы? Она, Светлана, почти не сомневается, что когда в следующий раз будет у нее в гостях, то встретит там уже другого возлюбленного. Ничего, кроме душевного опустошения, такая неразбериха не приносит и никогда не принесет. И Лара еще пожалеет о том, как распорядилась отведенным ей временем. А вот она, Светлана, тихо и спокойно доживет свой век и, примиренная сама с собой, незаметно и спокойно, словно бы она и не появлялась на этом свете, уйдет в вечность.

Внезапно Светлану осенило. А что если она займется сочинительством? Писательский зуд никогда не давал ей покоя. Другое дело, что она до сих пор относилась к этому своему призванию прохладно, не давала разрастись ему в нечто серьезное. И только однажды эта плотина прорвалась, вылившись в написание романа. Но тогда ее подтолкнули на этот подвиг особые обстоятельства. Но ведь и теперь, если рассудить, тоже особые обстоятельства, просто другие. В тот раз ей изменил муж, и она стала писать, дабы заглушить в себе сильную боль, извлечь ее из себя и передать бумаге, сейчас же она может использовать свой дар для заполнения образовавшейся внутри нее огромной воронки пустоты и тем самым наполнить свое существование содержанием и смыслом.

Эта мысль ей показалась столь привлекательной, что она даже захотела тут же начать писать. Но никого готового сюжета в голове не нашлось, наоборот, там царила такая пустота, что Светлана по-настоящему огорчилась. И здесь неудача. Конечно, до этого момента, она не думала ни о каком романе, и было бы удивительно, если бы прямо сейчас, словно бы по мановению волшебной палочки, он возник бы в ее воображении. Такого просто не бывает. И все же обидно, ее спасение откладывается.

Светлана выключила надоевший ей телевизор и, удобно устроившись в кресле, стала обдумывать свое будущее произведение. Ее размышления прервал телефонный звонок.

– С вами говорит секретарь Сергея Леонидович Аврина. Он был бы рад сегодня вас видеть.

– А разве он прилетел?

– Да, сегодня днем. И хочет вас видеть. Если вы не возражаете, то скажите, когда прислать за вами машину.

Светлана раздумывала не больше секунды.

– Пришлите через час.

– Через час машина вас будет ждать у подъезда.

Светлана вдруг почувствовала волнение. Ее мысли приняли совсем другое направление. А если решить все сегодня? Аврин не случайно вспомнил о ней. Это не каприз, судя по всему, у него вообще не бывает капризов, он человек деловой. Ничего не любит откладывать и хочет услышать от нее окончательное решение. Для него важно знать либо она займет вакантное место его официальной жены, либо он начнет поиск другой претендентки на эту должность, по-другому и не скажешь. И если она не хочет упустить такой небывалый шанс, то надо делать все, не откладывая. И Виталюсик очень толково, даже с использованием математики разъяснил ей, что это самый оптимальный из всех вариантов.

Светлана села перед зеркалом и стала приводить себя, как она иногда выражалась, в кондиционный вид. Внезапно прервала это занятие и стала внимательно разглядывать свое отражение. Ею вдруг овладело странное ощущение, что та женщина, которую она видит сейчас в стекле, это совсем не она. Даже не понятно, какая связь между нею и ее отраженным в стекле двойником. Ее не покидает ощущение, будто бы она сама себе стала вдруг чужой.

Почему-то ей сделалось не по себе. Эта отчужденность от самой себя, которую она так явственно только что почувствовала, подействовала на нее угнетающе. Она пересела в другое место и закончила макияж, не смотря больше в зеркало. Только по завершению бегло посмотрела на свое лицо в зеркальце в пудренице, и, убедившись, что все нормально, стала ждать прихода машины.

Они выехали за пределы города и мчались по широкому шоссе. Скорость была головокружительная, но шофер столь уверенно вел автомобиль, что Светлана почти не боялась. Хотя сама бы никогда не решилась ездить так быстро.

Они свернули с шоссе, проехали по дороге, проложенной прямо посреди леса, и внезапно уперлись в ажурные металлические ворота. Показались двое мужчин в униформе, и после короткого диалога с водителем створки распахнулись.

Это был элитный поселок. В темноте она лишь различала контуры домов, но и по ним можно было легко судить об их огромных размерах.

Они въехали в ворота и остановились возле дома. Шофер вышел из машины и отворил дверцу. Светлана вышла и с интересом огляделась. Над ней нависал четырехэтажный особняк. Он был хорошо освещен, и она отметила изящность его архитектурных форм и пропорций. Хозяину дома нельзя отказать в наличии вкуса. Из дома вышел молодой человек в строгом и дорогом костюме.

– Светлана Викторовна, мы рады, что вы добрались благополучно. Я провожу вас в дом.

Интуиция не подвела ее, внутри царил тот же изящный стиль. Этот дом понравился ей сразу, если он отражает вкус и характер его хозяина, то это многое говорит в его пользу.

– Сергей Леонидович выйдет к вам с минуты на минуту. А пока вы можете присесть. Вам что-нибудь принести?

– Апельсинового сока.

– Сейчас принесем.

Молодой человек вышел из комнаты, и буквально через десять секунд в нее вошла девушка, неся на подносе стакан сока.

Светлана потягивала через соломинку прохладный сок и с волнением ждала появления Аврина. В чем причина волнения она плохо сознавала, но оно усиливалось, словно дождь, с каждой новой минутой, проведенной в этом доме.

Она не сразу заметила, как появился хозяин дома.

– Светлана Викторовна, я рад, что вы приехали.

От неожиданности она даже вздрогнула.

– Я вас напугал, извините.

– Я задумалась.

– Это будет с моей стороны не слишком скромно, если я спрошу, о чем?

– Мне понравился ваш дом. И я подумала, что всегда есть нечто общее у человека с тем местом, где он живет.

– Спасибо за комплимент, – улыбнулся Аврин. – Мне тоже нравится мой дом. Чтобы его построить именно таким, пришлось организовать настоящий конкурс проектов. Знали бы вы, какие только варианты не предлагались. Было очень много оригинальных идей. Но я никак не мог принять решение. Интуиция подсказывала мне, что это все замечательно, но не то. И вот однажды я увидел эскиз того, к чему подсознательно стремился. И сразу же сделал выбор. Удивительно, но иногда другой человек угадывает точно то, чего ты хочешь, хотя ты и сам точно не знаешь, чего же ты хочешь. И испытываешь большое облегчение, когда кто-то разъясняет тебе это. У вас так не бывало?

– Может быть, пару раз. Но эти угадывания были не столь крупными.

– Хотите совершить экскурсию по дому? Она должна быть особенно для вас интересной, так как он может стать и вашим местом обитания.

– С большим удовольствием совершу экскурсию.

Дом потряс ее. Такой красоты она еще не видела.

Она ходила по нему, как по музейной анфиладе и невольно прикидывала, как она будет жить в этой роскоши. Только ради того, чтобы почувствовать себя хозяйкой этого великолепия стоит принять предложение Аврина. В одной из комнат он подвел Светлану на первый взгляд к обычному кожаному креслу.

– Садитесь, – предложил он. – А теперь дайте руку, – попросил он, когда она села. Из подлокотника он достал какой-то приборчик. – Положите палец сюда, сейчас мы проверим состояние вашего позвоночника, где есть какие у него неполадки. Это кресло-массажер, последняя японская разработка. Вы садитесь в него, проходите диагностику, оно выявляет ваши проблемы и начинает лечение массажем. Вот видите, красными огоньками отмечается те места, где у вас напряжение.

– Да их много, целых четыре красных огонька! – воскликнула Светлана. – Неужели у меня такой больной позвоночник?

– Во-первых, четыре – это не так уж и много, а во-вторых, что делать, с годами со здоровьем у всех возникают проблемы. У меня красных огоньков еще больше.

Внезапно кресло ожило, и Светлана почувствовала, как железные валики стали кататься по ее спине. Ощущения были такими приятными, что она даже закрыла глаза.

– Не правда ли приятно утром, после сна посидеть в таком кресле? – донеслись до нее слова Аврина. – Я случайно их увидел в Японии в одном доме. Я собираюсь закупить их большую партию и начать здесь продавать.

Сеанс массажа длился не меньше пятнадцати минут. Все это время Аврин терпеливо сидел напротив нее.

– Теперь я вас приглашаю на небольшой ужин, – произнес Аврин.

На лифте они спустились на первый этаж. Они вошли в столовую, где их ждал сервированный стол.

Они расселись за столом. Светлана посмотрела на своего сотрапезника.

– Я не могу отделаться от чувства, что у нас с вами деловой ужин.

– Так оно и есть, – подтвердил Аврин. – У нас с вами важный деловой проект. Хотя иногда мне хочется, чтобы это было обычным свиданием с женщиной. Не стану скрывать, вы мне очень нравитесь, я всегда ценил в женщине породу. А она в вас присутствует в больших количествах. В вас ощущается утонченность. В современных женщинах это почти перестало встречаться, каждая из них сознательно или подсознательно хочет доказать, что ничуть не уступает мужчинам. Их женственность – это игра, не более чем тот образ, в котором она пытается предстать. А под этой оболочной чаще всего скрывается грубость и агрессивность. Я с этим сталкивался неоднократно. А вы именно такая, какой и кажетесь. И поэтому мне даже немножечко грустно, что между нами должны быть установлены лишь деловые отношения.

– Могу ли я вам задать вопрос, Сергей Леонидович?

– Если это не касается моих коммерческих секретов, то пожалуйста, – улыбнулся Аврин.

– Не касается, – успокоила его Светлана. – Но он довольно щепетильный.

– Не беспокойтесь, меня это вряд ли смутит. Если бы только знали, какие мне задавали за мою жизнь вопросы.

– Если, как вы говорите, я произвожу на вас столь неизгладимое впечатление, то в таком случае, почему вы не хотите сделать наши отношения в полном смысле супружескими? Я не претендую ни на ваши доходы, ни на ваше имущество, ни на наследство, я согласна подписать любой брачный договор, который вы сочтете нужным. Вы мне тоже симпатичны и не только потому, что у вас так много денег, хотя не скрою, что это весьма приятно, а потому, что вы умный, интеллигентный и, несмотря на свое богатство, не заносчивый мужчина. Мне кажется, у нас есть все шансы быть просто счастливыми, как самые обычные люди.

Пауза в разговоре длилась столь долго, что Светлана даже испугалась, уж не сказала ли она нечто такого, чего не должна была говорить.

– Что ж, вопрос закономерный, рано или поздно он должен был прозвучать. Постараюсь вам ответить со всей искренностью. Хотя не совсем уверен, что вы до конца поймете меня. Видите ли, за последние десять лет я дважды был женат. И оба раза мои браки заканчивались практически одинаково. Приходилось затрачивать много сил, времени и средств, дабы избавиться от последствий этих супружеств. Увы, когда человек достигает такого положения, как я, человеческие чувства начинают как-то странно трансформироваться, приобретать какое-то новое направление. Причем, происходит это независимо от желания и сознания людей. Я это наблюдал не только на собственном примере, но и на примере других людей. Обе мои супруги были приятными интеллигентными женщинами, но постепенно у них возникало желание иметь и владеть гораздо большим, чем я им давал. Им начинало казаться, что их желания должны исполняться в не зависимости от того, какими бы они не были. Это было печальное зрелище – смотреть на то, как меняются эти дамы. Оба этих брака завершились для меня неприятными историями, пришлось пройти через долгие разбирательства, урегулирование отношений. И я решил, что больше не допущу повторения подобных прецедентов. И потому никаких супружеских отношения со своей официальной женой поддерживать не желаю. В крайнем случае, на самом минимальном уровне. Хотя я бы предпочел избежать и этого. Я целиком поглощен бизнесом, честно говоря, все остальное меня интересует очень мало. В молодости я был весьма женолюбив, и ничем с таким упоением и азартом не занимался, как любовью. Но сейчас у меня совсем иные увлечения. Это не означает, что женщины совсем утратили для меня свою привлекательность. Уверяю вас, вовсе нет. Я вполне здоровый мужчина. Но в очереди моих жизненных приоритетов они отодвинулись далеко от первого места. И я ничего не могу изменить, даже ради вас. А вам такие отношения вряд ли придутся по вкусу. Женщина так уж создана, она хочет иметь все или ничего. Знаете, Светлана Викторовна, когда человек вершит таким большими делами, как я, когда от него напрямую зависит благосостояние нескольких сотен тысяч людей, когда он ощущает себя допущенным в круг сильных мира сего, в его психологии многое меняется. Причем, другие люди не в состоянии в полной мере понять этого. Вы удовлетворены моим ответом?

– Думаю, что да. По крайней мере, я удовлетворена, если не самим ответом, то тем, что лучше понимаю ваши намерения и мотивы ваших поступков. Теперь они мне уже не кажутся столь экстравагантными. И, наверное, вы по-своему правы, мне действительно не легко понять, что происходит в вашем сознании. Ведь в отличие от вас я поглощена исключительно своими, с вашей точки зрения, мелкими переживаниями.

– Какой же в таком случае будет ваш ответ?

Теперь длительная пауза возникла по инициативе Светланы.

– Я не знаю, что вам ответить. Я не могу сказать ни да, ни нет. Я пребываю в каком-то нерешительном состоянии. Мне страшно дать согласие и отказать вам тоже страшно.

– Жаль, я надеялся услышать положительный ответ. Наверное, я не все учел. Это мой просчет. Вот что я вам хочу предложить. Через два дня будет прием в посольстве Англии. Здесь гостит большая делегация крупных английских бизнесменов, а также политиков. В общем, будет много разного народа. Почему бы нам туда не поехать вместе? Я вас представлю вас, как близкого человека. Все, зная меня, поймут все правильно, а вас это к чему не обязывает. Мало ли что случилось потом между людьми? Вы попробуете себя в этой роли. Может быть, после этого спектакля вам будет легче принять решение. Как вы смотрите на такой вариант?

– Я согласна.

– Замечательно. Но предупреждаю, это последний наш с вами шанс. Если ответ будет отрицательный, я закрываю этот проект.

– Не возражаю.

– В таком случае, эту нашу встречу с вашего позволения я буду считать завершенной. Хотите переночевать в этом доме или вас отвезти домой?

Несколько секунд Светлана колебалась, соблазн переночевать в таких хоромах был большой.

– Отвезите меня домой.

– Я был уверен именно в таком вашем ответе. Сейчас вас проводят до машины.

Аврин встал, поклонился и вышел из комнаты. Светланой же неожиданно овладело странное состояние; ей почему-то захотелось плакать.

Глава 19

Когда Светлана пришла на работу, Тамара встретила ее странной улыбкой.

– Приехал, – сказала она, не уточняя, кто именно приехал.

Светлана решила, что нет никакого смысла разыгрывать из себя наивность.

– Я рада, что он приехал. Без начальства всегда плохо.

– А с начальством еще хуже, – в пику ей ответила Тамара. – Наверное, вам интересно, почему его не было? У него заболела мать. Она умерла.

Светлана кивнула головой и села на место. Невольно она вспомнила смерть собственной матери, тот мучительный ужас, который тогда владел ею. Наверное, Стефанов пережил страшные дни, которые ни с чем нельзя сравнить. Ей вдруг захотелось пойти к нему и сказать что-то сочувственное. Но она не двинулась с места. Светлана была уверена, что он скоро пригласит ее. Но прошло полдня, а этого не случилось.

Только после обеда секретарша позвонила ей и попросила зайти в кабинет директора. Волнуясь, она переступила его порог. И остановилась ошеломленная. Даже она, если память ей не изменяет, не выглядела столь ужасно в те дни, когда ушла из жизни ее мать, как выглядел сейчас Стефанов. Он постарел сразу на десять лет. Лоб избороздили поперечные глубокие борозды, щеки отвисли, а кожа была серой, как плохая бумага. Глаза же были такие тусклые, что у нее возникло неосознанное впечатление, что они ничего не видят. Но это было не так.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна, – надломленным хрипловатым голосом произнес он.

Такой голос бывает у тех, кто недавно много плакал или кричал, отметила Светлана.

– Мне известно о вашем горе, примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо. За последние несколько часов я их столько принял. Но если бы они могли воскресить хотя бы на миг маму… – Он оборвал себя. – Извините, с моей стороны неправильно так говорить. Я понимаю, что все искренне мне сочувствуют. Но я никак не могу возвратиться в нормальное состояние. Мне кажется, что мои реакции на некоторые вещи не совсем адекватные. Я еще не до конца отошел от всего этого. Поэтому заранее извините меня. – Стефанов виновато улыбнулся.

– Мне все это знакомо, я пережила в своей жизни трое похорон близких мне людей. И тоже долго отходила от каждого такого прощания. Но таков уж удел человека.

– Да, таков наш удел, с этим ничего не поделаешь. Хотя хочется иногда спросить, а почему он таков? Вот только кого? – Стефанов посмотрел на нее, и Светлане показалось, что в его глазах засветились какие-то проблески. – Мне бы хотелось встретиться с вами после работы и о многом переговорить. Если, конечно, я не нарушаю ваши планы.

– У меня нет никаких планов, – поспешно произнесла Светлана, – я с удовольствием с вами встречусь.

– Тогда я с вашего разрешения позвоню вам вечером, и мы договоримся о встрече. Я не знаю сейчас, когда освобожусь. За мое отсутствие накопилось много работы.

– Я понимаю. – Светлана двинулась к выходу из кабинета.

– Спасибо вам, – вдруг догнал ее голос на самом пороге.

Она взглянула на него, кивнула головой и вышла.

Светлана приехала домой, поужинала и стала ждать звонка. Она почти ни о чем не думала, вернее, мыслей в голове самых разных носилось много, но она старалась не сосредотачиваться ни на одной отдельно взятой теме. Ею владело ощущение, что сейчас для этого еще не настал подходящий час, она не готова ни к одному окончательному ответу на самые животрепещущие для нее вопросы. И если она будет пытаться сейчас их найти, то только причинит себе ненужные страдания. По своему опыту она знала, что бывают моменты, когда просто надо выждать. А затем готовое решение, как спелое яблоко, само упадет к ее ногам.

Прошло не меньше часа, но телефон молчал. Светлана отметила, что начинает нервничать. Хотя, если разобраться, есть ли на то основания? Если они встретятся, то их проведенное совместно время будет скорее всего заполнено эмоциями и переживаниями Стефанова. Но попытки самоуспокоиться, были явно неудачными, с каждой минутой ее все сильней охватывало нетерпение.

Внезапно раздался телефонный звонок. Поспешно Светлана подскочила к телефону. Но это был не Стефанов, ее абонентом оказался Артем.

– Я соскучился по тебе, – без предисловия начал он. – Я хочу к тебе приехать.

– Нет, не сегодня, – поспешно проговорила Светлана – Извини, но этим вечером я занята.

В трубке воцарилась тишина, по-видимому, Артем обдумывал услышанное.

– Типичный ответ женщины, у которой завелся другой мужчина. Скажешь, что я не прав?

– Скажу. Артем давай перенесем наш разговор на другой раз. Мне сегодня действительно некогда, да и не хочется обсуждать подобные темы.

– Не беспокойся, я не из навязчивых. Больше звонить не буду. Но если твой новый любовник тебя бросит или ты захочешь разнообразить свою меню, дай знать. Я еще к тому же и не обидчивый. Хотя ты мне жутко нравишься. Я так хотел сегодня потрахаться с тобой.

– Найди замену, для тебя это не проблема.

– Найти замену тебе как раз проблема. Хочется чего-то равноценного.

– Ей богу, ты преувеличиваешь на порядок мои достоинства.

– Ты могла бы заметить, что лесть мне не свойственна. Ладно, жди своего. Или он уже пришел?

– В твою голову иногда приходит такая мысль, что у человека могут быть и другие дела?

– Даже если она и придет, я все равно в нее не поверю, – засмеялся Артем. – Буду ждать твоего звонка, хотя почти уверен, что вряд ли дождусь. Так что на всякий случай прощай.

– Прощай, Артем, – ответила Светлана и подумала, что, кажется, в самом деле распрощалась с ним. Хотя, кто знает…

Так как звонка от Стефанова все не было, она решила, что самое оптимальное в этой ситуации решение – это лечь спать. Что она, как последняя дура, будет сидеть перед телефоном в ожидании, когда он позвонит?

Светлана уже постелила диван, переоделась в ночную одежду, как раздался звонок. Она поспешно схватила трубку.

– Понимаю, что поздно, но, поверьте, только сейчас освободился. Я все еще нахожусь в издательстве. Собираюсь выезжать. От вас зависит, куда я поеду: домой или на встречу с вами.

Почему он перекладывает принятие решения на нее, недовольно подумала Светлана.

– Я готова с вами встретиться.

– Я вам крайне признателен. Я весь день думал о нашей встрече. И если бы вы мне сейчас отказали, то это бы меня сильно расстроило.

Да это же едва завуалированное признание в любви, снова отметила она. Но в таком случае пусть хоть сам назначит место свидания.

– Где мы можем с вами встретиться?

– Я знаю один небольшой ресторанчик, там мне, кажется, уютно. Он, кстати, так и называется: «Свидание». Я там могу быть уже через полчаса.

– Мне понадобится час.

– Хорошо. – Светлане показалось, что он слегка вздохнул. – Я буду вас ждать.

Светлана как была в ночной рубашке подсела к зеркалу и стала внимательно всматриваться в свое отражение: «Ну что, – сказала она самой себе, – ты этого хотела. Вот и получила. Но для чего тебе это надо? Не терпится услышать его мнение о своем когда-то написанном романе? Да, это, в самом деле, весьма интересно. А вдруг в тебе кроется талант большой писательницы, и этот вечер круто изменит твою судьбу… Ведь так не раз случалась в истории. Почему не может произойти и с тобой? Или у тебя совсем другие мотивы, и ты ищешь чего-то другого? Человек всегда обманывает самого себя, это его вечная игра, которой он поглощен с утра до вечера и с вечера до утра. Но иногда он обманывает себя как-то очень странно; он знает правду, но при этом упрямо убеждает себя, что им двигают совсем иные мотивы. – Она на несколько мгновений задумалась. – Ну и что, если даже и обманывает? Я имею права поступать по отношению к себе так, как мне в данную минуту удобнее всего. Кто сказал или где это записано, что я должна всегда быть с собой предельно правдива? Я сама выбираю, как мне поступать. И сейчас я еду на встречу с человеком и при этом совсем не обязательно я должна что-то такое себе объяснять. Мне и самой многое не понятно, и в этом абсолютно нет ничего ужасного. Жизнь для того и дается, чтобы искать и находить ответы на непонятные вопросы. И на этой ноте вполне можно завершить свои размышления. До свидания, дорогая».

К некоторому удивлению и к большому удовлетворению Светланы, она действительно словно бы моментально отключилась от осаждавшего ее только что потока мыслей и полностью переключила внимание на макияж.

Посмотрев на часы, вдруг поняла, что опаздывает. Быстро оделась и выбежала на улицу.

Она увидела его сразу, едва вошла в ресторан. В столь поздний час народу в зале было совсем немного. Она направилась к нему.

Стефанов как-то неловко встал, едва не опрокинув стул, и быстро пошел ей на встречу.

– Я так рад вас видеть! Я выбрал вот этот столик в углу, чтобы нам не мешали. Но, может быть, вы хотите сесть за другой?

– Нет, мне тоже нравится этот, – сказала она, хотя ей было совершенно все равно, где сидеть.

Стефанов подвел ее к столику и помог сесть. Она внимательно рассматривала его. За те полдня, что они не виделись, он изменился к лучшему. В глазах уже не было такой беспросветной тьмы, они светились вполне обычно, да и лицо даже немного помолодело. Если утром ей показалось, что он состарился сразу на десять лет, то теперь она могла констатировать, что уж не меньше пяти лет он вернул назад. Скорее всего, столь целебно на него подействовало возвращение к работе. Он поглощен делами и уже не думает столь много о своем горе.

– Я заметил, вы и в кабинете внимательно рассматривали меня, и сейчас рассматриваете. Я, наверное, ужасно выгляжу?

– Не ужасно, но горе оставило на вашей внешности отпечаток. По нему можно представить, как сильно вы переживали.

Стефанов провел рукой по лицу.

– Эта та самая боль, которая с течением времени не проходит. Никогда раньше со мной такого не случалось, но в один момент меня всего затопила гигантская волна чувства вины. Когда я увидел, в каких мучениях она умирает и потом, когда умерла, единственное, что я желал тогда, – это присоединиться к ней. Я до сих пор не в состоянии отделаться от ощущения, что ее смерть лежит целиком на мне.

– Но это не так, все люди – смертны. И ваша мама была в том возрасте, когда, как это ни жутко звучит, но уйти в мир иной – самое естественное явление. Вам не за что корить себя.

– Нет, вы не правы, я очень мало уделял ей внимания. Она жила далеко, и это как бы автоматически освобождало меня от каждодневной заботе о ней. Конечно, я звонил, высылал, когда она просила, деньги. Но я же не мог не понимать, что таким образом я практически откупался от нее. А в это время рядом с ней были чужие люди, которые заботились о ней. Всякий раз, когда я думаю об этом, в груди начинает что-то сильно ныть. Наверное, я впервые почувствовал по настоящему, что означает выражение «болит душа». И главное не существует никакого лекарства, чтобы избавиться от этой боли. Я пробовал напиться, но нисколько не помогло, только все ощущения стали острее. Но при этом я нисколечко не был пьяным. И я не знаю, как мне жить, что делать. Носить этот груз в себе невыносимо, но и избавиться от него невозможно. Все, что мы совершаем против своей совести, однажды начинает нам мстить. Я бы отдал половину оставшейся мне жизни, чтобы хоть как-то изменить прошлое. Но ничего нельзя исправить – вот что самое ужасное в жизни. Однажды до боли ясно понимаешь, что нельзя изменить ни одного, даже самого мелкого и незначительного поступка. И все, что мы делаем не правильно, нам обязательно отольется. И если мы надеемся избежать воздаяния, то это не более чем иллюзия. Может быть, самая главная и самая трагичная наша иллюзия. И вот я сполна расплачиваюсь за нее. Стефанов слегка отвернулся, а на его глаза навернулись слезы. Светлане стало жалко его, и она прикоснулась к его руке.

– Даже если вы в чем-то и правы, и в том, что случилось, есть доля вашей вины, все равно не стоит всю дальнейшую жизнь посвящать самообличению и самобичеванию. Тем самым вы только углубите свою рану. А думаю, что ваша мама вас сильно любила. И если она смотрит на вас оттуда, – Светлана посмотрела вверх, – то вряд ли может быть счастлива, видя, как вы убиваетесь. Она же всегда желала вам счастья. И сейчас ровным счетом в ее желаниях ничего не изменилось.

– Вы полагаете, она меня сейчас видит и переживает за меня?

– Я не могу этого точно знать. Но я тоже мать и тоже когда-нибудь умру. И, между прочим, моя дочь по отношению ко мне ведет себя не лучшим образом. Но мне и подумать неприятно, что моя смерть разобьет ее душу, сделает навсегда несчастной. Пусть она отдаст мне долг памяти, а дальше продолжает жить как можно счастливее. Знаете, Андрей Борисович, я полагаю, что мы все виноваты друг перед другом. И не только моя Маша виновата передо мной, но и я виновата перед ней. И я не исключаю, что и ваша мама не всегда правильно вела себя с вами. Наверное, вы можете вспомнить такие эпизоды. Но эта жизнь такая, какая она есть.

– Да, было несколько эпизодов, когда мама вела себя не очень корректно. Она крайне болезненно восприняла мою женитьбу и едва не поссорила меня с женой. Нам даже пришлось уехать. Но разве это меня оправдывает? Разве оправдывает, что последние годы я почти у нее не бывал?

– Нет, не оправдывает, но еще раз доказывает, что в мире нет безгрешных людей. Мы должны делать все, чтобы стать лучше, но при этом сознавать, что есть пределы и нашим возможностям. И ничего не остается иного, как приспосабливаться к самим себе. Не ненавидеть себя, а любить. Ненависть в любых проявлениях бесплодна, и у меня не вызывают симпатии те, кто уверяют, что презирают или ненавидят себя. А любовь, пусть не всегда, но все же иногда творит чудеса. И когда это происходит, наступают самые лучшие мгновения жизни. И ты понимаешь, что это вовсе не выдумка, что она прекрасна.

Стефанов о чем-то задумался.

– Вы просто чудо, вы из тех редких людей, способных едва ли не в любых ситуациях находить верные слова и верные решения. Когда я читал ваш роман, то постоянно ловил себя на этой мысли. Это действительно женский роман, но в самом лучшем понимании этого слова. Роман о глубоко уязвленной и несчастной из-за предательства мужчины женской душе, мучительно ищущей пути восстановления гармонии с самой собой и с окружающим миром. Могу я вам, Светлана Викторовна, задать пару не совсем скромных вопросов?

– Давайте с вами, Андрей Борисович договоримся, что в этот вечер можно задавать любые, в том числе самые нескромные вопросы. В конце концов, мы же с вами не дети.

– Как раз современные дети не стесняются друг другу задавать никаких вопросов. А вот взрослые нередко смущаются. Но тогда я хочу попросить вас об еще одном великом одолжении: могу я вас называть просто Светланой?

– Я буду только этому рада.

– Тогда и вы называйте меня по имени.

– Будем считать, что этот вопрос мы благополучно решили.

– Тогда начинаю задавать свои нескромные вопросы. Вы описали свою историю, то, что произошло с вами?

– Да, многое из того, что там описано, действительно произошло со мной. Таким вот своеобразным способом я спасала саму себя. И это оказалось хорошим лекарством. Тогда я прошла замечательную школу самопостижения и самовыживания. До сих пор я очень благодарна мужу за то, что он преподал мне тогда жестокий урок. Но без него мне было бы труднее выживать впоследствии.

– В романе описан самый настоящий путь женщины от полного несчастья, когда она узнает об измене любимого человека, до полного торжества над ним. Неужели вам, в самом деле, удалось так разительно перемениться, преодолеть все в себе?

– Да, там почти все правда. В какой-то момент я поняла, что все, что происходит со мной, практически не имеет для меня никакого значения. Я очень хорошо помню тот день, с которого началось мое преобразование. Почему-то мне было особенно тяжело, хотелось утопиться. Я шла по улице, глаза застилали слезы, и я почти ничего не видела. Казалось, что все кончилось. Но именно тогда я поверила в Бога, потому что вдруг остановилось возле одного совершенно неприметного объявления. В нем было написано о наборе на курсы по изменению сознания. Я никогда до этого не интересовалась, да и не верила в подобные вещи, считая все это шарлатанством. Но я, словно бы ведомая кем-то невидимым, отправилась по указанному адресу и записалась на эти курсы. И на завтра уже слушала лектора. Теперь я хорошо понимаю, что ничего ни нового, ни очень оригинального он не говорил. Его ключевая мысль, в сущности, была крайне проста: все зависит от восприятия нашего сознания, от того, как мы относимся к тому, что посылает нам жизнь. И если мы не в состоянии изменить ее конкретные проявления, и тем более, если они доставляют нам страдания, то следует изменить наше восприятие этих событий. Знаете, Андрей, люди очень наивные существа, простые мысли иногда они воспринимают, как откровения свыше. Так произошло и со мной, меня словно бы ударило током. Все стало ясно и на меня неожиданно нашло спокойствие. Я поняла, что никакой беды не произошло; ну изменил муженек, а мне-то по большому счету, что за дело? Если разобраться, то я его давно по настоящему не люблю, да может быть и никогда не любила. По крайней мере, с этим надо еще разобраться. Скорее всего, я привыкла считать, что мною владеет это чувство. Проблема вдруг отпала сама собой, как корка от зажившей ранки. Конечно, это озарение произошло не сразу, понадобился целый цикл занятий. Но главное, что это случилось. И когда муж снова мне изменил, я совершенно спокойно заявила ему, что развожусь. Он решительно отказался решить дело полюбовно. Но знаете, что более всего его задевало и возмущало? Это мое полнейшее безразличие к его изменам, к тому, что они меня совсем не задевают. Ему не давала покоя одна мысль: как так, он такой красивый, умный, любимец женщин, и вдруг его отшивают, да еще без всякого сожаления. Если б я плакала, страдала, он бы с гораздо большей легкостью пошел на развод. А если бы он в тот момент еще бы узнал, что я подружилась с его первой любовницей, он бы вообще взбрыкнул, как норовистый конь.

– И он до сих пор об этом не знает?

– Знает. Пару лет назад ему сказала о нашем знакомстве дочь. Незадолго до ее замужества я рассказала ей в педагогических целях эту историю. Они сидели с отцом в ресторане, и он стал ей высказывать претензии в мой адрес, что это я неправильно вела себя и разрушила нашу дружную семью. Вот тогда она ему все и выдала по полной программе. Он от изумления едва не упал со стула.

– Я принял решение издать ваш роман, – вдруг сказал Стефанов. – Я не сомневаюсь, что он будет иметь успех.

Светлана вдруг почувствовала, что ей стало жарко.

– Вы уверены в правильности этого решения?

– Абсолютно. И готов отстаивать его где угодно. Если вы продолжите писать, вас ждет серьезный успех. Вы не думали еще на эту тему?

– Думала, – после короткой паузы созналась Светлана.

– И каков итог ваших размышлений?

– У меня возникло желание написать еще один роман.

– И тоже про себя?

Она кивнула головой.

– Я так понимаю, это будет роман о сегодняшних событиях вашей жизни?

Светлана вновь кивнула.

Внезапно Стефанов положил свою руку на ее ладонь.

– Перед нашей встречей я много думал о вас. И не только о вас, но и о нас. – Он быстро посмотрел на нее. – Мне надо вам многое сказать. Я…

– Андрей, я прошу вас сейчас больше ничего не говорить, – поспешно прервала она его. – И, кроме того, мне известно, что вы хотите сказать. Давайте отложим этот разговор.

Стефанов молча опустил голову. Ей снова стало жалко его, но больше сейчас она ему ничего не могла сказать.

– Уже очень поздно и, кажется, заведение скоро закроется, – проговорила Светлана.

– Да, надо идти. Сейчас расплатимся и пойдем. – Стефанов посмотрел на нее. – И все равно, это был очень хороший вечер, Светлана.

– Я с вами полостью согласна, Андрей.

Глава 20

Что-то радостное и светлое, как луч солнца в комнату, вошло в ее жизнь. Хотя, что это было, она точно затруднялась сказать. Но ее не отпускало настойчивое ощущение, что наконец-то она обрела тот смысл существования, которого ей так не хватало всю жизнь. О самом смысле существования она почти не задумывалась, и даже не пыталась определить, из чего он может состоять конкретно. В таком анализе она не испытывала, по крайней мере сейчас, никакой потребности. С ним вполне можно подождать, более того, торопливость и поспешность в столь важном деле способна только навредить. Скоро все само проявится, обретет конкретные черты, как изображение на фотографии. Главное, что она нашла то, что искала, ту точку опоры, с помощью которой, если не перевернет мир, то, по крайней мере, сама будет прочнее держаться на плаву, перестанет страдать от душевной неопределенности и неустроенности, наконец-то завершит столь поднадоевший ей поиск.

Это настроение не покидало Светлану весь следующий день. Причем, оно так ее захватило, что Тамара то и дело бросала на нее удивленные взгляды, удивляя тем самым в свою очередь и Светлану, так как та была уверена, что ведет себя вполне обычно, а все то хорошее, что происходит с ней, как бесценные сокровища, надежно спрятано от посторонних глаз. Наконец она не выдержала.

– Что вы на меня так странно смотрите, Тамара? – спросила Светлана.

Впервые за все время их совместной работы она увидела, как ее подчиненная немного смутилась.

– У вас сегодня необычные глаза, таких раньше не было.

– Что значит необычные? Операций на глазах я не делала, измениться они не могли.

– Нет, необычные, – настаивала Тамара. – Они у вас счастливые. Раньше они такими не были.

Светлана на всякий случай пожала плечами, как бы говоря: «что за ерунда?». Но внутренне буквально вся вздрогнула. Она вдруг почувствовала испуг, хотя чем он вызван, она не очень ясно представляла.

– У вас произошло важное событие? – поинтересовалась Тамара.

– Уверяю, ничего особенного не случилось. Может, просто хорошее настроение. Иногда оно приходит без всякой причины. Встаешь утром, и тебе вдруг кажется, что мир прекрасен, хотя ты понимаешь, что с вечера он нисколько не изменился.

Но Тамара ей явно не верила, она была уверена, что хорошее настроение без причины не приходит. По крайней мере, к ее начальнице.

К удивлению Светланы слова Тамары плохо на нее подействовали, хорошее настроение вдруг испарилось, как вода из кастрюли. Мысль стала вдруг настойчиво внушать, что ею завладели новые и быстро проходящие иллюзии. И книгу она, скорее всего, не напишет; тогда у нее это получилось совершенно спонтанно, она просто вытекла из нее, как вино из прохудившейся бутылки. Ею владели такие сильные и свежие эмоции, что они сами просились на бумагу. А сейчас ничего этого нет, для того, чтобы начать процесс сочинительства ей нужно позвать на помощь творческое воображение. А она даже толком не знает, существует ли оно у нее. А если его нет или оно слабое, то, что ей делать? Писать такие же безнадежно слабые романы, как в свое время Стефанов? Но ничего, кроме разочарования ей такое писательство не принесет. А расставаться с этой надеждой ой как не хочется.

У нее вдруг возникло сильное желание поделиться своими сомнениями со Стефановым. Но они не виделись целый день, он был так занят, что ни разу не пригласил ее в свой кабинет. И уезжала она домой совсем с другим настроением, чем приехала на работу. Ей даже захотелось всплакнуть. Она понимала, что вся эта душевная неразбериха связано в значительной степени с проявлением ее женской натуры, которой всегда не хватало уверенности в себе. Но что она может с этим поделать, как изменить такое состояние? Это выше ее слабых сил. Она же не может превратиться в мужчину. Да и совершенно не хочет. Остается смириться и ждать, как будут развиваться события дальше.

А развивались они совершенно неожиданным образом. Когда она подошла к дверям своей квартиры, то увидела, что на лестнице, постелив газету, сидит Маша. Светлана бы меньше удивилась, если бы увидела на ее месте папу римского. С тех пор, как дочь вышла замуж, она не приходила в этот дом ни разу. Светлане хорошо было известно, что она терпеть не может их маленькую тесную квартирку. И если она сюда явилась, значит, случилось что-то экстраординарное.

При виде ее Маша быстро и, как показалось Светлане, не совсем уверенно встала. Впрочем, если это и было, то длилось какую-то секунду.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила Светлана.

– Почему непременно что-то случилось? Я могу проведать свою маму просто так?

– Теоретически можешь, а вот практически…

Светлана отворила дверь и впустила дочь. Дочь внимательно осмотрела квартиру, как будто бы попала сюда впервые, и сморщила свой носик. Светлана выжидающе смотрела на нее. Но Маша молчала.

– Есть будешь? – спросила Светлана.

– Я ушла от Клода, – вдруг выпалила Маша.

Что-то подобное Светлана и ожидала услышать.

Она почувствовала, как у нее ослабли в коленках ноги, и села на диван.

– Почему?

– Он отказался оплачивать место Ласкового в конюшне. Он сказал, что дела в фирме идут неважно и всем сотрудникам урезали зарплату. Поэтому мы должны резко сократить расходы, в том числе и отказаться от лошади.

– Но если это действительно так, что же делать?

– Я тебе и ему говорила, что на за что не откажусь от Ласкового.

– Но тебе все же придется это сделать. Ведь это немалые деньги. Где ты их возьмешь?

– Я все устроила. Валера согласился вносить взносы.

– Как это согласился? Он посторонний человек, почему он должен за тебя платить? Ведь это не в ресторан сводить.

– Уже не посторонний. Он сделал мне предложение, я согласилась. Через месяц он подписывает контракт с какой-то фирмой в Голландии. И мы улетим с ним туда. И перевезем Ласкового.

– Как улетишь?

– Обыкновенно. На самолете. Буду жить там. Какая разница, что здесь, что не здесь. Будешь приезжать к нам туда.

– Спасибо за приглашение.

Внезапно Светлана почувствовала, как на нее накатила волна гнева. В ярости она смела со стола чашку, которая, упав на пол, рассыпалась на мелкие осколки. Дочь с изумлением смотрела на нее, зная свою мать, как очень выдержанного человека. И весь ее вид свидетельствовал о том, что она не понимает, что на нее сейчас вдруг накатило.

– Послушай, я долго терпела, наблюдая за твоей жизнью. Но у меня нет больше сил! Неужели ты не понимаешь, что вытворяешь? Ты же убиваешь себя. Или ты полагаешь, что сможешь вот так прожить жизнь?

– А что собственно происходит? Мы расходимся с Клодом. Между прочим, почти половина моих подруг по институту уже расстались со своими мужьями. Я вообще с трудом представляю, как можно прожить с одним мужчиной всю жизнь. Все быстро приедается. Ты ведь тоже рассталась с отцом, затем вышла за другого. Но почему-то не считаешь, что поступала ужасно.

Светлана села на диван и попыталась успокоиться. В любом случае, кричать и выходить из себя бессмысленно. Разве только выбросишь из себя давно скопившиеся в душе по вине дочери сгустки отрицательной энергии. Конечно, она почувствует облегчение, вот только ситуация от этого не изменится.

– Тебе известно, почему мы расстались с твоим отцом. Наша любовь умерла, вернее, он ее убил своими изменами. А у вас ее никогда не было. Я вообще не понимаю, что вас связывало, зачем ты вышла замуж.

– Некоторое время это было интересно. Потом стало менее интересным. Теперь интерес прошел совсем.

– А с Валерой тебе сейчас интересно?

– В наших отношениях есть что-то новое. И, кроме того, он обещает всегда платить за Ласкового, при любых обстоятельствах. Мы договорились, чтобы застраховаться от неожиданностей, он положит на эти цели деньги в банк. И с этого счета мы будем тратить только на эти цели.

– Я вижу, ты все замечательно устроила. Но что ты будешь делать, когда тебе приестся и Валера? Ничего так быстро не проходит, как новизна. Нужно не новое, а постоянное. На этом держится вся жизнь.

– Будь спокойна, мама, пока он будет платить за Ласкового, я его не брошу. А там посмотрим. Я не люблю загадывать наперед.

Светлана подумала, что этот разговор совершенно бессмысленен. Впрочем, на любой их разговор можно поставить этот гриф. Они просто говорят на разных языках, и им не понять друг друга уже никогда. Но уж в ближайшее время – это точно.

– Ты пришла ко мне только доля того, чтобы поведать о последних событиях? – спросила Светлана.

– Ну да, должна же ты знать, что творится с твоей единственной дочерью. А могу я тут переночевать? Мне не хочется спасть в квартире с Клодом. А завтра Валера обещал что-нибудь снять. И мы туда переедем.

– Разумеется, это же и твоя квартира. Ты можешь здесь жить сколько угодно.

– Спасибо, мама, но мне как-то тут не очень нравится. Надеюсь, завтра я обрету новое пристанище.

На этом их активный диалог закончился. Они почти молча поужинали, затем Маша, хотя было еще совсем не поздно, сразу же захотела лечь спать. И почти мгновенно заснула.

Светлана, осторожно, дабы не разбудить ее, присела на краешек ее постели. Она долго всматривались в спящее лицо дочери. Странно, что она может так безмятежно спать, когда в ее жизни происходят такие важные события. Наверное, в этом и заключается их коренное отличие, она, Светлана, принимает все близко к сердцу, для нее жизнь – это попытка найти саму себя, согласие двух миров, в которых она обитает: внешнего и внутреннего мира. А вот дочь не ставит себе иной цели, кроме как с комфортом приспособиться к окружающему пространству. Люди, включая и мать, для нее лишь фигуры на ее шахматной доске, которые она переставляет в зависимости от возникшей ситуации.

Но почему же самые близкие люди могут так безнадежно быть далеки друг от друга, что никаких шансов сблизиться у них нет? Ее давно уже не покидает чувство, что у нее нет дочери, а это спящая молодая девушка не имеет к ней ровно никого отношения. От этого становится страшно, но с этим ничего нельзя поделать, это никак нельзя изменить, с этими можно только смириться.

Светлана легко дотронулась губами до щеки дочери и тоже направилась спать. Ею все прочнее овладевала мысль о том, что нет никакого смысла противиться судьбе, изменить ее нельзя, а еще ухудшить сколько угодно.

Глава 21

Светлана ушла на работу, когда Маша еще спала. Она не стала ее будить, только посмотрела на дочь и улыбнулась. Она чувствовала, что ее поведение уже не досаждает ей так сильно, она признает ее право на полную автономию жить так, как ей заблагорассудится, независимо от того, нравится ли Светлане ее образ жизни или нет. Надеяться на то, что Маша обретет когда-нибудь ее идеалы, воспримет ее философию, наивно, единственный выход из этой ситуации – позволить каждому из них жить в соответствии со своими представлениями о том, что такое хорошо, а что такое плохо. И тогда уже не будет так больно смотреть на все происходящее. В конце концов, Маша тоже ищет свой путь, единственный и неповторимый. И еще неизвестно, куда он ее приведет, ведь она лишь в самом его начале.

Убедили ли Светлану собственные мысли? В этом она была не совсем уверена. Но копаться дальше в этой теме не собиралась. Древняя мудрость, гласящая «Господи, дай мне силы принять то, что я не могу изменить, изменить, то, что могу, и отличить одно от другого» – единственно разумная в этой ситуации.

В середине дня позвонила Маша. Она сообщила, что приехал Валера. Он снял квартиру, и она потом скажет ей новый свой адрес.

Светлана почувствовала облегчение, она отдавала себе отчет, что провести вместе с дочерью еще один вечер будет непросто. Им просто не о чем говорить, а когда они говорят, то каждой не нравится этот разговор.

Больше ничего примечательно на работе не произошло. Со Стефановым они виделись мельком, он был по-прежнему слишком занят. Но предчувствие нашептывало ей, что этот день просто так не завершится.

Телефонный звонок настиг ее в машине, когда она возвращалась домой.

– Вам звонит секретарша Сергея Леонидовича. Он хочет с вами поговорить.

– Светлана Викторовна, – услышала она через полминуты его голос. – Ваш вечер сегодня свободен?

– Да, свободен.

– Помните наш разговор? Сегодня будет большой прием в посольстве Великобритании. Я бы хотел, чтобы вы меня сопровождали.

– Буду рада.

– Замечательно! У вас есть час на сборы. А ровно в семь я за вами заеду. По дороге все и объясню.

Ворвавшись в квартиру, она тут же помчалась в ванную принимать душ. Затем села у зеркала прихорашиваться. На этот раз она почти ни о чем не думала, по крайней мере, ни о чем серьезном, а просто с интересом наблюдала, как меняется в зеркале ее облик, словно картина под кистью художника. Судя по всему, ей предстоит оказаться на светском приеме, а, следовательно, она должна выглядеть светской дамой.

Завершив макияж и подбор туалета, она подошла к шкафу и извлекла из него заветную шкатулку. Она доставала ее крайне редко, кажется, в последний раз – на свадьбу дочери. В этом перламутровом ящичке лежали драгоценности, которые достались ей по наследству от матери. Она была большой поклонницей и знатоком ювелирных изделий, и все свои свободные средства расходовала на их приобретение. Здесь действительно находились дорогие и уникальные вещи, в которых было не стыдно показаться даже в таком избранном обществе.

Светлана выбрала несколько драгоценностей, которые больше других шли к ее наряду, и снова подошла к зеркалу. Долго и с удовольствием рассматривала себя. Неизвестно, какое впечатление она произведет сегодня вечером на других, но себе она нравилась. Она видела даму средних лет, изящную, красивую, одетую со вкусом, без малейшего налета вульгарности. Она даже довольно засмеялась, так ей было приятно смотреть на себя. Затем бросила взгляд на часы; вот-вот должен подъехать Аврин. Насколько она успела понять его характер, он никогда не опаздывает.

Звонок раздался ровно в семь. Светлана спустилась вниз и увидела перед подъездом роскошную машину. Она даже не знала, что это за марка, хотя разбиралась в них неплохо. Ясно было одно: это автомобиль представительского класса.

Знакомый ей уже молодой человек быстро вышел из машины и распахнул перед ней заднюю дверку. Она села и увидела Аврина.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна. – Несколько секунд он рассматривал ее. – Я знал, что вы великолепная женщина, но не знал, что у вас такой отменный вкус.

– Вы мне льстите, – польщено засмеялась она.

– У меня уже давно нет такой необходимости в жизни. По крайней мере, это касается женщин. Я говорю, что думаю. К сожалению, у нас мало времени, через двадцать минут мы уже будем в посольстве. Поэтому я вас познакомлю с ситуацией. К нам прибыла большая делегация английских бизнесменов. Ее возглавляет брат наследника престола. Но меня в этом бизнес-таборе интересует только один человек, его зовут Томас Спенс. Он владелец большой корпорации с ежегодным оборотом в несколько миллиардов фунтов стерлингов. Мы с ним довольно давно ведем переговоры об одном контракте стоимостью в 100 миллионов. Но он человек старой формации и никак не может преодолеть опасение против русских.

– И что я должна сделать?

– Ничего. Почти ничего, – улыбнулся Аврин. – Он человек весьма образованный, поклонник искусства, любитель приятной беседы. Поговорите с ним, о чем хотите.

Светлана не надолго задумалась.

– Но как вы меня представите?

– Я ждал этого вопроса. Я вас никак не буду представлять. Для этих людей вполне будет достаточно, если мы явимся вместе. Это будет для них вполне ясным намеком, что нас связывают некие узы.

– А если этот ваш Томас Спенс прямо спросит меня об этом?

– Во-первых, это вряд ли произойдет, он для этого слишком хорошо воспитан, а во-вторых, если это все же случится, я рассчитываю на то, что вы найдете достойный ответ. Разумеется, он должен понять, что мы здесь вместе отнюдь не случайно. Для сегодняшнего случая этого будет вполне достаточно. А вот мы и приехали. Надеюсь, это будет приятный вечер.

По большому, украшенному барельефами залу, неторопливо перемещались люди. Светлану немного успокоило то обстоятельство, что далеко не все мужчины были в смокингах, а дамы – в вечерних платьях. Хотя ее наряд был вполне изысканным, но все же он не дотягивал до строгих канонов, действующих на таких приемах.

Их почти сразу же окружило довольно большое общество. И Светлана могла оценить английский Аврина. Говорил он бегло, но с ее точки зрения ему не помешало бы взять несколько уроков по произношению и грамматике.

Светлана сразу же обнаружила, что буквально все присутствующие внимательно разглядывают ее. Ей было не слишком приятно выставлять свою особу, словно на ярмарке, но она понимала, что всем интересно, с кем пришел на этот светский раут один из самых известных и состоятельных российских предпринимателей.

Она почти сразу же включилась в беседу, мужчины и женщины называли свои имена, пожимали или целовали ей руку. Она отвечала, стараясь, дабы не угодить в неловкое положение, говорить как можно лаконичнее.

Они оказались с Авриным в разных концах зала, он находился в окружении нескольких мужчин. Она же вела светский разговор сразу с тремя женщинами. Те явно хотели выпытать из нее как можно больше информации об их отношениях с Авриным, она же старалась по возможности обходить эту тему.

Внезапно она почувствовала, как кто-то взял ее за локоть. Светлана повернулась и увидела Аврина.

– Смотрите, – негромко сказал он, – вот там стоит Томас Спенс. Сейчас я вас ему представлю. И постарайтесь увлечь его беседой. Я вам говорил: ему очень нравятся умные женщины. Он считает, что они подчеркивают его собственный ум. Пойдемте.

Они подошли к Томасу Спенсу.

– Мистер Спенс, позвольте вам представить госпожу Скрябину, – произнес Аврин. – Зная о вашем большом интересе к русскому искусству и литературе, она давно хотела с вами познакомиться.

– О, я очень рад, – живо откликнулся англичанин, склоняясь к руке Светланы. – Вы имеете отношение к искусству или литературе?

– Косвенное. Я переводчик.

– Переводчик – замечательная профессия. Он наводит мосты между культурами.

– Вы точно определили суть профессии. Вот только по этому мосту идут другие люди, часто даже не думая о том, кто его соорудил.

Томас Спенс внимательно посмотрел на нее.

– Вас это огорчает?

– Иногда. Бывает, что перевести книгу труднее, чем ее написать. Многим кажется, что эта профессия чисто формальная, надо всего лишь изложить на другом языке то, что уже написано автором. Но нередко сталкиваешься с тем, что буквальный перевод не дает адекватный смысл, либо вообще искажает содержание произведения. И приходится становиться по сути дела соавтором, хотя никто об этом даже и не подозревает. Увы, переводчик – это человек, которому суждено всю жизнь оставаться в тени других людей, тех, кого считают истинными творцами.

– Но такая женщина, как вы, не может всю жизнь оставаться в тени. Вы призваны блистать. Это ваше предназначение.

– Спасибо. Но, честно говоря, я к этому не стремлюсь. На самом деле, мне нравится быть неизвестным соавтором. В этом есть свое скромное обаяние. Когда встречаешься с по-настоящему талантливым произведением, то радуешься выпавшей удаче соприкоснуться с ним и оставить на нем свой маленький узор. Даже смешно думать в этой ситуации о какой-то известности, это было бы таким убогим проявлением собственного тщеславия. Главной наградой становится сама работа. Спенс слегка покачал своей благородной сединой и, как показалось Светлане, с уважением посмотрел на нее.

– Вы абсолютно правы, – с жаром произнес он, – скромность есть истинное украшение подлинного творца. Я много общаюсь с той частью общества, которую часто называют богемой. Подавляющее число этих людей совершенно лишены этого качества, зато их тщеславие гипертрофировано столь сильно, что буквально рвется из них наружу. Признаться, я не верю, что они способны на создание шедевров, они чересчур поглощены созерцанием собственного я.

– Я думаю, чтобы создать шедевр требуется на это время забыть о своем я. Только тогда становится возможным подлинное творчество.

– Именно так! – теперь уже с восторгом воскликнул он. – Я долго искал эту мысль и она все время от меня ускользала. А вы выразили ее так просто и непринужденно. Браво!

Светлана зарделась от удовольствия. Эта похвала была ей очень приятна.

– Вы преувеличиваете мои заслуги, – скромно ответила она. – В этой мысли нет ничего нового. – Вы сами бы непременно пришли к такому же заключению.

– Нет, не скажите, – живо возразил англичанин, – без вас я, может быть, это понял очень не скоро. А может быть, и никогда. Вы даже не представляете, какую услугу мне оказали, я давно страдал от того, что никак не мог понять, в чем же главный изъян всех этих моих знакомых. Почему им по большому счету ничего не удается сделать запоминающего, выйти за узкие пределы собственных ограниченных возможностей. Мы много спорили с ними, я пытался доказывать их ущербность, не способность вырваться за грани узкого мирка в большой беспредельный мир. И никак не мог доказать им эту свою позицию, мне не хватало последнего аргумента. Теперь же понимаю, почему у меня его не было. Я его искал не там, где он находился. А находился он в вашей голове. Но теперь он заключен и сюда, – Спенс притронулся пальцем ко лбу, – и я им побью всех своих оппонентов. Держитесь, вам больше нечего будет возразить! – воинственно воскликнул Спенс.

Они взглянули друг на друга и одновременно рассмеялись. Светлана почувствовала, что этот человек ей очень симпатичен.

– Я вас сейчас представлю Его Высочеству. Он тоже интересуется искусством, в его дворце – замечательная коллекция. В том числе есть и русский отдел. Почему бы вам не приехать и не посмотреть ее?

– Может быть, когда-нибудь и приеду. Но, мне кажется, не стоит меня представлять Его Высочеству.

– Ерунда, такая умная и образованная женщина – для него это самая настоящая находка. – Внезапно он наклонился к ее лицу. – По секрету скажу вам, у нас в Англии таких, как вы дам, почти нет. Он будет в восторге от вас.

Спенс решительно взял Светлану за локоть, и ей осталось только покориться ему. Чтобы подойти к Его Высочеству, им пришлось пересечь весь зал. И Светлане казалось, что все, кто в нем присутствовал, не спускают с них глаз. Впрочем, она отдавала себе отчет, что вполне вероятно это ей грезится от страха.

Его Высочество, пожилой, но не старый мужчина с небольшой бородкой и в безукоризненном костюме, беседовал с двумя дамами. При приближении их, они, словно по команде, расступились, образуя проход.

– Ваше Высочество, позвольте вам представить госпожу Скрябину, переводчика и очень образованную и умную женщину. Я получил несравненное наслаждение, беседуя с ней. Она – большой знаток литературы и искусства. А по-английски говорит лучше любого англичанина.

– Счастлив знакомству с вами, миссис Скрябина, – живо откликнулся Его Высочество, целуя ей руку. – Вы самом деле, хорошо разбираетесь в литературе и искусстве?

– Мистер Спенс преувеличивает, я всего лишь любитель. Для меня литература и искусство – не предмет анализа, а способ приобщения к прекрасному, к тому высокому, что существует в жизни, что поднимает ее над обыденностью. Не более того.

– Но разве это не есть подлинное предназначение искусства, разве не это делает его божественным? – проговорил Его Высочество. – Мне представляется, ваш подход единственно правильным. В нем скрыта та самая глубина, которой не хватает многим так называемым знатокам. Они слишком увлекаются препарированием произведения на составные элементы. И чем больше они их выделят, тем умнее сами себе кажутся. А на самом деле, эти люди не понимают главного – духа искусства, без чего оно даже при совершенстве формы мертво.

– И я тоже самое только что сказал госпоже Скрябиной, – вступил в разговор Томас Спенс. – Если у человека уходит земля из-под ног, значит, произведение достигло своей цели. Но, чтобы это случилось, как только что сказала мне в разговоре госпожа Скрябина, художник должен целиком забыть о своем бренном существовании и выйти за пределы этого ужасного мира.

– Это очень точное высказывание, – оценил Его Высочество. – Знаете, – обратился он к Светлане, – в моей коллекции живописи есть несколько таких творений, что когда я смотрю на них, то испытываю именно такие эмоции, какой-то неземной экстаз. В такие минуты я задумываюсь, почему же так мало творцов, способных достичь такого результата?

– Я думаю, что современное искусство стало слишком формализованным, форма доминирует над содержанием, а иногда целиком вытесняет его из произведения. Поиск глубины подменяется поиском нового ракурса изображения, неожиданного поворота сюжета. Писатели ищут новые их варианты, художники – новые сочетания красок, поэты – каскады необычных метафор, но при этом все это действие происходит на самой поверхности. Никто не стремится заглянуть в глубину. Но если бы они это сделали, то, может быть, поняли бессмысленность и убогость того, что они создают.

– Великолепно! – воскликнул Его Высочество почти с той же интонацией, с какой совсем недавно то же самое сделал Спенс. – Знаете, я буду крайне вам признателен, если вы посетите меня в Лондоне в любое удобное для вас время. Я предупрежу посла, и как только вы решите это сделать, вам тут же будет выдана виза.

– Спасибо, Ваше Высочество, это очень лестное предложение.

– Буду с нетерпением ждать!

Спенс снова взял Светлану за локоть и подвел к Аврину.

– Было крайне приятно побеседовать с госпожой Скрябиной, – сказал Спенс. – И я, и Его Высочество будем рады видеть вас вместе в Лондоне.

Томас Спенс церемонно поклонился и покинул их.

– Спасибо, – тихо произнес Аврин. – Я наблюдал за вами. Эти снобы были в телячьем восторге. Хотите отправиться в Лондон?

Светлана посмотрела на него и промолчала. Аврин понимающе улыбнулся.

– Все самое интересное сегодня уже произошло. Но если хотите, можем еще потусоваться здесь часок.

Она отрицательно покачала головой.

– Если наша программа выполнена, поедемте домой.

– Не смею возражать, – улыбнулся Аврин. – Сейчас скажу, чтобы подали машину.

Они молча ехали по ночному городу. Светлана вдруг почувствовала, как от охватившей ее в посольстве эйфории ничего не осталось, наоборот, она сейчас ощущала упадок сил. Кажется, ее спутник понимал ее состояние и не донимал разговорами. И она была ему благодарна за это. Они остановились возле ее подъезда.

– Мои предложения остаются в силе, – нарушил молчание Аврин. – Более того, сейчас я еще больше хочу, чтобы вы бы согласились с ними. Мы можем обсудить изменение некоторых статей контракта в вашу пользу.

– Я понимаю, но я должна подумать. Спокойной ночи, Сергей Леонидович.

– Спокойной ночи, Светлана Викторовна.

Она вышла из машины и несколько секунд стояла неподвижно, наблюдая за тем, как почти бесшумно, словно натренированный хищный зверь, удаляется автомобиль, быстро растворяясь в темноте. Затем она вошла в подъезд.

Глава 22

Весь следующий день Светлана была мрачнее тучи. Она даже накричала на Тамару за то, что та за половину дня почти ничего не сделала, а лишь болтала в коридоре с подругами. Такое с Тамарой нередко случалось и раньше, и Светлана неоднократно выговаривала ей за нерадивость. Но ни разу еще она не повышала на свою починенную голос.

Тамара от удивления сперва даже приподнялась на стуле, а затем неожиданно расплакалась. Светлана подбежала к ней и обняла за плечи. Она испытывала вину за свою несдержанность и стала просить прощения.

Перед обедом ее вызвал к себе Стефанов. Выглядел он уже почти совсем нормально, только небольшие мешочки под глазами напоминали о недавнем горе.

– Мне уже доложили, что вы сегодня не в духе, – сказал он, улыбаясь. – Что-то случилось дома?

Светлана не собиралась ему ничего рассказывать, а потому отрицательно покачала головой.

– С женщинами это периодически случается, – сказала она и подумала: пусть понимает ее слова, так как хочет.

Стефанов несколько озадаченно посмотрел на нее.

– В самом деле, я как-то это не учел. Извините. Хотите, я вас обрадую?

– Кто же этого не хочет?

– Принято решение печатать вашу книгу.

– Правда?! – не сдержала радости Светлана. – Это действительно хорошая новость. Я очень рада.

– А я рад, что вы рады. Надеюсь, что ваша первая книга не станет и последней.

– Не станет, – заверила его Светлана. – У меня уже почти сложился в голове новый роман. Только финал еще не придумала.

Стефанов внимательно посмотрел на нее.

– И долго ждать, когда он у вас придумается?

– Думаю, что не долго.

– С нетерпением буду ждать вашей второй книги и особенно финала.

– Просто он мне еще не ясен до конца.

– Что же должно произойти, чтобы вы обрели бы ясность?

– Еще не знаю. Скорее всего, окончательно разобраться в себе. Иногда человеку приходится делать такой выбор, к которому он не совсем готов. И ему даже не ясно, как подойти к вопросу.

– В моей жизни было несколько таких моментов.

– И как вы выходили из положения? – с интересом спросила она.

Стефанов задумался.

– По разному. Но, в конце концов, я пришел к выводу, что надо слушать свое сердце, даже если его голос вступает в противоречие с другими обстоятельствами. Человек так устроен, что все время пытается обмануть самого себя, навязать себе такие решения, которые представляются ему весьма привлекательными, сулящими немалую выгоду или большие удобства. Но через некоторое время он начинает испытывать, как говорили раньше, томление духа, им овладевает разочарование и скука, ощущение неподлинности своего существования. Я не слишком витиевато говорю? Эта привычка осталась от учебы на философском факультете.

– Нет, отнюдь, я вас очень внимательно слушаю. Я думаю, что эта учеба пошла вам на пользу.

– Вы первая, кто мне это говорит, – улыбнулся Стефанов. – Я писать-то начал не потому, что жаждал выразить себя, а потому что хотел прославиться. И когда принимал решение покончить с этим делом навсегда, то было больно не оттого, что не сумел найти в литературе свой единственный и неповторимый путь, а потому, что было обидно, что не добился успеха. А добился бы, то было бы все равно, что бы я там написал. По большому счету, когда я создавал свои произведения, меня это мало волновало. Слава богу, у меня хватило ума разобраться во всех этих хитросплетениях собственного разума и души. Вот тогда-то я и стал слушать свой внутренний голос, как бы тихо он не звучал. А иногда он такой слабенький, что приходится до предела напрягать слух, дабы понять, что же такое вещает. Зато я еще ни разу не пожалел, что затратил ради этого такие большие усилия.

– Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, – произнесла Светлана. – С вашего разрешения пойду додумывать финал. До свидания.

Она заметила, что ее поведение немного обескуражило Стефанова. Но сейчас ей было не до него, у нее созрело решение, из-за которого она мучилась все последние часы.

После работы, едва отъехав от здания, где размещалось издательство, она позвонила Артему.

Тот обрадовался ее звонку.

– Я был уверен, что ты не позвонишь.

– Как видишь, звоню. Я хочу тебя увидеть сегодня вечером.

– Ты меня не обманываешь?

– Мне кажется, ты меня немного знаешь, чтобы задавать такие глупые вопросы.

– Это я глупею от радости. Даже если это будет в последний раз.

– Ладно, приходи через часа полтора. Сможешь?

– Если бы не смог, все равно бы пришел.

Светлана засмеялась и отключила телефон.

Светлана ходила по квартире, занималась уборкой и напевала. От той тяжести, что давила на нее в первую половину дня, почти ничего не осталось, она рассосалась, как фурункул. Сейчас ею владело предвкушение близкого освобождения. Наконец-то она отыскала свою главную стезю. Вот бы в обозримом будущем такое же чудо случилось бы и с Машей. Но пока признаков этого что-то не видно.

Мысль о дочери лишь на мгновение испортила ее настроение. Она ничего не могла с собой поделать, но на данный момент ее больше заботила собственная судьба. Сейчас наступают самые ответственные минуты, и очень важно принять верное решение. А потом можно будет не только подумать о Маше, но все же попробовать внушить ей и другие понятия, кроме тех, что укоренились в ее сознании. Все же она не верит, что между ними разорваны все связывающие их узы. Может быть, ее, Светланы, личный пример поможет Маше однажды изменить свою жизнь? Пока же ее предыдущий опыт влиял на нее скорее отрицательно, чем положительно.

Светлана посмотрела на часы. Через пару минут должен прийти Артем. Вряд ли он опоздает, он слишком сильно жаждет этой встречи.

Их поцелуй длился очень-очень долго, Артем все никак не мог оторваться от ее губ, как путник в пустыне от фляжки с водой. Светлана чувствовала, как начинает кружиться у нее голова, а по телу теплой волной растекается истома. Но она не хотела торопиться, она пригласила Артема вовсе не для того, чтобы заняться с ним любовью. Вернее, не только и даже не столько ради этого, перед ней стоит гораздо более ответственная задача.

– Подожди, – отстранилась она от него. – У нас впереди целая ночь, куда ты торопишься?

– Я тебя долго не видел.

– Ну не так уж и долго…

– Это смотря, как считать. Время – понятие относительное. Это я понял четко.

– Еще чего ты понял столь же четко?

– А разве этого мало? – искренне удивился Артем. – Между прочим, за это открытие Эйнштейн отхватил Нобелевскую.

– Вряд ли тебе она светит. Какой смысл открывать то, что уже открыто до тебя?

– Смысл большой, – возразил Артем, – то были знания теоретические, а теперь то, что время – понятие относительное, я понял на собственной шкуре. А это много стоит. И все благодаря тебе.

– Что ж, я рада, – улыбнулась Светлана, – значит, наше знакомство оказалось не напрасным.

– И ты еще смеешь говорить об этом?! – с наигранным возмущением воскликнул Артем и снова попытался обнять ее. Но она не позволила.

– Я же сказала, подожди немного. Будет все, что ты хочешь. Только не надо спешить. Торопливость и поспешность способны смазать любое удовольствие.

Артем то ли вопросительно, то ли подозрительно посмотрел на Светлану.

– Раньше я от тебя таких мудреных фраз не слышал. А ты в самом деле хочешь?

– Иначе стала бы я тебя звать? После того, что между нами было, неужели у тебя остались еще сомнения?

– Сам не знаю, почему, но только что возникли.

– Я постараюсь их опровергнуть, – заверила его Светлана.

Артем с сомнением покачал головой.

– Не уверен, что получится.

– Давай не будем загадывать наперед.

– А что еще остается, – довольно уныло произнес Артем.

– У тебя сейчас поднимется настроение, потому что я тебя сейчас буду кормить.

– Вот это благое дело, – одобрил Артем.

Они сидели на кухне. Хотя Артем был явно огорчен несколько странным приемом, который оказала ему Светлана, это никак не сказалось на его аппетите, его могучий организм при любых обстоятельствах требовал много пищи. И она подкладывала ему новые порции.

– Скажи, Артем, – тебе уже не так уж мало лет. И женщин было немало. Но свои жизненно важные решения ты принимаешь умом или чувствами?

Он уже не первый раз удивленно посмотрел на нее.

– Чувствами. Когда я пытаюсь решать что-то умом, у меня ничего не получается. Мне становится не по себе, я не знаю, что в таком случае мне делать, как поступать. Как будто я попал в незнакомый лес и не могу определить, в какую сторону мне податься.

– Но разве ты не боишься? Ведь это опасно – слушать только свои чувства. Они тебя могут завести так далеко, что долго придется выбираться из этого самого леса.

Артем пожал плечами.

– Пока что-то никуда не завели. Все вроде нормально. Я тебе не говорил, мы с ребятами сварганили новый ансамбль. Я написал несколько новых песен. Скоро будем записывать диск. Будет классно. Хочешь, кое-что сыграю?

– Чуть позже. Ты не обижаешься на меня?

– Уже нет. Я уже понял, что нам предстоит странный вечер.

– Да нет, ничего странного. Вечер, как вечер.

– У меня чутье, как у собаки. Ты хочешь что-то для себя решить.

Светлана улыбнулась и нежно провела рукой по его волосам.

– Я рада, что с тобой познакомилась. Ты будешь до конца моих дней носить почетное звание самого лучшего любовника в моей жизни. Я награждаю тебя им.

– Обычно подобными званиями людей награждают перед тем, как отправить их на пенсию или в отставку.

Светлана засмеялась, ей было приятно, что у Артема есть чувство юмора. Она в нем не ошиблась.

– Не думай об этом, это не существенно. Особенно в твоем возрасте.

– А что существенно, могу я узнать? Или это великая тайна?

– Существенно то, что мы с тобой познакомились, что сидим сейчас на моей кухне, что совсем скоро каждый из нас доставит другу бездну удовольствия.

– Ты снова улетишь на свою планету?

– Я очень надеюсь на то, что ты поможешь запустить туда мой космический корабль.

– Уж в этом не сомневайся.

– А я и не сомневаюсь. Я верю в твои созидательные способности.

– Никак не могу определить, говоришь ты серьезно или нет?

– Ну, конечно, серьезно. Я вообще, в последнее время все делаю только серьезно.

– Тогда у нас немного разные понятия о серьезности.

– А мне почему-то казалось, что ты меня поймешь.

– Пойму, если ты мне подскажешь, что я должен понять.

– Так не интересно. Взрослые люди, даже если они живут сердцем, все равно обязаны все делать без подсказки. Иначе они остаются детьми, несмотря на всю свою сексуальную зрелость.

– Странно, – задумчиво произнес Артем, – мне казалось, что ты немного другая.

– Какая?

– Не знаю, так трудно выразить. Это как кино; когда ты смотришь его в детстве, у тебя одно от фильма впечатление, когда смотришь его затем в зрелом возрасте, то совсем другое.

– Тогда, может быть, не я изменилась, а ты повзрослел?

Артем, не соглашаясь, покачал головой.

– Я не повзрослел, это уж точно. Что я враг себе, зачем я стану портить свою жизнь? А вот ты, кажется, да.

– Ну что же, пусть будет так. В конце концов, это не самый худший вариант.

– Как знать, – довольно мрачно протянул Артем.

– А знаешь, ты в чем-то прав. Не представляю тебя взрослым, не представляю тебя на службе, тянущим семейную лямку. Ты музыкант не только по профессии, но и по душевному складу. В любых отношениях для тебя самое важное – это найти мелодию. Сыграть ее и после финала навсегда уйти. Кажется, у Гайдна, есть прощальная симфония, когда музыканты один за другим покидают сцену и гасят свечи.

– Я не хочу сейчас так уйти, не хочу гасить свечу.

– Не волнуйся, твоя свеча у меня никогда не погаснет. По крайней мере, не скоро.

– Как хочешь, но все это напоминает похороны.

– В таком случае хватит разговаривать, если ты наелся, пойдем в комнату.

– Я давно наелся и давно хочу пойти в комнату.

– Если желаешь, мы можем вместе принять душ.

– И ты еще спрашиваешь!

Поток воды падал на спину Артема и растекался по ней ручьями и протоками, словно весенние ручьи. Светлана, как конькобежец по льду, мягко скользила мочалкой по его телу, оставляя на нем белые мыльные полосы инверсии. Этот красивый и одновременно мужественный мужской торс неимоверно возбуждал ее, вызывал все новые и новые приливы желания. Она взяла в руки его член, который мгновенно стал большим и прямым, словно грот-мачта корабля.

– Боже, как он прекрасен! – воскликнула Светлана, прижимаясь к нему щекой.

– Он может стать твоим навсегда.

– Не скрою, это очень заманчивое предложение.

– Так что же?

Светлана ничего не ответила, вернее, ответила по своему, она взяла пенис в рот и стала водить по нему языком. Артем стонал от наслаждения. Внезапно он схватил ее на руки и мокрою понес в комнату, оставляя за собой влажную дорожку следов.

Он положил ее на диван, лег на нее и быстро вошел в лоно. Сознание Светланы вдруг стало почти совсем невесомым, она чувствовала, еще мгновение и оно отделится от нее и начнет свой самостоятельный полет.

Это предчувствие предстоящего полета было таким замечательным, что она, чтобы сосредоточиться и ненароком не потерять его, закрыла глаза. Какие-то странные картины и даже не картины, а непонятная цветовая мозаика неожиданно возникла перед ней. Эти цвета переливались и сверкали, как драгоценные камни на свету, а затем вдруг наступила почти полная темнота. И эта была та самая точка, которая отделила одно состояние ее сознания от другого. Светлана громко закричала, хотя сама этого крика не слышала, потому что находилась где-то далеко-далеко, в ином измерении, на той самой неведомой, безымянной звезде, откуда, как теперь она смутно понимала, ее душа когда-то спустилась в этот бренный мир.

Светлана открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Артема.

– Я, кажется, кончила, – пробормотала она.

Артем восхищенно засмеялся.

– Ты не кончила, это называется как-то совсем иначе. На досуге я поразмышляю, какое дать этому явлению научное название. Ты так кричала, что я боялся, что сбежится весь дом. Люди подумают, что здесь кого-то режут или насилуют.

– Честное слово, я ничего не помню.

– Естественно. Ты же улетала на свою звезду.

– Я там действительно побывала.

– И как там?

– Не знаю. Говорю же, что ничего не помню. Только помню ощущение полета. Я дальше все словно бы покрыто пеленой. Мне даже страшно становится от своих переживаний. Тебе не кажется, что в столь острых ощущениях есть что-то не здоровое?

– Как знать, – задумчиво ответил Артем. – Мы слабо представляем, что на самом деле является здоровым, а что больным. Может быть, как раз так и должно быть.

– Может быть, – не совсем уверенно согласилась Светлана. – И все же это немного пугает. Я всегда была уверена, что живу на земле. А теперь возникает понимание, что одновременно живу еще где-то. Но чтобы попасть в это место, надо пережить нечто подобное тому, что было сейчас.

– Ну и ладно, почему тебе должно это беспокоить? Что мы знаем о самих себе, откуда пришли, куда уходим? Все покрыто мраком неизвестности. Тебе приоткрывается в такие мгновения какой-то краешек чего-то неведомого. Разве это не интересно?

– Интересно, – с некоторым сомнением согласилась Светлана. – Вот только я не уверена. А нужно ли мне это приоткрытие. Не всякое знание полезно, иногда оно уводит в сторону от главного пути, ничего не давая взамен.

– Это тебе решать.

– Мне, – вздохнула Светлана. – Мне было сегодня с тобой очень хорошо.

– Это означает, что мне пора идти восвояси?

Светлана не стала ни подтверждать, ни опровергать этот тезис. Вместо этого взяла в руки его член, который сразу же стал наливаться твердостью. Но она не стала продолжать, а отпустила его на свободу.

– Понятно, – сказал Артем и рывком встал с кровати.

Оделся он очень быстро. Светлана лишь накинула на голое тело халатик.

Она проводила его до двери. Артем мялся, не уходил, чего-то ожидая. Светлана же слушала то, что говорил ей внутренний голос. Вернее, пыталась его услышать, так как он упрямо молчал.

– На всякий случай, прощай, – сказал Артем и дотронулся губами до ее губ. Затем стал быстро спускаться по лестнице.

Светлана проводила его взглядом и, как только Артем исчез из вида, закрыла дверь.

Глава 23

Светланой овладело нестерпимое желание поскорее покончить со всем этим. Конечно, вовсе не обязательно было идти по всей цепочки ее мужчин, но она решила не менять свой первоначальный план. Ей нужно пройти ее до конца, дабы не испытывать больше ни в чем сомнений, чтобы потом, в течение долгих лет не корить себя за совершенную ошибку. Будь она моложе хотя бы на десять лет, то не исключено, что не стала бы столь тщательно выверять свои действия. По крайней мере, раньше она не имела привычку долго обдумывать свои поступки. Но сейчас она почти физически ощущала, как время ее жизни сокращается, словно шагреневая кожа из ее любимого романа Бальзака. Еще в молодости, прочитав его впервые, она ощутила, как схватили ее холодные лапы испуга, именно тогда она по настоящему поняла, что ее пребывание на земле не только конечно, но и быстротечно. И она уже выбрала лимит на опрометчивые поступки, это Маша еще может позволить себе поиграть с судьбой в рулетку. А ей очень хочется быть счастливой, причем, именно сейчас особенно хочется, когда она открыла в себе свое истинное призвание. Но чтобы его реализовать по полной программе, рядом с ней должен находиться человек, с которым ей будет хорошо и комфортно. Это то минимально необходимое условие, без которого она ничего не добьется, так как если она останется одна, ее душевных сил не хватит на, чтобы, как крылья у птицы, раскрылся бы ее талант. Они все уйдут на борьбу с одиночеством.

В издательстве уже знали, что вскоре будет издана ее книга. И эта новость мало кого привела в восторг. До сих пор она была одна из них, теперь же явно выбивалась в лидеры. И хотя в коллективе к ней относились хорошо, Светлана кожей чувствовала, как конденсировалось вокруг нее поле недоброжелательности.

– А я не знала, что вы еще и писатель, – заявила явно уязвленная Тамара.

– Я тоже до самого последнего момента не знала. Но лучше узнать поздно, чем никогда.

– Но это как посмотреть, – никогда еще в голосе Тамары она не слышала такую сильную ноту недоброжелательности. – Впрочем, учитывая ваши отношения, это вполне можно было предвидеть.

Светлана задумчиво смотрела на нее. Она понимала, что больше всего Тамару раздражает не то, что вскоре выйдет ее книга, а то, что ее дружба со Стефановым дала такие зримые результаты. Для всех они являлись наглядным доказательством, что их отношения зашли достаточно далеко. А именно это больше всего не нравилось Тамаре и, судя по всему, не только ей.

Внезапно к Светлане пришла странная идея. Настолько странная, что она даже засомневалась, а в здравом ли она сейчас уме. Но чем больше она размышляла над ней, тем больше приходила к выводу, что в ней есть свое рациональное зерно. И, может быть, даже не одно.

– А знаете, Тамара, что я хочу вам предложить? Раз есть подозрения, что моя книга издается едва ли не по блату, с использованием личных связей, я вас правильно поняла? – она посмотрела Тамаре прямо в глаза. Та покраснела и отвернулась. – Так вот, если есть такие подозрения, то почему бы не устроить публичное обсуждение моего романа? Если коллектив согласится с тем, что произведение достойно того, чтобы превратилось бы в книгу, оно превратится. А если ответ будет негативный, то, по крайней мере, в нашем издательстве я ее не стану публиковать. А начнем Тамара, если вы не возражаете, с вас. Рукопись у меня в столе. Хотите, я вас даже отпущу домой, чтобы вы ее спокойно прочли и затем передали бы по эстафете другим. К сожалению, в электронном варианте романа пока не существует.

Лицо Тамары из красного превратилось в пунцовое.

– Я вовсе не сомневаюсь в достоинствах вашего романа, – пробормотала она.

– Нет, сомневаетесь. И не только вы, но и многие другие в издательстве. И, кстати, правильно поступаете. Я бы на вашем месте вела бы себя точно так же. Поэтому я настаиваю на своем предложении, – Светлана достала из ящика письменного стола рукопись и положила ее перед Тамарой. – Можете идти домой, а я поработаю за вас. Тем более у нас сейчас все равно небольшой тайм-аут.

Тамара неуверенно взяла рукопись, положила ее в сумку и направилась к двери. У выхода из комнаты она остановилась и как-то нерешительно посмотрела на Светлану.

– Извините, может быть, я не права, – пробормотала она и поспешно вышла.

Светлана посмотрела ей вслед. А права ли она сама, поступив так? А если коллектив отвергнет ее роман? Значит, так тому и быть. Зато она очистится от подозрений в протекционизме, в нечестных способах продвижения своей книги. И еще неизвестно, что важнее – выпустить в свет свою книгу или избавиться от клейма человека, который использует неправедные методы.

Было просто удивительно, как быстро распространяются по редакции слухи. Тамара явно не утерпела и кому-то рассказала о неожиданном предложении своей начальницы. Незадолго до конца дня ее вызвал к себе Стефанов. Встретил он ее довольно хмуро.

– Зачем вы приняла такое решение? – спросил он. – Все издательство только об этом и говорит. Неужели вы полагаете, что я бы стал издавать книгу, если бы она того не заслуживала, а по каким-то своим сугубо личным мотивам? Поверьте, я бы не стал этого делать и для своей дочери.

– Я верю, но я поняла, что необходимо именно так поступить. Иначе между мною и остальным коллективом вырастет высокая непреодолимая стена. И вообще, это мой роман, я имею право делать так, как считаю нужным.

Несколько мгновений Стефанов молчал. Он явно что-то напряженно обдумывал. Затем посмотрел ей прямо в глаза, как человек, решившись на важный шаг.

– Нам надо серьезно поговорить, – сказал он.

Светлана почувствовала, как у нее учащенно заколотилось сердце.

– Я согласна, но с одним условием, этот разговор начну я сама.

– Но… – Стефанов явно был обескуражен таким поворотом событий. – Хорошо, как хотите.

– Да, я так хочу. Зато обещаю, что ждать вам придется недолго.

– Хотя бы это уже хорошо, – пробурчал он.

Светлана, улыбаясь, посмотрела на него.

– А сейчас, я с вашего разрешения, пойду. У меня есть еще дела.

Перед тем, как уйти домой, она позвонила Потебне.

– Юрий Антонович, как вы поживаете?

– Мне грустно, меня покинула женщина-мечта, – меланхолично ответил он.

– Женщина-мечта готова сегодня с вами встретиться.

– Это слишком хорошо, чтобы могло бы произойти на самом деле.

– Уверяю вас, сегодня это вполне может случиться. В девять часов, в том самом парке и на той же скамейке, где впервые состоялась наша историческая встреча.

– Я буду.

Светлана не стала сразу подходить к Потебне, а спряталась за дерево, решив немного понаблюдать за ним. Он вел себя крайне нервно, постоянно вертел головой по сторонам, пару раз даже привстал со скамейки. Он явно опасался, что она не придет.

Светлана решила, что не стоит его долго мучить, и вышла из своего укрытия. Увидев ее, он почти бегом заспешил ей на встречу.

– Это, в самом деле, вы, – сказал он, целуя ей руку. Они сели.

– Я так счастлив, что вы пришли, – проговорил Потебня. – Мне казалось, что после последней встречи вы не захотите меня видеть.

– Не стану скрывать, я почти так и решила.

– Тогда почему вы позвонили?

Светлана вздохнула.

– У меня появились сомнения в том решение. Я стала его обдумывать и ко мне пришла мысль: а все ли правильно я поняла и взвесила?

– И вы решили проверить?

– В общем, да. И, кроме того, мне кажется, что я вела себя по отношению к вам не совсем верно.

– Какое это имеет значение? Да и всегда ли можно определить, что правильно на данный момент, а что не правильно? Я и сам иногда начинаю сомневаться в своих мыслях и поступках.

– Вы? – почему-то это признание Потебни привело ее в изумление.

– Я чересчур далеко удалился от реальной жизни. Мне казалось, что есть люди, способные и желающие выйти за пределы привычных отношений, понимающие, что человек не ограничивается только телесным образом, а все главное в нем пребывает совсем в иной сфере. Но теперь я все тверже приходу к выводу, что таких людей нет. Да и сам я выдумал все это про себя, от чувства собственной неполноценности. Я никогда не привлекал женщин, жена, промучившись со мной, просто сбежала. Вот я и решил уйти в небеса, якобы туда, где царство подлинной любви.

– Но ведь там она действительно и пребывает. Если мы не в состоянии попасть в то царство, это вовсе не означает, что его не существует.

– Да, конечно, это так, оно существует. Но что с того, если оно для нас недоступно? Нельзя разрешать иллюзиям брать вверх над реальностью.

– А мне как раз кажется, что можно. А иногда даже нужно. Просто мы к этому еще не готовы. Я мыслю чересчур привычными категориями. И все же я вам крайне признательна.

– За что? – недоверчиво посмотрел на нее Потебня.

– Вы расширили мой горизонт, позволили заглянуть в ту часть моего существа, которую я без вас никогда бы не сумела как следует разглядеть. Теперь я лучше знаю, кто я есть на самом деле. Так что, наше знакомство совсем было не напрасным. Мне кажется, эта мысль должна вас сильно утешить.

Потебня как-то неуверенно покачал головой, он явно сомневался в действенности этого лекарства. Несколько минут он о чем-то напряженно раздумывал.

– Я убежден, что мы еще когда-нибудь обязательно встретимся. Только вряд ли будем знать, что это мы.

– А имеет ли какое-нибудь значение, будем мы знать или не будем? Мне кажется, наша беда состоит в том, что мы чересчур придаем большое значение собственной личности. Мы все живем так, будто каждый из нас является центром Вселенной. А на самом деле мы даже не тянем на дождинку в тропическом ливне.

– Я знал, что вы непременно придете к этой мысли. Но, к сожалению, одной мысли мало, чтобы все изменилось. – Потебня уныло кивнул головой. – Нет смысла продолжать наш разговор, – безрадостно произнес он, – мы все сказали друг другу.

Светлана наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

– Я буду помнить о вас, – сказала она.

Светлана встала и, не оглядываясь, направилась из полосы темноты туда, где горел свет и играла музыка.

Глава 24

Больше всего она опасалась встречи с Авриным, так как не была уверенна, что сумеет одолеть тот могучий соблазн, который содержало его предложение. Она даже решила, что не станет с ним встречаться, а сделает вид, что вообще забыла о нем. Разве не является самообман самым распространенным видом обмана? Когда человеку требуется принять определенное решение, не соответствующее реальному положению вещей он нередко прибегает к такому механизму. И почему бы ей не воспользоваться этой уловкой? Это лучше, чем подвергать себя лишнему тяжелому испытанию, вести изнурительную борьбу с самой собой.

Приняв это важное решение, Светлана успокоилась. Но ненадолго, так как Аврин сам дал о себе знать. Вернее, как обычно это сделала за него секретарша. Она позвонила и сказала, что Сергей Леонидович хочет ее видеть. Она проговорила все это тоном, не допускающим возражений. И Светлана смирилась, по-видимому, судьба или тот, кто выступает под ее видом, желает, чтобы она прошла весь этот маршрут до конца.

Машина должна была прийти через полчаса. Светлана быстро привела себя в порядок, но при этом особенно не усердствовала. Затем села в кресло и стала ждать. Она старалась не думать о предстоящей встрече, не принимать никаких решений заранее. Она будет делать, говорить и поступать так, как подскажет ей в тот момент голос свыше. И пусть будет то, что будет, и ничего другого.

На этой несколько рыхлой, оставляющий большой простор для интерпретации ноте, ее размышления на эту тему закончились, так как раздался телефонный звонок. Прибывший шофер уведомлял, что машина ждет ее у подъезда.

Они быстро промчались по вечерним улицам. Сидеть на мягком кожаном кресле было так приятно, что она даже чуть-чуть вздремнула. Это немного удивило ее, она-то думала, что гораздо больше напряжена.

Машина остановилась возле знакомого ей особняка. Вышедший из дома молодой человек проводил Светлану в дом. Все было так, как в прошлый раз с одним лишь исключением: Аврин вышел к ней почти сразу же.

– Здравствуйте, Светлана Викторовна. Как добрались?

– Отлично. В таких машинах ездить очень комфортно.

– Не сомневаюсь, – на его лице промелькнула и почти тот час же исчезла улыбка. – Извините, что побеспокоил вас. Но я бы хотел завершить все наши дела с вами сегодня. Вы не против?

– Отнюдь. Буду только рада.

– В таком случае, в столовой накрыт небольшой стол. Совместим приятное с полезным. Тем более, я еще не успел поужинать. Час назад завершились переговоры. Хотите узнать с кем?

– Если вы мне это предлагаете, то я рискну предположить, что с мистером Спенсом.

Теперь улыбка на его лице задержалась чуть дольше.

– Именно. Но пройдемте, за едой и поговорим.

Они переместились в столовую. Аврин сказал правду, по сравнению с их прежними трапезами сегодняшний ужин был действительно весьма скромным.

Хозяин особняка разлил шампанское.

– У меня сегодня очень удачный день, я подписал контракт, который никак не удавалось заключить в течение целого года. И все благодаря вам. Кстати, он спрашивал о миссис Авриной. Я постарался ответить ему как можно неопределенней. Иногда самый лучший ответ – тот, из которого невозможно ничего понять, – усмехнулся он. – Но сейчас я хочу сказать не об этом. Я хочу поднять тост за вас. Поверьте, я нисколько не преувеличиваю, но вы действительно редкая женщина.

Светлана сочла, что в произнесенном только что тосте есть, по крайней мере, некоторая доля правды. А потому не стала возражать и выпила вино.

Несколько минут они молча ели. Затем Аврин отложил приборы и посмотрел на часы. Уж поздно, а мне завтра рано вставать. Самолет утром. Так не хочется никуда лететь.

– А куда именно?

– В Сидней. Моя компания открывает там представительство. Если бы вы мне позвонили вчера, мы бы могли лететь вместе.

Светлана ничего не ответила. Аврин же пристально посмотрел на нее.

– Я бы хотел прямо сейчас узнать ваше окончательное решение. Со своей стороны я готов удвоить ваше ежегодное содержание. Что вы на это скажете?

У Светланы возникло ощущение, что ее сердце еще ни разу в жизни не стучало так громко. По крайней мере, очень давно, может быть, с того самого дня, когда она впервые услышала от мужчины признание в любви.

– Я вам очень благодарна за это крайне заманчивое предложение, но я вынуждена вам отказать.

– Так я и предполагал. Хотя в принципе это не важно, но мне бы хотелось узнать причину. На свете мало найдется женщин, которые бы отказались от такого предложения.

– Я хорошо это понимаю. И все же, мой ответ нет. Меня не устроят такие отношения. Мне нужен близкий, родной человек, а не партнер по бизнесу. Деньги для меня важны, но это не все, что мне нужно в жизни. Может быть, это для вас прозвучит банально или даже как женская блажь, но я хочу любить и хочу, чтобы меня любили. Только тогда я могу чувствовать себя счастливой. Извините.

Аврин задумчиво смотрел на нее.

– Я понимаю вас. Но не в состоянии вам дать того, чего вы хотите. Когда я стал заниматься бизнесом, то постепенно так втянулся в это дело, что во мне умерла какая-то важная часть моей души. Вы мне очень нравитесь, как женщина, но даже это не вызывает у меня желания разыгрывать из себя супруга. Мне просто жалко тратить на это время. Наверное, я выгляжу в ваших глазах моральным уродом, каким-то монстром. Да я и сам подчас о себе так думаю. Вот только другим уже быть не сумею. И с моей стороны было бы нечестно давать вам обещания, которые я не смогу выполнить. Полагаю, что на этом можно прекратить дальнейшие объяснения. У меня к вам будет только одна просьба. Обещайте ее исполнить.

Светлана с сомнением посмотрела на Аврина.

– Я не знаю…

– Я прошу вас.

– Хорошо, обещаю.

Он достал из кармана большой футляр.

– Примите от меня небольшой подарок в знак благодарности за то, что вы мне помогли, и за то, что вы такая, какая есть.

Светлана взяла футляр и раскрыла его. В нем лежало усыпанное бриллиантами колье. Она хорошо разбиралась в драгоценностях и сразу же поняла, что это невероятно дорогая вещь. Настолько дорогая, что она даже затрудняется назвать ее ориентировочную стоимость.

Светлана посмотрела на Аврина и улыбнулась.

– Почему вы думаете, что я откажусь от такого подарка? Я же женщина.

– Спасибо, что приняли его, – Аврин встал. – Жаль, что так получилось. Но я всегда стараюсь исходить из принципа: все, что не делается – к лучшему. Я желаю вам обрести то счастье, к которому вы стремитесь.

– А вам успехов в делах.

– Вас довезут домой.

Аврин слегка наклонил голову и быстро вышел из комнаты. Светлана решила допить в бокале шампанское. Когда она подносила его ко рту, то заметила, что ее рука слегка подрагивает. Вот и закончилась сказка…

Глава 25

Светлана решила, что в этот день не пойдет на работу. Сегодня ей хочется побыть наедине с собой. Она должна спокойно в последний раз все обдумать, взвесить, просчитать все за и против. Конечно, смешно надеяться, что будущее можно просканировать.

Сколько не обдумывай, оно все равно остается непостижимым, полным неожиданностей и непредвиденных поворотов. И все же, если пустить все на самотек, действовать исключительно по первому залетевшему в мозг импульсу, то надеяться на что-то хорошее почти не приходится.

Она села в кресло, положила книгу на колени, но не для чтения, а потому что так привыкла сидеть за многие годы. Обычно она читала, затем откладывала томик и начинала думать о своем. Сначала ее мысли крутились вокруг прочитанного, но затем отдалялись от сюжета романа все дальше и дальше, пока не теряли с ним видимую связь.

Но сейчас она и не собиралась читать. То, что происходило в течение последних недель в ее жизни, было интереснее и запутаннее любого романа. Ее не покидало ощущение, что какая-то неведомая рука провела ее по некому театру жизни, показала ей самые разные постановки, а затем оставила наедине с собой для окончательного выбора.

И вот этот торжественный и ответственный момент наступил, затеянный кем-то просмотр пьес закончился. Что же ей выбрать? Она по очереди отвергла упоительный секс, неземную любовь и огромные богатства. Но ради чего? Если быть честной, то ей это не совсем понятно. А может быть, и совсем не понятно. Но при этом она не испытывает особых сомнений, просто хочется еще раз проверить себя, удостовериться, что она не совершает роковую ошибку.

Светлана встала и несколько раз прошлась по небольшой, тесно заставленной комнате. Она должна прямо сейчас ясно и недвусмысленно сказать себе одно: чего же она действительно желает? И тогда ответ даже не надо будет давать, он обозначится сам собой.

А хочется ей нормального женского счастья, чтобы рядом был по-настоящему близкий, понимающий внутренние мотивы ее души человек. Она хочет получать удовольствие от общения с ним, ощущать свою необходимость и незаменимость для него. Она не хочет ни подниматься высоко вверх, ни опускаться глубоко вниз. Артем сильно взволновал ее природную, низшую суть, но оставлял без всякого отклика остальную часть ее натуры. Потебня задевал какие-то самые возвышенные слои ее души. Но они находятся на таком солидном удалении от ее центра, от того, чем она живет ежедневно, что она сразу же почувствовала, что только этого ей слишком мало. Она всегда будет испытывать рядом с ним сильное неудовлетворение их повседневным совместным существованием, которое и погубит все то высокое, что способно возникнуть между ними.

Аврин предлагал ей совершенно иной путь, путь богатства, путь смены все новых и новых впечатлений. Но при этом отнимал у нее право на женское счастье, превращал ее всего лишь в инструмент для реализации своих грандиозных планов. Но в том-то и состоит загвоздка, ей совершенно нет до них никакого дела. Рядом с ним она бы потеряла всякий смысл своего существования, ощущала себя всего лишь говорящей куклой, механическим придатком к чужому ей миру. Но где при таком раскладе место для нее самой? Нет, полученное такой ценой богатство ее не прельщает, для этого она слишком любит себя, но не слепой эгоистической любовью. Она любит в себе все самое ценное, что поместила природа в ее оболочку, ей нравится ощущать себя не пустым местом, а человеком, способным на свою личную вокальную партию в человеческом хоре. И сейчас как раз такой период, когда ее голос способен зазвучать особенно сильно. И она не желает менять эту возможность ни на какую другую.

Пришедшая в голову мысль заставила ее даже остановиться. Только сейчас она поняла, чего же ей всегда не доставало для счастья. Всю жизнь ей не хватало самой себя. Эту скрытую от нее Светлану Скрябину, она постоянно ощущала, она постоянно напоминала о своем существовании иногда в самые неподходящие моменты. И приходилось ее одергивать, заставлять умолкать. Но принесло ли это ей счастье? Ответ очевиден.

Светлана снова села в кресло, положила книгу на колени. Она испытывала сильное облегчение. Наконец-то все стало на свои места, как мебель в квартире после ремонта. И больше она может ни о чем таком не думать, главная мысль, ради которой все это и было затеяно, наконец-то ее посетила. Мысль эта оказалась совсем простой, но чтобы прийти к ней, пришлось проделать немалый и нелегкий путь. Может так и должно быть, простота рождается как результат или даже как награда за преодоление сложностей? Впрочем, для нее все эти выкладки не имеют почти никакого значения, пусть философы изучают взаимоотношения сложного и простого. А она знает, что ей надо, и этого ей вполне достаточно.

Светлана посмотрела на часы; до вечера была еще уйма времени. Чем бы ей заняться?

Внезапно ее озарило, а почему бы прямо сейчас не начать работу над своим вторым романом? Она как раз в том состоянии духа, когда слова должны политься из нее почти без усилий с ее стороны. Она села за стол и включила компьютер.

Когда Светлана прервала работу, то день уже начал переходить в вечер. Она чувствовала себя удовлетворенной, так как предчувствие ее не обмануло, и писалось необычайно легко. Она даже засмеялась от радости. Ею овладело странное ощущение собственной свободы, которое принесло с собой творчество. А дело заключалось в том, что оно давало ей независимость от внешних обстоятельств. Раньше она, Светлана, подсознательно боялась окружающего мира, воспринимала его чуждым и враждебным, потому что по-настоящему не знала, чем себя в нем занять, какое место в нем ей уготовано. Да, у нее была профессия, но этой профессией владели много других людей, а потому она не гарантировала ничего. В любую минуту ее могли выгнать с работы, хотя бы по причине того, что она не понравилась начальнику. Так однажды с ней и случилось, когда новый руководитель в организации чуть ли не ультимативной форме потребовал от нее стать его любовницей. Она с негодованием отказалась, а через неделю была уволена по сокращению штатов. Хотя никаких сомнений в истинной причине своего увольнения у Светланы не было. А вот писательский дар у нее не может отнять никто. Конечно, он не обещает ей легкого хлеба, наоборот, работая в издательстве, она воочию наблюдала за мытарствами многих авторов. Но при этом даже к самым неудачливым она испытывала зависть, с ее точки зрения эти люди все равно обладали тем, чего лишены все остальные – возможностью быть самими собой, зависеть в своем творчестве от своего вдохновения, а не от отношения к тебе начальства. И это в ее глазах искупало все остальные неприятные моменты, которые несло с собой это занятие.

Светлана посмотрела на часы. Уже можно, не торопясь, собираться. Она выключила компьютер, подошла к шкафу, прикидывая, что одеть. Ей всегда нравилось это занятие, нравилось к каждому событию подбирать свой, подходящий только для него наряд.

Она долго примеривала, затем отложила выбранные вещи. Подсела к зеркалу и стала внимательно разглядывать себя. До чего все же приятно быть красивой и еще совсем не старой. Всем ее существом вдруг овладело огромное желание жить. Впереди ее ожидали такие прекрасные дни и годы, заполненные работой, интересным общением. Она вспомнила, как вскоре после гибели мужа всерьез размышляла на тему самоубийства. И дело заключалось не в понесенной потере, а в том, что она ясно ощущала на себе, как ее с головой плотно укутало огромное и тяжелое черное покрывало, не позволяющее ни свободно дышать, ни надеяться на лучшее. Тогда ей казалось, что нет силы, способной сбросить его с себя. А раз так, то какой смысл продолжать влачить это жалкое, несчастное, никому не нужное существование? И как замечательно, что она тогда не поддалась этим упадническим настроениям.

Светлана быстро нанесла макияж на лицо, затем не менее быстро облачилась в отобранный наряд. Ею овладело нетерпеливое желание поскорее завершить намеченное на сегодня дело. Она надеется, что с завтрашнего дня у нее начнется новая жизнь. Она не хочет больше тянуть, терять не то что часы, а даже минуты.

Она вышла из дома, села в машину. Ехать ей было не так уж и далеко. Хотя так получилось, что в этом районе она ни разу не была, но не сомневалась, что легко найдет дорогу. Перед тем, как отправиться в путь, она тщательно изучила его по карте.

Она подъехала к дому, заглушила мотор, вышла из машины. Подойдя к подъезду, набрала на домофоне нужную ей квартиру. Она выбрала для визита такое время, когда ее хозяин уже должен быть дома. Ей очень не хотелось ждать его, она и так была на пределе терпения.

Он был дома, в домофоне раздался его голос.

– Кто?

– Здравствуйте, Андрей Борисович, это я, Светлана Викторовна.

– Светлана Викторовна! – в этом восклицании одновременно уместилось такая богатая палитра интонаций, что она даже улыбнулась.

– Да, это я. Я вам не помешала?

– Мне? Что вы, я так рад. Открываю.

Стефанов ждал ее на лестничной площадке. Он не успел переодеться, а может быть, даже в спешке и не подумал об этом, а потому выглядел как-то непривычно по-домашнему: в обтягивающих спортивных брюках и в помятой футболке. Но такой его вид даже понравился ей, он окончательно разрушал последние перегородки между ними.

– Входите, я вас не ждал, но я очень рад вашему приходу, – он широко распахнул перед ней дверь.

Она вступила в квартиру. Вслед за ней последовал и ее хозяин.

– Вот это и есть моя берлога, – сказал он. – Ой, я же совсем не одет. Посидите пожалуйста в этом кресле, я вернусь буквально через две минуты.

Стефанов скрылся за дверью. Она же воспользовалась паузой, чтобы осмотреть квартиру. Она была значительно больше, чем у нее, зато порядка в ней было значительно меньше. Чувствовалось, что это жилище холостяка. Ничего, порядок она здесь наведет.

В комнате показался Стефанов. Теперь он был в костюме и даже с галстуком. Именно таким она привыкла его видеть в своем кабинете в издательстве.

– Светлана Викторовна, – неуверенно начал он. Светлана подумала, что он, по-видимому, еще не совсем понимает, что сейчас произойдет.

– Андрей Борисович, я вам обещала сама начать разговор. Я пришла это сделать. Нет смысла ходить вокруг да около, – невольно Светлана вспомнила Аврина, вернее, его уроки. Пожалуй, кое-что из них она может использовать. – Наши отношения развивались в определенном направлении, вполне ясном для каждого из нас. Я появилась здесь у вас, чтобы сказать вам, что согласна выйти за вас замуж.

Стефанов едва не упал с кресла.

– Вы не шутите? – недоверчиво спросил он.

– Мне, кажется, вы немного меня знаете, чтобы понять, что такими вещами я шутить не привыкла.

Несколько секунд Стефанов молчал.

– То есть, вы мне делаете предложение?

– В общем, да, я все обдумала и решила, что хочу стать вашей женой.

Он счастливо засмеялся.

– Такое чувство, что я сплю.

– Тогда поскорее просыпайтесь.

Стефанов закрыл и открыл глаза.

– Я проснулся, и вы по-прежнему хотите выйти за меня замуж?

– И во сне, и наяву мое намерение неизменно.

– Честно говоря, я не верил, что вы согласитесь. Иногда это доводило меня до отчаяния.

– Но пока своего согласия не дали вы…

– Но, естественно, я согласен. Разве у вас могут на этот счет быть какие-то сомнения? О такой жене, как вы, я мечтал всю жизнь. Или даже несколько предыдущих жизней.

– Вот и замечательно, значит, это ваше желание не случайно, а имеет глубокие корни в истории. На этом можно считать, что с официальной частью нашей встречи мы покончили.

– Но надо же как-то отметить это замечательное событие. Я сейчас накрою на стол, – Стефанов вскочил с кресла и тут же замер на месте. – Как на грех, у меня почти ничего нет.

– Так пойдемте в магазин и все купим.

– Гениальная идея. Это будет наш первый совместный поход за покупками.

То был лучший вечер в ее жизни. Хотя, наверное, когда-то давно были вечера и не хуже, но за давностью лет они уже подзабылись, затянулись туманом прожитых годов. Они разговаривали, строил планы, и под их шумок незаметно для себя выпили несколько бутылок вина.

– А ведь уже первый час! – вдруг воскликнула Светлана. – А после выпитого такого количества вина, я не могу вести машину.

– Но зачем тебе уезжать, ты можешь остаться здесь, – не очень уверенно предложил Стефанов. – Ведь это теперь и твой дом тоже…

– В самом деле, уезжать нет никакой необходимости. – Она вдруг обняла его и прижалась к груди. – Я хочу тебя, – прошептала она.

– А я тебя хочу с самой первой минуты, как только увидел, – ответил он.

– А я захотела тебя гораздо позже, но какое это сейчас имеет значение? Показывай, дорогой мой, где у нас спальня.

Светлана, улыбаясь, смотрела на то, как он дрожал от нетерпения. Она ясно осознавала, что свой свиток любви к этому человеку ей еще только предстоит развернуть. И путь к ней, скорее всего, ей предстоит тернистый. Но ее эти трудности не пугают, а даже радуют. Она уже поняла: легкое счастье легко приходит, но и легко уходит.

ОглавлениеГлава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Глава 9Глава 10Глава 11Глава 12Глава 13Глава 14Глава 15Глава 16Глава 17Глава 18Глава 19Глава 20Глава 21Глава 22Глава 23Глава 24Глава 25