«Любушка-голубушка»

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком…

Я прожил пятьдесят лет, но если вычесть из них те часы, что я жил для других, а не для себя, то окажется, что я еще в пеленках.

…Он Любу не заметил. Или заметил, но не узнал. Скользнул равнодушным взглядом – и отвернулся. Конечно, ее теперь трудно узнать. Да ему и в голову не могло прийти, что здесь, в мясном отделе Старого рынка, куда он привел молодую жену, он столкнется с Любой – со своей бывшей, старой, брошенной женой… матерью его сына и дочери, между прочим.

И все же не узнал!

А может, дело было не только в том, что он не ожидал встретить тут Любу, и к тому же в столь непривычном облике. Он ее просто в упор не видел. Вообще. Как будто ее нет. Люба для него перестала существовать. Она для него даже не умерла – ее просто не было! Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Настоящее – и, наверное, будущее – принадлежало этой беловолосой худышке с нежным овечьим личиком и лиловыми глазами, которую он медленно вел от прилавка к прилавку, как будто не свинину или там говядину выбирал, а демонстрировал молодую жену и продавцам, и даже тем же свинине с говядиной.

Ну что же, свое настоящее и будущее он обустроил очень хорошо. Он счастлив. А Люба? А все, что произошло с ней? За что, почему?! В чем она виновата?

Ни в чем. Виноват с самого начала был вот этот человек, который сейчас важно шествует по мясным рядам, ведя в поводу свою любимую овечку. Все началось с того зимнего дня, когда в его жизнь вошла Снегурка. Если бы он тогда не спятил, если бы не дал себе волю, Люба сейчас не стояла бы, согнувшись от боли, которая со вчерашнего дня разламывала ей сердце.

В самом деле, кого она винила? Дениса? Эльку? Себя? Нет, это ерунда. Это только следствие. Нужно было с самого начала винить Виктора Ермолаева, ее бывшего мужа. Он – первопричина всех зол. Он и Снегурка! Когда Люба поняла это и с болезненной внезапностью осознала, что он все забыл и не чувствует за собой никакой вины, она подумала, что сегодня заточила этот нож не напрасно. Хороший такой нож – с длинным лезвием и удобной ручкой, он даже на вид был острый, когда Люба его покупала, но девчонки предупредили, что его надо еще заточить у корейца Миши, который стоит слева от центрального входа в рынок.